Зоя Кизлер. Ей силы давала родная земля

 
      В 60-е годы я работала с небольшом селе Угуй на севере Новосибирской области.  Память об этом сохранилась на всю жизнь. Когда я посетила село через много лет, встретилась с людьми, то решила рассказать об этом замечательном стойком поколении, пред которым всем нам надо преклонить колени. Вот один из моих очерков.
 
                ЕЙ СИЛЫ ДАВАЛА  РОДНАЯ ЗЕМЛЯ
            
     ЗОЯ  КИЗЛЕР (девичья фамилия – Захарова) родилась в Угуе в  1934 году. Сейчас она живёт у дочки в Новосибирске, но каждую весну неодолимая сила влечёт её в родные места. Ей скоро 80 – возраст почтенный, когда многие старушки охают, жалуясь на свои «болячки», да лежат на диване, уставившись в телевизор, или  вяжут, но не такова Зоя Васильевна. Конечно, болезни и её не обходят стороной, но родная земля даёт ей новые силы.
 
    Худая, жилистая, энергичная, Зоя Васильевна не сидит долго на месте, она вся в движении, в заботах. Лицо с глубокими морщинами загорело на огороде   под летним солнышком  до черноты. А посмотрите на руки: с узловатыми жилами, они в мозолях и трещинках, под ногтями земля – но это красивые сильные  руки труженицы!

       Каждое  лето проводит Зоя здесь, на родине,  в Угуе: работает в огороде. Картофель, капуста, огурцы, лук и чеснок, морковь и свёкла  - всё, как и прежде,  зеленеет и зреет на её грядках.

     Её покосившаяся избёнка, кажется, вросла в землю, уж и «свет» отключили ретивые хозяйственники. А зачем ей свет? У неё свет – на грядках радует сердце. И снова – прополка,  поливка, окучивание - всё, как раньше…

Никогда  Зоя не остаётся без урожая, вот в прошлом году накопала (по её словам) 300 вёдер картошки, да и  сдала на 5500 рублей,  собрала луку 14 вёдер, моркови 15, а ещё   2 ведра свёклы, 2 ведра чеснока,  капусты 80 кочанов… И огурцов на  зиму засолила.

   Да и по ягоды успела сходить: голубики,  смородины да клюквы набрала! Всё беспокоилась, как отвезти это родным. Хорошо, в октябре сын Юра приехал на машине, нагрузили полную - всем родственникам в городе хватит. Читая это, не забудьте, сколько лет Зое Васильевне! Вот они какие, русские крестьянки!
Беседовать с ней – одно удовольствие:  память по-прежнему хранит многие события, лица, фамилии, даты. Стёрлись, может быть, какие-то детали, но не суть.   Она с удовольствием вспоминает.

    По рассказам её мамы, родители её отца были политическими ссыльными, высланы  в Сибирь  из Польши. Сам Василий Васильевич Захаров родился уже в Угуе, но потом родители обосновались в Чичканке. Был отец заядлым охотником и рыбаком, очень любил коней, выращивал породистых, красивых. Был у него завидный рысак Серко, участвовал в соревнованиях, выиграл состязание у купца Шмерло. Большой магазин купца стоял там, где была старая школа. Жаль, во время коллективизации пришлось сдать в колхоз и коня, и корову. Отец всё сокрушался: «Загубят  коня…» Так и вышло.

   Мама Зои, Мария Григорьевна  Вознесенская,  родом из Вознесенки Венгеровского района, всю жизнь проработала в колхозе дояркой. У отца в Вознесенке жила тётка, там отец с мамой  познакомился  и сосватал. Привёз жену к себе. Было у них 14 детей, но в живых осталось только трое.

    Зоя вспоминает: «Когда началась война, мне было 7 лет. Мужиков забрали в армию, увезли на быках в Усть-Тарку. В Угуе до войны была семилетняя школа, в годы войны в ней разместили детдом.  В начальной школе я училась с детдомовскими. Ходить было не в чем, я два раза обмораживалась.
      Помню, поехали с соседкой зимой за мякиной,  отходами от зерна, что в поле за деревней в 3-х километрах лежали, чтобы овец в кошарах  накормить, а то ведь помрут с голоду. Я на быке в брезентовых тапочках – это в  мороз-то!  Когда стало совсем от холода невмоготу, забралась в мякинницу (короб такой). Когда девчата в кошаре вытащили меня, Оля-телятница кричит: «Таська, глянь: у Зои ноги-то не идут!» Растёрли их кое-как, а дома в тёплой воде согрела - отошли малость. Ещё помню, собирали  в поле мёрзлые картохи, толкли, лепёшки делали, пекли.

    Ранней весной собирали в поле саранки, медунки, пучки (ударение на «у»), шкирду (ударение на «и»). Вы сейчас, небось, и не знаете, что это такое. Саранки – это жёлтые луковицы цветов, выроешь их, очистишь и ешь, они на вкус  пресные, но съедобные.  Листья у саранок узенькие, а цветы красивые, как розовые лилии.

   Медунки (ударение на «у»)  тоже цветы, цветут голубым, сиреневым, фиолетовым, как колокольчики. Отрываешь лепесток  и нижнюю, сладковатую часть съедаешь, можно было и стебель есть, он тоже сластил. А мы, детвора, и рады – конфет ведь не видали в те годы.

     У пучек -  широкие листья, и  съедобный только стебель, но очистить надо хорошо.   Шкирды -  с зубчатыми листьями, стебель у них жестковатый, а из середины цветка выступает коричневая «шкирдовая жвачка», вот её и жевали. 
      Ещё мы дёргали дудки из камыша.  Как лёд разобьёт, мы плывём на лодке, ищем молодые побеги камыша, сладкие, сахарные.  А в болоте ещё шишкопёр растёт, прямо в воде. Листья у него широкие, но не их едят, а стебли. Тянешь стебель из воды, длинный такой, сочный, а снизу ещё  сладковатые рожки.
      Выручали весной и щавель (мы его называли «кислянкой»), дикий лук, чеснок дикий, рвали  и лук-«слизун»…
      Чего только мы не находили в лесу, в полях, на болотах! Всё на зуб пробовали, голод-то не тётка, небось.

  Опасно было, когда в мае зацветал багульник в рямах. А змеи его дух не переносят и начинают расползаться повсюду. Страшно было на змею наступить. 22 мая был «Вешний Микола»,  приговаривали тогда: «Микола Вешний, помоги нам, грешным!» Вешний – весенний значит.

  Я окончила 8 классов, последний год училась уже в вечерней школе, потому что стала работать телятницей в колхозе. Кино, конечно, как и все, любила, бегала в клуб на каждый сеанс, мечтала поступить в фельдшерско-акушерскую школу. Но познакомилась с киномехаником, привозившим нам фильмы.

     Виктор Иосифович Кизлер - из высланных (депортированных) в 1941 поволжских немцев. Жили они в Усть-Тарке, у него 5 братьев и сестра. Его родители меня не хотели, сыну предлагали другую невесту, сватали немку из Козино, но ему никого не надо было, кроме меня. Мы встречались два года.

    Свадьбу не играли. Просто  20 мая 1955 года в Угуйском сельсовете нас расписал дядя Миша Неупокоев. Виктор перешёл жить в нашу избу. Я помогала ему в работе, научилась «фильмы крутить».  В положенный срок родился наш первенец – Юрочка.  Когда ему было 10 месяцев, мне надо было ехать в Усть-Тарку учиться на киномеханика, для работы диплом был нужен.
        Муж отпустил, не возражая, сам отвёз в Усть-Таркский отдел культуры  на казённом коне, на котором привозил фильмы. Он любил меня, помогал во всём, очень любил наших  детей, я родила сына и двух дочерей. Но 13 января  1964 года он неожиданно умер: врачи поставили диагноз – закупорка вен. Я была в отчаянии от горя. Старший сынок уже ходил в 1-й класс, а младшей было  2 года. А мне-то самой  всего 30.

  Сватались ко мне, конечно, было это, но мне никто не нужен был, да и не хотела я, чтобы у детей был отчим. Будет ли он их так любить, как любил  Витя? Вряд ли. Не нужен мне был ни один мужик, очень любила я Виктора, помнила его и сердцем чувствовала, что такого, как он, не найду боле.

   20 лет проработала киномехаником. Билет взрослым стоил 20, а детям – 5 копеек. Надо было обслужить 7 деревень.  С 18 часов начинались сеансы, я уходила в клуб в 17. Возвращалась поздно. Конечно, мама помогала, иначе бы я не справилась с малыми-то детьми. Но детки росли послушными, добрыми.  Подросли, помогали  по хозяйству, у нас ведь корова была, куры, гуси, три свиньи, всех надо обиходить, накормить, за всеми убрать. Дочки корову доили сами. 

   Завклубом дядя Петя Назаров любил порядок. Коробки с кинофильмами привозили из Усть-Тарки с молоковозом, приплачивали ему малость за «подвоз».
     Я продавала билеты. Потом заводила движок, крутила вручную, тяжело было, иногда школьники помогали, чаще всех Федянин Лёнька. А когда я сломала руку на покосе, и вовсе стало тяжко. Иногда электрик Вася Фёдоров помогал. Федянина научила я ленту заправлять. Пацаны любили меня, слушались, но я их не баловала, без строгости нельзя.  Сама возила фильмы  в другие сёла, колхоз давал коня. Встречали меня, помню, километра за три, из Неупокоевки особенно. Любили в сёлах фильмы, ведь какие  развлечения в селе в то время-то послевоенное?

  Потом я заболела, кисту обнаружили, тяжести совсем нельзя было поднимать.  Сделали операцию в Новосибирске, год я была на инвалидности, оклемалась  и снова – на работу.  Перешла в доярки, там платили  больше, потом в телятницы – по 60 телят было у меня.

    Помню план молока на каждую корову – 29 центнеров. Я план выполняла. Наградили меня, дали звание  ветерана труда. Ещё помню, Григорий Иванович Гайдабура, учитель школьный, в 1967 внедрил механическую дойку,  председатель колхоза Тиверий Николаевич Смирнов закупил оборудование. Спасибо им. Так, конечно, стало полегче  работать дояркам, а то  руки от дойки сводило, не разгибались, бывало. 
   
    В 1989 ушла на пенсию. Дети уже самостоятельные, у каждого своя профессия. Юра – инженер, сейчас решил стать фермером.  Катя преподаёт английский язык в Дубровинской школе.   Одной в селе трудно, и я переехала к Вере (она у меня инженер-геодезист), вот и сманила  меня в Новосибирск жить. Квартира у неё со всеми удобствами.

    Зимой-то там хорошо.  Но как весна наступает, меня, как тех птиц перелётных, тянет на родину, не могу без земли. Дочь отговаривает - куды там!  Каждое лето приезжаю в Угуй, работаю в огороде, целый день на воздухе, в труде – Бог да земелюшка наша силы дают!»

      Очерк написан в 2012 году.
      Зоя Васильевна Кизлер умерла в 2016 году. Низкий поклон и светлая память всем женщинам того жизнелюбивого стойкого поколения!