Солнце перетрогало в этом городе всех, а тут я!

        Из прошлого уже, из нулевых, но весна....

        Весна. Солнце перетрогало в этом городе уже всё что можно, всех кого можно и нельзя, но тепла через край, и всё ему мало, а тут я! Светлое пальто нараспашку, и солнце забирается мне под пальто, а я улыбаюсь — но только глазами, я ведь не хочу выглядеть городской сумасшедшей.

        Зима случилась длиною в жизнь, вот какой долгой была наша с солнцем разлука! Вот почему нараспашку — а это уже без пяти минут наизнанку! — и пальто, и душа. А на душе теплынь.

        И все улыбаются всем — там, куда однажды приходит весна.

        Час солнца! Все с солнцем, все. И под раскрывшейся ему одеждой, и в её — к горячему, к радости! — свежих красках, и все с солнцем на лицах... чудеса на свете случаются, у людей наконец появились лица!

        ...Вот торопится куда-то бабуля, интеллигентного вида, бодро так. Не бабуля, а подгоняемый теплом оживший после зимы паучок... в шляпке с полями! Лицо сияющее, солнце — в каждой морщинке! Улыбается мне; я не жадничаю, отвечаю тем же.

        — Ну какие весной все красивые, это ж надо, сколько красоты вокруг! — вдруг восторженно, в невероятном каком-то порыве души, восклицает эта незнакомая мне старушка, глядя на меня глазами абсолютно счастливого человека.

       
        ...Разве можно такое сочинить?