Временами

Временами я как будто просыпаюсь. В одном своём Я. В одном из, не во всем своём многоцветии. Просыпаюсь, оглядываюсь вокруг и не понимаю: неужели это я, неужели это моя жизнь? Что это за болото, в котором даже небо за решёткой, в ветвях больших деревьев, заслоняющих от меня воль небес, толстые стволы которых стоят один к одному, неперелазным забором?

Как я дошёл до этого, как так получилось? Я пытаюсь взлететь, чтобы глотнуть дали, но падаю вниз, обатно к своим куликам. Когда крылья подрезаны, ты не Икар. И хуже всего, что они подрезаны тобой самим. Какого чёрта?

Но вопросы не находят себе пары в ответах.

Я начинаю судорожно вспоминать прошлое: своё, чужое, общее, близкое и далёкое, знакомое лично и опосредованно, их разницу и совокупность. Вспоминаю и вспоминаю. Я только и делаю, что вспоминаю. Я набрасываюсь на это прошлое, как бродячая собака на нежданную подачку, я прыгаю в него с обрыва.

Набираю побольше воздуха и прыгаю. С сегодняшнего дня в омут прошлого, с головой, по самое не хочу, не могу, не надо, пытаясь донырнуть до самого дна, отодвинуть в сторону поводы, разгрести ил и докопаться до причин.

Но лёгкие не небо, туда мало помещается, и мне не хватает времени. Кто бы посоветовал подводную лодку, или акваланг, на худой конец, если на первое я не ив кусто, чтобы позволить себе купить или арендовать субмарину.

Но никого нет. Я один. Даже меньше, чем один. Одно моё Я. Мне холодно, пусто и одиноко. Где мои друзья, родня, где все те, кому я хоть немного нужен, кто скучает по мне, где я сам?

Где тот я, что мечтал сделать счастливым весь мир? Куда делся тот задор, максимализм, чувство, что ты можешь всё? Повзрослел, созрел, стал старше и мудрее? Так где тогда эта мудрость, адекватность, присущие возрасту разума(,) опыта, взвешенность поступков и решений? Где все это?

Я все просрал! Я думал: вот завтра, вот с понедельника, вот закончатся дожди... А ничего не заканчивалось, кроме самой жизни, грузно уже перевалившей через вершину и покатившуюся вниз, к кресту, или канаве - как Бог даст.

Потому что, жить надо начинать, не с новой жизни, года, месяца, понедельника, а прямо сейчас, с того места, где ты стоишь, сидишь, лежишь, спишь. Ты заблудился, потерялся, остановился и вертишь головой не зная, что делать? Видишь солнце? Иди на него, оно укажет дорогу. На трон или к стенке, не знаю. Но это будет всяко лучше, чем барахтаться в это трясине, куда тебя засосало уже по самое достоинство. Выбирайся и - вперёд!

Но секунды идут, проходят минуты, а мы все так же чего-то ждём. И я и мои кулики. Мне хочется, но наверное, а им и совсем нет. И они отшепчивают меня от этой глупости: "Пусть застойно и чё? Зато спокойно. И ты знаешь, что будет завтра, послезавтра, всегда. Это не стагнация, это стабильность. Но если тебе прямо сильно хочется, то давай уж завтра, с утра. Утро вечера мудренее".

И вот уже у  нас за плечами часы превращаются в дни, недели, месяцы и поездами лет, на  самолётах веков, ракетами тысячелетий, межгалактичскими кораблями бесконечности исчезают в неизвестности, непостижимой нашим маленьким жидким мозгам. Мозгам, умишкам - мозгамишкам.

Тебя ещё нет, а они идут, идут, идут; летят, летят, летят; тебя уже нет, а они все идут, идут, идут; летят, летят, летят.  Куда, зачем? - а кто их знает. Они и сами не в курсе.  Я спрашивал.

Они идут и я иду. Мы идём навстречу друг другу не замечая друг друга. Не видя друг друга, ненужные друг другу.

Задевая друг друга локтями, извиняется или молчим...

Даже тут, непонятно где, я, вдруг, начинаю чувствовать, как в меня, вором в форточку, заползает леденящий душу холод, заполняя все коридоры и закоулки, каждую клаточку меня, а снизу подбираются, улыбаясь, извиваясь клубком змей, вечно голодные и жадные до всего нового языки незнакомого пламени и начинают лизать мне пятки - бежать, бежать сломя голову, не помня себя! Я срываю с себя оцепенение, как последнюю рубаху и ныряю. Ныряю и плыву насколько хватает моих хилых силёнок и слабых умений. Когда грудь, толчками, начинает уже не просить, а требовать воздуха, я выныриваю.

Я выныриваю и просыпаюсь в новом сне, но всё с тем же острым желанием бежать. Куда? В Москву, конечно. В старую, в центр. Я всегда убегаю от себя туда. Пока другие сотоварищи по голове ещё сопят в две дырки, бегу. Тихо, на цыпочках, впотьмах я сбегаю от себя. Не навсегда, на время, но пусть хоть так. Я брожу по улицам, переулкам, тупикам, бульварам и проспектам, без ориентиров и целей, путая следы, петляя зайцем сиюминутных, вотсечашных настроений.

Потому что те, кто проснулся, обнаружил мою пропажу, уже идут за мной. Но не спешат. Эти мои вторые и третьи, четвёртые и -дцатые Я знают где меня искать. Бульвары, Арбат, Хитровка, Пятницкая – я где-то там, реже редкого выбираясь за Садовое кольцо. Мне вполне хватает его нутря. Трезвому ли пьяному – не важно. И там уже выставлены посты. Там меня ждут. И я это знаю. Но иду в этот капкан. Почему? Да потому что! Хочу я так. Не в капкан, а в Москву. А кто против, тот идёт на хкуда он хочет.

"Жизнь это то, что проходит мимо, пока мы ждём светлого будущего". 

И она проходит. Идёт и идёт,  все дальше и дальше, оглядываясь грустными глазами, поджав уши, надеясь, что ты её окликнешь, позовешь,  и она подбежит, виляя хвостом, поставит лапы свои грязные тебе на белоснежную рубашку, обмуслякаяет всего, пописывая и повизгивая от радости, что это всё же случилось.

Тик-так, тик-так, тик-так - тихо шепчет время; движутся стрелки, сыпется песок. Секунда, вторая, ещё секунда, ещё одна, ещё. Они идут, бросая на тебя заинтересованные взгляды, а ты тупо сидишь на лавочке, куришь, сплёвывая себе под ноги и жалуешься трём своим подфонарным теням, как тебе херово.

Голову подними, мудак! Жопу оторви и начни жить: каждой секундой, с каждой секундой, как заправский альфа-самец, лезь под юбку каждой единице времени, с самой своей невинной улыбкой и открытым для неё сердцем. Будь настойчив, но не груб, будь смешлив, но не смешон, не строй из себя умника, но и дураком не будь. И все у тебя получится. Не может не получиться.

"Есть только миг между прошлым и будущим, именно он называется жизнь!"

Вот и пользуйся. От всей души. Не тушуйся. Жить - твоё право от рождения.

А когда ты почувствуешь себя в своём праве танцевать с каждой смазливой секундочкой, трогая её за всякие мягкие интимности, шепча что-то на ухо, тогда и вечность обратит на тебя внимание. Увидит, захочет узнать, что же ты там шепчешь такое, отчего твои подружки смеются, закидывая голову или утыкаясь в твоё плечо. Если и не влюбится, то приревнует точно, и назло тебе выйдет за тебя замуж. И будет тебе счастье отмеряно полной ложкой.

Вечно молодой, вечно пьяный...

Потому что счастье - это приданное вечности. Без счастья вечность никому не нужна. Вечное несчастье кому надо?

"Ты возьми меня с собой, буду я тебе женой. - Что, тебя? - Да,  меня. - Да лучше в омут головой!"

В прошлой жизни у меня всё так и было, поэтому я знаю,  что говорю.

А в этой сам не знаю, что творю. Как и не я. Как будто я уселся, после буфета, на мягкий стул с высокой спинкой, и смотрю второй акт моей жизни, в которой я, почему-то, оказался зрителем, пусть и в правительственной ложе.

Это даже хуже. Потому что публика смотрит на сцену и видит меня, оглядывается на ложу и снова видит меня, трясёт головой,  повторяет маневр - сцена,  ложа -  протирает глаза,  но ничего не меняется. Там и там - я. И не я. Очень похожие и ужасно разные: во всём,  ко всем. Что происходит?

И она не понимает, недоумевает, и нервничает от этого. И я не понимаю. Или понимаю, но объяснить всё равно не могу.

"Я могу предвидеть, но не могу предсказать..."


Перекрёсток на Каланчёвской встречает меня цифрой сорок три на на красном циферблате светофора. Я как-то заметил, что когда бы я, с какой бы стороны к нему не подошёл, время ожидания будет вертеться где-то в районе моего возраста. И с тех пор каждый раз мне оставалось только  констатировать это. Каждый раз убеждаясь в правильности заметки. Каждый раз,без исключений. Наваждение какое-то.

Я вышел из дома не похмелившись, но похмелье было лёгким, и на прохладе невеселого солнца я быстро развеялся. Проходя с другой стороны от "Красных ворот", я увидел на доме мемориальную табличку.

Я проходил здесь десятки раз, и видел что угодно, кроме этой тёмной прямоугольной метки прошлого. На этом месте, раньше, стоял другой дом, в одной из спален которого, из красных ворот жизни на свет божий вылез мальчик, и сделал свой первый вздох, и закричал, не то радуясь рождению, не то возмущаясь этому факту.

Я прямо вживую увидел этот дом, эту спальню, эту измученную женщину, рубаха которой была в крови. И простыни под ней. И ребёнок на руках повитухи. Картина рождения новой жизни показалась мне грязной, отталкивающей. Никогда не пойду на роды. Сомневаюсь, что снова смогу захотеть женщину, когда видел как из неё, заставляя её извиваться и кричать нечеловечеким голосом, выбиралось что-то волосатое.

Мальчик вырос и умер, дом снесли, а на новый прибили табличку. И всё потому, что когда-то у одного Юры родился сын. Поводом к гвоздям стало может и другое что/ я даже подозреваю, что так и есть/, но причина - эта. Не родись он и таблички бы не было, однозначно. Как там,

"Белеет парус одинокий..."

А в мой парус попался попутный ветер и понес меня дальше, на Покровку.

Москва - порт пяти морей. И на Покровке,  на торце одного из домов, я увидел берег одного из них. А в ушах, между Моцартом и Цоем, заиграл трек Веры Брежневой "Я знаю пароль, я вижу ориентир..." - мне живо вспомнился клип. Там тоже было не то море, не то океан, но, кажется, берег был менее каменист и погода более солнечной. Но это не точно. За Верой, глядя на её... гм, улыбку, другого я мало что успел рассмотреть.

Е*ёт же кто-то, - грустно вздохнул я, и облизнувшись, засунув руки в карманы, прикрыть слегка встрепенувшееся настроение, пошёл дальше.

Я шёл ни куда, а откуда. Меня вели ноги. Они идут и я иду, они стоят и я сижу. Походим, таким макаром, побродим и придём туда, где нам сегодня быть. Потом ещё поводят, и опять приведут. И снова.

"Умрёшь - начнёшь опять с начала и повторится все как встарь: ночь, ледяная рябь канала, атека, улица, фонарь."

До ночи далеко, как до Питера, смерть вообще кто бы знал где шляется и когда, из-за какого закоулка, тебе "привет " крикнет.  А в остальном все так. Ну не канал, так река - не большая разница, если ты не символист или перфекционист. Я - нет.

Дойдя до Покровского бульвара я сунул /т-9 напечатал - разные. Тоже не поспоришь, но я настоял на задуманном варианте -/ разутые ноги в воду пруда. Кайф. От удовольствия я закрыл глаза и блаженная улыбка чеширского кота расползлась по лицу, рукам, груди и через уши и соски - лёгких путей не ищет - забралась в душу. Она  заполнила всего меня. Я был одной его сплошной улыбкой.  Это было хорошо, но недолго. Не май месяц. Ноги замёрзли и кот свалил. Я обулся и закурил.

Встав, я глянул на солнце, на руки свои, и вдруг понял, что подрубленные крылья, наперекор природе, отросли снова. Я решил жить. Я решил быть счастливым. А когда я чего-то решаю, то становлюсь бараном, и редкие ворота выдерживают мои рога. Мимо проходила парочка симпатичных минуток. Немного перезревшие, но и я не мальчик, так что, в самый раз.

- Добрый день, простите пожалуйста, вы не подскажите, где находится нофелет?
16:29/05.04.2018