То, что видят твои глаза 2

Антонина в привычном режиме уверенно и быстро делала свою работу. Но продвинуться дальше одной комнаты в этот день она не смогла, хотя даже ни разу не присела. Несколько раз звонила Варька, её дочь, первоклассница, и хныкающим голосом спрашивала, скоро ли она вернётся домой.

- Котик, потерпи - успокаивала Варьку Антонина – скоро папа придёт. Будете с ним в твою любимую ферму играть. Я скоро.

- Ты мне уже три раза говоришь, что ты скоро - хныкала Варька – а сама всё не идёшь и не идёшь.

- Доченька, у меня новый объект, работы пока много и квартира большая… Но я поработаю, а в выходные мы вместе куда-нибудь съездим отдохнуть. Куда ты хочешь?

- Я не знаю - канючила Варька – мне скучно-о-о.

 Антонина строго сказала ей:

- Так, хватит! Ты девушка взрослая уже, и работа у тебя тоже есть… Какая? Уроки твои! У тебя же с папой договорённость, сколько пятёрок заработаешь, столько мы и потратим на отдых. А я на этой неделе ещё ни одну пятёрку в твоей тетради не видела. Так что может и на зоопарк мы с тобой в этом месяце не заработаем.

На «другом конце провода» завыли.

Антонина, стоявшая на широком подоконнике огромного окна, услышала, как в квартире громко хлопнула входная дверь. Она вздрогнула и снова строго, но уже тихим голосом сказала Варьке:

- Всё, я работаю. Делай уроки! Новую книжку почитай. - И выключила телефон.
Она ждала, чтобы увидеть, кто пришёл. В новой незнакомой квартире всегда жутко слышать, что кто-то зашёл, и при этом не знать, кто это.

«Ирина должна быть ещё на работе, и домой она заходить не собиралась, может я что не так поняла?» - лихорадочно размышляла она. Выходить из комнаты было неловко, а стоять тут на подоконнике в ожидании - было страшновато. Она спрыгнула тихонько на пол и сделала вид, что тщательно натирает белый пластик, в который вбилась «ядовитая» дорожная пыль. Шаги по квартире продолжались. Вдруг что-то громыхнуло так, что Антонина от неожиданности даже подпрыгнула. Через несколько минут в комнату зашёл подросток, и у Антонины отлегло от сердца.

Он был высокий, с худощавыми руками, торчащими из дорогой фирменной футболки чёрного цвета. На нем были чёрные джинсы, дополняя такой любимый в подростковом возрасте чёрный ансамбль. Волосы, немного отросшие, были тоже тёмные, длинный чуб закрывал лицо. Голова была опущена, он что-то на ходу печатал в своём телефоне. Антонина замерла на секунду, не зная, как представиться и с сомнением думала, знает ли он о её присутствии.

Но то ли её взгляд встревожил его, то ли необычно яркий свет, бьющий в окна, с которых были сняты пыльные занавески - он вздрогнул, заметив Антонину и выронил от неожиданности из рук свой телефон.

- А-а-а! - только и произнёс он, и наклонился, чтобы поднять свой драгоценный аппарат.

Антонина улыбнулась:

- Привет, меня зовут Антонина. Я буду помогать твоей маме по хозяйству. - Сказала она и, заметив, что испуг в его глазах начал проходить, спросила – а ты, наверное, Ростислав, и это твоя комната?

Он молча кивнул.

- Знаешь, я скоро закончу, мне нужен ещё примерно час. Ты сможешь побыть немного в другой комнате, чтобы я поставила тут всё на место?

Он исподлобья осмотрелся вокруг. Ковры были сняты, диван отодвинут, компьютерный стол стоял посреди комнаты.

- Видишь, мама попросила сделать в этой комнате тщательную уборку и свернуть этот большой ковёр. Завтра его увезут в стирку. – Как ребёнку поясняла всё Антонина и посмотрев в его мрачное лицо, спросила – Подождёшь?

Он снова молча кивнул и сильно сутулясь вышел.

- Да, - про себя удивлялась Антонина – ни здрастье, ни до свидания. Деточки пошли…

И вдруг, что-то вспомнив, громко сказала, подойдя ближе к двери:

- Ростислав! Мама просила передать тебе, что она для тебя супчик сготовила, на плите стоит…

В ответ ей снова было гробовое молчание. Антонина покачала головой и снова принялась за уборку. Через час, поставив всё на место, и оставив в комнате идеальную чистоту, она зашла в комнату, где сидел Ростислав. Она хотела сказать, что его комната свободна. Подойдя к двери большого зала, где как она слышала он находился, она увидела, что он сидит в кресле у большого телевизора в наушниках. На экране носились ужасающего вида монстры, кроша всех и вся на своём пути. Вокруг кресла валялось несколько пачек из-под чипсов. Антонина молча отошла, и зайдя на кухню, заглянула в кастрюлю. К ароматному супчику с домашней курочкой никто даже не притронулся.

В восемь вечера Антонина, доделав часть намеченной на сегодня работы, вышла на улицу, чтобы вытряхнуть входной коврик. На улице было прохладно и свежо, и уже смеркалось. Выбив коврик, она повернула к дому, но на несколько минут замерла, поражённая вечерней красотой. Отсюда с пригорка, открывался потрясающий вид. Далеко к горизонту уходили зеленеющие поля озимых. И в лучах почти скрывшегося красного солнечного диска они отливали каким-то фантастическим цветом.

- Здравствуйте! – услышала вдруг Антонина, чей-то громкий голос и от неожиданности вздрогнула.

Повернувшись, она увидела пожилую приятную женщину в коричневом плаще и розовом платочке, завязанном узелком под подбородком.

- Здравствуйте - вежливо сказала Антонина и зашла в подъезд.

Женщина, тяжело переваливаясь, как уточка, засеменила за ней.

- А вы откуда? Что-то я вас раньше здесь у нас не видела! Приехали к кому? – засыпала она Антонину вопросами, громко дыша ей в след.

Антонина вздохнула, рассказывать подробности о том, кто и что, она не собиралась. «Я же не знаю, хочет ли Ирина, чтобы кто-то из соседей знал обо мне? – думала она – А если и захочет, пусть сама и расскажет».

Но пожилая бдительная соседка не отставала и, проводив Антонину до двери, в которую та хотела быстро юркнуть, громко сказала:

- Ну-ка стойте! Что это вы тут делаете? Кто вас впустил? Хозяев я знаю дома-то сейчас нет. – И она, строго сдвинув брови, посмотрела на Антонину.

Та снова вздохнула и с безнадёгой понимая, что отвертеться от бдительного подъездного стража просто так не удастся.

Она повернулась к женщине и сказала:

- Антонина я. Я буду иногда помогать хозяйке этой квартиры по хозяйству, понятно вам?

Лицо женщины расплылось в улыбке.

- Ирочке? Ой да как же хорошо! Я давно ей говорила: «помощница тебе нужна». А она всё сама да сама.  Ой и хорошая девка она, жалостливая! – И, перейдя на шёпот, «страж» стал поведывать незнакомому человеку подъездные тайны – она ведь богатая, но простая и сердечная. Что бы ни попросила, никогда мне, старухе, не отказывала. И лекарство привезёт и свозить куда, всегда пожалуйста… Я люблю её как дочку родную. А ведь девке в жизни досталось, не дай Бог!..

Антонина не хотелось сейчас стоять в подъезде и слушать чужие излияния. Было уже поздно и дома её давно ждали. Но остановить пожилую женщину, наскучавшуюся по откровенным разговорам - дело трудное, почти не выполнимое. И Антонина, с тоской глядя на неё, понимала это. Вдруг она услышала, как зашуршал гравий - у подъезда остановилась машина.

- Ой, это она, наверное, с работы! - услышав знакомые звуки сказала соседка, взяв Антонину за руку ниже локтя – Все, пока-пока!

- Как хоть зову-то вас? – улыбнувшись, спросила Антонина ей в след.

- Клавдия… Клавдия Ивановна! – не оборачиваясь, ответила та, быстро семеня к своей двери.

Антонина закрыла дверь за собой и всё думала: «Богатая! Про что она? Да никакого богатства тут нет… Всё у них по-простому. Квартира ремонта давно просит…  Мебель, хоть и хорошая, но не новая и не модная… Вот у Лидии Ивановны действительно много дорогих вещей и мебель дорогая и картины, ведь главным бухгалтером на заводе всю жизнь проработала, и Николай Николаевич её тоже большим начальником был. – вспоминала она семью, у которых работала до этого -  Завидуют, наверно, соседи Ирине, вот и болтают…»

Её размышления прервала Ирина, через пару минут переступив порог своей квартиры. Вид у неё был уставший, локоны почти полностью расплелись и исчезли, взгляд был потухшим. Без яркой помады губы её казались теперь почти бесцветными.

- Ну как прошёл ваш день? – уставшим голосом спросила она Антонину.

- Спасибо, хорошо… - Антонина начала перечислять то, что успела сделать сегодня.

- Кстати, под диваном я нашла вот это. - и она жестом указала в сторону тумбы в прихожей.

- Ух ты! Моё кольцо! Я ведь думала, что безвозвратно потеряла его! – оживилась вдруг Ирина.

Она одела кольцо на безымянный палец левой руки. В ярком искусственном освещении крупный бриллиант заиграл разными цветами радуги.

 – Муж мне перед свадьбой дарил… А он суеверный такой, так расстроился, когда я его потеряла: «всё, значит жить долго вместе не будем», вот глупый! – Она рассмеялась – Вот он обрадуется-то, когда вернётся. Ой! И моя старушка-раскладушка нашлась! – она взяла в руки бордовый телефон-раскладушку - Я ведь была уверена, что в кафе год назад его посеяла… Вот так сюрприз!
Она радовалась, как ребёнок, и от её радости у Антонины как будто разом прошла вся усталость и ломота в натруженных за день мышцах.

Снова звонила Варька.

- Малыш, я скоро – быстро сказала ей Антонина – да, честно-честно! Выхожу уже. Сяду на автобус и через пятнадцать минут буду. Засекай время. Всё, пока!

Она стала обуваться.

- А давайте-ка я вас до дома отвезу - предложила вдруг Ирина – автобусы уже плохо ходят, простоите целый час. А мне десять минут на машине вас подбросить.

Антонина согласилась.
Они подъехали к её дому.

- Спасибо вам за всё - ещё раз сказала Ирина. От её утреннего холода и недоверия не осталось и следа.

- Да не за что, - улыбнувшись, ответила Антонина – мне приятно от того, что вам приятно возвращаться в чистый дом.

Ирина немного помолчала, как будто думала о чём-то.

 - Вы извините меня, может я через чур прямолинейна, но почему именно эта работа? Мне всё время кажется, что она вам как-то не идёт. Ну не полы же вы мыли всю жизнь? Внешность ваша ну не вяжется как-то с уборкой…

- Работа как работа, - улыбнулась Антонина, и выдохнув, сказала – я фельдшером на скорой раньше работала…

- Ну? Нормальная же работа! – напористо говорила Ирина – или устали по алкоголикам да сердечникам ездить?

- Нормальная работа, да. – кивнула Антонина – Я любила её очень. Мчаться, сломя голову, людей спасать… Мне это так нравилось. Но в последнее время стало так совпадать, что как наша смена, так жуткая авария на дорогах. Я никак не могла к этому привыкнуть… Руки-ноги в разных местах бегать собирать.

Она замолчала, опустив голову.

- Помню, травматологию нам преподавала в колледже пожилая профессор-хирург, она всё время повторяла: «Девочки! Приезжая на место аварии выключаем все свои чувства - жалость, сочувствие и так далее! Здесь нужно только хладнокровие, только так вы быстро окажете нужную помощь пострадавшему и спасёте чью-то жизнь». Я старалась быть хладнокровной, но, когда в больнице, куда мы привозили человека, или нескольких, после аварии, я видела родственников, их страшное горе, ведь мало кто выживает и инвалидом не остаётся, я каждый раз не могла сдержать слез. Переворачивается не одна жизнь, и чья-то судьба рушится. Видя это, я каждый раз плакала. Врач, с которой мы несколько лет работали, всё смеялась надо мной: «кончай ты это мокрое дело! Ну как барышня кисейная, честное слово! И как тебя такую в медицину занесло?»

Антонина снова глубоко вздохнула.

- Лариса Николаевна… Чудесная женщина была... Легкая такая, простая, одно удовольствие с ней было в паре по вызовам ездить. И внимательная, и чутьё у неё на болезни какое-то особое было. Никогда не ошибалась. Приезжаем на вызов однажды, бабуля на живот жалуется, боли и стул жидкий разок был. «Что ела?» - спрашивает. «Да всё как обычно» - отвечает старушка. Смотрит живот ей, а он мягкий. «Ну-ка Тоня, кардиограмму ей сними живо! Не инфаркт ли там у нашей девушки?» Снимаю и точно, свеженький инфаркт! И вы понимаете, спасли ведь бабулю! Быстро её в отделение отвезли, а там её откапали, да на ноги поставили. Приедь другой доктор, вместо нас, назначили бы таблетки от поноса, да и только… Она Ларисе потом, как лето, ягод ведро обязательно принесёт. Лет пятнадцать старушка прожила ещё, а вот Лариса…
 
Антонина громко вздохнула.

- Однажды она одна без меня поехала на вызов в деревню. А шофёр один у нас такой лихач был. А была весна ранняя, гололёд… Через полчаса поднимают другую бригаду на аварию, я тоже еду… И понимаете… - Антонина вдруг горько заплакала – мой друг, мой соратник, с которой я ещё час назад шутила и смеялась… И я…  держу её шапку с оторванной… - дальше она уже не могла говорить. Глухие рыдания сотрясали всё её тело и душу. Казалось, что она сейчас снова на месте аварии, и всё не может выпустить из рук бездыханное тело своей коллеги.

Немного успокоившись, она продолжила, всхлипывая:

- Муж её, тоже врач талантливый, каких мало, не смог это пережить и запил. Родители её забрали их пятилетнюю дочь к себе, пока он в себя не придёт. А он так и не пришел… Запил по-чёрному и через пару лет сам умер от цирроза, и девчонка сиротой круглой осталась… Город весь тогда стонал. Помните?

Ирина отрицательно покачала головой.

- Нет, не помню… - холодно сказала она - Но что такое авария, я знаю не понаслышке… Мама у меня вот так же погибла… Мне десять было, брату пять...  Удар в её сторону пришёлся, все выжили, а она погибла… Потом нам говорили, что если бы она не пристёгнутая была, то просто вылетела бы из окна и живая бы осталась.

Она тяжело вздохнула, но в ледяном взгляде её не было слёз.

- Отец, спасибо ему, вырастил нас, не бросил, и баб не пошёл искать, а ведь молодой мужик остался. Он всегда говорил: «Не известно, будет ли чужая женщина вас так любить, как мать. А если нет, я голыми руками её задавлю». Поэтому и не женился. На такого отца молиться нужно… Он представляете, до сих пор корову держит, и до сих пор мне помогает, то молока банку, то мёда привезёт. Придёт ко мне домой, холодильник пустой откроет, матюгнётся и уйдёт. А на следующий день кур нарубит, молока в сметану да масло набьёт и полные сумки тащит. Вот такой отец у меня! Я его до безумия люблю, а он меня. И характер я сильный от него унаследовала… Может благодаря ему я и бизнес смогла начать…  Батя, конечно, грубый очень, а мама доброй была. Будь она живая я бы, наверное, не такая стальная была, более женственная что ли?

Муж часто мне говорит, что я мужик в юбке - она засмеялась, но смех её быстро оборвался, она снова вздохнула – Мне так её не хватает…  И я, как за руль села, не пристёгиваюсь никогда!

Они замолчали. Антонине было очень жаль эту, женщину, до сих пор чувствовавшую себя сиротой.

- Но на моей практике ремень безопасности чаще спасал людей, чем губил – заботливо заметила она. - Хотя авария - это всегда непредсказуемо… Меня гибель Ларисы так подкосила, что я долго в себя прийти не могла, месяц на больничном пробыла. У меня ведь тоже уже дочь маленькая была. И я как представила, что она сиротой останется, кому нужная? И решила уволиться…

А, потом соседке моей помощь понадобилась, они с мужем бывшие начальники с хлебозавода, люди очень интеллигентные, а у неё артрит тяжелый, вот и попросила она меня однажды о помощи: «ты ведь пока без работы, а деньги нужны». Вот так стала я у них работать. Люди приятные и благодарные очень. – вспомнив о них Антонина улыбнулась.

- Сейчас они на юге у сына, если всё хорошо будет, то и переберутся туда, климат для суставов там, говорят полезный… А, зарабатываю я на уборке домов даже больше, чем на «скорой», и каждый раз радуюсь, что на этой моей работе никто не умирает.

Ирина, положила руки на руль, пальцы её нервно барабанили по нему. Повернув к Антонине голову и слегка наклонив её, смотрела на неё не мигая. Поводив недовольно губами, она, как показалось Антонине, строго сказала:

- Я допустим тоже полы отлично мыть умею. Но в жизни надо как-то развиваться! Стремиться куда-то… Ну могли же вы в другое место перейти, на приём на пример в поликлинику. Или на косметолога отучиться… Они сейчас, кстати очень хорошо зарабатывают…

Эти слова больно задели Тоню, разговор принимал неприятный оборот. «Я же не советую тебе как жить» - подумала она, но вслух сказала:

- Да я думала об этом, когда уже лет несколько прошло, но в тогда мне надо хотелось сбежать из медицины и не важно куда.

- Понятно! - сказала Ирина. И вдруг её тон снова стал жёстким, деловым – Хотела попросить вас, когда вы закончите глобальную уборку у нас, вам будет не сложно поддерживать чистоту и время будет оставаться. Вы сможете готовить домашнюю еду для Ростислава?

Антонина вспомнила угрюмого подростка, с которым познакомилась сегодня днём.

- Конечно, - кивнула она, а про себя подумала: «я видела сегодня, как он любит домашнюю еду».

Антонине вдруг стало нестерпимо душно и тесно в просторной Ирининой машине, ей страшно захотелось поскорее выйти на улицу. Она лихорадочно думала, как окончить этот неприятный затянувшийся разговор.

Внезапно у Ирины зазвонил телефон, она случайно включила громкую связь. Трубка басила:

- Ма! Ну ты где? Весь день тебя дома нет!

- Так! Уймись, я тебе сказала! – властно перебила сына Ирина – Я где надо! – и отключила связь.

Они попрощались. Антонина вышла из машины и смотрела ей в след, пока она не скрылась за поворотом.

«Ах, Тоня, опять ты не смогла сказать, что приготовление еды - это работа за отдельную плату. Вечно жалость тебя подводит… Ой, не знаю, сработаемся ли мы с этой мадам?» – Она вздохнула и открыла ключом входную дверь своего родного дома, где её так ждали.