Как я потерял лучшего друга на охоте

 Охота и пьянство – это занятие для настоящих мужиков. Мужиками мы еще не были, но двигались в нужном направлении.

К своим семнадцати мы с другом детства прошли большую огневую подготовку: стреляли из всего, что может стрельнуть, взрывали, поджигали, глушили. Ну и, конечно, выпивали.

 Как-то хлебнув с полбутылки винца, приятель предложил открыть охотничий сезон на кабана.
 
Охота на кабана в нашей местности надо сказать проходила по трем сценариям.

Первый и самый популярный – собирались охотники, брали натасканных на кабана собак и выдвигались с утреца в лес. Собаки поднимали зверя с лежки и гнали с лаем.

Везло тому, кто занял верную позицию или быстро ее сменил, ориентируясь по лаю собак. Если не удавалось первым выстрелом уложить зверя, преследовали подранка. Кусок мяса доставался каждому участнику, а главное пьянка была при любом раскладе.

 По второму сценарию сооружалась вышка на звериной тропе или в прикормленном месте. И сидя на вышке, нужно было всю ночь бдеть дожидаясь зверя.

Мы с другом решили воспользоваться третьим сценарием. Ближе к ночи стадо кабанов выходит кормиться на колхозные поля, засеянные картофелем или овсом.
- Вот тут мы их и накроем, - сказал приятель.

Кабан – зверь серьезный. И наша подготовка к охоте была тоже серьезной. С самого утра обошли колхозные поля. Нашли пару мест, где порылись кабаны.
С обеда начали готовить стволы.

Я потиху вынес отцовскую вертикалку и спрятал за сараем. Друг вооружился одностволкой, взяв ее за бутылку у соседа. Патроны готовили сами, не доверяя покупным бумажным.

Из латунной гильзы выковыривали шилом старый пробитый почерневший и забивая на его место новый отливающий медным блеском капсуль.

 Потом мерка без дымного пороха с птичьим названием сокол. Пыжи со старого валенка и картонной коробки. Между пыжами собственноручно отлитая пуля. У меня были круглые, а у друга цилиндрические.

Когда он запихивал ее в патрон, приговаривал:
- Будем знать, чей трофей. Вскрытие покажет.

Проделав это раз пять с пулей, тоже самое проделали с картечью. И когда патронташи наполнились, уже вечерело.

Застегнув патронташ и спрятав его под телогрейку, приятель сказал:
- Пора.

Спрятанные ружья прихватили по дороге. Какое-то время шли молча. Потом я решил нагнать немного страха.

-А ты знаешь, кабан тоже готовиться к нашей встрече.

-Ага,- хмыкнул приятель. – Обделался в кустах и ждет, когда я вкачу ему пулю в ухо.
Я продолжил:
-Секач – зверь серьезный. Находит в лесу большую смолистую ель, обдирает клыками кору, смазывает шерсть на груди и боках, потом валяется в грязи. Все это цементируется и это уже не вепрь – это мини броневик.

Картечь его не берет и пуля отскакивает. Затаится такой зверюга в ельнике и ждет неосторожного охотника, пока тот не повернется к нему задом. И тут порванными штанами не отделаешься. Клыки у него по сантиметров пятнадцать, всю жопу порвет в клочья.

- Клыки он обломает об мою задницу, - подытожил приятель.

Так беседуя, мы подошли к картофельному полю. Смочив во рту палец, мой дружок определил направление ветра и сказал:
- По ветру идти нельзя. Вожак стоит на стреме. Учует запах и не видать нам свеженины.

Двинулись против ветра по краю леса. Шли достаточно долго, уже порядком стемнело, пока, простите за каламбур, приятелю не захотелось «до ветру».

Прислонив свой ствол к дереву, чуть отойдя к ельничку, присел как дед Мороз под елкою.

«Что за охота без хорошей шутки», -подумал я и бесшумно, походкой Чингачгука, зашел в тыл. Просунув сквозь глухой ельник свою вертикалку, легонько провел холодным стволом по пятой точке приятеля, издав при этом характерное для секача хрюканье.

-К-р-р-р, к-р-р-р!

Как он красиво бежал со спущенными штанами, отсвечивая голым задом в лунном свете и удобряя картофельное поле.

Так я потерял друга. Кому охота дружить с заикой.