Академ и наш б класс. отрочество. гл. 16 и 17

Глава 16. Школьные будни.

        Говоря об Ирке, опять вспоминаю  её отличного отца - дядю Володю. Но теперь  не в связи с самолетом, а в качестве  бессменного оформителя  наших «уголков» и «стенгазет».         
        «Наглядной агитации» уделялось в советское время большое внимание. У каждого класса был свой стенд. Наверху  большими буквами было написано название отряда, «речёвка», девиз, отрядная песня и прочее. «Стенгазеты» тоже полагалось делать по каждому важному случаю. Дядя Володя делал их мастерски. У него был художественный вкус и талант. И, понятно, Софья Васильевна, талант этот использовала для всеобщего блага.

      В эту книгу я специально ставлю фото, на котором видна часть оформления «классного уголка». Судя по фото, назывался наш отряд «Космонавт». И это логично! Космос в ту пору уже активно осваивали, и достижения в этой сфере были предметом гордости каждого Советского Человека и школьника в том числе. Фамилии космонавтом знали все, за каждым полетом следили. Интересно, сейчас кто-то из школьников знает фамилии тех, кто кружит сейчас в Космосе над нашими головами?
 
     Кроме прочего, этот снимок отражает еще одно  «важнецкое»  мероприятие – Генеральную Уборку. Про то, что мыли мы по очереди свой кабинет после уроков, я уже писала. Но не написала о том, что периодически мы ходили «генералить».
 
     Это означало, порошком мыть крашеные стены, оттирать с парт надписи и рисуночки, оставленные несознательными школьниками, а еще вручную оттирать пол при помощи тряпок и порошка. Занятие это было нудное. Оттереть порошком было еще полдела, потом надо было этот порошок еще и смыть. А он, зараза, всё проступал и проступал белесыми разводами на стенах и на полу.  Где ты был, Мистер Проппер? Не родился, поди, еще!

Глава 17  Колхоз и…отношения.

       Как же я забыла написать про «трудовые четверти»? Придется слегка нарушить хронологию, ну и ладно.

       Обычно в каникулы было принято «отрабатывать», то есть несколько дней вкалывать на благо родимой школы. Сложным это не было. Ну, полы помоешь в классах, поможешь учителям в уборке шкафов. Так, рутина!

       Но после восьмого класса обычная  «трудовая четверть» вдруг стала не совсем обычной.  Из трех школ- 63, 18 и нашей - 19 повезли нас пропалывать поля то ли в Горохово, то ли в Хомутово. Не суть, как важно.
      Это, понятно, было целое приключение! Армейские палатки, полевая кухня, дежурства и все прелести, кто помнит.

      Работали обычно до обеда, немного после, а в плохую погоду или после дождя  «валяли дурака», и в основном, были представлены сами себе. Бродя по окрестностям, автору этих строк –« умной Маше, вернее, Ирише» взбрело в голову поесть клубнику прямо на живописной полянке. Причем «умных» было еще девчонки три, но повезло, понятно, мне!

      Через день с огромной температурой и прочими не очень приятными симптомами  меня эвакуировали в город, где я попала в специальную больницу, где лечат  вот таких умников, которые «жрут» немытое. Пролежала я там неделю, благополучно поправилась и что? Вместо того, чтобы со справкой и «с чистой совестью на свободу», вновь выпросилась у отца… в ТРУДОВОЙ ЛАГЕРЬ!

       Судьба! Куда от неё? Эксплуатировали меня мало, держали, в основном при кухне,  "врачица" каждый день зорко следила за самочувствием, и тут… влюбился в меня парень, видимо, после «горькой пилюли», как это обычно бывает, решила судьба мою жизнь подсластить.

       И звали этого парня….СЕРГЕЙ ЗАХАРОВ!
Кто прочел первую часть книги, тот в курсе, что в то время значила для меня эта фамилия!

       О! Это был настоящий парень - на год старше, из 18 школы, умный до ужаса, в очках, блондин.
       В лагере, как назло, заканчивалась смены. Учителя, выдохнув, и, наверное, тайно перекрестившись,  увезли нас домой.
      Но, на этом, понятно, наши с ним  отношения не закончились.  Он звонил мне домой по нескольку раз на день, иногда приезжал. И совсем уже иногда гуляли мы по вечерам по улице Лермонтова аж до самого Политеха.

       Сразу хочу сказать, отношения у нас долго держались на уровне «поболтать». Серега занимался и увлекался астрономией и те хилые сведения об этом предмете, что еще живы в моей голове- его  заслуга. Что касается прочего…  Врать не буду! Да, мне льстило его внимание, его звонки, его отношение. Да, я испытывала гамму положительных чувств, но… как только я представляла, что ведь с ним надо иногда обниматься и целоваться… мне делалось не по себе.

      Не знала я тогда еще, что так бывает! Увы, не влюбилась я в первого Захарова, встреченного в жизни.
     И, сколько я не пыталась как-то изменить к нему отношение, ну, НИЧЕГО, кроме уважения к нему не испытывала. Пришлось  однажды набраться храбрости и поставить в этих отношениях жирную точку.

     Что-то я много о себе…нехорошо… тем не менее, знаете что забавно?
       Его образ - юноши-астронома  присутствует во многих моих рассказах и целой пьесе. Не зря он появился в моей Судьбе, хоть и ненадолго! Если прочтешь мой опус, Захаров, то привет тебе огромный и всего наилучшего!