Любовь с коммерческим уклоном

Любые отношения – работа,
Где есть и недостатки и грехи.
И если любят, любят не “за что-то”,
Скорее – “несмотря” и  “вопреки”.
Любовь Козырь
События и время в семье Сапрыкиных который уже раз разделилось незримой демаркационной линией, изменив незримо схему отношений, образ жизни и даже чувства.
До того, как в семье появились деньги, жили иначе.
Лучше или хуже, не скажу, но изменилось всё: ассортимент продуктов и качество блюд, состояние вещей и одежды, распорядок дня, бытовые привычки. Основательнее всего трансформировались супружеские отношения.
Из трепетной романтической любви вырастал некий бесформенный монстр, стирающий, словно карандашный набросок ластиком, яркие чувства, интимные стимулы и интенсивные некогда сентиментальные эмоции. Выражение искренних прежде чувств с некоторых пор стал замещать товарно-денежный обмен услугами. Эквивалентом обменных денежных средств в семейном товарообороте становились поцелуи, объятия и прочая сокровенная интимная близость, а также бытовые обязанности.
Цена на услуги могла быть любой, в зависимости от настроения жены и её сиюминутных потребностей, а также от наполнения моего кошелька.
Поначалу, когда удалось наконец вырваться из цепких когтей бедности, которая сопутствует каждой зарождающейся семье, начинающей строить отношения и быт с чистого листа, жизнь бурлила безудержными фантазиями и активными творческими свершениями, цена которых не имела значения. Важен был сам факт – мы сами, мы справились!
Любовь клокотала и пенилась, как вода в закипающем чайнике, расплескивая в стороны и извергая из-под радостно прыгающей крышки обжигающие брызги счастливых событий, желаний и целей.
Бурлящие пузыри торжества и блаженства поднимались колоколом с самого дна событий, заставляя танцевать и переливаться всё вокруг, возвещая окружающему миру радостную весть энергичными эмоциями и прекрасно-безумными поступками.
Каждому наверно известен восторг по поводу первых семейных приобретений, средства на которые копятся путём тотальной экономии. Ситцевое платьишко, дешёвые туфельки и губная помада для неё, рубашка и носки для него: разве это не повод для благодарности, для праздника плоти?
Влюблённые готовы друг для друга на всё, ведь основная семейная ценность – любовь.
Радость от сбывающихся грёз в нашем случае была недолгой. Адекватной реакции на неистовое бульканье и шипение перегретого, а оттого чересчур насыщенного материального пара не последовало.
Сравнение с семьями, которые “умеют жить” показали Лизе убогость того, чем оделила судьба непосредственно её в моём лице.
Почему гармония ликования и благодушия неведомым образом обрушилась, обратившись в полную противоположность – неудовлетворенность и завистливый эгоизм, было непонятно.
События развивались стремительно. Запаса положительных эмоций и благодарности лишь потому, что любим и любишь, всё ещё было достаточно, чтобы украшать отношения и быт.
Неустойчивое равновесие внутрисемейных отношений балансировали глубинные искренние чувства, неукротимое стремление к ежедневной интимной близости, восторженное восхищение талантами и способностями, а также существенным избытком витаминов счастья, концентрация которых в крови супругов по-прежнему превышала среднестатистические значения.
Ревность ко всему недостижимому, что непременно следует иметь, появилась не сразу. Понадобилось время, чтобы  осознать безразмерную величину пропасти между желаемым и доступным.
Что касается взаимодействия и чувств, они полились через край, как обычно сбегает вода из перегретого на огне чайника, заливая плиту и гася потрескивающее пламя. Пшик и нет никаких отношений, только склоки и претензии, которые множатся, да шипение затушенного газа, грозящего взорваться от нечаянной искры.
Приблизительно так.
Но не сразу.               
Первые свободные деньги вылёживались в третьем томике собрания сочинений Пушкина, нашего русского всего.
Лиза гладила вожделённые купюры, пересчитывала их по несколько раз за день, аккуратно складывала банкноты стопочкой, которая росла и росла.
Чересчур медленно, как казалось ей, но прибывала, даря радужные надежды, вызывая в волнение сладостных грёз.
Жена удобно усаживалась на кресло с ногами, сворачивалась в расслабленную позу отдыхающего котёнка, прижимая к груди книгу, внутри которой была мечта.
Никто не знает, что именно рисовало её воспалённое воображение.
Возможно, Лиза чувствовала себя Золушкой накануне свадьбы со сказочным принцем. Ей хотелось всего сразу: трёхкомнатную квартиру, новый автомобиль, холодильник “Rosenlew”, дачу в престижном кооперативе, модную одежду, украшения с брюликами и обязательно отдых в Крыму, желательно весь летний сезон.
Поступательное движение достатка рождало восхитительные вибрации в её милой головке, вызывающие значительный прилив крови и радости, которая кружилась в волшебном танце сладостного вожделения.
Мечты, одна прекраснее другой, витали в воздухе квартиры, маленькой, но своей, переполняя пространство заветными фантазиями, готовыми вот-вот сбыться.
Не о том ли думала она, мечтая о будущем в душном и тёмном закутке пыльного сеновала в родительском доме, где кроме неё обитало пять сестёр и братьев, мал мала меньше, одетых кое-как, но накормленных и чистых?
Скоро, теперь совсем скоро сбудется всё, о чём она грезила маленькой девочкой. Значит, не зря встретила будущего мужа, пусть и не принца. Может, не напрасно терпит его.
Как только начала расти стопочка купюр, Лиза потеряла сон и покой, вынашивая план реализации соблазнов. Сегодня, например, хочется, чтобы муж сделал современный ремонт, купил новую мебель, целую библиотеку книг, телевизор и музыкальный центр.
– Надо узнать, что почём. Но это потом. Сначала оденусь, как Валька Пронина. Нет, Валька –  это колхоз червонный лапоть. Таких шмоток, как у неё, навалом. Я себе прикид в “Берёзке” куплю, импортный, пусть все завидуют. Вон сколько всего нужно для счастья. И детям тоже. Хотя, они подождут, какие их годы. Сначала о себе надо подумать.
Может, не совсем так происходило на самом деле, только каждый раз после смены жена не давала Антону уснуть далеко за полночь. Она не работала, была полна энергии и желаний, а на физическое и психическое состояние мужа ей было плевать.
Как только заканчивались возбуждающие взрослые  игры в постели после ужина, приготовленного, кстати, пришедшим с работы Антоном, Лиза тянула его на кухню, где долго, пока окончательно не застывали их оголённые тела, живописала, чего и сколько всего срочно необходимо приобрести, чтобы “не выглядеть лохами”.
Супруги сидели с зажжёнными сигаретами в полной темноте: возбуждённая мечтами женщина и засыпающий после утомительной смены мужчина.
Лиза мелодично-мечтательным голосом, больше подходящим для любовных диалогов, чем для обсуждения прозаических материальных запросов, воодушевлённо, темпераментно, словно о нахлынувших внезапно романтических чувствах, рассказывала о том, какие замечательные наряды видела в журнале мод, который привёз из Чехословакии муж Истоминой.
Лиза с придыханием описывала, как феерично могла бы в этих роскошных драпировках выглядеть, у кого из подружек свело бы физиономии от бессильной ревнивой злобы.
На этом месте, когда соперницы и подруги умирали от зависти, в её глазах вспыхивала искорка от окурка и миниатюрная капелька влаги, возможно подступающая слеза.
Лиза кидалась Антону на шею, целовала куда попало и шептала, шептала, как сильно любит его, героя и добытчика, не забывая добавлять, что его усилий недостаточно, что пора начинать “жить, как люди”.
Утомлённый бесчисленными заботами и изнурительной работой муж разбалансировано смотрел сквозь обнажённое тело Лизы, не понимая, чего от него хотят, какие журналы и как должны жить те самые люди, которые “как”.
Понятно, что раззадорить, возбудить у влюблённого молодого мужчины страсть, даже если он изнурён непосильным трудом, легче, чем дать ему заснуть.
Спелая женская грудь в который уже раз за вечер уютно ложились в ладони, губы сами находили заветные уголки на шее жены и за её ушами. Руки, подчиняясь неосознанному ещё влечению, плавно опускались по соблазнительным изгибам желанного тела вниз, нетерпеливо приоткрывали вход, заполненный сочной горячей мякотью.
В эти сладкие мгновения он был готов буквально всё бросить к ногам прелестницы.
Лиза догадывалась о том, что возбуждённый мужчина теряет способность мыслить логически, пока на подсознательном уровне.
Со временем она уловила суть происходящего, применять лукавую тактику стала осознанно.
– Любимый! Ты самое лучшее, самое дорогое, что есть у меня!
– Я тоже тебя люблю! Очень-очень!
– Можно, я потрачу часть денег на обновки?
– Зачем спрашивать, весь мир для тебя, милая. Как же я счастлив!
Ещё бы. Когда любимый находится внутри блаженства, временно отключая мозг, которым обычно думают, заранее спланированные манипуляции наиболее успешны.
– Спасибо, родной… не останавливайся! О-о… мой, только мой! Ты такой милый, такой щедрый, ты самый лучший.
Можно считать, что сегодня и сейчас она получила то, что предварительно спланировала.
Лиза уловила эту незримую связь: превращение желаний в реальные блага посредством чрезвычайно лакомого сексуального террора.
Сообразительная жена случайно выяснила, что скорость и эффективность метода зависит от глубины возбуждения.
Чего-чего, а завести восторженное воображение Антона не представляло для Лизы проблемы. Она и сама любила своё заласканное до изнеможения тело в минуты страсти, когда чувственная близость превращает простой физиологический акт в волшебство, в нечто нереально прекрасное, состоящее из миллионов пикантных ощущений.
Антон улавливал нечто коварное в её мимолетном взгляде, ускользающем от прямого контакта, осознавал скрытый триумф в саркастической улыбке, но до конца осмыслить, соединить в логическую цепочку предчувствия и факты, когда гормоны властно повелевали разумом, не мог: слишком увлечён был проникающими в глубину влажного блаженства движениями интимного характера.
Лиза, коварно заманивая мужа в тенета любовного томления, в очередной раз праздновала победу.
Она её заслужила. Это для Антона секс – неодолимая биологическая потребность, для неё – аттракцион,  развлечение, но в ещё большей мере средство воздействия на его впечатлительный мозг, хирургический инструмент, позволяющий путём нехитрых манипуляций воплощать личные желания.
Антон понимал, что в ряде случаев забавная интимная возня под одеялом более походит не на любовь – на изнасилование, что часть эротических игр, это коммерческий контракт, но всё равно бы благодарен за доставленное удовольствие.
Успокаиваясь, сердце вновь начинало гнать кровь в едва не задохнувшийся от сладострастия мозг, который получал пищу для размышлений, но данные в момент чувственной эйфории обещания Антон отменять не спешил.
– С Лизкиными подходцами и задушевными разговорами нужно быть осторожнее. У меня на эти деньги были совсем другие планы. Впредь придётся оговаривать заранее предназначение накопленных средств, – вяло размышлял, уже засыпая, мужчина.
В денежных вопросах жена по-прежнему вела себя, как в период страстной влюблённости и развития отношений. Антон старше и опытнее, значит, обязан все проблемы решать сам.
Это удобно.
На самом деле мужу ничего для супруги не жалко, но семья – это же не только она. Общие цели и планы гораздо важнее личных желаний. Это принцип и отступать от него он не намерен. Так его научили родители.
Если честно, сделать приятное жене тоже немалое удовольствие. Это же настоящий праздник, видеть горящие от радости женские глаза, когда они излучают нежно-зелёные, ласково мерцающие тёплые лучи благодарности.
Иногда такой взгляд – изысканный дар.
В выходные дни супруги с детьми ехали в Москву. Посещали театр зверей, аттракционы в парке отдыха, цирк и прочие мероприятия, которые интересны малышне, потом обедали в ресторане и непременно завершали праздничный день посещением магазина одежды.
Именно из-за этого заключительного аккорда Лиза безропотно соглашалась на любые мероприятия, к которым была безразлична.
Вопрос её участия в семейных вылазках решался покупкой очередного платья, кофточки, золотого колечка с бирюзой.
Благодарная жена сияла как медный грош, моментально становилась жизнерадостной, общительной.
Вечером Лиза никогда не забывала отблагодарить Антона в супружеской постели, благодарила его основательно, с пылким азартом.
Антон давно понял, что семейная жизнь – социальный симбиоз, основанный на физиологии, разделении полномочий и коллективной ответственности. Вот только распределяются права и обязанности как-то непропорционально, по принципу добровольности, которой жена не озабочена.
Семейные конструкции должны быть оснащены подобием коллективной совести, которая вынуждает тем или иным образом выполнять весь спектр необходимых для жизнедеятельности функций.
Каждый супруг живёт как бы сам по себе, с личными привычками, ощущениями и мыслями, но соблюдает баланс с потребностями всех прочих членов семьи. Это общественный договор.
Пока все стороны безоговорочно следуют негласным условностям, стараются отдавать в общую копилку не меньше, чем получать, семья развивается и крепнет, даже при временной разобщённости интересов. Шаг в сторону и равновесие нарушено.
Эгоизм Лизы закончился трагически: семья развалилась, когда последние крохи любви остатками перегретого пара вылетели в свисток.
Дети остались с Антоном. В планы Лизы не входила забота о потомстве.
Спустя непродолжительный срок выяснилось, что благополучную жизнь семьи обеспечивал исключительно Антон. Бывшая супруга деградировала с небывалой скоростью.
Её коммерческие способности в условиях полной самостоятельности попросту перестали быть востребованными.
Секс без любви не давал желанной прибыли. Озабоченные самцы расплачивались за близость закуской и выпивкой, пока Лиза сохраняла привлекательность и свежесть.
Спустя время её желания перестали учитывать вовсе.