Отбор. Вызов

продолжение. начало в http://www.proza.ru/2018/04/03/174

В скоростном индивидуальном лифте, несущемся с высших этажей на землю, Дмитрий придирчиво осмотрел себя в зеркало, вытер влажные от поцелуя губы сухой салфеткой, освежился дезодорантом. И через несколько секунд, он уже вышел на улицу, «не замечаемый» обычными прохожими, которые с сосредоточенными лицами двигались по своим нахоженным маршрутам – работа, магазин, дом.
Дмитрий предусмотрительно оставил  запас времени  в двадцать минут, чтобы прийти в себя. Это время можно было провести в каком-нибудь заповедном местечке, куда вход обычным людям был запрещён. Но сейчас Дмитрию было не до рафинадных излишеств. Вечерний вызов от начальства не сулил ничего хорошего. Явно, что случилось нечто экстраординарное. А, значит, ближайшие дни будут заняты исключительно работой, работой и ещё раз работой. Чёрт бы её побрал! Вот уже три года, как он находится в Высшей касте, но ещё ни разу не брал долговременного отпуска…

Была у Дмитрия мечта пожить отшельником в безмолвии севера, на берегу  ледяного моря. Там Высшие создали места обогреваемых пространств с домами отдыха в виде чумов в полной изоляции от человеческих биополей.
Вечный холод манил Дмитрия больше, чем банановые тропические побережья. Детская мечта – остаться наедине со звёздами, с первозданно жёстким небом, несущим ледяную запредельность космических глубин и завораживающую красоту полярного сияния. трансформировалась во взрослое желание достичь кристальной ясности знания законов существования этого мира.
Дмитрий был уверен в том, что его сознание не могло вдруг случайно возникнуть из ниоткуда, а потом также исчезнуть в никуда. Это несправедливо! Жизнь слишком коротка, и надо попытаться как-то её продлить.
Дмитрий знал, что Высшие вплотную занимаются вопросами продления жизни. Собственно, это и есть их главное занятие.
И, конечно, он  надеялся найти ответ на свой мучительный вопрос  у Высших. Но и низших нельзя было сбрасывать со счетов, особенно тех самых низших, которые несли в себе бессознательное знание предков.
Там, на севере, недалеко от люксовых чумов было одно местечко с заветным индексом, в которое он хотел бы попасть, чтобы поближе познакомиться   с человеческими особями, занимающимися  шаманизмом. В поисках истины сгодятся все пути. Как вариант, можно было попробовать через транс  шаманского бубна связаться с вечностью. Ведь вечность обещала  Дмитрию неизмеримо больше, чем все богатства мира - жизнь.    
 
Но, видимо, с мечтой об отпуске придется повременить. Не важно, высший ты или низший, но над тобой всегда есть начальство, всегда есть кто-то выше тебя и ещё кто-то выше того, кто выше тебя. И неизвестно, кто венчает всю эту иерархическую систему. Вот уже много веков люди живут и умирают, не  зная того, кто заведует их судьбами.  Но Дмитрия такой расклад не устраивает, он попытается добраться до этого тайного короля, чего бы ему это не стоило.

На улице темнело довольно быстро. Городские витрины уже вовсю вспыхивали жидкими огнями неона. Промозглый осенний воздух  смешивался с выхлопными газами, превращаясь в стоячий смог, колеблющийся под редкими порывами ветра.
Дмитрий не стал искать лучший вариант времяпровождения, решив зайти в первую попавшуюся забегаловку.
Не все Высшие любили бродить среди «человеческого отребья». Но Дмитрию нравились контрасты. Изысканная свежесть верхнего совершенства, сменяющаяся ощутимым зловонием разлагающихся низов, от этого становилась только желаннее и привлекательнее.
В сравнении с обычными людьми он ощущал себя небожителем. И это ощущение было настолько приятным, что доставляло ему иногда прямо-таки наркотическое удовольствие.
Нижний человеческий мир напоминал Дмитрию гигантский механизм. Все эти шестерёнки и шестерни, соприкасаясь зубчиками и зубьями, вращались, сами не ведая того, с какой целью они это делают. Цель была видна только Высшим. Они восседали в своих царственных креслах абсолютной власти и  пользовались благами, которые создавались низшими человеческими слоями.

Высшие ценили свою породу. Мало кого из обычных людей они допускали  в свою ограниченную касту. Это делалось только при острой необходимости  притока новой крови. И потому Дмитрий  ощущал себя невероятным счастливчиком.
Эйфория принадлежности к «боголюдям» у него в полной мере ещё не прошла. Он наслаждался своей избранностью. Как чахлый бледнокожий северянин жадно вкушает пряное солнце на берегу необъятного энергетика – южного искристого моря, так и Дмитрий  не мог до конца насытиться безграничностью, нахлынувшего на него счастья.
В рамках обычного человеческого понимания он имел всё, о чем только можно было мечтать - самую красивую женщину, неисчерпаемый поток денег, совершенное здоровье и власть над любым человеческим существом будь это хоть дворник, хоть президент. Власть даже не в смысле силы превосходства, а в смысле свободы от всех их указаний. Конечно, у него появились новые указания, от Высших. Но… Высшие есть Высшие. Полностью свободные от предрассудков, свойственных обычным людям, они олицетворяли для него новые, неограниченные возможности реализации своего «я».

Правда, став своим среди чужих,  он тут же стал чужим среди своих бывших «братьев по несчастью».
Они, эти обычные люди, трудились всю жизнь ради куска хлеба, ради мифических целей, которые перед ними выставляли Высшие. Теперь Дмитрий мог отстранённо и снисходительно наблюдать за их копошением в клетке, из которой он вышел.
Сейчас обычные люди существовали для него словно в параллельной реальности. Как услужливые домашние животные за корм в виде хрустящих банкнот, они готовы были оказать ему любую услугу.
Хотя, иногда ему казалось, что они могут гораздо больше, чем им положено. Трудная жизнь  некоторых из них опустошала, а некоторых, наоборот, наполняла мерцанием Великой тайны бытия…

Тайны? Какая тайна может быть у букашки перед человеком? Малюсенькая такая букашечная тайна… Ум  возвращал Дмитрия в реальность и  отправлял все эти таинственные «мерцания» в архив иллюзий.
Обычные люди были интересны только издалека. При ближайшем рассмотрении туман очарования рассеивался, обнажая всю ту же незавидную бессмысленность их краткой жизни.   
Они работали, чтобы жить и жили, чтобы работать. Им приходилось преодолевать муки нищеты и бессилия невозможности ничего изменить в этом жадном мире, который съедал их молодость, силу и ум.

Ресторанчик, в который зашел Дмитрий, оказался практически пустым. Конкуренция среди общепитовских точек в городе была достаточно высока. Каждый владелец пытался придать своему детищу  некий запоминающийся образ. Это же заведение личного образа было напрочь лишено. Какой-то безумный дизайнер пришел с поварёшкой, зачерпнул всякой всячины с запада и востока, и потом  бессмысленно  смешал это всё в одной большой кастрюле. 
Баварские пивные столы здесь были накрыты вьетнамскими циновками, пластиковые кресла имитировали индонезийский ротанг, а керамические солонки в виде русской матрёшки соседствовали  с деревянными салфеточницами, нарочито расписанными японскими  иероглифами. Всего много и все ни о чем. Мода на безумную эклектику была лишь одной из программ, запущенных в головы людей теми, кто находился выше их.
Но в каждом сумасшествии есть  щепотка здравого смысла. Высшие намеренно убирали старые барьеры между людьми, чтобы потом воздвигнуть новые.

Дмитрий направился  к самому дальнему столику. Столик  явно  предназначался для особых персон, потому как был укомплектован не пластиковым креслом, а вполне приличным кожаным диванчиком. Кроме того, кусок улицы, на которую выходило панорамное окно, был очень хорошо освещён, что давало Дмитрию возможность наблюдать за прохожими, смотреть своеобразное реалити-шоу.
Расслабленно откинувшись  на мягкую спинку, он сделал заказ официанту - запечённые роллы  с лососем и зелёный чай.

Психоэнергетическая граница между Высшими и обычными людьми работала так, что Высшие стирались из памяти обычных людей, как только отдалялись от них на определённое расстояние. Потому, в принципе, Дмитрий  мог не платить за заказ, что делали многие из Высших. Деньги для Высших не имели никакого особенного значения, они купались в них, как рыбы в океане, не считая нужным делиться с другими даже каплями. Но Дмитрий привык уважать чужой порядок, каким бы примитивным он ему не казался.

Официант был вполне симпатичным парнем азиатского вида. Наверное, иногда он пытался мечтать о чём-то своём, особенном. Но на все стремления людей Высшие наложили табу. И потому любые мысли обычного человека, взлетев, тут же падали на землю, кружась около определённых тем – деньги, жилье, секс, работа, развлечения и возможность преуспеть в какой-то области, будь то разведение цветов или соревнование по поднятию тяжестей.
Все темы «внеклассных» занятий были строго расписаны по рубрикам - религия, эстрада, театр, спорт, наука, кулинария и прочее. Рубрик было много. Духовный корм для людей должен был быть разнообразным. Но на всех увлечениях стояла невидимая черта, за которую вход обычным людям был воспрещен. Эта черта была похожа на ту, что изображает околоземную орбиту спутника. Обычные люди жили с запретом на космос.

Дмитрий помнил тот миг, когда ему, в связи с переходом в касту Высших, сняли запрет с космоса. Это произошло днём, в помещении без окон, специально для того, чтобы он хоть немного адаптировался к открытию тех потоков, что идут от солнца и от звезд.

Когда-то давно, в детстве,  он тяжело заболел  и провёл месяц в душном изоляторе инфекционной больницы. Там все окна в целях нераспространения заразы, были наглухо задраены. Прожить месяц с закрытыми окнами без глотка свежего воздуха не показалось ему особенно трудным, но  когда он впервые вышел из запертого пространства на больничную аллею, то не смог сделать и десятка шагов.
Свежий воздух буквально нокаутировал его, беззвучно и  вместе с тем оглушительно ударив в голову. Да и не только в голову…Воздух нёс в себе пьянящий кислород с  миллионами запахов. Невидимые, доселе неощущаемые, они влетели в капилляры всего тела напором многоголосой птичьей стаи, щебетом, шёпотом, плеском, вкусом, музыкой.
Ноги у него подогнулись от слабости. Нянечка, сопровождающая его, подхватила под руки и усадила на скамейку. В глазах у Димки потемнело, кровь густо зашумела в голове. Он видел только свои руки, неестественно бледные с мраморным узором синих вен, вцепившиеся в облупленную зелень скамейки.
И ещё он видел мир…Не глазами, а чувствами…Глаза казалось, были во всём теле. Всё тело вибрировало в резонанс со Вселенской розой ветров, все клетки превратились в маленькие трепещущие сердца в такт пульсирующие лепесткам этой розы.
Это волшебное действо длилось только мгновение. Потом тело словно отяжелело, закрылось плотной бронёй кожи, голова встала на свое главенствующее место. Глаза видят, нос обоняет, рот говорит. Небо сверху, земля внизу, дома сбоку.

Когда Высшие сняли ему околоземный барьер, он испытал чувство похожее на то, из детства, но гораздо более сильное. Не запахи, не эмоциональные видения, а полное чувственное проникновение, соединение, вливание…
От солнца и от звёзд словно бы шла энергетическая кровь. Она несла не кислород и не «птичье многоголосье», а нечто более изысканное тонкое, непостижимое, похожее на перебор струн  колдовской гитары в ночной тишине медово-дымных дикоросов.

Небольшая манипуляция с эпифизом, открывала канал восприятия и усвоения праны.
Космическая прана как энергетический коктейль полностью снимала ощущение усталости. Как только Дмитрий открылся ей, он стал спать менее трех часов в сутки. Этого хватало, чтобы перезагрузиться и восстановить силы.
Вторым «побочным» эффектом принятия праны стала внешняя красота.  Его мышцы практически сами приняли нужный рельеф. Проникающая внутрь тела струнная музыка космических сфер  рождала внешнюю гармонию, теперь ему не надо было часами истязать себя на тренажерах.

Почти всё освободившееся время Дмитрий тратил на работу. В касте Высших он хотел достигнуть новых уровней. Когда так хорошо получился разбег, хочется продолжить движение к новым горизонтам.

Новые горизонты манили своей тайной, но всё же кое-какие «шероховатости» отравляли приближение к ней.
Чем дольше  Дмитрий вникал в суть жизни Высших, тем всё отчетливее понимал, что достигнув новых уровней и даже получив большую власть, чем сейчас, он не постигнет всей безмятежности счастья. Ведь, несмотря на тотальное превосходство Высших, они так и не избавились от страхов, присущих обычным людям. Космическая прана ласкала их тела, но не могла продлить их жизнь. Все попытки напрячь мозги ученых в этом направлении, пока не приносили результата.
Быстротечность индивидуальной жизни отравляло ещё и знание о том, что и сама планета скоро должна была погибнуть. Нестабильность излучения Солнца и усилившиеся колебания магнитного поля Земли грозили глобальной катастрофой. Магнитное поле дрожало как шторка, готовая развёрзнуться перед открытием сцены, в момент беспощадно вспыхнувшего софита – солнечной супервспышки.
Вспышки на солнце и возмущения магнитного поля уже давно были  втиснуты в значки математических формул. Предполагаемый конец света  или, вернее,  всплеск света – солнечная супервспышка, был рассчитан с точностью плюс минус сто лет. Радиоактивный солнечный кипяток грозил полным уничтожением жизни  на земле.
И хотя жизнь Дмитрия не дотягивала до апокалипсиса, знать о тотальном уничтожении всего живого ему было неприятно. Да и формулы не давали стопроцентной гарантии того, что солнце не взбесится в ближайшую сотню лет. Слишком уж непредсказуемо оно вело себя в последние годы.
Высшие строили взлётные базы  на Луне, готовясь переселиться на Венеру или на Марс, в зависимости от того, как после супервспышки  поведет себя солнце. Им были доступны лишь эти, по космическим меркам крошечные расстояния,  да и то с большим трудом. Дальше Большой Космос выстроил преграду, словно не пуская их за определённую границу. Фантастические фотонные звездолеты никак не спешили воплощаться в реальности. Далёкий космос отрешённо взирал на землян, словно надменно насмехаясь над  их микроскопическими попытками прыгнуть дальше пределов солнечной системы.

Слухи об истинно Высших, которые контролируют земных Высших, возникали среди земных Высших с периодичностью осенних дождей и сами собой забывались и затирались. Ведь истинно Высшие никак не проявляли себя, и как Боги на Олимпе хранили равнодушное спокойствие.
Ну, допустим, даже если  земные Высшие смогли бы построить космическую посудину, способную разгоняться до сверхскоростей… Это все равно  бы их не спасло. Ведь у них был один необходимый довесок – обычные люди. Без них, без их рук и голов, Высшие были беспомощны, как дети. На каждого Высшего работало несколько сотен людей. И  взять  такое количество обычных людей  с собой в звездолёт не было технической возможности.
«Лунные» рабы тоже не годились на роль слуг. Их выхолощенный до запредельности мозг клонов позволял им выполнять только определённые простые, повторяющиеся действия. Они строили  и обслуживали  взлётные базы на Луне за кусок хлеба и тёплое место в спальной ячейке.
Искусственно выращиваемые  рабочие клоны-бройлеры, конечно же, не могли удовлетворить  всех эстетических и практических нужд Высших. Человеческое стадо не могло состоять из одних рабочих меринов. Оно нуждалось в горячей, чистой сильной крови мустангов.
В идеале Высшие видели себя хозяевами породистого людского племени. И теоретически такой отбор можно было бы осуществить в любое мгновение.
Невразумительное серое стадо «некачественных» людских особей могло бы быть Высшими в любой момент уничтожено. У них был большой соблазн оставить на земле золотой миллиард «хороших людей», спокойных, работящих, умных, творческих, не рвущихся к власти, довольных жизнью. Но пока эта цель была оформлена лишь стратегически. Конкретных практических шагов Высшие не предпринимали, не в силах просчитать последствия  тотального уничтожения. Ведь теория коллектива предупреждала об автоматическом замещении выбывшего. По ней выходило так, что в обществе обязательно должен был быть «плохой»  человек. Если его устранить, то кто-то из «хороших» возьмет на себя его роль. Так что пока Высшие по крупному не играли, памятуя о том, что лучшее – враг хорошего.
Частенько, правда, Высшие организовывали войны для поддержания глобального фона страха. Страх – это лучшее средство, чтобы взнуздать свободные, творческие  умы.

Высшим было приятно иметь в повиновении умных людей – искателей, ученых, гениев. Но они редко залезали к ним в мозг, чтобы не навредить непостижимому процессу творческого вдохновения. Иногда они давали особо одарённым творческим людям свою защиту. Как садовник любовно пропалывали всякую мусорную траву перед деревцем, что приносит вкусные плоды.
Хотя на, в целом заросший  сад,  Высшие пока не выдавали никакой реакции. Люди варились в общественном котле сами по себе. Однако при этом каждый из них состоял на невидимом учете. Ни один человек не должен был находиться вне поля зрения Высших.
Ведь была еще одна вещь, которая внушала Высшим реликтовый страх - старинная легенда о мессии – избавителе человеческого рода.
Конечно, страх, этот был несколько условным, в чём-то даже наивным. Такой страх может быть у хозяина собаки, связанный с тем, что она вдруг может взбеситься и загрызть его, или вдруг оказаться могущественным инопланетянином в собачьем обличье. Смешно? Но процесс тотального контроля за людьми был запущен Высшими задолго до того, как они позволили начаться научно-технической революции. Собственно, только благодаря отлаженному контролю за людьми, Высшие решились однажды открыть зелёные двери прогрессу. Когда каждая овца в стаде учтена, можно позволить ей насладиться мнимой свободой, снять её с короткого поводка, дать нагулять свежего и вкусного мясца.

Люди, опьянённые открывшимися возможностями, вели себя по-разному. Но, в общем, пока вполне предсказуемо. Высшие позволили им даже безгранично кромсать плоть земли, добывая из неё нефть и газ. Уже были изобретены альтернативные источники энергии, но Высшие сдерживали их внедрение, полагая, что только в самоограничении могут развиваться творческие способности человека. Так же они когда-то сдерживали научно-техническую революцию.  Ведь обрезая верхние ветки и побеги, садовник хочет получить  много вкусных и сочных плодов, отменяя безудержный рост зелени.

Дмитрий отвлёкся от своих мыслей своеобразным видением. Ему показалось, что за стеклянной стеной ресторанчика стоит Анна Ванна с недоброй ухмылкой.
Внутри живота треснул ледяной сосуд, сердце сбило ход, проваливаясь в пустоту, потом затрепетало, забилось, застучало, пытаясь вскарабкаться на своё законное место.
Анна Ванна – злая тётка, состоящая из мышечной плоти и костей, давно умерла. Почему же мозг с маниакальным упорством пытался впечатать в сознание Дмитрия ту, которой давно нет?
Это была всего лишь обычная нищенка. Лохмотья, претендующие на звание бывшего бархата, многослойно опутывали её костлявое тело. Войлочные ботинки без шнурков обнажали тощие грязные щиколотки. Слепой взгляд, не задерживаясь на Дмитрии, ввинтился куда-то дальше, в глубину заведения. Она стояла серым камнем посреди людского разноцветного прибоя, словно бы пытаясь отыскать смысл своих дальнейших передвижений. Холодный воздух тлеющей осени слегка шевелил седые пряди волос, выбившиеся из под вязаной серой шапки. Более ничего живого в этой картине не наблюдалось.
Дмитрий перевёл взгляд в спасительную, пульсирующую теплом приготавливаемой еды, глубину зала, пытаясь очнуться от наваждения.
- Нехорошо, как-то всё нехорошо получается, - пробормотал внутренний голос с чужими для Дмитрия интонациями.
Выйти из тепла, сунуть в её дырявые карманы пачку банкнот… Наличных при себе у него, правда, немного. Но, может быть, стоит попытаться откупиться от преследующих его страхов?
Он повернул голову к окну, зная уже наверняка, что нищенки там уже  нет. Кто-то опередил его, или же просто поток толпы унёс её своими течениями к подземным переходам или теплоцентралям.

В этом, казалось бы, бесхозном мире у  каждой нищенки был свой личный код. Но
Дмитрий подавил первое желание  достать планшет и  заглянуть в файлы её оперативной памяти.

Оперативная человеческая память находилась в полной власти Высших, они могли её  легко стирать, но на архивные файлы надо было запрашивать код доступа и разрешение от Совета. Обычно планшетами с целью специального стирания оперативной памяти Высшие пользовались редко, потому что во все людские мозги и так была подсажена дежурная программка, стирающая общение с Высшими и запрещающая любое насилие в отношении Высших.
Поэтому Высшие могли  бродить по опасным лабиринтам катакомб этого города, совершенно без риска для жизни. Ни один обычный человек не мог поднять руку на Высшего.
Это им, мясным телам, истекающим страхом от жизни, полной опасностей, должно было быть плохо. А Высшим всегда должно быть хорошо. Высшие не боятся увечий. Они давно «научились» выращивать руки, ноги, вообще, все вспомогательные органы. А этим жалким человеческим одноразовым созданиям надо в случае увечий учиться жить без рук, без ног, без зубов и глаз. Им приходится есть дурную пищу, жить в бетонных клетках и в карцерах сознания. Их жизни – это страх во всех его видах. Они - биологические люминофоры, правда, излучающие,  не свет, а нечто невообразимое. Все их эмоции как эфирный писк, вой, крик наполняют каменную чашу города до краев. Неудивительно, что их мясные тела начинают гнить. И им никогда не вкусить ни космоса, ни вечности. Дмитрий должен быть счастливым, должен быть…
Но почему это осеннее холодное небо, промозглым ветром шевелящее седые пряди нищенки, трогает в нём струны непереносимой тоски?  Тоски, подобной неисчерпаемому колодцу, в глубине которого бесконечная чёрная дыра…
И что из того, что он мнит себя Богом?  В чём его кардинальное отличие от обычных людей? Только в том, что он может переписывать их судьбы и принимать сеансы  космической  праны?  Его тело, практически, неуязвимо, но…Он такой же смертный, как и они. Придёт срок, и его сознание начнёт рассыпаться.
 
Высшие, в отличие, от низших не гниют, они рассыпаются в прах, в песок, в золу. Когда приходит определённый срок, Высшие перестают адекватно мыслить и их увозят доживать последние дни на островные хосписы. Полная потеря координации, обездвиженность, слепота и смерть - незавидное будущее.

Высшим не даются две вещи – расстояние и время. Космическое расстояние и космическое время. Чёрт с ним, с расстоянием. Самое жуткое в том, что Высшие не могут продлить свою жизнь. У них практически тот же век, что и у людей. Иногда даже смерть - «рассыпание» случается раньше срока.
Раз в год Высшие проходят полное обследование. При малейших подозрениях… А, что им делать при подозрениях? Разве, что привести все свои дела в порядок и подготовиться к островному санаторию. Высшие питают надежды на то, что родится гений медицины из числа обычных людей. А что им ещё остаётся кроме надежды?
Все достижения Высших – это достижения обычных людей. Весь комфорт Высших создан именно ими, теми, кто лишен космоса. Прана закрыта для обычных людей вот уже много столетий. Вот уже много веков мир таков, как он есть.
Высшие живут рядом  с обычными людьми, не замечаемые ими. Конечно, не совсем рядом. Свои дома они предпочитают сооружать подальше от людских поселений. Их дома мало чем похожи на дома людей. Это вот Дмитрий никак не может оторваться от бывших пристрастий, подобно ребёнку играется  со своими игрушками- пентхаусами. Играется, пока не рассыплется в труху…
Злокачественность процесса «рассыпания»  Высших пока никак не остановить. Говорят, что это последствия принятия праны. Но при этом никто из Высших и не думает   отказываться от неё. Без праны ещё хуже. С праной они имеют больше часов для активной жизни. И к тому же общая продолжительность жизни Высших всё-таки, хоть на несколько лет, но больше, чем у обычных людей. Да и в случае незапланированных увечий прана помогает сократить срок исцеления. Все Высшие подсажены на прану. Но все они когда-то умирают.

И всё же Дмитрий втайне лелеял зародыш сказочной надежды на то, что ему удастся найти ключ бессмертия. А иначе зачем жить? Секс, деньги, власть – всё это легко перечеркивается смертью.
Главное, как можно дальше продвинуться наверх. Там есть что-то такое, какая-то важная информация о смерти. Наверняка, есть частицы знания об Истинно Высших. Это они стоят над всеми Высшими, это они управляют Координационным Советом. И они владеют секретом вечности…
Хоть в какую-то сказку надо верить, если не веришь в Бога. 
 
Во всяком случае, сейчас у него больше шансов вкусить вечность, чем у кого-то из обычных людей. У него есть шансы, и эти шансы надо использовать на полную.

Дмитрий оглядел ресторан. Через столик от него мужчина с вожделением хлебал густой свекольный суп. Микроскопические капельки свекольной крови уже проступили на салфетке и на манжетах его несвежей сорочки. Столы здесь не протирали толком, казалось, с самого открытия заведения. Они впитали в себя запахи всех этих  супов, салатов, крошек, всей разлагающейся еды… Иногда у Дмитрия случались приступы «беременности», прояснения в органах чувств, обострения чувствительности.

Глотнув тёплого чая, так и не притронувшись к роллам, он попросил счёт и, расплатившись, вышел на улицу, в хаос рекламных огней.
Вызвав ближайшего летуна, он сел в полупрозрачную кабину и нажал на «газ». Кабинка, подобно сказочной ступе бабы-Яги беззвучно взмыла  над городом.

Полупрозрачные летуны, носящиеся по невидимым магнитным линиям вдоль дорог, конечно, не давали полного ощущения полёта, но позволяли комфортно перемешаться над пробками. Летуны, мгновенно стирались из памяти обычных людей и потому оставались для них «невидимыми».
Изобрёл летунов один умелец – самородок. Он легко и вдохновенно проникал в тайны электромагнитных полей, подобно легендарному Николе Тесле. Высшие изолировали его от общества, инсценировав авиакатастрофу.
Поселив умельца в удаленном Тибетском санатории, они поставили перед ним задачу создать антигравитационные аппараты. Но его творческий импульс в горах зачах, несмотря на то, что ему были созданы все условия для вдохновения. Коллектив единомышленников, семья – он не был в одиночестве. Роскошная обстановка, великолепная дикая природа…И всё же…Что-то в нём надломилось. И Дмитрий даже знал что. Он тоже не мог представить свою жизнь без обычных «неправильных» людей. Без сегодняшнего официанта-азиата, без мужчины, хлебающего суп и даже без жалкой нищенки.
Не принимая уродства и недалекости нижних слоев человечества, тем не менее, Дмитрий не мог понять суть процветающего мира с золотым миллиардом послушных человеческих особей, чётко исполняющих правила, предписанные им сверху. Словно бы в этом «идеальном» мире исчезнувших «нехороших» эмоций исчезало само желание жить.
Это как у художника, если попробовать убрать из палитры «грязные» серые и коричневые краски…Что он напишет?
Эй, все вы, мечтающие об идеальных райских порядках, долго ли вы бы смогли прожить в   розово-голубом мире, в котором вы ничего не сможете изменить?

продолжение в http://www.proza.ru/2018/04/08/681


Рецензии
Не общался с земными высшими. Только с их детьми, когда был студентом.
Почему-то их тянуло в нашу студенческую общагу и они вечерами пропадали у нас. На одной такой чуть было не женился. А ведь ее папа работал в Совмине.
Интересно, как бы сложилась моя жизнь, если бы дело дошло до свадьбы? А ведь именно туда и шло все...

Виталий Овчинников   24.05.2019 11:16     Заявить о нарушении
Мне кажется, что на тех высотах мертвечина.

Кимма   24.05.2019 12:41   Заявить о нарушении
На это произведение написано 11 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.