Нападение бегемота правка 230318

Нападение бегемота правка 230318
  отрывок из книги.
Когда прогревались мелкие заводи в старицах и рыба из глубин выходила на икромёт в тёплую воду к берегу, вся команда Тая выходила на промысел. Из тонких веток вербы и ивы дети плели корзинки и бродили по колено, а то и по грудь в воде вылавливая рыбу. Рыба в это время года была ещё никакая: худая, тощая после зимы, но это была рыба, сытная рыба. А не какая-нибудь трава-щавель, который можно есть целый день оставаясь голодным. Рыбу можно было пожарить на костре. Это было пиршество! Как награда за замёрзшие в холодной воде ноги и синие губы.
Тай сидел на солнышке, грелся. И помогал бабушке. Он соскребал песок и грязь с корешков. Обмывал их в глиняной миске с водой. Рядом была бабушка, она брала у Тая корешки и вкладывала их в очередной большой зелёный лист. Добавляла немного мяса и перевязывала жилками выдранными из тех же листьев. Короче, бабушка готовила обед. И вместе с тем наблюдала за Таем. А Тай наблюдал за своим приятелем которого звали Эйла. Тот, то выглядывал из кустов и корчил рожи, то перебегал полянку делая какие-то знаки руками и ногами и опять скрывался за деревом. Он думал что делает это бесшумно, но умудрялся босыми ногами шлёпать так, что не только Тай, но и бабушка его давно заметила. Наконец он подошёл с напряженным лицом, фальшиво насвистывая и косясь на бабушку.
- Драсьте, - поздоровался, - можно к вам?
- Садись вон, невидимый охотник. - Кивнула смеясь бабушка. Она сняла с камня два самых зажаренных листа и протянула Таю и Эйле. Те с радостью принялись есть, время от времени они с шумом дули на горячую еду.
- Пойдём сегодня рыбу ловить?  - шёпотом спросил Эйла, - Это я тебе с поляны показывал.
Тай ничего не успел ответить. Он жевал нестерпимо горячий, жилистый кусок мяса, шумно выдыхая воздух через рот, чтоб хоть зубы охладить.
- Знаю, знаю что затеяли! Чтоб я тебя и близко возле воды не видАла! Простудишь ноги или судорога схватит!
- Не, ба! Это он зовёт помогать. Мужчины там бамбуковые копья в костре обжигают. Нам дадут подержать. Можно пойду?
- Не ходите сегодня никуда, я плохой сон про вас видела. Сильно нехороший сон.
- Про кого это, про нас?
- Про мальчиков посёлка. Про всех. Как будто потерялись, а кто - не понятно. И потом я тебя нашла и сильно била. И рыба снилась.
Бабушка верила снам, да и все тоже верили. Дед ему говорил, что во сне душа человека улетает из тела и летает по земле. Она видит всё, а когда человек просыпается, душа соединяется с телом. А если разбудить человека громко закричав, то он проснётся, а душа не успеет вернуться в него и он умрёт. Правда были такие сны что не сбывались, но про это говорили тогда, что их просто неправильно истолковали.
-  Так что сидите дома. Вон, лучше поешьте, да полежите. Чтоб жир вокруг пупка завязался. А то худые, как пауки.
Есть такой коричнево-золотой камень авантюрин. Талисман всех хитрецов и пройдох. Пока бабушка говорила и смотрела на мальчиков, на неё тоже напряжённо-внимательно смотрели две пары глаз, как будто сделанных из этого с фальшивым золотом камня. Когда она отворачивалась к огню друзья толкали друг друга локтями и о чём-то спорили.
- А!, - сказал Тай, когда бабушка повернулась к ним, - знаю, мне дед говорил что значит такой сон. Это ты меня любишь и "прибиваешься" ко мне! Правильно? А рыба это к прибытку.
Она мимоходом чмокнула внука в макушку. Бабушка не хотела отпускать внука никогда и никуда . Но внук был высоким рослым мальчиком и плохо если он вырастет рохлей. Ему же потом плохо в жизни и будет. Поэтому она "не слышала" ни шёпота перебранки, ни "бесшумных" сборов друзей, ни того что они украли ещё по одному листу, ни треска веток под их ногами.
- Сейчас, шипел он на ухо Эйле, скрываясь в хижине. Тай вынес из хижины свою сумчонку и они пустились во все лопатки. Бабушкин голос  - Куда?! Куда, сорванцы! Стой! - только поддал духу. А бабушка, сложив руки на груди с улыбкой умиления любовалась как ловко бежит её внук, как легко перепрыгивает через ветки и кусты, какой же он ладный да красивый!
 Ахма, ещё один приятель Тая, с корзиной и младшим братишкой ждали их на берегу, на солнышке.  Их всегдашняя команда состояла из Тая и двух его друзей: Эйла и Ахма. Вместе они исполняли обязанности по посёлку - собирали топливо. Или помогали мужчинам в изготовлении оружия: надрать лыка, подержать древко копья над огнём, искать кремни... Да мало ли находилось работы, если вертеться на глазах. Правда за Ахмой везде таскался его младший брат Аадэ. Но прогнать было нельзя, влетит! Вот и пришлось опять его взять.



Амат - бог Нила.
- А-а-а! - Заныл противным голосом маленький Аадэ. Он сидел на траве ныл и дрыгал ногами, - я тоже хочу ловить! Не буду на берегу сидеть!
- Тебе нельзя, ты маленький ещё, - уговаривал его старший брат, - ты утонуть можешь! Тебя Амат съест. Ты же знаешь, что тут в реке Амат живёт? Такой страшный крокодилобегемот! Что тогда?
- А тебе можно? тебя не съест?
- Я уже большой, я его не боюсь!, - похвастал старший брат, - а тебя съест!
- Если мне нельзя, - сузил глаза Аадэ, - то я всё родителям расскажу! Что вы рыбу ловили. Вам тоже нельзя!
Начались уговоры. Малому было обещано что он будет делать самое важное дело. Они будут ловить рыбу и бросать ему на берег.  А он будет её собирать и складывать в сумку Тая. А иначе вся рыба разбежится и они останутся без еды! Что самую большую рыбу испекут специально для него, что его будут защищать от всех и всегда катать на спине, что он будет у них главным, что...Да вы сами знаете, если вам доводилось нянчиться. Но это уже был явный перебор требований с его стороны. Где-то же должно заканчиваться нахальство? У многих в детстве был свой такой мелкий кровосос. Вредный малый продолжал гундеть и канючить перемежая угрозы с просьбами до тех пор, пока Ахма не психанул:
- Не хочешь по хорошему, будет как всегда!
Это возымело мгновенное действие, маленький агрессор тут же согласился. Он знал что такое "как всегда" - брат оттащит его к ближайшему кусту и привяжет за ногу. А там кричи-не кричи!
Втроём они влезли в воду. Тай и Ахма тащили большущую корзину, а Эйла должен был вытаскивать рыбу и бросать на берег. Корзину под водой подтаскивали к камышам, Эйла "вытаптывал" рыбу начиная от берега. На берегу собрались зрители - пришла ватага из соседнего посёлка. Всё шло отлично и малыш на берегу, гордый своей нужностью уже собирал рыбёшек с палец величиной. Попалась и парочка побольше. Тут Ахма увидел маленького бегемотика, который стоя в прибрежных зарослях что-то с чавканьем ел. Ахма проложил палец к губам, сорвал камышину и метнул её в бегемотика. Тростинка с шишкой на конце попала тому около глаза. Толстозадый бегемотик взвизгнул от испуга и, бросился вон, прокладывая широкую просеку в камышах точно толстокожий взрослый бегемот. Ахма рассмеялся. Но тут его хохот внезапно перешёл в страшный визг. 
- И-а-а!! , - Тай поднял голову на него. Тот, как и Тай тоже стоял по пуп в воде. Рот его был раскрыт до невероятных размеров, глаза выпучены. Он визжал глядя в середину заводи. Там вздулся огромных размеров пузырь из грязной воды и с большой скоростью раздвигая волны двигался к ним!
- Бежим!, - заорал Тай в свою очередь, - Это матка!
В этот момент из мутного водяного пузыря в брызгах вскинулась сначала красная раскрытая пасть с огромными кривыми зубами, с детскую руку величиной, а потом и огромная голова с маленькими круглыми ушками. Мальчики бросились было бежать к берегу. Но донный ил, липкая грязь выше колен, цепко держала их. Стараясь изо всех сил, пыхтя, они двинулись к протоптанному в камышах и осоке голому месту ведущему к берегу. Тай видел, что Ахма отстаёт.
- Брось корзину! Корзину брось!, - кричал ему Тай. Но Ахма, с открытым ртом и выпученными от ужаса глазами не понимал ничего, только дрожал. Он вцепился в корзину, которая ему мешала и держал её у груди так, как будто она могла его защитить. Тай отступил в сторону, протянул к Ахме руку и потащил его за собой. Всё это видели с берега, тоже орущие товарищи. Но бегемот не испугался криков. Его пасть сомкнулась. Корзина зацепилась за зуб и висела на губе. Одним криком стало меньше. Может Ахма и продолжал кричать в пасти бегемота, но этого уже не было слышно. А остальные завизжали ещё громче. Те, что на берегу, не только кричали но и бросились в рассыпную, как рыбки на мелководье. Тай находился в нескольких шагах от этой исполинской туши. Гиппопотам был так огромен, что вряд ли Тай двумя руками мог обхватить его ногу. От страха Тай не дышал, а только очень медленно погрузился в воду по самые глаза, спрятался в остатках некогда большого, но теперь трухлявого топляка. Среди сучьев.  Бегемот яростно помотал головой. Нижняя половина Ахмы оторвалась и кувыркаясь отлетела к берегу. Бегемот постоял, посопел в ярости, развернулся и медленно направился в воду. Уже на глубине ещё помотав головой он с шумом прополоскал пасть сбросив зацепившуюся корзину и останки Ахмы и направился в ту сторону куда убежал детёныш.
   Просидев в воде довольно долго Тай хотел выбраться, но тело отказалось повиноваться. От страха оно заклякло, сбилось в комок и не слушалось. Пришлось потрудиться, чтоб разогнуться. Но тут Тай опять увидел пузырь. Напуганный Таев мозг уже видел как бегемот возвращается и раскусывает и его! Но бегемот вдруг превратился в крокодила! Да, это был крокодил.  Огромный крокодил!  Это тот самый страшный бог по имени Амат, пронеслось в мозгу.  Бог раскрыл зубастую пасть  и без всякой осторожности и аккуратности схватил остатки Ахмы за голову и крутнувшись скрылся под водой.
 Подождав, пока вода успокоится, Тай начал было выбраться на берег, как бог Нила опять вынырнул. Возле того места, где виднелась вторая половина Ахмы. Он чуял кровь. Удивительное дело! Дрожь у Тая прошла, дыхание перестало быть прерывистым, стало ровным. Это так организм старался выжить. Помогал. Где-то в голове сидел тысячелетний опыт: крокодил чувствует малейшую дрожь, даже дрожь рыбки в воде.
Та-а-й! Тай!, услышал Тай дрожащий голос бабушки с берега, - Тай!, - к ней присоединились другие голоса. Стараясь не пошевелиться, скосив только глаза он увидел и бабушку, и отца, и ещё множество народа. Все искали его, Тая. Но не мог же он встать сейчас и крикнуть, - Тут я!, - Совсем рядом лежал огромный крокодил и держал разорванного Ахму за щиколотку. Люди подходили к воде, кричали, но в воду никто не заходил, только заглядывали. Боялись. Глаза крокодила были так близко от Тая, что он видел в их бездонной черноте отражение кустов и воды. Когда кто-то подходил близко к воде, хитрый крокодил прищуривался, прикрывал глаза, чтоб быть незаметнее, чтоб солнце не блеснуло в них и не выдало их хозяина. Наконец крики отдалились. Теперь его искали ниже по течению. Подождав пока крокодил уплывёт, Тай встав на четвереньки, потихоньку, почти без всплеска выполз из воды на берег. Постоянно оглядываясь, нет ли кого сзади, Тай добежал аж до леска и там упал на землю. Тут только его страх почувствовал свободу! Всё внутри у него начало прыгать, сжиматься, пульсировать. То тут, то там сводило судорогой мышцы. Сердце билось так, что не только в ушах отдавалось погремушками, но даже было видно как оно раздвигая рёбра бьёт изнутри по груди. Таю казалось: ещё чуть чуть о оно станет видным. В такт с ударами сердца свет в глазах тоже пульсировал.
Начало смеркаться. Тай встал и от слабости еле переставляя ноги побрёл в сторону посёлка. Под деревом, по детски на корточках сидела его бабушка. Она раскачивалась из стороны в сторону сжав голову руками и скулила по-собачьи. Тихонько, тоненько, монотонно, непрерывно. Казалось даже не переводя дыхания. Иногда только она мотала головой из стороны в сторону и продолжала скулить.
- Ба... бабушка, тихонько позвал Тай. Она повернулась на голос, долго смотрела, не понимая и приходя в себя. В газах без слёз была страшная, бездонная пустота.
- Бабулечка, родненькая, прости меня. Я теперь всегда тебя слушать буду!, - Слёзы часто-часто закапали из его глаз.  Он стоял рядом с ней на коленках. И пытался её обнять. А она била его по щекам, потом до боли целовала в лицо, не разбирая в какое место попадает, теребила за уши, смеялась, плакала и снова била по щекам, чуть не в крик рыдая.
Все, все до единого собрались послушать что расскажет Тай, когда они поддерживая друг друга приплелись в посёлок. Однако связного рассказа не получилось. Тай икал, хлюпал и смог только рассказать что Ахма бросил в детёныша бегемота длинной камышиной. И попал в глаз. Прибежала мать и разорвала Ахму. А потом превратилась в крокодила и сожрала его.  Тут ему сделалось худо. Бабушка замахала на всех руками и увела Тая в хижину.
   К ночи у Тая сделался сильный жар. Он метался, вырывался, бредил то бегемотом, то крокодилом.
- Надо натереть его жиром, помоги. - И Бабушка с дедом придерживая Тая намазывали его толстым слоем собачьего жира, растирали травами. Но лихорадка не прекращалась.
- Помереть может, - шёпотом говорил дед, - надо болезнь выгонять.
Весь посёлок гудел полосами, все собрались в центре на площади. Иногда то одна, то другая голова появлялась отодвигая входной полог.
- Не нужен мне такой бог, - кричал Нати, отец убитого мальчика, стоя в кругу людей посёлка. Его пытались успокоить.
- Нельзя сердить могущественного бога. Он очень свирепый. Он отомстит. Все пропадём.
- Он забрал моего сына! Он жрёт всегда десятую долю мяса которую мы бросаем ему! Мы всегда приносили ему жертву, чтоб умилостивить его! Мы отдавали ему мясо, которым могли бы хоть раз накормить наших детей досыта. Мало ему? Мало? Я убью его!, - кричал Нати потрясая копьём. Рядом с ним в пыли сидела Майла, - мать Ахмы. От горя она осыпала голову пеплом из костра. Ещё не потухшие угольки обожгли её волосы и кожу головы, от этого голова её превратилась в косматый кусок грязи. Слёзы проделали две чистых борозды на лице.
- Нельзя, не дам обижать бога!, - маленькая старушка наскакивала на Нати потрясая кулачками. Нати оттолкнул её,  она упала и завизжала.
- Если наши мужчины такие трусы, - громко и внятно проговорила мать Ахмы вставая, -  что согласны скармливать своих детей этому чудовищу, я пойду с тобой, мой муж! Мы должны убить его. В прошлом году было то же самое. Мы все побоялись. Теперь мне всё равно!
- Мужчины, вы должны его убить, - загомонили женщины. Это так всегда, на все войны женщины подбивали мужчин.
- Правда, что мы так боимся? Убить его и не жить в постоянном страхе! - начали подниматься одинокие вначале мужские голоса.
- Его нельзя убить, - возражал кто-то, - он бессмертный.
  - А ты пробовал? Пробовал?, - тогда откуда знаешь?
- Мне тоже не нужен такой бог. - Всё чаще раздавались голоса. Убить!
Тай лежал на подстилке в хижине и слушал.
- Вот!, - кричал чей-то голос, - в Тая вошел дух этого бога и теперь Тай болеет. Его надо убить, а то дух Амата разнесётся по посёлку и мы все умрём.
- Убить! Убить! - понеслось со всех сторон, давайте Тая сюда!  Мы должны убить его!
И вся толпа загалдела и разобрать кто и что кричит стало невозможно.
Бабушка засуетилась. Она убрала покрывала с Тая, и откинула полог хижины. Толпа мужчин подошла к входу, двое вошли. Один взял на руки Тая, другой шкуры, на которых он лежал. Бабушка суетилась и помогала. Кричащая толпа подалась на центр площади. Там, у огня, постелили шкуры, уложили Тая. В те суровые времена люди вынуждены и сами быть суровыми.
Дед Тая вынес из хижины огромный, в пол человеческого роста бубен. Постоял с ним рядом с костром, повертел на все стороны, просушивая кожу. Погладил мембрану ладошкой. Достал из одежды белую от времени берцовую человеческую кость и ударил. Бубен издавал низкий гудящий звук. Этот звук, казалось, не поднимался вверх, но  стлался по земле, расползался, по посёлку. Толпа затихла, все разговоры прекратились. Вначале редкие, а затем всё быстрее полились стонущие, гудящие звуки. Люди посёлка вздрагивал в такт с ними. То один, то другой вскидывал оружие. Этот звук, неизвестно как, из разрозненных, отдельных людей создавал как бы единый организм. С едиными чувствами, нервами, дыханием. Так вороны соединяются воедино невидимой, но ощутимой связью, которая управляет полётом всей стаи. И нет там больше одиночек.
Тай лежал на шкурах около огня. Его и костёр замыкали три людских кольца. Теперь все при ударе легонько подпрыгивали и опускаясь на полусогнутые ноги сильно ударяли землю. Напряжение нарастало, прыжки становились выше, а удары сильнее.
Своего личного сознания уже не было. Поэтому не было и личной боли.
Уммм-ха-га! уммм-ха!, -  гудел бубен.
То один, то другой человек ударял себя в грудь или в плечи острым камнем, нанося не царапины, но раны. Кровь струилась, но этого они не чувствовали в едином экстазе. Это уже была не их личная кровь и боль, это была кровь всего племени! Единый организм.
Уммм-ха-га! уммм-ха! уммм-ха-га!, уммм-ха!, в такт бубну и людям начала подпевать земля. 
Первым, кто подскочил к Таю был высокий, мускулистый воин. На раскрашенном чёрными и кроваво-красными полосами лице были нарисованы огромные глаза, а два настоящих клыка льва, величиной с палец взрослого мужчины торчали из его рта. Его оружием был отполированный за долгое время употребления крепкий сук из вяза. В расщепе сырой кожей был примотан  острый, выщербленный кусок кремня. Расхохотавшись диким смехом охотник подскочил к Таю лежащему на шкурах  рядом с костром, поднял голову к звёздам, взвыл, размахнулся до неба и с диким визгом,  что есть силы ударил. Он целил лежащёму в начало горла. Там сидел злой дух, которого нужно убить. Взлетели прошлогодние листья, земля и трава, вздыбилась сухая кожа: остриё оружия ударило в землю возле самого уха Тая, а древко вплотную легло на горло. Его тут же оттолкнули, а на его место прыгнул другой. Со страшным выражением лица охотник подскочил к лежащему на шкурах Таю, высоко поднял лёгкое бамбуковое копьё и двумя руками, с силой, страшно "хакнув" голосом, опустил его. Крепкий наконечник из берцовой кости газели ничуть не тупее острия из вулканического стекла остановился на коже груди, чуть уколов её. Захохотав страшным смехом охотник отскочил в сторону. Остальные с криками в такт ударам бубна прыжками перемещались вокруг костра и лежащего в центре Тая. Так тысячи лет, до наших даже дней, люди изгоняли злых духов, пытаясь напугать их, чтоб они покинули тело страдальца... Во многих случаях это помогало и болезнь отступала. Почему? Может у больного мобилизовались внутренние силы от страха, а может от сознания "неодиночества", оттого что столько людей с ним вместе.