Сладкая приманка

День бесцельно шагает по лужам
Жизнь как смерть, но без пены у рта
Я спрошу: «Нам вдвоём только хуже?»
Скажешь: «Нет», но подумаешь: «Да»
Саша Бест
Сердце Антона выпрыгивало из груди, он был настолько раздосадован, зол, что невольно подумал о мести. Его эмоциями руководила готовность, даже желание, научиться жить без жены.
Невыносимо захотелось уменьшить значимость Лизы в своей жизни, странную зависимость от этой женщины, доказать самому себе, что можно изменить судьбу. Жизнь нельзя и не нужно заключать в рамки обстоятельств, которые тебе навязывают извне.
Попытки встряхнуть полуживые семейные отношения, медленно, но верно загоняемые в тупик, одна за другой терпели фиаско.
Семейная жизнь, увы, взрослеет и стареет вместе с нами: приедается, выцветает, ветшает, теряет былое очарование и глубинные смыслы. Её со всех сторон окружают соблазны. Их много.
Когда сам находишься внутри семейного аквариума, в котором годами не меняется вода, а бурый налёт на стёклах перекрывает доступ к кислороду и свету, впечатление от внешнего мира может удивить и потрясти.
Люди вокруг наслаждаются многообразием насыщенных значимостью и эмоциями событий: влюбляются, воплощают мечты и замыслы, совершают поступки,  а ты просто существуешь, причём тускло и безрадостно.
Не так давно замкнутое пространство семейной обители было до отказа заполнено воодушевлением, посылающим в каждую клеточку тела импульсы радости, а теперь в общий дом не хочется приходить.
Антон помнит тёплые волны ощущений от проявленного по отношению к Лизе альтруизма, искреннюю радость от солидарных стремлений, приливы оптимизма и энтузиазма.
Столько всего хотелось сделать для любимой, да собственно для всех людей на земле.
Лиза с самого начала семейной жизни была раздражительна, беспричинно нервозна. Её то и дело посещали депрессии, одолевала скука.
Антон умел справляться с этими недугами. Любовь легко ладит с недовольством, претензиями, провокациями, неоправданным упрямством и отчаянными спорами.
Разве может стать причиной серьёзного конфликта обида милой девочки, трогательная чувствительность и избыток эмоций которой делают её впечатлительной и ранимой?
Антон старался не замечать странностей поведения жены, потому, что Лиза была разной. Когда проходили меланхолия и раздражение, она становилась сладкой конфеткой.
Девочка умела любить страстно. Во всяком случае, так ему казалось ещё недавно.
Однако недовольство росло, поиски его вины приобретали всё более изощрённые формы.
Как бы ни старался Антон умаслить супругу, она находила причину устроить скандал на ровном месте.
Излив эмоции, накричавшись вдоволь, Лиза опять становилась любящей и нежной. Что ни говори, в постели она была богиней.
Однако с момента пробуждения в жене просыпалась совсем другая личность: эксцентричная, вздорная, скандальная.
Виноватым в бедах и невзгодах, Лиза назначала самого близкого человека – Антона.
Она была убеждена, что причина всего происходящего на подконтрольной ей территории, по большей части негативного характера, он и только он.
Кто же еще! 
Однажды на улице Лизе, весьма кстати подмигнул замечательной внешности юноша. Подбодрил лестным комплиментом, повеселил двусмысленными шутками, заодно проводил до дома.
До опостылевшего ей дома, где обитал изрядно надоевший скучный муж и превращающие жизнь в ад дети.
Лиза видела, знала, что есть иная: красочная, заманчивая, значит, лучшая и более интересная жизнь, где веселье и праздник, а не безрадостная рутина, не оставляющая сил и времени на себя.
Человек-карнавал, так казалось, появился и внезапно завладел всем её существом, растворил тоску неуёмным вниманием.
Саша, так его звали, встречал её впоследствии довольно часто, с неизменной улыбкой и яркими цветами, которые она принимала с благодарностью.
Дойдя до дома, Лиза отдавала букет обратно: это улика. Зачем она ей?
Женщина рада  не цветам, а вниманию, которого становилось всё больше, отчего на предельную высоту поднималось настроение.
Появлялось желание обнять его, ощутить прикосновение, вдохнуть запах счастья.
Лиза оставляла нового друга за углом своего дома, не позволяла сопровождать дальше: городок маленький, все друг друга знают, могут неверно истолковать безобидное общение.
– А какого, собственно, лешего я обязана прятаться от людской молвы, – однажды подумала она, – что не так! Ну, проводил человек, улыбнулся... и что с того … может это друг детства, товарищ мужа, родственник, наконец.
Если хочешь что-либо надёжно спрятать – положи на видное место, никто не увидит. Подмечают чаще то, что скрываешь намеренно, а если вести себя естественно – никому и в голову не придёт, что на их глазах происходит нечто греховное.
– Пусть провожает, с меня не убудет. Зато сколько удовольствия.
Юноша не был красавцем, не поражал воображением и интеллектом, но искрился жизнерадостностью, заражал добродушием и общительностью. Время, проведённое с ним, пролетало незаметно.
Лиза сидела с книжкой в удобном кресле, но текста не замечала, как и детей, играющих на немытом полу. Не до этого: мама мечтает, грезит.
– Какой приятный у Саши голос, – грезила она с закрытыми глазами, ощущая нового друга физически.
– Дети, работа… а я? Даже не собираюсь сравнивать Антона и Сашу. Муж обо мне только по ночам вспоминает. Конечно, я его люблою. Наверно. Но как надоело однообразие. Саша... он другой. От его взгляда сердце замирает. Рядом с Сашей я чувствую себя маленькой девочкой. Мир вокруг становится цветным, огромным, вмещающим в себя неприлично много.
Лиза опять закатывала глаза, чувствуя предвкушение чувственного возбуждения. А что такого: никто не мешает, не видит.
Несколько минут чарующего дурмана, удивительно сладкое напряжение во всём теле, сбивчивое дыхание. Лизу трясло и корёжило всерьёз.
Ей казалось, что Саша на самом деле был участником галлюцинации 
– Как же хочется с ним увидеться. И будь что будет!
Выдуманные отношения не менее реальны, судя по мощи эмоционального потрясения. Механизм романтического воображения, путающий иллюзии с реальностью, работает безотказно.
Всё было – нетерпеливые ожидания, предвкушение трепетных встреч, жаркие объятия, страстные поцелуи.
С каждым днём пожар страсти разгорался жарче. Кратковременные мимолётные свидания переросли в длительные прогулки, позднее в многочасовые лежачие конференции, пока Антон тяжким трудом добывал средства на безбедную жизнь.
И надо же такому случиться – их застукали.
Совершенно случайно.
Именно это печальное событие стало причиной страдания Антона.
Вот он сидит, прижав притихших ребятишек к груди, с застывшим выражением на лице, с камнем в груди, и время от времени ощупывает – не отрасли ли на самом деле молодые ветвистые рога.
– Что делать… жить-то дальше как! Развестись, отпустить Лизу с этим Сашей? Сохранять видимость благополучной семейной жизни после того, что увидел, нет желания. И что дальше, у меня дети! Лизке-то они, судя по всему, без надобности. .
Видимо здорово накипело, если молодой мужчина на полном серьёзе думает о разводе.
Порой ему казалось, что семейная жизнь похожа на пирамиду из кубиков, построенную маленьким ребёнком, не научившимся координировать движения. Каждая следующая деталь усложняет конструкцию, делает её нелепой в случайной способности сохранять равновесие.
Понятно, что несбалансированные отношения обречены на бренность, но вопреки логике хочется продлить привычную неустойчивость, хоть на время.
Извилины в мозгу Антона обычно шевелятся  в направлении реализации позитива: вот сейчас сделаю для неё то-то и то-то, продемонстрирую своё внимание, очарую щедрым жестом, покорю нежностью... и всё наладится.
Иллюзия. Человек, увы, не изменяется в течение жизни, лишь пытается порой подстроиться под обстоятельства, которые мы воспринимаем и ощущаем по-разному.
Нам только кажется, что знаем партнёра. Независимо от числа прожитых лет он навсегда остаётся загадкой, состоящей из бесчисленного числа тайн, постичь которые не дано.
Антон – мастер бредовых грёз, призрачных галлюцинаций, специалист по затуманиванию своего собственного сознания. В его мозгу прочно обосновались отдел цензуры и министерство пропаганды.
Замечательно, что до сих пор побеждала позитивная агитация. На ней и держалась хрупкая семейная идиллия.
Думаете сложно поверить в химеру или распадающийся на фрагменты с каждым последующим шагом мираж, когда очень хочется напиться живой воды, пусть из источника иллюзий, а фата-моргана назойливо предлагает именно его?
Разве имеет значение, о чём именно грезишь? Главное, чтобы мечта разраслась до грани безумия, когда фантазии становятся желаннее, предпочтительней реальности. Но даже мечты иногда требуют сатисфакции, возмездия за поруганные чувства. Тогда мы становимся способными на любые глупости, хотя они в момент принятия нелогичных решений таковыми не кажутся.
Антон знает, что можно изменить, совершая совокупление с какой угодно женщиной мысленно.
– Нет! Это не выход. Каждый мужчина наполняет внутреннюю жизнь подобными сценами, не мучаясь даже тенью угрызений совести. Раздеть привлекательную женщину походя, или сосредоточенно, с наслаждением, большинство мужчин считают приемлемым, если не нормальным.
Сознание предоставляет для фантазий и грёз сумасшедшие возможности.
Такой вариант хорош и интересен, но это не месть. Не факт, что женщины не занимаются в тишине подобными воображаемыми приключениями.
– Может быть, воспользоваться публичной дружбой, познакомиться с привлекательной дамой и изобразить страстные чувства? Чревато. На самом деле такой альянс чаще всего заканчивается трагически. Мне подобные случаи знакомы.
Разрыв невинных приятельских отношений с молоденькой сотрудницей, когда-то давно, в самом начале семейных отношений, стоил многомесячных скандалов, бессонных ночей, длительной утраты душевного равновесия.
Тогда  семья едва не рассыпалась, хотя причин не было.
Антон ярко представил себе ту милую девочку. А ведь она любила его всерьёз.
Любила, но не имела ни малейшего шанса на взаимные чувства, на счастливое будущее с ним, потому, что он был женат и Лиза носила в чреве дочь.
Как странно судьба очерчивает ограничительные линии, за которые нельзя заступить. Кто знает, может быть именно там – за пределами невозможных по социальным причинам событий, скрывалось настоящее счастье.
Увы, это невозможно узнать или проверить.
– И что, – огорчился Антон, – теперь, когда доказал, то верность для меня не пустой звук, семейные узы стали прочнее? Нет смысла рассуждать о прошлом. Оно такое, какое  есть. Даже неверный выбор, если сделан, утрачивает возможность обратного отсчёта. У времени и событий, произошедших уже, нет и не может быть сослагательного наклонения. У Анжелики теперь своя жизнь. Надеюсь интересная, насыщенная. Мы с ней остановились, не переступая запретной черты. Это замечательно. В жизни не так много однозначно светлых пятен. Анжелика, так и нереализованные чувства к ней, одно из них. Наверно она –  самое солнечное воспоминание.
Последнее время Антон часто разговаривал с ней, особенно когда ему становилось особенно плохо: советовался, спорил, обсуждал прошлое и настоящее. Несколько раз ему было настолько тошно после скандалов с женой, что он умудрился мысленно признаться той девочке в любви.
Их кратковременная дружба – болезненная фантазия с бесконечным продолжением. Не удивительно, если подобные внутренние романы практикуют многие.
Антон пытался выбрать иное, скорее самое неразумное, но безопасное действие: вспомнил, что существует самоудовлетворение, по большому счёту – тоже измена, решил, что больше до Лизы не дотронется.
Оказалось, навыки из юности утеряны и забыты, как секрет создания булатной стали, хотя прежде получалось замечательно, дарило удовлетворение и разрядку.
Сколько воды утекло с тех пор. Для такого рода занятий необходим, как минимум, объект вожделения, которого под рукой не было.
Длительные и кропотливые старания, ни к какому результату не привели. Изменить, как в юности,  не вышло. Пришлось изобретать иное.
Что, если не изменять, а изменить? Например, обстоятельства: картину событий, антураж, декорации. Взять и создать видимость того, чего нет на самом деле, но вполне может произойти: разыграть, одурачить, короче заставить думать, страдать, ревновать, мучиться? Вполне подходящая идея. Вдруг сработает?
Антон несколько раз задержался на работе. Надолго. Позднее остался ночевать у знакомых.
Лиза не просто заметила – расстроилась, возбудилась.
Одно дело – вероломное нападение, предъявление права налево непосредственно для себя и совсем другое, признаться, что ты –  потерпевшая сторона. Такой конфуз для Лизы оказался неприемлем.
Она начала активно собирать информацию. Везде: на работе мужа, у друзей и подруг, наконец, стала пробавляться слухами, которые множились.
Еще бы... Антон сам приложил руку к их появлению.
Несмотря на малюсенький размер аккуратных ушек, способность слышать больше, чем сказано, у женщин стержневое, основополагающее качество.
Процесс зарождения ревности был запущен, причём значительно шире и глубже, чем задумано. Сказалось отсутствие опыта реализации подобных интриг.
Лиза стала чаще и продолжительнее оставаться дома, начала вставать рано, готовить завтраки, провожать Антона на работу, встречать с неё. Мало того, женщина вспомнила, что она мать.
Неожиданно появились изменения в её облике: новая прическа, продуманный стиль одежды, особенно дома. Вместо застиранного халата – элегантное платьице, телесного цвета колготки, аккуратные туфельки.
Давно Антон не наслаждался красотой и грацией жены, утерянными лично для него качествами, не говоря уже о поцелуях и объятиях.
– Да она просто прелесть, –  удивился он, – оказывается, жена умеет вкусно готовить, изысканно оформлять простые, казалось бы, блюда, которые раньше подавались прямо на сковороде.
Прежде готовил исключительно Антон.
И разговоры, разговоры... с подходцем, с непременным желанием узнать, вытянуть невзначай мельчайшие детали его тайной жизни.
Поцелуи, объятия, томные взгляды.
– Это действительно моя Елизавета? Неужели я перестал быть скучным занудой! Может, Лиза действительно меня любит? Или все же это переживания корыстного собственника, чуть не упустившего сгоряча законную добычу? Да, дела! Тут думать и думать.
Антон наслаждался моментом торжества, если возвращение блудницы в лоно семьи можно обозначить подобным термином, не выдавая, однако, авансов.
Оказалось, что совсем не сложно сделать вид, будто ничего не происходит. Возможно, он сделает скидку на случайное увлечение жены. Позднее. Нужно сначала убедиться, что семейная жизнь без подобных приключений возможна.
Сможет ли Лиза отказаться от сладкой приманки? Она у Антона одна, а любителей сладкого много.