Равнодушие

                "Бойся равнодушных! Это с их молчаливого согласия совершается всё зло на земле!" /Юлиус Фучик/.


Как часто многие из нас равнодушно взирают на творящиеся рядом безобразия и мерзости и абсолютно ничего не хотят делать для их пресечения! А ведь иногда такое вмешательство буквально жизненно необходимо, а бездействие, трусость и равнодушие просто преступны! Особенно это касается тех случаев, когда речь идёт о спасении человеческой жизни…


                1

Был обычный субботний день. На одном из московских бульваров шла самая обыкновенная для выходного дня жизнь. По аллее посередине бульвара в тени деревьев прогуливались молодые мамы с детскими колясками и просто прохожие; на скамейках сидели, что-то активно обсуждая, группы пенсионеров, а также целующиеся парочки влюблённых; по проезжей части двигались немногочисленные машины и троллейбусы. Кое-где на асфальте виднелись не успевшие высохнуть после ночного дождя лужи, в одной из которых трое малолетних мальчишек пускали сделанный из газетного листа кораблик. Несколько местных алкоголиков, удобно расположившись на газоне под огромным старым тополем, готовились распить только что купленную бутылку водки. Из окрестных дворов доносились крики игравшей там детворы, лай собак и довольно громкие звуки музыки: какой-то местный меломан на полную мощность включил свой магнитофон.
Неожиданно полусонная, спокойная жизнь бульвара была нарушена появлением группы из десяти бритоголовых парней в чёрных кожаных куртках и тяжёлых армейских ботинках – так называемых «скинхэдов». «Скинхэды» пришли со стороны ближайшей станции метро, основательно затарившись в одном из расположенных рядом с метро ларьков пивом. Согнав с одной из скамеек влюблённую парочку, бритоголовые парни расположились вокруг этой скамейки и принялись с большим удовольствием распивать пиво посреди бульвара. Ребятам этим было в основном от семнадцати до двадцати с небольшим лет; был среди них и один тринадцатилетний мальчуган, которого все остальные «скинхэды» с некоторым пренебрежением называли «мелким». Бритоголовые парни пили пиво, шумно обсуждали свои прошлые «подвиги» по зачистке Москвы от нерусских людей, а также планы на ближайшее будущее и иногда очень громко хохотали, причём на этот хохот даже оборачивались сидевшие на соседних скамейках люди. Некоторые гулявшие по бульвару граждане с опаской поглядывали в сторону «скинхэдов», но те вели себя относительно мирно и спокойно, и вскоре на их компанию перестали обращать внимание.
На свою беду на этот московский бульвар случайно забрели два гулявших по Москве чернокожих студента, обучавшихся в российском Университете Дружбы народов имени Патриса Лумумбы. Эти два африканца, конечно, были наслышаны о «скинхэдах», которые бьют и даже убивают людей с небелым цветом кожи, но за три года, проведённых в столице России, пока ни разу с ними не сталкивались. Ничего не подозревая, африканцы шли по бульвару, приближаясь к скамейке, вокруг которой расположилась компания «скинхэдов».
Когда темнокожим студентам оставалось пройти несколько десятков метров до скамейки со «скинхэдами», один из бритоголовых заметил этих африканцев.
- Ого, братва, глядите: негры идут! – сказал он, показывая на темнокожих студентов пальцем.
«Скинхэды» посмотрели туда, куда указывал их товарищ, и, отвлёкшись от своих разговоров и употребления пива, уставились на неожиданных гостей – своих потенциальных жертв. Африканцы, видимо, были настолько увлечены своей беседой и созерцанием красот московского бульвара, что, не замечая грозившей им опасности, продолжали приближаться к компании бритоголовых парней.
- Ну что, парни, покажем этим нигерам, где раки зимуют? – усмехнулся здоровенный бритоголовый детина со значком с фашистской свастикой на кожаной куртке, который был скорее всего лидером в этой компании «скинхэдов». – Вломим чёрным ублюдкам по первое число?!
- Конечно! – отозвался кто-то из «скинхэдов». – Щас порезвимся хорошенько!
- Ну-ка, мелкий, иди встреть этих нигеров, - обратился парень с фашистским значком к тринадцатилетнему мальчугану. – А потом мы все подойдём.
Тринадцатилетний паренёк отделился от компании «скинхэдов» и пошёл навстречу африканским студентам. Поравнявшись с ними, он грубо толкнул одного из них и ехидно спросил:
- Ну чё, негритосы, поговорим? Зачем вы в Москву припёрлись, уроды чёрные?
- Извините, пожалуйста, но по какому праву Вы так с нами разговариваете? – возмутился один из африканцев. – Мы старше Вас; нужно уважать тех, кто Вас старше. Разве не так?
- Чего?! Уважать каких-то макак из Африки?! – вспыхнул малолетний «скинхэд». – Да вы вообще не люди! А обезьян я уважать не собираюсь. Валите из нашей России в своё Зимбабве!
- Мы из Анголы, а не из Зимбабве, - заметил в ответ всё тот же темнокожий студент.
- Да мне насрать, откуда вы припёрлись! – ответил тринадцатилетний «скинхэд». – Вам в России делать нечего! Сидите у себя в Африке на деревьях и жрите свои гнилые бананы!
- Мы учимся в России, - возразил африканец. – Мы считаем русских людей своими братьями. Россия много хорошего сделала для нашей страны.
- Да какие вы нам братья?! – рассвирепел бритоголовый мальчишка. – Мне макаки не братья! Я – русский, белый человек, и негры мне братьями быть не могут!
- Извините, я не позволю Вам нас оскорблять! – гневно сказал другой темнокожий студент. – Мы такие же люди, как и Вы. Я требую, чтобы Вы немедленно извинились перед нами.
- Да пошли вы! – сплюнув сквозь зубы, ответил маленький «скинхэд». – Не буду я перед вами извиняться, макаки вонючие! Я на своей земле, в моём городе и что хочу, то и делаю. А вот вам здесь делать нечего, грязные свиньи! – закончил он свою мысль, после чего обложил гостей из Африки отборной матерной бранью.
Один из африканцев не сдержался и ударил кулаком по лицу заносчивого юного «скинхэда». Мальчишка схватился за свою бритую голову, отскочил и заорал:
- Он меня ударил, гнида чёрная!
В то же мгновение вся компания «скинхэдов» устремилась от скамейки к двум темнокожим студентам. Африканцы кинулись наутёк, но бритоголовые парни их быстро догнали и повалили на асфальт. Один из «скинхэдов» достал из-под куртки велосипедную цепь, у другого в руках появилась резиновая милицейская дубинка. Началось жестокое избиение гостей из Африки. «Скинхэды» били несчастных негров руками и ногами, лупили их милицейской дубинкой, хлестали велосипедной цепью. Время от времени от места избиения доносились крики: «Дай им ещё!», «Мочи чёрных!», «Смерть нигерам!». Африканские студенты сначала отчаянно звали на помощь кого-нибудь, крича: «Помогите! Убивают!», но потом затихли и молча лежали на асфальте, закрыв головы руками и терпя страшные удары со всех сторон.
На помощь избиваемым африканцам никто не пришёл. Молодые мамы с детскими колясками поспешили уйти как можно дальше от места избиения, влюблённые парочки также быстро исчезли со стоявших поблизости скамеек, пенсионеры с ужасом в глазах наблюдали за действиями «скинхэдов», но в происходящее не вмешивались, а местные алкоголики под старым тополем продолжали выпивать как ни в чём не бывало. За избиением африканских студентов наблюдали несколько любопытных зевак, стоявших на почтительном отдалении от места действия. Один из наблюдателей снимал происходящее на камеру своего мобильного телефона. Убиравшийся на бульваре дворник-таджик, испугавшись стать следующей жертвой агрессии «скинхэдов», поспешно спрятался в одном из окрестных дворов.
Зверское избиение на бульваре продолжалось несколько минут. Лишь когда африканцы практически перестали подавать признаки жизни, «скинхэды» успокоились и с чувством глубокого удовлетворения вернулись к своей скамейке допивать пиво. Появившийся на бульваре милицейский патруль, увидев двух неподвижно лежавших на забрызганном кровью асфальте людей и толпу «скинхэдов» около одной из скамеек, решил не разбираться в случившемся, а просто пойти в обратную сторону, не приближаясь к месту происшествия. Проезжавшая мимо по бульвару машина «Скорой помощи» также не остановилась около двух жестоко избитых, окровавленных африканцев.
Допив пиво, «скинхэды» неторопливо двинулись всей компанией в сторону метро, откуда они и пришли на бульвар, и вскоре скрылись за поворотом. Лишь через несколько минут после того, как бритоголовые парни исчезли из виду, к лежавшим на асфальте африканцам решились подойти первые люди. Темнокожие студенты были живы и тяжело дышали, хотя и получили многочисленные травмы. У одного из африканских гостей был открытый перелом правой руки, у обоих были сильно разбиты головы, а лица буквально залиты кровью. Встать на ноги самостоятельно избитые студенты не смогли, и сердобольные прохожие оттащили их с асфальтированной пешеходной дорожки на газон, после чего, как могли, обработали йодом их раны и вызвали «Скорую помощь». Бригада медиков приехала на бульвар только через полчаса, осмотрела искалеченных африканцев и решила отвезти их в ближайшую больницу.
- Кто же их так отделал? – спросил врач у собравшихся на бульваре зевак, пока санитар и водитель укладывали на носилки избитого чернокожего студента.
- Да бритоголовые какие-то, не местные, - вздохнула старушка в ситцевом платке, которая была свидетельницей этого зверского избиения.
- Да, им ещё повезло, что живы остались, - резюмировал врач. – Эти парни могли их и насмерть забить. А что же никто не заступился за них?
- Да как уж тут заступишься! – ответил кто-то из зевак. – Их десять человек было, и все здоровенные, как быки. Разве с такими справишься? Никому не хочется себя почём зря подставлять. Как говорится, двое дерутся – третий не влезай…
- Всё ясно, - подытожил врач, - в наше время можно надеяться только на себя, больше не на кого.
Тем временем санитар и водитель отнесли в машину «Скорой помощи» обоих пострадавших. Африканских студентов увезли в больницу, а народ на бульваре ещё долго не расходился, обсуждая произошедшее. Но, как известно, после драки кулаками уже не машут…

                2

В тот же день в другом уголке Москвы случилось ещё одно происшествие.
Ещё с утра ветеран Великой Отечественной войны Василий Николаевич чувствовал себя очень неважно: болело сердце, было тяжело дышать, каждый шаг давался старику с большим трудом. Но дома у него почти не было продуктов питания, да и лекарства кое-какие надо было срочно купить, а идти в магазин было некому, кроме самого Василия Николаевича. Жена у ветерана умерла ещё несколько лет назад, сын жил на Украине, в Харькове, а дочь, хотя и проживала с мужем и детьми в Москве, навещала своего отца очень редко. В эти же выходные дочь Василия Николаевича вместе со всей своей семьёй уехала на дачу в Подмосковье, так что звонить ей и просить сходить в магазин было бесполезно. Правда, иногда к Василию Николаевичу приходила местная соцработница, за которой пенсионер был закреплён, но и она сейчас находилась в отпуске и жила на даче, так что на её помощь рассчитывать тоже не приходилось. Соседей же просить Василию Николаевичу было очень неудобно – может быть, у них на выходные есть свои планы и дела; тревожить и отвлекать людей ему не хотелось.
Приняв таблетку валидола и немного отлежавшись, Василий Николаевич почувствовал себя несколько лучше и стал потихоньку собираться идти в магазин. Старик неторопливо оделся, положил в карман своего лёгкого светло-серого плаща кошелёк с деньгами, взял старенькую тряпичную сумку и вышел из дома. До магазина идти было недалеко: всего несколько сотен метров; там же по соседству располагалась и аптека.
«Ничего, дойду как-нибудь, - мысленно подбадривал себя ветеран, - а потом домой приду и отлежусь…»
Медленно вышел Василий Николаевич из своего двора на оживлённый проспект. По широкой проезжей части мчались машины, проезжали автобусы и троллейбусы, а по тротуарам куда-то спешили пешеходы. А Василию Николаевичу спешить было некуда и незачем – он неторопливо брёл к магазину, опираясь на палку и левой рукой держась за грудь в районе сердца. Неподалёку от магазина старика едва не сбил с ног какой-то парень на велосипеде, разговаривавший по мобильному телефону.
- Вот старый чёрт! – выругался парень на ветерана. – Путаются тут под колёсами всякие уроды… Пора на кладбище, дедуля!
Высказавшись, молодой велосипедист покатил дальше, а Василий Николаевич остановился и прислонился к стене дома, вдоль которой он шёл к магазину.
«Пора на кладбище?! – подумал старик. – Может, и пора… Но какое право имел этот юнец так говорить мне – заслуженному, уважаемому, пожилому человеку? Ведь он в своей жизни не видел и десятой части того, что видел и испытал я! Никакого уважения…»
От горечи и обиды у ветерана защемило сердце. Сделав ещё несколько шагов, Василий Николаевич почувствовал в груди острую, обжигающую боль, ему стало очень трудно дышать, в глазах потемнело. Пенсионер попытался схватиться рукой за стену дома, но потерял равновесие и рухнул на тротуар, как подкошенный.
Ещё несколько минут Василий Николаевич оставался в сознании и видел, как по голубому небу плывут белые, кудрявые облака, как летит куда-то стая ворон и как мимо идут прохожие, не обращая на лежащего на асфальте человека никакого внимания. Пробегавшая мимо бродячая собака остановилась около ветерана, обнюхала его, гавкнула и побежала дальше, а люди шли мимо и даже не глядели в его сторону.
- Пить надо меньше, старый алкоголик! – донёсся до меркнувшего сознания старика какой-то низкий, сиплый женский голос. – А нажрался – так сиди дома! Нечего на улицах валяться под ногами у людей, пьянь!
Василий Николаевич догадался, что эти слова были адресованы ему, но ответить он уже ничего не мог. Сознание его гасло; перед глазами, как телевизионный видеоряд, мелькали события и лица из его жизни. Вот он на фронте, в окопе, вокруг его боевые товарищи, а по широкому полю на них ползут, лязгая гусеницами, тяжёлые немецкие танки с крестами на тёмно-серой броне. А вот уже госпиталь, и ему улыбается молоденькая медсестра Верочка, в которую он был тайно влюблён. Затем Василий Николаевич увидел ещё совсем юное лицо своей ныне покойной жены Лидии Ивановны, свою свадьбу, своих ещё живых родителей, родной завод, на котором он проработал после войны больше сорока лет, лица друзей, многих из которых теперь уже не было в живых… В конце этого видеоряда ветеран увидел огромное светлое пятно, после чего его сознание окончательно выключилось.
Василий Николаевич побелел, как полотно, губы его посинели, изо рта пошла пена, но люди продолжали, не останавливаясь, идти мимо умирающего старика. Наконец, одна старушка обратила внимание на лежавшего на асфальте пожилого человека, наклонилась над ним, пощупала пульс на его руке и сразу поняла, что произошло с Василием Николаевичем. Она схватила за руку проходившего мимо мужчину и проговорила, указывая на ветерана:
- Помогите, пожалуйста! Человеку плохо с сердцем! Вызовите «Скорую»!
- Некогда мне, - попытался возразить мужчина, - я опаздываю на важную встречу…
- Помогите! Человек умирает!!! – не унималась старушка. – Не человек Вы что ли?!
- Так Вы сами и вызовите врача! – огрызнулся мужчина, пытаясь освободить свою руку.
- У меня нет мобильного телефона, а пока я до дома дойду, он умрёт! – прокричала старушка.
- Он и так умрёт, пока «Скорая» доедет, - проворчал в ответ мужчина, но всё-таки достал из кармана свой мобильник и набрал нужный телефонный номер.
Вызвав «Скорую помощь», мужчина торопливо пошёл дальше, а старушка, поблагодарив его за помощь, осталась рядом с Василием Николаевичем ждать приезда медиков.
Когда машина «Скорой помощи» подъехала к месту происшествия, вокруг лежавшего на тротуаре и не подававшего никаких признаков жизни ветерана уже собралась небольшая толпа зевак. Наши люди вообще очень любят поглазеть на страшные автомобильные аварии, пожары или лежащие на улице трупы, хотя оказывать помощь пострадавшим обычно не спешат, даже если их ещё можно спасти.
Врач осмотрел Василия Николаевича и понял, что спасти старика уже практически невозможно, т.к. смерть наступила более получаса назад. Тело пенсионера положили на носилки, накрыли белой простынёй и унесли в машину «Скорой помощи», а зеваки постояли ещё некоторое время около места смерти ветерана, обсуждая случившееся, а затем постепенно начали расходиться по своим делам.
- Вот ведь, человек прямо на улице умер, а ему вовремя никто не помог! – вздохнув, посетовал кто-то.
- Значит, судьба такая, - сказал другой человек, - ничего уж тут не поделаешь…


А город жил своей обычной жизнью. Люди, как всегда, куда-то спешили, занимались какими-то своими делами, и им не было дела до чьих-то чужих проблем. Увы, большинство из нас равнодушно смотрит на чужие несчастья; главное, чтобы беда не пришла в их собственный дом. Недаром старинная русская поговорка гласит, что пока гром не грянет, мужик не перекрестится…