20 копеек или Плохой дядя для непослушных детей

Наверное, каждый из нас в детстве слышал от мамы, бабушки или другой горячо любящей тебя родственницы слова:"Будешь плохо себя вести – тебя заберет вот тот плохой дядя". И мы, энергично мотая головой, соглашались уйти с игровой площадки,переставали топать ногами, биться в слезах и не требовали новую игрушку или мороженое в стаканчике.

А на следующий день, случайно встречаясь на улице с "плохим дядей", вскрикивали и убегали. Несчастный испуганный мужчина смотрел нам вслед непонимающими расширенными глазами.

Я тоже был таким, но не всегда. Помню как-то раз, когда очередной маленький красный грузовичок показался  для мой тети слишком дорогим, она грозно посмотрела на меня и, указав на грязную бородатую фигуру бомжа, произнесла: "Видишь того дядю, Алеша? Будешь плохо себ вести, плакать и хулиганить – он тебя у мамы с папой заберет и съест" – голос её с каждым новым словом становился все выше и звонче, а в конце и вовсе взвизгнул.

Слезы тут же перестали течь из моих глаз, а ноги и руки перестали мотаться их стороны в сторону и выражать неудовольствие хозяина. Я утер кулачками мокрое лицо и, серьезно посмотрев на тетю, спросил: "А он мне красную машинку купит?"
Тетя растерянно молчала, находясь в шоке от того, что проверенный на не одном поколении детей метод со мной не сработал. Видно, приняв молчание за знак согласие или за что-то ещё, уже и не помню, я двинулся к "страшному дяде-поедателю".

 В то время мне было лет 5  и всем взрослым я доставал разве что до пояса, поэтому я, едва дотянувшись до грязной заляпанной чем-то и мусоркой куртке, подергал ее за край.
Вы знаете, как должны выглядеть люди, поедающие детей? Это сейчас по телевизору почти на каждом канале (даже детском) показывают маньяков, людоедов, убийц и других уголовников. А тогда их я видел только в украденных иногда у папы газетах: они стояли на фоне стены с сантиметром и выглядели достаточно кровожадно, видно, газетчики специально выбирали самых страшных. Этот же показался мне довольно безобидным: худой, изможденный, в грязной дурнопахнущей одежде, в руках он держал порванную дорожную сумку, а лицо его выражало вселенскую муку, словно он был не обычным бомжом, а самым настоящем героем, что должен пожертвовать собой во имя Родины.

–Дядя, дяденька! – позвал его я, закинув голову наверх, чтобы видеть, как меняется выражение его лица, так что аж заболела шея, – А дети вкусные?

Я так никогда и не пойму, что сподвигло бомжа, резко поменявшись в лице, низким устрашающим голосом ответить словами " очень, особенно правая нога", поставив меня в тупик.
Сейчас, находясь или, по крайне мере, чувствуя себя уже немолодым, я поражаюсь своей тогдашней логике и, как следствие, последующим действиям: мне стало его жаль. Да, мне действительно стало его очень жалко, ведь торт или мороженое намного вкуснее; "наверное, у него просто нет денег, чтобы купить себя еды" – решил тогда пятилетний я и, покопавшись в своём кармане, наполненном фантиками от конфет "Ключик", достал 20 копеек, что дал мне папа на мороженое, и протянул ему.

Конец этой истории не так уж интересен, но и оставлять свой рассказ логически не завершенным я не хочу.

Очнувшись от ступора,тетя кинулась ко мне и оттащила от бомжа, сам мужчина тоже отпрянул и ринулся вглубь парк, а упавшие с моей ладони 20 копеек так и остались лежать на затертом ботинками тысяч людей и залитом солнечными лучами асфальте.