8. Люба Салкина, и ведьмин конек Букефалос

– Ну вот, теперь я всеми презираемая крыса! Меня жестоко избили девочки, а потом их всех из-за меня высекли! – Наскоро сполоснувшись в душе,  Люба стала рассматривать следы в зеркале. – А сейчас я снова отгребла и ремень и розги. Угостила Анна Ивановна медком на славу! Не попа, а переспелый помидор с полосками!
Девушка потерла истерзанное место и смахнула слезу.
–  Вот плата за мою доверчивость: медок на попу, а потом по этой же попе по полной программе! Все звезды небесные без телескопа увидала! Да, я согрешила, сболтнула лишнего своей спасительнице, Анне Ивановне. Теперь меня боятся, как чумы. Никто не хочет со мной разговаривать. В пятерках все друг другу помогают, вот и учатся хорошо, не напрягаясь. И нарушают безнаказанно! А кто мне поможет? Когда воспиталка отправила меня в рыданьню, то ни от кого я ни слова сочувствия не получила! Даже от мальчиков!

Острая боль после медовой расправы уже прошла. Попа начала чесаться.
– Мне казалось, что шкура реально полопалась! Только и осталось мне, что в рыдальне в чувство приходить! И списать никто не даст и с уроками не поможет! Разговоры при мне прекращаются. Никто, не любит меня! А Анна Ивановна требует доклада, что думают о ней, и о воспитательной системе школы девочки после ее зверской расправы! Откуда мне знать, что они думают? Кто мне скажет? Даже мальчики мной брезгуют! Кто захочет дружить с крысой!
Большое зеркало отражало измученную девушку.
– Ну что, свет мой зеркальце? Как тебе моя попа? – Люба поправила прядку своих волос и показала изображению язык. – Я никому не нужна! И зачем мне тогда Анна Ивановна дверь открыла? А затем, чтобы одна глупая Любка Салкина в качестве дополнительного наказания мыла рыдальню и скамью после порки.
– Замучили бы меня беспредельщики до смерти, было бы мне сейчас лучше! Черт бы меня побрал!
В этот момент зеркало в рыдальне стало менять цвет.
– Нет не лучше! – Ответило зеркало.
– Люба, глядя в зеркало, тихо ахнула: вместо своего отражения, а нее смотрел вороной конь грозного вида!
– Вот это да! А ты кто такой и что тут делаешь? – От удивления и любопытства Люба даже не испугалась.
– Я тут смотрю на тебя и твои мучения и думаю, что тебе надо помочь! И еще, вы мне не тыкайте, ко мне обращаются на «Вы»! Как впрочем, и к вам обращалась ваша мучительница!
– На «вы» у нас в школе только во время порки к приговоренным так обращаются! –  Пояснила Люба. – Что за интерес у зазеркальной лошади к моей судьбе?
– Вы помянули черта, да еще от всей души! Ну, я не совсем черт, они можно сказать мои дальние родственники! Из таких, как вы, часто, сильно, несправедливо поротых, и всеми презираемых девушек, получаются настоящие злые ведьмы!
– Обязательно злые? – О зудящей попе Люба позабыла. Впрочем, как и о том, что одежды на ней мало, точнее нет совсем.
– А зачем вам быть доброй? – Улыбнулся конек. – Неужели лучше быть беспомощной крысой, безропотно терпеть унижения побои и прочие мучения? Став ведьмой, вы сможете  всем мстить! А так, что они с вами сделали? Вы даже меня, посланца Тьмы не стесняетесь!
– А вы кто, искуситель мой копытный и дальний родственник хвостатых и рогатых? – Люба не могла оценить всю сюрреалистичность происходящего: она голая, разговаривает с вороным пони из зазеркалья, который требует обращения на вы.
– Я не искуситель, она потом придет, если захочет! Я  Букефалос – посланец Тьмы! До того момента, как враги отравили меня, грешного, на мне верхом сражался сам Александр Македонский! Моя грешная душа волей Судьбы вселилась в тело этого конька!
– Лёгкое чувство тепла постепенно наполняло попу, багрово красную, как и щёки от стыда, когда Люба посмотрела на себя в зеркало, а увидела посланца Тьмы.
«Даже не знаю, стыдно мне стоять перед говорящим конем голой или нет?  – Девушка подумала, что стоит во время разговора хотя бы прикрыться. – Но он меня уже по-всякому видел!»
– Да ладно тебе прикрываться! По человеческим меркам вы, Люба, очень красивая, а я по лошадиным – просто выродок Шотландский! Знаешь, как меня шотландцы зовут? Я – Пони огнедышащий! Маленький, коротконогий! В Македонии, на моей родине, ни одна бы кобыла на меня бы не посмотрела! Это мне за мои грехи назначено! Я служу Тьме в образе маленькой, но грозной лошадки. Ну и прочие служители Тьмы это мои дальние родственники!
– Значит, слуга Тьмы, мы в чем-то с тобой похожи? Со мной тоже дружить не хотят! А вы из зеркала выйти можете? – Люба была так удивлена, что не поняла, причем тут Шотландия.
– Пока нет, но с твоей помощью кое-что смогу! Возьми банку  медом, что Анна Ивановна оставила. А теперь протяни ее к зеркалу и мысленно представь, что зеркала нет, а тут просто воздух!
Люба почувствовала дуновение ветерка, и ее рука оказалась в зазеркалье.
Конек тут же схватил банку мелом зубами да так, что слегка куснул Любу, и та отдернула руку.
– Вы все узнаете от моей хозяйки Баньши, когда придет с тобой потолковать! – Конек схрупал банку вместе с медом так, как будто она была сделана из чего-то съедобного.
– Я подумаю! – Любка подула на укушенные пальцы и потрогала стекло.
Оно было, как и положено, холодным, гладким и непроницаемым! – Люба смотрела на конька и все еще не верила своим глазам. – А кто такая Баньши?
– Ведьма! Настоящая очень грозная ведьма! И вы, если захотите, станете настоящей ведьмой! Подумайте, вы всеми презираемая крыса! А колдовством и ворожбой вы отомстите всем обидчикам!
– А это обязательно?
– Подумайте сами хорошенько: на любого обидчика сможешь навести порчу! А захочешь, твою Анну Ивановну и Ольгу Ковальскую высекут розгами! Столь же сурово и унизительно, как и всех вас!
– Заманчиво! А что я должна сделать? Душу продать?
– Душу себе оставьте! Вы что, сказок начитались? Как ведьме творить зло без грешной души? Надо украсть зажигалку и зеленую свечку из стола у вашего старого еврея Моисея Соломоновича и провести ритуал! Это просто: провести круг зажженной свечой перед этим зеркалом.
– А поймают? – Люба прикинула возможные последствия этой выходки.
– Поймают – высекут! И жестоко! Ну да вам же не привыкать! За все надо платить! Как говорит моя хозяйка, главное – не попадаться! Так что думайте и решайте!
С этими словами зеркало померкло, и говорящий конек грозного вида исчез.
– Неужели это все правда? – Люба не могла прийти в себя. – И ведь трезвая! Реально трезвая! Может у меня глюки? После последних приключений все может быть! Как в том детском анекдоте: «я поехала, твоя крыша!» Не хочу угодить в сумасшедший дом! И зачем мне жить в таких муках! Покончить с собой здесь и сейчас! Пусть им всем достанется!  – Люба оценила помещение. Никакого крюка, чтобы повеситься она не нашла, но обратила внимание на веб камеру.
– Я совсем одна! Никто не пожалеет, а дежурный препод взглянет на монитор и увидит меня раньше, чем я в петле задохнусь! Не дай бог спасут, семь шкур публично спустят!  – Люба с  новой силой ощутила боль после порки: она тёрла раскалённую попу, а по лицу из глаз снова потекли слёзы, и из носа текло также свободно. – И ведь выпорет за то, что остатки меда не вернула. А скажу – выбросили вместе с мусором!

Острая боль после порки уже прошла, зато попа начала чесаться.
– Только и осталось, что в рыдальне в чувство приходить! А впереди еще домашнее задание! Прав конек, крысе списать никто не даст и с уроками не поможет! Да какие тут уроки, если даже разговоры прекращаются, стоит мне войти. Никто, никогда не полюбит меня, грешную! Тут поневоле зашизуешь и коньки в зеркалах привидятся!  А Анна Ивановна, и двух дней не пройдет, как снова потребует доклада, что думают о ней, и о нашем директоре, о спонсоре Нимроде, и о всей воспитательной системе школы девушки! Да откуда мне это узнать? Кто мне скажет? Даже прыщавые мальчики, и те со  мной не общаются! Да это и понятно, кому надо дружить с крысой! Похоже, мысли у меня крутятся по кругу, как на пластинке или в уме шизофреника из «ночного дозора». – Люба покрутила пальцами сразу у обоих висков. –  Головушка моя не выдержала. Глюки начались, вежливые коньки в зеркалах улыбаются, кусаются и черт-те что предлагают. Лучше повеситься, чем с ума сойти – решила Люба.
Люба не стала возвращать на место ремень.
***
Дежурный преподаватель только мельком взглянул в монитор на девушку, рассматривающую себя перед зеркалом, и занялся своими делами. Никто и не догадывался о том, какая над исправительной школой нависла беда.