Жаль, что я не писатель. Эпизод 26

А в то время когда Мари в сопровождении своего начальника объезжала город в поисках отеля «Bellagio», в квартире её ждал главный герой книги, которой предстояло стать «бестселлером печатного издания нового столетия». Лирэй не знал чем бы себя занять. Бездумно прохаживаясь по квартире, он вспомнил про кассеты и диктофон. Оглядываясь, он приоткрыл дверь в спальню. На кровати, как ни в чём не бывало, лежали кассеты, но вот диктофона сними не было. Поискав глазами по комнате, диктофон нашёлся на прикроватном столике. Расположившись на диване, Лир включил диктофон и бросил его перед собой на стол. По его слуху острым ножом резанул голос, который в данную минуту заставлял смотреть на себя самого с презрением и злостью за слепую наивность. Какое-то время он только ухмылялся на признания Бэла о его истинной причине дружбы с ним. Осэни в душе не задевало то, что он слышал. Ему казалось, что он всё это уже видел, но не желал признавать и соглашаться. Ведь согласись он тогда, Лирэй Осэни был бы потерян для мира ещё раньше.
Звук диктофона будоражил скорее его память, а не чувства. Почему-то всплывали приятные сердцу моменты: знакомство Лира и Рунь, их возвращение с презентации, завтраки и ужины в квартире. На мгновение мысленно он назвал себя предателем своей памяти, а через очень короткое время предателем уже стала сама память. Что ему стоит просто взять и выключить мясорубку мыслей — диктофон. Но если голос Бэла его тревожит, значит, он ещё живой, не окаменел, не стал железом покрытой ржавчиной. Значит, у него есть шанс на будущее. А у живого всегда есть будущее.
- И что же меня так цепляет? - тихо вполголоса проговорил Лирэй — Ведь я уже давно успокоился, почти забыл и даже в чём-то им благодарен — немного помолчав, он добавил — Каждому по -своему.
А что же Ребекка? Она о нём ещё помнит или может уже из памяти выкинула? Но ответ на этот вопрос надеется услышать любопытная белка в компании своего «рыскала» Букли.
Проезжая мимо очередного серого здания, Мари произнесла вслух:
- Мне всегда казалось, что Париж населён разнообразными архитектурными видами. А сейчас мы уже несколько минут наблюдаем однотипную картинку: один цвет, одни грани, одна высота, одна ширина и никакой надежды — прислонившись головой к стеклу, разочарованно вздыхала белка.
- Тебе так кажется. Это одно здание, просто оно большое — попытался защитить свою родину Булонь.
- Пора бы уже его проехать — не унималась уставшая от дороги Мари.
Она была не одинока в своём стремлении. Мсье Булоню тоже не терпелось поскорей увидеть вывеску «Bellagio». Чем раньше они найдут отель, тем раньше смогут вернуться обратно. Он он прекрасно знает про любовь Мари к ночным прогулкам, для неё не важно в какое время она вернётся, а вот Булонь темноту не очень уважал, точнее сказать боялся. Да, мужчины тоже боятся ночи, но только некоторые представители сильного пола. По этому ему надо было как можно раньше найти эту «даму без собачки» и до темноты оказаться у себя дома.
- Наконец-то — громко огласил Булонь, глядя вперёд не много левее.
Дюваль пристально смотрела на вход отеля «Bellagio». Найдя место на парковке и поставив машину, Булонь стал собираться. Мари, не дожидаясь его, выскользнула из машины, захлопнув за собой дверь и, перепрыгивая через мелкие лужицы, поспешила внутрь. Пока мсье Булонь заходил в отель, белка уже успела узнать всё что ей было нужно у регистрационной стойки. Бэл не соврал, Ребекка частый гость этого отеля и посещает она его не в одиночестве. Им оставалось лишь дождаться, когда мадам появится в очередной раз и, как заверили мадемуазель Дюваль, ждать придётся не долго.
Уплетая тирамису и запевая его капуччино, Мари поглядывала на двери. Булонь всё время смотрел на часы и уже был готов взять за руку белку и потащить её обратно к машине. И в эту минуту двери отеля распахнулись. По направлению к стойке регистратуры, походкой, которую Дюваль видела только в кино с замедленным эффектом, проплыла роскошная блондинка. Высокая, стройная, идеально правильно выточенные черты лица. Платье ниже колен с малахитовым рисунком, чёрные сапоги на тонкой шпильке, пальто с меховым капюшоном белого цвета. Одним словом — ослепительная красота. Правда со своими особенностями. В её случае это надменность, которая читалась в выражении её лица, лёд звенящий в глазах, брезгливость в движениях всего тела.
У Мари в голове потерялся вопрос от такого зрелища. Зато одна фраза отчетливо била по мозгам: «Внешне похожа на ангела, а внутри жёсткий, наглый и самолюбивый эгоист». Описание было настолько точным, что не узнать её было просто не возможно. А вот спутник её был с точностью наоборот: рост чуть ниже среднего, толстенький и лысоватый. В общем «кошелёк и два ушка».
Со своего места Булоню и Мари было отчётливо видно, что мужчина за стойкой регистратуры, разговаривая с дамой, показывает рукой в их сторону. Поворот головы и остриём льда полоснуло по коже малышки Дюваль. Она не могла понять, что это была за реакция организма. Какое-то ощущение абсолютного зла. Может это просто ревность за красоту? Да уж чего не отнять у женщин так это желание быть красивой, и зависть к тем, кто обладает этим богатством.
Подойдя к столику, за которым сидели Мари и Булонь, блондинка спросила:
- Что вам угодно?
Булонь не успел прийти в себя и по этому не подготовился к её вопросу. Зато белка тут же ожила и вернула себе свою неизменную язвительность.
- Ребекка Леонель? - сначала она решила убедиться в правильности направления наносимых ударов.
- Да это я. А вы кто?
Булонь, вернувшись, наконец, из забытья, встал и протянул руку даме:
- Мсье Булонь, журнал «Viva», а это Мари, мой сотрудник — по нему было видно, что в реальной жизни он впервые близко видит такую женщину. Он так и остался зрителем, руки мадам ему не подала.