Женщина со шрамом на груди

I

Об убийстве, случившемся в 1503 году 25 апреля в Париже, известно мало, даже почти совсем ничего неизвестно. В тех сведениях, которые удалось добыть, говорится: «Двое убиты: женщина и мужчина. Первая – Кира Жакмар из почти разорившегося рода с одним лишь поместьем на юге Франции, бездетная, тридцатидвухлетняя женщина, не замужем. Второй – двадцатитрёхлетний гвардеец по имени Себастьян Деманж из богатого рода, единственный сын в семье. Убийство носит жестокий характер. На тело потерпевшего нанесено семь ножевых ранений. Из тела потерпевшей вырезано сердце, которое бесследно пропало. Оба трупа лежали в кровавой луже». Из других источников, в которых вскользь упоминается о данном происшествии, которое, в прочем, мало потрясло парижский народ того времени, ибо смертная казнь была его излюбленным развлечением, а убийству, в крайнем случае, посвящали месяц толков, слухов и рассуждений, нам стало известно, что убийцу так и не удалось найти. Считалось, что им оказалась и сама жертва, но которая точно – понять было нельзя. Через несколько недель расследования какой-то юноша-повар поместья Деманж сознался в совершённом им преступлении, что он якобы связан с самим Сатаной и всё это совершалось под его влиянием. Эта версия вполне устраивала как народ, веривший во всякую чертовщину, так и следователя, который закрыл на том дело, и повесил признавшегося на одной из улиц. Однако нам такая версия показалась абсурдной, и мы продолжили изучать бумаги того времени, касавшиеся убийства, но иных сведений найдено не было.

II

Зима 2003 года медленно подходила к своему календарному концу. Стояли морозы, и о весне говорить было рано, но народ, вполне насытившийся и морозами, и снегами, и ветрами только и мечтал о том, чтобы с первого марта всё начало таять. Но природа сильнее человеческой мысли, и на всякое его действие найдёт своё противодействие. Так, назло всем людям России, зима затянулась. Снега продолжали сыпаться, холода – крепчать, ветра – дуть. Люди только недовольно закатывали глаза и послушно укутывались потеплее. Пахло суровым февралём – его леденящим воздухом.
Оксана проснулась в темноте. Под одеялом было холодно. Свет месяца падал на её ноги: кровать стояла прямо у окна, и девушка спала ногами к двери. Справа от неё – деревянный письменный стол, на котором одиноко ютилась старая, советских времён лампа, способная нагреть тебе руку. Оксана посмотрела на часы на своём телефоне и присела. Она просидела так несколько минут, словно ждала какого-то знака: события или просто звука. Услышав стук за соседней стеной, она поднялась и отправилась в ванную. Умывшись и приведя себя немного в порядок, в одной ночнушке и носках она вошла на кухню, где тётя Маша гремела посудой и дверцами шкафов. Её худые костлявые руки ловко брали и клали на место те или иные предметы, однако её возраст завещал ей привыкать всё делать с шумом, и не было ни единой минуты без того, чтобы чашка не ударилась о дверцу, ложка – с грохотом свалилась в раковину, чайник – с шумом был поставлен на плиту. Оксана молча вошла и села за стол, смотря на всё и всех заспанными глазами. Перед ней сидела её двоюродная сестра, младшая дочь тёти Маши, у неё была очень короткая стрижка, а её черные волосы немного блестели на свету. Она поднялась раньше Оксаны и что-то читала. Тётя Маша взглянула на девушек и произнесла:
-Саша! Оденься потеплее. Зима на улице. Оксана! А где твои шерстяные носки?
-Мама! – протянула недовольно Сашенька. – Мне уже надоело одеваться дома как на северный полюс.
-Я не Господь Бог, чтобы это как-то исправить! – отвечала ей тётя Маша.
Оксана смотрела на эту сцену с лёгким благоговением в сердце. Она очень нежно любила эту семью. Она питала к ним довольно-таки странное, не свойственной в таком положении чувство: материнскую любовь. Даже к тёте Маше, которая заменила ей мать тем, что приютила её, она питала именно это чувство. Ей хотелось заботиться о них, но они были людьми самостоятельными, взрослыми, и чувство своё проявлять в полной мере Оксана не могла. И если тётю Машу она могла считать своим другом до известной степени, ведь возрастная пропасть между ними всё-таки была, то Сашу она воспринимала за непослушного ребёнка.
Сашеньке было 18, Оксана на 7 лет была её старше. Они были совершенно разные, не похожие друг на друга. Если Оксана была послушна, усидчива, работяща, то Сашеньку эти качества, увы, не украшали. Она выделялась вечным своим недовольством, в некотором роде, ленью. Ей хотелось гулять и быть независимой, Оксану тянуло в дом. У Сашеньки было много друзей, и человеком она было очень общительным, легко входящим в контакт, а Оксана была замкнута, иногда до такой степени, что одиночество предпочитала общению.
Тётя Маша включила радио, стоявшее на холодильнике, и села. Весёлый женский голос из аппарата заговорил:
-Доброе утро! Вас приветствую я, Маша Волкова. В ближайшие два часа мы проведём этот эфир вместе. Но пока о погоде, которая, впрочем, оставляет желать лучшего. Сегодня двадцать пятое февраля, холодно, минус двадцать три, ясно и без осадков.
-Почему они эту скверную информацию так жизнерадостно передают? Чего в ней хорошего? – удивлялась Сашенька.
-Это их работа, - ответила тётя Маша.
Из радио полилась музыка. За столом молчали: Оксана и Марья Петровна по одной причине, а Саша скорее из уважения к этой самой причине.
-Пять лет, - тяжело вздохнула тётя Маша и повторила: - Пять лет…
Ровно пять лет назад, 25 февраля 1998 года от рака головного мозга скончалась мать Оксаны, родная сестра Марьи Петровны – Екатерина Антонова. Она жила со своей дочерью в пригороде. Чтобы получить хорошее образование, Оксане пришлось покинуть мать и перебраться в город, к тётке, которая радушно приняла свою племянницу. Оксане в то время было 17, она окончила школу и поступила в институт. Жизнь в чужом городе оставила на ней отпечаток: она, и без того замкнутая, замкнулась в себе ещё больше. Крепко сдружиться ей не удалось ни с кем. Через два года Оксана стала подрабатывать в одном местном кафе. Заработанные деньги она откладывала, часть отдавала Марье Петровне, поскольку знала, что является ещё одним ртом в семье. Тогда они жили вчетвером: Оксана, Сашенька, тётя Маша и её старший сын Андрей. Ему было 20. Он собирался жениться, и они с его невестой должны были подать заявление в ЗАГС, но насмерть разбились по дороге из-за какого-то пьяного водителя. А спустя год умерла и мать Оксаны.
За месяц до этого события Оксане пришло письмо от соседки Любы, в котором говорилось о плачевном состоянии Екатерины Петровны. Оксана купила билет на автобус и незамедлительно отправилась к своей матери. У неё она пробыла недолго: вскоре Екатерина Петровна скончалась.
Её похоронили.
Похороны устраивала обессилившая от горя Марья Петровна: она за два года потеряла сына и сестру. Было приглашено много родственников и друзей умершей. День выдался серым, тоскливым, под стать настроению. Все пришли одетые как подобает: в траур. Однако куртки были разного цвета: не покупать же специально новую на похороны. Хоронили на местном кладбище. Шёл мелкий снег. Оксана тогда стояла немного в стороне и плакала. Снежинки слепляли её чёрные густые ресницы, из-за слёз всё для неё расплывалось. Она отвела взгляд от могилы и мельком взглянула на дуб, стоящий метрах в двухсот от неё. Там, в то же самое мгновение она увидела кого-то. Похоже, что это был человек, однако ни лица, ни рук, ни ног видно не было. Был чёрный, именно чёрный, а не траурный балахон, который словно парил над сугробом. Оксане в тот момент показалось, что балахон этот смотрит прямо на неё. Ей стало жутко, ведь глаз видно не было, в капюшоне балахона Оксана не видела ничего. Всё это произошло за долю секунды, и когда девушка вернулась взглядом к дубу, то, к своему разочарованию, не увидела ничего. И ей стало страшно. Были ли это призрак, был ли это человек? Живое или не живое существо? Вспоминая все байки и легенды о кладбищах, Оксана невольно начинала в них верить. Ей стало очень интересно, видел ли кто ещё этого человека у дуба, но заговорить об этом она стеснялась, боялась, что примут её за сумасшедшую, ведь она только что лишилась матери, так почему бы ей из-за этого и ни лишиться рассудка? И хотя девушка могла сослаться на усталость, на нервный срыв, помутнение разума и кучу ещё подобных полубредовых, полуправдивых оправданий, Оксана не стала лгать и предпочла скрыть этот таинственный образ, который, впрочем, вскоре благополучно забылся.
После похорон гости отправились в дом. Там их ждала еда и выпивка, поминали усопшую, желая ей «царства небесного». В дом народу пришло больше, ибо охотников поесть в человеческих рядах всегда хватало. Изрядно напившись водки, заедая её чёрным хлебом с солью и огурцами, гостей развезло. Кто-то начал петь, кто-то завалился спать и очень громко прихрапывал. Иные завязали меж собою разговор. Речь шла обо всём, начиная с похорон и заканчивая причиной создания Вселенной. Бедная, изнурённая всеми этими хлопотами, убитая горем, почти что прогнувшаяся под этот мир, тётя Маша безжизненно упала в кресло и задремала. Она очнулась, когда две её соседки обсуждали, как сделать солёные огурцы хрустящими. Тётя Маша, перегнувшись слегка через подлокотник, тихо спросила: «Что-что?», а спросила она это лишь потому, что хотела знать «непревзойденный» рецепт Агриппины Павловны, на что получила очень печальный ответ: «А что? Мы покойницу помянули. Её дела на этом свете кончились, а нам ещё жить как-то надо». Обиженная Марья Петровна упала в кресло, размышляя о сказанном, и уснула, оставшись там до самого утра.
Оксана покинула застолье ещё чуть ли не в самом его начале и спряталась в комнатке, где её никто не мог бы видеть или слышать. Она боялась, что-то кто-нибудь заметит её слезы, что было вполне естественным в данном положении. Но люди, сами вымотанные за этот день долгими шатаниями до кладбища и обратно, уже совсем не интересовались состоянием бедной Оксаны. За ней могла наблюдать только Сашенька. Так как Марья Петровна уснула мертвецким сном, а Оксана отдалилась от всех, то хлопоты по столу легли на её плечи. Надо отметить, что Сашенька не была рада такому стечению обстоятельств, но, решив не беспокоить мать и понимая, насколько можно было понять, состояние Оксаны, бубня себе что-то под нос, взяла на себя роль хозяйки.
Под утро гости разъехались.
Такое событие произошло пять лет назад. Тётя Маша и Оксана углубились в свои воспоминания, поддерживаемые тишиной (и даже радио не нарушало её: так далеки они были от мирского), едва сдерживая свои слёзы. Сашенька же ничего такого не испытывала, ибо почти не знала покойницу: видела её лишь дважды, и то в детстве.
Потом они медленно принялись есть. Затем разошлись по комнатам.
Оксана оделась и вышла на мороз.

III

Оксана отправилась в кафе. Там она переоделась, и начался её нелёгкий рабочий день. Она работала два через два, зарплату получала стабильную, но не высокую – на жизнь хватало. В кафе она отдыхала от родных, дома – от работы. И почти вся её жизнь была заключена в этот жёсткий замкнутый круг, из которого вырваться порою бывает невозможно. Оксана редко куда выходила: театры, кино, выставки – они имели место быть в жизни города, но Оксане не хватало на них то денег, то времени, то желания. Особенно желания. Рутина утащила её чуть ли не на дно, и над головой её темнел толстый слой обыденности. Пробраться через него отняло бы много сил и повлекло бы за собой коренные изменения в жизни.
Когда у Оксаны были выходные, она помогла тёте Маше по дому, ходила в магазин за продуктами, оплачивала счета и совершала иные домашние обязанности. К вечеру она освобождалась и вполне могла пойти куда-нибудь на встречу, но не шла. Она боялась темноты, а зимой солнце садится рано. Да её никуда в основном не звали, ибо всем было известно, что Оксана – та ещё домоседка. Она читала книги, смотрела фильмы по телевизору, вязала крючком и спицами. И, казалось бы, не было жизни в ней, той бурлящей юношеской жизни, полной приключений и воспоминаний, событий, разговоров, встреч, смеха и веселья, разочарований и боли, упадка и подъёма, но было у неё то, что спокойно, бесшумно, плавно выводило её из серых дней и вело в мир грёз. Оксана любила. Как много в этом слове! Любовь строила для неё новую жизнь, она была основой всего, на ней зиждился мир девушки. Но любила она по-своему: так же тихо, незаметно, держа любовь в себе и никому её не показывая. Об этом не знал никто: ни сам возлюбленный, ни тётя Маша, ни, тем более, Сашенька. Две последние нередко обсуждали между собой тихо, шёпотом личную жизнь их молодой родственницы и всегда приходили к одному и тому же выводу: ей пора замуж.
И правда, Оксане было 25. Многие из её сокурсниц уже выскочили замуж, может быть и не столь удачно, но им всё-таки удалось это сделать, а кто-то даже уже воспитывал малюток. Но Оксану такая судьба обходила стороной. А ведь странно. Она могла стать хорошей женой и матерью, послушной, терпеливой. Она не была гулящей, с уважением относилась к старшим, всему знала меру и цену. Но всё это было лишним, ведь жениха у неё не было.
Тот молодой человек, которого она безответно любила, не отвечал на её чувства, более того, он не воспринимал Оксану как кандидатуру на пост будущей жены. Да он вообще, откровенно говоря, не собирался ни на ком жениться. Звали его Владимир Куфонин. Он был на два года старше Оксаны, работал в крупной компании своего богатенького папаши и вёл довольно-таки беспечную жизнь. Он ни в чём не нуждался: ни в деньгах, ни в женщинах – и того и другого в его жизни было предостаточно. Но Оксана о том совсем ничего не знала. Они встречались с ним пару раз в кафе как клиент и официантка. Он оплачивал счёт и давал чаевые. И уходил. Такое микрообщение воодушевляло Оксану, придавало сил на целый день вперёд, но совершенно ничего не значило для Володи. Он приходил и уходил, как к нему приходили и уходили, получал, что нужно, и считал на этом свой долг выполненным. Он не знал, что на свете есть девушка, любившая его.
Впрочем, если вы считаете, что Оксану никто не любил, то вы совершенно ошибаетесь. У неё был один знакомый, даже друг. Они вместе учились в университете, на одном факультете, но на разных кафедрах. Он её любил ещё со студенческих лет, но Оксана об этом не догадывалась. Это был Яша. Просто Яша, готовый всегда выслушать и помочь. Просто жизнерадостный, жизнелюбивый парень, смеющийся судьбе в лицо. Добрый, славный Яша… Ему мешала его скромность, хотя она и украшала его. У него были друзья и много знакомых. Он почти никогда не сидел дома и пропадал на улице. Но из его яркой, насыщенной жизни выводила в мир мечты всё та же незаурядная любовь. Его чувства к Оксане были чисто платоническими. Ему нравилось находиться в её компании, но даже он не знал о существовании некого Володи, который сумел запудрить мозги бедной девушке. Они с Оксаной не виделись целых полгода.
В тот день, около двух часов в кафе зашёл молодой человек в пальто и шапке на искусственном меху. Он снял с себя верхнюю одежду и головной убор, повесил на крючок и сел за столик. У него были коротко подстриженные тёмно-русые волосы, в его голубых глазах читалась усталость. Это и был Володя. Оксана не заметила его появления, ибо была занята другими клиентами, но увидев, поспешила к его столику. Однако коллега успел определить её и уже стоял, принимая заказ, в то время как Оксана была лишь на полпути. Она растерялась и расстроилась. Всегда испытывала это ужасное чувство, когда тебе выпадает шанс, а ты не успеваешь им воспользоваться.
Оксана задумчиво отошла к двери, ведущей н кухню, и принялась осматривать окружающих. Это было обычное кафе с не очень дорогими блюдами, с хорошим сервисом и положительными отзывами. Уютная обстановка благоприятно способствовала пищеварению, спокойная музыка помогала расслабиться и отвлечься от своих забот. Клиенты с различным достатком приходили и делали заказы на различные суммы, уходили и иногда приходили вновь. И всё это были просто люди. Люди как люди, как в соседнем кафе, как на улице, как дома… Вот господин в очках сидит и пересчитывает что-то на калькуляторе. Он ещё не знает, что скоро весь его «гонорар» чиновника сгорит, сам он кое-куда сляжет, а сын его через месяц выиграет крупную сумму в лотерее, а ещё через полгода неудачно жениться. Или вот парочка. Откуда им знать, что в мае погибнет их дальний родственник? Почему их? Они женятся в ближайшую пятницу, но детей у них никогда не будет. А вот там, кажется, сидит какой-то знакомый. Его двоюродный дядя будет сидеть в тюрьме. Придётся вносить залог. А девушка рядом? Она с кем-то лялякает по телефону. У нёе дед гуляет по улицам от одиночества, а она тратит своё время в пустую: на глупые разговоры с глупыми людьми. А дед у неё умный. С ним бы поговорила. Молода. Вот прошмыгнул повар. У него скоро будут проблемы с сыном: пьёт что попало. Беда! Тут столько судеб сплелось, а они об это не знают, даже не подозревают того…
Оксана взглядом остановилась на Володе. Ему принесли заказ, и он начал разрезать прожаренное мясо в каком-то кисло-сладком соусе. Оксана боялась смотреть на него в упор: во-первых, это было неприлично, во-вторых, она не хотела выдавать своих чувств.
Прозвенел колокольчик над дверью, и другой молодой человек, брюнет среднего роста с карими глазами, уверенно зашёл в кафе. Он сел за свободный столик, на котором уже лежало меню. Оксана подошла к нему.
-Слушаю Вас, - тихо произнесла она.
Молодой человек оторвал взгляд от меню, увидел перед собой девушку и радостно, но сдержанно сказал:
-Оксана!
Оксана посмотрела на сидящего перед нею человека, чуть сдвинула брови, пытаясь его припомнить, и, меньше чем через секунду, воскликнула:
-Яша! Яша, я тебя не узнала!
Они улыбнулись друг другу.
-Так значит, ты здесь работаешь, - решил он завязать разговор.
-Да, как видишь, - приободрившись говорила Оксана. – А ты как? Куда-то устроился?
-Работаю пока в одной компании, производим развивающие игры для детей.
-А сюда что?
-Так поесть.
Оксана немного смутилась, а затем сказала:
-Прости. Точно. Что ты будешь?
-Работа есть работа, - сказал он и снова взглянул на меню. – Принеси мне, пожалуйста, «Цезаря» и бифштекс.
-А пить?
-Виноградный сок. Ты же знаешь, что я не пью.
Оксана записала заказ и ушла на кухню. Потом она ещё около часа выполняла свои обязанности и в половине второго подошла к Яше со счётом.
-Уходишь, значит? – спросила она, оглядываясь на соседний столик, за которым сидел Володя и уже расплачивался за свой обед.
-Да, пора, - доставая деньги из чёрного портмоне, ответил Яша. – А знаешь что?  -спросил он после небольшой паузы, за которую успел вложить деньги в книжецу из искусственной кожи. – Тут без сдачи. Может, мы встретимся сегодня после работы? Столько не виделись!
Оксана смотрела, как встал Володя и отправился к выходу.
-А? Да, да, конечно, - повернувшись к собеседнику, произнесла она. – Я заканчиваю в восемь. Приходи сюда к половине девятого.
-Хорошо, договорились, - Яша встал. – Ну, до вечера что ли, - и они обняли друг друга.
День прошёл незаметно. Оксана была огорчена и одновременно обрадована. Она корила Яшу за то, что тот не дал ей возможности хоть словом, одним каким-нибудь жалким, но таким спасительным словом перекинуться с Володей, хотя бы поймать его взгляд, хотя бы ему улыбнуться…
Кафе закрывалось. Многие уже ушли. Остались лишь Оксана, ждавшая прихода старого друга, ещё двое официантов и администратор, заканчивающий свои дела. Была половина восьмого. Посетителей не было, поэтому решили закончить пораньше. Окинув взглядом помещение в последний раз. Оксана хотела было удалиться в служебную комнату, чтобы переодеться, но тут раздался колокольчик. Холодный воздух впорхнул в кафе, и внутрь вошла женщина, на вид не старше тридцати. У неё была абсолютно гладкая мраморного цвета кожа, и жилки голубым выпирали на её белых руках и ногах. Её жидкие, толстые, прямые, чёрные с стальным отливом волосы ниспадали на плечи. Она была одета в чёрное длинное платье с глубоким декольте, и на груди у неё виднелся волнообразный шрам в области сердца. На ногах же не было никакой обуви. На голову был надет черный капюшон, который скрывал черты её лица. Она прятала под ним чёрные глаза и тонкие как нить, полувлажные, полусухие губы. Во взгляде её читалась пугающая бездна, пустота, чёрная дыра. Двигалась она плавно, непринуждённо, гордо держа свою голову и не сутулясь. Это была величественная женщина. Женщина эта была падшая.
Когда она присела за столик, Оксана подошла к ней и учтиво произнесла:
-Прошу прощения, но мы закрываемся.
Чёрная Незнакомка деловито закинула левую ногу на правую, откинула правую руку на спинку стула и, страшно улыбнувшись, уставилась на девушку. Оксана удивлённо взглянула на Незнакомку.
-Не возражаете, если я здесь посижу? – мягко и холодно спросила женщина в чёрном. – Присаживайтесь, прошу.
Оксана робко кивнула и села, чувствуя себя не очень хорошо, ибо ноги её неожиданно налились таким свинцом, что корпус просто не мог их удержать.
Что-то пугающее было в странной Незнакомке, что-то очень холодное, глубокое и недоступное. Оксана попыталась отвести взгляд и уставилась на свои колени. Незнакомка же упрямо глядела исключительно на Оксану, не сводя с неё всепроникающего взгляда. Оксана подняла на неё глаза и робко встала.
-О нет! – вдруг спохватилась женщина в чёрном и схватила Оксану своей белой рукой. Мурашки пробежали по коже, Оксану передёрнуло, и она почувствовала слабость во всём теле. – Останься, прошу. У меня к тебе есть деловое предложение, - она убрала свою руку, но Оксана, которая хоть и чувствовала в том острую необходимость, не села.
-Я Вас не знаю, - испуганно произнесла девушка. Эта Чёрная Незнакомка вселяла в неё страх.
-Не бойся меня. Я пришла к тебе, а не за тобой. Сядь, - незнакомка поняла, что её вид, поведение, манера речи испугали Оксану. Она поправила декольте платья, попытавшись тем самым скрыть свой уродливый шрам на груди, однако Оксана невольно покосилась на него, а затем взглядом, требующим объяснений, посмотрела в глаза женщине. Бездна её зрачков расширилась и поглотила девушку, на несколько секунд она потеряла сознание, но, упав на стул, почти тут же пришла в себя.
-Не стоит смотреть мне в глаза, - кривя рот в полуулыбке, говорила Чёрная Незнакомка. – Зрительный контакт со мной не приведёт ни к чему хорошему. Ты сама только что в этом убедилась.
-Мне действительно сейчас нехорошо, - слабым голосом проговорила Оксана. – Я должна идти.
-Тебе плохо оттого, что я здесь. Это напускное, как и всё в этом мире. Пройдёт.
-Мы с Вами знакомы? – спросила после короткой паузы Оксана, медленно, но верно приходящая в себя. Она пыталась припомнить женщину, но не могла.
-Конечно, нет. Никому б не пожелала знаться со мной. Но по определённым обстоятельствам, сложившимся, надеюсь, в твою пользу, я просто вынуждена прийти к тебе. Времени не так много.
-Кто Вы? – прямо спросила Оксана.
-Кира, - и она посмотрела на девушку как-то свысока. – А тебя как зовут?
-Оксана, - растерявшись, ответила ей та. – Разве Вы не знали?
-А должна была? – в свою очередь удивилась женщина.
-Но как? Вы ведь пришли именно ко мне. Так?
-Да, так. Но тебя я нашла не по имени. Это всего лишь формальность. Но давай к делу. Не люблю я медлить. Не к лицу мне это.
-Если Вам нужно поговорить, - неожиданно резко, но стараясь подбирать более-менее вежливые слова, говорила Оксана, - то я сегодня не в настроении. На улице Вы вполне найдёте себе неплохую компанию и сможете…
-Я пришла к тебе, - прервала её Чёрная Незнакомка. – Знаешь, я тебя уже как пятьсот лет жду.
-Вы, конечно, меня извините, но задушевные беседы нужно вести с близкими людьми.
-У меня нет никого ближе тебя.
-Но я Вас не знаю! – Оксана со скрипом отодвинула стул, встала и зашагала в служебную комнату.
-Владимир Куфонин, - вдруг произнесла женщина в чёрном.
Оксана тут же замерла на месте, развернулась и тихо просила:
-Что?
-Владимир Куфонин.
-Вы его знаете? – затая дыхание, спросила Оксана, почуяв какую-то невидимую беду, нависшую над ним.
-Нет, но ведь его знаешь ты.
-С ним что-то..?
-Он нет… Пока нет.
Оксана подняла на Киру полные страха и удивления глаза. Она совершенно ничего не понимала, не видела никакой связи. Женщина в чёрном поманила её к себе, жестом указав, куда сесть.
-Что это значит?
-Это значит, что всё зависит от тебя.

IV

Когда Яша, замёрший, с холода вошёл в кафе, тот его тут же охватила паника. Оксана лежала на полу и была без сознания. Яша без промедления кинулся к ней, упал на колени и пытался привести девушку в чувства, называя её имя и немного тряся. Однако это не помогало. Тогда Яша вскочил, осмотрелся и, заметив на одном из столов вазу с забытым какой-то счастливой девушкой розой, подбежал к ней. Вынув цветок, он подскочил к Оксане и стал обрызгивать её водой. Оксана открыла глаза.
-Господи! – взывая к Всевышнему, с облегчением вздохнул Яша. – Как же тебя так угораздило?
-Где она?
-Кто? – помогая Оксане подняться, спросил Яша.
-Женщина. В чёрном.
-Тут никого нет, - он усадил её на стул. – Что-то случилось?
Оксана помотала головой.
-Как ты себя чувствуешь? Лучше?
Оксана снова помотала головой.
-Ты, наверное, съела что-нибудь не то или перетрудилась. Тебе бы выходной взять, а то я тебя знаю.
На это Оксана ничего не ответила. Она пыталась вспомнить, понять, придумать, куда и как исчезла та странная страшная женщина.
-Поехали-ка домой, - заключил Яша. – Я как раз на машине.
Оксана встала. Она переоделась, и они вместе вышли из кафе. Морозный ветер приятно обдувал: девушке был необходим глоток свежего воздуха. Тут она почувствовала себя лучше. Яша открыл дверь машины, и Оксана села на переднее сидение. Яша завёл машину, и они поехали.
Было темно. Темно и тихо. По крайней мере, Оксане всё представлялось именно таким. Она не знала, говорил ли что Яша, и всю дорогу молчала, изредка бросая на него взгляды, будто пытаясь отыскать в нём ответ на мучающий её вопрос. На светофорах Яша тоже мимолётно поглядывал на Оксану и видел, как её бледное лицо со временем наливалось румянцем, как испуганные глаза недоверчивого зверя, только что встретившего охотника в лесу, постепенно успокаивались. Яша не знал, что произошло, но он даже подумать не мог, в чём же дело.
Когда они приехали и вышли из машины, Яша проводил Оксану до подъезда.
-Дальше сама или мне с тобой?
-Сама.
-Сейчас лучше?
-Да.
Она достала ключи из кармана и открыла дверь.
-Ты завтра работаешь?
-Нет, завтра у меня выходной.
-Не возражаешь, если я приеду?
-Нет, конечно, нет. Да и тётя Маша будет рада тебя видеть.
Он кивнул. Оксана вошла в дом, и железная дверь закрылась за ней.
Оксана вошла в квартиру, где всё было как всегда: Марья Петровна смотрела сериал, а Сашенька болтала с однокурсницей по телефону, изредка переходя на тему учёбы. Оксана вернулась в положенное ей время.
-Оксана, это ты? – задала банальный вопрос тётя Маша.
-Я, - устало ответила Оксана.
-Еда в холодильнике, разогрей сама.
-Хорошо.
Из соседней комнаты показалась голова Сашеньки: она подумала, что мама разговаривает с ней, но, увидев свою двоюродную сестру, снова спряталась в своей комнате.
Оксана не пошла на кухню. Она разделась и ушла в свою комнату. Оксана беспомощно упала на кровать, надеясь, что скорый сон избавит её от тяжёлых мыслей, но сон всё никак не шёл. Тогда Оксана переоделась в ночную рубашку и залезла в холодную кровать. Она долго не могла уснуть, ворочалась, вспоминая те потрясения, которые успела пережить за этот вечер.

V

Оксана испуганно взглянула на Чёрную Незнакомку.
-Что с ним?
-Пока всё в полном порядке, - хладнокровно отвечала женщина в чёрном, но Оксана не верила. Женщина поняла это по испуганному выражению глаз и добавила: - Ну, что с ним может случиться, если я здесь? Да он же никому не нужен!
Оксана бросила на неё язвительный взгляд.
-Ах, да! Тебе. Любовь, mon amour…  Пережитки человеческой души. Разве тебе это не мешает свободно жить?
Оксана замялась и уверенно произнесла:
-Что мне нужно делать?
Чёрная Незнакомка растянула свой рот в улыбке и сказала:
-Я предлагаю тебе сделку.
Эти слова вызвали панический страх в душе Оксаны: они были произнесены так, словно перед ней сидел сам Дьявол в уродливом женском обличии.
Чёрная Незнакомка выдохнула, осознав, какое впечатление произвела эта фраза на девушку и как-то наигранно заботливо произнесла:
-Я хочу сделать тебя счастливой.
-Я Вас не понимаю. При чём здесь Володя?
-Он играет тут немалую роль. Но ты – важнее всего. Тебе всё это кажется бредом сумасшедшей женщины, не так ли? В этом моя вина, я всё упускаю суть.
Оксана жадно ждала продолжения её слов.
-Мне нужна преемница. Моё время истекает. Мне нужен сильный человек. И это ты. Ты займёшь моё место в неизменно ходе событий.
-Кто Вы?
-Я – Смерть.
Оксана замерла, она одновременно верила и не верила словам женщины, а та продолжала:
-Человеческая душа при жизни обречена на муки. Я хочу освободить тебя от них на веки веков. Ты обретёшь свободу, свободу и покой – высшие блага души. Но взамен ты должна кое-что сделать.
-Володя, - поняла Оксана.
-Ты должна убить его.
-Нет! – выкрикнула Оксана, соскочив со стула так, что тот с грохотом упал на пол.
-Потому что ты его любишь? – спросила Кира. – От любви самые жуткие муки. От неразделённой любви – тем более. Ведь он тебя не любит.
-Неправда! – громко произнесла Оксана.
-Нет, правда. Мне незачем лгать тебе. Он даже не знает о твоём существовании. У него таких как ты десятки. Это ловелас, ему чужда твоя любовь… Любая любовь.
-Вы его не знаете.
-Словно его знаешь ты, - начала раздражаться женщина. – Послушай: за убийство тебя не накажут, не посадят, наоборот, ты станешь свободной. Одно преступление за вечную свободу, разве это не прекрасно?
-Я никого не буду убивать.
Смерть снисходительно улыбнулась:
-Тебе этого не избежать, - а потом строго добавила: - Или ты думаешь, я не найду средств, чтобы заставить тебя? Я – Смерть, я умею убеждать. Ещё ни одному человеку не удалось справиться со мной.
-Я не буду его убивать!
-Хорошо. Но ведь он тебе ничего не даст. Его сердце не способно любить, оно не только покрылось плесенью, оно наполовину состоит из неё. Ты хочешь страдать, чтобы жил такой убогий, как он? Ежели ты боишься, что убийство будет мучить тебя, то смею заверить: этого не будет. Да, ты будешь о нём помнить, но вскоре перестанешь вспоминать. Оно уйдёт, как и вся твоя прежняя жизнь.
-Нет.
Смерть поднялась и обошла Оксану.
-Тебе его не спасти, - зашептала она ей на ухо сзади. – Он обречён. Не убив его, ты сделаешь его жизнь невыносимой. Хочешь спасти, - и она снова обошла девушку и встала перед ней, - слушайся меня. Я спасу вас обоих.
Оксана посмотрела ей в глаза. Ей снова стало плохо, голова закружилась, кафе наполнилось духотой.
-Подумай, - прошептала Смерть, коснувшись её плеча. – Я даю тебе неделю, - он убрала холодную руку, и Оксана тут же упала в обморок.

VI

Оксана проснулась, когда было уже светло. Её невероятно тошнило, словно она подхватила какую-то инфекцию. Первые полчаса после пробуждения она провела у унитаза. Потом ей полегчало. Она умылась и снова спряталась в кровать. Саши не было, она уже давно уехала на учёбу, а тётя Маша ушла на рынок. Оксана пролежала в кровати минут пятнадцать прежде чем отправиться на кухню. Там она позавтракала, после чего измерила себе температуру. 37° ровно. Оксане было плохо. Она решила привести себя в порядок и поэтому причесалась и снова легла в кровать. В это время с пакетами вернулась тётя Маша.
-Оксана, ты дома? – спросила она.
-Да, - отозвалась девушка из своей комнаты.
-Помоги мне сумки разобрать.
Оксана вышла к тёте Маше и потащила пакеты на кухню, пока Марья Петровна снимала с себя сапоги и зимнее пальто.
-Ба! Да ты ещё в пижаме! Не заболела ли?
-Кажется, я чем-то отравилась. Скоро пройдёт.
Тётя Маша покачала головой.
-Ну ладно, иди полежи. Иди, иди. Я сама разберу.
Оксана положила хлеб на стол и собралась уже уйти, как неожиданно вспомнила:
-Сегодня к нам зайдёт Яша.
-Яша? – удивилась Марья Петровна. – Это ж сколько мы с ним не виделись?
-Встретила его вчера в кафе.
-Женился уж, наверное. Он ведь не как ты… - в её словах слышался упрёк, но он пролетел мимо ушей Оксаны.
-Я полежу, - сказала она. – К его приходу нужно быть в форме.
Тётя Маша кивнула, и Оксана ушла. На этот раз она очень быстро уснула и довольно-таки крепко спала.
Когда в дверь позвонил Яша, было 4 часа дня. Оксана уже к тому времени проснулась, оделась и даже успела проголодаться. Тётя Маша открыла дверь и безумно обрадовалась гостю. Яша держал в руках торт. Марья Петровна принялась обнимать так, что торт чуть не выпал из его рук. Когда обнимания кончились, из комнаты показалась Оксана. Они поздоровались.
-Мы обедать собираемся, - сказала тётя Маша, проходя на кухню. – Ты не голоден?
-Нет, вообще-то…
-Ну-ну. Ты нам не откажешь, потом и чай с тортиком попьём.
-Ладно, я тогда немного.
Через полтора часа к ним присоединилась Сашенька. А потом Оксана и Яша остались на кухни одни: Саша убежала на встречу с подругами, а Марья Петровна разместилась перед телевизором, продолжая вязать нескончаемый каскад шерстяных носков.
-Ты ей так ничего и не говорила? – спросил Яша, головой указав в сторону зала.
-Нет. И не стоит.
-Почему? Может, тебе к врачу сходить нужно.
-Тогда уж к психиатру, - усмехнулась иронично и грустно Оксана. Яша удивлённо взглянул на неё. – Мне страшно, - и он недоверчиво посмотрела на своего старого друга, словно пытаясь отыскать на его лице хоть что-то, что поможет ей понять: можно ли ему всё рассказать или нет.
-Почему страшно? Из-за здоровья?
-Яша, - вдруг со слезами на глазах прошептала Оксана, - я очень боюсь. Понимаешь? Если это был сон, то пусть он забудется. А если нет? Ты понимаешь? Господи, я не могу! Ведь так нельзя. Никого нельзя. И почему я? Я ведь ни в чём не виновата. Но она настаивает, она не отстанет, я знаю… точнее чувствую. И я боюсь. Боюсь, что ей удастся добиться своего. Понимаешь? Она, наверное, будет меня преследовать. Всю жизнь. Я ведь не выдержу, Яша, не выдержу. Никто не выдержит, - по её щекам покатились слёзы. – Видишь, я ещё ничего не сделала, а уже оправдываюсь. Разве это не значит, что...? Яша! Что мне делать?
Яша внимательно слушал Оксану, но её речь была совершенно бессвязна. Она умело обходила самую мысль. И Яша, конечно же, ничего не понял. Он только знал, что случилось нечто ужасное, раз Оксана не стала говорить об этом Марье Петровне.
-Я ничего не понял, - растерянно и виновато признался он. – Можешь ещё раз и по порядку?
Оксана неуверенно помотала головой:
-А если тебе за это что-то будет?
-А что мне будет?
Оксана не ответила, но вместо этого тихо заревела. Яша с сожалением смотрел на неё.
-Послушай, - произнёс он, - наверняка тебе можно помочь. Я даже уверен в этом. Безвыходных ситуаций нет. Ты просто смотришь не с того ракурса. А я непредвзято на всё посмотрю. Ты просто расскажи. Ты же знаешь, если это секрет, то я никому… И потом, нельзя же всё держать в себе – это вредно и мучительно. Ну так что?
Оксана замялась:
-Вчера в кафе пришла женщина. В чёрном.
-Это она тебя так напугала?
Оксана молча покачала головой.
-Она была такая страшная? – попытался пошутить Яша.
-Нет, то есть да, но не в этом дело… Она предложила мне… Нет, я не могу! Не могу, - она закрыла лицо руками, и было непонятно, плакала ли или нет. Яша терпеливо ждал. Он знал, что Оксана продолжит, и оказался прав:
-Она сказала, что я должна убить.
-Кого? Тётю Машу?
-Нет.
-Сашу?
-Нет.
-Меня?
Оксана помотала головой:
-Володю.
-Кто это? – нахмурив брови, спросил Яша. Оксана потупила взгляд и еле слышно произнесла:
-Человек, которого я люблю.
Что-то задело сердце Яши, но он и вида не подал.
-Почему ты должна его убить? Тебе не показалось, что эта женщина была сумасшедшая?
-Нет. Она очень здраво говорила. Она сказала, что так я его спасу. Значит, с ним что-то случится.
-Что?
-Я не знаю. Она не стала говорить.
-Всё это похоже на бред, тебе не кажется? Какая-то страшная женщина запугивает тебя своим видом и уговаривает убить – он запнулся – возлюбленного, которому угрожает опасность, так?
-Да, - кивнула Оксана.
-С чего ты взяла, что всё это правда? Мало ли кто по улицам шастает.
-Ты её не видел. Ты бы ей поверил. Правда. Она очень убедительно говорила.
-Да кто- она такая-то?
-Смерть… - прошептала Оксана.
-Что? – посмотрев на девушку, переспросил Яша.
-Смерть, - увереннее произнесла Оксана, хотя от этого фраза звучала ещё абсурднее.
-Смерть? Как это?
-Ты мне не веришь! – в отчаянии выкрикнула Оксана. – Да я и сама до конца в этом не уверена. Но мне страшно. Это-то понять можно. – она вопросительно взглянула на Яшу, тот кивнул. – И я её очень боюсь.
-Хорошо, допустим, всё это правда и к тебе действительно явилась сама Смерть. Но тебе не кажется глупым, что она просит убить тебя, обычную смертную выполнить её работу?
-Понимаешь, - начала Оксана, - она предлагает мне сделку.
-Смерть – тебе?
-Она хочет, чтобы я заменила её.
-Что? Как это – заменила?
-Я должна стать Смертью.
Тут Яша окончательно убедился, что Оксана сошла с ума. Хотя в следующее мгновение, пытаясь понять девушку, ему в голову пришла мысль, что Оксана просто чем-то напугана и видит объяснение тому во всей это придуманной чепухе.
-Скажи тогда ей, что ты не хочешь становиться Смертью, - Яша был плохим психологом, но пытался как мог. – Она и отстанет.
-Не могу. Она дала мне время подумать.
-Какое время? Ты же сама себя и доводишь!
-Она не отстанет. Знаешь почему? Потому что раз уж она выбрала меня, значит никто другой не подходит.
-Это ж по каким таким критериям теперь берут в Смерти? Это чем же ты таким обладаешь, чего нет у других? У меня, например?
-Я не знаю. Я не знаю. Она не сказала.
-Ну, тогда что я могу сказать? Забей.
-Не могу. Она же вернётся.
-Ну, игнорируй, что ли. Скажи, что связываться с ней не хочешь. Она поймёт и оставит тебя.
-Думаешь?
-Да уверен! Вряд ли ей хочется бегать за тобой да возиться.
Оксана посмотрела на Яшу:
-Ты считаешь меня сумасшедшей?
-Нет, совсем нет, - солгал он. – Ну, устала. С кем не бывает.
-Забудь. Забудь всё, что я тебе сказала. Ты прав. Я устала. Кошмары мучают. Ты прав, ты прав, - она задумалась. – Мне нужно сходить к врачу. Думаю, там мне помогут. Там ведь с таким помогают?
Яша ничего не ответил, и вопрос так и повис в воздухе.
-Мне пора, - сказал он. – Уже семь. А мне ещё по делам съездить нужно.
-Да, ясно, - отстранённо произнесла Оксана. – Я провожу.
Они встали из-за стола и вышли в коридор. Там Яша оделся, и Оксана открыла ему дверь. Они попрощались, и Яша ушёл.

VII

Он брёл по городу, укутанному в чёрную шубу с одно единственной крупной пуговицей наверху и дырами, словно шубу эту изъела моль. Был небольшой снег, и Яша шёл под ним, не замечая ничего вокруг. Он думал об Оксане.
Ему казалось, что она сходит с ума. И тому находил массу причин, перебирая их все в своей голове, взвешивая, сравнивая, убирая и дополняя. Так он думал, что на всё это повлияла смерть её матери. Но ведь это давно было! Да и когда это случилось, ничего серьёзного с Оксаной не произошло. Потом он думал, что такие бредовые мысли лезут ей в голову потому, что она слишком замкнута в себе и мало с кем общается. Версия была вполне логичная, но почему всё это вылилось именно в такую ситуацию? Сон – отличное объяснение, ведь даже сама Оксана не была до конца уверена в правдивости случившегося. Если это сон, тогда всё нормально, понятно и просто. Тогда всё встаёт на свои места и ничего объяснять не нужно. Но когда он ей приснился? До обморока или как раз в то время, когда она лежала без сознания? Если это был сон, то что же заставило её лишиться чувств? Может, всё совсем просто: в кафе явилась страшная бледная женщина и какими-то жуткими разговорами напугала бедную девушку? Но от разговоров не падают в обморок. А если всё, что Оксана сказала, правда? Ведь предположить можно всё, что угодно. Но если это правда, то почему Оксана? И с каких это пор Смерть бросает все свои дела и является к человеку? Почему об этом никто никогда не слышал раньше?
Любая версия в голове Яши порождала больше вопросов, чем ответов. Всегда находилось то, чего он не мог разобрать и понять. Это его смущало. А потом ему сделалось грустно и обидно. Он вспомнил о неком Володе, который занял самое почётное место в сердце Оксаны. Яша ревновал, но несильно. Он как бы был рад, что Оксана любит, и был бы рад вдвойне, если любовь была взаимной и у влюблённых было бы всё хорошо, но в то же время, он хотел быть на месте Володи. Яша не хотел, чтобы Оксана постоянно думала о нём или хотела проводить с ним время. Он хотел, чтобы она чувствовала себя комфортно, спокойно, и думал, что он может это ей предоставить. Однако теперь Оксана немного пугала и даже в некоторой степени отталкивала его. Что с ней происходило? Кто виноват? И кто в конце концов скрывается под маской Смерти?

VIII

Из белой метели, вечером, после того как стрелки на главных часах, изобразив прямой угол, стали показывать девять, вышел человек лет пятидесяти пяти. Он был полный, на нём было бежевого цвета пальто на меху, такого же, но чуть темнее цвета меховая шапка, уши которой были завязаны наверху. При ходьбе он деловито и непринуждённо размахивал своей тёмно-красной тростью с большим набалдашником ярко-жёлтого цвета и металлическим кольцом. На руках его не было ни варежек, ни перчаток, только сапфировое кольцо на безымянном пальце правой руки поблескивало в тусклом свете фонаря. Его чёрно-седая бородка и такого же цвета усы отлично гармонировали с круглой формой лица, чуть мешковатым носом и глазами, сияющими серебряным отливом. Это был очень представительный человек, и весь его внешний вид говорил о знатности его рода. Без сомнения, можно было предположить, что этот мужчина имел много денег и, может быть, бизнес где-нибудь за границей. Но в действительности, о его происхождении никто ровным счётом ничего не знал, а бизнеса у него ни здесь, ни за границей никакого не было и быть не могло, однако он редко проворачивал одно очень многозначительное и важное дело, только дохода с него никакого не имел.
Он называл себя Кагэан.
Явившись в мир людей позже Киры, он оказался в невыгодном и неудобном положении, хотя время в запасе ещё было, но сколько – не знал даже он, ибо соперник его мог совершить дело в любую минуту. Он, знающий все возможные случаи, всё исходы того или иного момента, все события и обстоятельства, которые привели к ним, не мог даже предположить, сделать догадку, когда нос к носу столкнётся с Кирой. И хотя не ощущал он себя там самым скованным, обделённым или ещё в каком-нибудь половинчатом состоянии, чувствовал он от этого надвигающуюся бурю, но при том никакого вида о том не подавал и был спокоен как прежде.
Кагэан опустился на скамейку в парке и опёрся двумя руками на трость. Наблюдательным взором обвёл он всё, что попадало в поле его зрения, и откинулся затем назад. Ничего примечательного: люди как муравьи – копошатся, только последние делают это на благо всего муравейника, а первые не могут сделать это толком даже для себя. Это было скудное зрелище. Однообразное и жестокое. Жестокое потому, что уж очень быстро она всасывало в себя людей, их мысли, желания и стремления, превращая жизнь в рутину без имени и названия, лишая высоких целей, моральных устоев и смыслов вообще. «Позор!» - мог бы сказать мудрый человек, но Кагэан человеком не был.
-Позор! – чуть растянуто услышал он над собой. Повернув голову вправо, увидел он перед собой старика лет шестидесяти, роста большого, телосложения немного худощавого, но в плечах широкого.
-Не возражаете, если я присяду? – спросил старик.
-Прошу, - выпрямился Кагэан, и пришедший сел. – Вы что-то сказали?
-Да, позор всё это, - и он обвёл рукой парк.
-Вы так считаете?
-Конечно. Ведь столько времени прошло, а люди не изменились.
-Это плохо?
-Чего ж тут хорошего?
-Но ведь они могли стать ещё хуже, - подметил Кагэан.
-Но ведь не стали.
-Но ведь ещё могут.
Они помолчали.
-Вы правы, - согласился старик, - и всё-таки. Почему мы так медленно движемся?
-Может, это всё потому, что у человечества нет цели? Единичные представители выбирают добродетель. Вы ведь это имеете в виду?
-Безусловно.
-А ведь человечеству как-то невыгодно стремиться к свету.
-Но ведь там лучше!
-Кто такое сказал? Или к Вам приходил мёртвые и сообщали, как хорошо при свете и плохо во тьме? Не верьте. Нет света и тьмы в понимании Рая и Ада. Есть покой и есть Земля, и эти два понятия так же полярны, как жизнь и смерть, добро и зло, свет и темень.
-Вы не верите в Бога, - заключил в старик.
-В Бога? А что такое Бог? Это не человек и даже неподобное ему, люди не были созданы по его образцу. Бог – это нечто, а не некто. Это сгусток могучей энергии. Из неё выходит всё и вся. Он создаёт души – энергии, а не людей – плоть. Это разные уровни и понятия. Они сочетаются лишь здесь, на Земле, за её пределами они вынуждены существовать отдельно.
-Как странно Вы рассуждаете. Впрочем, в этом что-то есть. Так все мы, получается, рождаемся с одинаковой душой?
-Да.
-И меняем её уже мы?
-Вы, не Бог, не надо его в этом винить. Виновата грешная земля и люди, топчущие её, особенно люди. Чёрная плоть, крысы и слепыши. Люди консерваторы, им выгодно жить во тьме, во тьме невидно черни.
-Но ведь всё-таки мы движемся!
-Вы очевидный оптимист. Ваше движение настолько медленно, что его почти нет. Вам очень нравится движение назад, вглубь, где ещё гаже и ещё меньше это заметно.
-Мы мечтатели, - протянул старик, - и разрушители. Всё, что мы создаём, приводит к диссонансу, а не к гармонии. Даже книги шевелят в наших умах мысли, и мы начинаем думать.
-Разве у Вас нет ничего, что приводит к спокойствию? – улыбнулся Кагэан.
-Отчего же? У нас есть любовь.
-Вы считаете, что это любовь? Что ж… Любовь… Святое слово. Не используете его зря и не скупитесь на него, когда это нужно. Чистая, непорочная, светлая… А Вы видели такую?
-Разве я могу дать ответ на Ваш вопрос? Я слишком мало жил для этого.
-Вы правы, - согласился Кагэан. – Это мне всё видно: и время, и пространство – всё в одной плоскости.
-Вы профессор?
-Нет, куда мне! А Вы?
-О, я просто учитель.
-Научите людей чему-нибудь хорошему, а не просто учите. Молодые умы впитывают всё, даже дрянь, по большей части дрянь, ведь её намного проще усваивать. И весь этот разврат так широко распространён, не потому что это запрещают, а потому что для его усвоения на надо много сил и большого ума. Для него вообще нужно тело, а не душа.
-А порочные души? Таковые ведь есть.
-Не спорю. Только они на порядок выше. Чревоугодие – пожалуйста, ешьте, жирейте; насилие – хорошо, издевайтесь над своим и чужим телом. Но вот насилие духовное… о, его вам не простят! Это муки из мук, сердечный ежеминутный разрыв… Вы марионетка в руках кукловода. Или, к примеру, гордость – это ведь бестелесный порок, но, пожалуй, самый страшный. От него исходят многие остальные: призрение, самовлюблённость, тщеславие…
-Так можно и искоренить эту гордость.
-Наверное, нельзя, то есть не нужно. Человек благодаря душе не просто продукт природы, а нечто большее и значительное. Гордость чуть ли не основа его. Вы построили дом, и фундамент прочен. Но вот он вам надоел, и вы захотите фундамент сменить. Что случится? Дом рухнет. Вот так и с уничтожением гордости в человеке всё рухнет. Тут нужно работать осторожно, и очень внимательно. Это как с верой.
-Что ж, Вы правы, человеку без гордости нельзя, иначе он потеряет себе цену.
-Не путайте гордость и чувство собственного достоинства. Это разные понятия, но их почти не различают. Одно носит отрицательный характер, другое – положительный. Но вот парадокс: верно, из чувства собственного достоинства выбирается гордость. Заденьте первое и, видимо, получите второе. А заденьте второе, так получите гордыню – непомерную гордость.
-Как это всё печально! Душу нужно беречь.
-За ней нужно следить. А впрочем, это немало.
Они замолчали. Кагэан оглядел прохожих, пытаясь уловить суть их спешки и движения, а старик глядел на небо, пытаясь сквозь пелену снега увидеть звёзды.
-Странно, что мы вот тут вот с Вами встретились, - вслух начал размышлять старик. – Ведь знаете, я совсем не собирался сюда приходить, задумался, да и забрёл. А тут Вы. И мы с Вами так хорошо побеседовали.
-Странно? – переспросил Кагэан. – Скорее случайно. Знаете, сколько было у нас возможностей сегодня не встретиться тут, на лавочке? Тысячи! Ты-ся-чи! Парк попросту могли не построить или построили бы в другом месте. Его могли закрыть. Здесь могло не быть лавочек. Или эта, на которой мы сейчас сидим, была бы сломана хулиганами. Или Вы бы не задумались и не пришли бы сюда… Но смотрите-ка, как всё интересно, а главное так точно, так достоверно получилось: парк был запланирован в 1937 году. В 1938 был создан чертёж, в 1940 по нему уже гуляли горожане, в 1997 здесь поменяли лавочки, а в 2003, то есть сейчас, Вы пришли сюда. По сути, нелогично, по сути, случайно, но ведь как закономерно!
-На всё воля случая. Правда. Это поражает.
Кагэан удовлетворённо улыбнулся.

IX

Володя Куфонин, молодой человек в возрасте 27 лет, с короткой стрижкой чёрных волос, зелёными глазами, неплохим телосложением, но с не очень красивым шрамом у левого виска, который он получил во время драки лет 12 тому назад, который, впрочем, был едва заметен, вернулся домой удивительно рано и без промедления упал в объятия Морфея. На завтрашний вечер он запланировал такой тип мероприятий, который, по обыкновению своему, заканчивается головной болью, провалами в памяти и незнакомцами в квартире, по большей части женского пола. Поэтому на эту ночь Володя не планировал ничего.
Он проснулся днём, когда свет уже пробрался в окно, и нехотя поднялся. Жил он один в квартире, подаренной ему на двадцатилетие отцом. Ему очень нравилось жить одному: он мог делать, что душе угодно. А его душе хотелось всегда не самого пристойного.
Володя спешно покинул дом, постоял пару минут у подъезда, решая, куда ему отправиться, и пошёл на ближайшую остановку. Там он планировал сесть на автобус, проехать несколько остановок, выйти, зайти в небезызвестное кафе, и перекусить. Потом, по его задумке, он подъехал бы к одному своему приятелю, на его машине они бы отправились в клуб. Что же должно было произойти далее, Володю не волновало: там, по его мнению, начиналась яркая и влекущая за собою, стихийная и необузданная жизнь.
Но на долю человека выпало такое несчастье, что судьба редко соглашается с его планами и выстраивает всё так, как сама того хочет. По крайней мере, нам так кажется. Пока человек распоряжается своим временем, судьба распоряжается человеческой жизнью, и её совершенно не волнуют какие-либо неугодные тебе обстоятельства, например, что завтра в полшестого у тебя самолёт до Берлина, а в два двадцать пять к тебе вдруг приехала тётка из Саранска, как раз в то самое время, когда ты уже почти вышел за порог своей квартиры. Вот и выкручивайся, как хочешь.
Володя кое-как дошёл по морозу до остановки и занял эту извечную позу ожидания автобуса или любого иного транспорта. Несмотря на то, что утро давно прошло, на остановке было много народу, и в каждом из них Володя подозревал противника, ибо автобусы любят приезжать с малым количеством свободных сидячих мест. Минут пять простоял он на холоде, и за этот промежуток времени успело проехать три автобуса и даже один троллейбус. Ещё минут через десять подкатил нужный транспорт, и Володя торопливо вошёл внутрь. Автобус по привычке застревал на этой остановке минут на десять, поджидая народ, так напрасно торопящийся. И вот, когда Володя уже три раза проклял этот «грёбнаный автобус» и в добавок процедил сквозь зубы нецензурное выражение, водитель наконец-таки дал ходу. Он проехал буквально три остановки, как вдруг остановился на полпути к четвёртой. Пассажиры тут же недоумённо принялись переглядываться и перешёптываться. Водитель вышел и пропал из виду. Все оставались на своих местах, пока кондукторша, полнотелая женщина в возрасте, не произнесла:
-Выходим. Автобус сломался.
Тут же возник какой-то недовольный гул, и когда кондукторша нажала на кнопку и открыла двери, пассажиры неохотно повалили из автобуса. Кондукторша же предпочла остаться внутри и не мёрзнуть, а поэтому, выглянув из окошка, обратилась к водителю:
-Ну что там, Серёжа?
-Да хрен знает, - отвечал ей Серёжа, тщетно пытаясь во всём разобраться.
Пассажиры вынуждены были дождаться следующий автобус, который, к их несчастью, оказался почти полным. И оставшиеся остановки Володя ехал стоя. Потом он вышел, прошёл до кафе и зашёл в тёплое помещение. Оксана в этот день не работала. Но Володя этого не знал, как и не знал того, что некая Оксана живёт на этом свете. Там он заказал себе поесть и позвонил приятелю. Но тот трубку не брал, и Володя начал было нервничать, но горячая порция еды охладила его пыл. Он позвонил ещё три раза, однако результат оставался прежним. Тогда Володя решил плюнуть на это дело, оплатил счёт и отправился к другому своему знакомому, который жил буквально в десяти шагах от кафе.
Позвонив в дверь, Володя услышал сонный, а потому и хрипловатый голос:
-Кого это черти принесли? Все свои задницы по морозу не таскают!
-Куфонин свой зад притащил, - ничуть не смутился Володя. – Витя, это я.
Витя, который был вдвое старше Володи, но которого все без исключения звали Витей, у которого уже третью неделю не была брита колючая борода, у которого были криво подстрижены чёрные волосы с проседью, у которого был сколот верхний резец и у которого, в конце, концов, был когда-то отрублен по пьяни указательный палец левой руки, отворил дверь. Он стоял в одни полосатых бело-красно-жёлтых трусах, в серых штопанных-перештопанных шерстяных носках и махровом коричневом в сине-красную полоску халате, рукава которого были закатаны по локоть, а пояс свисал, касаясь земли, и при ходьбе тащился за хозяином по немытому неделями полу. Также стоит добавить, что халат этот был без пуговиц, и Витя принципиально не завязывал его на пояс, а потому и ходил так с нараспашку открытым халатом и зимой, и летом, и в лютый мороз, и в самое июльское пекло.
-Чего шатаешься? – бесцеремонно прошамкал Витя. – Не вишь, что я сплю?
-Не вишь, - передразнил его Володя.- Ты мне лучше скажи, где это Паша пропадает?
-А мне по чём знать? Я ему не нянька. И вообще, придурок твой Пашка.
-С чего это вдруг?
-Занял тыщу, а вернул половину.
-Ну, кто бы говорил, - подумал Володя, а потом произнёс вслух: - Так и будем тут стоять или пустишь? – он сделал шаг вперёд, но Витя перегородил ему путь, опёршись о косяк.
-Щас-ка! Я тебя в гости не звал.
-Вить, да ты чего?
-Ну, кто там? – послышался недовольный женский голос.
-А, - усмехнулся Володя. – Ты уже. А я только хотел тебя с собой позвать. Ладно. Пашку увидишь, скажи, что звонка его жду.
-Ага, - торопливо ответил Витя и закрыл дверь.
Выйдя на улицу, Володя почувствовал лёгкую обиду оттого, что планы его не осуществились и, как говорится, всё пошло насмарку. Он достал из пачки последнюю сигарету, вынул зажигалку и нервно пытался заставить появиться маленький огонёк. Но бензина уже не хватало. Разозлившись, Володя отбросил в сторону сей бесполезный предмет и отправился на прогулку, ибо делать ему было нечего. Он так и шёл с не закуренной сигаретой во рту, до тех пор, пока у какого-то проходимца, выдыхающего едкий дым у спящего дерева, не попросил зажигалку.
Она стояла на перекрёстке в ожидании зелёного цвета светофора. Ей было холодно. Она немного подпрыгивала на месте и, кажется, что-то бормотала себе под нос. Рядом стояло ещё пару человек, мирно претерпевавших последние невзгоды уходящей зимы. Зеленый не загорался долго. Володя был не в самом лучшем расположении духа, а потому решил не дожидаться, когда же «Его Величество разноцветный столб» изволит сделать одолжение, и пошёл напрямую, тем более, что машин видно не было. Она бросила на этого странного правонарушителя беглый взгляд и, к своему величайшему удивлению, словно это никак не могло произойти, узнала в нём Володю.
В этот момент из-за поворота выскочила какая-то машина и на полной скорости полетела к перекрёстку, даже не думая остановиться. Володя этого не видел. Но Оксана, сразу поняв, что сейчас произойдёт, вскрикнула и бросилась к Володе, словно мать к своему дитя. Она с такой силой толкнула его в спину, что тот упал, а так как там было ещё и сколько, проехал на своей пятой точке до самого светофора. Машина же попыталась остановиться. Раздался звук тормозов, на очищенном от снега асфальте образовались две чёрные полосы, но это не спасло Оксану. Машина врезалась в неё, но несильно, и Оксана рухнула на землю, ударившись бедром о капот, головой – об асфальт.
Из автомобиля тут же выскочил какой-то молоденький пацан. Осознав всю ситуацию, он вернулся на место водителя, развернулся и угнал прочь. Оксана потеряла сознание, а Володя ещё не до конца пришёл в себя. В первые секунды, когда она его толкнула, он было рассердился, в нём воспылал гнев, однако, когда он обернулся и увидел, что произошло, не мог поверить в случившееся. Ещё ни один человек в мир не спасал его шкуру. Увидев, что на дороге лежит девушка, он на четвереньках подполз к ней и приподнял её. Крови не было. Вокруг собралось много зевак, которые громко обсуждали это ДТП, браня водителя, но совсем не заботясь о состоянии самоотверженной незнакомки. Лишь только старушка додумалась позвонить в скорую.
Володя же положил Оксану обратно на холодный асфальт, принимая её за труп, и потому боясь к ней прикасаться. Он сел на колени и смотрел на неё, ничего не предпринимая, ничего не делая и не говоря. Просидел он так до тех самых пор, пока к ним ни подъехала скорая, ни положила девушку на носилки и ни подняла самого Володю. У него был шок, поэтому врачи взяли его с собой.
В машине он мало-помалу начал приходить в себя. Он глядел на лежащую, словно спящую, девушку, которую, как он считал, видел впервые в своей жизни, или на врачей. Пронзительный рёв сирены, раздававшийся над его головой, возвращал ясность ума. И его неожиданно охватил страх за свою жизнь. Он крепко вцепился руками за сидение, боясь, что машину могут сбить, и чтобы не вылететь из неё, он решил во что-нибудь вцепиться. И, хотя это было немного наивно, Володя настолько испугался, что даже побледнел и беспомощно, беспорядочно начал перебегать взглядом с одного врача на другого. Смотреть на Оксану он принципиально не хотел, он боялся её, словно это она его сбила.
Через минут пятнадцать машина остановилась, двери открылись, и Оксану вытащили. Один из врачей спросил что-то у Володи, и тот кивнул ему в ответ, хотя пропусти вопрос мимо ушей. Врач оказался смекалистый, видимо, его вопрос не подразумевал ответа «да» или «нет», поэтому он проводил Володю в больницу.
Оксана пришла в себя уже в палате. Открыв глаза, они удивилась, что находится в незнакомом ей месте, и насупила брови, пытаясь припомнить, как она тут оказалась. Её голова гудела как паровоз, маленькие крохотные молоточки, коих можно было насчитать тысячу, словно в расстроенной музыкальной шкатулке бились в её сознании. Оксана попыталась сесть, но ей стало так больно, что она, стиснув зубы, легла обратно. Оксана снова оглядела комнату, теперь уже медленно, никуда не торопясь, и признала в ней больничную палату. Она поняла, в чём дело, но переживать сильно не стала, ибо знала, что Володя должен был быть живым. Как ни странно, но именно из-за этого «должен» закралась в её разум мысль о том, что он вполне могу и умереть. В ней зародилось семя сомнения, и она готова была обратиться к врачу, чтобы узнать правду, но острая боль мешала ей подняться.
Минут через десять к ней зашёл врач.
-Оксана Антонова? – уточнил он.
-Да, - кивнула пациентка.
-Ну и повезло же Вам. Не затормози этот безбашенный – считай Вас уж на том свете. Как Вы себя чувствуете?
-Плохо, - призналась она. – Жутко болит голова. И ещё. Мне очень больно садиться.
-Так, ясно. Ну, и не садитесь пока. Лежите. А насчёт головы… Надобно Вам рентген сделать. Удариться об асфальт – дело нешуточное, а что если сотрясение? – он что-то черканул в своих записях.
-Скажите, - осмелилась спросить девушка, - а Володя жив?
Врач улыбнулся:
-Человек, которому Вы спасли жизнь? Да, он отлично себя чувствует.
-Он здесь?
-Да, а куда ему деваться-то? Хотите го видеть?
Оксана покачала головой, а потом спохватилась и начала резко ей мотать, отчего боль усилилась, приговаривая:
-Нет, нет. Не стоит.
-Ну, как знаете, - произнёс врач. В этот момент дверь в палату открылась, и вошёл Володя. Он держал в руках цветы и апельсины.
-Ухожу, - произнёс врач и скрылся, закрыв за собою дверь.
Оксана почувствовала себя неловко. Неловко чувствовал себя и Володя.
-Добрый день, - произнёс он и подошёл к девушке. – Вот. Это Вам, - он положил цветы и апельсины на тумбочку. – Не знаю, что в таких случаях приносить надо.
-Не стоило. Это лишнее.
Володя тяжело вздохнул, но не потому, что ему было жалко эту хрупкую молодую девушку, которая была готова пожертвовать собой ради него, но потому, что в его сердце прочно засело чувство долга, словно он был виноват и теперь обязан.
-Как Вас зовут? – спросил он.
-Оксана.
-А я Володя. Я… Не знаю, как и выразить Вам свою благодарность. Нет слов. Спасти жизнь незнакомому человеку, - в этот момент Оксана смутилась, - я бы не смог. Я теперь в долгу перед Вами. Наверное, нужно сказать: просите, что хотите.
-Нет, что Вы, что Вы! Вы мне ни в ком случае ничего не должны.
-Но Вы спасли мне жизнь!
-Я… Да, но… Пожалуйста, не говорите, что Вы мне что-то должны. Мне от этого так неудобно.
-Но ведь Вы пострадали из-за меня.
-Пустяки.
-Как же!
Оксана замолчала. Боль не проходила, и она опустилась на подушку, неприятные мурашки пробежались по её рукам.
-Я Вам мешаю.
-Нет, неправда, - соврала Оксана. – Просто мне так легче, - теперь мурашки неприятно пробежались по её голове.
-Желать Вам здоровья… Господи! Да я не могу подобрать слов, чтобы выразить, что я к Вам чувствую!
В этот момент сердце Оксаны заколотилось сильней, ей так хотелось услышать от него «люблю», но он, конечно же, совсем не это имел в виду. Оксана подняла на него свой взгляд, но он не продолжил.
-Слушайте! – вдруг сказал Володя. – Может, Вы дадите мне свой номер телефона? Или нет. Давайте-ка я лучше сам дам Вам свой. А Вы позвоните, если захотите или если припрёт нужда. У меня есть связи, - он достал визитку из кармана. – Вот, держите, - он вложил этот несчастный клочок бумаги в её обессилившую руку и согнул её пальцы. – Звоните. Обязательно звоните.
Володя встал. Тут дверь открылась, и показались две женские фигуры.
-Бог ты мой! – чуть ли вскинув руку к небу, воскликнула старшая из них. – Жива! – и она бросилась к Оксане.
Вторая, молодая медленно проследовала к койке и с серьёзным лицом спросила у уходящего Володи:
-Это не ты сбил?
-Нет, - и он поспешил уйти, а Сашенька странно, с нескрываемым презрением проводила его взглядом.

X

Кира, как и обещала, явилась ровно через неделю в восемь часов вечера, когда Оксана лежала в палате и читала. Она вздрогнула, когда заметила у окна фигуру в чёрном платье.
-Я не могла не прийти.
Оксана это отчётливо слышала, однако попыталась сделать вид, что ничего не происходит, и уткнулась в книжку. Смерть, похоже, также демонстрационно не обращала внимание на то, что девушка не хочет её замечать. Медленно и плавно продвигаясь к койке, Кира говорила:
-Больница. Здесь есть и на последнем издыхании, - она остановилась и уставилась на девушку. – Что ты решила?
Оксана не отвечала, она пыталась прочитать строчку в книге, но это ей удавалось с большим трудом, ибо страх охватил её тело, и сердце усиленно стучало в её груди. Внешне же Оксана оставалась вполне спокойной.
-Почему же ты молчишь? – мягко спросила Кира. – Мне очень любопытно узнать твой ответ.
Оксана молчала. Вдруг Кира пришла в такое бешенство, что выхватила книжку из рук и швырнула куда подальше.
-Отвечай! Отвечай, что ты решила! Не смей молчать, когда с тобой говорю я! – крикнула она, и Оксане показалось, что здание задрожало от такого голоса и даже рухнуло. Это настолько испугало её, что она едва смогла произнести:
-Нет.
-Нет? – удивилась Кира, а Оксана удивилась реакции женщины в чёрном, ибо была уверена, что другого ответа она получить не может.
-Нет, - подтвердила девушка.
-Ах, нет… Почему же?
-Я спасла ему жизнь! Я спасла ему жизнь не для того, чтобы собственноручно её потом отнять.
-Ты осталась жива только потому, что я так захотела. И он живёт по той же самой причине.
-Неправда! – вырвалось у Оксаны. – Ты лжёшь!
Кира приподняла свои чёрные тонкие брови-ниточки и спросила:
-Откуда тебе это известно? – она приблизилась к Оксане, и та почувствовала свою беспомощность: Кира смертельным холодом дышала ей в лицо. Будучи почти что прикованной к кровати, она ни то, что не могла защититься, она даже не могла вскочить.
-Ты ведь не хочешь лишиться покоя? – язвительно спросила Оксана, но так и не осмелилась взглянуть ей прямо в глаза.  Кира выпрямилась.
-Так значит он уже здесь, - поняла Смерть. – Ну? Что он тебе ещё наплёл? – она чуть отошла в сторону, словно издалека правду легче было распознать.
-Какое это имеет значение? Я не хочу, чтобы ты пользовалась мною. Я не твоя игрушка.
-Но его, - вставила Смерть, однако Оксана продолжала:
-Я живу так, как хочу жить. И ты не можешь напугать меня тем, что убьёшь, если я не соглашусь, потому что теперь я знаю всю правду.
-Всю ли? – спросила Кира. – Этот старик оклеветал меня, забыв упомянуть, зачем он сам здесь. Ведь он тебе этого не сказал.
Оксана знала, что Кира оказалась права, но не хотела этого признавать, поэтому произнесла:
-А вот и нет! Он всё мне рассказал. И про меня, и про тебя, и про себя.
-Ну!.. Он не глуп, чтобы вести себя подобным образом. Он очень расчетлив, как и я. Верно, единственная наша с ним схожесть.
-Нет, - упорствовала в своём вранье Оксана, так как интуитивно чувствовала, что Смерть вот-вот отстанет от неё.
-Упрямица! Какая гордость! – Кира усмехнулась. – Раз ты всё знаешь… Спроси у него при следующей встрече, когда состоится суд над Володей. Я не думаю, что он обрадуется твоим словам.
Оксана замерла, поняв, что и тот странный старик как-то причастен к этому тёмному делу. Ей снова стало страшно за Володю: ведь если в деле со Смертью всё зависело только от её решения, она это знала наверняка, то сейчас ему угрожает ещё один и, возможно, никто не способен помешать ему в этом.
-Знаешь, - спокойно произнесла Смерть, присев в ноги, - ты считаешь, что я есть тёмная сторона, но ты ошибаешься. Ни я, ни Кагэан не есть свет и тьма. Мы есть явления, без которых жить нельзя. Выполняя свой долг, мы находимся на разных полюсах, поэтому мы и мешаем друг другу, однако со стороны оценки наших действий это никак не должно влиять на нас. Он такое же зло, как и я; я такое же добро, как и он. Мы равны, но находимся по разные стороны. Это парадокс, который, может быть, и сложно понять, однако это не отнимает у него права на законное существование. Я хочу спасти тебя и Володю. Он этого не хочет. И ты ничего не сможешь с этим поделать, потому что он, как и я, всесилен. Я надеюсь, ты это примешь во внимание при выборе ответа. Знай: ты меня видишь далеко не в последний раз.
И смерть исчезла, словно её тут и не было.

XI

За несколько часов до случившегося, когда Оксана, спрятав визитную карточку Володи, принялась мечтать о дальнейшей их судьбе, о том, как они хорошо будут проводить время вместе, о том, как он сделает ей предложение, как ей удастся спасти его от смерти ещё с десяток раз, как они впервые поцелуются, кто-то кашлянул, и все мечтания тут же разлетелись, как если бы кто-нибудь одним громким хлопком распугал всех курлыкающих голубей.
-Кира? – насупившись, спросила Оксана.
-Опоздал, - послышался голос из тени. Тёмная мужская фигура сидела на стуле, двумя руками сжимая набалдашник трости.
-Кто Вы? – услышав голос, спросила девушка.
-Меня зовут Кагэан. Однако я более чем уверен, что тебя моё имя ничего не даёт. А ты есть Оксана.
-Откуда Вы меня знаете? – хотя её это нисколько не смущало.
-Я знаю о тебе абсолютно всё: каждое твоё слово, каждое твоё движение, каждую мысль твою!
Кагэан напугал Оксану не меньше, чем Смерть в её первое появление, однако если этой Чёрной Незнакомке удалось добиться такого эффекта с помощью своих глаз-бездн, то этому мужчине – с помощью его внушительного голоса.
-Что Вам нужно?
-Не бойся меня. Я так понимаю, Кира опередила меня, и встреча с ней прошла не совсем гладко. Но она – Смерть, если тебе это известно, а встречи с ней не могут проходить без последствий. Однако то, что ты сейчас находишься здесь, в больнице, не имеет к ней никакого отношения. Уверяю.
Оксана безоговорочно поверила этому мужчине. Он говорил мягко, но в каждом его слове была такая сила убеждения, что сам Цицерон или Демосфен позавидовали бы ему.
-Что тебе она говорила?
-Она хочет, что я стала её преемницей.  Для этого я должна убить Володю. Вы ведь знаете Володю? – Оксана была уверена в ответе: Кагэан кивнул. – Но я не хочу.
-Ты боишься её?
-Да, - призналась девушка, - очень, - сейчас ей казалось, что этот незнакомый мужчина станет её защитником, он сможет уберечь её от любых бед, в том числе и от злосчастной выходки Киры.
-Не бойся. Смерть не убийца, это переводник души из одного мира в другой. Лишь в этом заключена её власть.
-Она сказала, что найдёт способ убедить меня. Я так боюсь, что она сделает это. Мне кажется, она способна убить кого угодно, лишь бы я приняла то решение, на которое она рассчитывает.
-Ты говоришь о смерти близких?
Оксана едва заметно кивнула.
-Не беспокойся о них. Ни тётя Маша, ни Санечка, ни, тем более, Володя не пострадают от её руки раньше срока. Она не может убивать. Смерть приходит не для того, чтобы совершить убийство, Смерть приходит, когда убийство совершено. Она не забирает души раньше срока, разве что, когда пора сдать свой пост. Это единственное исключение.
-Правда? – обрадовалась Оксана, испытав ещё большее доверие к этому мужчине. – Её угрозы ничего не значат?
-Совершенно ничего, - улыбнулся Кагэан. – Она не имеет права. Но…
Оксана дёрнула головой и взглянула на силуэт.
-Она может им пренебречь.
-Нет!
-Теоретически, конечно, может, практически – такого не случалось никогда. Дело в том, что всякая Смерть после своей пятисотлетней службы уходит в небытие – вечный покой, где душа её, исстрадавшаяся тут, на Земле, возвысившаяся в образе Смерти, обретает вечный покой и свободу. Если же забрать душу до срока, например, когда она хочет отомстить, хотя месть ей чужда, ибо свою главную месть она сотворила здесь, ещё будучи человеком, то тогда душа её вернётся на Землю в новом рождении и снова будет страдать. А как известно, Смертью становятся ради ухода от всяческих мук. Кира в этом плане предсказуема. Она не перешагнёт такую черту. Это сыграет нам на руку. Она слишком гордая. А гордость есть великая месть самому себе за свои же совершённые поступки, - и он замолчал.
-То есть можно быть на сто процентов уверенным, что она не перешагнёт эту грань?
-Никогда нельзя быть уверенным в чём-то на сто процентов. Хотя за Киру я ручаюсь, не имея на это, конечно, никакого права.
-Вы меня успокоили. Но… меня мучает теперь другой вопрос: как долго она может меня преследовать?
-Всю жизнь, - не запинаясь, ответил Кагэан. – Всю твою жизнь.
-Значит я от неё никогда не избавлюсь?
-Ну почему же? Судьба даёт варианты, а человек выбирает, хотя зачастую сам этого не понимает. Это ведь его жизнь.
-Но у Киры-то нет жизни!
-Ты права. Поэтому тут дело обстоит сложнее. Возможно, лет через десять родится девочка, которая по силе духа будет превосходить тебя. Когда она достигнет этого, тебе будет уж лет шестьдесят, возможно, ты уже умрёшь, ежели нет, то Кира попросту переключиться на другую бедняжку, и так пока кто-то не даст положительного ответа. И это может длиться очень долго, больше ста лет. До Киры Смерть искала себе преемницу около сорока лет, не считая тех пятисот, в которых она пробыла в качестве бабы с косой, а потом она наткнулась на нашу общую знакомую. Однако в этот раз всё куда сложнее, чем то бывало обычно. Но ты не беспокойся на этот счёт. Я всё беру на себя. Уже через месяц ты её больше не увидишь.
-Обещаете?
-Я это знаю.
Оксана спокойно легла и закрыла глаза. Кагэан подошёл к ней, и она смогла разглядеть черты его лица.
-Болят кости. И голова, - он дотронулся до её лба рукой. – Всё заживёт куда быстрее, чем предполагают врачи. Все ещё будут считать это чудом и волшебным исцелением. Пусть будет так. Люди верят в то, во что хотят верить, не больше – не меньше, - и он убрал руку.
-Кто Вы? – осмелилась спросить Оксана, понимая, что сейчас они расстанутся.
-Судьба, - ответил Кагэан.

XII

В выходные к ней наведался Яша. Марья Петровна рассказала ему о случившемся, и он при первой же возможности явился к Оксане. Он пытался сделать это и вечером, после работы, но часы приёма к тому времени уже заканчивались.
Сначала они поговорили о состоянии здоровья больной, потом о работе, о том, что происходит в мире – в общем, о делах насущных, а потом Оксана вдруг прервала диалог и сказала, словно ждала момента давно-давно:
-Теперь я знаю, что нужно делать.
-Что ты имеешь в виду? – спросил Яша.
-Ты был почти прав, говоря, что я должна игнорировать Смерть.
-Оксана! – Яше меньше всего хотелось обсуждать эту тему.
-Нет, послушай. Теперь я всё знаю. Мне всё рассказали.
-Кто? Врачи?
-Да какие врачи! Если я им всё это расскажу, то они подумают, что у меня галлюцинации из-за этой аварии или, чего доброго, шизофрения какая-нибудь. Нет, врачи тут не при чём.
-Тогда кто?
-Кагэан. Кажется, так его зовут.
-А это ещё кто?
-Судьба.
-Судьба? – переспросил Яша. – Что это значит? К тебе явилась сама судьба в человеческом образе, и ты с ней разговаривала? По-моему, это уже перебор.
-Да, это звучит глупо, - согласилась Оксана, а Яша про себя подумал: «Да это просто абсурд!», - но это правда.
-И как же эта судьба выглядела? – он хотел развенчать уверенность Оксаны в своих странных видениях.
 -Ну… Это такой полный седоватый мужчина в возрасте с перстнем на пальце и тростью в руках.
-И что же этот мужчина с тростью в руках сказал?
-Смерть не может заставить меня убить! – радостно произнесла Оксана, и Яша облегчённо вздохнул. Ему подумалось, что теперь-то весь этот бред в жизни Оксаны закончится, пусть и таким необычным способом.
-Вот видишь. Тебе не о чем беспокоиться.
-Нет, - лицо Оксаны моментально сделалось грустным, - есть.
-Это твой Володя? – колко спросил Яша. Да, он всё-таки ревновал Оксану к нему.
-Да, - ничуть не смутившись, ответила девушка. - После Кагэана ко мне явилась Кира.
-Кира – это..?
-Смерть. Володе всё равно угрожает опасность.
-Ну, не повезло парню, - Яша пытался казаться безучастным, в действительности же, ему просто не хотелось, чтобы Оксана говорила об этом типе.
-Нет, ты не понимаешь. Это связано как-то с ним, с Кагэаном. Он, видимо, не просто так явился сюда.
-Так конечно! Стала бы судьба принимать человеческий облик без причины.
-Кажется, ему нужен Володя, - продолжала Оксана.
-Пускай берёт. Тут, в общем-то, ничего страшного и нет. Судьба плохого не делает, - тут Яша понял, что сморозил глупость, и, пытаясь оправдаться, добавил: - Ну, не умрёт, по крайней мере.
-Я даже представить не могу, что он с ним сделает. Миловидный мужчина, но его цели… Ты должен мне помочь.
-Я? Нет уж, Оксана, извини, но я в это дело ввязываться не хочу, - возразил Яша. Все слова он воспринимал бредом сумасшедшего.
-Ну, пожалуйста, пока я тут. Я хочу знать, что случится.
-А чего ты хочешь от меня? Я должен бегать по всему городу в поисках страшной женщины и какого-то подозрительного мужчины? Ты не думаешь, что это странно, ведь кроме тебя их никто не видит? Почему они приходят только к тебе?
-Наверное, потому что им нужна только я. Кире, по крайней мере, точно.
-Ну, конечно! Смерть беспокоится только о своей судьбе. И кстати, если тот мужчина и вправду судьба, почему же ты не поинтересовалась, что с тобой будет? Ведь он-то должен знать.
-Я не знаю… Мне это и в голову не приходило.
-Правда что! Ты ведь думала о Володе! – он встал и отошёл к окну, повернувшись спиной к Оксане.
-Я просто не знаю, что мне делать, - прошептала Оксана. – Ты ведь мне не веришь, я вижу. Но кроме тебя, мне не к кому обратиться. Если ты меня не понимаешь, то не поймёт никто!
Яша не повернулся. Он смотрел на падающий снег и резко воспринимал каждое услышанное слово. Ему было стыдно и больно. Он развернулся, решив сказать правду:
-Прости. Но ты права. Я не верю всему этому сумасшествию. Этого просто не может быть.
-Яша!.. – почти беспомощно пробормотала Оксана. – Но ведь от этого зависит человеческая жизнь. С тобой мне будет легче всё пережить. Через месяц всё кончится.
-Откуда ты это знаешь?
-Кагэан сказал.
-Безусловно.
Они ещё немного помолчали. Оксана глядела на Яшу, пытаясь взглядом своим проникнуть в его разум и узнать, какие же мысли у него роятся в голове. Яша же глядел поверх Оксаны и пытался ни о чём не думать.
-Послушай, даже если это и правда, во что я совершенно не верю и не поверю никогда, то замешаны тут высшие силы, силы, с которыми человеку справиться не дано.
-Неправда. Через месяц…
-Нет, - перебил её Яша. – К этому времени можно спокойно лишиться рассудка. Ты уже сходишь с ума: ты позволяешь эмоциям взять верх над твоими чувствами. Они уже близки к захвату твоего разума. Ничего этого нет. Ты должна поверить в это.
-Но они есть! – со слезами на глазах выкрикнула Оксана. – Или ты думаешь, что я всему этому рада? Да лучше бы их не было! Но меня заставляют убить, - прошептала она последнюю фразу, боясь, что их подслушивают. – И я должна спасти эту жертву.
-Не обращай на это никакого внимания. Всё будет так, как должно быть. Никого не убьют, все будут живы.
-А что если я убью, Яша?
-Ты не убьёшь. Ты не можешь. Я тебя знаю.
Оксана опустила голову: она всё же боялась, что сможет пойти на это.
-Продержаться месяц, - еле слышно прошептала она. – Ладно… Хорошо.
-Ладно, - сжалился Яша: у него было золотое сердце. – Если вдруг почувствуешь, что готова убить, набери меня. Я помогу.
Оксана улыбнулась – ей стало легче.

XIII

Оксану выписали из больницы очень скоро, буквально через пару дней после разговора с Яшей. Как и предсказывал Кагэан, врачи были поражены столь скорейшему выздоровлению и говорили о том, как о чуде.
Оксана приехала домой, где провела два дня. Потом она вышла на работу, и прежняя жизнь вновь завертелась вокруг неё. Каждый день она хотела позвонить Володе, но каждый раз набирала его номер и сбрасывала. Она очень боялась. Она ещё никому никогда так не звонила, а тут речь шла о её возлюбленном, бесспорно, её охватывал страх. Она всё надеялась встретить Володю у себя в кафе в разгар рабочего дня, но он там не появлялся. Зато Яша стал чуть ли не ежедневным посетителем. Он всегда приходил туда в обед, ел, немного беседовал с Оксаной и уезжал. Так прошло около двух недель.
Когда Яша провожал её до дома, она сболтнула лишнего и нечаянно рассказала про номер телефона Володи. Она хотела удержать это в тайне, но, как и любой другой человек, который любит, хотела говорить об объекте своей любви, а кроме Яши, было не с кем.
-Не звони, - тут же ответил ей Яша. – Ни в коем случае. То, что ты ему жизнь спасла, прекрасно, но что он за  человек, мы не знаем. Может, он женат.
-Не женат, - возразила Оксана, -у него нет кольца на пальце.
-В наше время это ничего не значит. Мои родители тоже не носят кольца, однако живут в мире, любви и согласии. И потом, у него могут быть дети.
Оксана не нашла, что сказать. Но именно этот запрет близкого друга подтолкнул её на звонок. И тем же вечером, пока пыл этот, наплыв уверенности не угас, она осмелилась позвонить.
-Да? – послышался уставший голос в трубке. – Кто это?
-Володя? Здравствуйте, - голос Оксаны задрожал. – Это Оксана.
-Оксана? - переспросил Володя, он пытался вспомнить звонящую, но не мог. Девушка смутилась немного, оттого что он её не помнил, но сослалась на тот факт, что Володя очень устал и был сильно загружен. Иначе у него не было бы такого голоса.
-Вы дали мне свой номер в больнице.
-А! Оксана. Рад слышать.
Оксана улыбнулась.
-Вам нужна моя помощь?
-Нет, знаете… Наверное, это глупо или Вы посчитаете меня легкомысленной, может быть, так оно и есть, но… - она начала оправдываться и мямлить.
-Хотите встретиться? – на этот раз улыбнулся Володя. Он считал Оксану очень даже ничего, и с ней можно было бы провести пару ночей.
-Да, если Вы не заняты. Когда Вам удобно?
-Ну, тогда уж перейдём на «ты». Возраст-то то у нас не шибко различается.
-Да, конечно… Так когда мы..? – ей показалось, что она слишком настаивает, задавая вопрос дважды.
-Давайте послезавтра в пять в парке на Пушкинской. Удобно?
-Мне? – Оксана задумалась: она в этот день работала, но совсем не хотела пропускать, а тем более, откладывать этот вечер, который так долго ждала. – Да, конечно, очень удобно, в самый раз.
-Ну и славно. Тогда до скорого.
-До скорого, - и они оба положили трубку.
Оксана решила договориться на работе и взять на послезавтра отгул. Хотела его отработать потом. Администратор не возражал, тем более, что Оксана работала у них довольно-таки приличное время. Весь следующий день Оксана только и грезила будущим свиданием.

XIV

Они встретились в парке, когда темнело. Оксана пришла раньше Володи. Она так волновалась, что, боясь опоздать, вышла на полчаса раньше. Володя опоздал минут на десять. Он был на своей машине, которую недавно забрал из ремонта. Оксана не знала, что у него есть машина, и, когда водитель, опустив стекло, обратился к ней, она сделал вид, что не слышит. Тогда Володя вышел из машины, и Оксана, тут же его узнав, принялась извиняться. Володя лишь самодовольно улыбался: он любил таких новичков в любовных делах, этаких скромниц–недотрог. Он пригласил Оксану в машину, и они оба сели.
-Куда поедем? – спросил он.
-Не знаю, - Оксана очень смущалась, потому что так близко сидела от него. – Я думала, мы будем гулять по парку.
-В такой мороз? При такой погоде я предпочитаю находиться в тепле.
-Ну, да, - согласилась Оксана.
-Отвезу тебя в клуб.
-Клуб?
-Да, хорошее место, я там часто бываю.
Оксана не обрадовалась идее Володи, однако своего мнения высказывать не стала: не хотела ничего испортить. Но Володя, взглянув на неё, понял и усмехнулся:
-Что, ни разу не была в подобных местах?
Оксана смутилась.
-Всё когда-то бывает впервые, - и они поехали.
В машине тихо играла какая-то музыка в стиле рок. Володя иногда постукивал в такт по рулю и кивал головой. Иногда было слышно, как он что-то напевал. Оксана сидела тихо. Минут через десять Володя решил продолжить разговор, а ты выглядело, словно они не были знакомы:
-Ты где-то работаешь?
-Да, - молниеносно отреагировала Оксана, а потом как-то апатично продолжила: - В кафе, официанткой, - ей даже стало стыдно за свой социальный статус. Её расстроило, что Володя действительно не помнил её, и она не стала упоминать, как же кафе называлось.
-А, ясно, клиенты, чаевые и все дела, - он до сих пор покачивал головой в такт музыки. – А живёшь где? Ты ничего не подумай, просто надо же будет домой тебя отвезти.
Оксана назвала адрес, а потом добавила:
-Но я не одна живу.
-С родителями? – спокойно спросил Володя. Оксана описала всю ситуацию, однако про смерть матери говорить не стала. А Володе показалось, что он нечто подобное уже слышал.
Они доехали. Это был клуб, имевший яркую неоновую розово-белую вывеску «Апокалипси». Возле клуба стояло несколько групп людей: кто-то курил, кто-то ждал такси, кто-то разговаривал по телефону. Оксана и Володя вышли из машины, и девушка с каким-то отвращением осмотрела стоящих тут, но Володя этого не заметил, он приобнял её за плечо, и они вместе вошли внутрь.
Конечно же, там был фейс-контроль и «простых смертных» туда не пускали. Уже в коридоре была слышна дикая, стучащая, развратная музыка, давящая на мозг. Проход из коридора в зал представлял собой дверной проём, в котором висели длинные нити, на которые были нанизаны большие и мелкие бусины. И так как проход не был закрыт, можно было увидеть прыгающих, танцующих, снующих людей и яркие прожектора. Володю тут знали, и их без каких-либо задержек пропустили внутрь.
Было безумно шумно. Чтобы тебя услышали, приходилось кричать. Все были ярко разодеты: мужчины в джинсах и футболках, а женщины в коротких платьях на высоких каблуках, вместе с грудью которых подпрыгивали и их бусы, кулоны и подвески. Одни окучивали других, и это не могло не напоминать брачные танцы птиц, впрочем, примерно за этим сюда и приходили. Огромный шар, свисавший с потолка, и отдалённо напоминавший безмятежное око ночного неба, крутился и блестел во все стороны. На небольшой сцене выступали пять худощавых девушек, почти обнажённые. Они тут были не к месту, но владелец заведения считал, что мужчина не уйдёт, пока не посмотрит на этих красоток. Ди-джей крутил пластинки с большими наушниками на шее, и происходящее явно удовлетворяло его неизысканный вкус. У барной стойки было занято несколько стульев: утомившиеся плясуны тщетно пытались утолить жажду коктейлем, им, видимо, было не ведомо, что алкоголь только разжигает звериное начало.
Оксана было жутко неудобно находиться в этом месте. Весь этот шум, гам, эти потные люди не вызывали у неё никаких приятных эмоций, и она была бы счастлива, если бы Володя решил уйти отсюда. Но Володя о том и не думал: здесь ему было очень хорошо, тут он чувствовал себя в своей тарелке. Он усадил Оксану на мягкий кожаный диван, сказал ей что-то, но она не расслышала толком, и отошёл. Теперь она осталась одна на этой оргии, на этом сборище вакханок, и смотрела на всё с испуганным, недоверчивым взглядом. И тут, в этой тьме, в лучах прожекторов Оксана вдруг заметила её и испугалась ещё больше. Она стала вертеться на месте, пытаясь отыскать, в какую же сторону ушёл Володя, но поиски не принесли ни каких результатов, а Смерть двигалась именно к ней. Она присела рядом. И Оксана замерла, слыша, как стучит её трепетное сердце.
-Успокойся, - произнесла женщина в чёрном. – Я пришла не за ним. Ты же знаешь, эта привилегия досталась тебе. Просто увидела тебя, решили поговорить со своей хорошей знакомой.
-Что тебе от меня надо? – спросив это, Оксана обернулась назад, боясь, не слышит ли кто её.
-Не волнуйся: меня здесь видишь только ты. Люди не обращают на тебя внимания, да и к тому же, если ты и разговариваешь с пустым местом, кого это в ваше время волнует?
Оксана немного успокоилась, однако присутствие самой Киры всё-таки ещё напрягало. Смерть медленно повернула голову и перевела взгляд с Оксаны на мужчину лет тридцати, щупловатого и коренастого. Оксана, как ей показалось, невольно последовала за её взглядом, а Кира, по слогам тихо, почти неслышно произнесла:
-Пе-ре-доз, - и растянула свой рот в улыбке. В ту же секунду тот самый человек, который даже не знал, что за ним наблюдают двое, навалился на стол и потом упал на пол. Друзья, которые были рядом, подхватили его. Оксана испугалась. Мужчину потащили к выходу.
-Работа, - обратилась она к ещё не отошедшей от увиденного Оксане. -  Надо забирать душу, - она встала. – А мне хотелось с тобой поговорить. Значит, в следующий раз, - она встала и удалилась.
Кто-то положил руку на плечо Оксаны, и она вздрогнула. Это был Володя. Он поставил два бокала с шампанским на стол и сел рядом.
-Ты чего?
-Дурные мысли, - попыталась оправдаться Оксана.
-Не думай о плохом. Тем более, здесь.
Оксана улыбнулась.
-Шампанское будешь?
Девушка взяла бокал и хотела отпить, но Володя остановил её:
-На брудершафт, - и они, сплетя руки, выпили. Но Оксана в этот момент ощущала себя неловко. Ей вообще начинало казаться, что всё, что делает Володя, как-то неправильно, его поступки смущали девушку, но не повиноваться его воле она не могла.
-Пойдём танцевать? – спросил он, а она помотала головой:
-Я не умею.
Он присел к ней поближе и закинул руку на спинку диванчика. Оксана отодвинулась.
-Да ладно тебе. Неужели ты боишься? Ты ведь в глаза смерти уже глядела!
Оксана бросила на него удивлённый взгляд: неужели он всё знает, неужели он тоже её видит? А Володя продолжил:
-Ну, когда под машину бросилась.
И Оксана спокойно выдохнула. Он присел поближе, взял её за руку и сказал:
-Ведь мы с тобой взрослые люди. Чего нам стесняться? – и он прижал к себе и поцеловал.
Поцелуй получился долгий. Но у Оксаны были смешанные чувства: её не охватила эйфория, но ей было приятно оттого, что человек, которого она любит, сейчас целует её и так страстно, обнимая, прижимая к себе, как свою единственную, но с другой стороны, ей было стыдно, ведь они едва были знакомы, ведь это их только первое свидание, а всё так быстро происходит.

Яша тем временем вышел в магазин за хлебом. Ничего необычного, ничего примечательного – самый обыденный поход за самым обыденным хлебом.
Он отстоял длинную очередь, ибо многие идут за продуктами после работы, рассчитался на кассе и вышел. До дома пять минут ходьбы. Но было темно, и фонарь, конечно же, не работал. Именно поэтому Яша не заметил длинную полосу льда и поскользнулся. Падая, он почувствовал, как столкнул нечто громоздкое, и это нечто тоже упало, послышался треск. Яша обернулся и увидел, как за ним сидел полноваты мужчина в возрасте. Они оба поднялись, и Яша произнёс:
-Прошу прощения, Я Вас не заметил.
-Какая неудача! – произнёс мужчина. Он нагнулся, Яша обратил внимание на вещь, которая выпала из рук незнакомца. Это была трость. У неё был наполовину разбит янтарного цвета набалдашник, другая половина была треснута. – Что же Вы натворили, молодой человек! – с досадой произнёс мужчина и поднял трость.
Яша присмотрелся. Оказывается, в набалдашнике был хрупкий неподвижный мотылёк, словно схваченный каплей вязкой, а позже застывшей смолы. Но, когда набалдашник треснул, разбился, мотылёк, почувствовав свободу, пытался улететь на волю. Его крылышки трепетали, он подёргивал усиками, и только одна его маленькая, тоненькая лапка до сих пор находилась во власти своего заточения. Но свобода так манила это беззащитное насекомое, что оно, решив пожертвовать одной своей конечностью, резко дёрнулось и оставило лапку в набалдашнике, сам же мотылёк устремился ввысь.
-Что это? – спросил поражённый Яша.
-Вы только что отпустили мгновение, которое я имел смелость заворожить.
-Но как это у Вас получилось? Ведь не мог же он жить внутри.
Мужчина улыбнулся, но ничего не ответил. Яша посмотрел на него, и ту ему почудилось, что он знает этого человека. Мысль о том, кем незнакомец может быть, ужаснула его, однако он набрался смелости и спросил:
-Кагэан?
Мужчина в удивлении приподнял брови и к ещё большему ужасу Яши сказал:
-А ведь мы не знакомы.
Яша стоял как в копанный. В его голове не укладывался этот факт, он подумал, что ослышался и спросил снова:
-Вы Кагэан?
-Да, я Кагэан, - без смятения ответил мужчина. – Вас это удивляет?
-Не может быть, - пробормотал Яша, считая, что теперь и он сходит с ума, словно по городу бродила эпидемия безумства, - не может быть. Вы – Судьба, fatum, рок, ;;;;;;.
-Ну, зачем же искать эквиваленты в иных языках. Суть от этого всё равно не меняется.
-Нет, нет, - твердил себе под нос Яша, он даже забыл о холоде и о хлебе. – В семнадцать лет я впервые влюбился. Как её звали? – он решил проверить Кагэана, а тот не задумываясь ответил:
-Эльвира.
Но Яшу это почему-то не удовлетворило, и он зада второй вопрос:
-Свою машину я получил…
-В восемнадцать лет, - Кагэана даже забавляла такая игра.
-Впервые за границей я был…
-Три года назад, Япония.
Яша уставился на него, как на приведение, и задал глупейший вопрос из всех существующих:
-Кто Вам это рассказал?
Кагэан немного рассмеялся и ответил:
-Мне не нужны слухи. Всё шьётся на ковре событий, где каждая нить значит чью-нибудь жизнь, и она ежесекундно переплетается с другой нитью.
-Тогда последний вопрос, - решил спросить Яша. Он собирался задать вопрос, ответ на который знал только он сам, но Кагэан опередил его:
-Оксана, ты любишь Оксану.
И только теперь Яша поверил. Убедившись собственными глазами, что Судьба в образе человека сейчас здесь, не Земле, он осознал, что и Смерть действительно бродит где-то рядом, что Оксана не врала, тем более, не выдумывала и у неё не было никаких психических расстройств, разве что он сам только что не сошёл с ума от падения, но от этого рассудка не лишаются.
Кагэан куда-то исчез. Яша не знал точно, испарился ли тот или просто ушёл, но когда Яша вернулся к реальности, мужчины напротив уже не было, а вот осколки от его набалдашника до сих пор поочерёдно сверкали под светом луны. Поняв, что искать или догонять сейчас Кагэана, совершенно глупо и бесполезно, Яша решил позвонить Оксане и обрадовать её этой горестной новостью, что Кагэан и Смерть всё-таки существуют и вне её воображения.

В то самое время Оксана была в клубе. В то самое время Володя её целовал. Поняв, что он уже почти владеет телом девушки, Володя решил действовать дальше и, опусти свою горячую руку, на её колено, плавно стал подбираться к юбке, а затем также плавно и задирать её. Саму Оксану он опрокинул на спинку дивана, и всё велось к одному. Оксана попыталась убрать его руку с колена, но он прижался к ней ещё больше, впился поцелуем ещё сильнее и продолжал своё дело. В этот момент Оксана почувствовала, как вибрирует её телефон и, внезапно отыскав в себе силы, оттолкнула Володю. Тот был разочарован и подавлен. Увидев, что звонит Яша, Оксана безумно обрадовалась, сказала, что ей нужно выйти, и толпа поглотила её, а Володя рассевшись на диване как самец, широко раскинув ноги в обе стороны, недовольно постукивал пальцами по дивану, ожидая, когда же вернётся Оксана. Но Оксана не вернулась. Когда она вышла в коридор, то телефон уже прекратил звонить. Она позвонила сама.
-Яша! Что случилось?
-Пожалуйста, прости меня.
-За что?
-Что не верил. Кагэан и вправду существует. Я его видел! Я разговаривал с ним! Ты где? Нам нужно встретиться. Срочно. Я хочу поговорить.
-В «Апокалипси».
-Что это?
-Клуб.
-Что ты там делаешь?
-Я с Володей.
Яша помолчал в трубку, а потом спросил:
-Значит, не встречаемся?
-Нет, нет! Я очень хочу встретиться, -в этот момент ей почему-то больше всего на свете хотелось избавиться от Володи и увидеться с Яшей.
-Да? – удивился Яша. – Так где ты, говоришь? «Апокалипси»? Стой, да это же через две остановки от меня. Жди, - и он положил трубку.
Оксана взяла свой пуховик и вышла на улицу, через пятнадцать минут показался Яша.
-Идём ко мне, -взяв её за руку, произнёс он. – Скорее.
Оксана послушно последовала за ним.
-А Володя где?
-В клубе остался.
-Хорошо, что ты его с собой не взяла.
-Да, правильно. Он не должен ничего об этом знать. Мы должны спасти его.
-Спасти? – на секунду остановился запыхавшийся Яша, а потом быстро зашагал к дому. – Ладно, сейчас поговорим.
Яша у себя дома, как только он разделся, завернул на кухню и сел на самый дальний стул, опустив локти на стол, а голову – в ладони, скрывавшие его лицо. Пять минут, пока он сидел так неподвижно, только часто дышал, успокаиваясь от быстрой ходьбы, Оксана стояла у раковины. Потом он заговорил:
-Тебе нужно остерегаться. Когда ты в последний раз видела Смерть?
-В клубе.
-Она подталкивала тебя убить?
-Нет, - помотала головой Оксана, её голос звучал уверенно и твёрдо, - просто там умер человек.
-Тебе нужно как можно меньше видеться с ней.
-Если бы это от меня зависело! Она сама приходит. Всегда. Звать её я не осмелюсь.
-Хорошо, ладно. Теперь дальше. О Володе. Мы не должны ничего предпринимать, - Оксана хотела вставить своё слово, но Яша опередил её. – Не перебивай. С тобой не должно ничего произойти. Ты должна быть в целости и сохранности, ясно?
-Но Володя!
-Если его не убьёшь ты, его никто не убьёт, так? Я прослежу, чтоб ты его не убила. Ты его не убьёшь. Он будет жить, ты ведь этого хочешь?
-Да, но я хочу, чтобы он был счастлив.
-Если учесть, что он повёл тебя в клуб, для счастья ему много не надо.
-Он не такой!
-Ты ослеплена, а на расстоянии видится лучше. Хочешь, чтобы всё было хорошо, - слушай меня: ни в коем случае не вмешивайся в это дело.
-Но я уже в нём! Я просто обязана помочь. Я не могу допустить, чтобы он страдал.
-А я не могу допустить, чтобы страдала ты! Разве я не вижу, как ты из-за всего это мучаешься? Думаешь, мне не жаль тебя?
-Я ценю это, Яша, но…
-Никаких «но», Оксана! Ты подвергаешь себя опасности. Ты хрупкая девушка, и я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
-Мне не страшно, если со мной что-нибудь случится, но если Володя пострадает… Он не умрёт, но я не знаю, что хочет сделать с ним Кагэан, и мне страшно.
-Спроси. Если так станет легче. Но больше с ними не общайся.
-Он не приходит ко мне, ведь я ему не нужна. Только Кира.
-Хорошо, пусть даже она, если это тебя успокоит. Но, когда ты узнаешь, пожалуйста, ничего не предпринимай. Обещаешь?
Оксана помотала головой. Яша недовольно вскочил:
-Ну, что ты к нему привязалась?
-Да потому что я люблю его! Я хочу посвятить ему жизнь. Я хочу отдать всю себя ему, я хочу быть его!
Яша медленно сел на стул. Слова, выкинутые Оксаной, сковали его сердце, и оно стало сжиматься. Яша почувствовал жгучую боль в груди и правой рукой сжал рубашку со свитером в области сердца.
-Если вдруг… - тихо заговорил он, - Смерть от тебя не отстанет… и будет говорить, чтобы ты убила любимого… скажи ей, что любишь меня… и убей меня, - его голос дрожал.
-Но ведь я тебя не люблю!
Стрела горечи впилась ещё сильнее в сердце подавленного Яши. Комок застрял в его горле, члены обмякли, а потом налились таким свинцом, что он едва смог развернуть голову к Оксане и сказать:
-Уходи, - его голос показался ему чужим, а слово это – произнесённым не им.
Оксана не понимающе взглянула на своего друга, она никогда ещё не видела его таким, а он повторил, уже громче:
-Уходи!
-Яша! – Оксана вытянула к нему руку, словно тот нуждался в её помощи.
-Я не хочу тебя видеть. Уходи, - прошептал он и отвернулся. Оксана опустила руку и через несколько секунд ушла.

XV

На следующий день у Сашеньки был день рождения, и так как двоюродная сестра Оксаны очень любила розы, девушка решила подарить ей их.
Была почти середина марта, которая, впрочем, едва ли чем-то отличалась от февраля, января и декабря, ибо таять ещё не начало, да и солнце, хотя и начало греть, с трудом отождествлялось с весной.
Оксана вышла в цветочный магазин. В тот день она не работала, а Сашенька была на учёбе. После того как Оксана помогла тёте Маше с приготовлениями к праздничному ужину, а у них намечались гости, Оксана около трёх часов дня поспешила за подарком, ибо Сашенька возвращалась через полтора часа. Купив цветы, она вышла из магазина, и дневной свет окатил её с ног до головы. Она замерла на несколько секунд и очнулась, когда какая-то женщина чуть не пихнула её в сторону, подходя к двери. Оксана обернулась и неожиданно для себя заметила Смерть. Она хотела сделать вид, что её тут нет, однако Кира уже успела перехватить её взгляд и произнесла:
-Я была бы не против, если бы ты дала ответ сейчас, но я здесь не за тем.
Оксана мотнула головой и двинулась вперёд. Кира осталась стоять на месте и вдогонку бросила:
-Я знаю, зачем тут Кагэан.
Оксана остановилась, вспомнив слова Яши, и, обернувшись, спросила:
-Ты мне расскажешь?
-Ну, конечно. Иначе бы я сюда не пришла, - но женщина в чёрном не сдвинулась с места, и Оксане пришлось подойти самой.
-Я слушаю.
-Дело в том, - произнесла Кира, - что Кагэан, как и я, просто так на Землю не спускается и обличие своего не показывает. Ты его видела, потому что он пришёл за Володей. Его может увидеть всякий, ведь в отличие от меня, с своей судьбой мы сталкиваемся с детства, а меня редко видят даже те, к кому я прихожу.
-Он ведь не хочет его убить.
-Даже если бы он хотел, он не смог бы. Без меня. Но ты права, он здесь не за тем. Он хочет провести Суд.
-Какой Суд? Над Володей?
-Да, над ним. У него очень грязная душа, - в этот момент Оксана бросила резкий взгляд на Смерть. – А это правда, как бы она не звучала. Хотя я не берусь отвечать за правду. Правду непредсказуема. Она хуже лжи. Ложь зачастую дело приятное, а правде режет прямо в грудь.
-Я не верю, что он…
-Правда глаза колит. Так у вас говорят? То ладно, то лишь полбеды, она их ещё и выколоть может.
Оксана недовольно слушала речь Киры, а та через мгновение продолжила:
-Ни ты, ни я не можем повлиять на это, ибо судьба совершена и прошлого не изменить. Однако Кагэан может. По наставлению свыше, безусловно.
-Его кто-то попросил?
-Допустим, что Бог. Люди привыкли слышать это. Хотя я не ручаюсь, что Он существует. Однако… Суд Кагэана носит иной характер, чем ваши земные суды. Вы судите один поступок или несколько, а Кагэан выносит решение по совокупности свершённых событий, которые неблагоприятно отразились на вашей душе и других. Он судит причину гнили в душе. Обычно он приходит к тем, кто находится в безнадёжном состоянии, пытаясь тем самым направить человека на путь истинный.
-Но что же он делает?
-Всегда по-разному, лишает ног, рук, делает калекой, немым, уродом… Зависит от степени той грязи. Он вытаскивает её из души, очищая её, делая светлее, но грязь выкинуть нельзя, и, чтобы она куда-нибудь делась, не таскать же её с собой, Кагэан направляет её на тело.
-Он изуродует Володю!
-Само собой. Сейчас-то ты мне веришь, что он не стремится его спасти, ведь, будучи уродом, Володя начнёт страдать. А ты ведь этого не хочешь. Я предлагаю тебе спасти его от этих мук раз и навсегда. Он станет свободным. И никаких судов.
-Что же мне делать? – пролепетала Оксана.
-Выбирай: либо убить, либо оставить страдать. Других вариантов нет. Но думай скорей. Дата Суда уже назначена. Ровно через неделю в полночь, в его квартире.
-Ты же знаешь, что я…
-Нет, не знаю, - перебила её Смерть. – Если до этого момента ты не убьёшь Володю, сделка, которую я тебе предлагаю, перестанет существовать, ибо у человека, которого ты любишь, поменяется душа, и нет никаких гарантий, что ты продолжишь его любить. Не так много времени, Оксана. А ведь ты хочешь спасти…
Оксана была в растерянности: она не знала, что делать, как поступить. Заметив это, Кира решила отвлечь ей и произнесла:
-Розы?.. А, чётное, - она подумала, что у Оксаны кто-то умер. Оксана посмотрела на цветы, почему-то задумалась над словами Киры, и тут её осенило, и она спросила:
-Ты ведь тоже убила?
-Да, - ответила Кира. – Но меня это никогда не мучило, как и не будет мучить тебя.
-Как это произошло?
-Ты точно хочешь знать?
Оксана кивнула. Тогда Смерть протянула ей руку, но девушка не сразу осмелилась взять её, ибо боялась, что сейчас перед ней тут предстанет покойник. Но Кира спокойно ждала, и Оксана положила свою руку на её. Какая-то небывалая сила с такой мощью дёрнула девушку вперёд, что ей пришлось вцепиться в ледяную руку Киры, чтобы не упасть.
Всего через секунду они оказались в совершенно незнакомом месте у какого-то входа, где была выломана калитка и часть небольшой колонновидной тумбы с огромным шаром наверху была разбита. Оксана почувствовала себя очень плохо, у неё закружилась голова, и она облокотилась на тумбу. Кира взяла у неё букет, чтобы тот не мешал ей держаться. Через несколько минут девушка пришла в себя, и Смерть молча двинулась вперёд. Оксана едва поспевала за ней: её каблуки утопали в мягкой почве, но Кира шла уверенно, словно давно исхоженной тропой.
Это было кладбище. Шёл густой снег, засыпая собой глухое пространство. Было слишком тихо, только вороны – эти птицы, несущие вести из потусторонних миров, выкрикивали что-то нечеловеческое, чужое, перелетая с ветки на ветку, с надгробия на надгробие. Сухие, голые деревья серо выделялись на фоне белого снега. Они изгибались, создавая тем самым неправдоподобные фигуры. Некоторые из них были наклонены к могилам, словно пытались не только корнями своими добраться до бездыханного тела, но и каждой своей веточкой, такой же сухой и безжизненной, коснуться хотя бы до крышки гроба. И деревья эти скорее напоминали мёртвых, чем спящих.
Казалось, что здесь никогда не было людей, что это место вообще не создано для них, а является каким-то отстранённым и чужим. И Оксане казалось, что это место принадлежит Кире, но не этой Кире, которая величественно и гордо ступает впереди, которая предала свою любовь, но той, которая этого ещё не сделала, но вот-вот готова. Словно это кладбище принадлежало холодной и гордой женщине.
Они остановились у одной из могил, над которой стоял потрескавшийся от ветров, морозов, дождей и времени памятник, изображавший ангела, печально устремившего свой взор в небо, приподняв голову и почти сложив руки для молитвы.
-Это он? – спросил Оксана.
Смерть кивнула, и девушка присела к надгробию. Убрав старый мох и сухую листву, она увидела надпись на латыни, а ниже – на французском.
-Себастьян Деманж, - произнесла Кира, - 15 октября 1480 – 25 апреля 1503.
Оксана посмотрела на Смерть и встала.
-Да… Когда я смотрю на всё это после стольких прошедших лет, я точно, без всякого сожаления или толики сомнения, могу сказать: это была любовь. Настоящая, свежая, но не чистая, а запылённая, запятнанная. Кажется, мне было тридцать два, впрочем, я не помню своего возраста. Помню только, что он был намного младше меня. Не помню ни первой встречи, ни первых слов, жестов, и были ли бессонные ночи с мыслями о нём, я тоже не помню. Но, скорее всего, всё это было, ведь так бывает со всеми, а в то время я была как все. Пусто время было. Он был никчёмен и не обращал на меня должного внимания. А я всё стремилась к нему, не соображая, что на любовь он не способен. Да, вокруг него вертелись многие молоденькие прекрасные девицы, но он пренебрегал и ими. Я не знаю, как и чем он жил. Кажется, я никогда и не хотела этого узнать. В его жизни не было ничего, то есть было всё, но всё это обращалось в прах перед силой духа, перед душой. Он был богат, известен в своих кругах, весельчак и заводила. Он ни в чём никогда не нуждался, а то, что действительно ему было необходимо, было чуждо его убеждениям. Может, любовь-то моя появилась из жалости к нему или какой-нибудь материнской заботы. Я хотела показать ему, что действительно важно, бесценно, нетленно и необходимо каждому человеку, но он этого не хотел.
Мы с ним мало о чём говорили, мало беседовали, мало проводили время вместе. Помнится, я чувствовала от этого необычайно пронизывающую всё тело боль, а когда он заигрывал с кем-нибудь, готова была броситься в реку или повеситься. Но я терпела, терпела ради него, раде его жизни, ради его счастливой жизни. Не хотела, чтобы он винил себя в моей смерти. Но он об этом даже не знал. И никогда уже не узнает, - она бросила мимолётный взгляд на надгробие. – Мне тогда казалось, что я буду любить его вечно: в течение всей жизни и даже после неё. Но, как видишь, я ошиблась, ведь тогда я была, как и ты, человеком.
Как-то он подал мне надежду, или я приняла то за знак. В то время я была необычайно глупа, а потому непростительно и столь пренебрежительно отношусь к той, прошлой себе. Терпеть не могу, когда кто-то принимает неверное решение и при том знает, что не прав, но упорствует и поступает так, как его угодно, а почему – одному Богу известно, - Оксана подумала, что последняя фраза была адресована ей и почувствовала себя немного виноватой, но Кира продолжала: -  После той надежды, я разузнала его адрес. Сейчас всё никак не могу понять, зачем мне это было так нужно. Я с этим носилась, пыталась выведать тайно, чтоб он, его друзья и люди из моего окружения не узнали об этом. И ведь выведала! И ведь узнала! Глупо стояла возле его дома и глядела в вечерние окна. Глупо ждала у входа. Всё было глупо и бесполезно, но тогда я этого не понимала. Тогда я не понимала много.
Он меня унизил. Это случилось незадолго до его гибели. До этого ко мне явилась Смерть и предложила всё то же, что тебе предлагаю я, но я, как и ты, отказалась с гордостью и достоинством. Нет, думала я, не могу я убить этого милого, дорого сердцу человека, за жизнь которого я так трясусь, так боюсь. Это мне казалось дикостью и чем-то непростительным. Но он унизил меня, а я в ответ убила. Он оскорбил меня, втоптал в грязь, сравнял с землёй прямо перед всеми, публично, на глазах людей, знающих меня. И все смеялись. Все, понимаешь?
Я решила написать ему письмо, признаться в своих чувствах. Не могла терпеть больше и мучиться. Я написала и отправила. Потом меня пригласили на день рождение его почтенной матушки. Там было много народу. К вечеру стало уже скучно, однако никто не расходился, ибо это было бы бестактным, а когда ты в гостях у богача, вести себя нужно более чем прилично. Он читал какие-то стишки, шутил. А потом внесли моё письмо. Я задрожала. Он взял, прочитал его быстро-быстро, хотя мне казалось, что это была целая вечность. И знаешь, что он сделала потом? Он встал на стул и громко во всеуслышание прочитал его. Мне стало стыдно и больно. И я почувствовала, как нечто, прежде казавшееся нерушимым, сломалось во мне, что-то с хрустом треснуло. Но поняла я это не сразу. До человека вообще всё как-то медленно доходит. Я всю ночь провела в мучительнейших рыданиях, пыталась покончить с собой, но не смогла. И тогда мне на помощь явилась Смерть. Она вновь обещала мне вечный покой, и я согласилась. Я наплевала на всё и всех, кроме себя. Я схватила нож и явилась к нему. Это было на рассвете. К моему удивлению, слуга доложил, что он не спал, и он вышел ко мне. Я предложила прогуляться в его саду под предлогом обсудить случившееся, и он, конечно же, согласился, не зная, что его ждёт. Мы шли молча. Я хотела увести его как можно дальше, чтобы крики не были слышны. Я уже стала сомневаться в своём намерении, я уже готова была отступить, и нож, который я прятала в рукаве платья, казался мне лишним, но тут, на свою беду, он сказал что-то. Кажется «прости». И именно его слова, его голос вернули мне силы. Нож словно сам выскочил, и я несколько раз ударила его, и бездыханное тело упало под дерево.
Кровь была повсюду: на траве и тропинке. Увидев, как он лежит не шевелясь, в красных пятнах с изодранной рубахой, взъерошенными волосами и ужасным, исказившимся до неузнаваемости выражением лица, я подумала, что совершила ошибку. Я убила. Убила! Это не укладывалось в моей голове, и те муки, которые я испытывала после убийства, готовы были сожрать меня полностью, с головы до пят. Но тут явилась Смерть и сняла эти тяжёлые оковы совести. В её руках был кинжал, и им она вырезала моё сердце, сделав меня спокойной. Этот шрам на груди оставила мне она. Это единственно, что напоминает мне о том событии. Но, когда смотришь на всё это свысока, то кажется не таким уж трагичным. Я поступила правильно. Я твёрдо в этом убеждена.
Кира закончила. Оксана теперь смотрела на Смерть по-другому, с презрением. Не чувствовала она к ней никакой жалости, и не казалась она ей страшной и опасной. Не боялась Оксана больше Смерти. Она понимала, что в чём-то превосходит её, стоит выше, и что-то внутри уверяло, что не сломается она, как Кира, но это что-то могло ошибаться, ведь Смерть была настолько убедительна, что сомневаться в её словах не приходилось. Сколько ей было лет? Как долго она была Смертью? За эти годы она хорошо изучила человека, она познала его сущность и наверняка знает всё о человеческих жизнях, таких одинаковых, таких однообразных. Но, несмотря на то, что Смерть была мудрой, величественной и недосягаемой, была она к тому же и той, что отталкивает. Слишком холодная была Смерть, слишком бесчувственная. Она и в Оксане-то видела обычного человека. Не различались для неё люди, ибо смысла в них она не видела никакого. Забыв себя человеческую, она сравняла всех людей, сделав их почти безликими. И ошибалась она лишь в том, что думала, что не ошибается. И хотя не была она более человеком, совершила самую глупую и главную ошибку человека, посчитав себя правой во всём.
Оксана взяла из её рук цветы и нагнулась, чтобы положить их на могилу, на которую уже давно никто не приходил.
-Не стоит, - произнесла Смерть, но Оксана ослушалась, она сделала это не из жалости к убитому, а из памяти.
-Нет, - произнесла девушка, - я никогда не убью. Я не стану такой, как ты.
-Такой как я? – спросила Смерть. – А что тебе во мне не нравится? Что я не прикрываюсь толщей масок, что я говорю всё так, как оно есть? Что я не перед кем не прислуживаюсь, что делаю то, что считаю нужным? Кто может позволить себе быть собой в вашем прогнившем мире, без любви и надежды? Вы пусты, вы хотите покоя, которого не достойны. Вы никчёмны, ничего не видите перед собой, есть только я и никто кроме меня, кричите вы. Опускаетесь на дно и плюхаетесь в грязи, как свиньи! Визжите от этакого удовольствия. Молодцы! Потом вас достанут из грязи и разрежут, чтобы зажарить и съесть. Сырьё и удобрение – вот что ваша жизнь. Ты не понимаешь, что, будучи мной, ты освободишь себя от мук и страданий, ты освобождаешь от них своего незадачливого любовника. Стать такой как я – цель каждого человека, так должно быть! Отвратительно! Это просто отвратительно смотреть на вас и думать, что я была когда-то такой же. Нет, никогда! Именно поэтому я стала такой. Именно поэтому Смерть избрала меня. Потому что нет никого сильнее. У меня была сила, теперь её стало лишь больше. А ваш род бессилен! Во всём. Как же нужно себя не любить, чтобы довести до такой жизни! Покорители вершин, каратели собственных жизней! Вы не понимаете, что стремиться нужно к другому. Нужно становиться такой же, как я, иначе вы никогда не доберётесь до границ покоя.
-Нет, - возразила Оксана. – Ты убийца!
-Ошибаешься. Я просто перевожу души из этого мира в иной.
-Но ты убила его! – и Оксана показала на надгробие.
-Чего ты боишься? – рассердилась Кира. – Чего ты выбираешь? Разве ты не хочешь быть счастливой, разве ты не хочешь быть правой? Чего тебе ещё надо? Весь мир будет принадлежать тебе!
-Ни за что! – выкрикнула Оксана. – И никогда! Становиться такой как ты – значит убить себя.
-Что ж, тогда пусть тебя убьёт твой Володя, ибо он никогда никого не щадит, и тёмным миром своим затащит в самую грязь, в которой ты и захлебнёшься! И спасти тебя будет уже некому.
Оксана хотела ответить, но не шала нужных слов, она лишь раскраснелась от гнева и учащённо дышала, так, что волосы подлетали и опускались снова.
Смерть вытянула руку вперёд, и снег сливался с её белизной. Оксана вздохнула. Понимая, что это была ещё не последняя встреча, она всё же надеялась, что никогда её не увидит, что то время, в течение которого Кира ждёт от неё ответа, быстро пройдёт, и всё это останется в её памяти, как страшный сон, если вообще останется. Оксана положила свою руку на её костлявую, и, бросив последний печальный взгляд на надгробие, снова почувствовала некий рывок, а открыв глаза, оказалась у того самого цветочного магазина.
По-прежнему гудела снежная дорога и люди в суматохе носились по оживлённой улице. Всё было таким же, как час назад, но казалось, время остановилось здесь или всё было настолько одинаково, что уловить время было уже невозможно.
Теперь эта улица, снег, люди – всё вокруг казалось чуждым Оксане, как ещё пару минут назад кладбище. За то время, что она провела в неизвестном ей городе, Оксана осознала нечто важное. Она немного поняла Киру. Она немного разгадала Смерть. Поэтому мир так значительно изменился и опустел.
Никто не замечал, что рядом с Оксаной стоит Смерть. Кроме неё, её никто не видел.
-Тебе бы цветы купить, - произнесла Кира, - если деньги остались, - и она исчезла. Ни она, ни Оксана не были довольны встречей, тем более, случившемся на кладбище. Лучше бы они вообще туда не приходили, ничего бы и не произошло. Остался какой-то неприятный осадок, и так хотелось, чтоб он исчез навсегда. Но с другой стороны, Оксана не хотела забывать произошедшее, потому что узнала о Кире то, чего не знала ранее. Прежняя Смерть, верно, не рассказывала ей о своей судьбе, о том, кого любила и убила. А Кира рассказала. Зачем? Оксана думала, что она где-то в глубине души сожалеет о содеянном, но этого просто не могло быть. Думала Оксана так лишь потому, что в памяти Киры он всё ещё был. Но это была всего лишь память, далёкое воспоминание, не вызывавшее никаких чувств, потому что не было скрыто ни под одним из них. Это был просто голый факт свершившегося много лет тому назад.
 Кира не чувствовала ничего по отношению к людям, живущим и жившим когда-либо на этой земле. В памяти её не сохранилась ни одна душа, переведённая из мира людей в иной мир. Лишь двух человек не сможет она выбросить из головы: его и Оксану, покуда та не убьёт Володю. После того как Кира свершит этот кровожадный ритуал с вырезанием сердца из груди, обретёт она вечный покой через пятьсот лет после убийства. И ей оно простится.

XVI

Оксана проснулась утром оттого, что кто-то на неё глядел. Было темно, и все ещё спали, а потому разобрать, кто стоял в комнате, было невозможно. Оксана поднялась и одним нажатием включила настольную лампу. Комната озарилась тусклым светом, и Оксана увидела стоящую у шкафа Смерть. Она её уже не боялась и обошлась с ней как с предметом мебели: даже не обратила на неё никакого внимания. Она встала и отправилась в ванную. Кира проводила её долгим и внимательным взглядом. Однако в ванной не появилась, но бесшумной вошла с тётей Машей на кухню.
-Ты уже встала? – спросила старушка.
Оксана кивнула. Она совсем не боялась за Марью Петровну, хотя за левым плечом её и стояла Смерть. Но она подумала, что ей может стать плохо от её присутствия. Однако Смерть, словно прочитав мысли девушки, едва заметно помотала головой, и Оксана успокоилась.
-Что с тобой? – дотрагиваясь до лба племянницы, спросила тётя Маша. – Ты больна?
-Едва ли. Просто приснился кошмарный сон.
Марья Петровна понимающе кивнула и принялась за обычное женское дело. Оксана села на стул: она и рада была бы помочь, но после вчерашних перемещений чувствовала невообразимую усталость. Потому она просто стала следить за тем, что делала Смерть. Кира то уходила, то приходила, возможно, она несколько раз проверяла спящую Сашу. В конце концов, ей это наскучило, и он села напротив Оксаны. Уставившись прямо на неё, Кира словно пыталась внушить ей, какое же решение она должна принять, но Оксана отвернула голову в сторону и опустила глаза.
Тётя Маша тем временем расставила тарелки, причём свою положила на то место, где сейчас сидела Смерть. Она уже собиралась сесть на занятый невидимой Кирой стул, как та неожиданно произнесла:
-А сегодня будут похороны.
Тётя Маша застыла в полусогнутом положении и вопросительно посмотрела на Оксану, а той показалось, что она слышала вопрос.
-Ты что-то сказала? - произнесла Марья Петровна.
-Нет, я молчала.
Смерть тем временем встала со стула, и тётя Маша спокойно смогла занять своё место. Она принялась за завтрак, к которому Оксана не притронулась.
-Через два дома напротив, - продолжала Кира, встав в углу. – Знаешь кто?
Марья Петровна подняла глаза на Оксану и спросила:
-Почему ты не ешь? Тебе плохо? Живот не болит? Ты такая бледная!
-Виктор Зумцов, - не слушая никого, продолжала Смерть, - на верёвочке.
-Витя… повесился, - шёпотом проговорила Оксана.
-Какой Витя? – не поняла тётя Маша. – Ты сегодня, кажется, больна. Иди полежи немного, позже поешь.
Оксана встала и отправилась в свою комнату. Она легла под одеяло и закрыла глаза. Её немного знобило. Смерть проследовала за ней, встала у изголовья и произнесла:
-А знаешь, почему он повесился?
Оксана отвернулась к стенке. Вите было всего 15 или около того. Неприметный парень, очень добрый. Мать бросила его, когда ему было восемь, оставив на попечение бабушки, а сама укатила с кавалером в какую-то заоблачную даль. Больше он её никогда не видел.
-От несчастной любви, - сказала Кира. – Ты же не хочешь кончить тем же.
Оксана ответила не сразу. Она очень плохо себя чувствовала, а потому едва смогла выдавить из себя:
-Хочу.
Смерть это прекрасно расслышала и усмехнулась:
-Не хочешь. Конечно же, ты не хочешь, ведь ты человек, и ты хочешь счастья. Ты знаешь, что нужно для этого сделать. Просто скажи, что согласна, - и она протянула свою руку, видимо, для рукопожатия как в знак скрепления и верности слову, но это было без надобности. Оксана повернулась к Кире и, ударив её по холодной руке, отвела её в сторону.
-Отстань! – выкрикнула она.
-Глупая! Глупая! Какая же ты дура! – рассердилась Кира. – Сопротивляться Смерти бесполезно.
-Что тебе от меня надо? – резко присев, спросила Оксана. Ей штормило. – Мой ответ: нет.
-Я признаю только один ответ.
-И я тоже.
-Упёртая.
Оксана повалилась на кровать.
-Уходи! – в подушку промычала она.
-Нет.
-Я сделаю всё, чтобы ты и пальцем его не коснулась. Уходи.
-Всё же я добьюсь своего, - и Кира исчезла.
Однако Оксана этого не видела, но слова очень сильно задели её, и, вырвав из-под головы подушку, она с криком «Убирайся!» бросила её. Попала она в Сашеньку, которая только что вошла в комнату.
-Хорошо, - обидевшись, согласилась Саша. Она положила подушку на кровать и с недовольной миной вышла на кухню, где обратилась к матери:
-Что это с ней? Чего она подушками швыряется?
-Не трогай её, болеет.
-А выглядит очень даже ничего, - не унималась Сашенька. – Я к ней просто заглянула, а она…
-Ну, чего ты от неё хочешь? Она потеряла мать! В каком настроении она, по-твоему, должна быть?
-Прошло пять лет! Она как-то держалась. Не могла же она вот так резко вспомнить и…
-Она устала держать в себе. Знаешь, сколько на это уходит нервов? Я ведь просила её порыдать, от этого ведь легче становится.
-И, конечно же, он не послушалась! – Сашенька всплеснула руками. – Не мудрено!
-Говорю тебе: оставь её в покое.
-В покое? У меня вчера был день рождения. Ты видела, в каком виде она вернулась домой? Поздравила словно нехотя. Ещё и от торта отказалась!
-Ты от неё многого требуешь. Оставь. Она переживёт. Сильная. А будешь к ней лезть, только хуже станет. Неужели тебе наплевать на здоровье твоей двоюродной сестры? Это же свинство.
-Ладно, мама, закрыли тему.
Сашенька налила себе чай, взяла несколько бутербродов и села за стол завтракать.


XVII

На следующий день Оксана почувствовала себя хорошо и вышла, как ей и полагалось, на работу. Это был самый обычный день, и он даже немного тяготил девушку, так как она уже привыкла переживать острые ощущения смерти и безысходности. Яше она звонить боялась, даже несмотря на то что это был единственный человек, который мог её поддержать. Оксана понимала, что Яша был не в восторге от её любви к Володе, но она не понимала почему. Ей и в голову не могло прийти, что он её любит и, как Оксана Володе, сам ей желает счастья. Здесь происходило столкновение любви к разным людям, и каждый из них хотел отдать себя полностью, без остатка, но если Оксану любовь ослепила и лишила рассудка, то в случае с Яшей она не только оставила ему рациональность мысли, но и не позволила быть конченой жертвой своих чувств. Как всякий мужчина, Яша не отдавал себя любви полностью, но это совсем не значило, что любовь для него была пустым местом.
Событие, случившееся в кафе, перевернуло чувство Оксаны, и в ней зародилась ревность – порочное начало, губящее любящую душу, превращающая объёкт обожания в мысленный объект собственности.
Это было вечером. Оксана тогда обслуживала третий столик. В кафе вошли двое. Оксана лишь мимолётно обернулась на звук колокольчика, она улыбнулась, заметив Володю и подумав, что он будет рад её увидеть. Но он пришёл не один. С ним пришла молодая брюнетка, на вид очень счастливая. Когда Оксана принесла заказ, она с ужасом узнала в ней Сашу.
Она похолодела и застыла, не веря своим глазам. Он держал её за руку, а когда официант принял у низ заказ, стал её обнимать и прижимать к себе. И бедная Оксана не знала, что ей делать. Сначала ей захотелось облить обоих из вазы холодной водой, но в ту же секунду она почувствовала себя обессилевшей, брошенной, и слёзы заблистали у неё на глазах. Ей стало обидно, что Сашенька увела у неё любимого. Не могла же она понять, что это Володя променял её на другую, что это его вина, что Сашенька ничего не знает о её любви, что она тоже ищет своего счастья у человека, который ищет наслаждения.
Когда Оксана смогла трезво оценить ситуацию, она поняла, что Сашенька и Володя познакомились у неё дома, наверняка, в то самое время, пока она была с Кирой на кладбище. Ведь адрес её он знал. И ей захотелось возразить время вспять. Она даже разозлилась на Смерть, не поделать, увы, ничего не могла.
Она видела, как они разговаривали, смеялись, обнимались и даже целовались. Он не лез к ней под одежду, и их отношения складывались куда проще, чем его с Оксаной. Сашенька быстрее сходилась с людьми.
Когда Оксана вернулась домой, то никого там не застала: её сестра ещё не вернулась, а тётя Маша оставила записку на столе, в которой известила, что ушла в гости и останется там с ночевой. Оксана опустилась на стул и стала ждать. Она блуждала из комнаты в комнату, иногда садясь то на диван, то на кровать, заламывая руки и накручивая дурные мысли. Сашенька долго не возвращалась. Полночь, час, два… Оксана разнервничалась не на шутку, и несколько раз позвонила своей двоюродной сестре, но безрезультатно. Ей стало страшно. Но в три с лишним, сидя у себя в комнате, она услышала, как кто-то открыл входную дверь. Она испугалась, как бы это ни была тётя Маша, иначе пришлось бы объяснять, где её дочь, а врать Оксана не любила. Хотя ответа точного не знала, но предположения её были в верном направлении. К её счастью, это была Сашенька, здоровая и невредимая, но пьяная. Её пальто было расстёгнуто, лицо опухло от алкоголя и слёз, тушь растеклась и размазалась по щекам, а в руке она держала бутылку коньяка. Сашенька не вошла, а завалилась в квартиру, и Оксана с ужасом посмотрела на неё. Саша упала, и девушка помогла ей подняться.
-Боже мой! – произнесла Оксана, в её голове проносились безумные мысли. – Что случилось?
Сашенька медленно сползла по стенке вниз и, как только достигла пола, икнула, а затем принялась стягивать с себя сапоги. До смерти испуганная Оксана помогла ей раздеться и хотела было помочь пройти в спальню, но Сашенька воспротивилась и шатаясь потащилась на кухню. Пока Оксана убирала её одежду на место, Саша открыла коньяк, выпитый на одну треть, и налила его себе в стакан. Как только Оксана вошла на кухню, Саша спросила:
-Где мама?
-В гостях.
Она кивнула:
-Твоё здоровье! – и глотнула. Потом с размаха бросила стакан, который разлетелся на мелкие кусочки, и села на стул. Саша зарыдала, что-то бубнила себе под нос, что-то непонятное, что не складывалось ни в одно предложение ни на одном языке мира.
-Саша! – позвала её Оксана и села перед ней на колени. – Что с тобой, скажи!
Та лишь отмахнулась, выпила из горла ещё, хотя Оксана и пыталась отобрать у неё бутылку, а затем зашагала к себе в комнату, то и дело падая на стены.
-Маме не слова, - резко произнесла она. Несмотря на половину выпитого коньяка, Оксана была уверена, что она выпила где-то ещё, но у Сашеньки ещё сохранилась способность к осмыслению происходящего, пусть и нетрезво, хотя её и штормило из стороны в сторону, но казалось, что какая-то неприятная новость каждый раз отрезвляла её.
Она села на кровать и стал снимать с себя платья. Теперь она попросту упивалась слезами, которые, как казалось, мешали ей дышать. Чтобы успокоить бедняжку, Оксана принесла ей воды, но девушка, держа своё платье в руках, комкая его, будучи почти голой, снова стала что-то говорить. Оксана попыталась прислушаться, но не поняла ни слова. Оксана дала ей воды. Руки Сашеньки дрожали, вода расплёскивалась в стороны, но пить она не собиралась.
-Пожалуйста! – умоляюще попросила Оксана. – Скажи же мне, что случилось. Не пугай меня.
Сашенька протянула ей стакан с водой, Оксана готова была его взять в руки, но девушка произнесла:
-Я беременна.
Сашенька думала, что Оксана уже держит стакан, Оксана думала то же о своей двоюродной сестре, и невинно пострадавший в данной ситуации стакан полетел вниз и разбился. Сначала Оксана подумала, что от Володи, но даже если у них и было сегодня, не могла же она вот так вот быстро всё узнать.
-Что? – переспросила девушка.
-Этот придурок, - объяснила Сашенька. – Помнишь типа, с которым я была сегодня в кафе?
-Не может быть! – воскликнула Оксана.
-Урод, не правда ли? – её язык заплетался. – Мы с ним уже два месяца как знакомы. Она затащил меня в постель на третьем свидании. А сегодня я узнала, что беременна… Этот кретин бросил меня.
-Вы с ним встречались? – Оксана готова была заплакать.
-Время от времени, когда он вспоминал обо мне. Мой совет тебе, сестрёнка6 держись от таких типов подальше.
Оксана не знала, что около трёх месяцев назад Сашенька и Володя познакомились в стенах университета. Она не догадывалась также и о том, что это Кагэан свёл их судьбы, так он надеялся избавиться от будущей потенциальной помехи – Оксаны, которая, а он был в этом уверен, попытается защитить своего возлюбленного. Он лишь решил сделать так, как ему это было выгодно, а Саша и Володя клюнули на его удочку и должны были за это поплатиться: Саша – ребёнком, Володя – на Суде.
Сашенька не хотела детей, по крайней мере, в тот вечер. Она была ещё слишком юна. И она решила убить свою плоть и кровь непомерным количеством алкоголя, не понимая, что тем саамы губит и свой организм. Потом она легла спать, так и сжимая в руке платье, и вскоре уснула, а Оксана проворочалась до самого утра. Ей было больно, и сердце сжималось у неё в груди.

XVIII

Весь следующий день Оксана была не своя. Всё валилось из рук, ничего толком не получалось. Ей было жаль Сашеньку, но с другой стороны, она была на неё сердита, ведь она была с Володей, её Володей.
Она не хотела, чтобы у Саши был ребёнок, но прошлого не вернуть, и с этим приходилось мириться. Однако больше всего ей не хотелось, чтобы её двоюродная сестра пострадала, ведь если она сделает аборт, то, возможно, не сможет больше иметь детей. И Оксана приняла для себя сложное, но верное решение: она хотела поговорить с Володей и уговорить его стать отцом, принять ребёнка. Это, наверное, было то же, что если бы одна воюющая сторона предложила государству помочь обессилевшему противнику. Но если там дела политические, тот тут – личные, очень острые и сокровенные.  За счёт своего отстранения от Володи, Оксана хотела дать счастье Саше, пусть ей и было больно, и, подступавшие к горлу слёзы, душили её. Страдание Оксаны приняло форму жертвенности, и теперь во что бы то ни стало она хотела сделать его самым счастливым. Она думала, что ребёнок нужен ему, и ошибался так же, как если бы он хоть сколько-нибудь любил её или Сашеньку. Но бедная девушка готова была всю жизнь мучиться, живя рядом с любимым, который делит ложе с другой. Ей казалось, что помощь – это уже вознаграждение за все муки, но ревность от этого не уменьшалась.
Тем же вечером Оксана позвонила ничему неподозревающему Володе, который очень даже обрадовался предстоящей встречи, рассчитывая на продолжение, которое было прервано в прошлый раз, и назначила место и время.
Оксана волновалась так сильно, что даже боялась показаться ему на глаза, словно это она была в чём-то виновата, словно это её судьба сейчас решалась. Она была убеждена, что, сказав всё, что приготовила, она собственной рукой вобьёт в своё сердце иглу, которая навеки там и останется, рана от которой никогда не прекратит кровоточить.
Они встретились в кафе. Володя уже сидел за столиком и попивал кофе. Заметив его, Оксана уверенно, хотя и с дрожью внутри, направилась к нему.
-Привет! – улыбнулся он и подвинулся к стене, надеясь, что девушка присядет к нему, но Оксана села напротив.
-Саша беременна, - сказала она.
-Ты знаешь Сашу? – удивился Володя.
-Это моя двоюродная сестра.
Оксана думала, что он удивится, а он лишь расхохотался.
-Боже! – сказал Володя. – Просто комедия. И ни одна из вас не знала о существовании другой, то есть знала, но… Да я крут!
С каждым его словом Оксана чувствовала, как лавинный поток грязи обливал её, и ей становилось до омерзения противно.
-Он беременна от тебя, и ты это знаешь. Ты должен признать ребёнка.
-Я? – поперхнулся Володя, и капли кофе распластались по столу. – Это с какой такой стати?
-Потому что ты отец, - она замялась. – Да! И как порядочный человек…
-Упаси Боже!.. Только не говори мне, что я должен теперь жениться. Сейчас ведь двадцать первый век. Эта дура сама виновата. Ведь ей тогда уже было восемнадцать, и это не уголовщина какая-нибудь. Надо было мозгами своими куриными думать, что творишь.
-А о чём думал ты? – выкрикнула разъярённая Оксана. Сейчас она просто ненавидела человека сидевшего напротив.
-Ясное дело. Мне нужно было удовлетворить свои потребности. Ну, понимаешь. Не собирался же я с ней делить всю свою жизнь, - он встал и пересел к Оксане, оставив чашку с кофе на прежней стороне.
-Но ведь ты несёшь ответственность… - Оксана стала говорить тише.
-Ты живёшь в каких-то глупых иллюзиях, - прошептал он. – Это не сказочный мир, принцесса. Она не маленькая девочка и за свои поступки отвечает сама, - он приобнял Оксану за талию. – И зачем тебе впутываться в это дело? Я ведь знаю, чего ты хочешь… от меня, - и он нагло полез к ней, но Оксана с такой силой отпихнула его от себя, что он упал с диванчика прямо на пол.
-Ублюдок! – выкрикнула девушка и встала.
-Ах, ты шлюха! – сказал он, встал и ударил по лицу. Всё внимание зала было обращено на них двоих. – И сестра твоя шлюха! – продолжил Володя. – Прыгает из койки в койку, а потом корчит из себя жертву со страдальческим лицом.
Оксане захотелось избить Володю, так сильно, чтоб он захлёбывался в своей крови, чтобы все его кости были переломаны по несколько раз, чтобы он стонал, а она бы продолжала и продолжала бы его бить и пинать, пока тот бы не сдох, но ненависть ей была настолько сильна, что сметь его её бы не остановила, и она бы издевалась над ним, пока труп не превратился бы в одно кровавое месиво.
Но моральные нормы и качественное воспитание не позволили Оксане даже ударить Володю, и она, облитая грязью перед всеми, вышла вон.
Ей некуда было податься, ей некуда было идти, она понимала, что с ней творится нечто ужасное, и на секунду она осознала: она желает ему смерти. Кроме Яши никто не мог ей помочь, и она отправилась к нему.
Яша открыл почти сразу, как только Оксана назвала своё имя, но открыв, хотел было произнести «Уходи», однако Оксана прервала его на полуслове и сказала:
-Я хочу его убить.
Яша впустил её к себе. Ей пришлось рассказать всё, все эти жуткие, унизительные подробности, начиная с приставания в клубе и заканчивая его последними словами. Яша слушал внимательно, не перебивая, только иногда задавая уточняющие вопросы. Когда Оксана закончила, Яша сказал:
-Урод твой Володя, - но это было и так понятно.
Оксана опустила локоть на подлокотник дивана и лбом уткнулась в руку.
-Что мне делать? – её голос дрожал, и она вот-вот готова была заплакать. – Я его ненавижу.
Яша не знал, что ответить, и молчал.
-Я… хочу, чтобы он страдал, понимаешь? – и она повернулась к нему. – Знаешь, чтобы было больно… Я хочу отомстить. Яша! Что со мной?
Конечно, можно было сказать, что всё нормально, что так и должно быть, но только не в этой ситуации.
-Тебе нужно успокоиться, Оксана. Я принесу валерьянки, - он ушёл и вернулся через пару минут со стаканом воды. Оксана выпила успокоительное.
-Знаешь, что самое интересное? Я ведь просто так хочу его убить, не из-за Киры. А она ведь поймёт меня по-своему, в свою пользу, и обратит. А я не хочу.
-Ну! Убивать ты никого не будешь.
-Я устала! – и она задрала голову, уставившись в потолок. – Почему, почему это происходит со мной? Почему судьба так несправедлива? Всё, всё против меня, и я не хочу больше бороться!
-Побороть судьбу нельзя, но бороться с ней необходимо.
-Нет, Яша. С меня хватит. Тебе легко говорить. Тебя ведь это не касается.
-Но я ведь переживаю за тебя.
-Это не то, это другое.
-И смотри-ка, тогда всё даже складывается в нашу пользу.
-Почему?
-Над ним свершится Суд. Он получит по заслугам. Он будет страдать. Всё, как ты хочешь, - Яша слишком радостно это говорил.
-Да что ж мы за люди такие! – она поднялась и начала шагать по комнате. – Мы ведь желаем ему зла.
-Но он это заслужил. Не зла, конечно. А такого обращения. Это его вина, а не наша.
-Нет. Мы не должны так говорить. Он всё-таки человек.
-Неужели тебе его жалко?
Она взглянула на него, и он понял6 она до сих пор его любит.
-Давай ничего не будем делать. Так лучше. Не стоит в это вмешиваться. Это его жизнь – его судьба – его Суд. Смерть тебя не достанет. Суд состоится завтра, а послезавтра всё это превратится в обычный ночной кошмар. Нам нужно только продержаться: не убивать и не спасать.
-Просто сидеть сложа руки?
-Да!
-Но я не могу.
-Хорошо. Но что ты хочешь сделать? Спасти? Убить?
-Я… я не знаю, - она опустилась на диван. Вопрос Яши застал её врасплох.
-Убивать – грех, и ты сама это прекрасно знаешь. Я не дам тебе этого сделать. А спасти его нельзя.
-Можно! – настаивала Оксана.
-Как?
-Не знаю.
-Вот видишь: нет решения, нет выхода. И я прошу тебя только об одном: подумай о себе, хоть раз в жизни подумай о себе. Не надо губить себя. Он того не стоит. Ни один человек этого не стоит.
-Я боюсь: я сорвусь, я что-нибудь сделаю.
-Оставайся у меня.
Она бросила на него недоверчивый взгляд.
-Я не Володя, ты же знаешь. Будешь спать в моей комнате, а я тут, на диване. Ну? Я же твой друг. Мне-то ты можешь доверять.
-А что мы скажем..?
-Я позвоню Марье Петровне, скажу всё, как есть: ты у меня.
-а если она подумает..?
-Какая разница? Тем более, что мы оба знаем: это не так.
И Оксана согласилась. В эту ночь она уснула быстро и спала крепко от пережитых и, казалось бы, устаканившихся потрясений, словно её оберегал тут чёрноволосый ангел.

XIX

В тот вечер Володя вернулся не в самом лучшем расположении духа. Он выпил немного виски у себя дома и попытался расслабиться. Вся эта ситуация наскучила ему, и он хотел попросту о ней забыть. Но мысль его, так плавно развивалась в мозг, что дошла до того, что она стал анализировать ситуацию, а не избегать её.
Отхлебнув ещё немного виски, он встал и подошёл к окну. Было темно, но дешёвые оранжевые фонари доблестно боролись с вечерним мраком. И мысль его, подобно свету фонарного столба, искусственно освещала черноту его разума, не добираясь до сути, не добираясь до света.
Володе подумалось, что во всё этом есть какая-то выгода, ибо выгода есть всегда, остаётся только решить для какой стороны. И он во что бы то ни стало захотел стать этой удачливой стороной. Хотя чего тут удачного? Ребёнок, который тебе не нужен, от женщины, которая тебе не нужна. Но с практической точки зрения дела обстояли куда лучше.
Володя припомнил, что Саша как-то несколько раз обмолвилась, что живёт со своей матерью. Оксану в счёт он не брал, ибо она – двоюродная сестра, да и выскачет за кого-нибудь в скором времени замуж. Если он, Володя, женится на Саше, то квартира, по сути, будет и его, если его, конечно, там пропишут. Втереться в доверие к сердобольной больной старушке – дело простое. Потом следует на неё надавить, и вот уже в своём завещании она напишет, что передаёт квартиру Володе или, в крайнем случае, рядом с Сашей поставит и его имя. А там очередь, нотариус, печать. И дело, считай, в шляпе. Потом тётя Маша благополучно умирает, квартира переходит в руки младшего поколения, развод, и конец понятен.
Схема, конечно, сложная, постепенная, не требующая спешки. Но что плохого в том, если ты хочешь пользы для себя? Володю не смущала его корысть. Его финансовые дела в последнее время желали лучшего, поэтому рискнуть сейчас – дело святое. Как говорится: кто не рискует, тот не пьёт шампанское. А Володя пил и даже кое-что покрепче.
Следующим же утром он решил позвонить Сашеньке, но, конечно же, не дозвонился. Она спала, её чувствовала себя плохо, и ей было не до посторонних звонков. Тогда он позвонил ей днём, но вновь безрезультатно. Решив добиться своей цели, Володя отступать не стал и позвонил вечером. Саша не была рада его звонку в той же мере, в какой была удивлена. Сначала она говорила с ним грубо, даже кричала, но Володя всё это снисходительно терпел. Потом он её успокоил и предложил встретиться. После нескольких минут уговоров Сашенька согласилась.
Он говорил ей, что является человеком честным, что новость её просто шокировала, он этого не ожидал, в конце концов, он человек порядочный и хочет жениться. Но Сашенька не согласилась. Она вспылила, обозвала его неприлично и ушла. Володя остался ни с чем, но рук не опустил.
Вернувшись домой, Сашенька позвонила Оксане – единственному человеку, которому она всё рассказала, и сообщила о поступке Володи. Оксана только спросила: «Что ты ответила?» и, услышав ответ, должна была успокоиться, но вместо этого почувствовала себя одинокой и брошенной. Теперь-то она точно знала, что Володя для неё утрачен, и вернуть его она уже не в силах. Не может она мешать чужому счастью и была уверена, что Сашенька и Володя обязательно поженятся и проведут остаток своих дней вместе. Она заплакала. Упав лицом на подушку, она глотала свои слёзы и при этом пыталась не издать ни единого звука, ибо Яша был дома. Но как назло, он вошёл в комнату, сказав:
-Я приготовил поесть, - но, увидев плачущую Оксану, он тут же осведомился, в чём дело.
-Забудь его, - посоветовал он. – Знаю, наверное, сейчас тебе это кажется трудным и даже невозможным, но поверь: его лучше забыть. Но стоит он твоих слёз.
Оксана посмотрела на Яшу и сказала:
-Я люблю его! Как я могу забыть?
-Ты опять! – повысил голос Яша.
-Но ведь это правда. И если он будет счастлив без меня, то…
-Хватит! Довольно! Как можно его любить? Как можно любить человека, который приставал к тебе, которому нужно было только твоё тело, который использовал наивность твоей двоюродной сестры и чуть ли не твою наивность? Как, как, объясни мне, глупому человеку, ты можешь утверждать, что любишь того, кто оскорбил тебя при всех, тебя и твою семью? Да по всем законам логики ты должна, ты просто обязана его ненавидеть! Ненавидеть и презирать.
-Но что я могу поделаться, если я..?
-Нет! Оксана, нет. Ты его не любишь, ясно? Ведь он тебе понравился задолго до того, как ты спасла ему его чёртову и гроша нестоящую жизнь. Ты влюбилась в его образ, в его внешность, а не в душу! Тебе был неведом его гнилой внутренний мир, который засасывает в себя всякого, кто решит в нём копаться. Я не хочу, чтобы он тебя засосал, слышишь?
-Да какое тебе дело? – Оксана хотела это выкрикнуть ясно, чётно, но спросила с жалостью и разочарованием, словно в этом вопросе таилась её последняя надежда.
-Какое дело? Какое дело? Да я люблю тебя! Вот что за дело. И я был бы только рад, если бы ты была счастлива. Пусть с другим. Если этот человек достоин тебя, почему бы и нет? Если он способен защитить тебя, помочь в трудную минуту, спасти. Но Володя… Что он может? Я не требую, что ты выбрала меня. Я тебе друг, и этого уже много. Я с тобой в беде и радости, и я счастлив. Мне надо знать, что ты счастлива, что ты жива. Если хочешь его увидеть, что ж, пожалуйста. Но только завтра, когда он уже будет в инвалидной коляске, когда он никому не будет нужен! А сегодня ты останешься здесь!
И Яша вышел, заперев за собой дверь.
Оксана осталась одна, один на один с голой правдой и, обливаясь слезами, она уже больше не искала никаких оправданий, не хотела ничего объяснять. Она просто сидела на кровати и понимала всю безысходность своей ситуации. Правда съедала её живьём, её руки дрожали, её волосы прилипли к мокрым щекам. Она сидела в ночной рубашке, которую ей ещё вчера дал Яша, которая принадлежала его матери, и ей было холодно.
-Ничего, ничего, - тихо произнесла она. – Такое бывает со всеми. Ошибаются все. Нет, нет, нет. Не должно было такое случиться, не должно было. – задрав голову, она взывала и заревела снова. – Боже! Зачем мне это? Боже! Нет, я не вынесу. Нет…
Она встала с постели и подошла к окну. Открыв его, она пододвинула стул и забралась на подоконник. Холодный ветер трепетал её волосы и ночную рубашку. Оно окоченела, но упрямо смотрела вперёд. Сначала она держалась рукой о холодную бетонную стену, а потом опустила руку и сделала маленький шаг вперёд.
-Какая разница? – подумала она. – Если это конец, то не должен ли он заканчиваться жизнью? Должен. Моей.
И она хотела прыгнуть, но вовремя подоспевший Яша схватил бедную девушку и на руках отнёс в кровать. Он укутал её в одеяло и закрыл окно.
-Не смей, - попросил он. – Жизнь на этом не кончается. Моя же не кончилась, - и он вышел.

XX

Оксана не знала, сколько так пролежала: два часа, три, может, всего пару минут. Но за это время она успокоилась и согрелась, да и больше не плакала. Она не могла оставить всё, как есть. Ей хотелось спасти, как бедный Яша тщетно пытался уберечь её от мук. Но, твёрдо решив дойти до конца, Оксана знала, что другого выхода у неё нет и тихо-тихо стала нашёптывать:
-Кира… Кира…
Смерть явилась незаметно. Она подошла к изголовью. Заметив её, Оксана присела.
-Я слушаю, - произнесла Смерть. Она не хотела приходить к Оксане, ведь она не согласилась на её сделку, а сейчас уже было почти поздно.
-Я готова, - сказала девушка. Кира даже не стала расспрашивать как, зачем и почему. Она просто помогла девушке встать на ноги и произнесла:
-Ты же знаешь, что я не могу присутствовать при этом. Ты точно уверена?
-Да, только помоги мне выбраться отсюда. И добраться до Володи.
-Сегодня Суд, ты помнишь?
-Помню. Только помоги мне, - в глазах Смерти Оксана выглядела жалко, но раз та была готова, Кира не могла отказать ей в помощи.
-Хорошо. Как ты его убьёшь?
Оксана не знала, что ответить. Она не ожидала, что эта женщина в чёрном вдруг заинтересуется подробностями предстоящего убийства.
-Как я? – через короткую паузу спросила Смерть. – Ножом?
-Да, - кивнула Оксана.
-А где ты его возьмёшь?
-С кухни – тут же ответила Оксана. – Только помоги мне выбраться отсюда.
Смерть покорно кивнула. Взяв Оксану за руку, она наклонилась к её уху и прошептала адрес.
-Запомнила?
Девушка кивнула.
-Скоро начнётся Суд. Ты должна успеть до свершения наказания, иначе… иначе будет поздно, - и они переместились на кухню.
Было темно. Оксана не решилась включить свет, ибо так её мог заметить Яша, который в это время был в зале с включённым телевизором. Так он пытался отвлечься, но мелькающие кадры только раздражали его. Кое-как на ощупь, почти без шума, словно настоящая Смерть, Оксана отыскала нож для разделки мяса.
-Мне пора, - произнесла Кира, наблюдавшая за поисками. – И ты не задерживайся, - и она исчезла.

XXI

Смерть опустилась на стул и закинула правую ногу на левую. В комнате было темно. Кагэан стоял у двери балкона, пытаясь рассмотреть улицу, заложив руки за спину. Он сложил губы в трубочку, явно что-то обдумывая, и качнулся.
-Сколько нам его ждать? – спросила женщина в чёрном.
-Не больше пятнадцати минут, - он развернулся к ней.
-Все хода просчитал, не так ли? – она положила костлявую руку на спинку стула. Кагэан обошёл её сзади, но ничего не ответил.
-Всё так интересно сложилось, - произнёс.
-О! Кагэан, ты очень любишь так говорить. Всегда. Каждая судьба уникальна и по-своему интересна.
-Безусловно. Но в этот раз встретились мы с тобой. Такого не было никогда.
-Мы не встретились, а столкнулись. Оба, верующие в свою правоту, оба, стремящиеся к своей цели, оба, знающие в совершенстве этот мир.
-Как интересно! Ты, де юре, мертва, и я поэтому не имею над тобой власти, ибо выше нас – одно и тоже создание, однако я веду с тобой беседу.
-Чего же тут странного? – удивилась Смерть. – Мы просто с тобой одного уровня, как если бы были просто людьми. Люди не имеют полной власти над людьми. Поэтому ты не властен надо мной, а я – над тобой.
-Да, да, - согласился Кагэан. – Любопытно, чем всё это кончится. Очень любопытно.
-Отнюдь. Меня это не волнует совершенно. Мне нужно закончить свою миссию. Всё остальное для меня неважно.
-Я и не сомневался. С каких это пор Смерть заботится о Судьбах людей, вообще о судьбах?
-И ты, и я действуем по неписанным законам.
-Я их не смешиваю. Просто рассуждаю.
-А скажи-ка, когда ты был тут в последний раз?
-Недавно. Выпало на 1939 год, Германия. Ещё один мужчина.
-Опять мужчина? Видимо, женщины менее подвластны порочному влиянию, ведь они всё больше прикованы к сковородке. Их губит любовь и развращает мужчина.
-Мужчин тоже губит любовь, не думай, - возразил Кагэан. – Я не человек и человеком никогда не был, мне должно быть виднее.
-То, что я была смертной, ничего теперь не значит. Так что не стоит себя ставить выше. Бесполезно.
В коридоре послышался шум, и Смерть и Кагэан замолчали. В квартиру вошёл её законный владелец. Включил свет в коридоре, снял обувь, куртку. Ушёл в ванную мыть руки.
-Какой простофиля, не чувствует опасности, но зато боится микробов! – прошептала Смерть.
Володя вышел из ванной и вошёл в зал, пытаясь включить свет, но свет не зажигался. Володя что-то недовольно пробубнил и на ощупь сел на диван. Он был не в духе.
-Добрый вечер, - учтиво поздоровался Кагэан, и одна лампочка на люстре затрещала и зажглась, тускло освещая замкнутое пространство комнаты, и потрескивая, словно вот-вот собиралась перегореть.
-Кто Вы? – тут же спросил Володя. Сидящую на стуле Смерть он не видел, ибо свет лампы до неё не доходил.
-Не воры, не бойтесь. Владимир Куфонин? – решил уточнить Кагэан.
-Да, я. А Вы-то кто?
-Имя мне Кагэан, и вершу я Высший Суд на Земле, ибо бережёт Бог жизнь дарованную.
-Я не верю в Бога, - скептически произнёс Володя, предполагая, что тем самым с лёгкостью отвяжется от мужчины.
-Он существует независимо от того, веришь ты в него или нет. Если есть ты, значит есть и Он. Или как, по-твоему, появился человек?
-Эволюция. О ней ты что-нибудь слышал?
-Эволюция? Да… Это когда у вас отвалились  хвосты и отделился большой палец?.. Эволюция сделала вас такими, какие вы есть сейчас, но право быть разумными, право жить, а не существовать дал вам бог, когда опустил в ваши сосуды души.
-Тогда Бог – убийца!
-Нисколько. Единственный, кто действительно может убить, - это человек. Он убивает всё и вся: людей, животный, время, верну, любовь… Бог забирает душу через посредника – Смерть, человек же убивает тело. Душу нельзя убить, потому что именно она создана Богом, а не эволюцией, как ваше тело. Тело сгниёт, и от него ничего не останется, а вот душа, пусть даже гнилая, может жить вечно.
-Всё равно. Я не верю в Бога.
-Он тоже в тебя не верит, - послышался голос Смерти из темноты, отчего по коже Володи пробежали мурашки, - однако печётся о твоей душонке.
-Кто здесь? – в испуге спросил молодой человек.
-Разрешить представить, - сказал Кагэан, вытянув руку в сторону стула. Сидящая женщина учтиво взяла Кагэана за руку, поднялась, и тот вывел её на свет. – Смерть.
Женщина тут же вселила непреодолимый животный страх в сердце Володи.
-Такого не бывает, - он скорее дивился внешности, чем тому, как эту Чёрную Незнакомку представил мужчина.
-Я здесь формальности ради, - то ли пытаясь успокоить, то ли просто решив сказать хоть что-то ещё, произнесла Смерть. – Я побуду в стороне, не возражаешь? – она скорее обращалась к Кагэану, чем к Володе, но тот этого не понял и сказал:
-Да-да, как будет угодно.
И Смерть снова скрылась во тьму.
-Что Вам нужно? – опомнился Володя. – Это моя квартира.
-Я знаю, - ни чуть не смутившись, ответил Кагэан. – Но мне квартира не нужна, как и деньги, бумаги, техника… Мне нужен ты. Точнее то, что скрыто за этим, - и он приложи свою трость к тому месту, где так лихорадочно билось сердце Володи.
-Вы от Саши? Я сделал ей предложение.
-Какой дурак! – снова раздался холодный и надменный голос Смерти. – Мы не от людей. Дело касается лично тебя и больше никого. Разве ты не чувствуешь, какая угроза нависла над тобой?
Володя ничего не ответил, а Кагэан отнял трость и произнёс:
-Не будем медлить. Пора начинать, - он отставил трость в сторону, и в его руках непонятно откуда (то ли появился, то ли он так ловко его вынул) оказался кинжал, рукоять которого была инкрустирована различными камнями, причём ни один из них не повторялся ни цветом, ни размером.
-Что Вы собираетесь сделать? – боясь пошевелиться, спросил Володя.
-Ни тело, ни душа не могут существовать здесь по отдельности. Однако, соединяясь на Земле, когда одно наполняет другое, они создают существо, способное мыслить, развиваться и чувствовать, – человека. Душа твоя много претерпела на грешной земле, всего шаг, чтоб дать ей возможность сгнить да конца. Я пришёл исправить это дело.
-Что Вы будете делать? – Володя начал подозревать, что невольно оказался в обществе сектантов.
-Как что? – от удивления приподняв брови, спросил Кагэан. – Я собираюсь вырезать твоё сердце.
-Что? – не поверил своим ушам Володя.
-Страшно? – усмехнулся Кагэан. – Смотри-ка до чего довела тебя твоя эволюция: теперь ты не владеешь телом, им владеет страх.
Это была правда. Ужас объял Володю, и он попросту не мог шелохнуться Кагэан подошёл ближе и одним рывком разорвал рубаху. Володя зажмурил глаза, понимая, что его сейчас убьют, и это конец. Он хотел было дёрнуться, но тело его словно налилось свинцом, и он не поднялся ни на миллиметр. Кагэан вонзил кинжал, сделав надрез в несколько сантиметров. Затем Володя ощутил, как нечто инородное, холодное, отталкивающее вошла в его тело. Он чувствовал, как что-то вытягивалось из его груди. И всё это было слишком долгим, чтобы быть концом. Володя открыл глаза: Кагэан стоял к нему спиной. Юноша взглянула на грудь, но там ничего не было, совершенно ничего. В растерянности Володя пытался нащупать дыру, но тщетно. Он вспотел ещё во время  приближения Кагэана, и теперь холодный пот охлаждал его. Он не мог поверить, что ничего не произошло. Но когда Кагэан отошёл чуть в сторону, он заметил на чаше весов  какой-то орган, хотя сам Кагэан в крови испачкан не был.
-И это-то люди так берегут! – прокомментировала Смерть, увидев знакомый ей предмет.
-Не моё, не моё, - зашептал Володя. – Это всё шутка. Розыгрыш.
-Розыгрыш? – уловил краем уха Кагэан. – А хочешь, проверим? – он занёс кинжал над сердцем, и Володя невольно вздрогнул. – Оно твоё.
-Не может быть.
-Раньше оставались шрамы, теперь нет и их. Я забрал у тебя сердце не для того, чтобы убить. Мне нужно иметь дело с правдой. Только сердце не способно лгать, ибо сердце и есть человек в самом чистом виде.
Всё это скорее напоминало сон, чем было истиной. Странные люди, очутившиеся в квартире непонятным образом, тусклы свет, сердце… Эти мысли обволокли Володю и отуманили разум. Что происходило дальше, он не понимал, едва видел через беловатую пелену забвения, едва слышал. Звук как будто исчез совершенно, только изредка доносились громким глухим эхом слова, произнесённые Кагэаном, или стук, им созданный. Как долго это длилось – понять было невозможно, однако за это время Кагэан вынул откуда-то небольшой узорчатый платок и положил его на вторую чашу весов, там со временем стали сами по себе появляться чёрные и серые камни, пока Кагэан что-то проговаривал, а Володе казалось, что он беззвучно шевелит губами. Несмотря на то что камней было много, поначалу сердце оказывалось тяжелее, но затем и вторая чаша начала опускать, поднимая тем самым первую. К концу этого сакрального действа, Володя более-менее пришёл в себя. Он увидел, как любопытная Смерть подошла к весам, и Кагэан обратился к ней:
-Увы, не смерть. Сама видишь.
-На это и было рассчитано.
Потом Кагэан повернулся к Володе, и тот испугался его куда больше, чем Смерти.
-Приговор вынесен, Владимир. За грехи свои ты поплатишься при жизни.
Снова он как-то ловко вынул кубок и забросил туда все камни до единого.  Их оказалось так много, что они горкой высовывались из кубка. Затем Кагэан аккуратно взял в руки не перестающее пульсировать сердце и сжал его в своей мощной руке. Володя почувствовал сильную боль в груди и сам так скукожился, согнулся, словно сжимали его. Из сердца вылилась небольшая струйка крови. Попав на камни, она устремилась на самое дно кубка, и, смягчая по пути камни, превращал их в пыль, отчего горка исчезла. В кубке оказалась красная жидкость, которая, как только все камни растворились, превратилась в обычную прозрачную воду.
Кагэан поднёс кубок Володе:
-Пей, и мы больше никогда не встретимся.
Это оказались самые действенные слова. Володя взял кубок в руки и наклонил голову, чтобы сделать глоток.
В дверь позвонили.
-Кто это? – насупив брови, спросил Кагэан.
-Это ко мне, - отозвалась Смерть.

XXII

Через минуту в квартиру вбежала Оксана. Выглядела она ужасно: в ночной рубашке с накинутым сверху расстегнутым пальто, с скомканными, растрёпанными волосами, в наполовину застёгнутых сапогах и ножом в руке. Непонятно, как она спокойно добралась из одного дома в другой, преодолев приличное расстояние, оставшись никем не замеченной. Володя даже не узнал в ней Оксану.
-Оксана пришла совершить свой долг, - победоносно произнесла Смерть. Тут же поняв, что это значит, Кагэан, обратившись к Володе, крикнул:
-Пей!
-Нет! – вырвалось из уст Оксаны. Только сейчас Володя понял, кто был перед ним. Он нутром своим почувствовал, что это единственный человек, который способен спасти его, что он всё ещё в беде, что, возможно, его пытаются отравить, и поэтому как последняя собака проскулил:
-Помоги!
-Ну же! Давай! – Смерть словно науськивала бедную девушку.
-Нет, я пришла не к тебе.
-Не ко мне? – удивилась Кира.
-Я пришла к нему, - и она подошла к Кагэану. – Отпустите его, - и она ножом указала на Володю.
-Я не могу, таинство совершенно, кровь должна быть выпита.
-Так я её и выпью.
-Что?
-Нет! – возразила Смерть.
-Я приму его грехи на себя, я получу его кару.
-Не смей! – Кира подошла к девушке. – Не начинай. Мы же договорились. Убей его, и ты навеки свободно.
-Я не могу позволить тебе принять чужую участь, - произнёс Кагэан. – Это его судьба.
-Вы дали мне неверный выбор, - сказала Оксана. – Смерть настаивала на убийстве, ты хотел покалечить его. В обоих случаях страдали бы оба: и он, и я. Не лучше ли сделать страдальцем одного? – и Оксана так резко рванула к Володе, что ни Кагэан, ни Смерть не успели ничего сделать. Девушка вырвала кубок из рук ничего не понимающего, спасённого Володи и выпила всё до дна. Все замерли. Девушка чуть качнулась, словно была пьяна, и сделала шаг назад. Она разжала свои тонкие пальцы, и кубок с грохотом ударился об пол. У неё подкосились ноги, и она упала на колени. Чёрная пелена поглотила всё, и Оксана перестала что-либо видеть. В ушах раздался страшный скрежет и визг, настолько невыносимый, что Оксана заткнула уши и пыталась своим криком заглушить этот гул. Она упала и стала дёргать ногами, словно билась в конвульсиях. Он то поднималась, то опускалась, выгибая спину, все члены её действовали по отдельности, не синхронно, казалось, она претерпевала эпилептический припадок. Она ревела, словно видела самый кошмарный ужас в своём разуме. Волосы её превращались в седые от страха, который она испытывала.
Она не слышала, как открылась дверь. Она не видела, как в комнату, в которой она мистическим образом оказалась, вбежал перепуганный Яша. Она не чувствовала, как он, пытаясь успокоить её, приподнял и прижал к себе…

XXIII

Оксана оказалась в инвалидном кресле. Она больше не могла ходить. Её кожа сморщилась, она стала походить на старуху. Она не могла внятно говорить, как если бы с ней произошёл инсульт. Её взгляд опустел и потерял живые нотки юности, словно лишился надежды. Она чем-то напоминала мирную психбольную, никому не причинявшую вреда.
С ней возилась Сашенька, у который был выкидыш, ей-таки удалось алкоголем убить своё дитя. Она возила свою двоюродную сестру на прогулки, частенько её заменял Яша.
Яша не бросил Оксану, и сам изменился в лице. Оно стало тоньше. Он точно не знал, что случилось в ту ночь и никогда уже не узнает. Яша не расспрашивал о том Оксану, боясь причинить ей боль. Всё, о чём он сейчас просил для неё, был покой, не земной, а тот, высший. Иными словами, он желала ей смерти, но не потому, что ненавидел её, а потому, что любил и желал добра, не хотел, чтобы она терзалась в муках.
Володя забыл о случившемся, хотя поначалу рассказывал о том как о кошмаре, приснившемся в ту ночь от выпитого им виски. С тех самых пор, если он вдруг и видел Оксану, он её не признавал, он невольно лишь усмехался и думал: «По заслугам воздалось этакому инвалиду». Ему не удалось уговорить Сашеньку жениться на нём, но вскоре дела пошли его в гору. Он благополучно женился, обзавёлся детьми и стал порядочным семьянином.
Что случилось потом, мало кому известно. Однако говорят, что Оксана выбросилась из окна. Как ей удалось встать – неизвестно. Некоторые утверждают, что ей в этом помог Яша. Но мы в это не верим. Наверное, ей понадобилось много сил и времени, чтобы заползти на подоконник, открыть окно и свести счёты с жизнью. С того момента, как Оксаны не стало, некогда весёлый и неунывающий Яша меньше стал выходить из дома. Он умер своей смертью через много-много лет. Он так и не женился. Ежедневно в любую погоду приходил на могилу любимой и часами сидел у надгробия, разговаривая с ней о земных делах. И скончался он там же, на кладбище, обнимая надгробие, будучи одиноким стариком. Ещё живым он слышал, что в тот самый злополучный год, весной, нашли два трупа, у одного из которого было вырезано сердце. Яша знал, чьих рук это дело, но Оксане об этом не говорил.

Эпилог

Где-то глухо пробило два. По улицам расползалась чёрная тишь. И давно сияющая ночь глубоко дышала свойственной ей майской прохладой. Жёлтые фонари по привычке отбрасывали никчёмную тень в своём же бледном свете. И казалось, что город умер, замер, уснул…
Такая же тишина и статичность сопровождали все сны дремавших горожан. И только он, профессор, сидел у себя на кухне и вёл с ней беседу. Она – Чёрная Незнакомка. В чёрном балахоне с капюшоном на голове, без перчаток и совершенно босая, она сидела в углу, в тени на белой лакированной табуретке у стола. Он сидел над грудой исписанных бумаг, но вот уже как второй час даже не прикасался к ним. Одет почему-то не в пижаму. Он её не ждал, но и спать не собирался. Чёрная Незнакомка пришла к профессору без приглашения, сама. Она знала, что тут, за двумя нетолстыми стенами спит его сорокалетняя жен и он сам, пятидесятилетний седой и немного полноватый, занят делом: пишет научную работу. Профессор сидел напротив Чёрной Незнакомки, но табурет его был дальше от окна. Между ними была какая-то диагональ, далёкая, но с каждой минутой это многовековое расстояние сокращалось.
Окно на кухне было закрыто, но по ней почему-то гулял холодный ветер, такой же холодный, как и её мягкий голос.
-Так что же Вы утверждаете, профессор? – спросила Чёрная Незнакомка.
-Человечество опустилось. О, и очень сильно опустилось. С этим нельзя поспорить.
-Отчего же? У меня на этот счёт иные мысли.
-Неужели Вы считаете, что тот образ жизни, который ведёт всё человечество, правильный и единственно верный? Это же абсурд!
-Нет, я так не считаю, - спокойно ответила она. – Человечество никогда никуда не опускалось. Вы рождены в этой грязи, в глубокой пещере, если хотите. Вы продвинулись к свету лишь на йоту, но этого ведь недостаточно, сколько лет прошло! И ведь немного из вас, о, далеко немногие способны полностью выбраться из этого зловонного подземелья, ощутить теплоту света и понять, что важно в мире, но те, кто остались там внизу, зверски тянут их обратно, в пучину, и им приходится бороться за право на свет. Вы слепы в темноте и прикрываетесь тем, что в черноте ничего видно быть не может. Разве это не глупо?
-Но отчего, постойте, Вы считаете, что человечество родилось в грязи?
-Не будьте глупцом, профессор! – произнесла Чёрная Незнакомка. – Разве за век до этого у людей были другие приоритеты и стремления, разве в Средневековье у них не было животных инстинктов, которые и сегодня нередко охватываю вас, такие как страсть?
-Но ведь многие из нас понимают, что и чего важнее. Или это не так? – обратился профессор к своему гостю.
-Не путаете ли Вы, уважаемы профессор, понятия «человек» и «человечество»? Да, этапы становления их жизни, а также её развитие, безусловно, похожи, ведь человек – единица человечества, но Вам стоит их различать. То, до чего дошёл человек, - пустой звук для человечества. Или Вы полагаете, что человечество, единица которого, осознала, что счастье ближнего намного важнее собственного, так же убедится в этом?
-Нет, конечно, нет. Теперь я вижу, что Вы правы, - согласился профессор. – Но в чём тогда смысл этого? Если один человек дошёл до истины, а это никак не повлияло на всё человечество, то есть ли в этом хоть какой-нибудь смысл? Человечество будет  угождать себе, а бедный человек – им, получается, ему – никто, и он будет страдать. Это ведь несправедливо!
-Человечество – произнесла Чёрная Незнакомка, - большое стадо, и никто не может с ним совладать, даже член этого стада, поверьте, я знаю. Вы чересчур многолики и разнообразны для этого.
-Но постойте! – возразил профессор. – Не утверждаете ли Вы, что… Нет, не можете ведь вы опровергнуть тот известный факт, что все мы одинаковые: одинаково мыслим, чувствуем, переживаем. Ведь внутри нас творится одни и тоже.
-Конечно, конечно, - и Чёрная Незнакомка закивала головой, -в этом вы все как один схожи. Но что Вы смеете говорить о внутреннем, о сердце, о душе, когда ничего, абсолютно ничего о том не знаете?
-Мы знаем, - хотел было возразить профессор, но гостья перебила его:
-Что вы знаете? Разве вы что-то знаете?
-Ничего, - потупив голову, отозвался профессор.
-Это правда. Человечество сделало невозможное: заставило тяжёлое железо летать, направило русло рек в ту сторону, в которую хотелось, человек подчини себе человека… Вы углублялись в середину Земли и пытались освоить космос, чтобы познать больше, многое, но совсем забыли о себе самих. У вас внутри невообразимые недра, которые глубже, чем океаны, и они неисчерпаемы. Представьте себе! В них столько силы, энергии, мощи, а значит, и ответов на ваши вездесущие вопросы! Вы ведь никогда не изучите душу.
-как можно изучить то, - осведомился профессор, - чего невозможно увидеть, пощупать, унюхать? Чего, вообще, может быть, и нет?
-Как не прискорбно, но Вы правы, - пришлось смириться Чёрной Незнакомке. – Нельзя изучить нематериальное, каким бы  важным и главным оно ни было. Оттого мне очень жаль вас, вы никогда не узнаете то, что хотите постичь.
-И что же, тогда получается, что и счастье нам недоступно? Неужели мы все зря искали столько лет и ещё миллионы бросим на его поиски?
-А что такое счастье?
-Этого никто не знает.
-А как Вам представляется Ваша счастливая, то есть идеальная жизнь?
-Охотно, охотно Вам поведаю, - оживился профессор и чуть поёрзал на табурете. – Вот представьте себе берег моря, тёплый лучистый, жёлто-розовый рассвет. Солнце медленно поднимается над тихой гладью буйной стихии, и ты просыпаешься вместе с ним. Рядом с тобой лежит она, твоя единственная. Ты первый, кто проснулся в этом небольшом, но всё же таком светлом доме. Ты просыпаешься и целуешь жену в лоб. Она спит и, верно, не чувствует этого. Ты медленно ставишь ноги на прохладный пол и бесшумно выходишь из спальни. Ты оказываешься у моря и благодаришь Бога за то, что он подарил тебе ещё один день. Морские волны приветливо и ласково обнимают твои ноги по колено, как зверь, радующийся возвращению хозяина. Солнце кладёт на плечи и голову своё заботливое тепло: ты стоишь неподвижный в свободной стихии, а всё вокруг тебя оживает. Ты позволяешь себе пройтись по песку, а потом возвращаешься в дом  готовишь на всех завтрак, просто так, не по обязанностям, а из любви. Вы завтракаете вместе, а потом ты садишься за работу и пишешь эту научную статью… Вечером вы вместе. Возможно, к вам приходят гости, и ты проводишь вечер в веселье. А потом ты ложишься спать… - немного резко оборвал профессор.
-Красиво, конечно, - согласилась Чёрная Незнакомка, - но для профессора чересчур мечтательно. Хотя, может быть, Вы и не профессор вовсе, а мечтатель какой-нибудь. Впрочем, не суть.
-А зачем Вы интересовались моей счастливой жизнью?
-Понимаете ли, счастье для вас равняется чему-то идеальному, даже вашему идеалу. Когда человек испытывает наибольшую остроту необходимости счастья? При его внезапном отсутствии, - она голос подчеркнула это «внезапно». -  Человек становится несчастным рано. Знаете, в чём проблема? – Чёрная Незнакомка не стала ждать ответа и продолжила, - Зацикливаясь на одном человеке, вы обрекаете себя на несчастье. Мир многогранен, и в каждом его проявлении есть счастье. Но человек стремится страдать, а оттого способен любить. Вот скажите, милейший профессор, Вы всегда стремились к такой жизни?
-Нет, - признался профессор.
-Но достичь бы хотели?
Он кивнул, и она чуть наклонилась вперёд, но её всё равно не было видно в темноте чёрной кухни.
-Конечно. Раньше счастливая жизнь для меня была другой.
-Человек всегда стремится к счастью, к идеалу, к совершенству. Но ему этот идеал не нужен, для него главное – само стремление. Вы ведь всё обращаете в вещь: камень – вещь, любовь – вещь, жизнь – вещь. Вот только представьте, Вы заполучили эту Вашу счастливую жизнь и радуетесь ей. Но проходит время, а время меняет всё, и Вам эта идеальная жизнь наскучила. Вы и её превратили в вещь. Что Вы будете делать, если в этой Вашей жизни не происходит ничего, что может повлечь за собой какие-либо изменения? Ваша жизнь идеальна со всех сторон, она – совершенство, а совершенство изменить нельзя. Вот и получается, что это Вам, оказывается, и не нужно. Попробуйте вытерпеть идеал! Идеал никому не нужен: человек привык всё изменять и совершенствовать. Счастье ему не нужно, он не может дышать без стремления к счастью. Вот в чём фокус! Вот Вы счастливы?
-Нет, - отозвался профессор.
-И это очень даже логично.
-Но у меня был один единственный самый счастливый день в моей жизни!-  поспешил исправиться профессор.
-Очень рада за Вас, - сухо отозвалась Чёрная Незнакомка, - но не стали ли Вы от этого ещё несчастней? По глазам вижу, что стал. Вы ведь бы всё отдали, чтоб вновь прожить этот день?
-Всё, всё, - возбуждённо залепетал профессор. – Даже книги мои, работы, - он тыкал пальцем на стопку бумаг. – Правда, всё!
-Не стоит так волноваться, за стеной спят, а Вы же не хотите, чтобы нас услышали.
Профессор опустил руку и замолчал. Чёрная Незнакомка откинулась назад, кажется, самодовольно улыбнувшись.
-Тогда я не понимаю, зачем нам Бог дал это стремление к счастью, если самого счастья нет? Мы стремимся в пустотму.
-А как Вы полагаете? – спросила Чёрная Незнакомка.
-Я? Право, не знаю, хотя… Мы не можем не совершенствоваться, иначе наша жизнь превратилась бы в бессмысленное, пустое существование. Она ведь действительно таковой становится, когда превращается в рутину.
-Вот Вы и ответили на свой вопрос, достопочтенный профессор. Но к слову о прошлом счастье, то, что было. Однажды я слышала, как Кагэан разговаривал с  кем-то, кажется, кто-то просил у него помощи, и знаете, что он сказал? Его спросили: «А что если она узнает? Что если по какой-нибудь обворжительнейшей случайности она всё-таки узнает?» И он ответил: «Всё может быть. Но где же ты найдёшь эту самую обворожительную случайность? Все случайности безлики, и лишь человек раскрашивает их в нужные тона». Он оказался прав. И не живите прошлым. Так Вы погубите своё будущее.
Профессор успокоился, и был рад тому, что его мысли совпадали с её, а ему казалось, что она была умна, очень умна! Она знала многое и по каждому поводу имела своё мнение, которое немного отличалось от мнения самого профессора, но его грела мысль о том, что они текут в одном направлении.
-Скажите, - поинтересовался профессор. – Что такое смерть?
Чёрная Незнакомка удивилась и склонилась к столу, зашептав:
-Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, не так ли? – и она искривила рот в улыбке. – Смерть – это не конец и конец одновременно. Есть люди бессмертные, чьё тело умерло давным-давно. Люди помнят о них, значит, они живы. Как только из памяти будет выкинут человек, он умрёт для человечества, его словно и не было. С другой стороны, душа его будет жить, несмотря ни на какую память. В мире есть многое, что зависит от вас, но есть и большее, от чего зависите вы. Смерть – это всего лишь мизерный этап человеческой души. Ваш мир, материальный, иной, загробный – для души это всего лишь состояние. Физическая смерть – конец, не спорю, но вот есть вещи, их и вещами-то назвать нельзя, которые выше смерти. Это не только душа.
-А что ещё? – заинтересованно спросил профессор.
-Чувства – составляющие души. Позвольте полюбопытствовать: какое чувство, на Ваш взгляд, самое сильно, самое значимое для человека?
-Любовь, - не раздумывая ни секунды, ответил профессор.
-Очень может быть, - Чёрная Незнакомка чуть склонила голову вправо. – Говорят, и Вы верно не раз это слышали, что любовь придумали поэты, чтобы было о чём писать. Но не верьте, не верьте этим гнусным лгунам!  Любовь есть, и она живёт! Проблема лишь в том, что не все её достойны, можно даже сказать, что только определённые единицы и достойны.
-Неужели и её достоин не каждый?
-Единицы, повторяю я Вам, единицы.
-Как же это несправедливо!
-Отнюдь. Это очень даже справедливо. Любови достойны только чистые, добрые и сильные люди. Любовь – это «не мне», а «тебе». Любовь – противоположность гордости.
-Но ведь именно «добрые и чистые люди», как Вы смели выражаться, страдают в нашей жизни.  А это разве тоже справедливо? О нет, конечно, нет! Даже не спорьте. Лишь они достойны счастья, но счастье почему-то обходит их стороной.
-Глубокое заблуждение, - мягко и спокойно отозвалась Чёрная Незнакомка. – Эти люди заслуживают нечто большее, чем земное счастье, как считаете?
-Что Вы имеете в виду?
-Не лучше ли иметь покой после смерти, чем иметь счастье на Земле, а? Счастье в конечной жизни и счастье в бесконечности. Не кажется ли Вам, что одна из чаш весов значительно перевешивает? Хотели ли бы Вы иметь счастье сейчас?
-Да.
-А после смерти?
-И после.
-Но это же невозможно! Помилуйте, умнейший профессор. Нельзя же быть и до и после смерти. Нужно выбирать.
-Кажется, я Вас понимаю. Но ведь счастье, как Вы смели утверждать, есть совершенство, а нам, людям, совершенство не нужно.
-Совершенно верно, - произнесла Чёрная Незнакомка. – Но душа нематериальна, и ей счастье вполне доступно: ей не нужно ничего менять. И никогда не нужно будет, но только при одном условии – напомнила гостья, - если человек в течение жизни был чист, добр и стоек. Вы понимаете, профессор?
-Конечно, понимаю. Но каким же сильным нужно быть, чтоб отстоять все невзгоды, - он вздохнул, видимо, припоминая все трудности своей жизни.
-Да, - протянула Чёрная Незнакомка. – Недавно я видела силу такого человека, и его сломать не смогла даже я! Но мне нестыдно, я нашла жертву послабее. Не Вас, профессор, успокойтесь, не Вас.
-Я немного Вас не понимаю, но, кажется, Вы предлагали ему высшее благо, только он отказался.
-Да, человек выбрал муки ради другого человека. Но давайте не будем ворошить прошлое. Лучше жить здесь и сейчас.
-И не строить никаких планов? Увольте. Планы – это движение.
-Жизнь непредсказуема, - перебила его Чёрная Незнакомка, - и движение может оборваться на любом этапе, несмотря на всю грандиозность и широкомасштабность этих мелких планов.
-А зачем же тогда жить, если ни к чему не стремиться? – как-то расстроено спросил профессор.
-Я считаю, что жить стоит ради смерти, - и она оскалилась, - но это гордыня, прошу простить мне эту слабость. Ради чего живут люди, я не знаю. Я никогда у них об этом не спрашивала. Вот Вы зачем живёте:
Профессор на минуту задумался или сделал вид, что задумался.
-Не знаю.
-А пора бы уже знать, профессор, пора бы знать.
-Иногда мне кажется, что в жизни толка нет. Вот живёшь, не существуешь, а смысла всё равно нет. И зачем, спрашивается, живёшь?
-Жизнь – испытание?
Профессор поднял глаза в тот угол, где сидела Чёрная Незнакомка, и кивнул:
-Наверное, да.
-Главное не сломаться. Падшим прощается всё, но только не их падение. Ломаются чёрствые, грубые люди, люди, которые, исстрадавшись, возвеличивают себя и трубят о своей гордыни, показывают свой эгоизм. И им ложь простительна, и убийство. Но сломленность им никто не простит. Я видела, я знаю.
-Врут только трусы!
-Врут только трусы и падшие, - поправила профессора Чёрная Незнакомка, - остальные не должны врать. Но ведь иначе веселей.
-О, как Вы не правы! – возразил профессор. – Если бы я знал, что буду сожалеть о содеянном в юности, то никогда бы этого не сделал! Уж лучше мудро жить.
-Нет, нет однозначного ответа, как нужно жить. Те, кто постоянно слушал своё сердце, в старости скажут: нужно советоваться и с холодным разумом. Те же, кто слушал только разум, с седые лета думают о том, как хорошо было бы сделать так, как советует сердце. И кто же прав? Какую бы жизнь человек не вёл, он вряд ли скажет, что вёл её правильно.
-Мне кажется, мы никогда не поймём эту жизнь, никогда её не познаем, но лёжа на смертном одре всё равно будем просить Бога продлить её хоть на мгновение.
Чёрная Незнакомка улыбнулась:
-Кажется, Вы всё правильно поняли, профессор.
Она встала и вышла из-за стола. Балахон был чуть выше пят, и её бело-голубая ступня сорокового размера обнажено виднелась в темноте.
-Вы уходите? – удивился профессор.
-Не сердитесь: пора. Я вернусь за Вами. Даю ещё два часа. Надеюсь, будет достаточно, - она покосилась на листы бумаги.
И Чёрная Незнакомка бесшумно покинула спящее здание и его, растерявшегося профессора.
Когда утром, в восемь часов жена вошла на кухню, она увидела, что профессор лежит на столе, а рядом с ним – бумаги и ручка. Профессор был мёртв. Он оказался её последней жертвой.

Начало февраля 2012 – середина июня 2013