Самые интересные истории

Сначала меня это выбесило.

Нет. Даже не сама фраза и её смысл, а именно то, что это – её любимая цитата. Просто не получалось соотнести воедино человека и фразу. Само выражение тянуло какой-то ванильностью, переходным возрастом, наивностью и ребячеством, а я увидел в этой девочке огромную глубину и ум несоответствующий её возрасту. Я увидел, что она намного интереснее и более зрелая, чем подавляющая масса сбежавших из родного города восемнадцатилетних девчонок. Нет, она явно была лучше их. Умнее. Может даже мудрее. По крайней мере, такой образ сложился в моей голове. И, может быть, я был не прав, н вы же знаете, когда придумываешь себе образ человека, тебе так не хочется в нём разочаровываться. Вот и я не хотел верить в то, что это её любимая цитата.

«Если бы деревья могли говорить, они бы рассказывали самые интересные истории».

Безобидная в целом фраза. Даже в каком-то плане милая. Но от неё так и веет детскими сказками. А я ой-как их не люблю. Не люблю, потому что они учат верить в чудеса, в торжество добродетели и справедливости. И я не злодей, просто в жизни так не работает. Счастливые совпадения в реальности случаются редко. Справедливость не всегда торжествует. Да и само это понятие достаточно субъективно, и порой очень трудно понять, что добро, а что зло.

Каждое упоминание цитаты про деревья и их рассказы вгоняло меня в какой-то ступор. Мне так и хотелось прокричать: «Что за ерунда!» Ведь вокруг есть люди, деточка. Люди рассказывают истории. И их истории интереснее. Правда, ведь. Деревья не могут ходить, не могут бежать. Не могут перелезать через забор заброшенного завода. Не могут полететь в другую страну на самолете. Не могут поехать на поезде в случайно выбранном направлении. Не могут всё бросить и, взяв с собой лишь рюкзак, рвануть автостопом через полстраны. Не могут прийти рано утром в кафе и влюбиться в карие глаза и задористый смех милой официантки.

Потом мы ещё увиделись с той девочкой несколько. Я всё больше и больше тонул в её карих глазах, скучал по её ключицам и скулам и пытался убедить её же саму, что её маленькие аккуратный рот – нечто прекрасное. И пока мне до безумия нравилось прикасаться своими губами к её, в разговорах я понимал, отчего это фраза был так любима ей.

Девочка была одинока. Этим всё объяснялось. Отсюда надежда на истории, рассказанные деревьями, как надежда на побег от одинокой реальности, где всё как-то не так и не то. Где все вокруг злые. Где никто не расскажет ей сказку на ночь.

И может быть я не прав. Может быть, я всё выдумал, но кое-что я теперь знаю точно. Как минимум одному человеку я хочу доказать, что у людей истории интереснее, что она не одна в этом мире, и что я буду рядом всегда.