Дж. Коннор. 26 000 беженцев прибывают ежегодно

National Post

Канада других беженцев: 26,000 прибывают ежегодно без лишнего шума или официального приветствия



автор статьи  Джо О'Коннор

18 декабря, 2015


Маркхэм, провинция Онтарио. —  Нил Джонс высокий человек и имеет проблемы со спиной, которая требует растяжения, особенно после того как он стоял в терминале аэропорта Торонто в течение нескольких часов, в ожидании. Другие тоже ждали, 10 декабря, в том числе премьер-министр Джастин Трюдо и большая толпу репортеров, жаждущих взглянуть на сирийских беженцев, прибывающих в Канаду, после первого официального правительственного полета.

Джонс, с его больной спиной, делал некоторые упражнения, когда репортер спросил, был ли он здесь ради беженцев.

"Были тонны журналистов," говорит Джой Ваз, жена Джонса. "Этот парень приходит к Нилу и говорит: "Вы ждете беженцев?" Нил говорит, "Да", но потом он говорит: "Мы ждем африканцев, не сирийцев".

"Репортер просто ушел. Ему было неинтересно. Разве это не интересно? "

Канадцы немало постарались, чтобы пожертвовать деньги, одежду, мебель, время, квартиры, и лучше обеспечить 25000 сирийских беженцев, направляющихся сюда в ближайшие месяцы. Понимание, что мы

— как народ — заботливы, это здорово, все это забота о сирийцах. Это показывает самое лучшее, что может быть в Канаде.

Но есть беженцы из других, мест, кроме Сирии — примерно 26 000, которые прибывают ежегодно, без фанфар и официального приветствия от премьер-министра. Так же, как сирийцы из первого прибывшего самолета, начинают свою канадскую жизнь, брат и сестра из Кот-д'Ивуара, они выходили в Терминале 1, искали в толпе высокого человека с больной спиной.

Fiacre Kouablan 27 лет. Диана, сестра, ей 23. Они провели большую часть последних пяти лет вместе с родителями в лагере для беженцев в Гане. Около 4 миллионов беженцев живут в подобных лагерях по всей Африке. Лагерь Дадаабе в северной части Кении, например, являются домом для около 500 000 сомалийцев, некоторые из них жили там в течение 25 лет.

Но никто не говорит о них.

У Джой Ваз есть теория, почему не говорят. Она и ее муж, и группа из ее католической церкви в Markham находятся в ведении переселения Kouablans. (Родные братья католики, их первый язык французский.)

"Африканцы беднее и менее образованные, как правило," говорит Ваз. "И они не являются белыми по сравнению с сирийцами - сирийцы белые, образованные, из среднего класса. Кроме того, африканцы не стучат в дверь Германии ".


Пешком, на старых лодках и одной только силой своей национальной трагедии, сирийцы настойчиво проделывают себе путь в Европу. Потом эту фотографию бедного малыша Алана Курди, лежащего мертвым на пляже. Вдруг частный вопрос для большинства канадцев стал катализатором выборов, который обеспечил большинство Либеральной партии, а 10 декабря в Пирсон Интернешнл, выигрышные фото для нового премьер-министра.

"В Alan Kurdi люди видели ребенка, —  признаемся, что ребенок был, как будто собственный ребенок  —  и это активирует сочувствие," говорит Michaela Hynie, из Центра по изучению беженцев Йоркского университета. "Одна из причин, по которой мы видим это внезапное излияние чувств к сирийцам, что люди испытывают страдания, — но они могут сделать что-то, чтобы действенно рассказать об этом."

Люди "с трудом открываются эмпатии," добавляет профессор. Мы хотим делать добро, потому что это заставляет нас чувствовать себя хорошо. Помощь сирийцам делает нас добрее. Но плохие вещи случаются везде — в Бурунди, Дарфуре, Конго, Кот-д'Ивуар, можно назвать еще несколько. Итак, что мы должны делать с тем, чего мы не видим, по крайней мере, не так, как мы видели Alan Kurdi?

Если вы потратите время, слушая что говорят по радио, вы услышите от Joe Public (музыкальная группа из Баффоло) о беженцах две конкурирующие нарративы. Одна из них такая: они являются дополнительным бременем для уже перегруженных социальных услуг; у нас уже достаточно проблем, зачем создавать еще? А другая: инвестирование в беженцев (и иммигрантов) это инвестиции в будущее Канады.

Между 1979 и 1981 Канада приняла 60 000 "людей в лодках" из Юго-Восточной Азии. Morton Beiser, академик и известный эксперт иммиграции, отслеживал 1300 из них в течение следующего десятилетия и обнаружил, что средний канадец более полагается на социальные услуги, чем средний беженец.

Семья Kouablan жили в Гранд-Бассам, прибрежном городе в Кот-д'Ивуар. Их отец, Блан, был учителем биологии средней школы. Их мать, Розали, в первую очередь домохозяйка. Fiacre изучал информатику в университете и Диана заканчивала среднюю школу, когда их жизнь развалилась. Розали принадлежала к женской группе. Группа проводила кампанию для партии президента Лорана Гбагбо во время выборов 2010 года. Гбагбо проиграл выборы, но отказался отдать власть.

Последовало насилие, и в водовороте внесудебных убийств и изнасилований, в котором пострадало от банды около 3000 жизней, Розали была направлена для ее политической деятельности.

"Однажды утром они написали 'Ты умрешь в аду' на воротах нашего дома," говорит Fiacre. В другой раз появилась толпа мужчин с мачете, требуя чтобы семья уехала. Семья Kouablan переехала. Но угрозы последовали снова. Розали получила анонимный телефонный звонок. Голос сказал, что они пришли за ней.

"Мы оказались в Гане 23 февраля 2011 года," говорит Fiacre. " У нас на двоих с Дианой был небольшой чемоданчик. Мы думали, что мы ушли на месяц ".

Fiacre, начинающий инженер, работал в качестве помощника каменщика для дополнения рационов семьи в лагере ООН. Он был уверен, что он всегда будет дома до темноты. Диана осталась рядом со своими родителями.

"Было много убийств в этом районе", говорит Fiacre.

Для них большой прорыв произошел, когда д-р Мартин Марк, директор Управления Торонто католической архиепископии для беженцев, посетил лагерь. Он встретился с Дианой и Fiacre. Два Два года спустя, брат и сестра оказались на борту самолета, летящего в Канаду.

"Мне было грустно, потому что я должен был оставить свою семью, и я начал вспоминать все жесткие вещи, которые я пережил," говорит Fiacre. "Но потом я подумал:" Я собираюсь в Канаду, чтобы построить свою жизнь и, возможно, помочь моим родителям приехать сюда, чтобы иметь лучшую жизнь ", — и я успокоился этим.

"Приезд в Канаду был как медовый месяц. Я так счастлив здесь ".

Fiacre хочет вернуться в школу, продолжить изучение компьютеров. Между тем, его спонсоры нашли ему работу в продуктовый магазин. Диана надеется быть нанята там в новом году. Мечтает стать медсестрой.


Брат и сестра были в Канаде шесть дней, когда мы встретились в просторном загородном доме ВАЗ. Каждое утро ее африканские гости бросаются к окнам, чтобы увидеть снег. (Они никогда его не видели). Чемодан Дианы наполнен традиционной африканской одеждой, яркие, красные и желтые.

"Эта одежда будет лучше для лета, я думаю," говорит ее брат, посмеиваясь. Спрятаны среди вещей несколько зерен маниока, в фольге и упаковочной ленте: вкус дома.

Fiacre спит на раскладне диваном в игровой комнате, чему бы позавидовали большинство канадских подростков. Есть бильярдный стол, афиша Pink Floyd на одной стене и портрет рычащего Мухаммеда Али на другой. Подпись под чемпион гласит: "Нет ничего невозможного."

И нет ничего невозможного, глядя на Fiacre и Диану, и зная, что они пережили, чтобы добраться туда, где они находятся. Канада не была их планом А. Это было неожиданно для всех. Теперь они были здесь, в 3 часа дня в среду днем в декабре, ожидая снега, практикуя свой английский, читая детские книги.

"Это флаг Канады," прочитал Fiacre, а Диана повторяла слова. "Это красный и белый."