МАМА, Я И ЧЁРТ

В детстве, до тринадцати лет, он жил с отцом и матерью в однокомнатной квартире на самом последнем этаже. Он всегда чувствовал любовь и заботу матери, но та никогда открыто не проявляла свои чувства к нему, а он в ответ тоже не стремился ластиться и даже, по-детски, всегда отстранялся от неё, например, если она хотела его поцеловать перед уходом в школу, и всегда тут же смахивал рукой мокрое место, остававшееся на его щеке от её поцелуя. Они любили друг друга издалека, глазами. Но такая любовь казалась ему какой-то ненадёжной, не взаправдошной. Он иногда с завистью смотрел на то, как общаются другие ребята со своими родителями, как, не стесняясь, прилюдно выказывают свою любовь друг к другу, говорят ласковые слова, а девчонки иногда даже плачут, когда мама или отец оставляют их одних перед школой. Один раз он пришёл домой после школы и увидел на двери в комнату записку от мамы: «Не входи туда, там чёрт!». Она любила пошутить, но не так… не так серьёзно – записка, чёрт, и всё красным карандашом, большими неровными буквами. Было видно, что когда она это писала, то очень нервничала. Поэтому он решил немного подождать и отправился на кухню что-нибудь перегрызть. Его терпения хватило ненадолго. Не прожевав кусок чёрствого хлеба, он решительно направился к комнате, но в этот момент входная дверь раскрылась и в маленькую прихожую, едва не сбив его с ног, влетела мама. Она сразу же вычислила его твёрдое намерение нарушить ещё один в его жизни запрет и мгновенно встала перед ним, загородив дверь в комнату.
- Не пущу, - крикнула она. Лицо её раскраснелось, видно, она очень спешила, и он был удивлён, как это она ушла с работы – такого в жизни никогда не было.
- Но мам?! - он искал в её глазах намёк на шутку, но там был только ужас и какая-то решимость.
- Отойди от двери, - сказала она, скинула пальто и ринулась на кухню. Вернулась, уже сжимая в руках большой деревянный валик для раскатки теста. Другой рукой она буквально задвинула сына за спину. Постояв несколько секунд, она взялась за ручку двери и резко дёрнула её на себя. Мальчик со страхом и любопытством заглянул внутрь комнаты – там никого не было. Но мать, почему-то крадучись, проникла в комнату и целенаправленно двинулась к его кровати, которая стояла слева в самом углу. Комната была огромная, метров тридцать квадратных, поэтому до его кровати надо было ещё добраться, и если чёрт сидит под ней, то он уже точно их обнаружил и теперь затаился и ждёт удобного момента для нападения. Мальчик, не теряя контакта с матерью, держась за пояс её юбки, немного согнул колени, старясь первым увидеть того, кто сидел в засаде, но ему мешало покрывало, край которого свесился до самого пола. Он поглядел на маму и обнаружил, что она вовсе не ждёт нападения снизу, из-под кровати, а наоборот, смотрит куда-то наверх, на стену.
Вдруг она резко остановилась.
- Тихо! Слышишь? – шёпотом произнесла она.
Он замер. Прямо над его головой, если бы он сейчас спал или просто валялся в постели, в стене под самым потолком что-то зашуршало, заворочалось.
- Вот, я же говорила! – не выдержала напряжения момента и громко воскликнула его мама.
Чёрт, похоже, так же как и мальчик, очень испугался этого вскрика и замер надолго. Никто в этой огромной комнате не шевелился, наверное, в течение минуты, только мама как стволом ружья кругообразно водила концом скалки в направлении стены. Первым не выдержал чёрт, у него, наверное, затекли ноги, и он решил их немного расправить. От этого его движения, вдруг в обоях появилась маленькая дырочка, и через неё вылез огромный коготь.
- А..а! – закричали мать и сын.
В ответ на это прямо над когтем, который с мерзким звуком непрерывно царапал бумагу, со звонким треском выскочил длинный, чёрный, прямой как стрела, заострённый нос чёрта. Мама не выдержала и ринулась в бой. Она мигом вскочила на кровать и что есть силы стала бить скалкой о стену. Но, стоя на кровати, она не могла дотянуться до того места даже концом скалки, и поэтому непрестанно подпрыгивала на вздрагивающей и ноющей кровати, работая «по площадям» ниже чёртова логова. От её сильных ударов, тут и там оставались вмятины в обоях, в некоторых местах обои прорвались и со стены начала сыпаться штукатурка. Мальчик тоже вскочил на кровать и подпрыгивал вместе с мамой. Оба громко кричали. В конце концов, кровать не выдержала, спинка её отскочила от основания и плашмя грохнулась на пол, а бойцы – мама с сыном – кувырком скатились с кровати.
Чёрту того и надо было. Перед глазами сидевших на полу, вспотевших и орущих людей коготь поехал вниз, легко и с противным звуком вспарывая обои, нос или клюв то исчезал, то появлялся в новом месте, с упорством пробивая себе проход. На какое-то мгновение силы оставили маму, и она просто сидела и смотрела, как рвутся обои и постепенно в стене образуется огромная чёрная дыра, а на постель её сына сыпется из неё всякая дрянь. Внезапно чёрт прекратил свою работу. Он спрятал нос и когти. Наверное, сейчас он из-за угла рваных обоев выглядывал свои жертвы и соображал, как бы половчее на них наброситься. Мальчик тихо завыл, судорожно всхлипывая, мама, переваливаясь на ягодицах, как лилипут на коротких кривых ножках в цирке, подвинулась к нему, и крепко прижала к себе. Мальчик перестал всхлипывать. Вдруг мама тихо ойкнула и перекрестилась.
- Ой, Господи!
Сын от ужаса зажмурился, в когда открыл глаза, увидел: в дыре сидел чёрный как смоль, с куском обоев в клюве - грач. Птица зыркнула на них своим глазом, - будто маленькая чёрная бусинка скатилась с седой от извёстки головы вдоль клюва и исчезла. Потом бусинка вернулась на то место, где должен быть глаз и стала посверкивать чёрным маячком над дёргающимся снизу вверх веком. Страх, или ожидание ещё большего страха никуда не исчезли из комнаты, даже при появлении вместо чёрта этой птицы. Всё равно это был чёрт! И мама ринулась в атаку. Грач сорвался со своего насеста и ринулся в пространство. Сын кричал и свистел, а мама гоняла птицу по всей комнате, сокрушая скалкой и своим большим телом всё, что не попадётся на пути. Наконец, не останавливаясь ни на секунду в своей погоне, она сообразила, что надо сделать, подбежала и быстро распахнула окно. Грач тут же, едва не задев её лицо крылом, с громким треском безумно молотящих воздух крыльев вылетел в окно, нырнул вниз и пропал.
Уже потом, некоторое время спустя, когда они разорвали свои объятья и перестали плакать, сын с помощью матери, встав ей на плечи, обнаружил, что при ремонте рабочие зачем-то заклеили вентиляционное отверстие. Грач, очевидно, заснул на вентиляционной трубе на крыше и провалился в неё. Оказывается мама, перед уходом на работу, услышала, как он там вертелся, но не могла сообразить, откуда исходит подозрительный шум. Не смотря на необъяснимость явления, она почему-то представила, что за стенкой кто-то обязательно должен сидеть, этот кто-то сейчас пытается пролезть через стену, и когда придёт её любимый сын и ляжет спасть, тот и обрушится ему на голову. Сын испугается и станет заикой, и вообще калекой или уродом каким. Пуще всего она боялась, что чёрт, так она условно назвала пришельца, может появится, когда её не будет дома, а сын придёт из школы, сядет делать уроки, и в это время… В общем, тогда, утром, она как обычно очень спешила на работу, ей некогда было сесть и подумать. Она не верила в существование нечистой силы, но получилось так, что сердце её испугалось и испереживалось быстрее и больше, чем светлый ум убеждённого марксиста-ленинца и много повидавшей на своём веку женщины. Поэтому, на всякий случай, она и написала эту записку. Хорошо, что отца не было дома – он ушёл раньше – иначе он поднял бы её на смех и обидел. На работе, считывая доклад генерального секретаря партии в последней инстанции (она работала в общем отделе ЦК и работа для неё была всё в жизни), она наткнулась на слова «охвостье империализма» и тут долго формировавшийся в ней с утра страх вырос и превратился в ужас. Она бросила всё, можно сказать, предала партию, и ринулась домой.
****
После этого случая я уже никогда не стеснялся в проявлении чувств к своей матери, и она мне отвечала тем же. Для меня, маленького мальчика, она тогда совершила подвиг, спасала мою жизнь, не думая о своей. Я помню, какие огромные синяки остались на её руках и ногах, после того как она бегала и гоняла эту несчастную птицу, а я только визжал и выл от страха и дикого возбуждения. Всё, что она копила в себе, что, в силу своего воспитания, обстановки в семье, не могла выразить, выплеснуть, тогда когда так хотелось…! Всё это возникло вдруг, благодаря этой птице. Не голубь и не ангел, конечно, но всё же…