Реквием маленького пристанища

Снова ночь съедает живой город, загораются фонари, как светлячки в глазах, словно в густой траве утерянным детством. Как дикий виноград опоясывал белые стены, что видели мою жизнь от начала до сегодняшних дней.
Старые, незнакомые берёзы до корней пропитанные жгучим ядом виднеются привычным силуэтом из окна, нет машин, людей, мертвая тишина, лишь слабое дыхание отца за стеною и шум неспешно бодрствующих соседей. Чужая многоэтажка напротив, чужая дорога, чужие фонари. Мои лишь слезы, застоявшийся запах которых разлит по всей тёмной и глухой комнате, даже чертов потолок, он не принадлежит мне. А я ведь помню убитые ночи в наблюдении за полной луной, я помню прожженный пол, улыбающиеся, счастливые, молодые тополя, что махали мне своими тонкими руками по ту сторону дороги. Большие окна импровизированного отеля, где каждое утро кто-то судорожно собирался на работу. Холодный запах мокрого асфальта, большие лужи, что пропускали в себя тысячи капель некогда речной воды, отражая белое небо и серые тучи, что плавно сливались друг с другом. Огромное зеркало, что вызывало чувство полёта в глубоком небе повторяя в себе панорамы обоих окон.
Мир теряет своё привычное состояние, мне кажется будто я там, снова сижу на подоконнике пристально следя за летним дождём, что смывает влажную жару, свою предвестницу, снова возвращается мать с работы шумно пытаясь что-то приготовить на кухне или громко ища свои карандаши в моих вещах, что бы утопить дикую рутину несправедливой работы в своих мрачных эскизах балконных видов. Ничто не уйдёт из памяти, однако при этом не вернётся, теперь в моем доме некому больше смотреть на ежедневные рождения солнца, некому слушать шум лихих байкеров, что вечно проводили ночи у любимого кафе и свободной дороги, некому смотреть на их крылья раскрепощённости, некому жить там, за это многновенье погиб целый мир, что выстраивался и умирал день за днём, но лишь недолгосрочно, однако сейчас навсегда, он мертв.