22. Зима. Бом. Бом. Бом

Кризис в стране всё более углублялся, цены на продукты выросли в два раза. Отец Тоси, Павел Станиславович Эрсан, решил ехать к сыну во Францию. Он очень много говорил по поводу политики и экономики, делал какие-то ставки. И хоть Тосю совершенно не интересовали вопросы такого масштаба, слушала она очень внимательно.

- Люди перестали ходить в кафе и рестораны. Если так пойдет дальше, то я вообще уйду в минус, - жаловался он.

- А что там? Везде кризис. Не проще ли подождать, пока всё уладится? - спросила она.

- А сколько ждать? Год? Два? Может, три? У меня сейчас покупатель хороший, я ничего не проигрываю. А уже завтра я могу не найти ни одного человека, который будет готов купить у меня бизнес.

Тося смотрела на отца и не могла поверить, что это происходит на самом деле. Кроме него у неё здесь никого не оставалось. Накануне, а именно за две недели до этого разговора, мать сказала, что выходит замуж за какого-то голландца, с которым она познакомилась в интернете, и уезжает к нему. Тося в одночасье осталась совершенно одна.

- Поехали со мной, всё равно ты ушла от Гурева. Найдешь себе француза. Работу. По крайней мере, сменишь обстановку.

Тося не решалась сказать, что живёт с Антоном, поэтому сказала:

- Нет, у меня плохой французский. Я Родину, пап, люблю. Русский язык, русских людей.

- Тося, Тося.

Тося пыталась собрать все мысли вместе, но у неё ничего не получалось. Она чувствовала полное бессилие. Чего она хотела? Что ей делать со своей жизнью? Куда идти работать? Кто она? Что она?

- А ты когда летишь? – спросила она после паузы.

-
Ну, смотря, как быстро сделку оформим.

Огромные старинные резные часы вдруг умолкли и тихо заскрежетали в предвкушении первого удара.

Бом! Бом! Бом!

Тося очень любила эти часы. Они остались от бабушки. Раньше, подростком, Тося прибегала к ней, чтобы помочь завести тугой механизм. Бабушка была уже старенькая, и сил провернуть ключ у неё не хватало. Потом они могли часами болтать обо всём на свете. О любви, о честности, о дружбе, о людях, о ценностях, о духовности, о благородстве, о терпении, о радости.

Бом! Бом! Бом!

Потом бабушка умерла, и часы забрал отец. Они грустно повисли посреди огромного зала двухэтажного коттеджа. После бабушкиной квартиры они казались здесь маленькими и не такими величественными. А вместе с ними честь, долг, любовь, искренность, дружба тоже казались не такими величественными.

Бом!

- Семь часов уже. Я пойду.  Не хочу поздно возвращаться через парк.

- Вызови такси, - Павел Станиславович протянул Тосе телефон.

- Да нет. Я прогуляюсь, пока светло, - Тося встала из-за большого овального стола и пододвинула к нему дубовый тяжелый стул.

- Ну, как знаешь, - отец тоже встал и подошел к дочери. - Я тебя очень люблю, милая, - он поцеловал её в макушку и потрепал за плечо.

- Я тоже тебя люблю, пап, - сказала Тося.

Отец Тоси жил в районе Озерков на Большой Десятинной, и Тося не любила появляться там ночью. Для того чтобы добраться до метро, приходилось огибать Большое Суздальское озеро и идти через пустынный парк.

Зато Тося любила здесь гулять днём или когда только начинало вечереть. Она будто оставалась наедине с собой. Ночью подсознание, насыщенное за день информацией со всем накопленным опытом, выбирается из головы и мерещится, восполняя пустоту, вызванную несовершенством человеческого глаза. А вечером можно уловить этот момент и, не отвлекаясь ни на что, углубиться в самую суть своего существа. Задать себе самые главные вопросы.

Тося и отец вышли на улицу:

- Может, всё-таки такси возьмешь? - спросил отец, оглядев серый пейзаж. - Ещё полчаса, и будет совершенная темнота.

- Пап, я уже не маленькая, - Тося улыбнулась.
- Ладно, ладно. Я тебе на счёт положил денег, буду помогать, пока работу не найдешь. И позвони мне, как в метро будешь.

Тося поправила шарф, теплее укутывая шею:

- Хорошо. Спасибо.

Тося ещё раз поцеловала отца и крепко обняла.

– Давай иди уже!

Франция – чужой язык, культура. Франция – это совершенно другие люди. Несмотря на то, что Тося часто бывала во Франции у своей бабушки-француженки, матери отца, и знала французский в совершенстве, она слишком любила Россию. Воспитанная на великой русской литературе, она считала, что Россия – это особая школа, которую необходимо пройти. Она была горда, что является носителем русского языка и русской крови, которую унаследовала от матери.

Но она так устала от всей этой откровенной тупости, с которой она сталкивалась каждый день. Где же всё это русское великолепие чистой мысли? Где все гении? Почему их приходится выискивать среди груды мусора, пошлости и гнилья?

Тося вышла к железнодорожной станции Озерки. Людей почти не было. Вдруг кто-то негромко позвал:

- Девушка!

Тося обернулась. За ней почти бежал пожилой мужчина, высокий, худой, с длинной белой бородой, в серой шляпе и в сером пальто до щиколоток.

- Это не вы обронили? - спросил старик, поравнявшись с Тосей, и протянул ей книгу, на которой было написано золотистыми буквами «В поисках смысла жизни».

- Нет, не я.

- Эх, - всплеснул руками старик, – Иду вот сейчас, а она лежит. Думаю, обронил кто. Смотрю, вы идёте. Ну, я к вам. А вы чего в такой поздний час и одна гуляете?
 
- Я не гуляю, - сказала Тося, - Я иду домой.

- Если позволите, я вас провожу, нельзя одной идти. Подержите-ка, - дед дал Тосе книжку, достал сигару, закурил и, взял Тосю под руку, – Пойдемте. Я всё равно гуляю.

Тося хотела отказаться. Но как только книга оказалась у неё в руках, она засмотрелась на золотые маленькие буковки, которые были выгравированы так изящно, что книга казалась несовременной. Было понятно, что это сделано вручную, потому что так идеально не сделает ни один принтер.

- А вы откуда идёте? - спросил старик.

- От отца, он тут живёт недалеко, - ответила Тося, с трудом оторвавшись от книги.

- А я тут всю жизнь прожил. Красота, скажу я вам! Сейчас, конечно, не узнать. Понастроили коттеджей, кафе этих, салонов. А дом вон, стоит, - дед указал на массивный старый деревянный дом с облупившейся краской. - Вот что здесь?

Тося заглянула в окно. За шторой мельтешил синеватый свет:
 
- Кажется, телевизор смотрят, - сказала она.

- Телевизор. Сейчас все смотрят телевизор. И этот интернет. Только туда и смотрят. Тут вот аккуратнее, - старик подхватил Тосю за руку и сбавил ход. Дорога была заледенелая, а поверх стояла вода.

Они обогнули большую лужу:

- Там дальше парк, через него сразу к метро выйдем. Немного осталось.
Тося знала, что дальше парк, а через дорогу метро.

Они шли через парк молча. Каждый был погружен в свои мысли. Потом Тося поблагодарила старика и вышла на оживленную улицу, которая вела к метро.

Уже в метро она вдруг обнаружила, что забыла вернуть старику книгу. Она посмотрела на черную гладкую обложку и обнаружила ещё одну деталь – торчащий золотой хвостик закладки. Она открыла книгу в заложенном месте и прочла:

«Нужно делать только то, что хочется, в этот самый момент. И тогда наша реальность будет выстраиваться согласно нашей частоте удовольствия, счастья, радости. И будущее будет складываться так, чтобы продлить состояние одного момента.

Что заполняет твои мысли сейчас? Ты хочешь быть богатым, знаменитым, успешным. Что ты чувствуешь в этот самый момент?

Разочарование. Ты не веришь.

Это самое мгновение таково. Таково и будущее, которое будет сформировано этим мгновением. Нужно учиться быть счастливым всегда. В любой ситуации всегда есть ключ, который являет собой радость познания. Найди этот ключ. И тогда ты будешь свободен от ситуации. Будь счастлив в любой ситуации. Будь благодарен, будь созерцателен, искренен. И тогда ты обретешь свободу».