Бригантина

Захар Ефимович жил по пословице - где родился, там и пригодился. А родился он в небольшой деревне на краю России. Давно это было. Отец ушел на войну в первый день мобилизации, а вернулся два года спустя после Победы. Лечили его в госпиталях долго после тяжелого ранения. Да только не удалось спасти ему ноги. Странно скрипели его протезы, когда он, тяжело опираясь на костыли, медленно шел по деревенской улице.

Дом свой солдат увидел издалека именно таким, каким видел его в своих снах. Стоял он на пригорке, на самом краю деревни, в дальнем её краю. Односельчане здоровались с отцом, смотрели ему вслед, а женщины плакали от сострадания. А он шел, покачиваясь то ли от боли, то ли от волнения.

Первой почувствовала приближение сына его мать. Она просто остановилась во дворе и забыла, куда шла, а пошла почему-то прямо к калитке и глянула на дорогу. И не звал её сын, а выходит, что окликнул. Материнское сердце вещее.

- Ефимка идет, - закричала мать пронзительно и продолжала стоять у калитки. На крик выбежали дети, двое сыновей и двое дочерей, которых отец оставил несмышленышами, а теперь увидел уже подростками.

Жена Нюра тоже выбежала за калитку. Она первая бросилась навстречу любимому мужу. Первая и добежала. Первая и обняла. И так обняла, как будто спрятала его от всего мира. Вот он. Рядом родимый. И теперь она его никому не отдаст. А солдат отвечал на объятия своей Нюры, но смотрел на мать свою. Постарела. А глаза смотрят с той же любовью. Как в детстве. Только зачем же она плачет, его мама? Вернулся. Жив. А сколько их полегло там. Так что он - везучий.

А дети застеснялись чего-то. Как маленькая стайка воробьиная сбились в кучку и робели подойти. Сам шагнул к ним Ефим и пригорнул их к себе. Всех четверых.

Тут и мать метнулась к сыну и припала к нему. Заголосила, запричитала, подняла голову к небу, спросила у кого-то - за что? Писал сын, что ранен, что лечится, но в подробности не вдавался. Не хотел никого огорчать.

Нюре вроде бы и отошла пора встречать аиста на пороге дома, но он принес мальчонку ровно через девять месяцев после возвращения Ефима. Горячи были объятия
мужа после долгой такой разлуки, после всех перенесенных страданий. Горяч был и её ответ. Мальчика назвали Захаром.

Отец над ним, как орел над орленком, вился и все время оберегал сынишку. Нянчили в доме все. Сестры - подростки брали с собой повсюду, но девичьи компании не были привлекательны для мальчугана. Он охотнее ходил за старшими братьями и за отцом. И на рыбалку, и по грибы, и по ягоды, и на горку зимой брали его с собой старшие братья.

Дом опустел первый раз неожиданно. Рано ушел отец. Догнали солдата раны. Мать овдовела и как-то сразу потеряла интерес к жизни. Старшие дети разъехались по миру: кто на стройки коммунизма, кто учиться, кто служить.   
 
Захарка остался в доме за старшего. В свой срок он тоже уехал учиться на механика. Дипломированным специалистом он вернулся в родной дом. К матери, которая осталась совсем одна. Сделал пристройку к дому. Женился на хорошей девушке. Здешней.

Мать ожила, когда в доме опять зазвучали детские голоса. Троих внуков своих она успела вынянчить и наладить на жизнь, как она сама говорила.

В свой черед ушла и она в невозвратную эту сторону. И сын исполнил её наказ. Рядом положил, как она велела, с Ефимом рядом.

Дом опять стал пустеть по второму кругу. Подросли дети и разъехались. А пять годочков назад проводил Захар Ефимович свою Оленьку в последний путь. Отдельно похоронил. Чтобы рядом местечко и для него осталось. Мы ведь только гости на этой Земле. Как бы человек не воспарял при жизни, а бессмертия еще никто не обрел.

Теперь он в доме остался совершенно один. И прислушивался, а не скрипнет ли калитка и не ступит ли на порог родимый человек? Ночью, когда свет фар проезжавших мимо машин озарял окна его дома, он смотрел на бегущие эти огни и ждал, что вот, вдруг, затормозит машина у его двора, и выйдут из неё желанные гости. Случалось такое, но редко.

Дети подарили отцу "навороченный" телефон, у которого было столько функций, что разобраться со всеми он до конца так и не смог. С опаской он осваивал новое средство связи, но освоил. И теперь своих собеседников видел ясно. Конечно, это было общение, но какое-то формальное, что ли?

Не было в нем искренности. Торопливость какая-то была.

Захар Ефимович разговаривал охотно со всей живностью на подворье. Первым собеседником его был старый пес Рекс, который из-за возраста даже гавкать разучился и нюх потерял совсем, и все ему были друзья и товарищи, для всех хвостом вилял, и всем подавал лапу без разбора. Пес дружил с ребятишками. Рядом с домом была прекрасная естественная горка. 

Склон сопки был плавным, разбег санок был очень длинным. Вот и звенели детские голоса рядом в зимнюю пору с утра и до позднего вечера.

Вторым собеседником был кот, который еще от детей давно получил странную кличку - Базиль. Захар Ефимович звал его двойным именем - Базиль-Василь. Кот всюду ходил за хозяином.

- Да не крутись ты под ногами. Не дай Бог, споткнусь и упаду. Поднимать то меня некому. Падать мне никак нельзя. Нужно вертикально ходить. Во что бы то ни стало! Вот так-то, мой мяукающий друг.

Было у Захара Ефимовича еще одно живое существо во дворе - черемуха. С ней он тоже разговаривал, как с подругой.

Отец её когда-то посадил маленьким тоненьким прутиком у самого дома. Уже больше чем полвека было старому дереву. Теперь это было высоченное почти пятиметровое дерево с раскидистой кроной.

Черемуха рассказывала хозяину о погоде. Если она шумела почти неслышно - значит ветерок и прохлада ждали хозяина днем, а если скрипела и раскачивалась, значит ветер бушует нешуточный. Жди перемены погоды.

Зимой ветки гладили окна дома ласково, если день стоял погожий, или стучали замерзшими и промерзшими костлявыми ветками прямо по стеклам, предупреждая о буранах и снегопадах.

- Здравствуй, матушка! - говорил по утрам Захар Ефимович своей любимице.

И дерево кланялось ему в ответ.

Внук рассказал дедушке о том, что учитель поведал им про американские опыты. Как будто там, в далекой Америке, ученые прикрепили к дереву датчики очень чуткие. И зажгли зажигалку и поднесли пламя её к зеленой веточке. Дерево задрожало от страха. Сок по стволу побежал быстрее. Оно было живым. И отреагировало на боль, как и должно было отреагировать любое живое существо.

Захар Ефимович на всю жизнь запомнил, как вздумал он ребенком устроить шалаш под деревом и прибил всего одну доску к его стволу. Отец увидел и так расстроился.

- Ты что, фашист? - спросил он строго.

- Н-н-нет!

Слово это было хуже всяких ругательств.

- А если нет, то тогда береги все живое на свете. Зря не обижай!

Отец осторожно вынул гвозди и убрал доску. Он что-то тихо и ласково говорил молодой черемушке, жалел её.

Приближалась весна. Её приближение чувствовалось во всем. Дни стали длиннее. Снег полностью исчез. Потекли ручейки по оврагам. Зеленее стала полоска леса вдали. Амур не был виден в деревеньке, но он был слышен здесь, когда начинались подвижки льда. Как выстрел, заставший путника врасплох. С шумом оживала могучая река.

Черемуха приготовилась порадовать мир свои светлым убранством. Только незадолго до цветения случился с ней конфуз.

Этот весенний ветер так разгулялся, что сорвал где-то огромное легкое покрывало и принес его во двор к Захару Ефимовичу. Да не просто бросил его на землю, а укутал им верхушку доверчивого дерева.

Почти всех хозяек обошел старый человек в округе и всех спросил, а нет ли у них такой потери. Никто не признался. Значит издалека подарочек принесен был.

Покрывало запуталось в кроне дерева очень прочно.

- Ишь ты, матушка, какая ты модна дама стала теперь у меня! А не поздновато ли тебе наряжаться то? В молодости не щеголяла, а тут вот вздумала. С чего бы это?
С ветром подружилась? Так ты ему особо не доверяй. Ветер, он и есть ветер. Сегодня здесь, а завтра там, - так говорил дереву хозяин подворья.

Пытался Захар Ефимович освободить верхушку черемухи. Взял шест в руки. Да только росточком он не совсем вышел. В отца и в деда - крепыш был приземистый. Махал он шестом напрасно. Покрывало так и осталось в кроне дерева.

Соседи стали подсмеиваться.

- А что это ты за флаг над домом поднял? Революцию делать собрался?

Покрывало было красным.

- Да какая революция? Ветер принес.

Пожаловался Захар Ефимович на неприятности сыну, который жил за семь километров от него, на центральной усадьбе.

В воскресение, часов в десять дня, к деду на рейсовом автобусе приехал внук - четырнадцатилетний Саша.

- Деда! Да я это покрывало мигом сниму. Я по деревьям ловко забираюсь на самую вершину.

- Не пущу. Влажность вон какая высокая, а там рядом провода под напряжением. Зачем так рисковать? Не пущу. Потерплю я эти насмешки. Смотри, как быстро все в округе мой дом бригантиной называть стали. Придумают же тоже!

- А и правда, на корабль похож твой дом стал.

- Скажешь, тоже мне, на корабль. Для корабля - паруса главное, а не флаг. Без парусов с одним поднятым флагом далеко не уплывешь. Пойдем лучше чай пить. А назад я тебя сам на машине отвезу. Как раз сегодня её подрегулировал. Хоть и старенькая она, но послужит мне еще. Домчу за минуты. А покрывало это ветер принес, ветер и унесет.

Так и случилось. Унес ветер злополучное покрывало, но не сразу. Оборвал и обтрепал застрявший кусок ткани, порвал его на тонкие полоски и отнес их неведомо куда.

- Сняла свой платок затрапезный? - - спросил черемуху Захар Ефимович. - Так-то намного лучше. Скоро свой убор появится.

И появился. Зацвела черемуха ровно через неделю. Глянул на любимицу старик, на свой дом, почти укрытый ветками старого дерева. Теперь он действительно походил на парусник. Он как будто плыл куда-то в неведомые дали под белоснежными парусами. Видела ли его Бригантина конечную цель своего пути? Может быть она и видела ту, свою последнюю гавань, видела бурьян, которым зарастет двор без хозяина, видела покосившийся забор и сломанный журавль у колодца и заросшую тропу к крылечку. Кто же его знает?

А может быть и не такая безрадостная картина грезилась старому дому. Может быть слышал он голоса правнуков Захара Ефимовича в этом дворе. Вон Александр станет хозяином и возродит родовое гнездо. Как знать?

Только дай Бог, чтобы проплыла его Бригантина под белыми парусами цветущей черемухи как можно дальше!