Одиночество вдвоем, полностью

ПРЕДЕСЛОВИЕ

Я попрошу прощенья у тебя,
Не знаю, заслужу ль твое прощенье,
Но, не могу я жить, тебя кляня,
И не любить, вот это невезенье.

Прошу простить за ненависть меня,
Ещё за то, что так тебя любила,
Я всю себя за нежность отдала,
Которую я так не получила.

Я всё стерпела, всё с тобой прошла,
Забыла всё, о чём я так мечтала,
С тобой иль без тебя по жизни шла,
А под конец дороги я устала.

Вдова иль нет, не знаю я сама,
Что мне тебе сказать, тебя прощаю,
Живу во сне, но не хочу молчать,
И кончен бал, всё скоро я узнаю.

Я попрошу прощенья у тебя,
За всё, что в нашей жизни не случилось,
Прости и отпусти, прошу любя,
Я  уповаю лишь на Божью милость.


© Copyright: Ольга Верещагина, 2017
Свидетельство о публикации №117040201847

Одиночество вдвоем – эта тема меня давно волновала. 


Я не знаю  почему, но жизнь изменилась круто, и отношения между мужчиной и женщиной тоже трансформировались в какие – то прохладно непонятные отношения.

Что это?  Почему?  Но  семья и брак стали  не важны. Мы не выходим замуж, мы  ищем партнера по танцам, по работе, а заодно и по сексу. Вот и получаются некие, то ли партнерские и паритетные  полу семейные  отношения. Нас спрашивают,  в каких вы отношениях, если хотят узнать замужем или женат человек.  Даже роды стали партнерскими, кои нежный мужской  ум  не воспринимает,  и не выдерживает.  Нежная мужская психика,  зачастую, получив массу впечатлений, страдает от увиденного  варварства природы, которая, так открывает  и представляет его прекрасную  и любимую женщину, в  самый прекрасный момент его жизни, рождения его чада.  Это ему не понятно и страшно  и  совсем этот внешний  вид любимой его не привлекает.  Порой,  после такого представления, мужчина уже не может  просто заниматься с женщиной сексом, опасаясь,  последствий очередных родов,  но остается просто нежная забота, как о близком родственнике, а затем уходят  к тем, которые умеют скрывать все тяготы женской доли.   Вот так и живем. Что-то мы, женщины упустили в этой жизни, впустив мужчин на свою женскую половину и открыв настежь  все наше тайное и сокровенное, тем самым лишив слабый – сильный пол тайны и тем самым, утратив в их глазах свою привлекательность.


Сейчас весь интернет пестрит, что в отношениях все возможно делать и смотреть,     мол - это все только усиливает влечение и укрепляет отношения, но  я думаю это не так. Наши бабушки говорили, наставляя своих внучек и дочек перед венцом:


-  Нельзя мужу всего показывать, до всего допускать, иначе пропадет интерес,  и останешься одна, и он будет гулять к другой.  Всю жизнь потом будешь по ночам мочить слезами  подушку. Тайна она всегда привлекает, а простота - хуже воровства, все может разрушить.

А ведь это так и есть.  Сколько историй таких, где двое живут в браке  - отдельно, но одной  семьей. Одиночество вдвоем, как мне кажется самое страшное, что может случиться с человеком в жизни.

Я долго не решалась об этом написать, но один случай, на отдыхе,  свел меня  с удивительной  и очень грустной  женщиной. Мы вместе отдыхали в Сочи на одном пляже и занимали лежаки рядом. Мы по очереди охраняли наши пожитки, а потом  познакомились и подружились. И однажды  на море был шторм.  Море бесновалось  и  отправляло на берег огромные волны, которые разбивались,  встречаясь  с берегом,  в мелкую пыль.  Это очень полезно для легких и бронхов. Мы взяли лежаки, отнесли и поставили их на  безопасном расстоянии недалеко от моря,  накрылись пледами  и стали наслаждаться  разгулом стихии.


- Красота.  Люблю шторм.  Теперь  только понимаю, почему Горький увидел в Буревестнике революцию.  Или Пушкин писал – «Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя…»  –  вдруг задумчиво, как бы про себя  произнесла  Татьяна, так звали мою собеседницу


Татьяне  Вениаминовне  недавно исполнилось, шестьдесят пять лет.  Она приехала сюда в Сочи, отметить свой юбилей в одиночестве. Меня это очень удивило, и я  решила потихоньку ее разговорить,  и  выяснить   причину такого поступка.


Скажу без ложной скромности,  мне это удалось, но вместо удовольствия  от полученного рассказа, я, как мне кажется,   получила  массу  вопросов, на которые не могу ответить сама. Вот и решила поделиться с Вами, в надежде на  вашу помощь.

ЧАСТЬ 1

В эти годы 1952-53, многих девочек называли Татьяна, чем вызван это бум имени я уже не помню,  но отлично  понимаю,  что за женщины скрываются под ним. Я хочу предложить вам краткую справочку из  энциклопедии  имен. Для чего я это делаю? Для того чтоб кратко и лаконично описать  характер  женщины,  с которой я подружилась.


«Имя Татьяна в переводе с древнегреческого языка означает «устроительница», «учредительница», образовано от греческого «татто», означающее «ставлю, учреждаю, утверждаю» kakzovut.ru›tatiyana.htm


«А вот что значит имя Татьяна в карьере? Это лидер, который видит цель и не видит препятствий. Таня стремится к продвижению по профсоюзной лестнице, причем,  не всегда, действует честными методами. Именно поэтому успехи в карьере очевидны еще в молодости: не стоит удивляться, если начальник по имени Татьяна молод и не достиг еще 30-летнего возраста.

Значение имени Татьяна и ее судьба, характер также накладываются на трудовую деятельность. Руководящие лица деспотичны к своим подчиненным, не понимают семейных обстоятельств, действуют по принципу роботов. К тому же присутствует доля эмоциональности, которая может только испортить отношения с трудовым коллективом. Так что обозначение имени Татьяна накладывает свой тяжелый отпечаток во всех сферах жизни, и подступиться к его обладательнице сложно со всех сторон». 

Представьте. Октябрь. Сочи, поселок ЛОО и пляж.


В начале октября в Сочи  приятная теплая погода. Море 22 градуса. На пляже много народу отдыхает. Контингент в это время в основном +55 и выше.


Пенсионные скидки  и  конец курортного сезона  сделали свое дело. Пенсионерам, после летнего отдыха с внуками, представилась возможность бюджетно  отдохнуть и получить немного покоя, солнышка  и моря.  Правда, если честно сказать, это не полноценный отдых, когда  тебе  везде говорят, что раз социальная путевка, значит и не все положено, получи свои крохи, по скидочкой цене, а если есть желание еще добавить – плати. Вот отдыхающие – пенсионеры,  получив свои 10 мин массажа и 13 мин ванны, и еще чего – ни будь по минимуму, захватив полотенца, устремляются на пляж, чтобы занять  бесплатный лежачок и провести день с удовольствием на октябрьском солнышке  и море. Главное тут успеть занять лежачок себе и подружке или соседке, чтобы потом можно будет по очереди сбегать искупаться в море и на обед. Это целая наука. Нужно взять лежачок, отнести его к морю и расстелить полотенце, чтобы не увели более ушлые отдыхающие, а потом дождаться соседку или соседа и отдыхать.


Удивительные и терпеливые наши  пенсионеры. Они радуются, как дети, если это все удается, а если нет, то не беда стелют полотенце на камни или песок, ведь главное, что они здесь и им удалось вкусить немного курортного счастья, пусть и в октябре. Если посмотреть внимательно на пляже, то можно видеть в это время там, в основном женский контингент кому за  55 и вышке, правда есть и мужчины, но их мало, да и возраст много выше, как правило. Вот дамы и развлекают себя, как могут. Особенно тоскливо смотреть вечером. Дамы надевают свои замечательные наряды,  приходят на танцы и в кино. Поют с баянистом удивительно красивыми голосами, грустные песни. Они общаются, гуляют. Веселятся  и смеются. Почему? Да, потому что счастливы. Просто счастливы, быть тут в Сочи,  потому, что им удалось получить раз в 4 года, эту нищую подачку, виде социальной путевки  на море, но есть среди них и другие женщины и мужчины тоже, их сразу отличишь в этой радостной толпе, по их грустным и тоскующим глазам, побитой собаки. Вот на такой взгляд неожиданно встретила я, когда просто гуляла вечером после ужина в парке. Как вы догадались, это была Татьяна, а вернее Татьяна Вениаминовна, как мне отрекомендовалась она позже. 


Мне посчастливилось. Я отдыхала платно. Мне помогли устроить отдых мои дети. И обедала в другом ресторане со шведским столом, поэтому мы с Татьяной Вениаминовной в лечебном корпусе не встречались. Мое расписание процедур не совпадало с ее, но я обратила на нее внимание на пляже, когда  ходила загорать и  плавать на море.


Высокая,  примерно,  180см ростом, прямая ровная спина, выдававшая в ней бывшую спортсменку. Она шагала по пляжу,  ни на кого не глядя, гордо выпрямив спину и подняв голову, прикрыв свои глаза темными очками. Как бы всем, показывая – вот я какая. Мне уже  давно за…, а  выгляжу я  и чувствую себя прекрасно, и никто мне не нужен, но это был всего лишь антураж.


Однажды, я  пришла пораньше, когда социальники еще занимали очереди в ванном отделении и на массажи. Мест был на пляже предостаточно свободных. Я выбрала два лежачка на самом берегу моря,  Я расположилась,  с удовольствием, на одном, положив больную ногу на соседний, предварительно, постелив на него полотенце.


Стояло теплое октябрьское утро. Море мерно шуршало волнами, почти у самых моих ног. Я блаженствовала и была почти счастлива, что мне удалось, так удобно устроиться. Но боковым зрение я увидела Татьяну, которая несла свой лежак в мою сторону. Место  рядом оказалось свободным, и я подвинула второй свой лежак ближе и махнула ей, приглашая, расположиться рядом. Так мы и познакомились.



ЧАСТЬ 2

Пока я поправляла свои лежачки, Татьяна поставила свой рядом.  Она  еще плотнее, сдвинув мои  лежачки,  поставила свой рядом с моими,  аккуратно с деловым невозмутимым видом разложила, свое полотенце  и свою одежду на принесенный ею лежак. Потом выпрямилась во весь свой  немалый рост,  с удовольствием подвигала плечами,  слегка потянулась, пристроила красивые, свои руки на талии и немного свысока вопросительно посмотрела на меня, как бы спрашивая:

–  Ну, вот я тут и что дальше?


Выдержав немного паузу и взглянув на неё снизу вверх, с высоты  своих 172 см,  я улыбнулась и предложила ей:


-  Располагайтесь, здесь удобно. Море рядом, и не жарко.


- Спасибо – коротко парировала она, свысока поглядывая на меня.


Я поняла, что она не хочет общаться и  пошла, поплавать в море.


Я очень люблю плавать. У меня болят ноги. После нескольких операций на венах, плавание в море мне очень показано  и помогает дальше  жить без больших проблем. Я стараюсь каждый год осенью приехать на море, чтобы  поддержать свои сосуды.
Я плаваю  хорошо и много, поскольку выросла на Волге.


Пока я плескалась с удовольствием в море, Татьяна стояла и наблюдала за мной, а может просто загорала, стоя. Она  выделялась среди разношерстной пляжной публики. Высокая,  статная,  с длинными красивыми, широко расставленными, как у баскетболистки,  уверенно стоящими на гальке, ногами. Ее тело было лишено, какого – то бы жира. Купальник, цвета морской волны прекрасно гармонировал с ее пшеничного цвета волосами и солнцезащитными,  цвета синего неба, очками. На нее искоса, посматривали  наши соседи по пляжу, но никто не решался с ней заговорить. Татьяна, всем видом своим показывала не желание ни с кем общаться или  разговаривать, а я вдруг подумала, что  это только маска,  маска привычного одиночества, выстроенного годами. Мне захотелось узнать ее историю, но я не знала, как и все остальные, как это сделать и нужно ли мне это. Ведь начиная общение с незнакомым человеком, никогда не знаешь,  что из этого общения вынесешь, либо радость общения, либо неприятный осадок и сожаление о том, что решилась на него.


Проплавав минут  двадцать, я вышла  и подошла к своим  к своим лежачкам. Чувство было замечательное. Легкая усталость. Приятная тяжесть земного притяжение и подтянутые  мышцы  тела. Солнце. Все это привело меня в состояние прекрасного расположения духа, и я решилась заговорить с Татьяной, изваянием стоящей у своего лежака.

-  Красота – сказала я и спросила ее:


- А вы не хотите  поплавать? Прекрасная водичка, градусов 23. Для октября это  шик.


- Нет – отрезала Татьяна на мои слова и взглянула на меня с высоты своего роста, 180см, а может и выше.


Я под её взглядом, хотя она на меня смотрела через очки, поежилась.


- Ну, как хотите – немного обиженно ответила я и стала примащиваться на свои лежачки.


-  А Вам надо похудеть –  произнесла Татьяна, тоном наставника, бесцеремонно рассматривая меня.


-  Стараюсь, но не всегда,  получается – осторожно ответила я и предложила:


- Давайте знакомиться. Меня зовут Ольга, а Вас?


- Мое имя Татьяна. Татьяна Вениаминовна – с нажимом ответила она.


- Очень приятно познакомиться. Татьяна, скажите, а вы откуда сюда приехали? – спросила я, предполагая сказать, что я из Кирова, но она меня оборвала и сказала:


-  Меня зовут – Татьяна Вениаминовна, а не иначе, и я приехала из Кирова.


Я, наверное, впервые в жизни растерялась и не сразу нашла, что ответить.


Внимательно посмотрела на Татьяну. Я старалась угадать, шутит она или серьезно, все это говорит. Никак не ожидала встретить тут на пляже землячку, но еще больше не ожидала, что она сразу выстроит такую позицию в разговоре. Для меня это показалось немного обидным, но и интересным. Разница в нашем возрасте лет пять, не более, и я  решилась продолжить беседу и постараться  все же  ее разговорить. Я не привыкла уступать и сдаваться, но почувствовала, что за всей этой стеной  стоит своя  интересная история, а я  очень захотела ее узнать. Трудности общения, только меня подталкивали на  импровизацию,  и я решилась продолжить, не смотря на ее закрытость, наш разговор.


- Да?  Это здорово и я приехала из Кирова – сказала я, но больше ничего не успела  сказать.


Татьяна Вениаминовна посмотрела на меня, как на  помеху в ее жизни, демонстративно повернулась ко мне спиной, демонстрируя,  свое превосходство и  пошла,  молча,  в море, а я осталась со  своим интересом и  удивлением, сидеть на своем лежачке.  Я сидела и думала, что же могло случиться с женщиной, что она, так боится даже общения, и выстраивает намеренно стену, даже  между  случайными собеседниками? Для себя я решила все это узнать, во что бы то ни стало. Цель поставлена. Отдых становился интересным. Я поняла, что рассказ получится, не смотря, ни на что.

ЧАСТЬ 3

Пляж был засыпан крупными камушками, похожими на гальку. Камушки были гладкими и скользкими. Татьяна Вениаминовна шла, грациозно ступая, словно крыльями,  взмахивая  при каждом шаге руками. Она ни на кого не смотрела, но на нее смотрело пол пляжа. Высокая,  статная, ни одной лишней складочки, с прямой спиной и плоской аккуратной попой. Она смотрелась великолепно, на фоте местного контингента. Я думаю, многие дамы просто завидовали ее стройности и уверенности. Они с нескрываемым любопытством рассматривали ее и сравнивали  с собой. Это и я  сделала. Я, полноватая в бедрах, с тонкой талией и узкими плечами и  не  очень пропорциональной фигурой, вдруг ощутила жуткий дискомфорт, глядя, на Татьяну Вениаминовну и даже непроизвольно погладила  свои лишние килограммы, но быстро успокоилась, сочтя их за  социальные накопления моего статуса.


Татьяна плавала долго,  и чувствовалось,  с большим удовольствием. Она заплывала за буйки,  по - долгу,  просто  лежала на воде, широко,  раскинув руки и ноги, подставляя свое лицо  и тело теплому  по  осеннему солнцу.


Я с интересом наблюдала за ней и думала -  кто она по профессии. Мне казалось, что она большой бос на пенсии, привыкший к привилегированной жизни и отдыху, и в этом выражается ее  такое отношение к окружающим, но я ошиблась.
Пока я, сидя на лежачке, рассуждала и наблюдала за Татьяной Вениаминовной, время потихоньку близилось к обеду.


Татьяна Вениаминовна, вышла из воды. Все, так  же грациозно неся свое  великолепно сохранившееся тело, подошла к своему лежачку. Она стояла в лучах не очень яркого осеннего солнца и с удовольствием растирала тело полотенцем. Я не решилась ее спросить, как она поплавала. Зачем рушить то, что она с такой любовью возводила и не тревожить то, что она прятала за этой высокой кирпичной стеной. Придет время и этот бастион рухнет, но когда?


Я еще немного позагорала. Затем поплавала и стала собираться на обед. Мне хотелось договориться с ней о том, чтобы она приглядела за моими  лежачками пока хожу на обед, но я не решилась ее просить об этом. Мне, казалось, что это меркантильность ее не волнует, но ошиблась. Затянувшаяся пауза быстро разрешилась.


- Ольга, вы собираетесь обедать или уходите  совсем? –  спросила, хорошо отрепетированным голосом, Татьяна Вениаминовна.


- Нет. Я планирую вернуться через полчаса. А вы обираетесь обедать? – в свою очередь поддержала я беседу.


- Я обедаю во вторую смену, мне еще рано. А вы в первую смену обедаете? – спросила она.


-  Нет. Я просто так хожу, в это время в нашем ресторане, у нас шведский стол, народу меньше. Не люблю стоять в очередях за хлебом насущным, как – то неприятно ждать, когда все нахватаются всего и побольше. Что греха таить, есть в наших людях, такое – ответила я.


Татьяна Вениаминовна, вдруг резко обернувшись в мою сторону, внимательно посмотрев на меня, ответила, как мне показалось невпопад:


- А Вам, Ольга, я бы посоветовала   с этим аккуратнее. Вам, милочка, полнеть больше нельзя.


- Что делать,  возраст не маленький, полнеется, но я стараюсь, больше капустки кушать – сыронизировала я в ответ и поняла, что диалог наш со временем состоится.


- А я Вам серьезно это говорю, как врач. Я всю жизнь работаю терапевтом и знаю что говорить. Вы в каком корпусе живете? А как с соседкой общаетесь? У меня с ней  не очень,  получается…- спросила Татьяна Вениаминовна.


- Я живу в первом корпусе и одна, у меня одноместное размещение. Я так решила, что с соседями отдых не получается, а экономить на своем здоровье не хочу. Мне сыновья помогают с оплатой отдыха, я отдыхаю на платной основе, а социальная путевка мне не полагается... - пошутила я и стала собирать камни, чтобы закрепить полотенце на лежачке, чтобы ветер не сорвал его, пока меня не будет.


- Да, Вы правы, но, увы, я отдыхаю по социальной путевке и очень жалею, что польстилась на нее. А что делать? Пенсия и работа не дают возможности отдыхать. Как хочется… - в раздумье, проговорила она.


- Вы, Татьяна Вениаминовна, приглядите за моими лежачками? Я быстро схожу, пообедаю и приду? А потом посмотрю за вашими … - нерешительно попросила я.

- Да, конечно. Идите. Я буду тут – резко ответила она.


Я быстро собралась и пошла в корпус.


Пока я шла в корпус, а затем в ресторан, мне не давала покоя мысль  и желание разговорить Татьяну Вениаминовну. Я чувствовала, что  может получиться хороший рассказ, вот только я не знала о чем, то ли о счастье и профессии, то ли о глубоком одиночестве. Меня Татьяна  задела за живое. Она смогла  сыграть на моем самолюбие, а это очень опасная штука, женское самолюбие, а его нужно удовлетворять.


Придя в ресторан, я быстро пообедала, благо в эту пору, там народу почти не бывает, и пошла на пляж, с решением, во что бы то ни стало разузнать то, что кроется за стеной, которую воздвигла Татьяна Вениаминовна.


ЧАСТЬ 4

Солнце уже прошло  свой высший ориентир и потихоньку стало  спускаться к горизонту. Дни в октябре намного короче. Я шла по пляжу, наслаждаясь теплом и солнышком. Море было спокойное и темно синее,  чайки носились стаями над пляжем,  ища себе места.  Все говорило о приближении шторма.


В октябре  часто случаются шторма, и это мне нравится. Я люблю  смотреть на то, как беснуются волны. Они пенятся,  толпятся у берега и наконец, обрушиваются  на берег.  Волна за волной набегает на берег, обгоняя друг друга. В такие моменты, я осознаю  себя  песчинкой  в  бескрайнем и непознанном нашем мире. Что такое человек в этой разбушевавшейся стихии.  Песчинка. Песчинка, то песчинка, но  она, эта песчинка живет по всем правилам вселенной, я не исключение.


Я подошла к  своим лежачкам,  и увидела Татьяну Вениаминовну. Она грациозно сидела на своем лежачке, по - хозяйски развернув, один из моих, положив на него свои стройные ноги, они не помещались на ее лежаке, и свисали, создавая неудобство для нее. Она внимательно посмотрела на меня, не снимая очки,  и сказала:


- Вы что- то забыли?


- Нет. Я уже пообедала. В нашем ресторане в это время не много народу. Да, я  много не рассиживаюсь. Свою капусту и супчик я  поглощаю быстро. Чего же рассусоливать, когда погода так и шепчет, посиди, позагорай. Наверно к вечеру заштормит. Видите,  море темнеет, и чайки на берег слетелись, мечутся.


- Да, похоже, Вы правы. Плавала, пока Вас не было, медузы приплыли. А есть надо, не торопясь. Все тщательно разжевывать, а то желудок заболит и гастрит обострится. Сейчас у каждого второго это есть. Я же врач, я это знаю на своем опыте – спокойно с нажимом и уверенно громко произнесла Татьяна Вениаминовна.


Я слушала ее невнимательно, так вскользь. Я наблюдала за любопытной  чайкой, которая подбиралась к резиновым шлепкам моей второй соседки. Она спокойно спала на лежаке, прикрыв лицо полотенцем.


Крупная, нагловатая и любопытная чайка, осторожно,  часто от волнения, переступая ластами – лапками, приближалась к ее шлепкам, стоящим рядом с лежаком. Она часто и резко поворачивала свою  в сереньких перышках головку, стараясь держать под контролем и нас с Татьяной Вениаминовной  и  мою вторую соседку и всех остальных отдыхающих, как ей казалось,  наблюдавшей за ней. Она,  то подходила, то резко подпрыгивая, отлетала метра на два  в сторону, а потом опять и снова повторяла один и тот же маневр. Внимание чайки привлекли  ярко - разовые,  с блестящими бусинками,  шлепки. Наконец то, сочтя, что все спокойно и можно подойти, чайка молниеносно подскочила к ним,  схватила одну шлепку и взмыла в воздух, но то ли от волнения или испуга, что ее поймают за воровством, уронила ее, вскрикнула и тем самым подняла на крыло остальных чаек. Я быстро встала и подобрала шлепку, передав ее хозяйке, а чайки еще долго кружили по пляжу, ища другого развлечения.


- Смотрите,  какая умница. Хитрюга. Совсем, как человек – в раздумье, уже без пафоса, произнесла Татьяна Вениаминовна.


-  Да, Вы правы. Вы идете обедать? - в свою очередь спросила я  ее.


- Да, посижу еще немного и пойду. Я не вернусь. Не нужно сторожить мой лежак, а вечером приду подышать морем. Составите мне компанию? Вы же одна отдыхаете? Или я ошибаюсь? – спросила, как бы утверждая свою  догадку, немного с нажимом,  не требуя, ответа.


- Да, я одна отдыхаю. Так сложилось в моей жизни. Привычка – вторая натура. Мне нравится мое вынужденное одиночество. Хотя я бы с удовольствием его обменяла на счастливое бытие, но, увы и ах…  Это время для раздумий и творчества. А что для Вас  одиночество, как понятие хотя бы? – неожиданно даже для себя вырвался вопрос, на который часто пытаюсь ответить в моих женских рассказах, поскольку счастье описать просто, а вот одиночество не каждому по плечу.


-  Одиночество? – перепросила Татьяна Вениаминовна, посмотрела с удивлением на меня, предварительно сняв свои модные солнцезащитные очки.


- Одиночество… В наше время это удовольствие почти не возможно, но случается. Существуют такие понятия, как стойкое одиночество в семье, это  уже диагноз, когда  человек закрывается в себе и своих проблемах, не хочет ни кого подпускать к себе. Еще есть одиночество в толпе. Это, когда  человек так и не нашел единомышленников и бьется один. Это трудно, но можно, хотя работать так могут только гении. Они все по природе одиноки и умирают в нищете. Есть люди, особенно старики, просто одинокие, у них нет никого из родных, но они не одиноки, у них есть мы медики и соцработники. Мое одиночество – оно особое, это одиночество, так называемое вдвоем. Да ладно, хватит. Пора идти обедать. Вечером после ужина приду сюда, часов в восемь. Приходите. Полюбуемся морем.


Татьяна Вениаминовна рывком поднялась, встала, аккуратно сложила полотенце, надела  свою одежду и, не говоря больше ни слова,  грациозно понесла, свое красивое  тело по пляжу в сторону санатория.


Все, кто были на пляже, повернули в ее сторону головы и внимательно смотрели ей вслед. Кто - то  с завистью, кто - то с удивлением, а кто - то просто так, из любопытства. Я смотрела ей в след с нескрываемым любопытством и завистью. Хотя я поняла, что  последняя версия одиночества – это и есть ее проблема, поскольку она  резко оборвала беседу и, что эта проблема ее волнует, и она ищет  выход из этой ситуации, но, похоже, пока безрезультатно. Я решила, что после ужина, обязательно вечером сюда на пляж.


Проводив взглядом Татьяну Вениаминовну,  я пошла в море. Поднялся  свежий ветерок. Волны  с шумом набегали  на берег.  В воде у самой кромки плавали, прозрачные медузы. Я не люблю медуз. Однажды, когда я работала в студенческие мои дни в Анапе, меня ужалила одна  ядовитая медуза, и я стараюсь не заходить в море, когда  у берега есть медузы. А тут вдруг решилась поплавать, наверно решимость преодоления Татьяны Вениаминовны передалась и мне. Я быстро вошла в море и размашисто и быстро поплыла  от берега. Волны надвигались на меня. Я люблю такое  море. Я плыла навстречу волнам,  и мне было хорошо. Доплыв до буйка, я легла на спину и долго лежала, катаясь на волнах. Потом развернулась и поплыла к берегу, ловя волну и пытаясь на ней продвинуться ближе к берегу. Ощущение не описуемое. Море, волны,  преодоление  и целая толпа зевак, наблюдающих, как ты в октябре, в море преодолеваешь прибой и себя одновременно. Когда я выходила на берег, на меня смотрели,  как на не очень нормальную  женщину, осуждающе и с завистью, что многим такое плавание не представляется возможным.  Я   была счастлива, что мне это удалось. А еще я поняла, что нас с Татьяной Вениаминовной многое объединяет и,  что я обязательно напишу этот рассказ. Напишу правдиво и откровенно, потому, что многие меня понимают, переживают то, что и моя героиня и так же молчат и не решаются  что-то изменить в своей  жизни.

часть 5

После ужина погода резко начала портиться. С моря подул резкий холодный, порывистый ветер. У меня сложилось такое впечатление, что на смену прекрасному лету пришла, вместе с холодными ветрами, осень.

Я, быстро поужинав, зашла в корпус. Надела теплую одежду и куртку. Прихватила с собой фотоаппарат и пошла   к морю. Каким - то  десятым или двадцать пятым чувством, я понимала, что сегодня состоится наш разговор с Татьяной Вениаминовной. Что сегодня откроется дверь в выстроенном, причем намеренно,   ее бастионе. Вот только мне не было понятно,  сдастся он или выстоит, и останется при своем мнении. Время покажет. А пока я  быстро шла, спускаясь на нижнюю аллею парка, примыкающую к набережной.


Погода бесновалась. Ветер крепчал с каждым моим шагом, приближающим меня к морю. Порывы ветра набросились на  пальмы. Они собирали  все листья в кучу и пытались их  сорвать. Крутили  и трепали их, так, что мне казалось,  еще чуть – чуть и пальмы лишатся, всей свей красоты и привлекательности, но не тут – то было. Пальмы пружинили и сопротивлялись, и при любой передышке расправляли свою крону, как бы говоря, что  они видели и посильнее шторма, тем самым вызывая еще  более сильный гнев ветра. В нижней аллее парка стоял старый раскидистый дуб. Он скрипел  и сердился, Назойливый ветер   не давал ему покоя. Ветер  носился  и резвился со свистом в его облетевшей кроне, и раскачивал его могучие ветви, чем и донимал дуб, не давая ему уснуть. У самого парапета порывы ветра почти положили на  землю  камыш и молодые эвкалипты, а кипарисы  возмущенно шумели в ответ на его хулиганские  выходки.


Я спустилась к пляжу. С пляжа были убраны все лежаки и зонтики. Лежаки  сложили в большие стопы, зонтики  лежали в куче за ними,  все, предварительно стянули  тросами. Волны,  с ревом и шумом,   надвигались на берег. Пляж был освещен  светом прожекторов. Перед лестницей и входом на пляж стоял щит с предупреждение, что на море шторм, и купаться запрещено. Я не знаю такого человека, который бы решился плавать в такой шторм. Я спустилась на пляж. Волны уже освоили весь пляж, и почти добегали до лестницы. Там, где  набережная подходила почти до самого моря, волны с шумом налетали на парапет и разлетались фонтаном брызг, пены и мелкой гальки. Зрелище неописуемое. Ночь, шторм,  волны, брызги и люди, которые  наслаждаются этим красивым зрелищем. Людей было не много. В основном они были на набережной  и снимали фейерверк брызг  и огромных волн, разбивающихся о бетонный парапет набережной. Люди с восторгом и криками одобрения и восторга, щелкали камерами и снимали видио. Конечно, это прекрасное зрелище, для тех, кто впервые оказался здесь, на море, во время шторма. Я не исключение, хотя для меня  поездка на море - это скорее ритуал, тем более в октябрь - это самый сложный месяц в моей водолейской жизни, как спасение от хандры и осенней депрессии.  Я сразу увидела Татьяну Вениаминовну. Она стояла почти на самой кромке, разделяющей бушующее море и пляж. Стояла она одна, там, где  свет прожектора не доставал, и стояла  серая  полутень. Справа от нее находился навес. Днем, в самый солнцепек, многие старались под ним укрыться. Под навесом у самого парапета стояло несколько лежаков, закрепленных тросом. Место, выбранное Татьяной Вениаминовной, как мне показалось, очень располагало к беседе.  Когда я  спустилась на пляж и направилась в ее сторону, Татьяна Вениаминовна  обернулась и помахала мне рукой. Я пошла к ней.

Татьяна Вениаминовна стояла в тени навеса. Высокая и прямая. Высоко подняв голову, она смотрела туда в темноту моря, где дорожками с перебежками, пересекая друг друга, блуждали лучи прожекторов, выхватывая урывками бушующие волны с белыми барашками. Волны с грохотом и шумом с разбегу обрушивались на пляж и  вперегонки  бежали к  ее ногам. Ветер нападал на ее и она, сняв  капюшон, то и дело  поправляла  свои волосы, взлохмаченные  этим хулиганом. Татьяну Вениаминовну все это забавляло, и у нее было прекрасное настроение.


 Когда я подошла ближе,  очередная волна почти подбежала мне под ноги и обдала пеной и брызгами, она засмеялась, такой счастливой,  немного детской и открытой улыбкой и крикнула:


-  Вот это красота.  Смотрите, смотрите, какие волны.… Какая красота!!! В шторм хорошо находиться на море и дышать взвесью из микробрызг.


- Да, я тоже люблю гулять в шторм – ответила я.


Мы стояли и смотрели, как природа беснуется,  показывает   свою силу и норов, демонстрируя нам и всему человечеству,  то, что человек – это всего лишь песчинка в этом большом мире, под название природа.


Очередная волна, с размаха, разбилась о берег  и  добежала до того места, где мы  стояли. Мы вынуждены были быстро отступить под навес к лежакам. Я, недолго думая, села на  один и подняла ноги, так, чтобы не намочить кроссовки. Татьяна Вениаминовна последовала моему примеру. Мы уселись с ногами на лежаки и засмеялись.


- Да, уж  …  Вот это,  да… Такие большие тети и испугались, залезли на лежаки… -  смеялась я.


- Да и я тоже хороша. Вспомнила свою спортивную молодость. Быстро ретировалась и взлетела на этот насест. Давайте посидим еще. Уходить не хочется. Вы не против? – внимательно посмотрев на меня, спросила Татьяна Вениаминовна.


- Да, что вы… Я только пришла. Я тепло оделась и хочу просто подышать и посидеть здесь. Это здорово, что выдалась такая возможность. Морская соль и взвесь с морской воды во время шторма, очень полезны для моих легких. Я специально приезжаю на море осенью – ответила я.


- Да, я, как медик, могу это подтвердить. Это, так и есть. Это очень полезно.
Давайте посидим здесь. Вон рядом есть сухие лежаки, присядем под навесом? – спросила она меня.


Я согласилась с ней,  и мы пересели немного дальше от кромки, до которой достают набегающие волны.


Под навесом стояла темная  серая, в ряпушку, от  мелкой сетки, накрывавшей крышу навеса. Я не четко видела лицо  Татьяны Вениаминовны, но просто почувствовала  ее волнение. И как мне показалось, что  ее волновал не шторм, а что такое,  что с этим связано, как я подумала из ее жизни или прошлого. Я  удобно устроилась на лежаке. Натянула на голову капюшон и стала ждать продолжения беседы, не решаясь задать тот вопрос, который откроет мне  двери в  стене, выстроенной  моей соседкой по лежаку.


- Для меня шторм, это  нечто больше, чем шторм. Это моя стихия и мой упрямый характер, благодаря, которого я  испортила свою жизнь. Каждый раз, когда оказываюсь на море во время шторма, все мое естество просит бури и перемен, а после шторма, когда стоит тишь и благодать, я всегда уступаю своему разуму, и отступаю.  Отступаю, и успокаиваюсь, как море. Но, кто сказал, что спокойное  море, как и вода со временем не превратится в болото… Аналогично и в нашей жизни, но в жизни на много все сложнее.  Вот в чем беда,  если не чистить болото,  она загниет и превратится в смрадную лужу, вылезти из этой лужи, почти не возможно. Вот и барахтаемся, как чушки в этой грязи, выход прост, всего лишь нужен, как ни банально, шторм в душе, в жизни.  Как вы думаете? – обернулась она ко мне, и как мне показалось, ее глаза заблестели, только от чего, не знаю, а предполагать не стала.


-  Да, как вы правы. Вы знаете, мы женщины – стратеги. Мы – не решительны и боимся, что вдруг и эта лужа иссякнет, а по – моему, зря боимся – ответила я, надеясь на продолжение беседы.


Татьяна Вениаминовна повернулась всем корпусом ко мне, глубоко, с растяжкой вздохнула, но ничего не сказала. Просто стала смотреть на бушующее море, а я просто стала ждать, когда она решится и продолжит. Немного посидев, она продолжила.

  Часть 6 

Прошло минут десять. Татьяна Вениаминовна молчала. Я просто сидела на лежаке и  смотрела на море.


-  Красота!  Смотрите, какая мощь!!! А дышится легко. Я всегда чувствую себя отлично в такую погоду, а еще очень люблю гулять в метель - громко, почти прокричала мне, уклоняясь от порыва ветра, отбрасывая  назад  волосы, Татьяна Вениаминовна.


Ветер с остервенением  трепал ее волосы. Он  их   порывом  отбрасывал назад,  затем, немного    взъерошив,  бросал на лицо.  Я удивилась.  Я не могла понять, куда делась та надменная, отстраненная от всего мира  высокомерная  женщина, Татьяна Вениаминовна. Передо мной  была  уверенная, молода, красивая женщина, Танечка. Она резко поднялась и раскрылась навстречу порыву ветра. Следа от напускной  строгости не осталось  совсем.  Татьяна Вениаминовна раскинула и раскрыла навстречу ветру  и волнам руки и стояла,  наслаждаясь  каждым порывом ветра  и  фейерверком  брызг.


- Красота!!!!!!!!! -  прокричала она.


- Да,  стихия бушует.  Есть в этом что-то  мифическое, как бы напоминающее -  знай, кто в доме хозяин,  вы всего лишь  маленькие песчинки передо мной.  Я  - природа,  вас породила, и с легкостью  могу  все изменить… -  как бы  просто для себя вслух продолжила я, поскольку не было уверена, что Татьяна Вениаминовна меня  слышит.


- Да, вы правы -  сказала она и подошла ко  мне,  присматриваясь в темноту, выбирая себе лежак, чтобы  присесть на него.


Я в сумерках старалась  рассмотреть   выражение лица Татьяны Вениаминовны.  Она была взбудоражена и возбуждена,  виденным. Глаза  метали искры.  Тело пружинило  и  двигалось, как в игре в баскетбол,  порывисто, четко  и  уверенно. Тот,  кто, когда то наблюдал за игрой в баскетбол, отлично понимает, как в момент игры, все напряжены и ждут подачи  или  вброса  мяча. Еще чуть - чуть,  еще миг  и игра  начнется. Все завертится, закружится вокруг мяча. Подача. Потеря.  И снова подача.  Вне игры и снова вброс и подача…. Я четко уловила ее состояние. Татьяна Вениаминовна  долго усаживалась на лежак. Она  волновалась и  не могла найти место для рук.


Я смотрела на нее. И внимала своим ощущениям. Шторм меня тоже настраивал на какое – то бесшабашное настроение.  Внутри дрожала какая – то струнка. Она подначивала,  и  подталкивала меня на  действие, потому, что в такие моменты  буйства стихии, получаешь такой мощный импульс, что хочется  буйствовать вместе  с ней. Мне это напоминала  дикую пляску, а экстазе которой, хотелось  танцевать,  не обращая ни на кого внимания.


- Ну, как Вам?  Нравится?  Красота - сказала Татьяна Вениаминовна, прерывая мои размышления.


- Да,  очень нравится. Только  немного прохладно. Как вы? – спросила я ее.


- Замечательно. Вспомнила, как много лет назад мы приезжали сюда в Лазаревское, еще студентами, на практику. С тех пор люблю  сюда возвращаться. А знаете почему?- спросила меня Татьяна Вениаминовна. Она повернулась ко мне всем корпусом, как бы ожидая подачу, и я вбросила.


-  Нет, не знаю, но очень хочу узнать. Расскажите?- без нажима, но четко и уверенно спросила я, давая понять, что я готова принять подачу.


Вот  и началась игра. Подача. Еще раз подача. Мяч в воздухе, и никто не знает,  куда и в чьи руки, и на каком поле он упадет, да это и не важно, главное – мяч в игре.


- Я ведь родилась в семье врачей, причем потомственным, поскольку мой дед по отцовской линии тоже был  врачом.  Мой отец был заслуженным врачом хирургом, а мама – неврологом. Жизнь наша была похожа на  стадион, а вернее на  дорожку на стадионе, на бег с низкого старта. Я не помню, чтобы  меня  ласкали  и  жалели. Отец был  жесткий, сильный. Руки у него были железными, как и характер. Из своего детства я не запомнила ни  кукол, ни какие вообще у меня были игрушки, а запомнила, как я маленькая девочка, бегу,  задыхаясь по ярославской набережной. С Волги дует холодный порывистый ветер. Время едва пробило 6 утра. Мне хочется скорее прибежать и бросить в еще не остывшую  мою  постель, а отец  покрикивает на меня, чтобы догоняла. Господи, что и сколько я бы дала за счастье в то время просто бы оказаться в своей постели, а еще лучше бы,  если бы отца вызвали на работу. Но, увы, это случалось редко. Даже после ночных дежурств, мой отец поднимал меня и мою  сестру, и мы шли на утреннюю пробежку, пока мама  готовила завтрак. Отец всю жизнь мечтал о сыне, но родились мы, две девочки. Папа решил, что это не имеет значения, и девочек тоже нужно готовить к нашей  трудной жизни не только морально, но и физически. Мама, очень мягкий человек, пыталась протестовать, ссылаясь, на то, что женский организм устроен по - другому, нежели мужской, но отца это не убеждало, поскольку хирургов вообще  ничем удивить нельзя, а тем более переубедить. Мой отец…  Он был высок,  почти 2 мера ростом, худощав. Он всегда поддерживал  себя в форме  и  очень любил  бегать по утрам и игру  в баскетбол, к чему со временем и нас  привлек. Я в студенческие годы  играла  в группе А.Потом, когда уехала в Караганду по направлению, потеряла квалификацию, но играть не перестала. До сих пор мы собираемся на стадионе, поиграть, но я все чаще уже сижу на скамейке для запасных. Так приятно сейчас все это вспоминать. Как проклинали меня  мои дочери, когда я их поднимала  на утреннюю пробежку, а они своих детей. Знаете, я тогда не понимала своего папу, насколько он был прав, закаляя не только  физически, но и волю к победе.  А  в личной  жизни мне это  мешает, а иногда,  и очень –  как - то неуверенно и с волнением в голосе, что было не свойственно для Татьяны  Вениаминовны, сказала она, и посмотрела на  огромную волну,  с огромной скоростью,   надвигающеюся на нас.


Мы быстро,  как в игре ретировались, а волна накрыла наши лежаки своей пеной, и отхлынула.

 
Настроение поднялось. Игра захватывала, несмотря на потерю подачи.  Я надеялась на новый вброс мяча в игру.


Мы поднялись на набережную.


Волны громыхали о берег. Уходить не хотелось.


- А пойдемте,  проверим, осталась или нет там,  в парке одна  уютная беседка. Мне сейчас хотелось, бы,  чтобы она там была.  Пойдемте,  посмотрим. Если сохранилась, посидим там,  и я расскажу,  с чем это связано – уже уверенно, овладев собой, сказала Татьяна Вениаминовна.


Я  согласилась, и мы пошли искать ту, старую беседку, так много значившую в ее жизни.

Мяч снова в игре…

Часть 7

На набережной было немного сумрачно,  и завывал ветер. От чего было немного неуютно, но пропустить самое интересное мне не хотелось. Деревья вперемешку  с сухими лианами нависали над  набережной.  Местами фонари не горели, а колышущиеся ветки создавали  впечатление чего – то необыкновенного и завораживающего. Театр теней, воющий ветер и шум  прибоя, все смешалось в  симфонию  хаоса  и  фантастики.


Я невольно передернула плечами,  от сильного порыва ветра. И крикнула, перекрывая шумы природы:


-  А может,  пойдемте в кафе, посидим, поговорим.


- Нет. Все уже пришли. Вот она -  крикнула мне Татьяна Вениаминовна, через плечо, уверенно шагая впереди.


Вдруг, она как бы растворилась  и исчезла в тени. Я немного прошла вперед  и остановилась в нерешительности.


-  Ну, чего остановились? Идите сюда. Здесь тихо – откуда – то из кустов позвала  меня Татьяна Вениаминовна.

 
Я огляделась внимательно и увидела в стене деревьев и кустарников  проход. Когда я  с трудом, на  ощупь,  прошла в этот проход, то очень удивилась, увидев Татьяну Вениаминовну  вальяжно восседавшей на  старой деревянной скамейке, вросшей в старый, раскидистый кипарис с одной стороны, и каменную стену террасы с другой стороны.  Сверху,  из  кустов акаций, над скамейкой  нависал и подмигивал нам  старый  полуразбитый, видавший многое, фонарь. Беседки, как таковой не было. Это была ниша в  отвесной стене, прикрытая со стороны террасы  кустами, что создавало уютную интимную обстановку, и защищало от ветра.


-  Вот, это наше любимое место. Вот здесь мы и познакомились с моим мужем. Тогда, это было так романтично. Мы были счастливы и молоды. Мы в то время проходили здесь, недалеко в горбольнице практику. Я – терапевт, а мой муж  Анатолий Сергеевич – хирург. В то время – хирурги – это была элита  медицины, а сейчас все изменилось, а жаль – с грустью в голосе, сказала Татьяна Вениаминовна.


- Да,  интересное  уединенное местечко. И тихо, ветер сюда не достает. Со стороны променада не видно. Хорошее местечко для свиданий – вбросила  мячик я,  присаживаясь рядом с Татьяной Вениаминовной на скамью.


Игра началась.  Татьяна  Вениаминовна, как бы свысока, с немного  горделивым, немного  надменным наклоном головы,  как бы  сверху, посмотрела, изучающее, на меня.


Вид у меня был еще тот. Я возилась на лавочке, ища местечко потеплее и поудобнее. Закутавшись в свою куртку с капюшоном, спрятав свои руки под мышки, готовилась сидеть удобно и долго, чтобы  слушать    рассказ Татьяны Вениаминовны. А она сидела, с высоко поднятой головой. Спина была прямая и ровная, руки спокойно лежали на коленях. Такое впечатление сложилось, что прохлада этого вечера   и  ветер ее не касались, а ей было тепло и уютно в этой нише, на старой скамейке и в ее прошлом.


- Да,  много времени прошло, а эта скамейка все такая  же, только еще  более гладкая стала. Сколько молодых и не очень молодых парочек, ее шлифовали и не по одному вечеру. Мы  тоже здесь бывали и не раз. Как же это давно было,  а как  будто вчера. После школы я поступила в Кировский мед. Если честно сказать, я не хотела  становиться врачом, но отец убедил, что это правильный выбор профессии. Я еще в школе играла в баскетбол, в группе А. Рост у меня 185см, хороший, но центровая из меня не получилась,  ставили чаще нападающей,  а  играла  хорошо. Я люблю баскетбол до сих пор.  Это отец меня  записал еще во втором классе в спортшколу, в секцию баскетбола. Я была самая высокая девочка в классе и очень комплектовала, сутулилась, стеснялась своего роста. Отец говорил, что это красиво и этим надо гордиться, что все модели высокие и спортсменки тоже. Он говорил, что это очень красиво, когда ноги длинные и растут от ушей.  Я ему очень благодарна за это. Меня в школе дразнили журавлем. На всех школьных фото я всегда была выше всех. Только в старших классах, мальчишки немного подросли и почти догнали меня по росту. Я была спортивная, сильна  и  со мной никто не дружил в классе. Моей второй семьей стала наша  команда. Когда мы стали выигрывать и  ездить на соревнования, мои одноклассники  ходили смотреть  наши игры. Они мне  предлагали тогда  дружить и общаться, но я держала дистанцию, слишком глубоко  засела обида. Вот эта обида и дальше долго не давала мне покоя. Одноклассники  учились, гуляли, ходили на вечера и танцы, а я  была, как изгой. Я не дружила с мальчиками, потому, что они все были ниже меня и слабее. Укрепляя свой позвоночник и ноги, я занималась единоборствами, и мальчишки меня просто избегали. Кому хотелось иметь подружку сильнее. Вот представьте, как я жила.  С одной стороны тотальный нажим моего отца, с другой стороны спорт и моя нежная, как пузико ежика, душа, жаждущая  внимания  и общения. Но, увы,  чего не случилось, того не случилось. Конечно,  времени у меня много не было на девичьи переживания. Школа, уроки, бесконечные тренеровки и игры, это занимало почти все время, но мне очень хотелось, чтобы это случилось,  и я встретила  достойного мальчика. И это случилось, но намного позже, когда я училась уже на третьем курсе меда, здесь на практике. Вот почему я сюда возвращаюсь, при первой возможности. Именно здесь, тогда я  была счастлива. Да, вот именно, как ни больно об этом говорить. Я думаю Вам это знакомо. Сколько у Вас рост? – вдруг спросила Татьяна Вениаминовна  меня.


- 172см – коротко ответила я.


- Ну, это еще ничего, вы на 13 см ниже меня, и я думаю,  Вам знакома проблема высоких девочек. В наше время, такой  рост считался   очень высоким,  и это  -  выше среднего роста. Парни таких обходили стороной. Даже в спорте, а что говорить про простую жизнь. Наши спортсмены выбирали простых девчонок, так проще было. А как хотелось любви и общения. Идешь по улице, а на тебя как моськи на слона, все пялятся. Идешь, как на подиуме. Все твои шаги выверены под косыми и насмешливыми взглядами  людей. А в чем я виновата, что родилась такой. Так было обидно. Вижу, идет маленькая, колченогая, косолапая, да еще и конопатая маленькая толстушка, а рядом эдакий красавец. Что он в ней нашел? Оба идут, смеются. Счастливы. А я с зависти дохну. Сколько слез пролила ночью, а днем,  все сначала – пробежка, учеба, тренеровка и т.д. Силу волю в кулак и бегом. А что душа?  И ее в кулак. И вот чудо, настоящее чудо случилось. Вы видели, там,  на диком пляже натянута сетка. Она там и раньше была, только сейчас кольца и сетка на металлических столбах,  и площадка асфальт, а тогда -  на деревянных столбах было и вместо поля просто песок. Вот после  работы, после обеда, мы приходили сюда поиграть, позагорать и искупаться в море. Однажды, когда мы играли, к нам подошел парень. Высокий, статный. Он мне понравился. Он попросился с нами сыграть.  Встал он против меня. Мы играли весь вечер. Потом плавали, а вечером, он предложил просто прогуляться по набережной. Я так волновалась, и он заметил это. Он предложил проводить меня до моего корпуса, где я жила, чтобы переодеться, а потом прогуляться до его корпуса и сходить на ужин вместе, а после ужина просто погулять. Как я волновалась. Я растерялась так, что все забыла, о чем можно поговорить, а о чем нельзя. А Толя, так его звали, просто сказал, что он студент – практикант, работает в санатории рядом, и  будущий хирург.  Все, как то само собой устаканилось. Он напомнил мне моего папу, я успокоилась, переоделась, и мы пошли гулять. Как было нам вместе легко и просто общаться. Я с самой первой нашей встречи  стала ему доверять. Я Вас не утомила? - вдруг спросила меня Татьяна Вениаминовна.

 
-  Да, что Вы, это так интересно. Мне ваши проблемы знакомы. Я тоже занималась спортом и мне знакомы ваши переживания – приняла подачу я и продолжила, вбрасывая новый вопрос – Толя, потом стал   вашим мужем?


- Да, но не сразу. Мы каждый день встречались здесь на пляже, на площадке. Потом ужинали в столовой и много гуляли. А эту скамейку мы  отыскали. Когда темнело,  мы  приходили  сюда, прятались от любопытных глаз, и обнимались, и целовались…  Я была, так  счастлива,  а он – таким нежным...  Запретов не было. Мы уже были взрослые и оба медики. Мы знали, что на повестке дня,  прежде всего карьера. В чем, а в этом  наши  желания полностью совпадали. Много позже, когда мы уже были женаты, и у нас уже была наша первая дочка, мы приезжали сюда на отдых и нашли эту скамейку, но такой радости и волнения она нам уже не доставила. Все изменилось, только разум это смог принять, а душа нет. Так и осталась в душе тоска  о несбывшихся надеждах на  счастье. Ну, ладно, уже поздно, пора в корпус. Меня наверно соседка потеряла, да и вы озябли, простынете,  заболеете – вдруг оборвала рассказ Татьяна Вениаминовна.


-  Да, что вы, все нормально. Ветер сюда не достает, а скамейку я уже нагрела – пыталась удержать ее я, но она  закрылась, замолчала, и в свете фонаря я разглядела, как вдруг она как  - то постарела  и ссутулилась, передернула плечами, как  бы освобождаясь от чего-то, и шагнула в проем между кустов.
Я быстро поднялась и зашагала следом.


Татьяна Вениаминовна быстро шла вперед, не оглядываясь на меня. Голова ее была высоко поднята, она слегка наклонялась, вперед под натиском порыва ветра. Я не стала ее догонять. Я сожалела, что не удалось узнать историю до конца,  но предполагала, что  это не последняя наша встреча. У своего корпуса, Татьяна Вениаминовна остановилась, повернулась ко мне и стала ждать пока я подойду.
- Извините,  разволновалась, задумалась. Нахлынули воспоминания. Бывает – извиняясь, проговорила она, пряча глаза.


-  Да, все в порядке. Просто колено болит, медленно в горку иду. Да и пора уже  в корпус. Погода совсем разбушевалась…  Может по кофейку? Пойдем те в бар – предложила я.


- Нет, не могу. Устала и настроение не то, а вот завтра пойдемте,  погуляем по набережной и посидим где - ни будь, чайку попьем. На пляж завтра днем не пойду, а вечером там же встретимся. Вы как? – спросила она меня.


- С большим удовольствием  - ответила я.


-  Тогда,  до свидания, до завтра, там же в восемь – четко сказала она, и ничего больше не говоря, резко повернувшись, вошла в корпус.


Я стояла и смотрела, недоуменно, ей вслед. Я понимала, что воспоминания не дают ей покоя, и ей очень хочется ими поделиться. Игра  только начинается. Потеря подачи, но  мяч еще в игре.

ЧАСТЬ 8

На следующий день я  увидела Татьяну Вениаминовну после ее  ужина, на центральной площадке перед главным корпусом санатория. Я шла на ужин в свой ресторан, а она стояла  в тени кипариса, в самом дальнем углу и смотрела  игровую программу, которую проводят для отдыхающих детей. Дети визжали, бегали за клоуном, Буратино и Мальвиной. Те же всячески уворачиваясь от них, раздавали конфеты тем детям, которые их догонят. Потом выстроив детей в  круг, стали учить танцевать их ламбаду. Было очень весело.

Татьян Вениаминовна стояла в тени, как изваяние. Я не видела ее лица, но мне казалось, что оно было каменным, ничего не выражающим, ни одной эмоции. Мне тогда подумалось, что,  сколько всего нужно пережить этой женщине, чтобы вот такой, детский веселый шум,  не трогал  ее сердце.

 Я быстро пошла на ужин, собираясь к восьми вечера вернуться на пляж, где мы собирались встретиться. Пока я ужинала,  пока переодевалась для вечерней прогулки, я не смогла забыть то,  с каким выражением стояла Татьяна Вениаминовна в тени кипариса, там, на детском празднике. А еще я думала, какой следующий вопрос я ей задам, что я хочу еще узнать и чего не хочу, но все, мяч снова в игре, я уже выбрала позицию и  готова к подаче.


Когда я спустилась к морю, на пляж, Татьяна Вениаминовна была уже там. Море успокоилось. Волн почти не было. Прожекторы еще не горели, и у кромки воды стояла полутьма. Она завораживала и настраивала на разговор. Волны едва шуршали галькой. У самой кромки стояли два лежака. На одном сидела, как истукан, выпрямив прямо спину, и сложив крест - накрест ноги, как это делают йоги, Татьяна Вениаминовна. Она сидела и смотрела куда-то вдаль, в одну точку, сложилось впечатление, что она медитировала. Я подошла к ней. Не оборачиваясь, Татьяна Вениаминовна сказала:


- Добрый вечер. Сегодня хорошая погода. Вот решила здесь посидеть, подышать морем. Присоединяйтесь.


- Добрый вечер. Да, приятная сегодня погода. С удовольствием – ответила я, понимая, что настроение моей собеседницы не располагает к диалогу, и присела на свободный лежак.


Темнота быстро наплывала с каждой волной из морской пучины. Прохладный слабый бриз,  шуршанье гальки, все располагало к размышлению и разговору, но я не спешила вбросить мяч в игру. Я решила не торопить Татьяну Вениаминовну, думаю, она сама захочет  продолжить нашу  игру.


- Как вы провели сегодня день? – спросила она меня, спустя минут десять.


- Да, как обычно. Правда, на пляж днем тоже не ходила, зато  съездила в ЛОО, на рынок. Купила виноград и яблок. А еще помидор местных. Они такие вкусные, в меню почему – то их не включают, не смотря на сезон.


- Да, это точно так. У нас все однообразно. Мяса мало дают, больше котлеты и зразы, а фарш это и есть фарш, никто не знает, что там.  А овощей и фруктов мало. Завтра собираюсь на экскурсию по большому Сочи, девять храмов, поедем те со мной? Это интересно и для души облегчение. Что-то просит душа, а чего не знаю. Вы наверно думаете, что медик, а о душе заговорила? Я не знаю что это такое душа до сих пор. Что такое сознание и подсознание или интуиция… Говорят это выше нашего понимания, а чего мы не понимаем, то и называем божественным помыслом и идем в храм для осознания и  с просьбами о помощи в том, в чем, как правило, уже никто помочь не сможет. Мой отец  и мой муж  не верили в наличие души, хотя я считаю напрасно. Ведь никто не отрицает, что она есть и даже болит, недаром в России столько много домов для душевнобольных, т е  психбольниц,  иначе говоря - отбила мою подачу Татьяна Вениаминовна.


- Да, вы правы.  Порой душа болит намного сильнее,  чем тело. Я знаю, что это так. А то, что хирурги не верят, что она есть, так это неправда. Ведь почти перед каждой операцией обращаются к Богу за помощью. У меня есть знакомый хирург, так у него всегда иконка его святого с собой -  ответила я, надеясь на продолжение беседы.


-  Когда я была молодой и училась, меня мой отец и мама всегда учили, что важно - внимание к больному и вообще любому человеку, но  главное это анализы и исследования.  Чем дольше живу и практикую, тем больше понимаю, что иногда и лекарства не нужно старику, только бы просто придти, померить давление, послушать  тело  и поговорить немного по душам. Посидишь минут 5-10, поговоришь и смотришь, уже и давление нормализуется  и болезнь отступает. Психосоматика. Вот сижу и думаю, а ведь как это важно. Вчера мы с вами поговорили, а я всю ночь  не смогла уснуть. Всю жизнь свою вспомнила и поняла, как была не права… Вы правы, иногда нужно вернуться, чтобы дальше шагать легче было – задумчиво проговорила Татьяна Вениаминовна.


А я сидела, слушала, а в мыслях  была очень далека от моря и Татьяны Вениаминовны.  Ведь у каждой женщины есть тот багаж, от которого нужно избавиться раз и навсегда, чтобы дальше жить счастливо.


- Я старалась все осмыслить и понять где же я ошиблась и почему. Почему теперь так одинока, несмотря на то, что у меня есть семья, и они по - своему меня любят. Почему мне порой так тяжело общаться и объяснятся с ними. Вы не думайте плохо, у меня все хорошо. Мои дочери выросли и стали обе - медиками, да еще, какими известными. Моя дочь старшая известный кардиолог, живет и работает в Ярославле, вышла замуж родила дочь, мою внучку. Она тоже сейчас  учится в Москве в Медакадемии, иногда навещает меня. Вторая дочь сейчас  работает в Москве в министерстве. У нее тоже все в порядке. Мой муж  заведует больницей в Нижнем Новгороде. Иногда приезжает в гости. А я живу в Кирове. Меня никто к себе не зовет, живут своей жизнью, и хоть бы один из них  спросил, что стоило это их благополучие и карьеры.   Вот приехала сюда, как пенсионерка на это курорт по социальной путевке, а они считают, что это удача, так дешево отправить мать на отдых. Стыд и срам, а что делать. Сама виновата, отказалась ради них от своей судьбы и карьеры. Что сейчас я имею? Что? Полторы ставки  в поликлинике, небольшая пенсия и однушка в старом доме, которую поменяла, чтобы помочь  деньгами дочери в Ярославле купить трешку, когда родилась внучка. Это еще хорошо, что настояла, чтобы эта однушка была оформлена на меня. «Да, зачем тебе это мама, такая канитель. Потом проще будет, переоформлять не нужно будет» – сказала доченька, и даже глазом не моргнула и не  подумала, что я еще жива  и еще у меня есть свои желания. Я жила в центре у Театральной площади, в хорошем доме, а сейчас возвращаться не хочется… А дочь? Разошлась с мужем, внучку в Москву учиться отправила  и живет в свое удовольствие с молодым любовником. Да и мужу дали двухкомнатную квартиру в Нижнем, а меня не хочет приглашать. Я всю жизнь потратила на его карьеру. Растила дочерей, работала и подрабатывала, а зачем. Мне несколько раз предлагали повышение, но я, так и не могла решиться, нужно было девчонок растить, учить. Все для них, а сейчас они меня стесняются, я – простой терапевт. Вот так то…  - горестно вздохнула  Татьяна Вениаминовна и встала.


-  Да…  Жизнь она  сложная  порой. Женщины всегда выбирают  детей  и семью, нежели мужчины. Они  ставят свою работу и карьеру  выше всего, а потом много забывают, и того, кому обязаны за это -  продолжила я и тоже поднялась.


-  Ну, иногда бывает и наоборот. Так поступила моя дочь. Она и в учебе и в жизни идет по головам, так научил ее мой отец и муж. Во мне больше наверно все-таки маминой мягкости и уступчивости, а в ней нет, не грамма жалости ни к кому. Ее бывший муж был  -  педиатр. Закончил наш Кировский мед. Очень ее любил. Вырастил внучку сам. А моя дочь все ездила по симпозиумам и конференциям. Вот и доездилась. Ушел он к медсестре. Устал голодным и нестиранным ходить. Живут в Кирове. Иногда вижу их. А моя -  все  ездит и содержит этот балласт. А все мой отец. Я его не обвиняю, но и оправдать не могу -  тихо сказала Татьяна Вениаминовна и продолжила – может, прогуляемся, а то прохладно здесь у воды.


-  С удовольствием. Пойдемте в кафе, там недалеко на набережной есть. Там тепло. Закажем чайку и поговорим – предложила и я.


-  Ааа,   идемте -  согласилась она, и мы  пошли.

  ЧАСТЬ 9

Мы  убрали лежаки подальше от воды,  и пошли по  набережной в сторону кафе. Набережная  была  слабо освещена. Отдыхающих почти не было. Густая темнота, то надвигалась, то пряталась за кустами, освещенными слабым светом фонарей.

Волшебная страна под названием  Светотения, располагала к доверительной беседе. Татьяна Вениаминовна немного помолчала, а потом продолжила:


-   Ты знаешь, как я любила своего отца, как доверяла ему. Мне казалось, что он самый сильный и самый умный. Он всегда  говорил нам с сестрой, что  нельзя давать слабину, что нужно все делать, чтобы идти только вперед и не задерживаться в развитии, а то найдутся  более ловкие  и  вперед  пробьются, а вы, такие умницы останетесь ни с чем. Да,  отец был для меня авторитетом.  Что для  человека отец - все. Это жизнь  и  судьба.  Каждая девочка, вернее почти каждая, ищет себе  спутника в жизни похожего на своего отца. Вы извините  меня, что вчера  так оборвала нашу беседу. Очень больно все это вспоминать. Это, пожалуй, самые приятные воспоминания  в моей жизни. Я маму почти не вспоминаю, а знаете почему? Потому, что она всегда была на вторых ролях и уступала отцу. Что бы мы у нее не спрашивали или куда не отпрашивались, мама всегда посылала к отцу. Это сейчас я поняла, много лет спустя, когда сама стала матерью и бабушкой. Это я сейчас  поняла, сколько сил  и терпения нужно было  моей  маме, чтобы всегда быть рядом и всем помогать, порой в ущерб себе и своей карьере. Это я сейчас понимаю, что отец, как и мать, порой воспитывают своих детей своим примером, чтобы они не говорили и как не убеждали нас в обратном. Если бы мне тогда сказали, что я стану такой же, как моя мама,  ни за что  бы ни  поверила. Но, это так. И это  благодаря моему  отцу. Моя  мама, так и прожила в его тени. А я так и не смогла ее расспросить об этом. Я ни разу не спросила ее, как она живет с отцом, счастлива ли она, а  может быть  и моя судьба была иной. Я так жалею, что не сделала этого, не поговорила с ней. Я  только и запомнила, как она утром будит нас на пробежку, нежно поглаживает по голове и  тихонько уговаривает, чтобы быстрей вставали, а то отец сердиться будет, и ни раз не возразила отцу,  не оставила нас дома, поспать еще часок. Был один случай, у меня были месячные  и болел сильно живот. Я не хотела бежать и сказала, что мне нельзя. Отец подошел, пощупал живот и сказал, что месячные не повод отлынивать, что можно нагрузку чуть меньше делать и поднял меня, а мама стояла, прижав ладонь ко рту, и молчала. Я ни разу не слышала, как они ссорятся,   или  мирятся. Представляешь?  Ни разу… Почему?  Или не хотела видеть, или просто допустить, что они  были  чужими людьми всю жизнь… А тогда, что их держало вместе?  Сейчас я думаю – тоже,  тоже  самое, что  и  нас сейчас удерживает от полного разрыва  и нас – одиночество вдвоем. Представляешь? Если бы я тогда поговорила с мамой, а она поделилась со мной, я бы  смогла изменить свою жизнь, а сейчас, что? Хотя изменить себя и свою жизнь  никогда,  никогда не поздно. Это сейчас я такая смелая. У меня есть моя любимая и ненавистная одновременно, моя работа,  любимый  кот, по имени Тарзан, ждет меня у соседки и  колошматит ее гербарий, а еще моя маленькая и уютная квартирка однушечка,  как я ее иногда называю и неплохая пенсия,  а что еще надо. А все остальное приложится или не приложится. Главное, что у меня еще есть мои подруги по команде, хотя и такие же возрастные, как и я, но огонек еще горит… Ну, вот и пришли. Пошли чайку закажем в чайнике, а то чашки будет мало. Замерзла -  сказала Татьяна Вениаминовна, открывая дверь кафе, под название "Чайная у Тимоте".


Мы вошли в чайную. Там было  тепло и уютно. Интерьер был простенький, но приятный. По потолку и стенам вилась лоза. Листья облетели, и хозяева повесили гроздья искусственного винограда. Свет был приглушен. Создавалось впечатление, что мы вошли в  уютную беседку в саду. Каждый столик был отгорожен стойками из обожженной древесины, увитой лозой и гроздьями винограда.  Бар и стена за баром были  оформлены старыми винными бочками, что создавало ощущение винного погребка. Над барной стойкой висел,  работающий  телевизор. Из десяти столиков было занято только два. Там сидели отдыхающие, пили домашнее вино, смотрели телевизор и тихо разговаривали. Мы выбрали  столик в глубине зала, чтобы нам никто не мешал. К нам подошел полноватый осетин, с блокнотом и  меню. Мы не стали читать меню, заказали  чайник горячего зеленого чая и по горячему пирогу с зеленью и курицей.


-  А может еще по бокалу вина? У нас вино хорошего качества.  Домашнее.  Есть белое и красное, а есть и коньяк и чача. Какое будите? К курице хорошо белое сухое? – предложил официант, внимательно, рассматривая нас. Мы были не похожи на завсегдатаев его заведения.


- Нет не нужно – отрезала Татьяна Вениаминовна.


- А у вас есть Шардене сухое? -  спросила я.


-  Шардене нет, но есть белый Мускат и Рислинг, а есть еще полусладкие...  – начал перечислять он.


- Нет, полусладких не нужно, а вот сухой Рислинг принесите, два бокала по 150гр - попросила я.


-  Ну и зачем? Я же не буду пить. Зачем лишние траты? Чтобы угодить хозяину? – возмутилась Татьяна Вениаминовна.


- Нет. Я просто люблю сухое  Шардене. Ну,  и Рислинг пойдет к горячему абхазкому пирогу с курицей. Вы когда – ни будь  ели абхазские пироги. А я ела, мне нравится. Да и проголодалась немного, ужин пролетел мимо. Много капусты  взяла, а  на улице прохладно, быстро выветрилось – немного извиняясь, произнесла я, надеясь на продолжение беседы.


Мы удобно устроились в плетеных креслах, снабженных мягкими пледами, для тепла и стали ждать свой заказ.


Официант быстро вернулся с двумя бокалами вина, корзиночкой с хлебом и набором специй. Он внимательно посмотрел на нас и нерешительно спросил:


- Пепельница нужна?


- А что в кафе курят? Это ведь нарушение санпина – почти выкрикнула Татьяна Вениаминовна.


-  Что вы? Что вы? Нет, не курят. У нас оборудовано место для курения, но сейчас народу мало, да и вытяжка у нас имеется, а вы  уже в возрасте, я так спросил, на всякий случай. Вы вон, какие дамы серьезные, а русские дамы  многие курят – извиняясь и  отступая,  произнес официант, удаляясь от нашего столика.


- А зря… Пусть бы просто принес. Я бы сигаретку и выкурила – вдруг миролюбиво произнесла Татьяна Вениаминовна -  иногда и покуриваю. Все подруги  курят, и я тоже. Он  придет, вы спросите пепельницу – попросила она меня.


- Хорошо, спрошу. Вы знаете, официанты, а особенно опытные  официанты, очень четко определяют,  что нужно посетителям и зачем они пришли. Он четко определил и увидел, что мы немного взволнованы и озябли, значит, долго гуляли и разговаривали, а сюда зашли потому, что разговор не закончен. Вот он и предложил по бокалу вина и  пепельницу, предположив, что  мы будем сидеть долго -  в раздумье  сказал я, представляя себя миссис Марпл, вбрасывая мяч снова в игру.


-  Пожалуй,  Вы правы. Если честно, то я никогда не размышляла на эту тему. В каждой профессии есть свои тонкости. Вот именно, в каждой профессии свои нюансы. Также и профессия врач – хирург накладывает на человека свои качества. Недаром в хирурги идут люди особенные, сильные, уверенные. Хирург должен резать человека, а это не просто. Я в анатомичке упала в обморок. Там многие падали, но отец сказал, как отрезал, врачом будешь, а хирургом – нет, и потерял ко мне интерес. Ему хотелось, чтобы я стала, как он - хирургом. А что это за профессия, сама понимаешь, не каждому дано. Это элита… - не успела закончить фразу Татьяна Вениаминовна, как к нам подошел официант и принес две большие тарелки с  горячими пирогами  и пепельницу. Чему Татьяна Вениаминовна была несказанно рада, хотя и не показывала вида.


- Приятного аппетита. Все свежее и горячее. Моя жена всегда  все вкусно готовит, всем нравится. Чай сейчас заварится,  и я принесу – сказал официант,  расставляя все на нашем столе.


- Спасибо. Большое спасибо – сказала  Татьяна Вениаминовна,  слегка улыбаясь, находчивости официанта.


-  Спасибо. Сейчас попробуем. Ну, что давайте, Татьяна Вениаминовна по глоточку за нас и приятный аппетит, пока  все горячее – только и успела проговорить я, как Татьяна Вениаминовна вбросила  свой мячик в мой диалог.


- Горячее есть вредно, можно заработать гастрит, тем более мучное и жирное, но если запить вином, то скорее усвоится. Согласна, рада за нас  и пироги, а есть правда хочется, нервы взыграли, знаете ли, вызывали аппетит – тоном, не терпящим возражения, произнесла она  и взяла бокал с вином.


- Да,  вредноооооооо… Но,  вкуснооооо… - почти пропела я и отхлебнула немного вина из своего бокала.


Пироги удались  хозяйке на славу. Мы ели пироги с удовольствием, почти не разговаривая. Удовольствие, что это такое. Порой как мало нужно, чтобы почувствовать себя  счастливой здесь и сейчас или сию минуточку. И это случилось. Не хотелось ни о чем,   ни думать, ни говорить. Просто сидеть  есть, и наслаждаться почти домашним пирогом с курицей и зеленью, пить вино, но жизнь сложная штука. Она постоянно напоминает о чем – то своем.


Татьяна Вениаминовна сидела и молча, ела, запивая вином пирог. Потом вдруг остановилась, немного подумала,  о чем – то,  и произнесла:


- Я тогда забыла обо всем на свете. Три месяца здесь с Толей вместе. Я думала,  что  счастью не будет конца. Но все кончилось, а вернее изменилось, лишь мы вернулись в Киров. Анатолий учился на 4 курсе. Ему оставалось еще два года   и мне тоже. Мы решили, что подождем, закончим  учебу, поженимся и вместе поедем по назначению. Так и вышло, но не совсем, так  как я хотела, а вернее все пошло не так.  Пока учились и общались,  все было хорошо. Анатолий ездил к нам в гости, познакомился с папой и мамой, Он быстро нашел с ними общий язык. На зимние каникулы мы ездили в Ярославль. Длинными зимними  вечерами, они с отцом много спорили о медицине и практике, играли в шахматы, ходили в спортзал. Отец был счастлив, он даже помолодел,  у него появился сын, пусть не родной, но зато  близкий по духу и  профессии. Сначала мне это льстило, а потом… Потом,  отношение отца ко мне автоматически передалось и Анатолию. Он начал ко мне относиться с прохладцей и нажимом и немного надменно. Я себя успокаивала, что это пройдет, как только поженимся и уедем по назначению, но этого не случилось. Я никогда не думала, что быт может разрушить самое дорогое, что есть у женщины, а самое главное - это ее надежду на счастье  - сказала  Татьяна Вениаминовна и закурила сигарету.


Я сидела пила чай  и думала о нашем женском счастье и о жизни, а еще о том, как они  не совпадают с нашими мечтами.

Часть 10

Да, что это такое, женское счастье? Каждая женщина, будучи еще девушкой, мечтает о своем маленьком уютном счастье, совсем не учитывая большое и раскидистое счастье, похожее на большой удобный диван у телевизора, с подносом вкусной еды на журнальном столике и о красивой вечно молодой наложнице, исполняющей  его  прихоти, мужском счастье. Мой писательский ум быстро представил эту картинку. Почему? Не знаю. Скорее всего, потому, что я тоже женщина и у меня тоже есть свое представление о счастье. Мои измышлизмы прервал  глухой,  задумчивый, с какой – то вибрирующей трещинкой, голос Татьяны Вениаминовны:


-  Я вот сейчас сижу и думаю, где я ошиблась? Где? Но тогда мне все казалось иначе. Глупая, молодая и наивная девочка. А вы, почему молчите? У вас ведь тоже не все гладко? Я же врач, а каждый врач психолог – спросила меня Татьяна Вениаминовна, делая вбрасывание на моем поле, тем самым закрывая  и защищая  свое, а вернее  давая себе возможность сменить тему разговора.  Прием известный.


- Да, вы правы. Здесь, в октябре почти около трех тысяч отдыхающих, и более половины одиноки либо буквально, либо просто по жизни, так сложилось, не смотря на то, что есть и семья и дети. Жизнь сложная штука. Про себя позже расскажу, долгая история. Поэтому и пишу, что  порой не с кем поговорить, может потом прочтут, но вам тоже, как я понимаю особенно поговорить не с кем. Девочки выросли, у них свои заботы. Внуки? Им сейчас не до наших историй. А мужчинам сейчас грезятся молодые красавицы, а мы со своими мыслями и претензиями, их давно не интересуем. Вот скажите, Татьяна Вениаминовна, как же так получилось, что ваш будущий муж, еще, будучи женихом, так отнесся к вам? Почему, будучи такой сильной и уверенной в себе, вы вдруг смирились? Ведь сразу было понятно, что он вас не любит, что у него на уме только он сам, со своими амбициями и его карьера? -  спросила напрямую я Татьяну Вениаминовну, тем самым возвращая  мяч в игру и отправляя  его на ее поле.


Татьяна Вениаминовн внимательно посмотрела в мою сторону,  не видя меня. Немного подумала. Прикусила  нижнюю губу, слегка покусывала ее, что выдавало сильное волнение и желание ответить. Немного поразмышляла и сказала:


- Вы не ответили на мой вопрос, почему? Есть что скрывать? Я же врач, а нам преподают психологию. Ну, да ладно. Не хотите, не говорите, я и так догадываюсь по вашему виду. Не сложилось что-то в жизни, вот и одна здесь кукуете. А сыновей сами придумали. Вижу замашки у  и повадки у вас не бедной дамы. А что про меня? Это просто и сложно одновременно. Я же была воспитана по -  спартански. Быстрее, выше, сильнее - все настроено на победу. Вот и побеждала….   А для чего и кого? Главное победила себя и одновременно проиграла, сама же и проиграл,  в своей же личной  жизни. Очень сожалею об этом сейчас, но ничего сделать не могу. Иногда,  сделать намного проще, а вот переделать  или изменить - почти невозможно. Это про меня говорят - сапожник без сапог, но,  увы и ах  – сказала Татьяна Вениаминовна и позвала официанта – будьте добры, принесите нам еще графинчик вина, но красного, полусладкого и груши.

Официант, лукаво, уголком губ, едва заметно, улыбнулся и спросил:


-  Какого вина?


- Не имеет значения, самого лучшего, на ваш вкус. Вы,  до которого часа работаете? -  в свою очередь спросила его Татьяна Вениаминовна.


- Не волнуйтэсь…До последнего посетителя. А Вам, что принести? – обратился он ко мне.


-  Спасибо, нам этого достаточно будет – ответила я.


- Да, это так. Не будем лишнего употреблять, а то давление поднимется – парировала Татьяна Вениаминовна.


- Хорошо сидим. Тепло и уютно. Люблю такие посиделки – ответила я.


- А я – нет. В нашей семье не было принято сидеть вот так и жаловаться на жизнь и или просто разговаривать. Отец считал это пустой тратой времени. Хотя, если бы мы только могли поделиться и поговорить вот так, просто за столом или в гостиной с мамой или отцом, может быть, и мы с сестрой не сделали каких - то ошибок в нашей  жизни. А вы знаете, мой отец  всю жизнь считал, что от правильно нас воспитал. Я не жалуюсь. Мы с сестрой и моими дочерми много достигли, но  не смогли  стать счастливыми в браке. Почему? Скорее всего, потому, что неправильно расставили приоритеты. Во мне всегда боролись две ипостаси – одна – это пример моего отца - лидера, сильного, уверенного, бескомпромиссного хирурга и спокойная уступчивость моей матери – невролога. Когда я училась и выбирала себе мужа, мне казалось, что я поступаю правильно, как учил  меня мой отец, с расчетом на будущее счастье и карьеру.  Очень жаль, что  впоследствии оказалось, что  я поступила, как моя мама, взвалив все на свои плечи, уступив мужу все -  карьеру, признание  и  славу, оставив себе  роль помощницы по жизни и воспитателя детей. Они все через меня перешагнули, вытерли ноги, и пошли дальше, а вот здесь сижу, жалуюсь и пью с вами вино, в этом паршивом санатории для престарелых, по  этой нищей социальной путевке – с горечью в голосе произнесла Татьяна Вениаминовна,  нервно ища в сумочке сигарету и зажигалку.


Официант принес вина и тарелку с  фруктовой нарезкой,  услужливо предложив ей зажигалку.


- Спасибо – коротко ответила Татьяна Вениаминовна, затягиваясь дымом сигареты и откидываясь в плетеном кресле.


Мне не хотелось ее тревожить. Я налила вино в бокалы. Взяла один. Немного его погрела. Подышала ароматом напитка и спросила:


- А что отец посоветовал вам по поводу вашего мужа. Он же видел, что ваш будущий избранник карьерист?


-  Да, жаль, что жизнь нельзя прожить дважды, хотя я и не знаю теперь, даже сейчас не уверена, изменила  бы или нет свою жизнь настолько, чтобы расстаться с ним. Слишком уж противоречива она в моем случае.  Знаю только одно, что зря была бы столь категорична в отказах мужчинам.  Были же  поклонники, да  еще какие, но  что – то не давало мне  спустить до измены мужу. Скорее всего, я  лгу,  и не только вам, но и сама себе, потому, что  формально мужа,  то у меня уже  лет двадцать нет, только штамп в паспорте и статус, что числюсь  замужем -  выпуская,  струй дыма, сказала Татьяна Вениаминовна.


Я сидела и смотрела  на бокал. В бокале играли искорки, отблески свечи, зажженной и стоящей на столе. Мне не хотелось, чтобы моя собеседница, увидела  сочувствие в моих глазах. Я понимала, что это ей будет неприятно. Игра продолжалась. Временная потеря подач, тайм аут  и снова мяч в игре.

 
- А что этот статус дает, кроме запретов и  границ, а еще неудовлетворенности жизнью и  недомоганием, из - за  отсутствия  мужского внимания.  Как ни крути и не размышляй, нам женщинам эти отношения очень важны, чтобы не стареть и  чувствовать вкус жизни. А что без  них?  Без них мы не живем, а существуем и придумываем оправдания, что не до того и так много дел, что  некогда, да и лишние запахи и чувства ни к чему, якобы так жить проще, без заморочек. Я сама такая, это я сейчас сообразила, что была просто  дуррой, не предавая этому значения. Да, думаю и вы, как медик и женщина все отлично понимаете, но жизнь она злодейка, коварна и готовит всевозможные сюрпризы – сказала я, собираясь немного рассказать свою историю, но  Татьяна Вениаминовна резко перебила меня:


- Да, что вы говорите!?  Говорите, не осуждаете, а сами просто обвиняете меня в том, что уступила…  Да, вы не представляете, как на меня  давили.  Сначала Толя, когда узнал, кто мой отец, говоря, что семейную династию нужно продолжать. Потом отец, со своим пониманием жизни и карьеры  и семейного материального благополучия, а еще и мать - уговаривала, не обращать на все внимания, мол, уедите,  начнете жить, все изменится. Молодость и  большое желание  быть любимой  и желанной, затмило все сомнения. И я сдалась. Отец сразу договорился  об ординатуре, квартире и т.д. Свадьбу сыграли после сдачи госэкзаменов  и поехали мы, молодые специалисты в свадебное путешествие в город Целиноград, в Казахстан. Было лето. Стояла неимоверная жара. Поезд пришел поздно ночью. Как сейчас помню эту первую ночь, на вокзале города Целиноград. Грязища,  пылища. Ветер со степи гонит жар и песок. Вода и то горячая, пить не возможно. Выгрузили мы все наши вещи, а куда идти,  не знаем. Зал ожидания битком набит людьми, стоять и то негде. Вот тут мой Толя и показал себя. Тогда нужно было сразу и точку ставить, а я была молодая, мне было неудобно, я все его оправдывала. Толя почти бился в истерике. Он устал. Не хотел садиться на чемодан в  проходе, между рядами. Пошел в ресторан, хотел чай заказать и поесть, а он был закрыт. Туалет на улице. Там грязь, антисанитария. А он чистюля, красавчик, визжал, как баба на сносях, требуя к себе уважения и внимания. На нас, конечно же,  обращали внимания, но не в той мере, в которой ему хотелось, и не те люди, о которых он мечтал. В зале ожидания сидели в основном казахи. Они сидели, кто и как смог пристроиться, Кто на скамейках лежал, кто на чемоданах, тогда были чемоданы удобные, плотные, можно на них было присесть. Все они были не очень ухоженные, в пыли. Песчаная буря бушевала в степи, и кто приезжал, оставались на вокзале, пережидая ее. Они смотрели, на этого молодого мужчину – доктора,  с осуждением и потихоньку  переговаривались между собой.   Я оценила их сдержанность, хотя тоже  не была в восторге от  вокзала. Вскоре пришел очередной поезд, освободилось место на скамейке.  Мы  заняли его, разместились и стали ждать наступления утра, чтобы сдав вещи в багаж, пойти в отдел кадров,  предъявить  документы и получить распределение  на работу и жилье. Что я только не передумала в эту ночь, пока мой милый мирно спал у меня на плече, положив ноги на чемодан, чтобы не украли.  Но, что сделано, то сделано,  но какой ценой, отступать не в моих правилах,  а зря. Это я сейчас понимаю, что напрасно я не рассталась тогда  с Толей, нужно было это сделать. Как говорил отец, всегда нужно   идти  до конца, до победы… До какой?  Вот пришла,  но какой ценой? Вроде бы победила, а радости нет…- вздохнула Татьяна Вениаминовна.


Я сидела и слушала ее, а сама думала о своем. Почему,  таким вот умным и сильным женщинам достаются слабые и  корыстные мужики, почему  не везет по жизни…


- Ой, все, хвати, а то давление поднимется. Сразу все вспомнила… Пойдемте на воздух, да и поздно уже. Вон мы здесь уже одни остались. Время для разговоров еще предостаточно, почти две недели впереди еще. Молодой человек – обратилась она к официанту – разочтите нас. Сколько с нас. Прошу, вас сделать два раздельных  счета.


Официант принес два сета. Мы  рассчитались и пошли в свои корпуса. Говорить не хотелось. У каждого были свои  воспоминания.


На прощанье, Татьяна Вениаминовна предложила, завтра встретиться на пляже. Я согласилась.


Придя к себе в номер, я долго не могла уснуть. Виной тому был поздний ужин, вино и мои воспоминания, как я молоденькая девочка, приехала сюда на Вятку по распределению. Как сидела на вокзале, ожидая  нужного автобуса, как устраивалась на квартире, и как пришла впервые на работу… Эти воспоминания  незабываемые. Они нахлынули на меня, как цунами. Я уснула под утро. Я не знаю, зачем это нужно, ворошить прошлое, но наверно нужно для чего - то, может, чтобы сбросить этот груз  воспоминай,  и жить дальше, запустив в свою жизнь новые события.


Часть 11

Несколько дней я Татьяну Вениаминовну не видела. Я просто гуляла, ходила на пляж  и в бассейн. Съездила на экскурсию. На пятый деть, я увидела  ее в  кинотеатре. Она прошла мимо меня, и даже не ответила на мое приветствие. Я подумала, что она обиделась на меня, за то, что я  каким – то  образом разворошила ее прошлое, тем самым  испортила ей отдых. Я решила, что больше  не буду искать с ней встречи, хотя  в душе надеялась на продолжение ее рассказа. И это случилось.
Почти перед самым отъездом, мы с моей соседкой по комнате и ее дочкой, пошли прогуляться перед ужином на пляж и сделать снимки на память. Девочка, ей было 11 лет, веселилась, смеясь, корчила нам рожицы и позировала, я ее фотографировала на свой и их фотоаппарат, поочередно. Я просила ее,  то  встать рядом с мамой, то сесть на лавочку, а то просто подпрыгнуть. Алинка, так ее звали, с большим удовольствием все это делала. Нам было весело,  и мы смеялись. Вдруг я увидела, как Татьяна Вениаминовна, увидев нас, пошла нам навстречу. Поравнявшись с нами, она остановилась и спросила:


- Вы когда уезжаете?


- Добрый день, Татьяна Вениаминовна – ответила я и продолжила – послезавтра, поездом. А вы?


- Я уезжаю завтра. Мы можем,  сейчас увидится. Мне бы хотелось с вами поговорить перед отъездом – с нажимом, проговорила Татьяна Вениаминовна.


- Думаю, да. Мом спутницы, я думаю, не обидятся, им скоро на ужин – ответила я, увидев, как моя соседка по комнате, охотно закивала, в знак согласия,  головой.


- Хорошо, тогда я Вас жду в нашем кафе, через час. Давайте поужинаем и поговорим. Не возражаете? – чисто формально, спросила она меня, намереваясь уйти, не дождавшись моего ответа. Она была уверена в том, что я приду. И я ей в след почти выкрикнула:


- Да, я приду.


Почему-то я разволновалась. Либо тем пренебрежением, которое выказала Татьяна Вениаминовна ко мне в присутствие моих спутниц, либо в предвкушении продолжения беседы. Я быстро попрощалась  и пошла к себе, было необходимо подготовиться к  ужину. Пока я шла в свой корпус, пока  прощалась со своими спутницами, оставив их у ресторана,  мои мысли  были заняты продолжением   рассказа. Мне хотелось предугадать повествование рассказа Татьяны Вениаминовны, но  я  терялась в догадках.


Придя в корпус. Я привела себя в надлежащий вид, чтобы выглядеть прилично,  но не чопорно, чтобы моя одежда не раздражала, а вызывала доверие. Многие женщины знают, что необходимо надеть и как  выглядеть, когда  хочется что – то выведать у собеседника. Вот и моя задача была, одеться, так чтобы ни что не отвлекало от беседы. Как мне, казалось, это мне удалось. Я надела  светло - коричневые свободные брюки, бежевый свитер тонкого кашемира и  нитку бус из хризопраза. Зеленый цвет камней,  подсветил мои зелено - голубые глаза. Я взглянула в зеркало,  надевая  в тон бусам серьги, и увидела, глаза хищницы, отливающие зелеными искорками, готовящейся к охоте. Чтобы притушить яркость глаз, я надела  очки с дымчатыми стеклами – хамелеонами. Потом надела куртку с капюшоном и большой палантин с зелено коричневой клеткой. Палантин  свободно  облегал вокруг шеи  и прикрывал мою голову. Еще раз, взглянув на себя, я немного побрызгала на себя мои любимые духи Шанель № 5 и вышла из номера. Мне хотелось придти пораньше и занять более выгодное место и столик, чтобы нам никто не мешал, но я опоздала.


Когда я пришла, Татьяна Вениаминовна уже была там. Она выбрала  тот же столик в углу кафе и  тоже место.  Меня это устраивало. Она помахала мне, и я пошла в ее направлении. Меня приветливо, как старую знакомую встретил официант и, предложив, раздеться, услужливо  отодвинул стул.


- Добрый день. Я вас ждала. Я позволила себе заказать ужин на двоих, надеюсь, вы не возражаете? – как  бы,  сообщая мне, а,  не интересуясь моим мнением, нарочито строго, произнесла Татьяна Вениаминовна.


- Благодарю, вас -  сказала я, присаживаясь и удобно устраиваясь в кресле, укрывая свои плечи  палантином.

 
- Я очень долго не могла решиться поговорить с вами. Вы же знаете я – врач. Мы в вузах, да и на практике изучаем много всего и в том числе психологию. Когда мы с вами были здесь, вам удалось заставить меня вспомнить то, что я так всю жизнь хотела забыть, чтобы не искать причины, и ответы на все  мои  почему.  Мы врачи, считаем, что все знаем, и что сами себе во всем можем помочь, что на все есть свои рецепты  и лечение, только забываем об одном, что мы тоже люди, мужчины и женщины, что нам тоже свойственно  любить и ненавидеть, делать свои ошибки,  и исправлять их. Я думаю, вы умная женщина, вы меня поймете. Мы, женщины всегда знаем, где мы ошиблись, а еще отлично знаем, как исправить ту или иную ошибку, но в тайне всегда надеемся, что  авось все исправится само собой, и  наш мужчина, вдруг наступит такое озарение однажды,  начнет нас любить и беречь. Увы, мы так же знаем, что чудес не бывает - с грустью и одновременно с какой – то затаенной надеждой в голосе, сказала Татьяна Вениаминовна.


- Да, вы правы. Порой мы сами себя тешим надеждой, что все  вскоре изменится,  что все однажды  станет прекрасно. Что  мы  будем  радоваться тому, что сумели дожить до этого момента, а если нет? - спросила я ее, прямо смотря ей в глаза, благо то, что мои глаза  были прикрыты  дымчатыми очками, и она не могла  видеть в них,  моей заинтересованности.


- Впервые в жизни я не знаю, что вам ответить. Я знаю, что вы задаете  правильные вопросы, на которые сами ищите ответы. Хочу пожелать вам, чтобы вы их нашли. Давайте выпьем вина за это – резюмировала Татьяна Вениаминовна.
На столе стоял глиняный кувшинчик с белым вином. Татьяна Вениаминовна налила  вино в бокалы и предложила  мне  поднять бокал.

 
- Я хочу выпить за  прозрение  и еще за то, что оно однажды случается, а еще за нашу встречу – сказала она и выпила залпом.


Я немного подержала бокал в руке, погрела, подышала ароматом вина, обдумывая ответные слова, но ничего не придумав, стала просто пить вино маленькими глотками. Вино было ароматное, полусладкое, что позволяло  мне  его смаковать.


Официант принес салат и овощную тарелку с овощами и сказал, что шашлык  будет минут через  15, спросив,   можем ли мы подождать,  и нужна ли пепельница.


- Да, мы не торопимся, а пепельницу и  охлажденную воду принесите сейчас – ответила ему Татьяна Вениаминовна.

 
Она  достала сигареты и зажигалку. Положила  свою  красивую длинную ногу так, чтобы коленка слегка возвышалась над столом, погладила ее  и закурила. Курила она, смакуя каждую затяжку, тем самым оттягивая  наш разговор и давая себе время  на  то, чтобы  сосредоточится и подобрать слова.


 Я просто сидела,  укутавшись в палантин, и мелкими глотками  попивала вино, наблюдая за Татьяной Вениаминовной.


Когда официант принес пепельницу и воду, Татьяна Вениаминовна потушила сигарету  и налила немного воды в стакан, чтобы  запить неприятный вкус после  сигарет.
- Вы кушайте,  кушайте.  Скоро принесут шашлык.  Я позволила себе заказать шашлык из рыбы. Это вкусно я думаю, добавила она, принимаясь, за  овощи.
Вскоре принесли целое блюдо  с горячим шашлыком. Шашлык был сделан из нескольких видов  рыбы, а еще там были печеные овощи.  Мы поглощали всю эту вкусноту, запивая вином. Мне казалось, что все это  так замечательно. И этот вечер в кафе, и вино и горячий шашлык, и что  на данный момент, это короткое безвременье уравняло нс и  сделало, хоть на миг, но счастливыми в своих желаниях. Мы просто ели и наслаждались этим, а еще молчали, потому, что ничего не хотелось говорить, чтобы не испортить момента и счастья его ощущать.


-  Ну, как вам? Понравилось? – спросила Татьяна Вениаминовна,  наливая вино в бокалы.


- Да, просто замечательно. Постаралась хозяйка на славу. Надо написать благодарность, а вам большущее спасибо за  ужин – почти пропела я, наслаждаясь моментом.


- Ну, а сейчас как в  сказке, покормила, напоила и пора и поговорить…- пошутила, заметьте впервые за то время, что мы знакомы. В этой шутке я услышала горькие  нотки обиды и ответила:


- Как в хороших  домах Лондона, самое вкусное блюдо, это на десерт интересная беседа, ибо без нее все остальное покажется пресным. Го это было тогда, когда не было теликов и Вадиков, но, как мне кажется,  до сей поры актуально – парировала  я, вбрасывая  мяч на ее площадку, ожидая  подачи и продолжения игры.


Немного подумав, Татьяна Вениаминовна мне ответила:


- Ну, что сказать? Не знаю. Долго думала я, продолжать нам беседу или нет, но поняла, что  хочу продолжить, да  и  самой интересно,  еще раз проанализировать свою ситуацию, может и найду  ошибку, хотя вряд ли.


Я ничего не ответила, просто сидела и внимательно, смотрела на нее, приготовившись слушать. Татьяна Вениаминовна мельком взглянула на меня и вдруг сказала:


- У вас хороший стиль в одежде, все просто и лаконично, только очки немного портят вас, но не на много. Меня моя мама учила, что в одежде не должно быть более трех цветов, и чтобы они не противоречили друг другу.  У  вас с этим все в порядке, а я любила  спортивный стиль, вот наверно и разонравилась моему мужу, а может просто из-за упертого характера, но как мне кажется,  в этом хорошо приложился мой папа.


- Благодарю, вас. Это  у мен сын художник,  у него голова болит, если что не так с цветом или  плохо сидит. Весь мозг вынесет. Да и сама  не люблю одеждой выделяться. В нашей семье считается, что  лучше  нужно  выделяться  из толпы  умом и знаниями, чем  яркой одеждой. Вот так и привыкла  одеваться в одежду пастельных тонов, хотя с возрастом силы не хватает, появились и сочные оттенки красных и оранжевых тонов - ответила я.


- Да я все поняла. Спасибо, что не учите, как жить, я этого не люблю. Хотя, если бы сказали мне, что так надо, а не иначе, сделала, но таких рецептов,  увы – нет. Я вот тоже, так надеялась, на  лучшее, когда поехала в Целиноград.

 ОКОНЧАНИЕ

Татьяна Вениаминовна немного помолчала, а потом продолжила:


В то утро. Когда мы приехали, мне казалось, что вся жизнь впереди. Что  будем работать, создадим семью,  и  все будет замечательно. Мы сдали вещи в камеру хранения,   и пошли в горздравотдел при облисполкоме. Нас там ждали. Дали  направление в общежитие  и распределили в городскую больницу. Анатолия  распределили в качестве хирурга  в хирургическое отделение, а меня в поликлинику терапевтом.  После бессонной ночи в душном  вокзале, мне казалось великим счастьем придти в  вонючее общежитие. Мы долго не могли найти коменданта и почти два часа сидели на лавочке. Анатолий не выдержал, наговорил мне  всякой ерунды и поехал в больницу. Он боялся, что его место займут или главврач уйдет по делам ит.д. Ему было плевать, на то, что я тут осталась одна сидеть в незнакомом городе,  у этого вонючего общежития. Я думаю, в наше советское время, почти все мы проходили через это чистилище вони  и  коллективного жития. Нам досталось интернациональное общежитие с его этническими особенностями  и народами -  многозначительно сказала Татьяна Вениаминовна, закуривая очередную сигарету, тем самым давая себе возможность обдумать, прежде чем делать свой очередной бросок  в прошлое.


Немного  поразмыслив,  она продолжила:


- Вы знаете, Ольга,  вот тогда, когда Анатолий ушел,  посидев немного на лавочке у входа в общежитие, я впервые поняла, что без него  мне на много проще  и легче дышать, я свободна, даже в своем ожидании неизвестного будущего. Если бы мне, той молодой, новоиспеченной  жены и доктора, мой этот ум умудренной опытом уже не  немолодой женщины, то я бы больше  не разрешила ему сесть со мной рядом даже на этой скамейке, но, увы и ах. Молодость – это мечты и надежды, а старость – это сожаление о них.  Через полчаса пришел  комендант. Это был невысокого роста  мужчина, в старом пиджаке с мятыми шлицами, и пятнах на лацканах. Он все время почему – то вытирал  шею своим замызганным носовым платком  и все извинялся:


- Извините,   вы меня ждете,  еще раз извините – повторял он, как попугай, хватая то мой чемодан, то Анатолия, то собирая в кучу наши многочисленные пакеты  и дорожным хламом.


- Я вас вчера ждал до ночи, а сейчас дела… Увы,  много разных  дел,  вот один и бегаю.  Помощника не дают.  Ну, пойдемте,  покажу  вам комнату.  А где ваш муж? – неожиданно замер он на полу слове,  непрестанно оглядываясь вокруг, ища моего мужа -  что не приехал? А нам так хирург в больницу нужен, даже с Минздрава звонили, чтобы хорошую комнату предоставили. Пока квартиру подбирают для него. А вы кто будите?- спросил он, снизу вверх заискивающе смотря на меня.


- Я стояла, нависая над ним.  Комендант  был мне несколько ниже плеча. Да,  сцена была еще та. Я ему все объяснила, что он пошел в больницу,  что скоро обещал быть. Комендант проводил меня в наше первое совместное собственное жилье, помог отнести мне вещи,  взял паспорта на прописку и  выдал нам необходимые вещи и спальные принадлежности. И не смотря ни на что, я была счастлива. Дверь закрылась за комендантом, оставляя меня со всем этим багажом в маленькой комнате 16 метров, на 5 этаже кирпичного здания, в окно которой заглядывали макушки молоденьких пирамидальных тополей. Я подошла к окну и долго стояла, думая, как сложится моя жизнь здесь. Мои планы были амбициозными, и в ушах звучали напутственные слова моего отца что,  доченька все в ваших руках, карьера - это, прежде всего, получится она и все остальное получится. Нужно все начинать с нуля, только тогда ты можешь спокойно смотреть людям в глаза, когда они посмеют тебя упрекнуть. Господи, какая это глупость… Самое главное, как я сейчас понимаю, это ты сама и твое счастье, и уже не важно, где и с кем оно случится. Я всю жизнь потом мечтала, чтобы мой муж был бы слесарем или сантехником, а не хирургом.  Но это уже не интересно - вздохнула Татьяна Вениаминовна, думая о чем - то о своем, куда мне не было дозволения постучаться.


- Да, у меня тоже была подобная история. После окончания  техникума,  я уехала  отрабатывать на  Кировский ССК.  Как же это было давно. Но меня поселили на квартиру….. – хотела  поддержать я Татьяну Вениаминовну, но она не дала сказать и резко продолжила, оборвав меня на полуслове.


- Можно я продолжу, пока есть желание. Может,  рассказ напишите, а я его моим детям дам прочесть. Хотя,  какой в этом смысл? Анатолий пришел только к вечеру. Он  был доволен приемом и  работой, а еще той возможностью поговорить из кабинета главврача с моим отцом. Его приняли там,  на ура, и завтра он выходит на работу. Он был  очень огорчен, что в комнате был беспорядок, что есть,  было не чего, что я не смогла ничего в его отсутствия сделать, а он устал и хочет в душ, есть,  и спать, сказалась бессонная ночь на вокзале. Он не спросил меня, как я тут одна без него все сделала, откуда все эти вещи, он был, только раздражен, тем, что ему хирургу, придется все это делать, помогая мне. Он сходил в душ, но оттуда пришел еще в большем недоумении и раздражении. Что говорить о  местах общего пользования в общежитиях, они всем знакомы. Потом попросил чистую одежду и выговорил мне, что она не глажена. Его я не интересовала совсем. Его интересовал лишь он сам и его потребности. Мне тогда казалось, что если быт устаканится, то все наладится. Наивная девочка, которая всю жизнь прожила за маминой спиной, и никогда даже не знала, откуда в шкафу,  всегда чистое белье, в холодильнике вкусная еда, а в ванной,  всегда тепло, пахнет ароматным мылом и висит пушистое полотенце. Мы поужинали в соседней столовой. Сходили в магазин, купить продуктов и необходимых мелочей и легли спать на разных кроватях. Нам в общежитии выдали две односпалки, других там не было.  Я полночи проплакала в подушку, а мечтала о бурной  ночи любви, а мой муж  спал, как убиты рядом и ему было плевать на мои слезы. Может кто-то скажет, что это ерунда, что просто человек устал, но поймите молодость, чувства, страсть никто еще не отменял, а ее, увы, не было и не предвиделось. Это я сейчас, почти старуха понимаю, а тогда наивная девочка все надеялась. Утром, как по расписанию, Анатолий встал, разбудил меня,  и мы пошли на пробежку. Ни слова о любви, извинения, ни сожаления не было. Потом ушел на работу, оставив меня со всеми проблемами,  и, сказав, что,  у меня есть еще два дня на обустройство быта, и что лучше все - таки сходить мне на работу представить свои документы. Мне было горько и обидно, но я человек дела, нацеленная на успех и карьеру. Я навела  немного порядок,  забрала паспорта с прописки и пошла в поликлинику. Меня приняли хорошо, меня уже ждали. Так началась наша  совместная жизнь, а вернее наше одиночество вдвоем. А что дальше?  Дальше все тоже и по тому же сценарию. Через полгода нам дали в новом доме замечательную квартиру. Когда нужно было переезжать, у мужа нашлась масса неотложных дел, от которых он отказаться или перенести не мог. Перевозили нас все те же лица, дворник и комендант общежития. Подготавливали квартиру и весь быт сантехник и электрик того же общежития, мебелью помогли из фонда общежития, дали на время, пока обзаведемся своей, а когда муж наконец решился осмотреть все, то остался очень недовольным, что для его кабинета, не было места в нашей двухкомнатной квартире. Вот так однажды  спальня  молодоженов превратилась в кабинет для преуспевающего хирурга, а проходная комната в мой будуар  со старым скрипучим диваном из общаги, на который преуспевающий хирург все реже и реже заглядывал. Да, было время…. Моя карьера в поликлинике была успешной. Сказался определенный опыт и навыки. Проработав полтора года,  я начала стала  работать на ВТЭК, а потом мне предложили стать зам главного врача, с перспективой повышения до  главного врача поликлиники. Главный врач нашей поликлиники, удивительная женщина, собиралась уходить на пенсию. Мой муж с ревностью относился к моему успешному росту, поскольку у него не было возможности расти, он был просто хорошим хирургом. А когда, наконец,  был подписан приказ на мое повышение, Анатолий вдруг вспомнил, что я его жена и что нам нужен ребенок. Глупая надежда на любовь в женском сердце никогда не затихает, а все время теплится. К тому времени мы обзавелись новой мебелью, и муж вдруг предложил переселить меня в его кабинет, купить большую кровать и выделить место для маленькой кроватки. Наивная, я  порхала от счастья. Получила новое назначение, муж ко мне вернулся, любит меня, хочет ребенка. Господи, это я сейчас понимаю, что если мужик заговори, что хочет  ребенка и как можно скорее, это значит, что ты слишком отдалилась, а  я хочу что бы ты от меня зависела и сидела  и ждала, а я бог и господин, и не смей прыгать выше меня. Все они тщеславные индюки, думающие только о себе, и нет исключений на возраст и должности -  раздражением и скрытой ненавистью в голосе сказала Татьяна Вениаминовна.


- Да, вы правы. Во всем, правы.  Но что делать нам сильным и успешным, коль хочется немного счастья  в жизни? Мы же ненормальные. Мы сильные. Мы все можем. Зачем таким мужчина? Они, мужчины с нами чувствуют себя  неуютно, но это сначала, а потом привыкаю, и им становится без нас некомфортно. А мы? Что мы? Как тащили это воз, так и тащим, только каждая по - своему несчастна от этого, а может и счастлива… Кто  это  знает, по крайней мере, я не знаю –  ответила я.


- Вы тоже по своему правы и неправы – сказала Татьяна Вениаминовна, ковыряя вилкой овощи в своей тарелке – я вот долго не решалась даже думать, что во все сама виновата, а сейчас это отчетливо вижу. Так и есть, судьба мне все показала, сразу и еще многократно показывала  позже, а я,  закусив удила, неслась куда, куда – то туда, где мне, казалось, будет лучше? А зачем? Чтобы пробежать или растоптать  свое счастье  и заодно свое будущее. Вот мы и собираемся с подругами в спортзале, поиграть, вспомнить и наверстать упущенные возможности, а зачем, если все сами и проспали. Сейчас сижу и вспоминаю, какая я была глупая, хоть и стала главным врачом поликлиники. Почти тут же забеременела, но это не страшно, страшно другое, что муж тут же ушел в сторону, сославшись, что мне нужно заботиться о малыше. Самое главное было позже, когда родилась дочка, а он хотел сына, дабы угодить тестю, чтобы перебраться под его крылышко, поскольку карьера его не складывалась, как бы он хотел. Ему было наплевать на работу, на квартиру не в самом плохом городе, на прекрасное обеспечение и на успешную карьеру жены. На все было наплевать. Дочка была капризная, по ночам плохо спала, я молодая мама, не все умела. Помочь было не кому… Эти трудности сейчас мне,  кажутся, проходящими, по сравнением с равнодушием мужа, и его откровенной завистью и готовностью это все бросить ради его выгоды. Вскоре я стала заведующей поликлиникой. Дочка ходила в детский садик. Со всеми своими  проблемами я  справилась, мне помогли наставления моего отца. Я не сдалась на милость обстоятельств и вышла победителем, а жизнь мне предложила еще испытания. Мы с мужем жили просто соседями. Было обидно и горько, но что делать. У меня была любимая дочка и интересная работа. Анатолий стал, замкнут и неразговорчив. Его все во мне раздражало и мой рост, и мои привычки и мои разговоры, он считал, что я глупа, и что это только воля случая и мой отец помог мне преуспеть в работе. Это глупость. Отец никогда и ни кому не помогал, ибо он считал, что всего мы должны достигнуть сами. Что долго говорить… Через шесть  лет, Анатолий настоял на переезде в Киров, а я глупая согласилась и потеряла все. В Кирове мы жили на съемной квартире, я работала и по сей день, работая участковым терапевтом. Чтобы оплатить квартиру и учебу детей, к тому времени я родила еще одну дочь, тем самым похоронив надежды моего мужа на сына окончательно. Мне предлагали стать главным врачом, но там платили меньше, а муж так и не сделал карьеру, хотя стал хорошим хирургом. Прожив десть лет в Кирове, нам дали трехкомнатную квартиру в центе города. Это было счастье, но нас это не сблизило. Однажды, после очередного разговора по душам, он мне сказал, что он просто не может жить со мной и спать в одной квартире, не только кровати, что я виновата в его неудавшейся карьере, но разводиться он не хочет, а просто принимает предложении и переезжает работать в другой город. А остальное вы знаете – резюмирова она, наливая вино в бокал.


- Вы знаете, даже не знаю, что сказать. Женщины, настоящие женщины, боятся себя любить, а почему? Вот вас я слушала, и не могла отделаться от навязчивой мысли, что вас  в это истории нет. Просто нет и все. Нет ни желания, нет ни потребностей, даже чувства самосохранения – нет. Почему? Да и это не только у вас. Однажды я просто ехала с одной женщиной в купе. Разговор зашел о мужчинах и сексе. Купе было женское, мы не стеснялись и секретничали о своем, о  женском. В купе были три русских женщины и одна восточная. Она все время молчала и слушала. Одна моя соседка, просто так, как бы  в раздумье, сказала, что прожив 20 лет с мужем, она, толком и не узнала, что такое оргазм. Восточная женщина, вдруг просто произнесла с таким достоинством, что я ей откровенно позавидовала, что она бы такого мужа с кровати столкнула и больше не пустила, это же позор мужчине, если он не удовлетворяет свою  жену, и это будет большой позор, если кто-то узнает, что его жена не пускает в кровать. Она это сказала с таким достоинством и  уверенностью, что мы сразу замолчали и притихли, каждая думая о своем. Так вот я не услышала от вас, что же вы думаете, что же все   было мотивом к сохранению семьи, ведь самое главное для создания семьи – это любовь, отношения  и близость души и тела?  - задала я свой вопрос, надеясь на откровенный ответ.


-  Хорошо. Я отвечу вам и все, пора  расходиться. Все эти годы я хранила верность своему мужу, помня те редкие минуты мимолетного счастья. Почему я разговорилась с вами, потому, что именно тут,  эти счастливые минуты и прошли, пролетели, как легкий летний бриз. Здесь все было и баскетбол, и любовь, и поцелуи на нашей лавочке, и редкие встречи и скоротечный страстный секс, в общей комнате, когда никого нет соседей и радость общения. Это чистое и  прекрасное чувство.  А что было потом, это уже случилось после этого, это уже не так важно. Я знала, на что иду, и чего хочу достигнуть. В наше время, порой просто числиться замужем, это один статус, а одинокая женщина – это другой. Молодежь сейчас живет легче, проще,  их не волнуют условности, но мы другие, и тогда условия жизни и работы были другими. Не смогла я расстаться с мужем. Пусть где-то там, но есть. Знаю, что это не правильно, это преступно по отношению ко мне, но это есть, и никуда от этого не уйти пока. Дети сейчас пытаются нас свести вместе, почему знаете? Чтобы им легче было, ведь впереди наша старость, а если мы будем жить  вместе, в одной квартире,  им меньше забот, вот это позиция наших детей, и  вообще молодежи. А как буду чувствовать я себя или их отец, это их не волнует. А про мужа, ничего не хочу говорить. В его жизни все было, а что не случилось - будет еще, значит ему так лучше, Бог с ним, пусть живет, так, как хочет. Что про меня,  то я бы наверно сейчас что-то изменила в своей жизни, а что пока не знаю. Одно хочу сказать, вам, спасибо, что выслушали меня, за то, что смогли удержаться от  глупых вопросов, и помогли мне именно  тем, что дали возможность мне рассказать об этом. Это многого стоит. Ну,  давайте выпьем на дорожку, долгие проводы не в моем характере -  сказала Татьяна Вениаминовна и подняла бокал.


Мы выпили вино. Официант, услужливо, принес счет. Рассчитал нас, и пожелал  счастливой дороги.


Я поблагодарила Татьяну Вениаминовну за откровенность, дала свои координаты, она мне дала свою визитку и пригласила придти, в случае необходимости, к ней на прием. Мы,  молча,  оделись и вышли из кафе. Немного прогулялись по променаду и распрощались.


Я долго не могла уснуть. Я мысленно представляла, как Татьяна Вениаминовна  обходит свой участок, как меряет давление, слушает сердце и легкие, но только я не знаю, кто сможет  ее услышать и понять, как,   же одинока она в жизни, не смотря на,  то  что, она замужем и у нее две взрослые дочери. Сколько в нее силы и достоинства жить, работать и не жаловаться на свою судьбу. А еще я думала, почему все так получается? И что нужно сделать,  чтобы стать счастливой женщиной и научить этому наших дочерей.


На следующий день Татьяна Вениаминовна уехала в Киров, но этой зимой я ее случайно встретила в Кирове. Я пошла в пенсионный фонд, по вопросам доплат к моей пенсии. Здание пенсионного фонда стоит на перекрестке дух улиц. Я стояла у пешеходного перехода, ждала,  когда загорится зеленый свет. Когда загорелся зеленый свет, меня резко обогнала высокая женщина в черной норковой шубке. Она прошла мощно, слегка задев меня плечом, и  широко, уверенно шагая пошла, легко маневрируя в толпе. Она была на много выше  толпы. Высоко подняв голову, она не шла, она шествовала над нами. Когда она повернулась, оглядываясь на подходящий к остановке автобус,  я ее узнала. Это была Татьяна Вениаминовна, но я не стала ее догонять, я просто решила написать этот рассказ. А что из этого получилось, судить вам, дорогие мои читатели.