Северодонецк 2014. Новороссия в моём сердце

ТАКСИСТ С РУБЛЁВКИ

12 июля 2014 года на блокпосту Рубежное я познакомился с ополченцем Сергеем, уроженцем Луганской области, г. Стаханов. Сергей не похож на накачанного парня из разведбата. Среднего роста, 57 лет, в очках, волосы седоватые, полноват. Я поначалу отнесся к нему как– то несерьезно.

Потом пообщался с ним и понял: Сергей — убежденный ополченец, метко стреляет, был во многих боях. Командиры отзываются о нем очень хорошо, как о дисциплинированном отважном бойце.

Идет настоящая гражданская война в Новороссии, возраст, а тем более телосложение — не главное. Главное — сила духа бойцов ополчения.

А сила духа у Сергея есть и огромная!

Александр Барков: — Скажите, почему приняли решение пойти в ополчение?

Ополченец Сергей: — Я до 33 лет жил в городе Стаханове. Мне было здесь неплохо, довольно– таки комфортно. Потом поехал в Москву, как все поехали. Понравилось в Москве, остался. Женился. Работал таксистом рядом с Рублевкой, на Рублево– Успенском шоссе.

20 мая 2014 года увидел, как артиллерия стреляет по Славянску. В интернете увидел, как стреляют по городу. Я знал местное население. Сам местный. Не мог я этого понять, как это? Стреляли по мирным жителям города. Поехал в родной город Стаханов. Поехал поступать в ополчение.

— Как вас приняли в ополчение?

— Я был знаком лично с командиром гарнизона Павлом Леонидовичем Дрёмовым. Он мой земляк из г. Стаханов. Пришел к нему. Он меня вспомнил, узнал. Записали в ополчение. Выдали оружие — СКС, самозарядный карабин Симонова образца 1944 года. До этого стрелял из оружия только три раза. Служил в армии в стройбате. Перед принятием присяги только три раза стрелял. Больше никогда не держал оружия. Сейчас научился и владею. Стреляю метко. (А.Б. — Первые образцы СКС были созданы к концу 1944 году. Коробчатый двухрядный карабин, заряжаемый на десять патронов.)


Ополченец Сергей — «таксист с Рублевки». Лисичанск — Северодонецк, июль 2014г. Сергей был в серьезных боях в Изварино, в Дьяково. «Видел, как нас боятся. Хотя их больше было. Намного больше. Укры — обученные ребята, молодые. Хотя при личной встрече страх у них появляется. Это я видел. Видел обкуренных и обколотых укров, которые с нами воюют».
— Какие обязанности выполняете в ополчении Новороссии?

— Сейчас на блокпостах стою. Проверяем машины. Был в серьезных боях в Изварино, был в Дьяково. Видел, как нас боятся. Хотя их больше было. Намного больше. Укры — обученные ребята, молодые. Хотя при личной встрече страх у них появляется. Это я видел. Видел обкуренных и обколотых укров, которые с нами воюют. Хотя после подзатыльника что– то в них просыпалось.

— Как к вашему решению пойти в ополчение отнеслись родные?

— Жена ждет. Сын ждет. Созваниваемся. Очень переживают за меня.

— Расскажите о каком– то боевом эпизоде.

— Задержали одного укра из группы «Айдар». Я смотрю на него — очень подготовленный парень. Повели его на расстрел. Я ему так и так говорю — ничего не хочет понимать. Я так чисто по– мужски дал ему затрещину. Потом крест с его груди сорвал: «Ты не имеешь права крест носить. Мы за крестьянскую религию. А ты воюешь со своим народом!» Айдаровец поник, стал пощады просить. Дали ему прикладом как следует. Ничего. Подлечится. Молодой еще укр. Ну, вроде никого не убивал он. Может, у него все нормально будет. Жить оставили…

— Что хотите пожелать Новороссии?

— Я желаю полной победы. Никаких половинчатых договоров. Не хочу больше крови. Люди не знают, что это такое. Я видел.

…Нацгвардейцы не берут в плен наших, наши — их.

В 20– х числах июля политрук Скобарь, корректируя текст листовки для противника, говорил:

— «В плен берем только „срочников“ и никогда — нацгвардейцев»…


Ополченец Роман.

На другом блокпосту Лисичанска я познакомился с ополченцем Романом, местным жителем.

Привожу строки из репортажа:

«Здесь стоят люди, решившие дать отпор врагу. Для них эта жизнь и есть самая настоящая.

Подходим к ополченцам. Светит солнце. Жара. Спрашиваем.

— Как прошла ночь?

— Плохо!

— Что, обстреливали?

— Да нет, дождь лил, промокли все.

Жизнь на блокпосту — не сахар. Уже отрыты траншеи в полный рост. Холмы вырытого песка, лежащие свежесрубленные сосны, бетонные плиты и крест. Православный крест стоит на въезде на блокпосту. Рядом развевается знамя Новороссии и воздушно– десантных войск. На костре греется чайник, весь черный от угара, стоит на каменьях. Рядом банка говяжьей тушенки. Солдатский быт. В бетонных блоках постелены матрасы и сено для отдыха.

Роман- коренастый мужчина с сероватыми глазами, сорока двух лет. Взгляд прямой и честный. Стоит с оружием — СКС, карабин Симонова, в нагрудном кармане — гранаты– «лимонки».

Заряды отдельно. В зелено– серой камуфляжной форме с разгрузкой. В кепи. Георгиевская лента прикреплена на левом ремне обвязки.

— Роман, расскажите о себе.

— Я уроженец Лисичанска. Вхожу в состав лисичанской самообороны. Я закончил школу №30. После школы — техникум. По специальности зоотехник– пчеловод. Закончил старособеский техникум в 93– м году. После развала Советского Союза немножко поработал в сельском хозяйстве, пока оно не развалилось.


— Почему вы пошли в ополчение?

— Во мне вызвало возмущение влияние мирового капитализма на войну в Сирии и Ливии. Почему людям не дают нормально жить? Особо вызвали боль события в Одессе 2 мая, когда жгли людей, а потом укр– СМИ передавали, что люди жгли сами себя.

— На вас повлияли события 2 мая в Одессе?

— Это было окончательное решение 2 мая.

— Какие обязанности в ополчении выполняете?

— То, что скажет командование, они решают. Охрана города. Охраняем общественный порядок. Следим за порядком в городе. Чтобы не было диверсантов, которые, к сожалению, просачиваются к нам. Боремся с наркоманией. Эту проблему в городе решили с течение нескольких дней. О чем думали и что делали власти Украины все 24 года?

— Какими видами оружия владеете?

— Владею, к сожалению, только стрелковыми видами оружия — СКС, карабин, автомат. Вот у меня карабин 53– го года выпуска, не новая винтовка, самозарядный карабин Симонова. Видите, на винтовке видна ржавчина.

— Если хотите, обратитесь к своим землякам и знакомым.

— Мужчины, если вы мужчины, приходите в ополчение. Не скрывайтесь за спинами жен, матерей. Становитесь в наши ряды — защищать Родину.

В ночь с 19 на 20 июля в районе Лисичанска произведен обстрел укрвоенными с применением фосфорных боеприпасов. Поступили сообщения, что днем 20 июля нацгвардия отрезает Лисичанский плацдарм».



Депутат, с которым мы ехали из Луганска, представил меня командиру Дрёмову, а Дремов после разговора с ним познакомил с Андреем Лавиным, руководителем пресс центра гарнизона. В результате с легкой подачи депутата я пробыл в Северодонецке больше двух недель. Ночевал у Андрея на квартире, а днем был в гарнизоне или в разъездах на заданиях.

Андрей Лавин — резкий жесткий яркий парень. Одет он был в черную майку с флагом Новороссия на спине. Поклонник Александра Дугина. Сухощав. Были в его команде Жека с автоматом, позывной Медик, бывший мент Юра, коммунист Павел Корчагин, адвокат Анатолий и молодой компьютерщик Женя. Юра — бывший мент, занимался профессионально карате и борьбой, кандидат юридических наук. Его брат — адвокат.



Андрей Лавин рассказывал:

— «Работа пресс– центра организована строго по– военному. Военкоры дают сводки каждый день. Работает радио «Голос Новороссии». Радиостанция покрывает регион Северодонецк, Лисичанск, Рубежное. Это радио слышают на недавно оккупированной территории — в Славянске и Краматорске.

Сотрудничаем с телеканалами России: ОРТ, ВГТРК, Life News, с 1– ым каналом, с крымским каналом «Anna– News» Сергея Веселовского.

— Регулярно устраиваем телемосты по скайпу с активистами из Италии, Испании для поддержки движения Новороссия и с российскими городами».

Пресс– центр занимал маленькую комнату 16 метров на втором этаже здания «ГИАП».

Помещались за компьютерами впятером за длинным столом. Справа от двери на стене висела синеватая карта Северодонецка, рядом стоял шкаф, где Жека держал АК– 47 с патронами, и лежали камуфляжные формы военкоров.

Комната пресс– центра была заколдованной.

Притягивала весь гарнизон, как Мекка. Часто появлялся командир Павел Дрёмов. По утрам давал видео интервью. Я заметил, как только начинала работать камера, Дрёмов преображался. Из простого шахтерского парня, рассматривающего ручку и думая о своём, превращался в строгого командира.

Ополченцы заходили посидеть, поболтать с военкорами, узнать новости, сводки.

В часы обеда через комнату военкоров проходил поток бойцов, так как она выходила окнами на крышу пристройки. По битумной рубероидной крыше удобно было проходить в столовую, которая находилась в 20 метрах.

Проходил гарнизон через нашу комнату, через окно и по крыше. Причем, по несколько раз туда и обратно. Рама окна была открыта. Около окна стоял специально стул. Бойцы– ополченцы с оружием, извиняясь, заходили в нашу комнату. Здоровались. Добирались до окна.

Забирались на стул, и улыбаясь, перешагивали на крышу.

Как на крыше настил из рубероида?


В столовой кормили нормально. Не очень обильно и разнообразно, как в донецком гарнизоне у «стрелковцев» в конце июля 2014г. Обычно на завтрак, обед и ужин была гречневая каша с тушенкой, суп, зелень и компот. Нашего кота Кора девчата из столовой любили и давали дополнительную порцию.

Девушек в пресс — центре не было. Если надо текст зачитать женским голосом, приглашали девушку — повара.

ЦЕРКОВЬ В ГАРНИЗОНЕ

На первом этаже в одной из комнат располагалась церковь. В ней служил батюшка. На стены развешаны иконы и хоругви.  Фотографироваться священник отказался, когда мы к нему зашли. Он рассказывал о том, как ополченцы казаки относятся к молитвам, иногда посещают его обитель.

КОТЁНОК КОР И РАЗВЕДЧИКИ

Слева от пресс– центра по соседству с нами располагалась комната разведчиков. Разведчики выглядели удалыми. Не знаю, были ли они профессионалами, но что офицерами — точно. Они ходили не в камуфляже, а в гражданской одежде и всё время посмеивались. Зайдут, начнут обсуждать что– то, потом засмеются: «Ну, это секретно!» и уйдут к себе.

У нас в комнате жил котенок по кличке Кор. Бело– бежевый, пушистый породистый. Пришел к нам из столовой или Андрей его на улице подобрал. Жека его очень любил. Кот спал на столе под звук ударов по клавишам компьютеров, разговоров и звуков разрывов снарядов за окном.

Девушки из столовой любили Кора, часто заходили к нему, приносили поесть, он был очень популярен в гарнизоне, ополченцы после боевого дежурства забегали к нам, чтобы поприветствовать Кора.

Часто к нам заходили и соседи из разведки, потому что Кор после глубоко сна, убегал через открытое окно не на кухню в столовую по крыше, а именно к разведчикам. Стояла жара, и у разведчиков окно было открыто, он забирался к ним в расположение, как шпион от прессы.

Вынюхивал важные сведения. Причем, это была стратегическая разведка фронта, были развешаны карты, и кот промышлял информацией.

Иногда мы сидим что– то печатаем, ругаемся, обсуждаем данные, осматриваемся — Кора нет. Минут через двадцать к нам стук в дверь:

— «Возьмите вашу кошку!»

Входит разведчик офицер Николай, бережно, неся Кора. Принимаем котёнка, закрываем дверь и через полчаса убеждаемся, что Кора снова нет. Повторяется ситуация: через 15 минут входит разведчик радостно, неся за шкирку нашего котенка.

Что он там делал? У разведчиков! Какие секреты хотел найти?

Но ему явно нравилось совершать «кругосветку» через крышу и разведчиков каждый день.

Почему– то в столовую он не бегал. Девчата из столовой бегали к нему, а он бегал именно к разведчикам.

Когда гарнизон отступал из Северодонецка, Кор убежал навсегда.

ГАРНИЗОН В ЛИСИЧАНСКЕ

Батальон «Призрак», созданный одним из лидеров ополчения луганщины Алексеем Мозговым, расположился на брошенном Стекольном заводе в шахтерском городке Лисичанск. Гарнизон Мозгового в Лисичанске занимал стекольный завод Пролетарий, 160 бойцов на 20 июля. Комендатская рота командира с позывным «Керчь» (не путать с Погодиным Вадимом), Мозговому не подчинялась и стояла в Лисичанском новостном радиоузеле (ЛНРУ), ополченцы были и здании СБУ и отделах МВД. Мозговой с отрядом пришел в Лисичанск 3 июня 2014 из Красного Лимана, в который вошла нацгвардия. В Красном Лимане отряд Мозгового размещался в гостинице «Заря».

Алексей Анпилогов, видимо, побывавший у Мозгового в Лисичанске раньше меня в июне писал: «В бывших цехах — учебка, здесь пополнение проходило курс молодого бойца. В заводоуправлении — штаб и казармы. Матрасы разложены прямо на полу. В коридорах — суета, мужики с автоматами спешат куда– то, наш разговор с комбатом и первым (так здесь величают Мозгового) постоянно прерывают. „Призрак“ контролировал все окрестные дороги и рассылал дозорные группы к местам дислокации нацгвардии. То и дело вспыхивали бои, в одном из которых удалось захватить БМД».

— Рубеж проходит по реке Северский Донец, — Мозговой водил пальцем по карте. — Укропы с северного берега, мы с южного. Если им удастся перебросить на этот берег крупные силы, то они смогут отрезать Луганск от границы с Россией. А потом и в кольцо взять. Если б не река, они бы давно это сделали. Нацгвардия пыталась захватить Томашевский мост, были серьезные бои, мост нам пришлось подорвать. Река нам очень помогает. Примерно такая же обстановка, кстати, была в 42– 43 годах. Только здесь, на наших позициях, тогда стояли фашисты. А теперь все наоборот».

Я могу лишь добавить, что 8 июля, когда я появился в Лисичанске и Северодонецке, и по 20 июля в боевой обстановке внутри городов практически ничего не изменилось. Но уже шли малые бои в Золотаревке, ее непрерывно закидывали минами. Поселок Золотаревка находился на шоссе стратегического назначения. Бойцы батальона Призрак воевали в середине июля с тербатом Донбасс, который пытался взять Попасную. Попасная лежит южнее Лисичанска рядом с Первомайским.

Небольшие боевые столкновения проходили севернее Лисичанска в Старой Краснянке и Варваровке.

Мы с Андреем Лавиным часто выезжали из Северодонецка в Лисичанск через Синицкий мост. Знакомились с ополченцами из подразделений.
«Полтинник», мужчина средних

лет, малого роста, солидный, в тельняшке десантной, с большим кинжалом на поясе. Из некоторых его рассказов, пока стояли с Андреем и с Полтинником и еще одним парнем– ополченцем, вспоминаю про танк «Абрамс», разъезжающий под Лисичанском перед позициями ополчения. (скорей всего танка не было –А.Б.) Про вертолеты «Ирокезы» (амер. вертолеты были у ВСУ А.Б.), которые поддерживали наступление укр танковой бригады, прорывавшейся вдоль российско украинской границы около Дьяково в двадцатых числах июня 2014 г. Про жуткие бои около границы, в которых от пулеметного огня с вертолетов и танковых ударов на их глазах погибло более пятидесяти ополченцев, нацгвардейцев–более двухсот..





ФАЗИЛЬ

С 7 по 9 июля в Северодонецке было тихо. Но с 10 июля далее начались обстрелы города с нарастающей мощью. Били «градами», гаубицами, минометами не по зданиям гарнизонов и блокпостам, а в основном, хаотически по жилым кварталам городов, пытаясь посеять среди жителей недовольство и панику. Я и военкоры гарнизона выезжали на места разрушений и пожаров сразу после окончания обстрелов.



Украинские военные обычно начинали обстрел центра города ранним утром в пять — шесть часов. «Бомбили» сначала минами, потом градами.

Особенно досталось нефтеналивной станции Роснефть на окраине Лисичанска. Грады с утра зажгли нефтеналивную огромную емкость, и она начала гореть. Черный столб дыма был виден на десять километров от нее, как в фильме «Белое солнце пустыни».

У нас был повидавший виды «ВАЗ-09», серо– синий, заляпанный краской.

Водителем был азербайджанец Фазиль — уникальная личность. Он долгое время жил в Москве. У него умерла двоюродная сестра в Северодонецке, и он приехал получать наследство– квартиру оформлять. В это время грянула война. Наследство оформить не успел. Решил остаться. Подружился с ополченцами и работал шофером. Иногда Андрей был им недоволен, не такой расторопный.

Фазиль — жилистый, сухощавый, с бородкой седенькой, среднего роста за пятьдесят лет. Любил поговорить, как украинцы, почему они обстреливают, как он их ненавидит. Видимо тоска по неоформленной жилплощади переплеталось у него с ненавистью к украинским военным.

В ополчение он не вступал, но помогал. Местные знали его, как Фазиля из гарнизона. Он этим тоже бравировал на блокпостах, проезжал, куда ему хотелось.

НАРОД ПОСЛЕ ОБСТРЕЛОВ

10 июля 2014 года. Мы приехали сразу после обстрела к гостинице «Мир» с Жекой и Виталием. Сделали несколько кадров, опросили жителей, потом проехали еще 5 километров к разрушенному пятиэтажному дому по ул. Горького, дом 20. Один снаряд калибра 120 мм украинских военных угодил прямо в подъезд, в лестницу. Как он не попал в квартиру, не понятно? Он перебил бетонные плиты. Подъезд был разрушен. Войти можно, но на лестничной клетке было так много битого бетона, что там проходить было опасно. Жека и я стали фотографировать разрушения и покореженную арматуру. Народ с пятиэтажки начал выходить из квартир, обступать и задавать нам вопросы: «Почему нас бомбят каждый день? Кто за это будет отвечать?»

— Вы же власть! — говорили женщины.

По их понятиям единственными ответственными за обстрел были ополченцы, представители власти. Жители тихо начали предъявлять претензии. Впервые такое видел. Народ стал возмущаться. Жителей на вопросы и крики подходило больше и больше. Один из мужчин среднего возраста с голым животом, в коротких штанишках выступил:

— Почему стреляют именно по нашему дому! А не по блокпостам?! Почему вы блокпосты размещаете рядом с городом? Почему бы вам не убраться в поле, прекратите! У меня семья!

Мужик в коротких штанишках распалился!

Нам надо как– то было реагировать. Собралась толпа примерно 30 человек.

Нас было трое: я, Фазиль, Жека без автомата, просто в форме. Это потом он начал автомат на все выезды брать. Мы начали объяснять людям, что стреляют по кварталам украинские военные из артиллерии Д20 и минометов, я вступил в какие– то переговоры. Меня мужик спросил:

— Вы не здешний? Говор не наш?

Жека объяснил, что я корреспондент, приехал из Москвы.

Напортил Фазиль. Он начал орать на них матом:

— «Вы не правы! Еб… твою тётю. Здесь идет война!»

Тогда мирные жители набросились сначала на Фазиля, как на азербайджанца нерусского, который откровенно их посылал. Потом на нас. Толпа начала обступать крепче, я почувствовал холодок между лопаток. Разорвут здесь. Под этими обломками бетона с искревленной арматурой и останемся. Но Жека вовремя подсуетился, дернул меня:

— «Давай отступать к машине».

Жека сказал Фазилю:

— Давай заводи машину, уезжаем».

Я предложил взять этого «горлопана» с собой:

— «Отвезём в гарнизон, и там с ним разберёмся!»

Но Жека сказал:

— «Сейчас мы увезем его, а жители подумают, что мы его арестовали. Будут говорить, что ополченцы всех арестовывают».

Я говорю:

— «А, что, хорошо! Не будут возмущаться!»

Пришлось уехать.

Когда разрушаются дома людей, жители естественно недовольны, не доброжелательно относятся, и иногда становятся опасны.

Приехали в гарнизон. Юра, который был ментом, сказал:

— «А что, вы поступили почти правильно, но — неправильно. Надо было выхватить мужика — бузатера из толпы, увезти или прострелить ему ногу. Сначала резко с ним поговорить, а потом? Потом идти к толпе».

У милиционеров — у них есть инструкция, как в таких случаях поступать. Я чувствовал, что такая инструкция должна быть. Поступаем неправильно, непрофессионально. Вот и Юра сказал, что надо было отделить толпу от «горлопана» и с ним поговорить. Четкая позиция такая. Когда не знаешь, что делать? А оказывается, инструкция есть.

Даже по инструкции можно расправиться с этим хулиганом- буломутчиком, но вне толпы. Потому что толпа опасна сама по себе. Причем, у Юры были инструкции на все случаи жизни. У него была практика, он дослужился до майора, и эту кухню знал хорошо. Брат его Анатолий, тоже из пресс-центра, был адвокатом. «Один сажает, другой защищает,» — шутили мы. В ожидании Юра часто рассказывал что — то, или учил, как правильно, и куда наносить удары, если на вас напали двое или трое.

— Надо взять длинную крепкую палку и ударить сильно по ногам нападающего! И только после этого делать ноги. Не смогут догнать тогда. В голову палкой не попадешь, она маленькая, человек сможет увернуться.

Упомянутый частный эпизод не показывает общее настроение населения. В Северодонецке у ополченцев было много сторонников. Нам часто звонили жители во время обстрелов и предупреждали, когда замечали на той или иной крыше наводчиков, корректировщиков огня. Гарнизон состоял почти на 80% из местных жителей из Северодонецка, Стаханова, Лисичанска и др.


Павел Дремов с нач. штабом Петровичем (слева) делятся результатами ночного боя в Золотаревке под Лисичанском. 13 июля 2014 года. По данным А. Пушкина, Петрович поставлял не проверенную развед. информацию. «Деятельность» Петровича вызывает много вопросов.
СЕВЕРОДОНЕЦКИЙ И ЛИСИЧАНСКИЙ ПЛАЦДАРМ

11 июля 2014 года. Военная обстановка. На 11 июля в районе Северодонецка идет усиление украинской группировки. Бои идут в поселке Белогоровка, от Лисичанска 18 км.

Линия фронта проходит по городам Горловка– Светлодарск– Луганское– Лисичанск– Новодружевское– Приволье– Рубежное– Славяносербск– Счастье. В Новом Айдаре идет скопление бронетехники и мотопехоты противника.

В планы хунты входит перерезать главную трассу Бахмутку, соединяющую Луганск и Лисичанск, отрезать снабжение городов Северодонецк и Лисичанск от Луганска и российской границы, охватить этот Северодонецкий и Лисичанский плацдарм с обеих сторон, осуществить полную блокаду.

Противник сосредоточил вокруг Лисичанск– Северодонецкого плацдарма 123 единицы бронетехники БТР, БМП, танки, а также около 65 орудий и минометов разного калибра.

За текущие сутки на 11 июля подошла украинская бронетехника — два танка, БТР 4 штуки и одна установка системы залпового огня СРЗО «Град».

Ночью с 10 на 11 июля силы ополчения передали привет украинским войскам, атаковав его боевые порядки.


Боевая тревога в гарнизоне Павла Дремова. Коммунист Павел Корчагин (позывной Троцкий) и я, Александр Барков, работают за компьютерами, а в центре сидит Жека, и деловито набивает рожок патронами для АК. Он мне говорил, что раз в неделю необходимо перезаряжать обойму в магазине, чтобы не было осечки. Вот такой пресс- центр был в Северодонецке. Справа раскрытое окно, через которое гарнизон ходил в столовую.
БОЕВАЯ ТРЕВОГА В ГАРНИЗОНЕ СЕВЕРОДОНЕЦКА

13 июля 2014 года. Ночью была тревога — не спали. Ждали атаку противника. В два часа ночи заходил командир Павел Дремов, одетый «по– боевой», в разгрузке, с автоматом. Оглядел всех строго. Пожал всем руки и, ничего не сказав, ушел по своим делам.

Ночь тревожная была.

Пушки всю ночь «бухали» укр гаубицы Д– 20. Но ничего не дождались. На заре, утром — спокойно. Сейчас к ночи с 13 на 14 июля со стороны украинских военных немного долбят минометы по Смоляниновке. Ну, это далеко — более 10 км.


Павел Дрёмов в Северодонецке 8 июля 2014. Он дал мне короткое интервью сразу по приезду в Северодонецк. Фото на фоне мешков с песком у здания ГИАП, где размещался северодонецкий батальон.
А так все окей. Еда есть и ночлег. А это главное. В Донецке оставил сухой паек. Целых две сумки консервов и пакетов, жалею, могут пропасть в студенческой общаге.

Ночью с 12 на 13 июля укрвоенные обстреляли поселок Золотаревка. Минометным огнем повредили газотранспортную систему.

13 июля в 15.30 авиация противника атаковала бывшую воинскую часть в населенном пункте Лоскутовки. Авиаудар был нанесен самолетом С– 25. Жертв среди мирного населения и ополченцев нет…


ЖЕНСКИЙ БАТАЛЬОН — ЖЕНЩИНЫ ИДУТ В ОПОЛЧЕНИЕ


Женский батальон в Лисичанске июль 2014г. Осенью 2014 женщина ополченка (слева) погибла от укр снайперского выстрела в голову.
15 июля 2014 года. В Лисичанске женщины пошли в ополчение и стоят на блокпостах. Их не очень много, этих героинь.

Вот интервью с ополченками, которое сделал Моисеенко Андрей, один из представителей пресс– центра.

— Расскажите о себе. Назовите ваши имена.

— Меня зовут Полина — командую подразделением наших девчонок. Людмила, Наталья, Надежда.

— Какие замечательные имена. Что вас привело сюда, в ополчение?

— В первую очередь, знание нашей истории, своих корней, своего отечества. Мы здесь родились. Мы должны жить без всякого рабства, которое предлагает Евросоюз.

— Все с этим согласны?

— Согласны. Конечно. У меня есть трое детей. Есть, кого защищать.

— А почему именно вы, ополченки, должны защищать свой город и свои семьи?

— В нашем городе много «диванных» войск среди мужчин. Что же они, эти мужчины, будут говорить, когда зайдут сюда «нацики»? Что будет с нашими семьями, когда они сюда зайдут? То, что в Славянске творится сейчас? Мы знаем, что происходит там. Люди плачут и стонут.

Пошли в ополчение. Потому что на наших пшеничных полях стоят растяжки — люди не могут убрать хлеб.

А кто их ставил?

Батальоны «Днепр» ставили, это уже очевидно и известно. А мы хотим, чтобы наша Родина оставалась нашей Родиной.

А по поводу наших мужей. А наши мужья стоят бок о бок с нами.

Воевать надо не в интернете, а с автоматом в руках.

— А вы с кем– нибудь воевали? Вступали в боевое столкновение?

— У нас с Полиной было боевое крещение. Защищали границу своего государства. Реально стреляли. Шили раны под авианалетом. Вытаскивали у бойца нашего, ополченца, пули, зашивали раны при авианалете.

— А сейчас какие функции выполняете?

— Дежурим на блокпосту нашего города. Проверяем машины.

— А не хотите все бросить, уйти?

— А кто как не мы! Нам не привыкать. Мужчины тоже заступают. Я могу так сказать: у меня идет прибавление личного состава.

— Почему вы не уедете? Россия приглашает.

— А что будет с нашим домом? Наша родина — Новороссия! Почему не мы пришли к бендерам, а они пришли к нам?

— Не страшно вам умереть за эту Родину?

— Не страшно только психам! Мы нормальные люди.

— И вы готовы умереть за Родину?

— Если придется!

— Что вы хотите пожелать этим диванным «мужчинам»?

— Подъем. Вспомните свои корни. Вспомните, за что воевали ваши деды. Семьи. Мы будем рядом. Вставайте и посмотрите на нас.

Вот такие мысли у этих славных девчонок. Не женская доля — воевать, им растить и воспитывать детей надо! Но если мужики и наши русские «бизнесмены» так шибко тяжело соображают, что происходит.

И речь идет и о местных, и не местных жителях, считающих себя русскими или славянами. Женщины каким– то острым чувством осознают, что время пришло взять в руки оружие для обороны…

РУБЕЖНОЕ И ОРУДИЕ

Рядом с Лисичанском находится Рубежное. Там стоял ополченский «граничный» блок пост. В трех километрах располагались украинские военные. Были перестрелки. Ополченцев часто забрасывали минами.

Бойцы гарнизона Северодонецка получили одно орудие Д20, 152 мм. Гаубицу или «Стопятидесятку!» Это было событие. Пушку облепил весь гарнизон. Ополченцы, казаки радовались, как дети.

Ночью эта пушка выезжает в район Золотаревки, которая находится на севере от Лисичанска, делает несколько выстрелов по блокпостам.

Далее орудие быстро перевозят на другое направление– на северо– западное. В Старую Краснянку. Бьют по противнику. В ту же ночь едут с пушкой на южное направление. Там стреляют. Противник недоумевает. Откуда у него такие жертвы, и думает, что ополченцы обладают большой мощью — целой батареей гаубиц.


Орудие Д — 20, гаубица. Калибр 152 мм. Ополченцы ЛНР ведут огонь прямой наводкой по Старой Краснянке. Июль. 2014 г.
По тем временам даже одно орудие имело вес. Собственными установками «Град» в июле лисичанский и северодонецкий гарнизоны не располагали.

Дрёмов рассказывал о ночных эпизодах с восторгом:

— «Подбили гаубицей несколько единиц бронетехники, три БТРа, несколько единиц живой силы.»

Павел наставлял военкоров:

— «Лучше, написать, что не гаубица, а минометный огонь был, минометный… Чтобы противник не подумал, что у нас есть орудие….» Хитро задумчиво улыбался, поправляя кубанку.

«Ночные бои ополчения. В ночь на 19 июля гарнизон ополчения нанес точные внезапные минометные удары по огневым позициям укр военных хунты пос. Варваровка и пос. Золотаревка. Ополченцы произвели более 50 точных выстрелов. Минометные залпы были очень результативными.

У укр военных уничтожено: БТР — 2 единицы, артустановки «Акация» — 2 единицы. У противника большие потери в живой силе — около 20 укр военных погибли. У нас — 4 «трехсотых». Командира Павла Дрёмова и гарнизон ополченцев поздравляем с удачным ночным рейдом.

В хронике Лисичанское направление я писал:

17 июля 2014 года. Удар по блокпосту в поселке Старая Краснянка. Утром командир гарнизона ополчения Северодонецк– Лисичанск Павел Дрёмов сделал заявление.

Ночью с 16 на 17 июля 2014 года был уничтожен украинский блокпост, расположенный в населенном пункте Старая Краснянка, между поселками Рубежной и Кременное.

Это примерно на расстоянии 10 км от окраин городов Северодонецк и Лисичанск. Точные минометные залпы ополченцами были произведены примерно в 0 часов 20 минут. В результате нескольких минут обстрела было уничтожено несколько единиц бронетехники и минометный расчет противника. У противника потери: убитыми — 22 укр военных и более 30 укр военных ранены.

После этого обстрела по нашим сведениям укр военные убрали блокпост в районе населенного пункта Смоляниново.

18 июля 2014 года — Северодонецк и Лисичанск блокированы.

В 10 часов 30 минут войска хунты перерезали дорогу, соединяющую Северодонецк и Луганск в районе Славяносербска. Дорога в простонародье называется Бахмуткой. После провокации с «Боингом» 17 июля, уничтоженным укр ПЗРК «Бук» под Донецком, военные хунты осуществили полную блокаду Лисичанск– Северодонецкого плацдарма и начали проводить регулярные нарастающие по силе огня обстрелы.


КОННАЯ ДИВИЗИЯ ГЕНЕРАЛА ДОВАТОРА


Казаки в кубанках и камуфляже с оружием, «по– боевой», на конях! Один раз мы поехали на местную ферму лошадей гарнизона. Три бойца с автоматами вскочили на скакунов и начали гарцевать. Наездники были классные, в седлах держались отменно. Я опубликовал в инете сообщение, что в ополчении, в Лисичанске формируется конная дивизия Доватора. Мы не знали, что до отступления из Лисичанска оставалось три дня. Два казака, которые участвовали в съемках потом были ранены в ноги осколками мин на блокпосту в поселке Рубежное 20 июля 2014.


18 июля 2014 укрвоенными хунты был произведен массированный обстрел системами «Ураган» и ракетами «Град» окраин Северодонецка и Лисичанска.

Обстрел окраин городов велся ночью и днем с некоторыми перерывами между залпами 5– 7 минут.

20 июля 2014 года. «Украинская военная хунта на протяжении суток ночью и днем 18 июля вела обстрел г. Лисичанск и г. Северодонецк. В результате ракетных ударов ракет систем залпового огня „Град“ по окраинам городов было убито 4 мирных жителя, повреждены нефтеперерабатывающий завод (НПЗ) „Роснефть“, жилые дома в поселках Сиротино, Метелкино, Боровское и газовые магистрали. Удары ракетами укрустановок „Град“ носили характер пристрелки по квадратам».

Украинские военные готовились к наступлению на плацдарм, были маленькие стычки. Ополченцы северодонецкого гарнизона почти каждый день выезжали в сторону российско — украинской границы малыми группами по несколько человек. В основном занимались разведкой и диверсиями. Выполняли защиту блокпостов и мостов.