Туман густой

Виктор Матюк

Туман густой

Ранней утренней порой туман густой навис узкой полосой над долговязой заводской трубой,
Эта огромная глыба в пору ночную дымит напропалую, я же теряю время впустую,
Вдалеке колосится рожь, а ты едва бредешь по разбитой тропе, и нет покоя нигде
Ни мне, ни тебе! Из зева полыхающей заводской трубы летят клубы пара и дыма,
Они видны за три или четыре версты, пожухлая листва тут же падает к ногам,
А седая голова прижимается к плечам! Жизнь всё расставляет по своим местам,
Мы же бредём по рытвинам и камням, обратив пристальный взор к небесам!
С давнишних пор в сторону массивной трубы, как мозги не тереби, несутся ропот и укор,
Стоит на ту громадину со стороны взглянуть в упор,
Как через пару минут от боли разрывается хилая грудь!
Эта госпожа высотой в сорок четыре этажа режет без ножа,
Уже много лет она первой в округе встречает рассвет,
Но благодати от её присутствия нет, холодный пот капает с её чела с вечера и до утра,
Пожелтели от дыма её раскосые глаза, она не дружит с тишиной, ей не к лицу мирской покой!
Запах специфический с издёвкой иронической разносится по всему околотку,
Смешиваясь с привкусом дешёвого вина и водки, закон природы не сокрушим,
И мы вынужденно преклоняем колени пред ним! Вот так и живём,
Красота за окном, но стоит окно широко распахнуть, как неприглядная суть бытия,
Уже опосля не даёт тебя житья до самого конца! А по улицам городским ложится смог и дым,
По всем народным приметам можно смириться с сумасшествием этим,
Земная хвостатая комета готова сжить многоголосую толпу с белого света!
Боже, пожалей! Пощади и не убей! Был прекрасен городской пейзаж,
Только Луна не сводит заплаканных глаз с несуразицы той, что видна за маленькой рекой,
Несущей воды в океан большой, та труба дымит и, как паровоз пыхтит, её громогласный крик
Над всей округой целыми сутками стоит, не меняется вид пейзажа, он словно проказа
Выжимает слёзы то с правого, то с левого глаза, оставляя следы на столетних камнях,
Пугая нас уже не в первый раз: всё – тлен, всё – прах! Прошлое уже не вернётся,
Даже если оно на отпор толпы натолкнётся! Придумал же один идиот
Развеселить очумелый народ, и вот среди окраин городских
Возникло разочарование снов моих, мыслей нет иных, как подать небу знак,
Чтобы бог толпе помог рассеять тьму и смог! Гремит гром за закрытым окном,
Труба дымит и чадит, что-то говорит непонятным людям языком, громкое эхо
Мешает спать даже начальнику цеха, увы, все те, кто рядом с заводом рождены,
Его рабы! Кто их защитит от Сатаны? Этот злодей по прихоти своей не любит людей,
Серая тень в ночь превратила светлый день! Зачем? Рабам один хрен не подняться с колен!
Что они получат взамен? Толпа одна молча, сидит у зарешёченного окна, ей даль не видна,
Реальность страшна, возрастающее эхо вызывает приступ смеха, не жизнь, а потеха,
То одна, то вторая прореха в судьбе, одним словом: ни людям, ни себе! Что сказать толпе,
Оставшись с ней наедине? Бездна пустоты отягощает заветные мечты! Увы! Увы! Увы!
Закрыты сизым туманом зелёные холмы, он коня с ног свалит и траву тотчас опалит,
Словно змея Ахилла за пятку ужалит, тут же умрёт человек от грядущих злополучий и бед!
Мужик – не якут, но худ и сед, его мысль то там, то тут, шарф перепоясал шею как жгут,
Если его сильнее затянуть, тотчас померкнет суть земная, а мысль наивная и простая
Гласом вопиющего в пустыне призовёт на помощь православные святыни!
Пусть тот путь ржавчиной давно уже покрыт, разум по уши сыт тем туманом,
Что над всей округой полночи висит, печальный ропот и укор над головой висит с тех пор,
Как в эти благодатные края стремглав ворвалась полдничная беда раз, но не навсегда,
Тогда в полях шла страда, в те давние времена здесь звенели модные стремена,
Их трепет скор, но не о том разговор, деревья шумят, травы гроздьями цветов уже не шевелят,
Ты же пытаешься реалиям бытия свежесть придать, но тупеет взгляд, был бы рад он суть понять,
Однако из-за тьмы и мрака твой путь не стал короче, ты бредёшь днём и ночью и видишь воочию
Туман густой над седой и лысой головой! Красного цвета труба была на вид красива и горда,
Велики её года, она родилась ещё тогда, когда седой была длинная борода у моего прапрадеда,
Не холодна и не раскалена, со всей округи видна, на окрестной земле птицы копошились в золе,
Скопом и наедине! Тяжёлых мук бразды снаружи и внутри той огромной трубы оставили следы!
Тень прячется среди деревьев и кустов, когда уходит прочь ночной покров,
Наш быт таков, что не хватает слов, дабы оторвать свой взгляд от судьбы!
В этой короткой повести трудно не поддаться укорам совести! Зачем изводить себя?
Всем нам – труба, но когда? Сквозь мелкие щели в красном кирпиче
Появлялись чёрные следы на пожелтевшей от времени земле,
Порок процветает, по-иному не бывает, так или нет, но добродетель и бог тому свидетель,
Ведь такой изъян, как сизый туман себя ничем не оправдывает!
След благодати давно исчез с широко открытых очес,
Хотя возник много лет тому назад, как пить дать! Эти времена помнит старик!
Что предпринять, чтобы опять в скорбной душе ропот унять? Принять правду за предлог,
Быть может, бог невинность сочтёт за неприкрытую ложь?! Что посеешь, то пожнёшь!
Не продавай свою совесть дьяволу за грош! Столбы огня и дыма из огнедышащей трубы
К небу взвились, омрачена будничная жизнь, посторонись, от греха отвратись,
Под клиентом не суетись, есть смысл держаться двумя руками за опостывшую жизнь!
Огромная труба приподнялась слегка на своих ногах, её верхушка скрылась в облаках,
Они хотят её в свои объятья заключить, но как ей угодить? Сколько дыма из неё излилось,
Что-то с ней стряслось, как бы ни пришлось без оглядки с тех мест бежать,
На трубе степной сидит коршун молодой, кто-то в траве невдалеке лежит, едва губами шевелит,
Но молчит, как рыба-кит! Карта бита – нечем крыть! Ветер  продолжает свирепо на запад дуть,
Трудно ему с того пути свернуть, стоит один раз зевнуть, и пули пронзят навылет хилую грудь!
Все люди врут, что не замечают неприглядную жуть! Где пьют, там и льют!
Когда-нибудь рассеется туман, прежнюю зелень обретёт дальний курган,
Всё, что лежит на нём и то, что растёт кругом,
Удивят встревоженный взгляд красотой и числом!
Колокол на городской ратуше стремглав возвестил, что серый туман жизнь исказил,
Он никого не почитал, и досужие мысли нагонял подобно морскому бризу,
Он плоть продувал сверху и снизу, небо само собой удивляло взгляд синевой!
За кирпичной трубой мир совсем другой, сизый туман клубится по полям и увесистым камням,
Устремившись к небесам, падает вниз, точно так же теряет всякий смысл будничная жизнь!
От её ударов молодые и старые прогибаются до земли,
Бог весть, что ждёт тебя впереди? Неисповедимы господние пути!
Серая пелена была слегка прервана, как тонкая гитарная струна,
Надежда в сердце ожила лишь на краткий миг, ветер быстро затих,
Раскат громовой прокатился над притихшей толпой, вновь запахло весной!
Труба та, что из красного кирпича, словно пожарная каланча возвышается над рекой,
На самой макушке сверкает герб заводской, дым к подножью трубы припав,
Впился зубами в разноцветье трав, словно в свою жертву свирепый удав!
В жаркий день та серая тень на окрестность из последних сил налегла,
Пот в тот миг струился с чела, пока ночная прохлада в заводские ворота не вошла!
Обрезаны два белоснежных крыла, и возросла цена прохлады, нам бы цветов благоуханье
И нежных трав едва заметное шептание, огнём опаляют отвисшие губы
Огромные городские трубы, у кого-то огонь забрал мужа, теперь у супруги на душе холод и стужа!
Страх душу леденил, былого счастья след давно уже простыл, он голову вскружил на миг,
И из уст молодых вырвался рык звероподобный, мужчина скромный и неугомонный сказал,
Что сам себе постоянно врал, что ничего он в жизни не терял, своих ошибок не признал,
Хотя на десять лет старше стал! Не поумнел! Всякому терпению есть предел!
Как небес достичь? Выше трубы взлетает только охотничья дичь! Душа, не хнычь, с меня магарыч!
Вдруг раздался жуткий свист, он понёсся ввысь, но облокотившись на скользкий карниз,
Долу лицом повис! Ну что за жизнь? Повсюду риск, гарантий никаких, их нет ни у тех, ни у других!
Кругом только боль и стон, душой отчизну не понять, и свои грехи вблизи не увидать!
Как пить дать! Туман сырой смешался с воздухом и землёй, летят облака, безмолвствует толпа,
Тихо шумит река, невдалеке гудят провода, простой люд заела нужда, они едят с одного котла,
Но не досыта, достояние прадедов пропито, но всё сделано и шито и крыто,
Без залогов и кредитов! Знак судьбы не сокрушим, мы же робко следуем за ним,
Доходим до последней черты, смотрим в ночи на увядающие от жары прелестные цветы,
И растрачиваем последние силы свои без особой на то нужды! Ночь вселяет жуть и страх,
А судьба не сводит глаз с мирских утех и проказ, с каждым часом всё больше и больше
Плоть заносит на крутом вираже, мы же путаемся в своём грехе, и уже не в состоянии
У алтаря совершить признание! Душу манит высота, а взгляд – полночная звезда,
Нельзя без укоризны прожить даже половину собственной жизни!
С почтением немым свою судьбу мы тихо боготворим, но тянемся к бесам,
Общаемся с ними с немалым интересом, что бы ангел нам не говорил, как бы он нас не учил,
Сколько бы он не пролил на бумагу чернил, каждый возопил из себя бог весть кого,
Но проходит всё! Забыто прежнее ремесло, и нет воспоминаний без него!
Опалены огнём впалые щёки, не удалось скрыть от толпы свои явные пороки,
Расходятся пути-дороги души и плоти, и ночи тень превращает солнечный день
В обычные будни, жить скучно и нудно, но всё равно мы продолжаем жить грешно!
Разум одинок, словно в диком поле заброшенный всеми усыхающий колосок!
Трудно на подвиг решиться, но без этого нельзя ничего в жизни добиться!
Стоит примериться с одним, как ты становишься вровень с соблазном своим!
Окрестные трубы угарным газом дышат и ропота толпы никогда они не слышат!
Если бы сила противодействия ожила, тогда бы любовь всё зло превозмогла,
Кое-кто из мужчин разгладил в миг один на своём лице множество глубоких морщин,
Струна между сердцем и душой была давно порвана, а чаша горя испита до дна!
Из света в тень перелитая, родилась мысль такая, с виду наивная и простая.
Что та труба городская, хотя и мало места на пустыре занимает, однако угнетает разум,
Но не сразу, а опосля, извечная загадка земного бытия,
Как многое повидавшая на своём веку вдова, которая через все препоны прошла,
И до сих пор ещё жива, хотя у неё нет ни кола, ни двора, но есть горемычная судьба!
Мысль у неё в плену, и она гнёт линию свою, склоняя падшую бабу к разгулу и кутежу!
Уже светало, солнце над горизонтом медленно встало, жизнь прожита глупо,
Не пошла в толк тебе наука! Злюка-судьба качает нам свои права, болит голова,
Она совсем седая, но всё примечает, пепел сыплет и сыплет,
Холодный ветер заметает свежий след уже много-много лет,
Моложавый дед мигом затрясся и со временем побледнел,
И во весь рост подняться не успел, жив и цел и, слава богу,
Земля родная не забывает своих героев! Серая мгла всю округу одним махом накрывает,
И уже через опущенные веки не видно бледные черты потерявшего надежду человека!
Увы, из-за тьмы сожаления вздох готов свалить с обеих ног весь честной народ,
Кромешная дымка теснится к нему, и нет дела никому: что и почему?
Страдалиц своего слова ещё не сказал, он слишком долго молчал
И на лаврах почивал, слова молитв шептал и вот он встал во весь рост
И стал на великана похож, всю сразу округу бросило в дрожь! Что посеешь, то пожнёшь!
Кто здесь незваный гость? Чья труба? Кому из нас хана? Надежда в людях снова ожила,
И любовь к справедливости злость превозмогла!
Пот весь день струился с лица, на всё воля Творца!
Ему принадлежат наши души и сердца! Пусть думают господа,
Когда им собирать чемоданы, дабы избежать свирепого урагана?
Надоело истину везде искать, и зря землю сапогами топтать!
Рать должна произойти – неисповедимы Господние пути!
Смог и дым толпе не по нутру, он рассеялся только к утру, пожурил толпу и хватит,
Никто деньги на экологию зазря не тратит! Тот, кто природу не любил,
Заживо свой народ погубил! Нет ни мощи, ни сил сопротивляться,
Приходится на мелочи бытия постоянно отвлекаться, и с соседями шептаться за углом,
Ведь в деле любом жалок и безумен тот, кто напролом идёт, как бегемот, открыв глаза и рот,
Не восстанут рабы никогда против собственной судьбы, они всегда взглядом провожают облака,
Их душа пуста, плоть – сирота! Рядом ни травинки, ни куста, ни деревца, только одна пустота!
Как боль души унять? Что своему сердцу сказать? Оно болит опять, плоть растянулась на полу,
Ей ни к чему на стороне искать себе преданного слугу, перед ней все в долгу,
Земля вновь в белоснежном цвету, ей надоело искушать горемычную судьбу!
Падая и спотыкаясь, шатаясь, молясь и каясь, седой мужик, уже в который раз
Вёл себя, как прохиндей и лоботряс, он своими причудами даже небо потряс,
Внизу осталась грязь, то есть жизнь без прикрас, а вверху – у небес на слуху был его каприз:
Жизнь теряет всякий смысл, куда ни повернись, везде жалкие безумцы те, кто мечтает о еде,
Сытной жизни и мирской суете! Её ты не разлюбишь, лишь себя погубишь,
Стакан вина пригубишь и на утра забудешь обо всех дрязгах земного бытия!
Лепота, лепота только в пределах глубокого сна! Чем себя занять?
Как одеваться? Что сказать, чтобы себя не бичевать опосля,
Как последнего раба? Бегут по небу серебристые облака,
Темнота мы, темнота, но совсем не та, что с небес на землю спешно пришла!
Мир вокруг шумит, кромешный стыд семи ветрам открыт, везде сквозит,
Душа ни к чему не лежит, карта бита – нечем крыть! К траве головой припав,
Любимый отчий край, от слёз людских изрядно устал, он увидел лживый сон,
Но прекрасен был он! Его контур опалён яростным огнём погожим солнечным днём,
Но потом полночная Луна взобралась сама на огромный террикон,
Он был со всех сторон густым туманом окружён!
Взор его спокоен и тих, никто не винит его в пороках земных,
Только из уст молодых можно услышать мимолётную брань, всему виной сизый туман!
Может солнце когда-то судьбе улыбнётся, а орудие мщения теряет быстрые мгновения
Земного бытия, в белый иней оделась обездоленная земля, она тебе уже не принадлежит,
Прежний быт совсем забыт, мрак стоит над округой той, что простёрлась над рекой!
День погас, солнце скрылось с глаз в предвечерний час, полог небес закрылся,
Пока день за горизонт не удалился, с наступлением темноты воспылали прежние мечты,
Голос судьбы глух к их ветвлениям, всё расставлено по своим местам без предубеждения,
Судьба же ко всему без предупреждения наносит удар кулаком по покатому лбу!
Кротость на её лице, преходяще всё в судьбе! На неё похожих рядом нет,
Ночью гаснет яркий свет, она достаёт свой кинжал, чтобы голос безмолвия её словам внимал!
Она не держит своё слово никогда, и тотчас уходит раз и навсегда!
Во тьме ночной нет высоких идей под рукой, царит покой в душе,
Гул и ропот в шалаше, странный шорох во дворе, что происходит на земле?
Смятение вовне, а снаружи – холод и стужа, судьба долго не рассуждает,
Когда свой кинжал в самое сердце без раздумий вонзает глубоко, под левое ребро!
Не спасает старая шинель, тут же проходит хмель, на носу апрель, должна быть оттепель,
Но наяву – клянёшь свой рок и никчемную судьбу! Туман на ходу глаза обжигает до слёз,
Неужто не видит бог, кого ему надо отправить в обоз, в самый хвост, пока путь просох?
В бору сыром деревья борются со сном, не надо так рано спать, лучше погулять,
И свежим воздухом подышать, рядом сказочная благодать, пусть люди удальца журят
И бог весть, что о нём за углами говорят, ему к пересудам не привыкать, лучше промолчать,
Чтобы толпу лишний раз не смущать! Пусть молва проходит мимо,
Пусть нет ни признания, ни укоризны, всё взято от жизни,
И теперь здесь тихо и темно и уже давно, жизнь прожита грешно!
Грех висит, как чёрное пятно, трудно отстирать от него своё грязное и рваное бельё!
Ветер дует в грудь, судьбу назад не повернуть, жуть и тьма вокруг, через несколько минут
Появится яркий лунный свет – избавитель от несчастий и бед! Судьба вонзила в тело когти,
Её руки в крови по локти, как хочешь, так и живи, оберегая святыни благословенной земли!
Не уходи в мир извечной пустоты, ни в чём же нет твоей вины, пощади самого себя,
Вытри липкий пот с чела и спи мертвецким сном до самого утра! Точно так же было вчера,
Кругом пошла седая голова, перепутались выражения и слова, в них нет прежнего тепла!
О да! Пропало всё, ну что за житьё без благоухания полевых трав, без игрищ и забав?
Что за сон на каменном полу? Руки прислонены к потному челу, не неженка ты, тогда почему
Так болезненно клянёшь свою порочную судьбу? Ау! Добрую весть по белому свету ищу,
Но найти никак не могу! Туман густой клубится по дороге столбовой, падает под ноги,
Сохрани, боже, от бессонницы и тревоги! Он в пропасть бросается вниз, таков его каприз,
А будничная жизнь продолжается, и она с людскими интересами никогда не считается!
Можно согрешить под шумок, глотнуть свободы глоток, нагулявшись впрок,
Как сразу за холмом услышишь гром, напоминающий о том, что в мире земном
Никак не спрячешься от бога за оконным стеклом! Я же, оставив судьбу одну,
Прочь бегу, задыхаясь на ходу, болят сухожилия, подрезаны белоснежные крылья,
Грехов – в изобилии, увяли белые лилии, темно вокруг, счастье вываливается из ослабевших рук!
Волосы седые, как и грехи большие напоминает о себе уже не впервые, плоть лишена сна,
Хотя душа и прекрасна и молода, словно полночная звезда! Её дрожащий свет уже много лет
Дарит радость бытию в этом благодатном и царственном краю и в минуту ту,
Себя на дерзкой мысли мгновенно  ловлю, что судьба отца и участь брата –
Превыше депутатского мандата для много повидавшего в жизни сивого солдата!
Зачем об этом говорю? Всё перетерплю и всё пересилю, были бы силы и желание,
Тогда можно хотя бы мысленно преодолеть огромное расстояние не во сне, а наяву,
Одной надеждой живу, что на свою сторону склоню неприступную с виду судьбу! Ау! Ау! Ау!
Таинственные звуки, сжимают челюсти и руки, разум ничего не слышит, душа размеренно дышит,
И сильно не грешит, хочет праведно остаток бытия прожить!
Зов сердца своего не значит ничего для жалкого большинства,
Оно не приемлет святые слова, воет ветер и стонет пурга,
Шустро привстал из-за стола ветхозаветный старик, бледен его лик,
Он не слышит крик души, его взгляд упирается в прошлогодние камыши,
Там тишь и благодать, легко дышать, но нельзя на помощь соседей звать!
Жизнь надо принимать такой, как есть, даже если она похожа на стальную жесть,
Так природа захотела! Почему? Не наше дело! Старик седой ищет жертвы иной,
Сова кричит за крепостной стеной, кто-то поёт: «За упокой!»
В миг такой трудно пошевелить рукой и ногой, сила и мощь понемногу
Возвращаются степенно к отчему порогу, рок жестокий знает все его пороки,
Морщины исказили черты лица – на всё воля Творца! Не испугавшись мрака ночи,
Мужик слегка прикрыл заплаканные очи, дабы наяву не видеть прежние свои грехи!
Они и вправду велики! Он суров и мрачен, его путь чёткими вехами обозначен, старик озадачен,
Прежний пыл растрачен почти до конца, унылая среда напоминает о нём практически всегда!
Она продолжает душу печалить: куда причалить утлой ладье? Что противопоставить беде?
О ней трудно забыть, её колокол всю ночь звенит, бог грехи простит,
Или сделает вид, что прощает, никто заранее своего пути не знает!
Только дурак зазнается так, что не сможет никак подать своей судьбе знак,
Что пришло время ворота от беды затворять! Нечего пытаться при дележе общего богатства
С коленей рабам подниматься, с ними всегда богатые будут, как псари с собаками обращаться!
Человек же простой осмеян людской молвой, в ситуации другой он бы впал в очередной запой,
Но времена совсем не те, приходится жить наедине и в сплошной пустоте!
Солнце ласкает камень и глину, старый пастух по пустырю гоняет скотину,
Он переполнен блаженством, всё дело в том, что даже днём небо слышит его приятный баритон!
Слух по округе промчался и между трёх сосен на перепутье оказался,
Он приличных людей чуждался до поры, до времени, жаждал вдохновения,
Встал посреди приазовских степей и выстроил храм на руинах прежних страстей!
Не дождавшись весны, он не без толики боязни присел за дубовым столиком,
И стал перемалывать языком и дерзким умом молву разную,
Перековывал жизнь  праздную скопом и наедине! Ветра дуновение прочь изгнало сновидение,
Всё здесь есть, даже совесть и честь продаются за бесценок на развес, кроме счастья,
Его заметает ненастье, грехи теснятся в ряд и упрямо в глаза всем грешникам глядят!
Догорают перистые облака, вдалеке тихо шумит исполинская река,
Этот гомон раздражает старика, печатью зла окутались крутые берега,
Холодные лобзания студёной воды исказили их давнишние черты!
Старик был неробкого десятка, в его геройстве нет недостатка,
Он выражался кратко, что-то говорил для порядка
И наблюдал украдкой за разношерстной толпой,
Мир был в ту ночь объят первозданной тишиной!
Она никогда не дружила с судьбою, само собою,
Дни шли своей чредою, и не было в душе покоя!
Нынче время такое, что нововведение любое завесу счастья на миг приоткроет,
Метель, несмотря на апрель, проникает в дверную щель, вносит канитель в обыденную жизнь,
То заплачет, то завоет, быть может, истину откроет впопыхах, любовь теряет смысл!
Гений в грехах по уши увяз, словно баба на сносях! Он покраснеет или побледнеет,
Но вряд ли сумеет с непривычки уехать к чёрту на кулички!
Ему непонятно, как вернуться обратно, сидя на запятках?
Грехи поочерёдно напоминают старику о жизни безысходной,
Вода льётся наземь из трубы водопроводной, купленной по цене сходной!
Кто сможет её починить и как истинную цену нам за все труды определить?
Прошу бога я, святость, в душе храня, чтобы грех вновь не коснулся меня!
Его приход нежелателен, хотя он и наивен и непритязателен, но необязателен!
Ему плевать на суету и тлен, он страсть и любовь дарит взамен своим рабам,
Редко посещающим храм, и не вставших с колен, а зачем? Им живётся хорошо,
Особо не мешает никто, в доме не прохладно, а тепло и уже давно!
Ветер дует в раскрытое настежь окно, на душе и приятно, и легко,
Пусть жизнь прежнюю прелесть сохраняет, а лучина в святом углу никогда не сгорает!
Конец – высок и страшен, он - противен и ужасен, хотя народными приметами украшен,
Но разум бесстрашный ищет яркий свет в сумраке ночном,
В дне вчерашнем отражается суть греха, уязвимая душа пороков полна, а ночь темна,
Даже Луна и та совсем не видна! Время шло лениво, судьба смотрела строптиво
На ворон галденье, любопытство и мщение нарушало робкое терпение,
Прежние измышления вызывали сомнения в душе, странное явление, как приведение
Мешает шагать по скользкой тропе! Приходится идти осторожно путём трудным и сложным,
Соприкасаясь с правдой и ложью, вглядываясь с дрожью в теле в неприглядную даль,
Пытаясь развеять печаль, уже назревает семейный скандал, полночная звезда едва мерцает,
Она пороки отдаляет на краткий миг, о, сколько прелести в них! Мы далеки от совершенства,
Грешную плоть что-то тащит к блаженству, говоря по существу, даже, когда глубоко я сплю,
Надежду в глубине души таю, что жизнь мою украсят грядущие дни,
Авось, не будет ни склок, ни ругни, как говорится, зло открытости боится,
Значит, надо охладиться и на отчий порог окончательно приземлиться!
Ветви мыслей пустых вокруг седовласой головы обвились, мятежная жизнь устремилась вниз,
А достопочтенная мысль на всю округу  над ней смеётся, от злости, как старая арба трясётся,
Авось, и ей счастье когда-нибудь улыбнётся! Айда за ним, быть может, и мы надежду сохраним!
Грешим постоянно, говорим речи пространные, а дали туманные, теряясь за горою,
Не увлечены игрою воображения и ума, вокруг кромешная тьма, закусив удила,
Вытерев холодный пот с высокого чела, редко вспоминаю обо всём, что было вчера!
Лежу без чувств, душу опьянила грусть, нет ни дум, ни сил, ночной сон разум не усыпил,
Но сознание смутил так, что теперь он не может никак суть бытия до конца понять!
Шумит река, на неё тьма из последних сил налегла,
Духота степная легко напоминает о рае том, когда ты, оказавшись за бортом,
Вынырнул вновь из пучины морской, чтобы слиться с разнородной толпой!
Старику приснился странный сон, якобы молодыми нимфами он всю ночь был окружён,
Но справедлив ли тот приятный сон, если холод и стужа за окном? Блуд прикрыт голым кустом,
Серая тень медленно ползёт в небе ночном по заводскому посёлку, толпа веселится безумолку,
Не только миражи пришли в движение, небось, лопнуло терпение у толпы разгорячённой
И небосвод тёмный заявил открыто, что человеческая душа - не из гранита, ей нужна защита!
Народ, который вблизи заводской трубы живёт, опомнился насилу, пролил наземь чернила,
И слёзы крокодильи в огромном изобилии по родимой земле полноводными ручьями потекли,
Кое-где вода нежится в тепле, а на высоком холме всё наоборот, простой люд от холода продрог,
Валится от усталости с ног, если бы он только мог на свой рот повесить амбарный замок,
Не был бы балда балдою, построил бы царский дворец рядом с полноводной рекою!
Мечта его до сих пор не осуществилась, цель вдали засветилась, и с глаз тотчас же скрылась!
Жизнь идёт в одном и том ключе, та же боль в правом плече, негоже мне жаловаться на судьбу,
Бу-бу, бу-бу, бу-бу, растопырив верхнюю губу, ту истину во тьме ищу, что у толпы на слуху!
Ничего не осталось от слов пустых, нет счастья в них, разум отчаянием томим, хрен с ним,
Прежних ошибок не повторю, спокойно дремлю в деревянной кровати,
Испытываю множество благодати, что нужно нам по вечерам? Чтобы там,
Где мы всю жизнь строим златоглавый храм, звучал колокольный перезвон,
И он влетал со всех сторон в старый отчий дом, что стоит за высоким бугром!
Труба относительно близка, но её дело - сторона: куда и когда подует ветер степной,
Быть может, за стеной молчания из груди вырвется ужасающий крик негодования?
Он нарушит ночное затишье, только дождь будет ритмично стучать по железным крышам!
Глаза обозреть даль боялись, они из стороны в сторону до раннего утра метались,
Но никак не свыкались с ситуацией той, что отложилась странно в памяти далёкой и туманной!
В момент любой стон мятежный будет брошен небрежно на ржавое полотно,
Что простирается уже давно вблизи широкой и нежной ангельской души!
Пусть шумят камыши ненавязчиво и тихо, пусть дождь барабанит по крышам,
Перед очами простирается вечность без начала и конца, она туманит глаза,
Потом налетает гроза, и молнии яркий свет озаряет поникшую местность
Один раз за несколько лет! Жизнь слилась в одно пятно, всё, что светло или темно,
Тотчас поржавело и к себе приковало внимание всецело! Громкое эхо над головой пролетело,
После холода, духоты и зноя страждущая душа стремится к покою, особенно поздней весною!
Крики: «Слава героям!» несутся следом за толпою, летят наугад, как неуправляемый фрегат,
Не ведая преград! Эти слова звучат не для растяп, им неведом масштаб извечного греха,
Седая прядь накрыла половину уставшего лица, её дело – сторона! Во мне же всё слилось,
И вот пришлось утихомиривать злость и жить на «авось»,
То есть с высокими чувствами и священными думами врозь!
Земля белеет, солнце землю слабо греет, свет и тьма объединились в одно,
Но в душе не светло, там до сих пор темно! Бледное чело от былой удали остыло,
Когда-то оно было переполнено мощью и силой, нынче времена совсем не те,
Холодно спать на промёрзшей земле, тем более наедине! Жизнь, прекрасна только во сне,
Зло везде творится на этой земле, нет злодейству ни края, ни конца, не понаслышке знаю я,
Как по воле Творца старый священник, что мочи среди промозглой ночи кадилом махнул,
И свет ущербной Луны тотчас же сверкнул в тёмной подворотне,
Во вражеской сотне отчаянье и месть с ног валят совесть и честь!
Безысходность в очах, старый кушак на покатых плечах, грех на свои плечи взвалив,
Старик о нём до конца тяжкого пути не забыл, вот так и жил с ним наяву, глушил в реке плотву,
Но не искушал свою судьбу открыто! Жить шито и крыто не получилось, уж так случилось,
Что ночи мгла непросто так легла на подножье высокого холма! Закусив удила,
Злюка-судьба после себя убрала остатки пищи со стола, потом присела на табурет,
И уже сидит на нём немало лет, молчит в ответ на каждый вопрос,
Ну, что ж пусть процветает несуразица и ложь, что посеешь, то пожнёшь!
Если бы речь святого отца суть земного бытия изменить как-то могла,
Она бы разум потрясла как никогда! Старик наземь пал и едва слышно простонал,
Но имена своих сподвижников не назвал, привстал на локотках, что-то прошептал впопыхах,
Мысль раздроблена, словно морская волна, ударившаяся о крутые берега, брызги покрыли снега,
Вот-вот должна прийти весна, где же она, дамы и господа? Эта мысль лишает сна не только меня,
Нет дыма без огня, речь веду не о себе, не о роке и судьбе, молюсь о собственной стране,
Прошу прощения у бога лишь наедине! Бью небесам челом, и думаю всегда об одном и том:
Жизнь идёт своим чередом, и трудно в ней различить былую удаль и прыть!
Как дальше жить? Кого в своих грехах винить? Предстоит волком на городской окраине выть!
Судьбы удары чувствует на себе мужчина старый, немощный и усталый,
Судьба над его головой опахалом махала и долго выжидала нужного момента,
Спрятавшись за дырявым брезентом! Почему ж ни одна из освобождённых душ
Не приняла холодный душ для отрезвления, зачем им лишние мучения?
Глаза закрываются невольно, душе больно, но жизнь по воле рока
Порождает новые распри и склоки, и тут же обнажает человеческие пороки!
Будучи богомольным, дед грешил невольно,
Подкосившиеся ноги после трудной и долгой дороги
Остановились вблизи медвежьей берлоги, время неумолимо бежало,
А ногам  ещё предстояло долгий путь стремительно пройти и не сбиться с пути!
Боже, прости за все грехи! Судьбы уколы усложнили путь тяжёлый,
Их перлы повсюду сияют, горят и на солнце золотом сияют, о своём величии толпе напоминают!
При огне лампады нет ни счастья, ни отрады, только ямы и ухабы, и никого из живых нет рядом!
У людей простых есть свой весомый штрих жизненного пути, приходится на ощупь брести,
Едва ли ползком не ползти через лощины и колючие кусты, они пусты, вокруг нет ни души!
Есть честь и имя, трудно поступиться ими, как и принципами дорогими, почти что святыми!
Эта мысль томила, быстро таяли силы, трудна ноша земного бытия, буду я мучиться до утра,
Холод сменит жара, от прежних забот не останется и следа, они уйдут, как Сизифов труд,
Или дождевая вода в песок, чтоб не дай бог никто зазря не попал в острог
И не пролил наземь горсть солёных слёз, и не встал в позу из-за того, что преходяще всё!
О, Боже! Так и есть! Гаснет полночный свет в окне, теряется мысль в извитой строке,
Дрожит писчее перо в стареющей руке, может хотя бы это гордеца встревожит?
День прожит и хорошо, заплачено за всё, но не покорён никто из тех,
Кто принял на душу грех без сожаления, не попросив у бога прощения!
Тишина в дому, свои намерения не покажешь никому, иначе сам вылетишь в трубу!
Жизнь невмоготу, время теряется попусту, редко дует свежий ветерок, в горле свинцовый комок,
Душа грустна, жизнь у неё тяжела, с вечера и до утра работа одна и та, закусив удила,
Тащись воз свой, и по пути домой видишь пыль, клубящуюся тучей, крах неминучий наяву,
Он тебе ни к чему! Смотришь на себя со стороны, отблески солнца и луны едва видны
В пределах огромной страны! Ливень стремглав на привольную степь налетел,
Ни с кем советоваться он не захотел, творил беспредел до утра,
Пока ущербная Луна с небосклона на дневной покой не ушла!
Стегал лошадей и пугал толпы людей наглостью своей, словно тать или злодей,
Бил по камням, кое-кто взывал к небесам, но никто не отвечал там своим грехам,
Лень проведен на ногах, темень уменьшилась в облаках,
Что ни шаг, каждый раз что-то переворачивается в мозгах!
Нет порядка ни в мыслях, ни в делах, сомнения коварная и наглая стрела мимо высокого лба
Резво прошла, но в цель не попала, лучше на душе стало, буря отступила наконец,
Что же задумал творец? Ливень ушёл восвояси, прервав прежние связи, сумрак ночи не устоял,
Блеснул солнечный луч между туч, как обоюдоострый кинжал, он никого не убил наповал,
Лишь холодную землю нежно согревал, старик торжествовал! Пусть так, он с виду - не простак,
Пройдя путь кровавый, пожертвовал семьёй и собственной славой, отпустил давнишние мечты,
Теперь просит у судьбы благословение, всю ночь слышны его моления,
Но хватит ли терпения у него дождаться часа своего! Преходяще всё!
Не дрожа, не трепеща, спрятал свои мысли в складках изношенного плаща,
Чтобы ничья голова с ними не соприкасалась, и даже войти с ними в контакт не пыталась!
Умчалась злая туча, окропив поля, пустыри и луга, бог весть куда, борьба с грехом
 Закончилась вместе с проливным дождём! Прогремел уже днём могучий гром,
Качнулся дом, стало неуютно в нём, природа взяла своё, ничто уже не волновало её!
Солнце сильнее припекло, вспотело чело, стало душно и горячо,
Вдруг светило за мелкую тучу зашло, мерзко и холодно, душно и голодно!
Вновь в округе тишина, ею степь выстлана, бог услышал стариковские моленья
И даровал ему своё прощение, убрал с пути все камни преткновения! Ветер промчался,
Столетний дуб на меже зашатался, даже треск древесины раздался, старик недолго любовался
Красотами природы, без особой охоты занялся неотложной работой, ему всего дороже
Красоты матушки-природы, но пуще неволи духовная свобода! Уходят годы бытия,
Нет утешения, петляет стезя среди зелёных лощин, он вновь один среди бескрайних равнин!
Не господин и не раб, не червь и не червяк, а так – обычный мудак,
Проживший жизнь в тени пригожих баб! Любовь – луч в тёмном царстве,
Она вызывает переполох в голове, блекло жить наедине, кто может знать,
Когда невиданная страсть сможет твой взгляд на женских ногах задержать?
Коль ты родился под счастливой звездой, или на поводу шёл у страсти вечно молодой,
Тебе идти не по пути со всякой шпаной, мысленно допускаю, что по утраченной любви стенаю,
Она меняет философию мою, я же с ней говорю начистоту! Успокоившись к утру,
Одной надеждой живу, из последних сил беду терплю, такая жизнь невмоготу!
Описать её неподвластно языку, на работу уставшим прихожу и радости в ней не нахожу!
Живу, не торжествуя, ничего выдающего не совершу я, грешу всуе, теряю время впустую,
Страждущий взгляд натыкается на дым и смрад уже много лет подряд! Волнуюсь я,
Тревожится душа, страсть вновь ей не мила, невдалеке скрипят мельничные жернова,
А белоснежная горная гряда выглядит сиротой на фоне жизни будничной и простой!
Не беснуйся, часто не волнуйся, красотами небес любуйся, окатись ледяной водой,
Смой грех свой, пусть исчезнет он, как тетерев в глуши лесной,
Который незваным к тебе прилетел утром туманным, но мук не облегчил,
Это превыше его сил, каким он был, таким и остался! Небось, пришелец зазнался!
Жуткий глас всю округу до основания потряс, на этот раз пошатнулся даже старинный иконостас,
Дух ночной властвует над беспроглядной мглой, уходит покой
И тащит следом за собой былых дней воспоминания,
Нет прежнего желания жить так, чтобы руками раздвигать кромешный мрак!
Должно быть, трудно у небес прощенье заслужить, душа болит невыносимо,
Мысль улетает в бесконечность, она не приемлет скоротечность бытия,
По дороге стелется туманная мгла, темна земля, нет ни золота, ни серебра,
Унылая пора подпалила два крыла постаревшего хохла!
Жизнь никак не изменить, город от смога не отмыть!

Г. Мариуполь
22 марта 2018 г.
7:45