Апитерапевт Александр Николаевич Парфёнов

…так и не нашёл я фотографию 1971 г, где  с учениками 5 «г» заснят на берегу Волги в самом конце мая во время похода «Ульяновск – Ундоры»… Мой архив не выдал свидетельство знакового события: получается, я, во-первых, словно  не охватываю памятью свой же Архив (фотоархив), во-вторых, моя память явно мифологизирована (уже!)… Она упрямо отправляет меня на документы иных событий в тех же 70-х годах
…а на фотографии – ученики 5 «г» класса 8-ой школы Ульяновска, их классный  руководитель Таисия Алексеевна; я же – учитель географии и рисования в этой школе…
*
Но откуда-то из Архива (или из недр памяти?) смотрит на меня этот худенький 10-летний мальчик с  недетскими внимательными глазами…И будто я узнаю на фотографии той и других детей – по фамилии и именам: а они такие разные в школе! Здесь же, под крутым обрывистым и лесистым берегом, на илистой и одновременно песчаной узкой кромке, с выступающими на ней  обмытыми водой раковинами моллюсков, среди бездонного (! и до самого неба) шума прибоя, все ученики мои, вместе с классным руководителем, словно рожденные заново, неожиданно для себя стали путешественниками, оказавшимися вдруг на краю Земли… И  не слышно детей, хотя возбуждены они виденным, и что-то даже кричат друг другу, но всё заглушает первозданный гул прибоя необозримого водного пространства…
а до ближайшего селения более 10 км, и никаких дорог и даже тропинок нет, и я один знаю, как нам идти до Ундор, но 20-и километровый путь вдоль берега Волги так труден!, поэтому я максимально сосредоточен и всё время  «слежу» за состоянием моих «путешественников»…
Да, Саша Парфёнов был среди них.
*
И вот прошло  столько лет, что я уже забыл, что и работал когда-то вообще в  школе...
И вот, то ли в конце 90-х годов, то ли в самом начале 2000-х,  еду (в трамвае? в маршрутке?) в пединститут на работу, и вдруг ко мне обращается худощавый и улыбающийся (!) молодой интеллигентный мужчина, с тёмными волосами и …внимательными умными глазами (и теми же глазами!), кажется, в кожаной фуражке и кожаной куртке…Он называет меня по имени-отчеству, а я, конечно же, сразу его узнал…
В руке он держал дипломат (конечно, чёрный).  Мы разговорились…
И ещё мы несколько раз встречались чаще всего в общественном транспорте на протяжении примерно 10 лет… Саша мне при первой же встрече сказал, что занимается лечением укусами пчёл, и пообещал прийти.. Приходил он к нам на улицу Кирова  несколько раз в эти 10 лет, и вот уже ещё проходит десятилетие, в течении которого я своего Сашу так и ни разу встретил… Где он? И жив ли?
*
…оказывается, после школы он некоторое время работал шофёром- дальнобойщиком, и однажды на Майской горе (за Волгой, на дороге в Новый город)  попал в аварию, в результате которой лежал с травмой головы несколько месяцев в больнице; Саша говорил, что ему делали трепанацию черепа, и что у него было мало шансов остаться в живых…Но в той же больничной палате, якобы, лежал пасечник, который рассказывал о лечении ядом пчёл…
И Александр Николаевич Парфёнов за этот единственный шанс для жизни ухватился... и вылечил себя, и стал лечить других.
…но надо было многое узнать! У него же не было медицинского образования, а мы знаем, как долго штудируют будущие медики анатомию и физиологию человека, поэтому я, как биолог, с недоверием и удивлением слушал, как Саша называл те или иные пары спинномозговых нервов, выходящие из-под тех или иных позвонков: он объяснял, что сажает пчёл на их корешки, что тем самым он заставляет нервные волокна возбуждать конкретные кровеносные сосуды, питающие  органы и ткани…
И вот Саша Парфёнов приходил к нам, перед сеансом апитерапии мыл руки, говорил вначале (как настоящий психотерапевт) на несколько отвлечённые темы, раскрывал свой «дипломат» с полотенцем, под которым у него…жужжали в баночках пчёлы; пинцетом (!) доставал пчелу, и говорил, на какой спинномозговой корешок в данном случае он будет сажать пчелу… Мне кажется, он сажал максимум  десять пчёл.
 Говорить с ним было приятно и поучительно: он находил слова не только сообразно ситуации и «знакомству», но его  располагающий к себе голос, отсутствие лишней информации в разговоре как-то дисциплинировали наши диалоги, даже дистанцировали: но они были и функциональны и интересны ! И, одновременно, Саша, после ухода, как-то выпадал из наших семейных проблем, словно его и не было… Может быть, по этой причине я так долго словно и не вспоминал о нём… (И мне кажется, что в мировой литературе уже есть такой герой, который был необходим в едином сюжете многим персонажам, и который, в другой ситуации, но  с теми же «многими» персонажами, словно начисто исчезал…
Или должен быть).
По рассказам друзей, которые держали пчёл, я знал, как дорого содержать пасеку, но Саша мне говорил, что лечит за деньги. И что его клиентами являются богатые люди разных городов. Он говорил, что где-то за городом строится, и что деньги, естественно, на стройку зарабатывает лечением.
Мы не спрашивали, кого конкретно он лечил, а он не говорил… Я подумал тогда, что Саше Парфёнову (если бы у него не было такой убийственной травмы) надо было бы работать в такой закрытой организации, как КГБ: он идеально подходил для подобной (деликатной!) работы! Собственно, мои мысли были вовсе не фантастичны: когда-то в первый же месяц работы в УГПИ из-за своего интереса  к Солженицыну, я встречался с сотрудником КГБ Н.Дроздовым, который оставил у меня исключительно приятное впечатление (и пишу я без пафоса, отдавая отчёт в собственных словах). Дроздов был куда объективнее (человечнее) «идейных»  феодалов-руководителей нашего областного пединститута…
Нас с Лидой Саша Парфёнов лечил бесплатно, более того, однажды он приносил красное вино, кажется, собственного приготовления, но при этом говорил, что самому  пить нельзя по причине того, что пчёлы «этого» не любят…
Дорогой Саша! Тогда ты был не просто  «знакомым» врачом, ты был когда-то не просто моим учеником, может быть, ты был…спасителем нашим в силу того, что у нас обоих были «чудовищные» проблемы с позвоночником... Спасителем потому, что  наша «бесплатная» медицина была беспомощна в лечении таких безденежных пациентов, каковыми были и остаёмся  мы
И ты был учителем… Да, да. Я  к тому времени уже знал, что учиться можно и у своих учеников.
И ты, между прочим, никогда не говорил о своём собственном душевном состоянии, о своём настроении, ты ничего не сказал о своей семье (может быть, только я не могу припомнить?), и вот уже ещё  прошло столько времени, что я, уже один, вспоминаю о наших встречах так, как будто они были совсем-совсем в другой жизни…
*
Наши неожиданные встречи начинались по одному сценарию, а именно, Саша «замечал» меня много раньше, точнее сказать, я его вдруг «начинал» видеть вместе с приветствием: «Как поживаете, Анатолий Николаевич?»
Поживаем, дорогой Александр Николаевич, поживаем, и всё ещё хотим что-то понять в этой жизни…