Лыжная прогулка часть 9

Побег
Нам предстояло пересечь всю поляну от края до края, между делом требовалось каким-то образом найти лыжи, незаметно забрать их и также незаметно свинтить. Благо, что на дворе ночь. Днём это просто невыполнимо. А так, основная ударная сила шишкоедов находится в спящем режиме, что значительно облегчает нам жизнь.
Мы, мягко ступая, вклинивались в плотные ряды шалашиков, в которых похрапывали древние люди. Сверху на верхушках деревьев изредка пробегали белки, наверное, как бы злорадствуя над проигравшими сегодня битву противниками. Я прихрамываю, даже немного волочу ногу за собой. Боли нет, только ощущение того, что нога как будто не моя, а чужая.
Не успели пройти и двух домиков, как в проходе показался Данил. Вот те на! Недавно же проверял! Я присел, выставив правую ногу вперёд, точно деревянную, как у бывалого старого пирата. Махнул Серёге, чтобы тот тоже пригнулся. Боковым зрением я мог видеть его приближение. Он медленно, размахивая дубинкой в воздухе, прошёл мимо нас. Мы максимально вжались в прокрытые шкурами шалашики во время этого. Серегин даже накренился малость. Я услышал какое-то раздражительное ворчание оттуда, которое вскоре затихло. У Питонова от этого чуть глаза на лоб не вылезли.
«Он же к яме идёт!», - подумал я. Рубящим взмахом показывал идти обратно. Серёга с радостью покинул опасную территорию. Данил был впереди на метров двенадцать. Мы тихо пошли за ним. «Если он поднимет тревогу – всё пропало!». Не хрустеть - сложно, но, к счастью, природный шум заглушал шаги почти совсем. Вот и яма. Стоит ему заглянуть туда – неизвестно что нас ждёт дальше… Возможно, более жестокие условия содержания (начинаю мыслить, как Серёга), возможно, даже избиение, если разозлятся сильно…
Данил подходил к яме, готовый моментально вскрыть нашу аферу, как только догадается, в чём дело. Вдруг остановился. Покручивал дубинкой, мы, в свою очередь, нервно ждали его следующих действий. У меня сердце так и колотилось, не знал, что делать. Серёга сел на корточки, и на лице его выразился явный и неподдельный страх.
Пошёл, зараза! Один след, второй, наклоняется. Сердце бьётся, точно поршень в машинном двигателе. Кровь подступает к глазным яблокам, не дышу, давление зашкаливает. «В бой!».
Я рванул на Данила, словно скоростной поезд на магнитной подушке. Поднялся такой хруст, что, казалось, сейчас проснётся всё племя. Данил успел повернуть голову только на девяносто градусов, наверное, так и не заметив меня. Я со всей силой, которая была у меня в здоровой ноге долбанул ему в спину, прям в поясницу. Тот сначала ударился о противоположный скат, где я вытаскивал Серёгу, а потом пластом свалился вниз, к Сашке, не издав ни малейшего звука.
Однако спустя секунд пять едва слышно заохал и заахал.
- Саня! Закричит – не выберемся. Под твою ответственность! – прошипел я и заковылял обратно.
- Понял, - грозно пробасил он.
Пробираться меж шалашиков было весьма страшно. Любой посторонний звук мог спокойно разбудить обитателей этой проклятой поляны. Огибая их, точно ниндзя, мы вскоре очутились рядом с костром, который горел, вероятно, без перерыва. Остановились за домиком, чтобы нас не заметили. Там сидело два шишкоеда, поддерживающие огонь, но сидели они там и не только поэтому. Подле покоились лыжи и палки, кои повстречать по пути не удалось. Как же повезло! Вот если бы их унесли куда-нибудь… Тогда бы пришлось пехом.
Однако целых я увидел четыре штуки вместо шести, как и должно было быть. Эти истуканы поломали одну пару и теперь плавили её в каком-то железном котелке, видимо, подарке Филинова. До моего носа донесся едкий, невероятно вонючий запах пластмассы. Захотелось бежать от него без оглядки. Так они ещё там вплотную сидят, дышат этим, мягко говоря, вредным дымом, который валит из котелка. «Если уж плавить, то без доступа кислорода, чтобы вони было меньше». А сами чихают, кашляют, но отчаянно отказываются покидать место плавления. Это нам на руку. Чем больше вдохнут, тем нам будет легче.
Что с палками? Прямо на наших глазах они ломают их надвое и делают короткие копья, которые втыкают в землю. Надо спасать наше снаряжение!
- Попортят же! – взвизгнул Серёга.
Внезапно, откуда ни возьмись показались собаки. Курчавые четвероногие пронеслись за спинами шикоедов побежали в наше укрытие.
Всю контору же спалят! – шепнул мне Серёга.
Он прав. Они загавкали! Нет! «Замолчите, глупые, замолчите!».
К сожалению, собаки мысли читать не могут, а потому, весело виляя хвостиками и проскальзывая на повороте задними лапками, звонко лаяли. Вскоре они облепили нас и стали обнюхивать. Вот что значит не охотничьи! Так бы порвали, как тузик грелку. Но, вероятно, с приходом этого сумасшедшего учёного необходимость в охране и защите как таковая отпала и навыки растерялись, а дрессировкой никто, конечно, не занимался. К слову, машины Филинова не наблюдалось. Одни колеи, слегка припорошённые снегом. «Уехал, чтобы не видеть нашу смерть… Смело, смело…».
Собачки гавкать перестали, но привлеки ненужное внимание. Шикоеды приподнялись и принялись посматривать на наше укрытие.
- В сугробы!
Мы молниеносно проскользнули по левую сторону от шикоедов, тогда как они смотрели в правую, и нырнули в сугроб. Собаки тоже. Снег пролезал куда только мог, о шивороте и говорить нечего, это так, ещё цветочки. Перемещаясь на корточках, я цеплялся выпрямленной больной ногой за ветки и какие-то кустарники, занесённые по самую макушку. Холод одолевал неимоверно! Челюсть то билась о колени, то громко стукала о верхний ряд зубов. Проблема не отставала. Если продолжится – вычислят.
Мы ползли вокруг поляны, по периметру. Шишкоеды более или менее успокоились, когда увидели, что собаки куда-то свернули. Наверное, подумали, что «охотятся» за диким зверем.
- Дима, мясо! – негромко сказал Серёга.
- Кидай!
Громадный кусок говядины запарил в воздухе и плюхнулся метров за двадцать где-то в буреломе. Таксы сразу же ломанулись за ним, протискиваясь между поваленными деревьями, обступили его, борясь за добычу. Они совершенно забыли, что сегодня днём стащили этот самый кусок. И потому усердно толкались и скалились. В отчаянной борьбе они больше про нас не вспоминали. Одной проблемой меньше.
Тем не менее интерес собак не перебил интереса шишкоедов к нашему спасительному билету отсюда. Они по-прежнему гнули и силились сломать палки, две уже удалось. Осталось четыре – необходимый минимум, при котором я и Питонов сможем покинуть это место.
- Серёга, найди какую-нибудь головёшку, мы сейчас зайдём на них со спины. Ты берёшь левого, а я правого. Вперёд! – прошипел я.
Мой помощник беспрекословно выполнил приказ и через полминуты сжимал в ладони довольно увесистою корягу. Я времени тоже зря не терял и выискал себе самое настоящее полено, небольшое правда, но всё же. 
- Давай!
Мы чуть слышно поползли в направлении поляны. Трещали сухие ветки, но, стоит признать, как-то тихо. Большую часть шума создавали мои болоньевые штаны, как будто целлофановые пакеты тёрли друг о друга. Поэтому я широко расставлял ноги, словно морская звезда. Несло расплавленной пластмассой. Вот мы со смертоносным оружием подползли к последним соснам перед открытой поляной.
- Вырубаем их и за помощью, - сказал я.
- Да, погнали! – выдохнул Серёга, и мы стремглав понеслись на этих саботажников, не выполняющих элементарные нормы безопасности.
Штаны уже издавали даже свист. У Серёги надулись щёки от встречного потока ветра. Оба закинули подручное оружие на правое плечо, чтобы сразу с замахом бить. Но приключилась беда: мы не рассчитали расстояние, и противники встретили нас не спиной, а гордо расправленной могучей грудью.
- Разноси их! – крикнул Питонов.
Мы схлестнулись в неравной битве за возможность спастись и не стать жертвами безумного учёного. Я, как и планировал, ударил с плеча по «моему» шишкоеду, но тот предательски пригнулся, и всю мою мощь поглотил воздух. Пролетела дубинка – он сбил меня с ног и повалил в снег, куда я приземлился прямо на живот. Удачно вышло то, что моё полено чудным образом не выскочило у меня из руки, и я наощупь швырнул её с разворота ему в морду. Шикоед упал и закричал. Несмотря на то, что они должны были надышаться зловонием, разносившимся повсюду, и превратиться в медленных ленивцев, они сохраняли изумительную подвижность.
У Серёги всё было намного хуже. Его удобная коряга к тому времени валялась поодаль переломленная. Питонов вышел, что называется, с голыми руками на огромную гориллу, да ещё и с нехилыми такими клыками. Из-за этого казуса ему всё прилетали и прилетали оплеухи от огромного шишкоеда. Я подбежал сзади и хлопнул поленом по затылку, тот упал.
Вдруг из шалашиков начали появляться другие наши пленители. С каждой секундой количество их возрастало и возрастало. Вероятно, проснулись от крика поверженного мною шишкоеда, который выл уже пуще прежнего. Кто-то, ещё заспанный, сбил корзинку с запасами, и мне это напомнило о недавнем налёте белок. Показался вождь. Со свирепым и полным ярости лицом он схватил дубинку и, оскалив желтые зубы, растолкал всех, чтобы только достать нас первыми. Правый глаз открывался не полностью, отлежал, наверное…
- По коням! Лыжи бери! – ору я во всю глотку.
Мы тотчас метнулись к ним, подхватили и побежали к колеям, проделанным машиной Филинова. Меня раскачивает туда-сюда, как пьяного, надорванная нога горит, словно паяльник поднесли. Серёга вырвался вперёд. Вот он бросает лыжи на снег, щёлкает клеммами, плотно сжимает палки и рывком толкает себя лес, съезжая с поляны.
Я за ним. Кидаю лыжи, пробую вставить ботинки. Как вдруг мою и без того больную ногу пронзает что-то острое, ниже колена. Невыносимая боль. Я рухнул на землю, палки попадали рядом. Запрокинул голову. Вижу перевёрнутых, разъярённых шишкоедов, крутящие дубинки и тому подобные вещи. Картинка тускнеет, затем и вовсе испаряется…