Местный укроженец

Виктор Матюк

Местный уроженец

Местный уроженец одел на голову императорский венец и решил опустить наземь звезду с небес,
Он взял на душу великий грех, принял решение наспех, если же полночная звезда наземь упадёт,
Что тогда на отчей земле произойдет? Рухнет свод голубых небес, беда свалится на всех,
Седой старик долу головой поник, перед очами восточный цветник из молодых девиц!
Он будущего совсем не страшился, ночами усердно богу молился, взгляд печальный
Взирал на берег дальний, страна бедна, лишь неприступная горная гряда ещё светла!
Потоки чистых вод огромная река через всю равнину несёт, и вот новый день встаёт,
Мужик в душе - игрок, он видел дважды холодный острог, но он – не бог,
Хотя тот его от тризны трижды уберёг! Ветер опавшие листья кружил,
Каждый свою тропу сам находил, тем и жил в довольстве и добре,
Поднимался на заре и твердил самому себе, что люди всё никчемны,
Это чётко видно со стороны, когда свет на четверть ущербной Луны
Освещал даже потаённые углы! Он совершал преступления, ему грозило мщение,
Но он шёл извилистым путём, и никому даже днём не возвещал о грехопадении своём!
Его обуяла великая страсть, всему виною безраздельная власть над горемычной толпой,
Взгляд чумной многообразия жизни не различал, тот мужик в своём поместье одичал
И на помощь в свою светлицу призвал молодую и статную девицу, с виду – кобылицу!
Он был горд душою, презирал общаться с толпою, ему мнилось, что светило ему покорилось,
Но наяву он слегка укротил рок и судьбу, вдоль всей земли сады крестьянские цвели,
Все дороги в пыли, куда ни глянь – дело дрянь, по полям стелется сизый туман,
В стране балом правит обман! Трудно жить рядом с шакалом, гуляющим по просторам степей,
Он уничтожил многих великих и смышленых людей, изгнал их взашей из страны своей,
Его вой крылат, он во многих бедах людских виноват! Нет ему пути назад, проныра и хват
Злобно на своих соперников взирает, их имена запоминает, большим умом не блистает,
Он только силу уважает! Месть роковая глыбу снега напоминает, жизнь идёт своим путём,
Авось, грехи смоет проливным дождём, лишь потом грянет за окном жуткий гром!
Пустое поле, у подножья кургана в молитвенном поклоне склонилось двое,
Бывшие герои зрят на пылающий закат, он горит как пламень, сердце – не камень,
Их взгляд упёрся в покосившийся плетень, им один хрен: когда и с кем, но зачем?
Старик не ошибся, к милости природы со временем приноровился, не дал бы маху,
Ходил бы в белоснежной хлопчатобумажной рубахе, ряд пожелтевших зубов
Вернул мысль под отчий кров, нет ни бородки, ни усов, бабе нужны колготки,
Где их взять? Не в его власти найти дорогу к заветному счастью, поле пустое
Едва шевелит уставшим языком, серость кругом, лишь небосвод пылает,
Он к божественной любви грешников склоняет! Кто греха избежит?
Когда же лопнет связующая нить, соединяющая душу и плоть? Что скажет им Господь?
Старик совсем не молод, его уста сковали стужа и холод, голод – не тётка, была бы водка,
И на закусь селёдка, тогда бы ведение простое выглядело, как помышление святое!
Он выходец из семьи небогатой, молодым ходил косматым, рано начал воровать,
Ещё раньше умерла его мать, он в падении своём винил бедность и нищету,
Они навевали ему грусть и тоску, вот почему он засыпал только к утру,
Его подвиги были у всего околотка на слуху, молодой бандит к верховенству власти не привык!
Нынче он - старик, бледен его лик, но от воровских привычек тот мужик совсем не отвык!
Никого не пощадит, за копейку снимет с чужих плеч телогрейку
И задушит молодую канарейку, он ев воле гулял и веселился,
Потом удачно на одной дурре женился, её родители ему помогли
В будничную жизнь воплотить желания свои! Смуглый цвет с лица исчез,
Ему всегда не хватало тепла небес, в его душу вселился бес, страх за возмездие опосля исчез!
Грешны мы все, ему же помогало КГБ устоять на извилистой стезе,
Первая любовь пришлась не по душе, его мысли и желания вольны, волосы черны
И короткой длины, слёзы жены уняли шелест трав, степной шакал утихомирил собственный нрав!
Слегка привстав над нищетой, впал в гульбу и запой, он был связан с бандитской средой,
Мужик уже седой редко стал общаться с толпой, но о друзьях не забывал, кутил и гулял,
Свою родословную приукрашал, а когда по служебной лестнице поднялся, мигом взбунтовался,
Ходил без бородки и усов, белый ряд золотых зубов украсил рот, появились слава и почёт!
Местный уроженец, хохол и не чеченец, не мог оставить бандитских привычек и правил,
Он душой лукавил часто, когда в одночасье карты разной масти разжигали желания и страсти!
Жилец трущоб тихо повторяет, что ему спецслужба помогает изменить судьбу,
Но лично он уже давно не доверяет никому, верит только богу одному!
Он вёл себя игриво, к власти стремился живо, седины появились между чёрных волос,
Он на алтарь богу новые почести принёс, смог построить новейший храм, его кличка «Хам»
Известна местным блатным, он жил мгновением одним и выглядел почти святым для дураков!
Под властью державных штыков раздул в стране невиданный пламень,
Взял на душу огромный камень, посеял рознь и вражду, стал жить не по уму!
Ему однажды приснилось, что жизнь переменилась, и прошлось вновь без спросу явилось
В роскошный дом, камень за душой горел огнём! Оставив семью, завёл любовницу и не одну,
Но плохо владел языком, гнался за барышом, убивал противников ножом или же свинцом!
Он своих грехов не устрашился и на большую подлость решился, весь околоток содрогнулся,
Едва дара речи не лишился, когда он толпу на распри подтолкнул,
Лишнее ляпнул и ускользнул, но свершилось божье наказанье, без чувств и без дыханья
Он бежал из православной страны без законной жены! Летел по лесам и полям,
Не уступая дороги старикам, с улыбкой злобной клял даже мир загробный!
Уходил в бега вместе с подобными себе, пытался скрыться в толпе,
Но везде не мог вольно вздохнуть, хрипела состарившаяся грудь,
Ветер степи всё сметал на своём пути! Куда ехать? Куда идти?
Неисповедимы Господние пути! Прошлое скрылось в тумане, кто мог знать заранее,
Что адский пламень коснётся богатырского чела? Расплата была близка для дородного мужика!
Небесное светило его путь обсушило, он же злобно на всю округу взирает,
Свой грех усугубляет! Волною поднялась грудь, трудно воздух вдохнуть,
Но через пару минут видение прошло, побледнело бугристое чело,
Из уст – ни слова, нет над головой прежнего крова! Выбора нет иного,
Как бежать и в ближайшем государстве себе пристанище искать,
Он был уже богат, притащил с собой одну из баб,
Она ему не жена, но никак не смогла вырваться из его огромных волосатых лап!
Он будет мстить за унижение, и никогда не попросит прощение, он сбежал недалеко,
Но уезжать тяжело, на родине ему жилось легко! Суть бытия одним махом исказилась,
Всё в один миг тотчас переменилось, он до сих пор всех боится,
Ему даже снится, как за ними толпа мчится, восток дымится! Истина не утаится нигде,
Скрытую весть приносит только сорока на хвосте, он не смог удержать толпу в узде,
И поставил крест на собственной судьбе! Он морщится от досады, ему не хватает прохлады,
Представители местной громады, мужики и бабы, вблизи залегли среди прошлогодней листвы!
Дело шло бы ничего, если бы седая голова как следует, работала бы у него!
Он в глубине степной отстроил дом большой, топит печь и может спокойно с бабой прилечь!
Глаза по мёртвой матери грустят, надгробья в ряд на кладбище стоят, ничего ещё не завершилось,
Невольно мысль ему явилась: не выжить бы из ума, иначе мельничьи жернова поглотит тьма!
Скрывшись в сумраке ночном за огромным степным кустом,
Старик стал хладен, непреступен и безотраден! Мысленно – властелин,
А наяву – один, как перст, в месяце роковом его пнули каблуком под зад,
Пришлось бежать с одной из преданных баб, он думал о том и о сём, прикинувшись дурачком,
Тяжело смотрел на речной затон, и выглядел древним стариком!
Между строчек он здесь оставил жизни кусочек, чем ближе к тризне,
Тем возникало больше проблем, простой люд был недоволен им,
Но этот фраер оставался невозмутим! Не хрен увещевать, прежней жизни не бывать!
Теперь он давится от слёз, в постель едва не слёг, но милостив бог к своим рабам,
Тем более к ветхозаветным старикам! Известны желания их, распри молодых прошли сквозь них!
Уличный шум пробуждал немало дум, в мире прекрасного много, старик пытался жить строго
В угоду Господу-богу – не получилось, грусть на устах и страх в очах!
Ругня не прекратилась, мышиная возня длилась три ночи и четыре дня, от бытия изнемогая,
Себя наместником владыки считая, ветхий старикан не потушил в стране дебош,
Затеял грандиозный скандал, что посеешь, то пожнёшь, ****а вошь! Он сбежал,
Словно злобный шакал, но куда – не сказал! Тоской опустошённый, всех почестей лишённый,
Он спешно покинул зал тронный, красивый и огромный, явно – не скромный и неугомонный,
Всеми покинутый и на задний план тут же задвинутый!
Бежал сначала в Крым, считал себя в душе едва ли не святым, ходил чернее тучи,
Его стезя становилась уже и круче! В дали пустой впереди и за спиной мерещились враги,
Как не суди и как не ряди, не светится в глазах огонь, спотыкается уставший от погони конь!
Не было прощания в момент минутного изгнания, только крики негодования повсюду слышны,
Отголоски недалёкой старины своими проблемами поглощены! Дали темны, тропы не освещены,
Рядом нет преданной жены, сыновья уже сбежали до него, одна судьба, одно естество,
Они впали в дух коварства и обмана, взгляд усталый натыкался лишь на мир обветшалый!
Он наворовал немало, были распри и скандалы, прихватив с собой золотые причиндалы,
Бежал, теперь никто с ним общаться не хочет, молодая любовница по хозяйству хлопочет,
Мужик седой и белый мечет в диком поле стрелы! Покинуты деревни и станицы,
Остались на родимой земле смазливые девицы, так было небом суждено,
Благодать покинула его давно, приходится платить за вино и даже пшено!
На сердце лежит груз семи столетий, биографию не украсит годы эти,
Есть дети, но жизнь на белом свете коротка, над головой сгущались грозовые облака!
Нечего валять дурака, в разъездах сыновья, рухнула семья, осталось два сына,
Голову ниже земли склонила кручина! Один утонул среди скал на глубине,
Другой остался при жене, он – стоматолог, не знахарь и не геолог, не звездочёт и не юрист,
Грамотный вор и аферист! Он вдалеке от отца живёт, валится с ног от усталости,
Ему надоели отцовские шалости! С первыми солнечными лучами
Пришлось старцу, ныне скитальцу, расстаться с заповедными мечтами,
Судьба ухмылялась, злобно усмехалась и тряслась,
Всеобщий страх едва ли не прервал мой рассказ!
Кто из подневольных людей освободит бывшего повелителя от рабских цепей?
Никто! Их нести нелегко, да и идти с ними нельзя далеко! То-то и оно!
Затуманен взор, он никого не видит в упор, ветер дует с соседних гор,
Взгляд не радует новенький забор! Старик смотрит на него хладно, жить – досадно,
Жизнь понята превратно, и нет пути обратного,
Уставшее естество само почти до ручки дошло!
Молчаливо, без бесед прошло около четырёх лет, ему постыло всё на свете:
И семья, и жена, и дети! Эта мысль над головой взвилась, но не оборвалась семейная связь!
Нельзя грешить против бога, грехов слишком много, но у каждого из нас своя дорога!
В этом мироздании видны только муки и страдания! Как именоваться им,
Путь земной невозвратим? Он забыл лишь на краткий миг о годах своих,
Принял бы монашеский постриг, высот внеземных тоже бы не сразу достиг!
Никто из живых не забыл о грехах своих, никто от них оторвать глаз не может,
Это старческую душу до утра тревожит! День прожит и хорошо, дальше рассчитывать не на что!
Если бы знал старый негодяй, что земной рай с небесным Эдемом несопоставим,
Вот почему все мы беспрестанно грешим и пытаемся жить только мигом одним!
За что мужик старый понёс такую кару? Жена ушла с родимого двора, любовь прошла,
Не затронув ни души, ни чела, он мог скрыться в глуши, где нет ни одной живой души,
Но всё равно его бы везде бы нашли и по расстрельной статье привлекли!
 Мы легко расстались с ним, и не только со стариком одним!
Не смутилась только молодая дева, уехала смело восвояси, едва выбравшись из грязи,
Не побоялась отцовского гнева, отбыла на чужбину, не простившись со своим родимым!
Не знает, почему так подобострастно прислуживает ему? Нет в прошедшей любви прежнего огня,
Мужика привлекает к себе простота, голову наклоняя, он стал похож на свирепого быка,
Молодость прошла, он бы вернул её наверняка, если бы мог, нынче дым и смог
Всё небо заволок, в душе мятежной мысли сложены в одну копну небрежно,
Но всё равно он ловит желание жадно, любит алчно красоту ничтожную,
Проходит полосу извилистую и сложную и, судя по всему, нет дела никому
До его утех, он один из тех, кто не может из-за избытка чувств оторвать себя от девичьих уст!
Их головы склонились, когда они на полпути остановились отдохнуть, но через пять минут
Пришлось продолжить тёмной ночью путь в никуда! Всё приелось, всё прискучило,
Набило оскомину и не только ему одному! Жизнь предъявила свой счёт, какой ему прок
От новых избыточных забот? Молчит Всевышний, небесный Бог такого греха не снесёт!
Благо уйдёт, костным станет язык, пылкое женское пристрастье будет принято за счастье!
Что ему на смену придёт? Когда старик уснёт, бывшая прислуга к молодому ухарю уйдёт
И на его плече горестно уснёт! Не зная броду, не стоит лезть в холодную воду!
Холод окатит бабу с ног до головы – неисповедимы Господние пути! Куда идти? Куда бежать?
Он привык звёзды с неба срывать, теперь коленки дрожат, его жизнь превратилась в сущий ад!
Край далёкий не виден даже с горы высокой, он в минуты всеобщей тревоги
Обивал чужие господские пороги! Что его ждёт? Кто его к своей груди прижмёт?
Вопиющий к небесам, великим грешником, ханжой или приспешником
Войдёт в православный храм, чтобы там пасть на колени и дать ход именам,
Только проклятья раскинут перед ним широкие объятья, а потом отринут, кто - куда?!
Дурья башка продала Отчизну за два пятака, не хрен валять дурака, дорога далека,
Воет метель целый день и дует пурга,
Старик своими мыслями целиком
Был холодной ночью поглощён, да – виновен он, но – не штопаный гандон!
Грубое создание, без слёз и особого желания пришло в изгнание в далёкую страну,
Но и там не было места ему! В старину предателей убивали,
И былые грехи никогда им не прощали и из родной земли изгоняли!
Он просил у небес прощения напрасно, небу решать такие дела – неподвластно,
На душе и жутко и страшно, мужик высокий стал одиноким, как перст, потеряна совесть,
Утрачена честь! Там, где он когда-то рос, не было стройных и белокурых берёз,
Старик тихо произнёс: «Зачем я жил? Зачем я рос? Уж лучше принять смерть,
Чем на чужбине одиноким умереть!» У неба тьма забот, старика ненавидит простой народ,
И вот, не забегая вперёд, сообщаю, что покрывало таинственности с Енакиевского хлопца срываю!
Он жил, как овца, плохо связывал мысли и слова, им руководила страсть,
Бог до сих пор не отвращает глаз от его пути! Далее не проехать, не пройти!
Можно лишь с ума сойти в миг одиночества, нет ни имени, ни отчества,
Сбылось великое пророчество одной ведунью, открывшееся ей в полнолунье!
Потеряно всё: и семья и жильё, ну что за житьё без жены и сыновей?
Тропа становится с каждым шагом трудней! Обольстить его враги сумеют,
Отмоют и побреют, помогут сделать к предательству шаг, от него ему не уйти никак!
Ждать до завтра невыносимо! Не пройти бы мимо темницы своей, разные мысли таятся у людей!
Стало больно на душе старику, стыд вогнал его в унынье и хандру, судя по всему,
Он многое видел на своём веку, но мало было толку от распрей и кривотолков!
Он нынче здесь, а завтра будет там, где трудно предаться беглым мечтам!
Он в руки свои нервы взял, закончен базар-вокзал, свободен его пьедестал,
Теперь каждый шакал будет рвать его на куски, чужие и свои за то, что сообща не уберегли
Ни славу, ни богатство, оно, как пришло, так и ушло, не затронув покатое чело!
Нет ни Отчизны, ни жилья, разъехались сыновья подальше от греха, но в чём же его вина?
Он не понимает, чего себе желает? Если уж на то пошло, что нынче миром верховодит зло,
То надо взвесить хорошо, что и как? Он – не червь и не раб, с виду не дурак,
Но большой любитель статных баб, хотя последнее время изрядно ослаб!
Вот так – иначе никак! Велик масштаб его грехов, мир – не нов, нет доходчивых слов,
Чтобы твердолобые сыны отечества, вступив на чужой порог, поняли злостный упрёк!
Печален итог, но милостив Бог! Плохо мыслит он, глубокой депрессией угнетён!
Ливень слёз, душевное смятенье через них наземь излилось, и вот мощный поток
Шумных весенних вод на свою сторону внимание многоголосой толпы привлёк!
Мужик многожильный, дерзкий и сильный был выдворен со своей земли насильно!
В этот миг ему вспомнилось, что и ему много горя хлебнуть пришлось на своём веку,
Его грех и вправду велик, тихо рыдает ветхозаветный старик,
Беда подошла к нему впритык, вот-вот схватит его за кадык и оторвёт ему язык!
Побледнел его лик, вдруг он услышал крик: «Не бойся ничего, твоя защита от Бога самого!»
Жизнь страшна, хотя велика её крутизна, судьба опасна, жить страшно, злость во всём видна,
Старый прохвост упал своей судьбе на хвост, но из-за моря слёз уцепиться за него не смог!
До костей промок, сильно продрог и сразу занемог! Свалился с обеих ног, будет время,
Когда смилостивится над ним судьба, а пока цель превратна и далека от состарившегося мужика!
Он – не воин, чем-то сильно расстроен, надежды радужные к себе влекут, но как выжить тут,
Где презирают и бьют, а враги твои селенья жгут? Свой нос во всё твои дела по-прежнему суют!
Судьба ждала его напрасно, и вот она заявила громогласно, что местный уроженец
Исчез из людских глаз, с ним потеряна всяческая связь и уже не в первый раз!
Святогорье и Урзуф коробят старческий слух, от них остался лишь пустой звук,
Слюна струится с отвисших губ, их голос жесток и груб, он выживет как-нибудь,
Выстроит новый сруб, если останется тут свой век коротать! Трудно чужую душу понять!
Наша родина там, где люди внемлют нам! Скажешь два-три слова, и напасть готова
Упасть к твоим ногам, направляющимся в православный храм, чтобы усердно молиться там!
Достигнув высоких вершин, он был покинут всеми! Всему – своё время! Всему - свой час!
Мужчина и ловелас до сих пор с красавиц не спускает глаз!
В стареющем теле - мандраж, все достоинства выставлены напоказ,
Страдальческая ночь никак не хочет уходить со сцены жизни прочь!
Он немало по свету бродил, все прелести жизни вкусил,
Сам себя приободрил и к новому делу без раздумий приступил!
Уклад его жизни был пёстрым, имел ум живой, но недостаточно острый,
Как свой быт в руки твёрдые вручить и кому? Доверить свою участь некому!
Хочется жить по уму, но взгляд косится во тьму! Так проходят часы и дни за днями,
Состояние неудовлетворённости длится месяцами, спокойствие царит только в храме!
Жизнь – дивная штука, ей не по нраву заумные науки, всё дело в том, что в краю чужом
Никто не станет общаться с занудным стариком, выжившим из ума, полны его закрома,
Построены деревянные резные терема, бочки трещат от вина! Когда хозяин напьётся,
Ему фортуна злобно улыбнётся, сблизившись с нею, душа колобродит ещё сильнее!
Старый изгнанник уткнулся лицом в половик,
Когда-то этот рано состарившийся мужик был примерным отцом,
Нынче холоден его дом! Бывший раб и властелин до сих пор живёт в глуши один,
Ходит в одежде простой, стал редко следить за собой!
Душа его как полночная звезда и вправду по ночам пуста, где же источник зла?
Исчезла давнишняя мечта, лишь иногда его путь освещала северная звезда!
О да! Когда-нибудь и его душа отправится в дальний путь на небеса,
Наземь капнет последняя слеза, окропится ею скользкая и узкая стезя,
Но прошлое назад уже вернуть нельзя никак! Он многое в жизни терял,
С годами умнее стал, он даже голос потерял и потому ничего не сказал о своём проведении,
Дабы не приводить толпу в смущение! Как ни тяну на себя одеяло, зябко спать на чужбине,
Тепло только на хозяйской половине, приходится жизнь на тормозах спускать, нервы шалят,
Память всё прошлое не объемлет, разум сладко дремлет до утра,
Покатилась с неба полночная звезда, о да, пришла беда, одно мгновение тяжелее другого,
Но он выжил снова! Нет выхода иного, как замедлить собственный шаг,
Близок полный крах, но нет горьких слёз на его глазах, они были лишь на первых порах!
Всенародное мщение, беды и лишения, совести угрызения и очищение от греха,
Чище стала ли его душа? Грешную плоть волнует много иных забот, в бездну ниспадая,
Истину отвергая, она не говорит: «Прости! Нам с благими намерениями не по пути!»
Трудно народом править, с ним нельзя лукавить,
Его розгами не заставить ходить по лезвию ножа, он всегда любит валять дурака!
У каждого своя стезя, жизнь кончилась преступлением, оно своим рождением
Обязано тому мужику, что спокойно спал на боку, когда по его указке снайперы стреляли в толпу!
Ау! Редкие известия о нём приходят и ночью и днём, да, он преступил через закон,
Но бога считал своим отцом! И вот грянул гром небесный в день то ли будний, то ли воскресный,
Он в слабости своей Вседержителю признался и с былой славой мгновенно расстался,
Дальнейший разговор не состоялся! Бог хотел ему счастье дать, но божий раб не смог понять,
Что и как? Сгустился мрак, старик остался должен всем, себя не сравнивал ни с кем, а зачем?
Один хрен начнут осуждать и его кончины молча, будут с шальным притворством ждать!
Раб смиренный застонал и тут же упал на негнущиеся колени у алтаря, сомнения стрела
В пух и в прах разнесла верхнюю треть его правого плеча,
Лампадка стоит прямо у зарешеченного окна, она с вечера зажжена и будет гореть до утра,
Но ничему не радуется издерганная душа, нет её горестям ни края, ни конца! На всё воля Творца!
Сухие поленья трещат, маленькие дети на кроватках спят, а досужие мысли старику лишь вредят!
Свят! Свят! Свят! Марш спать в огромную деревянную кровать! Свят! Свят! Свят!
Он богат и хотел бы точно знать, что и как? Его речь тут же оборвалась и пронеслась как гром,
Ботом исчезла в небе ночном, не простившись бледным на вид мужиком!
Грешник встал на колени у чистых вод, чтоб бог сказал ему правду прямо и в лоб,
В сумраке ночном истина стелется перед ним тусклым ковром, на нём нет былых страстей,
Как и благих порывов в душах грешных людей! Он с судьбой в прятки долго играл
И тихо колыбель её всю ночь качал, потом свои ошибки признал и на колени пал,
Упала мрачная ночь на город мрачный, был выбран момент удачный для побега,
Исчезли горы снега, дороги чисты, как белоснежные холсты! Под белой пеленою
Ранней весною порой роковою толпа кричала: «Слава героям!»
Луна выгнулась дугою, под её величественной пятой оказались восставшие веси и города,
Холеному мужику не составило большого труда рвануть туда,
Где ближе к Чёрному морю обрывалась голая скала!
Толпа затихла, её сдуло студёным вихрем, бог весть куда,
Голосу природы внимая, изгнанник судьбы решает: что и как?
Труден и важен только первый шаг! Завидная доля, но ему милее свобода и воля!
Он прошёл по степи, как вихрь широкий, скрыл от чужих глаз свои пороки, но Всевидящие боги
Не станут обивать его золотые пороги! В своём доме мужику тому, что ещё в соку, одиноко,
Там нет никого кроме Господа – бога, родина далёко, с ней одна морока! С глаз спала поволока,
Ужас в очах, пенье птиц в полях, любимец неба оказался без святой воды и священного хлеба!
Он лишился отчего гнезда, когда упала с неба его полночная звезда, именно тогда хлынула вода
Стремительным потоком, конец распрям и склокам! Душу заела нужда, беда не приходит одна!
Она примостилась на мансарде, словно в ласточкином гнезде, ей легче дышится в тепле,
Луна в тот миг по небу блуждала, и таинственный покров с мыслей бывшего властелина срывала!
Печален его удел, теперь он полночи слоняется без дел, небось, сам такой жизни захотел,
Слава богу, что остался жив и цел, он между оборванцами рос, много унижений перенёс,
Он бы охотно стал кутить беззаботно, но дорого стоят статные бабы и креплёное вино!
Наконец и до него дошло, что ничто не вечно на земле! Появился прострел в спине,
Душа горит в чадном огне! В его годы не хрен биться за дело чести и свободы,
Он же трус, по-украински – боягуз! У него превратный вкус на всё,
Бежит неспешно бытие по накатанной стезе, приходится двигаться во тьме,
Жизнь - так себе, кто-то едет на коне, кто-то ходит пешком, стужа за окном!
Крики гремят, что-то пытается сказать: и стар, и млад,
Все истину твердит на собственный лад!
Бывший кумир народа задавил ростки свободы,
Мужики со стороны наблюдали, как бабы рыдали, их матери утешали,
Они же с досадой сметали все преграды на своём пути! Не проехать, ни пройти!
Неисповедимы Господние пути! Народ создавал полки, чтобы никто от братской руки не погиб!
Трудно этот вопрос закрыть! Вся округа дымит, везде сквозит, в горле першит,
Зима уходит, злодеям много с рук сходит! В мыслях простых нет истины былых,
Плесень покрыла их! Как отмыть их от грибка? Тлен и суета сыплются с потолка,
Над головой порхают облака, мы же с досады меняем устоявшиеся взгляды,
Оставляем тех, кто рядом, произносим угрожающие тирады и рады тому,
Что ближе к утру, кто-то под окном пропоёт серенаду! Дело в том, что в сумраке ночном
Не видны святыни, только руины, от печальной картины утешения нет! Есть весомые причины
Прошлое обелять, трудно суть происходящего с кондачка понять и близко к сердцу принять!
Гласит народное предание, что человек находясь в изгнании, готов преодолеть любые расстояния,
Только бы увидеть знакомые деревья и кусты вблизи прапрадедовской тропы! Полубог земной
Вынужденно расстался с униженной мечтой, думы хотели присовокупить весомые цели,
Но не посмели приобщиться к сатанинской карусели! Старик вот-вот на всё рукой махнёт,
И уйдёт восвояси, не моргнувши ни одним глазом, голову перед судьбой склоняя,
Себя и сыновей от зла оберегая, попытается обнять старшего брата, голь на выдумку богата!
Муки и страданья ему ниспосланы небесами в наказание, старик уже боится снова ошибиться
В выборе своём, труден высокий подъём даже днём, господь его путь озарил
И к осмыслению грехов склонил, но не тут-то было, на исходе мощь и силы!
Укоряющая толпа с накатанной стези сошла, примостилась у степного ручья,
И лишилась сна! Два стула рядом, широкая кровать с поролоновым матрасом,
Пол, изъеденный жуками, невдалеке визжит пилорама, а в доме разыгрывается драма!
Молодая дама в белоснежной панаме нашла для себя богача, горит в его доме свеча,
Хозяин присел у ручья на старые сучья, и даже не помышляет о том, что в мире земном
Льются слёзы по камням, его очи направлены к небесам, должно быть, ему не на что жить?!
О чём с ним можно говорить? Вот мчится тройка почтовая, опережая звон старинного трамвая,
Я же читаю чужие мысли в суете, и примеряю на себе все рваные и драные холсты,
Символы давно минувшей красоты! Он хотел бы уйти от мирской суеты, голода, холода и нищеты,
Тщетны все его незапамятные мечты! Попробуй за ними уследи! Потеряешь, потом не найти!
Можно легко сбиться с благословенного пути! Не суди и не судимым будешь,
Если это выражение забудешь, в безвестности умрёшь, что посеешь, то пожнёшь!
В урочный час мысль сверкнёт, как огромный алмаз, рассеет по свету страсть,
Устроит боевые поединки, точно такие, как на старинной картинке,
Где витязи одеты налегке и у каждого огромное копьё или щит в руке торчит!
Правда где? Она порхает в высоте, и ложь всегда наставляет людям рога!
Тягостен её вздох, истина собирается из мелких крох, чтобы не дай бог
Никто даже подумать не смог, что судьбы подвох свалит грешника с ног!
Холод сменила оттепель, с дальних земель пришла весенняя капель,
Цель природы: дать людям максимум свободы, пусть каждый хватит её через край,
Увидит Ад или Рай наяву, а опосля прекратит борьбу за своё существование,
Даже находясь в изгнании! Утро ещё не настало, нет желания вылезать из-под стеганого одеяла,
Вначале по горло, а потом по грудь плоть погружается чуть-чуть в быт ледяной,
Чтобы ранней весной утихомирить пыл молодой, рознь с толпой
Идёт своей чредой наугад, незамысловатый брак навеял тоску простому и седовласому мужику!
Каждому едоку по маленькому сухарю, я же пристально на бренный мир смотрю
Через дверную щель, на носу холодный и дождливый апрель, ушла метель, стучит в окно капель,
Уже поёт на улице свирель, цель оправдывает средства, идёт тайная борьба за наследство!
Ошибка роковая одним махом все усилия старика пресекает, и его на плаху тут же посылает,
А он реалии бытия целиком не воспринимает, что природе делать с ветхим стариком,
С виду степенным и моложавым мужиком? В его горле ком стоит, он ничего не говорит,
Только шипит подобно змее, каждый чувствует злобный взгляд на себе, особенно в феврале!
Его фортуна стоит перед судьбой с опушенной долу рано поседевшей головой,
Старик два срока отсидевший, немного поумневший, но для великих дел ещё не созревший,
Счастье злом заменил, но в бозе ещё не почил! Он часто тосковал, когда на досуге вспоминал
Едва заметный овал между прелестных женских ног, его создал бог, он там иногда в гостях бывал,
Радовался и ликовал без ума, когда восставший из огня детородный член
Яркому свету взамен стремглав опутывала кромешная тьма!
Повсюду царит тишина, даль околотка смутно видна из открытого настежь окна,
Старик к косяку двери устало прислонился, он ликом и статью сильно изменился,
Уже не молод, но и не стар, он бы пережил очередной удар судьбы, если бы
Не было глубоких морщин на его гордом челе, не стал бы мочить уставшие ноги при ходьбе
В ледяной воде! Испытано на себе, быть может в часы глубокого раздумья в течение светлого дня
Над ними смилостивится смиренная судьба! Причина зла до конца тому старику ещё не ясна,
От прежней любви не осталось и следа, вместо слов - одна вода!
Он вот-вот уставшей рукой махнёт на свои года, в дом войдёт и сразу свалится с обеих ног,
Белоснежную рубаху на волосатой груди разорвёт, чтобы легче дышалось, но коль так сталось
И на носу показалась глубокая старость, ему предстоит свою гнетущую усталость укротить,
Чтобы жить и не тужить на всю округу! Туго, братцы, туго жить без денег и прислуги!
Нужда и горесть на лице отразились, отзвуки прежнего бытия громким эхом отозвались,
Но не расстались до конца с предначертанием Творца!
Везде вода, кругом вода! Душу теребит мирская суета!
На соломе у стены едва видны сказочные миражи, вырвавшиеся из грешной души на свободу!
Пройдут годы, слова толпа разделит на буквы и слоги, оставив себе жалкие крохи счастья,
Страдания и ненастье разметут его в одночасье по чужой земле, нет покоя душе нигде:
Ни на суше, ни на воде! Пришёл конец болтовне! Она скрылась вовне, старик никого не боится,
Он в очередной раз намерен на статной девице жениться! Страсть, как райская птица,
Надо бы поторопиться, и на судьбу не сердиться, что она иногда налетает тучей
И по воле пришлых людей гонит счастье взашей вдоль бескрайних степей
И шуршащих камышей! Он не спит, хотя рваной дерюгой с ног до головы прикрыт!
Он утомлён, попран закон, крики и стон, как странный призрак слышит он наедине,
Жуть чувствуется в тишине, он немало потерял, мало за свои поступки отвечал,
Счастье долго искал, надеялся и ждал, что миг тот близок, но остался одинок,
Хотя свирепый рок его однажды предостерёг от беды! Увы! Те слова, как пришли, так и ушли!
Он лихо руководил в Донецком краю, разудало гнул линию свою,
Мохнатой шапкой людям глаза не закроешь, чужими слезами свой грех не отмоешь,
Скорее сам станешь изгоем, браток, на чужой роток не набросишь огромный платок!
Многих силой отправил в могилу, счёт грехам потерял, без счёту врагов убивал!
Жил, как подлый шакал, масла в огонь подливал, возил миллионы в столицу,
Там менялись голоса и лица, я же чести предаюсь и чужих угроз давно не боюсь!
Некоронованный туз был лишён ума и чувств, Хам сердитый в соседней станице
Нашёл себе покровительство и защиту, но неоплаченными остались его личные кредиты!
Наше молчание – нам же в укор, не хрен из избы выносить сор на люди! То ли ещё будет!
Ни в чём он не похож на личность святую, грешил скопом и напропалую,
Всуе бытия прошла жизнь местного короля! Дым вокруг Хама клубится,
И медленно наземь ложится, не бог, всё заново повторится! Тогда можно будет удавиться
И с жизнью навеки проститься! «Спасибо жителям Донбасса за президента педераста!»
Последние слова лихо скандирует толпа в глубине двора, такого прецедента не было ещё,
Чтобы вор отвечал за общественное бабло! Вздыхает простой люд за окном, крики и стон
Несутся со всех сторон, крупные слезинки падают на протёртые до дыр ботинки без шнурков,
Оставшиеся ему со времён большевиков! Разум хладно смотрит на костюм нарядный старика,
Вставшего на попа, мы же Хама не боготворим, ни пяди земли бывшим братьям не отдадим!
Ошибается пленник небес, ему плевать на совесть и честь, он Дьяволу долго и честно служил,
Его он никогда не корил, как простой люд, за то, что был тощ и худ,
Но всё равно невзлюбил, вот так бы и жил, если бы хватило денег, мощи и сил!
Он сыт не только хлебом насущным,
Он спит и вспоминает с грустью сердца, пленённые огромным чувством!
Он день за днём твердил нам об одном и том, что жизнь будет лучше завтра,
А нынче у властей запарка, нам холодно и голодно, а им и вправду парко!
Слёзы катятся по щекам градом, а рядом рвутся вражеские снаряды!
Изменника ненавижу, его конец предвижу, эти глаза бесстыжие
И волосы рыжие, но не на голове! Так угодно было судьбе, чтобы она без труда
Склоняла в сторону каждого бунтаря огонь и полымя, чем больше стыда и срама,
Тем сильнее гуляет реклама по пустотам земным, здесь мало места людям святым!
Скука пресыщения изменила его быт в одно мгновение! У него грехов полно и уже давно!
Грех довлел над ним, другой бы стал другим и довольствовался бы куском хлеба,
Ему же плевать на землю и на небо! Знает каждый философ и мыслитель,
Что есть на небе мститель, но за его спиной прячется бес-искуситель,
Станционный смотритель и тот, задаёт себе простой и наивный вопрос круглый год:
Почему нельзя быть преданным супругом, то есть мужем,
Вместо того, чтобы нагло и тупо своей бабе постоянно врать,
И головой в чужую сторону кивать! В решении этом нельзя быть чужим полпредом,
Но медлить нельзя с ответом ни зимой, ни весной, ни летом! Осенью можно грешить осторожно!
Как спастись от взоров страстных? Разве можно не замечать женщин прекрасных?
Прелестные создания никогда не потерпят отрицания, особенно в миг негодования!
Страсть вспорхнёт, и глубоко нырнёт между стройных женских ног,
Плоть, о, видит бог наш каждый порок, не соврёт и с ума в тот миг сойдёт!
Что же с ней происходит и почему она  себе места нигде не находит?
Сатрапы земные, хищные и злые лезут даже в двери боковые
И делают это не впервые, они попирают устои святые,
Их взгляды, слова и тирады видны и слышны с первого раза,
Крепясь и каменея, страждущее сердце местного Орфея теряло глубокий след былых надежд,
Благоуханья ночи давно уж нет! Оно знало изменам цену, сдувало со страсти белоснежную пену,
Всё – тленно, счастье и нужда встречаются попеременно во мраке заходящего светила,
Что было, прошло, стало исчезать с земли добро, народ живёт грешно и сеет безмолвное зло!
Вспотело грешное чело, сомнения душу грызут каких-то пять минут,
И вдруг исчезает из вида беспредельная суть земного бытия,
Безысходность вся, стыдясь яркого огня, ушла в саму себя! Теперь сидит на тропинке полдня,
Волосы свои, теребя, тяжело вздыхает, но истинную причину зла точно не знает! Что и к чему?
Нет в душе тирана доверия ни к кому! Видно по всему, что его уже клонит ко сну,
Он вглядывается в ночную тьму, и мерещится ему,
Что душа вот-вот выпрыгнет через тонкую скорлупу,
Ей ни к чему лишний раз искушать свой рок и судьбу!
Ей не к лицу скрывать свою девственную красоту,
Увы, в пылу борьбы все мы бежим без оглядки, как можно дальше ото лжи и фальши!
Чем становлюсь я старше, тем сильнее отрицаю безумие толпы, грешны все мы,
А от судьбы никуда не уйдёшь, что посеешь, то пожнёшь! Ядрёна вошь!
Боже, боже, кому Ты даришь счастье в минуты всеобщего ненастья?
Испытано на собственной шкуре, что такое тоска по родственной натуре,
Ему верили бабы-дурры, не в его натуре ссориться с роком, он отсидел свои сроки,
Подучил от суда отмашку, ему выдали бумажку, что уже не судим, и ему покой необходим!
Подняв глаза к ущербной на четверть Луне, пребываю в летаргическом сне,
Там всё не по мне! Худо жить наедине! Есть потребность в бабах и в вине!
Страстное желание таится вовне! Оно сродни Сатане! Оно не горит в огне и не тонет в воде,
Только отзвук нежный остался от жизни мятежной, серой и пустой,
Лишь камни на булыжной мостовой общаются с причастившейся душой,
Что-то говорят промеж собой, нетрудно отгадать, на кого им пенять и кого можно обвинять
Во всех бедах людских, зачинщиков пожилых уже давно нет в живых!
Глупец прозрел, наконец, полыхает полымя, пыхтят вспаханные наспех поля, нет в голове царя!
Наверное, он возомнил из себя пупа вселенной, думать так глупо,
Можно остаться без единого зуба, рок захрипел и наземь пал, свободен чужой пьедестал!
Момент истины уже настал! Ему раньше мир рукоплескал, пока он в позу нагло не встал!
Проникнув сквозь скопище туч, землю Святым Духом окропил ослепительный луч,
Согрел хилую грудь, осветил скользкий путь и подверг сомнению суть бытия того,
Что с заповедных мест сюда само пришло! Есть от чего печалиться, можно легко оскандалиться,
Никто не знает, кто этими мирами управляет! Земная твердь уже много лет напоминает жесть,
Защищающую совесть и честь от всех злополучных мест! Нельзя на жизни ставить жирный крест,
Разум страхом объят, много слов и тирад, их повторяет каждый бюрократ, но отец и мать
Не хотят исхода рати так долго ждать! Им нечего скрывать! Жизнь надо принимать такой, как есть!
Долгим будет этот крест! Доказанный факт, как по его указке врагов закатывали в асфальт,
Чтобы другим было неповадно, сам же стремился к роскоши нарядной, мыслил жестоко и хладно,
На честь бандитскую не надейся, она переполнена жестоким злодейством!
Он, как и прежде жить продолжает, и свои уголовные замашки в жизнь воплощает,
От них не уйти, от них не сбежать! Как пить дать!
За всеми следят смотрящие, у них посты руководящие,
Они пыль с ушей стряхнут и будут чисты через пять минут! Холод и жуть благоденствуют вокруг,
Все, кто сопротивлялись и не покорялись, с насиженных мест семьями срывались,
Жилы надрывали и бежали без оглядки, только сверкали треснувшие пятки!
Кое-кто из глупцов не брал на веру его слов, тогда мощь кулаков в одно мгновение
Вносила в души врагов панику и смятение, он мстил всем и всегда, да, его голова седа
И не от великого ума он творил беспредел, как победитель приходил в смиренную обитель,
Монахи в страхе молитвы о нём писали и в храмах священники их читали, он убивал детей,
Насиловал матерей, при виде седобородых старцев изображал из себя мученика и страдальца!
Широко раскрыв очи, пытался поджечь сумрак ночи! Жил, кутил и не надрывался,
Строил собственный Рим и в назидание другим выносил смертельные вердикты,
Братец, влип ты в ситуацию непристойную, люди достойные объединились все,
Народ восстал, и вот бежал подлый шакал из страны, где отроги заснеженных гор едва видны!
Было заметно, что жизнь неприметная не по нраву ему, вот почему стал за славой гоняться,
На неприступные должности взбираться! Всё ушло, всё утихло, ему повезло,
Сбежать удалось, но в горле застряла огромная кость, путь один – на погост!
Потеряв уважение, возродил к себе презрение, теперь живёт в каменной пустыне,
Изредка гуляет по цветущей лощине! Не мужчина он! В просторечии – штопаный гандон,
Он - изобличен, был высокий сияющий трон, и нет его, осталось только змеиное естество!
Он въехал по воле рока на холм крутой, был завербован Москвой, тащил зло следом за собой,
Не смутился он душой, когда творил разбой! И снова бой, и снова схватка,
Не было в них недостатка, стезя не шла гладко и не простиралась широко,
Видит око всё, но от людей отворотясь, удельный князь по уши влип в тину и вгрязь!
На этот раз карта не пошла ему в масть, добро и зло сами о себе говорят
И напоминают, как принимать смертельный яд! Он позволил себя завербовать КГБ,
Находясь при здравом уме, потом плыл по бурной реке на утлом челне,
Не доверяя ни друзьям, ни себе! Его исход предрешён, никого не стыдился он,
И был своего сана лишён, никем не прощён! Предавал он, предавали его и что?
О нём не вспоминает никто добрым словом, ничто не ново, нет над головой крова,
Душу раздирает судорожный страх со слезами на огромных очах,
А в родных местах по-прежнему серебрится ковыль, всё та же грязь и пыль,
Люди тянутся их последних жил, теряясь в пустыне, рабы и рабыни забыли свои древние святыни!
Пришлось идти по узкому и скользкому пути, бедность наших стран – как недописанный роман
О страсти и полночной любви, когда интересы свои – превыше всего, а добро и зло правят бал,
Тот, кто от мерзкой жизни устал, заживо из пепла восстал! Исчез родимый причал,
Только старый и пыльный вокзал тоску, что у всех на слуху, медленно провожал,
Руки никому не пожал и напутственных слов не сказал, уж лучше принять смерть,
Чем встать на неприятельскую твердь! О нет!
Для подлого труса в образе рукотворного Иисуса – это сущий бред!
Он многое людям обещал, изворотливо врал и славы на этом поприще себе не снискал,
Родину продал за горсть табака, не дрогнула тогда державшая перо рука! Зачем ему этот упрёк?
Он – не бог и не пророк, обычный малограмотный лох, который смог за счёт ненависти и злобы
Создать ореол святости тирану твердолобому! Изменник лукавый предал державу,
Теперь прозябает без славы, никто его не любит, никто к себе не приголубит,
Придёт время и брошенное им в отчую землю едва проросшее себя, прорастёт,
Но униженный и обворованный народ его благих намерений уже не поймёт!
Тиран уйдет, несолоно хлебавши, славы себе, не снискавши, дожди его плоть не отмоют от грехов,
Чтобы вновь на земле властвовала совесть и любовь! Поток шумный унесёт голос безумный
К звёздам далёким, где нет места человеческим порокам! Грешника в землю зароют,
Когда глаза ему закроют, но ничего не простят, лишь внукам пояснят, что и как?!
Свет сменит тьму и мрак, люди были готовы поверить безбожнику на слово,
Только бы разорвать рабские оковы! Боже, боже, как же человек ничтожен?!
Речь тирана оборвалась, эхом над чужой землёй пронеслась, загремел гром,
Прошлое сожжено полыхающим огнём! Слёзы в глубине души заглушу,
Свою повесть о проходимце до конца допишу, и удушу вовне кровь на городской стене,
Пролитую по его же вине! Он знал тюрьму, и по желанию своему вершил произвол,
Что искал, то нашел! Сел на берёзовый кол, сам себя превзошёл старый и безграмотный козёл!
Частокол грехов издаёт стук и ржание, ругань и негодование звучат как поругание забытых истин,
Обычный кретин остался один среди бескрайних нерукотворных равнин!
Бывший гражданин Отечества своего предал всё, что когда-то было непорочно и свято,
Спутал числа и даты во имя президентского мандата, чтобы когда-то стать богатым!

г. Мариуполь
30 марта 2018 г.
5: 17