А ты записался в Тряпсоюз?

Рецензия на фильм Михаила Местецкого «Тряпичный союз» (2015)

Чем-то мне понравился этот хулиганский фильм.

Повеяло юностью… Хотя Нирвана в моей юности была чуть позже, а раньше как раз в планах было возглавить военный переворот, подарить независимость пятнадцати республикам и развалить до конца СССР. Теперь этот фильм напоминает, что и я своими юношескими хулиганскими, эгоцентрическими и максималистскими идейками тоже раскачивал лодку, тоже напрягался со всеми и толкал, и – а чего скрывать – радовался и недоумевал, когда колосс на глиняных ногах упал и рассыпался.

А чего жалеть? Это же не происки чужих и внешних разведок, а мы, народ, готовый взорваться, перелил всю разрушительную энергию и всю адскую усталость от идеологической чуши в руки, это мы уперлись в китайскую стену социалистического лагеря, и она развалилась. Сначала в Берлине упала, а потом у нас. Чего жалеть – слабая стена была.

При Сталине расстреливали за мыслепреступление. Казалось, это чушь с точки зрения юридического права, которого придерживается цивилизационный мир. Но чушь, когда была былью, не была абстракцией, а сидела в печенках, страхом скрипела по половицам, стучалась в дверь под проливным дождем, ходила тенями сексотов.

Так вот, в фильме мне понравилось то, что не видно было мне в моей юности. И в вашей тоже, и в вашей. Это тот самый великан, мифологический Адам, который сам же охватывает все человечество, живущее после него, живых и мертвых, охватывает всю вселенную и сам же представляет, собою представляет всех.

Казалось бы, что общего между Адамом Кадмоном и Тряпичным союзом, состоящем из классического треугольника? А не заметили ли вы, какая тут точность у Местецкого. Такую точность специально не соорудишь, не выверишь, она сама рождается, произвольно и поверх барьеров.

Во-первых, что такое Тряпсоюз? Это «то ли секция, то ли секта», в ней уже полно народу – тройка, которая мечтает стать сотнями тысяч и миллионами. Тройка, это не так уж мало, как может показаться. Она уже представляет единство. С тройки как раз и начинается математический ряд. Втроем этой троице жилось, как Адаму в раю: никто не знал, что внутри, никто не знал, что снаружи. С герменевтической точки зрения Тряпсоюз существует, хотя нет ни устава этой партии, ни целей.

Но вот появляется новенький, которому очень, просто невмоготу захотелось в эту организацию. Он-то понимает, что эти трое – сила. А ему как раз нужна сила, он готов стать и становится точкой приложения этой силы, беспощадно давая себя на растерзание этой стае (она живет за его счет, на его даче и т.д.). Три плюс один – это целое, круглое, полное число, становящееся сверхполным. Четыре не разрушает целое, а его продолжает, его множит, создает ряд, направленный в бесконечность: К+1. Четыре, в конце концов, это тоже символ единства, гармонии, но иначе интерпретируемый: он состоит из двух двоек, из четырех стен, из трех мушкетеров и д’Артаняна, из Винни-Пуха, Кролика, Тигры и Поросенка, состоит из Буратино, Мальвины, Пьеро и Артемона, трех богатырей и одного хтонического существа или солнцеподобного князя Владимира, и многих других составляющих архаичной и новейшей культуры.

В Тряпичном союзе тоже складывается все удачно: Петя (Павел Чинарев) – безмозглый и сильный дурак, безбашенный лидер, Попов(ич) (Александр Паль) – флегматичный борец за справедливость и подрывник, Андрей (Иван Янковский) – донжуан и художник. И новенький Иван Рахитный (намек на фольклорного Иванушку-дурачка), этот претендует на тихого умника. Но не в этом дело, кто есть кто. Лидер у них меняется ежесекундо, в тряпсоюзе царит анархия, стихийное революционное искусство, напоминающее клип песни «Наш дурдом голосует за Путина».

Гораздо важную роль играет связка. Это в будущем, как только тряпсоюз перейдет детский порог, начнется бесовщина и связкой станет кровь, как у Достоевского. А в данный момент Местецкий-Шкловский предлагает просто шедевр, вытащенный из подвалов коллективной памяти. Человеческую пирамиду. Этим глупцам пришла в голову идея объединиться в гигантское существо – «чтобы слиться в единого монстра и разорвать всех на куски». У этого существа смешное двусмысленное имя: то ли Тряпихер, то ли Триппехир (все от выражения «тряпичный союз»).

Вспомним, что у Местецкого в его группе «Шкловский» есть песня Великан. Трагическая песня, потому что в нашем мире ворон, где «работает только команда», нет места ни большим людям, ни большим идеям.

Уволили Великана
Освободилось шесть рабочих мест.
Сколько ж он, сука, занимал пространства…

Дальнейшая судьба «большого человека» в мире маленьких людей поистине трагична:

Он немного помыкался и с тоски
Пошёл на мясозавод Микояна
И изрубил себя на куски.
Ну вот! Другое дело! Кусками –
Да – кусками я тебя возьму.
Три куска теперь ходят на работу сами,
Двое трудятся на дому.
А одного я съел…
 
Но Местецкий и сочувствует Большому человеку, этому Тряпихеру из Тряпичного союза, и издевается над ним. Он откровенно его пожирает, «кушает великана», питается энергией коллектива (как и группы «Шкловский»), сосет кровь из этого коллективного тела. И это понятно. В его, Местецкого-Шкловского, коллективной памяти, есть такой первичный Адам, космический человек. Но в коллективной памяти Иванов, Петь, Андреев и Поповичей тоже есть свой мировой человек. Во-первых, помните фразеологизм: «все как один». В развернутом виде он звучит яснее: «все как один человек». А помните пословицу: "Мир - велик человек". В русском понимании "мир" означает сплочение и единение, монолитное единогласие, единомыслие, единство. В архаичном понимании это слово означало единое тело, тело народа. Родовое, гротескное тело, раскрытое природе и космосу, настаивает Бахтин в книге о Рабле.

Кстати, в русском фольклоре есть и другой источник: поговорка «Мир – велик человек» (прочтем обратно: «человек, соразмерный миру») также напрямую соотносится с памятью о едином теле, мировом человеке, в котором пребывало единое сознание народа. Человеческая пирамида в Тряпичном союзе пародийно, гротескно и в то же время радикально точно пытается реконструировать и изобразить это архаичное мировое существо.

Разрушить космическое единое тело Тряпихера непроизвольно пробует деревенская девушка Саша. Благодаря чему сюжет из комического становится трагикомическим. Ей, пятой, как бы нет места в союзе четырех сердец. Но это враки. Пять раскладывается на троицу и двоицу. Два таких мощных единства. В одном случае братство, в другом семья. Так что Саша с андрогинным женско-мужским именем не столько своим присутствием положила на лопатки молодых бычков, сколько спровоцировала в них взрывы глупости и эгоцентризма.

Например, вся богатырская удаль Пети уходила в ноги, а не в голову. Неслучайно, в человеческой пирамиде он занимает место внизу, а его ноги становятся ногами всего Тряпихера. Когда в его жизнь вошла Саша, он не мог решиться: или разделить ее, свою жизнь, с женщиной, или стать постником, молчальником и столпником, соразмерным миру. Взорвать весь мир куда подальше и плевать на него свысока, как Симеон Столпник из своей башни. 

Как только потерялась связка, братья из этого братства стали расползаться в стороны. Андрей таинственно исчез, имитировав утопление, чтобы поступить в институт. Попов стал глотать синих жуков и переместился в нирвану. А Ваня, единственный, которого не оставил разум, решил служить: если кто-то решил заделаться столпником, то надо быть рядом – заявляет он.

Для Местецкого сюжет Тряпичного союза своего рода первичный, топографический сюжет, практически схема для его дальнейших художественных построений. Весь конфликт заключается в столкновении эгоцентрика с миром, единичной личности с коллективной личностью, ребенка со взрослым. Как в фильме «Хороший мальчик» (2016), для которого М. Местецкий написал сценарий. Николай, девятиклассник, заявляющий: «Я же не один в мире живу» - и ищущий помочь разным людям – то есть соединить их судьбы либо, наоборот, разрушить их отношения, оказывается носителем универсальной, мудрой, правды. А его отец, отвечающий «Почему же? Один. В глобальном смысле один», носитель другой правды, но ребяческой, однобокой, слепой и эгоцентричной. Он-то, отец, и замкнулся в себе, запер себя в своей квартире, изолировался, на манер хикикомори,  и терроризирует семью требованиями сохранить иллюзорную неприкосновенность своего болезненного «я».    

среда, 4 апреля 2018 г.

Повернувшись спиною к Старой Англии