Трагедии. Как Саиб-Керим Тимур вырезал Исфаган

Саиб-Керим Тимур известен в Европе как Тамерлан.

Тамерлан – это европеизированное – искаженное имя, от данного Тимуру врагами презрительного Тимур-ленг, что значит Тимур-хромец. На Руси он был известен как Темир-Аксак, что значит Железный Хромец. Тимур происходил по женской линии от Чингисхана, т.е. был чингизидом, а по мужской от ханов Чагатайского государства – области с центром в Самарканде – данников Чингисхана. Во времена Тимура это многочисленное население Средней Азии называло себя мавераннахрцами. Войны Тимура носили религиозный характер, он уничтожал неверных, всегда читал Коран и гадал по нему о своих поступках,

Тимур не был ни эмиром, ни ханом, ни султаном, а назывался просто – Саиб-Керим – «властитель мира». Так и будем его звать Саиб-Керим Тимур, понимая, что это Тамерлан. Сведения о Тимуре весьма противоречивы, поэтому приходиться относиться к ним без особой придирчивости. Хорошую книгу написал современный автор Жан Поль Ру, однако, он явно симпатизирует своему герою. Поэтому описание гибели 500.000 жителей города Исфагана от рук воинов Саиб-Керим Тимура носит некий бытовой характер – ну вырезали и вырезали. Читаем цитату.

Жан-Поль Ру  «Тамерлан»:

«В октябре-ноябре 1387 года Великий эмир пересек границу Музаффаридского царства. С быстротою, поразительной даже для нашего времени, он всего за один переход преодолел все полторы тысячи километров, отделявших его от Исфагана, и, между делом захватив Хамадан (Экбатаны), стал лагерем перед древней столицей Великих Сельджукидов. Но ни баталии (никакого войска ему наперерез послано не было), ни осады, ни штурма не произошло: губернатор Музаффар-и Каши просто вынес ему ключи от города. Город выглядел прекрасно. Уставшие воины были разочарованы: ни убивать, ни грабить, ни насиловать им не пришлось.

Городское население (любопытное и доброжелательное, но переменчивое и довольно нервозное) было немного напугано: теперь, когда многочисленное войско, ощущавшее себя обманутым, находилось так близко от метрополии, которая, несомненно, понимала, какая опасность нависла над ней, случиться могло все. Тимур принял меры предосторожности. Он велел воинам снести к нему оружие и всем запретил выходить за пределы стана. Чтобы беглецы не унесли с собой своих богатств, обложить налогом которые он намеревался, было дано распоряжение замуровать большую часть ворот, а к домам приставить надежную стражу. Градоначальник с помощниками явился к Тамерлану с визитом. Желая произвести на гостей благоприятное впечатление, тот оказал им радушный прием, пригласил к столу и за трапезой договорился с ними о величине оброка. После этого Bеликий эмир торжественно въехал в город и, осмотрев его, покинул, оставив в цитадели свой гарнизон. Тщательно просчитанный сбор дани начался незамедлительно, не вызывая слишком большого недовольства. По городу, кроме сборщика денежных средств, бродило тысяч пять Джагатаидов: купцов и воинов, получивших увольнительные.

Как раз тогда произошел следующий весьма банальный инцидент. Какой-то вояка, заприметив девицу, начал к ней приставать. Она закричала. На свою беду там оказался барабанщик, который, толком не разобравшись, в чем было дело, ударил тревогу. Люди порастворяли окна и двери и высыпали на улицу. Стала собираться толпа. Всем было интересно узнать, что случилось. Поднялся шум. И вдруг глупая, слепая, бессознательная и разъяренная толпа набросилась на Джагатаидов. Не прошло и нескольких минут, как дело дошло до ножей. Кто стоял возле дверей, поспешил за ними укрыться. Перепуганные последствиями этой безумной охоты горожане начали впускать к себе в дома тех, за кем гнались. В одно мгновение было убито три тысячи Джагатаидов.

Ярость Тимура была ужасной. Его люди ему верили. Они отдавали за него жизни и знали, что в любых обстоятельствах могли рассчитывать на его защиту. Какое унижение! И какой пример! Если при заключенном перемирии можно безнаказанно предать смерти три тысячи Тимуридов, чего в таком случае надобно ждать от будущего? Преступление должно быть наказано! На другой день, 17 ноября, на рассвете Великий эмир устремился на Исфаган с карательной операцией. Город занял оборону. Что иное теперь ему оставалось? Увы, после того, как его разоружили, он сдался быстро. Тамерлан хладнокровно, как если бы просто собирал десятину, приступил к уничтожению населения.»