Панночка ч. 1-5

Паночка ч1

Утром 26 апреля 1986 Валерий Алексеевич, заведующий кафедрой радиохимии, собирался с семьёй в Крым, как вдруг раздался телефонный звонок, незнакомый голос из трубки приказал:
- Валерий Алексеевич, вам нужно немедленно прибыть в Кремль по неотложному делу, машина за вами уже выехала, через полчаса будет у вашего подъезда.
- Хорошо, успел сказать он, как тотчас в трубке послышались короткие звонки. С этого момента вся жизнь его перевернулась. Он считал, что самым слабым звеном в любых сложных технологических системах является человек. Повышение безопасности человека, это полное отсутствие влияние самого человека на работу систем, кроме вывода этих систем из работы. Просто сказать, но очень сложно сделать.
Этим же утром молодой вертолётчик, выпускник Борисоглебского авиаучилища и приписанный к 45-ому вертолётному полку, Игорь Николаевич валялся на кровати. У него был выходной, в запасе ещё два дня, а он давно не виделся с Галей, которую случайно встретил на городском рынке, когда она выбирала вырезку.
- Игорь, собирайся, у тебя пять минут, это срочно, прозвучал голос механика Алексея, который весь в пыли примчался на мотоцикле.
- Так выходной! Увидев округляющиеся глаза Лёхи, он кивнул ему и стал быстро одеваться.
Через день они уже летели по направлению к Чернобылю. Их задачей было сбрасывать смесь с высоким содержанием бора в разрушенный реактор 4-го энергоблока ЧАЭС, которую придумал использовать Валерий Александрович после совещания в Кремле, где он был назначен Главным Ликвидатором этой аварии.
- Всё, с тебя достаточно, летите завтра домой, сказал командир Игорю. Он понимал, что они летали над реактором, над которым висела радиоактивная аэрозоль из смеси разогретых паров и пыли, которую они ещё больше разгоняли лопастями своих МИ-8. Но смесь делала своё дело, поглощая нейтроны и гася радиоактивное пламя, чтобы дать возможность строителям закрыть реактор бетонным саркофагом с таинственным названием «Укрытие». Через пять дней Игорь покинул станцию и вернулся в часть. Он слыхал о радиации, что она невидима и единственный способ с ней бороться это не попадать в зоны и пить много водки, что они и делали после каждого вылета. Вернувшись домой он не сразу сказал Гале о цели своего экстренного отлучения, только через несколько лет, когда она забеременела и летом родила девочку.
Девочку они решили назвать Оля, долго смеявшись и споря, выбирая ей имя, когда малышка лежала, завернутая в одеяльца, в большой плетёной корзине и безмятежно спала.
-Всё, Оля, сказала Галя и быстро сорвавшись с места, метнулась на зов дочери.
Это случилось через пять лет после Аварии. Игорь долго сомневался, что может получиться с ребёнком и очень переживал, не у всех тогда это получалось, а это было почти 600 тысяч абсолютно здоровых мужиков, почти миллион семей. Но судьба распорядилась иначе, ребёнок был здоров, быстро рос и развивался.
Южный городок, где жила Оля, располагался на берегу Таганрогского залива Азовского моря уже был украинским после развала СССР в 1991 году, поэтому она ни дня не прожила в Союзе ССР. Каждый год в конце апреля и под конец октября прибрежные пляжи забивали туристы, «дикари» занимались поиском квартир, комнат и еды. Это был сезон, когда жизнь в их городке резко менялась, она наполнялась красками, человеческой речью и музыкой. За эти месяцы, если быть достаточно проворным, можно заработать денег на целый год, чем и занималось большинство работоспособного населения. Оля хорошо училась, но продолжить учёбу дальше у неё не сложилось, слишком высоки были её цели и очень низки возможности. Так она попала в частную гостиницу за стойку Рецепции, куда её взяли сразу же, только бегло посмотрев с ног до головы. Она была прекрасна: стройна, тонка, каштановая копна длинных волос была аккуратно заплетена мамой в косу, под высоким лбом располагались глаза африканской антилопы. Её не нужно было краситься и что-либо делать с кожей, природа наделила Олю модельной красотой, но судьба не там её определила, это было очевидно.
Раскол в семье произошёл не то чтобы неожиданно, а сам по себе, он начался ровно с распадом Союза. Россия не хотела оставлять Украине свой стратегический потенциал и выпускник советского военного училища решил перебраться в Россию, куда чистокровная украинка Галя наотрез отказалась ехать. Да и у военного Игоря совсем не заладился туристический бизнес, денег в семье было мало. Украина считала, что авария на ЧАЭС лежит на совести России и компенсацию за ликвидацию её последствий должна платить тоже она. Ольге нужно учиться дальше и это тоже понимал Игорь. Галя, очень красивая и привлекательная женщина, к тому же имела неосторожные связи с приезжими богатыми туристами.
- ****ь! Мог только сказать негромко Игорь и на следующий день написал рапорт и присоединился к большей части военных, кто решил продолжать служить Родине, которой присягали.
Так Ольга с отцом очутились в офицерском общежитие в одном из северных городков, где расположилась воинская часть - небольшой вертолётный отряд из пяти машин, где и начал продолжать служить Игорь. Через некоторое время он получил двухкомнатную квартиру с видом на горы. Это были Хибины. Круглые белые вершины их были залиты красным цветом, быстро уходящего за горизонт солнцем. За вершинами был другой город, с которым Ольга свяжет свою судьбу через год, а пока рёв турбин будил её каждый раз, когда она засыпала, свернувшись калачиком, обняв крепко подушку и прижав её крепко к груди. Она плакала, вспоминая маму и жалея себя, ей было бесконечно одиноко, а вырваться на свободу и забыть горечь одиночества можно было только за теми горами, думала бедная девочка, которые она видела каждое утро, просыпаясь и начиная каждый новый день с мыслями покинуть это унылое, холодное место навсегда.
Паночка, ч2
«Cold. Take my eyes
Burn down the Sun
How can you be so cold?
You left me here
All hope is gone
Where is the life» Black Country Communion
Жить с отцом в одной квартире стало невыносимо, скорее психологически, чем физически и как часто бывает, дети начинают задумываться о своём собственном жилье. А сделать это можно, поступив на учёбу. Ольга не долго выбирала, собственно выбирать было не из чего, из того что ей было по духу. Им оказался один из новоиспечённых вузов, которые тогда плодились как грибы, формируясь из распавшихся училищ и ПТУ, откуда набирались кадры, а заезжие преподаватели-халтурщики. «профессора» приезжали рубить «бабло» и сеять вечное в умы жаждущих знаний студентов. Она приехала в город с одноимённым названием минерала, который добывали в Хибинах, у подножия которых, подобно кляксе на промокашке, расположился этот нелепый город. От общаги она сразу отказалось, денег, что давал её ежемесячно отец с лихвой хватало на съём однокомнатной квартиры, недалеко от места учёбы.
Несколько лет пролетели очень быстро, так же быстро она впитала тонны вранья про туризм и бесконечный потенциал для его развития в этих суровых местах. Как и положено, на лекции приглашались разные люди, так или иначе занимающиеся турменеджментом: гиды, туроператоры, ИПэшники и прочий красочно-показушный люд. Так она узнала про горные лыжи, снегоходы и всё, что связано с туризмом в Хибинах. Училась Ольга охотно и уже с первого курса начала задумываться о своём трудоустройстве. Естественно, иллюзии которыми была забита голова будущего юного специалиста по ведению гостиничного хозяйства, быстро разбились о суровую северную действительность. Единственным донором для обеспечения нормальной жизни в двух городах был комбинат Апатит, он производил концентрат, который продавал, платил налоги, обеспечивал работой тысячи местных жителей, которым было, честно говоря, не до туризма. В Апатите назревал системный кризис, выход из которого намечался в ближайшие пару-тройку лет, но об этом пока никто не знал и Ольга тоже. В Правительстве области красочно трындели о туризме и каком-то кластере и расписывали его красоты, явно намекая на соседнюю страну Финляндию, что хотели бы сделать как у них и с помощью предпринимателей. Это была совершенно безумная идея, неграмотных и непрофессиональных администраторов, каким была и есть команда Губернатора Мурманской области. Губернатор, Мария Васильевна сама была родом из туризма, иногда видела костры в лесу и ела сёмгу, но никогда их не разжигала и не ловила. Такой была и наша героиня – смуглая девочка, родом с тёплого моря, где тоже было много туристов, приезжающих от безысходности тратить свои кровные на «юга» постсоветского курортно-оздоровительного пространства.
Безрезультатно помыкавшись по нескольким конторам в поисках подработки, она попала на поле Умецкого, где проводили саамские игрища местные фрики, а один ИПэшник* делал Снежную Деревню, куда она и попала после короткого собеседования, став работать экскурсоводом, совмещая работу с учёбой.
Снежная деревня, это плагиат местного предпринимателя, который родился у него в голове, во время посещения резиденции Санта Клауса близ финского городка Рованиеми, возя горнолыжных инструкторов для работы с богатыми клиентами в Леви и получая за это деньги от одной московской турконторы. Потом делил их, весьма несправедливо, со слов некоторых инструкторов. Деревня строилась после устойчивых морозов по типу иглу, потом использовалась снежная пушка, напыляя снег на деревянный каркас. Расчёт был на Новогодние праздники, за эти десять дней она приносила основной доход. Иногда очередь из машин была такова, что не умещалась на дороге, подводящей к Деревне. Деньги лились рекой, но в основном в карман директора, Оля получала только зарплату, и её скромная натура не могла потребовать большего. Образованная и как продвинутый будущий специалист в турбизнесе, она сразу оценила свою перспективу: быть на побегушках у словоохотливого хозяина и одновременно красивой приманкой для богатых клиентов и звездой корпоративов, которая её совсем не устраивала.
Её красота реально работала, она это понимала и ценила, как и другие и не всегда целомудренно. Не знаем, когда у неё появилась равнодушие к мужчинам, но, возможно, это было следствием воспитания в детстве или врождённые свойства её тела, но Ольге всегда нравились девочки, позже девушки. Почему, сложный вопрос. Ей всегда казалось, что женщины это тёплые, мягкие, всегда верные и отзывчивые существа, мужчины, наоборот, грубы, невежественны и не постоянны. С этим противоречием она и жила.

Несомненным плюсом её новой работы были виды из окна офиса. Из него она могла видеть первое солнце в январе на острой вершине Кукиса, который она ошибочно называла Кукисвумчорром и первый снег в конце сентября. Снег всегда появлялся внезапно, неожиданно и казалось навсегда, но через пару дней он мог растаять и снова появится и эти атаки Зимы ей казались очень странными первое время: всё не так предсказуемо, как у них дома, на море. Осенью, лес у подножия этой горы, необыкновенно преображался, таких красок Ольга не видела никогда в жизни, летом, в июле на поле Умецкого можно было видеть буйство разнообразной растительности, во время цветения, которой она никогда доселе не могла видеть и тем более знать их названий и ей казалось, что некоторые из них не известны науке, настолько они были малы и незаметны. Она любила фотографировать, но достойного аппарата у неё не было тогда, а приобрести его не позволяла маленькая и не всегда своевременная зарплата, которую неохотно выдавал директор Снежной Деревни. Ей очень захотелось больше узнать об этой загадочной горе, тем более, она много слышала о ней от заезжих горнолыжников, во время своих экскурсий, которые неминуемо попадали в снежное подземелье и с безумными глазами расписывали все «ужасы» на той стороне Кукиса.
- Оля, слушай, я тут собираюсь проехаться на снегоходе до Куэльпорра, хочешь со мной, сказал как бы проходя мимо, директор.
- Конечно, с радостью ответила ничего не подозревающая наивная девочка.
У директора тогда напрягались отношения с женой до такой степени, что нужно было что-то делать, его похотливая натура жаждала выхода, а лишние деньги, которые он утаивал от жены, только ещё больше распаляли страсть. На вид он был весьма «брутален», хотя был мал ростом и совершенно некрасив. Депутатство в городском совете, владение навыками езды на сноуборде, болтливость и чрезмерная подвижность делали своё дело: его можно было принять за удачного бизнесмена, никто же не будет докапываться откуда «дровишки», а тем более глупые молодые девочки, считал он. Так он думал и о нашей Оле.
Уже на Куэльпорре, нарочно затянув поездку таким образом, что обратно возвращаться не было никакого смысла и опасно, он предложил Ольге остаться на ночь в гостинице, естественно пообещав шикарный ужин. Это был март, туристов в гостинице было мало. Шикарный ужин состоял из двух котлет с картошкой, маринованных огурцов, разбавленного глинтвейна и чая Принцесса Гита в одноразовых стаканчиках. К чаю подавались нарезанные треугольными кусочки лимона. Также у директора была припрятана бутылка финской водки, так на всякий случай. Когда всё было съедено и выпито из меню, дошло до водки.
- Я не пью, с улыбкой ответила Оля, на настойчивое предложение директора выпить водки, о которой он рассказывал минут пять, говоря об умении финнов делать вкусные алкогольные напитки.
Директор был свободен на 24 час от груза кучи мелких забот и делишек, которые он в силу своего характера наваливал на себя ежедневно и позволил себе выпить больше, чем предполагал, он изрядно опьянел и сидевшая в нём похоть, не могла быть сдержана силой воли хозяина и выскочила наружу, как пёс с поводка.
- Оля, а давай пойдём спать!
- Куда, почти крича ответила она, отталкивая наваливающееся на неё тело хозяина и вырвавшись из вялых объятий ушла из гостиной, запёршись в одном из свободных номеров от которого предварительно взяла ключ, договорившись заранее с администратором, милой девушкой, понявшей её с полувзгляда.
Через неделю она уже не работала в Деревне, а после той поездки у неё осталось несколько красивых фоток белоснежного хребта Поачвумчорра и плоского плато Кукисвумчорра, которыми она хвасталась на одном из местных сайтов, пробуя себя в качестве журналиста, это был её первый отчёт, связанный косвенно с её будущей профессией и добытый в сложных полевых условиях.
Продолжение следует....

*Комягин Володя, основатель Снежной Деревни. Автор был с ним знаком при разных обстоятельствах, связанных со снегом и лыжами. Володя мутил с прокатом, с перевозками людей. Отбил бизнес у одной апатитской дамы по найму горнолыжных инструкторов для работы в финском Леви, поначалу работал чисто извозчиком. Автор нанимал его для перевозки туриков с обратки Кукиса до подъёмников, за что тот брал деньги с туристов за проезд и плюс процент с общака, за это вызвал у автора резкое неуважение. Позже автор делал общий c ним прокат горных лыж и сноубордов, в небезызвестном ХКанте, который автор сотворил в начале 2000-х, где Володя также вёл себя не совсем честно, за что ему кололи колёса его микрика неизвестные люди. Очень общительный, весёлый, но хитрый и жадный. Был депутатом, за это время вымутил Снежную Деревню и гостевой домик около Тирваса, с документами на которые так до сих пор до конца не ясно. В друзьях у Марии Васильевны. Снежная Деревня при её патронаже стала брендом Зажопинска и до сих пор ею поддерживается, но он каждый раз угрожает Админам города не делать эти сугробы, явно клянча деньги, которые походу получает. Был женат, ушёл от жены, теперь живёт с более молодой и имеет (не достоверно) от неё детей, такой плодовитый ИПЭшник, получается.


Панночка ч.3
После осмотра у главврача городской больницы, Ольгу отвезли в отдельную палату по распоряжению Юрия Семёновича. Придя в себя и сидя на больничной койке, она натужно вспоминала тот вечер, но не смогла воссоединить все фрагменты в единое целое, её мокрая всё ещё одежда и ковбойская шляпа лежали рядом.
- Почему ковбойский наряд, а где же моё любимое алое платье?
В палату без стука вошла сестра и достав шприц, указательным пальцем правой руки несколько раз ударила по нему, одновременно выпустив из иглы небольшое количество лекарства.
- Подними рукав.
Лекарство почти мгновенно подействовало, ей стало спокойно и хорошо, она залезла под одеяло и уснула.
- Здравствуйте, я ищу кошку.
- А какую вам надо? - спросила торговка с рынка.
- А, не знаю…
- Вот есть белая, ей три месяца.
- Давайте.
- А вас как звать? – проявляя явный интерес, поинтересовалась торговка.
- Оля.
- Вот возьми, Оля телефончик мой, на всякий случай. - улыбаясь сказала рыжеволосая бестия, сверля глазами свою покупательницу.
- Ага, спасибо.
Принеся домой кошку, Ольга, вспомнив все рекомендации той рыжей с зелёными глазами торговки и сделала всё что нужно. У кошки теперь было всё, дом, еда, игрушки, даже мало-мальски какой гардероб, но не было главного – имени.
Пушок? Белка?- мучилась , подбирая имена своей кошке новая хозяйка, как вдруг с окна разом срывается штора с карнизом, а из упавшего белого комка тюля с визгом вылетает, вытянувшись в линию, белая бестия и скрывается под кроватью, наблюдая за дальнейшим поведением хозяйки двумя жёлтыми не мигающими глазами.
- Лавина! - вырвалось у Ольги
- Буду звать тебя Лавиной.
После Снежной Деревни, Ольга особо долго не сомневаясь пошла в поисках новой работы на горнолыжный комплекс по соседству с её новой квартирой, которую помог купить ей отец, чтобы она могла спокойно доучиться и закончить университет, после того как узнал о неприятном инциденте с дочерью, когда та сделала свою первую в жизни попытку вести совместную жизнь с молодым человеком. Это был её первый опыт, который она совершала стереотипно: как все. Молодой человек довольно грубо овладел ею в первый же вечер, когда они выпили с друзьями несколько бутылок красного вина. Потом это продолжалось довольно часто и по требованию молодого человека. Он подрабатывал таксистом и у него всегда были деньги, основная же работа была связана с производством, где добывали руду, и Ольга особо не интересовалась ею, производство пугало её. Они жили у него в квартире, он был на несколько лет старше Ольги и находился на стадии развода со своей первой женой, с которой у них был общий ребёнок. Год практически ежедневного насилия в состоянии подпития и тщетности найти малейший мотив для продолжения совместной жизни, подтолкнул Ольгу найти выход из этой ситуации, купив собственную квартиру и покинуть молодого человека навсегда, так и не захотевшего разобраться в лабиринте её внутреннего душевного устройства.
- Здравствуйте! Вам не нужны работники в сфере туризма? - спросила она хозяина комплекса, который в тот момент копался в собственной машине, ища какие-то бумаги на заднем сиденье.
- Нет. Нам нужны поварихи, ответил ей, повернув свою квадратную голову, хозяин.
- Готовить я не умею, учусь по специальности управление гостиничным хозяйством.
- У нас пока нет гостиницы, вот строим пока, а так хостел есть, но там никого не надо. А что умеете ещё?
- Английский язык знаю и в компьютерах разбираюсь, ну сайты, форумы. Фотографировать люблю.
- А…. а может быть сайт сделаешь, ну там с картинками и информацией для туристов, предложил ей Роман, так звали хозяина.
- Сайт сделаешь, будешь кататься у меня бесплатно. На лыжах стоишь?
- Нет не стою, только собираюсь, ответила несколько поникнувшая Оля.
Придя домой, заварив чаю, глотая ароматный без сахара Цейлон и поглаживая, забравшуюся к ней на коленки Лавину, Ольга вспомнила про телефон рыжей торговки.
Потыкав по сенсорному экрану своего Гэлакси тонким указательным пальчиком, она вскоре услышала:
- Да?
- Это я Ольга, я у вас кошку белую купила с неделю назад.
- Что случилось с кошкой, Оля?
- Да, нет всё с кошкой нормально….
- А как назвали?
- Лавина. Она смешная такая и очень умная. А вы сейчас на рынке?
- Ха-ха-ха! Да нет, Ольга, я на репетиции?
- Да вы что! А можно посмотреть?
- Конечно! Только мы репетируем у знакомого на квартире, такая студия у него. Я вам адрес СМСкой сброшу.
Через пару минут Ольга, накинув пальто и натянув сапоги быстро спускалась по огромной лестнице своего подъезда, спеша на остановку городского автобуса №1.
Панночка ч.4
Через двадцать минут езды вдоль берега Большого озера, со скрипом распахнувшиеся автобусные двери обозначили выход в неуютное, серое и холодное пространство, которое освещал одинокий фонарь, висящий на криво стоящем бетонном столбе. Снежинки, внезапно появлявшиеся из холодной темноты, подобно ночным мотылькам, подлетали на жёлтый свет фонаря и коснувшись его, таяли, образую облако пара.
- Вот так рождается снег – подумала Оля и мягко выпорхнула из тёплого и светлого автобусного нутра, оказавшись в нужном месте и через пару минут подошла к дому, указанному в СМСке от рыжей. Это был большой четырёхэтажный дом, в темноте он был непонятного цвета, почти чёрный, кое где на его стенах горели жёлто-оранжевыми глазами его окна из которых доносились разные звуки, из которых её чуткие уши уловили звуки барабана. Всё это казалось ей очень странным и непонятным, но именно это заставило ускорить шаг, и она подошла к большой деревянной двери, без кодового замка и других запорных устройств. Потянув за массивную железную ручку, когда-то обрамлённую деревом, но от старости и разгильдяйства местного ЖКУшного начальства, обрамление отвалилось и истлело, Ольга вошла в подъезд. На первом этаже тускло горела лампочка, ввинченная в чёрный карболитовый цоколь, болтавшийся на кривом витом электрошнуре, высвечивая массивную из серого гранита лестницу, с покрашенными синей краской толстыми деревянными перилами. В подъезде пахло сыростью, было относительно чисто и на межлестничных пространствах, в углах стояли кадки с комнатными растениями, а на стенах висели детские рисунки.
Подойдя к квартире №24, немного растерявшись из-за ненайденного электрического звонка, наша путешественница постучала трижды в дверь, откуда ритмично звучали барабаны. Барабаны тотчас смолкли, послышались быстрые шаги босых ног, звякнул запор и дверь медленно открываясь, образовала щель, куда просунулась голова с копной рыжих волос.
- А, заходи, дорогая! – и зелёные глаза торговки заискрились, лицо её изобразило улыбку и радость, она была искренней, как тогда показалось Ольге.
- Вот тапочки, надень и проходи вот туда – и торговка показала на вход в большую комнату, которая была в конце длинного коридора. Пока Ольга надевала тапочки, сняв пальто и взяв свой белый Гэлакси в руки пару котов прошмыгнули мимо неё на кухню, откуда тянуло слабым запахом еды и густым запахом специй. Пройдя по коридору, толком его не рассмотрев, от волнения, она вошла в комнату и увидела небольшой круглый белый стол, в центре которого стоял зелёный с золочёным орнаментом кальян на красном квадратном полотенце. За столом виднелось большое зашторенное белым тюлем окно со здоровенной чугунной батареей под ним. Было очень тепло, в комнате царил полумрак, свет давали свечи на подсвечниках, которые стояли где только можно, даже на полу. По бокам продолговатой комнаты были расставлены диваны на которых сидели несколько человек, их было невозможно разглядеть в полумраке, и они напоминали Оле негров. Негр справа сказал:
- Привет, меня зовут Михаил, а того Иван, указав на негра слева, сказал Михаил очень приятным, мягким голосом.
- А я Ольга, пришла в гости, меня пригласила…
- Ха-ха, я, я пригласила, извини, некогда было, меня Женей звать! – визгливо, почти пропела рыжая.
- А я Лида, раздался очень тихий, меланхоличный голос из левого ближнего угла, откуда выползла, лениво потягиваясь всем своим телом белая кошка и сверкнув на Ольгу зелёными глазами очень медленно завернула за дверной косяк, последним комнату покинул её пушистый хвост, вздрогнув напоследок своим кончиком и по-змеиному, обогнув угол косяка, гордо исчез в темноте коридора.
- Садись, Оля куда тебе хочется. Может быть вина? – и не дождавшись её ответа, рыжая плеснула в хрустальный бокал на гранёной ножке красного вина из непонятно откуда появившейся бутылки. Тут многие предметы появлялись как ниоткуда, уже немного позже заметила для себя гостья, покуда присутствующие в этой комнате люди производили действия, непонятные и доселе ей незнакомые.
- Изабелла - подумала Оля, когда отхлебнула немного из бокала и сразу же его отставила. Этот вкус сразу же отправил её далеко на берег Азовского моря, в небольшой домик на высоком берегу, голубые стены которого можно было увидеть издалека, с дальней песчаной косы, куда они часто ходили гулять с отцом. Там же был небольшой подвальчик, в котором отец покупал баклажку вина и выпивал один стакан тут же, садясь на деревянную скамью у одинокого, грубо сколоченного из плохо отёсанных досок, кособокого стола. Ольга садилась рядом у небольшого грязного окна с видом на мутно-зелёное море, на узком подоконнике которого лежали кверху лапками многочисленные трупики черных мух с зелёными глазами. Потом они долго шли с отцом по косе, мимо них проносились чайки, завися над ними и недовольно крича на них на небольшой высоте. Отец рассказывал Ольге про вертолёты и полёты, в паузах прихлёбывая немного из баклажки, позже, через несколько лет, он давал, тайком от матери, попробовать и ей. Этот сладкий фруктовый, ни с чем не сравнимый вкус, который ассоциируется у многих жителей Севера с южными берегами наших морей, куда каждый год летом приезжали миллионы северян, запомнился Ольге на всю жизнь.
Из левого угла, из его темноты, почти осязаемо начали ритмично возникать тягучие звуки барабана, а из правого выползать, подобно змее, звуки флейты. Михаил с Иваном играли незатейливую мелодию, под которую можно покачиваясь в такт всем телом, медитировать.
- Закурим? – предложила сидящим дамам Женя и раскрыла небольшую шкатулочку, в которой лежали, вытянувшись во всю её длину тонкими белыми цилиндриками папиросы.
-Ы-гы?- протянула она с вопросительным взглядом одну Ольге, когда одну уже держала в тонких сиреневых губах Лида и прикуривала от пламени рядом стоящей свечи, смешно втягивая худые щёки и пуская клубы густого дыма на присутствующих.
- Не-а, спасибо…- смущённо ответила Ольга, когда рыжая, как и Лида с явным удовольствием глотала ароматный дым этих папиросок и рассмеявшись, встряхнув копной своих рыжих волос, откинув немного назад голову, выпустив немного сизого дыма из маленького ротика и плавно водрузив на согнутое колено локоть правой руки, в которой между двумя пальцами, слегка наклонившись набок, красным огоньком тлела папироса, начала произносить слова в такт звукам музыки. Эти слова были как куски мяса на шампуре, нанизывались на сознание слушавших, совершенно не связанные между собой смыслом, как подобает человеческой речи.
Женя в детстве ходила в драматический кружок, прочитала несколько книжек, не очень толстых, любила часами слушать, когда к ним домой приходила их бабушка Феня и читала ей сказки, во время её многочисленных простуд. Бабушка обожала восточные сказки, у неё была их целая подборка из красочно оформленных небольших книжечек. Женечка влюбилась в восточные образы на иллюстрациях из бабушкиных книжек. После школы у неё была попытка поступить в театральный, но безуспешно, но любовь к искусству осталась, и она продолжала ходить на репетиции местной театральной студии, где они играли небольшие пьески одного местного писателя на мистические темы. Никакой политики: ведьмы, колдуны, так постепенно они пришли к пониманию, как им казалось, Востока, а если точнее, то Индии. Саамские обряды и фольклор казался любителям Востока, коим страстно стала Женечка, очень примитивным и не входил концептуально в их понимание Мира. Никаких горняков с рабочими, которыми кишел город, не было и не могло быть в их Мире, так они спасали свою карму, которую они многократно умножали, делая странные, по мнению местных обывателей, дела: собирая мусор после коллективных пьянок на берегу Известного Озера, делали из него инсталляции, как они это называли, вместо банальной утилизации, вытаскивали из комодов всякий хлам, который некоторые держиморды хранили у себя, и ходили в нём по улицам, распевая на непонятном языке, непонятные простым русским людям песни. К ним иногда подходили ряженые  в русские одежды бородатые парни с девками, и они вместе несли в коробке, обитую разноцветными тряпками куклу какой-то индийской богини или идолицы. Потом вместе водили хороводы, разжигали костёр, вокруг которого горели большие, толстые свечи. Парни прыгали через костёр, некоторые из девок раздевались донага и залезали в ледяную воду. Изредка к ним присоединялись ряженые в рыцарей с большими коваными мечами парни и дуры- девки в длинных платьях, которые залезали на местные скалы и стоя над озером, разведя руки в стороны и повернувшись к солнцу, орали там что-то про Куйву и Ярилу. Всё у них смешалось и в голове, и в теле, после этих ночных гулянок. Так случались дети, зачатые в диких танцах, на скалах и столах, не без помощи самогонки, конечно, не хлебом единым они были сыты…позже они носили этих детей в тряпках на груди и спинах хипстерских мамаш и папаш.
Панночка ч.5

Было уже далеко за полночь, когда Михаил с Иваном начали собирать инструменты, аккуратно их складывая в чехлы и чемоданчики. Выходя в прихожую, они из негров они превратились в белых застенчивых молодых людей, тихо попрощались с рыжей хозяйкой, договорившись о времени следующей репетиции и также тихо ушли. Лида исчезла ещё раньше и этого никто не заметил, прихватив с собой пару ароматных папиросок. Так Оля осталась одна в большой гостиной, служившей сценой, залом для встреч и пиршеств, курительной комнатой и многим ещё чем, в зависимости от того чем на данный момент занималась хозяйка квартиры, которая в данный момент стряпала на кухне.
- Оля, чаю попьём? – крикнула Женечка из кухни.
- Да, можно, но мне пора уходить, ты не знаешь, расписание автобусов? – входя на кухню, ответила Ольга.
- У меня есть, где-то распечатка, но я единичка уже не ходит, а другие сейчас очень редко, можно, конечно, на такси, у меня знакомый работает, могу ему позвонить, если хочешь…, но ты можешь у меня переночевать, завтра выходной, на работу не надо. Оставайся, сейчас чаю попьём, поговорим, а? – нежно, почти с любовью, уговаривала её рыжая и добавила:
- Мне завтра надо в твой район ехать к подруге, тебя провожу как раз, давай, останься! – пододвигая чёрную фарфоровую чашку с блюдцем, в котором лежали три кубика коричневого сахара, упёршись шершавыми углами в покатые бока чашки, аромат так ей знакомого и любимого свежего цейлонского чая, расслабил слегка сознание Оли, и она согласилась.
К чаю Женечка сделала несколько бутербродов из кумжи, которую недавно купила на рынке у местного рыбака, солёность и нежность тающего во рту мяса этой северной рыбы, требовала подсластить немного напиток, поэтому Женя видя, как гостья пригубила чай без сахара, тотчас ей посоветовала:
- Брось один кусочек, поверь так будет намного вкуснее….
- Ага, так намного лучше, я и не знала, я так никогда не делала, буду знать, а как рыба называется?
- Кумжа, я её всегда заказываю одному нашему местному рыбаку, его Дрюля зовут, наверное, Андреем правильно, но все так зовут, я так в телефон и записала – Дрюля Рыбак, хочешь тебе дам его номер?
- Да нет, потом как-нибудь….

Они молча допили чай, осталось два бутерброда, которые Женя, накрыв салфеткой, положила в холодильник и предложила пройти в гостиную, куда они вместе зашли, сев на софу. Женя достала из коробочки одну папироску, на мгновенье задумавшись и её лицо сосредоточилось на мгновенье, глядя на дно коробочки, но тут же засияло улыбкой. Мягкая бархатная её ручка нащупала на столе зажигалку, пальцы привычным движением высекли искру, а пламя зажгло ароматный табак в папироске, и потрескивая, это можно было даже услышать, табак начал превращаться в густой, почти белый дым, из-за которого лицо Женечки было почти не видно, и он извиваясь тянулся вверх к абажуру, обволакивая его, создавая магическую атмосферу и располагающую к откровениям:
- Оль, а ты работаешь сейчас где-нибудь?
- Нет, только ищу, вчера была у себя на горе, предложила себя в роли администратора, но там ставки нет, буду искать, мне нужна практика, год остался доучиться.
- А какая специальность?
- Гостиничное хозяйство, менеджер…- поникнув головой, тихо ответила ей почти бакалавр гостиных наук.
- Да ты что! Слушай, мы тут на работе своей ищем специалиста в музей, мне кажется ты идеально подходишь, единственное требование, кроме высшего образования, нужно знание английского, чтобы уметь общаться с иностранцами, ну это, правда, редко бывает, но бывает – воодушевившись, глаза её при этом заблестели, она чуть ближе пододвинулась к гостье и продолжила ещё более вкрадчиво…
- У нас очень хороший директор, добрая, красивая и очень строгая, в отношении работы. Я Марину Васильевну очень люблю, и ты полюбишь тоже, она всем нравится, расскажи немного о себе….
Оля рассказала про море и вертолёты, про маму и попытки обосноваться на Севере, про её увлечённость фотографией и первую влюблённость в лыжи, они болтали несколько часов, пока Женечка не спросила вдруг:
- А парень у тебя есть?
- Был, но не получилось…он пил, был груб со мной, а потом учёба, нет времени, да и не время сейчас…
- Бедняжка, давай спать уже, я сейчас постелю, а в ванной ты всё найдешь, что надо, вон там – показав правой рукой на прихожую, а левой ловко затушила папироску о блюдце своей чашки и скрылась в спальне.
Постучавшись в дверь ванной, Женя услышав скрип завинчивающихся вентилей старинного бронзового смесителя и поняла, что Оля уже готова ко сну, отворив дверь, сказала ей:
- Иди в спальню через гостиную, я скоро буду.
Кровать в спальне была двухместной, но это Ольгу не смутило, в общежитиях ей приходилось спать иногда вдвоём, когда к подружкам приходили парни, ну это понятно же, поэтому она, отогнув край мягкого зелёного одеяла, нырнула в прохладу постели, натянула край одеяла до подбородка, потянувшись всем телом, и нега сна волной уже подкатила к ней, она уже готова была окунутся в это море с головой, забывшись, как вдруг она услышала:
- Оля ты не спишь….
- Нет, о кошке своей, Лавине подумала, она одна дома…
- Думаешь голодная?
- Нет, я её достаточно положила корма и воды, просто скучает она одна без меня, наверное.
- Да ладно, дрыхнет небось у батареи и в ус не дует. Хочешь я тебе на ночь почитаю, у меня сборник восточных сказок есть, мой любимый, а? – предложила Женя, открывая ящик прикроватной тумбочки, который служил хозяйке будуаром и достала увесистую книгу, тёмно-зелёные обложки которой были красиво украшены «золотой» росписью на восточные мотивы.
При этом она быстро скинула с себя халатик прямо на пол у кровати, отогнула край одеяла и плавно погрузилась в постель. Женя была абсолютно голой, Ольга успела разглядеть в полумраке спальни, где горел ночник над спинкой кровати посередине, её красивое, упругое тело. Оно показалось ей смуглым, а когда Женя погрузилась под толстое стёганое пуховое одеяло, ей это напомнило море, когда они детьми купались голышом, прыгая в набегающие волны.
Женечка подпёрла спину подушкой, чтобы было удобно читать, открыла книгу, и две её небольшие круглые груди с симпатичными тёмными сосками, дрогнув студнем, опустились между страницами 41-42, где была закладка, но текста не закрывали, а лишь украшали содержание книги. Женя обожала читать книги вслух, она делала это всегда, когда представлялась возможность, на работе, в музее, усевшись за большим деревянным столом перед детьми, на котором стоял выполненный под старину канделябр, из под абажура которого лился тёплый жёлтый свет на пространство стола, где лежал фолиант со сказками, как правило восточными. Иногда она читала архивные материалы, играя с друзьями сценки, описанные в тех очерках, на тему советских будней, коммунистических строек и быта. Так и сейчас она это делала с удовольствием, акцентируя и интонируя голосом прямую речь персонажей в зависимости от смысла, с той лишь разницей, что была при этом абсолютно нага и наедине со своей юной гостьей в одной постели.
- Мне мама перед сном тоже сказки читала, я так любила эти вечера перед сном дома… - дождавшись, когда Женечка перевернёт страничку 42, вдруг сказала Оля и замолчала, уставившись глазами в потолок и задумалась, улетев мысленно домой, к тёплому морю.
- А расскажи про маму, где она сейчас? – отложив книгу на край кровати и спустившись под одеяло, одновременно легла на правое бедро, подогнув коленки, а её правая рука незаметно, подобно змее, заползла между спинкой кровати под Ольгину подушку, а левая рука расположилась на её бедре под одеялом.
- Про маму…это сложно и грустно, где она сейчас не знаю, мы не виделись с самого отъезда сюда, и пока я не могу с ней связаться, но очень этого хочу.
- Ты скучаешь по ней?
- Очень! – ответила Оля, повернувшись к Жене. Её глаза слегка увлажнились или это только показалось и она, глядя Жене в глаза, продолжила:
- Я ждала каждый вечер маму перед сном, когда она мне будет читать и гладить меня по голове. Это было так приятно, когда её пальцы расправляли мои кудряшки, потом она меня целовала, я до сих пор помню её запах, как от цветов в поле!
- Вот так? – Женя слегка коснулась своими губами, нежно сомкнув Олины губы, заставив её замолчать и открыв дверь в иное пространство её чувств, доселе ею не испытанных, но почему-то очень знакомых.
Оля очутилась в уютном месте, как малыш кенгуру в сумке матери, глаза её были закрыты, она ощущала негу и волны блаженства, сердце её билось в такт этим волнам, которые создавала левая Женина рука, нежно обводя её бедро, скользя по ягодицам и поднимаясь по спине, ощупывая каждый позвонок, до шеи и обратно. Море. Вдруг из середины моря, вздыбливая его поверхность, поднялась огромная волна, это было Цунами, когда Женино колено оказалось между Олиных ног и уперлось в лобок. За секунды чёрные кружевные Олины трусики вылетели чёрным вороном, вспорхнув над одеялом и ударившись о стену, плавно опустились на пол у плинтуса. Женя уже была над Ольгой, как орлица, стоя на коленях между её ногами. Её руки, охватив тонкие бёдра гостьи, поднимались по тонкой талии через нижние рёбра, словно выдавливая как из тюбика её душу, водрузились на маленьких, безобидных Олиных грудях, делая круговые движения, слегка задевая соски. Ольга улетала, её ноги инстинктивно раздвинулись в стороны, и в этот миг туда устремились Женины губы, а её язык рассёк тело Ольги пополам, найдя точку мироздания, центр вселенной, смысл жизни, чёрную дыру, куда засасывало все Олины невзгоды и беды. Свет. Это была яркая вспышка после Цунами, время остановилось, сознание исчезло. Всё кончилось.

Включив свет в прихожей, Ольга увидела Лавину - хвост трубой, она путалась под ногами, мешая ей раздеться. Взяв на руки кошку, Ольга зашла на кухню, включила чайник, села за стол, посмотрела на часы, там было 10.27 утра пятницы. В понедельник она должна была прийти в музей на собеседование к Марии Васильевне, директору этого известного в городе заведения, а Женечка должна была это всё устроить. У Ольги было три дня, предстояли по прогнозам три хороших морозных солнечных дня, которые она хотела посвятить лыжам. Накормив Лавину и попив чаю с курагой, она задумалась, но мысли были короткими, почти бессвязными, на душе было хорошо, как никогда, она вспомнила Женечку и ей стало ещё лучше, появилась цель и смысл в жизни, которые она пыталась найти, но никак не могла и вот она, как ей казалось в этот момент, вытянула счастливый билет, так же бывает. Через пять минут она уже глубоко спала в своей домашней постели, а Лавина, растянувшись всем своим белым, пушистым кошачьим существом, лежала рядом, дремала в полглаза, мурлыча и думая о чём-то своём, кошачьем.