Новогодняя история Фрагмент книги Филфак

* * *
Вот так и складывалась, так и строилась, так и проходила наша жизнь в Филиале Дома Студента. Что интересно, заглянул я нынче, что делается в ФДСе, что говорится про нашу общагу во всемирной паутине. Борьба идет, чтобы выселили студентов из общежития, чтобы дали сегодняшним студентам новую общагу.
Невозможно стало жить нынче в Филиале. Как так, почему? Честно говоря, я не понял. У меня такое впечатление, что тараканы жили там всегда. Хотя нет. К нам они не приходили. Наверное боялись.
Клопы тоже побаивались. Не помню, чтобы забегали кого-либо проведать. И ведь как-то прекрасно обходились без их компании.
Не знаю, наверное и в наше время были недовольные, были те, кому не нравилась общага, только я таких тоже не помню.
Вспоминается иное. Новый одна тысяча девятьсот семьдесят, наверное, пятый год. Или семьдесят шестой. Год только-только наступил. Часа три или четыре утра. Общежитие с огромнейшим трудом только что угомонилось и последние бузотеры окунулись в мир снов и сновидений.
Я возвращаюсь от подружки. Жизнь уже начала давать трещину, что-то у меня не сложилось, и душа была поцарапана об эту трещину, а с другой стороны то, что сложилось, то категорически не срослось, поэтому настроения не было никакого, а то, что было уже просто нельзя было назвать настроением. Как там у певца-песенника:

Дела!
Меня замучили дела - каждый миг, каждый час, каждый день, -
Дотла
Сгорело время, да и я - нет меня, - только тень, только тень!
 
Ба! Навстречу вышагивает Олег. Он не совсем из нашей компании. Учится на курс старше. С нами не выпивает. Но живем на одном этаже. Поэтому, конечно же знакомы.
- Привет!
- С новым годом!
- С новым счастьем!
Традиционные новогодние приветствия. Вид у него несколько всклокоченный и слегка сбитый в левую сторону. Но ведь три часа утра, если не четыре.
- Валера, дай выпить!
- Олег, я и сам бы не против, да где же ее взять?
- Вы много покупали, у вас должно остаться!
- Олег, а у нас народу сколько? Вон, я даже не представляю, где мне спать ложиться.
- У вас точно должно остаться.
Вот опять двадцать пять.
- Олег, нет у нас, все выпили.
Тем временем подошли к двери комнаты. Я приоткрыл дверь. Свет в комнате не горел, но так как штор на окнах не было, то уличное освещение позволяло видеть общее положение вещей. Комнатка была небольшой, четыре кровати, по две с каждой стороны и небольшой обеденный стол между ними – вот и вся мебель в помещении. На кроватях, на покрытом матрасами и покрывалами полу, везде-везде лежали спящие люди. Даже отсюда было хорошо видно, что стол тщательно убран и на нем ничего нет.
- Вот смотри, - я открыл двери пристроенного к стенке крашенного белой краской фанерного шкафа. – Внизу стоит все, что когда-то можно было пить.
И так как из коридора падал яркий электрический свет, то было хорошо видно, что и где стоит в шкафу. Вся верхняя полка была занята книгами, общими тетрадями, какими-то альбомами и журналами.
На средней полке сконцентрировались тарелки, пакетики, коробочки и еще неизвестно какая хозяйственная мелочёвка, собравшаяся здесь за несколько месяцев проживания хозяев ее в комнате.
Низ же шкафа, его нижняя полка и пол были оккупированы пустой стеклотарой. Разобрать без света, какие именно бутылки нашли свой приют в сей обители, было достаточно сложно, но, по крайней мере, хорошо было видно, что это действительно опустошенные бутылки.
- Если наведешь здесь такой же порядок, то можешь рыться хоть до самого обеда, когда почтеннейшая публика начнет подниматься, - я отодвинулся в сторону, чтобы Олегу было видно, какой гигантский труд ему предлагают проделать.
Но разве может остановить страждущего человека тяжелый физический труд, причем труд на самого себя, во имя стограммовой порции спиртного! Он присел и начал яростно перебирать бутылки, бутыли, баночки, пузырьки, фляжки, цунцири, бюксы, дрексели и прочие емкости, встряхивая их поочередно, взбалтывая, заглядывая через горлышко внутрь, зачем-то нюхая содержимое и даже вслушиваясь в некоторые посудины через боковую стенку.
Все было напрасно. Выпивка не находилась. В коридоре перед дверью росло количество фуфырей, о которые разбились человеческие мечты и которые только насмешливо подчеркивали тщету людских вожделений.
А ведь потом их еще нужно было убрать обратно в белеющий в темноте фанерный шкаф.
И вдруг Олег с головой нырнул вглубь темного шкафного пространства, оставив снаружи только оттопыренную седалищную часть своего организма.
Раздались какие-то шумы, непонятный звон, какое-то рычание и торжествующий индивидуум вынырнул из шкафа. В руках у него была старая, грязная, пыльная шампанка 0,8 литра с темнеющей внутри плотной жидкостью.
Конечно, я виноват!
Я расслабился, я начал подрёмывать, медленно и сладострастно погружаясь в то блаженное состояние, которое наши далекие предки именовали объятиями Морфея. Голова уже плохо работала, притупленная множеством треволнений последних новогодних суток. Память не работала вовсе. Зрение притупилось. Короче, я уже почти спал, убаюканный тишиной и спокойствием в нашем корпусе.
Я забыл, что действительность коварна. Что почти год назад наш общий товарищ Ваня Неуронов вывел всеобщий студенческий закон бытия: «Жизнь прекрасна, а местами просто удивительна!» Он пришел к такому глубоко философскому выводу после того, как в очередной раз не сдал зачет по латыни, чему чрезвычайно удивился.
Я стоял и смотрел на нервно дрожащего Олега, взбалтывающего бутылку и время от времени рычащего, аки дикий зверь, и лихорадочно пытался вспомнить, что же находится внутри этой емкости. Вспоминал и никак не мог вспомнить.
Олег выпрямился и торжествующе взмахнул обнаруженной бутылью. Точно так же, наверное, почти два тысячелетия назад древние гунны под предводительством всемогущего Атиллы потрясали захваченной в жестоком бою добычей.
Ты бредёшь по тёмному посёлку,
Растерявший гуннов, прежний вождь.
В слабом свете лунного осколка -
Серый силуэт и мелкий дождь.

Уходящий под волну "Титаник",
оседающий под грузом прошлых лет.
Легитимно пьющий вечный странник,
старый воин той страны, что нет.
(Farida)
- Олег, я не помню, что это такое, но это пить нельзя!
Разве можно остудить пылающую душу холодными бесстрастными словами?
- Олег, абсолютно точно, это пить нельзя! Я забыл, что туда налито, я не помню для чего мы храним эту бутылку, но она стоит очень давно и никто никогда не сделал из нее ни одного глотка!
И опять сказанное не возымело действия. Ибо сухие слова не могут проникнуть в пересохшую душу и жаждущий успокоить себя волшебным таинством влаги не в силах побороть влечение к сосуду.
И в третий раз как заклинание повторил я слова «Это! Пить! Нельзя!». Но и в третий раз не оказали они никакого действия на моего товарища.
И тогда отступил я, не в силах пересилить страсть человеческую. И взмахнул он рукой, жестом факира и волшебного мага-чародея, жестом выпивохи-профессионала раскрутил содержимое таинственной бутыли, и заструились потоки неведомого пития по кругам вращения жизни и смерти, так, что даже возникла воронка внутри бутыли, и выпил он этот продукт изменяющий суть и преобразующий человека в инородное существо.
И раздался как бы взрыв в моем мозгу! И вспомнил я все про эту неведомую бутылку.
И никакая она была не неведомая. Ребята подрабатывали в высотке в столовой. Раз в месяц их вызывали туда и они полночи горячей водой и разными растворами смывали с пола столовой нанесенную ранее на него мастику. А после них специальная бригада полотеров наносили новый слой свежей мастики, растирая ее до зеркального блеска.
А за несколько месяцев до Нового года поступило в столовую специальное жидкое мыло английского производства для смывания с пола пресловутой мастики. И взяли хозяйственные студенты на всякий случай немного отменного импортного снадобья. Поставили его в самый дальний угол, где и томился запечатанный джинн до поры до времени в стеклянном узилище.
И видимо наступил этот долгожданный момент.
Один из самых высоких фонтанов в мире – это фонтан в точке пересечения Женевского озера и реки Рон. Один из самых больших и красивых по площади фонтанов – это фонтан Trevi. Его высота 26,3 м и ширина 49,15 метра. Один из самых больших фонтанов в России – это «Звезда Мордовии» в Саранске высотой около 65 метров.
Побить эти рекорды, к сожалению, у Олега не получилось. Но струя жидкости из его открытой гортани ударила, пожалуй, метра на три. Причем эта жидкость переливалась всеми цветами радуги, а вокруг нее плавали в воздухе разноцветные мыльные пузыри различных размеров, также раскрашенные во все цвета радуги.
Смотрелось зрелище воистину восхитительно!
Это действо можно было бы вечерами за деньги демонстрировать жильцам и гостям корпуса. Я бы с удовольствием выступил, например, менеджером такого проекта.
Вот только Олег, скорей всего, не согласится. После того случая он вообще не разговаривал почему-то со мной месяца три или четыре.