Масштабное клонирование

       Сон был ясен. Свет дня разливался равномерно - не ярко, всё хорошо освещалось. Теней не было. Мои пальцы правой руки крутили что-то похожее на листок, желто-зелёный, не очень сухой, не очень влажный. Часто так бывает - крутишь что-нибудь в руках, летом или ранней осенью, когда солнце за тонкой пеленой облаков, похожей на тончайшее полотно из батиста. Поэтому и свет с небес - равномерный.

       Крутил, крутил и решил посмотреть, что же я так долго кручу, не пора ли выбрасывать? Раскрыл ладонь, на ней сверток, похож на трубочку. И, вдруг...

       И, вдруг, из трубочки, как из большой трубы выходит на ладонь тёмненький, вернее, очень смуглый человечек. Маленький, ладненький. Очень напоминает солдатика, игрушечного оловянного солдатика, но живого. В отличие от обычного солдата его форма не топорщится, сапоги не стучат, форма как бы приросла к телу, как одежда кузнечика. Что-то в нём от насекомого, что-то от человека. От человека всё-таки больше.

       Пока моё удивление расширялось, из трубочки один за другим появлялись другие солдатики. Размер моей ладони вырос до размеров ровной бетонной стартовой площадки ракеты - первых советских ракет, с которыми я работал в конце пятидесятых уже прошлого двадцатого века. Я сразу её узнал, когда появилась транспортная тележка с лежащей на ней ракетой, толкаемая такими же солдатиками. К ним присоединились солдатики, появившиеся раньше. Тележка поехала быстрее по площадке, направляясь к пусковому столу ракеты.

        Теперь я наблюдал за действиями солдатиков со стороны, откуда-то сверху, видя все детали их действий. Всё делалось в точности так, как делали мы пятьдесят лет назад. Только тогда к происходящему добавлялся крик лейтенанта, командовавшего движением тележки с ракетой, длинною в двадцать метров. Не легко было толкать тележку к пусковому столу в предназначенное ей место.

        Пусковой стол стоял в центре бетонного круга. Надо было попасть в специальные захваты установщика, сочлененного с пусковым столом с другой стороны. Стол возил на себе установщик и устанавливал его до приема ракеты. Установщик поднимал ракету вместе с тележкой без передних колёс, которые перед этим отсоединялись. Установщик устанавливал ракету на круглые стальные опоры-тарели стола, подводимые под опоры ракеты с необходимой точностью.   

        Премудрость ручного солдатского труда в толкании тележки с ракетой, особенно молодых солдат и неопытного командира, могла привести к тому, что тележка с первого, а то и со второго раза не попадала строго по оси в захваты установщика. Тогда солдаты уставали, командир всё строже и строже  подавал команды: - К столу! - От стола! - К столу!-  От стола!.. Солдаты начинали между собой переругиваться, расстёгивали воротнички гимнастёрок, с некоторых лил пот.
 
        У моих тёмненьких человечков не происходило ничего подобного. Уверено катилась тележка к пусковому столу. Даже командира я не сразу  увидел среди них. Как у муравьев - все заняты своим делом. Не слышал я грозных команд, мы же не слышим как муравьи общаются. Тогда команды были необходимы, звучали на всю площадку, а то и за её пределы. Иногда использовался металлический рупор, который солдаты называли правильником.

        Зачем же этим человечкам заниматься тем, что уже кануло в историю ракетной техники, историю её создания и развития, начального обилия ручного труда, больших человеческих объединений и постепенного неуклонного внедрения автоматики и уменьшения человеческих физических усилий.

        - "К столу, от стола". - получило роль ключевых слов в создании ветеранами-ракетчиками анекдота:

        - Собирают две старушки в лесу грибы. Немного заблудились и наткнулись на забор из колючей проволоки, чуть прошли вдоль забора и увидели дыру в заборе. Догадались - наверно солдатики через эту дыру бегают в самоволку, а на той стороне вдоль забора грибов - тьма.

        - Страшновато туда лезть, - говорит одна старушка.
        - Ничего, мы далеко от дыры не пойдём, - успокаивает другая.

        Не утерпели старушки, пролезли они в дыру и осторожно прошли вдоль забора совсем немного, и вдруг слышат: - К столу!
    
        - Обедать собираются, - говорит одна.
        - У них всё по команде, - поддакивает другая.

        Через пару минут до них доносится:- От стола! 
      
        - Что-то быстро поели, - говорит одна старушка.
        - Да, у них надо быстро поворачиваться, у командиров-то, - вступает другая, поесть и то не дают сынкам не спеша.

        И вдруг доносится: - К столу!

        - Ну вот, не доели что ли? - почти одновременно восклицают обе.

        А услышав очередное: - От стола! -  старушки торопятся к дыре, чтобы вернутся на вольную сторону леса. Ни понять, ни объяснить происходящего там, у солдатиков, они уже не в силах.
      
        Мои человечки продолжают слажено трудиться. Вот уже ракета, как карандашик, стоит на столе. Ну совсем как я наблюдал когда-то из окон третьего этажа гостиницы степного полигона. Там они взмывали в небо, оставляя белые шлейфы и постепенно превращаясь в удаляющиеся звездочки. Жители гостиницы так привыкли к этому, что не всегда бросались к окнам, услышав знакомый гул двигателя ракеты.

        Дела моих человечков споро продвигались. Видимо, им приходилось это делать много раз. Но их одежда не коробилась от солёного пота, лица не покрывались степной пылью. Там, в жаркой степи, под ветром мотались клубки перекати-поле, мошка лезла в глаза, юркали среди колючек маленькие чёрно-зелёные змейки. Иногда, на перекурах солдаты забавлялись. Поймают  штук пять-семь змеек, завернут в газетный кулёк и подожгут его. Змейки выпрыгивают из кулька со страшной скоростью, ни одна не сгорает. Солдатам - смешно.


        Мои солдатики этим не занимались. Их вид и движения говорили о человеческом и не похожими на машинные, компьютерные - как в детских играх, мелькавших на телевизоре у моих внуков.  Их пальцы нажимали кнопки на пульте-приставке к телевизору для детской игры с такой скоростью, которой я не обладал, да и моя мысль не успевала за движениями на экране. Пульт для игр подключался к телевизору тонкими проводочками, имелся к нему и блок питания. От частого подключению к телевизору проводочки истрёпывались, их контакты с телевизором были не надёжны. Поэтому я называл эти проводочки "шнурками".

        - Дед, ты не умеешь - безапелляционно заявляет младший внук Никита.
        - Дедушка не тренировался, потренируется и обыграет тебя.- поправлял его старший внук Вадим.
        - Нет, не обыграю, - говорю я, мне не хочется играть с таким автоматом, где всё зависит от скорости нажатия кнопок.

        Часто Никита просил меня подключить пульт, у него не хватало терпения искать контакт с телевизором. Появление контакта он встречал воплем: - Есть контакт! - и садился за работу часа на два. Тогда  можно было и мне заняться своими делами.

        Когда я проверял автоматику ракеты на технической позиции, компьютеров ещё не было. Каждая проверка имела свой смысл. Я знал, как работал каждый прибор в ракете. В приборном отсеке был сосредоточен "мозг" управления полётом ракеты. При возникновении неисправности надо было по электрической схеме искать возможную причину отказа. Иногда это занимало много времени. Чаще всего барахлили проверочные пристыковочные к ракете  кабели. Ракеты проверяешь разные, а кабели, идущие от ракеты к машине проверок одни и те же. Не всегда кабели идеально  пристыковывались к ракете.

         Как там мои солдатики? Не разбежались, не спрятались в свою трубочку? Пора делать пуск ракеты, или это у них учебный процесс: подняли ракету, заправили топливом, потом топливо сливать, ракету со стола снимать. И так у нас иногда учебная работа начиналась утром, а кончалась глубокой ночью, если хорошо всё шло. Конец - это когда солдаты-заправщики снимали свои тяжёлые комбинезоны из грубого сукна и прорезиненной ткани. Вид у них был очень потрудившихся людей мокрых от пота. Поэтому подбирали в заправщики солдат покрепче, чаще деревенского происхождения.

        Пуск человечки сделали. Но он был беззвучным, клубы паров не поднимались вверх до половины корпуса ракеты, когда она, словно опомнившись,
что ей нельзя больше стоять на столе, начинала  выползать из паров, и в момент набора тяги стремительно делала прыжок ввысь. Теперь можно было следить за удаляющейся звездочкой, пока она не сливалась с небесным фоном.

        Опустив ладонь, я увидел, что она опять такая - самая обыкновенная. Когда и куда исчезли солдатики, я не заметил. Ушли вместе с моим сном.

        Увидел я этот сон тогда, когда о клонах только начинали говорить: про английскую овечку Молли, японцы о клонировании человека. А русский писатель Антоний Погорельский много десятилетий назад написал сказку о мальчике, который подружился с чёрной говорящей курицей, и она водила его к маленьким подземным человечкам. И это  происходило с мальчиком во сне. Не эти ли человечки опередили нас и создали клонированных солдатиков, которых увидел я. Но зачем им ракеты, да ещё под землёй? Общество человечков чёрной курицы вызывало у мальчика восхищение благородным их поведением.

        У меня не было посредника между мной и моими человечками, я их не слышал, а был заворожен их действиями. Я не успел удивиться происходящему, для меня - это было масштабное клонирование? А что это было для них? Чьи это были солдатики? Нет у меня и чёрной курицы. Вдруг поведала бы она тайну моих чёрных солдатиков!?

        А если - это человечки из параллельного  мира сна, живого, пока ты жив? Их жизнь кончается, когда ты умираешь или переходишь в их параллельный мир - мир сна? И ты живёшь там и тогда, пока кому-то живому, знавшему тебя живым, ты появляешься во сне. 

       Есть ли сны у людей параллельного мира? Параллели твоей земной жизни и явлений сна, как параллельные линии Лобачевского как бы пересекаются  при смерти на земле. Часто людям снятся такие обстоятельства и предметы, которые они не встречали и не знали во время своей земной жизни. Откуда берутся такие сны, кто их творит?

       И когда начинается новый отсчёт  твоего времени, возможно, уже по Хлебникову, который считал своё открытие - новым явлением времени для человечества...

       Полёты моих тёмных человечков на другие планеты по Циолковскому более реальны, чем полёты живых людей. Эти человечки не есть ли совершенные роботы?

       Или, или...  Как много всяческих -ИЛИ-!
       Но, осталось недолго ждать, лет сто с присыпочкой...