Сказка ни о чём

Из "Сказок Мёртвого дерева"

   Кончалась третья неделя Луны. На краю Вселенной, там, где звёзды, если и светят, то очень тускло, на берегу реки сидел Охдатутли и любовался красками, оставляемыми заходящим солнцем на темнеющем небосклоне.
   Охдатутли-человек необычного вида, которого можно принять за бродягу или уличного циркача. Одет он в чёрный сюртук с дырками на локтях и заплатой на поле, закрывающей дырку, оставшуюся после грандиозного пожара, когда горящий Илларишим пал. Пал, да так неудачно, что попал прямо на полу сюртука Охдатутли и прожёг в нём дыру размером с кулак. Нельзя сказать, что Илларишим был таким маленьким, или Охдатутли слишком уж большим, да только не соответствовали они друг другу - низко пал Илларишим. Да и поговаривают, что пожар уже заканчивался.
   Так или иначе, но в поле посеревшего от старости сюртука осталась дыра, принесшая массу хлопот хозяину, который наотрез отказался расстаться с любимой одеждой. Свой отказ Охдатутли мотивировал тем, что он настолько сросся с сюртуком, что каждую дырочку в нём ощущает, как рану на собственной коже.
   На ногах Охдатутли носил самые обыкновенные лапти. Когда ему говорили, что лапти не самая удобная обувь, он неизменно отвечал, что в жизни ему приходилось носить самую разнообразнейшую обувь, но лапти имеют одно замечательнейшее преимущество перед остальной обувью - они сплетены из лыка, и от них исходит душистый древесный аромат, что при бродячем образе жизни, который ведёт он, весьма и весьма удобно, особенно для окружающих. К тому же, Охдатутли ходил в этих лаптях в горную Анистею, ту самую Анистею, которую так жаждут найти любители лёгкой поживы. И там, в Анистее, познал он нечто, о чём никому не рассказывал. Единственное, что удалось узнать от него, что там ему пришло сокровенное знание, и что глупцы, ищущие Анистею ради обогащения, будут сильно разочарованы - богатства, хранящиеся в горах, заключены не в злате и драгоценных каменьях. А в чём? Найдите Анистею, тогда и познаете.
   А при чём тут лапти? Просто Охдатутли считает, что всё, соприкоснувшееся со Священной Анистеей, несёт сакральное значение, а уж лапти-то, наверняка, хранят в своих переплетениях священную пыль горной Анистеи.
   На голове Охдатутли носил цилиндр, из-под которого во все стороны торчали жёсткие, соломенного цвета, волосы. Самый обыкновенный цилиндр, немного смятый в гармошку. Ничем он не примечателен, и если вы попросите Охдатутли отдать цилиндр вам, то он с удовольствием это сделает, потому что по натуре Охдатутли абсолютно не жадный, а уж такого пустяка, как старый цилиндр, ему тем более не жаль.
   А вот чем выделялся Охдатутли, так это своим вытянутым, на манер утиного, носом, вокруг которого вились мошки, комары, мухи, жучки и прочие насекомые. Охдатутли их никогда не отгонял, ибо утверждал, что они ему нисколько не досаждают, а без них было бы скучно. На ночь вся эта стая пряталась к Охдатутли в ноздри. До сих пор для меня остаётся загадкой, как он при этом не задыхался, но для Охдатутли это не было проблемой. Казалось, он не замечал тех неудобств, которые должно было приносить такое соседство. Более того, я не знаю случая, чтобы он, пусть даже по неосторожности, раздавил какую-нибудь козюшку. Всегда Охдатутли был предупредителен и осторожен. В то же время, он никогда не отгонял птиц, норовивших склюнуть зазевавшееся насекомое, не успевшее спрятаться в носу Охдатутли.
   - Это не моё дело, - говорил в таких случаях он, - пусть разбираются сами.
   Иногда к Охдатутли приходил его друг Лучезарный Тигр. Тогда у них начинались философские беседы. Лучезарный Тигр, несмотря на сияние, исходившее от его светлых полос, всегда был настроен пессимистично. По этому поводу он говорил, что светлые полосы направляют своё сияние наружу, а тёмные распространяют свой мрак внутри. На что Охдатутли отвечал:
   - В таком случае ты слишком прост. У нас, у людей, характер устроен намного сложнее.
   - Это как же? - вопрошал Лучезарный Тигр.
   - А ты посмотри на радугу после дождя. Примерно таков же и характер человеческий. Сверху - напоказ - цвет красный. Хочется человеку выглядеть получше. А внизу, внутри - фиолетовый цвет - холодный и почти безжизненный. Пока докопаешься до него, до сути человеческой, несколько цветов разгрести надо. Капнул - предстал пред тобой человек в одном свете. Капнул глубже - он уже другой. Ещё глубже - и не узнать того добряка, каким представлялся человек сначала. А какой он? Долго докапываться надо. Да и надо ли, если внутри ультрафиолет?
   - Это что же такое? - любопытствовал Лучезарный Тигр.
   - А это то, что есть, но о чём не догадывается никто, даже сам человек. Живёт он и не знает, что там, под фиолетовым цветом, есть что-то ещё. Нечто такое, что тревожит, но ощутить это, понять это - невозможно.
   А бывало придёт Лучезарный Тигр в плохом настроении, скажет ему Охдатутли:
   - Добрый день.
   А тот ему ответит:
   - Чего ж в нём "доброго"?
   Вот тут-то Охдатутли и скажет:
   - Как что "доброго"? Посмотри, сегодня утром Солнце встало.
   - И вчера солнце вставало, и позавчера... и каждый день встаёт, - не соглашался Тигр.
   - То было вчера, а это сегодня. Ведь встало же и сияет.
   - Где ж оно сияет, всё небо в тучах, ни одного просвета.
   - Ну и что? Всё равно где-нибудь сияет. И не важно, что ты этого не видишь. Человеку должно быть хорошо уже только оттого, что для кого-то Солнце светит. Да и могут ли тучи ослепить Солнце? А знаешь, сегодня вечером Солнце сядет.
   - Ну и что?
   - А то, что будет заход, и будут звёзды.
   - А потом?
   - А потом, утром, снова встанет Солнце, неся тепло и свет. И пока будет так, пока люди радуются Солнцу, будет жизнь.
   Вот такие беседы происходили иногда между Охдатутли и Лучезарным Тигром.
   Очень внимательный читатель спросит:
   - А к чему было написано первое предложение моего рассказа?
   Что ж, отвечу: ни к чему. Просто кончалась третья неделя Луны...

21-23.11.2000