Русская комедия великой княгини Екатерины

                «Додинъ. Разве она никого не любитъ?
                Марья (шепчетъ Додину на ухо).
                Она любить сама себя, и никого более».
                Екатерина II, «Обманщикъ», комедия в пяти действиях.

Предисловие.

Занимаясь чтением мемуаров и всевозможных «записок» из истории XVIII века, невозможно миновать «Записки» главной русской, т.е. немецкой - да нет же, все же русской, - героини этого столетия. Причем, оказывается, издано печатно, да и в мировой электронной паутине распространено, несколько редакций этих записок. Дело, видимо, в том, что записки Екатерины II, а именно о ней сейчас речь, были написаны ею по-французски. Будучи издаваемы на русском языке, они претерпели и, видимо, не раз от всевозможных литературных упражнений переводчиков, да и редакторов этих переводов. Да и кто видел их оригинал, написанный по-французски?! Лежат эти «Записки» уже третье столетие в архиве за семью печатями, и кто ведает, что там в точности написано?
Первенство на публичное издание тех записок на русском языке, что вполне в духе их литературного апломба, приписывают себе А.И. Герцен и сотоварищ его Н.П. Огарев. Эта парочка оппозиционных российскому властному режиму лондонских сидельцев 19-го века издала сии записки под следующим титлом:
 «ЗАПИСКИ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕКАТЕРИНЫ II ИЗДАНIЕ ИСКАНДЕРА Переводъ съ Французкаго».
После виньетки указан, видимо, юридический адрес типографии и красивым готическим шрифтом выведено: «LONDON 1859».
Издание предваряется небольшим безымянным текстом, ибо под ним нет имени автора. Предисловие начинается следующей фразой (здесь и далее передаем текст в современной орфографии): «Записки Екатерины II были доставлены нам при следующих строках». И далее идет тест, коротенько комментирующий историю посмертного обнаружения «Записок» при восшествия на престол сына императрицы – Павла I, и цель их написания. Причем безымянный автор предисловия (быть может - это «коллективный Искандер», - т.е. публицистический дуэт Герцен-Огарев?) делает весьма ценное предположение о времени написания сих «записок», а именно:  «Мемуары писаны в последние годы царствования, не раньше 1783 года, потому что Екатерина говорит в одном месте о графе Никите Панине как о покойнике, а он умер в 1783 году». Ну это предположение хотя и весьма ценно, но не бесспорно, т.к., во-первых, императрица после 1783 года правила еще целых 13 лет, а, во-вторых, могла писать фрагментами, т.к. сам текст «записок» представляет собой поток воспоминаний о событиях, относящихся к периоду, предшествующему воцарению Екатерины. Но не нам критиковать первых издателей сего фундаментального труда, который бесспорно является основой всех изданных, издаваемых и будущих исследований той эпохи.
Но вот последующий пассаж автора предисловия представляется несколько надуманным и тенденциозным. Судите сами: «Цель их {т.е. записок} очевидна; это – потребность души, великой при всех недостатках и даже преступлениях, оправдаться в глазах сына и потомства, которое конечно должно оценить и побуждение и искренность этих признаний. Но невозможность полного оправдания как будто выражается в том самом, что мемуары не доведены до конца, ни даже до главной катастрофы. Как будто великая женщина сама поддалась гнусностям, столь живо ею изображаемым…».
Ну это как-то нами не особо было замечено ранее, при цитировании самих «Записок» в наших скромных исследованиях той эпохи, что целью их являлась потребность души оправдаться в глазах сына и прочих потомков. Да, ведь мы забыли сказать, что в цитируемом предисловии сказано, что тест сих «Записок» был обнаружен Ростопчиным (весьма близким к Павлу I человеком) при разборе бумаг императрицы после её безвременной кончины в пакете с собственноручной припиской Екатерины: «Его Императорскому Высочеству, В. Князю Павлу Петровичу, моему любезнейшему сыну». Вот оказывается как! И как теперь не дивиться, что по свету ходило несколько редакций записок?! Ведь указанный Фёдор Васильевич Ростопчин был весьма занятным человеком, отличавшимся и острым умом, и литературными дарованиями, и весьма своеобразным (т.е. вредным) характером. Ему, например, приписывается авторство некоторых литературных фальсификаций, введенных в публичный оборот на рубеже 18-19 веков.
Да и зачем нужно было адресовать «Записки» нелюбимому сыну от нелюбимого мужа, которого в конце своего правления императрица хотела отстранить от наследования трона?! Вот читали мы ранее «Записки» без подобного предисловия, и никаких лишних вопросов не возникало...
Далее по тексту автор или авторы (будем называть его или их «Искандером») предисловия и вовсе предаются обличительному пафосу: «Ея связь с Салтыковым и искусственное воспроизведение наследника русскому престолу, внушает омерзение, но не к ней: её жалеешь как женщину, ей сочувствуешь. Обманутая Салтыковым, после долгих искушений, она решается на борьбу с судьбою, и в свою очередь не разбирает средств. Связь с Понятовским уже голый разврат…». Ну здесь Искандер сам себе противоречит – то сочувствует, то порицает в разврате. Конечно связь с Понятовским (см. «Матильда и другие – паны при дворе Романовых») преследовала в том числе и попустительство чистой физиологии, но нельзя отрицать, что Екатерине, тогда еще великой княгине, было интересно общение с европейски образованным дипломатическим стажером Станиславом.
Что касается «искусственного воспроизведения наследника русскому престолу», то Искандер в середине 19-го века конечно же не мог быть знаком с новейшими исследованиями на эту тему (см. «Был ли император Павел I Романовым»), но все же высказываться так категорично… Ну, право, даже как-то это…! А далее читаем: «До последнего времени мемуары Екатерины содержались в великой тайне. В самом деле, вся преемственность царского рода разрушается. Не только происхождение его от Романовых опровергнуто, но даже связь с Голштинской династией, о которой запрещалось у нас преподавать в гимназиях, - прерывается сыном».
Что касается опровержения в «Записках» «происхождения его {т.е. Павла} от Романовых», то это мы уже объясняли в вышеуказанном очерке. Да это еще спорно, что лучше – отцовство Петра III – внука Петра I, кровь детей которого от второго брака была сильно замешена на генах безвестной Марты Скавронской, - или же рождение от  камергера Салтыкова. Именно та ветвь Салтыковых, к которой принадлежал указанный «обманщик» Сергей Салтыков имела тесное кровное родство с родом Романовых. Да и разве в «Записках», адресованных императрицей-матерью «любезному сыну» Павлу, прямо указано, что его биологическим отцом был С.В. Салтыков? И откуда Искандером вынесено суждение, что Салтыков обманул Екатерину, да и в чем собственно? В общем, после прочтения сего предисловия к «Запискам», вернее к той их редакции, что издана Искандером, появляется неожиданно много вопросов. Да и вообще, настала пора поподробнее ознакомиться с этим неоценимым свидетельством, написанным (будем придерживаться этой версии) главным действующим лицом эпохи.
Но в чем можно полностью согласиться с Искандером, так это с подтверждением того факта, что внук Екатерины – Николай Романов, - называл её «черной женщиной», запятнавшей царский род. По его указанию обнаруженные у частных владельцев экземпляры копий «Записок» изымались уполномоченным на то Третьим отделением. 
Как уже отмечалось, «Записки» не имеют тематических разделов, а являются последовательным изложением череды событий, начиная с прибытия немецкой принцессы Софии Августы Фредерики Ангальт-Цербстской в Россию, и последующей её полной опасностей и треволнений жизни при дворе императрицы Елизаветы, уже как великой княгини Екатерины Алексеевны – жены наследника престола.  Текст «Записок» неожиданным образом прерывается началом 1759 года, - времени так называемого дела канцлера Бестужева. Политические козни, придворные интриги, отношения и личная жизнь великой княгини – все переплелось в этом тексте, написанном по-французски, русский перевод которого ничуть не теряет в динамичности и фигурах речи. Бытовые сцены жизни главной героини «Записок» органично вставлены в описания семейных дрязг, нестабильных отношений с капризной государыней Елизаветой Петровной, интриг и шашней многочисленных придворных.
Да и заключительные сцены «Записок», посвященные грандиозному скандалу, приведшему к фактическому разрыву семейных отношений с законным супругом, начинаются мелким бытовым конфликтом. Сердечный друг Екатерины – Станислав Понятовский – на исходе масляничной недели назначил ей свидание в театре. В тот день давали Русскую комедию (именно так, с заглавной буквы в тексте «Записок»), но великий князь-супруг был против такой культурной программы. А что этому предшествовало, и какая разыгралась «Русская комедия» - это мы можем узнать у главного действующего лица - в то время великой княгини - Екатерины Алексеевны.

Продолжение следует.