Русская фольклорная сказка. М-М

Публикуются русские сказки, переработанные для озвучки.
    2450 сказок.
    Сказка фольклорная не писалась, а передавалась из уст в уста. Для лучшего их усвоения на земле, сказочники передавали сюжеты особым образом, с определённой ритмикой, а в некоторых местах и каким-то внутренним мотивом.
    Ритмический строй именно фольклорной сказки лучше чувствуют поэты. Они сразу чуют где литературно правильно выстроенная фраза, а где неправильный фольклор.
++++++++++++++++++++++
......
  Мавкины Кораблики. Быличка. Сказка!!
=======
      Как-то раз пошли два брата в лес по землянику, а мама дала им варёных яиц, чтобы лешего задобрить, если привяжется.
      Всем известно, что леший очень любит куриные яйца и ни за что не станет причинять вред человеку, который его угостит.
      Братья набрали полные туески ягоды, а лешего никакого не встретили. Устали, проголодались и решили сами съесть яйца. Нашли хорошее местечко на солнечном припёке над речкою, сидят, едят, скорлупу в воду бросают.
      Качаются скорлупки на волнах, словно белые кораблики.
      Вдруг младший брат старшего как пихнет в бок:
      — Глянь!
      Тот посмотрел и не поверил глазам. В самой большой скорлупке сидит девочка в белой сорочке, да какая пригожая! Волосы светлые, как лён, кудрявые, глаза голубые.
      Опустила белые ручки в воду, плещется и тихонько поёт:
      — Меня мати породила, некрещёной схоронила! Меня мати породила, некрещёной схоронила!
      — Как тебя зовут? – Громко спросил младший брат.
      — Сама не знаю! – Ответила девочка, грустно улыбаясь ему.
      — И я не знаю! И я! – Раздалось множество голосов, и братья увидели, что теперь в каждой скорлупке сидит такая же девочка, и все они на одно лицо.
      В этот миг подул ветер. Белые скорлупки, словно кораблики, быстро-быстро понеслись по течению и скрылись за поворотом реки.
      Облака затянули солнце, и братьям отчего-то стало так страшно, так жутко в лесу! Подхватили они свои туески и давай бог ноги из лесу!
      Рассказали своей матушке, что с ними было, так та со страху в слёзы ударилась, а потом начала Пресвятую Деву благодарить, что дети живые воротились. – Оказывается, видели они не кого-нибудь, а мавок, маленьких русалок!
      Потому и нельзя, говорят старые люди, бросать в воду яичную скорлупу, что тотчас соберутся мавки, построят себе кораблики и будут на них плавать.
=================================.
      То ли сказка, а не то быличка. Это ещё не всё, у нас таких в деревне много. А пока кулич покушай, да ещё чего послушай.
      +++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Макарка Счастливый. Сказка!!
=======
      Был-жил Макарка, такой счастливый на рыбу, что за ночь по десяти вёдер налавливал.
      Вдруг то сделалось, что совсем перестала рыба попадать. Макарка Счастливый сейчас догадался, пошёл на реку ночевать и лёг под лодку.
      Пришли три черта и хвастаются. Один чёрт говорит:
      — Я вот у Макарки Счастливого всю рыбу отнял, не стала к нему в сети попадать.
      Другой говорит:
      — Я вот в таком-то царстве всю воду остановил. – И люди и звери без воды помирают. А можно сделать, что пойдёт вода. Надобно цепь сковать, да на той цепи в омут опуститься и отомкнуть жилу. Только надо скорей вылезать оттудова, а то человек от воды захлебнётся!
      Третий говорит:
      — А я вот в некотором царстве мучу царицу, кажду ночь к ней в спальню залетаю, в постельку восхожу, да и катаю, пока к утру не укатаю, за ночь по три платья ей раздираю.
      Макарка выслушал эти разговоры, и только убрались черти, тут же вылез из-под лодки и пошёл в чужую сторону, где народ без воды помирает. Пришёл в ту землю и говорит народу:
      — Хотите, я вам воду пущу?
      Весь народ возрадовался, начал просить:
      — Сделай милость, пусти воду!
      Сейчас доложили царю.
      Макарка Счастливый велел сковать цепь во сто сажон. Сковали цепь с крюком и опустили Макарку в омут. Он отомкнул жилу, вода ударила, потекла, зашумела. А Макарку Счастливого назад выхватили.
      И скотина, и люди, все бегут к воде! Царь пожаловал Макарку Счастливого, наградил его и деньгами, и сёлами.
      После того отправился Макарка в инное государство, где чёрт у царя жену мучит. Пришёл прямо во дворец и говорит царю:
      — Хочешь, я сделаю, что чёрт перестанет царицу мучить?
      Царь этому возрадовался:
      — Сделай милость! Что хочешь, тебе заплачу.
      Макарка Счастливый велел сковать себе долбню в двенадцать пуд, да железную шапку, чтоб было что на голову надевать.
      Настала ночь. Надел Макарка железную шапку, взял в руки долбню и сел возле царицыной спальни. А кругом у дворца всё солдаты стоят с ружьями, да с пушками, как летит чёрт к царице, сейчас бьют в него и палят, а убить не могут!
      Прилетел чёрт, увидал Макарку и говорит ему:
      — Здорово, Макарка Счастливый!
      — Здорово, чёрт, здорово!
      — Пусти к царице, а? – Просит чёрт.
      — Нет, не пущу! Давай наперёд стукнем один другого по разу. – Говорит Макарка.
      — Давай! – Соглашается чёрт.
      Вот кинули жребий, кому достанется прежде бить. И досталося прежде бить чёрту. Как ударил чёрт Макарку Счастливого, тот пошатнулся, а Макарка ударил его, чёрт с ног свалился, еле-еле в себя пришёл и полетел назад.
      На другую ночь принёс чёрт осьмину орехов и начал Макарку Счастливого орехами занимать, только б к царице пустил.
      Вот они щёлкали щелками орехи, и говорит чёрт Макарке:
      — Что ж ты меня не попотчуешь своими орехами? Вон, я вижу. У тебя в кармане есть.
      А у Макарки Счастливого были в кармане чугунные орехи:
      — Изволь, попробуй чёртушка и моих орешков! – Чёрт эти орехи во рту валял, валял, не мог ни одного разгрызть. Так и бросил. Потом и говорит:
      — Пусти к царице, а?
      Макарка не пущает и предлагает:
      — Давай чёрт, – говорит, – ударимся ещё по разу!
      — Давай! – Соглашается чёрт.
      Ударил чёрт, Макарка наземь упал, а Макарка ударил, убил чёрта до смерти.
      Царь пожаловал Макарку Счастливого, отдал за него дочь свою замуж. Зажил Макарка с царевою дочкою, просто чудо!
====================================.
      А у нас царей нету. Только крали, всех по весне женихи покрали.
      +++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Маланьин спор. Челябинск. Легенда. Сказка!!
=======
      В дремучих лесах уральских, на высоких горах, возле озера Тургояк когда-то девка жила.
      Маланьей её звали. Никто не ведал, какого роду и племени она была. Много народу всякого в те поры на камень бежало, от неволи царской спасалось.
      Редкого ума Маланья была, смелая, ловкая, любой работы не чуралась и красоты была несказанной. Славили её люди. – Кто за ум, кто за смелость.
      А больше всего любили за привет к людям и за то, что верной дочкой отцу с матерью была.
      А Маланья любила свой рудник и горы, то синие-синие, что тургоякская волна перед рассветом, то хмурые, будто ночь в непогоду, а больше всего её зори манили.
      Говорят, что заря от зари отличается сильно. – Вечерняя к отдыху зовёт, а утренняя к труду поднимает. Маланье же обе сестры-зари сродни были.
      Вместе с народом трудилась она, в земле рылась, где люди медную руду добывали, а потом эту руду купцам продавали.
      И чем больше Маланья трудилась и красота её сильней цвела, тем больше слава о ней по свету бежала.
      То ли купцы её разнесли, то ли ветер, что гулял над горами, только много женихов стало свататься к ней. Были сваты и от бояр знатных, и от богатырей-воинов смелых.
      Но никого из них не любила Маланья, всем отказывала, сердце своё она давно отдала простому парню из рудника.
      И вот как-то раз вздумал на Маланью поглядеть и самый могутный богатырь во всём свете.
      Временем его звали. Сел он на коня, что летит быстрее эха, и помчался на Урал, на горы-камень.
      У рудника, где работала девка, он остановился, подошёл к народу и спросил:
      — Где тут, люди добрые, Маланья живёт?
      А она в это время из шуфта выходила и большой кусок медной руды несла. Люди ответили ему:
      — Вот она, разве не видишь?
      Посмотрел Время-богатырь на Маланью и ахнул.
      — Вот это красота! – Подумал он про себя и пошёл к девке.
      А Маланья, перекинув свою косу тяжёлую с плеча на спину, положила руду на землю, распрямилась и весело на богатыря посмотрела, будто искорками его обдала.
      — Не зря, выходит, люди про неё говорят, что нашу Маланью по утрам солнышко целует, – усмехнулся про себя Время-богатырь.
      — Тебе ли, Маланья, с такой красотой в земле рыться? Тебе в золоте только ходить, во дворцах богатых жить! – Сказал он ей, низко в пояс кланяясь.
      — Не ты первый про это мне говоришь, не ты первый золото сулишь, – ответила ему девка. – Только не надо мне этих богатств, я и без них проживу, а вот без родной земли, без этих гор и лесов зачахну я!
      Удивился Время-богатырь, но не отступился. Отстегнул с пояса саблю, самоцветами украшенную, и Маланье её в руки подал.
      — Погляди в рукоять моей сабли, видишь, в ней камешек горит?
      Взяла Маланья в руки саблю, поглядела на редкий изумруд и сказала:
      — Вижу!
      — Да ты пуще смотри, может, что увидишь в камне! – Настаивал богатырь.
      Пригляделась Маланья в камень, а он заиграл, запереливался, чисто живой, в её ладони. Далёкие страны увидала она в нём, белокаменные дворцы, моря и океаны. Долго любовалась Маланья изумрудом.
      Весело смеялась она над игрушкой и над тем, как знатные вельможи в собольих шубах, в шапках с перьями кланялись ей из камня.
      Но вдруг бархатные брови в одно крыло слились у неё, на глаза печаль легла.
      — А кто этот чудесный камень гранил, чьи руки такую красоту земли открыли? – У богатыря Маланья спросила.
      Вспомнились ей люди, что день и ночь в своих землянках при лучине камни такие гранили.
      — Зачем, тебе, Маланья, знать про это. Будешь и ты носить такие камни. А хочешь, подарю тебе я ключ от кладовки, где самоцветы лежат.
      Покачала головой Маланья и богатырю обратно саблю отдала, да говорит такие слова:
      — Пойми, богатырь, меня. Мои ещё деды говорили, что дым родной земли светлей чужого огонька.
      И, отвернувшись от богатыря, Маланья бровью повела.
      Удивился Время-богатырь, но не отступился.
      — Пожалеешь ты, Маланья, о богатствах, да поздно будет. Об заклад буду биться, что пожалеешь.
      Засмеялась Маланья и сказала ему в ответ:
      — Давай поспорим? А уговор таков. Ежели ты проспоришь, то останешься у нас и будешь работать с нами. Ты ведь сильный. Захочешь, горы перевернёшь, моря осушишь, красавицу в старуху превратишь. Многое тебе подвластно, только в одном ты не силён. – Моих отца и матери тебе не одолеть, хотя они и не в золото одеты.
      Задумался богатырь, но согласился на уговор. Сел он опять на своего коня быстрее эха и в дальние страны ускакал.
      В недолгих днях мать Маланьи выдала дочку замуж. И такую им народ свадьбу справил, что по сей день люди сказки про неё говорят. Потом её дочку взамуж выдали, а опосля и внучку также справили за хорошего парня из местных.
      Прошли годы. Вспомнил Время-богатырь про Маланью и снова в горы-камень прискакал. Проверить, не проспорила ли она. Смотрит, где землянки были, уже избы стоят.
      Спросил он у бабки прохожей, где Маланья тут живёт. Бабка показала ему избу крайнюю, что за мостом.
      Зашёл богатырь в избу, а Маланья из-за стола выходит навстречу и улыбается весело ему:
      — Я знаю тебя, ты Время-богатырь. Моя бабка спорила с тобой. Ты бился с ней об заклад.
      — Верно, верно, поспорили мы с Маланьей, – ответил ей богатырь.
      — Так слушай, богатырь. Перед смертью бабка мне говорила, что ежели придёт Время-богатырь и спросит, не жалела ли я, что отказалась от богатства, ответь ему. – Ни разу даже в думках не пожалела.
      — И ты, Маланья тоже зовёшься? – Богатырь её спросил.
      — Маланья я тоже. У нас уж так в роду ведётся. – Первая дочь Маланьей зовётся!
      — Ты так же прекрасна, как и бабка твоя была! – Сказал ей Время-богатырь. – Откуда же берётся ваша красота?
      — Откуда наша красота, говоришь, берётся! – Улыбнулась в ответ ему Маланья. – Когда пьёшь воду из родника, ты не думаешь, откуда он берёт начало? Так вот пойдём. Покажу тебе я этот родник!
      И они пошли. Долго-долго они по шахтам, рудникам и дудкам бродили. Видели, как трудились люди, как руду самоцветы добывали, как работали в лесу.
      — Кто ж они? – Спросил Маланью богатырь.
      — Это мой народ. У нас с ним один отец. Трудом его зовут. А теперь пойдём, поглядишь на мать.
      И опять они пошли. Поднялись на середину самого хребта, на вершину высокую, что с незапамятных времён Юрмой зовётся. Зашли, поклонились речушкам, горам и долинам, поклонились солнцу, ветрам, заре, спустившейся на землю, и людям, что копались в земле.
      Полюбовались дальними кострами по берегам озёр и рек, лесами зелёными, как море. И воскликнул Время-богатырь:
      — Ежели бы ты и не сказала, кто твоя мать, всё равно бы я догадался. Её зовут Жизнь.
      — Верно, богатырь, ты угадал. Жизнь, наша мать. Теперь ты понял, где родник красоты человечьей?
      Ничего не ответил Ветер-богатырь. Только снова, как и прежде, с пояса он меч отцепил и Маланье в руки его отдал.
      — Проспорил я, Маланья, а потому остаюсь с тобой. Я буду работать с вами!
      И остался навсегда.
      Вот и сказка моя вся, пойду дам коню овса. Ты же милой посиди, да за внучкой пригляди.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мальчик и волки. Воронеж. Сказка!!
=======
      Жил мальчик. У него была мать неродная. Она его не любила. Сказала она как-то отцу:
      — Отвези его в лес, а иначе я уйду. Жить не буду с тобой и вас всех ославлю, оговорю.
      Ну, делать нечего, отец посадил его, и повёз. Привёз в лес, посадил под деревом и говорит:
      — Посиди сынок, ягодков тебе наберу.
      А сам уехал. Сынок ждал, ждал и почувствовал, что бросил его отец. Стал плакать. Бродил ночь, плакал, плакал и уснул. Куда ж деваться! Наутро встал и снова заплакал. Подходят к нему справа и слева два волка.
      Левый волк говорит:
      — О чём плачешь, мальчик?
      — Меня папа бросил.
      — Ну, я тебя съем тогда.
      А правый волк говорит:
      — Не тронь. Я его возьму себе.
      И говорит мальчику:
      — Ну, пойдём к моей бабушке.
      Посадил его на спину и повез. Привёз к бабушке, волчице, не сказал, что его отец бросил. Накормила она его, напоила, в волчью шубу одела и спать положила. Стал мальчик жить, помогать бабушке-волчихе и слушаться её.
      Вырос мальчик уже большой. Стал задумываться, печальней стал. И бабушка-волчиха говорит:
      — Ты по своей бабушке соскучился?
      Он говорит:
      — Да, хочется мне домой.
      Вот она и говорит правому волку:
      — Ну, отвези его к его бабушке.
      Посадил его волк на себя и повёз к бабушке. Около дома мальчик слез с правого волка и пошёл к своей бабушке. А там про него уже забыли, и даже вспоминать перестали, не то, что плакать. Никто не принимает его за того маленького мальчика, который в лесу потерялся. Только бабушка его признала, потому что мальчик помнил её присказки, которые та ещё от своей бабушки помнила и мальчику ещё в зыбке сказывала.
      Стал он хозяйствовать у неё. И как-то поехал в лес за дровами. Вот едет он как-то, и тут встречаются ему волки. Правый и левый. Оба они попали ногами в капканы, перешибли ногу. Вот левый волк поднимает лапку, просит посадить его в телегу.
      Но мальчик отвечает:
      — Ты меня съесть хотел, я тебя не посажу.
      Поднимает лапку второй волк. Мальчик посадил правого волка в телегу и отвёз к его бабушке-волчихе. Она его и вылечила. А левый волк бился, бился, а только пришёл охотник и убил его.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мальчик с пальчик. Жил себе старик со старухою. Сказка!!
=======
      Жил себе старик со старухою.
      Раз старуха рубила капусту на пироги, задела нечаянно по руке и отрубила мизинный палец. Отрубила, бросила за печку и забыла про него.
      Прошло сколько-то времени, приходит старуха с огорода и вдруг послышалось ей, что кто-то говорит за печкой человеческим голосом:
      — Матушка! Сними меня отсюда.
      Изумилась она, сотворила честной крест и спрашивает:
      — Ты кто таков?
      — Я твой сынок, народился из твоего мизинчика, – отвечает Мальчик.
      Сняла его старуха, смотрит, мальчик крохотный-крохотный, еле от земли видно! И назвала его Мальчик с пальчик.
      — А где мой батюшка? – Спрашивает Мальчик с пальчик.
      — Поехал на пашню. – Отвечает старуха.
      — Я к нему пойду, помогать стану. – Говорит Мальчик с пальчик.
      — Ступай, дитятко, конечно, – отвечает старуха.
      Пришёл он на пашню:
      — Бог в помочь, батюшка!
      Осмотрелся старик кругом.
      — Что за чудо! – Говорит. – Глас человеческий слышу, а никого не вижу. Кто таков говорит со мною?
      — Я, твой сынок, – снова слышит старик чей-то голос.
      — Да у меня и детей сроду не бывало! – Восклицает старик.
      — Я народился на белый свет от мизинного пальца матушки. – Рубила матушка капусту на пироги, отрубила себе мизинный палец с руки, бросила за печку, вот я и стал Мальчик с пальчик! Пришёл тебе помогать, землю пахать. Садись, батюшка, закуси чем бог послал, да отдохни маленько!
      Обрадовался старик, сел обедать. А Мальчик с пальчик залез лошади в ухо и стал пахать землю. А наперёд отцу наказал:
      — Коли кто будет торговать меня, продавай смело. Небось, не пропаду, назад домой приду.
      Вот едет мимо барин, смотрит и дивуется. – Конь идёт, соха орёт, а человека нет!
      — Этого, – говорит, – ещё видом не видано, слыхом не слыхано, чтобы лошадь сама собой пахала!
      — Что ты, разве ослеп! – Отозвался ему старик. – То у меня сын пашет.
      Пригляделся барин, и правда. Малой с мизинец в ухе сидит у коня и правит им.
      — Продай его мне! – Просит барин.
      — Нет, не продам. Нам только и радости со старухой, только и утехи, что он! – Не соглашается старик.
      — Продай, дедушка! – Пристает барин.
      — Ну, давай тысячу Рублёв, твой будет!
      — Что так дорого? – Удивляется барин.
      — Сам видишь. – Мальчик мал, да удал, на ногу скор, на посылку лёгок! – Говорит старик.
      Барин заплатил тысячу, взял мальчика, посадил в карман и поехал домой. А Мальчик с пальчик напаскудил ему в карман, прогрыз дыру и ушёл.
      Шёл он шёл, и пристигла его тёмная ночь. Спрятался он под былинку подле самой дороги, лежит себе, спать собирается.
      А тут как раз идут мимо три вора.
      — Здравствуйте, добрые молодцы! – Говорит Мальчик с пальчик.
      — Здорово! – Говорят воры.
      — Куда идёте? – Он их спрашивает.
      — К попу.
      — Зачем? – Спрашивает Мальчик.
      — Быков воровать.
      — Возьмите и меня с собой, я вам пригожусь!
      — Куда ты годишься? Нам надо такого молодца, чтоб раз дал, и дух вон! – Говорят воры.
      — Пригожусь и я. – В подворотню пролезу, да вам ворота отопру.
      — И то дело! Пойдём с нами. – Соглашаются воры.
      Вот пришли вчетвером к богатому попу. Мальчик с пальчик пролез в подворотню, отворил ворота и говорит:
      — Вы, братцы, здесь на дворе постойте, а я заберусь в сарай, да выберу быка получше и выведу к вам.
      — Ладно! – Говорят воры.
      Забрался он в сарай и кричит оттуда во всю глотку:
      — Какого быка тащить, бурого али чёрного?
      — Не шуми, – говорят ему воры, – тащи какой под руку попадётся.
      Мальчик с пальчик вывел им быка что ни есть самого лучшего. Воры пригнали быка в лес, зарезали, сняли шкуру и стали делить мясо.
      — Ну, братцы, – говорит Мальчик с пальчик, – я возьму себе требуху. – С меня и того будет.
      Взял требуху и тут же залез в неё спать, ночь коротать. А воры поделили мясо и пошли по домам.
      Набежал тут зараз голодный волк и проглотил требуху вместе с мальчиком. Сидит он в волчьем брюхе живой, и горя ему мало!
      Плохо пришлось серому, однако! Увидит он стадо, овцы пасутся, пастух спит, и только что подкрадётся овцу унести, как Мальчик с пальчик и закричит во все горло:
      — Пастух, пастух, овечий дух! Ты спишь, а волк овцу тащит!
      Пастух проснётся, бросится на волка с дубиною, да притравит его собаками, а собаки ну его рвать, только клочья летят! Еле-еле уйдёт сердешный!
      Совсем отощал волк, пришлось пропадать с голоду.
      — Вылези! – Просит волк мальчика.
      — Довези меня домой к отцу, к матери, так вылезу, – говорит Мальчик с пальчик.
      Побежал волк в деревню, вскочил прямо к старику в избу. Мальчик с пальчик тотчас вылез из волчьего брюха задом, схватил волка за хвост и кричит:
      — Бейте волка, бейте серого!
      Старик схватил дубинку, старуха другую и давай бить волка. Тут его и порешили, сняли кожу, да сынку тулуп сделали.
      И стали они жить-поживать, век доживать.
==================================.
      Мы же пальцы свои побережём, лучше капустки пожуём, может ещё чего напоём.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мальчик с пальчик. Жил старик со старухою. Сказка!!
=======
      Жил старик со старухою.
      Раз старуха рубила капусту и нечаянно отрубила палец. Завернула его в тряпку и положила на лавку. Пролежал он там несколько дён. Как-то пришла старуха с колодца, принесла воды. Поставила вёдра на лавку, да вдруг услышала, кто-то на лавке плачет. Развернула тряпку, а в ней лежит мальчик ростом с пальчик. Удивилась старуха, испугалась:
      — Ты кто таков?
      — Я твой сынок, народился из твоего мизинчика.
      Взяла его старуха, смотрит, мальчик крохотный-крохотный, еле от земли видно. Назвала его Мальчик-с-пальчик. Ростом мальчик не вырос, а разумом умнее большого оказался.
      Встал он на ножки и говорит:
      — Где мой батюшка?
      — Поехал на пашню. – Отвечает старуха.
      — Я к нему пойду, помогать стану.
      — Ступай, дитятко. – Говорит ему старуха.
      Пришёл он на пашню.
      — Здравствуй, батюшка.
      Осмотрелся старик кругом:
      — Что за чудо? Голос слышу, а никого не вижу. Кто таков говорит со мной?
      — Я, твой сынок. Пришёл тебе помогать пахать. Садись, батюшка, закуси, да отдохни маленько.
      Обрадовался старик, сел обедать. А Мальчик-с-пальчик залез лошади в ухо и стал пахать, а отцу наказал:
      — Коли кто будет торговать меня, продавай смело, торгуй хорошо. – Небось не пропаду, назад домой приду.
      Вот как-то едет мимо барин, смотрит и дивуется. – Конь идёт, соха орёт, а человека нет.
      — Этого ещё видом не видано, слыхом не слыхано, чтобы лошадь сама собой пахала!
      Старик говорит барину:
      — Что ты, разве ослеп? То у меня сын пашет.
      Присмотрелся барин, а то правда, мальчонка малый на ухе у коня сидит и конём правит.
      — Продай мне его. – Просит барин.
      — Нет, не продам. – Нам только и радости со старухой, только и утехи, что Мальчик-с-пальчик.
      — Продай, дедушка, хорошо заплачу, – настаивает барин.
      — Ну, давай тысячу рублей, – соглашается старик.
      — Что так дорого? – Удивляется барин.
      — Сам увидишь. – Мальчик мал, да удал, на ногу скор, на посылку лёгок. – Говорит старик.
      Барин заплатил тысячу рублей, взял мальчика, посадил в карман и поехал домой. А Мальчик-с-пальчик прогрыз дыру в кармане и ушёл от барина.
      Шёл, шёл, и пристигла его тёмная ночь. Спрятался он под былинку подле самой дороги и уснул.
      Набежал голодный волк и проглотил его. Сидит Мальчик-с-пальчик в волчьем брюхе живой, горя ему мало.
      Плохо, однако, пришлось серому волку. – Увидит он стадо, овцы пасутся, пастух спит, а только подкрадётся овцу унести, Мальчик-с-пальчик и закричит во все горло:
      — Пастух, пастух, овечий дух! Спишь, а волк овцу тащит!
      Пастух проснется, бросится на волка с дубиною, да ещё притравит его собаками, а собаки ну его рвать, только клочья летят.
      Еле-еле уйдёт серый волк.
      Совсем волк отощал, пропадает с голоду. Просит он Мальчика-с-пальчик:
      — Вылези из брюха моего!
      — А ты довези меня домой к отцу, к матери, так вылезу. – Говорит Мальчик.
      Делать нечего. Побежал волк в деревню, вскочил прямо к старику в избу.
      Мальчик-с-пальчик выскочил из волчьего брюха, схватил его за хвост, волк дёрнулся, а вырваться от Мальчика с пальчика не может, даром, что малой, а силы на десятерых. Кричит Мальчик:
      — Бейте волка, бейте серого!
      Старик схватил кочергу, старуха ухват, и давай бить волка.
      Тут его и порешили, сняли кожу, да сынку тулуп сделали.
      +++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мальчик с пальчик. Сказка!!
=======
      В некотором царстве, в некотором государстве жили старик со старухой.
      Жили они бедно. У них лошадёнка одна только была. Старик как-то поехал пахать, а старуха собрала ему поесть в кошёлку. Хлеба, соли, пшенца в мешочек и кувшин воды.
      Приехал старик в поле, запряг лошадь в соху и начал пахать. Пахал-пахал, уморился. Оставил лошадь в борозде, а сам сел, хлебушка кусочек отломил, посолил и ест. Ну и плеснул из кувшина.
      Ел-ел, поглядел на солнце, да и чихнул, открыл глаза, а пред ним стоит мальчик с пальчик в золотой шапочке, с сумкой через плечо. Он и говорит:
      — Батюшка, ты отдохни, а я пойду пахать.
      — Как же ты такой маленький пахать станешь?
      — У, да очень просто. Влезу лошади в ухо и буду пахать. – Говорит малок.
      — Ну, иди, коли можешь, – соглашается старик.
      Мальчик и пошёл, а тут вода перед ним стала.
      — Батюшка, мне не перешагнуть!
      Старик его через лужу-то перенёс. Подошёл мальчик к лошади, влез в ухо, командует ей и пашет.
      Глядь, едет барин на тройке. Видит, старик сидит, а лошадь одна пашет. Он велел кучеру повернуть к старику. Остановились, барин спрашивает:
      — Твоя лошадь, старик?
      — Моя. – Отвечает то.
      — Как же одна пашет? – Удивляется барин.
      — У меня там сын! – Говорит старик.
      — Где, не вижу?
      — Да вон он, в правом ухе у лошади сидит!
      Барин пошёл посмотреть, а в ухе лошади мальчик в золотой шапочке. Барину понравилась золотая шапочка, он говорит:
      — Мальчик, дай мне золотую шапочку, в ней жениться хочу.
      — Тебе дай, ты не отдашь. – Говорит мальчик.
      — Нет, отдам. – Говорит барин.
      — Нет, не отдашь. – Упорствует мальчик.
      — Да отдам, дня через два привезу! – Уверяет барин.
      Отдал мальчик шапочку, барин взял, сел и поехал. Старик ушёл домой, а мальчика оставил допахивать пашню. Прошло два дня, пошёл уже третий. Барина с золотой шапочкой назад нет. Допахал мальчик пашню, приходит домой и говорит:
      — Ну, матушка, батюшка, вы оставайтесь дома, а я пойду к барину за золотой шапочкой. Я вижу, он плут, не отдаст добром.
      И пошёл. Шёл-шёл лесом, глядь, лиса навстречу.
      — Мальчик с пальчик, далеко ли идёшь?
      — К барину за золотой шапочкой.
      — Возьми меня! – Просит лиса.
      — Да ты не дойдёшь.
      — Нет, дойду! – Говорит лиса.
      — Ну, пойдём. – Соглашается мальчик.
      Шли-шли, лиса говорит:
      — Мальчик с пальчик, я уморилась.
      — Лезь ко мне в сумку, – говорит ей мальчик.
      Лиса и влезла в сумку.
      Идёт дальше, глядь, на дороге волк.
      — Мальчик с пальчик, далеко ли идёшь?
      — К барину за золотой шапочкой.
      — Возьми меня! – Просит волк.
      — Да ты не дойдёшь.
      — Дойду!
      — Ну, пойдём. – Говорит мальчик.
      Шли-шли, волк говорит:
      — Мальчик, я уморился!
      — Лезь волк ко мне в сумку.
      Волк и влез в сумку к мальчику.
      Идёт дальше дремучим лесом, несёт сумку за плечами. Глядь, на дороге медведь.
      — Мальчик с пальчик, далеко ли идёшь?
      — К барину за золотой шапочкой, Михаил Иванович.
      Медведь зарычал:
      — Возьми меня!
      — Да ты не дойдёшь.
      — Нет, дойду! – Рычит мишка.
      — Ну, пойдём. –Говорит мальчик.
      Шли-шли, медведь говорит:
      — Мальчик, я ведь уморился немного.
      — Ну, лезь мишка ко мне в сумку.
      Медведь тоже влез в сумку к мальчику.
      Пошли дальше. Глядь, вот он барский двор, высокий дом. Мальчик влез на ворота и кричит:
      — Барин, барин, отдай золотую шапочку, а то сделаю напасть, чтоб твоей барыне пропасть!
      Барин приказал своим слугам:
      — Бросьте его к гусям, пусть защипают!
      Бросили его, а он лису выпустил из сумки. Лиса побежала, всех гусей передушила и в лес умчалась.
      Выходит мальчик с пальчик со двора, влез на ворота и кричит:
      — Барин, барин, отдай золотую шапочку, а то сделаю напасть, чтоб вам обоим пропасть!
      Барин приказывает слугам:
      — Взять мальчишку, бросить к лошадям!
      Бросили его. А он выпустил из сумки волка, он всем горло перегрыз, сам в лес убежал.
      Мальчик с пальчик вышел со двора, залез на ворота и кричит:
      — Барин, барин, отдай золотую шапочку, а то сделаю напасть, чтоб вам с барыней пропасть!
      Барин приказывает:
      — Бросьте его на скотный двор!
      Бросили его к быкам, а он выпустил из сумки медведя, медведь всех быков лапой побил, а сам в лес убежал.
      Мальчик с пальчик вышел со двора, залез на ворота и кричит:
      — Барин, барин, отдай золотую шапочку, а то я сделаю напасть, чтоб вам с барыней пропасть!
      Барин приказывает:
      — Бросьте его в колодец!
      Бросили мальчика в колодец, а он говорит:
      — Сумка, сумка, бери воду, сумка, сумка, бери воду!
      Сумка всю воду выпила.
      Мальчик с пальчик залез на ворота и кричит:
      — Барин, барин, отдай золотую шапочку, а то сделаю напасть, чтоб всем барам пропасть!
      — Бросьте его в печку, он сгорит в огне!
      Его бух в печку, а мальчик успел сказать:
      — Сумка, сумка, вылей воду на кирпичную колоду, сумка, сумка, вылей воду на кирпичную колоду!
      Вода вылилась, сразу огонь погас. Вышел мальчик, залез на ворота и кричит:
      — Барин, барин, отдай золотую шапочку, а то сделаю напасть, чтоб всем дворянам, и господам, и барам пропасть!
      — Посадить его в шкатулку, засыпать деньгами, чтоб он там задохнулся, негодяй такой!
      Посадили, он и говорит:
      — Сумка, сумка, бери деньги. Сумка, сумка, бери деньги!
      Сумка все подобрала. Мальчик вышел из шкатулки, пошёл домой, принёс сумку с золотом:
      — Ну, дедушка, бабушка, сделайте ток, расстелите веретье, молотить сумку будем!
      Сделали ток. Дед разик как даст цепом, деньги, как горох, во все стороны зазвенели!
      А барин в это время дома приказывает:
      — Выкинуть мальчишку из шкатулки, а то он дух выпустит!
      Открыли шкатулку, а там ни мальчишки, ни денег. Погнался барин следом. Подскакал к току, а деньги дзынь-дзынь с него. Барин кинулся за ними. А один цеп соскочил у старика с руки, да по голове барину и тяпнул, так сразу и убил его!
      А старик со старухой век свой дожили. Мальчик с пальчик, наверное, и сейчас живёт с какими-нибудь стариками, помогает им. Купцы, да бояры неправедные от мальчика с пальчика много лиха имеют.
================================.
      А наш барин, петух-боярин. По двору ходит, невест среди кур находит. Как найдёт, так шпору об шпору сечёт искры высекает, курам знать чего смекает.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Малютка Молния. Миф. Легенда. Сказка!!
=======
      Когда боги сотворили людей, на земле царило вечное лето.
      Вся она была покрыта плодоносящими деревьями, но после того, как по воле Карачуна половина года стала принадлежать зиме, людям пришлось нелегко. Они начали замерзать и страдать от голода.
      Тогда боги поняли, что людей нужно согреть и научить готовить горячую пищу. Сварог, властитель небес, сотворил малютку-молнию, обратил её соколом и дал имя ей Сварожич.
      Небесный стрелометатель Перун пустил малютку-молнию на землю. Сокол влетел в один из дворов и возжёг куски дерева, лежавшие там.
      Это был не страшный огонь, а уютный, добрый, домашний, и люди не боялись его, а наслаждались его животворным теплом.
      Они брали этот огонь и возжигали его в своих холодных жилищах, строя в каждом маленькие храмы огня, домашние очаги.
=======================================.
      Сказка эта краткая, только душа у неё хваткая.
      +++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Манчиха. Сказ. Самара. Сказка!!
=======
      Давным-давно это было.
      Жигулёвские горы ещё Яблоневыми звались. Диких яблонь было столько, что волжские берега казались садом сплошным.
      И всякие звери водились. А вот людей тут жило мало. Боялись разбойников. Молва ходила, будто они костры разводили, да горящими вениками пленных жгли, за то и назвали те горы Жигули.
      В горах на берегу Волги избушка ветхая стояла. Жил в той избушке рыбак Андрей Сомов.
      Был он стар. Голову, брови и бороду словно снегом занесло. Многие и звали его Белым Дедом, но больше, Андреем Чихой.
      Может, прозвище шло от того, что нюхал он табак, да чихал шибко, а может, от другого, дед беззубый был и слово тихо не мог правильно сказать, получалось, чихо.
      С дедом жила его внучка Маня. Шёл ей тогда десятый годок. Во всем она деду помогала. Мало кто не бывал у Андрея Чихи.
      Захаживали и охотники, и разбойники, но чаще всего бурлаки делали привал. Дед им подносил по чарке, да расспрашивал, как поживает народ в других краях.
      Как-то раз ушёл дед в лес, а Маня одна осталась. Сидит на берегу и рубаху деду чинит. Вдруг взглянула на Волгу и заволновалась.
      Барку тянули бурлаки. А деда вот нет. Крикнула было, да нешто услышит он в лесу.
      И решила Маня сама встречать гостей. Хотела заварить уху, да рыбы не оказалось.
      Тогда она спустилась в погреб, чтоб достать вина. Дед Чиха сам его варил из диких яблок.
      Наполнила Маня вином два кувшина. А чтобы бурлаки послаще закусили, решила отдать им малину, что в лесу насобирала.
      Приготовила все для гостей и на берег вернулась. А барка уже совсем рядом.
      — Здравствуйте, бурлаки! Милости просим.
      — Ладно, красавица, спасибо за приют, – ответили люди. – А где же дед Чиха?
      — Вот-вот придёт, – сказала Маня и побежала в избушку за вином.
      — Благодарствуем, дочурка, – сказал бурлак с широкой чёрной бородой.
      Взял он у Мани вино и начал потчевать своих. Люди выпили оба кувшина, потом ещё два с баржи принесли и тоже опорожнили. Прилегли они на землю и тут же заснули.
      Маня тихонько, чтобы не разбудить их, подошла к бурлацким лямкам и стала разглядывать людские хомуты.
      Заметила подле лямок рваные рубахи волгарей и решила наложить на них заплаты.
      Починила одну рубаху и собралась было за нитками в избу, да окликнул её чернобородый:
      — Подь-ка сюда, дочка!
      Подошла Маня, и так хорошо ей стало, что назвали дочкой.
      — Не надо, не трудись, – говорит бурлак. – Заплаты не помогут, рубахи-то ведь гнилые. Присядь-ка лучше. У меня тоже есть красавица такая. – Волосы как лён, а глаза, что сине море. Давно не видал я её. Как звать тебя?
      — Маней.
      — И моя дочь Маня, точь-в-точь как ты. – Хорошая и добрая. Садись-ка рядышком со мной.
      Присела Маня. А чернобородый ей своё:
      — Вот видишь, какая жизнь наша. Не можем купить себе рубахи, так в лохмотьях и шагаем, да и лапти рваные у всех. Один вот, как волк, живу, а семья дома голодает. Болит душа по ним, дюже болит. А про своего отца знаешь?
      — Нет, – ответила Маня. – Ни отца, ни матери не знаю. У дедушки я расту. Он обещает сказать мне об отце с матерью, когда буду большая. А где они, Дядя?
      Не сразу ответил чернобородый.
      — Трудно придумать, дочка. Может, на заработки ушли, а может, сидят в остроге аль в неволе у господ. Нет ещё на земле той яблоньки, чтоб её черви не точили. Отца-то как звали? – Спросил он.
      — Василием, – ответила Маня. – Встречал, поди, такого, дядя?
      — Мало ли Василиев по Волге бурлаками ходят, – ответил чернобородый.
      — А тебя зовут как, дядя? – Спрашивает Маня.
      — Петром. Петром Светловым, а сам я, вишь, чёрный весь, ни единого пятнышка светлого-то нет.
      О многом хотела Маня расспросить Светлова, да кормщик помешал. Отдыхал он на барке и на берег не сходил, поди, боялся за товары. Протёр глаза и давай на бурлаков кричать:
      — Эй, подымайсь! Пора к отвалу. Живей!
      Начали бурлаки нехотя натягивать лапти, обматывать онучи оборами. Ёжились от холода, когда входили в воду.
      Маня не отставала от Светлова. А когда барка сдвинулась с места, крепко уцепилась Маня ручонками за лямку чернобородого и стала ему помогать.
      — Не трать, дочка, силу. Ой, как много её понадобится тебе. Ступай к избе и деду поклон передай. Ну, прощай, расти большая.
      Вернулась Маня к избушке вся в слезах. Может, и её отец такой несчастный. Плакала она и думала:
      — Дядя Петя добрый, и у него такая дочка Маня, может, он мой отец.
      Дед Чиха лишь к вечеру домой пришёл. Узнал от Мани, что бурлаки привал делали, и забеспокоился, не сказал ли Петр Светлов Мане об отце.
      Быстро летело время. Кончилось лето, зима настала. И снова лето. Маня и не заметила, как год прошёл. Исполнилось ей десять лет.
      Дед платье красное купил, сплёл лапти и две ленты для косы принёс. Но не обрадовалась Маня подаркам. ещё пуще загрустила.
      Вздохнул дед:
      — Пора настала тебе правду сказать.
      И стал рассказывать дед. Его сын, а Манин отец Василий работал бурлаком у купца Хвалыни. Тянул барку с тем чернобородым, что Маня посчитала за отца.
      Как-то готовили барку под груз. Бурлаки мыли и чистили её. Василий вычерпывал воду из трюма и обронил в Волгу ведро. Заставил купец достать его. Долго нырял Василий, а ведра все не находил.
      Пригрозил купец Василию. – Не достанет ведро, десять плетей получит на спину. ещё нырнул Василий, да так на дне Волги и остался. Вытащили его бурлаки, качали долго, да понапрасну, так и не ожил.
      Слушала Маня деда и не плакала, а только крепко сжала кулачки. Когда ж дед умолк, про мать свою спросила.
      — Жива ли теперь она, не знаю, – отвечал дед. – А случилось с ней горе не меньшее. Красавица была твоя мать. – Высокая, синеглазая, а силы, да смелости хоть отбавляй. Бывало, и ветер с бурей ей нипочём. Волга шумит, гудит и косматыми гребнями лодку бьёт. А она зазябшими руками убирает снасти, потом лодку правит на волны и их острым килем режет. Вернётся на берег весёлая такая, рыбы полна лодка, и сеть цела. Развесит сеть сушить и к зыбке твоей прильнёт, да песню запоёт. А как певала!
      — Мама тоже утонула? – Маня спрашивает.
      — Нет, иная беда приключилась. В тот день Алёна в город ходила. По дороге ей встретился какой-то князь. Ехал в коляске золочёной, по бокам бежали слуги, мошкару гоняли от него, да дорогу цветами устилали. Мужики подгорские тоже были там. Лес они рубили, чтоб дорога шире стала. Завидел князь Алену и велел остановить коней.
      — Ведала твоя мать, что для князей и бар закон не писан. – Кого хотят, полюбят кого хотят, погубят. Ну и кинулась она бежать.
      — Да нешто от слуг Князевых уйдёшь? Что гончие собаки, поймали её и к князю поволокли. Показалась ему краса Алены, и взял он её себе в служанки.
      — С той поры и нет у тебя матери. Прошло уж восемь лет, а от неё ни слуху ни духу, поди, и в живых-то нет.
      — Уж больно непокорна была. Прогневался, видно, князь и в монастырь её отправил, а то и руки могла на себя наложить.
      Дед умолк. Маня плакала. Потом вытерла слезы, встала, посмотрела на Волгу и громко сказала:
      — Когда вырасту, не жить князьям, да барам!
      У избы как-то опять сделали бурлаки привал. Был там и чернобородый. Когда же бурлаки собралися в путь, Маня и молвит деду:
      — Хочу и я в бурлацкой лямке походить. Пойду с ними маленько вверх по Волге, а оттуда спущусь на лодке, да хорошенько огляжу горы.
      И как ни отговаривал её дед с Петром Светловым, настояла на своём. Привязала к корме барки свою лодку, сама впряглась в лямку и с бурлаками по берегу пошла. Вёрст пять так шла, а потом на лодке домой вернулась.
      — Тяжело им, бедным, дедушка, – рассказывала Маня, Кабы силу я имела, то запрет такой дала бы, людьми барку чтобы не тянуть.
      — Добрая у тебя душа, Манюша, да только и пользы людям, что словом пожалеешь их.
      Прожили Маня и Андрей Чиха в своей избе ещё года два. А тут хлопот прибавилось. Атаман разбойничьей шайки к деду со своими сватами приехал.
      По сердцу пришлась ему волжанка молодая. Сам он тоже молодой был, высокий, черноглазый, и силы хоть отбавляй. – Огромные деревья срубал одним взмахом.
      Нравился Мане атаман, да не казались ей хорошими дела его. – Грабежи и убийства.
      Потому дала она атаману такой ответ:
      — Муж мой не должен быть разбойником.
      Скривил атаман лицо, потрогал рукою саблю и долго глядел на Маню. А потом сквозь зубы процедил.
      — Тогда ладно. На себя пеняй.
      Быстро вышел он из избы, прыгнул на белого коня и помчался в горы. Едва успевали за ним сваты.
      И снова дед и внучка по-старому зажили, да ненадолго.
      Потом ослеп дед Андрей. Как-то ушёл в лес и заблудился. Маня пошла искать его и тоже не вернулась.
      Мужики села Подгоры говаривали, будто Андрея Чиху с его внучкой медведица растерзала.
      Осиротела избушка деда Чихи. Никто уже не заходил в неё, и бурлаки не делали здесь привал.
      Проходили все мимо знакомой избушки и добрым словом деда с внучкой вспоминали, думая, что нет их больше в живых.
      А деда Андрея и внучку на самом деле разбойники к себе забрали.
      Женой же атамана Маня не стала. Уж чего только он ей не сулил. – И золота, и серебра, и всякого другого богатства, да только не соглашалась Маня:
      — Не нужно мне ни золота, ни серебра. Хочу быть я вольной волжанкой.
      Злился атаман на такую непокорность. Для других он был властелин, что ни скажет, все по его сделают.
      А у Мани думка была самой атаманом стать, да не таким, как её жених, а бедных защищать. Мало-помалу птичка гнездо свивает. Так и Маня.
      Жила в шайке, училась верхом на коне скакать и саблей владеть, за что и заслужила у разбойников уважение.
      Прожили так дед и внучка год с лишним. Но вот дед захворал. Сидела Маня возле него, да горько плакала.
      Перед вечером Андрею Чихе легче стало. Подозвал он к себе внучку:
      — Хорошо, Манюша, ведёшь ты себя. Будь и наперёд такой. Бедный народ любить надо, тогда люди тебя вовек не забудут.
      Сказал и улыбнулся. Только не развеселил этим внучку. Понимала она, что деду полегчало перед смертью. Так оно и сталось. В сумерки Андрей Чиха распрощался с белым светом.
      Через неделю атаман сам к Мане пришёл и о свадьбе разговор повёл. Слушала, слушала она, потом головой покачала:
      — Я о поминках думаю, а ты мне о свадьбе. Даже басурманы не поступают так.
      Ещё месяц прошёл. Хотел однажды атаман сызнова о свадьбе разговор завести, да побоялся, а потому начал издалека:
      — Долго будешь хлеб есть задаром?
      — Коль жалко, отпусти на волю, – ответила Маня.
      — На волю не отпущу, а дело дам. – Говорит атаман.
      — Доброе возьму, а о лихом и слушать не стану. – Отвечает Маня.
      — Померяемся силой, тогда видно будет. – Бурчит своё Атаман.
      Уговор атаман выставил такой. Коль в чем слабее окажется Маня, станет его женой, а не захочет такого счастья, рабыней в шайке будет жить.
      На всё согласилась Маня. Стали они меряться силой. И на конях вперегонки скакали, и саблями деревья рубили, и волков лихо гоняли.
      А только Маня ни в чем атаману не уступала. Тогда он заставил её Волгу переплыть. И на это Маня согласилась.
      А день был ветреный, река шумела и бурлила. В такую непогодь боязно на Волгу глянуть. Знала Маня, что атаман испугом хотел её взять, да нисколько не страшилась.
      Повелел атаман всем разбойникам в полдень собраться, а его с Маней на луговой берег переправить.
      Да строго-настрого наказал наблюдать:
      — Когда Волгу переплывать они будут, подмоги ни тому, ни другому не давать.
      Настал полдень. Маню с атаманом, как уговорились, доставили на луговой берег. Сидели они рядом. Атаман то и дело курил, да поглядывал на Маню, видать, ждал, что откажется она через Волгу плыть.
      А Маня молчала и даже не глядела на него. Тогда он и говорит:
      — Люба ль тебе моя шутка?
      Не сдавалась Маня:
      — А я к шуткам не привыкла.
      — Ладно, – сказал он громко, а потом добавил потише. – Коль станешь тонуть, крикни мне. Спасу.
      — А я тебя спасать не стану, так и знай. – Ответила ему Маня.
      Захохотал атаман, потом свистнул так, что люди услышали на жигулёвском берегу. Махнули оттуда белым платком, дескать, можно начинать.
      Сначала атаман Маню обошёл и уже на середине Волги был. Маня медленно плыла, словно в шайку возвращаться не хотела.
      А только увидели скоро разбойники другое. Маня была впереди, а атаман захлёбывался водой.
      Ещё прошло немного времени, и вышла усталая волжанка из воды. Еле на ногах держится. Лицо бледное, измученное, глаза ввалились и будто ещё синее стали.
      — Спасайте атамана, – говорит, – утонет он.
      Кинулись в Волгу два разбойника, лихих пловца, спасать атамана. За волосы его приволокли, на берегу принялись откачивать, да поздно! По закону шайки ему уж камень готовили на шею, чтобы бросить в Волгу.
      Да Маня отменила закон этот. Велела вырыть могилу подле палаты и с почестями атамана похоронить, крест дубовый поставить и цветы вокруг могилы рассадить.
      Когда схоронили атамана, собрала Маня всех разбойников. Много их было. Из разных мест пришли, но больше из волжских деревень. Все бежали от господ, да оброков, так и сказывали:
      — Нечем платить долгу, побегу на Волгу.
      Оглядела Маня разбойников и сказала:
      — Так вот, атаманом вашим буду я. Может, кому и не по нраву, что командовать вами будет баба?
      — Аллах с тобой, Манчиха, – ответил за всех один разбойник из татар, Мурзаев, – Покойный атаман и то соглашался. Мы рады тебе служить.
      Долго Маня глядела на него. Все понять хотела, смеётся он аль правду говорит. Потом обратилась ко всей шайке:
      — Тогда слушайте меня. Отныне шайка наша будет вольницей, а вы все, казаками. Коль со мной кто не согласен, может уходить.
      Молчали разбойники. Опять оглядела всех Маня:
      — Ну, есть такие?
      — Нет, красавица, таких, – ответил за всех разбойник с Дона. – Как дело поведёшь, так оно и будет.
      — Вот и ладно. Только я не красавица. Манчиха, как сказал Мурзаев, и атаман я у вас.
      Улыбнулись тут все, дескать, и вправду Манчиxа, строгая, с такой дела пойдут.
      А Манчиха стала расспрашивать, как хозяйство ведётся, да оружия сколько. Не забыла и о казне узнать. Порасспросила обо всем и отпустила людей.
      А на прощанье сказала:
      — Помяните сегодня атамана, отдохните, а завтра, за дело.
      И устроили казаки поминки атаману.
      А Манчиха набрала маленький букет цветов, присела к могиле атамана и задумалась. Долго она так сидела. Над Волгой, да над горами ночь спустилась, а она все не уходила.
      Думала, какие барские поместья грабить и в каких селах бедным помогать. Подумала и о чернобородом Петре Светлове.
      И когда уже стала заря заниматься, Манчиха прошла в атаманскую палату. Разобрала постель, а спать так и не ложилась, все думала.
      И хорошо, что не уснула. На рассвете в её палату пробрался разбойник. По телу мурашки пробежали, да не выдала Манчиха своего страху, не вскочила.
      Лишь спросила строго:
      — Зачем пожаловал, непрошеный гость?
      Не ответил разбойник, дышал он тяжело и злыми глазами мерил атамана, знать, не с добрым делом явился.
      Поднялась Манчиха и сызнова ему вопрос, да погромче:
      — Зачем явился? Случилось что, Клим?
      — А ты шибко не кричи, – шепчет он, – разбудишь шайку. Хочу я с глазу на глаз вести с тобой беседу.
      — Иди, Клим, проспись, а завтра потолкуем. – Говорит ему Атаманша.
      — Не пьян я. Не пил за атамана, чтоб помянуть его твоей кровью.
      — Непонятны мне твои слова, – говорит Манчиха, а сама саблю берёт.
      — Врёшь, поняла. Иль я тебе голову срублю, и ты не будешь других мучить, иль ты мне голову снесёшь.
      Вынул разбойник из ножен саблю, расставил ноги и покрепче стал на ковёр.
      — Ты погубила атамана. Из-за любви к тебе он утоп. А ты колдунья, и тебя русалки от бурливых волн спасли, да и шайку ты околдовала, чтоб погубить всех до единого. Будем же драться. А не хочешь биться, откажись от атаманства, и я тебя живой выведу отсюда.
      Манчиха тоже обнажила саблю. Бились они у самых дверей палаты. Клим все пятился, пятился назад, да так и вылетел на волю.
      А когда Манчиха из его рук выбила саблю, упал он к её ногам и стал пощады просить.
      Наступила она ногой на спину Клима и хотела было сказать, чтоб разбойник об этой схватке другим рассказал, да услышала тут дружный хохот шайки.
      — Спасибо тебе, Манчиха, что не поддалась страху. – Слава тебе, наш атаман!
      Подняла Манчиха глаза, а разбойники перед ней ниц пали и просили Клима пощадить:
      — Мы повинны в затее, метнули всей шайкой жребий, и ему выпал он.
      Вскоре о вольнице знали в Жигулях всё от стара до мала. Не раз в сёлах видали вольных казаков, что бедных одаривали.
      А вот атаман-бабу никто ещё не встречал. Потому и всякая молва о ней шла в людях. Одни сказывали, будто атаман, старуха, вся седая и в чёрном, как монашка.
      Другие толковали, будто атаман вольницы, волжанка, молодая, красивая, какие бывают только в сказках.
      Ходит она в широких казацких шароварах, красном кафтане из парчи и в такой же красной шапке.
      Даже конь её, и тот красной масти. В той молве все было правдой. В разные наряды Манчиха наряжалась.
      Когда разбойники на барские поместья нападали, она являлась старухой, во всем чёрном, в седом парике, страшная, словно смерть. А в стане у себя, да среди бедняков и красотой и добротой брала.
      Сказывают, как-то раз она во всем красном приехала на Волгу бурлаков встречать.
      Оставила казаков в лесу вблизи своей избушки, а сама к дедовой могиле подошла. Встала на колени и низкий поклон праху деда отдала, а потом не спеша в избу вошла. Все там было родным и детство напоминало.
      У почерневшей стенки деревянная кровать стояла, тут же на боку лежала скамейка деда, на которой он всегда сидел, да лапти плёл, а под ней кочедык валялся. И вспомнилось сразу детство ей, как сиротой росла.
      Да не пришлось Манчихе долго думать. Услышала она от своих казаков сигнал. – Барка купеческая к избушке подходит. Бурлаки, как и прежде, лямками её тянули и стонали.
      Вспомнила Манчиха, как в детстве зазывала бурлаков к избушке, и давай кричать:
      — Приворачивай сюда!
      Не поверили бурлаки своим ушам. Уж сколько лет они у избушки не отдыхали, думали, деда с внучкой нет в живых. И вдруг внучка деда Чихи живая, да нарядная такая.
      — Манюша! – Обрадовался Светлов, – ты ли это, дочка?
      — Я, дядя Петр. Я, отец, я. – Отозвалась Маня.
      Обняла она чернобородого, поцеловала, да только Светлов уж поседел и весь согнулся. Замигал он слезливыми глазами:
      — Какая большая ты стала. А дед Андрей, поди, помер.
      Показала Манчиха на дубовый крест и с глаз слезы смахнула.
      — Где же ты теперь живёшь, Манюша?
      — А вот увидишь скоро. Отдыхать прошу всех ко мне в горы. – Приглашает Маня бурлаков.
      Услышал это кормщик и лицо скривил. Ведь в барке не рыба–товар, а персидские шёлка.
      — Отдохнём мы там, где надобно будет, – говорит он Манчихе. – А ты иди-ка своей дорогой, молодуха.
      Засмеялась Маня:
      — Путаешь? Ну что ж, я пойду, да только со мной уйдут и все бурлаки. Барку я опорожню, готовься сдавать товары.
      — Не гневайся, сударыня, но нам некогда шутить. – Говорит кормщик.
      — А я и не шучу. – Отвечает Маня.
      Когда сгрузили товары и навьючили их на коней, Манчиха бурлакам и говорит:
      — Вот и у вас будут новые рубахи, а то на ваши гнилые даже нельзя заплаты класть, да и мужиков надобно одеть, они тоже в лохмотьях ходят.
      Пояснила Манчиха бурлакам, кто она, и стала звать к себе, в вольницу. Ну, а тем, кто по домам уйти захочет на дорогу денег обещала.
      — А что делать с ним, – указала она на кормщика, – рассудите сами. Коль верный пёс господский он и мучит людей, то собаке собачья смерть, камень на шею и в Волгу.
      — Пёс-то он пёс, – говорит Светлов, – да пусть поживёт и другим расскажет, что бурлаки тоже люди.
      — Согласны так? – Спрашивает Манчиха.
      — Да, – отвечают бурлаки. – И согласны твоими вольными казаками быть.
      Встретились казаки и бурлаки как братья. По русскому обычаю поклонились друг другу и трижды поцеловались. То была клятва в дружбе жить, да биться с богатеями, ни силы, ни жизни не щадить.
      После обеда веселье началось, И Манчиха песню затянула, ту, что ещё мать её певала:
      — При долинушке берёза белая стояла,
           — При березоньке девица плакала-рыдала,
           — Ах, с вершинушки берёзу ветром колыхает,
           — С корешка её, кудряву, водой подмывает.
      Голос у Манчихи был душевный. Казалось, что слушали её не только казаки и бурлаки, а сама Волга, да Жигули. Заметила Манчиха, что люди загрустили, тряхнула головой и поднялась, стройная, красивая:
      — Эй, молодые, вставайте в хоровод!
      Повскочили тут молодые, встали в круг, гармонисты ударили по ладам. Клим вышел первым. Он лихо закружился подле атамана, приговаривая:
      — Ходи, гуля, не скучай,
           — Головушкой не качай.
           — Не давайся печаль.
           — Твоим ясным очам.
      За Климом пошли в пляс другие казаки. И каждый свою припевку сказывал:
      — Мы и пляшем и поем,
           — Волга нам играет;
           — Богатеи, берегись!
           — Вольница гуляет.
      Долго продолжалось веселье.
      Поглядела Манчиха на шумевших хмельных казаков и подсела к Петру Светлову.
      — Хотелось бы мне видеть Волгу вольной рекой. Царство видеть в Жигулях без бар, царей и кормщиков. Ведь сколько кладут труда люди для господ, а сами в нищенстве живут, да долю горькую свою клянут, а какая в людях сила!
      Не сразу ответил Светлов Манчихе. Такого ещё не слыхивал он на своём веку. Оглядел Жигули, глаза прищурил, и будто другими горы стали. Вместо скал стояли крепости, дворцы. ещё раз оглядел бурлак горы, и прежними они стали.
      Тут и ответ он дал Мане:
      — Умная твоя голова, дочка. Только, видать, никогда не статься тому, о чём твоя думка. В сказках нешто.
      Слава о вольнице все села на Волге облетела. Трудовые люди у Манчихи защиты от господ просили. Снарядили ходоков и подгорские мужики. Пришли они в Жигули и ахнули. В горах словно царство. – Людей тьма-тьмущая, да все в труде живут.
      А за главную у них Маня Чиха.
      — Вот диво будет, когда в селе узнают, что ты и есть баба-атаман, молвил Фадей.
      Улыбнулась Манчиха:
      — Скажите всем моим друзьям, что жива я, здорова и собираюсь навестить их.
      Прошёл год, а может, и два. Бары к царю с поклоном пришли, дескать, вольница им житья не даёт. Караваны с товарами мимо Жигулей ходить не могут. И бурлаки барки тянут только до Жигулей, а там сбрасывают с плеч лямки и становятся, гулящими людьми. Кто ж из господ попадается вольнице той, тому смерть.
      Удивился царь. А когда узнал, что Манчиха красы необыкновенной, захотелось ему её повидать, и такой он отдал указ:
      — Послать войско на Волгу, но войны не открывать. Волжанку молодую уговорить, чтоб сдалась без боя, значит, с повинною ко мне явилась. Дать атаману обещание, что коль сделает так, как я велю, то за все дела будет ей моё прощенье.
      Вскоре царское войско в Жигули пришло. Расположились стрельцы в оврагах, лесах, да скалах, а воевода к атаману гонцов послал.
      Тем временем собрала Манчиха казаков:
      — Други мои, вольные люди! Пишет царь, чтоб мы опомнились в своих делах, склонили головы перед ним, ушли бы из Жигулей и набегов не чинили боле. Меня он зовёт к себе, видать, тоже княжной хочет сделать.
      Зашумели казаки и давай на все голоса кричать:
      — Не склоним голов перед царём.
      — Из Жигулей не уйдём.
      — Веди на битву нас, атаман.
      — Спасибо, други мои. Верю я вам, как верю, что жигулёвского огня не потушить царям. Пусть мы умрём. Придут сюда другие, умрут и те, придут ещё, а Волге суждено быть вольной. Вот и все. Теперь же идите почивайте, да будьте начеку.
      А утром проводила гонцов Манчиха с таким ответом:
      — Как мог осмелиться царь подумать, что соглашусь я отдать на смерть людей своих? Передайте царю, что собака на солнце лает, а солнце светит. Поймет он, что смеюсь я над ним. С вами же, лакеи царские, мы померяемся силой.
      Гонцам Манчиха наказала, чтоб передали всем в войске, коль кто хочет быть живым, пусть уходит из Жигулей немедля, потому что завтра будет уже поздно. И пусть знают, что казаки биться будут за вольные дела и жизни своей не пожалеют.
      А в полдень началася в Жигулях битва. Трудно было с царскими войсками воевать, их было втрое больше. Но казаки рубились, словно богатыри. А сама Манчиха ужас на всех наводила. На коне своём будто по воздуху летала. Где трудно было, там и атаман.
      Всю неделю шла битва, а на вторую войска царёвы стали отступать, да мало кто живым из гор ушёл. Даже воеводу израненного полонили.
      Рассердился царь и дал указ строгий. – На Волгу ещё войско послать, а командиром того войска назначить лучшего в России воеводу. Призвал царь воеводу во дворец:
      — Разбить вольницу велю. Атамана Манчиху ко мне живой доставить.
      И снова в Жигулях шла битва. Долго сражались с вольницей стрельцы. К осени стали казаки слабеть, а Манчиху однажды войско царёво окружило и к берегу прижало. Воевода уж радовался победе и царю донос писал:
      — Мой государь, дела к концу подходят. Скоро буду у ног твоих с Манчихой вместе.
      А только не такая была баба-атаман, чтоб у ног царёвых быть. Как увидела, что к своим ей не пробраться, окинула взглядом Жигули и крикнула казакам:
      — Боритесь, други мои, без меня. Прощайте, вольные казаки! Прощай, Волга и русская земля, царям не сдаюся я.
      Сказала так, и на своём коне с горы прыгнула в Волгу. Долго на воде круги расходились, а потом снова тихая, да блестящая Волга стала, ровно ничего-то и не случилось. Зато в памяти людской волжанка навеки осталась.
      А та гора, что стоит вблизи села Подгоры, и доселе зовётся всеми Манчихой.
      +++++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Маричка. Цыгане. Сказка!!
=======
      В старые годы это было.
      Кочевал по свету цыганский табор. Вёл его по дорогам старый вожак. Был этот вожак мудрым и сильным.
      Велика была его власть над цыганами, никто не мог ослушаться вожака, потому что за это ждала непокорного скорая расправа.
      Была у этого вожака жена-красавица. А ещё была у них дочь по имени Маричка.
      Завидовали цыгане силе, мудрости и власти вожака, завидовали, что не им, а ему досталась жена-красавица, но никто виду не подавал.
      Был в этом таборе один цыган, что не только завидовал вожаку, но и безумно, со всей силой влюбился в его жену. Готов он был на все, на любое преступление.
      Никто не знал о его любви, скрывал он это, лишь жена вожака догадывалась об этом, но тоже молчала, не желала мужа своего огорчать, а может быть, боялась, что отомстит муж этому молодому цыгану, и не хотела понапрасну кровь проливать.
      Долго таился молодой цыган, но не смог выдержать, настиг он однажды вожака и из засады всадил ему в сердце длинный цыганский нож.
      Так бы никто и не увидел этого убийства, если бы в ту раннюю пору Маричка, дочь вожака, не пошла за водой и не бросила случайный взгляд на высокий, раскидистый дуб, под которым над телом её отца склонился убийца.
      Никому не сказала Маричка о том, что довелось ей случайно увидеть в то утро, все равно ей никто бы не поверил.
      А цыган-убийца стал с той поры вожаком табора. Теперь он властвовал над людьми, и первое, что он сделал, это женился на вдове старого вожака.
      Подросла Маричка и превратилась в красавицу-цыганку, на мать свою стала похожа.
      Таила в душе своей Маричка чёрную думу о мести. Но с новым вожаком была она весёлой и приветливой, так что тот ни о чём не догадывался.
      А когда однажды почувствовала Маричка на себе его взгляд, то поняла, что час мести настал.
      Как-то раз позвал новый вожак Маричку в лес на свидание, и та согласилась. Под раскидистым дубом встретились они, Маричка и убийца её отца.
      Под тем самым дубом назначили они встречу, где когда-то был убит прежний вожак табора.
      Протянул цыган руки к девушке, обнял её и вскрикнул от нестерпимой боли.
      А Маричка отпрянула назад, оставив в груди цыгана острый нож.
      Никто с тех пор не видел Маричку. Ушла он от цыган. Говорят, видели её в городе у князя.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Марк купец богатый. Архангельск. Сказка!!
=======
      Был нужной хресьянин, в нужде жил и у него было шесть сыновьей.
      И ещё у него родился седьмой сын, ночью.
      Был также Марк богатый, пришла как-то ему сиротина-старец, попросилась ночевать, Марк и говорит:
      — У нас народу много, покормить покормим, а спать некуда.
      — А я хоть под стол лягу. – Отвечает сиротина.
      Пустили сиротину. Стала ночь, сиротина лежит под столом. И тут слышится, как человек с улицы говорит в окно громко:
      — Господи! Вот у нужного человека седьмой сын родился, каким его счастьем наделим?
      А Сиротина отвечает:
      — Счастьем наделить Марка богатого купца.
      Сиротина тот и был Богом-Господом.
      Этот голос услышала куфарка, в утрях и сказала Марку-купцу, что Господь у него спал ночью как сиротина, и что он наделил мальчика, родившегося в эту ночь и ставшего седьмым в семье нужного человека его счастьем, Марка Богатого.
      Марк Богатый с утра и изнарядился, да и пошёл искать по городу, у какого человека родился седьмой сын.
      Марк-купец ходил, ходил, и нашёл наконец бедный дворишко. Зашёл в избу и спросил хозяина:
      — У тебя в сею ночь хозяйка принеслась-ле?
      — Принеслась. – Ему хозяин отвечает. – Седьмого сына принесла.
      Марк-купец говорит:
      — Продай мне его.
      — Купи. – Отвечает Хозяин. – А что дашь?
      — А я не знаю, что просишь? Давай, я сто рублей дам.
      А мужик и рад, за сто рублей и отдал.
      Марк-купец понёс парнишечка домой. Вот живёт парнечок день-ле, два-ле, там его держат, кормят, поят.
      Здумал Марк-купец как-то ехать, велел кучеру запрякчи лошадь. Работник лошадь запрёг, Марк-купец стал поезжать и ребёночка с собой взял в повозку. Ехали они ехали, да и в лес заехали.
      По лесу ехали, Марк-купец работнику и говорит:
      — Остановись-ка.
      Тот остановился, стоит. Марк-купец ребёночка и давает работнику и говорит:
      — На, отнеси ребёночка, под ель положь.
      А время было зимой. Ребёночка снёс работник тот, и уехали они с Марком прочь с места того.
      А не знали они, что ехал сзади купец с ярманки. Сидит он в повозке, услышал в стороне от дороги писк, и говорит:
      — Стой, ямщик!
      Ямщик стал. И ямщик учуял, что ребёнок плачет.
      — Поди-ко поищи, кто там плачет. – Приказывает купец.
      Пошёл ямщик, видит, а под елью ребёночек плачет, а перед им свечка горит. Ямщик взял ребёночка и понёс.
      — Лежит, лягается на снежку, а перед им свечка горит.
      Купец ребёночка взял. Привёз купец ребёночка и стал растить вместо сына. Вырос он годов до семнадцати, выучился грамоты, стал детина хороший, послухмяный.
      Вот как-то Марку-купцу случилось ехать к купцу к этому по делу своему. Приехал к нему, купец его стал чествовать, а детина живёт у него кучером, на столы подносит. Марку детина поглянулся, стал он спрашивать:
      — Откуль у тебя такой? Сын але лакей?
      Купец рассказал, как было. Марку купцу и в сердце его ткнуло. Не говорит ничего, а в уме-то думает:
      — Видно это тот самый. Кому моё богатство Господь отсудил.
      Говорит он купцу:
      — Отдай мне его в принеты, есть у меня доча, дак будет сын приёмный и дочка родная.
      — Жалко, хороший детина. – Говорит купец.
      Марко всё одно просит купца отдать. Купец отпирался, отпирался, потом отступил.
      Марк-купец сладился потом ехать торговать. Через некоторое время домой бумагу написал, в которой приказал, чтобы детину в соленой завод отправили. Оттуда никто живым не возвращался. Так написал в записке той, чтобы до моего прибытия его управили его туда.
      Отправили принету детиного этого на почту за письмом от Марки. Взял это письмо, а детина этот учён был зело, почуял недоброе, записку открыл, прочитал, сожог и новую написал.
      Приходит домой отдавает хозяйке пакет, хозяйка распечатала, прочитала. А в письме написано:
      — До моего прибытия чтобы свадьбу с дочерью моей доспели и обвенчали.
      Ну, хозяйка Маркова весёлым пирком, да за свадебку. Парень хорош, умён. Грамотам обучен, чем не жених. Живут они сколько-то времени, Марка-купца всё ещё нету.
      Вот, наконец, Марк-купец приехал, хозяйка и говорит:
      — Потьте, молодые, стречайте на двор Марка, отца вашего.
      Марк выходит из повозки и видит. Стоит детина и дочь его и кланяются ему. Марку сердце ткнуло. Зашёл в комнату, жену призвал, на жену сгромел:
      — Что вы это наделали? Ведь я велел его извести, а вы его обвенчали?
      Жена однако бумагу притащила.
      — Ты ведь это писал, чтобы обвенчали. Я не виновата.
      Марк-купец живёт день-ле, два-ле, всё думал. Как ему детину извести. И наконец удумал, пошёл на завод, соль где у него варят, и сказал работникам:
      — Ночью придёт к вам человек, дак вы его пихайте в котёл, что бы он вам не говорил.
      Пришёл Марк домой, призывает зятя.
      — Вот, зятюшко, сходи посмотри на завод, может они спят там и не работают.
      Тот говорит:
      — Ланно, ланно, схожу.
      Поужинали они с молодкой, наряжается он идти на завод.
      — Неси мне обутки жена, посмотреть на завод надо, не спят ли.
      Молодка и говорит:
      — Давай, лучше лягем спать с тобой, есть у него заводов-то, всех не пересмотришь.
      — Давай, ложись, поспим, – отвечает детина.
      Легли спать, а Марку-купцу не спится. Посмотрел часы, а тот час, в которой он велел походить зятю прошёл уж. Стал наряжаться, собрался пойти проверить, как исполнено всё. Надёрнулса плащом, обволокся, что не узнать его и побежал.
      Приходит на завод, к котлу идёт, подбежали казаки, схватили. Он кричит:
      — Я Марк-купец, я Марк-купец.
      — Нам показано, хоть кто приди.
      И бросили в котёл, тут он и сварился.
      Детине весь живот его с семьёй и достался, как Господь присудил.
      +++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Марко Богатый и Василий Бессчастный. В некотором царстве. Сказка!!
=======
      В некотором царстве, в некотором государстве жил-был богатейший купец. У него была одна дочь Анастасия Прекрасная, и было ей всего лет пять от роду.
      Купца звали Марко, по прозванию Богатый.
      Марко терпеть не мог нищих. – Только подойдут к окошку, сейчас велит слугам своим гнать их и травить собаками.
      В одно время подходят к окошку два седеньких старичка. Марко увидал и велел их травить собаками. Услыхала то Анастасия Прекрасная и стала просить:
      — Родимый мой батюшка! Хоть для меня пусти их в скотную избу.
      Отец согласился и велел пустить нищих в скотную избу. Вот как все в доме заснули, Анастасия встала и пошла в скотную, залезла на полати и глядит на нищих.
      Пришло время быть заутрене, у икон сама свеча затеплилась. Старички встали, вынули из мешочков ризы, надели и стали служить заутреню.
      И тут вдруг прилетает ангел божий:
      — Господи-Боже! В таком-то селе у такого-то крестьянина родился сын. Как ему велишь наречти имя и каким наделить его счастием?
      Один старичок, то был Сам Господь, сказал:
      — Имя нарицаю ему, Василий, прозвание, Бессчастный, а награждаю его богатством Марка Богатого, у которого мы ночуем.
      Анастасия все это слышала. Рассвело. Старички снарядились в дорогу и вышли из избы.
      Анастасия пришла к отцу и сказывает ему все, что в скотной видела и слышала.
      Отец усумнился, как бы не сбылось сказанное, и захотел испытать, точно ли родился на селе младенец. Велел запрячь карету и поехал туда. Приехал прямо к священнику и спросил:
      — Родился ли у вас такого-то дня младенец?
      — Родился, – сказал священник, – у самого бедного крестьянина. Я ему нарёк имя Василий и прозвал Бессчастным, да ещё не крестил, потому что к бедняку никто в кумовья найдёт.
      Марко вызвался быть крестным, попадью попросил быть кумою и велел изготовить богатый стол. Принесли младенца, окрестили и пировали, как им было угодно.
      На другой день Марко Богатый призвал к себе бедняка-крестьянина, обласкал его и стал ему говорить:
      — Куманёк! Ты человек бедный, воспитать сына не сможешь. Отдай-ка мне его, я его выведу в люди, а тебе на прожитие дам тысячу рублей.
      Старик подумал-подумал и согласился. Марко наградил кума, взял ребёнка, окутал его в лисьи шубы, положил в карету и поехал.
      Дело было зимою. Проехав несколько верст, Марко Богатый велел остановиться, отдал крестника своему приказчику и приказал:
      — Возьми его за ноги и выбрось в овраг!
      Приказчик взял и бросил его в крутой овраг. А Марко сказал:
      — Вот там и владей моим имением!
      На тот день по той же дороге, где проехал Марко, случилось ехать купцам. – Везли они Марку Богатому двенадцать тысяч рублей долгу. Поравнялись купцы против оврага, и послышался им детский плач.
      Остановились, стали вслушиваться и послали приказчика узнать, что там такое? Приказчик сошёл в овраг, видит там зелёный луг, а на том лугу сидит ребёнок и играет цветами. Приказчик рассказал про всё хозяину. Хозяин вышел сам, взял ребёнка, завернул в шубу, сел в повозку, и поехали.
      Приезжают к Марку Богатому. Вот Марко их и спрашивает, где они взяли этого ребёнка.
      Купцы рассказали, и он тотчас догадался, что это Василий Бессчастный, его крестник. Взял его на руки, подержал и отдал дочери:
      — Вот тебе, дочка, нянчи! – А сам стал угощать купцов разными напитками и просит, чтоб они отдали ему мальчика.
      Купцы было не соглашались, да как Марко сказал:
      — Я вас прощаю всем долгом.
      За то отдали ему ребёнка и уехали.
      Анастасия так была этому рада, что сейчас нашла люльку, повесила занавесы, и стала ухаживать за мальчиком, и не расставалась с ним ни день, ни ночь.
      Прошёл день и другой. На третий Марко воротился домой попозже, когда Анастасия спала, взял младенца, посадил его в бочонок, засмолил и бросил с пристани в воду. Бочонок плыл, да плыл и приплыл к монастырю.
      На ту пору вышел монах за водою. Послышался ему детский крик. Осмотрелся он и увидал бочонок. Тотчас сел в лодку, поймал бочонок, разбил его, а в бочонке, дитя. Взял его и принёс в монастырь к игумену.
      Игумен помолился Богу и по его наущению назвал ребёнка Васильем и прозвал Бессчастным. С тех пор Василий Бессчастный жил в монастыре шестнадцать лет и выучился грамоте, читать и писать. Игумен его полюбил и сделал ключарем.
      Вот как-то Марку Богатому случилось ехать в иное государство за получением долгов, на годичное время он поехал, и заехал по пути в монастырь.
      Здесь его встретили как человека богатого. Игумен велел ключарю идти в церковь. Ключарь идёт, зажигает свечи, поёт и читает. Марко Богатый спрашивает игумена:
      — Давно ли он поступил к вам в монастырь?
      Игумен рассказал все, как вынули его из бочонка и сколько тому лет назад. Марко рассчёл и узнал, что это его крестник. Вот он и говорит игумену:
      — Как бы у меня был такой расторопный человек, как ваш ключарь, я бы сделал его главным приказчиком и всю казну поручил бы ему под смотренье. Нельзя ли вам отдать его мне?
      Игумен долго отговаривался. Марко посулил за него монастырю двадцать пять тысяч рублей. Игумен посоветовался с братией. Удумали и согласились отпустить Василия Бессчастного.
      Марко послал Василья домой и написал с ним к жене такое письмо:
      — Жена! Как получишь моё письмо, сейчас же отправься с этим посланным на мыльный завод и как пойдешь возле большого кипучего котла, скажи работным, чтобы толкнули его туда, да непременно исполни! А не исполнишь, я тебе взыщу строго. – Этот малый, мне злодей!
      Василий получил письмо и пошёл путём-дорогою. Попадается ему навстречу старичок и сказал:
      — Куда ты, Василий Бессчастный, идёшь?
      Василий сказал:
      — В дом Марка Богатого к жене с письмом.
      — Покажи письмо, – просит старичок.
      Василий вынул письмо и дал старичку. Старичок сломил печать, дал Василью прочитать. Василий прочитал и прослезился:
      — Что я этому человеку сделал, что послал меня на погубление!
      Старичок ему сказал:
      — Не печалься, бог тебя не оставит! – Дунул на письмо, печать и письмо сделались такие ж, как и были. – Ступай теперь и отдай письмо жене Марка Богатого.
      Василий пришёл в дом Марка Богатого, отдал письмо его жене. Жена прочитала, задумалась, позвала свою дочь Анастасию и прочитала ей отцово письмо, а в письме написано:
      — Жена! Как получишь моё письмо, на другой же день обвенчай Анастасию с этим посланным, да непременно исполни! А не исполнишь, будешь мне отвечать.
      У богатых людей не пиво варить, не вино курить, все готово, весёлым пирком, да и за свадебку. Василья нарядили в хорошее платье, показали Анастасии, и Василий ей полюбился. Вот и обвенчали их.
      В один день жене Марка Богатого повестили, что прибыл к пристани её муж, и она с зятем и дочерью отправилась встречать его. Марко увидел зятя, рассердился и говорит своей жене:
      — Как ты осмелилась обвенчать с ним дочь нашу?
      — По твоему приказанию, – отвечала жена.
      Марко спросил своё письмо, прочитал и уверился, что точно он сам то написал.
      Пожил Марко с зятем месяц, другой и третий. В один день позвал он зятя к себе и говорит ему:
      — Вот тебе письмо, иди с ним за тридевять земель, в тридесятое государство, к другу моему царю Змию, получи от него дань за двенадцать лет за то, что построил он дворец на моей земле, и узнай там о двенадцати моих кораблях, что пропадают целые три года. Завтра же поутру отправляйся!
      Василий взял письмо, пошёл к жене своей и рассказал все, что ему Марко приказывал. Анастасия горько заплакала, а упрашивать отца не посмела.
      Василий поутру рано, помолясь богу, взял с собой в котомочку сухариков и пошёл.
      Шёл он путём-дорогою, долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли, только слышит в стороне голос:
      — Василий Бессчастный, куда ты идёшь?
      Он оглядывается на все стороны и говорит:
      — Кто меня кличет?
      — Я, дуб, тебя спрашиваю, куда ты идёшь?
      — Я иду к царю Змию за двенадцать лет взять с него дань.
      Дуб сказал:
      — Как будешь во времени, обо мне вспомни. – Что стоит дуб триста лет, долго ли ещё ему стоять?
      Василий выслушал и отправился в путь-дорогу. Пришёл Василий к реке, на которой перевозит перевозчик.
      Василий сел на паром, перевозчик его спрашивает:
      — Куда ты, мой друг, идёшь?
      Василий ему отвечал то же, что и дубу. И перевозчик просит его напомянуть царю, что перевозит он тридцать лет. Долго ли ещё ему перевозить?
      — Хорошо, – сказал Василий, – скажу! – И пошёл.
      Приходит к морю, через море лежит кит-рыба, по ней идут и едут. Как пошёл по ней Василий, кит-рыба заговорила:
      — Василий Бессчастный, куда ты идёшь?
      Василий сказал ей то же, что и перевозчику, и кит его просит:
      — Когда будешь во времени, обо мне вспомяни. – Что лежит кит-рыба через море, конные и пешие пробили у неё тело до рёбер. Долго ли ей ещё лежать?
      Василий обещался и пошёл. Приходит он на зелёный луг. На лугу стоит большой дворец.
      Василий взошёл во дворец, ходит по комнатам. Комната комнаты лучше убрана. Приходит он в последнюю и видит. – На постели сидит девица-красавица и горько плачет.
      Как увидала Василья, встала она, подошла к нему и спрашивает:
      — Что ты за человек и как зашёл в этакое проклятое место?
      Василий показал ей письмо и сказал, что Марко Богатый велел взять с царя Змия дань за двенадцать лет.
      Девица бросила письмо в печь, а Василью сказала:
      — Ты не за данью сюда прислан, а Змию на съедение, да какими путями ты шёл? Не случилось ли тебе дорогою что видеть и слышать?
      Василий рассказал ей про дуб, перевозчика и кит-рыбу. Только успели они переговорить, затряслась земля и дворец. Девица тотчас заперла Василья в сундук под кроватью и сказала ему:
      — Слушай же, что мы с Змием будем говорить.
      А сама стала встречать Змия. Как взошёл он в комнату, сказал:
      — Что здесь русским духом пахнет?
      Девица отвечала:
      — Как сюда может зайти русский дух? Ты по Руси летал, русского духу наймался!
      Змий сказал:
      — Я сильно устал, поищи-ка у меня в голове! – И лёг на постелю.
      Девица сказала ему:
      — Царь, какой я без тебя сон видела! Будто я иду по дороге, кричит мне дуб. Скажи царю-та, долго ли мне ещё стоять?
      — Ему стоять до тех пор, – сказал царь, – как подойдёт к нему кто, да толкнёт его ногою, тогда он выворотится с корнем и упадёт, а под ним злата и серебра многое множество, столько нет и у Марка Богатого!
      — А ещё пришла я к реке, на которой перевозит перевозчик. Он спрашивал, долго ли ему перевозить?
      — Пусть он первого, кто придёт к нему, посадит на паром и толкнёт паром от берегу, тот и будет вечно перевозить, а он пойдёт домой.
      — Ещё будто я шла по морю через кит-рыбу, и она мне говорила, долго ли ей лежать?
      — Ей лежать до тех пор, покуда вырыгнет двенадцать кораблей Марка Богатого. – Тогда пойдёт в воду, и тело её нарастёт.
      Сказал царь Змий и заснул крепким сном. Девица выпустила из сундука Василья Бессчастного и дала ему наставление:
      — По эту сторону кит-рыбе не сказывай, чтобы она вырыгнула двенадцать кораблей Марка Богатого, а перейди на ту сторону и скажи.
      — Равно придёшь к перевозчику, на этой стороне не говори ему того, что слышал. А к дубу придёшь, толкни его ногою на восход, и тут увидишь несчётное богатство.
      Василий Бессчастный поблагодарил девицу и пошёл. Приходит к киту-рыбе. Она его спрашивает:
      — Говорил ли обо мне?
      — Говорил. Вот перейду и скажу. – Отвечает Василий.
      Как перешёл, и сказал:
      — Вырыгни двенадцать кораблей Марка Богатого.
      Кит-рыба рыгнула, и корабли пошли на парусах, ни в чем невредимы. А Василий Бессчастный очутился от того в воде по колена.
      Пришёл Василий к перевозчику. Перевозчик спрашивает:
      — Говорил ли царю Змию обо мне?
      — Говорил, – сказал ему Василий. – Наперёд перевези меня.
      Как переехал на другой берег, и сказал перевозчику:
      — Кто к тебе придёт первый, посади его на паром и толкни паром от берегу. Тот вечно и будет перевозить, а ты отправляйся в свой дом.
      Пришёл Василий Бессчастный к дубу, толкнул его ногою, дуб свалился. Под ним злата и серебра и каменья драгоценного что ни есть числа! Оглянулся Василий назад, видит, плывут прямо к берегу двенадцать кораблей, что вырыгнула кит-рыба.
      Кораблями управляет тот самый старичок, что попался Василью навстречу, когда он шёл к жене Марка Богатого с письмом. Старичок сказал Василью:
      — Вот, Василий, чем тебя господь благословил! – А сам сошёл с корабля и пошёл своей дорогою.
      Матросы переносили злато и серебро на корабли и как совсем исправились, пустились в путь, а с ними и Василий Бессчастный.
      Дали знать Марку Богатому, что плывёт его зять с двенадцатью кораблями и что наградил его царь Змий несчётным богатством.
      Марко рассердился, что не сбылось по его желанию, велел запрячь повозку и поехал сам к царю Змию попенять ему.
      Приехал к перевозчику, сел на паром. Перевозчик отпихнул паром, и Марко остался вечно там перевозить.
      А Василий Бессчастный прибыл к жене и тёще, стал жить, да поживать, да добра наживать, бедным помогать, нищих награждать, поить и кормить, и завладел всем имением Марка Богатого.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Марко Богатый и Василий Бессчастный. Где-то и когда-то жил богатый Марко. Сказка!!
=======
      Где-то и когда-то жил богатый Марко. На свету божьевом не было такого больше богатого! Все его знали.
      Он, вишь ты, был заводчик, что чигуны-то делает. Только господь не даровал ему сыновей, а была лишь одна дочь. Бог-то не равняет нас, кому даст, а кому нет.
      Ездил этот Марко Богатый куда-то. Застигла его ночь, а ночью, вестимо, куда ехать? – И завернул он к мужику обночевать.
      Только у того мужика и случись родина. – Бог дал ему сына. Мужик очинно возрадовался и учал выпрашивать господа:
      — Господи! Какое имя будет сыну и какое счастье?
      — Имя ему Андрей, – сговорил ангел небесный, – а счастье ему, Маркино Богатого, что он неправедный.
      Марко Богатый слушал это под окном и взъелся злобою, что другому даётся его талан. Как подслушал, и учал проситься ночевать у того мужика.
      Для радости отчего ж и не пустить? Пустили, Марко увидал того мальчика, что родился, и стал говорить:
      — Продай мне его, мужик! Я вот такой-то, детей у меня нетути, а дам тебе денег много.
      Мужик-то был бедный, покалякал-покалякал, и сладили. Рано на другой день Марко запряг лошадей, взял с собой купленного мальчика и пошёл.
      Выехал он в поле, а была зима, и бросил младенца в снег. Андрюша погиб бы, да, спасибо, ехал тут барин и усмотрел его. Взял, отдал кормить, – вот Андрюша и взрос.
      Барин наставил его в лакеи, и он служил верой-правдой ему.
      Марко Богатый не знал об этом, думал, что Андрей сгиб. Случись ему заехать к барину, кой вскормил Андрея-то. А обычай у помещиков знамо какой, приказывать. Вот и стал он говорить:
      — Андрей! Подай того-сего и энтого!
      Андрей служит очинно прекрасно. Марко Богатый и ну спрашивать барина:
      — Где взял ты такого слугу?
      Он и рассказал ему про все, что было. Марко Богатый взял себе это в темя и опять взъелся злобою на Андрея.
      — Продай его мне, – просит Марко, – вот тебе десять тысяч рублей.
      Помещик продал и деньги взял. А Марко Богатый написал писульку и даёт Андрею:
      — На, ступай ко мне домой и дожидайся меня. Я скоро буду, мне торговать ещё надо.
      А в писульке-то и пишет:
      — Убейте сего человека до моего приезда.
      Андрей идёт, сам не зная, что несёт в грамотке. Вдруг на пути с ним и повстречайся один святой отец, – а его бог послал, – возьми, мол, у Андрея ту грамотку, а другую, писанную под Маркину руку, и отдай ему.
      В этой же написано было другое, не то, что Марко написал:
      — Любезная моя супружница! Отдай любезную нашу дочь за сего купленного человека и сотвори свадьбу до моего приезда.
      Андрей приходит в дом и отдаёт писульку. Все дивуются, а делать нечего, честным пирком, да за свадебку.
      После сего прибыл Марко Богатый, узнал об этом, так его словно огрело, да ошпетило по голове, а делать нечего. – Бог повенчает, человек не развенчает.
      Марко же пуще серчает, стал думать и удумал:
      — Дать денег работникам в заводе, они его улилёкают.
      Вот Марко и приказывает ребятам:
      — Лишь выйдет Андрей смекать, да присматривать за вами, прямо его барахтай в жар. Вот вам за это!
      Работники взяли деньги и заварнакали:
      — Ну что ж, малый, угодим!
      На другой день встал рано Андрей и убирается посмотреть на заводе что делается, Марко его с вечера просил, сам приболел вроде. А жена его, дочь-то Маркина, и ну умолять:
      — Верный мой! Не ходи туда. Худо тебе будет. Что-то мне снилось нехорошее.
      Андрей послушался и не пошёл. А Марко чуть свет взбузыкался на завод, думает, что его зять изжарен уже.
      Хорошо. На улице дождь был, он капюшон нацепил на себя, что не узнать его. Лишь приходит туда, а ребята давно ждут Андрея на пагубу. Вдруг его и сцапляли.
      — Стой, малый! Вот он! – Загорланили работники.
      Марко рвётся:
      — Батюшки, это я, ваш старый хозяин!
      А они не слушают его голоса и прямо бултых в жар! Там ему и быть. Такая и дорога! Священное писание прямо сказывает. – Не рой яму другому, а то сам там будешь.
      Что же после? Андрею и досталось все Маркино наследие, и вестимою учинилась вестка ангела небесного:
      — А счастье ему, Маркино!
      ++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Марко Богатый. Был купец именитый Марко. Сказка!!
=======
      Был купец.
           Именитый Марко.
          
           Приснилося ему во сне,
           Во тяжёлой во ночи,
           Чтобы своё имение
           Расточить по нищей братии
           И по бедным людям.
          
           Был Марко распросудительный:
           Нищих не забывал.
           И бедных ссужал,
           И насмешки народу
           Не произношал.
          
           Почувствовал Марко.
           Свою смерть и кончину;
           Нищая братия
           Стала у Господа Бога
           Просить Царствия Небесного:
          
           Господи, Господи!
           Создай, Господи,
           Марку смерть, Царства Небесного,
           И смерть Царства Небесного!
          
           И стали бедны люди просить.
           Господа Бога:
          
           Господи, Господи!
           Сошли ты, Господи?
           Марку ангелов, архангелов.
          
           Вынут Маркину душу
           А на белы пелена.
           За Маркино, Господи,
           За праведное подаяние,
           За Маркино за подаяние,
           За праведную милостыню.
          
           Сослал Господь ангелов.
           Тихих, смирных,
           С белыми пеленами.
          
           Вынули из Марка душу.
           Честно, хвально,
           Положили Маркову душеньку
           Во купорисову гробницу,
           Понесли Маркову душу
           За три Сионские горы.
          
           И постановили Маркову душеньку
           Промеж трёх дерев купорисовых.
           На купорисовых деревах.
          
           Сидят мелкие птицы,
           Мелкие птицы Господни;
           Во боиной во головушке.
           Теплятся светлые свечи,
           Светлые свечи воску ярого.
          
           А по левую по сторонушку
           Стоит Господня прислуга:
          
           Миколай-то Угодник
           И Гаврила Благовестила.
           Со ладанами со росными,
           Со просфирами со мягкими;.
          
           Семион-то Богоприимец.
           Стоит со его со рукописанием,
           Которое душенька его,
           Его добро делала,
           Нищию братию не забывала.
          
           Бедных людей, да он ссужал
           На Светлое Христово Воскресенье.
           По сорок яиц раздавал,
           А бедным людям,
           Малым сиротам.
           Хлебом-солью изделял,
           Себе рай Господень припасал.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Марко Богатый. В некоем царстве. Сказка!!
=======
      В некоем царстве, в некоем государстве жил был купец Марко Богатый.
      Казны и всякого имения было у него столько, что и счесть нельзя! Жил он, веселился, а нищих к себе и на двор не пускал. Таков был немилостив.
      В одно время приснился ему сон:
      — Приготовься де, Марко Богатый, и ожидай, сам Господь будет к тебе в гости!
      Вот поутру встал Марко, призвал жену и велел готовить большой пир. Весь двор свой выстлал алым бархатом, да золотыми парчами и по всем закоулкам расставил батраков и приказчиков, чтобы не пускали никого из нищей братии, а гнали бы взашей.
      Вот собрался совсем Марко Богатый и сел поджидать Господа. Час ждёт, другой ждёт, не видать гостя.
      А нищие как услыхали, что у Марка Богатого приготовлен большой пир, так и повалили к нему со всех сторон за святым подаянием, только батраки и приказчики никого не пропускают, всех так и гонят взашей.
      И вот тут как раз один убогий старичок, древний-передревний, одет весь в рубище, и зашёл он как-то на Маркин двор, никто и не увидел, как зашёл-то.
      Как увидел его из окна Марко Богатый, закричал он своим громким голосом:
      — Эй вы, агути мои, неслухи! Али глаз у вас нету? Вишь, какой-то невежа по двору расхаживает. Чтоб сейчас его не было!
      В ту же минуту подскочили слуги, подхватили убогого под руки и вытолкали через задний двор.
      Однакоже увидала убогого одна добрая старушка и говорит ему:
      — Пойдём ко мне, нищенькой! Я тебя накормлю, я тебя упокою.
      Привела его к себе, накормила, напоила и спать уложила. А Марко Богатый так и не дождался Господа!
      В самую полночь проснулась хозяйка и слышит, кто-то постучался под окном и спросил:
      — Праведный старче! Ты здесь ночуешь?
      — Здесь, – сказал убогий.
      — В такой-то деревне у бедного мужика родился сын. Каким Господи наградишь его счастьем?
      Отвечал убогий, а то Сам господь-Бог был:
      — Владеть ему всею казною и всем имением Марка Богатого!
      На другой день убогий простился с хозяйкою и пошёл странствовать, а старушка сейчас на двор к Марку Богатому и про все ему рассказала.
      В другое время Спаситель в нищенских лохмотьях попросился ночевать к одному мужику, вошёл в избу и лёг на лавке.
      Спустя немного заехал туда же Марко Богатый, увидал убогого, прогнал с лавки и сам улёгся на его месте.
      В полночь явился под окно Михаил-архангел, постучался и спрашивает:
      — Господи Иисусе Христе! Здесь ли ночуешь?
      — Здесь, – говорит Господь.
      — У бедного мужика сын родился, а у Марка Богатого, дочь. Господи, каким их счастием, какою судьбою наделишь?
      Отвечал Господь Михаилу Архангелу:
      — Пускай сын бедного владеет также и дочерью, и всем имением Марка Богатого.
      Марко прослышал разговор, решил извести того мальчика, которому Господь даровал всё его богачество. Поехал к бедному мужику и выпросил у него мальчика:
      — Отдай, – говорит, – я возьму его в приёмыши, вырастет, добру научу, а как стану умирать, все богатство за ним запишу.
      Говорит эти речи, а в голове иные думки. Взял мальчика, поехал домой и на дороге бросил его в сугроб:
      — Пускай де замёрзнет. Тогда и увидит, каково владеть Маркиной казною!
      Да только на ту самую пору выехали в поле охотники, гоняли-гоняли за зайцами и наехали на ребёнка. Взяли его с собою, вырастили и уму-разуму наставили.
      Прошло много лет, много воды утекло. Случилось Марку Богатому заехать к тем охотникам. Увидел молодого приёмыша, слово за слово, разговорился о нём и узнал, что это тот самый мальчик, которого он бросил в поле.
      Стал просить его Марко Богатый:
      — Сходи, – говорит, – ко мне на дом, отнеси к жене письмо.
      А в письме написал, чтобы его тотчас затравить собаками.
      Бедный приёмыш отправился в путь. Идёт дорогою, а навстречу ему убогий старик в рубище, и то был не простой нищий, то был сам Христос.
      Он остановил путника, спросил куда путь он держит, попросил письмо Марково, взял у него письмо и только подержал в руках, как в ту же минуту все сказанное в письме переменилось. – Жена Марка Богатого должна принять посланного с честью и тотчас женить его на своей дочери.
      Ну что же. Посланный приходит в дом Марко, даёт письмо, жена читает, охает, да исполнять надо. А у купцов долго собираться не надо, всего вдосталь. Как написано, так и было сделано в единый день.
      Воротился домой Марко Богатый, увидел такое дело, накричал на жену, а она ему его писание в нос, он прочитал и сам удивился, как такое могло произойти, что он написал не то, что думал, да нечего делать.
      Ещё пуще осерчал на зятя. Стал обдумывать, как же теперь получше извести его и говорит ему ласково.
      — Вечером зятёк попозднее сходи на винокурню, да посмотри за работою.
      А сам приказал работникам:
      — Как придёт молодец, сейчас его, не говоря ни слова, бросить в горячий котёл.
      Стал было зять собираться на винокурню, и вдруг ему попритчилось, напала на него такая хворь, что поневоле пришлось дома остаться.
      А Марко Богатый, выждав время, пошёл посмотреть, что сталось с его зятем, да был дождь, накинул Марко плащ и капюшоном закрылся, что не узнать его, и таки прямо попал винокурам в лапы и угодил в горячий котёл!
      Так всё и вышло само собой по Господневу суду.
      ++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Марко Богатый. Сказка!!
=======
      В одном месте было озеро и люди, чтобы попасть на другой берег далеко обходили его, другой раз два дня ходили туда и обратно.
      Много раз мост строили, да всё никак не могли его достроить.
      А жила там бедная семья, и в ней был один старик и у него ещё на кормлении были трое сыновей.
      И вот как-то старику этому сон снится, в котором ему является седой старичок благообразный, который сказал, чтобы он утром как встанет, так чтобы шёл на озеро и начал строить мост через это озеро. Стал старик ему говорить, что бедный он и нет у него даже топоров и пил хороших, а что тут говорить про дерево хорошее для этого, всё местный Марко богатый вокруг скупил. Только старичок этот из сна ответил, что всё устроится, потому что для хорошего и доброго дела как раз и время сейчас пришло.
      Утром ни свет, ни заря старик стал будить своих сынов и рассказывать им про этот сон. Дети сначала подивились, потом рассмеялись, но отец начал уговаривать пойти попробовать это дело. Сказал им:
      — Построимте через озеро мост, сделаем доброе дело. Всем будет короткая удобная дорога.
      Согласились они, да только вышли на двор свой, глядь, а откуда ни возьмися стоит телега запряжена лошадью, а на телеге струменты лежат плотницкие. Подивились они и поехали на берег озера. Приехали туда, а там лежат сложены лесины на берегу. Начали старик с сыновами работать и столбы ставить, как вода сама расступалася пред ними, чтобы они столпы под мост уставляли на дно озера.
      Так за месяц с божьей помочью они мост тот и состороили.
      Стали люди ходить и ездить по этому мосту. Все восхваляют и благодарят старика.
      Жил тут же купец богатый, именитый, звали его Марко. И стало ему досадно и завидно, что бедный старик имеет такую славу, которой он не имеет.
      Послал Марко своего приказчика постоять на мосту и узнать, правда ли, что о старике так много хорошего говорят.
      Приказчик пошёл, стоит и слушает. А тутп одходит к нему седенький старичок благообразный и спрашивает:
      — Зачем ты здесь стоишь милый человек?
      Тот рассказал. Старичок и сказал ему:
      — Пусть твой купец не гордится своим богатством. В такой-то деревне у такого-то мужика родится сын, и ему назначено владеть всем богатством твоего хозяина.
      Приказчик пришёл и рассказал Марке все, что сказал ему старик. Марка стал думать, как этого ребёнка сгубить.
      Когда женщина родила, Марка обещал повивальной бабке кучу золота, если она погубит того ребёнка.
      Бабка взяла новорождённого, отдала его подосланному от Марка человеку, а матери, лежащей без чувства, обмазала уста кровью и объяснила народу, что она съела ребёнка.
      Подосланный от Марки слуга его получил приказ взять ребёнка, зарезать его в овраге и к нему принести сердце ребёнка на ноже.
      Слуга же пожалел ребёнка, находит на месте, куда он пришёл, зайчонка, зарезал его и принёс к Марке на ноже сердце зайца. А ребёнка засунул в рукав, оторванный от тулупа Марки Богатого. Рукав этот с ребёнком тот слуга Марки оставил на росстанях, может кто подберёт его.
      Самого же слугу этого Марка обвинил в том, что он тулуп его спортил и его отправили в каторги солевые.
      Его действительно, той же ночью, подбирают проезжие люди. Они оказались добрыми крестьянами, выкормили и воспитали его. А он оказался непростым мальчиком, потому что рос не по годам, а по неделям. Через три года он был уже взрослый и умный юноша.
      Между тем мать его сидит в тюрьме и ожидает суда. Сын узнает своё происхождение, догадывается о матери и вступается в её дело. Он едет в город, где будут судить его мать.
      По дороге он приезжает во двор к одному из судей и велит своей лошади дать вместо овса жару. Слуги отказываются, докладывают судье, тот вызывает парня и говорит ему:
      — Нельзя этому поверить, чтобы лошадь ела горячие угли.
      Парень этот отвечает:
      — А как же вы верите, что мать съела своего ребёнка!
      А в городе мать уже осуждена на висельницу. Её уже везут на казнь. Мальчик, сын её, приезжает в то время, когда она приведена на место казни и повешена. Он разгоняет лошадь, она сшибает виселицу, мать избавляется от смерти. Его схватывают и допрашивают:
      — Как ты смел это сделать?
      Он говорит:
      — Я на лошади приехал, так дайте моей лошади жару!
      Они ему в ответ:
      — Будет ли лошадь жар есть!
      Он им в ответ:
      — А будет ли мать своего дитя есть.
      Только он сказал это появился седой старичок, взял у парня кнутик его, стебанул кнутиком-плетью сукресь-накресь и вдруг встал и стоит около него этот самый купец, Марко Богатый, в тулупе том самом без рукава. А тулуп этот Марка давно уже коровам постели во хлеву и не носил его.
      Рядом со старичком явился и слуга, которому Марка приказал мальчика выбросить в овраг, в руке его тот самый рукав был, в который его слуга спрятал. И в том рукаве след пуповины также остался.
      — Посмотрите, – говорит парень, – в его тулупе рукава нет.
      Посмотрели, нет рукава, действительно, нет!
      — Вот в этом рукаве была моя жизнь схоронена. Прикоренили жизнь не мою, а зайцеву. Вот это моя мать.
      Взял парень мать, прижал близко к сердцу, и поехали они домой.
      Стали судьи разбираться, всё идёт против Марки, он и взятки давал и откупиться хотел, ничего не идёт.
      Купца этого Марку сказнили на этой самой висельнице. Его же имущество по суду отдали мальчику этому.
==================================
      Так что от суда Господнего не уйти никому. А богачества не помогут.
      +++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Марко Богатый. Спаситель в нищенских лохмотьях попросился ночевать. Сказка!!
=======
      Спаситель как-то в нищенских лохмотьях попросился ночевать к одному мужику, вошёл в избу и лёг на лавке.
      Спустя немного заехал туда же Марко Богатый, увидал убогого, прогнал с лавки и сам улёгся на его месте.
      В полночь явился под окно Михаил-архангел, постучался и спрашивает:
      — Господи Иисусе Христе! Здесь ли ночуешь?
      — Здесь, – говорит Господь.
      — У бедного мужика седьмой сын родился, да у Марка Богатого, дочь. Господи, каким их счастием, какою судьбою наделишь?
      Отвечал Господь:
      — Пускай сын бедного владеет и дочерью и всем имением Марка Богатого.
      Марко всё это слышал словно сквозь сон, но на всякий случай поехал в город спросить у священника, не родился ли у кого седьмой мальчик в семье в эту ночь. Тот сказал, что было такое и назвал дом, где живёт тот бедный мужик. Марко разыскал лачугу мужика и стал выпрашивать у него мальчика:
      — Отдай, – говорит, – я возьму его в приёмыши, вырастет, добру научу, а как стану умирать, все богатство за ним запишу.
      Говорит эти речи, а в голове иные думки. Мужик бедный был, семью кормить надо, он и отдал мальчика.
      Взял Марко мальчика, поехал домой и на дороге бросил его в сугроб:
      — Пускай де замёрзнет. Тогда и увидит, каково владеть Маркиной казною!
      Да только на ту самую пору по наущению Господневу выехали в поле охотники, гоняли-гоняли за зайцами и наехали на ребёнка. Взяли его с собою, вырастили и уму-разуму наставили.
      Прошло много лет, много воды утекло. Случилось как-то Марку Богатому заехать к тем охотникам. Увидел молодого приёмыша, слово за слово, разговорился о нем и узнал, что это тот самый мальчик, которого он бросил в поле.
      Стал просить его Марко Богатый:
      — Сходи, ко мне на дом, отнеси к жене письмо.
      А в письме написал, чтобы его тотчас затравить собаками.
      Бедный приёмыш отправился в путь. Идёт дорогою, а навстречу ему убогий старик в рубище, и то был не простой нищий, то был сам Христос.
      Он остановил путника, взял у него письмо и только подержал в руках, как в ту же минуту все сказанное в письме переменилось. – Жена Марка Богатого должна принять посланного с честью и тотчас женить его на своей дочери.
      Как написано, так и сделано. У богатых всего вдосталь, за день свадьбу справили.
      Воротился домой Марко Богатый, увидел дело это накричал на жену, да она ему показала его письмо собоственноручное. ещё пуще осерчал Марко на зятя, стал думать как же извести его. Потом надумал и говорит ему:
      — Вечером попозднее сходи на винокурню, да посмотри за работою.
      А сам приказал своим работникам:
      — Как придёт молодец, сейчас его, не говоря ни слова, бросить в горячий котёл.
      Стал было зять собираться на винокурню, и вдруг ему попритчилось, напала на него такая хворь, что поневоле пришлось дома остаться.
      А Марко Богатый, выждав время, пошёл посмотреть, что сталось с его зятем, да чтобы его не признали, оделся в другие простые одежды, и таки прямо попал винокурам в лапы и угодил в горячий котёл!
      +++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Марфа Царевна, отгадчица. Жил-был Иван крестьянской сын. Архангельск. Сказка!!
=======
      Среди вагановских пастухов ходит эта история.
      Жил-был Иван крестьянской сын, услыхал он, что Марфа-царевна загоняет всех загадками:
      — Кто не отганёт, того голова с плеч.
      Иван крестьянской сын и поезжает туда. Отец ему из конюшни коня вывел, мать обседлала, сестра погонялку дала.
      Сел Иван на коня и поехал к Марфе-царевне. Приезжает к ней, она его спрашивает:
      — Пошто приехал, загадывать али отгадывать?
      — Загадывать. – Отвечает Иван-Крестьянский сын.
      — Ну, загадывай. Посмотрим, что ты можешь. – Гордится Марфа-Царевна.
      Иван и говорит:
      — Садился на отца, ехал на матери, погонял сестрой. Как и что это было, не отгадаешь ли, Марфа-Царевна.
      Марфа-царевна в свои загадывальники поглядела, не могла отгадать. Говорит тогда:
      — Приезжай на другой день. Ещё мнекова загадаешь.
      Ну дак что же. Иван вернулся домой, ночевал дома, опять сряжается к ей загадывать, а перед этим Иван крестьянской сын кониным потом умылся, гривой утёрся и поезжает к ней.
      Марфа-Царевна и спрашивает Ивана:
      — Что Иван, приехал, загадывать или отгадывать?
      — Загадывать буду, – отвечает Иван.
      И говорит ей такую загадку:
      — Садился на коня, умывался не росой, не водой, утёрся не шёлком, не платом.
      Марфа царевна смотрела-глядела в свои загадывальники, да не могла отгадать.
      — Ну что же Иван, и в этот раз ты мудрее меня остался. Приезжай на третий раз. – Говорит ему Марфа-Царевна.
      На третий раз поезжает Иван крестьянской сын, берёт с собой ружьё. Видит, летит стадо гусей, Иван крестьянской сын подстрелил гуся на лету, выкопал две ямки, одну повыше, другу пониже, этого гуся в верхней ямке сварил, а в нижней ямке огонёчка клал, а кушать стал, так влез на деревинку, на самой вершинке съел гуся того.
      К Марфе-царевне приезжает. Она Ивана спрашивает:
      — Что Иван, загадывать пришёл или разгадывать?
      — Загадывать буду, у меня то лучше идёт, – отвечает Иван.
      — Ну так что же, загадывай, Иван. – Говорит ему Марфа-Царевна.
      Он и говорит:
      — Ехал на коне, летело стадо гусей, я гуся сострелил на лету и сварил не на земле, не на воде и скушал повыше лесу.
      Она поглядела в загадывальник, не могла отгадать и говорит:
      — Пойдём прогуливаться, только что увидишь, худых речей чтобы не говорить. Если ты скажешь, то голову на плаху твою, если я скажу, то взамуж за себя возьмёшь.
      Вот идут они, а жеребец тут скочил на кобылу и укатывает её. Марфа-Царевна у Ивана и спрашивает:
      — Это что, Иван крестьянской сын, они делают?
      А Иван ей и отвечает:
      — А это для опохмелки пьяных чеснок они толкут.
      Шли они дальше, подошли, смотрят, а там собаки слипилися, не отлепятся никак, скулят.
      Марфа-царевна и спрашивает:
      — Это что, Иван крестьянской сын, делают те собаки?
      — А это хворая собака пьяного пса в лазарет тащит.
      Опять идут они дальше, подошли к скоромному месту, где баран на овцу скочил и дрючит оную. Тут Марфа-Царевна и говорит:
      — Это что же делают они такое, Иван крестьянской сын?
      — А это шерстобой шерсть бьёт на свитер, – отвечает Иван.
      Погуляли они и потом возвратилися домой к ней.
      Потом Марфа-Царевна приказала своим куфаркам-нянькам байну истопить:
      — Пойдём Ваня со мной в байну мыться.
      В байну зашла, разделася, а он, Иван крестьянской сын, не заходит, не смеет зайти, она и говорит:
      — Что же ты Иван не заходишь? Раздевайся, заходи.
      Ну, он разделся, у его естество и стало, словно тын в заборе. Она то увидала, к нему пришла, захватила руками и спрашивает:
      — А это что у тебя, Иван крестьянской сын?
      А он отвечает:
      — Это у меня конь.
      — А чего он кушает, такой конь? – Интересуется Марфа.
      — А в ваших царских садах травку воскушает, как покушает, так головку подымает, – говорит Иван.
      — Ну-ко, покорми его, хочу посмотреть это, – Марфа просит.
      Он поводил у ей кругом, по шёрстке её и говорит:
      — Вот и поел теперь.
      — А где же он пьёт? – Спрашивает Марфа-царевна.
      — А в ваших царских колодцах пьёт. – Отвечает Иван.
      — А ну-ко, попои его, посмотрю я, напьётся ли он, – требует Марфа.
      Он поить стал конька своего, ей в колодец гольцом вклонил. Она и говорит, его, спрашивает:
      — Ах, Иван крестьянской сын, то, что ты делаешь, называется перебелка?
      — Ах, Марфа-царевна, сама худых речей просила не говорить, а сама-то и сказала.
      Она и говорит:
      — Молчи, молчи, теперь законной брак примем.
      И в замужество за него пожелала, за Ивана-то Крестьянского сына-то.
      +++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Марфа Царевна и Иван Крестьянский сын. Незнайко. Пермь. Сказка!!
=======
      Жил, да был мужичок один близ Урала-горы. Доходно жил, нужды не имел, хресьянствовал и того хватало семье его, а что больше было нужно, то лес давал.
      У него было три сына и три снохи. Одну сноху, младшую, снохи недолюбливали, потому как сын мужичка взял её из дальней захолустной бедной деревеньки совсем без приданого.
      Зятевья мужичка в поле работали, сношки старшие по дому хозяйничали, да за скотом присматривали, младшая же сношка ничем по дому не занималась, а всё в лес ходила, только ничего оттуда не приносила. Муж же её, младший сын мужичка, сам-то был не простой, заговоры знал разные, силу имел большую, а потому работы хресьянской чурался, ходил на войну с богатырями тягаться.
      Хотя с войны он приносил добра всякого много, а все родные со старшими снохами говорили младшей снохе, чтобы она не пускала его, де там ворогов много, может в полон попасть, выкупа много потребуют за него, а то и вовсе пропадёт там.
      Так оно однажды случилось. Ушёл он как-то на войну свою, да и не вернулся. Ждали его пождали, а он и пропал. Говорили, что его Чудище иноземное побороло и проглотило.
      И этой снохе жить стало невозможно дома. Совсем заели её старшие сношки, да и зятевья на неё обиду держали, что младшего их брата не сберегла. Отправилась она в тёмные леса и ушла на самый на Урал. Там жила несколько времени.
      И вот, наконец ей время то пришло, чтобы родить сына. Родился у ней сын в Урале. Родился он, и рос по часам. И через малое время стал разумным, а став оным, спрашивает её:
      — Почему же ты не в жилье меня родила, а в тёмных лесах, мати?
      Ещё сын просить стал:
      — Нареки, мать, мне имя!
      Нарекла она ему имя Иваном.
      Сколько-то времени они тут пробыли, потом пошли в поход:
      — Не будем, мать, здесь жить. Тут с голоду помрём. – Иван ей говорит.
      Нечаянно вышли с ним на трактовую дорогу. Пошли той дорогой:
      — Не сойдём мы с этой дороги в сторону, где-нибудь в селенье натакаемся.
      Дошли до такого рову. – Выходят на них три разбойника, схватили его мать и потащили с собою.
      Сказал им Ваня:
      — Неужели вам моя мать достойна? Зачем вы её тащите?
      Тогда они изматерили его, мальчика этого. Мальчик не сробел. Схватал их всех троих, ударил голова об голову, и они остались тут.
      Шли они давно от этого места и увидели в стороне агромадный дом. Заходят в этот дом с матерью. В этом доме нашли белого хлеба там и варева всякого. Наелись они хорошо тут.
      Ваня ходил по комнатам и слышит. – Человек стонет. А не знает, где это. Потом Ваня нашёл в западёнку, типа голбец, отворил. – Там гроб и в гробу человек стонет.
      — Кто тут такой? – Спрашивает Ваня.
      — Ты меня вытащи из гробу, я буду тебя сохранять! – Кто-то говорит оттуда.
      На гробу были натянуты три обруча железных. Нашёл Ваня лом и сшиб эти обручи. Вскрыл крышку. Вылезает человек и раскрывает рот, хочет Ваню съесть.
      Ваня видит непорядки, взял его в охапку, опять положил в гроб и накрыл крышку, опять обратно. Принагнул коленко и натянул обручи:
      — Не мною положен, оставайся тут. – Проговорил Ваня, Крепкий парень он был.
      Пошёл Ваня по комнате, увидел ружьё и припасу, взял себе ружьё. Матери своей говорит:
      — Я схожу по Уралу, не застрелю ли каку-нибудь себе дичятину.
      Отправился на Урал Ваня.
      Матери сделалось жутко тоскливо сидеть в комнате, захотела разгуляться. Пошла она, а тут как раз встретились эти самые три разбойника. Они очувствовались, долго сидели на своих задницах. Увидели мать Вани, ухватили и увели в свой разбойницкий дом. А это как раз и был тот самый дом, где остановились Ваня со своей матерью.
      Приходят разбойники в дом, зарядили ружья и говорят:
      — Если придёт твой сын, мы его застрелим, а тебя не отпустим.
      — Дело ваше! Если получится, а то и по-другому выйдет, – думает про себя мати.
      Наджидают его разбойники. Сын вышел из лесу, увидел следы матери и разбойников, подошёл к дому, тайно заглянул в окно. Понял, что разбойники собираются его застрелить. Потом пролез в дом с другой стороны, подкрался к разбойникам и убил их всех.
      Пожили они с матерью тут ещё несколько времени и решил Ваня пойти по Уралу. Мать оставил тут, в доме этом, набрал ей продуктов и пошёл по Уралу.
      Долго он ходил там и натакался на дом. Входит в дом этот, а в дому никого нет. Походил по комнатам. В печь заглянул, видит. – Жаркого латка там.
      Он и хлеба нашёл, наелся как требно быть, зашёл в особую комнату, лёг на диван отдыхать.
      Не черезо много время Чудовище сюда прилетел, ударился об поратное крыльцо и сделался молодцом.
      Заходит этот Чудовище в свою комнату, видит, что латка на боку и поедено все.
      — Ишь, а кто меня огложал? Если б я того раба видал, я бы и самого его сожрал!
      Заходит в особую комнату, увидел Ваню спящего, разевает рот, хочет Ваню съесть. Но тут одумался Чудовище:
      — Что я буду его, сонного, есть? Разбудить надо, расспросить. – Кто он такой, откуда есть? Из моих рук никуда не девается-де он.
      Начал Ваню будить. Ваня сбросил глаза и говорит:
      — Дай мне воды и рукотёр умыться. – Я умоюсь и тогда буду говорить.
      Чудовище притащил ему воды и рукотёр, утирку, полотенце. Сказал Ваня:
      — Вот что, хозяин, я Бога шибко не спознаю. – Родился в лесу, а молился пню. Прими меня в дети.
      Чудовище ему сказал:
      — Как тебя зовут?
      — А меня, – говорит, – мать нарекла Иваном.
      Согласился Чудовище и принял его в дети. Стал Ваня проживаться с ним.
      Поутру рано Ванюшка завтрак ему пригоношил. – Самоварчик и нажарил-напарил на него. Чудовище похвалил его:
      — Вот мне, знать, хорошая жизнь будет теперь.
      Позавтракал Чудовище, собрался, размахал свои крылья и улетел с порату, с поратного крыльца.
      Ваня посмотрел на его сборы. – Размахал свои руки, как Чудовище, – хотел лететь, и пал на столб, расшибся весь и сидит на самом верху.
      Повечеру прибывает отец-Чудовище, ударился об порат и сделался молодцом, как есть. – Кричал долго Ваню.
      Ваня нигде не оказывается, голосу не подаёт ему. Увидал Ваню на столбе. Подходит Чудовище к нему:
      — Что ты, милый сын, так сидишь и голосу не подаёшь?
      — Я по-твоему хотел лететь. – Сказывает ему Ваня.
      — Ну, прощу тебе первую вину. Скоро тебя вылечу. – Говорит ему Чудовище.
      Сходил он в комнату и притащил бутылку зельев ему. Наливал он враз ему три стакана.
      Тогда он почуял в себе силу непомерную, Ваня. – Был силён, а ещё втрое сильнее того стал. А того Чудовище не знал.
      Натащил говядины на ужин, нажарили-напарили и самоварчик поставили. Поутру Ваня изготовил Чудовищу завтрак. – Тот ещё спит. Чудовище встаёт и хвалит сына:
      — Надеюсь я на тебя, сын. Доверяю я тебе ото всех амбаров ключи. Только я не дозволяю тебе в одну конюшню ходить.
      — Ну, когда не дозволяешь, так не пойду. – Говорит Ваня.
      Наелся Чудовище, отправился неизвестно куда. Пошёл Ваня по амбарам, глядеть, что есть у него. Доходит до этой конюшни:
      — А что, две смерти не будет, одной не миную, давай зайду в эту конюшню.
      Отворил конюшню. – Стоит богатырский конь и на огненной доске, прикован кругом цепями этот конь.
      Сужалел Ваня коня. Конь ему и говорит:
      — Послушай, Иван крестьянский сын. – Если ты сорвёшь с меня эти цепи, сведёшь с калёной доски, тогда жив будешь из-за меня!
      Свёл его Ваня с доски.
      — Поставь меня в эту конюшню, тащи ушат белояровой пшеницы и ушат мне воды.
      Конь голоден был, не кормил его Чудовище много лет.
      — Ты ходи ко мне почаще, Ваня, а своего отца спроси. – Когда он поедет за Марфой-царевной?
      Тогда улещался Ваня около отца Чудовища как можно лучше, ухаживал за ним и спрашивал его:
      — Когда же ты, отец мой, поедешь, привезёшь мне мать-то мою названную?
      Чудовище сказал:
      — Когда последний день я полечу, так тогда я тебе скажу.
      На седьмой день отправился Чудовище в поход свой, сказал:
      — Ты приготовь сегодня пищи побольше, да аккуратнее исправь, в оградке подмети. – Я тебе сегодня мать привезу названную!
      Проводил отца и побежал к коню, не стал и кушанье готовить. Приходит к коню и говорит:
      — Отец сегодня говорил, что привезёт Марфу-царевну.
      Конь и говорит:
      — Я в тебе силы не уверился, что больше её у тебя, чем у чудовища. Есть в амбаре стопудовая доска, столкнёшь ли с места ты её своей ногой?
      Ваня приходит, отворяет амбар, ногой своей пнул, доска полетела из стены в стену, забречела.
      Конь на это не уверяет.
      — Можешь ли ты меня сшибчи своей рукой с ног долой?
      Ваня заходит с правого боку, полыснул его своей рукой, он на три перевёртыша перевернулся и на ноги стал.
      Конь похвалил за это:
      — Можешь ты на мне сидеть и можешь ты мною править. Поди же ты теперь вот в этот амбар, там есть золото и серебро. Мажь свои волосы золотом, а по локоть руки серебром, и у меня вымажь гривку мою золотом, а хвост мой серебром.
      Посылал конь Ваню его в запасной амбар взять богатырское седло, уздечку, стопудовую боевую палицу, перстень и перчатку.
      Собирался Ваня, сел на коня. Конь ему скричал:
      — Как можно крепче садись на меня теперь!
      Конь его бежал так быстро, что только три раза скакнул, и догнал этого Чудовища. Чудовище оглянулся и сказал:
      — Выкормил я ворога себе на шею.
      Ваня сказал:
      — Прощайся с белым светом, я кончу тебя, отца своего!
      Полыснул его боевой палицей и развалил Чудовище на три доли.
      Конь сказал:
      — Смотри, Ваня, у Марфы-царевны-то есть завещанье. – Кто с верхнего этажу схватит ширинку, тот и будет её жених будет.
      Пустился конь дальше скакать, и прибегает в русское государство. Подъезжают они ко дворцу и взвился конь к балкону. Тут Ваня и выхватил ширинку с верхнего этажа. Закричали слуги:
      — Хватай-лови вора!
      Такого молодца только и видели. Пустил Ваня коня своего волшебного в заповедные луга, себе сделал камышовый балаган. После короткого времени пошёл Иван крестьянский сын в город посмотреть, что там деется. Пришёл ко дворцу.
      В этом царстве был царь, у царя был семигодовалый бык, и было у него два зятя. Вот как-то он велит им заколоть быка и сделать бал.
      Вывели быка семигодовалого на царский двор, и эти зятевья не могут его удержать никак. – Больно силен он был.
      Ваня усмотрел, что они не могут его удержать, приходил к ним и говорил:
      — Братцы, что вы делаете? Али быка охота заколоть?
      — Да, заколоть, да мы его никак не можем свалить. – Говорят зятевья.
      — Отдайте мне требушину и кишки, я вам пособлю за это. – Просит их Ваня.
      Ваня заходит сбоку, полыснул глаза, и глаза у него вылетели. – Успокоил его сразу. За хвост дёрнул, кожа долой. По брюху ударил, и кишки вылетели.
      Тогда выбрал требушину, взял кишки, вымыл как следует, надел на голову, образовалась шляпа у него, а кишками руки обмотал свои, чтобы не видно было, что серебряные они.
      Взял он лук свой, настрелял птицы много, притаскивает к царю на кухню и говорит поварам:
      — Купите у меня дичятины. Денег мне не надо, а мне дайте вина, ведра три водки.
      Они сдивились, доложили царю. Царь приказал:
      — Выдать ему. – Что за обжора такой, выпьет ли, нет ли?
      Ваня выпил потом залез на печку отдохнуть на куфне во дворце.
      Вот наехало на бал много князьёв и бояр и православного народу, простонародия, всё жениха ждали, который ширинку подхватил Марфы-царевны.
      Марфа-царевна обносила водкой всякого, жениха нигде не оказалось. Она говорит тогда:
      — Вы приедьте завтра. Завтра ещё угощенье будет, больше сегодняшнего. Не прибудет ли жених-то мой завтра с ширинкой моей?
      Повара тужат об этом деле. – Много склоти, беспокойства и хлопот было, а жених не приехал.
      Ваня утром проснулся и говорит:
      — Не тужите, завтра он непременно прибудет.
      — Как ты знаешь? – Повара спрашивают.
      — Он мне товарищ. Я непременно ему скажу, он прибудет. – Говорит Ваня.
      А Марфа-царевна пришла на куфню, посмотреть как идут дела. В это самое время Ваня, жених её, отправился в свои луга за конём своим богатырским.
      Повара и говорят ей:
      — Марфа-царевна, не волнуйся, завтра жди непременно. – Жених прибудет к тебе.
      — Почему вы знаете? – Спрашивает она поваров.
      — Был у нас стрелец, так он выпил три ведра водки у нас, и сказал, что он жених ему товарищ, обещался завтра приехать.
      Тогда сказала Марфа-царевна:
      — Чудаки вы эдакие! Простой мужик никогда не выпьет столько вина. Непременно это богатырь какой-нибудь был у нас.
      Поутру они готовились. Народу много съезжается. А этот Ваня опять настрелял дичятины, принёс на кухню и просит только одну четверть водки, для веселья.
      Четверть выпил и выходил во дворец прогуляться. Не идёт в комнаты во дворец.
      Марфа-царевна по верхнему этажу всех князьёв и бояр обнесла, потом выходила во двор, и там стала подавать вино простонародию. Доходит очередь до Вани, она и ему чару подаёт.
      Он бокал выпивает, а ширинкой Марфы-царевны уста вытирает. Тогда она его за ручку взяла, поздоровалась с ним, в уста его поцеловала, и повела в свои комнаты.
      Весь народ зЪахнул, потому что он не шибко в обряде был. Выбрала себе такого жениха нехорошего, весь в кишках каких-то и в струпьях.
      Царь спрашивает Ваню:
      — А что, братец, из каких ты родов и как тебя зовут?
      — Я не знаю. – Отвечает Ваня.
      Сколько бы царь ни допытывался, Ваня всё говорит:
      — Я не знаю, как меня зовут.
      Марфа-царевна и говорит:
      — Стало быть, он нашего языку не знает. А раз ширинка оказалась с ним, значит он и есть мой жених, слово царское-закон. Я желаю сходить к венцу и обвенчаться с ним.
      Сходили к венцу, повенчались. Царь приказал своей дочери:
      — Ты водкой гостей обноси, вас с законным браком будут все поздравлять, а жениха своего в комнате оставь, чтобы над ним не смеялись, что он не обряжен!
      Марфа-царевна водкой обносила и орешками, а сама слезьми уливалась, что мужа с ней нету:
      — Надо обоим быть-то тут.
      Сметил царь, что царевна плачет, спрашивает её:
      — Что ты так слезьми уливаешься?
      Та объяснила. Приказал царь и жениха вывести. Приходит Марфа-царевна к своему мужу:
      — Вот что, Незнаюшка, мы пойдём со мной водкой обносить, а нас будут поздравлять с законным браком.
      — Не хочу я водкой гостей обносить! А ты мне самому закати вёдер 7 водки!
      Царь приказал выдать. – Выпьет ли, нет ли, на испытущу. Приносят. Ваня водку эту всю выпивает. Приказал ей:
      — Поставь в караул дежурного, чтобы кто пьяного меня не похитил!
      Поутру разъехались все князья и бояре, мир православный. Никого не осталось.
      Через малое время присылает письмо богатырь соседнего государства и сообщает:
      — Если ты царь не выдашь за меня свою старшую дочь, тогда я всё царство твоё порешу и попелочки замету!
      Умные зятевья сошлись и говорят:
      — Тятенька, давай нам силы и орудие! Мы поедем воевать, а жён своих не дадим!
      Марфа-царевна спрашивает своего жениха:
      — Незнаюшка. А что тебя они не берут на совет? Богатырь соседнего государства требует старшую дочь, они хотят сами воевать, а тебя не берут!
      Ваня ей приказывает:
      — Тащи мне четверть водки, с похмелья!
      Пошёл Ваня в заповедные луга, свистнул по-молодецки, гаркнул по-богатырски, конь его богатырский бежит, земля дрожит. В лево ушко залез, в правое вылез, и здрел бы, глядел, с очей не спущал экого молодца! Надевал уздечку и богатырское седло, подтягал двенадцать подпруг шёлковых. – Шёлк не рвётся, булат не трётся, серебро не ржавеет.
      Садился на коня, бил его по бёдрам. – Конь его рассержается, по сырой земле расстилается. И он всего на три скока в половине дороги нагнал своих свояков.
      — Стойте братовья! Что вам сделать теперь, вас побить или за вас пристать?
      — Пристань за нас! – Просят зятовья.
      — Что вы мне заплатите? Давайте так, заместо платы вырежьте мне из задниц своей по пряжке! Отправьтесь вы теперь домой, скажите, что богатыря победили!
      Сам отправился к богатырю. Приезжает. Богатырь лежит, как сильная копна. Богатырь говорит Ване:
      — А, это ты, племянник! Ты брата моего Чудовище порешил, и меня хочешь побить. Так не получится у тебя этого, я-то посильнее его буду!
      Отвечает ему Ваня крестьянский сын:
      — Видишь ты зелен виноград и не знаешь ты, как его ещё убрать! Он себя зелёным ещё зовёт, молоденьким.
      Стали богатыри в поле съезжаться, родами не считаться! Кричат друг другу:
      — Давай побратуемся!
      Они на версту разъехались, а как съехались, так катнул Ваня богатыря и развалил его на три доли.
      Пустил Ваня потом коня своего богатырского в луга, а сам надел на себя требушиную шапку и обмотал руки кишками, чтобы рук серебряных его не было видно, всё стало у него, как было прежде, и идёт он в царские покои.
      Встретила его Марфа-царевна.
      — Выдай мне четверть водки! – Говорит Ваня, – Я пристал сильно. На побоищах был!
      На другой день пригоняет гонец письмо из соседнего государства. Другой богатырь требует среднюю дочь царскую выдать за него:
      — Если вторую дочь царь не выдаст за меня, всё царство ваше порешу и попелочки замету!
      Зятевья собирались на совет, что делать. Марфа-царевна спрашивает Незнаюшку своего:
      — Что тебя они не берут на совет? Богатырь соседнего государства требует вторую дочь отца моего за себя. Собираются зятевья воевать с ним, а тебя не берут!
      Говорит Марфе-царевне тут Ваня:
      — Тащи мне четверть водки с похмелья!
      Идёт Ваня в луга, зовёт коня волшебного, лево ушко залез, в правое вылез, и здрел бы, глядел, с очей не спущал экого молодца! Надевал уздечку и богатырское седло, подтягивал двенадцать подпруг шёлковых. Шёлк не рвётся, булат не трётся, серебро не ржавеет.
      Бил коня по бёдрам. – Конь его рассержается, по сырой земле расстилается. И он всего на три скока в половине дороги нагнал своих свояков:
      — Стой, братовья! Ни взад, ни вперёд вам дороги нету! Что с вами теперь мне делать, вас победить или за вас пристать?
      — Пристань за нас! – Просят его зятовья.
      — Хорошо, только чем заплатите. Давайте так, по ремню из спины вырежьте, за плату сойдёт. – Кричит им Ваня.
      Вырезали зятовья, передали Ване эти ремни. Говорит он им:
      — Отправляйтесь теперь домой. Скажите, что вы богатыря победили!
      А сам отправился к богатырю этому. Приезжает, а богатырь лежит, как сильная копна. Посмотрел он на Ивана крестьянского сына и говорит ему:
      — А, Иван, так это ты моих братов убил и моего отца, теперь и меня хочешь убить! А я-то ведь посильнее их буду, тебе со мной не сладить!
      Отвечает ему на то Ваня:
      — Чёрт силён, да воли нет! Видишь ты зелен виноград, да не знаешь, как его убрать. В поле съезжаются, родом не считаются! Давай побратуемся сначала!
      Разъехались они на две версты, а как съехались, так катнул Ваня богатыря этого и развалил его на три доли.
      Пустил потом Ваня коня в луга, сам надел требушиную шапку, обмотал руки кишками, чтобы рук серебряных видно не было, стал как прежде, и пошёл в царские палаты.
      Марфа-царевна встретила его там, он ей и говорит:
      — Выдай мне, Марфушка, четверть водки! Я пристал сегодня сильно!
      Прошло мало времени. И вот как-то поутру прибегает гонец с соседнего государства, приносит письмо от третьего богатыря. В письме он требует жену Ивана, Марфу-царевну, выдать за себя замуж. А это был брат Чудовища.
      Умственные зятевья прочитали письмо и говорят:
      — Тятенька, мы не пойдём! Лучше самою её отправить, чем ей за дураком этим быть! Лучше будет она за богатырём настоящим соседнего государства!
      Марфа в слёзы, просится у отца:
      — Позволь мне в последний раз проститься с Незнайкой!
      Приходит к мужу своему и плачет ему:
      — Ох, ты, Незнаюшка, ничего не знаешь, ничего не ведаешь! Я пришла с тобой последний раз проститься. – Требует меня сильный могучий богатырь!
      Ваня ей и говорит:
      — Тащи мне Марфушка четверть водки, тогда я с тобой поговорю!
      Принесла Марфа. Выпил Ваня и говорит:
      — Делай как я тебе скажу, собирайся всё-таки к богатырю! Выедешь в луга, а там есть налево камышовый балаган, это я его сделал для себя. Когда на охоту выезжаю, так там ночеваю. Дальше этого балагана не езди, а дожидайся меня!
      Она хоть и собиралась, да всё радовалась, что Ваня, муж её, её не оставит чужеземцу этому.
      А Ваня отправился в заповедные луга, свистнул по-молодецки, гаркнул по-богатырски, конь его богатырский бежит, земля дрожит.
      В лево ушко залез, в правое вылез, и здрел бы, глядел, с очей не спущал экого молодца! Надевал уздечку и богатырское седло, подтягивал двенадцать подпруг шёлковых. – Шёлк не рвётся, булат не трётся, серебро не ржавеет! Садился на коня.
      — Ох, – говорит конь, – этот Чудище силен, тебе не устоять, против этого богатыря у тебя силы не хватит! Ну, да ладно, – поедем к моему богатырю, который раньше на мне ездил, попросим у него, не даст ли он тебе своей силы, что в нём ещё осталась, если не даст, так скажи ему, что не для-ради себя просишь силу, а для-ради Коня-Веща, это меня так зовут.
      Живо Ваня садился на Коня своего Веща, ехал, куда Конь-Веща знает. Приезжает и видит, что стоит в каменном столбу этот самый богатырь. Спрашивает он Ваню:
      — Здравствуй Ваня-богатырь! Откуль ты, какой есть?
      — Я к твоей милости приехал, спросить тебя, не дашь ли ты мне силы своей? – Просит Ваня.
      — С какой я тебе напасти я тебе её дам? Я тебя не знать не знаю и сроду ещё не видал! – Отвечает Богатырь.
      Тогда говорит ему Ваня, как Конь-Веща его учил:
      — Не для-ради меня дай силы, а для-ради Коня-Веща!
      — А что Конь-Веща Али жив? Пусть он явится в моё лицо, пусть поговорит со мной! – Просит Богатырь.
      Конь-Веща услышал зов своего бывшего хозяина, подскакал к нему и говорит:
      — Здравствуешь, мой старый хозяин!
      — Здравствуй, здравствуй Конь-Веща! Славно ты мне послужил, сколько мы с тобой ворогов побили. Где ты теперь проживаешь, кому служил, и кому теперь служишь? – Спрашивает Богатырь.
      — Я проживался у такого Чудовища, какого теперь едем победить. Он твоего сына смог победить. А у Вани силы не больше, чем у твоего сына. Так это Чудовище Ваню порешит, если ты силы не прибавишь ему!
      — Значит это Чудовище сына моего победил. Ну так что же, дам я силы новому хозяину твоему Ивану!
      Нацедил богатырь из своих рёбер бутылку крови, подаёт Ване и говорит:
      — Если почуешь в себе силы достаточно много, то оставь и мне, не всё пей!
      Ваня выпил из бутылки, почуял в себе силу непомерную. Сколько-то богатырю оставил. Сказал ему богатырь:
      — Если бы ты мне ничего не оставил, то тут же бы и умер.
      Поблагодарили оба богатыря старорусского и поехали на побоище. Приезжают, а Чудовище уже близ Марфы-царевны, к камышевому балагану приближается.
      Приостановил его Ваня богатырским окриком своим:
      — Стой, Чудовище! Не в своё место едешь ты!
      — А, это ты, Иван крестьянский сын, ты убил моих трёх племянников, а только я посильнее их втрое буду, не одолеть во век тебе меня! – Кричит на него Чудовище.
      Отвечает ему Ваня:
      — Видишь ты зелен виноград и не знаешь ты, как его ещё убрать! В поле съезжаются, родом не считаются, а давай сначала побратуемся!
      Разъехались они на три версты. А как съехались, то полыснули один другого и оба по двенадцать часов как мёртвые лежали, без чувствия.
      А Марфа-царевна сидела над Ваней плакала. И её слеза горячая пала за ворот Ване. Незнайко очувствовался, как от ожога, наперёд Чудища встал и сдумал:
      — У меня ещё есть оборона, перстень и перчатка.
      Подошёл Ваня к Чудовищу, перстень и перчатку наложил на него, от того его на три части и разорвало.
      Подъезжает Ваня к Марфе-царевне и говорит:
      — Видела ты Марфа, какое было у нас побоище? Теперь можешь мною похвастаться дома. За свояков я заступился, а то бы всю силу они загубили и сами бы не живы были. На что бычишко семигодовалый, и того не могли заколоть они! Теперь, как я приду домой, так ты мне водки вёдер семь закати, а я пока я пущу Коня-Веща своего верного в луга прогуляться.
      А сам Ваня снова надел требушиную шапку, кишки намотал на руки себе, чтобы рук его серебряных видно не было, стал как прежде.
      А Марфу-царевну там встречали с весёлым со звоном. Вот через несколько время подъезжает Ваня к царскому двору, скричал очень громко:
      — Я Чудовище кончил, за Незнайку заступился!
      Свояки признают его и говорят:
      — Да, именно этот богатырь за нас заступился.
      Марфа-царевна встретила его и закатила ему вёдер семь водки. Царь распорядился завести пир на весь мир за то, что его все дочери остались дома. Съехались народу много, князьёв, и бояр, и православного народу.
      Напились все. И тут захвалились эти свояки, зятевья царёвы, стали рассказывать:
      — Это мы своих жен не отпустили, сами убили богатырей!
      Марфа-царевна не выдержала и сказала:
      — Нет, кабы мой муж не помог вам, вам бы не убить! На что бычишко семигодовалый, и того не могли заколоть!
      — Что ты нас конфузишь, Марфа? – Зятовья ругаются.
      — Мне муж сказал, что у него есть от вас по взятке, по пряжке из задниц ваших, да по ремню из спины!
      — Давай веди его к нам, мы с ним поговорим! – Пьянятся зятовья.
      Марфа-царевна приходит:
      — Незнаюшка, я тобой похвасталась.
      Отвечает ей Ваня:
      — Вовремя похвасталась Марфушка! Тащи мне четверть водки, мне повеселее с ними поговорить!
      Снимает с себя требушиную шапку и сбросил себе с руки кишки, волосики оказались в чистом золоте, а по локоть руки в серебре. Приходит в залу дворцовую и говорит:
      — Здравствуйте, царь-батюшка и царица-матушка! И вы, своячки, здравствуйте!
      У него и язык появился, раньше-то он с ними не говорил, только с Марфой!
      — Почему хвастается твоя жена, что ты взятки взял? – Спрашивают они Ваню.
      — Да, взял! Вот у меня ремни из ваших спин и пряжки! Видели. – На голове требушиная шапка? Это из вашего быка. Я вам пособлял!
      — Не ложно ли ты Ваня всё это показываешь? Ты бы приехал на коне своём, тогда бы мы поверили!
      — Да вот через минуту на коне приеду! – Отвечает им Ваня.
      Пошёл в заповедные луга, свистнул по-молодецки, гаркнул по-богатырски. Конь его богатырский бежит, земля дрожит.
      — Съездим со мной Конь-Веща! Требуют гости, чтобы я тебя показал!
      В лево ушко залез, в правое вылез, и здрел бы, глядел, с очей не спушал экого молодца! Накладывает на него уздечку, двенадцать подпруг шёлковых. – Шёлк не рвется, булат не трется, серебро не ржавеет.
      Садился на коня, бил его по бёдрам. Конь его рассержается, по сырой земле расстилается. Три скока скакнул, у царского дворца стал.
      Подъезжает к царскому дворцу, скричал своих своячков:
      — Ну, своячки, как желаете, так братоваться или по-мужицки, пешком?
      Выходила вся свита, и дивились свояки, что, верно, он.
      — Что мы будем с ним делать? – Меж собою говорят своячки.
      Ваня в это время слез с коня и говорит:
      — Ну-ка, господа, вас двое, я один. – Давайте, беритесь, борите меня!
      Они взяли его двое. Он над ними подсмехался, всё стоял, как недвижимый.
      — Что, братцы, разве так борются богатыри?
      Взял их Ваня обоих в охапку и хватил об землю так, что они не меньше 12-ти часов полумёртвыми лежали. Откачали их кое-как.
      — Свой чин, родня как на как, – говорит Ваня, – пожалел вас, а то бы кишки из вас вылетели!
      Царь приказал считать его за старшего зятя и слушаться его.
      А Ваня поехал в тот дом, где мать свою оставил, продукты у неё уже кончились совсем, обнял её, расцеловались они. Привёз он её во дворец царский и стали они все вместе жить поживать и детишек наживать.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Марья Краса Долгая Коса. Сказка!!
=======
      В некотором царстве, в некотором государстве жили-были царь с царицей.
      И была у них единственная дочь Марья-краса–долгая коса.
      Жили они хорошо и счастливо. Вдруг пришла на них страшная беда. Налетел на царство-государство страшный Змей о девяти головах, о девяти хоботах, о девяти хвостах. С ним два сына Змеёныша. Старший о шести головах, младший о трёх.
      Закричал Змей такие слова:
      — Слушайте, царь с царицей и весь народ! Всё я царство огнём сожгу, пеплом развею. Все леса повыдеру, все реки-озёра повыплесну, все поля, луга притопчу, всех людей погублю! А хотите живыми быть, кормите меня с сыновьями по самую смерть. Чтобы каждый день к вечерней заре оставляли на Буян-горе девушку молодую. Нам на съеденье, вам на спасенье.
      Что тут делать? Заплакал весь народ горько, да делать нечего. Стали с той поры каждый день к вечеру брать по девушке молодой, вели её на Буян-гору, к столетнему дубу приковывали.
      Налетали тут змеи, девушку пожирали, косточки в озеро бросали.
      В ту пору, в то время был у бедной бабушки-задворенки на краю города любимый внук Ваня.
      Увидал раз Иван, как у синего моря на золотом песке Марья-краса, долгая коса хороводы водила, и полюбил её без памяти. Вдруг весть пришла, что завтра царевне на съеденье к Змею идти.
      Встал поутру Иван, говорит бабушке:
      — Готовь мне, бабушка, льняную рубашку чистую, пойду я биться со Змеем лютым, или живым не буду, или Марью-царевну освобожу.
      Заплакала тут бабушка, приготовила ему льняную рубаху, побежала в огород, принесла жгучей крапивы, стала из жгучей крапивы вторую рубаху плесть. Плетёт рубаху, сама от боли плачет.
      — Вот Ванечка, – говорит бабушка-задворенка, – надень ты эту рубаху. Будет Змей тебя кусать, языки обожжёт.
      — Хорошо, – говорит Иван.
      Вот на вечерней заре обрядился Иван. Взял острую косу, железную палицу, надел льняную рубаху, сверху крапивную, попрощался с бабушкой и пошёл на гору Буян.
      Стоит на горе Буян столетний дуб. У дуба Марья-краса–долгая коса золотой цепью прикована. Увидела она Ивана, заплакала.
      — Ты зачем пришёл, добрый молодец? Мой черёд смерть принимать, горячую кровь проливать, а тебе за что пропадать? Прилетит сейчас Змей и тебя сожрёт.
      — Не бойся, красна девица! Авось не сожрёт, подавится.
      Подошёл Иван к царевне, ухватил золотую цепь богатырской рукой, разорвал, как гнилую верёвочку.
      Потом лёг на песок, положил голову Марье-красе на колени и говорит:
      — Я посплю, царевна, недолгим сном, а ты на море смотри. Только туча взойдёт, ветер зашумит, море всколыхнётся, тотчас разбуди меня!
      Заснул Иван богатырским сном. А Марья-краса на море смотрит. Вдруг туча надвинулась, ветер зашумел, море всколыхнулось, из синей волны трёхголовый змей идёт.
      Разбудила Марья-царевна Ивана. Только тот на ноги вскочил, а Змей уже тут как тут.
      — Ты, Иван, зачем пожаловал? Богу молись, с белым светом простись, да полезай скорей сам в мою глотку, тебе же легче будет.
      — Врёшь, проклятый Змей! Не проглотишь! Подавишься.
      Схватил Иван острую косу, размахнулся во всё плечо и скосил у Змея все три головы.
      Поднял серый камень, собрал три головы, языки вырезал, в сумку спрятал, головы под камень положил, туловище в море столкнул, сам на песок упал, заснул богатырским сном.
      Стоит Марья-краса–долгая коса ни жива, ни мертва. Не знает, плакать или радоваться.
      Села на песок, подняла голову Ивана, на колени себе положила, шёлковым платком пот вытерла.
      Вдруг видит, туча снова надвинулась, ветер зашумел, море всколыхнулось. Лезет из синего моря Змей, на Буян-гору поднимается.
      Стала царевна Иванушку будить. А Иван спит богатырским сном. Ухватила его царевна за волосы.
      — Проснись! Проснись, Иванушка! Наша смерть идёт!
      Тут вскочил Иван на ноги. Увидал его шестиглавый Змей, заворчал, зафыркал.
      — Жалко мне тебя, добрый молодец! Тебя есть, вкусу в тебе нет. Проглочу тебя разве не разжёвывая.
      — Ничего, – говорит Иван, – авось подавишься!
      Схватил Иван свою острую косу, размахнулся широко рукой, отрубил Змею три головы.
      А три головы огнём палят, дымом дышат, глаза выжигают. Ухватила Марья-краса свою долгую косу, стала золотой косой Змея по глазам хлестать.
      Обернулся Змей в её сторону. Подскочил тут Иван, отрубил Змею оставшиеся три головы, языки вырезал, головы под камень спрятал, туловище в море столкнул.
      Сам упал на крутой берег, уткнулся в золотой песок и заснул богатырским сном. Подняла Марья-краса его голову, себе на колени положила, шёлковым платочком пот вытерла.
      Вдруг туча-могуча надвинулась, ветер зашумел, море всколыхнулось. Выходит из моря старший Змей о девяти головах, о девяти хоботах, о девяти хвостах.
      Каждый хвост в свою сторону бьёт, каждый хобот своим напевом поёт, каждая голова зубами щёлкает.
      Испугалась Марья-краса пуще прежнего, стала Ивана будить.
      — Вставай, вставай, Иванушка! Старший Змей идёт, нас с тобой сожрёт!
      Спит Иван непробудным сном. Плачет над ним царевна, слезами обливается.
      — Проснись, проснись, Иванушка! Русский человек смерть лёжа не встречает, перед нею на ногах стоит!
      Тут проснулся Иван, встрепенулся Иван, схватился за косу острую. Налетел тут на него девятиголовый Змей, закричал, зафыркал.
      — И хорош ты, и пригож ты, добрый молодец, да не быть тебе живому. Съем я тебя, да и с косточками.
      — Врёшь, проклятая гадина! Подавишься. – Кричит ему Иван.
      Начали они биться смертным боем. Лес кругом на корню шатается, песок столбом поднимается, по синему морю волны идут.
      Змей огнём пышет, дымом душит. Иван косой косит. Коса у него в руках докрасна раскалилась.
      Семь голов Иван отрубил, две одолеть не может. Ухватил его было Змей пастью своей поперёк тулова, да выплюнул. Крапивная рубашка язык обожгла ему.
      Подбежала тут Марья-царевна, стала Змея по глазам косой хлестать. Обернулся Змей в её сторону, а тут Иван подскочил, две последние головы Змею ссёк, языки вырезал, головы под камень спрятал, туловище в море столкнул.
      Пала Марья-царевна Ивану в ноги.
      — Спасибо тебе, Иванушка! Меня освободил, всю землю Русскую избавил. Будешь ты моим суженым, батюшке помощником, моей матушке, любимым сынком.
      Сняла она с руки золотой перстенёк, Ивану на мизинный палец надела.
      А Иванушка на ногах шатается, кровавый пот по лицу бежит. Отошёл он недалече, пал Иван на опушке леса на сырой песок, заснул богатырским сном, – видно, смертно намаялся.
      Тут приехал как раз царский воевода на белом коне, посмотреть, что деется. Сам страшный, голова стручком, руки-ноги граблями.
      Видит, Марья-царевна сидит, рядом с ней под камнем головы Змеевы валяются. А Ивана он и не заметил.
      Ухватил он Марью-царевну за косу, посадил её на коня с собой рядом, завёз в густой дремучий лес и давай нож точить.
      Спрашивает его Марья-царевна:
      — Что ты, добрый человек, делать собираешься?
      — Я нож точу, тебя убить хочу! – Отвечает ей Воевода тот.
      Заплакала царевна.
      — Не режь меня, добрый человек! Я тебе ничего худого не сделала.
      — Скажи отцу, – требует от неё Воевода, – что я тебя от смерти избавил, Русскую землю от гадов освободил, посулись, что будешь ты мне верной женой, – тогда помилую.
      Ничего не поделаешь, пришлось Марье-царевне согласие дать, а знамо дело, царское слово есть закон нерушимый. Хорошо про то знал Воевода. Повёз её воевода во дворец. Привёз к царю, змеиные головы показал.
      — Вот, – говорит, – кто тебя от беды избавил!
      Обрадовался царь, обнял воеводу.
      — Через три дня, – говорит, – честным пирком, да за свадебку!
      Марья-краса плачет, а слово сказать боится.
      Только через три дня к вечеру проснулся Иван, видит, один он на Буян-горе, нет рядом Марьи-царевны, нет под серым камнем змеиных голов.
      Пошёл Иван в город, пришёл к бабушке-задворенке. Обрадовалась бабушка. Пироги на стол тащит, жаркую баньку топит.
      А Иван говорит:
      — Пойди-ка, бабушка, в город, послушай, что люди говорят.
      Сбегала бабушка в город, послушала, что люди говорят, воротилась назад, рассказывает:
      — Идёт по народу молва, что будет сегодня у царя великий пир, честная свадьба. Выдаёт царь Марью-царевну за воеводу. А ты думал Иванушка, что она за тебя бедняка пойдёт!
      Иванушка в бане вымылся, чистую рубаху надел, стал молодец хорош-пригож, лучше не надо! Вечером пошёл во дворец. Там пир идёт. Гости пьют-едят, всякими играми забавляются.
      Ходит воевода по горницам, хорохорится.
      — Кто вас, хлопцы, от смерти спас? Вы мне теперь слова поперёк не молвите!
      Марья-царевна сидит бела, как мел, глаза наплаканы.
      Взял Иван золотой кубок, налил в него мёду сладкого, опустил в него золотое кольцо, позвал девку-чернавку и говорит:
      — Поклонись Марье-царевне, пускай выпьет до самого дна за того, кто её от смерти спас.
      Поднесла чернавка кубок Марье-царевне. Выпила Марья-краса до самого дна. Подкатился к её губам золотой перстенёк. Вынула его Марья-царевна, обрадовалась.
      — Батюшка, – говорит, – не тот меня от смерти избавил, кто рядом со мной сидит, хорохорится, а тот меня спас, что меж гостями стоит, кому я этот перстень дала, кого суженым назвала. Выйди сюда, Иванушка!
      Вышел Иван на середину горницы. Марья-царевна к нему подошла. Гости разахались, переглядываются.
      Вскочил воевода, ругается:
      — Ах ты, этакой! Людей честных обманывать! Кто Змея убил, тот и головы срубил, тот их и во дворец приволок.
      А Иван ему в ответ:
      — Если ты Змея убил, ему головы срубил, скажи, какой в головах изъян?
      — Никакого изъяну в головах нет, они целехоньки. Я его не ранил, не колол, с одного разу голову ссёк.
      Принесли тогда головы Змеевы из голбца, поднял головы змеиные Иван, пасти их раскрыл.
      — Вот, – говорит, – какой в головах изъян! Языков то в них нет! Они у меня в сумочке.
      Тут Марья-царевна подошла и говорит:
      — А вот и мой платочек шёлковый. На нём кровь и пот Иванушки.
      Тут царь разгневался, приказал воеводу плетьми прогнать, а Ивана обвенчал с Марьей-красой–долгой косой тем же вечером.
      Тут и сказке моей конец, жених слушал, молодец, а девицам под венец.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Марья Моревна. Сказка!!
=======
      В некотором царстве, в некотором государстве жил-был Иван-царевич. У него было три сестры.
      Одна Марья-царевна, другая Ольга-царевна, третья Анна-царевна.
      Отец и мать у них померли. Умирая, они сыну наказывали:
      — Кто первый за твоих сестёр станет свататься, за того и отдавай, при себе не держи долго сестёр, пускай жизнь свою устроят!
      После того, как Иван-царевич похоронил родителей прошло несколько времени и пошёл он с сёстрами во зелёный сад погулять, грусть по родителям развеять.
      Вдруг находит на небо туча чёрная, встаёт гроза страшная.
      — Пойдёмте, сестрицы, домой! – Говорит Иван-царевич.
      Только пришли во дворец, как грянул гром, раздвоился потолок, и влетел к ним в горницу ясен сокол, ударился сокол об пол, сделался добрым молодцем и говорит:
      — Здравствуй, Иван-царевич! Прежде я ходил гостем, а теперь пришёл сватом. Хочу у тебя сестрицу Марью-царевну посватать.
      — Коли люб ты сестрице, я её не унимаю, пусть с богом идёт!
      Марья-царевна согласилась. Сокол женился на ней и унёс её в своё царство.
      Дни идут за днями, часы бегут за часами, и вот целого года как не бывало. Пошёл Иван-царевич с двумя сёстрами во зелёный сад погулять.
      Опять встаёт туча с вихрем, с молнией.
      — Пойдёмте, сестрицы, домой! – Говорит царевич.
      Только пришли во дворец, как ударил гром, распалася крыша, раздвоился потолок, и влетел орёл. Ударился об пол и сделался добрым молодцем:
      — Здравствуй, Иван-царевич! Прежде я гостем ходил, а теперь пришёл сватом.
      И посватал Ольгу-царевну. Отвечает Иван-царевич:
      — Если ты люб Ольге-царевне, то пусть за тебя идёт. Я с неё воли не снимаю.
      Ольга-царевна согласилась и вышла за орла замуж. Орёл подхватил её и унёс в своё царство.
      Прошёл ещё один год. Говорит Иван-царевич своей младшей сестрице:
      — Пойдём, во зелёном саду погуляем!
      Погуляли немножко. Опять встает туча с вихрем, с молнией.
      — Вернемся, сестрица, домой!
      Вернулись домой, не успели сесть, как ударил гром, раздвоился потолок и влетел ворон. Ударился ворон об пол и сделался добрым молодцем. – Прежние были хороши собой, а этот ещё лучше.
      — Ну, Иван-царевич, прежде я гостем ходил, а теперь пришёл сватом. Отдай за меня Анну-царевну.
      — Я с сестрицы воли не снимаю. Коли ты полюбился ей, пусть идёт за тебя.
      Вышла за ворона Анна-царевна, и унёс он её в своё государство.
      Остался Иван-царевич один. Целый год жил без сестёр, и сделалось ему скучно.
      — Пойду, – говорит Иван, – искать сестриц, посмотрю, как устроились они.
      Собрался в дорогу, шёл-шёл и видит, как лежит в поле рать-сила побитая. Спрашивает Иван-царевич:
      — Коли есть тут жив человек, так отзовися! Кто побил это войско великое?
      Отозвался ему жив человек:
      — Все это войско великое побила Марья Моревна, прекрасная королевна.
      Пустился Иван-царевич дальше, наезжал на шатры белые, выходила к нему навстречу Марья Моревна, прекрасная королевна:
      — Здравствуй, царевич, куда тебя бог несёт. По воле аль по неволе?
      Отвечал ей Иван-царевич:
      — Добрые молодцы по неволе не ездят!
      — Ну, коли дело не к спеху, погости у меня в шатрах. – Просит его Марья-Моревна.
      Иван-царевич тому и рад, две ночи в шатрах ночевал, полюбился Марье Моревне, к тому же царевич он, женился Иван на ней.
      Марья Моревна, прекрасная королевна, взяла его с собой в своё государство. Пожили они вместе сколько-то времени, и вздумалось королевне на войну собираться. Покидает она на Ивана-царевича все хозяйство и приказывает:
      — Везде ходи, за всем присматривай. Только в этот чулан не моги заглядывать!
      Он не вытерпел, как только Марья Моревна уехала, тотчас бросился в чулан, отворил дверь, глянул, а там висит Кощей Бессмертный, на двенадцати цепях прикован.
      Просит Кощей у Ивана-царевича:
      — Сжалься надо мной, дай мне напиться! Десять лет я здесь мучаюсь, не ел, не пил, совсем в горле пересохло!
      Царевич подал ему целое ведро воды. Он выпил и ещё запросил:
      — Мне одним ведром не залить жажды. Дай ещё!
      Царевич подал другое ведро. Кощей выпил и запросил третье, а как выпил третье ведро, взял свою прежнюю силу, тряхнул цепями и сразу все двенадцать порвал.
      — Спасибо, Иван-царевич! – Сказал Кощей Бессмертный. – Теперь тебе никогда не видать Марьи Моревны, как ушей своих!
      Страшным вихрем вылетел Кощей в окно, нагнал на дороге Марью Моревну, прекрасную королевну, подхватил её и унёс к себе.
      А Иван-царевич горько-горько заплакал, снарядился и пошёл в путь-дорогу:
      — Что ни будет, а разыщу Марью Моревну!
      Идёт день, идёт другой, на рассвете третьего видит чудесный дворец, у дворца дуб стоит, на дубу ясен сокол сидит.
      Слетел сокол с дуба, ударился оземь, обернулся добрым молодцем и закричал:
      — Ах, шурин мой любезный! Как тебя господь милует?
      Выбежала Марья-царевна, встрела Ивана-царевича радостно, стала про его здоровье расспрашивать, про своё житье-бытье рассказывать.
      Погостил у них царевич три дня и говорит:
      — Не могу у вас гостить долго. Я иду искать жену мою, Марью Моревну, прекрасную королевну.
      — Трудно тебе сыскать её, – отвечает сокол. – Оставь Иван здесь на всякий случай свою серебряную ложку. – Будем на неё смотреть, про тебя вспоминать.
      Иван-царевич оставил у сокола свою серебряную ложку и пошёл в дорогу. Шёл он день, шёл другой, на рассвете третьего видит дворец ещё лучше первого, возле дворца дуб стоит, на дубу орёл сидит.
      Слетел орёл с дерева, ударился оземь, обернулся добрым молодцем и закричал:
      — Вставай, Ольга-царевна! Милый наш братец идёт.
      Ольга-царевна тотчас прибежала навстречу, стала его целовать-обнимать, про здоровье расспрашивать, про своё житье-бытье рассказывать.
      Иван-царевич погостил у них три денька и говорит:
      — Дольше гостить мне некогда. Я иду искать жену мою, Марью Моревну, прекрасную королевну.
      Отвечает орёл:
      — Трудно тебе сыскать её. Оставь у нас серебряную вилку. – Будем на неё смотреть, тебя вспоминать.
      Он оставил серебряную вилку и пошёл в дорогу. День шёл, другой шёл, на рассвете третьего видит дворец лучше первых двух, возле дворца дуб стоит, на дубу ворон сидит.
      Слетел ворон с дуба, ударился оземь, обернулся добрым молодцем и закричал:
      — Анна-царевна! Поскорей выходи, наш братец идёт.
      Выбежала Анна-царевна, встрела его радостно, стала целовать-обнимать, про здоровье расспрашивать, про своё житье-бытье рассказывать.
      Иван-царевич погостил у них три денька и говорит:
      — Прощайте! Пойду жену искать, Марью Моревну, прекрасную королевну.
      Отвечает ворон:
      — Трудно тебе сыскать её. Оставь-ка у нас серебряную табакерку. – Будем на неё смотреть, тебя вспоминать.
      Царевич отдал ему серебряную табакерку, попрощался и пошёл в дорогу. День шёл, другой шёл, а на третий добрался до Марьи Моревны.
      Увидала она своего милого, бросилась к нему на шею, залилась слезами и промолвила:
      — Ах, Иван-царевич! Зачем ты меня не послушался, посмотрел в чулан и выпустил Кощея Бессмертного?
      — Прости, Марья Моревна! Не поминай старого, лучше поедем со мной, пока не видать Кощея Бессмертного. Авось не догонит!
      Собрались и уехали. А Кощей на охоте был. К вечеру он домой ворочается, под ним добрый конь спотыкается.
      — Что ты, несытая кляча, спотыкаешься? Али чуешь какую невзгоду?
      Отвечает конь:
      — Иван-царевич приходил, Марью Моревну увёз.
      — А можно ли их догнать? – Спрашивает клячу Кощей.
      Отвечает ему Конь Кощея:
      — Можно пшеницы насеять, дождаться, пока она вырастет, сжать её, смолотить, в муку обратить, пять печей хлеба наготовить, тот хлеб поесть, да тогда вдогонь ехать, и то поспеем!
      Кощей поскакал, догнал Иван-царевича:
      — Ну, – говорит, – первый раз тебя прощаю за твою доброту, что водой меня напоил. И в другой раз прощу, а в третий берегись, на куски изрублю!
      Отнял у него Марью Моревну и увёз. А Иван-царевич сел на камень и заплакал. Поплакал-поплакал и опять воротился назад за Марьей Моревною. Кощея Бессмертного дома не случилося.
      — Поедем, Марья Моревна!
      — Ах, Иван-царевич! Он нас опять догонит.
      — Пускай догонит. Мы хоть часок-другой проведем вместе. – Говорит ей Иван.
      Собрались и уехали. Кощей Бессмертный домой возвращается, под ним добрый конь спотыкается.
      — Что ты, несытая кляча, спотыкаешься? Али чуешь какую невзгоду?
      — Иван-царевич приходил, Марью Моревну с собой взял.
      — А можно ли догнать их? – Спрашивает Кощей.
      Отвечает Конь Кощея:
      — Можно ячменю насеять, подождать, пока он вырастет, сжать-смолотить, пива наварить, допьяна напиться, до отвала выспаться, да тогда вдогонь ехать, и то поспеем!
      Кощей поскакал, догнал Ивана-царевича:
      — Ведь я ж говорил, что тебе не видать Марьи Моревны, как ушей своих!
      Отнял её и увёз к себе. Оставался Иван-царевич один, поплакал-поплакал и опять воротился за Марьей Моревною. На ту пору Кощея дома не случилося.
      — Поедем, Марья Моревна!
      — Ах, Иван-царевич! Ведь он догонит, тебя в куски изрубит.
      — Пускай изрубит! Я без тебя жить не могу. – Говорит Иван.
      Собрались и поехали. Кощей Бессмертный домой возвращается, под ним добрый конь спотыкается.
      — Что ты спотыкаешься? Али чуешь какую невзгоду?
      — Иван-царевич приходил, Марью Моревну с собой взял. – Отвечает Конь Кощея.
      Кощей поскакал, догнал Ивана-царевича, изрубил его в мелкие куски и поклал в смолёную бочку. Взял эту бочку, скрепил железными обручами и бросил в синее море, а Марью Моревну к себе увёз.
      В то самое время у зятьев Иван-царевича серебро почернело.
      — Ах, – говорят они, – видно, беда приключилася!
      Орёл бросился на сине море, схватил и вытащил бочку на берег, сокол полетел за живой водою, а ворон за мёртвою.
      Слетелись все трое в одно место, разбили бочку, вынули куски Ивана-царевича, перемыли и склали как надобно.
      Ворон брызнул мёртвой водою, тело срослось, съединилося. Сокол брызнул живой водою, Иван-царевич вздрогнул, встал и говорит:
      — Ах, как я долго спал!
      — Ещё бы дольше проспал, если б не мы! – Отвечали зятья. – Пойдём теперь к нам в гости.
      — Нет, братцы! Я пойду искать Марью Моревну. – На своём стоит Иван.
      Ходил Иван ходил, до Кощея доходил, приходит к Марье Моревне и просит:
      — Разузнай у Кощея Бессмертного, где он достал себе такого доброго коня.
      Вот Марья Моревна улучила добрую минуту и стала Кощея выспрашивать. Кощей сказал:
      — За тридевять земель, в тридесятом царстве, за огненной рекою живёт баба-яга. У ней есть такая кобылица, на которой она каждый день вокруг света облетает. Много у ней и других славных кобылиц. Я у ней три дня пастухом был, ни одной кобылицы не упустил, и за то баба-яга дала мне одного жеребёночка.
      — Как же ты через огненную реку переправился? – Спрашивает Марья Моревна.
      — А у меня есть такой платок, как махну в правую сторону три раза, сделается высокий-высокий мост, и огонь его не достанет! – Кощей хвастает.
      Марья Моревна выслушала, пересказала все Ивану-царевичу и платок унесла, да ему отдала.
      Иван-царевич переправился через огненную реку и пошёл к бабе-яге. Долго шёл он не пивши, не евши. Попалась ему навстречу заморская птица с малыми детками.
      Иван-царевич говорит:
      — Съем-ка я одного цыплёночка.
      — Не ешь, Иван-царевич! – Просит заморская птица. – В некоторое время я пригожусь тебе.
      Пошёл Иван дальше. Видит в лесу улей пчёл.
      — Возьму-ка я, – говорит, – сколько-нибудь медку.
      Пчелиная матка отзывается:
      — Не тронь моего мёду, Иван-царевич! В некоторое время я тебе пригожусь.
      Он не тронул и пошёл дальше. Попадает ему навстречу львица со львёнком.
      — Съем я хоть этого львёнка. Есть так хочется, ажно тошно стало! – Думает Иван.
      — Не тронь, Иван-царевич, – просит львица. – В некоторое время я тебе пригожусь.
      — Хорошо, пусть будет по-твоему! – Соглашается Иван.
      Побрёл голодный, шёл-шёл, стоит дом бабы-яги, кругом дома двенадцать шестов, на одиннадцати шестах по человечьей голове, только один незанятый.
      — Здравствуй, бабушка! – Здоровкается Иван.
      — Здравствуй, Иван-царевич! Почто пришёл, по своей доброй воле аль по нужде?
      — Пришёл заслужить у тебя богатырского коня. – Отвечает ей Иван.
      — Изволь, царевич! – Соглашается Баба-Яга, – у меня ведь не год служить, а всего-то три дня. Если упасёшь моих кобылиц, дам тебе богатырского коня, а если нет, то не гневайся, торчать твоей голове на последнем шесте.
      Иван-царевич согласился. Баба-яга его накормила-напоила и велела за дело приниматься.
      Только что выгнал он кобылиц в поле, кобылицы задрали хвосты и все врозь по лугам разбежались. Не успел царевич глазами вскинуть, как они совсем пропали.
      Тут он заплакал-запечалился, сел на камень и заснул. Солнышко уже на закате, прилетела заморская птица и будит его:
      — Вставай, Иван-царевич! Кобылицы теперь дома.
      Царевич встал, воротился домой. А баба-яга и шумит, и кричит на своих кобылиц:
      — Зачем вы домой воротились?
      — Как же нам было не воротиться? Налетели птицы со всего света, чуть нам глаз не выклевали.
      — Ну, вы завтра по лугам не бегайте, а рассыпьтесь по дремучим лесам. – Хмурится Баба-Яга.
      Переспал ночь Иван-царевич. Наутро баба-яга ему говорит;.
      — Смотри, царевич, если не упасёшь кобылиц, если хоть одну потеряешь, быть твоей буйной головушке на шесте!
      Погнал он кобылиц в поле. Они тотчас задрали хвосты и разбежались по дремучим лесам.
      Опять сел царевич на камень, плакал, плакал, да и уснул. Солнышко село за лес. Прибежала львица:
      — Вставай, Иван-царевич! Кобылицы все собраны.
      Иван-царевич встал и пошёл домой. Баба-яга пуще прежнего и шумит, и кричит на своих кобылиц:
      — Зачем домой воротились?
      — Как же нам было не воротиться? Набежали лютые звери со всего света, чуть нас совсем не разорвали.
      — Ну дак ладно, говорит им Баба-Яга, – вы завтра забегите в сине море.
      Опять переспал ночь Иван-царевич, наутро посылает его баба-яга кобылиц пасти:
      — Если не упасёшь, быть твоей буйной головушке на шесте.
      Он погнал кобылиц в поле. Они тотчас задрали хвосты, скрылись с глаз и забежали в сине море. Стоят в воде по шею.
      Иван-царевич сел на камень, заплакал и уснул. Солнышко за лес село, прилетела пчёлка и говорит:
      — Вставай, царевич! Кобылицы все собраны, да как воротишься домой, бабе-яге на глаза не показывайся, пойди в конюшню и спрячься за яслями. Там есть паршивый жеребёнок, в навозе валяется, ты украдь его и в глухую полночь уходи из дому.
      Иван-царевич встал, пробрался в конюшню и улёгся за яслями. Баба-яга и шумит, и кричит на своих кобылиц:
      — Зачем воротились?
      — Как же нам было не воротиться? Налетело пчёл видимо-невидимо со всего света и давай нас со всех сторон жалить до крови! – Говорят кобылицы.
      Баба-яга заснула, а в самую полночь Иван-царевич украл у неё паршивого жеребёнка, оседлал его, сел и поскакал к огненной реке.
      Доехал до той реки, махнул три раза платком в правую сторону, и вдруг, откуда ни взялся, повис через реку высокий, славный мост.
      Царевич переехал по мосту и махнул платком на левую сторону только два раза, остался через реку мост тоненький-тоненький!
      Поутру пробудилась баба-яга, паршивого жеребёнка видом не видать! Бросилась в погоню. Во весь дух на железной ступе скачет, пестом погоняет, помелом след заметает.
      Прискакала к огненной реке, взглянула и думает:
      — Хорош мост!
      Поехала по мосту, только добралась до средины, мост обломился и баба-яга чубурах в реку. Тут ей и лютая смерть приключилась! Иван-царевич откормил жеребёнка в зелёных лугах. Стал из него чудный конь.
      Приезжает царевич к Марье Моревне. Она выбежала, бросилась к нему на шею:
      — Как тебя бог воскресил? – Спрашивает его.
      — Так и так, – говорит. – Поедем со мной.
      — Боюсь, Иван-царевич! Если Кощей догонит, быть тебе опять изрубленым.
      — Нет, не догонит! Теперь у меня славный богатырский конь, словно птица летит. – Показывает Иван на своего коня.
      Сели они на коня и поехали. Кощей Бессмертный домой ворочается, под ним конь спотыкается.
      — Что ты, несытая кляча, спотыкаешься? Али чуешь какую невзгоду?
      — Иван-царевич приезжал, Марью Моревну увёз. – Отвечает Конь Кощея.
      — А можно ли их догнать? – Спрашивает Кощей.
      — Бог знает! Теперь у Ивана-царевича конь богатырский лучше меня.
      — Нет, не утерплю, – говорит Кощей Бессмертный, – поеду в погоню.
      Долго ли, коротко ли, нагнал он Иван-царевича, соскочил наземь и хотел было сечь его острой саблею. В те поры конь Ивана-царевича ударил со всего размаху копытом Кощея Бессмертного и размозжил ему голову, а царевич доконал его палицей.
      После того наклал царевич груду дров, развёл огонь, спалил Кощея Бессмертного на костре и самый пепел его пустил по ветру.
      Марья Моревна села на Кощеева коня, а Иван-царевич на своего, и поехали они в гости сперва к ворону, потом к орлу, а там и к соколу.
      Куда ни приедут, всюду встречают их с радостью:
      — Ах, Иван-царевич, а уж мы не чаяли тебя видеть. Ну, да недаром же ты хлопотал. – Такой красавицы, как Марья Моревна, во всем свете поискать, другой не найти!
      Погостили они, попировали и поехали в своё царство. Приехали и стали себе жить-поживать, добра наживать, да медок попивать.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Марья царевна. Сказка!!
=======
      Это было в старое время, конечно, когда и сыр-бор ещё горел.
      Вот тогда-то и были два брата в ту пору.
      Один из них покинул мир, выкопал в земле каютку, а другой учёный был, узнал чёрную магию и, как чёрт, жил в воде, устроил дворец себе там.
      Вот однажды был мужичонка. Дети у него голодовали. Оставил он безутешную жену, а сам пошёл на заработки:
      — Прощай, жена, хозяйничай тут сама.
      Он, когда ушёл, не знал ничего про то, что его жена беременна осталась, в интересе. Ушёл и прожил он девять лет на ломовой на пристани. Выгружал там товар, грузил корабли и прожил так девять лет и домой письма не писал никакого.
      Проработал девять лет и вздумал идти домой. Хоть не исправил одежонку, да зато тысечки три подбил деньжонок.
      Собрался, надел форбен худенький и вроде нищим образом давай подаваться домой.
      Путь его обходом был, дальний, он свернул, где к дому ближе, пошёл прямохоженой дорогой.
      Была весна, пришлось безводной местностью идти, задолила его жажда до того, что пересохло в роте.
      — Хоть бы где заимочка, воды бы разжиться.
      Вдруг завидел, вроде как стоит колодец:
      — Доплестись бы до этого колодца, жажду отвести.
      Доходит. Колодец, стоит вода в трубе, не бежит, как хрусталь по виду. Он, к колодцу и давай внападку пить воду. Вдруг вцепляется ему в бороду лапа из колодца и тянет его к себе. Он вырывается, – нет, держит крепко, тот другой лапой осиливает его.
      — Пусти, кто там держит-то такой? – Кричит мужик.
      — А ты что-ж, не спросил хозяина, без спросу тут распорядился? Появился такой разодетый господин! – Кто-то говорит из колодца.
      — Разве вода, золото, что надо спрашивать? Перегорела у меня внутренность, я и напал! – Отвечает мужик.
      — Ну, вперёд будешь знать. Вот хочешь, подпиши, что у тебя дома, не знаешь, тогда тебя отпущу, – говорит этот форсный человек в копях.
      Стал мужик перебирать в уме:
      — Кобыла. Корова. Кобыла сделала приплод, девять жеребят. Ежели корова, тоже. Бери, я не щажу. – Отвечает мужик.
      — Нет, это мне не надо, – ты надпиши, что ты не знаешь. – Говорит голос из колодца.
      — Ну, что там, – соха, борона. Из посуды тебе совсем ничего не надо? – Ему мужик.
      — Нет, ты подпиши, что не знаешь дома, а там уж дело моё. – Упорствует из колодца который.
      — Да на чём же подписать? – Мужик-от спрашивает.
      — А вон, пергаментный лоскуток несёт ветром. Подними вот и на этом можно подписаться. – Голос ему.
      — Да и ручки нет! – Мужик время тянет.
      — Вон и ручка с пером. Вон лежит налево-то, подними-ка. Чернил нам не надо, нам бы ножичек только, да и ножичек вот-он, вон черешок виднеется в траве. Бери-ка. – Голос ему приказывает колодезьный.
      Ножичком мужик чиркнул, кровь выступила.
      — Давай, собирай пером и пиши, чего дома не знаешь. – Приказывает голос.
      Ну, что тут делать, мужик расписался. – Чего дома не знаю, – отдаёшь мне. И подписался.
      — Теперь пей сколь хошь! – Голос говорит.
      — Что за фигура такая? – Думает мужик про себя.
      Попил он, тот человек брык в колодец. Форсный человек в колодец упал, а мужик пошёл своим путём домой.
      Вот подходит он к своему селенью, видит, изба его в сторонке и думает:
      — Чего я не знаю, что у меня дома, что я этому человеку подписал?
      Видит, как сидит жена его на завалинке, праздничек был, она его завидела, конечно, его жена по походке:
      — Ой, батюшки, мужик мой идёт!
      А с ней, мальчишка, восемь лет уж ему. Она ему и говорит:
      — Беги сынок, отец твой идёт.
      Вот тот мужик и не знал, что отдал дитёнка чёрту из колодца. Тот ребёнок кричит по улице:
      — Тятя, тятя, мой идёт, – и к нему прильнул.
      — Ох, что я сделал, дитя отдал! – Запечалился мужик, закручинился.
      Обнял мальчишку мужик, заплакал:
      — Куда же я отдал-то тебя, дьяволу какому-то?
      — Что ты плачешь, ты должен радоваться. – Без тебя сын твой Иван вырос и стречат тебя, говорит жена.
      — Да этот сын несчастный! – Говорит мужик.
      — Пошто несчастный? – Жана спрашивает.
      — Не стану я рассказывать, потом узнаешь жена.
      Приходит мужик домой, скребёт его. Думает, думает, как бы его сохранить. Какому-то дьяволу отдал, да ничего не мог придумать мужик.
      Пришёл домой, выкладыват деньги три тысячи! А у ей уж табун лошадей расплодилось. Она ему говорит:
      — Вот я ничего не уронила по хозяйству, у меня всё хорошо, спроси у соседей, как я жила. Ничего худого не скажут об моей жизни.
      А он и не думал спрашивать. Видит, у него все в порядке, – а он о своём думает.
      Начинает мужичонка жить, поправлять хозяйство. Мальчишку отдал в ученье. А сам нет-нет, да и заплачет.
      Начал так год от году мальчик учиться. Пошла ему хорошо грамота. И чем лучше сын учится, тем больше горюет отец.
      Окончил мальчик в уездном, надо его в губернском, в наверситет отдавать, пятнадцать лет уж ему.
      Стало ему пятнадцать лет, начал он проходить грамматическая, все эти дела делать, – приехал на побывку к отцу из губернского из этого из наверситета что ли, – прямо это, господин!
      Вот отец как-то говорит:
      — Довольно, сынок, учиться поживи с нами дома!
      — Нет, отец, я не буду страшиться ученья, учёный везде нужен и везде я буду принят и могу выкрутиться.
      — Не долго тебе жить остаётся, пожил бы с нами. – Говорит мужик.
      Однажды вечером все втроём сидят, пьют чай. Он им советоват, как от дикарства отдалять себя.
      Вдруг, постучали в окно, и заглядывает тот самый человек, который у колодца с него расписку взял.
      — Ну, мужичок, долг свой забыл?
      Сразу тишина в избе, – все умолкли, замолчал крестьянин, мать тоже. Словом, все трое замолкли от страху.
      — Ну давай, собирай своего сына в путь дороженьку, когда-то он был твой, а теперь мой! – Человек в окне говорит.
      — Что это такое? – Говорит жена.
      — Да вот что. – Отдал я его. Вот случилось по дороге, как шёл я домой. Задолила меня жажда, и кругом хоть бы какое жилье. Увидал я колодец, направился к ему, он полон воды и вода как хрусталь.
           Когда я хотел напиться, он схватил меня, я туда-суда, вырываться. Он огрёб меня под воротки. – Подпиши, говорит, что дома не знаешь, тогда отпущу тебя. Я давай мечтать, мечтать, все перемечтал, в уме перебрал, – скота, посуду, всю домашность. Нет, говорит, давай то, что ты дома не знаешь. Вот, я подписал, и он отпустил меня.
      А он, человек форменный, расписку скрозь окно кажет:
      — Чтобы завтра твой сын был готов, я приду за ним!
      Собирают они соседей, устраивают прощанье. Мать плачет, отец тоже натёр глаза.
      А сын говорит:
      — Не бойтесь, я не пропаду, скажи, куда мне идти надо?
      — Да я и не знаю, – говорит отец. – Надо до второго дня подождать. Если скажет, тогда уж делать нечего.
      Приходит второй вечер. Они уже сидят, ждут. Вдруг, стучит:
      — Ну, ты что, мужик, ещё думаешь? Весь дом раскачу по бревёшку и сам ты не будешь живой! Высылай сына!
      — А куда я его пошлю? – Мужик спрашивает.
      — Посылай, он сам придёт, мимо меня не минет, сам ко мне зайдёт!
      — Собирайся, сынок, делать нечего! – Отправляет его, куда глаза глядят.
      Пока что сбирали его, утро уж забелело. Тогда он ещё оставил, до утра дотянул.
      — Нет, ещё оставим, надо как следоват собрать, хлебца ему, сухарей насушим, сколько под силу ему, кто знает, какой путь предстоит.
      Вдруг вечером сидят, ударил чем-то тяжеловесным в простенок, – вся изба задрожала:
      — Что, старый пёс, я сказал тебе, раскатаю всю избу по бревешку!!
      Соседи поскакали из-за стола, – отрезвились. – Были пьяны, стали трезвы.
      А ночью куда пойдёшь. Дождались утра, утром, чем свет, взял котомку и пошёл сын в путь дорогу, куда глаза глядят.
      — Ну прощайте. Может быть, я буду герой и вернусь назад!
      Вся деревня собралась. Всем удивительно, что посылает отец какому-то чёрту сына.
      Отец и мать наговаривают таким плачущим голосом, а он просто, как на своей воле идёт.
      Проводили сына, ушёл он. Идёт долго ли коротко ли в путе-дороге, близко ли, далеко ли, – шёл, шёл, кончился день и пристигла его ночь.
      Куда деваться? Завидел пенёк, давай поспевать. Дошёл. – Оказалось, висит какая-то верёвочная лестница. Он попробовал, верёвочка дюжая:
      — Что, думает, мне по этой верёвочке подняться, да посмотреть, что это за пень?
      Давай он цараповаться по этой верёвочке. Там пустота обхвата в два. Просунул голову в неё, внутри там ещё пень.
      — Дай же я спущуся туда.
      Давай он спускаться. Спустился, встал на ноги, – темнота, ничего не видать, тишина, ничего не слыхать.
      Он там ощупью дверь, – уж ниже дупла, под корнем дупла. Отворяет дверь, там, конечно, стоит седой старичок, как лунь, и усердно богу молится. Не стал перерывать. Это был учёный человек, он долго продолжал молиться.
      Окончил моленье старичок и говорит:
      — Здравствуй, молодой юноша!
      — Здравствуй, старичок! Приюти меня. Я, вот, шёл, шёл, застала меня ночь, вдруг может найти какая туча и может меня похитить или побить градом. – Говорит ему юноша.
      — Куда же твой путь лежит? – Старичок интересуется.
      — А я не знаю, – иду, куда глаза глядят.
      — Как же так? – Допытывает старичок.
      — Да так! Я вынужден идти, и сказано мне идти куда-нибудь.
      Рассказал он объяснил старичку как было дело. Старичок этот учёный и говорит ему:
      — Ну что ж молися спасу, завтра я тебе что-нибудь расскажу об этом.
      Утром встаёт он, просыпается. Тут у него хлебца кусочек, водичка в железном ведёрке.
      — Вот закусывай, – говорит старичок, – направлю я тебя, несчастного бедного, что ты идёшь к чародею, к нечистому духу, страдать, а я тебя направлю на путь истинный.
      А они братья были. – Один обучился магии чёрной и всякой чертовщине, и жил в озере, и то творил, что люди не творят, и был беспощадный злодей, а его брат тридцать лет молился в дупле, жил в одиночестве от людей, как бобыль.
      Говорит это старичок:
      — Так ему счастливо жить несчастливому кровопийцу. Он трудиться не хочет, он сидит на дьявольском троне и думает, что царь, а сам уж в когтях у сатаны.
      — Но я тебе дам наставленье. Держи путь на восток, и придёшь к большому озеру, оно длиной протянулось вёрст на семьдесят и шириной на версту будет это озеро. У этого озёра будут ракитовы кусточки стоять, увидишь. Приходи в эти кустики и западай, лежи и дожидай, что будет.
      — Что же я буду дожидать? – Ответил в свою очередь юноша, Иван-крестьянский сын.
      — А вот что я тебе скажу. – Когда будет самый полдень, не выходи, а лежи. Вдруг завидишь как одиннадцать уток поплывут и станут доплывать до ракитовых кустов, ударются об пол и обернутся в одиннадцать девиц, – а ты духу не подавай, – выкупаются, вылезут, оденутся, ударются об земь и станут опять одиннадцать уток.
           В это время поплывёт отдельно двенадцатая утка. Эти уж поплывут назад, а та ещё будет только плыть.
           Вот и эта утка вылезет на берег и ударится об пол и станет девицей, скинет платье и сорочку.
           Ты не робей, бери платье и сорочку, она будет искать и плакать, ты молчи сиди, голосу не подавай.
           Тогда она будет налагать судьбу:
      Если старый старичок, будь мне отец названный, если старая старушка, будь мне мать названная:
      Ежели в мою пору девица, будь мне сестра названая, ежели в мою пору молодец, будь мне наречённый супруг.
           И ты должен тогда вскрикнуть:
      В вашу пору, супруг! Она будет просить отдать ей сорочку, но ты не отдавай, а проси с правой руки перстень. Когда ты получишь перстень и выдашь ей платье и сорочку, тожно ты объяснися, откуда ты пришёл и по какому случаю попал сюда. Она имеет хитрость разную и будет за тобой заступаться.
      Попрощался Иван заклятый сын со старичком и в путь пустился. Так он сутки трое он прошёл, доходит и видит посреди на этом берегу был ракитник. – Подходит к этим кустам и запал в них, как было приказано, не бродить и не казаться.
      Был уж полдень, солнце палящее изливало такой зной, такая тошнота, что невозможно было дышать.
      Была повсюду тишина, ничего не было видно ниоткудова и, никакого разговора неслышно.
      Иван сидел тихо в ракитнике и наблюдал, как скоро ли поплывут эти утки, как сказывал старец. С нетерпением дожидал их. Вот наконец они и показались, видно стало их, утки выплывают, плывут всё ближе и ближе, и ближе.
      Вот приблизились эти одиннадцать уток к ракитовым кустам, вылезли на берег, отряслися, ударились об пол, и стали одиннадцать девиц. Стали они раздеваться, и все были красота в красоту, рост в рост, и все были у них одинаковы платья, как у одного отца.
      Разделись все, бросились они опрометью в воду, купались, плескались, играли. Иван всё наблюдал из ракитовых кустов.
      Натешились они, накупались, выбегают на берег, посхватывали свои платья и оделись. Только отделилися и вдруг показывается двенадцатая уточка, плывет одна.
      Они ударилися об пол и сделались одиннадцать уточек и поплыли навстречу той. Также она вылезла из воды, трехнулась об пол и сделалась девицей. Разделась, спустилась в воду и стала купаться.
      В это время Иван-заклятый сын прокрался, схватил сорочку и платья и спрятался опять в кусты.
      Вот она искупалася, вылезла из воды, хватилась сорочки и платья и в испуге тревожно кричала:
      — Если старый старичок, будь мне отцом названным, если старая старушка, будь мне мать названная, ежели моих лет девушка, будь мне сестра названная. Ежели в мою пору кавалер молодой, то будь мне наречённый супруг!
      Тогда Иван-заклятый крикнул:
      — В вашу пору, супруг!
      — А в мою пору, зачем похитил мою сорочку и платье? Отдай мне её! – Просит девица.
      — Отдай мне с правой руки перстень именной! – Крикнул юноша.
      — О, нет, этого не будет, я перстень не отдам. – Говорит девица.
      — А перстень не отдашь, то я не отдам сорочку и платья. – Ей юноша.
      Она ещё поплакала несколько время и закричала:
      — На, лови перстень, я нагая!
      Когда он надел перстень, то отдал ей сорочку и платье.
      — Кто ты такой, чей ты сын, какого отца-матери и какого государства? – Спросила девица.
      — Я есть Иван-заклятый! Меня проклял отец и послал меня служить тому царю, которому ты служишь.
      — Ну ладно же, когда ты идёшь страдать, как я страдаю, пойдём, может, мы ещё вырвемся из его рук. Ты брось с руки на руку перстень и ударься об землю, – она ему сказала.
      Он перебросил с руки на руку перстень, ударился об землю и стал селезнем. Она уточка, а он селезень, – вот какая жизнь тут у них пошла. Она хитрость произобрала какую-то, может, как и вырвутся. Так и поплыли рядышком посреди озёра из кустов ракитовых.
      Заплывают они в посредину самого озёра, она ему и говорит:
      — Ты меня называй сестрой, смотри не ошибайся. Я тебя буду звать братом, а ты меня сестрой. Теперь ныряй!
      Она нырнула, и он за ней, и очутились на почве, на сухом месте, как в воздухе пространном, нет никакой воды уж. Она говорит:
      — Ударяйся! Я ударюсь и ты ударяйся за мной. Я буду девой, а ты кавалер!
      Ударилась она об пол и сделалась девой, а он кавалером, и пошли рука об руку по морскому дну. Потом он завидел двенадцать дворцов позолоченных и золотом покрытых, в одну форму.
      Она ему сказала:
      — Вон видишь двенадцать дворцов.
      — Вижу, – сказал Иван.
      — Вот, первый дворец будет наш, будем мы жить с тобой в нём. – Говорит девица.
      — Не дурно пожить с такой кралечкой в этаком дворце! – Думает Иван.
      Когда они дошли до двенадцати дворцов, девица и говорит:
      — Вот тут наш покой, да смотри не радуйся, что красота, это всё горе наше!
      Когда они взошли во дворец, она сказала:
      — Молися спасу и ложися спать, да будь готов на всякое дело.
      Легли они, а утром она будит его:
      — Ну, братец, вставай, не время нам спать, а надо подлаживаться, что-то нам будет какой приказ. Смотри, царь подводный знает, что мы пришли с тобой. Из моих сестёр будет посол к нам. Когда она придёт, ты должен идти на поклон к царю.
           Когда тридцать шагов не дойдёшь, то ползи на колени и поклонись ему в прах. Когда подойдешь и поклонишься ему в прах, он засмеётся, обрадуется и скажет:
      — А, пришёл мой сынок! Ну иди, три дня тебе строку, отдыхай, а потом опять будешь заявляться ко мне.
      Все это было наказано, потом стали они дожидать сестру. Через немного времени двери отворились, является сестра, из одиннадцати уток и говорит:
      — Ну-ка, где тут новичок? Его царь потребовал, должен заявиться и показать себя!
      Иван-заклятый сказал:
      — Да, сейчас буду и я там.
      Тогда сестра её повернула и ушла из дворца. Разговоров никаких тут не было, все они сурьёзные были. Какие там они к чёрту сёстры. Все они были насбираны из всех государств, из всяких родов!
      Вот Иван заклятый пошёл. Не дошёл тридцать шагов до царя этого, потом полз на коленях до его трону, где сидел этот проклятый сатана.
      Как дополз до трону его, так, как его учила девица, в прах поклонился ниц, и дикий хохот на троне раздался подводного царя:
      — Ха-ха! Молодой юноша, мой сынок пришёл, будешь теперь у меня жить, как царь подземный, да смотри, только не лукавь, а делай верно, что я прикажу. А слукавишь, дак надейся только на себя, я тебе докажу, чья тут сила и власть. А теперь ступай, трое суток отдыхай, а тогда явись ко мне.
      Пошёл Иван-заклятый во дворец к своей сестре. Приходит, сестра спрашивает его:
      — Ну, что братец родимый?
      — Ничего, похвалил меня и просил не лукавить. – Отвечает Иван.
      — Хорошо. Завтра будет тебе службишка, а службы все впереди. Теперь можешь пользоваться трое суток отдыхом, никого не бояться.
      А она хитрая была какая. – Что царь должен приказать, все знает заранее:
      — Слушайся только меня, может вырвемся отсюда, – говорит сестра его названная.
      Проходит эти три дня сестра и говорит ему:
      — Будет тебе первая задача, чтобы ты тридцать десятин леса расчистил, строевой лес будешь в ярусы скатывать, а нестроевой станешь в костры класть и сжигать, да всё в одну ночь надо управиться. – Эта будет первая твоя задача.
      Только успела сказать ему, как появляется опять сестра:
      — Ну, новичок, идти должен ты к царю, хватит тут путаться под ногами?
      Так же Иван дошёл тридцать шагов до трону и ползёт к нему.
      — Вот молодец, – говорит царь, – мой сынок. Вот я тебе лёгонькую задачу дам. Нужно тридцать десятин вырубить лесу в одну ночь.
      А лес там был не то что у нас, в небо дыра только! Иван топнул ногой:
      — Кто может такую задачу выполнить? Проклятая сила! Разве в сказке было сказано, чтобы тридцать десятин в одну ночь лесу убрать. Фу, ты, проклятая сила!
      — Ха-ха-ха! – Захохотал царь на троне. – Да, строевой в ярусы, а нестроевой сжигать. Все коренья и пни вырубай, чтобы завтра только с сохой выехать. Ну ступай теперь, а утром, на работу!
      Является к своей сестре Иван-заклятый.
      — Ну, как твоя задача? – Та спрашивает.
      — Тридцать десятин, как ты говорила, строевого леса в ярусы скатать, а нестроевой в костры сжигать. – Отвечает Иван.
      — Ну молися Иван спасу и ложися спать, завтра все будет готово! – Успокаивает его девица.
      Утром рано разбужает она его:
      — Не надо спать, а надо вставать, надо себя оправдать.
      Разбудила Ивана заклятого, ему говорит:
      — Пойдёшь туда, там уж в ярусы скатано, костры уж догорают, только угли отливают, только пень один стоит, раз его ударишь и брось его в костёр, пусть догорает, и падай тут же на землю, да ругай его, как можно ладнее, что такую работу дал тебе.
      Вышел в лес и видит, что всё уж было убрато, костры догорали. Нашёл этот последний пенёк и давай его пластать. Бросил он его в костёр и пал на землю и давай ругаться на чём свет стоит:
      — Вот проклятая, нечистая сила, измаялся, как мертвец, ни руками, ни ногами не могу пошевелить!
      Является тут отец-дьявол Царь подводный и говорит:
      — Ха-ха-ха! Вот молодец, вот герой! Похвальный лист тебе за это! Чужими руками работаешь ты здорово. Ну, теперь отдыхай трое суток, а потом тебе другая работа будет!
      Приходит Иван во дворец, сестра ему наказывает:
      — Смотри, тебе теперь будет вторая задача, ты также вскочи и закричи. Фу ты, нечистая сила!
      Проходит три дня, Иван пошёл к царю, тридцать шагов не дошёл до трона и пал на колени, и ползёт. Дополз до трона, поклонился в прах:
      — С добрым утром, поздравляю, отец, тебя! Царь подводный.
      — Хорошо, сынок, молодец, люблю тебя за ухватку. Ну-ка, верный мой слуга, сделай ещё один приказ от меня. – Сегодня на ночь чтобы спахать и оборонить и ещё раз пропахать и сделать пушистую мягкую землю под посев!
      Вскочил Иван заклятый на ноги и плюнул в сторону:
      — Фу, нечистая сила! Нигде в сказках не сказано и в книгах не писано, чтобы тридцать десятин содрать целину и взборонить в одну ночь! Фу, нечистая сила!
      — Ха-ха-ха! Это не нравится тебе? Ну, ступай Иван, сделай что я тебе сказал, да больше не огрызайся!
      Пошёл, конечно, Иван Заклятый к своей сестре, повесил голову ниже могучих плеч:
      — Неужели, – думает он, – это можно сделать до утра.
      — Ну, как братец, какая твоя задача? – Сестра его спрашивает.
      — Ох, задача тяжела! – Иван горюет.
      — Знаю, знаю. Но это все ещё не задача, задача впереди, молися спасу и ложися спать, не думай ни о чём, к утру все будет готово, – сестра сказала ему.
      Всю он ночь проспал, ничего не видел, что там делается. Утром будит она его на зорьке.
      — Ну, брат мой названный, вставай, не пора тебе спать, пора тебе вставать!
      Когда он встал, она ему и говорит:
      — Там тридцать борон уж боронют, доборанивают, а там тридцать сох пашут, допахивают, иди, как только завидишь его, берись, допахивай борозду, коня понужни, он рванёт, и соха сломится, и сошники вывалятся, и ты с проклятием вались на землю, он подойдёт, захохочет.
      Вот Иван пришёл на пашню, не дошедши шагов десяток до конца, понужнул коня, соха тут сломалась, сошники вывалились, сам на землю пал и закричал:
      — Да что ты, нечистая сила, замотал он меня!
      Является Отец его названный Царь подводный и говорит:
      — Ха-ха-ха! Знаю я, что ты работаешь на печи лёжа, знаю я, что не ты хитрый, а она хитрая.
      А Иван ему, как сестра названная учила и говорит:
      — Чтоб тебя нечистая сила так хитрила, у меня уж и лёгкие и печёнки болят от тяжёлой работы!
      Встал Иван после того и пошёл ко дворцу. Рассказал девице, что работу сдал.
      Она ему дальше наказывает:
      — Ну сдал и хорошо. Это не служба, а служба ещё впереди. Смотри, через трое сутки ещё будет тебе задача. Он тебе задаст посеять все тридцать десятин пшеницы и чтоб она в одну ночь выросла и её сжать, и убрать, вымолотить и смолоть на муку, а я должна ему пирог испечь и утром отнести!
      Через трое сутки Иван опять идёт на поклон подводному царю, дополз до трона и сказал:
      — С добрым утром, отец мой!
      — Молодец, сынок, прямо герой! Третья тебе задача такая Иван. Засей тридцать десятин, убери, смолоти, на мельницу свези и чтобы сестра твоя испекла мне пирог, да чтоб пирог был пышный, ноздристый, да только чтобы в описи не было такого пирога, невиданный до селе чтобы был пирог!
      Заклятый Иван вскочил на ноги и закричал:
      — Тьфу, что это за нечистая сила! Нигде в книжках не писано, ни в сказках не сказано, чтобы в одну ночь тридцать десятин пшеницы посеять, её вырастить и убрать, обмолотить и смолоть и пирог испечь!
      — Ну-ну, не мурмуль, а чтобы у меня всё было сделано! – Приказывает ему Царь.
      Приходит Иван Заклятый к сестре своей и говорит:
      — Тяжёлая задача, не знаю, сможешь ли ты её исполнить со своими всеми хитростями?
      — Ничего Иван не думай про то, молися спасу, ложись спать, к утру все будет готово, – она ему сказала, сестра названная.
      Уложила она его спать, сама вышла на парадное крыльцо, перебросила с руки на руку кольцо и вдруг являются двенадцать молодцев к ей.
      Даёт приказ им, чтобы была убрата пшеница в эту ночь и намолота мука, сделан пирог незнаемый нигде, и она сама понесёт царю утром пирог сладкий.
      Утром рано, чуть рассвет, будит сестра брата:
      — Не пора тебе уже спать Иван, а пора вставать и с пирогом отправляться к подводному царю.
      Вот, смотрит Иван Заклятый, уже пирог готовый, салфеткой прикрытый на золотом подносе. – Взял он поднос и пошёл к подводному царю.
      Не дойдя тридцать шагов, пал он и полз ползком до трона, поклонился он у ног его в прах, поднос на стол поставил с пирогом.
      Вскрикнул с радостью, с диким хохотом Царь Подводный:
      — Вот, молодец, мои дела исполнил, – можешь идти на три дня отдыхать!
      Когда он отдохнул трое суток, она ему и говорит:
      — Смотри, сейчас должен идти с рекомендацией. Вот тебе будет приказ. Он поведёт тебя в сад, и в саду будет двенадцать кобылиц, он тебе скажет, чтобы ты выбрал себе одну:
      Ты Иван вставай сбоку и смотри, все они шерсть в шерсть, рост в рост и ни одной шерстинки врозь, только у меня на лбу будет шерсть немного всклочена. Ты проходи, смотри, только выбирай не сразу, а на третий раз, подойди и ударь меня по лбу, потом скажи:
      Вот моя невеста!
           Потом убегут кобылы из саду, он скажет:
      Молодец Иван!
           В саду есть бассейна большая. Подведёт тебя к бассейну, в бассейне двенадцать лебедей будут плавать. По его приказу все они станут в шеренгу, и все они будут одинаковы, только у одного лебедя будет пёрышко чуть-чуть скручено, никому незаметное, только тебе одному будет знак о том.
           Смотри Иван, только не прогляди, а то обоим нам смерть будет. Когда эти лебеди спорхнут и полетят, он скажет. – Молодец Иван!
           Прилетят потом голуби, сядут на два куста на два седала. Голуби те будут пёрышко в пёрышко, ты опять угадывай. Тут будет сидеть малая насекомкая на лбу у одной голубки, насекомку эту увидишь, замечай, завечай. Сразу не выбирай, три раза пройдёшь, на четвёртый указывай. Если правильно меня узнаешь, значит мало ни мало ещё мы с тобой поживём.
           Теперь ступай Иван и делай всё как и раньше, он требует церемонии для себя, уважения.
      Пришёл Иван к отцу названному, тридцать шагов не дошёл, пал на колени, дополз до трона, поклонился в прах у ног его, поднялся и сказал:
      — С добрым днём, отец!
      — И тебя Иван с весёлым днём! Вот, молодец, женишок, молодец, – теперь пойдём невест тебе выбирать.
      Заводит царь Ивана его во двор, а там стоят уже двенадцать кобылиц в одну шерсть, как бумага вылитые, ну никак нельзя угадать, где его тут невеста.
      — Ну, вот мой сынок, двенадцать невест у меня, выбирай любую, какая тебе понравится.
      Заходит Иван с правого фланку, начал рассматривать. – Прошёл раз, ничего значит не нашёл, зашёл второй, просмотрел, не нашёл. Зашёл третий, просмотрел, не нашёл. Заходит в четвёртый, – курчавинку заметил на лбу у одной кобылицы, – и ударил ей по лбу:
      — Вот моя невеста!
      Отец ударил по косяку ладонью.
      — Молодец, сынок! Но не ты хитёр, она хитра, только не знаю в чём! Ну, марш на двор!
      Все кобылицы стрекнули, хвост трубой, убежали разом.
      Заводит отец названный Ивана в сад его. Там была устроена бассейна, и в ней плавают двенадцать лебединь. По команде царя все они встали в ряд. Потом царь сказал:
      — Смотри, голубчик, угадай, а то, видишь ты, у меня двух тынинок не хватает, то ваши головы должны на этих тынинках висеть, ждут вас и никак не дождутся. Триста тынинок там, всё это головы опаренные и насажены на тынинки, вот двух только не хватает, вот сколько женихов я поел!
      Заходит Иван с правого фланку и начал он примечать лебединь. Прошёл он раз, ничего не нашёл. Он уж сразу заметил пёрышку еле скручено, да не выдавал, прошёл второй, вроде бы не нашёл, третий прошёл, не выбирает, в четвёртый подходит к ней прямо и говорит:
      — Вот моя невеста, – в средине она была.
      — Молодец, герой, мой сынок! Марш на своё место! – Лебедям приказывает царь.
      Лебеди улетели, и тут заместо них прилетают двенадцать голубей, сели ряд в ряд, голова в голову, взгляд в взгляд на двух кустах, все как одна голубка.
      Начинает Иван заходить с правого фланку, выбирать себе невесту. Раз прошёл, не нашёл. Второй прошёл, не нашёл, третий прошёл, не нашёл. Четвёртый прошёл и указал, где эта насекомка сидела:
      — Вот моя невеста. – Говорит Иван.
      — Ну молодец! Хитёр, ну не ты хитёр, – а она хитра, только не знаю как! Марш все по местам! Ну иди теперь отдыхай на трое суток, а через трое сутки выпаритесь в бане и будете венчаться!
      А была у царя устроена чигунная баня. Накатывали её полную дровами, раскаливали её, стал чигун всё равно как красное сукно. И вот в эту баню раскалённую должны были их бросить, Ивана Заклятого с наречённой его невестой, ожарить и подать царю на кушанье.
      Иван-Заклятый пришёл домой к невесте своей во дворец и думает:
      — Да, теперь я уж полный жених, могу и свадьбу сыграть, выбрал себе невесту без ошибки.
      Только он заходит, сестра стречает тут его и говорит:
      — Проживём три дня лишних. Через трое сутки нас поведут в баню, а баня вот какая. – И показывает Ивану на неё с балкона:
      — Вон смотри, повалил там чёрный дым.
      Иван с удивлением спросил:
      — Это что такое?
      — А это баня, её нагревать трое сутки будут, накаливать и потом мы пойдём париться.
      Проходят третьи сутки, баня уж была готова, раскалённая, как красное сукно.
      — Ну что же, братец, нам медлить нечего, нам нужно отсель убираться, нам тут жизни нет. Вот, смотри, заявится сестра, будет в баню посылать. Ответ первый мне нужно отдать, что собираться будем в баню сейчас.
      А сама она из сундука достала ковёр-самолёт.
      Вот явилась сестра и приглашает их:
      — Собирайтесь в баню, банька вам готова! – Сама усмехается.
      Сестра отвечает:
      — Сейчас мы готовимся, скоро пойдём.
      Наплевала слюнями сестра в четыре угла своего дворца и слюням своим строго настрого приказала, чтобы отвечали, что, мол, идём сейчас.
      Потом берёт Ивана Заклятого за руку, выводит из дворца, расстилает ковёр, сама на ковёр стала и сказала:
      — Ставай и ты Иван на ковёр и держися за меня!
      Только Иван встал на ковёр, как он поднялся вверх, прямо выносит на то самое место, где им следовает вылетать из воды, выносит ковёр-самолёт их из этого озёра, поднялся под облака и дальше полетел. Так они продолжали путь свой довольно долго.
      Через сколько-то времени сестра названная и говорит брату своему названному Ивану:
      — Нам братец Иван придётся пасть на землю и послушать, нет ли там погони за нами.
      Опускается ковёр на землю, она припала ухом к сырой земле.
      — Ну что же нам делать с тобою? Послана облава. Сейчас догонять будут нас!
      Схватывает она из головы Ивана три волоска и бросает на землю.
      — Пусть тут будет дремучий лес, – сказала так.
      Немного этот лес дремучий задержал погоню, но всё равно не остановил, снова стала их нагонять погоня царя водного. Тогда говорит сестра названная:
      — Я сделаю тебя Иван сейчас рябиновым кустом, а сама сделаюсь ягодой.
      Только она обвортилась ягодой, как наехал конвой-погоня. Доезжают до рябинового куста, а там дальше нет никакого следа. На кусте они попробовали ягод, но рябина была неспелая, кислая. Поворачивает дружина погонная назад. Приезжают и сказывают подводному царю:
      — Нету там никого, мы никого не догнали и никого не стречали.
      — А что вы там видали? – Царь спрашивает.
      — Мы видали дремучий лес. – Отвечают.
      — А ещё что? – Царь подводный спрашивает.
      — Ещё рябиновый куст и на нём такая рясная была ягода, да кислая сильно.
      — Болваны вы эдакие. Вот они это и были. – Он кустом, а она ягодой. Брать нужно секиры было, и везти его сюда, куст этот рябиновый! Ступайте живо назад и везите их суда!
      Повернула дружина назад. А они уж на ковре далеко от того места улетели. Тут снова говорит сестрица названная Ивану:
      — Эх, братец, нужно нам на землю спускаться, не гонют ли за нами новую конвой-погоню.
      Прижалась она ухом к земле и слышит, что вторая погоня нагоняет, пуще прежней. Махнула она платочком, вырос тут дремучий лес. Потом сделала Ивана старым стариком, а сама обвернулась овечкой, а потом сделалось тут много трупов овечьих, будто зверем каким овцы растерзаны.
      Доезжает погоня до старика и спрашивает его:
      — Не видал ли ты молодого кавалера и красавицу девицу?
      — Тридцать лет я живу в этом месте, ни один человек тут не прохаживал, ни одна птица не пролётывала, а не то, что молодых людей. Хозяин у меня приезжает в три года раз. А у меня всё стадо зверь погубил, чем я теперь буду отвечать.
      Поискала конвой-погоня следов, ничего не нашла, следы кончились. Поехала назад дружина. Как только погоня обратилася назад, они опять на ковёр становилися и прежний путь свой продолжили. Вот долетают они уже до этого дупла, в котором ночевал Иван заклятый.
      Говорит тут Иван Марье-Царевне, а его сестра названная на самом деле была Марья царевна, украденная подводным царём из царства заморского:
      — Сестрица, надо нам остановиться тут, тут есть такое жительство никому не знаемое, живёт тут старичок, который направил меня к озеру, и здесь нас не найдёт, наверно, подводный царь.
      Она согласилась, приказала ковру-самолёту опуститься на землю.
      Подходят они к верёвочной лестнице, перво-наперво Иван он её спустил туда, потом и сам спустился.
      Подводный царь же покорялся этому старику. Всякий раз облетал его, никогда не тревожил.
      Когда они туда влезли, старец их впустил. Попросили его спрятать их, пока конвой-погоня пройдёт. Он согласился и говорит:
      — Этот злодей до меня не коснётся сюда. Вы пока тут у меня пробудете.
      Только они успели укрыться в этой землянке, и вдруг погоня, с самим подводным царём дружина накатила.
      Хорошо, что как перелез Иван Заклятый, то лестницу за собой убрал. А погоня с царём подводным ничего тут не поняли, как пролезть в дупло, силы у них такой заговорной не стало здесь, воротились назад, следы потеряли.
      Пробыли они трое суток в тишине и спокойствии и ничего тут плохого им не было. Говорит им старец:
      — Поезжайте, теперь злодей вас не достанет, вы отбились от его рук!
      Стали они опять на ковёр и поднялися под облака. Летели они летели, и прилетают наконец домой в Иваново царство, опустились прямо в ограду этого мужика, отца его. Родители его горевали по нём, вспоминали. Увидали они Ивана, удивились, не признали его:
      — Что такое или призрак видимый какой, или что?
      Они видят и не могут его понять, что это за молодой кавалер. А он им говорит:
      — Здравствуй, дорогой папаша! Вот мы и свидались! Я вырвался из этого проклятого ига, от подводного царя.
      Начались вопли, радость, картина стала неописуемая. Марья-Царевна приходит к ним и говорит:
      — Сделаем мы теперь венчание и пышную свадьбу, потом уж будем жить по-новому, да по-хорошему.
      Вот вся деревня собралась, деревня была большая, всю избу заполнили, на улице даже все стоят. Друг другу рассказывают, что вот, мол, приехал Иван-Заклятый, был он продан дьяволу и вернулся, да ещё с такой царевной-красотой, что нельзя ни в сказке рассказать, ни пером её описать такую красоту.
      Побеседовали гости, да и по домам разошлись. Была почти глухая полночь. Только отец и мать Ивану-крестьянскому сыну не давали спокою, всё его расспрашивали, как он жил там, как вырывался от этого дьявола. Он, конечно, всё им пообсказал.
      Когда всё замолкло, Марья-Царевна, вышла на улицу, на крыльцо, перебросила с руки на руку кольцо и приказала, чтоб нынешнюю ночь изменился этот дом и сделался дворцом, приказывает:
      — Чтобы он был в десять саженей и чтобы на потолке была вода, и там рыбы ходили, чтоб дворец наш был хрустальный.
      Спали все долго, часов до десяти. Марья Царевна встала раньше всех.
      Наконец пробудился и Иван-Заклятый. Смотрит, была изба, а тут подходит к нему огромная рыба, разинула пасть, он скорее с испугу опять на кровать забрался, а она под кровать прошла и ушла. А там идёт за ней другая.
      И в стенах тоже рыбки бегают. Что такое, Иван удивляется, За ночь всё замёрзло, образовался лёд и рыба ходит подо льдом. Тут сделалась саматоха страшная, люди про прознали, сбежалися посмотреть на этот необыкновенный дворец.
      Марья Царевна им всем устроила угощение, приготовила разные напитки и наедки. Наугощала гостей и стали они репетицию к свадьбе делать.
      Тут как раз появились кареты, лошади и всякие. Откуда что берётся. Собрались наконец к венцу, потом стали свадьбу играть, всего и не посказать. Только пировали и гуляли всю неделю.
      Потом и батюшка её, царь с заморского царства-государства прибыл на кораблях с приданым, как же без него-то. Узнал он, что убежала она от царя подводного, а попала туда по тому же волшебству, что и Иван.
      На этим-то пиру и я был, мёд пиво пил, по усам текло, да в рот не попало только. Вот язвить-те треть, только матом не матеть!
      ++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Марья-Царевна Лягушчонка. Сказка!!
=======
      У царя Микидона было три сына, и все неженатые. Вот они просятся:
      — Батюшка, жени нас!
      — Нет, дети, вы сами уж взрослые, ищите себе невест. Как выберите, я тогда смогу вам свадьбу сыграть, бал собрать, на пир гостей созвать.
      Те ребята собрались обдумать, где какую кому невесту сватать, и придумали:
      — Давайте мы себе сделаем стрелы!
      Сделали они стрелы. И такой у них был уговор. Куда попадёт стрела, там и их невеста.
      Вот первый брат натянул свой лук и выпустил стрелу. Попала стрела в царский дворец.
      Другой брат натягивает свой лук и выпускает стрелу. Попала его стрела в княжеский дворец.
      Потом натянул свой лук Иван-царевич и выпустил свою стрелу. Пошёл он её отыскивать и нашёл в речке. И заплакал Иван-царевич. Плачет Иван-царевич, а по речке волны расходятся. Плывёт эдакая лягушчонка с коронкой на головке, во рту несёт она его стрелу и говорит:
      — Ква-ква! Что, Иван-царевич, вы плачете?
      — Как же не плакать! Все мои братья невест нашли, а мне невесты нет.
      — Ну, да что же, буду и я твоя невеста! – Говорит ему лягушка.
      Хоть и не нравится Иван-царевичу лягушчонка, а судьба!
      Приходит к отцу, объявляет, что у него невеста есть. Хотя совестно сказать, что лягушчонка невеста, но всё же сказал. А братья, хохотать. Подняли брата на смех! Вышел отец и говорит:
      — Полно вам смеяться, пора за дела браться!
      Первому брату, старшему сыну, приказал полотенце принести. И второму так же. И Иван-царевичу велел полотенце принести.
      Пошли старшие братья и сказали своим жёнам, что батюшка требует от них по полотенцу в подарок.
      Приходит Иван-царевич к речке и слёзно плачет. Плывёт его лягушчонка:
      — Ква-ква! Что, Иван-царевич, плачешь?
      — Как же мне не плакать? Мой батюшка приказал полотенце принести. Где я его возьму?
      — Ложись Иван-царевич спать, утро мудрёнее вечера!
      А на берегу палатка выстроена была уже прекрасная. Лёг он спать в этой палатке. Только он уснул, как из воды выходит Марья-царевна прекрасная, махнула рукавом:
      — Собирайтесь, мамки, няньки, ткать полотенце, каким батюшка мой утирался!
      Те собралися, соткали ей такое полотенце, лучше, чем то, каким батюшка утирался, с разными розовыми цветами!
      Наутро поднимается Иван-царевич, выходит из палатки, а тут на пне расстелено необыкновенное полотенце, рядом лягушчонка сидит. Сдивился Иван этому чуду, посмотрел по сторонам, никого, кроме лягухи не увидел и понёс своему отцу родному полотенце.
      Подали братья полотенца. Хорошо полотенце у старшего сына, у среднего, ещё лучше. А Иван-царевич подал полотенце, и нельзя описать. Красивей всех и лучше всех!
      На другой день задаёт царь задание, чтобы принесли все по скатерти.
      Старший брат пошёл своей жене заказывать, средний, своей, а Иван-царевич опять заливается слезами. Раздвоились на речке волны, плывёт лягушчонка, спрашивает:
      — Ква-ква, Иван-царевич, что плачешь?
      — Как же не плакать? Батюшка приказал мне принести скатерть, а где я её возьму?
      — Ну, Иван-царевич, ложись спать, утро мудренее вечера!
      Лёг он спать. Выходит из воды Марья-царевна прекрасная, махнула рукавом:
      — Мамки, няньки, собирайтесь сюда ткать скатерть Иван-царевичу в точности такую, как у моего батюшки на столе!
      Выткали они скатерть, такая скатерть прекрасная. По краям узоры, лесами, посередине, морями!
      Утром встал Иван-царевич, выходит из палатки, а на пне снова расстелена необыкновенная скатерть, рядом опять лягушчонка сидит. Сдивился Иван этому чуду, посмотрел по сторонам, никого, кроме лягухи не увидел и понёс своему отцу родному скатерть.
      Собрались братья. Стал отцу старший брат подавать, какая же красота, как хороша! Отец радуется. Подал другой сын, ещё лучше.
      Старший брат Иван-царевичу говорит:
      — А ты что от своей лягушчонки принёс?
      Подаёт Иван-царевич отцу скатерть, какая же красота выткана. И морями, и лесами, и звёздочками, и месяцами, и кораблями! Невозможно подумать и невозможно описать, не видел царь никогда такой скатерти в своей жизни!
      Потом царь даёт им приказание, чтобы их жёны испекли по пирогу. Пошли к жёнам заказывать.
      Иван-царевич пришёл к речке, заливается слезами.
      — Где я, – говорит, – батюшке пирог возьму?
      Раздаётся волна по речке, плывёт лягушчонка:
      — Ква-ква! Что плачешь, Иван-царевич?
      — Вот мой батюшка приказал по пирогу принести в подарок. Братья мои пошли жёнам заказывать, а я где буду брать?
      — Ну, Иван-царевич, ложись спать, утро мудренее вечера!
      Тот лёг спать, да только уснул, как из воды вышла Марья-царевна прекрасная, махнула рукавом:
      — Собирайтесь, мамки, няньки, пеките мне пирог, какой мой батюшка едал!
      Испекли пирог. До того пирог вышел воздушен и всякими цветами алыми, какие только бывают, украшен!
      Просыпается Иван-царевич, выходит позёвывая из палатки, а на пне пирог в платочек завёрнутый лежит, рядом лягушчонка сидит. Сдивился Иван этому чуду, посмотрел по сторонам, никого, кроме лягухи не увидел и понёс своему отцу пирог-гостинец.
      Приносит старший брат, пирог очень хорош. А средний, и того лучше.
      Старший брат Иван-царевичу говорит:
      — А ты от своей лягушчонки, должно, не принёс и корки!
      Вынимает Иван-царевич из-за пазухи пирог, завёрнутый в салфетку. Салфетка блестит, таких царь не видел! А развернул салфетку, никогда таких во всём свете пирогов не было, лучше всех!
      Тогда отец приказывает им:
      — Надо собрать бал, ваших жён посмотреть!
      Старшие братья пошли своим жёнам приказать собираться на бал.
      А Иван-царевич призадумался, пошёл к речке. Сел и думает:
      — Они жён привезут, ну а я кого?
      Плывёт тут лягушчонка по речке, и раздаётся волна.
      — Ква-ква, Иван-царевич, что ты слёзно плачешь?
      — Как же! Батюшка приказал нам завтра с жёнами приезжать на бал. А я с кем приеду, кого я покажу?
      — Иван-царевич, ложись спать, утро мудренее вечера!
      Утром просыпается Иван-царевич и видит стоит перед ним девица красоты необыкновенной, Поклонилась она ему и сказала такие слова:
      — Я и есть твоя жена Иван-царевич. Зову меня Марья-царевна Прекрасная. Я дочь царя заморского.
      Вынимает тут она Ивану-царевичу как из ниоткуда костюмы, галстуки каких ни на ком в этом царстве нет. Нарядила она его красавцем невиданным!
      Старшие братья приехали со своими жёнами, разукрашены все, разодеты. Их слуги встречают, раздевают, на стулья сажают. Одна сноха приехала роскошно одета, другая, ещё лучше. А Иван-царевич идёт один. Когда он собирался на бал к отцу, то Марья-царевна Прекрасная его провожала и приказала:
      — Тебя будут спрашивать. – Где твоя жена лягушчонка? – Скажи. А она скоро приедет.
      Старшие братья встречают и спрашивают:
      — Одет-то хорошо, но хоть бы ты свою лягушчонку в коробке принёс!
      Вдруг поднялся вихрь, и пыль столбом, и конный топот! Лягушчонка едет в карете, всё стонет, гремит. У коней её из-под копыт огонь брызжет, из ноздрей дым валит! Карета её, в золоте, сама в драгоценностях, вся наряженная!
      Братья Иван-царевича спрашивают:
      — Что за такой поднялся гул?
      Успокаивает всех Иван-царевич:
      — Это моя лягушчонка в коробчонке плывёт!
      Подъезжает она к царскому дворцу. Не их прислуга с нею, а своя. Все убраны, какая красота, какая чистота!
      Подскакивает Иван-царевич её ссаживать, берёт под руку. Её прислуга ведёт. Он с ней под ручку к отцу подходит, отец никогда не видел такой красоты!
      Пошёл у них пир на весь мир. А Марья-царевна искусная на всякие выдумки, сидит, не допьёт и в рукав льёт. Старшие снохи глядят и так же. Не допьют и в рукав льют. Мясо она не доедает и кости в рукав складывает.
      По окончании всего пира начались у них танцы. Махнула Марья-царевна правым рукавом, вода в комнату полилась, море образовалось, поплыли гуси и лебеди. Махнула другим рукавом, полетели птички, запели пташки. И так гости заслушались, зачаровались! А Иван-царевич не нарадуется, какая же она красота!
      Пошла старшая сноха танцевать. Махнула правым рукавом, всего свёкра щами залила, махнула другим, лоб царю ушибла костью. Средняя сноха за ней поспешила и тоже царю по уху костью задела. Рассердился царь и прогнал их!
      А Иван-царевич вперёд убежал и взял шкурочку лягушачью Марьи-царевны и сжёг. И в это время приехала она:
      — Ах, Иван-царевич, что вы сделали, вы бы немного повременили, я бы была ваша жена!
      И из-за этого Кашей Бессмертный унёс Марью-царевну. Заплакал Иван-царевич и пошёл невесело, головушку повесил.
      Навстречу ему старый старичок и спрашивает он Ивана:
      — Нет ли у тебя Иван-царевич милостыньке старому человеку?
      Иван позвал старичка в дом, выставил ему все йиства, что Марья-царевна ему готовила и говорит старичку:
      — Кушай старче, мне самому много не надобно, я долго не проживу всё одно.
      — А что же у тебя случилось такое, что тык смертно убиваешься? – Спрашивает его старичок.
      — Вот Кащей Бессмертный унёс у меня невесту! – Жалуется Иван-царевич.
      — За то, что не пожалел крова своего и йиств царских для убогого человека, дам я тебе клубочек, Иван-царевич, куда клубочек покатится, туда ты и иди. Куда он тебя приведёт, там ты найдёшь Кощея Бессмртного смерть. Раздавишь яйцо, умрёт Кощей и получишь ты свою Марью-царевену на веки в жёны себе. – Так говорит тот старичок.
      Вот и пошёл он за клубочком куда он катится. Приходит в такое место, где два чёрта дерутся. Подходит Иван, спрашивает:
      — Что вы дерётесь?
      — Да вот делим вещи! – Ругаются черти.
      — Какие же вещи? Что вы там делите? – Спрашивает Иван снова.
      — Дубинка-самобивка, шапка-невидимка и скатерть-самобранка! Триста лет никак не разделим. – Сказывают черти.
      — Ну, я вам их поделю! Давайте. – Соглашается Иван.
      Связал им сорокаверстовую верёвку и говорит:
      — Хватайтесь за верёвку. Не отпускайте её. Кто скорей до конца её доберётся, тот и получит вещи!
      Они схватились за эту верёвку и пока перехватывались, Иван-царевич ушёл с теми вещами.
      А клубочек всё катится. Прикатился клубочек под дубочек. Под этим дубочком, сундучочек. Откопал он этот сундучочек, там лежит заяц. Вот он разорвал зайца, в нём утка. Он её разорвал, в ней яйцо. В этом яйце Кащея Бессмертного смерть!
      Пошёл Иван-царевич за клубочком дальше и доходит ко дворцу Кащея Бессмертного. Стоят там львы, стоят тигры, рёвом ревут и проходу Иван-царевичу не дают.
      Надел Иван шапку-невидимку, пустил дубинушку-самобивку. Шапка-невидимка в дом его пустила, дубинка-самобивка зверей убила.
      Вошёл он в дом, видит, что дом хорошо разукрашен, прекрасен дом у Кащея Бессмертного. А вот и Марья-царевна сидит во светлице. Как она царевича увидала, так без памяти и упала. А Кащей Бессмертный почувствовал холод в груди, что смерть его близка, спрашивает:
      — Это кто же пришёл?
      Бросился Кощей в дверь и чуть-чуть Иван-царевича не задавил. А Иван-царевич яйцо раздавил и его душу загубил!
      Тогда Иван-царевич свою жену за руку брал, в праву щёку целовал.
      Я там бывал, никого уже не видал! А когда чай-то пил, то пальцами в мёд макал и сусала мазал. Подбегали зайцы, лизали мёды с моих пальцев.
      ++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Матрешка и медведь. Сказка!!
=======
      Жил старик со старухой.
      Было у них три дочери. Одну звали Варькой, другую, Танькой, а младшую, Матрёшкой.
      Собрался старик в лес идти, для пашни чащобу чистить, и говорит он старухе:
      — Пускай Варька обед принесёт мне!
      — А где она тебя найдёт? – Спрашивает старуха.
      — Я пойду по дороге, потом сверну на чащобу и буду веточки заламывать. – Говорит старик. По этим веточкам и найдёт она меня!
      Идёт старик, веточки заламывает. А медведь углядел, что мужик в лесу делает, и тоже стал веточки заламывать к своей берлоге.
      Вот понесла Варька отцу обед, шла, шла по веточкам, перепутала заломы, да забрела к берлоге. А там медведь, он ей и говорит:
      — Добро пожаловать, девушка. Как тебя звать?
      — Меня зовут Варькой!
      — Ну вот и хорошо! Будешь ты у меня женой Варварой!
      Ну, медведь хозяин леса, как откажешь, да и приличный вроде ухажёр, даром, что в чащобе живёт, хозяйство у него большое. Стал показывать Медведь этот говорящий Варьке своё хозяйство. Потом и говорит:
      — Вот тебе ключи от всех моих кладовых. Пеки, вари, что вздумается. Только вон в ту кладовую не ходи. Она лыком заперта, землёй запечатана. Там нет ничего, и делать там нечего! А я уйду на работу!
      Ушёл медведь на свою работу. Варвара взяла ключи и стала ходить по кладовым, смотреть, где что есть. – Где крупа, где мука, где мёд.
      — Откуда у медведя столько добра? – Подумала Варька.
      Затопила печку, напекла, наварила, нажарила, отдохнула.
      А потом захотелось ей посмотреть кладовую, в которую медведь не велел ходить. Лыко сорвала, земля отвалилась, дверь отворилась. Видит Варька. – Стоит на полу чан, а в чану расплавленное золото.
      А пару нету от него никакого.
      — Наверно, не горячо! – Подумала Варька и окунула в котёл палец.
      Палец она не сожгла, но он высох и стал золотым. Она испугалась. Заперла кладовую, стала мыть руку. – Песком чистит, ножом скребёт, а палец все золотой остаётся. Завязала тряпкой, чтобы медведь не увидел.
      Пришёл медведь с работы. Варька обед на стол подала. Медведь увидал, что палец завязан, спрашивает:
      — Что с пальцем сделала, жена моя Варвара?
      — Стала чистить чугун и занозила. Болит очень! – Отвечает Варвара.
      — Давай погляжу. – Я его вылечу! – Рычит медведь.
      Медведь повязку сорвал, увидал золотой палец и зарычал:
      — За то, что ты тайну моих богачеств узнала, я тебя съем!
      К супу даже медведь не притронулся, а Варьку взял и съел.
      Когда же пришёл старик из лесу домой, то спрашивает он жену:
      — Почему обед не прислала?
      А старуха запричитала:
      — Послала Варьку, а она до сих пор не пришла. Уж не забрела ли к медведю в берлогу?
      На другой день старик снова собрался чащобу чистить, и говорит старухе своей:
      — Пускай мне Танька обед принесёт!
      — А как она тебя найдёт? – Старуха спрашивает.
      — На этот раз я буду на деревьях лысочки зачищать. – Говорит старик.
      Старик ушёл. Старуха истопила печку, всего настряпала и говорит дочери:
      — Танька, отец велел обед принести, собирайся!
      Собралась Танька, пошла. А медведь опять подглядывал, что мужик в лесу делал. Увидал, что мужик лысочки зачищает, замазал их грязью и новых зачистил как раз до своей берлоги.
      Шла Танька по дороге, видит. – Лысочки, и пришла прямо к берлоге медведя. Медведь увидал её и вышел навстречу:
      — Добро пожаловать, красная девица! Как тебя звать?
      — Меня зовут Танькой!
      — Ну вот и хорошо! Будешь моей женой Татьяной! – Урчит медведь.
      Ну, медведь хозяин леса, как откажешь, да и приличный вроде ухажёр, даром, что в чащобе живёт, хозяйство у него большое.
      Стал показывать Медведь этот говорящий Варьке своё хозяйство. Дал он ей ключи от кладовых своих и говорит Татьяне.
      — Пеки, вари, жарь, по всем кладовым ходи, бери что надо, только вон в ту кладовую не ходи! Там нет ничего! Она лыком заперта, а землёй запечатана!
      И сам ушёл. Танька затопила печку, нажарила, наварила, позавтракала и думает:
      — Дай посмотрю, что в той кладовой за секрет!
      Лыко сорвала. Земля отвалилась, дверь отворилась. Видит Танька. – Стоит посредине чан. Захотела узнать, что там, и окунула палец. Сделался палец золотым.
      Мыла, не отмывается, тряпкой тёрла, не оттирается, ножом скребла, а палец таким же остался. Завязала тряпкой, чтобы медведь не заметил.
      Приходит медведь обедать. Увидал, что у Таньки палец завязан, спрашивает:
      — Что у тебя с пальцем?
      — Вот щепала лучину, да и занозила! – Хитрит Танька.
      — Ну-кась я занозу-то вытащу! – Говорит медведь.
      — Да я уж сама вытащила!
      — Дай погляжу всё-таки, мало ли что! – Приказывает медведь.
      Сорвал тряпку, видит. – Золотой палец. И съел Таньку.
      Пришёл старик домой, спрашивает жену, почему обед не прислала.
      — Да как же! Танька тебе давно обед унесла, да самой что-то нет. Наверно, к медведю в берлогу попала!
      На третий день старик опять собирается в лес чащобу чистить. Насыпал в мешок золы и говорит:
      — Пускай Матрёшка мне обед принесёт! Я свою тропу золой посыплю!
      А с утра медведь уже подглядывал, что мужик в лесу делает. Взял он грабли, мужикову золу зашвырял, а на своей тропе другой золы насыпал.
      Понесла Матрёшка отцу обед, увидала золу и пошла по этой тропинке. Шла, шла и к медведю в берлогу зашла. А там медведь. Медведь её и спрашивает:
      — Как тебя зовут?
      — Матрёшкой! – Отвечает она.
      — Хорошо! Будешь моей женой Матрёной, – говорит медведь.
      Ну, медведь хозяин леса, как откажешь, да и приличный вроде ухажёр, даром, что в чащобе живёт, хозяйство у него большое. Стал показывать Медведь этот говорящий Варьке своё хозяйство и говорит:
      — Вот тебе ключи от всех кладовых. Что нужно, бери. – Вари, жарь, пеки. Только вон в ту кладовую не ходи. – Она лыком заперта, землей запечатана. Тебе там делать нечего!
      Ушёл медведь на работу. Матрёшка стала обед готовить. Наварила, нажарила, наелась. А потом думает:
      — Интересно поглядеть, какой секрет в той кладовой?
      Лыко сорвала, земля отвалилась, кладовая открылась. Видит. – Стоит посредине чан, полный золота.
      Матрёшка сунула в котёл палочку, и сделалась палочка золотой. Хотела её очистить, мыла, скребла, ничего не выходит. Тогда она ещё туда понавтыкала палочек, потом сложила все их в котомочку и спрятала. Явился медведь.
      Собрала ему на стол обед. Медведь наелся и повалился спать. Матрёшка стала пироги печь. Много напекла пирогов.
      Разбудила медведя и говорит:
      — Мишенька! Сходил бы к моему батюшке с матушкой, отнёс бы им пирожков.
      — Ну что же, завтра на работу не пойду! – Сказал Мишка. – Приготовь гостинцы!
      Матрёшка сделала чучело, поставила его на крыше и на него платье своё надела. Потом приготовила короб, взяла котомочку с золотом, залезла в него и обложилась пирогами.
      Медведь утром встал, взвалил на спину короб, крякнул и понёс. Шёл, шёл, показался ему тяжёл короб, встряхнул им и говорит:
      — Сесть бы на кочку, съесть бы лепёшку, сесть бы на пенёк, съесть бы пирожок!
      Матрёшка потихоньку ему из короба кричит:
      — Вижу, ви-и-ижу, Мишенька, что хочешь делать!
      — Ах, жена Матрена, далеко видит! – Подумал Мишенька.
      И побежал быстрее. Устал и говорит:
      — Сесть бы на кочку, съесть бы лепёшку, сесть бы на пенёк, съесть бы пирожок!
      Матрёшка опять из короба тихонько кричит:
      — Вижу, ви-и-ижу, Мишенька, что хочешь делать! Не садись на кочку, не ешь лепешку, не садись на пенёк, не ешь пирожок!
      — Эх, жена Матрена, высоко залезла, далеко видит! – Подумал Мишка и зашагал ещё быстрее.
      Прибежал в деревню, нашёл стариков дом, бросил короб через ворота, крикнул:
      — Дедушка с бабушкой, примите гостинец от жены моей Матрёны!
      Повернулся и убежал. Короб за воротами развалился, пироги из короба вывалились, вылезла Матрёшка и домой пришла. Старик со старухой обрадовались.
      Подошёл медведь к берлоге, думает, что Матрёшка его встречает, кричит:
      — Отнёс гостинцы старикам!
      Жена его Матрёшка молчит. Мишка залез на крышу, а там, чучело!
      А Матрёшка отдала родителям золото, и стали они жить-поживать, женихов поджидать.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мать Ветрова. Острастка. Притча. Сказка!!
=======
      Жил-был бедный мужик.
      Жена у него была ленивая и злая, знай пилит и пилит мужа, а по хозяйству ничего не делает.
      До того прожились, что и хлеба испечь не из чего! Послала его жена к богатому соседу за миской муки.
      Пока шёл мужик обратно, пополудни налетел на него голодный и прожорливый ветер и развеял муку из миски по полю.
      Злая жена отругала мужика и послала его требовать у Ветра уплаты за муку. Идёт мужик по дремучему лесу и горько жалуется на судьбу. Вдруг навстречу ему старуха с длинными седыми волосами.
      — О чём, человечий сын, плачешь? – Спрашивает.
      Рассказал ей мужик про свою беду.
      — О, так это кто-то из моих бедокуров напроказил, – сказала старуха. – Я мать Ветрова, у меня четыре сына. Ветер Восточный, Ветер Полуденный, Западный и Полуночный. Скажи, который развеял у тебя муку?
      — Полуденный, матушка.
      — Ступай за мной! – Зовёт его старуха.
      Шли они шли, долго ли, коротко, но наконец привела старуха мужика в избушку и положила на печку, да велела в тулуп с головой укутаться:
      — Сын мой Полуночный Ветер очень холоден, как бы не зазнобил тебя до смерти.
      Когда братья воротились домой, говорит мать Полуденному Ветру:
      — Ты зачем проказишь, зачем бедных людей обижаешь?
      — Кого это я обидел? – Удивляется он.
      — А вот кого! – И мать Ветрова показала ему лежащего на печи мужика.
      Стыдно стало Полуденнику. Побратался он с мужиком и подарил ему волшебный ларчик. Что у ларчика ни попросишь, яств или напитков, сей же миг получишь.
      Поблагодарил его мужик и отправился домой восвояси, да на беду, напали на него в лесу разбойники и отняли ларчик.
      Воротился злосчастный к брату Полуночнику со слезами, и Ветер дал ему мешок-тучу. И научил, как с ним обращаться:
      — Только скажи. – Братья, из мешка! – Как вылетят молодцы с дубинками и станут побивать всякого твоего обидчика.
      Пошёл мужик домой, и снова напали на него разбойники. Но он крикнул:
      — Братья, из мешка!
      Вылетели молодцы из мешка, словно ветры из тучи, да так всыпали разбойникам своими дубинками, что все кости им переломали.
      Воротился мужик к жене, а в избе не варено, не топлено, да ещё бросилась баба на него с кулаками:
      — Почто-де долго ходил, старик-недотёпа ты?
      Разозлился он, позвал братьев из мешка, и они научили жену уму-разуму. Тут же и ужин был готов, и в избе все засверкало.
      С тех пор жили муж с женой хорошо, а мешок с лихими братьями он все же не выбрасывал, а хранил под лавкой.
============================.
      Хранил для острастки, чтобы жить без опаски.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мать робенка съела. Притча. Архангельск. Сказка!!
=======
      Жил-был купец. Жил он в таком месте, что с его села в волость нужно было идти через жидь-болото. И народ идёт вкруг оного восемь вёрст, а прямо если идти, то всего только верста.
      Он и вздумал сделать мост. Как вздумал, так и сделал. Трои годов строил и построил. Как поставил мост этот, так захотел узнать купец тот, что про него люди говорят. Как-то утром послал своего казака и говорит:
      — Поди сядь под мост, слушай, что скажут.
      Тот пошёл и сел. А тут как раз идёт Господь с апостолом, апостол и говорит:
      — Господи, что этому рабу будет, кто мост сей поставил?
      — У него жена во чреве понесла сына. Как вырастет, что запросит, то ему и дам. – Господь-от говорит.
      Казак взял в ум:
      — Ну я уж не скажу хозяину этих слов.
      Пришёл домой.
      — Ну что? – Спрашивает купец.
      — А шли, да прошли, да сказали. Спаси, Господи, только и всего!
      Жили-пожили время недолго, купец и видит, жена беременна. Ему надо поехать торговать, а жена плачет:
      — С кем я останусь-то, не раживала никогда досель, кто поможет?
      Отвечает купец:
      — А я тебя с казаком оставлю. Не бойся, останься, дело в надежде, вот и надейся.
      Купец и уехал, она и осталась. Вот жена и занемогла, она лакею и говорит:
      — Ты иди прочь, мне своё время приходит, рожать я буду.
      Он ушёл, она родила, расслабела вся, занемогла, ослабела вся, стала стукать, чтобы кто пришёл. Казак и пришёл, видит, что у ней рожон мальчик.
      Он взял, у ней в кровь губы её наморал, а мальчика отнёс прочь. Отдал мальчика старухе, подговорил раннее, – сам пошёл бабку повивалку звать.
      Бабка пришла, а бладёня, мальца-то нету.
      — Дак это что? Роженица лежит, а бладёнь. Малец-то где? Разве он не рожоной?
      Лакей говорит тут:
      — Нет, был мальчик рожон, я видел.
      — Кто же его взял? – Бабка удивляется.
      Он и говорит:
      — Может она съела его, в безчуствии была, в тосках.
      И поверили все, что она съела бладёнца, мальца-то. Созвали родных, попа.
      — Хоть которого дня родила, какое-нибудь имя-то дай, отцу сказать.
      Поп и дал имя Иван. Вот отец приехал, поздоровался с женой.
      — Ну, что ты жена? Порозна? Родила кого?
      А она говорит:
      — Ну, да Бог дал, да родить неумела.
      — Это-то как же так? – Говорит купец.
      — Да я в тосках съела, пока лакей к бабке-повивалке ходил.
      — Может-ли такое быть? – Ахнул купец.
      — Ну, да, однако куда делся, не знаю. – Жена говорит.
      Ну муж и согласился.
      Что делать, стали праздновать Ивана. Родных созывали в памятной день и в именинный день. Так каждый год было.
      Время идёт, а паренёк этот у старухи растёт. Вот как-то лакей и заговорил:
      — Рассчитайте меня, я стар стал, надо на родине помереть.
      Его и рассчитали. Лакей пошёл, паренька этого с собой взял и домой отправился. Шли они шли, и вот пришли к жидкому месту, прямо идти с полверсты места, а обходить кругом, дак целых три дня идти.
      Лакей парнишке и говорит:
      — Ванюшка, скажи. Господи! Было болото, сделайтесь луга.
      Паренёк и говорит:
      — Господи! Было болото, сделайтесь луга.
      И что же, по его словам сделалось болото зелёным, травливым, хорошим лугом. Они по лугу и прошли. Так лакей домой пришёл, привёл и парня с собой. Поздоровался с женой, она и спрашивает:
      — Откуль у тебя этот парень?
      Он говорит:
      — Откуль есть, после скажу.
      Накормили, напоили. Потом лакей-казак с женой в другую половину избы спать повалились, а Ванюшку на зень оставили на голую.
      Мальчик тогда и говорит:
      — Я не повалюсь на зень, холодно там, я повалюсь на печку.
      А с печки слышно было хорошо, как лакей с женой разговаривают. Лакей жене и обрассказал всё как было. Этот парень-то всё и прослышал.
      — Я парня, – говорит лакей, – себе и взял, ты его уважай, корми и пой, мы разбогатеем от него.
      Парень не спал, слышал эти слова с печки, в ум взял и говорит себе:
      — Господи! Была изба, сделайся луга.
      И тут глядь, а жена лакеева спит на травяном клочке, муж её лакей, спит на другой кочке, парень сидит на третьей.
      После того парень и говорит:
      — Господи! Был лакей, сделайся собака.
      Собака и стал лакей тот. Парень собаку взял, да и пошёл. Хотел он найти своих родителей, которых лакей омманул. Шёл он шёл, и пришёл в деревнюшку такую небольшую, пришёл в избу, назвался ночевать к хозяевам и просит:
      — Нельзя ли мне и собаку мою в избу взять?
      — А ничего, не напакостит? – Хозяева спрашивают. – Если нет, то пускай в избу идёт.
      Он собаку в избу завёл, сам зашёл. Хозяева его посадили исть.
      — Собаки-то дай, – хозяева говорят, – приустала она, исть поди хочет.
      — Не надь, не надь! Моя собака не ест ни хлеба, ни мяса. Ей надо горячие уголья. – Говорит парень.
      Они все и здивовались:
      — Вот беда-то! На веку не слыхали, чтобы собака горячее уголье ела.
      — Вы вот хоть люди и пожилые, да не слыхали, чтобы мать родила и своё отродье съела.
      — Ангел ты наш, да вёрст за пятнадцать купчиха родила, да съела. Завтра памятной день будет, Иваном его звали.
      Так парень тот и узнал, как его зовут, и кто его мать. Иван и пошёл туда. Идёт он мимо дома, а дом большинской у родителей-то был, отец его не последним купцом был в селе. Вот он идёт мимо окон, увидали его лакеи и говорят:
      — Вот идёт молодец со собакой, нужно-ле его звать?
      — Что же не звать-то, кажного званья зовём, пущай заходит. – Хозяева говорят.
      А Иван, парень тот и говорит им:
      — Мне надо собаку с собой взять, без собаки нейду.
      — Пущай идёт с собакой. – Соглашаются.
      Он и пришёл в избу. Собаку положил на лавку. Тут и пир пошёл, хозяйка заговорила:
      — Собака-то исть поди хочет, в глаза вон глядит, хоть бы чего-нибудь, да дали бы ей поисть.
      А Иван говорит:
      — Нет-нет-нет, не беспокойтесь, моя собака не чего не йист, кроме горячего уголья.
      Они все на ноги скочили, как так:
      — Что ты! Давно ли скотина йист эти уголья?
      — Ох вы какие, я вам сказал, дак вы сразу говорите, что это неправда. А у вас тогда как. Кто-то сказал, что мать родит своё отродье, да съела его и вы сразу поверили?
      А они ему все в голос:
      — Да вот, мы сей день празднуем Ивану. Родила хозяйка, да съела его.
      — А, Господи! – Говорит тут Иван, – была собака, сделайся лакей.
      Лакей на ноги и скоцил, хозяину и хозяйке в ноги пал, а сын здоровается:
      — Здравствуйте татинька и маменька! Я ваш сын, а вы мои родители.
      Они тут обрадовались, лакея простили, денег дали, да прогнали его прочь, не бранили, не журили, не ругали. Сын всё-так как ни крути жив остался.
      +++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мать родниковых вод. Челябинск. Легенда. Миф. Сказка!!
=======
      В старину седую в бескрайних степях на берегу реки, несущей свои воды в далёкие арабские страны, жил старый Уразбай-хан.
      Сыновей у него не было, а была только дочь Ак-Идель.
      Набегали из диких степей на владения Уразбай-хана воины в звериных шкурах, уводили людей в рабство, отбивали коней и овец.
      Приходилось браться за оружие. Во главе войска хана был храбрый джигит. За победу над племенами около Аральского моря прозвали его Урал-батыром.
      Давно уже объявил его Уразбай-хан наследником и женихом единственной дочери.
      Но сосед хана, владелец гор Канзыс-хан всё время посылал своих гонцов и требовал отдать Ак-Идель ему в жёны. И всё время получал отказ. Затаил Канзыс-хан обиду. Послал он своих воинов с приказом. – Запрудить реку, которая вытекала из озера Тургояк.
      Пусть превратится в пустыню земля Уразбай-хана, от жажды пусть погибнет весь скот, пускай погибнут все люди. Удобное время выбрал Канзыс-хан. – Отряды Урал-батыра отбивали нападение войск грозного Каракула.
      Аулы были безлюдны. Хитрые приближённые стали уговаривать Уразбай-хана:
      — Отдай, великий хан, свою дочь. Войско Канзыс-хана велико, стрелы их бьют без промаха, видом они страшны, свирепы. Одежды их из волчьих шкур коней наших пугают. Согласись, мудрейший. Только так ты спасёшь свой народ, себя и нас, твоих верных слуг.
      — Дочь моя Ак-Идель, невеста Урал-батыра. Я всё сказал, – ответил хан.
      Тогда хитрые приближённые набросились на Уразбай-хана, посадили его в темницу, а Ак-Идель отдали гонцам Канзыс-хана и сказали:
      — Передайте своему повелителю, мы покорны его воле, да будет так!
      Вернулся из похода Урал-батыр, освободил из темницы Уразбай-хана, наказал неверных слуг, с маленьким отрядом бросился на помощь Ак-Идель.
      В тёмном горном ущелье напали на отряд воины в волчьих шкурах, убили всех храбрых джигитов, а раненого Урал-батыра посчитали мёртвым.
      Лежит Урал-батыр. День прошёл, второй прошёл. Пожалел его добрый дух, послал струю живительного воздуха.
      Открыл глаза Урал-батыр, поднялся на ноги и пошёл в горы. Видит, пещера перед ним.
      Камни разноцветные горят, хрусталь переливается огнями, золотые жилки по потолку бегут, пол узорами малахита украшен. На горке бархатных аметистов золотой лук лежит, рядом колчан со стрелами.
      Слышит Урал-батыр голос:
      — Помоги, храбрый джигит. Я, Мать Родниковых Вод. Заточил меня в подзенмелье Казыс-хан, заковал ледяным зеркалом.
      — Я готов! – Говорит Урал-батыр. – Приказывай!
      — Возьми колчан со стрелами, возьми лук золотой. Поднимись на Зур-тау, выпусти стрелу золотую в ледяное зеркало.
      Поднялся Урал-батыр на вершину горы, выпустил стрелу. Разбилось с грохотом ледяное зеркало.
      Гром прокатился по горам, взметнулся водяной столб, опила вода горные долины, побежали воины в волчьих шкурах в разные стороны. Канзыс-хана водоворотом закрутило.
      Уже по голову Урал-батыру вода, а он стоит и пускает огненные стрелы! Так погибли Урал-батыр и красавица Ак-Идель.
      Побежали из горного озера в разные стороны. – Урал в Каспийское море, Ак-Идель на запад, третья река побежала в Северный Ледовитый Океан.
      Называют её Миасс, Мияс-Су, Мать Родниковых Вод.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мать убийца. Архангельск. Сказка!!
=======
      Мать как-то с сыном жила.
      Ходили они в церковь Богу молиться. И там жили также три девицы, тоже ходили в церковь. Мать и отец никуда не спускали дочерей, а в церковь только спускали.
      Вот как-то пришли в церковь, там поют, и одной сестре сын этой женщины, Василий его звали, и приглянулся ей, так сладила сказать:
      — Господи Боже!
      А попала сказать. – Васильюшко, подвинься сюда.
      И Васильюшко подвинулся, взял её за белы руки и вывел на улицу и уехал с ней в другую церковь, попа попросил, чтобы повенчаться с этой девицей.
      Матери сыновней не любо стало, что Василий не спросил у матери и взял невесту. Она с церкви пошла домой и вышла им на стрету, чтобы стретить их, а взяла во праву руку зелена вина, в леву руку взяла простой водки. А в правой руке вино отравлено было. Хотела она сына своего отравить, что ослушался мати.
      Встречаются они, и мать Василью подала с правой руки зелено вино, и говорит:
      — Васильюшко пей, а Осафье не давай.
      Тут же мать с левой руки Осафье подала и говорит ей:
      — Осафьюшка пей, а Василью не давай.
      Содятся они в карету, мать в другую, а только там Васильюшко пил отравленное зелено вино и Осафьюшке дал, как по обряду положено было, а Осафьюшка пила вино хорошее и Василью тоже по обряду поднесла.
      Пошли они дальше домой, пировали, столовали. Пришла ночь тёмная. Спать нужно. Положили молодых спать, и все тоже улеглись. Вот молодые-то к утру и преставились. От того, что мать дала, так умерли.
      Стали хоронить их, так мать обрядила сына в травчатую тафту, а невестку рядила в полотно. Гроб делала сыну золотом, а невестке гроб жемчугом садила.
      Васильюшку несли на буйных головах, а Осафьюшку несли на белых на руках.
      Васильюшка ложили по восточную сторону, а Осафью ложили сажен двадцать врозь от него.
      И в скором времени выросло тут два древа. Древо на Василье, а другое дерево на Осафье.
      Как выросли эти деревца, так их вершочки вместе свились и листочки вместе залиплись с пруточками.
      Как малый какой мимо пойдёт, так подивуется, а большой или старый пойдёт, так порасплачется.
      И мать тоже кручинится:
      — Так если бы я знала, я вместе и положила бы.
      Кручинится только не тому, что отравила, а что плохо схоронила. И то хорошо.
      +++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Матюша Пепельный. Сказка!!
=======
      В некотором царстве, в некотором государстве, на ровном месте, как на бороне, от дороги в стороне, жили-были старик со старухой.
      У них был сын, по имени Матюша. Рос парень не по дням, а по часам, да ещё пуще того, ума-разума быстро набирался. На пятнадцатом году стал он проситься у отца с матерью:
      — Отпустите меня, пойду свою долю искать!
      Заплакала мать, принялась уговаривать:
      — Ну куда, сынок, пойдёшь! Ведь ты ещё совсем малый, нигде не бывал, ничего не видал.
      И старик кручинный сидит. А Матюша стоит на своём:
      — Отпустите, уйду, и не отпустите, уйду. – Все равно дома жить не у чего.
      Потужили родители, погоревали, да делать нечего, напекли подорожников, распростились. И отправили Матюшу в путь-дорогу.
      Шёл он долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли и зашёл в глухой тёмный лес. И началось тут великое ненастье. – Пошёл сильный дождь с градом.
      Полез Матюша на самый матёрый дуб, от бури ухорониться, а там на суку гнездо. В гнезде птенцы пищат. Голодно им и холодно. Бьёт их градом, дождём мочит.
      Жалко их стало Матюше, снял он с себя кафтан, покрыл гнездо и сам укрылся. Покормил птенцов из своих дорожных запасов.
      Много ли, мало ли прошло времени, унялась буря-непогода. Показалось солнышко, и вдруг опять все кругом потемнело, шум пошёл. Налетела большая птица Магай и стала бить, клевать Матюшу.
      Заговорили птенцы:
      — Не тронь, мать, этого человека! Он нас своим кафтаном укрыл, накормил и от смерти спас.
      — Коли так, – молвила птица Магай, – прости меня, добрый молодец, я тебя за лиходея приняла. А за то, что моих детей накормил, да от ненастья укрыл, я тебе добром отплачу. Возле дуба кувшин зарыт, отпей из того кувшина ровно три глотка, и увидишь, что будет.
      Спустился Матюша наземь, выкопал кувшин из земли и отпил из него ровно три глотка.
      Спрашивает птица Магай:
      — Ну как, чувствуешь ли в себе перемену?
      — Чую в себе такую силу, что кабы вкопать в землю столб до небес, да ухватиться за тот столб, так перевернул бы землю-матушку.
      — Ну, теперь ступай, да помни. – Силой своей попусту не хвались, ни от какой работы не бегай, а если беда приключится, кувшин с целебным питьем ищи на прежнем месте.
      И опять потемнело всё кругом. – Расправила птица крылья, поднялась над лесом и улетела.
      Вышел Матюша из лесу. И в скором времени показался на пути большой город. Только миновал заставу, как навстречу царский дворецкий:
      — Эй ты, деревеньщина, посторонись!
      Матюша посторонился, а царский дворецкий остановил коня и говорит:
      — Что, молодец, дела пытаешь или от дела лытаешь? Коли дела ищешь, пойдём. Я тебя в работу определю, будешь на царский двор воду возить.
      Стал Матюша царским водовозом. От утренней зари до позднего вечера воду возит, а ночевать ему негде. – Все царской дворней занято.
      Нашёл себе место для ночлега на заднем дворе, куда всякий мусор, да печную золу, пепел, сваливали. И прозвали его на царском дворе Матюша Пепельной.
      Царь был неженатый и все искал невесту. – Та не по нраву, другая нехороша, – так и ходил холостой.
      А тут дошла молва:
      — За тридевять земель, в тридесятом царстве есть у царя Вахрамея дочь-богатырка, такая красавица, что лучше на всём свете не сыскать.
      Ездили в Вахрамеево царство свататься и царевичи, и королевичи, да назад никто не воротился. – Все там сложили головы.
      Узнал царь про заморскую царевну и думает:
      — Вот как ту царевну высватаю, станут мне все цари, короли завидовать. Пойдёт слава по всем землям, по всем городам, что краше моей царицы никого на свете нет.
      И тут же приказал корабль снарядить. А сам созвал князей, да бояр и спрашивает:
      — Есть ли охотники ехать за тридевять земель, в тридесятое царство сватать за меня Настасью Вахрамеевну?
      Тут большой хоронится за среднего, а средний, за меньшого, а от меньшого и ответа нет. На другой день созвал царь боярских детей и именитых купцов и опять спрашивает:
      — Кто из вас поедет за тридевять земель, в тридесятое государство сватать за меня Настасью Вахрамеевну?
      И опять большой хоронится за среднего, а средний, за меньшого, а от меньшого и ответа нет.
      На третий день кликнули на царский двор всех посадских людей. Вышел царь на крыльцо и говорит:
      — Кто из вас, ребятушки, поедет за тридевять земель, в тридесятое государство сватать за меня Настасью Вахрамеевну?
      Выискались тут охотники ехать в заморские края, не хватает только одного человека. А в ту пору ехал мимо Матюша с водой.
      Крикнул царь:
      — Эй, Матюша Пепельной, поедем с нами за море сватать за меня богатырку Настасью Вахрамеевну!
      Отвечает Матюша:
      — Не по себе ты, царское величество, надумал дерево рубить, как бы после каяться не стал!
      Рассердился царь:
      — Не тебе меня учить! Твоё холопское дело, меня слушаться.
      Ничего больше не сказал Матюша Пепельной и пошёл на корабль, как велено.
      Скоро собрались все охотники, и отвалили судно от пристани. Плывут они день и другой. Погода выдалась ясная, тёплая. Вышел царь на палубу, довольный, весёлый:
      — Эх, божья благодать! Как бы конь, мне гулять. Как бы лук мне стрелять. Как бы меч, стал бы сечь. Как бы красную девицу мне поцеловать!
      А Матюша Пепельной ему говорит:
      — Будет лук, да не для твоих рук. Будет меч, да не тебе им сечь. Будет добрый конь, да не тебе на нем ездить. Будет и красная девица, да не тебе ею владеть!
      Разгневался царь за такие речи пуще прежнего. Велел он Матюше Пепельному руки, ноги сковать, да к мачте привязать.
      — А воротимся домой после свадьбы, велю голову отрубить!
      Прошло ещё шесть недель, и приплыл корабль к Вахрамееву царству. Завели судно в гавань, а на другой день отправился царь к Вахрамею во дворец:
      — Ваше величество, я царь из такого-то славного государства и прибыл к тебе по доброму делу. – Хочу высватать Настасью Вахрамеевну.
      — Вот и хорошо! – Промолвил царь Вахрамей. – Давно у нас женихов не было, заскучала наша Настасья Вахрамеевна.
           Только, чур, уговор дороже всего. Дочь у меня сильная, могучая богатырка. Коли ты богатырь и сильнее её, исполни три задачи и веди царевну под венец, а нет, не прогневайся. – Мой меч, твоя голова с плеч.
           Ступай теперь отдыхай, а завтра чуть свет приходи со своей дружиной. Дам тебе первую задачу. Есть меня в саду дуб, триста годов рощен, и дам тебе меч-кладенец весом в сто пудов. Коли перерубишь с одного удара тот дуб моим мечом, станем тебя женихом почитать.
      Воротился царь-жених на свой корабль туча тучей. Спрашивают дружинники:
      — Что, царь-государь, не весел, буйну голову повесил?
      — Да как тут, ребятушки, не кручиниться? Велено мне завтра стопудовым мечом самый что ни есть матёрый дуб с одного раза перерубить. Совсем напрасно этакую даль ехали, и поближе бы невеста нашлась не хуже здешней. Надо якоря катать, да с ночной водой прочь идти.
      — Нет, – говорит Матюша Пепельной, у мачты привязанный, услышавший сии слова, – негоже нам воровски, ночью уходить, себя позорить. Я ещё на море сказал, что будет меч, да не тебе им сечь. Вот и вышло по-моему. Ну, да ладно, утро вечера мудрее. Ложись, ваше величество, спать, а как придём завтра к царю Вахрамею, ты скажи: Таким ребячьим мечом пусть кто-нибудь из моих слуг потешится, а мне и приниматься нечего.
      Услышал эти речи царь-жених и обрадовался:
      — Ну, Матюша Пепельной, если вызволишь из беды, век твоё добро помнить буду! Эй, дружина, отвяжите Матюшу Пепельного от мачты, снимите с него железо, да выдайте ему чарку водки!
      А сам ходит гоголем:
      — Хорошее здесь царство! И сам Вахрамей хоть не в мою стать, а тестем назвать можно.
      На другой день пришли сваты к царю Вахрамею, а там уже собрался весь народ, и Настасья Вахрамеевна в тереме у окна сидит.
      Увидал её Матюша Пепельной, и так ему стало хорошо, да весело, будто летним солнышком обогрело.
      Повели их к могучему дубу, и три богатыря меч несут. Поглядел царь-жених на меч и усмехнулся:
      — У нас этакими-то мечами только малые ребята тешатся. Пусть-ко кто-нибудь из моих слуг побалуется, а мне не к лицу и приниматься.
      Тут вышел Матюша Пепельной, взял меч одной рукой:
      — Да, не для царской руки игрушка!
      Размахнулся и разбил дуб в мелкие щепочки, а от меча только рукоятка осталась.
      Взглянула царевна на Матюшу Пепельного и зарделась-зарумянилась, будто маков цвет.
      Тут царь жених совсем осмелел:
      — Кабы не родню заводить приехал сюда, за насмешку бы посчитал такой ребячий меч!
      — Вижу, вижу, – говорит царь Вахрамей. – С первой задачей управились. Завтра поглядим, умеет ли жених стрелять! Есть у меня лук весом в триста пудов, а стрелы по пяти пудов. Надо из того лука выстрелить и сбить одну маковку со старого терема в царстве моего шурина Берендея. Я сегодня туда гонцов пошлю, а завтра к вечеру они воротятся и скажут, метко ли ты стреляешь.
      Замолчал царь-жених, пригорюнился. Воротился на корабль сам не свой:
      — Право слово, как бы знал дорогу домой, да умел судном править, часу бы не остался! Вели-ко, капитан, якоря катать, нечего тут делать нам. И царство невесёлое, и в невесте завидного ничего нет, пойдём прочь.
      — Нет, ваше величество, – говорит Матюша, – не честь нам, а бесчестье, тайком убегать.
      А Царь-от вспужался:
      — Да что станешь делать! Слышал ты, какую задачу дал царь Вахрамей? Ну их и с луком и с невестой!
      — А помнишь, я тебе сказал. – Говорит ему Матюша Пепельной, – Будет лук, да не для твоих рук? Так оно и вышло. Не надо было выше рук дерево ломать. Не послушался меня, теперь деваться некуда… А о луке ты не печалься. Завтра как придём, скажи:
      Я думал, у вас богатырский лук-то, а тут бабья забава. Может, кто из моих слуг не побрезгует, а мне в том чести мало!
      — Ох, Матвеюшка Пепельной, неужто ты можешь с таким луком совладать? – Царь дивится.
      — Как-нибудь, да и справлюсь, – Матюша отвечает.
      Развеселился царь:
      — Дайте-ка поскорее всей команде по чарке вина, а Матюше Пепельному две чарки ставлю!
      Выпил и сам на радости захмелел:
      — Ах, и до чего же хороша невеста! Всем взяла. – И ростом, и дородством, и угожеством. Вот женюсь, и краше царицы чем моя Настасья Вахрамеевна, на всём свете ни у кого не будет! А тебе, Матюша Пепельной, отпишу во владение город с пригородками.
      Слушает Матюша хмельную речь, усмехается.
      Наутро опять отправились к Вахрамею во дворец. А там народу полным-полно. На красном крыльце сидят царь Вахрамей, да Настасья Вахрамеевна, на ступеньках пониже, князья, да бояре.
      Девять богатырей лук несут, а три богатыря, колчан со стрелами. Встретил сватов царь Вахрамей:
      — Ну, наречённый зятюшка, принимайся за дело!
      Поглядел жених на лук и говорит:
      — Да что вы надо мной насмехаетесь! Вчера ребячий меч принесли, сегодня, какой-то лучишко, бабам для забавы, а не богатырю стрелять. Пусть уж кто-нибудь из моих слуг, кто послабее, выстрелит, а мне и глядеть-то противно. Поди-ко хоть ты, Матюша Пепельной, потешь народ.
      Натянул Матюша Пепельной тетиву, прицелился и спустил стрелу. Запела тетива, загудела стрела, будто гром загремел, и скрылась из виду.
      — Уберите-ка этот лучишко с глаз долой. – Эта забава не для нашего царя.
      И кинул лук на каменный настил, да так, что от него только куски полетели в разные стороны. Настасья Вахрамеевна руками всплеснула и ахнула.
      Зашумел тут народ:
      — Вот так сваты-молодцы! Этаких у нас ещё не бывало!
      А царь-жених похаживает, бороду разглаживает, на всех свысока поглядывает:
      — Эко ли чудо, эко ли диво тот ребячий лук! Царство у вас хоть и весёлое, да уж больно маленькое, и народ видать, хороший, приветливый, только жидковат против нашего.
      Тут царь Вахрамей всех сватов во дворец позвал:
      — Проходите, сватушки, в горницу, хлеба-соли отведать, а той порой глядишь, и гонцы из Берендеева царства воротятся.
      Столованье ещё не кончилось, как прискакали от Берендея гонцы:
      — Попала стрела прямо в старый терем и сшибла весь шатровый верх, а из людей никому урону нет.
      Говорит царь Вахрамей:
      — Ну вот, теперь вижу, есть у Настасьи Вахрамеевны сваты в ровню ей. – И мечом богатырским умеют сечь и стрелять горазды. Спасибо, утешили невесту, и меня старика, и весь народ мой. А теперь не обессудьте, гости дорогие, за угощенье. То не свадебный пир, а пирушка, свадебный пир ещё весь впереди.
           Ступайте сегодня отдыхать, а завтра последнюю задачу надо исполнить. Есть у меня конь. Стоит на конюшне за двенадцатью дверями, за двенадцатью замками. И нет тому коню наездника. Кто ни пробовал ездить, никого в живых конь не оставил. Вот надо того коня объездить, тогда будет на ком жениху под венец ехать.
      Услышал Вахрамеевы речи царь-жених и сразу притих, стал прощаться:
      — Спасибо, ваше величество, за угощение! Надо нам торопиться, засветло на корабль попадать.
      — Отдыхай, отдыхай, набирайся сил, эдакого чёртушку надо будет усмирять! – Сказал царь Вахрамей.
      Спустились гости в гавань, и, только отвалили от берега, заговорил царь жених:
      — Поторапливайтесь, ребятушки, гребите дружнее! Поскорее надо на судно попасть, да ночью прочь уходить. Вахрамей мягко стелет, да жестко спать. – Что ни день, то новая беда. Понадобилось ему бешеного коня объезжать!
      А Матюша Пепельной ему:
      — Помнишь ли, ваше величество, как я тебе говорил. – Будет конь, да не тебе на нем ездить? Опять по-моему выходит. А убегать из-за этого не надобно. Завтра ты скажи:
      Сядь-ко, Матюша пепельной, попытай коня, сдержит ли богатыря, – и после меня уж сам спокойно садись.
      — Ну, а как он такой зверь, да убьёт тебя? Тогда ведь и мне смерти не миновать. – Всплеснул руками царь.
      — Не бойся ничего, я коня усмирю. – Матюша ему.
      — Ну, Матюша Пепельной, век твоих услуг не забуду! Был ты водовозом, а теперь тебя царским воеводой. Отпишу тебе три города с пригородками, три торговых села с приселками.
      А сам по палубе щепетко так аккуратно ходит, покрикивает:
      — Чего, дружинушка, приумолкла? Жалую всем по три чарки вина!
      Выпил царь чару-другую, порасхвастался:
      — Много к Вахрамею приезжало женишков, да никому такого почёту не было как мне! Сказано. – Кто смел, да удал, тому и удача. Недаром Настасья Вахрамеевна глаз не отводила, все глядела на меня. А царь Вахрамей рад всё царство отдать, лишь бы я на попятную не пошёл.
      Тут он совсем захмелел и повалился спать. Утром Матюша Пепельной встал раненько, умылся беленько, будит царя:
      — Вставай, ваше величество, пора идти коня объезжать.
      И скоро пошли на царский двор. На красном крыльце сидят царь Вахрамей, да Настасья Вахрамеевна, а пониже, на ступеньках, – подколенные князья, да ближние бояре.
      — Пожалуйте, гости дорогие, у нас все готово! Сейчас коня приведут.
      И ведут коня двадцать четыре богатыря, вместо поводов, двенадцать толстых цепей. Богатыри из последних сил выбиваются.
      Оглядел царь-жених коня и кричит:
      — А ну-ка, Матюша Пепельной, попытай, можно ли богатырю ехать?
      Изловчился Матюша Пепельной, вскочил на коня. Едва успели отбежать богатыри, как взвился конь выше царских теремов и укатил добрый молодец с царского двора.
      Выехал на морской берег, пустил коня в зыбучие пески, а сам бьёт его цепями по крутым бёдрам, рассекает мясо до кости. И до тех пор бил, на коленки не упал.
      — Что, волчья сыть, травяной мешок, ещё ли будешь супротивляться?
      Взмолился конь и по человечьи заговорил:
      — Ох, добрый молодец, не бей, не калечь! Из твоей воли не выйду!
      Повернул Матюша коня и говорит:
      — Воротимся на царский двор, оседлаю тебя, и, как сядет верхом царь-жених, ты по щётки в землю проваливайся. А плетью ударит, на коленки пади. Пади так, будто на тебе ноша триста пудов. Будешь самовольничать, насмерть убью, воронам скормлю!
      — Все исполню, как ты сказал, – гомонит конь.
      Приехал Матюша Пепельной на царский двор, а царь жених спрашивает:
      — Повезёт ли конь богатыря?
      — Подо мной дюжит, а как под тобой пойдёт, не знаю. – Отвечает Матюша.
      — Ладно, седлайте поскорее, сам испытаю! – Царь-от приказывает.
      Оседлали коня, и только царь-жених вскочил в седло, как конь по щётки в землю ушёл.
      — Хоть не дюже, а держится подо мной. – Ухмыльнулся царь.
      Хлестнул плетью легонько, конь на коленки пал. Царь Вахрамей с Настасьей Вахрамеевной и князья с боярами дивятся:
      — Этакой силы ещё не видано!
      А царь-жених слез с коня:
      — Нет, Матюша Пепельной, не богатырям на этаких одрах ездить. – На таких клячах только воду возить. Уберите его с глаз долой, а то выкину в поле, пусть сороки, да вороны пообедают!
      Велел царь Вахрамей коня увести и стал прощаться. Тут царь-жених спрашивает:
      — Ну, ваше величество, мы все твои службы справили, пора свечку зажигать, да дело кончать.
      — Моё слово нерушимое, – ответил царь Вахрамей.
      И приказал дочери к свадьбе готовиться. В царском житье ни пива варить, ни вина курить, у царя Вахрамея всего вдоволь. Принялись весёлым пирком, да за свадебку.
      Повенчали царя с Настасьей Вахрамеевной, и пошло столованье, весёлый пир. Сидит Настасья Вахрамеевна за свадебным столом и думает:
      — Дай-ка ещё раз у мужа силу попытаю.
      Сжала ему руку легонько, вполсилы. Не выдержал царь. – Кинулась кровь в лицо и глаза под лоб закатил. Подумала тут царевна:
      — Ах, вот ты какой богатырь могучий! Славно же удалось меня, девушку, обманом высватать, да и батюшку обманул!
      Виду не показывает, вина подливает, потчует:
      — Кушай, царь-государь, муж мой дорогой!
      А в мыслях держит:
      — Погоди, муженёк, даром тебе этот обман не пройдёт!
      День ли, два ли там погуляли, попировали, стал прощаться молодой царь:
      — Спасибо, тестюшка, за хлеб, за соль, за ласковый приём! Пора нам домой ехать.
      Приданое погрузили, распростились, и вышло судно в море. Плывут они долго ли, коротко ли, вышел царь на палубу, смотрит. – Спит Матюша Пепельной крепким, богатырским сном. Вспомнил тут царь Матюшины слова:
      — Будет меч, да не тебе сечь. Будет лук, да не для твоих рук. Будет добрый конь, да не тебе на нем ездить. Будет и красная девица, да не тебе ею владеть, – и крепко разгневался:
      — Где это слыхано, чтобы холоп так с царём говорил!
      Запала ему на сердце дума чёрная. Выхватил меч, отрубил сонному слуге ноги по-колен и столкнул его в море.
      Подхватил однако Матюша Пепельной ноги в руки, надобно как-нибудь к берегу прибиваться.
      Плыл он, плыл долго ли коротко ли, совсем из сил выбиваться стал. А в ту пору подняла его волна и выкинула на берег. Отдохнул малое время и вспомнил про птицу Магая:
      — Ну не век же тут лежать! Хоть катком покачусь, а достигну того места, где кувшин с целебным питьём закопан.
      Вдруг видит. – Идёт к берегу человек, на каждом шагу спотыкается. Крикнул Матюша Пепельной:
      — Куда идёшь? Не видишь разве, что впереди вода?
      — То-то есть, что тёмный я, не вижу пути. – Отвечает путник.
      — Ну, тогда ступай, попадай на мой голос. – Ему Матюша.
      — А ты кто таков и чего тут делаешь? – Интересуется слепой.
      — Я лежу, ходить не могу. – У меня ноги по-колен отрублены.
      Подошёл слепой поближе и говорит:
      — Коли ты зрячий, садись ко мне в котомку, я тебя понесу, а ты путь указывай.
      Посадил слепой Матюшу Пепельного в свою котомку:
      — Слыхал я от старых людей. – Есть где-то живая вода. Вот бы нам с тобой найти! Ты бы той водой ноги исцелил, а я бы глаза помазал и свет увидал.
      — Знаю, где целебное питье есть. Неси меня, а я путь стану указывать. – Говорит Матюша.
      Вот они идут и идут.
      Скоро сказка сказывается, не скоро дело делается, а слепой с безногим вперёд подвигаются.
      Устанут идти, отдохнут, ягод грибов поедят, а иной раз и дичиной разживутся, и опять в путь-дорогу.
      Так шли полями широкими, тёмными лесами, через мхи-болота, переправлялись и пришли в тот лес, где Матюша Пепельной в ненастье птенцов обогрел.
      Подошли к приметному дубу. Снял слепой котомку с плеч. Подкатился Матюша Пепельной к дереву и скоро выкопал медный кувшин. Помазал целебным питьём глаза своему названному брату, слепой, прозрел.
      Плачет и смеётся от радости:
      — Спасибо, добрый человек, век твоё добро помнить буду!
      Матюша ему и говорит:
      — Теперь пособи мне ноги прирастить.
      Приставили ноги, как надобно быть, прыснули живой водой, приросли ноги.
      — Ну, вот оба мы справились, – говорит Матюша Пепельной. – Пойдём теперь проведаем, что творится в нашем государстве. Царь меня за верную службу щедро наградил, сонному ноги по колена отсёк, да в море кинул. Надо с ним повидаться и за все его добро оплатить сполна.
      Выпили они по глотку целебного питья, всю усталь как рукой сняло, а сила удвоилась против прежнего.
      Вышли из лесу, и скоро показался впереди город. Смотрят они, а перед самым городом на царских лугах большое стадо коров пасётся. Подошли поближе, и признал Матюша Пепельной в коровьем пастухе своего прежнего царя.
      Спрашивает:
      — Чьё это царство?
      Заплакал пастух:
      — Ох, добрые люди, не знаете вы моего горя! Было это царство моё, и был я раньше царём, а теперь вот коров пасу. Много времени царил неженатым, потом высватал за тридевять земель, в тридесятом царстве, у царя Вахрамея дочь-богатырку, Настасью Вахрамеевну. Вызнала она, что нет во мне силы богатырской и велела мне коров пасти, а сама на царство заступила. Каждый день, как пригоню домой коров, меня бранит, ругает на чем свет стоит и кормит впроголодь.
      — А помнишь, я тебе говорил, что будет и красная девица, да не тебе ею владеть? Опять, видно, всё по-моему вышло.
      Тут царь-пастух узнал Матюшу Пепельного и заплакал пуще прежнего:
      — Ох, Матвеюшка Пепельной, пособи мне царство воротить! Я тебя за это министром поставлю, а твоему названному брату воеводство пожалую.
      — Ласковый ты, да на посулу щедрый, когда беда пристигнет, а забыл, как за мою прежнюю службу меня и наградил? Надо бы тебя смерти предать, да не хочется рук марать. Уходи из этого царства, чтобы духу твоего здесь не было! Попадёшься ещё раз мне на глаза, пеняй на себя!
      Как услышал царь-пастух такие речи, до смерти перепугался и кинулся наутёк. Только того царя и видели.
      А Матюша Пепельной со своим названным братом пришли в город и выпросились у бабушки-задворенки переночевать. Старуха на Матюшу Пепельного поглядывает:
      — Где-то я тебя видала, добрый молодец! Не ты ли раньше на царский двор воду возил?
      Признался Матюша Пепельной:
      — Я, бабушка, оный и есть.
      — Ох ты, дитятко желанное, живой, да здоровый воротился! А тут молва прошла, будто нету в живых тебя. Новый водовоз никому ковша не нальёт, а ты всем бедным, да увечным давал воды сколько надобно. За то тебя все жалеют и вспоминают.
      Принялась бабушка-задворенка по хозяйству хлопотать. Добрых молодцев напоила, накормила, баню истопила. Намылись гости с дороги, напарились и повалились спать.
      А бабушка-задворенка пошла на царский двор и сказала:
      — Воротился в город Матюша Пепельной.
      Дошла та весть до царских покоев. Наутро царица девку-чернавку послала:
      — Позови скорее Матюшу Пепельного!
      Пришёл Матюша Пепельной на царский двор. Увидала его Настасья Вахрамеевна. С крутого крыльца скорым-скоро сбегала, за белые руки брала:
      — Не тот мой суженый, что коров пасёт, а тот суженый, кто умел меня высватать! Думала, тебя живого нет. Сказывал постылый царь, будто напился ты пьяный на судне, да в море упал. Плакала по тебе, тосковала, а постылого погнала коров пасти.
      Рассказал ей Матюша Пепельной всю правду, как царь ему ноги сонному отрубил, да в воду кинул и как они с названным братом живую воду достали.
      — А о пастухе и говорить не станем. Теперь его и след простыл. Никогда он не посмеет и на глаза показаться!
      Повела его царица в горницу, наставила на стол разных напитков, да кушаньев. Потчует гостя:
      — Кушай, мил сердечный друг!
      Попил, поел Матюша Пепельной, стал прощаться:
      — Надо мне отлучиться, родителей проведать.
      Велела Настасья Вахрамеевна карету заложить:
      — Поезжай поскорее, привези отца с матерью, пусть с нами живут.
      Привёз Матюша Пепельной родителей, и тут свадьбу сыграли, пир отпировали. Матюша Пепельной же на царства заступил, а названного брата министром поставил.
      И стали жить-поживать, добра наживать, лихо избывать.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Маша и Медведь. Сказка!!
=======
      Жили-были дедушка, да бабушка. Была у них внучка Машенька.
      Собрались раз подружки в лес, по грибы, да по ягоды.
      Пришли звать с собой и Машеньку.
      — Дедушка, бабушка, – говорит Машенька, – отпустите меня в лес с подружками!
      Дедушка с бабушкой отвечают:
      — Иди, только смотри от подружек не отставай, не то заблудишься.
      Пришли девушки в лес, стали собирать грибы, да ягоды. Вот Машенька, деревце за деревце, кустик за кустик, и ушла далеко-далеко от подружек. Стала она аукаться, стала их звать.
      А подружки не слышат, не отзываются. Ходила, ходила Машенька по лесу, совсем заблудилась. Пришла она в самую глушь, в самую чащу. Видит-стоит избушка.
      Постучала Машенька в дверь, не отвечают. Толкнула она дверь, дверь и открылась. Вошла Машенька в избушку, села у окна на лавочку. Села и думает:
      — Кто же здесь живёт? Почему никого не видно?
      А в той избушке жил большущий медведь. Только его тогда дома не было. – Он по лесу ходил. Вернулся вечером медведь, увидел Машеньку, обрадовался.
      — Ага, – говорит, – теперь не отпущу тебя! Будешь у меня жить. Будешь печку топить, будешь кашу варить, меня кашей кормить.
      Потужила Маша, погоревала, да ничего не поделаешь. Стала она жить у медведя в избушке.
      Медведь на целый день уйдёт в лес, а Машеньке наказывает никуда без него из избушки не выходить.
      — А если уйдёшь, – говорит, – всё равно поймаю и тогда уж съем!
      Стала Машенька думать, как ей от медведя убежать. Кругом лес, в какую сторону идти, не знает, спросить не у кого.
      Думала она, думала и придумала. Приходит раз медведь из лесу, а Машенька и говорит ему:
      — Медведь, медведь, отпусти меня на денёк в деревню. – Я бабушке, да дедушке гостинцев снесу.
      — Нет, – говорит медведь, – ты в лесу заблудишься. Давай гостинцы, я их сам отнесу!
      А Машеньке того и надо! Напекла она пирожков, достала большой-пребольшой короб и говорит медведю:
      — Вот, смотри. – Я в короб положу пирожки, а ты отнеси их дедушке, да бабушке, да помни. – Короб по дороге не открывай, пирожки не вынимай. Я на дубок влезу, за тобой следить буду!
      — Ладно, – отвечает медведь, – давай короб!
      Машенька говорит:
      — Выйди на крылечко, посмотри, не идёт ли дождик!
      Только медведь вышел на крылечко, Машенька сейчас же залезла в короб, а на голову себе блюдо с пирожками поставила.
      Вернулся медведь, видит, короб готов. Взвалил его на спину и пошёл в деревню. Идёт медведь между ёлками, бредёт медведь между берёзками, в овражки спускается, на пригорки поднимается.
      Шёл-шёл, устал и говорит:
      
           — Сяду на пенёк,
           — Съем пирожок!
      А Машенька из короба:
      
           Вижу, вижу!
           Не садись на пенёк,
           Не ешь пирожок!
           Неси бабушке,
           Неси дедушке!
      Ишь какая глазастая, – говорит медведь, – всё видит!
      Поднял он короб и пошёл дальше. Шёл-шёл, шёл-шёл, остановился, сел и говорит:
      
           Сяду на пенёк,
           Съем пирожок!
      А Машенька из короба опять:
      
           Вижу, вижу!
           Не садись на пенёк,
           Не ешь пирожок!
           Неси бабушке,
           Неси дедушке!
      Удивился медведь:
      — Вот какая хитрая! Высоко сидит, далеко глядит!
      Встал и пошёл скорее. Пришёл в деревню, нашёл дом, где дедушка с бабушкой жили, и давай изо всех сил стучать в ворота:
      — Тук-тук-тук! Отпирайте, открывайте! Я вам от Машеньки гостинцев принёс.
      А собаки почуяли медведя и бросились на него. Со всех дворов бегут, лают. Испугался медведь, поставил короб у ворот и пустился в лес без оглядки.
      Вышли тут дедушка, да бабушка к воротам. Видят, короб стоит.
      — Что это в коробе? – Говорит бабушка.
      А дедушка поднял крышку, смотрит и глазам своим не верит. – В коробе Машенька сидит, живёхонька и здоровёхонька. Обрадовались дедушка, да бабушка.
      Стали Машеньку обнимать, целовать, умницей называть.
      +++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Машенька и Баба Яга костяная нога. Бык. Владимир. Сказка!!
=======
      Жила-была баушка, жил-был дедушка, У них была внучка Машенька.
      Они её очень любили, никуда не пускали, и вдруг подружки пришли и говорят:
      — Дедушка, баушка, отпустите Машеньку в лес с нами по ягоды!
      — Ну что ж, – отвечают старики, – пожалуйста, ну пожалуйста, пускай идёт!
      Вот и взяли её. Пришли они в лес, стали ягоды брать. Брали, брали, все разошлись, а Машенька от них отстала и заблудилась.
      Все ушли, её покричат, и она кричала, а друг друга не слышат.
      Стало темнеть, вышла Машенька на тропинку. Шла, шла этой тропинкой, вышла на полянку. Стоит избушка на куриной ножке, она подошла к ней и говорит:
      — Кто тут в доме есть или нет?
      Молчит. Она подошла, дверь отворила, она всходит туда. Там сидит баушка на лавочке, она и говорит:
      — Здравствуй, баушка!
      Баушка подумала и говорит:
      — Я не баушка, а я Баба Яга, костяна лога, вот деревянная рука у меня. Ты должна сказать:
      — Здравствуй, Баба Яга.
      Она и говорит:
      — Здравствуй, Баба Яга!
      — Вот. А ты кто такая? – Говорит Баба-Яга.
      — А я Машенька, дедушкина, бабушкина внучка. – Отвечает Машенька.
      — Как ты сюда попала-то? – Спрашивает Бабка.
      — Меня подружки взяли в лес по ягоды, и я от них отстала, заблудилась.
      — Вот теперь будешь со мной жить. Будешь меня поить, кормить, убирать. – Приказывает ей Баба-Яга.
      Ну что же теперь делать-то, Машенька и осталась. Ночь переночевала, утром рано встала, затопила печку, все убрала, каши наварила и стала Бабу Ягу кормить кашей. Накормила. День прошёл, стала Бабе-Яге слать постель. Уклалась на постель. Стала её Машенька баюкать:
      — Я баю, баю, баю, баю баушку мою.
      — Ты не так меня катаешь, ты должна катать. – Я баю, баю, баю, баю Бабу Ягу, костяную ногу, деревянную руку. – Баба-Яга ей.
      Она стала её так катать, Баба Яга уснула. Машенька вышла на крылечко, сидит и плачет.
      Тут как раз бежит зайчик и говорит:
      — Машенька, Машенька, чтой-то ты так плачешь?
      — Как мне, зайчик, не плакать? Взяли подружки меня в лес, и я заблудилась и вот попала к Бабе Яге, а Баба Яга меня не пускает.
      — Я бы тебя вот снёс, но я маненький, я тебя не довезу, нас Баба Яга с тобой догонит.
      — Спасибо тебе, зайчик, на добром слове. – Говорит Машенька ему.
      Зайчик побежал дальше. Тут и Баба Яга просыпается:
      — Где Машенька? Машенька, иди, давай катай меня!
      Машенька опять зашла и стала Бабу Ягу катать, все-таки Баба Яга уснула.
      И опять Машенька вышла на крылечко и стала плакать. Плакала, плакала.
      Тут идёт бык, здоровый, чёрный, рогатый. Подходит ближе:
      — Машенька, ну чтой-то ты так горько плачешь?
      — Как же мне, бычок, не плакать? Баба Яга меня домой не пускает. – Машенька говорит ему.
      — Не беспокойся, Машенька, садись на меня, держись за рога, сейчас я тебя домой отвезу.
      Села Машенька на быка, взялась за рога, бык развернулся и побежал.
      Баба Яга проснулась и побежала за ними, догоняет их и кричит:
      — Все равно догоню! Вот только бы Машеньку схватить!
      А бык как хвост поднял, дриснул ей в лицо. Покуда она промывала, глаза протирала, уж он её домой привёз.
      Дедушка с бабушкой обрадовались.
      Быка угостили, накормили и напоили, и проводили, и снова в гости пригласили.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Машенька и Лиса. Владимир. Сказка!!
=======
      Жили-были дед и баба, и не было у них детей.
      Вот однажды слепили они из снега девочку и назвали её Машенькой.
      Пошли подружки в лес за ягодами и зашли за Машенькой к дедушке и бабушке. Но потом заплутали они в лесу и потеряли Машеньку. Девушки-подружки пришли домой, а Машеньку а лесу оставили.
      А Машенька залезла на берёзку и сидит там. Тут видит бежит волк. Она его зовёт:
      — Волк-волчёк, отвези меня к дедушке и бабушке!
      — Нет, я лучше тебя съем. – Волк облизывается, но достать не может. Покрутился, да и побежал дальше.
      Бежит теперь медведь по делам своим. Машенька и его просит:
      — Медведь, отвези меня к дедушке и бабушке!
      — Нет, мне лень, – медведь ей, – мне в другую сторону.
      И дальше побёг. Через сколько времени бежит мимо берёзы лиса. Машенька и её просит:
      — Лисонька, отвези меня к дедушке и бабушке.
      — Садись! – Говорит лиса. А сама себе думает:
      — Привезу, так меня там покормят хорошо. А то я неделю только мышатами тухлыми едаюсь.
      Привезла лиса девочку к дедушке и бабушке, те накормили-напоили лисоньку.
      И стали снова жить-поживать.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Машенька и медведи. Пошли вот подружки в лес по ягоды. Владимир. Сказка!!
=======
      Пошли вот подружки в лес по ягоды и за Машенькой, зашли.
      Говорят дедушке с бабушкой:
      — Пустите Машеньку в лес по ягоды с нами.
      — Да как бы не заблудилась она. – Заботятся старики.
      — Да нет, мы далеко-то уходить не будем. Мы все вместе будем, не заблудимся. – Уверяют подружки.
      И пошли они вместе. Пошли, да в лес-то зайти, ягодка за ягодкой, ну и разбежались все по сторонам.
      А Машенька-то в сторонку, в сторонку и заблудилась от них. Они её аукали-аукали, никак не доаукаются.
      Ну что? Пошли домой. Приходят к бабушке с дедушкой, говорят:
      — Машенька у нас заплуталась. Мы её аукали, аукали, так и не доаукались. Где она, не знаем.
      Вот ночь настаёт, темно. Машенька плакала, плакала села там под кустик и там ночь переночевала. Идёт и плачет. Плачет, глядит, поляночка, на этой поляночке стоит домик.
      Она и говорит. Как бабушка учила:
      — Домик, домик, перевернись к лесу задом, ко мне передом.
      Пошла она в этот домик, пошла, открывает дверь, а в доме нет никого. Три комнаты там. Большая, поменьше и ещё поменьше комнатка. Глядит, грязно, взяла веничек и подмела там, всё убрала.
      И тут приходят медведи из леса, большой медведь, маленький и медведица Настасья Петровна. А главный медведь у них, Потапыч.
      Приходят и рычат:
      — Не русским духом тут пахнет!
      А она на печку забралася, убралася и легла там, её не видно.
      — Кто-то у нас в доме был.
      На столе три чашки. В них каша готовая. Медведи сели и всё съели. Потом говорят:
      — Кто-то был у нас?
      А она тихонько слазит и говорит:
      — Это я всё сделала.
      — Ты откуда явилась? – Медведи спрашивают.
      — Заплуталась я, мишеньки. В лес по ягодки пошли с подружками. А они вот меня потеряли. Я заплуталась, не знаю, куда идти.
      — Ну ладно, – медведи говорят. – Будешь жить с нами, будешь нам суп варить, а мы будем тебя кормить, будем в лес на охоту ходить.
      Она согласилась, а о бабушке с дедушкой тоскует. Вот раз напекла пирогов и говорит:
      — Я соскучилась по бабушке, по дедушке. Я вот напекла пирогов, ты, Потапыч, унесёшь их дедушке с бабушкой.
      — Унесу, унесу. Конечно, – сказывает Потапыч, самый старший из медведей.
      Пока Потапыч собирался Машенька в короб сама-то села, а пироги в большой таз и, на голову себе. Вот он этот короб взвалил, да говорит:
      — Эх, какие тяжёлые пироги-то.
      Вот идёт лесом и говорит:
      — Сяду-ка я на пенёк, съем пирожок.
      — Нет, – говорит Машенька из короба, – неси бабушке, неси дедушке. Я на сосне сижу, далеко гляжу.
      — Ох, какая глазастая, как далеко видит! – Удивляется Потапыч.
      А она там, в коробе его видит. Идёт дальше:
      — Ой, устал. Сяду-ка я на пенёк, съем пирожок.
      — Нет, неси бабушке, неси дедушке. Я на сосне сижу, далеко гляжу.
      Вот пришёл медведь в деревню, а там на него собаки напали. Он этот короб бросил и в лес бежать.
      А Машенька из короба вылезла, пирожки-то собрала, да к бабушке с дедушкой. А у них чуть не обморок. – Откуда она появилась? Вот так и спаслась Машенька.
      Пошла Машенька в лес по грибы, а принесла пироги.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Машенька и Медведь. Владимир. Сказка!!
=======
      Жили отец с матерью, они ещё молодые были, не больно старые, у них было три дочери, у них была последняя дочь Машенька.
      Вот отец как-то поехал на ярманку летнюю и говорит дочерям:
      — Ну, дочки, чего вам купить?
      Одна и говорит:
      — Купи мне, батюшка, большой платок нарядный.
      Вторая говорит:
      — А мне, батюшка, купи сапожки сафьянчатые.
      А третья говорит:
      — А мне, батюшка, купи такую ореховую ветку. – Листочки огневые, а орешки золотые.
      А это ей сон такой приснился, что если будет у неё такая веточка, то к ней суженый её придёт к веточке этой и свататься будет.
      — Не знаю, где, дочка, такую ветку я куплю.
      Поехал отец, торговал, назад возвращается, а сам всё думает.
      — Всего накупил, платок купил, сапожки купил. А кусточек ореховый не видел.
      Пошёл отец к прилавкам. Всё ёлочки можжевеловые.
      — Мужики, а вы не знаете одну такую веточку, орешки золотые, а листочки огневые?
      — Что ты, дедушка, здесь нету. В лесу, может, где есть.
      Поехал отец по лесам домой, всего накупил. – И колбасы, и всего. Видит он лес, взял топорики говорит:
      — Пойду, не найду ли тут где ореховой ветки.
      Ходил, ходил, нигде не нашёл. Пошёл уж на лошадь. Хвать, светлеется что-то. Там не ореховая ли ветка? Нашёл её, стал рубить. Рубил, рубил. А оттоль медведь вылезает, оскалил зубы:
      — Кто тебе приказал мою ветку рубить?
      — Да, медведюшка, не трогай меня, у меня дочка Машенька, вот она мне и приказала. Найди, мол, папа, такую ветку, листочки огневые, а орешки золотые.
      Отвечает медведь:
      — Ладно, ставь дерево на телегу, вези её своей Машеньке, а мне завтра привези свою Машеньку. Не привезёшь, я приду, весь дом твой сворочу.
      Поставил отец Ореховую ветку, а сам всю дорогу плачет. Приезжает, дочери его встречают. Он им подарки отдаёт.
      Меньшая дочка подходит, а он плачет. Жена говорит:
      — Что ты плачешь, отец?
      — Да как мне не плакать-то! Медведь велел завтра Машеньку привозить. Орехова ветка на его бугорке выросла, – говорит отец.
      Мать тоже тут начала плакать. Все плачут, причитают. А Машенька и говорит:
      — Папа, мама, не плачьте, значит, моя судьба такая. Как ты меня подвезёшь, я закрою глаза, он меня сразу проглотит.
      — Да, может быть, он тебя не проглотит, а будет грызть тебя! – Говорят родители.
      — Ну, пусть укусит, я и помру сразу.
      Легли. Машенька уснула. Вес спят, а отец с матерью никак не уснут:
      — Как же мы будем такую красавицу провожать к медведю!
      Собрались утром, чаю попили, поехали в лес. Машеньку нарядили в ново платье. Сестры поцеловались с ней, простились, заплакали.
      Поехали они, подъезжает отец, сворачивает, а мать говорит:
      — Постой отец, я возьму святой воды, его святой водой оболью, он, может, не так окрысится на нас.
      Она взяла банку, а как приехали, дак воду святую на него и побрызгала. А с него вся медвежья шкура и съехала. И стоит пред ними красивый, кудрявый парень сделался:
      — Ой, Машенька, ты моя судьба! Ты моя жена будешь.
      А она сжалась, напугалась. Молодец же и говорит:
      — Папа, я тебя буду папой звать, мамой звать. Мама, как это ты догадалась, воды святой взяла!
      Он взял лопату, медвежью шкуру закопал.
      — Пойдёмте ко мне в гости. – Зовёт с собой.
      Повёл красавец к себе в гости всех. А там на столе-то всяких йиств полно, даже заморские! Видно, что красавец не простого роду.
      — Садитесь давайте за стол! – Говорит красавец кудрявый.
      Начал их угощать. Всё как в сказке. Начал молодец их угощать. – Наливает отцу, наливает себе, наливает матери и Машеньке.
      Машенька выпила, отец с матерью выпили тоже. Отец и говорит:
      — Пошли теперь к нам в гости.
      Поехали. Как приехали, народ на улицу выбежал, глядит, дивуется:
      — Да что это! Машка поехала на ярманку, а обратно парня красивого, да кудрявого. Дядя Василий, да где-то ты парня подцепил?
      А Василия, отец Машеньки сам из солдат был, шутить знал и говорит им:
      — Ехали мы на ярманку, а навстречу шёл из армии. Он и говорит, что там никакой ярманки нету. Сел с нами и поехал. Ему Машенька понравилась, он и сосватал её. Ну, вот и всё.
      Приехали, и стал жить у них молодец. А там и за свадебку. А что был он медведем заколдованным, так того никто и не прознал.
      ++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Машенька, Иванушка и гуси-лебеди. Владимир. Сказка!!
=======
      Отец с матерью поехали продавать на базар зерно, а дома оставили Машеньку с Иванушкой и приказали:
      — Ты, Иванушка, никуда не уходи, сиди под окошечком с Машенькой, приедем. С базара, гостинцев тебе привезём.
      А Иванушка-то заигрался-заигрался, да и убежал подальше к ребятишкам. А Машеньку-то оставил на лужаечке.
      А тут гуси-лебеди прилетели, подхватили Машеньку и унесли. Вот летят-летят, улетели далеко к Бабе Яге и Машеньку-то унесли.
      Иванушка приходит на лужаечку, а Машеньки-то и нет. Он, бежать, её искать. Бежит-бежит, попадается печка. Он ей и говорит:
      — Печка-печка, ты не видела, куда гуси-лебеди Машеньку унесли?
      — Вот съешь моего пирожка, тогда скажу. – Печка ему.
      — Не надо мне твои пирожки чёрные, у мамки я и белые не ем. – Отказывается Иванушка.
      — Ну и не скажу тебе, рассердилась печка.
      Он дальше побежал. Бежит-бежит, стоит яблонька:
      — Ты не видала, куда гуси-лебеди полетели, мою Машеньку на крылышках унесли?
      — Видала. Вот съешь моего яблочка! – Яблонька кудрявая ему говорит.
      Иванушка съел яблочка, она показала, куда побежать. Дальше речка течёт, кисельные берега:
      — Речка-речка, не видала ли, куда гуси-лебеди утащили мою Машеньку?
      — Видала. Съешь моего киселька, скажу.
      Поел кисельку Иванушка, речка и говорит:
      — Вот там, за речкой Баба Яга живёт, там она всех собирает.
      Пришёл Иванушка туда, куда речка привела. Смотрит ворота, а ворота на большом замке запертые.
      А Машенька в окошко видит Иванушку и кричит ему, что Баба Яга её вечером съест.
      Чего Иванушке делать?! Вот там подходит медведь, это он сторожит там.
      — Мишка-Мишка, помоги мне Машеньку выручить, а то меня сейчас мама-папа, вот сейчас они с базара приедут, они меня бить будут.
      А сама протягивает ему яблочки и киселёк. Мишка съел, облизнулся, Машеньке и говорит:
      — Меня Баба-Яга никогда не кормила. Я тебе помогу. Вот тебе банка мази, смажь эти ворота, чтобы не скрипели. Их отодвинешь, я покажу тебе, как отпереть. Отопрёшь и Машеньку возьмёшь. Баба Яга сейчас спит. Она готовит Машеньке баню. В бане вымоет её, тогда сварит и съест.
      Иванушка эти ворота отпёр, окошечко отпёр и Машеньку тащит. А она с собой взяла волшебный гребешок.
      Бежит-бежит Иванушка, до речки добежал, а гуси-лебеди. Работники Бабы-Яги, летят за ним.
      — Реченька-матушка, спаси меня, Баба Яга меня догоняет.
      Как бросит он гребешок, и лес вырос. Они остались по ту сторону речки. Бегут дальше. Там стоит яблонька:
      — Яблонька-яблонька, укрой нас, догоняет Баба Яга.
      Под ветви спрятались. Гуси-лебеди и пролетели. Выскочили из-под веток, опять бежали. Прибежали, где стоит печка. А Баба Яга уже догоняет их.
      Печка пожалела деток малых, открыла заслон, спрятала их.
      Гуси-лебеди пролетели с Бабой Ягой, полетали, полетали, да и вернулись назад. Ванюшка с Машенькой домой прибежали, запыхались. А тут как раз и отец с матерью с базару едут, а им навстречу и Ванюшка с Машенькой идут.
      — Где ты был? – Спрашивает мать.
      — Гуси-лебеди Машеньку утащили к Бабе Яге. – Отвечает честно Иванушка.
      — Мы тебе говорили, никуда не ходи, а ты ушёл! Вот тебя наказать за это надо, да ладно уж, гостинцев привезли много.
      +++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Медведко или постоялый медведь. Новелла. Пермь. Сказка!!
=======
      В дальних Сибирских краях, в тёмных лесах дремучих было это в старину.
      Селения тогда там очень редко встречались. В одном месте станция была 80 вёрст от уездного городка. Было трудно проезжать ямщикам эту станцию.
      Один старичок со старушкой задумали выстроить дом на середине в восьмидесяти верстах. Старик изобрал удобное место, начал строить дом на речке.
      Только успел поставить небольшую избу, ямщики приезжают.
      — Пусти, брат, дедушка, нас покормить.
      — Да ведь у нас ещё, брат, и припасов-то никаких нету. – Только начинаем строить! Можете только переночевать.
      Начинает жить тут старик. Год от году начинает он богатеть. Семейство у него было только, старик, да старуха. Им уже было лет 60 от роду.
      И разбогател он сильно от постоялого двора своего. Зазнали об этом разбойники, шайка. Задумали ограбить старика.
      — Как приловчимся к старику? У него постоянно народ-то!
      — Да нужно так сделать нам. – Купить обмундированье станового пристава, всей полной стражи генерала-губернатора, подобрать такую шайку человек двенадцать. Объяснить старику. Изобрать ловкое время к ночи.
      Вот время приходит, вдруг пых, и становой пристав в квартеру старика. Ямщиков тут было полно. Заезжает тот пристав на двор на тройке, заходит и в избу.
      — Здравствуйте, старики! – Говорит Пристав.
      — Милости просим, Ваше Благородие.
      — А кто хозяин дому? – Пристав спрашивает.
      — А я, батюшка, я! – Старик ему.
      — Вы грамотные, писать-читать можете? – Пристав говорит.
      — Никак нет! – Отвечает старик.
      — Дак вот вам я привёз бланку, дайте прочитать ямщикам! – Пристав старику.
      — Да потрудитесь сами, Ваше Благородие! – Кланяется старик, – вы ведь люди-то благородны и не обманете!
      — Да, да, дедушка! Я назначаю вам число, через трои сутки, очистить комнаты, чтобы не было никого. Проезжает губернатор, нужно чтобы была бы ему квартера!
      — Батюшка, ведь мы и готовить-то не умеем! – Охает старик.
      — А ничего ему не нужно, один самовар! – Пристав говорит.
      Уезжает пристав. Старик делать обиход. На третьи сутки утром пригоняет становой:
      — В 9 часов вечера губернатор, знать, приедет!
      Старик со старухой проводили пристава. Старуха веником в избе, а старик с метлой на дворе метут и убирают. А ямщики просятся у окна на постой. Старик им кричит:
      — Нельзя никак вас пустить. Только-только вот гляди, губернатор приехать должен.
      Они ямщикам и говорят:
      — В двух верстах тут вот речка, поезжайте на неё! Дам вам хлеба, дам и вари, и ночуйте вы там!
      После этого враз скоро идёт медведчик с медведём, ведёт его, фокусы показывают, цирк такой. Видит, что ворота полы. Он подходит ко двору:
      — Пустите ночевать!
      А хозяин говорит:
      — Нельзя, брат, пустить никого!
      — А почему нельзя? – Медведьчик-поводырь спрашивает.
      — Да потому что губернатор приедет. Ишь везде у меня чистота!
      — А мне с медведем комната не нужна, и в конюшне можно ночевать. Только на поле нельзя! – Медведчик предлагает.
      Старик подумал-подумал.
      — Старуха! Он говорит, что в конюшне можно ночевать! Может пустем, губернатор не узнает.
      Старик говорит:
      — Заходи, ладно!
      Медведчик медведя ведёт, а медведь в вороты нейдет. Он подёргал его за цепь, а медведь дурным голосом ревёт, а на двор найдёт.
      — Вот что, хозяин! У тебя что-нибудь случится сёдни!
      — А что, батюшка? – Старик спрашивает.
      Медведчик и говорит:
      — А медведь причину знает. Ты старик, тащи хлеба кусок, хлеба и соли, поклонись медведю в ноги!
      Принёс старик кусок хлеба и соли, кувыркнулся, – медведь пошёл, с ревом он на двор. Завёл медведчик медведя в конюшню, напоил и накормил. Медведь, трахнулся в сено и спать.
      А медведчик сам лёг в ясли и уснул там крепко от усталости своей. Только вдруг что слышит. – На дворе шум.
      То пригнал тут губернатор на станцию. Смотрит медведчик, старик ходит с фонарём. – На дворе встречает он гостей, а старуха с сальной свечкой встречает на крыльце.
      Враз заходит вся и свита. Полна комната набита.
      — Дай-ка, бабка, самовар! – Кричат они.
      Подала старуха самовар. Вынимают большую бутыль и с горелкою вина.
      — Пейте, братцы, веселее, да живите посмелее! – Губернатор говорит.
      Выпили все по стакану, сразу речь пошла тут грубо.
      — А где, старик, у тебя деньги? – Кричат слуги.
      — Какие, батюшка, деньги? Все в расходе!
      Тогда один из стражников, усастый, вынимает большой нож:
      — Вот, старик, тебе! Деньги, сказывай, где?
      Старик с этого испугу отвязывал с пояска ключ с себя, отворяет им сундук.
      — Вот, батюшки, деньги все!
      Сот пяток они достали и снова пристают:
      — А ещё, старуха, есть?
      — Нету, батюшки, какие у меня деньги-то!
      — Врёшь, старая чертовка! – Бандиты ругаются.
      Старухе в это время пала мысля про медведчика:
      — У нас ведь медведчик на дворе ещё, и побегу я поскорее, у него-то есть, батюшка, в мешке ещё!
      — А где они? – Обрадовались бандиты.
      — А сейчас пойду принесу, – им старуха.
      — Ну-ка иди, тащи!
      Старуха выскочила:
      — Батюшка медведчик, ведь у нас беда! Ведь старика-то навряд ли уж не зарезали!
      — Постой, старуха, не ходи! Маленько погоди, и пойдём вместе со мной! – Ей медведчик говорит.
      — Ну-ка, Михаило Иваныч, вставай! – Будит он медведя, – пойдём, брат, с нами! Я тебя хлебом накормлю и вином-то напою. – Пособи нам со старухой!
      Медведь круто он поднялся, а медведчик за цепь скоро взялся и старухе говорит:
      — Ты, хозяюшка, вперёд, а я иду за тобой!
      Медведчик медведя ведёт, цепь у него и брякает, как будто медны деньги в мешке.
      Отворяет старуха дверь. Разбойники пых ко двери.
      — Что, старуха? Несёшь?
      Медведь живо в избу забегает и начинает разбойников ловить. Как которого схватит в лапу, повалит на пол. Шестерых убил до смерти, а шестерых забрал под себя. Они из-под него хочут вылезать, а он лапой их бьёт.
      Старик пал на пару лошадей и погнал на речку к ямщикам.
      — Вот, батюшки, грабёж у нас!
      Ямщики сели к нему в карету, пригоняют к нему в дом. Ну что же, нужно следство навести. Послали за становым. Пригоняет становой, делает допрос.
      И старик со старухой напились сами вина и сделались совершенно без ума.
      +++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Медведко, Усыня, Горыня и Дубыня-богатыри. В некотором царстве. Сказка!!
=======
      В некотором царстве, в некотором государстве жил-был старик со старухою. Детей у них не было.
      Говорит раз старик:
      — Старуха, поди купи репку, за обедом съедим.
      Старуха пошла, купила две репки. Одну кое-как изгрызли, а другую в печь положили, чтобы распарилась. Погодя немного слышат, что-то в печи кричит:
      — Бабушка, откутай. Тут жарко!
      Старуха открыла заслонку, а в печи лежит живая девочка.
      — Что там такое? – Спрашивает старик.
      — Ах, старик! Господь дал нам девочку. – Ратуется старуха.
      Старик со старухой крепко обрадовались и назвали эту девочку Репкою.
      Вот репка росла, росла и выросла большая. В одно время приходят деревенские девки и просят:
      — Бабушка, отпусти с нами Репку в лес за ягодами.
      — Не пущу, сукины дети! Вы её в лесу покинете. – Старуха ругается.
      — Нет, бабушка, ни за что не кинем.
      Но всё-таки, уговорили, старуха отпустила Репку. Собрались девки, пошли за ягодами и зашли в такой дремучий лес, что зги не видать.
      Глядь, стоит в лесу избушка, вошли в избушку, а там на столбе медведь сидит.
      — Здравствуйте, красные девицы! – Сказал медведь. – Я вас давно жду.
      Посадил их за стол, наклал им каши и говорит:
      — Кушайте, хорошие-пригожие! Которая есть не будет, тую замуж возьму.
      Все девки кашу едят, одна Репка не ест. Медведь отпустил девок домой, а Репку у себя оставил. Притащил сани, прицепил к потолку, лёг в эти сани и заставил себя качать. Репка стала качать, стала приговаривать:
      — Бай-бай, старый хрен!
      — Не так! – Говорит медведь, – сказывай. – Бай-бай, милый друг!
      Нечего делать, стала Репка качать, да приговаривать:
      — Бай-бай, милый друг!
      Вот так-то прожил медведь с нею близко года. Репка забрюхатела и думает. – Как бы выискать случай, да уйти домой.
      Раз медведь пошёл на добычу, а её в избушке оставил и заклал дверь дубовыми пнями.
      Репка давай выдираться, силилась-силилась, кое-как выдралась и убежала домой.
      Старик со старухой обрадовались, что она нашлась. – Живут они месяц, другой и третий. А на четвёртый Репка родила сына, половина человечья, половина медвежья. Окрестили его и дали имя Ивашко-Медведко.
      Зачал Ивашко расти не по годам, а по часам. Что час, то на вершок выше подаётся, словно кто его в гору тащит.
      Стукнуло ему пятнадцать лет, стал он ходить с ребятами на игры и шутить шутки нехорошие. – Кого ухватит за руку, рука прочь, кого за голову, голова прочь.
      Пришли мужики жаловаться, говорят старику:
      — Как хочешь, земляк, только чтобы сына твоего здесь не было! Нам для его удали не погубить своих деток!
      Старик запечалился-закручинился.
      — Что ты, дедушка, так невесел? – Спрашивает Ивашко-Медведко. – Али кто тебя обездолил?
      Старик трудно вздохнул:
      — Ах, внучек! Один ты у меня был кормилец, и то велят тебя из села выслать.
      — Ну что ж, дедушка! Это ещё не беда. А вот беда, что нет у меня обороны. Поди-ка, сделай мне железную дубинку в двадцать пять пуд.
      Старик пошёл и сделал ему двадцатипятипудовую дубинку.
      Ивашко простился с дедом, с бабою, взял свою дубинку и пошёл куда глаза глядят.
      Идёт он путёй-дорогою, пришёл к реке шириной в три версты. На берегу стоит человек, спёр реку ртом, рыбу ловит усом, на языке варит, да кушает.
      — Здравствуй, Усыня-богатырь!
      — Здравствуй, Ивашко-Медведко! Куда идёшь?
      — Сам не ведаю. – Иду куда глаза глядят.
      — Возьми и меня с собой. – Усыня просится.
      — Пойдём, брат! Я товарищу рад. – Соглашается Ивашко.
      Пошли двое и увидали богатыря, захватил тот богатырь целую гору, понёс в лог и верстает дорогу. Ивашко удивился:
      — Вот чудо так чудо! Уж больно силен ты, Горынюшка!
      — Ох, братцы, какая во мне сила? Вот есть на белом свете Ивашко-Медведко, так у того и впрямь сила великая!
      — Да ведь это я! – Говорит ему Ивашко.
      — Куда ж ты идёшь? – Спрашивает Горыня.
      — А куда глаза глядят. – Ему Ивашко.
      — Возьми и меня с собой. – Просится Горыня.
      — Ну, пойдём. Я товарищам завсегда рад. – Соглашается Ивашко.
      Пошли дальше они трое и увидели чудо, богатырь дубье верстает. – Который дуб высок, тот в землю пихает, а который низок, из земли тянет.
      Удивился Ивашко:
      — Что за сила, за могута великая!
      — Ох, братцы, какая во мне сила? Вот есть на белом свете Ивашко-Медведко, так тот и впрямь силен! – Говорит Дубыня.
      — Да ведь это я! – Удивляется Иванушко.
      — Куда же тебя бог несёт? – Дубыня спрашивает.
      — Сам не знаю, Дубынюшка! Иду куда глаза глядят.
      — А ты возьми и меня с собой. – Просит Дубыня.
      — Пойдём. Я товарищам всегда рад. – Иванушка ему.
      Стало их теперь четверо. Пошли они путём-дорогою, долго ли, коротко ли, зашли в тёмный, дремучий лес. В том лесу стоит малая избушка на курячьей ножке и все повёртывается.
      Говорит Ивашко:
      — Избушка, избушка! Стань к лесу задом, а к нам передом.
      Избушка поворотилась к ним передом, двери сами растворилися, окна открылися. Богатыри в избушку, нет никого, а на дворе и гусей, и уток, и индеек, всего вдоволь!
      — Ну, братцы, – говорит Ивашко-Медведко, всем нам сидеть дома не годится. Давайте кинем жеребей. – Кому дома оставаться, а кому на охоту идти.
      Кинули жеребей. – Пал он на Усыню-богатыря.
      Названые братья его на охоту ушли, а он настряпал-наварил, чего только душа захотела, вымыл голову, сел под окошечко и начал гребешком кудри расчесывать.
      Вдруг закутилося-замутилося, в глаза зелень выступила, становится земля пупом, из-под земли камень выходит, из-под камня баба-яга костяная нога Жалезная, на железной ступе едет, железным толкачом погоняет, сзади собачка побрёхивает и говорит:
      — Тут мне попить-поесть у Усыни-богатыря!
      — Милости прошу, баба-яга костяная нога! – Ей Усыня.
      Посадил он её за стол, подал часточку, немного еды, она съела. Подал другую, она собачке отдала:
      — Так-то ты меня потчуешь! – Кричит Баба.
      Схватила толкач, начала бить Усынюшку. Била-била, под лавку забила, со спины ремень вырезала, поела все дочиста и уехала.
      Усыня очнулся, повязал голову платочком, сидит, да охает.
      Приходит Ивашко-Медведко с братьями:
      — Ну-ка, Усынюшка, дай нам пообедать, что ты настряпал.
      — Ах, братцы, ничего не варил, не жарил. – Так угорел, что насилу избу прокурил. – Плачется Усыня.
      На другой день остался дома Горыня-богатырь. Наварил-настряпал вымыл голову, сел под окошечком и начал гребнем кудри расчесывать.
      Вдруг закутилося-замутилося, в глаза зелень выступила, становится земля пупом, из-под земли камень, из-под камня баба-яга костяная нога, на железной ступе едет, железным толкачом погоняет, сзади собачка побрехивает.
      — Тут мне попить-погулять у Горынюшки! – Кричит бабка.
      — Милости прошу, баба-яга костяная нога! – Говорит ей Горыня.
      Она села, Горыня подал ей часточку еды, баба-яга съела. Подал другую, собачке отдала:
      — Так-то ты меня потчуешь! – Ругается Баба.
      Схватила она железный толкач, била его, била, под лавку забила, со спины ремень вырезала, поела все до последней крошки и уехала.
      Горыня опомнился, повязал голову и, ходя, охает. Воротился Ивашко-Медведко с братьями:
      — Ну-ка, Горынюшка, что ты нам на обед сготовил?
      — Ах, братцы, ничего не варил. – Печь угарная, дрова сырые, насилу прокурил.
      На третий день остался дома Дубыня-богатырь. Настряпал-наварил, вымыл голову, сел под окошечком и начал кудри расчесывать.
      Вдруг закутилося-замутилося, в глаза зелень выступила, становится земля пупом, из-под земли камень, из-под камня баба-яга костяная нога, на железной ступе едет, железным толкачом погоняет, сзади собачка побрехивает.
      — Тут мне попить-погулять у Дубынюшки! – Скрипит Баба.
      — Милости прошу, баба-яга костяная нога! – Ей Дубыня.
      Баба-яга села, часточку еды ей подал, она съела. Другую подал, собачке бросила:
      — Так-то ты меня потчуешь! – Ругается Баба.
      Ухватила толкач, била его, била, под лавку забила, со спины ремень вырезала, поела все и уехала.
      Дубыня очнулся, повязал голову и, ходя, охает. Воротился Ивашко:
      — Ну-ка, Дубынюшка, давай нам обедать.
      — Ничего я не варил, братцы, так угорел, что насилу избу прокурил. – Охает Дубыня.
      На четвёртый день дошла очередь до Ивашки. Остался он дома, наварил-настряпал, вымыл голову, сел под окошечком и начал гребнем кудри расчёсывать.
      Вдруг закутилося-замутилося, становится земля пупом, из-под земли камень, из-под камня баба-яга костяная нога, на железной ступе едет, железным толкачом погоняет. Сзади собачка побрёхивает.
      — Тут мне попить-погулять у Ивашки-Медведка! – Поскрепывает бабка.
      — Милости прошу, баба-яга костяная нога! – Её приглашает Ивашко.
      Посадил её, часточку подал еды, она съела. Другую подал, она сучке бросила:
      — Так-то ты меня потчуешь! – Ругается Бабка.
      Схватила толкач и стала его осаживать. Ивашко осердился, вырвал у бабы-яги толкач и давай её бить изо всей мочи, бил-бил, до полусмерти избил, вырезал со спины три ремня, взял засадил в чулан и запер.
      Приходят товарищи:
      — Давай, Ивашко, обедать!
      — Извольте, други, садитесь. – Зовёт их Ивашко.
      Они сели, а Ивашко стал подавать. – Всего много настряпано. Богатыри едят, дивуются, да промеж себя разговаривают:
      — Знать, у него не была баба-яга!
      После обеда Ивашко-Медведко истопил баню, и пошли они париться. Вот Усыня с Дубынею, да с Горынею моются и всё норовят стать к Ивашке передом. Говорит им Ивашко:
      — Что вы, братцы, от меня свои спины прячете?
      Нечего делать богатырям, признались, как приходила к ним баба-яга, да у всех по ремню вырезала.
      — Так вот от чего угорели вы! – Сказал Ивашко, сбегал в чулан, отнял у бабы-яги те ремни, приложил к ихним спинам, и тотчас все зажило.
      После того взял Ивашко-Медведко бабу-ягу, привязал верёвкой за ногу и повесил на воротах:
      — Ну, братцы, заряжайте ружья, да давайте в цель стрелять. – Кто перешибет верёвку пулею, молодец будет!
      Первый выстрелил Усыня, промахнулся, второй выстрелил Горыня, мимо дал, третий Дубыня, чуть-чуть зацепил, а Ивашко выстрелил, перешиб верёвку. Баба-яга упала наземь, вскочила и побежала к камню, приподняла камень и ушла под землю.
      Богатыри бросились вдогонку. Тот попробует, другой попробует, не могут поднять камня, а Ивашко подбежал, как ударит ногою, камень на два дня ходу отвалился, и открылась норка. Он спрашивает:
      — Кто, братцы, туда полезет?
      Никто не хочет лезть в нору.
      — Ну, – говорит Ивашко-Медведко, – видно, мне лезть приходится!
      Принёс столб, уставил на краю пропасти, на столбе повесил колокол и прицепил к нему один конец верёвки, а за другой конец сам взялся и говорит:
      — Теперь опускайте меня, а как ударю в колокол, назад тащите.
      Богатыри стали спускать его в нору. Ивашко видит, что верёвка вся, а до дна ещё не хватает. Вынул из кармана три больших ремня, что вырезал у бабы-яги, привязал их к верёвке и опустился на тот свет.
      Увидал дорожку торную и пошёл по ней, шёл-шёл, стоит дворец, во дворце сидят три девицы, три красавицы, и говорят ему:
      — Ах, добрый молодец, зачем сюда зашёл? Ведь наша мать, баба-яга. Она тебя съест!
      — Да где она? – Спрашивает Ивашко.
      — Она теперь спит, а в головах у ней меч-кладенец лежит. Ты меча не трогай, а коли дотронешься, она в ту ж минуту проснётся, да на тебя накинется. А вот лучше возьми два золотых яблочка на серебряном блюдечке, разбуди ягу-бабу потихонечку, поднеси ей яблочки и проси отведать ласково. Она поднимет свою голову, разинет пасть и как только станет есть яблочко, ты выхвати меч-кладенец и сруби ей голову за один раз, а в другой не руби. Если ударишь в другой раз, она тотчас оживёт и предаст тебя злой смерти.
      Ивашко так и сделал, отсек бабе-яге голову, забрал красных девиц и повёл к норе. Привязал старшую сестру к верёвке, ударил в колокол и крикнул:
      — Вот тебе, Усыня, жена!
      Богатыри её вытащили и опустили верёвку на низ. Ивашко привязал другую сестру:
      — Вот тебе, Горыня, жена!
      И ту вытащили. Привязал меньшую сестру и крикнул:
      — А это моя жена!
      Дубыня рассердился, и как скоро потащили Ивашку-Медведка, он взял палицу и разрубил верёвку надвое. Ивашко упал и больно зашибся. Очнулся добрый молодец и не знает, как ему быть. День, другой и третий сидит не евши, не пивши, отощал с голоду и думает:
      — Пойду-ка, поищу в кладовых у бабы-яги, нет ли чего перекусить.
      Пошёл по кладовым, наелся-напился и напал на подземный ход. Шёл-шёл и выбрался на белый свет. Идёт чистым полем и видит, красная девица скотину пасёт. Подошёл к ней поближе и узнал третью, младшую девушку, что с того света товарищи его вытащили. Спрашивает Ивашко:
      — Что, умница, делаешь?
      — Скотину пасу. Сестры мои за богатырей замуж идут, а я не хочу идти за Дубынюшку, так он и приставил меня за коровами ходить.
      Вечером красная девица погнала стадо домой. А Ивашко-Медведко за нею идёт. Пришёл в избу. Усыня, Горыня и Дубыня богатыри сидят за столом, да гуляют.
      Говорит им Ивашко:
      — Добрые люди! Поднесите мне хоть одну рюмочку.
      Поднесли ему рюмку зелена вина. Он выпил и другую запросил. Дали ему другую, выпил и запросил третью, а как выпил третью, распалилось в нем богатырское сердце. – Выхватил он боевую палицу, убил всех трёх богатырей и выбросил их тела в чистое поле лютым зверям на съедение.
      Двух старших девиц выдал Ивашко за парней добрых из своей деревни, сватал себе в невесты младшую девицу, воротился к старику и к старухе и сыграл весёлую свадьбу. Много тут было выпито, много было съедено.
      И я на свадьбе был, мёд-вино пил, по усам текло, во рту сухо было. Дали мне пива корец, моей сказке конец.
      +++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Медведчик. Ремезов. Заговор. Легенда. Сказка!!
=======
      Шёл медведчик большой дорогой, вёл двоих медведей. Мишу и Кулину.
      С медведями ходить трудно, медведь так в лес и смотрит, тоже поваляться охота в тёплой берлоге, берлога насладена мёдом, вот и изволь на скрипке играть, отводи душу медвежью.
      Застигнул медведчика вечер. – Куда ему с медведями, такое позднее время! А стоял у дороги постоялый двор богатый.
      Просит медведчик у дворника пустить на ночлег. Остался медведчик с медведями в бане.
      И тепло ему, и медведям тепло, да все неспокойно что-то, сам не спит и медведи не спят. Миша лапу сосёт, а медведица Кулина ноздрями посвистывает.
      Стал медведчик, потрогал лапы, потрогал уши медвежьи.
      — Постой, – подумал, – прочитаю заговор, чтобы медведей ножи не брали, кто знает!
      Поклонился медведчик Мише, поклонился Кулине. И начал читать свой заговор, который ему от отца с дедом остался. Они тоже медведчиками на жизнь себе зарабатывали.
      
           Мать Сыра Земля, ты железу мать,
           А ты, железо, поди во свою матерь землю,
           А ты, древо, поди во свою матерь древо,
           А вы, перья, подите во свою матерь птицу,
           А ты, птица, полети в небо,
           А ты, клей, побеги в рыбу,
           А ты, рыба, поплыви в море,
           А медведю Мише, медведице Кулине
           Было бы просторно по всей земле.
           Железо, уклад, сталь, медь
           На медведя Мишу, на медведицу Кулину не ходите,
           Воротитесь ушьми и боками.
           Как метелица не может лететь прямо
           И приставать близко ко всякому древу,
           Так бы всем вам не мочно ни прямо,
           Ни тяжко падать на медведя Мишу,
           На медведицу Кулину и приставать к медведю Мише и медведице Кулине.
           Как у медведицы жернова вертятся,
           Так бы железо, уклад, сталь и медь
           Вертелись бы круг медведя Миши и медведицы Кулины,
           А в них не попадали.
           А тело бы медвежье было не окровавлено,
           Душа не осквернена.
           А будет мой приговор крепок и долог.
      И только что медведчик заговор кончил, слышит, колокольчик у ворот брякнул, да все резче и громче.
      Слышит работник, звонят у ворот, поднялся, и хозяин поднялся, тоже услышал.
      — Беги, – говорит, – скорей, отворяй!
      Работник к воротам, отворил калитку, посмотреть, а у ворот люди, не такие, он назад, калитку запер, да к хозяину.
      А уж разбойники давай сами бить и ломать, сорвали ворота, да в дом, и сейчас же, овса, сена коням, а себе вина и закуски.
      Хозяин видит, дело-то плохо, старается угодить гостям, и вина и хлеба-соли полон дом наставил.
      А им все мало, до денег добираются, вот куда метят!
      — Довольно, – говорят разбойники, – тебе, хозяин, копить, уж накопил достаточно, да за сундук дворников и взялись.
      Тут хозяин улучил минуту, пока молодцы из сундуков выбирали, да и пришепнул работнику, чтобы в баню сходил к медведчику, помощи попросить медведями.
      Работник в баню, к медведчику, рассказал, какая беда у хозяина. Мигнул медведчик Мише, мигнул Кулине, вывел медведей из бани к дому, приказал им службу.
      Кулина сердитей и сильнее Миши, – велел ей медведчик в дом идти и управляться, насколько есть мочи, да чтобы маху не давала, и Мише приказал в сенях ждать.
      — Случаем тронутся утекать молодцы, – сказал медведчик, – маклашку давать им немилосердную!
      Поклонились медведи медведчику, рады, дескать, приказание исполнить, стал Миша в сенях, поднялась на задние лапы медведица и пошла в дом.
      А разбойники деньги все обобрали и опять стали гулять, уж в дорогу пили и закусывали, да как посмотрели на это чудовище, космато, велико, голова, что квашня, – от страха так и ужаснулись.
      Кулина не робкая была, не заробела, давай их ломать во все свои силы, кому руку прочь, кому ногу прочь, кому черепушку взлупила.
      Разбойники за ножи, а нож не берет, погнулись в кольцо ножи, невредима медведица, видят, не сладить, и давай уходить, а Миша в дверях.
      И кто в сени выскочил, так тут и пал.
      Так перебили медведи всех до единого.
      +++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Медведь и баба. Матершина. Сказка!!
=======
      Пахала баба в поле. Увидал её медведь и думает себе:
      — Что я ни разу не боролся с бабами! Сильнее она мужика или нет? Мужиков довольно-таки поломал, а с бабами не доводилось повозиться.
      Вот подошёл он к бабе и говорит:
      — Давай-ка поборемся!
      — А если ты, Михайло Иваныч, разорвёшь у меня что? – Та говорит ему.
      — Ну, если разорву, так улей мёду принесу. – Он ей отвечает. – Давай бороться!
      Медведь ухватил бабу в лапы, да как ударит её оземь, она ноги кверху задрала, да схватилась за промежность и говорит ему:
      — Что ты наделал? Как теперь мне домой-то показаться, что я мужу-то скажу!
      Медведь смотрит, дыра большущая, знать разорвал! И не знает, что ему делать. Вдруг откуда ни возьмись бежит мимо заяц.
      — Постой, косой! – Закричал на него медведь. – Поди сюда!
      Заяц подбежал. Медведь схватил бабу за края промежности, натянул их и приказал косому придерживать своими лапками. А сам побежал в лес, надрал лыка целый пук, едва тащит. Хочет зашивать бабе дыру.
      Принёс лыки и бросил оземь, баба испугалась, да как пёрднет, так заяц аршина на два подскочил вверх.
      — Ну, Михайло Иваныч, по целому лопнуло у меня! Сейчас жди ещё лопнет по второму разу.
      Медведь и подумал:
      — Пожалуй, она вся теперь излопается!
      Да и бросился что есть духу бежать. – Так и ушёл! А баба победителем вышла.
      С тех пор медведь от бабы в лес шарахается.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Медведь и губернатор. Вятка. Сказка!!
=======
      Как известно, первого вятского губернатора съел медведь.
      С тех пор, чтобы зазря место не занимал, всякого охочего до губернаторства вятские мужики прямиком к берлоге отправляют. Ежели съест его хозяин леса, то и не так жалко будет, как если бы к кому из губернаторов привыкли бы.
      На испытание собирается вся Вятка. Садятся на высоком берегу реки, а внизу у берега губернатора выталкивают, чтобы, значит, против медведя шёл. А там у животного и берлога была.
      Медведь не то чтобы всех подряд ел, иных и выплёвывал. Но тех, кем и медведь побрезговал, того и в губернаторах не жаловали.
      Так вот Вятка пять веков без начальства обходилась. И тут в губернаторы навострился мужичонка один хитрый. Вроде и не местный, а по улицам не хуже вятских ходить научился, коленца выкидывает, семки лузгает, про театр сочиняет, ну прямо декабрист сосланный.
      Так вот что мужик этот придумал.
      Выкинули его, как положено, с горы прибрежной, чтобы катился к медведям диким. А внизу он тут же костёр начал разводить, да котелок ещё поставил, да приправы засыпает.
      Медведь приходит и вроде и съесть хочет наглеца, а вроде и любопытно, чего он там такого удумал-то. Подошёл ближе, а мужичонка-то и напевает:
      
           Подходи, медведушко,
           Будет мне обедушка.
           Съем тебя с костями,
           С добрыми гостями.
           И, ну махать вятским мужикам.
      А тем уж невтерпеж, сверху которые. Кричат они медведю:
      — Ешь ты его, ирода этого, смотреть хочем!
      А медведь-то думает, что об нём речь. И вроде как попятился от неожиданности. Одно дело мужика съесть, а другое, Вятку.
      Вятские видят, как дело поворачивается, и как ринулись с берега на помощь медведю:
      — Сейчас мы тебе поможем, медведь!
      А мужик уж подмигивает медведю:
      — Может сам в котёл прыгнешь, а то вон, помощники мои бегут.
      В общем, медведь в реку прыгнул, на полюс северный убежал, седой от страха сделался, – белый стал.
      Делать нечего, стал мужичок тот первым губернатором вятским.
      А все потому, что медведя съесть не побоялся.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Медведь и лиса. Сказка!!
=======
      Жили-были медведь и лиса.
      У медведя в избе на чердаке была припасена кадушка мёду. Лиса про то сведала. Вот и думает, как бы ей до мёду добраться?
      Прибежала лиса к медведю, села под окошечко:
      — Кум, ты не знаешь моего горечка!
      — Что, кума, у тебя за горечко? – Умкает Медведь.
      Просится Лиса:
      — Изба моя худая, углы провалились, я и печь не топила. Пусти к себе ночевать.
      — Поди, кума переночуй. – Говорит медведь.
      Вот легли они спать на печке. Лиса лежит, да хвостом вертит. Как ей до мёду добраться? Медведь заснул, а лиса, тук-тук хвостом.
      Медведь спрашивает:
      — Кума, кто там стучит?
      — А это за мной пришли, на повой зовут. – Ему лиса.
      — Так сходи, кума. Не мешкай. Прими как надо. – Говорит медведь.
      Вот лиса ушла. А сама влезла на чердак и почала кадушку с мёдом. Наелась, воротилась и опять легла.
      — Кума, а кума, – спрашивает медведь, – как назвали-то?
      — Починочком, – тявкает лиса.
      — Это имечко хорошее. – Зевает медведь.
      На другую ночь легли спать, лиса, тук-тук хвостом:
      — Кум, а кум, меня опять на повой зовут.
      — Так сходи, кума, ждут тебя. – Медведь ей.
      Лиса влезла на чердак и до половины мёд-то и поела. Опять воротилась и легла.
      — Кума, а кума, как назвали-то? – Медведь спрашивает.
      — Половиночком, – говорит лиса.
      — Это имечко хорошее. – Умкает медведь.
      На третью ночь лиса снова тук-тук хвостом:
      — Меня опять на повой зовут.
      — Кума, а кума, – говорит медведь, – ты недолго ходи, а то я блины хочу печь.
      — Ну, это я скоро обернусь, – его уверяет лиса.
      А сама, на чердак и докончила кадушку с мёдом, все выскребла. Воротилась, а медведь уже встал и спрашивает:
      — Кума, а кума, как назвали-то?
      — Поскрёбышком. – Отвечает ему лиса.
      — Это имечко и того лучше. Ну, теперь давай блины печь. – Медведь говорит.
      Медведь напёк блинов, а лиса спрашивает:
      — Мёд-то у тебя, кум, где?
      — А на чердаке. – Медведь отвечает.
      Полез медведь на чердак, а мёду-то в кадушке нет, пустая.
      — Кто его съел? – Спрашивает. – Это ты, кума, больше некому!
      — Нет, кум, я мёд в глаза не видала, да ты сам его съел, а на меня говоришь!
      Медведь думал, думал.
      — Ну, – говорит, – давай пытать, кто съел. Ляжем на солнышке вверх брюхом. У кого мёд вытопится, тот, значит, и съел.
      Легли они на солнышке. Медведь лежал, лежал, да и уснул. А лисе не спится, потому, как на животе у неё и показался медок. Она ну-ко скорее перемазывать его медведю на живот и криком кричит:
      — Кум, а кум! Это что? Вот кто мёд-то съел!
      Медведь, делать нечего, повинился. В дурках остался перед лисой.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Медведь и петух. Сказка!!
=======
      Был у старика сын дурак.
      Просит как-то дурак, чтобы отец его женил. Отец ни в какую. Тогда сын-дурак говорит:
      — А если не женишь, всю печку разломаю!
      Отец ему:
      — Как я тебя женю? У нас денег нету.
      Сын-дурак и говорит:
      — Денег нету, да есть вол. Продай его на бойню.
      Вол услыхал это дело, в лес убежал. Дурак опять пристаёт к отцу:
      — Жени меня, не то всю печку разломаю!
      Отец говорит:
      — Рад бы женить, да денег нету.
      Сын-дурак ему и говорит:
      — Денег нету, да есть баран. Продай его на бойню.
      Баран то дело услыхал, в лес убежал. Дурак опять от отца не отходит:
      — Жени меня, да и только.
      Отец ему отвечает:
      — Я же тебе говорю, что денег нет!
      — Денег нету, да есть петух. Заколи его, испеки пирог и продай. – Говорит дурак.
      Петух услыхал это дело, в лес улетал.
      Вол, баран и петух сошлись все вместе и выстроили себе в лесу избушку. Медведь узнал про то, захотел их съесть и пришёл к избушке.
      Петух увидал его и запрыгал по насести. Машет крыльями и кричит:
      — Куда-куда-куда, да подайте мне его сюда. Я ногами стопчу, топором срублю! И ножишко здесь, и гужишко здесь, и зарежем здесь, и повесим здесь!
      Медведь испугался и пустился назад, бежал-бежал, от страху упал и умер.
      Дурак пошёл в лес, нашёл медведя, снял с него шкуру и продал. На эти деньги и женили, наконец, дурака.
      Вол, баран и петух про то узнали и из лесу домой пришли сами.
      +++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Медведь и собака. Сказка!!
=======
      Жили-были мужик, да баба.
      Была у них собака верная. Смолоду сторожила она дом, а как пришла старость, так и брехать перестала. Надоела она мужику. Вот он взял верёвку, зацепил собаку за шею и повёл в лес. Привёл к осине и хотел было удавить, да как увидел, что у старого пса текут горькие слезы, стало ему жалко.
      Отпустил мужик собаку, а сам отправился домой. Остался пёс в лесу. Лежит он под деревом голодный и проклинает собачью долю.
      Вдруг идёт медведь:
      — Что ты, пёс старый, здесь улёгся?
      — Хозяин меня прогнал. – Говорит пёс.
      — А что, пёс, хочется тебе есть? – Ему медведь.
      — Ещё как хочется-то! – Лает пёс.
      — Ну, пойдём со мной, я тебя накормлю. – Ведёт пса медведь.
      Вот они и пошли. Попадается им навстречу жеребец. Медведь схватил жеребца. Жеребец упал. Медведь разорвал его и говорит собаке:
      — На, ешь сколько хочешь, а как съешь все, приходи ко мне.
      Живёт собака, ни о чем не тужит. А как всё съела, да опять проголодалась, побежала к медведю.
      — Ну что, брат, съел жеребца? – Псу медведь.
      — Съел, да съел, опять приходится голодать. – Пёс чуть не воет.
      — Зачем голодать! – Медведь рыкает, – знаешь ли, где ваши бабы жнут?
      — Знаю! – Пёс говорит.
      — Тогда пойдём, – медведь говорит, – я подкрадусь к твоей хозяйке и ухвачу ребёнка, а ты догоняй меня, да отнимай. Как отнимешь, отнеси хозяйке. Она за то станет тебя по-старому кормить.
      Вот прибежал медведь на ниву, где бабы жнут, и унёс ребёнка. Ребёнок закричал, бабы бросились за медведем, догоняли, догоняли, не могли догнать, так и воротились.
      Мать плачет, бабы тужат. Откуда ни возьмись, прибежал пёс, догнал медведя, отнял ребёнка и несёт его назад.
      — Смотрите, – говорят бабы, – пёс-то отнял ребёнка!
      Мать уж так рада-радёшенька.
      — Теперь, – говорит, – я этого пса ни за что не покину!
      Привела собаку домой, налила молока, накрошила хлебца:
      — На, покушай!
      А мужику говорит:
      — Вот, муженёк, эту собаку надо беречь, да кормить. – Она нашего ребёнка у медведя отняла.
      Поправился пёс, отъелся и живёт припеваючи. Стал он медведю первый друг.
      Один раз у мужика была вечеринка. На ту пору медведь пришёл к собаке в гости.
      — Здорово, пёс! Ну, как поживаешь, хлеб поедаешь?
      — Слава богу, – отвечает пёс, – не житье, а масленица! Чем же тебя потчевать? Пойдём в избу, хозяева загуляли, не увидят. Только ты войдёшь, поскорее лезь под печку. Вот я что добуду, тем и стану тебя потчевать.
      Ладно, забрался медведь в избу, под печку. Собака видит, что гости и хозяева порядком развеселились, – и ну таскать со стола, угощать приятеля.
      Медведь выпил стакан, выпил другой, и разобрало его. Гости затянули песни.
      И медведь стал свою песню заводить. Собака его уговаривает:
      — Не пой, а то беда будет.
      Куда там! Медведь не утихает, а все громче заводит песню.
      Гости услыхали вой под печью, похватали колья и давай медведя по бокам охаживать. Насилу медведь вырвался, да и убежал.
      Вот тебе и сходил медведь в гости!
      ++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Медведь и три сестры. Архангельск. Сказка!!
=======
      У старика было три дочери.
      Запоежжал как-то старик в лес, старшая дочь просит его:
      — Батюшко, привези мне-ка прелицу, хочу я прясть.
      Отец высек ей прялку и оставил на пню, забымши. Приехал домой, дочь и спрашивает:
      — Привёз ли мне?
      — Нет, дочка, на пню оставил, забыл.
      Дочь говорит:
      — Я сама тогда пойду, принесу.
      Пошла она в лес, а там повстречался ей медведь, он схватил её и унёс.
      На второй раз запоежжал старик, вторая дочка говорит:
      — Паличу привези мне красивую.
      Опять старик высек и забыл. Дочка пошла за паличей, а тот медведь встретил дочку и её утащил.
      Опять запоежжал старик, третья дочь говорит:
      — Мне, батюшко, пялы привези, вышивать буду.
      Отец высек и снова забыл. Девушка сама пошла за пялами, медведь и её утащил.
      И вот живут три сестры у медведя, и надо как-нибудь выйти оттуда, да вот не знают, как выйти. Старшая сестра придумала посадить меньшую сестру в мешок, и отправить к отцу.
      И говорит медведю:
      — Мишенька, свези-ко батюшке гостинец, я пирог испеку. Смотри не съешь пирога.
      Потащил медведь в кисы, устал и исть захотел.
      Сел он и хочет съисть пирог жениного пострепенья, тёщиного подаренья. А девка из кисы и закричала:
      
           Такой, сякой!
           Не садись на кочек,
           Не ешь перожка,
           Неси к батюшку,
           Да неси к матушки.
      Медведь закричал:
      — У, какая жена! Высоко сидит, далёко глядит.
      Не съел пирога. Пришёл к тестю, к дому, к воротам бросил, сам ушёл. С собаками связываться не захотел.
      Старик кису развязал, увидел дочь, обрадовался. Живут сёстры у медведя, думают. Как бы хоть среднюю домой снёс медведь.
      Старшая опять говорит:
      — Мишенка, снеси-ко батюшке пирожок, гостинец.
      Опять посадила сестру в кису, медведь потащил. Нёс, нёс, устал, говорит:
      
           Сесь было на клочёк,
           Съесь бы пирожок
           Жениного пострепенья,
           Тестиного подаренья.
      А тут из короба опять девка кричит:
      
      Такой, сякой!
           Не садись на клочёк,
           Не ешь пирожок,
           Неси к батюшку,
           Неси к матушки.
      — Ох ты какая жена! Высоко сидит, далёко глядит.
      Опять и потащил. Притащил, бросил, сам ушёл. Только одна собака и тявкнула.
      Старшая дочь тогда и говорит, через сколько-то времени:
      — Мишенка, снеси к батюшку гостинец.
      Сама в мешок села, медведь и её также к отцу унёс, так всех и переносил. А как последнюю принёс, так тут и его тоже пожидал гостинец, налетели на него собаки, да мужики с вилами. Изорвали его всего, истыкали, еле убрался, да с перепугу в другой лес сбежал.
      ++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Медведь липовая нога. Жил-был старик, да старуха. Сказка!!
=======
      Жил-был старик, да старуха, детей у них не было.
      Старуха как-то говорит старику:
      — Старик, сходи по дрова, кончились.
      Старик пошёл по дрова. Попал ему навстречу медведь и сказывает:
      — Старик, давай бороться.
      Старик взял, да и отсек медведю топором лапу. Ушёл домой с лапой и отдал старухе:
      — Вари, старуха, медвежью лапу.
      Старуха взяла, содрала кожу, села на неё и начала щипать шерсть, а лапу поставила в печь вариться.
      Медведь ревел-ревел, надумался и сделал себе липовую лапу. Идёт к старику на деревяшке и поёт:
      
           Скрипи, нога,
           Скрипи, липовая!
           И вода-то спит,
           И земля-то спит,
           И по сёлам спят,
           По деревням спят;
           Одна баба не спит,
           На моей коже сидит,
           Мою шёрстку прядёт,
           Моё мясо варит,
           Мою кожу сушит.
      В те поры старик и старуха испугались. Старик спрятался на полати под корыто, а старуха на печь под чёрные рубахи.
      Медведь взошёл в избу. Старик со страху кряхтит под корытом, а старуха закашляла.
      Медведь нашёл их, взял, да и съел и лапой своей жареной заел.
      +++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Медведь липовая нога. Жили-были старик со старухой. Сказка!!
=======
      Жили-были старик со старухой.
      Посеяли они репку. Вот повадился медведь репку у них воровать. Старик пошёл посмотреть и видит. – Много репы нарвано, да разбросано кругом. Воротился он домой и рассказывает старухе.
      А она ему говорит:
      — Да кто же репу нарвал? Если бы люди, так унесли бы. Наверное, это медведь проказит! Поди-ка, старик, покарауль вора!
      Старик взял топор и пошёл караулить на ночь. Лёг под плетень и лежит.
      Вдруг приходит медведь и давай таскать репу, нагрёб целое беремя и полез через плетень.
      Старик вскочил, бросил в него топором и отрубил ему лапу. Сам убежал, спрятался.
      Заревел медведь и ушёл на трёх лапах в лес. А старик взял отрубленную лапу, принёс домой:
      — На, старуха, вари.
      Старуха ободрала медвежью лапу, варить поставила, шерсть с кожи общипала, на кожу села и начала шерсть прясть. Вот сидит ввечеру старуха прядёт.
      А медведь сделал себе липовую ногу и пошёл к старику со старухой. Вот медведь идёт, нога поскрипывает, он сам приговаривает:
      
           Скырлы, скырлы, скырлы,
           На липовой ноге,
           На березовой клюке.
           Все по селам спят,
           По деревням спят,
           Одна баба не спит –.
           На моей коже сидит,
           Мою шерсть прядёт,
           Мое мясо варит.
      
      Старуха услышала это и говорит:
      — Поди-ка ты, старик, запри дверь, медведь идёт.
      А медведь уже в сени вошёл, дверь отворяет, сам приговаривает:
      
           Скырлы, скырлы, скырлы,
           На липовой ноге,
           На березовой клюке.
           Все по селам спят,
           По деревням спят,
           Одна баба не спит.
           На моей коже сидит,
           Мою шерсть прядёт,
           Мое мясо варит.
      В те поры старик со старухой испугались. Старик спрятался на полати под корыто, а старуха, на печь, под черные рубахи.
      Медведь влез в избу, стал искать старика со старухой, да и угодил в подполье.
      Тут на крики собрался народ, и убили медведя.
      +++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Медведь, собака и кошка. Сказка!!
=======
      Жил себе мужик, у него была добрая собака, да как устарела, то перестала она и лаять, и оберегать двор с амбарами.
      Не захотел мужик кормить её хлебом, прогнал со двора. Собака ушла в лес и легла под дерево издыхать. Вдруг идёт медведь и спрашивает:
      — Что ты, кобель, улёгся здесь?
      — Пришёл околевать с голоду! – Тявкает пёс, – видишь, нынче какая у людей правда. – Покуда есть сила, кормят и поят, а как пропадает сила от старости, ну и погонят со двора.
      — А что, кобель, хочется тебе есть? – Медведь псу-то.
      — Ещё как хочется-то! – Сглотнул слюну пёс.
      — Ну, пойдём со мною. Я тебя накормлю. – Медведь говорит.
      Вот и пошли они. Попадается им навстречу жеребец.
      — Гляди на меня! – Сказал медведь собаке и стал лапами рвать землю. – Кобель, а кобель!
      — Ну что? – Пёс тявкает.
      — Посмотри-ка, пёс красны ли мои глаза?
      — Красны, медведь, ох красны!
      Медведь ещё сердитее начал рвать землю и рычит:
      — Кобель, а кобель! Что, шерсть взъерошилась моя?
      — Взъерошилась, медведь! – Пёс тявкает.
      — Кобель, а кобель! Что, хвост поднялся мой? – Медведь рычит.
      — Поднялся, да как ещё! – Пёс подтверждает.
      Вот медведь схватил жеребца за брюхо. Жеребец упал наземь. Медведь разорвал его и говорит:
      — Ну, кобель, ешь сколько угодно. А как приберёшь все, приходи ко мне.
      Живёт себе кобель, ни о чем не тужит. А как съел все, да проголодался опять, побежал к медведю. Тот ему говорит:
      — Ну что, брат, съел?
      — Съел мишенька. Теперича опять пришлось голодать.
      — Зачем голодать! Знаешь ли, где ваши бабы жнут? – Медведь псу-от.
      — Знаю. – Пёс говорит, как ему не знать.
      — Ну, пойдём. Я подкрадусь к твоей хозяйке и ухвачу из зыбки её ребёнка, а ты догоняй меня, да отнимай его. Как отнимешь, и отнеси назад. Она за то станет тебя по-старому кормить хлебом.
      Вот ладно, прибежал медведь, подкрался и унёс ребёнка из зыбки. Ребёнок закричал, бабы бросились за медведем, догоняли, догоняли и не могли нагнать, так и воротились. Мать плачет, бабы тужат.
      Откуда не взялся кобель, догнал медведя, отнял ребёнка и несёт его назад.
      — Смотрите, – говорят бабы, – старый-то кобель отнял ребёнка!
      Побежали навстречу. Мать уж так рада-рада.
      — Теперича, – говорит, – я этого кобеля ни за что не покину!
      Привела его домой, налила молочка, покрошила хлебца и дала ему:
      — На, покушай!
      А мужику говорит:
      — Нет, муженёк, нашего кобеля надо беречь, да кормить. Он моего ребёнка у медведя отнял. А ты сказывал, что у него силы нет!
      Поправился кобель, отъелся.
      — Дай бог, – говорит, – здоровья медведю! Не дал помереть с голоду, – и стал медведю первый друг.
      Раз как-то у мужика была вечеринка. На ту пору медведь приходит к собаке в гости и говорит ему:
      — Здорово, кобель! Ну как поживаешь, хлеб поедаешь?
      — Слава богу! – Отвечает собака. – Не житье, а масленица. Чем же тебя потчевать? Пойдём в избу. Хозяева загуляли и не увидят, как ты пройдёшь. А ты войди в избу, да поскорей под печку. Вот я что добуду, тем и стану тебя потчевать.
      Ладно, забрались друзья в избу. Кобель видит, что гости и хозяева порядком перепились, и ну угощать приятеля. Медведь выпил стакан, другой, и поразобрало его.
      Гости затянули песни, и медведю захотелось, стал свою заводить. А кобель уговаривает:
      — Не пой, а то беда будет.
      Куда там! Медведь не утихает, а все громче заводит песню. Гости услыхали вой, похватали колья и давай бить медведя. Он вырвался, да бежать, еле-еле жив уплёлся.
      +++++++++++++++++++++++++
.......
  Медведь. Жила-была старуха. Сказка!!
=======
      Жила-была старуха.
      Избушка её стояла на отлёте от села, двор был плохо огорожен, а скотинки-то было вдоволь. – Одна корова, да шесть овец.
      Зимой всюду бродят волки, да медведи. Вот к этой старухе и повадился по ночам ходить медведь, овец есть. Разломал назади плетень, съел овцу, съел и другую.
      Старуха зачала караулить и накинула на себя такую дурень, что и ночь стала у ней как день.
      Сняла она с зарезанных медведем овец шёрстку и всю ноченьку сидит себе, да прядёт.
      Вот медведь много раз приходил, хочется ему съесть овечку, не тут-то было! Только медведь за плетень, а старуха скрип дверью и выйдет на двор.
      Медведь с досады перестал ходить по задам, а подойдёт под окно к старухиной избе и запоёт песню:
      
           Скрипи, скрипи, скрипка,
           На липовой ножке!
           И вода-то спит,
           И земля-то спит.
           Одна бабушка не спит,
           Свою шерстку прядёт!
      Выйдет старуха за ворота посмотреть, кто так хорошо поёт, а медведь шасть назад к плетню, стибрит овцу и уйдёт в лес. Так-то всех овец и перетаскал.
      Бедная старушка сломала свою избушку и поселилась на куте у своего брата. Это угол против печи в избе. Стали они вместе жить, да поживать, добра наживать, да лиха избывать.
      +++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Медвежья голова. Миф. Легенда. Сказка!!
=======
      Повадился как-то раз ходить к деревне медведь.
      Слишком рано поднялся он из берлоги, был зол, голоден, да ещё напоролся на самострел, вот и затаил зло на весь род людской.
      Для начала завалил неосторожного охотника. А как отведал разок человечины, так и начал искать сладкого мяса снова и снова.
      Многих людей задрал, и тогда назначили старейшины награду, целое стадо! – Храбрейшему охотнику, который избавит народ от людоеда.
      В доказательство старейшины просили принести в деревню голову и шкуру зверя.
      Два самых отважных молодца решили попытать счастья. Звали одного Корень, другого, Бугор.
      Ушли поутру в лес, а вечером вернулись. У одного в руках правая половина медвежьей шкуры, у другого, левая.
      — А где же голова? – Спросил кто-то.
      — Голову и мясо зверя мы принесли в жертву Зевонии, богине охоты, – ответили удальцы.
      А потом завязался между ними спор.
      — Я одолел людоеда! – Похваляется один, по имени Корень. – Напоролся он на мою рогатину, пробила она ему самое сердце.
      — Нет, свалил медведя удар моего копья в печень, а значит, награда моя, – спорит Бугор.
      Развели руками старейшины и порешили отыскать правду с помощью божьего суда.
      Это значило, что ранним утром выйдут храбрецы на поединок, и кто одолеет соперника, за того боги заступились, он и есть истинный победитель медведя-людоеда.
      Ночью Бугор тайком пошёл к колдунье, жившей на окраине деревни. – Просить помощи на божьем суде. Посулил он ей в случае победы разделить с ней награду, и дала старуха ему такой совет:
      — Если хочешь быть страшен, убей змею чёрную, а убей её саблей или ножом, да вынь из неё язык, да вверти в ткань зелёную и в чёрную, да положи в сапог в левый, а обуй на том же месте. Идя прочь, назад не оглядывайся. Придя домой, положи язык змеиный под ворота в землю. А кто тебя спросит:
      Где был? – С ним ты ничего не говори.
      Поклонился Бугор старухе и ушёл в лес искать змею черную.
      Только стихли его шаги, чу! – Снова кто-то скребётся в двери, да это Корень явился подмоги чародейной просить! И тоже сулит богатую награду. Усмехнулась колдунья. – Не послать ли и его в лес за чёрной змеёй?
      Но сжалилась над молодцем и сказала так:
      — Когда пойдёшь на суд божий, положи в сапог три зубчика чесноковые, а под правую пазуху привяжи себе утиральник.
      И вот наутро принесли волхвы жертвы в капище, призвали всевидящего Дажьбога и грозного Перуна помочь правдивому и покарать обманщика.
      Бугор и Корень вышли на божий суд. Оба в латах и шеломах, в руках держали мечи.
      У одного под воротами язык змеиный зарыт. У другого в сапоге чеснок.
      Сошлись неприятели, ударились. И оба упали замертво. Поразили друг друга с первого удара!
      Что за напасть, думают люди, почему же божий суд покарал равно того и другого?!
      И вдруг тут из лесу вышел воин. Вся одежда на нем изорвана и окровавлена, на теле глубокие раны, а в руках, огромная, как пивной котёл, медвежья голова. Увидал воин мёртвых Корня и Бугра, да так и ахнул:
      — Значит, наказали боги этих жестокосердных!
      А потом рассказал, что шёл он с войны в своё селение, да по пути напал на него в лесу ужасный медведище. После долгой схватки храбрец его одолел, отрубив голову своим боевым мечом. Удар был такой могучий, что голова закатилась в кусты, а воин упал без сил, страдая от ран.
      И тут откуда ни возьмись появились два охотника. Не обращая внимания на стоны раненого и мольбы о помощи, они освежевали тушу и ну тянуть шкуру каждый к себе! В конце концов разрезали её пополам и бросились наперегонки прочь.
      Это и были Корень, да Бугор. Наверно, думали, что раненый скоро умрёт и никто не откроет их лжи.
      Однако божий суд не обманешь, тут и колдовство не поможет!
      ++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Медное, серебряное и золотое царства. Сказка!!
=======
      В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь.
      У него была жена Настасья, золотая коса и три сына. – Пётр-царевич, Василий-царевич и Иван-царевич.
      Пошла раз царица со своими мамушками и нянюшками прогуляться по саду. Вдруг налетел Вихрь, подхватил царицу и унёс неведомо куда.
      Царь запечалился, закручинился, да не знает, как ему быть.
      Вот подросли царевичи, он им и говорит:
      — Дети мои любезные, кто из вас поедет свою мать искать?
      Собрались два старших сына и поехали. И год их нет, и другой их нет, вот и третий год начинается.
      Стал Иван-царевич батюшку просить:
      — Отпусти меня матушку поискать, про старших братьев разузнать.
      — Нет, – говорит царь, – один ты у меня остался, не покидай меня, старика.
      А Иван-царевич отвечает:
      — Всё равно, позволишь, уйду и не позволишь, уйду.
      Что тут делать? Отпустил его царь. Оседлал Иван-царевич своего доброго коня и в путь отправился.
      Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается.
      Ехал он ехал и доехал до стеклянной горы. Стоит гора высокая, верхушкой в небо упёрлась. Под горой, два шатра раскинуты. – Петра-царевича, да Василия-царевича, они и спрашивают:
      — Здравствуй, Иванушка! Ты куда путь держишь?
      — Матушку искать, вас догонять.
      — Эх, Иван-царевич, матушкин след мы давно нашли, да на том следу ноги не стоят. Пойди-ка попробуй на эту гору взобраться, а у нас уже моченьки нет. Мы три года внизу стоим, наверх взойти не можем.
      — Что ж, братцы, попробую. – Говорит Иванушка.
      Полез Иван-царевич на стеклянную гору. Шаг наверх ползком, десять, вниз кубарем.
      Он и день лезет, и другой лезет. Все руки себе изрезал, ноги искровянил. На третьи сутки долез до верху. Стал сверху братьям кричать:
      — Я пойду матушку отыскивать, а вы здесь оставайтесь, меня дожидайтесь три года и три месяца, а не буду в срок, так и ждать нечего. И ворон моих костей не принесёт!
      Отдохнул немного Иван-царевич и пошёл по горе. Шёл-шёл, шёл-шёл. Видит, медный дворец стоит. У ворот страшные змеи на медных цепях прикованы, огнём дышат. А подле колодец, у колодца медный ковш на медной цепочке висит. Рвутся змеи к воде, да цепь коротка. Взял Иван-царевич ковшик, зачерпнул студёной воды, напоил змей.
      Присмирели змеи, улеглись. Он и прошёл в медный дворец. Вышла к нему медного царства царевна:
      — Кто ты таков, добрый молодец?
      — Я Иван-царевич.
      — Что, Иван-царевич, своей охотой или неволей зашёл сюда? – Спрашивает его Царевна.
      — Ищу свою мать, Настасью-царицу. Вихрь её сюда утащил. Не знаешь ли, где она?
      — Я-то не знаю. А вот недалеко отсюда живёт моя средняя сестра, может, она тебе скажет. – Отвечает царевна.
      И дала ему медный шарик.
      — Покати шарик, – говорит, – он тебе путь-дорогу до средней сестры укажет. А как победишь Вихря, смотри не забудь меня, бедную.
      — Хорошо, – говорит Иван-царевич.
      Бросил медный шарик. Шарик покатился, а царевич за ним вслед пошёл. Пришёл в серебряное царство. У ворот страшные змеи на серебряных цепях прикованы. Стоит колодец с серебряным ковшом. Иван-царевич зачерпнул воды, напоил змей. Они улеглись и пропустили его.
      Выбежала серебряного царства царевна.
      — Уже скоро три года, – говорит царевна, – как держит меня здесь могучий Вихрь. Я русского духу слыхом не слыхала, видом не видала, а теперь русский дух сам ко мне пришёл. Кто ты такой, добрый молодец?
      — Я Иван-царевич.
      — Как же ты сюда попал. – Своей охотой или неволей. – Его спрашивает царевна эта.
      — Своей охотой иду, – Иванушка, отвечает, – ищу родную матушку. Пошла она в зелёный сад гулять, налетел могучий Вихрь, умчал её неведомо куда. Не знаешь ли, где найти её?
      — Нет, не знаю. – Речет царевна. – Только живёт здесь недалеко, в золотом царстве, старшая сестра моя, Елена Прекрасная. Может, она тебе скажет. Вот тебе серебряный шарик. Покати его перед собой и ступай за ним следом, да смотри, как убьёшь Вихря, не забудь меня, бедную.
      Покатил Иван-царевич серебряный шарик, сам вслед пошёл. Долго ли, коротко ли, видит. – Золотой дворец стоит, как жар горит. У ворот кишат страшные змеи, на золотых цепях прикованы. Огнём пышут. Возле колодец, у колодца золотой ковш на золотых цепях прикован. Иван-царевич зачерпнул воды, напоил змей. Они улеглись, присмирели.
      Зашёл Иван-царевич во дворец. Встречает его Елена Прекрасная, царевна красоты неописанной:
      — Кто ты таков, добрый молодец?
      — Я Иван-царевич. Ищу свою матушку, Настасью-царицу. Не знаешь ли, где найти её?
      — Как не знать? – Говорит ему Елена. – Она живёт недалеко отсюда. Вот тебе золотой шарик. Покати его по дороге, он доведёт тебя, куда надобно. Смотри же, царевич, как победишь ты Вихря, не забудь меня, бедную, возьми с собой на вольный свет.
      — Хорошо, – говорит Иванушка, – красота ненаглядная, не забуду.
      Покатил Иван-царевич шарик и пошёл за ним. Шёл, шёл и пришёл к такому дворцу, что ни в сказке сказать, ни пером описать, так горит скатным жемчугом и камнями драгоценными. У ворот шипят шестиглавые змеи, огнём палят, жаром дышат.
      Напоил их царевич. Присмирели змеи, пропустили его во дворец. Прошёл царевич большими покоями.
      В самом дальнем нашёл свою матушку. Сидит она на высоком троне, в царском наряде разукрашенном, драгоценной короной увенчана.
      Глянула она на гостя и вскрикнула:
      — Иванушка, сынок мой! Как ты сюда попал?!
      — За тобой пришёл, моя матушка.
      — Ну, сынок, трудно тебе будет. – Говорит матушка. – Великая сила у Вихря. Ну, да я тебе помогу, силы тебе прибавлю.
      Тут подняла она половицу, свела его в погреб. Там стоят две кадки с водой, одна по правой руке, другая по левой. Говорит Настасья-царица:
      — Испей-ка, Иванушка, водицы, что по правую руку стоит.
      Иван-царевич испил.
      — Ну, что? Прибавилось в тебе силы?
      — Прибавилось, матушка. Я бы теперь весь дворец одной рукой перевернул.
      — А ну, испей ещё!
      Царевич ещё испил.
      — Сколько, сынок, теперь в тебе силы?
      — Теперь захочу, весь свет поворочу, матушка.
      — Вот, сынок, и хватит. Ну-ка, переставь эти кадки с места на место. Ту, что стоит направо, отнеси на левую сторону, а ту, что стоит налево, отнеси на правую сторону.
      Иван-царевич взял кадки, переставил с места на место. Говорит ему царица Настасья:
      — В одной кадке сильная вода, в другой, бессильная. Вихрь в бою сильную воду пьёт, оттого с ним никак не сладишь.
      Воротились они во дворец.
      — Скоро Вихрь прилетит, – говорит царица Настасья. – Ты схвати его за палицу, да смотри не выпускай. Вихрь в небо взовьётся, и ты с ним. Станет он тебя над морями, над горами высокими, над глубокими пропастями носить, а ты держись крепко, рук не разжимай. Умается Вихрь, захочет испить сильной воды, бросится к кадке, что по правой руке поставлена, а ты пей из кадки, что по левой руке.
      Только сказать успела, вдруг на дворе потемнело, всё вокруг затряслось. Влетел Вихрь в горницу. Иван-царевич к нему бросился, схватился за палицу.
      — Ты кто таков? Откуда взялся? – Закричал Вихрь. – Вот я тебя съем!
      — Ну, бабка надвое сказала! Либо съешь, либо нет. – Ему Иванушка отвечает.
      Рванулся Вихрь в окно, да в поднебесье. Уж он носил, носил Ивана-царевича. И над горами, и над морями, и над глубокими пропастями. Не выпускает царевич из рук палицы. Весь свет Вихрь облетел. Умаялся, из сил выбился. Спустился, и прямо в погреб. Подбежал к кадке, что по правой руке стояла, и давай воду пить.
      А Иван-царевич налево кинулся, тоже к кадке припал. Пьёт Вихрь, с каждым глотком силы теряет.
      Пьёт Иван-царевич, с каждой каплей силушка в нём прибывает. Сделался могучим богатырём.
      Выхватил острый меч и разом отсёк Вихрю голову. Закричали позади голоса:
      — Руби ещё! Руби ещё! А то оживёт!
      — Нет, – отвечает царевич, – богатырская рука два раза не бьёт, с одного раза всё кончает.
      Побежал Иван-царевич к Настасье-царице:
      — Пойдём, матушка. Пора. Под горой нас братья дожидаются, да по дороге надо трёх царевен взять.
      Вот они в путь-дорогу отправились. Зашли за Еленой Прекрасной. Она золотым яичком покатила, всё золотое царство в яичко запрятала.
      — Спасибо тебе Иван-Царевич, – говорит Елена Прекрасная, – ты меня от злого Вихря спас. Вот тебе яичко, а захочешь, будь моим суженым.
      Взял Иван-царевич золотое яичко, а царевну в алые уста поцеловал.
      Потом зашли за царевной серебряного царства, а потом и за царевной медного. Захватили с собой полотна тканого и пришли к тому месту, где надо с горы спускаться.
      Иван-царевич спустил на полотне Настасью-царицу, потом Елену Прекрасную и двух сестёр её.
      Братья стоят внизу, дожидаются. Увидели мать, обрадовались. Увидели Елену Прекрасную, обмерли. Увидели двух сестёр, позавидовали.
      — Ну, – говорит Василий-царевич, – молод-зелен наш Иванушка вперёд старших братьев становиться. Заберём мать, да царевен, к батюшке повезём, скажем. – Нашими богатырскими руками добыты. А Иванушка пусть на горе один погуляет.
      — Что ж, – отвечает Пётр-царевич, – дело ты говоришь. Елену Прекрасную я за себя возьму, царевну серебряного царства ты возьмёшь, а царевну медного за генерала отдадим.
      Тут как раз собрался Иван-царевич сам с горы спускаться. Только стал полотно к пню привязывать, а старшие братья снизу взялись за полотно, рванули из рук у него и вырвали.
      Как теперь Иван-царевич вниз спустится? Остался Иван-царевич на горе один. Заплакал и пошёл назад. Ходил-ходил, нигде нет ни души.
      Скука смертная! Стал Иван-царевич с тоски-горя Вихревой палицей играть.
      Только перекинул палицу с руки на руку, вдруг, откуда ни возьмись, выскочили Хромой, да Кривой.
      — Что надобно, Иван-царевич! Три раза прикажешь, три наказа твоих выполним.
      Говорит Иван-царевич:
      — Есть хочу, Хромой, да Кривой!
      Откуда ни возьмись, стол накрыт, на столе кушанья самые лучшие. Поел Иван-царевич, опять с руки на руку перекинул палицу.
      — Отдохнуть, – говорит, – хочу!
      Не успел выговорить, стоит кровать дубовая, на ней перина пуховая, одеяльце шёлковое. Выспался Иван-царевич, в третий раз перекинул палицу. Выскочили Хромой, да Кривой:
      — Что, Иван-царевич, надобно?
      — Хочу быть в своём царстве-государстве.
      Только сказал, в ту же минуту очутился Иван-царевич в своём государстве. Прямо посреди базара стал. Стоит, озирается.
      Видит, как по базару идёт ему навстречу башмачник, идёт, песни поёт, ногами в лад притоптывает, такой весельчак! Царевич и спрашивает:
      — Куда, мужичок, идёшь?
      — Да несу башмаки продавать. Я ведь башмачник.
      — Возьми меня к себе в подмастерья. – Просит его Царевич.
      — А ты умеешь башмаки-то шить, Царевич?
      — Да я всё, что угодно, умею. Не то что башмаки, и платье сошью. – Говорит Царевич.
      Пришли они домой, башмачник и говорит:
      — Вот тебе товар самый лучший. Сшей башмаки, посмотрю, как ты умеешь.
      — Ну что это за товар?! Дрянь, да и только! – Говорит Царевич.
      Ночью, как все заснули, взял Иван-царевич золотое яичко, покатил по дороге. Стал перед ним золотой Дворец. Зашёл Иван-царевич в горницу, вынул из сундука башмаки, золотом шитые, покатил яичком по дороге, спрятал в яичко золотой дворец, поставил башмаки на стол, спать лёг.
      Утром-светом увидал хозяин башмаки, ахнул:
      — Этакие башмаки только во дворце носить!
      И говорит башмачник, что в эту как раз пору во дворце три свадьбы готовились. Берёт Пётр-царевич за себя Елену Прекрасную, Василий-царевич, серебряного царства царевну, а медного царства царевну за генерала отдают.
      Принёс башмачник башмаки во дворец. Как увидала башмаки Елена Прекрасная, сразу всё поняла:
      — Знать, Иван-царевич, мой суженый, жив-здоров по царству ходит.
      Говорит Елена Прекрасная царю:
      — Пусть сделает мне этот башмачник к завтрему без мерки платье подвенечное, да чтобы золотом было шито, каменьями самоцветными приукрашено, жемчугами усеяно. Иначе не пойду замуж за Петра-царевича.
      Позвал царь башмачника.
      — Так и так, – говорит, – чтобы завтра царевне Елене Прекрасной золотое платье было доставлено, а не то на виселицу!
      Идёт башмачник домой невесел, седую голову повесил.
      — Вот, – говорит Ивану-царевичу, – что ты со мной наделал!
      — Ничего, – говорит Иван-царевич, – ложись спать! Утро вечера мудрёнее.
      Ночью достал Иван-царевич из золотого царства подвенечное платье, на стол к башмачнику положил.
      Утром проснулся башмачник, лежит платье на столе, как жар горит, всю комнату освещает.
      Схватил его башмачник, побежал во дворец, отдал Елене Прекрасной. Елена Прекрасная наградила его и приказывает:
      — Смотри, чтобы завтра к рассвету на седьмой версте, на море стояло царство с золотым дворцом, чтобы росли там деревья чудные и птицы певчие разными голосами меня бы воспевали. А не сделаешь, велю тебя лютой смертью казнить.
      Пошёл башмачник домой еле жив.
      — Вот, – говорит Ивану-царевичу, – что твои башмаки наделали! Не быть мне теперь живому.
      — Ничего, – говорит Иван-царевич, – ложись спать. Утро вечера мудрёнее.
      Как все заснули, пошёл Иван-царевич на седьмую версту, на берег моря. Покатил золотым яичком. Стало перед ним золотое царство, в середине золотой дворец, от золотого дворца мост на семь вёрст тянется, вокруг деревья чудные растут, певчие птицы разными голосами поют.
      Стал Иван-царевич на мосту, в перильца гвоздики вколачивает. Увидала дворец Елена Прекрасная, побежала к царю:
      — Посмотри, царь, что у нас делается!
      Посмотрел царь и ахнул. А Елена Прекрасная и говорит:
      — Вели батюшка запрягать карету золочёную, поеду в золотой дворец с царевичем Петром венчаться.
      Вот и поехали они по золотому мосту. На мосту столбики точёные, колечки золочёные. А на каждом столбике голубь с голубушкой сидят, друг дружке кланяются, да и говорят:
      — Помнишь ли, голубушка, кто тебя спас?
      — Помню, голубок, – спас Иван-царевич.
      А около перил Иван-царевич стоит, золотые гвоздики приколачивает. Закричала Елена Прекрасная громким голосом:
      — Люди добрые! Задержите скорей коней быстрых. Не тот меня спас, кто рядом со мной сидит, а тот меня спас, кто у перильцев стоит!
      Взяла Ивана-царевича за руку, посадила с собой рядом, в золотой дворец повезла, тут они и свадьбу сыграли.
      Вернулись к царю, всю правду ему рассказали. Хотел было царь старших сыновей казнить, да Иван-царевич на радостях упросил их простить.
      Выдали за Петра-царевича царевну серебряного царства, за Василия-царевича, медного.
      Был тут пир на весь мир! Вот и сказке конец.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Медный лоб. Архангельск. Сказка!!
=======
      Жил-был царь на царстве, государь на государстве, женат был на красавице, и на первый год царица родила сына.
      Бабка сносила царского сына в баню, принесла и говорит царю:
      — Сын крепкий и будет проворный человек, но одна беда, на голове у него есть надпись, что он убьёт своего отца.
      Опечалился царь, но жаль ему сына, своё дитя, а пока мал, пусть ещё живёт вместе, а потом увидим, что с него будет.
      Подрос сын, приставил царь к нему человека, чтобы строго смотрел за ним, но и сам смотрел за ним и царица тоже.
      Однажды он гулял в саду с дядькой и вдруг видит, под кустом сидит человек с медным лбом и оловянным брюхом. Царевич прибежал к отцу и сказал ему, что в саду есть человек с медным лбом и оловянным брюхом.
      Царь приказал оцепить воинам сад и поймать, кто там найдётся. Оцепили сад и человека представили к царю. А у него действительно медный лоб и оловянное брюхо. Царь приказал посадить его в крепость.
      Прошло немного времени, и царь дал знать по своему и иностранным государствам, что кто пожелает увидеть человека с медным лбом и оловянным брюхом, то приезжали бы на три дня, и назначил время, когда будут показывать.
      А царский сын учился стрелять из лука, каждый день он ходил с дядькой в сад и стрелял, и так в стрельбе изловчился, а особенно одной стрелой, что куда захочет попасть, туда стрела прямо и угодит.
      Стена крепости, в которой сидел Медный лоб была у самого сада. Однажды царевич пустил стрелу, и она улетела в окно, где сидел Медный лоб.
      Пошёл царевич отыскивать стрелу, а стрела лежит у стены, поднял царевич любимую стрелку, осматривает её, не затупилась ли, и видит на стреле написано:
      — Выпусти, что захочешь, то и получишь.
      Догадался царевич, что это Медный лоб написал, и ночью сговорился с дядькой, и выпустили Медного лба из крепости.
      Собрались цари и много всякого народу, а Медного лба в крепости нет.
      Строго приказал царь разузнать, как мог выйти из крепости Медный лоб, а когда узнали, что царевич с дядькой выпустили, то царь приказал дядьку посадить в крепость, а царевича приказал под строгим караулом вывести за границу и больше не пускать в своё царство.
      Сидит дядька в крепости, а царевич отправился куда глаза глядят. Скучно ему стало, он сделал рожок и учится играть.
      Пришёл в город, остановился на квартиру к старику, а старик этот был пастухом, пас царский скот за небольшую плату, он и нанялся пастухом к старику.
      Ходит с ним в лес и на рожке наигрывает.
      Пастух старик хорошо играл, но помощник его играет ещё лучше. А чрез небольшое время так стал играть, что народ стал сбегаться слушать его, а царская дочь просила царя, что помощник пастуха всегда приходил выгонять скот и играл, а она с матерью сидят и слушают игру.
      Умер старик пастух, и царевич заступил его место. Погнал лошадей в лес первый раз и думает:
      — Вот до чего я дошёл, пастухом стал! Где-то Медный лоб, хоть бы он пособил и научил, что делать.
      Пригнал коней в лес, видит, кони что-то головами мотают.
      — Что такое с конями случилось? – Думает царевич, но объяснить сам не мог, что с конями случилось.
      Пасёт коней, а сам все про Медного лба думает. И вот в один день, когда он очень усердно играл на рожке, кони все привалились, а когда погнал их вечером домой, видит чудо чудное. У коней выросли серебряные гривы.
      Подивились все, а царь призадумался:
      — Что это такое значит? Что за человек у меня пастухом?
      Приказал царь пастуху коров пасти.
      — Коней ты славно откормил, теперь коров попаси, – говорит царь и назначил пастуху двойное жалованье.
      Пасёт пастух коров и все про Медного лба думает. Коровы становятся все тучнее, и в один вечер заметил, что у коров вырастают медные копыта и рога.
      Когда однажды пригнал коров с медными копытами и рогами, все сдивились.
      Приказал царь ему свиней пасти и назначил тройное жалованье.
      — Свиней уж заставили пасти, – думает царевич, – а после этого-то что же будет?
      Тут снова вспомнил он Медного лба. Пасёт свиней и однажды пригнал их такими, что было настоящее чудо. У каждой свиньи на каждой щетинке было по жемчужинке, а щетинки золотые.
      Подивились все, а царь призадумался. Призвал пастуха и спросил его:
      — Что ты за человек?
      Пастух говорит:
      — Я сын царя, но отец меня прогнал из своего царства за то, что я из крепости Медного лба выпустил.
      — Знаю, знаю, – говорит царь.
      Рассказал царь жене и дочери и видит, что дочь его пастуха любит, предложил ей, чтобы лучше испытать, выйти за пастуха замуж, а она с радостью согласилась.
      Видит царь, что дело плохо, нельзя ему было выдавать свою дочь взамуж за этого царевича, иначе поссорится с его отцом, тогда приказал он тайно от жены и дочери под строгим караулом вывезти его за границу и на границе своего царства поставить караул, чтобы не пускать пастуха.
      Пастуха за границу вывезли, и лишь он перешёл границу, в эту минуту лошади, коровы и свиньи стали обыкновенными.
      Когда их вечером пастухи пригнали, царь опечалился, дочери и жене сказал, что он пастуха выслал за границу, так как он сын царя и отец его объявит ему войну, если он держать его будет у себя.
      Пошёл царевич дальше. Дорога пошла лесом. Шёл, шёл лесом, видит большой дом, зашёл в дом, никого нет. Пришла ночь, в полночь слышит идёт кто-то, испугался царевич, но делать нечего.
      Входит чертёнок:
      — Ага, – говорит, – молоденек на молоденька попал, вот и ладно.
      Вспомнил царевич про Медного лба и вдруг слышит, что у него в кармане что-то есть. Пощупал и смекнул, что у него что-то вроде табакерки, вынул из кармана, действительно табакерка и полна табаку.
      Посмотрел чертёнок на табакерку и говорит:
      — Это что?
      — Да табак, – говорит царевич.
      — А я его никогда не пробовал. – Говорит чертёнок.
      — На, понюхай. – Предлагает Царевич.
      Черт понюхал и начал чихать.
      — Славная, – говорит, – штука, давай в карты играть, три раза сыграем, если в третий раз я обыграю тебя, то ты мне дашь эту тавлинку, а если ты меня обыграешь, то я тебе, что хочешь, то и дам.
      И предлагает ему много чудных вещей, но царевич согласился взять кошелёк, в котором нет ничего, но только откроешь, и в нем золото. Сколько угодно отдавай золота, а в кошельке всегда будет.
      Сдал чёрт карты, сыграли раз, царевич проиграл, другой тоже проиграл. Третий раз чертёнок сдаёт карты, а царевич про Медного лба думает и просит пособить.
      Ходит черт, царевич покрыл, другой, третий раз, царевич покрывает, потом царевич стал к нему ходить крестями-трефами. Чертёнок крестей крыть не может. И обыграл царевич чертёнка и получил кошелёк, а чёрту дал ещё понюхать табаку, и тот ушёл.
      Пошёл царевич дальше, видит город, зашёл на рынок и купил кое-что, золото из кошелька даёт, а золота не убывает.
      Вот и живёт он в городе, играет в карты с купцами, господами и наконец и до царя добрался. Царь охотник был в карты играть, да и часто играла и царская дочь, а потом дело дошло до того, что царевич с царской дочерью каждый день играли, и каждый день царевич проигрывал.
      Стала царевна подмечать, откуда он столько денег берет, и подумала, что у него, верно, такой кошелёк неистощимый.
      И вот однажды, она подпоила царевича сонным зельем и кошелёк взяла, и остался царевич ни при чём.
      А когда дочь сказала царю, что завладела кошельком, царь приказал под караулом выслать царевича из своего царства.
      Выслали, свезли на границу, и отправился царевич дальше.
      — Вот, – думает царевич, – остался молодец безо всего, что теперь буду делать? Пособи, Медный лоб, из беды выйти, а потом и буду где-либо жить и не буду ошибаться.
      Идёт вперёд и пришёл к морю, а на берегу моря растут яблони, а на яблонях яблоки поспели, он сорвал несколько яблоков. Съел одно яблоко и у него рог вырос, а он и не замечает. Съел другое, и другой рог вырос. Съел третье и видит у ног что-то шевелится. Схватил и почувствовал, что. Это у него хвост, хотел рукой глаза потереть и задел рукою за рог, пощупал, действительно, на голове рога.
      Испугался царевич, вспомнил и Медного лба, но рога и хвост остаются. Ходил, ходил по берегу моря и пошёл дальше.
      Прошёл несколько дней, посмотрится на себя в воду и видит на себе рога, дошёл до такого места, где рос колючий кустарник, и между этим кустарником растут небольшие деревца, а на них красные плоды в виде яблоков.
      Сорвал он плод и думает:
      — Что ж, от яблоков выросли рога и хвост, а может быть от этих плодов ещё что-либо вырастет, тогда и буду ходить чудом. Верно, так и нужно.
      Съел один плод, пощупал, нет рога, съел другой, и другой рог отпал, съел третий, и хвост отпал.
      Посмотрел на себя в воде и видит, что рогов действительно нет. Обрадовался царевич, нарвал этих плодов и думает:
      — Съем ещё, может, ещё будет лучше.
      Съел один плод, посмотрел на себя в воде и себя не узнал, стал такой красавец, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
      — Что же, – думает он, – ворочусь теперь назад, другим человеком стал, меня и не узнают.
      Отправился обратно, нарвал и яблоков и пошёл.
      Приходит к границе, его не задержали, добрался до царского дворца и стал, как торговец, и продаёт яблоки. Две служанки выбежали из дворца и стали покупать, он плодов им и продал по одному каждой. Служанки едят и похваливают, а торговец пошёл дальше.
      Съели служанки и друг друга не узнают, стали красавицы. Потолковали между собой и пришли к царской дочери, та их не узнала. А когда они рассказали, в чем дело, царевна дала денег и приказала купить яблоков.
      Служанка догнала царевича и просит торговца продать три яблока, что их просит царская дочь. Царевич взял деньги и дал три яблока.
      Принесла служанка яблоки, царевна ушла и свою комнату и съела все три. Пошла посмотреться в зеркало, взади что-то волочится, посмотрелась в зеркало, а у ней на лбу рога выросли.
      Ахнула царевна и сейчас же послала за торговцем, пришёл торговец, и она просит его, чтобы он её вылечил.
      Торговец остался во дворце к ночи, а царевна строго запретила служанкам, чтобы они никому не говорили, что произошло, что у ней рога и прочее.
      Когда все улеглись, торговец взял молоток и поколотил по рогу, больно царевне, но она терпит, только бы освободиться от беды. Дал ей торговец один плод, и она съела, один рог и отпал. Дал торговец другой плод и другой рог отпал.
      — Ну а теперь, царевна, ты со мной рассчитайся, а потом на другую ночь и хвост отпадёт.
      — Да что я тебе дам?
      — Я люблю золото, золотом ты и рассчитывайся!
      Достала царевна кошелёк и стала давать золото, видит торговец, что кошелёк его, и просит кошелька до другой ночи, так как золото положить ему некуда.
      Царевна долго не соглашалась, но потом, должно быть, подумала, что он не узнает фокуса в кошельке, и отдала ему кошелёк, но только просила его возвратить.
      Ушёл торговец и в ту же ночь вышел из города, кошелёк унёс, а царевну с хвостом оставил.
      Пришёл в тот город, где у царя скот пас, сел у дворца и продаёт яблоки, вышла царевна и купила плод, съела и стала красавицей.
      Пригласила его во дворец, он все рассказал, где он был после того, когда его из царства прогнали, и что с ним случилось.
      Остался он жить во дворце, и царь по просьбе дочери сделал его распорядителем дворца. Золота распорядитель не жалел и всех подкупал.
      Умер царь, и на его место выбрали царём распорядителя, повенчался с царевной и стал править царством, и богаче его не было.
      К нему в гости часто приезжали соседние цари. Также и его отец приезжал. Но он так и не узнал своего сына, а том ему не признался.
      +++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Между небом и землёй. Великаны. Миф. Легенда. Сказка!!
=======
      После сотворения мира жил-был на земле великан.
      Был он так громаден, что не мог найти себе ни крова, ни приюта. И вот задумал он взойти на беспредельное небо.
      Идёт, моря ему по колено, горы переступает и взобрался, наконец, на высочайшую из земных скал.
      Радуга, это мост, соединяющий небо с землёю, принял его и вознёс к небесным обитателям.
      Однако боги не пожелали пустить его в заоблачные выси, – ведь они сотворили великанов для жизни на земле, как и людей, – и он навеки остался между небом и землёй.
      Тучи стали ему постелью и одеждой, крылатые ветры и птицы носят ему пищу, а радуга, наливаясь водой, утоляет его жажду.
      Но тяжко и скучно ему одному. Горько рыдает великан, и слезы его дождём льются на поля и нивы, а от его стонов рождаются рокочущие громы.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мена. Жил мужик с бабою. Сказка!!
=======
      Жил мужик с бабою. Была у них пара волов, а телеги не было.
      Куда ни соберутся ехать, бежит мужик по деревне искать телеги, и уж худо-худо разов по пяти брал он телегу у каждого хозяина! До того дошло дело, что перестали давать ему. Куда ни сунется, всякий срамит его:
      — Какой ты мужик! Пару волов имеешь, а телеги не справишь!
      Соберётся мужик в дорогу, а ехать не на чем. Посуетится-посуетится, да так дома и останется.
      — Послушай, муженёк, – сказывает жена, – поведи волов на ярмарку, продай, да за эти деньги купи телегу. Пускай у нас своя будет! Тогда и к нам станут ходить люди, да просить телеги, а мы никому не дадим!
      Мужик послушал жену, встал поутру рано, взял пару волов и повёл в город.
      Стал приближаться к городу, глядь, везёт старик на ярмарку новые телеги. Подбежал к нему:
      — Здорово, земляк! Продаёшь телеги?
      — Продаю. – Отвечает тот.
      — Знаешь ли, что я тебе скажу? – Говорит мужик.
      — Как скажешь, так и буду знать. – Отвечает старик.
      — А вот что. Сделай милость, дай мне телегу, а себе возьми пару волов.
      Старик видит, что мена-то выгодная. – Пара волов худо стоит полтораста Рублёв, а телега всего-навсего двадцать, и говорит:
      — Изволь, брат! Выбирай любую.
      Мужик выбрал себе самую большую телегу и отдал за неё пару волов. Старик радёхонек, поскорей в город. На уме одно держит:
      — Как бы этот дурак не одумался, да не отобрал назад своих волов.
      А мужик стоит на дороге, да думает:
      — Слава богу, теперь есть телега! Только как её домой дотащить? Ведь волов нету, приходится на себе везти.
      Взял верёвку, привязал к телеге и давай тащить. Тащил-тащил, с полверсты сделал, а устал как собака. – Пот так и льёт с лица, а рубаху хоть выжми! Остановился, сел отдохнуть и призадумался:
      — До двора далеко, вёрст с пятнадцать будет! Как теперь с телегой быть?
      Увидал пастуха, гонит две козы на ярмарку, и закричал ему:
      — Здорово, земляк! Куда коз гонишь?
      — В город продавать. – Отвечает тот.
      — Чем продавать, променяй-ка лучше мне одну козу вот на эту телегу. Вишь, совсем новая! – Предлагает мужик.
      Пастух усмехнулся:
      — Как бы, брат, не промахнуться? А то маху дашь, после не поправишься. Да, пожалуй, куда кривая не вывезет! Выбирай себе любую.
      Мужик отдал телегу, взял козу и повёл её домой. Шёл-шёл, версты две отхватил, и встречается ему разносчик. – На спине коробка, за поясом целая связка кошельков прицеплена.
      Засмотрелся мужик на те кошельки, крепко понравились:
      — Послушай, земляк! Куда несёшь кошельки?
      — В город продавать несу, – говорит разносчик.
      — Променяй мне один кошель на козу. – Просит мужик.
      — Изволь, брат! – Радуется разносчик.
      Взял мужик кошелёк, положил за голенище и пошёл домой. Шёл, шёл. На пути речка. Сел на перевоз и перебрался на другую сторону. Стали перевозчики спрашивать деньги, а у него нет ни гроша, и заплатить нечем.
      — Тащите, братцы, армяк с плеч, коли денег нет! – Говорят перевозчики.
      — Постойте, армяк самому надобен. А есть у меня кошелёк новый, возьмите его за работу. – Предлагает мужик.
      Вынул кошелёк и отдал. Перевозчики отпустили его. Поплёлся мужик домой.
      — Вот, – думает, – ни за что, ни про что загубил пару волов!
      Смотрит. – Сидят на дороге чумаки, да варят кашицу.
      — Здравствуйте, земляки-чумаки!
      — Здравствуй, здравствуй добрый человек! – Отвечают чумаки.
      — Хлеб-соль вашей милости! – Мужик им.
      — Спасибо, – облизываются чумаки.
      — Славная у вас кашица! – Мужик им говорит, – пустите, братцы, похлебать маленько. Крепко есть хочется.
      — Да ты откудова? – Спрашивает атаман.
      — А я, дяденька, ходил на ярмарку, пару волов водил продавать.
      — Ишь какой! Пару волов продал, а попрошайничаешь. – Атаман удивляется.
      — Эх, дяденька, – отвечал мужик, – когда бы ты знал, да ведал моё горе!
      — Какое? – Спрашивают.
      — А вот послушайте! – И рассказал все, как было.
      Атаман засмеялся и говорит мужику:
      — Ну, брат, теперь ты к своей хозяйке лучше и не показывайся. А то беда будет.
      — Нет, дяденька, ничего не будет. Даже слова худого не скажет! – Мужик говорит.
      — Врёшь, мужик! Если за это, да не обругает тебя хозяйка, так вот двенадцать фур с солью, все отдам тебе и с волами!
      — Хорошо, атаман, давай по рукам вдарим! – Мужик пыжится.
      — Ну, а если обругает? – Атаман говорит.
      — В вечную кабалу к тебе пойду! – Обещает мужик.
      Заложились и пошли в деревню. Добрались до двора. Атаман стал в сенях и слушает, а мужик вошёл в избу:
      — Здравствуй, жена!
      — Здравствуй, муженёк! Что ж, променял волов?
      — Променял.
      — Где же телега?
      — За козу отдал.
      — А коза где?
      — За кошелёк пошла.
      — А кошелёк где?
      — За перевоз взяли.
      — Ну, слава богу, что сам-то хоть назад воротился! Раздевайся скорей, да садись за стол, пообедай. Чай, давно проголодался? О волах не кручинься. Нет волов, и заботы у нас не будет!
      Мужик сел за стол и кричит:
      — Эй, атаман! Ступай в хату. Ну что, слышал? Правда моя!
      — Правда, земляк, – сказал атаман, вздохнувши, – бог с тобой, забирай все двенадцать фур, и с солью и с волами.
      Вот так-то и разбогател мужик и стал себе жить-поживать, да добра наживать.
      +++++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мена. Купался богатый купец в реке, попал на глубокое место и стал тонуть. Сказка!!
=======
      Купался богатый купец в реке, попал на глубокое место и стал тонуть.
      Шёл мимо старик, мужичок-серячок, услыхал крик, кинулся и купца из воды вытащил.
      Купец не знает, как старика благодарить. – Позвал к себе в город, угостил хорошенько и подарил ему кусок золота величиной с конскую голову.
      Взял золото мужичок и идёт домой, а навстречу ему барышник целый табун лошадей гонит.
      — Здравствуй, старик! Откуда бредёшь?
      — Из города, от богатого купца иду, – мужичок говорит.
      — Что же тебе купец дал? – Барышник отвечает.
      — Кусок золота с конскую голову, – мужик ему.
      — Отдай мне золото, возьми лучшего коня, – предлагает барышник.
      Думает старик:
      — Что же золото так тащить, тяжело, лучше с конём идти, он хоть сам идёт.
      Взял старик лучшего коня, поблагодарил и пошёл дальше. Идёт старик, а навстречу ему пастух волов гонит и спрашивает:
      — Здравствуй, старик! Откуда бредёшь?
      — Из города, от купца.
      — Что ж тебе купец дал? – Пастух говорит.
      — Кусок золота с конскую голову.
      — А где ж оно? – Спрашивает пастух.
      — Променял на коня. – Старик ему.
      — Променяй мне коня на любого вола. – Предлагает пастух.
      Старик выбрал вола, поблагодарил и пошёл. Идёт старичок, а навстречу овчар гонит овечье стадо, и спрашивает овчар.
      — Здравствуй, старичок! Откуда бредёшь?
      — Из города, от богатого купца, – старичок ему.
      — Что же тебе купец дал?
      — Золота с конскую голову, – старичок отвечает.
      — Где же оно?
      — Променял на коня, – говорит старик.
      — А конь где?
      — Променял на вола, – отвечает старик.
      — Променяй мне вола на любого барана.
      Взял старик лучшего барана, поблагодарил и пошёл дальше. Идёт старик, а навстречу свинопас поросят гонит.
      — Здравствуй, старик! Где был?
      — В городе, у богатого купца.
      — Что же тебе купец дал?
      — Кусок золота с конскую голову.
      — Где же оно?
      — Променял на коня.
      — А конь где?
      — Променял на вола.
      — А вол где?
      — Променял на барана.
      — Давай мне барана, бери себе лучшего поросёнка.
      Выбрал старик поросёнка, поблагодарил пастуха и пошёл. Идёт старик, а навстречу ему коробейник с коробом за спиной.
      — Здравствуй, старик! Откуда идёшь?
      — От купца из города.
      — А что тебе купец дал?
      — Золота с конскую голову.
      — Где же оно?
      — Променял на коня.
      — А конь где?
      — Променял на вола.
      — А вол где?
      — Променял на барана.
      — А баран где?
      — Променял на порося.
      — Променяй мне поросёнка на любую иглу.
      Выбрал старик славную иголку, поблагодарил и пошёл домой. Пришёл старик домой, стал через плетень перелезать и иглу потерял. Выбежала старику навстречу старушка:
      — Ах, голубчик мой, я без тебя здесь совсем пропала! Ну, рассказывай. – Был ты у купца?
      — Был.
      — Что тебе купец дал?
      — Кусок золота с конскую голову.
      — Где же оно?
      — Променял на коня.
      — А конь где?
      — Променял на вола.
      — А вол где?
      — Променял на барана.
      — А баран где?
      — Променял на поросёнка.
      — А поросёнок где?
      — Променял на иглу. – Хотел тебе, старая, подарочек принести, стал через плетень перелезать и потерял.
      — Ну хорошо, голубчик, что ты хоть сам вернулся! Пойдём в избу ужинать.
      И теперь живёт старичок со старушкой, счастливы и без золота.
      ++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мена. Чистил мужик навоз и нашёл овсяное зерно. Сказка!!
=======
      Чистил мужик навоз и нашёл овсяное зерно. Приходит к жене, у жены изба топится.
      Он и говорит ей:
      — Ну-ка ты, хозяйка, поворачивайся, загребай-ка ты жар, сыпь это зерно в печь. Выгреби из печи, истолки его и смели, киселю навари, отлей в блюдо. Вот я и пойду к царю, понесу блюдо киселю. Ну, хозяйка, не пожалует ли нас царь чем-нибудь?
      Вот он и пришёл к царю, принёс блюдо киселю. Царь его пожаловал золотой тетёркой.
      Пошёл от царя домой. Идёт полем. Видит, навстречу ему пастух ведёт табун коней.
      Пастух его спрашивает:
      — Мужичок, где ты был?
      — Ходил к царю, носил блюдо киселю.
      — Чем тебя царь пожаловал?
      — Золотой тетёркой.
      — Променяй нам тетёрку на коня.
      Ну, променял мужик, сел на коня и поехал. Вот он едет, а навстречу ему пастух гонит стадо коров.
      Пастух говорит:
      — Где ты, мужичок, был?
      — Ходил к царю, носил блюдо киселю.
      — Чем тебя царь пожаловал?
      — Золотою тетёркой.
      — Где у тебя тетёрка?
      — Я её променял на коня.
      — Променяй нам коня на корову.
      Променял, ведёт коровку за рога. Навстречу ему пастух ведёт стадо овец.
      Пастух говорит:
      — Мужичок, где ты был?
      — Ходил к царю, носил блюдо киселю.
      — Чем тебя царь пожаловал?
      — Золотою тетёркой.
      — Где золотая тетёрка?
      — Променял на коня.
      — Где конь?
      — Променял на коровку.
      — Променяй нам коровку на овечку.
      Променял, гонит овцу. Навстречу пастух. Ведёт стадо свиней.
      Пастух говорит:
      — Где ты, мужичок, был?
      — Ходил к царю, носил блюдо киселю.
      — Чем тебя царь пожаловал?
      — Золотою тетёркой.
      — Где золотая тетёрка?
      — Променял на коня.
      — Где конь?
      — Променял на коровку.
      — Где коровка?
      — Променял на овечку.
      — Променяй нам овечку на свинью.
      Променял, гонит свинью. Смотрит, а навстречу пастух. Ведёт он стадо гусей.
      Пастух спрашивает:
      — Где ты, мужичок, был?
      — Ходил к царю, носил блюдо киселю.
      — Чем тебя царь пожаловал?
      — Золотою тетёркою.
      — Где у тебя золотая тетёрка?
      — Я променял на коня.
      — Где конь?
      — Я променял на коровку.
      — Где коровка?
      — Я променял на овечку.
      — Где овечка?
      — Я променял на свинью.
      — Променяй нам свинью на гуська.
      Променял, несёт гуська. Навстречу ему мальчишки уток пасут.
      Они мужичку говорят:
      — Мужичок, где ты был?
      — Ходил к царю, носил блюдо киселю.
      — Чем тебя царь пожаловал?
      — Золотою тетёркой.
      — Где золотая тетёрка?
      — Я променял на коня.
      — Где конь?
      — Я променял на коровку.
      — Где коровка?
      — Я променял на овечку.
      — Где овечка?
      — Я променял на свинью.
      — Где свинья?
      — Я променял на гуська.
      — Променяй нам гуська на уточку.
      Променял, несёт утку. Смотрит ребята играют в клюшки. Те его спрашивают:
      — Где ты, мужичок, был?
      — Ходил к царю, носил блюдо киселю.
      — Чем тебя царь пожаловал?
      — Золотою тетёркой.
      — Где золотая тетёрка?
      — Я променял на коня?
      — Где конь?
      — Я променял на коровку.
      — Где коровка?
      — Я променял на овечку.
      — Где овечка?
      — Я променял на свинью.
      — Где свинья?
      — Я променял на гуська.
      — Где гусёк?
      — Я променял на утку.
      — Променяй нам утку на клюшку.
      Променял, идёт. Пришёл домой, клюшку поставил у ворот, а сам пошёл в избу.
      Жена стала спрашивать. Он рассказал все до клюшки. Она его спрашивает:
      — Где клюшка эта?
      — У ворот, вон она. – Мужичок отвечает.
      Она пошла, взяла клюшку, да клюшкой-то возила-возила его:
      — Не меняй, не меняй, старый черт! Ты хоть бы утку принёс домой!
      +++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мёртвая волшебница. Сказка!!
=======
      Шёл солдат домой со службы.
      Пришёл в одну деревню вечером, взошёл в крайнюю избу попроситься ночевать. Видит, в избе нет ни одного человека. Взошёл в другую, там тоже пусто. Взошёл в третью, опять никого нет.
      Обошёл всю деревню, никого не нашёл. Только в крайней избе старичок одет в саван. – Приготовился к смерти.
      Говорит этот старичок:
      — К нам каждую ночь приходит кто-то, людей поедает, я один остался, жду своей смерти. Ночуй, если не боишься!
      Солдат отвечает:
      — Я никого не боюсь!
      Старик лёг впереди под образами. Лёг и солдат. Он не спал, караулил, что будет. Ночью он слышит, отворяется окно, просовываются руки, кто-то хочет лезть в избу.
      Солдат схватил топор, отрубил обе руки. За окном кто-то закричал и побежал прочь.
      Утром солдат простился с стариком, пошёл искать эту смерть. По кровавому следу он дошёл до погоста в дом попа.
      Видит он. Сидит попадья, руки у ней отрублены и прикрыты. Он схватил топор, хлоп попадью по голове, убил её сразу.
      Говорит попу:
      — Хорони свою попадью, пусть она больше людей не губит.
      Пошёл дальше, пришёл в другую деревню. Попросился ночевать. Хозяйка его пустила. Она ему и говорит:
      — Ах, солдатик! Какое у нас горе! Была у нас свадьба, и вдруг кто-то весь поезд оборотил в волков. Все убежали в лес. Не поможешь ли ты нам?
      Солдат говорит:
      — Погоди, может быть, помогу!
      Остался в деревне, стал за всем смотреть, все слушать. Ничего не замечает. Пошёл ночью на кладбище. Видит могила, где похоронена попадья, разрыта, там гроб стоит. Солдат открыл гроб, гроб пустой. Он влез в гроб, закрылся крышкой.
      Поздно ночью является попадья.
      — Кто в моем гробе?
      Солдат отвечает:
      — Я, солдат.
      — Пусти меня, а то я тебя съем. – Попадья ему.
      Солдат говорит:
      — Нет, ты меня не съешь, и я тебя не пущу.
      Она просится в гроб, солдат её не боится, не пускает. Солдат спрашивает:
      — Скажи, кто свадебный поезд в волков оборотил?
      Она говорит:
      — Я!
      — Скажи, как их опять людьми оборотить? Тогда пущу. – Солдат ей говорит.
      Она на это согласилась и говорит:
      — Дам я тебе трубочку. В эту трубочку потруби, они все к тебе придут. Оторву тебе шматок от савана. Этим их покури, они опять люди будут.
      Солдат вылез из гроба, получил что, надо, пустил туда попадью в гроб. Тут как раз и петухи запели. Он закопал могилу, забил в неё осиновый кол и ушёл.
      Взял трубочку, потрубил, и бежит к нему большая стая волков.
      Он их всех собрал вместе, зажёг кусок савана, обошёл их кругом, и они стали все опять людьми и побежали свадьбу свою играть.
      Солдат же пошёл дальше дела крестьянские исправлять, как солдатам положено быть.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мёртвая гора. Морена. Миф. Легенда. Сказка!!
=======
      В году 1200 по рождеству Христову случилось в селе Дивееве чудо превеликое и престрашное.
      Месяца сенозорника, сиречь июля, какого-то дня собирал на закате солнца отрок Ясень, крещёный Варфоломеем, целебные травы на Кудрявой горе.
      И вдруг видит, как шествует мимо дуба, сожжённого молнией, женщина в белом одеянье, кое шито золотом, и в короне золотой. В одной руке держала она цветы диковинные, бледные, яко из воска, а в другой, косу с серебряным набалдашником.
      И так страшно стало отроку Ясеню, что на малое время обмер он и разумения лишился, а когда пришёл в себя, кинулся со всех ног в родное Дивеево, поведал отцу-матери об увиденном.
      — Ты, Ясень, мастер известный страшные сказки плести, – сказал отец. – Знай ври, да не завирайся.
      И тут послышался с печи голос прадеда Родомысла, в святом крещении Антипа. Отмерил он уже сотню лет с гаком, три года лежал на печи обезноженный, но разумом был светел.
      — Да не врёт малец, слышите? Беда нагрянула. Нынче какой год? Високосный, вдобавок, говорят звездочтецы, веку-столетию конец. Вот и грядёт к нам Морена злобная, всех выкосит в одночасье. Такое уже случалось, когда я сам пребывал в отрочестве.
      — Ох, ох, Сварог всемилостивый и ты, Господь-Спаситель, за что наказуете?! – Завыла мать.
      — Ну-ка, снимите меня с печи! – Скомандовал прадед.
      Когда посадили его на лавку, сказал:
      — Ты, внучек, коня буланого из конюшни выводи. Посадишь меня верхом, ноги к стременам привяжешь, дабы не упал, дашь мне лук боевой и колчан со стрелами.
           Ты же баба, беги по деревне, вели людям выскакивать из домов и на траву падать пластом, будто мертвецы, сраженные в одночасье молнией.
           А ты, Ясень, как завидишь опять Морену, начинай рыдать и укорять Перуна за убиение невинных людишек.
           Живо делайте что говорю! Мешкать некогда!
      Через некоторое время, завидев Морену в конце села, залился отрок Ясень горькими слезами, принялся громко стенать и грозить небесам кулаком:
      — Всегрозный Перун! За что людей невинных смертию лютой от стрел своих наказал? Зачем бесчинствуешь?!
      Посмотрела Морена в недоумении на поверженных людей, к отроку приблизилась, в глаза ему заглянула мёртвыми своими очами, да и прошествовала к реке, а потом в осиннике за рекою сокрылась, верша свой путь неведомо куда.
      По просшествии ещё некоторого времени начали люди подниматься с травы, благодаря Сварога, Сварожичей и Христа-Спасителя, что не попустили безвременной смерти всего селения.
      А мужики вместе с отроком Ясенем пошли к Кудрявой горе. И что же? У её подножия, близ родника, узрели они чудо превеликое и престрашное. Покоились на траве два скелета. – Всадника и лошади. Ноги всадника были привязаны к стременам, а в руках он держал боевой лук, но в колчане не было ни единой стрелы.
      Долго молчали мужики, а отрок Ясень проливал слезы над прадедом Родомыслом, в крещении Антипом, и над конём буланым.
      На другой день тут же, на горе Кудрявой, предали кости земле, крест деревянный водрузив.
      Только с той поры гора эта, близ села Дивеева, зовётся Мёртвой.
      +++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мёртвая кошка. Ичетчик. Легенда. Быличка. Сказка!!
=======
      Однажды поехали две сестры рыбу лучить, на лучину ловить, на свет яркий. Но забыли перекреститься, когда отправились от берега.
      Рыба сначала хорошо попадалась, даже большую-пребольшую щуку улучили. И вдруг видят, возле прибрежных тростников лежит на воде мёртвая кошка.
      Отплевались сёстры и проехали мимо, чтобы найти другое место для ловли, но как ни старались, не могли отплыть от кошки.
      Уж они гребли-гребли, и по очереди, и вместе, всяко тужились, а все стоят у тех тростников.
      Промаялись так до утра, а как рассвело, кошка вдруг пропала, и только тогда сёстры увидели, что угребли вёрст за пять против течения от того места.
      Это, значит, ичетик их морочил, потому что попустились они в его владения, не перекрестивши лба.
      +++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мёртвое тело. В некоем царстве, не в нашем государстве жила старушка-вдова. Сказка!!
=======
      В некоем царстве, не в нашем государстве жила старушка-вдова. У ней было два сына умных, а третий дурак.
      Стала мать помирать, стала имение отказывать, кому что, и просит умных:
      — Не обделите, сынки, дурака. Было бы всем поровну!
      Вот старуха померла, умные братья разделили все имение меж собой, а дураку ничего не дали.
      Дурак схватил покойницу со стола и потащил её на чердак.
      — Что ты, дурак! – Закричали на него братья. – Куда поволок?
      А дурак в ответ:
      — Вы двое все добро себе забрали. Мне одна матушка осталась!
      Втащил наверх и принялся кричать во все горло:
      — Люди добрые, поглядите, матушку убили!
      Братья видят, худо дело! – И говорят ему:
      — Дурак, не кричи! Вот тебе сто рублёв. Вот тебе лошадь!
      Дурак взял деньги, запряг лошадь, посадил старуху на дровни и повёз её, словно живую, на большую дорогу.
      Скачет навстречу ему барин, колокольчик под дугой так и заливается. – Дурак с дороги не сворачивает.
      — Эй ты, олух, вороти в сторону! – Кричит барин.
      — Сам вороти! – Отвечает дурак.
      Барин осерчал, заругался, не велел сворачивать, наскакал на дровни и опрокинул набок. Старуха упала, а дурак завопил:
      — Караул, караул! Барин матушку до смерти зашиб!
      — Молчи, дуралей, вот тебе сто рублёв. – Говорит барин.
      — Давай триста. – Не соглашается дурак.
      — Чёрт с тобой! – Соглашается барин, – Бери триста, только кричать перестань.
      Дурак взял с барина деньги, положил старуху на дровни и поехал в ближнее село. Пробрался задами к попу на двор, залез в погреб, видит, стоят на льду кринки с молоком.
      Он сейчас поснимал с них покрышки, приволок свою старуху и усадил возле на солому. В левую руку дал ей кувшин, в правую, ложку, а сам за кадку спрятался.
      Немного погодя пошла на погреб попадья. Глядь, незнамо чья старуха сметану с кринок сымает, да в кувшин собирает. Попадья ухватила палку, как треснет её по голове, старуха свалилась, а дурак выскочил и давай кричать:
      — Батюшки-светы, караул! Попадья матушку убила!
      Прибежал поп:
      — Молчи, – говорит, – я тебе сто рублёв заплачу и мать даром схороню.
      — Неси деньги! – Говорит дурак-от.
      Поп заплатил дураку сто рублёв и похоронил старуху. Дурак воротился домой с деньгами. Братья спрашивают:
      — Куда мать девал?
      — Продал чертям на базаре, крайняя лавка у них там, вот и денежки дали. – Дурка говорит.
      А в крайней лавке там пристав сидел, за порядком глядел. Завидно стало братьям, стали сговариваться:
      — Давай-ка убьём своих жён, да продадим. Коли за старуху столько дали, за молодых вдвое дадут.
      Ухлопали своих жён и повезли на базар, в крайнюю лавку приходят и говорят:
      — Вот убили своих жён молодых, привезли вам продавать, за сколько возьмёте?
      Тут как раз они приставу и попалися. Там их взяли, в кандалы заправили и сослали в Сибирь.
      А дурак остался хозяином и зажил себе припеваючи, мать поминаючи.
      +++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мёртвое тело. Жил-был старый бобыль с своею старухой. Сказка!!
=======
      Жил-был старый бобыль с своею старухой. У него было три сына. – Двое умных, младший, Иван-дурак.
      Случится большим братьям на охоту идти, и дурак за ними идёт. Те ловят зверей, да птиц, а дурак крыс, да мышей, сорок, да ворон.
      Вот как-то посеяли умные братья горох в огороде, а Ивана-дурака от воров караулить поставили.
      Понадобилось старухе, их матери, в огород сходить. Только влезла туда, Иван-дурак заприметил и говорит само с собой:
      — Погоди ж, изловлю я вора. Будет меня помнить!
      Подкрался потихоньку, поднял дубинку, да как треснет старуху по голове, так она и не ворохнулась, навеки уснула!
      Отец и братья принялись ругать, корить, увещать дурака, а он сел на печи, перегребает сажу и говорит:
      — Чёрт ли её на кражу нёс! Ведь вы сами меня караулить поставили.
      — Ну, дурак, – говорят братья, – заварил кашу, сам и расхлёбывай. Слезай с печи-то, убирай мясо!
      А дурак бормочет:
      — Небось не хуже другого слажу!
      Взял старуху, срядил в празднишну одёжу, посадил на повозку в самый задок, в руки ей пяла дал и поехал деревнею.
      Навстречу ему чиновник едет:
      — Свороти, мужик!
      Дурак отвечает:
      — Свороти-ка сам, я везу царскую золотошвейку.
      — Мни его, мошенника эдакого! – Говорит барин кучеру, и как скоро поверстались ихние лошади, зацепились повозки колёсами, и опрокинулся дурак со старухою. – Вылетели они далёко!
      — Государи бояре! – Закричал дурак на весь народ. – Убили мою матушку, царскую золотошвейку!
      Чиновник видит, что старуха совсем лежит мёртвая с пялами в руках, испугался и стал просить:
      — Возьми, мужичок, что тебе надобно, только не сзывай народу.
      Ну, дурак не захотел хлопотать много, говорит ему:
      — Давай триста рублей мне, да попа сладь, чтоб покойницу прибрал.
      Тем дело и кончилось. Взял дурак деньги, поворотил оглобли домой, приехал к отцу, к братьям, и стали все вместе жить, да быть.
      +++++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мёртвый друг. Быличка. Сказка!!
=======
      В стародавние годы жили-были в одной деревне два молодых парня. Жили они дружно, вместе по беседам ходили, друг друга за родного брата почитали.
      Сделали они между собой такой уговор:
      — Кто из них станет вперёд жениться, тому звать своего товарища на свадьбу. Жив ли он будет, помрёт ли, все равно.
      Через год после того заболел один молодец и помер. А спустя несколько месяцев задумал его товарищ жениться.
      Собрался со всем сродством своим и поехал за невестою.
      Случилось им ехать мимо кладбища. Вспомнил жених своего приятеля, вспомнил старый уговор и велел остановить лошадей.
      — Я, – говорит, – пойду к своему товарищу на могилу, попрошу его к себе на свадьбу погулять. Он был мне верный друг!
      Пошёл на могилу и стал звать:
      — Любезный товарищ! Прошу тебя на свадьбу ко мне.
      Вдруг могила растворилась, покойник встал и вымолвил:
      — Спасибо тебе, брат, что исполнил своё обещание! На радостях взойди ко мне. Выпьем с тобой по стакану сладкого вина.
      — Зашёл бы, да поезд стоит, народ дожидается.
      Покойник отвечает:
      — Эх, брат, стакан ведь недолго выпить.
      Жених спустился в могилу. Покойник налил ему чашу вина, он выпил, и прошло целое сто лет.
      — Пей, милый, ещё чашу!
      Выпил другую, прошло двести лет.
      — Ну, дружище, выпей и третью, да ступай с богом, играй свою свадьбу!
      Выпил третью чашу, да и прошло триста лет.
      Покойник простился со своим товарищем. Гроб закрылся, могила заровнялась. Жених смотрит. Где было кладбище, там стала пустошь. Нет ни дороги, ни сродников, ни лошадей, везде поросла крапива, да высокая трава.
      Побежал в деревню, и деревня уж не та. – Дома иные, люди все незнакомые.
      Пошёл к священнику, и священник не тот. Рассказал ему, как и что было.
      Священник начал по книгам справляться и нашёл, что триста лет тому назад был такой случай:
      — В день свадьбы отправился жених на кладбище и пропал, а невеста его вышла потом замуж за другого.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мёртвый табор. Цыгане. Сказка!!
=======
      Жил на свете молодой цыган.
      Был он из богатого рода и занимался тем, что продавал на ярмарках лошадей. Как-то раз поехал он на ярмарку, сделал с выгодой своё дело и возвращался домой.
      От города до дома путь ему не близкий. Застигла цыгана в пути ночь. Только собрался он на ночёвку устраиваться, как вдруг услышал неподалёку пение цыганское, так и разливаются голоса по ночной росе.
      Повернул цыган на голоса и через некоторое время к табору подъехал. Стоял этот табор на большой поляне возле реки. Вокруг костры горели, а у костров сидели цыгане и песни пели.
      И до того хорошо пели, что аж заслушаешься.
      Остановился цыган неподалёку, стреножил лошадей, однако близко к кострам подходить не стал. Решил приглядеться сначала.
      Цыгане-то чужого табора, он и раздумался:
      — Что за люди, какого рода-племени?
      А сам все ближе и ближе подбирается.
      Вдруг заметил он около костра одну красивую цыганку, так хорошо она пела, да плясала, что сердце зашлось у цыгана, огнём загорелось.
      Был этот парень холостым, и решил он во что бы то ни стало познакомиться с этой девушкой, что так поправилась ему.
      Дал себе слово цыган жениться на этой красавице. А раз дал слово, надо держать его!
      Покуда плясали цыгане, да пели, парень к табору не подошёл, а когда рассветать стало и табор разбрёлся по шатрам, заметил парень, в какой из шатров эта красавица-цыганка пошла, и направился следом за ней.
      Задумал он сговорить девушку или украсть её, пока цыгане спят. Подкрался он к шатру, открыл полог и в ужасе назад отпрянул.
      Страшную картину увидел он. В шатре том лежали вповалку цыгане. – У кого руки нет, у кого, ноги, у кого, головы. Волосы зашевелились у цыгана. Понял он, что с мёртвым табором встретился.
      Однако постепенно испуг у парня прошёл, и принялся цыган красавицу-девушку искать. Видит. – Лежит она на земле бездыханная.
      Опечалился цыган, а потом решил:
      — Мёртвая моя и живая моя! Украду её все равно, будь что будет! Хоть ночью она оживает, и то хорошо.
      Положил цыган мёртвую девушку на свой тарантас и уехал. Целый день увозил он её подальше от табора, а как настала ночь, ожила цыганка, встала:
      — Куда ты меня везёшь? Ты с ума сошёл! Ведь сейчас мои братья тебя настигнут и убьют. Разве ты не знаешь, что от мёртвых скрыться невозможно? Поворачивай скорей обратно коней, а не то пропадёшь.
      — Не боюсь я твоих братьев, люблю я тебя, ты мёртвая моя и живая моя!
      Не успел он сказать этих слов, как раздался стук лошадиных копыт. – Это братья настигли беглецов. Избили они цыгана до полусмерти, а сестру свою обратно увезли. Очнулся наутро цыган, нет девушки.
      Умылся парень в речке, передохнул немного и решил:
      — Нет уж, раз я слово дал, то от него не отступлюсь. Надо только подальше от мёртвого табора ускакать, чтобы братья не догнали.
      Опять отыскал цыган мёртвый табор и опять, лишь только цыгане разбрелись по шатрам, украл он свою любимую и вихрем помчался из табора.
      Как только наступила ночь все повторилось. – Снова напали братья па след беглецов, снова избили цыгана до полусмерти и отняли свою сестру.
      — Нет, так легко вы со мной не справитесь, – решил цыган, – если я раньше на тарантасе ехал, то теперь попробуйте меня верхового догнать.
      Как задумал, так и сделал. В третий раз украл он мёртвую цыганку, положил её поперёк седла и помчался.
      И ушёл бы цыган от погони на этот раз, будь у него такие же кони, как у братьев, да только известно, что у мёртвого всадника, волшебные кони.
      Цыган в лесу дорогу выбирает, а волшебный конь напрямик летит. Цыган через реку вплавь перебирается, а волшебный конь прямо по воде скачет.
      Под самое утро настигли беглеца братья. Но бить на этот раз его не стали, сказали только:
      — Выбирай, парень, свою судьбу. Не согласишься, убьём тебя сейчас. Все равно тебе сестры нашей не видать, потому что не было ещё такого, чтобы мёртвая за живого замуж вышла. А случилось с нами вот что:
      Остановились мы табором возле деревни одной, мужики в то время сено косили. Пустили мы ночью лошадей на сенокос, тут они все сено и потравили. Как увидели мужики такое, кто вилы взял, кто топор, кто косу. И всей деревней на наш табор пошли. Так и побили нас всех до единого. Побили и хоронить не стали. Оттого души наши покоя не имеют. Ты предай наши тела земле, отпой нас и поезжай себе с богом, мы тебе зла не сделаем.
      Пообещал цыган братьям сделать так, как они просили, да не во всём он сдержал своё слово. – Табор похоронил и отпел, как полагается, а мёртвую свою любовь отпевать не стал и хоронить тоже.
      Ожила красавица ночью и говорит ему:
      — Что ты наделал? Не послушался моих братьев, беду на меня накликал. Не будет теперь душе моей покоя вечно. Суждено мне бродить по земле.
      Сказала так цыганка и сгинула. А парень после этого не прожил и трёх дней.
      От тоски по своей любимой умер.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Месть отца. Приведения. Легенда. Сказка!!
=======
      Поссорились два кума из-за коровы, потоптала она чужой огород, что ли.
      Уж и не вспомнить, из-за какой мелочи вспыхнула вражда, но дальше, больше, и дошло до того, что кум Пётр подпалил гумно своему врагу.
      А кум Иван в отместку спалил Петрову избу, да только остался в той избе горящей Петров сын. Прибежав на пожар, Пётр крикнул:
      — Не замолить тебе, Иван, этого и не отчитать! Не знать тебе ни сна, ни отдыха! – И бросился в огонь сына спасать.
      А тут крыша рухнула. Вместе они и сгорели.
      И с того дня все по проклятому слову и пошло. Призрак Петра, что ни ночь, стоял у Ивана под окошком, плача:
      — Отдай моего сына!
      А сперва стоял, потом начал в избу входить, сядет на лавку и плачет, плачет. Иван к каким только колдунам ни бегал, каких только попов ни звал, без толку.
      А призрак со временем осмелел. К самой кровати Ивана начал приближаться, руки протянет и душит, давит.
      Иван почернел весь, ночи боится, пытался уехать к родне, да призрак и там объявился.
      Так и удушил его покойник!
      ++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мизгирь. В нынешние времена. Прибаутки.
      В нынешние времена
           Проявилась нова ромода:
      
           Комары, мухи летали,
           В кринках молоко болтали.
      
           Мизгирь на то осердился,
           На спину ложился.
           Наставил мерёжки
           На все пути-дорожки.
      
           Летит пёстрая оса,
           Честная вдова.
           Сверху пала,
           В сеть попала.
      
           Мизгирь подскочил
           Да голову отрубил.
      
           Собирались комары, да мухи:
           Кто попом, кто скудельником,
           А кто плакальщиком.
      
           Отпели кости,
           Положили в трошни,
           Понесли те кости в село Комарово.
      
           Звонят в Переборе,
           Слышно в Моргунове,
           Колокола клык,
           Просят сто пуд лык.
      +++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мизгирь. В старопрежние годы. Прибаутки.
      В старопрежние годы в красну весну, в тёплое лето сделалась такая срамота, в мире тягота, стали появляться комары, да мошки, людей кусать, горячую кровь пускать.
      Появился паук-мизгирь, удалой добрый молодец. Стал он ножками трясти, да мерёжки плести, ставить на пути, на дорожке, куда летают комары, да мошки.
      Муха пролетала, да к мизгирю в сеть попала. Тут её мизгирь стал бить, да губить, за горло давить. Муха мизгирю взмолилась:
      — Батюшко мизгирь, не бей ты меня, не губи ты меня. – У меня много останется детей-сирот, по дворам ходить и собак дразнить.
      Тут её мизгирь и отпустил. Она полетела, всем комарам, да мошкам весть посылала:
      — Ой, вы еси, комары, да мошки, убирайтесь под осиновое корище! Появился мизгирь-борец, стал ножками трясти, мережки плести, ставить на пути, на дорожке, куда летают комары, да мошки.
      Они и полетели, забились под осиновое корище, лежат как мёртвы. Мизгирь пошёл, нашёл сверчка, таракана и лесного клопа.
      — Ты, сверчок, сядь на кочок, курить табачок. А ты, таракан, ударь в барабан. А ты, клоп-блинник, поди под осиновое корище, проложи про меня, мизгиря-борца, добра молодца, такую славу, что меня вживе нет. – В Казань отослали, в Казани голову отсекли на плахе и плаху раскололи.
      Сверчок сел на кочок курить табачок, а таракан ударил в барабан. Клоп-блинник пошёл под осиновое корище и говорит:
      — Что запали, лежите мертвы? Ведь мизгиря-борца, добра молодца вживе нет. – Его в Казань отослали, в Казани голову отсекли на плахе и плаху раскололи.
      Комары, да мошки возрадовались и возвеселились, в разные стороны залетали, да к мизгирю в сеть и попали.
      Он и говорит:
      — Так-то почаще бы ко мне в гости бывали!
      +++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мизгирь. В стары годы. Прибаутки. Сказка!!
=======
      В стары годы, в старопрежние, в красну вёсну, в тёплые лета сделалась такая соморота, в мире тягота. Стали проявляться комары, да мошки, людей кусать, горячую кровь пропускать.
      Проявился мизгирь, удалой добрый молодец, стал ножками трясти, да мерёжки плести, ставить на пути, на дорожки, куда летают комары, да мошки.
      Муха грязна, строка некошна, полетела, да чуть не пала, да к мизгирю в сеть попала. То её мизгирь стал бить, да губить, да за горло давить.
      Муха мизгирю возмолилася:
      — Батюшка мизгирь! Не бей ты меня, не губи ты меня. У меня много будет детей сиротать, по дворам ходить и собак дразнить.
      То её мизгирь опустил. Она полетела, забунчала, известила всем комарам и мошкам:
      — Ой еси вы, комары и мошки! Убирайтесь под осиново корище. – Проявился мизгирь, стал ножками трясти, мерёжки плести, ставить на пути, на дорожки, куда летают комары, да мошки. Всех изловит!
      Они полетели, забились под осиново корище, лежат яко мертвы.
      Мизгирь пошёл, нашёл сверчка, таракана и клопа:
      — Ты, сверчок, сядь на кочок испивать табачок. А ты, таракан, ударь в барабан. А ты, клоп-блинник, поди под осиново корище, проложь про меня, мизгиря-борца, добра молодца, такую славу, что мизгиря-борца, добра молодца, в живе нет. – В Казань отослали, в Казани голову отсекли на плахе, и плаху раскололи.
      Сверчок сел на кочок испивать табачок, а таракан ударил в барабан. Клоп-блинник пошёл под осиново корище, говорит:
      — Что запали, лежите яко мертвы? Ведь мизгиря-борца, добра молодца, в живе нет. – В Казань отослали, в Казани голову отсекли на плахе, и плаху раскололи.
      Они возрадовались и возвеселились, по трою перекрестились, полетели, чуть не пали, да к мизгирю все в сеть попали.
      Он и говорит:
      — Что вы очень мелки! Почаще бы ко мне в гости бывали, пивца-винца испивали и нам бы подавали!
      ++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Микула шут. Анекдот. Пермь. Сказка!!
=======
      Микула-шут поехал пахать на пашню. Когда уже сев шёл поехал.
      Пашет Микула-шут пашню. Едет священник дорогой. Увидал, что Микула-шут пашет.
      — Бог помочь тебе!
      — Добро жаловать! – Отвечает священнику Микула-шут.
      — Как же ты, Микула-шут, сроду не пахал, а теперь выехал пахать?
      А Микула-шут на то сказал:
      — Добрые люди поехали сеять, и на меня добрый ум напахнул, и я поехал пахать. Напашу, буду сеять.
      — Так вот что, Микула-шут, загни-ка мне зипунчик, – говорит ему священник. – У меня зипуна нету. – Дождь пойдёт, а зипуна нет!
      Микула сказал, что:
      — Я бало, на котором полозья гнут, забыл дома. Ты попаши наместо меня, а я съезжу на твоей лошадке, да я и пешком не могу сходить. – Пущай лошадь твоя под мной походит, да вот ещё что, батько, ты одежду-ту сними. – Я твою одежду надену, а ты мою, а то поедут мужики, скажут, что поп пашет. Неловко!
      Священник лопоть худую надел, а с себя хорошую одежду отдал. Приходит Микула-шут к матке и говорит:
      — Матка, давай тысячу рублей денег! Затем священник отдал мне свою одежду, что мы дом скупили хороший.
      Матка говорит, что:
      — Тысячи рублей у нас нету. 9 сот есть, а одной сотни нету.
      Микулка-шут велел у дьякона занять сотню. Матка живо побежала к дьякону, сотню рублей заняла и подала ему денег тысячу рублей.
      Он пал в лес и лежит, нейдёт к попу, а одежду поповскую оставил дома.
      Поп, видно было как пахал, да пахал всё.
      — Что он, сукин сын, долго? – Пыхтит поп. – Чтобы он там матку не обманул? Надо ехать мне домой!
      Бросает соху, приезжает священник домой и говорит:
      — Матка, ты Микулу-шута не видала?
      — Что ты, батько? – Говорит, – я отдала ему тысячу рублей денег! Вы дом скупили.
      Он обратился на поле, священник, Микулу-шута искать. Микула-шут надел на себя сарафан, подвязался по-девичьи и пашет.
      Подъезжает поп к девице и здоровается:
      — Здравствуешь, Микулишна!
      — Здравствуешь, батько, говорит он.
      — Я, – говорит поп, – поехал твоёва брата искать!
      — А я, – говорит Микула-шут, – принесла ему хлеба, да лошадь даром стоит, а его нет!
      Поп и говорит:
      — Микулишна, ты лошадь брось тута! Он придёт, так вспашет, а ты иди ко мне. – Хоть деньги-те эти немножко заживи!
      Микулишна сказала:
      — Я, батько, рада месту. – Я с голоду пропала, с им живу! Так нужно, батько, лошадь выпрякчи. – Кто его знает, скоро не скоро он приедет? Пущай лошадь хоть ест, ходит!
      Привозит священник Микулишну эту ряженую домой, говорит попадье:
      — Не нашёл Микулу самого, а вот привёз его сестру. – Пущай хоть поживёт, деньги у нас заживёт, которые брат её забрал!
      Микула жил долго, сознакомился. А у попа было три дочери, – потихоньку наладил им радости. Тут как-то поп говорит матке:
      — Что-то у нас, матка, дочери сыты стали шибко, располнели! То не Микула ли сам живёт это у нас?
      Попадья говорит:
      — Как мы его узнаем?
      — Истопить нужно баню. – Поп говорит.
      Посылал своих дочерей с нею в баню, с Микулишной.
      Дочери приходят.
      — Не Микула ли есть? – Поп спрашивает.
      А девки довольные после бани-то и отвечают.
      — Что вы думаете? Что мы девки, то и она девка!
      Поп ответил:
      — Ступай, матка, с ней сама! Лучше узнаешь.
      Вот попадья выходит из бани:
      — У меня, – говорит она, – голова заболела, я и так угорела!
      — На будущий день истопим баню, – говорит поп, – пойдёшь ли?
      — Пойду, конечно пойду, – попадья отвечает тоже довольная после бани.
      Тогда купечество наслышались, что у попа девки этаки сыты, хороши, приехали сватать поповских дочерей.
      Всех трёх девиц подводили, а купцы сказали:
      — Не возьмём никотору, они полны очень стали.
      А поп сказал:
      — Есть у меня девушка хорошая, чистенькая, Микулишна.
      — Веди Микулишну свою батюшка!
      Микулишна приходит. Понравилась она купцам, да и согласились купцы взять её.
      Батько тем же разом повенчал. Купцы повезли её домой. Привезли её домой, посадили. Посидели, потом дружки повели её на подклеть спальную.
      Лёг Микула-шут с женихом и говорит:
      — Ох, жених, у меня брюхо заболело.
      Микула-шут ущупал у жениха в кармане бумажник:
      — Это, – говорит, – что у тебя?
      — Деньги. – Жених-от отвечает.
      Микулишна говорит:
      — Дай-ка мне, – говорит, – сто рублей, не отвалит ли у меня от сердца?
      Жених вынимает деньги, сто рублей, отдаёт Микулишне.
      — Милый мой женишок, от сердца отваливает! Нет ли ещё? От сердца меня отвалило хорошо, дак на меня манить, а терпеть я не могу, близко нету.
      А жених говорит:
      — Везде заперто.
      Микулишна ответила:
      — Окно отворяется. Ты меня на холсту спусти, я посижу под кустом, ты меня опять и затянешь!
      Только Микула спустился, тут лежит козёл. Он привязал его за рога и говорит, что:
      — Я готова, тащи меня!
      Жених притащил козла.
      — Что такое? Обвернулась моя невеста козлухой! Вот беда! Куда же теперь я?
      А Микула был таков и ушёл.
      Жених на кровать, и козёл прыгнул также к нему на кровать. Жених начал бегать по избе, козёл спрыгнул с кровати, бегает также по избе, бегает и ревёт. Тут жених закричал нещадно своих дружек.
      Дружки приходят:
      — Что тут сделалось?
      — Вот у меня невеста оввернуласъ козлухой.
      Невесту эту козлуху дружки лупили дружки нещадно. Только с козлухи шерсть летит, как они понюжают:
      — Обвернёшъся, ты у нас в невесту или со свету сживём!
      До того стегали, козлуху убили. Купец приказал её вывезти на назём, зарыть.
      Поутру Микула-шут приходит к попу сам. Срядился в мужицкую одежду. Микула-шут с попом поздоровался, а поп и сделался рад, что Микула пришёл к нему.
      — Ну, как, Микула-шут, тысячу рублей ты у матки взял, отдай мне деньги!
      Микула-шут на то сказал:
      — Я слыхал, будто ты сестру отдал за купеческого сына. Съездим, жениха посмотрим, потом я тебе деньги отдам!
      Запрягли лошадь, приезжают к купцу. Попа встретили, посадили за стол, начали потчевать.
      — Потчеванье мне, – сказал Микула, – не нужно! Покажите жениха и невесту!
      Купец объясняет брату Микуле:
      — Что-то молодые нездоровы.
      — Я не хочу слушать. Все-таки привести не на долгое время можно! – Микула настаивает.
      Тогда они священнику сказали они:
      — Невеста обвернулась козлухой, мы её убили.
      Говорит тогда Микула батюшке:
      — Я тебе, поп, не отдам деньги. Я на купца с попом просьбу напишу гувернатору, что мою сестру убили!
      Купец тогда и говорит:
      — Ты Микула-шут возьми с меня двести рублей, только просьбу не пиши! Её уж не воротишь!
      Поп тоже говорит:
      — И я с тебя не возьму тысячу рублей. – Не калякай нигде!
      Микула-шут на это был соглашён. Получил с купца ещё двести рублей, потом отправился домой.
      Приходит домой. Пошёл в поле, разыскал свою лошадь, убил и задрал её, кожу с неё слупил. – Нечего работать на ней. Потом он пошёл, потащил свою кожу на ярманку продавать.
      Дело было к ночи. Смотрит, идёт башкирец на ярманку и говорит он Микуле:
      — Микулка, возьми меня на ярманку!
      Заходят они по дороге в лесу в какой-то пустой дом. – Никого в дому нету. Осмотрелись, башкирец лёг на печь, а Микула-шут лёг на полати, а кожу бросил середь полу.
      Тут в ночи купец приезжает и говорит:
      — Ах, что-то душечки долго нету!
      И как раз вдруг к нему душечка его является. Купец говорит:
      — У нас с тобой всяко, душечка, бывало.
      Башкирец говорит:
      — Микулка, у тебя собака кожу всю поедает!
      Микула-шут громко скричал:
      — Цыма! Брысь отсюдова!
      Купец и душечка его испугалися, выбежали оба нагие, сели в карету и уехали. А одежду свою оставили тут.
      Поутру Микула башкирца проводил на базар, а сам надел купеческую одежду и пошёл на рынок, и кожу понёс.
      Идёт мимо купеческого дому. Купец высылает лакея:
      — Поди, – говорит, – спроси, лакей, – одежда моя на нём, – где он взял?
      Лакею этому отвечает Микула-шут:
      — Я взял эту одежду в трактире.
      Купец дал ему сто рублей денег и говорит:
      — Пущай он эту одежду оставит, где взял, а сто рублей вот ему награды!
      Микула эту одежду сбросил, надел душечки-барышни купцовой одежду. В барышниной одежде идёт. Барыня душечка купцова увидала, что в одежде в её идёт, высылала лакейку.
      Лакейка подходит и говорит:
      — Умница ты наша, где ты эту одежду взяла?
      — В трактире, – отвечает Микула.
      Барыня подаёт лакейке своей сто рублей денег и говорит:
      — Подай ей. – Где она взяла, пущай там и оставит, пущай ни с кем не толкует больше!
      Составилось у Микулы денег 1600 рублей. Потом он свою кожу продал всего за рупь.
      Приходит в своё селенье домой. Собрался сход, советуют об хороших делах. И Микула тоже приходит на сходку.
      — Об чём больше советуете? Также я с вами посоветуюсь. Вот я заколол свою лошадь, продал кожу за 1600 рублей. Не верите, сосчитайте мои деньги! Знаете, что мне денег взять негде.
      Выложил свои деньги. Сосчитали, у него действительно 1600 рублей.
      Народ тут разошёлся, пошли своих лошадей колоть, продавать кожи. Коней всех прикололи, по одной лошадёнке оставили. Воза накололи которые богаты мужики. Привозят много возов этих кож, а кожи ни по чём не берут.
      Кое-как рассовали эти кожи, кто по рублю, кто по два.
      — Вот он что подлец и сделал! Поедемте, ребята, домой, поймаем его, убьём за это, что он нас обманул!
      Приехали домой, стали его искать, а он идёт по озеру. Они прибежали артелью, схватили его, завязали в рогожу.
      — Ребята, пойдём, пообедаем, возьмём пешню, лопатку, сделаем прорубь, утопим его в озере!
      Покуль они завтракали а по озеру купец ехал мимо, арендатор, которой держал это озеро. Купец увидел, что куча такая лежит:
      — Кучер, айда приворачивай к этой куче ближе!
      Купец подъехал.
      — Кто тут такой?
      А Микула скричал:
      — В окунино царство меня садят царить, а я царить не умею!
      А купец говорит:
      — Я царить зато умею!
      Говорит ему Микула из рогожи:
      — Развяжи меня сейчас, тебя в цари посадят!
      Купец Микулу-шута развязал, а он купца завязал. Сел в повозку и сказал:
      — Кучер, пошёл!
      Прибегают мужики, выдалбливают большую прорубь и спустили купца в окунино царство. Мужики приходят домой, сходку собрали, советуют:
      — Где лошадей взять подешевле?
      Микула-шут тут едет на тройке лошадей, лошади вороные, в повозке, купцовые лошади-то. Микулу-шута увидели и закричали народ его:
      — Остановись барин! Посоветуй с нами, что нам теперь делать!
      Он подъехал к сходке, они смотрят, а то Микула.
      — Мы думали, что ты, Микула-шут, потонул, а ты, видно, жить хочешь. Где ты таких лошадей взял?
      — Ох вы, чудаки эдакие! Там есть бурые и каурые и каких надо. – Табуны ходят целые! Я только скричал, подбежали ко мне тройка лошадей, я вот запряг и езжу.
      — Микула-шут, нельзя ли как нам также?
      — Айдате мужики, проруби долбите всяк себе пошире, чтобы провести коней побольше!
      То они побежали на реку, надолбили проруби широкие. Скричал Микула-шут:
      — Кричите, кому каких надо, такие и подбегут, кому бурых, кому каурых!
      Сколько ли было в селенье мужиков, все враз пали. Тогда сказал кучеру:
      — Пошёл! Поехали вперёд.
      Проехали версты три. Тогда он сказал кучеру:
      — Кучер, стой! Теперь я пойду пешком! Коней мне не надо!
      Приходит в деревню, а жёны мужиков сказали:
      — Что-то наших мужьёв долго нет, да ведь ещё подерутся там об конях-то. – Получше заглянется. – Зависные!
      Микола им говорит:
      — То ничего, у которого пузырь лопнет, тот и выплывет назад.
      Бабы подбежали к прорубям на реке и кричат:
      — Мой кончился!
      — А вот и мой потоп.
      Так и не могли ни одного живого выплыть назад. И коней нет, все кончились. Тогда бабы ихние, мужиков-то этих утопших и говорят:
      — Мы его, подлеца, поймаем, мы его вальками убьём!
      Увидали Микулу-шута, побежали его ловить. Поймали его в лесу, привязали к берёзе, а бить им нечем.
      Пошли они домой за вальками. Только ушли от него домой, а из другого селения идёт молодец мимо него.
      — Что ты, дядюшка, привязан?
      — В этом селеньи невест много, – отвечает Микула-шут, – а женихов нет. Хочут меня женить, а мне не хочется жениться!
      Молодец был холостой, ему жениться надо.
      — Ах бы мне жениться как-то!
      — Давай, – говорит Микула, – тебе сейчас невест много наведут, только выбирай! Давай отвязывай меня!
      Молодец его отвязал. Микула живо его привязал крепко, чтобы молодец не мог отвязаться.
      Сам отправился в путь от него. А бабы прибежали, притащили, кто валёк, кто стяжок, давай его жарить, а он кричит:
      — Вы меня жените!
      — Мы тебя, подлеца, женим сейчас! – Кричат бабы.
      Молодца этого убили, натащили досок, гроб ему сколотили, а в землю не зарыли:
      — Будем с нем перебёлку делать, заместо мужиков наших, – говорят бабы.
      Потом Микула что ещё придумал, он молодца того из гробу вытащил, сам лёг, пробил дыру и взял себе жигало.
      Пришла баба одна смотрит в гроб, испугалась, бежать от гробу. Не стали к нему ходить уж. – Он их всех перепугал.
      Пошёл он от кладбища по селенью, в нём одни только бабы, так они его звали к себе добровольно. Говорили ему:
      — Микула-шут, ходи к нам. Угостимся.
      Ну да, мужиков-то в селении не осталось совсем, к окунихам все подались на житьё-бытьё. Видать там лучше и кормят и привечают ихних мужиков, что они все на озеро подалися.
      Так все бабы и достались Микулке-шуту.
      +++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мирный город. Жигули. Самара. Сказка!!
=======
      Между гор ещё темной полосой гляделась река.
      Но на востоке уже было видно, как, брызжа, стремились из-за горизонта лучи. Стремились жёлто-багряные, зелёные, буро-красные.
      Вот по отблеску от не взошедшего ещё солнца выплыло темное облачко. Оно как будто хотело не допустить его, помешать восхождению, да тихонько растаяло.
      Стая уток, чертя в воздухе крыльями, пролетала над предрассветным лучом.
      Тянулся с запада еле заметный влажный ветерок.
      Сидим мы вдвоём. – Он, рыбак, много лет, почти всю жизнь проведший на Волге, и я, вечный бродяга, пристраивающийся, где и как попало.
      Мне времени девать все равно некуда, и я, закидывая удочку, спрашиваю:
      — Что, не клюёт?
      — Нет, трудно теперь ловить, рыба на разведку не ходит.
      — На какую такую разведку?
      — Видишь вон это? – Показал он на острова, что были перед нами и обивали течение.
      — Вижу. – Я отвечаю.
      — Ты думаешь, что это такое?
      — Острова, – ответил я.
      — Нет, это не острова. Это крыши Мирного города.
      Он как-то прищурил один глаз, посмотрел на меня снисходительно, иронически, как бы говоря:
      — Сидишь на Волге, а самого главного не знаешь. – Видел холм-остров под Сызранью? Его ещё пароходы обходят.
      — Видел. – Я говорю.
      — Ну, так это и есть самый главный дворец княжны Волги, Стенькиной жены. А тут вот, здесь, что перед нами острова, – это её Мирный город, здесь её и склады, и разные помещения. А в них, складах, чего-чего она, княжна, не посложила.
           Тут и кубки, и золото, и все те драгоценности, что Стенька бросал ей в подарок.
           И все, что попадало вместе с утонувшими пароходами, баржами на Волге, – все собрала сюда. Княжна бережёт накопленное в своём дворце, охраняет.
           И из дворца никогда не выходит. Входить к ней имела право всего только одна щука-нянька, что встретила княжну с первого дня.
      Были у княжны разведчики, что выползали и слушали, что на белом свете и в городах земли творится.
      Бывал ты у Молодецкого, видел утёсы-камни? Так это вот, когда Стеньку и его товарищей прикованных прокляли, товарищи в камни превратились, а Стенька не захотел, так и остался один на мучения жить.
      Вот нынче воскресенье, а по воскресеньям, по утрам, когда кляли по церквам Стеньку и вместе со звоном это проклятие разносилось по Волге, стонала княжна, стонала и плакала, а плакала потому, что слышала, как Стенька, прикованный цепями, терзался, мучился и, мучаясь, клял, клял своих врагов.
      И в такое время утра уже ни одна рыба не выходила. Они жалели, берегли княжну, и все спешили к ней, охранять её.
      Так-то вот. Но времена изменчивы.
      Однажды в воскресенье вот такой же осенью вдруг не услышали рыбы обычного стона своей княжны.
      Что за причины? Догадались. – Слушают, а наверху звона нет, не слышно проклятий Степана.
      Вышла старая щука-нянька, и приказала простой рыбе, чехони, пойти на разведку, узнать, почему наверху звона нет.
      Чехонь, бестолковая, отправилась гурьбой. Видел ты эту чехонь, она всегда почти вдоль берега сверху шляется, все хочет узнать, проведать. Эта чехонь сейчас так же бестолкова, как и тогда, не сумела разузнать она, как следует толком.
      Принесла только одно известие, что в городах земли не совсем ладно. – Толпятся люди, толпятся и все что-то кричат. И за ней, за чехонью, по берегам никто не гнался, не охотился. И никто ни одного крючка не выставил, не только что сетей.
      Тогда отправилась щука-нянька и донесла об этом княжне. И вышел приказ от княжны:
      — Послать кого поумнее на разведку и узнать, почему нет звона, не слышно терзаний Стенькиных, почему нет народа на берегу, почему толпится он в городах земли?
      Умной красной рыбе, севрюге и осётрам, нельзя было выходить. Рыба красная выходила только или в бурю, в мутную воду, или ночью, потому что днём за ней были очень охочи, гонялись за ней чиновники, да купцы лихие, что гуляли до свету и на закуску требовать её любили.
      Но княжна решила на этот раз послать и днём умную красную рыбу. Вышла красная рыба. Нет ни звону, ни стону, никто не ловит рыбу, за ней не охотится.
      Свободно пошла на разведку, гуляет поверху. А внизу гости-утопленники прибывать стали.
      Нянька-щука распоряжается, принимает гостей, угощает и провожает дальше, к морю, где простор и свобода, а сама приговаривает:
      — У нас-де у самих негде, тесно, складов сколько, богатств. А там свободно, гуляй, сколько хочешь.
      Умная красная рыба разгуливает себе, да разгуливает. Надивоваться не может, что не трогает её никто, не ловит.
      Слушала, слушала красная рыба, все выслушала, все поняла. Поняла и воротилась. А княжна сама на этот раз вышла навстречу ей.
      — Ну, что делается там, наверху, в городах земли, почему людно так и тревога такая повсюду?
      — А потому, – отвечает красная рыба, – что в городах земли, наверху, камни, Стенькины товарищи, ожили и пошли полками расковывать цепи Степановы. И тебе, княжна, от них приказ. Собираться и идти на встречу Степана Тимофеевича.
      Как услыхала княжна, велела подать наряд шёлковый, который Стенька ей подарил, в Волгу бросая.
      Собралась, нарядилась и ушла в города земли, а за ней пошли и щука-нянька и умная рыба красная.
      Только осталась одна чехонь хранить, беречь ревниво крыши Мирного города, что стоит по-старому, стоит и ждёт, когда богатства города Стеньке понадобятся.
      Тут, и золото, и камни самоцветные, и баржи, и пароходы, да мало ли чего нет в скрытых под песчаной крышей островов зыбучих, наносных.
      Рыбак встал, борода его осветилась отблеском наступающего утра. Странные отблески.
      Синее-синее, жёлто-чёрное большое пространство, что поднялось до полнеба, вдруг вспыхнуло ярким заревом солнечного восхода.
      Река, перед тем синяя-синяя, как и небо, – только небо спокойно-гладкое, а река рябит голубой срединой, вдруг становится алой.
      И опять, и опять, каждую минуту новые тона. А само солнце, как малый ребёнок, показалось только краешком.
      Вон в середине краешка кто-то движется. Черепаха оранжевая? Но нет, то уже не черепаха, то тройка коней взмахивает копытами. Миг, и то уже не кони, а паровоз, что тащит за собой целый состав вагонов причудливых, сказочных.
      Поднимающийся краешек солнца проглатывается набежавшей тучей.
      Как-то вдруг становится скучно, тоскливо. Ну, будто и не я был несколько минут тому назад, будто не я сам своими глазами видел восход, что только что закончился.
      И река пасмурная уже тёмным переливается серебром, только крыши песчаного города Мирного продолжают кой-где поблёскивать красным отсветом утренних лучей.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Митяй казак бесстрашный. Легенда. Сказка!!
=======
      Рассказывали люди, когда Митяй мал ещё был, чуть больше рукавицы, лежал он в люльке. Насупленный, серьёзный такой.
      В курене ни души. – Отец в поле, мать хлопотала где-то по домашности.
      Подкрался к люльке Страх и стал ребёнку рожи корчить, чтоб напужать мальца, а Митяй изловчился, да и хвать его за бороду и ну трепать, да так ухватил, не отдерёшь.
      Крики, вопли в курене. Мать услыхала. Ой, чтой-то с Митяем? Забежала сама не своя, а он в люльке лежит, от удовольствия пузыри пускает, в руках пучок сивых волос держит, играется. А за окном плач, да угрозы, да воркотня. Где это видано, чтоб со Страхом так обращаться.
      Следующий случай вышел, когда Митяю три года исполнилось. Посадил его отец на коня, чтоб по двору провезти, по казачьему обычаю.
      Страх из-за сарая как выскочит, отец напугался до смерти, из рук узду выпустил. Конь тут на дыбки и понёс через забор в чисто поле. Убьётся малец! Замерло сердце у отца, мать в голос завыла.
      День к вечеру уже пошёл. Видят, идёт конь ко двору, весь в пене. А на нём Митяй себе восседает. Довольный.
      Вот какие чудеса чудесные!
      Другой случай такой был. Митяй уже в малолетках ходил. В путину со взрослыми невод увязался тянуть. Упросил Страх Водяного побаловать, людям объявиться.
      — А я, – говорит Страх, – за кусточками посижу.
      Долго не хотел этого Водяной. Не солидно, мол, да согласился наконец.
      Тянут казаки невод. Тяжело. Видать много рыбы попалось. Подтащили к берегу. А из мотни Водяной, возьми, да объявись. Врассыпную народ, кто куда.
      Страх хихикает, ручонки потирает. Довольный. Смотрит, а Митяй, как стоял на бережку, так и стоит. Говорит Митяй Водяному:
      — Ты что это Водяной балуешь?
      А Водяной ему бряк в ответ:
      — Где здесь дорога на Царицын?
      — А вот тамочки, – говорит Митяй, – так прямиком и держи по реченьке.
      Развернулся Водяной и дёрнул до Царицына, от досады Страху кулаком помахал и пошлёпал прямо по воде в ту сторону, куда ему Митяй указал. Пошла с тех пор за Митяем слава бесстрашного.
      Подрос Митяй, в года вошёл. Война приключилася. Пошёл Митяй на войну. А Страх в обозе пристроился.
      — Уж тут, – думает Страх, – я его пройму.
      Вышли казаки к позициям. Слышит Митяй команду:
      — Подтянуть подпруги! Садись! Смирно! Шашки вон! В атаку с гиком марш-марш!
      Чует Митяй, что-то тревожит его, не по себе ему чего-то. Оглянулся, а сзади на крупе Страх присел и ухмыляется. Выхватил Митяй нагайку и проканифолил Страха от души.
      — Размякни маленько, отдышись. Страх-трах твою мать.
      Пули, тзык-тзык! Орудия громыхают, пехота сгурбилась, как стадо, тут казаки врезались в самую гущу.
      Тут и Митяй подоспел, злой, что замешкался. Упаси боже, что плохое подумают! Вертится на своём маштаке, рубится без устали. Кровь разгорячилась, рука расходилась.
      Тут наш трубач заиграл.
      — Стой! Играет, ап-пель!
      Пехота заторопилась, появились вражьи стрелочки, пора от них в кусточки. Наши отошли, а Митяй не слышит, в самый раж вошёл.
      Вражий офицер говорит своим метким стрелкам:
      — Ну, братцы, ссадите вон того молодца.
      Да где там! Такого молодца разве пулей возьмёшь. Тут и станичники на выручку пришли, ударили по неприятелю. Опрокинули. Хоть рыло в грязи, да наша взяла.
      После боя позвал Митяя к себе генерал.
      — Хороший ли ты казак? – Спрашивает.
      — Под судом и следствием не был, – отвечает Митяй.
      — На следующий раз пропадёшь, если команды слушать не будешь.
      И произвёл его в урядники.
      После того, как Митяй нагайкой проканифолил Страха, забился тот в самые что ни на есть калюки, охает-стонет:
      — И что же это на белом свете такое происходит.
      Глядь, а рядом Смерть стоит. Притомилась. Жатва ей большая вышла. Стоит, на косу тяжело опёршись. Страх к ней и говорит ей.
      — Подсоби Смертушка, матушка, прибери ты этого Митяя.
      — Да на что он тебе сдался? У меня и без него дел по самую маковку.
      — До чего ж ты, – говорит Страх, – неупросливая, когда надо. Ты вот тут гузынишься, а он меня за живое задел. Страх я или кто? Подсоби! Иль мы не в родстве ходим? Всегда рядышком, бок о бок по белу свету.
      — Ладно, не трандычи, – говорит Смерть нехотя, – будь по-твоему.
      Сидит Митяй, шашку чистит. Видит, батюшки мои! К нему Смерть поспешает, а сзади Страх чикиляет.
      Подходит она к нему и спрашивает:
      — Как жизня-то?
      — Да житьишко вмоготу, – отвечает Митяй.
      — Ну что, казак, пришёл черед твой ко мне в гости идтить. – Смертушка к нему говорит.
      — А я, – говорит Митяй, – не спешу. – Я ещё обожду.
      Зенки свои вытаращил. Желваками заиграл. Вырвал у Смерти косу. Сломал. Нагайку из-за голенища вытащил, да как её оттянет, да раз, да два. Отлупцевал Смерть.
      Страх видит такое дело. В бега ударился. А за ним Смерть. Грозится:
      — Ты ещё у меня наплачешься Митяй, гляди, наведаюсь.
      — Приходи, – говорит Митяй. – Нагаечкой проканифолю. Отлегнёт тебе маленько.
      Много ещё геройств Митяй всяких совершил.
      Записался он как-то охотником во вражеском тылу похозяйничать. Сколько укреплений взорвал, складов сжёг, языков в плен забрал, не счесть.
      А вскоре замирение вышло. Смерть-то наших не принимает, вражья пуля не берёт. Запросил неприятель пощады. И пошла гульба. Приступили казачки шиночки проверять, пить гулять, да последнее пропивать.
      Пошёл с ними Митяй. Увидел шинкарочку. Больно приглядна. Девка, как есть без пороку. Говорит ей:
      — У меня, красавица, каждая косточка, каждая жилка, кажись тебе радуется.
      А сам думает:
      — Откуль у него такие слова взялись? Аж сердце у самого защипало.
      — Речи твои медовые, – отвечает ему шинкарочка, – тока у меня другой на примете имеется, ни тебе чета.
      — Ладно, – говорит Митяй. – Быть так, коли пометил дьяк.
      А сердце ещё больше заныло. Глядь, а около него Страх на лавке пристроился, чего-то выжидает. Митяй как уважил его кулачищем между глаз.
      — Что щеришься, корявый?
      Визг тут поднялся. Весь шинок перебудоражил. Кинулись землячки к Митяю, мол, перепил маленько, говорят ему:
      — Успокойся Митяй, не буянь тут.
      — Ничего, – отвечает Митяй, – я ещё посижу.
      Вот сидит. Заговорило у него ретивое. Захотел он порешить дело в один прием.
      — Проводи меня, раскрасавица, до крыльца, чтой-то я намахорился, проветриться надоть.
      Довела шинкарочка его до крыльца. Ухватил её Митяй. Бросил поперёк седла. Гикнул. И был таков.
      Льёт шинкарочка слезы, голосит по отцу-матери, по милому дружку.
      — Умру я, девка, в чужедальней стороне, неоплаканная. Ты не жди меня, миленький, в глухую ночь. Ты не жди меня, хорошенький, на белой заре. Чему быть, так верно сбудется.
      Не слушает её Митяй, коня торопит.
      — Може, – говорит, – на своё счастье едешь.
      Вернулся казак домой с молодой женой. Раскрасавицей. Тока печальной больно, да молчаливой.
      Вон сколько наград на груди поблескивает, но сторонятся люди Митяя, дружбу не водят, даже погодки, и те поспешали при встрече обойти стороной.
      Митяю это не в тягость.
      — Квелый народец пошёл, – думает Митяй, – завидки их берут. Вот и гузынятся.
      А сам за собой ничего не видит. Слова ему поперёк не скажи. Если сам что скажет, как отрежет, все по его будет. Пытались старики его урезонить, да где там, гордыня через край хлещет.
      Жена принесла ему двойню. – Мальчика и девочку. Подошёл он к сыну. Тот плачет-заливается. Махнул рукой, не в его породу, а на дочку и смотреть не стал.
      Потомился он ещё малость дома и засобирался в дальние края.
      — Хочу, – говорит Митяй, – себе ровню найти.
      Мать к нему.
      — Мы-то с отцом старые. Как же детишки без кормильца?
      — Ничего, перемогите. Мне, – говорит Митяй, – здесь тошно за плугом ходить, да косой махать. Чтоб я на это жизню положил? У меня другое предназначение.
      И уехал. Лет десять, а може и поболе того, не было Митяя в родных местах. В каких краях его носило, где пути-дороги его лежали, одному ему ведомо.
      Видят люди, едет Митяй, едет. Сам чёрт ему не брат. Годы его не берут. Какой был, такой и остался. Значит, не припало ему себе ровню найти. Сидит в седле, как влитой. Та же стать, та же сила из него идёт.
      Подъехал он к своему подворью. А оно крапивой, да лебедой заросло. На том месте, где курень стоял, ямы, да колдобины.
      Рассказали ему соседи, что, мол, умерли старики сразу же после его отъезда, а за ними и жёнка убралась.
      — А дети, – спрашивает, – где?
      — Дети по людям пошли. И пропал их след.
      Глядит на Митяя народ, а он хотя бы слезинку проронил иль слово какое сказал. Вот твердокаменный! Сел Митяй на коня. И в галоп его пустил. Загнал Митяй коня до смерти. Бросил. Пошёл дальше пешки. Идёт, себя не помнит. Подошёл к омуту.
      — Эх, жизнь пустая. Ничего в ней не нашёл.
      И в омут, головой. А из омута сила неведомая его на берег выпихнула. По воде пузыри пошли. Вынырнул Водяной и говорит сердито:
      — Я тя знаю. Ты Митяй, казак бесстрашный. Ты мне здесь такой не нужон.
      Отошёл Митяй от омута подале. Упал на лугу. Трясёт его тело, водит, судорогами бьёт. То в жар, то в холод бросает.
      Забылся на час. Через сколько очнулся, не помнит. Ладонью по лицу провёл. А оно мокрое. От слез-то, мокрое. С мальства не плакал. И вот тебе! Сердце размякло. На душе потеплело.
      Лежит Митяй, голубым небом любуется, каждой травиночке, каждой букашечке радуется. Тут хряснула ветка. Вздрогнул Митяй.
      — Никак, испугался я, – обрадовался Митяй. – Теперь как все люди заживу, – детишек сыщу. Прощения попрошу. Авось примут.
      Сомнение в себе появилось. Думы одолевают. Родителей, жену вспомнил. Закручинился. На душе засаднило. Раскаяние Митяя за сердце взяло.
      Привстал казак с травы. Смотрит. Глазам своим верить не хочет. Над ним Страх сидит. Лыбится, довольный. А за ним Смерть стоит молча, свой черёд ждёт.
      Повело Митяя, передёрнуло. Лицом белый стал, как мел. Колени перед ними преклонил.
      — Погодите, – говорит, – дайте детишек найтить. На ноги поставить. А потом сам к вам приду.
      — Нам годить не досуг, – говорит Страх. – Я тебя столько годов ждал, когда ты меня позовешь.
      — Что ж, – говорит Митяй, сам с земли встал, отряхнулся.
      — Бери, косая. – К Смерти обращается. А она ему в ответ:
      — Должен ты страдание в этой жизни принять. Без этого я тебя к себе не возьму.
      И отвернулась. Говорит Страх:
      — Вот я тебя по лесам, по долам повожу. Примешь переживания, что тебе отведены, а там Смерть тобой займётся.
      И повёл Страх Митяя над пропастями глубокими, по мосточкам шатким, по болотам топким, по пустыням жарким. Побелел Митяй, как лунь, руки-ноги скорчились, дрожат.
      Пришёл черед Смерти. Стала она у него жизнь по капле отнимать, приговаривать:
      — Не видать тебе, Митяй, своих детушек. Некому тебя будет хоронить, никому ты ненужный.
      Натешилась Смерть над Митяем досыта. Бросила у дороги. Лежит Митяй, последняя капля жизни в нём еле-еле теплится.
      А по дороге едут дети с сенокоса, брат, да сестра. Увидели, человек лежит, а над ним вороны кружат. Лошадей остановили. К нему кинулись. Ворон распугали, уложили на телегу. Улыбнулся Митяй напоследки, да и умер. Привезли его на хутор, обмыли тело, похоронили. Только не признали его, что он их отец, они его только в малолетстве раз и видели.
      А то и были дети Митяя, сын, да дочь. Узнал их, видно, перед смертью отец.
      +++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Михаил Иванович. Казаки. Легенда. Сказка!!
=======
      Станица наша в бескрайних степях затерялась, как пшеничное зёрнышко на просторном току.
      И прямо надо сказать, ничем она знаменита не была, ни богатством, ни садами, ни красотою и приглядностью.
      Тычет мимо станицы сонная, степная речушка, глядя на которую не сразу узнаешь, движется в ней вода или уснула, зацепившись за дремучие камыши.
      Из пяти лет, три или четыре года бывали неурожайными.
      Частенько в наших краях от ранней весны до поздней осени ни одного дождика не перепадало.
      Трескалась тогда земля от лютого зноя, осыпались листья с деревьев и пыльные столбы-заверти бродили по станичным улицам.
      Потому, наверное, в нашей станице мало было кулаков-мироедов. – Ведь кулаки, как пауки, – там гнездятся, где жирнее добыча в их сети попадается.
      Однако и у нас было десятка полтора кирпичных домов, с крепкими железными воротами и флюгерами-петушками. Хозяева их промышляли скупкой скота, пшеницы, да торговлей.
      Много было в станице казаков, что числились середняками, хотя и трудно давалось им это самое середнячество, часто впроголодь жили, последние силы из себя, жён и детей своих выматывали, но тянулись жадными руками к богатству.
      А ещё больше было у нас бедняков, таких, что два раза в году мясо ели и одни сапоги всей семьёй носили. И когда поднялся весь народ на бой кровавый с помещиками и капиталистами, многие наши станичники перехлестнули свои кубанки алыми полосками и пошли служить в красные сотни Кочубея, Балахонова, Жлобы и Будённого.
      Долго омывалась горячей кровью родная земля кубанская. Потом побили и выбросили с Кубани мы белогвардейскую нечисть. Красные эскадроны ушли бить Врангеля и польских панов.
      А станица зажила мирной жизнью. Управлял в ту пору нашей станицей сперва ревком, а затем совет.
      Но время было беспокойное, тревожное, под боком, в плавнях белые банды прятались. А потому постоянно жил у нас в станице ещё комиссар, посланный отдельской Советской властью.
      Разные перебывали у нас комиссары, умные и поглупее, храбрые и трусы, настоящие коммунисты и те, кто только примазался к ним.
      Но особенно запомнился нам один комиссар с чудной фамилией Бубочка. К нам в станицу этот самый Бубочка прикатил с охраной из двенадцати дюжих чубатых хлопцев.
      Носили эти хлопцы такие широкие клеши, что из каждой штанины вышло бы по юбке для самой дебелой станичной молодицы.
      Все они, с ног до головы, были увешаны гранатами, револьверами, да кинжалами. И все объявляли себя лихими моряками.
      Сам Бубочка щеголял в красных, тонкого сукна галифе, зеленом френче и офицерской фуражке с лакированным козырьком.
      Жил в ту пору в нашей станице черноморский минёр-коммунист, залечивал он раны, полученные в боях с беляками. Увидел минёр родные тельняшки и бескозырки, обрадовался и пошёл знакомиться с братишками.
      Но часу не прошло, как вернулся матрос злой, поминая всех богов и боженят.
      — Что ругаешься, Корнеич? – Спросил его хозяин хаты, в которой квартировал матрос. – Чего не поделил со своими братишками?
      — Никакие они не братишки. И море-то они видели только во сне. Самая настоящая шпана, чтоб ей первым же вареником подавиться, – выругался минер.
      С того дня, как прибыл к нам комиссар Бубочка со своим конвоем, пошли у нас в станице чудные дела.
      Началось с того, что пошёл Бубочка с двумя адъютантами станицу осматривать. Идёт, высокий, тощий, длинноносый. На лице эдакая презрительная скука обрисована, красные штаны, как мак, полыхают. Тонкими руками, как ветряк крыльями, размахивает.
      А собаки наши станичные несознательными оказались, не проявили уважения к начальству, да и штаны красные их, видать, в сомнение ввели.
      Сперва они только брехали из-за заборов и плетней. А потом один самый свирепый кобель перемахнул заборчик и с ходу вцепился в комиссаровы штаны, да ещё и кусок начальнической ляжки прихватил.
      Тут Бубочка как выхватит свои оба пистолета и давай по собаке палить. Но с расстройства, что ли, в кобеля не попал, а корову у одной вдовы пристрелил и окна в двух хатах пробил.
      Вечером издал приказ комиссар Бубочка, каждый хозяин обязан собственноручно повесить свою собаку на воротах. Кто не выполнит этого приказа, тот объявляется врагом Советской власти.
      Конечно, посмеялись наши казаки над чудным распоряжением. Но наутро пошли чубатые хлопцы в тельняшках по дворам и всех собак постреляли и шашками порубали.
      А немного погодя вывесил комиссар Бубочка списки кулаков, которых полагалось обложить повышенным твёрдым заданием.
      Глянули в эти списки казаки и диву дались, все богатеи-мироеды в этих списках не значились, но зато попали в них добрых три десятка трудовых середняков.
      Тут пошло по станице нашей шатание. Одни комиссара ругают, другие уже на Советскую власть обижаться стали, а третьи даже о том, что побить комиссара и его дружков надо, шептаться принялись.
      Ну, а кулацкое и белогвардейское охвостье этому только радуется, разные слухи пускает, на восстание людей сбивает.
      Посмотрел на эти дела матрос, коммунист, покрутил головою и заявил:
      — Чую я, что не большевистское сердце в этом комиссаре! А сами мы заваренной им каши не расхлебаем, надо в Ростов ехать, там лучше в наших делах разберутся.
      И немедля подцепил матрос свой маузер, попросил хозяина свезти его на станцию и укатил.
      А в станице узелки все туже завязывались. Стали шмыгать по станице бандитские посланцы, и никто их не задерживал. Кое-кто уже винтовки, спрятанные на огородах и в садах, выкапывать начал.
      Сам комиссар Бубочка ничего этого не замечал. Дал он десятидневный срок для выполнения всех твёрдых заданий и вместе со своими дружками затеял пьянку у одного из скупщиков хлеба.
      День пьют, другой, третий. Кулаки, знай, самогон таскают, да колбасы, сало и всякое жареное-пареное доставляют. Понимали, вражье племя, что на руку им все это дело, тем более, что Бубочка и председателя совета, робкого такого, тихого казачка, тоже в свою компанию затянул.
      На пятый день вернулся в нашу станицу матрос, весёлый, довольный. Вместе с ним приехал какой-то сухонький мужчина в простеньких очках, с железной оправой, в немудрящих стоптанных сапогах и выгоревшей на солнце одежде.
      Сопровождало приезжего около сотни красноармейцев-конников молчаливых, подтянутых молодых хлопцев.
      Приезжий устроил своих провожатых на отдых, а сам отправился в станичный совет. Над покосившимся домиком лениво плескался на горячем ветру выгоревший кумачовый флажок.
      В грязных пустых комнатах властвовала сонная, одуряющая тишина. Под ногами трещала подсолнечная шелуха. В самой большой комнате, согнувшись над столом, дремал разморённый солнцем маленький старичок.
      Он с трудом поднял отяжелевшую седую голову, зевнул и спросил:
      — Вам кого?
      Старый писарь пережил добрый десяток станичных атаманов, а теперь, как и заляпанные чернилами столы, достался в наследство новой власти. Был он молчалив, замкнут и исполнителен. За все время своей службы писарь ни с кем не откровенничал, никому не изливал свою душу, запертую и скрытую ото всех.
      Приезжий попросил дать ему список кулацких хозяйств. Писарь внимательно посмотрел на стоящего перед ним человека, на его выцветшую солдатскую гимнастерку, седеющий клинышек бородки, и вдруг встретился с ласковым и острым взглядом приезжего. Спрашивает его:
      — А вы кто будете? Из края?
      — Да, – тот отвечает.
      Писарь пытался вспомнить. Откуда ему знакомо это худощавое лицо и ушлые глаза? Он их где-то уже видел, но где, никак не вспоминалось.
      Приезжий долго просматривал списки, сличал их с похозяйственной книгой, а потом вздохнул и спросил:
      — Неужели все, кто значится в этом списке, действительно кулаки-эксплуататоры?
      Писарь пожал плечами и осторожно ответил:
      — Внесены в этот список.
      — Кем внесены? – Приезжий спрашивает.
      — Комиссаром, товарищем Бубочкой.
      Приезжий покачал головой, и вдруг его глаза, которые, казалось, смотрели прямо в душу, взглянули в лицо старого писаря.
      — Вы, человек уже не молодой, – проникновенно заговорил приезжий. – Вы должны понимать, что означает ошибка в таком серьёзном деле. Если кто-нибудь из настоящих кулаков-мироедов избежит этого списка, значит, за нашей спиной уцелеет опасный враг.
           А если в список неправильно или со злым умыслом занесены наши люди, трудящиеся, это означает, что кто-то пытается оттолкнуть середняка от Советской власти, озлобить его.
           Да, кроме того, это приведёт к несправедливому ущемлению тех, для кого совершалась наша революция. Понимаете вы это?
      Что-то дрогнуло в усталом, сером лице старого служаки.
      — Понимаю! – Ответил он, опуская глаза, – да ведь список не я составлял.
      — А если бы эти списки поручили составить вам? Тогда что? Вы бы их иначе составили?
      Писарь взглянул в зоркие, умные глаза приезжего и вдруг решительно проговорил:
      — Эти списки, по справедливости, надо аннулировать. И составить новые, правильные.
      — Вот и составьте!
      Писарь ещё раз посмотрел на стоящего перед ним человека и вдруг узнал его.
      — Неужели. Постойте. Вы, Михаил Иванович Калинин? – Изумлённо спросил он.
      — Я! – Улыбнулся приезжий. – А ваше как имя-отчество?
      Много различных начальников перевидал на своём веку старый писарь. Но никто, никогда так просто, по-человечески не беседовал с ним.
      — Все сделаю, Михаил Иванович! – Взволнованно сказал писарь. – Я здесь, в станице, всех наперечёт знаю, ошибки не будет.
      — Я в этом уверен! – Кивнул головой товарищ Калинин.
      Старый писарь уселся за составление списка, а Михаил Иванович с матросом и двумя красноармейцами пошёл по станице.
      Он побывал у всех середняков, которых Бубочка записал в кулацкие списки. И каждому он пожимал руку, расспрашивал о его хозяйстве. И такие душевные слова находил Михаил Иванович, что ещё до того, как сообщал он, что списки будут пересмотрены, проходили у казаков всякое недовольство и злоба.
      Всё ясным и понятным становилось. А раз все понятно, то и спорить, и злиться нечего.
      Так, переходя со двора во двор, дошёл Михаил Иванович до большого кирпичного дома.
      Через открытые окна дома доносился нестройный, пьяный гул голосов, звон стаканов, визг гармошки.
      — Ну, что же, зайдём поглядим, как люди веселятся! – Другим, недобрым голосом проговорил Михаил Иванович.
      В большой горнице, за залитым самогоном и усыпанным разными объедками столом сидели станичные кулаки и подкулачники, вперемешку с конвойными комиссара Бубочки.
      Сам комиссар пьяно раскачивался, сидя рядом с хозяином, в почётном углу под образами.
      — Хлеб, да соль! – С порога сказал Михаил Иванович.
      — Едим, да свой! – Неприветливо ответил дюжий, пузатый хозяин, первейший скупщик пшеницы.
      — А мне сдаётся, что не свой хлеб у вас, – спокойно возразил Михаил Иванович. – Ведь сами вы, хозяин, хлеба не сеете. Откуда же у вас свой хлеб?
      — А ты кто такой, чтобы мой хлеб проверять? – Вызверился хозяин. – Пошёл прочь!
      — Добро! – Спокойно ответил Михаил Иванович. – Только вы, хозяин, в трёхдневный срок должны сдать все три тысячи пудов зерна, хранящиеся в ваших складах.
      — Что-о?! – Грозно протянул Бубочка. – А ты кто такой, чтобы приказы давать? – Долговязый, встрепанный, он, качаясь, поднялся со своего места и непослушными пальцами искал застежку револьверного кобура. – Я т-тебе покажу, к-как п-приказы давать!
      — Не балуй, Бубочка! – Крикнул матрос, решительно шагнув к комиссару. – Ты с пьяных глаз и не разберёшь, кто перед тобой. Не видишь разве, это же Михаил Иванович Калинин.
      Качнулся Бубочка и грузно плюхнулся на лавку. А за столом сразу стих нестройный гомон.
      — Идите, Бубочка, и приведите себя в порядок, – спокойно приказал Михаил Иванович. – Вижу, напрасно вам поверили. Вы только на словах порвали со своим бандитско-анархистским прошлым. А на деле обманывали нашу партию. Даже своих прежних дружков-анархистов вместе с собой таскаете.
      Михаил Иванович обернулся к своим спутникам-красноармейцам.
      — Заберите у них у всех оружие.
      — Гражданин хороший! – Уже другим, ласковым и тихим голосом заговорил хозяин. – Садитесь к столу с нами. Вы нас извиняйте, мы люди простые. И вот желаем мы с вами поговорить.
      — Ну, что же, говорите! – Кивнул головой Михаил Иванович, но к столу не сел.
      — Откуда это вам, простите, известно стало, что у меня в амбарах три тысячи пудов хлеба имеется?
      — Люди знают, у кого что имеется, – усмехнулся Михаил Иванович. – Впрочем, сколько бы хлеба ни было, весь заберём. Стране нашей и армии сейчас нужен хлеб.
      — Заберёте?! – Хозяин вскочил из-за стола и, яростный, весь налитый злобной кровью, подскочил к Михаилу Ивановичу. – А если мы не дадим. У нас ведь тоже силёнка есть. Не дадим, и все.
      — Если сопротивляться будете, сметёт вас народ с лица земли. Понимаете? И мокрого места от вас не останется! А насчёт хлеба не беспокойтесь. – У ваших амбаров уже стоит надёжная охрана.
      Повернулся тут Михаил Иванович и быстрым шагом вышел из кулацкого дома.
      В тот же вечер состоялся на станичной площади митинг. Никогда ещё площадь не видела столько народу. Не только вся станица, а и с самых дальних хуторов приехали казаки на этот митинг.
      И так просто, так душевно говорил Михаил Иванович, что каждое его слово в самое сердце казакам западало.
      А этого самого красноштанного Бубочку и его команду из липовых моряков мы больше в станице не видели.
      Говорили люди, что отправили их под надёжным конвоем в Ростов. И дела в нашей станице пошли как надо, по-советски.
      Сам народ выявил и раскулачил станичных мироедов, народ и белые банды добил, и на новый, коллективный путь жизни встал.
      Всего три дня пробыл у нас Михаил Иванович, а память о себе оставил на века.
      И сейчас ещё наши станичные старики рассказывают внучатам о душевном и ласковом человеке, Михаиле Ивановиче.
      +++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мишка Котома конюх и Катун Девица. Пермь. Сказка!!
=======
      У царя был сын, и царь задумал сына своего женить.
      Собирал думших и сенаторов, посылал во все страны народу собирать. Много народу съехалось, князьёв, и бояров, и простонародия. Спрашивает их царь:
      — А что, мир православный, не знаете ли, в каких городах моему сынку невестку баску найти?
      И все отказались. Один из генеральских детей сказал:
      — Спросить нужно Мишки Котомы Конюха об этом деле.
      За Мишкой и послал царь. А Мишка тот даром не идёт:
      — Пущай царь мне выкатит бочку-сороковушку и двадцать пять пудов калачей на закуску!
      Царь приказал выдать ему. Мишка Котома приходит, бочку выпивает, калачи сжирает. Царь говорит:
      — Мишка Котома, не знаешь ли, в каких городах моему сынку невесту баску?
      — Невесту я очень хорошую знаю, только у тебя жених плох против той невесты! – Ответствует Мишка.
      Царь ему задал две оплеушины по лизе его, и Мишка отправился на конюшню. Потом приказал всем князьям и боярам, чтобы прибыть на будущий день ещё более того народу.
      На будущий день съехались ещё того боле. Царь подавал по чаре и по две и спрашивал:
      — Что, мир православный, не знаете ли, в каких городах моему сыну невесту баску?
      Все отказались. Один из княжеских детей и говорит:
      — Ваше Царское Величество, спросить надо Мишки Котомы Конюха. – Он больше нас знает.
      Царь на то сказал, что:
      — Он меня вчерась конфузил, не нужно его звать на совет!
      — Однако, все-таки он скажет, можно ли, не можно ли за невестой ехать? – Говорит ему.
      Царь посылает за ним, чтобы прибыл он на совет. Приказал ему выдать бочку-сороковушку и двадцать пять пудов калачей на закуску. Бочку он выпивает, калачи сжирает, приходит к царю на совет.
      — Ваше Царское Величество, невеста очень хороша, а жених у тебя против невесты плох!
      — А можно ли за невестой ехать? – Царь снова спрашивает.
      — Можно, – говорит Мишка, – запрягай кареты! Я же её привезу, окроме меня никто не привезёт!
      Запрягли кареты, поехали за невестой. Приезжают в её луга и видят. – Силы много навалено. Богатырская голова отсечена поваливается. Мишка Конюх вылез, к голове подходит:
      — Что, богатырская голова, кто тебя победил?
      Голова ответила, что:
      — Меня победила Катун-девица. Она богатырица.
      Мишка Котома садится в карету и едет вперёд. Доезжает близ её городу и видит. – Силы более того навалено. Два богатыря убиты, и головы поваливаются ещё. Подбегает он к этим головам, спрашивает:
      — Кто вас победил?
      — Победила Катун-девица, – головы шепелявят.
      Подъезжает Мишка к её городу. Устроен у ней сад на 20 вёрст. Столбы были чигунные, тын был железный.
      Не захотел он в ворота ехать, выше себя тын подымал и столбы, и поезд пропущал. Потом поставил столб на столбе и сделал подпись:
      — За добрым словом, за сватаньем проехал.
      Сам начал по саду похаживать и яблони потаптывать. Тогда видит садовник, что непорядки, бежал к Катун-девице с докладом.
      Катун-девица смотрит с поратного крыльца в подзорную трубу, что их приехало много. Спустилась в нижний этаж к своему родителю:
      — Выдай ты мне богатыря, который действует стопудовой палицей, нужно разбойника в саду проучить.
      Богатырь тот приходит и говорит:
      — Что, Катун-девица, нужно?
      — Ступай, с разбойником в саду не разговаривай, а на носок подымай, из саду его выбрасывай! Чтобы не было никого в моём саду!
      Приходит богатырь и говорит:
      — Что, господа, заехали в наш зелен сад безо всякого упросу?
      — Мы с тобой, с хамом, не будем разговаривать! Разе с тобой потолкует вон Мишка Котома Конюх! – Иван-царевич так сказал.
      К Мишке Котоме богатырь стопудовый подходит, боевой палицей ударит по плечу ему и потом по другому. А Мишка только поёживается:
      — Ах, комарики полётывают, мои плечики покусывают! – Говорит-от.
      Потом Мишка Котома обратился к богатырю:
      — Не так, господин богатырь, братуются!
      Ударил его по голове рукой своей, по колено тот в землю ушёл и язык выпялил.
      Катун-девица смотрела в подзорную трубу, удивилась. Спустилась в нижний этаж, к своему родителю опять.
      — Выдай ты мне богатыря не хуже меня але посильнее меня ещё!
      Богатырь новый приходит:
      — Что ты, Катун-девица, меня требуешь!
      — Поди, господин богатырь, таких невеж на носок поддевай, из саду их выбрасывай, чтобы не было! – Катун-девица приказывает.
      Очень богатырь был сердит. Приходит, первую карету фырнул и за сад выбросил, не разговаривает даже ни с кем.
      Оглянулся Мишка Котома, что дело не ладно с каретой, подбегает к богатырю, а тот бил его по плечам. Только Мишка и не пошевелился даже и говорит:
      — Паутики полётывают, мои плечики покусывают! Что ты, господин богатырь, не ладно братуешься!
      Ударил его рукой по голове, и он сразу по колено в землю ушёл и язык выпялил.
      Катун-девица видит, что дело не ладно, приказала своим кучерам карету запрекчи. Положила подушки мягки, отправлялась в сад за женихом. Приезжала и низко кланялась:
      — Кто из вас мне будет жених?
      — Жених тебе не простой, а Иван-царевич! – Говорят ей.
      — Иван-царевич, садись со мной в карету, поедем в мои палаты! – Просит Девица.
      Мишка Котома с ними же сел на запятки кареты. Приезжали в её палаты. Садились они за стол, она у него за ручку взяла, пожала, сделалось Ивану-царевичу очень тошно, из руки и сок пошёл.
      Иван-царевич вывертел у неё руку. Потом она стала на его ногу, сделалось Ивану-царевичу тошно, весь почернел после этого.
      Видит она, что жених-то у неё плох.
      — Иван-царевич, не желаешь ли. – У меня есть такая забава, лучок со стрелкой, и не можешь ли ты выстрелить из моих хором?
      Сказал Иван-царевич:
      — Тащите, посмотрим, что у тебя девицы за забава такая?
      Притащили эту забаву шестеро, как сильное бревно.
      — Мишка Котома, можешь и сам позабавиться? Попытай, выстрели! – Предлагает царевич.
      Мишка Котома тотчас подскочил, взял этот лучок, через коленки жамкнул, и он разлетелся на мелки части. Стреляться нельзя в него больше.
      Катун-Девица этому делу сдивилася и новое дело царевичу говорит:
      — Иван-царевич, не желаешь ли, у меня есть конь, на нём покататься?
      — Ну-ка, приведите коня, я погляжу, что у вас есть за конь? – Говорит царевич.
      Привёли коня.
      — Мишка Котома, можно ли мне на коне проехать, проверь-ка? Съезди на нем, попытайся!
      Мишка Котома вставал в один струмено, потом в другой, наконец плетью коня шаркнул, шабаркнул, конь насилу устоял. Немножко отъехал, коня остановил, сказал тому коню:
      — Если что я скажу, исправишь, сделаешь, так ты жив будешь, а не исправишь, так я тебя плетью сейчас убью!
      Конь на то ему сказал по человечьи:
      — Что ты скажешь, я исправлю, только не бей меня!
      Говорит ему Мишка Котома:
      — Иван-царевич если станет на тебя в струмено и в другое, ты по щётку в землю уйди! Стегнет тебя нагайкой, ты на коленко пади, немножко отойди и во корень не пойди! Ходу как бы не будет.
      Приезжает Мишка к поратному крыльцу. Иван-царевич спрашивает:
      — Можно ли сесть на коня?
      — Не знаю, подо мной дюжит, как под вами будет?
      Ивану-царевичу хотя и не хотелось садиться на коня, встаёт в струмено и в другое, конь по щётку в землю ушёл, нагайкой хлестнул, он на коленко пал.
      Катун-девица смотрит, дивится на это дело. Немножко отошёл и во корень не пошёл конь, никак не пошёл.
      Слез царевич с коня, начал коня под зад пинать. Конь идёт, кое-как переплётывается. Подходит Иван-царевич:
      — Эх, Мишка Котома, сконфузил ты меня, велел на него сести, на такого коня! На таких конях у нас только маленькие ребятишки катаются! Не нашему брату садиться на такого коня!
      Мишка Котома сказал:
      — Не нужно нам твои лучки пытать и коней ваших обучать, а, хошь добра, так садись, поедем в наше государство!
      Тогда она согласилась, запрягала карету, выкладывала своё имущество и попросила своего родителя проводить до русского государства с солдатами и с оружием, чтобы нас никто не мог похитить. А Мишке Котоме подарила ещё карты-самоигрыши, в них играешь, время забываешь.
      Приезжают они в русское государство. Увидели солдаты, доложили царю:
      — Едут к нам какие-то неверные силы. Что прикажешь делать с ними?
      Царь приказал:
      — Выпалите в них из холостых пушек! А если подаваться будут, не остановятся, заряжайте, картечами попужайте их!
      Не стал останавливаться Иван-царевич, ехал все вперёд.
      Заряжали солдаты тогда картечами, попужали в них. Мишка Котома из кареты выскакивал, пули хватал, да и в них обратно бросал, царскую силу валил.
      Одумались, что это, не Мишка ли Котома едет? Погодите стрелять! Надо узнать, кто едет? Посланник приезжает.
      Приказал Мишка Котома встретить их с весёлым со звоном, а не так, чтобы в них стрелять.
      Ударили по всем церквам, встретили их с весёлым со звоном. Наперво царевич заехал в монастырь. Повенчался, потом к отцу своему в палаты отправился.
      Приезжают в царский Дом, посидели, погостились довольно.
      Иван царевич Катун-девицу в спальню повёл. Ложились на такие кровати. А Мишка Котома наказывал, чтобы лежать тихо и смирно сегодняшную ночь.
      Тут девица на царевича наперво наложила руку, задавила чисто его. Он выбился из-под руки. Она навалила на него ногу. Иван-царевич выбился из-под ноги её, выбежал в колидор, сказал Мишке Котоме:
      — Я больше не пойду, она задавит меня!
      Мишка Котома подал ему три прута железных и три прута медных и велел ему:
      — Залезь наверх и спусти мне три прута железных, как я скажу. Господи, спусти мне с небес три прута железных!
      Мишка Котома в темноте сам лёг с Катун-девицей на кровать. Так она опять наложила на него ногу, Мишка Котома сбросил, взял её за волосы, начал её бить. Она не отступается. Они дрались много время.
      Потом Мишка сказал:
      — Господи, спусти с небес три прута железных!
      Иван-царевич подал ему в трубу прутья. Мишка эти прутья исхлестал об Катун-девицу, потом сказал:
      — Господи, спусти ещё мне с небес три прута медных!
      Царевич новые прутья ему спустил. Мишка и эти прутья он все исхлестал об девицу и приговаривает:
      — Если так будешь делать ещё, так я тебя не этак проберу!
      Посылает он Ивана-царевича:
      — Ступай, теперь не ни ногой, ни рукой не пошевелит невеста твоя.
      Иван-царевич приходит. – Она лежит, раставралась. Ухайкал он её, ничем не может шевелиться.
      Ночь проходит. Поутру она сказала ему:
      — Иван-царевич, поди постреляй мне дичятины! Я в своём месте всё дичятину жарю.
      Иван-царевич ушёл на охоту. Тогда она все на себе платье изорвала и в комнате все приломала. Сама легла середь полу.
      Иван-царевич приходит, видит, что непорядки, спрашивает её:
      — Кто тебя избил?
      — Избил меня Мишка Котома Конюх! На то ли вы меня взяли?
      Иван-царевич объяснил своему отцу, что:
      — Мишка Котома мою жену избил, и все на ней платье изорвал, и посуду всю приломал.
      Царь на это осердился, приказал солдатам Мишке Котоме голову отсечь. Солдат наточил саблю, шёл к Мишке Котоме Конюху.
      Приходит к Конюху, он лежал к подушкам ногами, закрылся глухо одеялом. – У него не видать ни ног, ни головы.
      Солдат не рассмотрел, одеяло не сбросил, саблей резнул, отсек у Мишки Котомы ноги.
      Сбросил скоро Мишка Котома одеяло, солдат от него сдумал бежать, испужался. Скричал Мишка Котома:
      — Отчего ты мне отсек ноги? Скажи мне? За чего?
      Солдат сказал:
      — Не бей Ивана-царевича жену! За это тебе приказал царь голову отсекчи. Радуйся Мишка, что только ноги тебе отсёк!
      Завязал свои ноги, отправился из этого государства Мишка Котома. Пошёл и сказал Ивану-царевичу:
      — Помянешь меня, да тогда уж не будет меня у вас! Хватишься!
      Только вышел за город, идёт ему навстречу слепой, плутает, не может дорогу найти. Скричал Мишка слепому:
      — Слепой, иди на мой голос, пойдём со мной вместе!
      Назвал его, слепого, Мишка большим братом:
      — Будешь ты большой брат мне, хоть и слепой!
      Они отошли вёрст десяток, смотрят братья названные, идёт безрукий. Пригласили они безрукого с собой.
      Назвал его Мишка Котома середним братом.
      — А я буду у вас меньшой брат, – говорит им Мишка.
      Дошли три брата до Яги Ягишны на краю государства. У ней попросили живой воды.
      Она сказала:
      — Подите, вот в этом колодце живая вода есть.
      Слепой намочил глаза и сделался с глазами. Безрукий примачивал свои руки, и те выросли. Мишка Котома приказал тогда Ягу Ягишну обоим им держать, сам залез в колодец, примачивал свои ноги.
      Яга Ягишна была сильная, она этих двух молодцов стала бить и утащила в лес.
      Срослись, однако же, у Мишки Котомы ноги, вылез он из колодцу. Догнал Ягу Ягишну, брал её за волосы, где об сосну её бил, где и об землю. Подтащил её к её терему, поднял у ней терем, взял её под угол положил, самою её.
      После того дела братья отправились дальше. Они шли близко ли, далеко ли, низко ли, высоко ли, приходят до такого моря. – У этого моря стоит терем, у этого терема стоит столб, на столбе подписана подпись:
      — Если один, одна ночь, а если трое, так три ночи ночевать. А дальше не ходить. Три ночи ночуй, потом поди! Первой ночи прибудет трехглавый Идолище на коне, а другая ночь, прибудет шестиглавое Идолище, третья ночь, прибудет девятиглавый Идолище.
      Мишка Котома сказал:
      — Первая ночь большаку, вторая середнему, а третья ночь мне.
      Большой брат, слепой был, пал перед Мишкой на колени:
      — Мишка Котома, заступись, ночуй за меня!
      Мишка Котома сказал:
      — Нате вот вам карточки-самоигрышки. – Играйте, не заигрывайтесь, а я пойду на дежурство.
      Пошёл, под дуб сел и книжку читал. Дочитался до полночи. Пригоняет окаянный Идолище трехглавый. Сказал Идолище:
      — Я никого не боюсь! Боюсь только Мишки Котомы Конюха, а Мишка Котома неисцелён, без ног сидит.
      Мишка и говорит:
      — Тепериче я исцелён, Идолище, привязывай коня покрепше, чтобы он не испугался наших побоищев, а то тебе и ехать не на чем!
      С Идолищем оговорку поимел Мишка:
      — Смотри, чур до двух раз отдыхать!
      Первый раз замахнулся, как полыснул, сразу головы у него слетели. Тулово бросил в море, а головы его под камень положил. Отвязал коня от перилов, привязал коня к терему. Сам лёг спать.
      Проснулись братья, увидали, что конь стоит. Большак и говорит:
      — Моя ночь проведена, сяду я на коня и уеду!
      Товарищ, середний брат, говорит, что он поедет на том коне.
      Счунулись они тут драться. – Один не пущает на коня, а другой лезет, драку сучинили.
      — Что мы деремся? – Говорят тут братья, – вот завтра Мишка ещё коня приведёт, тогда мы поедем вместе!
      Вторая ночь подходит. Середний брат со слезами Мишку просит, усердно:
      — Айда ночуй за меня, Мишка Котома, братчик!
      Мишка Котома дал им карточки-самоигрышки:
      — Играйте, не заигрывайтесь! Я пойду, уж делать нечего!
      Сидел он под древом, читал книжку. Дочитался до полночи. Гонит к нему шестиглавый Идолище. Конь у него споткнулся.
      — Что ты потыкаешься, какому врагу покоряешься? Я никого не боюсь, боюсь только Мишки Котомы Конюха, а он теперь без ног!
      Сказал тогда Мишка громко:
      — Идолище, я исцелён! Привязывай коня покрепше, чтобы он не испугался наших побоищев!
      Подошёл к Идолищу он и говорит:
      — Смотри, Идолище, до двух раз отдыхать!
      Первый раз как полыснул, и отшиб у него сразу все шесть голов. Бросил тулово в море, а голову под камень. Коня отвязал, привязал к терему, а сам лёг спать.
      Пробудились братья и видят, что два коня. Подбежали. Второй приведенный конь получше.
      Безрукий на лучшего коня садится, а большак:
      — Я старшой, ты садись на коня на моего!
      Они сучинили опять драку.
      — Что мы деремся?! Завтра он коня, может, ещё лучше приведёт! Мы получше выберем, сядем, да уедем, а похуже ему оставим!
      От шума и Мишка проснулся, сосмотрел на них и говорит спросонья:
      — Не я один оказывается дерусь, и братья тоже дерутся!
      Они передрались, легли спать и пролежали ночь. Рассветало. День проходит, опять ночь подходит. Теперь уж ему самому идти.
      Сказал Мишка Котома:
      — Смотрите, братья, нате карточки-самоигрышки, играйте, не заигрывайтесь! Я вам пособлял и мне пособляйте!
      Ладно, хорошо. Сидел он под древом, до полночи дочитался. Девятиглавый Идолище к нему прибыл на коне.
      Конь его поткнулся.
      — Что ты, конь, потыкаешься? Какому врагу покоряешься? Я никого не боюсь! Боюсь Мишки Котомы, а он не исцелён, без ног сидит!
      — Врёшь, Идолище, я исцелён, тебя дожидаюсь, побратоваться с тобой хочу! Привязывай коня к перилам покрепше! – Кричит Мишка.
      До двух раз, – оговорку поимел Мишка с Идолищем, – отдыхать!
      Первый раз как махнул Мишка, шесть голов у него слетело. Потом сколько ни махал, Идолищу всё нипочём.
      Сказал тогда Мишка:
      — Стой, чёрт Идолище поганое, у меня ногу трет! Погоди драться!
      Снимает Мишка сапог, бросает в терем, у терема крыша слетела. А братцы его играются в карты самоигрышки, ничего не слышат. Он тогда за тем ещё кидает один сапог.
      Загляделся Идолище на сапог тот. А Мишка махнул во второй раз и последние головы с него сшиб.
      Отвязал этого коня и сел на него. Подъезжает к терему, будил своих братовьёв:
      — Вставайте, братцы, будет теперь! Три ночи прошли наши, поедем в путь дальше!
      Ехали они ехали и подъехали они к терему. Из терема вышла девица, стоит и плачет.
      Сказал Мишка Котома:
      — Что ты, девица, плачешь, об чём больше?
      Девица на то сказала:
      — Я плачу об хозяине, об трёхглавом которого убили. – Он съедает по быку. Теперь быка я приготовила, его нет, мясо портится, преет.
      — Не плачь девица, – сказал Мишка, – Мы его победили, и конь под нами!
      Девица в уста его, Мишку Котому, целовала и говорит:
      — Возьми меня замуж, всего здесь у нас довольно, навеки не прожить!
      — Не возьму я тебя, а который на вашем коне сидит брат, так вот с ним и проживайтесь, а мы поедем вперёд!
      Они ещё приезжают к другому терему. Из терема выходит девица, стоит и плачет.
      — Что ты, девица, плачешь? – Мишка говаривает.
      — Как мне не плакать? Вот я жду хозяина, два быка заколола, его нет и мясо преет!
      — Не плачь! Мы его победили, и конь под нами! – Говорит ей Мишка.
      Тогда она его в уста целовала и приговаривала:
      — Возьми меня замуж, всего здесь довольно, навеки не прожить!
      — Оставляю тебе я брата, который сидит на вашем коне. Вот вы и живите с ним!
      А сам поехал вперёд. Сдумал он опять в русское государство на старо место ехать, к царю. Едет он царскими лугами, увидел конный табун. Приезжает в этот табун. Смотрит. Иван-царевич сам табун пасёт и думает:
      — Добился своего, что я тебе говорил!
      Скричал ему Мишка Котома:
      — Здравствуй, Иван-царевич!
      Иван-царевич ему отвечает:
      — Здравствуй, удалый молодец!
      Не узнал его Иван царевич, что это Мишка Котома, молодцем назвал. Тогда Мишка Котома говорит:
      — Не подобается Ивану-царевичу табун пасти! Почему ты табун пасёшь?
      Иван-царевич на то ответил:
      — Был у нас такой могучий, сильный богатырь Мишка Котома Конюх, взял мне невесту-неровню. Отца моего она убила и мать, а меня до того довела, что я не рад житью стал сам. Рано пригоню, бьёт и поздно пригоню, бьёт. А сама живёт с гулеваном, с королевским сыном.
      Сказал Мишка Котома:
      — Вот Иван-царевич, если бы ты теперь увидел Мишку Котому, что бы у тебя было? Какая радость?
      На ответ сказал Иван-царевич:
      — Я бы у Мишки Котомы ноги вымыл и воду ту выпил!
      Мишка Котома сказал:
      — Вот, Иван-царевич, я самый Мишка Котома Конюх, садись на этого коня! Куда он тебя повезёт, туда и ступай! Он повезёт тебя к терему. Из терема выйдет девица, вы с ней и живите. Всего довольно вам будет! Не для тебя я Катун-девицу брал, а для себя! Тебе править не доведётся ею!
      Выбрал Мишка с табуна себе коня и вырвал себе хлыстик трёхсосенный, трёхверховый, свил хлыстик. Пригнал табун в самые полдни, а Катун-девица с балкону грозилась на него.
      Тогда он поднимает хлыстик, погрозился на Катун-девицу, Мишка Котома Конюх. Катун-девица догадалась, милышу своему сказала:
      — Дело не ладно, едет Мишка Котома Конюх! Нам обоим с тобой будет не ладно!
      Гулеван забросался по комнатам:
      — Куда же я деваюсь?
      — Сиди в стуле, не бойся! Он не знает, что ты мой гулеван. – Девица говорит.
      Мишка тогда с коня слез, приходит в комнаты. Сначала гулевану голову оторвал и выбросил за окно. Приказал кучеру:
      — Убрать, унести!
      Потом начал Катун-девицу со щеки на щеку понюжатъ. Катун-девица ему плачется:
      — Не бей меня, Мишка Котома Конюх! Чем меня увечить, я желаю лучше за тебя замуж идти!
      — Ну что же, это дело, пойдём под венец. – Сговорил ей Мишка Котома.
      Сходили они тогда к венцу, повенчались. Завели пир на весь мир.
      Сам Мишка Котома стал тем государством править.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Младшая сестра и её доля. Воронеж. Сказка!!
=======
      В некотором царстве, некотором государстве жили-были старик со старухой. Было у них две дочери и один сын.
      Но вот пришла злая судьба, умерли старик со старухой. Остались дети сиротками. Есть им нечего, одевать нечего, жить тоже негде. Все богатеи позабрали, оставили сирот умирать голодной и холодной смертью.
      И вот решили дети пойти, куда глаза глядят. Шли, шли, и вот младшая говорит:
      — Давайте пойдём на три стороны. Старшей сестрице, прямо, я, налево, а братец, направо. Поищем каждый свою долю, кто окажется счастливый, то и другим тогда поможет.
      Пошли они каждый своей дорогой.
      Младшая сестра была очень красивой и умной. Она шла долго-долго и вдруг провалилась в какую-то очень глубокую яму. Летела, летела, думала:
      — Ну, вот, пропала я.
      А когда открыла глаза, а перед ней, большая поляна. Кругом много зелени, музыка, а ни единой души вокруг. Вот она ходила, ходила, а поляне, ни конца, ни краю. Она и закричала:
      — Люди, отзовитесь! Есть ли тут кто?
      И издалека ей слышится голос:
      — Есть.
      Ну, и она просит, чтобы показались ей, вышли, ведь она никого не видит. А ей отвечают, что нельзя, мол, показаться, испугаешься и умрешь со страха. Красавица и божится и клянется, что не испугается.
      И тогда голос зовет её:
      — Подойди к большому кусту, загляни туда, и увидишь.
      Она подошла. Как глянула, и обмерла. Там был большой, с двенадцатью головами, обросший шерстью Змей Горыныч. Потом она разглядела его и говорит, чтобы он показал ей дорогу на родную землю.
      А он и говорит:
      — Пойди на большое озеро в полдень. Там будет купаться много-много девушек, все в одинаковых платьях. И ты подойди к той, у которой будет на кончике платья черная мушка. Ты подойди, обними её и спроси, как тебе выйти, что нужно для этого сделать тебе.
      Девушка так и сделала. И когда она обняла ту, у которой на платье была чёрная мушка, та ей все и рассказала:
      — Набери, – говорит, – воды из седьмой кринички, потом считай до двенадцати, набери из двенадцатой и неси по такой-то дороге. Будет тебе навстречу идти страшная-страшная ведьма, ты возьми и облей её водой из седьмой кринички. Только не бойся и постарайся облить её лицо. Она и сгорит. Потом пойди к тому кусту, где лежит привязанный Змей Горыныч, облей его водой из двенадцатой кринички. А там все сама увидишь.
      Девушка поблагодарила свою избавительницу и пошла искать кринички.
      Нашла, подошла, а воды набрать ей не в чего. Стояла она долго, думала. А кругом ничего нет. И она ничего с собой не взяла. Тогда она взяла сняла с себя рубашку, разорвала на две части, одну намочила в седьмой криничке и набрала воды, а она не выливается. Так же и с двенадцатой, набрала она. А потом сделала так, как говорила ей девушка.
      И вот, когда она обрызгала водой Змея, то он превратился в красивого парня, которого заколдовала колдунья. Все это она сделала, а что дальше делать, и не знает.
      А парень ей говорит, что он все теперь сделает. Он сказал, что сначала им нужно выручить тех девушек, которых она видела на озере. Это их ведьма украла у родителей. Они жили здесь. Изредка ведьма выпускала их на озеро. А теперь ведьма сгорела, а они остались в замке, и некому их выпустить. А если их не выпустить, то они погибнут.
      Вот они пришли к замку. Пришли, а там ворота каменные, высокие. И никак не открыть ворота. Вот стали они стену подкапывать. Копают, копают и вдруг слышат с той стороны лай собаки. Они ей и говорят. Копай, мол, с той стороны, копай здесь. И они тут копают, а собака с той стороны.
      Подкопали всю стену, принесли ещё воды с двенадцатой кринички и освободили девушек, вывели их из замка. А собака с ними. Они взяли и брызнули на собаку. И вдруг все пропало, и замок, и собака. Очутились они на родной земле. Тут прибежали родители девушек, стали радоваться. Пришли и брат с сестрой, и стали они жить-поживать и добра наживать.
      +++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мой задницу. Матершина. Сказка!!
=======
      Жили муж, да жена.
      Вот, бывало, как подаст жена мужу обедать, он и начнёт её колотить, а сам ещё и приговаривает:
      — Мой задницу, мой задницу!
      Вот она и начнёт мыть задницу свою, трёт её и песком, и рогожею, так что кровь пойдёт, – а только что подаст мужу обедать, он начнёт её колотить и опять приговаривает:
      — Мой задницу, мой задницу!
      Вот она и говорит своей тётке:
      — Что это, тётушка, когда я подаю мужу обедать, он всегда меня бьёт и приговаривает:
      — Мой задницу, мой задницу! Кажись, я и так мою, даже до крови растираю!
      — Эх ты, дура, дура! Ты мой-та задницу, да не свою, а у чашки.
      Как стала мыть задницу у чашки, так и перестал её бить муж, а стал любить.
      Через какое-то время родились у них двое. Мальчик и девочка.
      +++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Молодящие яблоки. Владимир. Сказка!!
=======
      В некотором царстве, в некотором государстве, между небом и землёй, в России, жил-был царь и было у него три сына. Василий, Фёдор и Иван.
      Вот царь стал стар и ослеп.
      Пришла как-то к нему старушка волшебница и говорит:
      — Пошли своих сыновей за тридевять земель в тридесятое царство-государство за живой водой и молодящими яблоками.
      Позвал царь сынов своих, дал им денег на дорогу и отправил в тридесятое царство-государство.
      Доехали сынки до перекрёстка, а там камень стоит и на ем написано:
      — Кто направо пойдёт, кисель хлебать будет, кто налево пойдёт, девку ласкать будет, а кто прямо пойдёт, смерть свою найдёт!
      Подумали братья и разъехались. Василий киселя хлебать, Фёдор, девку ласкать, а Иван, смерть искать.
      Едет Иван едет и заехал в дремучий лес. Стоит там избушка на курьей ножке, скрипит-вертится. Подошёл к ней Иван-царевич и говорит:
      — Избушка-избушка, повернись к лесу задом, а ко мне передом, мне не век вековать, только ночь ночевать.
      Избушка заскрипела и повернулась.
      Вошёл туда Иван-царевич и видит, лежит на печи Баба Яга, костяная нога. Она его увидала, с печки соскочила, накормила-напоила и расспрашивать стала, куда идёт.
      Он ей все рассказал, она дала ему коня и отправила в тридесятое царство-государство к царевне-королевне за молодыми яблоками и живой водой.
      — Только, – говорит, – ты на девку не зарься, а то конь тебя не вывезет.
      Приехал он ночью к тридесятому царству-государству, конь через забор прыгнул, пошёл Иван-царевич, нашёл дерево с яблоками и колодец с водой, взял их и пошёл государство посмотреть.
      Видит лежит дева царевна-королевна красоты прекрасной. Он на девью красоту позарился, облюбил её сонную. А после к коню пошёл, а конь говорит:
      — Я стену не перепрыгну, ты с девой царевной-королевной согрешил.
      Иван-царевич коня плёткой ударил, конь через забор прыгнул, да стену задел. Тут звон пошёл, все царство-государство проснулось.
      Царевна-королевна вскочила, увидела, что воду взяли, яблоки украли и честь девичью похитили. И бросилась в погоню, а Иван-царевич к Бабе Яге прибежал, коня сменил и домой поехал.
      Царевна-королевна его не догнала, к себе вернулась.
      А Иван-царевич к камню подъехал, а там его братья ждут. Поехали они домой, отца яблоками накормили, водой напоили, он опять молодым стал.
      А через двенадцать лет и девица та с близнецами, да двенадцатью кораблями приданого на венчание прибыла. Не стал Иван-царевич от такого богатства отверчиваться, взял за себя, повенчались они.
      +++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Монах и игуменья. Легенда. Сказка!!
=======
      В одном городе было два монастыря, вот хоть бы так, как у нас в Питере. Невский, да Смольный.
      В одном монахи, в другом монашенки.
      Вот и хорошо.
      Тут как раз повадился один молодой монах ходить к монашенке, а чтоб не узнали, всегда наряжался в женское платье. Бороды у него ещё не было, а волосы у попов, да у монахов все такие ж по-бабьему положению.
      Видят все, что к монашенке часто гостья жалует, ну, да что за беда! А она уж брюхата стала.
      Дали знать про то игуменье. Игуменья даёт приказ:
      — Коли кто придёт к той монашенке, тотчас доложить.
      Вот на другой день приходит монах к своей полюбовнице. Увидели его келейницы и побежали к матушке-игуменье.
      — Пришла-де какая-то женщина в гости.
      Однако же не заставишь человека раздеться, чтоб узнать, что у него там. Пошла игуменья на хитрость бабью, приказала вытопить баню и всем, кто только есть в монастыре, идтить париться.
      Нечего делать, собрались все монашенки. Повели и гостью с собой. Пришли в баню и стали раздеваться.
      Монах разделся, да поскорее на полок, забился в уголке и не знает, как ему быть? У него на шее висел крест на тесёмке.
      Отвязал он его, да ниже пояса повесил, – стыд прикрыл.
      Вот игуменья надела очки, взяла в руки свечку и стала обходить всех монашек, да осматривать, нет ли кого между ними.
      Стала игуменья к монаху приглядываться, подошла поближе, нагнулась.
      Тут естество-то его не утерпелось, стало силиться, тесёмка и оборвалась, крест нательный отлетел, да прямо игуменье в левый глаз попал.
      — Ай господи! С нами пресвятая богородица! – Закричала игуменья и схватилась за левый глаз.
      А глаза как не бывало, совсем-таки вышиб! Пока что, да ни что, монах уже выскочил из бани и убежал голый.
      Игуменья осталась кривою. Прошло время, монашенка та и родила.
      Я и на крестинах был, только не разобрал. – Кого бог дал, мальчика или девочку? Сильно угостимшись был. Под столом примостился в обнимку с попадьёй. А она в утрях стала попом. Вот чудеса-то.
      ++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мороз Иванович. Сказка!!
=======
      Жили-были Рукодельница, да Ленивица, да с ними нянюшка.
      Рукодельница рано вставала и тут же за дело принималась. А Ленивица меж тем в постельке лежала, с боку на бок ворочалась.
      Однажды с Рукодельницей беда приключилась. – Случайно упустила она ведро в колодец.
      Строгая нянюшка и говорит:
      — Сама ведёрко утопила, сама и доставай!
      Пошла Рукодельница опять к колодцу, за верёвку ухватилась, да на самое дно и опустилась. Смотрит, перед ней печка, а из печки пирожок поглядывает, да приговаривает:
      — Кто меня возьмёт, тот со мной и пойдёт.
      Рукодельница вынула его и за пазуху положила. Дальше идёт, смотрит, в саду дерево, а на дереве золотые яблочки меж собою говорят:
      — Кто нас с дерева стрясёт, тот себе возьмёт.
      Рукодельница и натрясла яблочек в передник. Дальше идёт, смотрит, старик Мороз Иванович на ледяной лавочке сидит.
      — Здорово, – говорит, – Рукодельница! Спасибо тебе, девица, что пирожок мне принесла, давно уж я горяченького не ел.
      Они вместе пирожком, да яблочками наливными позавтракали, а потом старик сказал:
      — Знаю, за ведёрком ты пришла. Я тебе его отдам, только ты мне за то три дня послужи.
      И вот пошли они в дом, а дом тот был весь изо льда, а стены были украшены снежными звёздочками блестящими, а на постели вместо перины снег лежал.
      Принялась Рукодельница снег взбивать, чтобы старику спать было помягче, и руки у неё, у бедной, окостенели, но потёрла она их снежком, руки и отошли.
      А Мороз Иванович приподнял перину, а под ней, травка зелёная. Рукодельница удивилась:
      — Зачем старик травку на свет Божий не выпускает.
      Он и ответил:
      — Ещё трава в силу не вошла. Вот весна придёт, перина растает, травка заколосится, зерно выглянет, его крестьянин на мельнице смелет, и будет мука, а из муки ты хлебы испечёшь.
      Потом старик спать на взбитую перину улёгся, а Рукодельница по хозяйству хлопотать стала.
      Так и прожили они три дня, а когда ей уходить надо было, Мороз Иванович сказал:
      — Спасибо тебе, утешила старика. Вот твоё ведёрко, я в него серебряных пятачков насыпал, а ещё брильянтик положил, чтобы косынку закалывать.
      Рукодельница поблагодарила Мороза Ивановича, домой пошла и там рассказала, что с ней приключилось.
      Нянюшка и говорит Ленивице:
      — Видишь, что люди за работу получают! Опустись в колодец, найди старичка, да послужи ему.
      Пошла Ленивица к колодцу, да и бух прямо к дну. Печку с пирожком увидела, дерево с яблочками наливными, ничего не взяла, лень было.
      Пришла к Морозу Ивановичу с пустыми руками:
      — Хочу послужить, да за работу получить!
      — Дельно говоришь. Взбей-ка мне перину, в доме чисто прибери, да кушанье приготовь. – Ей Мороз говорит.
      Ленивица подумала:
      — Не стану я себя утомлять, ;, да и не сделала ничего, что велел ей Мороз Иванович.
      Старик сам кушанье сготовил, в доме прибрал, да Ленивицу накормил. Прожили они три дня, и девица награду запросила.
      — Какая ж была твоя работа? – Удивился старичок. – Это ты мне должна заплатить, потому что я тебе служил. Ну, да ладно, какова работа, такова награда.
      Мороз Иванович дал Ленивице в одну руку огромный серебряный слиток, а в другую вложил большой-пребольшой брильянт.
      Ленивица старика даже не поблагодарила, домой радостная побежала. Пришла и хвастается.
      — Вот, – говорит Ленивица, – я не сестре чета, не горсточку пятачков заработала.
      Не успела она договорить, как слиток серебряный, да брильянт растаяли и полились на пол.
==============================.
      А вы родненькие думайте-гадайте, что здесь правда, что неправда, что шутки ради сказано, а что в наставление.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мороз, Солнце и Ветер. Миф. Сказка!!
=======
      Шёл старик по дороге.
      Смотрит, навстречу ему три мужика идут. Старик посередь дороги остановился, мужикам низёхонько поклонился, а потом ещё поклон отвесил и дальше себе пошёл.
      А эти трое были Мороз, Солнце и Ветер. Вот и заспорили они между собой, кому это старик на особицу поклонился.
      Солнце говорит:
      — Это он меня уважить хотел, чтобы я пекло, да не припекало.
      А Мороз говорит:
      — Нет, это он мне поклонился, чтобы я его не шибко донимал. Жара-то он не так боится, как холода.
      Не стерпел тут Ветер:
      — Много вы понимаете! – Это он мне поклон отвесил, потому как меня он больше всех почитает.
      — Как же, почитает он тебя, Ветродуя, да кому ты нужен, скажи на милость!
      Ну, слово за слово, до того дошло, что за чубы схватились. Треплют друг дружку, а толку никакого. Никто никому не уступает.
      Солнце кричит:
      — Да разве есть кто меня сильнее!
      Мороз кричит:
      — Да разве есть кто меня лютее!
      А Ветер словно дразнится:
      — Да я вас обоих за пояс заткну!
      Спорили они, спорили и решили самого старика спросить. Догнали его и говорят:
      — Послушай, приятель, реши ты наш спор, скажи. – Кому это ты на особицу поклонился?
      А старик говорит:
      — Ветру. Кому ж, как не ему!
      Доволен Ветер.
      — Ну что? – Посмеивается. – Чья взяла?
      И в ус себе тихонько дует.
      — Ладно же, – говорит Солнце, – я твоего старика, словно рака, испеку. Будет меня помнить!
      — А ничего ты ему не сделаешь, – говорит Ветер. – Я как повею, сразу холодком и потянет.
      — Ну, так я его, голубчика, как сосульку заморожу! – Кричит Мороз.
      — Не пугай, – говорит Ветер, – не страшно. – Не буду я поддувать, так ничего ты своей силой не сделаешь. Уж это дело известное, мороз не мороз, когда ветра нет. Вот почему мне и почёту всех больше.
================================.
      Старик-то, видать, умудрённый был, простакам невдомёк его премудрости!
      В другой-то раз он Солнцу на особицу поклонится. А в третий и Морозу. Всё одно, кто бы не напал из этих трёх повелителей погоды на человека, он так исхитрится, что другого на помощь себе призовёт и тем спасётся.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мороз. Архангельск. Сказка!!
=======
      Жил досюль старик, да старуха, у них дочка была.
      Вот как-то старуха померла, старик женился на другой.
      Взял он Егибихину дочерь замуж. А у ней была дочерь своя. Очень она трудолюбивая была, а старикова дочерь не работала, всё на печи лежала и орехи щелкала.
      Не любить старик дочери этой своей новой жены стал, разлюбил её. Отвёз в самый январский мороз её в лес, бросил там. Она там стала живота доживать, смертушки своей ждать.
      Приходит тут Мороз, хочет её заморозить, она ему говорит:
      — Мороз, не хрястай, дай мни пожалуйста одеться. А тебе помогу и в дому твоём убираться стану.
      Мороз тогда дал ей шубу и кафтан-балафон. Она согрелась. Отвёл к себе в избушку. Там она всё привела в порядок. Морозу это всё понравилось, и он наградил её каменьями дорогими.
      Прошло времени сколько-то, как раз и старик приехал, думал, дочка жены померла уж, сколько времени прошло. А она дожидает отца у дороги, его стретает. А у неё ларец богатый с собой. Отец её домой привёз.
      Мать встречает и говорит:
      — О, какая богатая приехала. Надо другую теперь, твою дочку старик, свести на мороз. Тоже богатая станет.
      Старик проезжает с дочерью своей, оставляет в лесу. Вот она сидит под ёлкой.
      Тут приходит Мороз. А дочерь та на него кричит:
      — Как моя сестра деньги нажила? Так и мне давай. Я гола, гола, да без пояса тёплого.
      А Мороз смотрит, что она и с поясом, в кафтане. В платке пуховом, и еда у ней. Всё она врёт, работать не хочет.
      Мороз обозлился и стал её хрястать. Та испужалась и кричит:
      — Мороз, не хрястай, я не гола, не боса, не без пояса.
      Прошло сколько-то времени, отец приехал за своей дочерью, думал Мороз наградит её, а тая уж мертва, захрястана, Мороз уж заморозил.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Морозко. Жил-был старик со старухой. Пермь. Сказка!!
=======
      Жил-был старик со старухой.
      У них была дочь. Старуха-та умерла, старик-от и сдумал жениться. Взял Ягу-бабу с дочерью же.
      Вот эта Яга-то баба и не залюбила старикову-ту дочь, падчерицу-то.
      — Старик, увези её в лес! Мне, – говорит яга, – не надо её!
      Старику-то жаль было её, дочь-ту, да чё тута сделаешь?
      — Садися, – говорит старик, – мила дочь, в сани! Покатаемся.
      Ехали, ехали они по дороге по большой, потом нашли дорожку маленькую в лес. Старик и высадил дочку-ту из саней:
      — Поди, – говорит старик, – мила дочь, куда хочешь!
      Она пригорюнилась, да и пошла. Пошла она по какой-то неведомой дорожке-то, дошла до незнаемой избушки. Зашла в избушку и стала там жить, прибираться, всё в порядок привела. Переночевала.
      И вот поутру смотрит она в окошко и видит, что скачет Морозко. По ельничкам, по березничкам, по частым боркам, по веретейкам. Прискакал Морозко в избушку и, видит, что там прибрано и девица его встречает. Он и спрашивает:
      — Тепло ли тебе красна девица?
      — Тепло, Морозушко, тепло, батюшка, – она отвечает.
      Вот Морозко нанёс ей и хлеба, скота, и живота всякого нанёс.
      На другое утро она опять в окошко смотрит и видит, что Скачет Морозко По ельничкам, по березничкам, по частым боркам, по веретейкам. Прискакал Морозко в избушку и, видит, что там прибрано и девица его встречает. Он и спрашивает:
      — Тепло ли тебе, красна девица?
      — Тепло, Морозушко, тепло, батюшка, – отвечает скромна девица.
      Вот он нанёс ей шуб и постелей и всего, чего надо.
      Прошёл ещё день, смотрит поутру девица в окошко створчато и видит, что Скачет Морозко По ельничкам, по березничкам, по частым боркам, по веретейкам. Прискакал Морозко в избушку и, видит, что там прибрано и девица его встречает. Он и спрашивает:
      — Тепло ли тебе, красна девица?
      — Тепло, Морозушко, тепло, батюшка, – кротко отвечает девица.
      Вот он нанёс ей золота и серебра и всякого именья. Стала она теперь богатой.
      Прошло сколько-то времени и Яга-баба и посылает старика:
      — Поезжай-ка, старик, привези дочь-ту. – Замёрзла, знать-то. Похоронить надо.
      Старик и поехал искать дочь. Ехал, ехал по большой дороге, нашёл дорожку-ту неведомую, в лес, свернул, да и поехал по ней. Вот ехал, ехал, до избушки-то незнаемой и доехал. Поставил лошадку, привязал к крылечку и зашёл в избушку, смотрит, и там дочка его сидит жива и здоровёхонька.
      Вот дочь-та обрадовалась:
      — Ой, батюшка родимый приехал!
      Напоила-накормила его.
      — Мила дочь, – говорит старик, – приехал я по тебя. – Складывай именье-то своё богатое, поедем домой!
      — Поезжай-ка отец, – дочь-та говорит, – приведи лошадок. – Именья-то у меня много, в руках не снести до дома!
      Вот старик съездил, привёл лошадок, склали именье-то и повезли домой. Подъезжают к дому-ту, – собака у них, така сердита была, и лает:
      
           Тяф-тяф-тяф!
           Крестьянин дочерь везёт.
           Животы в коробейках.
           Стучат, да бренчат.
      Вот Яга-баба, мачеха-та, выбежала с ухватом, ну бить собаку-ту:
      — Лай, – говорит, – костки в лукошке стучат, да бренчат!
      А собака все своё:
      
           Тяф-тяф-тяф!
           Крестьянин дочерь везёт.
           Животы в коробейках.
           Стучат, да бренчат.
      Вот старик привёз дочь. Яга-баба рада, что именья много падчерица привезла, и говорит старику:
      — Старик, увези-ка мою-ту дочь в лес-от. – Не разбогатеет ли она!
      Вот он запряг лошадку и повез Ягишну дочку. Ехал, ехал, до тые дорожки доехал и высадил:
      — Поди, куда хочешь!
      Вот она побежала по дорожке, до избушки-то добежала и зашла в избушку. Ночевала.
      И вот поутру смотрит она в окошко и видит, что скачет Морозко. По ельничкам, По березничкам, По частым боркам, По веретейкам и спрашивает:
      — Тепло ли тебе, красна девица?
      — У, какое, Морозко проклятый, тепло? Заморозил! – Отвечает дочерь Ягишна.
      Вот Морозко ещё подбавил морозу-ту маленько.
      Вот по другое утро смотрит девица в окошко и видит, что скачет Морозко. По ельничкам, По березничкам, По частым боркам, По веретейкам и спрашивает:
      — Тепло ли тебе, красна девица?
      — У! Заморозил меня, проклятый! Эка стужа! – Ругается дочерь Ягишна.
      Морозко опять прибавил морозу.
      На третье утро смотрит она в окошко и видит, что скачет Морозко. По ельничкам, По березничкам, По частым боркам, По веретейкам и спрашивает:
      — Тепло ли тебе, красна девица?
      — У! Проклятый! Совсем заморозил меня! Давай скорее подарки свои, – Дочерь Ягишна ругается.
      Морозко ещё прибавил морозу и заморозил её совсем.
      Проходит сколько времени, и вот Яга-баба и посылает опять старика:
      — Поезжай, – говорит, – старик, вези дочь-ту с именьем!
      Старик запряг лошадок и поехал. Ехал, ехал, доехал до дорожки и свернул в лес. Вот подъехал к избушке, привязал лошадок к крылечку и зашёл в избушку. Зашёл в избушку-ту, а Ягишна-то ровно кочень.
      Повалил он её в сани и повез домой. Вот подъезжает к дому-ту, а собака так и лает:
      
           Тяф-тяф-тяф!
           Крестьянин дочерь везёт.
           Костки в лукошке.
           Стучат, да бренчат!
      Яга-баба выбежала. Ну ухватом водить собаку-ту:
      — Лай. – Животы в коробейках стучат, да бренчат.
      А собака одно что:
      
           Тяф-тяф-тяф!
           Крестьянин дочерь везёт.
           Костки в лукошке.
           Стучат, да бренчат!
      Вот приехал старик:
      — На, – говорит, – дочь-ту!
      Поругалась Яга на старика, да ничего не сделаешь, да тут и женишок сосватался к падчерице. Как сосватался, так и приструнил Ягу поленом поперёк хребтины.
      Стали они жить с богатой-то дочерью, да и теперь живут.
      +++++++++++++++++++++++++++
.......
  Морозко. Жили-были дед и баба. Сказка!!
=======
      Жили-были дед и баба.
      У деда была своя дочка, и у бабы была своя дочка.
      Все знают, как за мачехой жить. – Перевернёшься, бита будешь, недовернёшься, бита станешь. Родная дочь мачехина что ни сделает, за все гладят по головке:
      — Умница, разумница.
      Падчерица, дочка старикова, и скотину поила-кормила, дрова и воду в избу носила, печь топила, избу мела, ещё до свету.
      Ничем старухе-мачехе не угодишь, все не так, все худо. Ветер хоть пошумит, да затихнет, а старая баба расходится, не скоро уймется.
      Вот мачеха и придумала падчерицу со свету сжить.
      — Вези, вези её, старик, – говорит мужу, – куда хочешь, чтобы мои глаза её не видали! Вези её в лес, на трескучий мороз.
      Старик затужил, заплакал, однако делать нечего, бабы не переспоришь. Запряг лошадь:
      — Садись, мила дочь, в сани. Погуляем.
      Повёз бездомную в лес, там оставил её в сугробе под большой елью, да и уехал. Девушка сидит под елью, дрожит, озноб её пробирает.
      Вдруг слышит, невдалеке Морозко по ёлкам потрескивает, с ёлки на ёлку поскакивает, пощёлкивает. Очутился на той ели, под которой девица сидит, и сверху её спрашивает:
      — Тепло ли тебе, девица?
      Она чуть дух переводит:
      — Тепло, Морозушко, тепло, батюшка.
      Морозко стал ниже спускаться, сильнее потрескивает, пощелкивает:
      — Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?
      Она чуть дух переводит:
      — Тепло, Морозушко, тепло, батюшка.
      Морозко ещё ниже спустился, пуще затрещал, сильнее защелкал:
      — Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная? Тепло ли тебе, лапушка?
      Девица окостеневать стала, чуть-чуть языком шевелит:
      — Ой, тепло, голубчик Морозушко!
      Тут Морозко сжалился над девицей. Окутал её тёплыми шубами, отогрел пуховыми одеялами.
      А мачеха по ней поминки уже справляет, печет блины и кричит мужу:
      — Ступай, старый хрыч, вези свою дочь хоронить!
      Поехал старик в лес, доезжает до того места, – под большою елью сидит его дочь, веселая, румяная, в собольей шубе, вся в золоте-серебре, а около, короб с богатыми подарками.
      Старик обрадовался, положил все добро в сани, посадил дочь, повез домой. А дома старуха печет блины, а собачка под столом:
      — Тяф, тяф! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину замуж не берут.
      Старуха бросит ей блин:
      — Не так тявкаешь! Говори. Старухину дочь замуж берут, а стариковой дочери косточки везут.
      Собака съест блин и опять:
      — Тяф, тяф! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину замуж не берут.
      Старуха блины ей кидала и била её, собачка, все своё.
      Вдруг заскрипели ворота, отворилась дверь, в избу идёт падчерица, в злате-серебре, так и сияет. А за ней несут короб высокий, тяжёлый.
      Старуха глянула, и руки врозь.
      — Запрягай, старый хрыч, другую лошадь! Вези, вези мою дочь в лес на то же место.
      Старик посадил старухину дочь в сани, повез её в лес на то же место, вывалил в сугроб под высокой елью и уехал.
      Старухина дочь сидит, зубами стучит. А Морозко по лесу потрескивает, с ёлки на ёлку поскакивает, пощёлкивает, на старухину дочь поглядывает:
      — Тепло ли тебе, девица?
      А она ему:
      — Ой, студёно! Не скрипи, не трещи, Морозко.
      Морозко стал ниже спускаться, пуще потрескивать, пощелкивать:
      — Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?
      — Ой, руки, ноги отмерзли! Уйди, Морозко. – Старухина дочь ругается.
      Ещё ниже спустился Морозко, сильнее приударил, затрещал, защелкал:
      — Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?
      — Ой, совсем застудил! Сгинь, пропади, проклятый Морозко! – Кричит на него дочь старухина.
      Рассердился Морозко, да так хватил, что старухина дочь окостенела.
      Чуть свет старуха посылает мужа:
      — Запрягай скорее, старый хрыч, поезжай за дочерью, привези её в злате-серебре.
      Старик уехал. Вот приехал он на то место, где оставил старухину дочь, а там она костецом валяется под ёлкой. Погрузил он её в сани и домой едет. Подъезжает к дому, а собачка под столом:
      — Тяв, тяв! Старикову дочь женихи возьмут, а старухиной дочери в мешке косточки везут.
      Старуха кинула ей пирог:
      — Не так тявкаешь! Скажи. Старухину дочь в злате-серебре везут.
      А собачка, всё своё:
      — Тяв, тяв! Старухиной дочери в мешке косточки везут.
      Тут как раз заскрипели ворота, старуха кинулась встречать дочь. Рогожу отвернула, а дочь лежит в санях мёртвая.
      Заголосила старуха, да поздно. Погнал её старик из дому на старое своё житьё.
      Тут как раз и жених посватался. А к середине зимы и обвенчались дочка старикова с парнем из слободы. Морозко им серебряные сани подарил.
      ++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Морозко. Жили-были мужик, да баба. Сказка!!
=======
      Жили-были мужик, да баба.
      У мужика своя дочка, у бабы своя.
      Свою дочку баба нежила, голубила, а старикову дочку невзлюбила, всю работу на неё взвалила, за всё её ругала, бранила, досыта не кормила.
      Девушка ни от какой работы не отказывается, что велят делать, всё делает, лучше и не надо, люди на неё смотрят, нахвалиться не могут.
      А о бабиной дочке только и говорят люди:
      — Вот она, неткаха-непряха. Вон она, ленивица, бездельница!
      Баба оттого ещё злее, да бранчливее становилась. Поедом ела девушку. Только и думала, как бы её совсем погубить.
      Вот раз поехал старик в город на базар. А лихая баба со своей дочкой сговариваются:
      — Тут-то мы её, ненавистную, и сживём со свету!
      Кликнула баба девушку и приказывает:
      — Ступай-ка ты в лес за хворостом!
      — Да у нас и без того много хворосту, – отвечает девушка.
      Закричала злая баба, затопала ногами, накинулась вместе со своей дочкой на девушку, и вытолкали её вон из избы.
      Видит девушка. – Делать нечего, пошла она в лес. А мороз, так и трещит, а ветер, так и воет, а метель, так и метёт.
      Баба со своей дочкой по тёплой избе похаживают, одна другой говорит:
      — Не вернётся, постылая, назад. Замёрзнет в лесу!
      А девушка зашла в лес, остановилась под густой ёлкой и не знает, куда идти дальше, что делать. Вдруг послышался шум, да треск. А то скачет Морозко по ельничку, скачет Морозко по березничку, с дерева на дерево поскакивает, похрустывает, да пощёлкивает.
      Спустился Морозко с ёлки и говорит:
      — Здравствуй, красная девица! Зачем ты в такую стужу ко мне в лес забрела?
      Рассказала ему девушка, что не по своей воле она в лес пришла, ничего не утаила.
      Выслушал её Морозко и говорит:
      — Нет, красная девица, не за хворостом тебя сюда прислали. Но уж коли пришла в мой лес, покажи-ка мне, какова ты мастерица!
      Подал ей кудели, да прялку и приказал:
      — Напряди ты из этой кудели ниток, вытки холст, а из холста мне рубаху сшей!
      Сказал это Морозко, а сам ушёл. Не стала девушка раздумывать, сразу за работу принялась.
      Застынут у неё пальцы, она подышит на них, отогреет и опять знай работает. Так всю ночь и не разгибалась. Об одном только и думала, как бы лучше рубаху сшить.
      Утром возле ёлки, снова шум, да треск послышался. – Морозко пришёл. Взглянул он на рубаху, похвалил:
      — Ну, красная девица, хорошо ты работала!
      Вынес тут Морозко большой кованый сундук, поставил перед девушкой и говорит:
      — Какова работа, такова и награда!
      После того одел он девушку в тёплую шубку, повязал платком узорным и вывел на дорогу:
      — Прощай, красная девица! Здесь уже тебе добрые люди помогут, до дому проводят.
      Сказал и исчез, как будто и не бывало его.
      А в это время старик домой вернулся.
      — Где моя дочка? – Спрашивает старик бабу свою.
      — Она ещё вчера в лес за хворостом ушла, да вот не вернулась, – та отвечает.
      Встревожился старик, не стал распрягать лошадь, поехал скорее в лес. Глядит, возле дороги его дочь стоит, нарядная, да весёлая. Усадил её в сани, Морозкин сундук с подарками тут же взвалил и повёз домой.
      А злая баба с дочкой за столом сидят, пироги едят и так говорят:
      — Ну, живая она домой не вернётся! Одни косточки старик привезёт!
      А собачка возле печки потявкивает:
      — Тяф, тяф, тяф! Старикова дочка дорогие подарки везёт! А старухину дочку никто замуж не возьмёт!
      Баба и пирожки собаке бросала, и кочергой её била.
      — Замолчи, негодная! Скажи лучше. Старухину дочку замуж возьмут, а старикову дочку неживу привезут!
      А собачка знай своё твердит:
      — Старикова дочка дорогие подарки везёт! А старухину дочку никто замуж не возьмёт!
      Тут ворота заскрипели, дверь в избу отворилась, и вошла девушка, нарядная, да румяная, а за ней люди большой сундук внесли, весь морозными узорами изукрашенный.
      Кинулась баба со своей дочкой к сундуку, стали наряды вытаскивать, разглядывать, на лавки раскладывать, стали выспрашивать:
      — От кого такой богатый подарок получила?
      Как узнала баба, что Морозко девушку наградил, забегала по избе, одела, закутала потеплее свою дочку, сунула ей в руки узелок с пирожками и велела старику везти её в лес:
      — Она два таких сундука притащит!
      Привёз старик бабину дочку в лес, оставил под высокой ёлкой. Вот стоит она, по сторонам озирается, ёжится, да бранится:
      — Что это Морозко так долго не идёт? Куда он, такой-сякой, запропастился?
      Тут послышался шум, да треск. А то скачет Морозко по ельничку, скачет Морозко по березничку, с дерева на дерево поскакивает, похрустывает, да пощёлкивает.
      Спустился Морозко с ёлки и спрашивает:
      — Зачем пришла ко мне, красная девица?
      — Или сам не знаешь? За дорогими подарками пришла, – кричит нерадивая сестра!
      Усмехнулся Морозко и молвил:
      — Покажи-ка сначала, какова ты мастерица, свяжи мне рукавицы!
      Подал ей спицы, да шерсти клубок, а сам ушёл. Бабина дочка спицы в снег кинула, клубок ногой отбросила:
      — Ишь, что придумал, старый! Где это видано, где это слыхано, чтобы в такую стужу вязать? Этак и пальцы отморозишь!
      Поутру затрещало, захрустело, Морозко пришёл:
      — Ну, красная девица, покажи, как ты мою работу справила?
      Накинулась на него бабина дочка:
      — Какая тебе, старый дурень, работа? Или ослеп, не видишь. – Иззябла я тут, тебя дожидаючись, чуть жива?
      — Ну, какова работа, такова и награда будет! – Молвил Морозко.
      Тряхнул он бородой, и поднялась вьюга, да метель, все тропки, все дороги замело.
      А Морозко исчез, будто его и не бывало.
      Побрела бабина дочка без пути, без дороги и зашла в глубокий овраг. Там её и завалило снегом.
      Поутру старуха чуть свет растолкала старика, разбудила, приказала за своей дочкой в лес отправляться. А сама принялась пироги печь.
      Собачка сидит, потявкивает:
      — Тяф, тяф, тяф! Старикова дочка скоро замуж пойдёт, а бабина дочка из леса не придёт!
      Баба собачке и пироги бросала, и кочергой больно колотила её:
      — Замолчи, негодная! Ешь пирог, да не говори так! Скажи лучше. Старухина дочка дорогие подарки привезёт, а старикова дочка жениха не найдёт!
      Собачка пирог съест и опять своё:
      — Тяф, тяф, тяф! Старикова дочка скоро замуж пойдёт, а бабина дочка из лесу не придёт!
      Всполошилась баба:
      — Кабы и вправду чего худого с моей дочкой не случилось! Кабы в пути дорогие подарки не растеряли! Побегу-ка я вслед за стариком!
      Накинула она шубу и побежала к лесу. А метель ещё пуще воет, ещё пуще крутит. Совсем дорогу замело. Сбилась злая баба с пути, и завалило её снегом.
      Старик поискал-поискал бабину дочку в лесу, да не нашёл. Вернулся домой, и бабы нет. Собрал он соседей. Принялись все бабу и её дочку искать, искали, искали, все сугробы перерыли, да так и не нашли их.
      Стал старик жить вдвоём со своей дочкой.
      А как пришла весна, посватался к ней добрый молодец, из кузницы кузнец. Сыграли они весёлую свадьбу и стали жить в любви, да согласии.
      И сейчас живут, детишек няньчут, а кумовья гостинцы несут.
      +++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Морозко. Жили-были старик, да старуха. Сказка!!
=======
      Жили-были старик, да старуха.
      У старика со старухою было три дочери.
      Старшую дочь старуха не любила, она была ей не родная дочь, падчерица, почасту её журила, рано будила и всю работу на неё свалила.
      Девушка скотину поила-кормила, дрова и водицу в избу носила, печку топила, обряды творила, избу мела и все убирала ещё до свету. Но старуха и тут была недовольна и на Марфушу ворчала:
      — Экая ленивица, экая неряха! И голик-то не у места, и не так-то стоит, и сорно-то в избе.
      Девушка молчала и плакала. Она всячески старалась мачехе уноровить и дочерям её услужить. Но сестры, глядя на мать, Марфушу во всем обижали, с нею вздорили и плакать заставляли. – То им и любо было!
      Сами они поздно вставали, приготовленной водицей умывались, чистым полотенцем утирались и за работу садились, когда пообедают.
      Вот наши девицы росли, да росли, стали большими и сделались невестами.
      Скоро сказка сказывается, не скоро дело делается.
      Старику жалко было старшей дочери. Он любил её за то, что была послушляная, да работящая, никогда не упрямилась, что заставят, то и делала, и ни в чем слова не перекорила, да не знал старик, чем пособить горю.
      Сам был хил, старуха ворчунья, а дочки её ленивицы и упрямицы.
      Вот наши старики стали думу думать. Старик думал как бы дочерей пристроить, а старуха, как бы старшую с рук сбыть, избавиться от ей.
      Однажды старуха и говорит старику:
      — Ну, старик, отдадим Марфушу замуж.
      А так звали падчерцу, старшую дочерь.
      — Ладно, – сказал старик и побрёл себе на печь. А старуха вслед ему:
      — Завтра встань, старик, ты пораньше, запряги кобылу в дровни и поезжай с Марфуткой. А ты, Марфутка, собери своё добро в коробейку, да накинь белую исподку. Завтра поедешь в гости!
      Добрая Марфуша рада была такому счастью, что увезут её в гости, и сладко спала всю ночку. Поутру рано встала, умылась, богу помолилась, все собрала, чередом уложила, сама нарядилась, и была девка, хоть куда невеста!
      А дело-то было зимою, и на дворе стоял трескучий мороз.
      Старик наутро, ни свет, ни заря, запряг кобылу в дровни, подвёл ко крыльцу. Сам пришёл в избу, сел на коник и сказал:
      — Ну, я все изладил!
      — Садитесь за стол, да жрите! – Сказала старуха.
      Старик сел за стол и дочь с собой посадил. Хлебница была на столе, он вынул челпан и нарушал, нарубил хлеба и себе и дочери.
      А старуха меж тем подала в блюде старых щей и сказала:
      — Ну, голубка, ешь, да убирайся, я вдоволь на тебя нагляделась! Старик, увези Марфутку к жениху, да мотри, старый хрыч, поезжай прямой дорогой, а там сверни с дороги-то направо, на бор, – знаешь, прямо к той большой сосне, что на пригорке стоит, и тут отдай Марфутку за Морозко.
      Старик вытаращил глаза, разинул рот и перестал хлебать, а девка завыла. Старуха тут опять ругаться:
      — Ну, что тут нюни-то распустила! Ведь жених-то красавец и богач! Мотри-ка, сколько у него добра. Все елки, мянды и березы в пуху. Житье-то завидное, да и сам он богатырь!
      Делать нечто, старик молча уклал пожитки, велел дочери накинуть шубняк и пустился в дорогу. Долго ли ехал, скоро ли приехал, не ведано. – Скоро сказка сказывается, не скоро дело делается.
      Наконец доехал до бору, своротил с дороги и пустился прямо снегом по насту. Забравшись в глушь, остановился и велел дочери слезать, сам поставил под огромной сосной коробейку и сказал:
      — Сиди и жди жениха, да мотри, принимай ласковее.
      А после заворотил лошадь, и домой. Девушка сидит, да дрожит. Озноб её пробрал. Хотела она выть, да сил на было. – Одни зубы только постукивают.
      Вдруг слышит, как невдалеке Морозко на ёлке потрескивает, с ёлки на ёлку поскакивает, да пощелкивает. Очутился он и на той сосне, под коей девица сидит, и сверху ей говорит:
      — Тепло ли те, девица?
      — Тепло, тепло, батюшко-Морозушко! – Кротко отвечает Марфуша, не хочет признаться, что зябко ей. Жених ведь, скажет какую зябливую ему невесту дали.
      Морозко стал ниже спускаться, больше потрескивать и пощелкивать. Мороз спросил девицу:
      — Тепло ли те, девица? Тепло ли те, красная?
      Девица чуть дух переводит, но ещё говорит:
      — Тепло, Морозушко! Тепло, батюшко!
      Мороз пуще затрещал и сильнее защелкал и девице сказал:
      — Тепло ли те, девица? Тепло ли те, красная? Тепло ли те, лапушка?
      Девица окостеневала и чуть слышно сказала:
      — Ой, тепло, голубчик Морозушко!
      Тут Морозко сжалился, окутал девицу шубами и отогрел одеялами.
      Через сколько-то времени старуха наутро мужу говорит:
      — Поезжай, старый хрыч в лес, да буди молодых!
      Старик запряг лошадь и поехал. Подъехавши к дочери, он нашёл её живую, на ней шубу хорошую, фату дорогую и короб с богатыми подарками.
      Не говоря ни слова, старик сложил все на воз, сел с дочерью и поехал домой. Приехали домой, и девица бух в ноги мачехе.
      Старуха изумилась, как увидела девку живую, новую шубу и короб белья.
      — Э, сука, не обманешь меня.
      Вот спустя немного старуха говорит старику:
      — Увези-ка и моих-то дочерей к жениху. Он их ещё не так одарит!
      Не скоро дело делается, скоро сказка сказывается.
      Вот поутру рано старуха деток своих накормила и как следует под венец нарядила и в путь отпустила. Старик тем же путём оставил девок под сосною. Наши девицы сидят, да посмеиваются:
      — Что это у матушки выдумано, вдруг обеих замуж отдавать? Разве в нашей деревне нет и ребят! Неровен чёрт приедет, и не знаешь какой!
      Девушки были в шубняках, а тут им стало зябко.
      — Что, Параха? Меня мороз по коже подирает. Ну, как суженый-ряженый не приедет, так мы здесь околеем. – Машка говорит.
      — Полно, Машка, врать! Коли рано женихи собираются. А теперь есть ли и обед на дворе, – Параха отвечает ей.
      — А что, Параха, коли приедет один, кого он возьмет?
      — Не тебя ли, дурище? – Машка говорит.
      — Да, мотри, а то тебя, Машка!
      — Конечно, меня, – Машка радуется.
      — Тебя-то! Полное тебе цыганить, да врать! – Параха ругается.
      Морозко уже тут как тут, слушает их речи. Он у девушек руки ознобил, и наши девицы сунули руки в пазухи, да опять за то же, всё переругиваются.
      — Ой ты, заспанная рожа, нехорошая тресся, поганое рыло! Прясть ты не умеешь, а перебирать и вовсе не смыслишь. – Одна сестра говорит.
      — Ох ты, хвастунья! А ты что знаешь? Только по беседкам ходить, да облизываться. Посмотрим, кого скорее возьмёт! – Другая сестра переругивает.
      Так девицы растабаривали и не в шутку озябли. Вдруг они в один голос сказали:
      — Да кой ждать, хранцу наживём, заболеем! Что долго найдёт жених-от? Вишь ты, посинела уж!
      Тут как раз вдалеке Морозко начал потрескивать и с ёлки на ёлку поскакивать, да пощёлкивать.
      Девицам послышалось, что кто-то едет.
      — Чу, Параха, уж едет, да и с колокольцом.
      — Поди прочь, Машка! Я не слышу, меня мороз обдирает. – Параха отвечает.
      — А ещё замуж нарохтишься! – Машка еле скрипит зубами уже.
      И начали они пальцы отдувать.
      Морозко все ближе, да ближе. Наконец очутился на сосне, над девицами. И говорит он девицам:
      — Тепло ли вам, девицы? Тепло ли вам, красные? Тепло ли, мои голубушки?
      — Ой, Морозко, больно студёно! Мы замёрзли, ждём суженого, а он, окаянный, сгинул, жених-то.
      Морозко стал ниже спускаться, пуще потрескивать и чаще пощелкивать.
      — Тепло ли вам, девицы? Тепло ли вам, красные?
      — Поди ты к черту! Разве слеп, вишь, у нас руки и ноги отмерзли, – сёстры грубо отвечают.
      Морозко ещё ниже спустился, сильно приударил и сказал:
      — Тепло ли вам, девицы?
      — Убирайся ко всем чертям в омут, сгинь, окаянный! – Параха и Машка на него вскричали.
      Не понравилось то Морозке, возгневился он, и девушки окостенели.
      Наутро старуха мужу говорит:
      — Запряги-ка ты старик пошевёнки. Положи охабочку сенца, да возьми шубное опахало. Чай девки-то приозябли. На дворе-то страшный мороз, да мотри, воровей, старый хрыч!
      Старик не успел и перекусить, как был уж на дворе и на дороге. Приезжает за дочками и находит их мёртвыми. Он в пошевёнки деток свалил, опахалом закутал и рогожкой закрыл.
      Старуха, увидя старика издалека, навстречу выбегала и так его вопрошала:
      — Что детки?
      — В пошевнях. – Отвечает старик.
      Старуха рогожку отвернула, опахало сняла и деток мёртвыми нашла. Тут старуха как гроза разразилась и старика разбранила:
      — Что ты наделал, старый пёс? Уходил ты моих дочек, моих кровных деточек, моих ненаглядных семечек, моих красных ягодок! Я тебя ухватом прибью, кочергой зашибу!
      — Полно, старая дрянь! Вишь, ты на богатство польстилась, а детки твои упрямицы! Коли я виноват? Ты сама захотела.
      Старуха посердилась, побранилась, да после с падчерицею помирилась, и стали они жить, да быть, да добра наживать, а лиха не поминать.
      Присватался сусед к ней, свадебку сыграли, он её к себе забрал. И Марфуша счастливо живёт теперь.
      Старик внучат Морозком стращал и упрямиться не давал.
      Я на свадьбе был, мёд-пиво пил, по усу текло, да в рот не попало, всё по дороге умерзало, Морозко на свадьбе сидел.
      +++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Морозко. Жили-были у мачехи две дочери. Сказка!!
=======
      Жили-были у мачехи две дочери.
      Одна дочка была родная, другая падчерица, от нового мужа пристала.
      Родная что ни сделает, за все по головке гладят, а падчерица как ни угождает, ничем не угодит.
      Наконец решила мачеха падчерицу со свету сжить и говорит мужу:
      — Вези свою дочь в дремучий лес, на мороз-трескун, и чтобы я её больше не видела.
      А мужик бабы боялся пуще зверя лютого, спорить не стал и увёз дочь в лес. Посадил под ёлкой, да и домой воротился.
      Сидит девица, в потёртом кожушке, дырявых валеночках, куцем платочке, – дрожит и молитву творит.
      А Мороз по веткам попрыгивает, поскакивает, ещё пуще стужи подпускает, на красную девушку поглядывает:
      — Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?
      У девицы зуб на зуб не попадает, однако она отвечает смиренно:
      — Тепло, Морозушко, тепло.
      Понравилось это Морозке, хлопнул он в ладоши, свалился с неба сундук злата-серебра, да шуба белая, да платье, шитое жемчугами.
      Обрядилась девица и стала красота красотой.
      А тем временем мачеха посылает мужа замёрзшую падчерицу из лесу забрать и блины печёт на поминки.
      А под столом в то время как раз собачка тяф-тяф:
      — Старикову дочь с богатым приданым везут!
      Мачеха ну хохотать, да заскрипели по двору полозья, распахнулась дверь, входит не то царевна, не то королевна, да это же падчерица её!
      Рассказала она о щедром Морозе-трескуне, а жадная мачеха и говорит:
      — Ну, коли тебя Мороз так наградил, то мою дочь он с ног до головы златом осыплет. Вези, старик, её нынче же в лес!
      Повёз мужик мачехину дочь под ту же ёлку, посадил на скамеечку, а на девице пять шуб, не меньше, да валенки, да шапка, да рукавицы, – и уехал.
      А Мороз по веткам попрыгивает, поскакивает, ещё пуще стужи подпускает, на красную девушку поглядывает:
      — Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?
      — Да ты меня совсем заморозил, старый дурак! – Кричит мачехина дочка.
      Обиделся Морозко, хлопнул он в ладоши, и заморозил девку.
      Прошло время, хозяйка послала мужа за дочерью в лес, пироги печёт и припевает:
      — Дочку мою из лесу с богатым приданым везут!
      А под столом в это время собачка тяф-тяф:
      — Старик под рогожей косточки везёт!
      Мачеха кинулась к двери, увидала мёртвую дочку.
      Заплакала, заголосила, да поздно.
      +++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Морозко. У мачехи была падчерица, да родная дочка. Сказка!!
=======
      У мачехи была падчерица, да родная дочка.
      Родная что ни сделает, за все её гладят по головке, да приговаривают:
      — Умница!
      А падчерица как ни угождает, ничем не угодит, все не так, все худо. А надо правду сказать, девочка была золото, в хороших руках она бы как сыр в масле купалась, а у мачехи каждый день слезами умывалась.
      Что делать? Ветер хоть пошумит, да затихнет, а старая баба расходится, не скоро уймётся, все будет придумывать, да зубы чесать.
      И придумала мачеха падчерицу со двора согнать:
      — Вези, вези, старик, её куда хочешь, чтобы мои глаза её не видали, чтобы мои уши об ней не слыхали, да не вози к родным в тёплую хату, а во чисто поле на трескун-мороз!
      Старик затужил, заплакал. Однако посадил дочку на сани, хотел прикрыть попонкой, и то побоялся. Повёз бездомную во чисто поле, свалил на сугроб, перекрестил, а сам поскорее домой, чтоб глаза не видали дочерниной смерти.
      Осталась бедненькая, трясётся и тихонько молитву творит.
      Проходил мимо Мороз, смотрит невидаль в лесу, попрыгивает-поскакивает, на красную девушку поглядывает:
      — Девушка, девушка, я Мороз красный нос!
      — Добро пожаловать, Мороз. Знать, бог тебя принёс по мою душу грешную, – девица отвечает смиренно.
      Мороз хотел её тукнуть и заморозить. Но полюбились ему её умные речи, жаль стало! Бросил он ей шубу. Оделась она в шубу, подожмала ножки, сидит.
      Опять пришёл Мороз красный нос, попрыгивает-поскакивает, на красную девушку поглядывает:
      — Девушка, девушка, я Мороз красный нос!
      — Добро пожаловать, Мороз. Знать, Бог видно тебя принёс по мою душу грешную, – смиренно девица та отвечает.
      Мороз пришёл совсем не по душу, он принёс красной девушке сундук высокий, да тяжёлый, полный всякого приданого.
      Уселась она в шубочке на сундучке, такая весёленькая, такая хорошенькая!
      Через какое-то время опять пришёл Мороз красный нос, попрыгивает-поскакивает, на красную девушку поглядывает.
      Она его снова добром приветила, ему то очень понравилось, и он ей подарил платье, шитое и серебром и золотом. Надела она и стала какая красавица, какая нарядница! Сидит и песенки попевает.
      А мачеха по ней поминки уже справляет. Напекла блинов. Говорит старику:
      — Ступай, муж, вези хоронить свою дочь.
      Старик поехал. А собачка в то время под столом:
      — Тяв, тяв! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину женихи не берут!
      — Молчи, дура! На блин, скажи. – Старухину дочь женихи возьмут, а стариковой одни косточки привезут!
      Собачка съела блин, да опять:
      — Тяв, тяв! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину женихи не берут!
      Старуха и блины давала и била её, а собачка все своё:
      — Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину женихи не возьмут!
      Скрипнули ворота, растворилися двери, несут сундук высокий, тяжёлый, идёт падчерица, панья паньей сияет! Мачеха глянула, и руки врозь!
      — Старик, старик, запрягай других лошадей, вези мою дочь поскорей! Посади на то же поле, на то же место.
      Повёз старик на то же поле, посадил на то же место.
      Приходит опять Мороз красный нос, поглядел на свою гостью, попрыгал-поскакал, а хороших речей не дождал. Рассердился, хватил её и убил.
      Через какое-то время старуха кричит старику:
      — Старик, ступай, мою дочь привези, лихих коней запряги, да саней не повали, да сундук не оброни!
      А собачка под столом:
      — Тяв, тяв! Старикову дочь женихи возьмут, а старухиной в мешке косточки везут!
      — Не ври! На пирог, скажи. – Старухину в злате, в серебре везут!
      Растворились ворота, старуха выбежала встреть дочь, да вместо её обняла холодное тело.
      Заплакала, заголосила, да поздно! После того старик прогнал её из дому на старое место. А скоро к дочке жених состватался и скоро они поженились, а ещё быстрее и детки у них народились.
      Я тоже там был на деток глядел, подарки под детской кроваткой прятал.
      ++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Морока. В некотором царстве, в некотором государстве жил-был матрос. Сказка!!
=======
      В некотором царстве, в некотором государстве жил-был матрос. Служил царю верно, вёл себя честно, потому и начальство его знало.
      Отпросился он раз с корабля походить по городу, надел свой парусинник и пошёл в трактир. Сел за стол и потребовал себе и вина, и закусок:
      Ест, пьёт, прохлаждается! Уж рублей на десять забрал, а все не унимается. – То того, то другого спрашивает.
      — Послушай, служба, – говорит ему половой, – забираешь ты много, а есть ли у тебя чем рассчитаться?
      — Эх, братец, о деньгах, что ли, сумневаешься, да у меня денег куры не клюют.
      Тотчас вынул из кармана золотой, бросил на стол и говорит:
      — На, получай!
      Половой взял золотой, высчитал все, как следует, и приносит сдачу. А матрос ему:
      — Что там за сдача, братец! Возьми себе на водку.
      На другой день опять отпросился матрос, зашёл в тот же трактир и прогулял ещё золотой. На третий день тоже, и стал он ходить туда, почитай, каждый день и все платит золотыми, а сдачи не берет, дарит половому на водку.
      Стал замечать за ним сам трактирщик, и пришло ему в сумнение:
      — Что бы это значило? – Думает трактирщик. – Матросишка, так себе, а поди как сорит деньгами! Полную шкатулку золота натаскал! Жалованье мне ихнее известно, небось, не раскутишься! Верно, он где ни на есть казну обобрал. Надо начальству про то донести. Не ровен час, ещё в такую беду попадешь, что после и не разделаешься, а пожалуй, и в Сибирь угодишь.
      Вот и доложил трактирщик офицеру, а тот довёл до самого генерала. Генерал потребовал к себе матроса.
      — Признавайся, – говорит, – по совести, отколь золото брал?
      — Да этого золота во всякой помойной яме много! – Отвечает матросик.
      — Что ты врёшь? – Гневится Генерал.
      — Никак нет, ваше превосходительство! Не я вру, а трактирщик. Пусть покажет он то золото, что от меня получил. – Матросит-от Генералу.
      Сейчас принесли шкатулку, открыли, а она полнехонька костяшек.
      — Как же, братец. Ты платил золотом, а очутились костяшки? Покажи, как ты сделал это?
      — Ах, ваше превосходительство! Ведь нам смерть уже приходит.
      Глядят, а в окна и в двери так вода и хлынула. Все выше, да выше, уж под горло подступает.
      — Господи! Что же теперь делать? Куда деваться? – Спрашивает с испугу генерал.
      А матрос в ответ:
      — Коли не хотите тонуть, ваше превосходительство, так полезайте за мною в трубу.
      Вот и полезли, взобрались на крышу, стоят и смотрят во все стороны. – Целый город затопило! Такое наводнение, что в низких местах совсем домов не видать. А вода прибывает, да прибывает.
      — Ну, братец, – говорит генерал, – верно, и нам с тобой не уцелеть! Не знаю. Что будет, то будет! Смерть моя приходит! – Думает генерал, стоит сам не свой, да богу молится.
      Вдруг откуда не взялся, плывёт мимо ялик, зацепился за крышу и остановился на том месте.
      — Ваше превосходительство, – говорит матрос, – садитесь скорее в ялик, да поплывём. Может, и уцелеем, авось вода сбудет.
      Сели оба в ялик, и понесло их ветром по воде. День плывут и другой плывут, а на третий стала вода сбывать, и так скоро, куда только она делась?
      Кругом сухо стадо. Вышли они из ялика, спросили у добрых людей, как слывёт та сторона и далеко ль занесло их?
      А занесло-то их за тридевять земель, в тридесятое царство. Народ все чужой, незнаемый.
      Как тут быть, как попасть в свою землю? Денег при себе ни гроша не имеют, подняться не на что.
      Матрос говорит:
      — Надо наняться в работники, да зашибить деньжонок. Без того и думать нечего, домой не воротишься.
      — Хорошо тебе, братец! Ты давно к работе привычен. А мне каково? Сам знаешь, что я генерал, работать не умею. – Генерал говорит.
      — Ничего, я такую работу найду, что и уменья не надо, – матрос отвечает.
      Побрели в деревню и стали в пастухи наниматься. Общество согласилось и порядило их на целое лето. – Матрос пошёл за старшего пастуха, а генерал за подпаска.
      Так-таки до самой осени и пасли они деревенскую скотину. После того собрали с мужиков деньги и стали делиться. Матрос разделил деньги поровну. – Сколько себе, столько и генералу.
      Вот генерал видит, что матрос равняет его с собою, стал на это обижаться и говорит:
      — Что ж ты меня с собою равняешь? Ведь я, генерал, а ты, все-таки простой матрос!
      — Как бы не так! Мне бы разделить на трое. – Две части себе взять, а с вас и одной довольно. Ведь я настоящим пастухом был, а вы, подпаском.
      Генерал осерчал и принялся всячески ругать матроса. А матрос крепился, крепился, размахнул рукой, как толкнёт его в бок:
      — Очнитесь, ваше превосходительство!
      Генерал очнулся, смотрит, всё по-старому. Как был в своей комнате, так и не выходил из ней!
      Не захотел он больше судить матроса, отпустил его от себя. Так трактирщик ни при чём и остался.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Морока. В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь Агей. Сказка!!
=======
      В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь Агей.
      У этого царя были корабли, ездили воевать в другие страны, и напал на них нечаянно-негаданно сильный неприятель.
      На одном корабле был на ту пору Иван-бурлак. Видит беду неминучую, ухватился за мачту и повёл корабль под воду, отплыл от неприятеля с версту и вынырнул наверх.
      Доложили про то дело царю, и царь отпустил его на волю.
      Ходит бурлак по всему царству. Только про Ивана-бурлака слава хороша, а в кармане нет ни гроша!
      Да уж что говорить про деньги, коли не было у него ни кола, ни двора, принужден был искать себе квартиру, где бы от темной ночи укрыться, от дождя схорониться.
      Нашёл он квартиру у отставного солдата и зачал с ним уговариваться:
      — Я, – говорит, – буду у тебя только по ночам ночевать, а днём стану промышлять, да хлеб добывать. А ты себе знай денежки получай. За каждую ночь по целковому.
      Солдат, не богат, куда деньгам рад! И вспало ему на разум купить себе ларчик, закрыть его наглухо, а сверху прорезать малую дырочку и класть туда рублёвки на сохрану.
      Так и сделал. За всякую ночь даёт ему бурлак по целковому, а он все в ларчик, да в ларчик.
      — Кажись, много накопил, – думает он однажды, – время-то прошло немалое, дай посмотрю. Много ли у меня рублёвиков? А ведь мой бурлак, стало быть, совсем дурак. Не ест, не пьёт, а кажную ночь по целковому несёт! Где только он деньги берет?
      Открывает солдат ларчик, а в нём и не пахнет деньгами. Одни щепки лежат. И вышел у хозяина с постояльцем большой тогда спор. Один божится, что чистым серебром давал, а другой говорит:
      — Ну, брат, не знал, что ты этакой мошенник! Я бы тебя и на квартиру не пускал, а то, вишь, все время даром простоял. Чего у тебя взять? Как добрым людям сказать?
      Отправился солдат в суд и стал просить, чтоб его с бурлаком рассудить. Судьи думали-думали, ничего не выдумали. Приказали обоим им руки связать, да к царю отослать.
      Царь Агей стал спрашивать у солдата:
      — Какие деньги он брал и куда клал?
      — Я брал ходячею серебряною монетою и клал в сундучок, чтоб не тёрся бочок, – солдат отвечает.
      Царь Агей захохотал, наскоро за сундучком послал. Принесли ларчик, отперли, поглядели, а в нем лежат всё целковики, да такие новые, словно с молотка сейчас! Царь Агей на солдата напустился, закричал:
      — Ты зачем бурлака оболгал? – И приказал его взять, да плетьми наказать.
      Ивану-бурлаку стало жаль солдата, просит у царя, чтоб его не бил:
      — Это, – говорит, – я над ним шутку сшутил.
      Царь спрашивает:
      — Неужли ты сможешь этак шутить?
      — Смогу, ваше царское величество! – Говорит Иван-бурлак.
      — А ну, пошути надо мною, – приказывает Царь-Аггей.
      — Я бы рад, да боюсь, достанется мне, – боится Иван-бурлак.
      — Ничего не достанется! Вот тебе Микола порукою, – клянётся царь-Аггей.
      Тотчас напустил бурлак полон дворец воды. Сенаторы всполошились, тонуть-то никому не хочется, чуть не плачут со страху! А к царскому месту подплывает лодка.
      — Царь Агей, – говорит Иван-бурлак, – сядем в лодку, да поедем гулять.
      Сели и поехали. Понесло их ветром в открытое море, а на море поднялась такая сильная буря, что долго они живота себе не чаяли. Потом буря помаленьку стихла, и прибило лодку к одному острову.
      Вышел царь на землю, ступил шага два-три, оглянулся назад, нет ни лодки, ни Ивана-бурлака.
      Задумался царь Агей:
      — Куда мне теперь идти?
      И пошёл вдоль берега. Шёл-шёл и попал в большой город. Видит он. – Несёт баба жареную баранину продавать.
      — Голубушка, – говорит царь, – найми меня. – Я стану тебе служить, стану за тобой баранину носить.
      — Что возьмёшь-то за работу? – Та баба спрашивает.
      — Ничего, только хлебом корми, – просится Царь-Аггей.
      Баба согласилась, и пошли они вдвоём по городу. Царь нёс, да нёс баранину, захотелось ему попробовать, взял кусок и давай есть.
      Тут со всех сторон обступили его прохожие, начали приставать, да спрашивать:
      — Что ты ешь?
      — Жареную баранину, – отвечает им Царь-Аггей.
      — Какая баранина! Это человечья рука. Вишь какой людоед появился у нас, Кричат люди!
      Схватили его, связали по рукам и по ногам и посадили в острог. Стали опосля судить, и присудили предать его смертной казни. Привёли на помост, положили голову на плаху, палач взял в руки топор, замахнулся.
      — Ай! – Закричал царь Агей.
      Сенаторы тут бывшие повскакивали со стульев, спрашивают:
      — Что так громко изволили закричать?
      — Ещё бы не кричать. – Чуть-чуть палач головы не отсек! – Воскликнул Царь-Аггей.
      — Что вы это, ваше величество! Какой палач? Вы сидите во дворце, на своём на царском месте, и нас всех собрали судить Ивана-бурлака.
      — А ты здесь ещё, Ванька проклятый, – грозно сказал царь Агей, – жаль мне, что Миколу дал в поруки, а то б велел тебя повесить. Вон из моего царства, чтоб твоего и духу не было слышно!
      Тотчас же отдан был приказ по всему царству, чтоб никто не смел принимать в свой дом Ивана-бурлака.
      Долго бродил он без пристанища. Во все дворы заходил, нигде не пускают. Вот однова приходит бурлак в деревню какую-то и просится к мужику.
      — Царь-Аггей, сказывали люди, не велел тебя пускать! – Говорит мужик.
      — Пусти, добрый человек! – Просится Иван.
      — Сказано. Нельзя! Коли пущу, так разве за сказку, я до них большой охотник, – требует в уплату мужик.
      — Пожалуй, хоть за сказку, а и пусти, – соглашается Иван-бурлак.
      Мужик пустил его, накормил-напоил, и полезли оба на полати.
      — Ну, сказывай сказку! – Пристаёт хозяин к Ивану-бурлаку, а тот ему в ответ:
      — Посмотри-ка на себя, кто ты стал?
      Мужик посмотрел на себя в слюдяное стеклышко и видит. – Как есть он медведь!
      — Посмотри и на меня, – говорит ему Иван-бурлак, – ведь и я такой же!
      — Как же нам быть? – Удивляется мужик, – ведь нас, пожалуй, убьют!
      — Небось и нет! – Говорит Иван.
      На полатях-то было окно. Вот Иван-бурлак толкнул хозяина за окно, и сам за ним. И побежали оне в лес. Тут увидали их охотники, думают медведи, и погнали вслед.
      — Что теперь делать? – Спрашивает на бегу мужик.
      — Садись в дубовое дупло, – говорит Иван-бурлак, – а я возле сяду. Коли охотники прискачут, меня убьют, да сдерут мою шкуру, ты выскочи из дупла, перекувырнись через шкуру, и будешь опять человеком.
      Только успел рассказать, наскакали охотники, убили медведя, сняли с него шкуру и пошли к речке руки мыть.
      Мужик увидал, что они ушли, выскочил из дупла, перевернулся раз, и тут как раз полетел с полатей наземь, больно ушибся, и говорит сам с собой:
      — Праведно повелел царь Агей, чтоб тебя нигде не пускали!
      А Иван-бурлак кричит с полатей:
      — Что, хозяин, видно, крепко ты уснул под мои сказки-то!
      А мужик хрипит с полу на корачках:
      — Где ты, окаянный? Ведь тебя убили и шкуру сняли?
      — Неправда то, я жив, и шкура цела. А была это сказка, кою ты захотел послушать!
      Тут хозяин выгнал его взашей из дому.
      Иван-бурлак шатался, шатался и ушёл в иное царство.
      +++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Морока. Жил-был старик, да старуха. Сказка!!
=======
      Жил-был старик, да старуха.
      Пришёл как-то к ним бурлак и просится ночевать. Старик пустил и говорит:
      — Пожалуй ночуй, только с таким уговором, чтобы всю ночь сказки сказывал.
      — Изволь, буду сказывать, – бурлак тот обещает.
      Не знал старик, с каким сказочником он связался.
      Ну, вот хорошо. Полез старик с бурлаком на полати, а старуха сидит на печи, лен прядёт.
      Бурлак и думает про себя:
      — Дай-ка, разве подшутить над ним!
      Вошёл к нему в сон, когда тот заснул– и оборотил себя волком, а старика медведем.
      — Побежим, – говорит бурлак, – отсюда, пока не убили люди или собаки не загрызли.
      И побежали они волками в чистое поле. По дороге увидал бурлак-волк старикову кобылу и говорит:
      — Давай съедим кобылу!
      — Нет, ведь это моя кобыла! – Отвечает Старик-медведь.
      Ну, да ведь голод не тётка! Съели они кобылу и опять побежали. Увидали старуху, старикову-то жену, – бурлак-волк опять и говорит:
      — Давай съедим старуху!
      — Ой, да ведь это моя старуха, – отвечает медведь.
      — Какая она твоя! Твоя настоящая-то в берлоге медведица. – Говорит бурлак-волк.
      А есть-то хочется, взяли и съели оне старуху. Так-то медведь с волком лето целое пробегали. Настаёт зима.
      — Давай, – говорит волк, – засядем в берлогу. Ты полезай дальше, а я наперёд сяду. Коли найдут нас охотники, так меня первого застрелят. А ты смотри, как меня убьют, начнут кожу сдирать, – ты выбеги, да через кожу-то переметнись, и обернёшься опять человеком.
      Вот лежат они в берлоге. Набрели на них охотники, сейчас застрелили волка и начали снимать с него кожу.
      В то самое время медведь как выскочит, да кувырк через волчью шкуру, только тут как раз и проснулся, да и полетел старик с полатей вниз головою.
      — Ой, ой! – Заревел он. – Всю спину отбил!
      Старуха кричит:
      — Что ты, чёрна немочь! Почто пал? Кажись, пьян не был.
      — Да вот почто, – и начал рассказывать. – Ты ведь ничего не знаешь, а мы с бурлаком зверьём были. Он, волком, я, медведем. Целое лето, да зиму пробегали, и кобылу нашу съели, и тебя, старую, съели!
      Старуха принялась хохотать, просто удержу нету:
      — Ай, да бурлак! Славно подшутил!
      +++++++++++++++++++++++++++
.......
  Морока. Раз шёл корабь. Пермь. Сказка!!
=======
      Раз шёл корабь.
      Этот корабь нужно было прицепить к берегу. Когда прицепили к берегу, везде звон, как во время Пасхи.
      — Ребята, кто куда увольняйтесь! Гуляй! – Купцы их отпустили.
      Матросов, конечно, отпустили. Один матрос отправляется в немску гостиницу обедать. Когда это попросил обедать, его накормили.
      — Вы что же, чушь, как свинье налили, ровно из лохани? – Матрос ругался.
      Половой и говорит тому матросу:
      — Хошь ешь, хошь не ешь! Хозяин велел за обед рассчитаться!
      Матрос тут же отдал пять рублей. Когда ему принесли сдачи, он и говорит:
      — Это может половой и буфетчик получить себе на чай!
      Теперь он целую неделю ходил, каждый раз рассчитывался и сдачи не брал, всё на водку отдавал.
      Его полюбили, стали встречать. Немец-хозяин гостиницы, собирает деньги, собирает. Набрал и идёт за покупками. Когда набрал покупок, подаёт эти золотые.
      Торговый человек и говорит:
      — Что ты это подаёшь эти деньги? Ведь это, слышь, солдатские пуговки! Посмотри!
      Немец смотрит. – Верно! Он бросился домой. Прибежал, хотел отнять эти чаевые деньги у полового и у буфетчика. Поднялась у них драка, шум.
      Начал немец тот хлопотать об этом деле. Подаёт бумагу на матроса губернатору. Губернатор призывает этого самого матроса:
      — Ты слышь, матрос! Сознайся лучше! Что там ты наделал?
      — Я ничё не знаю! – Матрос удивляется.
      — Сознавайся матрос! – Ему губернатор.
      — Мне сознаваться сейчас нельзя! Подождите, господин губернатор! Сейчас, слышь, чё-то набат везде бьют!
      — Как набат везде бьют? – Схватился губернатор.
      Побежали, а уж у них снизу-то кверху-то уж пламя, спуститься нельзя! Забегал губернатор, кричит с испуга:
      — Куда мы, слышь матрос, теперь?
      — Скорее хватай дела, да из окошка! – Говорит ему матрос.
      А высоко, выпрыгнуть невозможно! Матрос схватил перину, бросил из окна:
      — Прыгайте! Лучше сами спасайтесь! А я спасуся!
      Губернатор прыгнул из окна, и смотрит, а он оказывается скачет со стола, да на пол. Когда прыгнул и закричал:
      — Вестовой, вестовой! Где у нас тот человек, матрос этот? Скричи его сюда!
      А он за дверей стоит, ухмыляется. Вот он выходит к губернатору, а он ему и говорит:
      — На, матрос, тебе два целковых денег! Ступай, только никому не сказывай! Что прыгал я со стола на пол.
      Но тут, конечно, узнали это дело, стали над ним подсмеховаться. Подали дело тогда генералу.
      Генерал матроса призывает к себе и кричит тоже на него:
      — Я с тебя кожу сдеру!
      — Обождите немножко! Сейчас нам с тобой кричать нельзя! – Ему матрос.
      — Почему? – Слышь-ка.
      — Страшное водополье идёт, вон глядите! – Матрос говорит.
      — Почему водополье?
      Пошли смотреть. А уж опять из низу-то кверху-то вода бурлит. – Им выйти-то нельзя.
      Они бросились в третий этаж. И в третий этаж вода подошла. Они на вышку, на крышу взошли, на конёк. На коньке тоже вода. Они залезли на трубу.
      Потом, только уж им потонуть, ниоткеда взялась лодочка, плывёт прямо к ним. В этой лодочке весла нет. Понесло их туда и Бог знает куда! Раз, наконец, они выехали на сушу.
      Матрос генералу говорит:
      — Теперь Бог знает куда нас принесло, в иностранные земли! Мы тут ничё не поймём! Надо идти куда-то.
      Пошли они. Недалёко, оказывается, деревушка стоит. Зашли в неё, только ничего не понимают. Ничё не знают, ни тот, ни другой.
      Матрос походил, походил, да и говорит:
      — Нас с тобой тут нанимают в коровьи пастухи скот пасти.
      Генерал вздыхает:
      — Куда деваться? Надо наняться!
      Нанялися. – Матрос сделался пастухом, а генерал подпаском. Вот они пропасли всё лето. А было ряжено у них за двадцать пять рублей. Получили они эти двадцать пять рублей, вышли на лужайку, стали делить.
      Матрос берёт себе пятнадцать, а генералу даёт десять.
      — Почему это ты мне даёшь десять, а себе берёшь пятнадцать? – Генерал-от.
      — Я, слышь ты, пастух был, а ты у меня подпасок! Когда ты был генерал, а теперь ты живёшь у меня в подпасках! Я старше тебя!
      Генерал вздохнул, согласился, получил десятку и говорит:
      — Теперь бы кто меня на свою землю доставил, я бы последнюю десятку отдал тому!
      Матрос и говорит:
      — Сбудется ли это правда?
      — Душой и телом клянусь генеральским! – Генерал говорит.
      И враз оказывается, что они сидят в комнате, у того же стола, и рассчитываются, генерал матросу десять рублей отдаёт.
      Соскочил генерал, закричал:
      — Стой, стой! Какое у нас водополье было?
      — Да такое, слышь ты, водополье! Вы же сами видели, господин генерал, – ему матрос.
      — Где? У меня дети на гулянье уехали, где дети мои? – Генерал удивляется.
      — А они, слышь ты, ещё с гулянья не приехали. Они ещё гуляют.
      Матрос требует своего:
      — Пожалуйте, господин генерал, расчёт!
      Делать нечего, клятву давал военную, генерал отдал матросу десять рублей, да сказал:
      — Ступай, слышь ты, с Богом ступай! А если немская морда придёт, я его гонять буду!
      Да вот непростой матросик-от оказался.
      +++++++++++++++++++++++++++
.......
  Морока. Служил один солдатик царю верою и правдою двадцать пять лет. Ремезов. Сказка!!
=======
      Служил один солдатик царю верою и правдою двадцать пять лет, и вот пришёл ему срок, получил он отставку.
      Призвали его с царём попрощаться. Присел солдатик на лавку, ждёт царской воли. Тут как раз является и говорит:
      — Ну-ка, солдатик, пошути ты надо мною шутку, да лёгонькую. Сможешь ли?
      — Могу, ваше царское величество! – Рапортует солдатик бодро так.
      И просит солдатик царя на диван пересесть. Послушался царь солдата.
      — А который будет час, ваше царское величество? – Солдатик допытывается.
      — Первый в начине, – сказал царь.
      И вдруг дверь, у-у-ух! – Полна палата воды. – Затопило царя на диване по шейку, – и ударился царь из палат своих бежать, а на дворе ему вплавь.
      Куда тут деться? Ухватился он за лестницу и ну карабкаться. И покрыла матушка, полая вода все леса тёмные. Сидит царь на конёчке, захлёбывается.
      Тут откуда ни возьмись лодка, бряк в лодку. Поднялся ветер, и унесло царя бог весть куда.
      Стала потом вода понемногу пропадать и пропала. И крепко захотелось царю поесть. Глядит он, идёт старуха, несёт булочки.
      — Пожалуй, бабушка, сюда, – говорит царь, – продай мне булочку.
      — Ох, ваше царское величество, булочки-то больно жёстки, ничевоки, я вам мягоньких принесу. – Она царю-от.
      Царь у старухи всё равно взял булки, держит, думает себе:
      — Слава богу, хоть что-нибудь! – Очень проголодался.
      И только что хотел отщипнуть кусочек, идёт как раз надзиратель.
      — Чего, – говорит, – ты тут держишь?
      — Булочки, – отвечает царь.
      — Ну-ка, я посмотрю, что там у вас Ваше Величество, – надзиратель ему.
      Царь разжал руку, глядь, человечьи головы. Надзиратель его цоп, в часть. До утра в части просидел. Потом дознались, судили и засудили. – Приговорили к наказанию и навечно в каторгу. И пока искали, да разыскивали, натерпелся в остроге-то.
      Потом, мало того снова царя на суд, да ещё и казню ему присудили. Плачется царь:
      — Ох, солдат, солдат, что надо мною сделал!
      Везут царя, а палач только усмехается. И привезли на площадь, раздели, поставили. Взял палач двухвостный кнут.
      — Ах, батюшки! – Как закричит царь и дёргаться начал, ногами дрыгать.
      И в тот момент как бы очнулся он, а в палату царскую вбегают в этот момент сторожа-приближенные, смотрят. – Сидит царь на диване, а напротив солдат на лавке.
      Охает царь, да ахает и бормочет с одышкою:
      — Ну, спасибо, солдат, подшутил ты надо мною хорошо!
      — А посмотрите-ка, ваше царское величество, – солдат спрашивает, – который час?
      Царь-то думает, что времени с год прошло, а всего-то десять минут прошло!
      +++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Морока. Солдатик служил у государя при дворце. Пермь. Сказка!!
=======
      Солдатик служил у государя при дворце.
      Он свою службу вёл честно-благородно всё время. Когда в казарму приходил, над товарищами всё шутки шутил. Нет-нет, да какую-нибудь шуточку им скажет, обморочит их или что-нибудь.
      Прослуживши пять лет, увольняться стал домой. Старший офицер доносит государю:
      — Вот такой-то солдатик увольняется домой, служил он честно-благородно пять лет.
      Призывает солдатика государь к себе на лицо.
      — Вот что, солдат, вы служили у меня пять лет, служили хорошо. Представьте мне какую-нибудь историю, потом я отпущу вас домой.
      Солдат ему говорит:
      — Вот что, Ваше Величество Императорство! Заприте двери на три минуты и возле дверей поставьте часовых, чтобы взад-вперёд не пущать никого три минуты.
      В это время у государя самовар стоял на столе. Когда двери заперли, государь сидел за чаем.
      Самовар тут как раз шумел, и из самовара пошло воспарение. От этого воспарения является дождь. Потом сделалась озеринка. На бережке небольшая лодочка стоит.
      Живо солдатик садится в эту лодочку с этим самым государем. Поехали на остров. Островок тутака среди озеринки. Подъезжают на остров. – Тут старичок мерёжки выметал.
      Они у этого старичка купили небольшого карасика, фунта с два. Обвернулись с этого островка на берег, домой. На береге народу собрата толпа, идёт волнение:
      — Нашли мёртвое тело, а головы нетука, отрубленная. Признать не могут, чей человек, и голову эту найти не могут.
      Тут обыск пошёл по всем. Враз к этим рыболовам подходят, к государю с солдатиком.
      У государя был мешочек, и в этом мешочке карась этот был положеный, раньше ещё.
      — Позвольте вас обыскать. – Что у вас такое в мешке лежит? – Стражники спрашивают.
      — Это у нас карась куплен, – говорит государь.
      Сунулись в мешок. – Вместо карася очутилась человечья голова от тулова в мешке у него.
      — Пошто вы обманываете? Говорили, что карась! Вы, наверное, голову ссекли? – Они государю.
      — Ничего я не знаю! Я куплял карася! – Государь-от крестится.
      Тут же его живо рассудили на виселицу. И когда завязали к столбу на вески, начинает он креститься, да и бормочет:
      — Погибай эх, моя головушка, безвинно!
      Головой мотнул, будто в петле-то, и сам носом-то в стакан чаю, с перепугу и кричит:
      — Что ты, солдат? Ты сожёг меня!
      В это время только три минуты прошло. Говорит государь, после того чуда отдышавшись:
      — Теперь солдат можешь отправляться домой! Я тебе ещё и денег на дорогу дам.
      +++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Морская царевна. Водяница. Лермонтов. Легенда. Быличка. Миф. Апросказ. Сказка!!
========
      В море царевич купает коня;
           Вдруг тут слышит:
      
           Царевич! Взгляни на меня!
           А царевич дальше купает коня,
           И фыркает конь и ушами прядёт,
           Брызжет и плещет и дале плывёт.
      
           Вновь слышит царевич откуда-то зов:
      
           Я царская дочь!
           Хочешь провесть ты с царевною ночь?
      
           Вот показалась рука из воды,
           Ловит за кисти шёлковой узды.
           Вышла младая потом голова,
           В косу вплелася морская трава.
      
           Синие очи любовью горят;
           Брызги на шее, как жемчуг, дрожат.
      
           Мыслит царевич:
      
           Добро же! Постой!
           За косу ловко схватил он рукой.
      
           Держит, рука боевая сильна:
      
           Плачет, и молит, и бьётся она.
      
           К берегу витязь отважно плывёт;
           Выплыл. Товарищей громко зовёт:
      
           Эй вы! Сходитесь, лихие друзья!
           Гляньте, как бьётся добыча моя.
           Что ж вы стоите смущённой толпой?
           Али красы не видали такой?
      
           Вот оглянулся царевич назад:
      
           Ахнул! Померк торжествующий взгляд.
      
           Видит, лежит на песке золотом.
           Чудо морское с зелёным хвостом;
           Хвост чешуёю змеиной покрыт,
           Весь замирает, свиваясь, дрожит;.
      
           Пена струями сбегает с чела,
           Очи одела смертельная мгла.
           Бледные руки хватают песок;
           Шепчут уста непонятный упрёк.
      
           Ехал царевич задумчиво прочь.
           Будет он помнить про царскую дочь!
      +++++++++++++++++++++++++++
.......
  Морской царь и Василиса Премудрая. Жил-был богатый купец. Сказка!!
=======
      Жил-был богатый купец.
      Пошёл он ходить по чужим сторонам, дошёл до реки и захотел пить. Стал он в той реке пить, и схватил его Чудо-Юдо Беззаконный и просит:
      — Отдай ты мне, чего дома не знаешь.
      Купец думал-думал:
      — Кажется, я все дома знаю!
      И сказал:
      — Ну, возьми!
      Чудо-Юдо и отпустил его. Отправился купец на родину. Немалое время был он в пути, пришёл домой, а без него жена сына родила.
      И растёт этот сын не по годам, не по дням, а по часам, по минутам. Время приходит и требует Чудо-Юдо уплаты. Является купцу во сне:
      — Подай, – говорит, – мне, что сам обещал.
      Отец не даёт, жалко ему своего сына, а сын говорит:
      — Что же делать, батюшка! Благослови меня, я пойду.
      Шёл он, шёл много ли, мало ли время и пришёл к тёмному лесу. Стоит избушка на куриных ножках, на бараньих рожках.
      Говорит Иван купецкий сын:
      — Избушка, избушка! Обратись к лесу задком, ко мне передком.
      Сейчас избушка повернулась. Он взошёл в неё, а в избушке сидит баба-яга костяная нога.
      — Ого, – говорит, – давно русским духом не пахло! Здравствуй, Иван купецкий сын! Мой братец Чудо-Юдо тебя ждёт, не дождётся.
      Иван и спрашивает:
      — Как же мне пройтить к нему?
      Баба-яга дала ему шар и сказывает:
      — Куда покатится этот шар, туда и ступай!
      Прикатился этот шар к другой изобке. Взошёл туда Иван купецкий сын, а в изобке сидит баба-яга костяная нога. Сама на стуле, нос в потолок, одна нога в правый угол, а другая в левый.
      — Здравствуй, Иван купецкий сын! Мой братец тебя давно дожидается!
      Иван опять спрашивает:
      — Как же мне пройтить к нему?
      Баба-яга дала ему шар и сказывает:
      — Ступай, куда шар покатится.
      Прикатился шар к третьей изобке. Иван купецкий сын взошёл в эту изобку, а в ней сидит Чудо-Юдова дочка.
      — Здравствуй, Иван купецкий сын! Мой батюшка давно тебя дожидается.
      Иван в третий раз спрашивает:
      — Как же мне пройтить к нему?
      — А вот ступай по этой проталинке, и прямо выйдешь к моему батюшке. – Ему чудо-Юдова дочка отвечает.
      Пошёл Иван той проталинкою и дошёл до моря синего. По одну сторону моря синего плавает семьдесят семь уточек, по другую сторону изгорода стоит, на изгороде висят всё человечьи головы.
      Говорит Иван купецкий сын:
      — Быть моей головушке на этой изгороде!
      А сам слёзно плачет. Вышла тут как раз к нему девица-красавица Василиса Премудрая, и спрашивает:
      — Об чем ты, добрый молодец, плачешь?
      — Как же мне не плакать? Шёл я много время, а никак не найду Чуда-Юда Беззаконного. – Говорит ей Иван.
      Девица в ответ ему:
      — Шагни назад три шага, и будешь там.
      Он шагнул назад три шага и очутился в большом доме. А там сидит Чудо-Юдо.
      Говорит ему Чудо-Юдо:
      — Давно я тебя дожидаюсь, Иван купецкий сын! Вот тебе за провинок, что ты долго не приходил, загадка. Поставь мне за ночь амбар. А если не поставишь, так голова твоя будет отрублена.
      Вышел Иван купецкий сын, стоит и плачет около колодца, идёт к нему девушка Василиса Премудрая:
      — Об чем плачешь, добрый молодец?
      — Как же мне не плакать? Твой батюшка велел мне поставить за ночь амбар.
      — Не плач, Иван купецкий сын! Молись богу, да ложись спать.
      Вышла Василиса Премудрая на крыльцо и закричала:
      — Батюшкины работнички, матушкины заботнички! Подите сюда с вилами, с топорами и с долотами.
      Пришли работнички, за одну ночь амбар поставили. Василиса Премудрая говорит:
      — Иван купецкий сын! Поди к амбару и побивай там гвоздики, как будто ты всё делал-строил.
      Он и пошёл. Как раз приходит к нему Чудо-Юдо:
      — А, Иван купецкий сын! Я хитёр, а ты хитрее меня.
      Потом приказал ему:
      — За ночь поле вспахать и сбороновать, пшеницу посеять, сжать, обмолотить и в амбар убрать.
      Иван купецкий сын больше того ещё заплакал. Опять идёт к нему Василиса Премудрая и говорит:
      — Об чем же ты плачешь, Иван купецкий сын?
      — Как же мне не плакать? Твой батюшка велел поле вспахать и пшеницу убрать.
      — Не плачь, Иван купецкий сын! Молись богу, да ложись спать. Все будет сделано.
      Вышла Василиса Премудрая на крыльцо и закричала:
      — Батюшкины работнички, матушкины заботнички! Подите сюда с сохами и с боронами, с серпами и с цепами поле убирать.
      Вот поле вспахали, хлеб убрали и в амбар переносили. Василиса Премудрая посылает:
      — Ступай, Иван купецкий сын, и подметай в амбаре, словно как ты всё это устроил.
      Приходит в амбар Чудо-Юдо:
      — А, Иван, купецкий сын! Я хитер, а ты хитрее меня.
      Потом приказал ему поставить за ночь дворец рядом с своим домом, чтобы крыльцо было к крыльцу подведено.
      Иван купецкий сын ещё больше того залился слезами. Идёт к нему Василиса Премудрая:
      — Об чём же ты плачешь, Иван купецкий сын?
      — Как же мне не плакать? Твой батюшка велел мне поставить дворец.
      — Не плачь, Иван купецкий сын! Я все сделаю. Молись богу, да ложись спать.
      Василиса Премудрая вышла на крыльцо и закричала:
      — Батюшкины работнички, матушкины заботнички, подите сюда со всем своим струментом и за одну ночь поставьте дворец.
      Утром Василиса Премудрая говорит:
      — Иван купецкий сын! Поди к дому и поколачивай гвоздики, будто это всё твоя работа.
      Он и пошёл. Приходит к нему Чудо-Юдо:
      — А, Иван купецкий сын! Я хитер, а ты хитрее меня. Ну, теперь узнай из семидесяти семи моих дочерей Василису Премудрую. Если узнаешь, отдам её за тебя замуж.
      Иван купецкий сын больше того заплакал. Вышла к нему Василиса Премудрая:
      — Об чём ты плачешь?
      — Как же мне не плакать? Твой батюшка велел узнать тебя изо всех своих дочерей.
      — Не плачь, Иван купецкий сын! Все возможно сделать. Стану я входить в горницу, перейду через порог и топну ногой. Сяду я на лавочку, платочком махну и колечко с руки на руку передену. – По тому узнавай!
      Чудо-Юдо велел всем дочерям собраться в одну горницу и приказал Ивану купецкому сыну узнавать Василису Премудрую. Иван купецкий сын посмотрел и узнал Василису Премудрую.
      Чудо-Юдо говорит:
      — Ну, я хитёр, а ты хитрее меня! – И отдал за него Василису Премудрую замуж.
      Пожил в гостях сколько-то Иван купецкий сын и стал проситься в свою сторону:
      — У нас тут весело жить! Только не гоже мужу у жены жить. Надобно своё иметь.
      Чудо-Юдо не соглашается, не хочет он дочку отпускать.
      Тогда Василиса Премудрая снарядилась, взяла с собой убрус, мыло и гребёнку, и пошли они в путь. А в доме посадили по всем четырем углам по кукле.
      Чудо-Юдо посылает людей звать к себе Василису Премудрую и Ивана купецкого сына чай кушать, а куклы отвечают:
      — Мы только что встали!
      Немного спустя посылает опять звать. Куклы отвечают:
      — Сейчас идём!
      Чудо-Юдо посылает в третий раз:
      — Подите посмотрите, дома ли они?
      Заглянули в горницу, в горнице по всем четырем углам куклы сидят, а их нету.
      Чудо-Юдо рассердился, послал догонять. Стали гонцы догонять, Василиса Премудрая и говорит:
      — Иван купецкий сын! Припади к сырой земле, не догоняют ли нас?
      Он припал к земле и говорит:
      — Догоняют!
      Она бросила гребёнку, сделался дремучий лес, нельзя ни пройтить, ни проехать.
      Которые догоняли их, дошли до лесу и воротились назад. Докладывают:
      — Никак нельзя пройти!
      Чудо-Юдо велел взять топоры и рубить лес. Тотчас принялись рубить и прорубили дорожку. Стали опять догонять. Василиса Премудрая говорит:
      — Иван купецкий сын! Припади к сырой земле, не догоняют ли нас?
      Он припал к земле и говорит:
      — Догоняют!
      Василиса Премудрая бросила мыло, поднялась высокая гора. Которые догоняли, опять воротились назад:
      — На пути стоит высокая гора. Никак нельзя ни пройтить, ни проехать!
      Чудо-Юдо велел взять заступы и рыть гору. Прокопали дорожку и опять догоняют. Василиса Премудрая говорит:
      — Иван купецкий сын! Припади к сырой Земле не догоняют ли нас?
      Иван купецкий сын припал к земле и говорит:
      — Догоняют!
      Василиса Премудрая сейчас кинула убрус, сделалось широкое море. Которые догоняли, подошли к морю. – Никак нельзя перейтить, и воротились назад. А Иван купецкий сын и Василиса Премудрая пришли в свою сторону.
      Прибыли они в свою страну и собирается к отцу идти, а Василиса Премудрая села на дереве около пруда и сказала ему:
      — Со всеми поздоровайся, только не здоровайся с маленьким, что в люльке лежит. Если ты с ним поцелуешься, то меня позабудешь.
      Иван купецкий сын пришёл домой, со всеми поздоровался, поцеловался и с маленьким, и забыл свою Василису Премудрую.
      Отец приискал ему невесту и задумал его женить. Утром пошла Иванова сестра за водой, увидала в воде Василису Премудрую и говорит:
      — Какая я хорошая, какая я пригожая! Не мне носить воду! – Думала, что это она в отражении.
      Бросила ведра и воротилась домой. Потом пошла другая сестра:
      — Ах, я ещё лучше, да понесу я воду!
      И эта бросила ведра, приняв Василису в воде за своё отражение.
      Пошла за водой мать, только почерпнула ведра, а Василиса кричит с дерева:
      — Здорово, тётушка! Возьми меня к себе погреться.
      Она взяла её к себе в дом. Стала хозяйка пироги в печку сажать. Василиса Премудрая и говорит:
      — Тётушка, дай мне теста.
      Хозяйка не отказала. Василиса Премудрая взяла, да в это тесто пустила из своего пальчика крови, сделала пирожок и дала посадить в печь.
      Пирожок Василисы Премудрой вышел так хорош, так пригож, просто чудо!
      Посмотрела на это чуда хозяйка просит у Василисы Премудрой пирожок на княжий стол. Она и отдала ей.
      Подали его на княжий стол, отрезали кусок, оттуда вылетел голубь. Потом ещё отрезали, вылетела голубка. Голубь сел на окне, голубка села на печном столбе.
      Голубь заворковал, а голубка говорит ему:
      — Воркуй, воркуй, голубок! Не забудь ты свою голубку, как Иван купецкий сын свою позабыл!
      Немножко погодя голубь опять заворковал, а голубка говорит:
      — Воркуй, воркуй, голубок! Не забудь ты свою голубку, как Иван купецкий сын свою позабыл!
      Иван купецкий сын услышал то воркованье, вскочил из-за стола и сказал отцу с матерью:
      — Не эта моя суженая, а вот моя жена Василиса Премудрая.
      Взял её за себя и стал с нею жить-поживать, добра наживать.
      ++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Морской царь и Василиса Премудрая. Жил-был охотник, ходил-бродил в лесах целые дни. Сказка!!
=======
      Жил-был охотник, ходил-бродил в лесах целые дни.
      Раз как-то и заплутался, и пристигла его тёмная-тёмная ночь, да такая холодная, что зубом на зуб не попадёшь! Утомился, прозяб бедняга и не придумает, где и как ему ночь провести.
      Вдруг усмотрел, недалеко в стороне огонёк светится. Пошёл на огонь и видит, у зажжённого костра чернец сидит.
      А то не чернец был, а был сам нечистый.
      — Позволь, отче, погреться! – Просит охотник.
      — Если хочешь погреться, – отвечает чёрт, – только отдашь мне то, чего дома не знаешь.
      Охотник согласился, а того не ведает, что ему бог сына даровал. Заснул у костра, а наутро воротился домой.
      Вот как подрос у него сын, этак лет десять сравнялось, и стал собою писаный красавец, то отец, глядя на него, не мог удержаться, чтоб не заплакать.
      — Батюшка! О чём плачешь? – Спрашивает сын.
      — Смотрю на тебя, что ты на беду зародился, и плачу.
      И рассказал ему, как у него с чёртом было условлено.
      — Ну что ж? Ведь этого назад не воротишь! – Сказал сын. – Пойду-ка я к нечистому.
      Отец его благословил, и пошёл он из дому. Шёл-шёл и очутился возле большого озера. Вдруг озеро разделилось на две стороны, промеж вод открылась сухая дорога. Мальчик отправился этой дорогою и пришёл в самую глубь, к черте.
      А отец его с той самой поры, как отпустил сына, со великого горя зачал шибко, без просыпу пьянствовать. Так с перепою и помер. Поп его и хоронить не стал, а закопали его грешное тело на распутье.
      И попался на том свете этот опойца к тому же самому чёрту в работу, да ещё было у чёрта двенадцать заклятых девушек, все на одно лицо, волос в волос, голос в голос. Одна из них, такая мудрая, что мудрей самого нечистого!
      Чёрт заставляет мальчика выбирать невесту и женит его на мудрой девице, потом призывает его и приказывает:
      — Вот тебе первая служба. – Вставай завтра рано и гони моих кобылиц на луг, да смотри, ни одной не истеряй. Не то голова долой!
      Добрый молодец только выгнал кобылиц за ворота, как они, задрав хвосты, разбежались в разные стороны и с глаз пропали. Сидит он, да плачет, а время уж к вечеру идёт.
      — Ну, – думает, – загубил свою голову!
      А тут вышла на зелёный луг его молодая жена.
      — Не тужи! – Говорит. – Я твоему горю пособлю.
      Крикнула громким голосом, и налетело видимо-невидимо оводов и слепней, словно туча нашла. Приказывает она им:
      — Полетайте-ка в разные стороны, да гоните сюда кобылиц!
      Бросились слепни и оводы на тех кобылиц, так и обсыпали! Кусают, да горячую кровь пьют. И вот так-то в короткое время всех их к пастуху собрали.
      Погнал пастух кобылиц домой, а слепни, да оводы следом за ними летят, ни одной не дают от стада отбиться.
      Задал нечистый доброму молодцу иную задачу.
      — Есть, – говорит, – у меня на конюшне кобыла, тридцать лет как не езжена. Завтра ж объезди её.
      Рассказал молодец про ту задачу своей жене, а она ему:
      — Знаю я, то будет не простая кобыла, а сама чёртова жена!
      И научила его, чтобы всякая сбруя конская, узда и подпруги, были острыми гвоздями утыканы, да велела взять с собой три железных прута.
      Молодец послушался, подходит поутру к кобылице, а она словно лютый змей рвётся, подступить не даёт.
      Накинул на неё узду, закрепил подпруги, и вошли острые гвозди глубоко ей и в морду и в тело. Сел на кобылицу, поскакал и давай её по бокам угощать железными прутьями.
      Уж она носила-носила его и по мхам, и по болотам, и по крутым ярам, да пришлось смириться. Такая кроткая стала, хоть ребёнок поезжай!
      Воротился молодец домой, а чёрт приказывает ему третью задачу:
      — Прилетает сюда по вечерам трёхглавый змей и моих голубей поедает, так ты его так проучи, чтоб вперёд не показывался!
      Говорит молодцу мудрая жена:
      — Тот змей, сам нечистый и будет!
      И научила его, как надо со змеем расправу чинить.
      И эту задачу исполнил добрый молодец, задал черту такого трезвона железными прутьями, что долго он больной с боку на бок поворачивался. А как выздоровел, вздумал отпустить парня на волю:
      — Ступай, куда сам знаешь, и жену свою возьми, да на дорогу выбери себе любого жеребца с моей конюшни. Дарю тебе за службу.
      Молодец поблагодарил и рассказал про то жене. Она ему говорит:
      — Не бери себе хорошего жеребца, а бери шелудивую клячу, что вся в гною на заднем дворе лежит.
      Тот взял клячу, выбрался с женой из воды на берег, глядь, а заместо той лошадёнки очутился его родной отец.
      — Я, – говорит, – был у чёрта рабочею клячею, да и другие кони, что у него на конюшне стоят, все, утопленники, опойцы, да удавленники.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Морской царь и Василиса Премудрая. Жил-был царь с царицею. Сказка!!
=======
      Жил-был царь с царицею.
      Любил он ходить на охоту и стрелять дичь.
      Вот один раз пошёл царь на охоту и увидел. – Сидит на дубу молодой орёл. Только хотел его застрелить, орёл и просит:
      — Не стреляй меня, царь-государь! Возьми лучше к себе, в некое время я тебе пригожусь.
      Царь подумал-подумал и говорит:
      — Да зачем ты мне нужен! – И хочет опять стрелять.
      Говорит ему орёл в другой раз:
      — Не стреляй меня, царь-государь! Возьми лучше к себе, в некое время я тебе пригожусь.
      Царь думал-думал и опять-таки не придумал, на что бы такое пригодился ему орёл, и хочет уж совсем застрелить его. Орёл и в третий раз провещал:
      — Не стреляй меня, царь-государь! Возьми лучше к себе, да прокорми три года. В некое время я пригожусь тебе!
      Царь смиловался, взял орла к себе и кормил его год и два. – Орёл так много поедал, что всю скотину приел. Не стало у царя ни овцы, ни коровы.
      Говорит ему орёл:
      — Пусти-ка меня на волю!
      Царь выпустил его на волю. Попробовал орёл свои крылья, нет, не сможет ещё летать! И просит тогда орёл:
      — Ну, царь-государь, кормил ты меня два года. Уж как хочешь, а прокорми ещё год. Хоть займи, да прокорми. – В накладе не будешь!
      Царь то и сделал. Везде занимал скотину и целый год кормил орла, а после выпустил его на волю вольную.
      Орёл поднялся высоко-высоко, летал-летал, спустился на землю и говорит:
      — Ну, царь-государь, садись теперь на меня. Полетим вместе.
      Царь сел на птицу. Вот и полетели они. Ни много, ни мало прошло времени, прилетели на край моря синего.
      Тут орёл скинул с себя царя, и упал он в море, по колени намок. Только орёл не дал ему потонуть, подхватил его на крыло и спрашивает:
      — Что, царь-государь, небось испужался?
      — Испужался, – говорит царь, – думал, что совсем потону!
      Снова сел царь на спину Орла. Опять летели-летели, прилетели к другому морю. Орёл скинул с себя царя как раз посеред моря, ажно царь по пояс намок. Подхватил его орёл на крыло и спрашивает:
      — Что, царь-государь, небось испужался?
      — Испужался, – говорит он, да все думал. – Авось, бог даст, ты меня вытащишь.
      Опять-таки летели-летели и прилетели к третьему морю. Скинул орёл царя в великую глубь, ажно намок он по самую шею. И в третий раз подхватил его орёл на крыло и спрашивает:
      — Что, царь-государь, небось испужался?
      — Испужался, – говорит царь, да все думалось. – Авось ты меня вытащишь.
      — Ну, царь-государь, теперь ты изведал, каков смертный страх! Это тебе за старое, за прошлое:
      — Помнишь ли, как сидел я на дубу, а ты хотел меня застрелить. Три раза примался стрелять, а я все просил тебя, да на мысли держал:
      — Авось не загубишь, авось смилуешься, к себе возьмёшь!
      После полетели они за тридевять земель. Долго-долго летели. Сказывает орёл:
      — Посмотри-ка, царь-государь, что над нами и что под нами?
      Посмотрел царь и говорит:
      — Над нами небо, под нами земля.
      — Посмотри-ка царь ещё, что по правую сторону и что по левую?
      По правую сторону поле чистое, по левую дом стоит.
      — Полетим туда, – сказал орёл, – там живёт моя меньшая сестра.
      Опустились прямо на двор. Сестра выступила навстречу, примает своего брата, сажает его за дубовый стол, а на царя и смотреть не хочет. Оставила его на дворе, спустила борзых собак и давай травить.
      Крепко осерчал орёл, выскочил из-за стола, подхватил царя и полетел с ним дальше. Вот летели они, летели. Говорит орёл царю:
      — Погляди, что позади нас?
      Обернулся царь, посмотрел:
      — Позади нас дом красный.
      А орёл ему:
      — То горит дом меньшой моей сестры. Я поджог его, зачем тебя не примала, да борзыми собаками травила.
      Летели-летели, орёл опять спрашивает:
      — Посмотри, царь-государь, что над нами и что под нами?
      — Над нами небо, под нами земля. – Говорит Царь.
      — Посмотри-ка, что будет по правую сторону и что по левую?
      По правую сторону поле чистое, по левую дом стоит.
      — Там живёт моя середняя сестра. Полетим к ней в гости.
      Опустились на широкий двор. Середняя сестра примает своего брата, сажает его за дубовый стол, а царь на дворе остался. Выпустила она борзых собак и притравила его.
      Орёл осерчал, выскочил из-за стола, подхватил царя и улетел с ним ещё дальше. Летели они, летели. Говорит орёл:
      — Царь-государь! Посмотри, что позади нас?
      Царь обернулся. Стоит позади красный дом.
      — То горит дом моей середней сестры! – Сказал орёл. – Теперь полетим туда, где живут моя мать и старшая сестра.
      Вот прилетели туда. Мать и старшая сестра куда как им обрадовались и примали царя с честью, с ласкою.
      — Ну, царь-государь, – сказал орёл, – отдохни у нас, а после дам тебе корабль, расплачусь с тобой за все, что поел у тебя, и ступай с богом домой.
      Дал он царю корабль и два сундучка. – Один, красный, другой, зелёный, и сказывает:
      — Смотри же, не отпирай сундучков, пока домой не приедешь. Красный сундучок отопри на заднем дворе, а зелёный сундучок на переднем дворе.
      Взял царь сундучки, распростился с орлом и поехал по синему морю. Доехал до какого-то острова, там его корабль остановился.
      Вышел он на берег, вспомянул про сундучки, стал придумывать, что бы такое в них было и зачем орёл не велел открывать их. Думал-думал, не утерпел, больно узнать ему захотелось. Взял он красный сундучок, поставил наземь и открыл, а оттудова столько разного скота вышло, что глазом не окинешь, – едва на острове поместились.
      Как увидел это царь, взгоревался, зачал плакать и приговаривать:
      — Что же мне теперь делать? Как опять соберу все стадо в такой маленький сундучок?
      И видит он, вышел из воды человек, подходит к нему и спрашивает:
      — Чего ты, царь-государь, так горько плачешь?
      — Как же мне не плакать! – Отвечает царь. – Как мне будет собрать все это стадо великое в такой маленький сундучок?
      — А, пожалуй, что я помогу твоему горю, соберу тебе все стадо, только с уговором. – Отдай мне, чего дома не знаешь.
      Задумался царь:
      — Чего бы это я дома не знал? Кажись, все знаю.
      Подумал и согласился.
      — Собери, – говорит, – отдам тебе, чего дома не знаю.
      Вот тот человек собрал ему в сундучок всю скотину. Царь сел на корабль и поплыл восвояси.
      Как приехал домой, тут только уведал, что родился у него сын-царевич. Стал он его целовать, миловать, а сам так слезами и разливается.
      — Царь-государь, – спрашивает царица, – скажи, о чем горьки слезы ронишь?
      — С радости, – говорит. Побоялся-то сказать ей правду, что надо отдавать царевича.
      Вышел он после на задний двор, открыл красный сундучок, и полезли оттуда быки, да коровы, овцы, да бараны, много-много набралось всякого скота, все сараи и варки стали полны.
      Вышел на передний двор, открыл зелёный сундучок, и появился перед ним большой, да славный сад. Каких-каких деревьев тут не было! Царь так обрадовался, что и забыл отдавать сына.
      Прошло много лет. Раз как-то захотелось царю погулять, подошёл он к реке. На ту пору показался из воды прежний человек и говорит:
      — Скоро же ты, царь-государь, забывчив стал! Вспомни, ведь ты должен мне!
      Воротился царь домой с тоскою-кручиною и рассказал царице и царевичу всю правду истинную.
      Погоревали, поплакали все вместе и решили, что делать-то нечего, надо отдавать царевича. Отвезли его на взморье и оставили одного.
      Огляделся царевич кругом, увидал тропинку и пошёл по ней:
      — Авось куда бог приведёт.
      Шёл-шёл и очутился в дремучем лесу. Стоит в лесу избушка, в избушке живёт баба-яга.
      — Дай зайду, – подумал царевич и вошёл в избушку.
      — Здравствуй, царевич! – Молвила баба-яга. – Дело пытаешь или от дела лытаешь?
      — Эх, бабушка! – Говорит царевич. – Напой, накорми, да потом расспроси.
      Она его напоила-накормила, и царевич рассказал про все без утайки, куда и зачем идёт. Говорит ему баба-яга:
      — Иди, дитятко, на море. Прилетят туда двенадцать колпиц, обернутся красными девицами и станут купаться. Ты подкрадься потихоньку и захвати у старшей девицы сорочку.
           Как поладишь с нею, ступай к морскому царю, и попадутся тебе навстречу Объедало, да Опивало, попадётся ещё Мороз-Трескун, всех возьми с собою. Они тебе к добру пригодятся.
      Простился царевич с ягою, пошёл на сказанное место на море и спрятался за кусты.
      Тут прилетели двенадцать колпиц, ударились о сырую землю, обернулись красными девицами и стали купаться. Царевич украл у старшей сорочку, сидит за кустом, не ворохнется.
      Девицы выкупались и вышли на берег, одиннадцать подхватили свои сорочки, обернулись птицами и полетели домой. Оставалась одна старшая, Василиса Премудрая. Стала молить, стала просить добра молодца.
      — Отдай, – говорит, – мою сорочку. Придёшь к батюшке, водяному царю, – в то времечко я тебе сама пригожусь.
      Царевич отдал ей сорочку, она сейчас обернулась колпицею и улетела вслед за подружками.
      Пустился царевич дальше. Повстречались ему на пути три богатыря. Объедало, Опивало, да Мороз-Трескун. Взял их с собою и пришёл к водяному царю.
      Увидал его водяной царь и говорит:
      — Здорово, дружок! Что так долго ко мне не бывал? Я устал, тебя дожидаючи. Примайся-ка теперь за работу. Вот тебе первая задача. Построй за одну ночь большой хрустальный мост, чтоб к утру готов был! Не построишь, голова долой!
      Идёт царевич от водяного, сам слезами заливается. Василиса Премудрая отворила окошечко в своём терему и спрашивает:
      — О чём, царевич, слезы ронишь?
      — Ах, Василиса Премудрая! Как же мне не плакать? Приказал твой батюшка за единую ночь построить хрустальный мост, а я топора не умею в руки взять.
      — Ничего! Ложись-ка спать. Утро вечера мудрёнее. – Говорит ему Василиса.
      Уложила его спать, а сама вышла на крылечко, гаркнула-свистнула молодецким посвистом. Со всех сторон сбежались плотники-работники. Кто место ровняет, кто кирпичи таскает. Скоро поставили хрустальный мост, вывели на нем узоры хитрые и разошлись по домам.
      Поутру рано будит Василиса Премудрая царевича:
      — Вставай, царевич! Мост готов, сейчас батюшка смотреть придёт.
      Встал царевич, взял метлу. Стоит себе на мосту, где подметет, где почистит, как словно сам всё поделал.
      Похвалил его водяной царь.
      — Спасибо, – говорит, – сослужил мне единую службу, сослужи и другую. Вот тебе задача. Насади к завтрему зелёный сад, большой, да ветвистый, в саду бы птицы певчие распевали, на деревьях бы цветы расцветали, груши-яблоки спелые висели.
      Идёт царевич от водяного, сам слезами заливается. Василиса Премудрая отворила окошечко и спрашивает:
      — О чём плачешь, царевич?
      — Как же мне не плакать? Велел твой батюшка за единую ночь сад насадить.
      — Ничего! Ложись спать. Утро вечера мудрёнее, – говорит ему Василиса.
      Уложила его спать, а сама вышла на крылечко, гаркнула-свистнула молодецким посвистом. Со всех сторон сбежались садовники-огородники и насадили зелёный сад, в саду птицы певчие распевают, на деревьях цветы расцветают, груши-яблоки спелые висят.
      Поутру рано будит Василиса Премудрая царевича:
      — Вставай, царевич! Сад готов, батюшка смотреть идёт.
      Царевич сейчас за метлу, да в сад. – Где дорожку подметет, где веточку поправит, как словно сам он всё это поделал.
      Похвалил его водяной царь:
      — Спасибо, царевич! Сослужил ты мне службу верой-правдою. Выбирай себе за то невесту из двенадцати моих дочерей. Все они лицо в лицо, волос в волос, платье в платье. Угадаешь до трёх раз одну и ту же, будет она твоею женою, не угадаешь, велю тебя казнить.
      Узнала про то Василиса Премудрая, улучила время и говорит царевичу:
      — В первый раз я платком махну, в другой платье поправлю, в третий над моей головой станет муха летать.
      Так-то и угадал царевич Василису Премудрую до трёх раз.
      Повенчали их и стали пир пировать. Водяной царь наготовил много всякого кушанья, сотне человек не съесть! И велит зятю, чтоб все было поедено. Коли что останется, худо будет.
      — Батюшка! – Просит царевич. – Есть у нас старичок, дозволь и ему закусить с нами.
      — Пускай придёт! – Приказывает Водяной Царь.
      Сейчас явился Объедало. Все приел, ещё мало стало.
      Водяной царь наставил всякого питья сорок бочек и велит зятю, чтоб дочиста было выпито.
      — Батюшка! – Просит опять царевич. – Есть у нас другой старичок, дозволь и ему выпить про твоё здоровье.
      — Пускай придёт! – Приказывает Водяной Царь.
      Явился Опивало, зараз опростал все сорок бочек, ещё опохмелиться просит.
      Видит водяной царь, что ничто не берет, приказал истопить для молодых баню чугунную жарко-нажарко. Истопили баню чугунную, двадцать сажон дров сожгли, докрасна печь и стены раскалили, за пять вёрст подойти нельзя.
      — Батюшка, – говорит царевич, – дозволь наперёд нашему старичку попариться, баню опробовать.
      — Пускай попарится! – Соглашается Водяной Царь.
      Пришёл в баню Мороз-Трескун. – В один угол дунул, в другой дунул, уж сосульки висят.
      Вслед за ним и молодые в баню сходили, помылись-попарились и домой воротились.
      — Уйдем от батюшки водяного царя, – говорит царевичу Василиса Премудрая, – он на тебя больно сердит, не причинил бы зла какого!
      — Уйдем, – говорит царевич.
      Сейчас оседлали коней и поскакали в чистое поле. Ехали-ехали. Много прошло времени.
      — Слезь-ка, царевич, с коня, да припади ухом к сырой земле, – сказала Василиса Премудрая, – не слыхать ли за нами погони?
      Царевич припал ухом к сырой земле:
      — Ничего не слышно!
      Василиса Премудрая сошла сама с доброго коня, прилегла к сырой земле и говорит:
      — Ах, царевич! Слышу сильную за нами погоню.
      Оборотила она коней колодезем, себя, ковшиком, а царевича, старым старичком. Наехала погоня, кричит:
      — Эй, старик! Не видал ли добра молодца с красной девицей?
      — Видал, родимые, видал! Только давно. – Они ещё в те поры проехали, как я молод был. – Старик им отвечает.
      Погоня воротилась к водяному царю.
      — Нет, – говорит, – ни следов, ни вести, только и видели, что старика возле колодезя, по воде ковшик плавает.
      — Что ж вы их не брали? – Закричал водяной царь и тут же предал гонцов лютой смерти, а за царевичем и Василисой Премудрой послал другую смену.
      А тем временем они далеко-далеко уехали. Услыхала Василиса Премудрая новую погоню. Оборотила царевича старым попом, а сама сделалась ветхой церковью. – Еле стены держатся, кругом мохом обросли.
      Наехала погоня:
      — Эй, старичок! Не видал ли добра молодца с красной девицей?
      — Видел, родимые! Только давным-давно. Они ещё в те поры проехали, как я молод был, эту церковь строил. – Старичок отвечает.
      И вторая погоня воротилась к водяному царю:
      — Нет, ваше царское величество, ни следов, ни вести. Только и видели, что старца-попа, да церковь ветхую.
      — Что ж вы их не брали? – Закричал пуще прежнего водяной царь. Предал гонцов лютой смерти, а за царевичем и Василисою Премудрою сам поскакал.
      На этот раз Василиса Премудрая оборотила коней рекою медовою, берегами кисельными, царевича, селезнем, себя, серой утицею.
      Водяной царь бросился на кисель и сыту, ел-ел, пил-пил, до того, что лопнул! Тут и дух испустил.
      Царевич с Василисою Премудрою поехали дальше. Стали они подъезжать домой, к отцу, к матери царевича.
      Василиса Премудрая и говорит:
      — Ступай, царевич, вперёд, доложись отцу с матерью, а я тебя здесь на дороге обожду. Только помни моё слово. Со всеми целуйся, не целуй сестрицы. Не то меня позабудешь.
      Приехал царевич домой, стал со всеми здороваться, поцеловал и сестрицу, и только поцеловал, как в ту ж минуту забыл про свою жену, словно и в мыслях не была.
      Три дня ждала его Василиса Премудрая. На четвёртый нарядилась нищенкой, пошла в стольный город и пристала у одной старушки.
      А царевич собрался жениться на богатой королевне, и велено было кликнуть клич по всему царству, чтоб сколько ни есть народу православного, все бы шли поздравлять жениха с невестою и несли в дар по пирогу пшеничному.
      Вот и старуха, у которой пристала Василиса Премудрая, принялась муку сеять, да пирог готовить.
      — Для кого, бабушка, пирог готовишь? – Спрашивает её Василиса Премудрая.
      — Как для кого? Разве ты не знаешь. – Наш царь сына женит на богатой королевне. Надо во дворец идти, молодым на стол подавать.
      — Дай и я испеку, да во дворец снесу. Может, меня царь чем пожалует, – говорит Василиса.
      — Пеки с богом! – Радуется старуха.
      Василиса Премудрая взяла муки, замесила тесто, положила творогу, да голубя с голубкою и сделала пирог.
      К самому обеду пошла старуха с Василисою Премудрою во дворец. А там пир идёт на весь мир.
      Подали на стол пирог Василисы Премудрой, и только разрезали его пополам, как вылетели оттудова голубь и голубка. Голубка ухватила кусок творогу, а голубь говорит:
      — Голубушка, дай и мне творожку!
      — Не дам, – отвечает голубка, – а то ты меня позабудешь, как позабыл царевич свою Василису Премудрую.
      Тут вспомнил царевич про свою жену, выскочил из-за стола, брал её за белые руки и сажал возле себя рядышком.
      С тех пор стали они жить вместе во всяком добре и в счастии.
      ++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Морской царь и Василиса Премудрая. Жили мышь с воробьем ровно тридцать лет. Сказка!!
=======
      Жили мышь с воробьём ровно тридцать лет так дружно. – Кто что ни найдёт, все пополам.
      Раз воробей нашёл маковое зёрнышко.
      — Что тут делить? – Подумал он. – Раз куснуть, нет ничего!
      Взял, да и съел один зёрнышко. Спознала про то мышь и не захотела больше жить с воробьём.
      — Давай, – говорит ему, – давай драться не на живот, а на смерть. Ты собирай всех птиц, а я соберу всех зверей.
      Так и сделалось. Собрались и звери, и птицы, бились долго-долго. В этом бою побили одного орла. Тот полетел на дубок и сел на ветку.
      На ту пору мужик в лесу охотился. Охота была неудачная.
      — Дай, – подумал мужик, – хоть орла убью.
      Не успел он взяться за ружьё, как орёл провещал человеческим голосом:
      — Не бей меня, добрый человек! Я тебе ничего худого не сделал.
      Мужик пошёл от него прочь, ходил-ходил, не нашёл никакой птицы. Подходит в другой раз к дубу и хочет орла убить. Уж совсем было приловчился, орёл опять упросил его.
      Мужик пошёл от него прочь. Ходил-ходил, не нашёл ничего. Поравнялся опять с орлом, приложился и выстрелил, ружьё у него осеклось.
      Проговорил орёл:
      — Не бей ты меня, добрый человек, в некую пору пригожусь я тебе. Возьми лучше к себе, выхоли, да вылечи.
      Мужик послушался, взял орла в избу к себе, стал его кормить мясом. – То овцу зарежет, то теленка.
      В дому мужик жил не один. Семья была большая, стали на него ворчать, что он весь на орла проживается. Мужик терпел долго. Наконец говорит орлу:
      — Полетай, куда знаешь. Больше держать тебя не смогу.
      — Пусти меня сил попробовать, – отвечает орёл.
      Взлетел орёл высоко, опустился наземь и говорит мужику:
      — Продержи меня ещё три дня.
      Мужик согласился. Прошло три дня. Молвил орёл мужику:
      — Пора нам с тобою рассчитаться. Садись на меня.
      Мужик сел на орла. Орёл взвился и полетел на сине море. Отлетел от берега и спрашивает у мужика:
      — Погляди, да скажи, что за нами и что перед нами, что над нами и что под нами?
      — За нами, – отвечает мужик, – земля, перед нами, море, над нами, небо, под нами, вода.
      Орёл встрепенулся, мужик свалился. Только орёл не допустил его упасть в воду, на лету поймал.
      Взлетел орёл на середину синя моря, опять стал спрашивать:
      — Что за нами и что перед нами, что над нами и что под нами?
      — И за нами, море и перед нами, море, над нами, небо, под нами, вода.
      Орёл встрепенулся, мужик свалился и упал в море. Орёл не дал ему потонуть, подхватил и посадил на себя.
      Подлетают они к другому берегу. Стал опять орёл спрашивать:
      — Что за нами и что перед нами, что над нами и что под нами?
      Отвечает мужик:
      — За нами, море, перед нами, земля, над нами, небо, под нами, вода.
      Орёл встрепенулся, упал мужик в море, стал совсем тонуть, чуть-чуть не захлебнулся.
      Орёл вытащил его, посадил на себя и говорит:
      — Хорошо тебе тонуть было? Таково-то и мне было сидеть на дереве, как ты в меня из ружья целился. Теперь за зло мы рассчитались. Давай добром считаться.
      Взлетели они на берег. Летели близко ли, далеко ли, видят посеред поля медный столб.
      — Прочти на столбе надпись, – приказывает орёл мужику.
      Мужик прочел.
      — За этим столбом, – говорит, – стоит медный город на двадцать пять вёрст. Ступай ты мужик в медный город. Тут живёт моя сестрица. Проси у неё медный ларчик с медными ключиками. Что б она тебе ни давала, ничего другого не бери, ни злата, ни серебра, ни каменья самоцветного.
      Приходит мужик в город и прямо к царице:
      — Здравствуй! Тебе брат поклон шлёт.
      — А как ты знаешь моего брата? – Спрашивает Царица.
      — Да я кормил его, больного, целые три года, брата твоего, – говорит ей мужик.
      — Спасибо тебе, мужичок! Вот тебе злато, и серебро, и каменье самоцветное, бери сколько душе угодно! – Одаривает его Царица.
      Мужик ничего не берет, только просит медного ларчика с медными ключиками. Она ему отказала:
      — Нет, голубчик! Это для меня стоит, дорого.
      — А дорого, так мне ничего тогда и не надобно. – Говорит мужик.
      Поклонился тот мужик и ушёл за город и рассказал все орлу.
      — Ничего, – промолвил орёл, – садись на меня.
      Мужик сел, орёл полетел. Стоит посеред поля столб, весь серебряный. Заставил орёл мужика надпись читать.
      Мужик прочёл.
      — За этим столбом, – говорит орёл, – стоит город серебряный на пятьдесят вёрст. Ступай ты в серебряный город. Там живёт моя другая сестрица, спроси у неё серебряный ларчик с серебряными ключиками.
      Мужик приходит в город, прямо к царице, орловой сестрице. Рассказал ей, как у него братец орёл проживал, как он его холил и кормил, и стал просить серебряный ларчик с серебряными ключиками.
      — Правда, – сказала царица мужику, – ты сберёг моего братца. Бери, сколько хочешь, злата и серебра и каменья самоцветного, а ларчика не отдам.
      Мужик вышел за город и рассказал все орлу.
      — Ничего, – сказал орёл, – садись на меня.
      Мужик сел, орёл полетел. Стоит посеред поля столб, весь золотой. Заставил орёл мужика читать на столбе надпись.
      — За этим столбом, – прочёл мужик, – стоит золотой город на сто вёрст.
      — Ступай туда. В этом городе живёт моя любимая сестрица, – проговорил орёл, – проси у неё золотой ларчик с золотыми ключиками.
      Мужик пришёл прямо к царице, орловой сестрице. Рассказал ей, как жил у него орёл, как он за больным орлом ухаживал и чем его кормил-поил, и стал просить золотой ларчик с золотыми ключиками.
      Та слова ему не сказала, сейчас отдала ларчик:
      — Хоть дорог мне ларчик, а брат дороже! – Говорит.
      Мужик взял подарок и вышел к орлу за город.
      — Ступай теперь домой, – сказал ему орёл, да смотри не отпирай ларчика до самого дому.
      Сказал и улетел. Мужик долго крепился, да не выдержал до своего времени. Не дошедши до двора, открыл золотой ларчик, и только успел открыть, как стал перед ним золотой город.
      Мужик смотрит, не насмотрится. Чудно ему показалось, как это из ларчика, да целый город выскочил!
      Меж тем царь той земли, на которой раскинулся золотой город, прислал сказать мужику, чтобы он или отдал ему город, или то, что есть у него дома и чего он не ведает.
      Не захотелось мужику отдавать города. Он подумал:
      — То, чего я не знаю, не жалко и отдать будет! – И согласился на последнее.
      Только вымолвил ответ свой, глядь, города нет. Стоит он в чистом поле один-одинёхонек, а возле него золотой ларчик с золотыми ключиками. Взял мужик ларчик и поплёлся домой. Приходит в свою избу, а жена несёт ему младенца, что без него родила.
      Тут только спохватился мужик и спознал, чего просил у него царь земли неверной.
      Да делать было нечего. Раскинул он золотой город и стал до времени растить сына.
      Стало сыну осьмнадцать лет. Царь земли неверной прислал сказать, что пора-де рассчитаться. Поплакал мужик, благословил сына, да и послал к царю.
      Идёт молодец путём-дорогою, подходит ко Дунаю-реке и прилёг тут на бережку отдохнуть. Видит он, что пришли двенадцать девушек, одна другой лучше, разделись, обернулись серыми утицами и полетели купаться. Молодец подкрался и взял платье одной девушки.
      Накупавшись, утицы вылетели на берег. Все оделись. Одной недостало платья. Одетые улетели, а та стала плакать и просить молодца:
      — Отдай моё платье. Не в кою пору сама сгожусь я тебе.
      Молодец подумал-подумал и отдал ей платье. Приходит он к царю неверному.
      — Слушай, добрый молодец! – Говорит царь земли неверной. – Узнай ты мою меньшую дочь. Узнаешь, пущу тебя на все на четыре стороны, не узнаешь, пеняй на себя!
      Только вышел молодец из дворца, меньшая царевна навстречу ему:
      — Отдал ты мне платье, добрый молодец, пригожусь и я тебе. Завтра отец мой будет показывать тебе всех нас, сестёр, и велит меня угадывать. Мы все похожи одна на другую. Так ты смотри. – У меня на левом ухе будет мошка ползать.
      Наутро зовёт к себе молодца царь неверный, показывает ему двенадцать своих дочерей.
      — Угадай, – говорит, – которая меньшая дочь?
      Молодец посмотрел. – У которой на левом ухе мошка, на ту и показал. Завопил, закричал царь:
      — Слушай молодец! Тут подлог есть, да я тебе не игрушка. Выстрой к завтрему мне белокаменные палаты. Мои, вишь, стары, так я хочу в новые перейти. Выстроишь, отдам за тебя меньшую дочь, не выстроишь, живого съем!
      Запечалился молодец, идучи от неверного царя, да царевна ему навстречу.
      — Не кручинься, – говорит, – молись богу, да спать ложись. К завтрему все готово будет.
      Лёг молодец, заснул. Поутру глядь в окошко, стоит новый дворец, мастера ходят кругом, да кой-где гвоздики поколачивают.
      Царь земли неверной этой всё-таки отдал свою меньшую дочь за молодца. – Не хотелось ему отступиться от своего слова царского.
      Да и замысла покинуть им отчества своего тоже не хочется давать. Задумал царь съесть живьём молодца и с дочерью.
      Пошла молодая посмотреть, что делает её батюшка с матушкой. Подходит к двери и слышит, что они совет советуют, как дочь с зятем съесть.
      Побежала царевна к мужу, оборотила его в голубя, сама перекинулась в голубку, и полетели на свою сторонку.
      Проведал про то царь неверный, послал их догонять. Догонщики мчали-скакали, никого не нагнали, увидели только голубя с голубкою, да и вернулись назад.
      — Никого не нагнали, – сказали они царю своему, – только и видели голубя с голубкою.
      Царь догадался, что это они были. Рассердился на догонщиков, перевешал их и послал других.
      Погнались эти, мчали-скакали, прискакали к реке, а у той реки стоит дерево. Видят, что нет никого, и вернулись к царю.
      Рассказали ему про речку, про дерево.
      — Это они и были! – Закричал царь земли неверной, велел перевешать и этих догонщиков.
      Погнался сам. Ехал-ехал и наехал на божью церковь. Он в церковь, а там старичок ходит, да свечи перед иконами зажигает.
      Спросил царь у него, не видал ли он беглецов? Старичок сказал, что они уж давно ушли в золотой город, что стоит на сто вёрст.
      Ударился царь неверный от злости оземь, да делать-то было нечего, поворачивай оглобли домой.
      Только что он уехал, церковь оборотилась царевною, а старичок, добрым молодцем, поцеловались, да и пошли к батюшке с матушкой в золотой город, что раскинулся на сто вёрст.
      Пришли и стали там жить, да поживать, да добра наживать.
      ++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Морской царь и Василиса Премудрая. За тридевять земель, в тридесятом государстве. Сказка!!
=======
      За тридевять земель, в тридесятом государстве жил-был царь с царицею. Детей у них не было.
      Поехал царь по чужим землям, по дальним сторонам. Долгое время домой не бывал. На ту пору родила ему царица сына, Ивана-царевича, а царь про то и не ведает.
      Стал он держать путь в своё государство, стал подъезжать к своей земле, а день-то был жаркий-жаркий, солнце так и пекло! И напала на него жажда великая. Что ни дать, только бы воды испить!
      Осмотрелся кругом и видит невдалеке большое озеро. Подъехал к озеру, слез с коня, прилёг на брюхо и давай глотать студёную воду.
      Пьёт, да утирается, и не чует беды. А тут как раз царь морской хвать из воды царя того за бороду, держит, в воду тянет. Отцепиться никак не может царь от окаянного.
      — Пусти! – Просит царь.
      — Не пущу, – ему говорит Царь Морской, – не смей пить без моего ведома!
      Царь тут взмолился:
      — Какой хочешь возьми откуп, только отпусти!
      Соглашается тогда Царь Морской:
      — Давай то, чего дома не знаешь.
      Царь подумал-подумал, чего он дома не знает? Кажись, все знает, все ему ведомо, – и согласился.
      Попробовал, бороду никто не держит, встал с земли, сел на коня и поехал восвояси.
      Вот приезжает домой, царица встречает его с царевичем, такая радостная. А он как узнал про своё милое детище, так и залился горькими слезами.
      Рассказал царице, как и что с ним было, поплакали вместе, да ведь делать-то нечего, слезами дела не поправишь.
      Стали они жить по-старому. А царевич растёт себе, да растёт, словно тесто на опаре, не по дням, а по часам, и вырос большой.
      — Сколько ни держать при себе, – думает царь, – а отдавать надобно. – Дело неминучее!
      Взял Ивана-царевича за руку, привёл прямо к озеру и говорит ему:
      — Поищи здесь мой перстень. Я ненароком вчера обронил.
      Оставил одного царевича, а сам повернул домой. Стал царевич искать перстень, идёт по берегу, и попадается ему навстречу старушка.
      — Куда идёшь, Иван-царевич?
      — Отвяжись, не докучай, старая ведьма! И без тебя досадно. – Отвечает ей Царевич.
      — Ну так и ладно, оставайся с богом! – Обиделась старушка.
      И пошла она в сторону. А Иван-царевич пораздумался:
      — За что обругал я старуху? Дай ворочу её. Старые люди хитры и догадливы! Авось что и доброе скажет.
      И стал ворочать старушку:
      — Воротись, бабушка, да прости моё слово глупое! Ведь я с досады вымолвил. – Заставил меня отец перстня искать, хожу-высматриваю, а перстня нет как нет!
      — Не за перстнем ты здесь. Отдал тебя отец морскому царю. – Выйдет морской царь и возьмёт тебя с собою в подводное царство.
      Горько заплакал царевич.
      — Не тужи, Иван-царевич! Будет и на твоей улице праздник. Только слушайся меня, старухи. Спрячься вон за тот куст смородины и притаись тихохонько.
           Прилетят сюда двенадцать голубиц, всё красных девиц, а вслед за ними и тринадцатая. Станут в озере купаться. А ты тем временем унеси у последней сорочку и до тех пор не отдавай, пока не подарит она тебе своего колечка.
           Если не сумеешь этого сделать, ты погиб навеки:
      У морского царя кругом всего дворца стоит частокол высокий, на целые на десять вёрст, и на каждой спице по голове воткнуто. Только одна порожняя, не угоди на неё попасть!
      Иван-царевич поблагодарил старушку, спрятался за смородиновый куст и ждёт поры-времени.
      Вдруг прилетают двенадцать голубиц. Ударились о сыру землю и обернулись красными девицами, все до единой красоты несказанныя. Ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать!
      Поскидавали платья и пустились в озеро. Играют, плещутся, смеются, песни поют.
      Вслед за ними прилетела и тринадцатая голубица. Ударилась о сыру землю, обернулась красной девицей, сбросила с белого тела сорочку и пошла купаться. И была она всех пригожее, всех красивее!
      Долго Иван-царевич не мог отвести очей своих, долго на неё заглядывался, да припомнил, что говорила ему старуха, подкрался тихонько и унёс сорочку.
      Вышла из воды красная девица, хватилась, нет сорочки, унёс кто-то. Бросились все искать, искали-искали, не видать нигде.
      — Не ищите, милые сестрицы! Полетайте домой. Я сама виновата, недосмотрела, сама и отвечать буду.
      Сестрицы, красные девицы ударились о сыру землю, сделались голубками, взмахнули крыльями и полетели прочь.
      Осталась одна девица, осмотрелась кругом и промолвила:
      — Кто бы ни был таков, у кого моя сорочка, выходи сюда. Коли старый человек, будешь мне родной батюшка, коли средних лет, будешь братец любимый, коли ровня мне, будешь милый друг!
      Только сказала последнее слово, показался Иван-царевич. Подала она ему золотое колечко и говорит:
      — Ах, Иван-царевич! Что давно не приходил? Морской царь на тебя гневается. Вот дорога, что ведёт в подводное царство. Ступай по ней смело. Там и меня найдёшь. Ведь я дочь морского царя, Василиса Премудрая.
      Обернулась Василиса Премудрая голубкою и улетела от царевича. А Иван-царевич отправился в подводное царство. Видит. И там свет такой же, как у нас. И там поля, и луга, и рощи зелёные, и солнышко греет.
      Приходит он к морскому царю. Закричал на него морской царь:
      — Что так долго не бывал? За вину твою вот тебе служба. Есть у меня пустошь на тридцать вёрст и в длину и в поперёк, одни рвы, буераки, да каменье острое! Чтоб к завтрему было там как ладонь гладко, и была бы рожь посеяна, и выросла б к раннему утру так высока, чтобы в ней галка могла схорониться. Если того не сделаешь, голова твоя с плеч долой!
      Идёт Иван-царевич от морского царя, сам слезами обливается. Увидала его в окно из своего терема высокого Василиса Премудрая и спрашивает:
      — Здравствуй, Иван-царевич! Что слезами обливаешься?
      — Как же мне не плакать? – Отвечает царевич. – Заставил меня царь морской за одну ночь сровнять рвы, буераки и каменьё острое и засеять рожью, чтоб к утру она выросла и могла в ней галка спрятаться.
      — Это не беда, беда впереди будет. Ложись с богом спать. Утро вечера мудренее, все будет готово!
      Лёг спать Иван-царевич, а Василиса Премудрая вышла на крылечко и крикнула громким голосом:
      — Гей вы, слуги мои верные! Ровняйте-ка рвы глубокие, сносите каменьё острое, засевайте рожью колосистою, чтоб к утру поспело.
      Проснулся на заре Иван-царевич, глянул, все готово. Нет ни рвов, ни буераков, стоит поле как ладонь гладкое, и красуется на нем рожь, столь высока, что галка схоронится.
      Пошёл к морскому царю с докладом.
      — Спасибо тебе, – говорит морской царь, – что сумел службу сослужить. Вот тебе другая работа. Есть у меня триста скирдов, в каждом скирду по триста копен, все пшеница белоярая. Обмолоти мне к завтрему всю пшеницу чисто-начисто, до единого зёрнышка, а скирдов не ломай и снопов не разбивай. Если не сделаешь, голова твоя с плеч долой!
      — Слушаю, ваше величество! – Сказал Иван-царевич. Опять идёт по двору, да слезами обливается.
      — О чём горько плачешь? – Спрашивает его Василиса Премудрая.
      — Как же мне не плакать? Приказал мне царь морской за одну ночь все скирды обмолотить, зерна не обронить, а скирдов не ломать и снопов не разбивать.
      — Это не беда, беда впереди будет! Ложись спать с богом. Утро вечера мудренее.
      Царевич лёг спать, а Василиса Премудрая вышла на крылечко и закричала громким голосом:
      — Гей, вы, муравьи ползучие! Сколько вас на белом свете ни есть, все ползите сюда и повыберите зерно из батюшкиных скирдов чисто-начисто.
      Поутру зовёт морской царь Ивана-царевича:
      — Сослужил ли службу?
      — Сослужил, ваше величество! – Отвечает бодро Иван-Царевич.
      — Пойдём, посмотрим, – дивится Царь Морской.
      Пришли на гумно, все скирды стоят нетронуты, пришли в житницы, все закрома полнёхоньки зерном.
      — Спасибо тебе, брат! – Сказал морской царь. – Сделай мне ещё церковь из чистого воску, чтоб к рассвету была готова. – Это будет твоя последняя служба.
      Опять идёт Иван-царевич по двору и слезами умывается.
      — О чем горько плачешь? – Спрашивает его из высокого терема Василиса Премудрая.
      — Как мне не плакать, доброму молодцу? Приказал морской царь за одну ночь сделать церковь из чистого воску.
      — Ну, это ещё не беда, беда впереди будет. Ложись-ка спать. Утро вечера мудренее.
      Царевич улёгся спать, а Василиса Премудрая вышла на крылечко и закричала громким голосом:
      — Гей вы, пчелы работящие! Сколько вас на белом свете ни есть, все летите сюда и слепите из чистого воску церковь божию, чтоб к утру была готова.
      Поутру встал Иван-царевич, глянул, стоит церковь из чистого воску, и пошёл к морскому царю с докладом.
      — Спасибо тебе, Иван-царевич! Каких слуг у меня не было, никто не сумел так угодить, как ты. Будь же за то моим наследником, всего царства оберегателем. Выбирай себе любую из тринадцати дочерей моих в жены.
      Иван-царевич выбрал Василису Премудрую. Тотчас их обвенчали и на радостях пировали целых три дня.
      Ни много, ни мало прошло времени, стосковался Иван-царевич по своим родителям, захотелось ему на святую Русь. Увидела его грусть-тоску Василиса и спрашивает:
      — Что так грустен, Иван-царевич?
      — Ах, Василиса Премудрая, сгрустнулось по отцу, по матери, захотелось на святую Русь. – Иван-царевич ей отвечает.
      — Вот это беда пришла! Если уйдём мы, будет за нами погоня великая. Царь морской разгневается и предаст нас смерти. Надо ухитряться!
      Плюнула Василиса Премудрая в трёх углах, заперла двери в своём тереме и побежала с Иваном-царевичем на святую Русь.
      На другой день ровнёхонько приходят посланные от морского царя, молодых подымать, во дворец к царю звать.
      Стучатся в двери:
      — Проснитеся, пробудитеся! Вас батюшка зовёт.
      — Ещё рано, мы не выспались. Приходите после! – Отвечает одна слюнка.
      Вот посланные ушли, обождали час-другой и опять стучатся:
      — Не пора-время спать, пора-время вставать!
      — Погодите немного. Встанем, оденемся! – Отвечает вторая слюнка.
      В третий раз приходят посланные:
      — Царь-де морской гневается, зачем так долго они прохлаждаются.
      — Сейчас будем! – Отвечает третья слюнка.
      Подождали-подождали посланные и давай опять стучаться. А оттуда нет отклика, нет отзыва! Выломали двери, а в тереме пусто.
      Доложили царю, что молодые убежали. Озлобился он и послал за ними погоню великую.
      А Василиса Премудрая с Иваном-царевичем уже далеко-далеко! Скачут на борзых конях без остановки, без роздыху.
      — Ну-ка, Иван-царевич, припади к сырой земле, да послушай, нет ли погони от морского царя?
      Иван-царевич соскочил с коня, припал ухом к сырой земле и говорит:
      — Слышу я людскую молвь и конский топ!
      — Это за нами гонят! – Сказала Василиса Премудрая и тотчас обратила коней зелёным лугом, Ивана-царевича старым пастухом, а сама сделалась смирною овечкою.
      Наезжает погоня:
      — Эй, старичок! Не видал ли ты, не проскакал ли здесь добрый молодец с красной девицей?
      — Нет, люди добрые, не видал, – отвечает Иван-царевич, – сорок лет как пасу на этом месте, ни одна птица мимо не пролётывала, ни один зверь мимо не прорыскивал!
      Воротилась погоня назад:
      — Ваше царское величество! Никого в пути не наехали, видели только. – Пастух овечку пасёт.
      — Что ж не хватали? Ведь это они были! – Закричал морской царь и послал новую погоню.
      А Иван-царевич с Василисою Премудрою давным-давно скачут на борзых конях.
      — Ну, Иван-царевич, припади к сырой земле, да послушай, нет ли погони от морского царя?
      Иван-царевич слез с коня, припал ухом к сырой земле и говорит:
      — Слышу я людскую молвь и конский топ.
      — Это за нами гонят! – Сказала Василиса Премудрая. Сама сделалась церквою, Ивана-царевича обратила стареньким попом, лошадей деревьями.
      Наезжает погоня:
      — Эй, батюшка! Не видал ли ты, не проходил ли здесь пастух с овечкою?
      — Нет, люди добрые, не видал. Сорок лет тружусь в этой церкве, ни одна птица мимо не пролётывала, ни один зверь мимо не прорыскивал!
      Повернула погоня назад:
      — Ваше царское величество! Нигде не нашли пастуха с овечкою. Только в пути и видели, что церковь, да попа-старика.
      — Что же вы церковь не разломали, попа не захватили? Ведь это они самые были! – Закричал морской царь и сам поскакал вдогонь за Иваном-царевичем и Василисою Премудрою.
      А они далеко уехали. Опять говорит Василиса Премудрая:
      — Иван-царевич! Припади к сырой земле, не слыхать ли погони?
      Слез царевич с коня, припал ухом к сырой земле и говорит:
      — Слышу я людскую молвь и конский топ пуще прежнего.
      — Это сам царь скачет. – Говорит Василиса.
      Оборотила Василиса Премудрая коней озером, Ивана-царевича селезнем, а сама сделалась уткою.
      Прискакал царь морской к озеру, тотчас догадался, кто таковы утка и селезень. Ударился о сыру землю и обернулся орлом. Хочет орёл убить их до смерти, да не тут-то было. – Что ни разлетится сверху, хочет ударить селезня, а селезень в воду нырнёт. Вот-вот ударит утку, а утка в воду нырнёт! Бился-бился, так ничего и не смог сделать.
      Поскакал царь морской в своё подводное царство, а Василиса Премудрая с Иваном-царевичем выждали доброе время и поехали на святую Русь.
      Долго ли, коротко ли, приехали они в тридесятое царство.
      — Подожди меня в этом лесочке, – говорит царевич Василисе Премудрой, – я пойду, доложусь наперёд отцу, матери.
      — Ты меня забудешь, Иван-царевич! – Говорит Василиса.
      — Нет, не забуду. – Клянётся Иван ей.
      — Нет, Иван-царевич, не говори, позабудешь! Вспомни обо мне хоть тогда, как станут два голубка в окна биться! – Просит Василиса.
      Пришёл Иван-царевич во дворец. Увидали его родители, бросились ему на шею и стали целовать-миловать его. На радостях позабыл Иван-царевич про Василису Премудрую.
      Живёт день и другой с отцом, с матерью, а на третий задумал свататься на какой-то королевне.
      Василиса Премудрая пошла в город и нанялась к просвирне в работницы. Стали просвиры готовить. Она взяла два кусочка теста, слепила пару голубков и посадила в печь.
      — Разгадай, хозяюшка, что будет из этих голубков? – Говорит Василиса.
      — А что будет? Съедим их, вот и все! – Отвечает просвирня-хозяйка.
      — Нет, не угадала! – Говорит Василиса.
      Открыла Василиса Премудрая печь, отворила окно, и в ту ж минуту голуби встрепенулися, полетели прямо во дворец и начали биться в окна. Сколько прислуга царская ни старалась, ничем не могла отогнать их прочь.
      Тут только Иван-царевич вспомнил про Василису Премудрую, послал гонцов во все концы расспрашивать, да разыскивать и нашёл её у просвирни. Взял за руки белые, целовал в уста сахарные, привёл к отцу, к матери, и стали все вместе жить, да поживать, да добра наживать.
      ++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Морской царь и Василиса Премудрая. Однажды мышь уговор сделала с воробьем. Сказка!!
=======
      Однажды мышь уговор сделала с воробьём, чтобы вместе в одной норе жить, в одну нору корм носить, про зиму в запас.
      Вот и стал воробей пуще прежнего воровать. – Благо теперь есть куда прятать! И много натаскал он в мышиную нору ячменю, конопляного и всякого зерна, да и мышь не зевает. – Что ни найдёт, туда же несёт.
      Знатный запас снарядили на глухое зимнее времечко. Всего вдоволь!
      — Заживу теперь припеваючи, – думает воробей, а он, сердечный, порядком-таки поустал на воровстве.
      Пришла зима, а мышь воробья в нору не пущает, знай его гонит, да ещё в насмешку все перья на нем выщипала.
      Трудно стало воробью зиму маячить. – И голодно и холодно!
      — Постой же, мышь каторжная! – Говорит воробей. – Я на тебя управу найду, пойду на тебя своему царю жаловаться.
      Пошёл жаловаться:
      — Царь-государь! Не вели казнить, вели миловать. Был у нас с мышью уговор, чтобы вместе в одной норе жить, в одну нору корм носить, про зиму запасать. А как пришла зима, не пущает она, каторжная, меня к себе, да ещё в насмешку все перье моё повыдергала. Заступись за меня, царь-государь, чтоб не помереть мне с детишками непрасною смертию.
      — Ладно, – вымолвил птичий царь, – я все это дело разберу.
      И полетел к царю звериному, рассказал ему, как мышь над воробьём наругалася.
      — Прикажи, – говорит, – моему воробью бесчестье то сполна заплатить.
      — Позвать ко мне мышь, – сказал звериный царь.
      Мышь явилась, прикинулась такой смиренницей, такие лясы подпустила, что воробей стал кругом виноват:
      — Никогда-де уговору у нас не было, а хотел воробей насилком в моей норе проживать. А как не стала его пущать, так он в драку полез! Просто из сил выбилась. Думала, что смерть моя пришла! Еле отступился, окаянный!
      — Ну, любезный государь, – говорит звериный царь птичьему, – мышь моя ни в чем не виновна. Воробей твой сам её обидел, и никакого бесчестья ему платить не приходится.
      — Коли так, – сказал птичий царь звериному, – станем сражаться. Вели своему войску выходить в чистое поле, там будет у нас расчет с вашим звериным родом. А свою птицу я в обиду не дам.
      — Хорошо, будем сражаться.
      На другой день чуть свет собралось на поляну войско звериное, собралось и войско птичее.
      Начался страшный бой, и много пало с обеих сторон.
      Куда силен звериный народ! Кого ногтем цапнет, глядишь, и дух вон, да птицы-то не больно поддаются, бьют все сверху. Иной бы зверь и ударил и смял птицу, так она сейчас на лёт пойдёт. – Смотри на неё, да и только.
      В том бою ранили орла одного. Пытался было сердечный подняться ввысь, да силы не хватило. Только и смог, что взлетел на сосну и уселся на верхушке.
      Окончилась битва, звери разбрелись по своим берлогам и норам, птицы разлетелись по гнездам. А он, горемычный, сидит на дереве пригорюнившись. – Рана болит, а помочи неоткуда ждать.
      В то самое время идёт мимо охотник. День-деньской ходил он по лесу, ничего не выходил.
      — Эхма, – думает про себя, – видно, сегодня с пустыми руками домой ворочаться.
      Глядь, орёл сидит на дереве. Стал охотник под него подходить, ружьецо на него наводить.
      — Не стреляй меня, млад охотничек! – Провещал ему орёл человеческим голосом. – Лучше живьём возьми, в некое время я тебе сам пригожусь.
      Взлез охотник на дерево, снял орла с сосновой макушки, посадил к себе на руку и принёс его домой.
      — Ну, млад охотничек, – говорит ему орёл, – день-деньской ты ходил, ничего не убил, бери теперь острый нож и ступай на поляну. Был у нас там страшный бой со всяким зверьем, и много мы того зверья побили. Будет и тебе поживишка немалая!
      Пошёл охотник на поляну. А там лежит зверья побитого видимо-невидимо, куницам, да лисицам счету нет!
      Отточил нож на бруске, поснимал звериные шкуры, свёз в город и продал недёшево. На те деньги накупил в запас хлеба и насыпал три закрома большущие, на три года хватит!
      Проходит один год, опустел один закром. У орла силы все не прибывает. Взял охотник нож, отточил на бруске.
      — Пойду, – говорит, – зарежу орла. Здороветь он не здоровеет, даром только хлеб ест!
      — Не режь меня, добрый человек! – Просит птица орёл. – Потерпи хоть ещё годок. Будет время, добром тебе заплачу.
      — Ну, господь с тобой! – Отвечает охотник. – Не возьму греха на душу. Кормил год, прокормлю и другой.
      Вот ещё года как не бывало, опустел и другой закром. У орла все силы не прибывает.
      Говорит охотник:
      — Пожалел я в прошлое лето орла, а нынче, видно, конец пришёл. – Здороветь он не здоровеет, только даром хлеб поедает! Пойду его зарежу.
      Взял нож, отточил на бруске и пошёл к орлу:
      — Ну, орёл! Прощайся со светом божиим. Лечил я тебя, лечил, а толку нет ничего. Только занапрасно хлеб на тебя извел!
      — Не режь меня, добрый человек! Потерпи ещё годок. Будет время, добром тебе заплачу. – Орёл просит.
      — Господь с тобой! – Жалится охотник. – Не возьму греха на душу. Кормил тебя два года, третий куда ни шёл!
      На третий год стал орёл выправляться, стала прибывать у него сила великая, богатырская. – Хлопнет крыльями, в избе окна дрожат.
      Вот и третий год на исходе, во всех закромах пусто. Остался охотник без хлеба.
      — Спасибо тебе, млад охотничек, – говорит ему орёл, – что умел ты меня выходить.
      Посадил на себя того охотника и полетел с ним по поднебесью к морю-океану, да как забрал в самую высоту, встрепенулся и сбросил его вниз.
      Сажен на двадцать только не дал ему долететь до синя моря, подхватил и посадил к себе на спину.
      — Хорошо ли тебе было? – Спрашивает орёл охотника.
      — Уж чего хуже этого, – отвечает он, – я думал. – Смерть моя пришла!
      — Таково-то и мне легко было, как приходил ты с ножом ко мне в первый год. – Говорит орёл.
      Поднялся орёл повыше прежнего, встрепенулся и сбросил охотника и, не допускаючи его до синя моря сажен на десять, подхватил опять к себе на спину.
      Сидит охотник ни жив ни мёртв.
      — Каково показалось тебе? – Спрашивает орёл.
      — Чего хуже этого! Уж лучше бы ты один конец положил мне, да не томил моей душеньки. – Говорит охотник.
      — Таково-то мне было сладко, как приходил ты с ножом ко мне на другой год. Умел же ты меня помиловать, не останусь и я в долгу. Полетим, – говорит орёл, – к моей старшей сестрице. Станет она тебе давать много злата, и серебра, и каменья самоцветного, ничего не бери, проси сундучок.
      Долго ли, коротко ли, прилетают они в тридевятое царство, в тридесятое государство.
      Выбегала навстречу им старшая сестрица, стала брата целовать, миловать, крепко к сердцу прижимать:
      — Свет ты мой милый, братец любезный! Где был-побывал, в каких землях странствовал? Уж мы по тебе давно сокрушались, слезами горючими обливались.
      — А и вечные веки бы вам по мне сокрушаться, да слезами горючими обливаться, коли б не сыскался мне благодетель, – говорит ей орёл, – вот этот охотник. Он меня три года лечил и кормил, чрез него свет божий вижу.
      Взяла орлова сестрица охотника за руку, повела его в подвалы глубокие. В тех подвалах лежит казна великая. – Злата и серебра, полные кучи, каменья самоцветного целый угол навален.
      — Бери, – говорит она, – сколько хочется.
      Отвечает ей охотник:
      — Не надо мне ни злата, ни серебра, ни каменья самоцветного. Коли милость твоя будет, отдай мне сундучок.
      Как услышала таковы слова старшая сестрица, тотчас из лица переменяется, на иной лад речь поворачивает.
      — Как бы не так, – говорит, – знаем мы этих братьев, только и норовят, как бы выманить что получше, да к своим рукам прибрать!
      Не стал долго толковать с нею орёл, подхватил охотника и полетел к середней сестрице. Ну, и здесь случилось то же самое.
      Полетел, наконец, к младшей сестрице. Выбежала она навстречу, стала брата целовать, миловать, крепко к сердцу прижимать:
      — Свет ты мой милый, братец любезный! Где был-побывал, в каких землях странствовал? А уж мы тебя и жива не чаяли, много слез по тебе пролили.
      — И вправду, лежать бы мне во сырой земле, выплакать бы тебе свои ясные очи, коли бы, да не сыскался благодетель, вот этот охотник. Он меня три года лечил и кормил, чрез него только и свет божий вижу!
      Сейчас повела орлова сестрица охотника в подвалы глубокие. В тех подвалах, казна великая. – От каменья самоцветного аж глазам больно, про злато-серебро и говорить нечего!
      — Бери, – говорит ему, – сколько душа твоя хочет.
      — Не надо мне, – отвечает охотник, – ни злата, ни серебра, ни каменья самоцветного. Коли будет твоя милость, отдай сундучок.
      — Отчего не дать! Я для братца любимого ничего не пожалею.
      Сказала и отдала ему сундучок.
      — Иди теперь с богом в своё государство, – сказал охотнику орёл, да одно помни. – Не отворяй сундучка до тех мест, пока домой не воротишься.
      Тут распростились они любовно. Орёл взмахнул крыльями и поднялся стрелою в небо, а добрый молодец поплёлся своею дорогою.
      Долго ли, коротко ли шёл он, только взяло его раздумье:
      — Что если в сундучке-то пусто? Было из чего хлопотать, таскаясь по белу свету! Дай посмотрю!
      Отворил сундучок. Батюшки светы! Как полезло оттуда воинство. Так и валит, так и валит. Собралася рать несметная. – И пешая и конная.
      — Как же теперь быть, – думает охотник, – как убрать в сундучок всю эту силу военную, да этого и чёрт не сделает!
      Глядь, стоит перед ним сам окаянный.
      — Хочешь, – говорит, – я помогу твоей беде. Только не поскупись, отдай мне, чего дома не знаешь.
      — Изволь, – отвечает охотник, – готов тебе отдать чего дома не знаю, только с уговором. – Коли в три дня не сумеешь найти, так оно навсегда при мне останется.
      — Ладно, – сказал окаянный.
      Воротился охотник домой, а у него сын народился. Жаль стало ему отдавать черту детище родимое, залился слезами и рассказал жене про своё горе.
      Всем ведомо, что баба хитрее черта. Говорит жена охотнику:
      — Что будет, то будет, а слезами делу не поможешь. Давай-ка убьём нашу цепную собаку и зашьём сына в собачью шкуру, да и цепь на него наденем. – Пусть сидит на привязи, словно взаправду пёс.
      Так и сделали, зашили мальчика в собачью шкуру, привязали на цепь, а сами стали усердно творить молитвы богу.
      Ночью поднялся на дворе страшный шум, и явился лукавый. Уж он метался-метался. – Кажись, всякий уголок раза три оглядел, ошарил, а мальчика нет как нет! Вот запел петух, надо домой убираться. Бросился лукавый к своему старшому.
      — Нигде, – говорит, – не нашёл мальчика.
      — А зачем же ты не досмотрел цепную собаку? – Сказал старшой, да схватил его за хвост, тряс, тряс и со злости бросил в самый жар.
      На другую ночь охотник зашил сына в баранью шкуру, на третью ночь в козлиную. А сам с женою пуще прежнего богу молятся.
      Как ни бился лукавый, так-таки и не смог найти мальчика.
      После того выбрал охотник знатное место, выпустил из сундучка все своё воинство, велел лес рубить, да город строить.
      Мигом закипела работа, и откуда что взялось, словно из земли вышло, – раскинулся большой и славный город. В том городе стал он царствовать, и царствовал долго и счастливо.
      ++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Морской царь и Василиса Премудрая. Посеял мужик рожь. Сказка!!
=======
      Посеял мужик рожь, и уродил ему господь на диво. – Едва мог с поля собрать!
      Вот перевез он снопы домой, смолотил и насыпал и думает:
      — Теперь-то стану жить, не тужить!
      И повадились к мужику в амбар мышь, да воробей. Каждый божий день раз по пяти слазают, наедятся, и назад. Мышь юркнет в свою норку, а воробей улетит в своё гнездо.
      Жили они вдвоём так-то дружно целые три года. Все зерно приели, остаётся в закроме самая малость, с четверик, не больше.
      Видит мышь, что запас к концу подходит, и ну ухитряться, как бы воробья обмануть, да всем достальным добром одной завладать.
      И таки ухитрилась. Собралась темною ночью, прогрызла в полу большущую дыру и спустила в подполье всю рожь до единого зёрнышка.
      Поутру прилетает воробей в амбар, захотелось ему позавтракать. Глянул, нет ничего! Вылетел бедняжка голодный и думает про себя:
      — Обидела, проклятая! Полечу-ка я, добрый молодец, к ихнему царю, ко льву, стану просить на мышь, пусть он нас рассудит по правде.
      Снялся и полетел ко льву.
      — Лев, царь звериный! – Бьёт ему челом воробей. – Жил я с твоим зверем, мышью зубастою. Целые три года кормились из одного закрома, и не было промеж нас никакой ссоры. А как стал запас к концу подходить, пошла она на хитрости. Прогрызла в закроме дыру, спустила все зерно в подполье к себе, а меня, бедного, голодать оставила. Рассуди Царь зверей нас по правде. Не рассудишь, полечу искать суда-расправы у своего царя, орла.
      — Ну и лети с богом к нему! – Сказал лев.
      Воробей бросился с челобитьем к орлу, рассказал ему всю свою обиду, как мышь своровала, а лев ей потатчик.
      Сильно разгневался в те поры царь орёл и сейчас же отправил ко льву лёгкого гонца:
      — Приходи завтра с своим-де звериным воинством на такое-то поле, а я соберу всех птиц и дам тебе сражение.
      Нечего делать, послал царь лев клич кликать, на войну зверей созывать.
      Собралось их видимо-невидимо, и только пришли на чистое поле, летит на них орёл со всем своим крылатым воинством, словно туча небесная. Началась битва великая.
      Бились они три часа и три минуточки. Победил царь орёл, завалил все поле трупами звериными и распустил птиц по домам, а сам полетел в дремучий лес, уселся на высокий дуб, избит, изранен, и стал думать думу крепкую, как бы назад воротить свою силу прежнюю.
      Давно это было, а жил-был тогда купец с купчихою одни-одинехоньки, не было у них ни единого детища.
      Встал купец поутру и говорит жене:
      — Нехорош мне сон привиделся. – Навязалась будто к нам большая птица, жрет зараз по целому быку, выпивает по полному ушату. А нельзя отбыть, нельзя птицы не кормить! Пойду-ка я в лес, авось поразгуляюся.
      Захватил ружьё и пошёл в лес. Долго ли, коротко ли бродил он по лесу, подошёл, наконец, к дубу, увидел орла и хочет стрелять по нем.
      — Не бей меня, добрый молодец! – Провещал ему орёл человеческим голосом. – Убьёшь, мало будет прибыли. Возьми лучше меня к себе в дом, да прокорми три года, три месяца и три дня. Я у тебя поправлюся, отращу свои крылья, соберуся с силами и тебе добром заплачу.
      — Какой заплаты от орла ожидать? – Думает купец и прицелился в другой раз.
      Орёл провещал то же самое. Прицелился купец в третий раз, и опять орёл просит:
      — Не бей меня, добрый молодец. Прокорми меня три года, три месяца и три дня. Как поправлюся, отращу свои крылья, да соберуся с силами, все тебе добром заплачу!
      Сжалился купец, взял птицу орла и понёс домой. Тотчас убил быка и налил полный ушат медовой сыты. Надолго, думает, хватит орлу корму. А орёл все зараз приел и выпил.
      Плохо, однако, пришлось купцу от незваного гостя, совсем разорился. Видит орёл, что купец-то обеднял, и говорит ему:
      — Послушай, хозяин! Поезжай в чистое поле. Много там разных зверей побитых, пораненных. Сними с них дорогие меха и вези продавать в город. На те деньги и меня и себя прокормишь, ещё про запас останется.
      Поехал купец в чистое поле, видит. Много на поле лежит зверей побитых, пораненных. Поснимал с них самые дорогие меха, повёз продавать в город и продал за большие деньги.
      Прошёл год. Велит орёл хозяину везти его на то место, где высокие дубы стоят. Заложил купец повозку и привёз его на то место.
      Орёл взвился за тучи и с разлёту ударил грудью в одно дерево. – Дуб раскололся надвое.
      — Ну, купец, добрый молодец, – говорит орёл, – не собрался я с прежнею силою, корми меня ещё круглый год.
      Прошёл и другой год. Опять взвился орёл за тёмные тучи, разлетелся сверху и ударил грудью дерево. – Раскололся дуб на мелкие части.
      — Приходится тебе, купец, добрый молодец, ещё целый год меня кормить. Не собрался я с прежнею силою.
      Вот как прошло три года, три месяца и три дня, говорит орёл купцу:
      — Вези меня опять на то же место, к высоким дубам.
      Привёз его купец к высоким дубам. Взвился орёл повыше прежнего, сильным вихрем ударил сверху в самый большой дуб, расшиб его в щепки с верхушки до кореня, ажно лес кругом зашатался.
      — Спасибо тебе, купец, добрый молодец, взял я свою силу! – Сказал орёл., Теперь вся моя старая сила со мною. Бросай-ка лошадь, да садись ко мне на крылья. Я понесу тебя на свою сторону и расплачусь с тобою за все добро.
      Сел купец орлу на крылья. Понёсся орёл на синее море и поднялся высоко-высоко.
      — Посмотри, – говорит, – на синее море, велико ли?
      — С колесо, – отвечает купец.
      Орёл встряхнул крыльями и сбросил купца вниз, дал ему спознать смертный страх и подхватил, не допустя до воды. Подхватил и поднялся с ним ещё выше.
      — Посмотри на синее море, велико ли? – Говорит Орёл.
      — С куриное яйцо!
      Встряхнул орёл крыльями, сбросил купца вниз и, опять не допустя до воды, подхватил его и поднялся вверх, повыше прежнего.
      — Посмотри на синее море, велико ли?
      — С маковое зёрнышко! – Отвечает купец.
      И в третий раз встряхнул орёл крыльями и сбросил купца с поднебесья, да опять-таки не допустил его до воды, подхватил на крылья и спрашивает:
      — Что, купец, добрый молодец, спознал, каков смертный страх?
      — Спознал, – говорит купец, – я думал, совсем пропаду!
      — Да ведь и я то же думал, как ты в меня ружьём целил. – Говорит ему орёл.
      Полетел орёл с купцом за море, прямо к медному царству.
      — Вот здесь живёт моя старшая сестра. Как будем у ней в гостях и станет она дары подносить, ты ничего не бери, а проси себе медный ларчик.
      Сказал так-то орёл, ударился о сырую землю и оборотился добрым молодцем. Идут они широким двором. Увидала сестра и обрадовалась:
      — Ах, братец родимый! Как тебя бог принёс? Ведь боле трёх лет тебя не видала. Думала, совсем пропал! Ну чем же тебя угощать, чем потчевать?
      — Не меня проси, не меня угощай, родимая сестрица! Я, свой человек. Проси-угощай вот этого доброго молодца. – Он меня три года поил-кормил, с голоду не уморил.
      Посадила она их за столы дубовые, за скатерти браные, угостила-употчевала. Повела потом в кладовые, показывает богатства несметные и говорит купцу, доброму молодцу:
      — Вот злато, и серебро, и каменья самоцветные. Бери себе, что душа желает!
      Отвечает купец, добрый молодец:
      — Не надобно мне ни злата, ни серебра, ни каменья самоцветного. Подари медный ларчик.
      — Как бы не так! – Отвечает сестра. – Не тот ты сапог не на ту ногу надеваешь!
      Осердился брат на такие речи сестрины, оборотился орлом, птицей быстрою, подхватил купца и полетел прочь.
      — Братец родимый, воротися! – Кричит сестра. – Не постою и за ларчик!
      — Опоздала ты, сестра! – Кричит сверху орёл ей.
      Летит орёл по поднебесью.
      — Посмотри, купец, добрый молодец, что назади и что впереди деется?
      Посмотрел купец и сказывает:
      — Назади пожар виднеется, впереди цветы цветут!
      — То медное царство горит, а цветы цветут в серебряном царстве у моей середней сестры. Как будем у ней в гостях и станет она дары дарить, ты ничего не бери, а проси серебряный ларчик. – Говорит Орёл.
      Прилетел орёл, ударился о сырую землю и оборотился добрым молодцем.
      — Ах, братец родимый! – Говорит ему сестра. – Отколь взялся? Где пропадал? Что так долго в гостях не бывал? Чем же тебя, друга, потчевать?
      — Не меня проси, не меня угощай, родимая сестрица! Я, свой человек. Проси-угощай вот доброго молодца, что меня три года и поил и кормил, с голоду не уморил.
      Посадила она их за столы дубовые, за скатерти браные, угостила-употчевала и повела в кладовые:
      — Вот злато, и серебро, и каменья самоцветные. Бери, купец, что душа пожелает!
      — Не надобно мне ни злата, ни серебра, ни каменья самоцветного. Подари один серебряный ларчик. – Просит купец.
      — Нет, добрый молодец, не тот кусок хватаешь! Не ровен час, подавишься! – Отказывает купцу сестра орлова.
      Осердился брат орёл, оборотился птицею, подхватил купца и полетел прочь.
      — Братец родимый, воротися! Не постою и за ларчик! – Зовёт сестра.
      — Опоздала, сестра! – Кричит ей сверху орёл.
      Опять летит орёл по поднебесью.
      — Посмотри, купец, добрый молодец, что назади и что впереди? – Просит орёл.
      — Назади пожар горит, впереди цветы цветут. – Отвечает купец.
      — То горит серебряное царство, а цветы цветут, в золотом, у моей меньшой сестры. Говорит орёл. Как будем у ней в гостях и станет она дары дарить, ты ничего не бери, а проси золотой ларчик.
      Прилетел орёл к золотому царству и оборотился добрым молодцем.
      — Ах, братец родненький! – Говорит сестра. – Отколь взялся? Где пропадал? Что так долго в гостях не бывал? Ну, чем же велишь себя потчевать?
      — Не меня проси, не меня угощай, я, свой человек. Проси-угощай вот этого купца, доброго молодца. – Он меня три года поил и кормил, с голоду не уморил.
      Посадила она их за столы дубовые, за скатерти браные, угостила-употчевала. Повела купца в кладовые, дарит его златом, и серебром, и каменьями самоцветными.
      — Ничего мне не надобно. Только подари золотой ларчик. – Просит купец.
      — Бери себе на счастье! Ведь ты моего брата три года поил и кормил, с голоду не уморил. А ради брата ничего мне не жалко!
      Вот пожил, попировал купец в золотом царстве. Пришло время расставаться, в путь-дорогу отправляться.
      — Прощай, – говорит ему орёл, – не поминай лихом, да смотри, не отмыкай ларчика, пока домой не воротишься.
      Пошёл купец домой. Долго ли, коротко ли шёл он, приустал, и захотелось ему отдохнуть.
      Остановился на чужом лугу, на земле царя Некрещёного Лба, смотрел-смотрел на золотой ларчик, не вытерпел и отомкнул. Только отпер, откуда ни возьмись, раскинулся перед ним большой дворец, весь изукрашенный, появились слуги многие:
      — Что угодно? Чего надобно?
      Купец, добрый молодец, наелся, напился и спать повалился.
      Увидал царь Некрещёный Лоб, что стоит на его земле большой дворец, и посылает послов:
      — Подите, разузнайте. – Что за невежа такой проявился, без спросу на моей земле дворец выстроил? Чтоб сейчас убирался вон подобру-поздорову!
      Как пришло к купцу такое грозное слово, стал он думать, да гадать, как бы собрать дворец в ларчик по-прежнему. Думал-думал, нет, ничего не поделаешь!
      — Рад бы убраться, – говорит он послам, да как? И сам не придумаю.
      Послы воротились и донесли про все царю Некрещёному Лбу.
      — Пусть отдаст мне то, чего дома не ведает. Соберу ему дворец в золотой ларчик.
      Делать нечего, пообещал купец с клятвою отдать то, чего дома не ведает. А царь Некрещёный Лоб тотчас собрал дворец в золотой ларчик.
      Взял купец золотой ларчик и пустился в дорогу. Долго ли, коротко ли, приходит домой. Встречает его купчиха:
      — Здравствуй, свет! Где был-пропадал?
      — Ну, где был, там теперь меня нету! – Говорит ей купец.
      — А нам господь без тебя сынка даровал. – Радуется купчиха.
      — Вот я чего дома не ведал, – думает купец и крепко приуныл, пригорюнился.
      — Что с тобой? Али дому не рад? – Пристает купчиха.
      — Не то! – Говорит купец и тут же рассказал ей про все, что с ним было.
      Погоревали они, поплакали, да не век же и плакать! Раскрыл купец свой золотой ларчик, и раскинулся перед ним большой дворец, хитро изукрашенный, и стал он с женою и сыном жить в нем, поживать, добра наживать.
      Прошло лет с десяток и побольше того. Вырос купеческий сын, поумнел, похорошел и стал молодец молодцом.
      Раз поутру встал он весело и говорит отцу:
      — Батюшка! Снился мне нынешней ночью царь Некрещёный Лоб, приказывал к себе приходить. Давно-де жду, пора и честь знать!
      Прослезились отец с матерью, дали ему своё родительское благословение и отпустили на чужую сторону. Идёт он дорогою, идёт широкою, идёт полями чистыми, степями раздольными и приходит в дремучий лес. Пусто кругом, не видать души человеческой. Только стоит небольшая избушка одна-одинёхонька, к лесу передом, к Ивану гостиному сыну задом.
      — Избушка, избушка! – Говорит он. – Повернись к лесу задом, а ко мне передом.
      Избушка послушалась и повернулась к лесу задом, к нему передом. Вошёл в избушку Иван гостиный сын, а там лежит баба-яга костяная нога, ноги из угла в угол упёрты, титьки через грядку висят.
      Увидала его баба-яга и говорит:
      — Доселева русского духа слыхом было не слыхать, видом не видать, а ныне русский дух воочью проявляется! Отколь идёшь, добрый молодец, и куда путь держишь?
      — Эх ты, старая ведьма! Не накормила, не напоила прохожего человека, да уж вестей спрашиваешь.
      Баба-яга поставила на стол напитки и наедки разные, накормила его, попоила и спать уложила, а поутру ранёхонько будит и давай расспрашивать.
      Иван гостиный сын рассказал ей всю подноготную и просит:
      — Научи, бабушка, как до царя Некрещёного Лба дойти.
      — Ну, хорошо, что ты ко мне зашёл, а то не бывать бы тебе живому. Царь Некрещёный Лоб крепко на тебя сердит, что долго к нему не являлся. Послушай же, ступай по этой тропинке и дойдешь до пруда. Спрячься за дерево и выжидай время.
           Прилетят туда три голубицы, красные девицы, дочери царские. Отвяжут свои крылышки, поснимают платья и станут в пруду плескаться.
           У одной крылышки будут пёстренькие. Вот ты улучи минуточку и захвати их к себе и до тех пор не отдавай, пока не согласится она пойти за тебя замуж. Тогда все хорошо будет!
      Попрощался Иван гостиный сын с бабою-ягою и пошёл по указанной тропинке. Шёл-шёл, увидал пруд и спрятался за густое дерево.
      Немного спустя прилетели три голубицы, одна с пёстрыми крылышками, ударились оземь и обернулись красными девицами. Сняли свои крылышки, сняли своё платье и начали купаться.
      А Иван гостиный сын держит ухо остро, подполз потихохоньку и утащил пёстрые крылышки. Смотрит. Что-то будет?
      Выкупались красные девицы, вышли из воды. Две тотчас же нарядились, прицепили свои крылышки, обернулись голубицами и улетели. А третья осталась пропажи искать. Ищет, сама приговаривает:
      — Скажись, отзовись, кто взял мои крылышки. Если старый старичок, будь мне батюшкой, если средних лет, милым дядюшкой, если ж добрый молодец, пойду за него замуж.
      Иван гостиный сын вышел из-за дерева:
      — Вот твои крылышки!
      — Ну скажи теперь, добрый молодец, наречённый муж, какого ты роду-племени и куда путь держишь? – Спрашивает девица.
      — Я, Иван гостиный сын, а путь держу к твоему батюшке, царю Некрещёному Лбу.
      — А меня зовут Василиса Премудрая.
      А была Василиса Премудрая любимая дочь у царя. – И умом и красой взяла! Указала она жениху своему дорогу к царю Некрещёному Лбу, вспорхнула голубицею и полетела вслед за сёстрами.
      Пришёл Иван гостиный сын к царю Некрещёному Лбу. Заставил его царь на кухне служить, дрова рубить, воду таскать.
      Да вот невзлюбил его повар Чумичка, стал на него царю наговаривать:
      — Ваше царское величество! Иван гостиный сын похваляется, что может он за единую ночь вырубить большой дремучий лес, бревна в кучи скласть, коренья повыкопать, а землю вспахать и засеять пшеницею. Ту пшеницу сжать, смолотить и в муку смолоть. Из той муки пирогов напечь, вашему величеству на завтрак поднесть.
      — Хорошо, – говорит царь, – позвать его ко мне!
      Явился Иван гостиный сын. Спрашивает его Царь:
      — Что ты там похваляешься, что за единую ночь можешь вырубить дремучий лес, землю вспахать, словно поле чистое, и засеять пшеницею. Ту пшеницу сжать, смолотить и в муку обратить. Из той муки пирогов напечь, мне на завтрак поднесть? Смотри же, чтоб к утру все было готово. Не то, мой меч, твоя голова с плеч!
      Сколько ни отпирался Иван гостиный сын, ничего не помогло. Приказ дан, надо исполнять.
      Идёт он от царя и буйную голову свою повесил с горя. Увидала его царская дочь Василиса Премудрая и спрашивает:
      — Что так пригорюнился?
      — Что тебе и говорить! Ведь ты моему горю не пособишь? – Печалится Иван.
      — Почём знать, может и пособлю! – Отвечает Василиса.
      Рассказал ей Иван гостиный сын, какую службу приказал ему царь Некрещёный Лоб.
      — Ну, это что за служба! Это, службишка, служба будет впереди! Ступай, богу молись, да спать ложись. Утро вечера мудренее, к утру все будет сделано.
      Ровно в полночь вышла Василиса Премудрая на красное крыльцо, закричала зычным голосом, и в минуту сбежались со всех сторон работники. Видимо-невидимо их! Кто деревья валит, кто коренья копает, а кто землю пашет. В одном месте сеют, а в другом уж жнут и молотят! Пошла пыль столбом. А к рассвету уж зерно смолото и пироги напечёны.
      Понёс Иван гостиный сын пироги на завтрак царю Некрещёному Лбу.
      — Молодец! – Сказал царь и велел наградить его из своей царской казны.
      Повар Чумичка пуще прежнего озлобился на Ивана гостиного сына. Стал опять наговаривать:
      — Ваше царское величество! Иван гостиный сын похваляется, что может за единую ночь сделать такой корабль, что будет летать по поднебесью.
      Говорит тогда Царь Некрещёный Лоб:
      — Хорошо, позвать его сюда!
      Позвали Ивана гостиного сына. Спрашивает его Царь:
      — Что ты слугам моим похваляешься, что можешь за единую ночь сделать чудесный корабль и тот корабль будет летать по поднебесью. А мне ничего не сказываешь? Смотри же у меня, чтоб к утру все поспело. Не то, мой меч, твоя голова с плеч!
      Иван гостиный сын повесил с горя свою буйную голову ниже могучих плеч, идёт от царя сам не свой.
      Увидала его Василиса Премудрая, спрашивает его:
      — О чем пригорюнился, о чем запечалился?
      — Как мне не печалиться? – Говорит Иван, – приказал царь Некрещёный Лоб построить за единую ночь корабль-самолет.
      — Это что за служба! – Отвечает Василиса. – Это, службишка, служба будет впереди. Ступай, богу молись, да спать ложись. Утро вечера мудренее, к утру все будет сделано.
      В полночь вышла Василиса Премудрая на красное крыльцо, закричала зычным голосом, и в минуту сбежались со всех сторон плотники.
      Принялись топорами постукивать. Живо работа кипит! К утру совсем готова!
      Посмотрел на эту работу Царь, хвалит Ивана:
      — Молодец! Поедем теперь кататься.
      Сели они вдвоём, да третьего прихватили с собой повара Чумичку и полетели по поднебесью.
      Пролетают они над звериным двором. Нагнулся повар вниз посмотреть, а Иван гостиный сын тем временем взял и столкнул повора наговорильщика с корабля. Лютые звери тотчас разорвали его на мелкие части.
      — Ах, – кричит Иван гостиный сын, – Чумичка свалился!
      — А и чёрт с ним! – Сказал царь Некрещёный Лоб. – Собакой был, ему и собачья смерть!
      Воротились во дворец.
      — Хитёр ты, Иван гостиный сын! – Говорит царь. – Вот тебе третья задача. – Объезди мне неезжалого жеребца, чтоб мог под верхом ходить. Объездишь жеребца, отдам за тебя замуж дочь мою, а не то, мой меч, твоя голова с плеч!
      — Ну, это работа лёгкая! – Думает Иван гостиный сын. Идёт от царя, сам усмехается.
      Увидала его Василиса Премудрая, расспросила про все и говорит:
      — Не умён ты, Иван гостиный сын! Теперь задана тебе служба трудная, работа нелёгкая. – Ведь жеребцом-то будет сам царь Некрещёный Лоб, понесёт он тебя по поднебесью выше лесу стоячего, ниже облака ходячего и размычёт все твои косточки по чистому полю.
           Ступай поскорей к кузнецам, закажи, чтоб сделали тебе железный молот пуда в три. А как сядешь на жеребца, покрепче держись, да железным молотом по голове осаживай.
      На другой день вывели конюхи жеребца неезжалого. – Еле держат его! Храпит, рвётся, на дыбы становится!
      Только сел на него Иван гостиный сын, поднялся жеребец выше лесу стоячего, ниже облака ходячего и полетел по поднебесью быстрей сильного ветра.
      А ездок крепко держится, да все молотом по голове его осаживает. Выбился жеребец из сил и опустился на сырую землю. Иван гостиный сын отдал жеребца конюхам, а сам отдохнул и пошёл во дворец.
      Встречает его царь Некрещёный Лоб с завязанной головою.
      — Объездил коня, ваше величество! – Рапортует Иван.
      — Хорошо, – охает Царь, – приходи завтра невесту выбирать, а нынче у меня голова болит.
      Поутру говорит Ивану гостиному сыну Василиса Премудрая:
      — Нас у батюшки три сестры. Обернёт он нас кобылицами и заставит тебя выбирать невесту. Смотри-примечай. – На моей уздечке одна блесточка потускнеет. Потом выпустит Царь нас голубицами. Сестры будут тихохонько гречиху клевать, а я нет-нет, да взмахну крылышком. В третий раз выведет нас Царь девицами, одна в одну и лицом, и ростом, и волосом. Я нарочно платочком махну, по тому меня узнавай!
      Как сказано, вывел царь Некрещёный Лоб трёх кобылиц, одна в одну, и поставил в ряд.
      — Выбирай за себя любую!
      Иван гостиный сын зорко оглянул. Видит, на одной уздечке блесточка потускнела, схватил за ту уздечку и говорит:
      — Вот моя невеста!
      — Дурную берёшь! – Царь встревает. – Можно и получше выбрать.
      — Ничего, мне и эта хороша! – Упорствует Иван.
      — Ладно, – говорит Царь, – выбирай в другой раз.
      Выпустил царь трёх голубиц, перо в перо, и насыпал им гречихи. Иван гостиный сын заприметил, что одна все крылышком потряхивает, схватил её за крыло:
      — Вот моя невеста! – Говорит Иван.
      — Не тот кус хватаешь. Скоро подавишься! Выбирай в третий раз. – Сердится Царь, не по его выходит.
      Вывел царь трёх девиц, одна в одну и лицом, и ростом, и волосом. Иван гостиный сын увидал, что одна платочком махнула, схватил её за руку:
      — Вот моя невеста! – Радуется Иван.
      Делать было нечего, отдал за него царь Некрещёный Лоб Василису Премудрую, и сыграли свадьбу весёлую.
      Ни мало, ни много прошло времени, задумал Иван гостиный сын бежать с Василисою Премудрою в свою землю. Оседлали они коней и уехали темною ночью.
      Поутру хватился царь Некрещёный Лоб и послал за ними погоню.
      — Припади к сырой земле, – говорит Василиса Премудрая мужу, – не услышишь ли чего?
      Он припал к сырой земле, послушал и отвечает:
      — Слышу конское ржание!
      Василиса Премудрая сделала его огородом, а себя кочном капусты. Воротилась погоня к царю с пустыми руками:
      — Ваше царское величество! Не видать ничего в чистом поле, только и видели один огород, а в том огороде кочан капусты.
      — Поезжайте, привезите мне тот кочан капусты. Ведь это они умудряются!
      Опять поскакала погоня, опять Иван гостиный сын припал к сырой земле.
      — Слышу, – говорит, – конское ржание!
      Василиса Премудрая сделалась колодцем, а его оборотила ясным соколом. Сидит сокол на срубе, да пьёт воду. Приехала погоня к колодцу, нет дальше дороги! – И поворотила назад.
      — Ваше царское величество! Не видать ничего в чистом поле. Только и видели один колодец, из того колодца ясный сокол воду пьёт.
      Поскакал догонять сам царь Некрещёный Лоб.
      — Припади-ка к сырой земле, не услышишь ли чего? – Говорит Василиса Премудрая своему мужу.
      — Ох, стучит-гремит пуще прежнего!
      — То отец за нами гонится! – Говорит Василиса. – Не знаю, не придумаю, что делать!
      — А я и подавно не ведаю! – Печалится Иван.
      Были у Василисы Премудрой три вещицы. – Щётка, гребёнка и полотенце. Вспомнила про них и говорит:
      — Ещё бог милостив! Есть у меня оборона от царя Некрещёного Лба!
      Махнула назад щёткой, и сделался большой дремучий лес. – Руки не просунешь, а кругом в три года не обойдешь!
      Вот царь Некрещёный Лоб грыз-грыз дремучий лес, проложил себе тропочку, пробился и опять в погонь. Близко нагоняет, только рукой схватить. Василиса Премудрая махнула назад гребёнкою, и сделалась большая-большая гора. – Не пройти, не проехати!
      Царь Некрещёный Лоб копал-копал гору, проложил тропочку и опять погнался за ними. Тут Василиса Премудрая махнула назад полотенцем, и сделалось великое-великое море.
      Царь прискакал к морю, видит, что дорога заставлена, и поворотил домой.
      Стал подходить Иван гостиный сын с Василисою Премудрою к своей земле и сказывает ей:
      — Я вперёд пойду, извещу о тебе отца с матерью, а ты меня здесь подожди.
      — Смотри же, – говорит ему Василиса Премудрая, – как придёшь домой, со всеми целуйся, не целуйся только с своей крестной матерью, а то меня позабудешь!
      Иван гостиный сын воротился домой, всех перецеловал на радостях, поцеловал и крестную мать, да и забыл про Василису Премудрую.
      Стоит она, бедная, на дороге, дожидается. Ждала-ждала, не идёт за ней Иван гостиный сын. Пошла в город и нанялась в работницы к одной старушке.
      А Иван гостиный сын всё позабыл, что с ним было, и задумал жениться, сосватал себе невесту и затеял пир на весь мир.
      Василиса Премудрая узнала про то, нарядилась нищенкой и пошла на купеческий двор просить милостыньку.
      — Погоди, – говорит купчиха, – я тебе маленький пирожок испеку. От большого резать не стану.
      — И за то спасибо, матушка! – Отвечает Василиса.
      Только большой пирог пригорел, а маленький хорош вышел. Купчиха отдала ей горелый пирог, а маленький за стол подала.
      Разрезали тот пирожок, и тотчас вылетели из него два голубя.
      — Поцелуй меня, – говорит голубь голубке.
      — Нет, ты меня позабудешь, как забыл Иван гостиный сын Василису Премудрую!
      И в другой, и в третий раз говорит голубь голубке:
      — Поцелуй меня!
      — Нет, ты меня позабудешь, как забыл Иван гостиный сын Василису Премудрую.
      Опомнился Иван гостиный сын, узнал, кто такая нищенка, и говорит отцу, матери и гостям:
      — Вот моя жена!
      — Ну, коли у тебя есть жена, так и живи с нею! – Говорят царственные родители Ивану.
      Новую невесту богато одарили и домой отпустили. А Иван гостиный сын с Василисою Премудрою стали жить-поживать, да добра наживать, лиха избывать.
      +++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мотовило. Жили муж с женой. Сказка!!
=======
      Жили муж с женой.
      А жена была ленивая. Ей ничего не хотелось делать, и до того дошло у них, что у мужа даже рубашки не было. Муж как-то и говорит:
      — Жена, что же ты не прядёшь?
      — У меня мотовила нет. Поди в лес, сруби дерево, сделай мне мотовила, и я стану прясть! – Отвечает жена.
      Муж взял топор и пошёл в лес. А она ему сказала, где и какое дерево срубить, сама же по другой дороге побежала, нашла пустое дупло рядом с тем деревом и села в него.
      Муж приходит, начинает рубить дерево, а она из дупла и говорит:
      — Мужик, не делай мотовила. – Жена умрёт!
      Жалко мужику, что жена умрёт, он и не стал делать мотовила. А она вперёд его успела прибежать домой и легла на печку.
      Он приходит, а жена с печки спрашивает:
      — Муж, что же ты мотовила не сделал?
      — Да вот, так и так, – рассказывает ей, что с ним приключилося в лесу!
      — То-то и дело! – Говорит жена.
      Только через некоторое время мужик опять пошёл мотовило делать. А она снова прибежала к дереву другой дорогой и то же прокричала. Так он и в этот раз не сделал мотовила.
      И в третий раз то же.
      Но в четвёртый он взял, да и срубил дерево.
      — Пусть, – говорит, – жена умрёт, а сделаю мотовило!
      Сделал мотовило, приносит домой, а жена раньше его домой прибежала и легла на печку.
      Муж и говорит:
      — Вот тебе, жена, мотовило!
      — Ну, как же я буду прясть. Ведь как сяду, так и умру! – Плачется жена.
      Вот берёт она лен и садится прясть. Напряла нитку, другую, а третью начала прясть, и стала у неё рука опускаться, а потом и сама повалилась. Упала и захрипела, начала умирать.
      Муж и догадался, что она привередничает и говорит ей:
      — Жена, не умирай! Я тебя воскрешу!
      А она ему ничего не отвечает, дух стал захватываться.
      — Жена, никак, ты умираешь? – Он её спрашивает, да за плеть рукой.
      Только взял муж плеть, как она вскочит, да бежать. Куда и лень её подевалась!
      И стали они с тех пор хорошо жить, да добра приживать.
      +++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мотылёк с опалёнными крылышками. Быличка. Сказка!!
=======
      Повелось как-то, что у крестьянина стали один за другим болеть дети.
      Он уже замучился знахарок, да знахарей к себе зазывать!
      — Все помрут, – говорят те, – потому что завидует тебе вещица и смотрит на твоих детей завидущим оком!
      Что за вещица такая?! Неведомо. Никто ничего хозяину не ответил, поскольку все это знахарское племя друг за дружку горой стоит.
      Стал хозяин голову ломать. – Кто ему может завидовать? Не иначе, какая-нибудь бездетная баба. И вспомнил. Как раз перед тем, как заболеть сыну, приходила вдова-соседка, красивая черноглазая молодка, а после того ночью на двор забегала чужая чёрная курица и громко там кудахтала.
      Поговорил хозяин с женой, и та припомнила несколько случаев, когда чёрная курица кудахтала, а потом заболел кто-то из детей.
      Уже один у них остался здоровый ребёнок, меньшая дочка, и положили хозяева себе непременно укараулить вещицу и спасти детей.
      Сели ночью стеречь. – Мать у постели дочкиной, отец на дворе. И вот ровно в полночь раскудахталась курица, да так, что не унять.
      Хозяин не растерялся и быстренько накрыл её загодя приготовленным корытом.
      — Вот погоди, настанет утро, придёт тебе край! – Пригрозил мужик, и в это самое мгновение маленький беленький мотылёк выпорхнул в щёлочку там, где корыто неплотно прилегало к земле, и полетел было в дом.
      Хозяин за ним, ловить, но где там! Однако тут не растерялась его жена. Схватила свечу и поднесла к мотыльку, опалила ему крылышки.
      Забился тот, затрепыхался и упал на пол. Только ударился оземь, хозяева глядь, а перед ними бьётся та самая соседка, только волосы у неё опалены и руки все в ожогах.
      — Ох, смилуйтесь, добрые люди! – Начала она причитать. – Никогда я больше не погляжу на ваших детушек недобрым оком, никому больше вредить не стану!
      Крепко вздул её хозяин, уползла вещица едва живая.
      Но дети его наутро выздоровели и больше никаких бед в той деревне не случалось.
      Ведь если вещица даст слово больше не колдовать, все её чародейные свойства избываются бесследно.
      А при встрече с этим мужиком вещица так низко кланялась, что дивно было, как у неё спина не переламывалась!
      +++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мудрая дева. Ехали два брата. Сказка!!
=======
      Ехали два брата. Один бедный, другой именитый. У обоих по лошади. У бедного кобыла, у именитого мерин здоровенный. Остановились они на ночлег рядом.
      У бедного кобыла принесла ночью жеребёнка. Жеребёнок подкатился под телегу богатого.
      Будит наутре богатый бедного:
      — Вставай, брат, у меня телега ночью жеребёнка родила.
      Брат встаёт и говорит:
      — Как можно, чтобы телега жеребёнка родила! Это моя кобыла принесла.
      Богатый говорит:
      — Кабы твоя кобыла принесла, жеребёнок бы подле был!
      Поспорили они и пошли до начальства. – Именитый дарит судей деньгами, а бедный словами оправдывается. Дошло дело до самого царя. Велел он призвать обоих братьев и загадал им четыре загадки. И царь положил им сроку три дня. Загадки были такие:
      — Что всего в свете сильней и быстрее, что всего в свете жирнее, что всего мягче и что всего милее?
      — На четвёртый приходите, ответ дайте! Кто угадает, то и будет правым в вашем споре.
      Богатый подумал-подумал, вспомнил про свою куму и пошёл к ней совета просить.
      Она посадила его за стол, стала угощать. А сама спрашивает:
      — Что так печален, куманёк?
      — Да загадал мне государь четыре загадки, а сроку всего три дня положил. – Говорит богатый.
      — Что такое? Скажи мне. – Пристаёт кума.
      — А вот что, кума. – Первая загадка, что всего в свете сильней и быстрее?
      — Экая загадка! – Кума ахает. – У моего мужа каряя кобыла есть. Нет её быстрее! Коли кнутом приударишь, зайца догонит.
      — Вторая загадка. – Что всего в свете жирнее? – Говорит богатый брат.
      И на это у кумы простой ответ:
      — У нас другой год рябой боров кормится. Такой жирный стал, что и на ноги не подымается!
      — Третья загадка. – Что всего в свете мягче?
      И тут кума знает:
      — Известное дело, пуховик, уж мягче не выдумаешь!
      — Четвёртая загадка. – Что всего в свете милее?
      Взмахнула тут руками кума-кумушка:
      — Милее всего внучек Иванушка!
      — Спасибо тебе, кума! – Радуется богатый брат. – Научила уму-разуму, по век не забуду.
      А бедный брат залился горькими слезами и пошёл домой. Встречает его дочь-семилетка. Только и семьи-то у него было, что дочь одна. Ты и спрашивает отца:
      — О чем ты, батюшка, вздыхаешь, да слезы ронишь?
      — Как же мне не вздыхать, как слез не ронить? Задал мне царь четыре загадки, которых мне и в жизнь не разгадать.
      — Скажи мне, какие загадки? – Просит дочка-малолеточка.
      — А вот какие, дочка. – Что всего в свете сильней и быстрее, что всего жирнее, что всего мягче и что всего милее?
      Даже и секунды не думая дочка отвечает:
      — Ступай, батюшка, и скажи царю. Сильней и быстрей всего ветер. Жирнее всего земля. Что ни растет, что ни живёт, земля питает! Мягче всего рука. – На что человек ни ляжет, а все руку под голову кладёт, а милее сна нет ничего на свете!
      Пришли через означенное время к царю оба брата. – И богатый и бедный. Выслушал их царь и спрашивает бедного:
      — Сам ли ты дошёл, или кто тебя научил?
      Отвечает бедный:
      — Ваше царское величество! Есть у меня дочь-семилетка, она меня научила.
      Говорит тогда Царь тот премудрый:
      — Когда дочь твоя мудра, вот ей ниточка шёлковая. Пусть к утру соткёт мне полотенце узорчатое.
      Мужик взял шёлковую ниточку, приходит домой кручинный, печальный.
      — Беда наша! – Говорит он своей дочери, Царь приказал из этой ниточки соткать полотенце.
      — Не кручинься, батюшка! – Отвечала семилетка. – Не стоит того.
      Отломила прутик от веника, подаёт отцу и наказывает:
      — Пойди к царю, скажи, чтоб нашёл такого мастера, который бы сделал из этого прутика кросны. – Было бы на чем полотенце ткать!
      Мужик доложил про то царю. Подумал Царь и даёт бедному брату полтораста яиц:
      — Отдай, – говорит, – своей дочери. Пусть к завтрему выведет мне полтораста цыплят.
      Воротился мужик домой ещё кручиннее, ещё печальнее:
      — Ах, дочка! От одной беды увернёшься, другая навяжется!
      — Не кручинься, батюшка! – Отвечала семилетка.
      Попекла яйца и припрятала к обеду, да к ужину, а отца посылает к царю:
      — Скажи ему, что цыплятам на корм нужно однодённое пшено. В один бы день было поле вспахано, просо засеяно, сжато и обмолочено. Другого пшена наши цыплята и клевать не станут!
      Царь выслушал и говорит:
      — Когда дочь твоя мудра, пусть наутро сама ко мне явится, ни пешком, ни на лошади, ни голая, ни одетая, ни с гостинцем, ни без подарочка.
      — Ну, – думает мужик, – такой хитрой задачи и дочь не разрешит. Пришло совсем пропадать!
      — Не кручинься, батюшка! – Сказала ему дочь-семилетка. – Ступай-ка к охотникам, да купи мне живого зайца, да живую перепёлку.
      Отец пошёл и купил ей зайца и перепёлку. На другой день поутру сбросила семилетка всю одёжу, надела на себя сетку, в руки взяла перепёлку, села верхом на зайца и поехала во дворец.
      Царь её у ворот встречает. Поклонилась она царю:
      — Вот тебе, государь подарочек!
      И подаёт ему перепёлку. Царь протянул было руку. Перепёлка порх, и улетела!
      — Хорошо, – говорит царь, – как приказал, так и сделала. Скажи мне теперь. – Ведь отец твой беден, так чем вы кормитесь?
      — Отец мой на сухом берегу рыбу ловит, ловушки в воду не становит, а я приполом рыбу ношу, да уху варю.
      — Что ты, глупая! Когда рыба на сухом берегу живёт? Рыба в воде плавает!
      — А ты умён? Когда видано, чтоб телега жеребёнка принесла? Не телега, кобыла родит!
      Царь присудил отдать жеребёнка бедному мужику, а дочь его взял к себе. Когда семилетка выросла, он женился на ней, и стала она царицею.
      +++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мудрая дева. Помер старик со старухою, оставался у них сын сирота. Сказка!!
=======
      Помер старик со старухою, оставался у них сын сирота.
      Взял его к себе дядя и заставил овец пасти.
      Ни много, ни мало прошло времени, призывает дядя племянника, хочет попытать у него ума-разума и говорит ему:
      — Вот тебе сотня баранов, гони их на ярмонку, да продай с барышом, чтобы и сам был сыт, и бараны были целы, и деньги сполна выручены.
      Что тут делать! Заплакал бедняга и погнал баранов в чистое поле. Выгнал, сел на дороге и задумался о своём горе.
      Идёт он печалится и тут смотрит, идёт мимо девица и спрашивает его:
      — О чем слезы льёшь, добрый молодец?
      — Как же мне не плакать? Нет у меня ни отца, ни матери. Один дядя, и тот обижает! – Говорит племянник.
      — Какую ж обиду он тебе делает? – Девица пытает.
      — Да вот послал на ярмонку, велел баранами торговать, да так, чтобы и сам был сыт, и бараны были целы, и деньги сполна выручены.
      — Ну, это хитрость не великая! – Отвечает девица. – Найми-ка ты баб, да остриги баранов, а шерсть отнеси на ярмонку и продай, после возьми всех баранов выложи. Потом пойди, да набери яиц, съешь их. Вот у тебя и деньги, и бараны в целости, и сам сыт будешь!
      Парень так и сделал. Продал волну, пригнал стадо домой и отдаёт дяде вырученные деньги.
      — Хорошо, – говорит дядя племяннику, – только ведь ты не своим разумом вздумал это? Чай, тебя научил кто-нибудь?
      Парень признался:
      — Шла, – говорит, – мимо девица, она научила.
      Дядя тотчас приказал закладывать лошадь:
      — Поедем, станем сватать ту девицу.
      Вот и поехали. Приезжают прямо на двор, спрашивают. – Куда лошадь девать?
      — Привяжите до зимы аль до лета! – Говорит им девица.
      Дядя с племянником думали-думали, не знают, за что привязать. Стали у ней спрашивать:
      — До какой зимы, до какого лета?
      — Эх вы, недогадливые! Привяжите к саням, а не то к телеге. – Говорит она недоумкам.
      Привязали они лошадь, вошли в избу, помолились богу и сели на лавочку. Спрашивает её дядя:
      — Ты с кем живёшь, девица?
      — С батюшкой. – Отвечает она.
      — Где ж твой отец? – Дядя ей.
      — Уехал сто рублей на пятнадцать копеек менять, – она ему.
      — А когда назад воротится? – Дядя ей.
      — Если кругом поедет, к вечеру будет, а если прямо поедет, и через три дня не бывать! – Девица ему.
      — Что ж это за диво такое? – Спрашивает дядя. – Неужто и вправду отец твой поехал сто рублей на пятнадцать копеек менять?
      — А то нет? Он поехал зайцев травить. Зайца-то затравит, всего пятнадцать копеек заработает, а лошадь загонит, сто рублей потеряет. – Девица говорит.
      — А что значит. – Ежели он прямо поедет, и в три дня не прибудет, а ежели кругом, к вечеру будет? – Дядя с племянником интересуются.
      — А то значит, что прямо болотом ехать, а кругом дорогою!
      Удивился дядя уму-разуму девицы и сосватал её за своего племянника.
      И тем был доволен. Разумом они жили. Добро и детишек наживали.
      +++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мудрая девица и семь разбойников. Сказка!!
=======
      Жил-был крестьянин, у него было два сына. – Меньшой был в дороге, старшой при доме.
      Стал отец помирать и оставил сыну при доме все наследство, а другому ничего не дал. Думал, что брат брата не изобидит.
      Как отец-то помер, старшой сын его похоронил и все наследство у себя удержал.
      Вот приезжает другой сын и горько плачет, что не застал отца в живых. Старшой ему и говорит:
      — Отец мне всё одному оставил!
      И детей-то у него не было, а у меньшого был сын родной, да дочь-приёмыш.
      Вот старшой получил все наследство, разбогател и стал торговать дорогими товарами. А меньшой был беден, рубил в лесу дрова, да возил на рынок.
      Соседи, жалея его бедность, собрались и дают ему денег, чтобы он хоть мелочью торговал.
      Бедняк боится, говорит им:
      — Нет, добрые люди, не возьму я ваши деньги. Неравно проторгуюсь, чем я вам долг заплачу?
      И уговорились двое соседей как-нибудь ухитриться, да дать ему денег.
      Вот как поехал бедный за дровами, один из них настиг его окольной дорогой и говорит:
      — Поехал я, братец, в дальний путь. На дороге отдал мне должник триста рублей, не знаю, куда их девать! Домой ворочаться не хочется. Возьми, пожалуй, мои деньги, похрани у себя, а лучше-ка торгуй на них. Я приеду не скоро. После выплатишь мне понемножку.
      Бедный взял деньги, привёз домой и боится, как бы их не потерять, как бы жена не нашла, да не издержала заместо своих.
      Думал-думал, и спрятал в малёнку с золой, а сам ушёл со двора. Приехали без него меновщики, что скупают золу, да меняют её на товар. Баба взяла и отдала им эту малёнку с золой.
      Вернулся домой муж, видит, что малёнки нет, спрашивает:
      — Где зола?
      Жена отвечает:
      — Я её продала меновщикам.
      Вот он испугался, тоскует и горюет, а только все молчит. Видит жена, что он печален. Приступила к нему:
      — Что за напасть с тобой случилась? Отчего так печален?
      Он и признался, что в золе были спрятаны у него чужие деньги. Рассердилась баба, и рвёт, и мечет, и слезами заливается:
      — Зачем ты мне не поверил? Я б получше твоего припрятала!
      Опять поехал мужик по дрова, чтобы потом на рынке продать, да хлеба купить. Настигает его другой сосед, говорит ему те же самые речи и даёт под сохрану пятьсот рублей.
      Бедняк не берет, отказывается, а тот ему насильно всунул деньги в руку и поскакал по дороге. Деньги-то были бумажками. Думал-думал:
      — Куда их положить?
      Взял, да промеж подкладки и спрятал в шапку. Приехал в лес, шапку повесил на ёлку и начал рубить дрова.
      На его беду прилетел ворон и унёс шапку с деньгами. Мужик потужил, погоревал, да, видно, так тому и быть! Живёт себе по-прежнему, торгует дровишками, да мелочью, кое-как перебивается.
      Видят соседи, что времени прошло довольно, а у бедного торг не прибывает. Спрашивают его:
      — Что ж ты, братец, худо торгуешь? Али наши деньги затратить боишься? Коли так, лучше отдай наше добро назад.
      Бедный заплакал и рассказал, как пропали у него ихние деньги. Соседи не поверили и пошли просить на него в суд.
      — Как рассудить это дело? – Думает судья. – Мужик, человек смирный, неимущий, взять с него нечего. Коли в тюрьму посадить, с голоду помрёт!
      Сидит судья, пригорюнясь, под окошком, и взяло его большое раздумье.
      На то время как нарочно играли на улице мальчишки. И говорит один, такой бойкий:
      — Я бурмистр буду. – Стану вас, ребята, судить, а вы приходите ко мне с просьбами.
      Сел на камень. А к нему подходит другой мальчишка, кланяется и просит:
      — Я-де вот этому мужичку дал денег взаймы, а он мне не платит. Пришёл к твоей милости суда на него просить.
      — Ты брал взаймы? – Спрашивает бурмистр у виноватого.
      — Брал. – Тот отвечает.
      — Почему ж не платишь? – Бурмистер спрашивает.
      — Нечем, батюшка платить-то! – Виноватый ответствует.
      — Слушай, челобитчик! Ведь он не отпирается, что брал у тебя деньги, а заплатить ему невмоготу, так ты отсрочь ему долг лет на пять, на шесть, авось он поправится и отдаст тебе с лихвою. Согласны? – Додумался бурмистер.
      Мальчишки оба поклонились бурмистру и говорят:
      — Спасибо, батюшка! Согласны.
      Судья всё это слышал, обрадовался и говорит:
      — Этот мальчик ума мне дал! Скажу и я своим челобитчикам, чтоб отсрочили они бедному.
      По его словам согласились богатые соседи обождать года два-три. Авось тем временем мужик поправится!
      Вот бедный опять поехал в лес за дровами, полвоза нарубил, и сделалось темно. Остался он на ночь в лесу:
      — Утром-де с полным возом ворочусь домой.
      И думает, где же ему ночевать? Место было глухое, зверей много. Подле лошади лечь, пожалуй, звери съедят. Пошёл он дальше в чащу и влез на большую ель.
      А той самой ночью приехали на это самое место разбойники, семь человек, и говорят:
      — Дверцы, дверцы, отворитеся!
      Тотчас отворились дверцы в подземелье. Разбойники давай носить туда свою добычу, снесли всю и приказывают:
      — Дверцы, дверцы, затворитеся!
      Дверцы затворились, а разбойники поехали снова на добычу. Мужик все это видел, и когда кругом его стихло, спустился с дерева:
      — А ну-тка я попробую, не отворятся ль и мне эти дверцы?
      Да и только проговорил:
      — Дверцы, дверцы, отворитеся! – Они в ту ж минуту и отворилися.
      Вошёл он в подземелье, смотрит, лежат кучи золота, серебра и всякой всячины. Возрадовался бедный и на рассвете принялся таскать мешки с деньгами. Дрова долой сбросил, нагрузил воз серебром, да золотом и поскорей домой.
      Встречает его жена:
      — Ох ты, муж-муженёк! А я уж с горя пропадала. Все думала. – Где ты? Либо деревом задавило, либо зверь съел!
      А мужик веселёхонек:
      — Не кручинься, жена! Бог дал счастья, я клад нашёл. Пособляй-ка мешки носить.
      Кончили работу, и пошёл он к богатому брату. Рассказал все, как было, и зовёт с собой ехать по счастье.
      Тот согласился. Приехали вместе в лес, отыскали ель, крикнули:
      — Дверцы, дверцы, отворитеся! – Дверцы отворились.
      Начали они таскать мешки с деньгами. Бедный брат наложил воз, и доволен стал, а богатому все мало.
      — Ну ты братец поезжай, – говорит богатый, – а я за тобой скоро буду.
      — Ладно! Не забудь же сказать. Дверцы, дверцы, затворитеся! – Бедный брат говорит.
      — Нет, не забуду. – Богатый брат кивает. А сам, как и не слышит, в руках золото.
      Бедный уехал, а богатый никак не может расстаться. – Всего вдруг не увезёшь, а покинуть жаль! Тут его и ночь застигла.
      Приехали разбойники, нашли его в подземелье и отрубили ему голову. Поснимали свои мешки с возу, заместо того положили убитого, настегали лошадь и пустили на волю.
      Лошадь бросилась из лесу и привезла его домой. Вот атаман разбойничий и бранит того разбойника, что убил богатого брата:
      — Зачем ты убил его рано? Надо было наперёд расспросить, где он живёт? Ведь у нас много добра убыло. – Видно, он же повытаскал! Где теперь найдём?
      Есаул говорит:
      — Ну, пускай тот и доискивается, кто его убил!
      Недолго спустя стал тот разбойник убийца разведывать. Не отыщется ли где их золото? Приходит как есть к бедному брату в лавочку. То, да другое поторговал, заприметил, что хозяин скучен, задумывается, и спрашивает:
      — Что так приуныл?
      А тот и говорит:
      — Был у меня старшой брат, да беда стряслась. – Кто-то убил его, третьего дни лошадь на двор привезла с отрубленной головою, а сегодня похоронили.
      Разбойник видит, что на след попал, и давай расспрашивать. Притворился, будто очень жалеет. Узнал, что после убитого вдова осталась, и спрашивает:
      — Хоть есть ли у сироты свой-то уголок?
      — Есть, – отвечает бедный брат, – дом у него важный!
      — А где? Укажи мне. – Просит разбойник тот.
      Мужик пошёл, указал ему братнин дом. Разбойник взял кусок красной краски и положил на воротах заметку.
      — Это для чего? – Спрашивает его мужик.
      А тот отвечает:
      — Я-де хочу помочь сироте, а чтоб легче дом найти, нарочно заметку сделал.
      — Э, брат! Моя невестка ни в чем не нуждается. – Слава богу, у неё всего довольно.
      — Ну, а ты где живешь? – Спрашивает разбойник.
      — А вот и моя избушка. – Отвечает бедный брат.
      Разбойник и у него на воротах положил такую ж заметку.
      — А это для чего? – Спрашивает бедный брат.
      — Ты, – говорит Есаул тот, – мне очень понравился. Стану к тебе на ночлег заезжать. Поверь, брат, для твоей же пользы!
      Вернулся разбойник к своей шайке, рассказал все по порядку, и уговорились они ехать ночью, ограбить и убить всех в обоих домах, да воротить своё золото.
      А бедный пришёл ко двору своему и сказывает:
      — Сейчас спознался со мной молодец, запятнал мои ворота, стану, говорит, к тебе завсегда на постой заезжать. Такой добрый! А как о брате сожалел, как хотел невестке помочь!
      Жена и сын слушают, а дочь-приёмыш говорит ему:
      — Батюшка, не ошибся ли ты? Ладно ли этак будет? Не разбойники ль это убили дядюшку, а теперь хватились своего добра, да нас разыскивают? Пожалуй, наедут, разграбят, и от смерти не уйдешь!
      Мужик испугался:
      — А что делать-то? Ведь я его допрежде того никогда не видывал. Вот беда! Что же делать-то станем?
      А дочь-приёмыш и говорит:
      — Поди же ты, батюшка, возьми краски, да по всему околотку и запятнай ворота такими же метками.
      Мужик пошёл и запятнал ворота во всем околотке. Приехали разбойники и не могли ничего разыскать. Воротились назад и приколотили разведчика:
      — Зачем неладно пятнал? – Разбойники требуют.
      Наконец рассудили:
      — Видно, мы на хитрого напали! – И погодя немного приготовили семь бочек. В шесть бочек посадили по разбойнику, а в седьмую масла налили.
      Поехал прежний разведчик с этими бочками прямо к бедному брату, приехал под вечер и попросился ночевать. Тот и пустил его, как знакомого.
      Дочь вышла на двор, стала осматривать бочку, одну открыла, в ней масло, другую попробовала открыть, нет, не сможет. Припала ухом и слушает, а в бочке кто-то шевелится и дышит.
      — Э, – думает, да тут недобрая хитрость!
      Пришла в избу и говорит:
      — Батюшка! Чем будем гостя потчевать! Сем-ка я пойду затоплю печку в задней избе, да изготовлю чего-нибудь поужинать.
      — Ну что ж, ступай! – Говорит бедный брат.
      Дочь ушла, затопила печь, да между стряпней все воду греет, кипяток носит, да в бочки льёт. Всех разбойников и заварила в бочках прямо.
      Отец с гостем поужинали. А дочь сидит в задней избе, да караулит. – Что-то будет?
      Вот когда хозяева уснули, гость вышел на двор, свистнул, никто не откликается. Подходит к бочкам, кличет товарищей, нет ответу. Открывает бочки, оттуда пар валит.
      Догадался разбойник, запряг лошадей и убрался со двора с бочками. Дочь же заперла ворота, пошла будить своих домашних и рассказала все, что сделалось.
      Отец и говорит:
      — Ну, дочка, ты нам жизнь спасла, будь же законной женой моему сыну.
      Весёлым пирком и свадьбу сыграли.
      Молодая одно отцу твердит, чтобы продал свой старый дом, да другой купил. – Крепко боялась разбойников! Не ровен час, опять пожалуют.
      Так и случилось. Чрез некое время тот самый разбойник, что приезжал с бочками, снарядился офицером, приехал к мужику и просится ночевать. Его пустили.
      Никому невдомёк, только молодая признала и говорит:
      — Батюшка! Ведь это прежний разбойник!
      — Нет, дочка, не тот! – Не верит отец.
      Она замолчала, да как стала спать ложиться, принесла вострый топор и положила подле себя. Всю ночь глаз не смыкала, все караулила.
      Ночью офицер встал, берёт свою саблю и хочет её мужу голову отсечь:
      Дочка однако же не сробела, махнула топором, и отрубила ему правую руку, махнула ещё раз, и голову снесла.
      Тут отец уверился, что дочка его подлинно премудрая. Послушался, продал дом и купил себе гостиницу.
      Перешёл на новоселье, начал жить, богатеть, расторговываться. Заезжают к нему соседи, те самые, что давали ему денег, да после на него в суде просили. Спрашивают его:
      — Ба! Ты как здесь?
      — Это мой дом, недавно купил. – Говорит бедный брат.
      — Важный дом! Видно, у тебя деньга водится. Что ж ты долгу не платишь?
      Хозяин кланяется и говорит:
      — Слава богу! Мне господь дал, я клад нашёл и готов заплатить вам хоть втрое.
      — Хорошо, брат! Давай же теперь новоселье праздновать. – Говорят соседи.
      — Милости просим! – Просит их бедный брат.
      Вот погуляли, попраздновали. А при доме сад куда хорош!
      — Можно сад посмотреть? – Просят гости.
      — Извольте, честные господа! Я и сам с вами пойду. – Провожает их бедный брат.
      Ходили, ходили по саду, и нашли в дальнем углу малёнку золы. Хозяин как увидал, так и ахнул:
      — Честные господа! Ведь это та самая малёнка, которую моя жена продала.
      — А ну-тка, нет ли в золе денег? – Гости спрашивают.
      Вытряхнули, а они тут и есть. Тогда соседи поверили, что мужик им правду сказывал.
      — Станем, – говорят, – деревья осматривать. Ведь шапку-то ворон унёс, верно, в ней гнездо свил.
      Ходили-ходили, увидали гнездо, стащили его баграми:
      — Как есть та самая шапка!
      Выбросили гнездо и нашли там деньги.
      Заплатил им хозяин долг свой и стал жить богато и счастливо.
      +++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мудрая жена. В некотором царстве, в некотором государстве. Сказка!!
=======
      В некотором царстве, в некотором государстве жил в деревушке старик со старухою. У него было три сына:
      Два сына был умных, а третий был дурак-дураком.
      Пришло время старику помирать, стал он деньги делить. Старшему дал сто рублей, среднему сто рублей, а дураку и давать не хочет. – Все равно даром пропадут!
      — Что ты, батька, – говорит дурак. – Дети все равны, что умные, что дурак. Давай и мне долю.
      Старик дал и ему сто тоже рублей.
      Умер отец, похоронили его. Вот умные братья собрались на базар ехать быков покупать. И дурак поднялся. Умные купили быков, а он кошку, да собаку привёл.
      Через несколько дней старшие братья запрягли своих быков, хотят в дорогу ехать. Смотря на них, и меньшой собирается. Братья ему и говорят:
      — Что ты, дурак! Куда собираешься? Али людей смешить?
      — Про то я знаю! Умным, дорога, и дуракам, путь не заказан, – смеётся дурак.
      Взял дурак собаку, да кошку, взвалил мешок на плеча и пошёл из дому. Шёл, шёл, на пути большая река, а заплатить за перевоз нет ни гроша. Вот дурак долго не думал, набрал хворосту, сделал на берегу шалаш и остался в нем жить.
      Начала его собака по сторонам промышлять, краюшки хлеба таскать, и себя не забывает и хозяина с кошкой кормит.
      Плыл по той реке корабль с разными товарами. Дурак увидал и кричит:
      — Эй, господин корабельщик! Ты в торг едешь, возьми мой товар из половины.
      И бросил на корабль свою кошку.
      — Куда нам этого зверя? – Смеются корабельные работники. – Давайте, ребята, его в воду спустим.
      — Эх вы какие, – говорит хозяин, – не трожьте, пускай эта кошка у нас мышей, да крыс ловит.
      — Что ж, это дело! – Корабейники говорят.
      Долго ли, коротко ли, приплыл корабль в иную землю, где кошек никто и не видывал, а крыс, да мышей столько было, как травы в поле.
      Корабельщик разложил свои товары, стал продавать. Нашёлся и купец на них, закупил все сполна и позвал корабельщика.
      — Надо магарыч пить. Пойдём, – говорит, – я тебя угощу!
      Привёл гостя в свой дом, напоил допьяна и приказал своим приказчикам стащить его в сарай:
      — Пусть-де его крысы съедят, все его богатство мы задаром возьмем!
      Стащили корабельщика в тёмный сарай и бросили наземь. А с ним всюду кошка ходила, так привыкла к нему, ни на шаг не отстает.
      Забралась она в этот сарай и давай крыс душить, душила, душила, этакую кучу накидала!
      Наутро приходит хозяин, смотрит, корабельщик ни в чём невредим, а кошка последних крыс добивает.
      — Продай, – говорит, – мне твоего зверя.
      — Купи! – Говорит корабейщик.
      Торговаться-торговаться, и купил её купец за шесть бочонков золота. Воротился корабельщик в своё государство, увидал дурака и отдаёт ему три бочонка золота.
      — Экая пропасть золота! Куда мне с ним? – Подумал дурак и пошёл по городам, да по сёлам оделять нищую братию. Раздал два бочонка, а на третий купил ладану, сложил в чистом поле и зажёг. – Воскурилось благоухание и пошло к богу на небеса.
      Вдруг является ангел:
      — Господь приказал спросить, чего ты желаешь, дурак?
      — Не знаю, – отвечает дурак.
      — Ну, ступай тогда в эту сторону. Там три мужика землю пашут, спроси у них, они тебе скажут. – И показывает Ангел дураку, куда тому идти.
      Дурак взял дубинку и пошёл к пахарям. Приходит к первому и говорит ему:
      — Здравствуй, старик!
      — Здравствуй, добрый человек!
      — Научи меня, чего б пожелать мне от господа. – Говорит ему Дурак.
      — А я почём знаю, что тебе надобно! – Тот отвечает.
      Дурак недолго думал, хватил старика дубинкою прямо по голове и убил до смерти.
      Приходит к другому, опять спрашивает:
      — Скажи, старик, чего бы лучше пожелать мне от господа?
      — А мне почём знать! – Тот отвечает не думая.
      Дурак ударил его дубинкою, и дохнуть не дал.
      Приходит к третьему пахарю, спрашивает у него:
      — Скажи ты, старче. Что спросить у Господа!
      Старик отвечает:
      — Коли тебе богатство дать, ты, пожалуй, и Бога забудешь. Пожелай лучше жену мудрую.
      Воротился дурак к ангелу. Тот заждался уже, невтерпёж ему, что сказали дураку:
      — Ну, что тебе сказано?
      — Сказано. – Не пожелай богатства, пожелай жену мудрую, – говорит дурак.
      — Хорошо, говорит ангел, – будет тебе жена мудрая. Ступай к такой-то реке, сядь на мосту и смотри в воду. Мимо тебя всякая рыба пройдёт и большая и малая. Промеж той рыбы будет плотичка с золотым кольцом, ты её подхвати и брось через себя о сырую землю.
      Дурак так и сделал. Пришёл к реке, сел на мосту, смотрит в воду пристально, плывет мимо рыба всякая, и большая и малая, а вот и плотичка, на ней золотое кольцо вздето. Он тотчас подхватил её и бросил через себя о сырую землю, обратилась рыбка красной девицей и обращается к дураку:
      — Здравствуй, милый друг!
      Взялись они за руки и пошли. Шли, шли, стало солнце садиться, остановились ночевать в чистом поле. Дурак заснул крепким сном, а красная девица крикнула зычным голосом, тотчас явилось двенадцать работников.
      — Постройте мне богатый дворец под золотою крышею.
      Вмиг дворец поспел, и с зеркалами, и с картинами. Спать легли в чистом поле, а проснулись в чудесных палатах.
      Увидал тот дворец под золотою крышею сам государь, удивился, позвал к себе дурака и говорит:
      — Ещё вчера было тут место гладкое, а нынче дворец стоит! Видно, ты колдун какой!
      — Нет, ваше величество! Всё сделалось по божьему повелению. – Отвечает дурак.
      — Ну, коли ты сумел за одну ночь дворец поставить, ты построй к завтрему от своего дворца до моих палат мост, одна мостина серебряная, а другая золотая. А не выстроишь, то мой меч, твоя голова с плеч!
      Пошёл дурак, заплакал. Встречает его жена у дверей, допытывает мужа:
      — О чем плачешь муж мой?
      — Как не плакать мне! – Отвечает дурак. – Приказал мне государь мост состроить, одна мостина золотая, другая серебряная. А не будет готов к завтрему, хочет голову рубить.
      — Ничего, душа моя! Ложись-ка спать. Утро вечера мудренее. – Успокаивает его жена премудрая.
      Дурак лёг и заснул. Наутро встает, уж все сделано. – Мост такой, что в год не насмотришься!
      Король позвал дурака к себе и говорит ему:
      — Хороша твоя работа! Теперь сделай мне за единую ночь, чтоб по обе стороны моста росли яблони, на тех яблонях висели бы спелые яблочки, пели бы птицы райские, да мяукали котики морские. А не будет готово, то мой меч, твоя голова с плеч!
      Пошёл дурак, заплакал. У дверей жена встречает:
      — О чём, душа, плачешь, – жена пытает мужа?
      — Как не плакать мне! – Дурак отвечает. – Государь велел, чтоб к завтрему по обе стороны моста яблони росли, на тех яблонях спелые яблочки висели, птицы райские пели и котики морские мяукали. А не будет сделано, хочет рубить голову.
      — Ничего, ложись-ка спать., утро вечера мудренее. – Успокаивает снова его жена.
      Наутро встает дурак, уж всё сделано. – Яблоки зреют, птицы распевают, котики мяукают. Нарвал он яблоков, понёс на блюде к государю. Король съел одно-другое яблочко и говорит:
      — Можно похвалить! Этакой сласти я ещё никогда не пробовал! Ну, братец, коли ты так хитер, то сходи на тот свет к моему отцу-покойнику и спроси, где его деньги запрятаны? А не сумеешь сходить туда, помни одно. – Мой меч, твоя голова с плеч!
      Опять идёт дурак, да плачет.
      — О чём, душа, слезы льёшь? – Спрашивает его жена.
      — Как мне не плакать! Посылает меня государь на тот свет, спросить у его отца-покойника, где деньги спрятаны.
      — Это ещё не беда! Ступай к королю, да выпроси себе в провожатые тех думных людей, что ему злые советы дают. – Говорит жена.
      Король дал ему двух бояр в провожатые. А жена достала клубочек и наказывает:
      — На, – говорит, – куда клубочек покатится, туда смело иди.
      Вот клубочек катился, катился, и прямо в море. Море расступилося, дорога открылася. Дурак ступил раз-другой и очутился с своими провожатыми на том свете. Смотрит, а на покойном королевском отце черти до пекла дрова везут, да гоняют его железными прутьями.
      — Стой! – Закричал дурак.
      Черти подняли рогатые головы и спрашивают:
      — А тебе что надобно?
      — Да мне нужно слова два перекинуть вот с этим покойником, на котором вы дрова возите, – просит дурак.
      — Ишь что выдумал! Есть когда толковать! Этак, пожалуй, у нас в пекле огонь погаснет. – Говорят черти рогатые.
      — Небось поспеете! – Им дурак-от. – Возьмите на смену этих двух бояр, провожатых моих, ещё скорей довезут.
      Живой рукой отпрягли черти старого короля, а заместо его двух бояр заложили и повезли дрова в пекло.
      Говорит дурак тут государеву отцу:
      — Твой сын, а наш государь, прислал меня к твоей милости спросить, где прежняя казна спрятана?
      Тот, всё равно уж на том свете, отвечает:
      — Казна лежит в глубоких подвалах за каменными стенами, да сила не в том, а скажи-ка ты моему сыну. Коли он будет королевством управлять так же не по правде, как я управлял, то и с ним то неё будет! Сам ты видишь, как меня черти замучили, до костей спину и бока простегали.
      И даёт государев отец дураку кольцо:
      — Возьми это кольцо и отдай сыну для большего уверения.
      Только старый король покончил эти слова, как черти уж назад едут:
      — Но-но! Эх, какая пара славная! Дай нам ещё разок на ней прокатиться.
      А бояре кричат дураку:
      — Смилуйся, не давай нас. Возьми, пока живы!
      Черти отпрягли их, и бояре воротились с дураком на белый свет. Приходят к королю. Он глянул и ужаснулся. У тех бояр лица осунулись, глаза выкатились, из спины, из боков железные прутья торчат.
      — Что с вами подеялось? – Спрашивает король.
      Отвечает за них дурак:
      — Были мы на том свете. Увидал я, что на вашем покойном отце черти дрова везут, остановил их и дал этих двух бояр на смену. Пока я с вашим отцом говорил, а черти на них дрова возили.
      — Что ж с тобою отец наказал? – Интересуется государь.
      — Да велел сказать. Коли ваше величество будете управлять королевством так же не по правде, как он управлял, то и с вами то же будет. Вот и кольцо прислал для большего уверения.
      — Не то говоришь! Где казна-то лежит? – Требует Государь.
      — А казна, ваше государево Величество, в глубоких подвалах, за каменными стенами спрятана.
      Тотчас призвали целую роту солдат, стали каменные стены ломать. Разломали, а за теми стенами стоят бочки с серебром, да с золотом, сумма несчетная!
      — Спасибо тебе, братец, за службу! – Говорит король дураку. Только уж не погневайся. – Коли ты сумел на тот свет сходить, так сумей достать мне гусли-самогуды. А не достанешь, то мой меч, твоя голова с плеч!
      Дурак пошёл и заплакал.
      — О чём, душа, плачешь? – Спрашивает у него жена.
      — Как мне не плакать! Сколько ни служить, а все голову сложить! Посылает меня государь за гуслями-самогудами.
      Отвечает ему жена дуракова:
      — Ничего, мой брат их делает.
      Дала ему клубочек, полотенце своей работы, наказала взять с собою двух прежних бояр, королевских советников, и говорит:
      — Теперь ты пойдёшь надолго-надолго. – Как бы король чего злого не сделал, на мою красоту не польстился! Пойди-ка ты в сад, да вырежь три прутика.
      Дурак пошёл и вырезал в саду три прутика. Приносит жене, та и говорит:
      — Ну, теперь ударь этими прутиками и дворец и меня самое по три раза и ступай с богом!
      Дурак ударил, жена обратилась в камень, а дворец в каменную гору.
      Взял у короля двух прежних бояр и пошёл в путь-дорогу. Куда клубочек катится, туда и он идёт. Долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли, прикатился клубочек в дремучий лес, прямо к избушке.
      Входит дурак в избушку, а там старуха сидит. Говорит ей:
      — Здравствуй, бабушка!
      — Здравствуй, добрый человек! Куда бог несёт? – Та ворчит.
      — Иду, бабушка, поискать такого мастера, чтобы сделал мне гусли-самогуды. – Сами бы гусли играли, и под ихнюю музыку все бы волей-неволей плясали.
      Бабушка отвечает:
      — Ах, да ведь этакие гусли мой сынок делает! Подожди немножко, он ужо домой придёт.
      Немного погодя приходит старухин сын.
      — Господин мастер! – Просит его дурак. – Сделай мне гусли-самогуды.
      — У меня готовые есть. Пожалуй, подарю тебе, только с тем уговором. – Как стану я гусли настраивать, чтоб никто не спал! – А коли кто уснет, да по моему оклику не встанет, с того голова долой!
      — Хорошо, господин мастер! – Говорит дурак.
      Взялся мастер за работу, начал настраивать гусли-самогуды. Вот один боярин заслушался и крепко уснул.
      — Ты спишь! – Окликает мастер.
      Тот не встаёт, не отвечает, и покатилась голова его по полу. Минуты две-три, и другой боярин заснул. Отлетела и его голова с плеч долой.
      Ещё минута, и дурак задремал.
      — И ты спишь? – Окликает мастер.
      — Нет, не сплю! – Отвечает дурак. – С дороги глаза слипаются. Нет ли воды? Промыть надобно.
      Старуха подала воды. Дурак умылся, достал шитое полотенце и стал утираться. Старуха глянула на то полотенце, признала работу своей дочери и говорит:
      — Ах, зять любезный! Не чаяла с тобой видеться. Здорова ли моя дочка?
      Тут пошло у них обниманье-целованье. Три дня гуляли, пили-ели, прохлаждалися, а там наступило время и прощаться.
      На прощанье мастер подарил своему зятю гусли-самогуды. Дурак взял их под мышку и пустился домой. Шёл, шёл, вышел из дремучего леса на большую дорогу и заставил играть гусли-самогуды:
      — Век бы слушал, не наслушался! – Про себя думает.
      Попадается ему навстречу разбойник.
      — Отдай, – говорит, – мне гусли-самогуды, а я тебе дубинку дам.
      — А на что твоя дубинка? – Говорит дурак.
      — Да ведь она не простая. Только скажи ей. – Эй, дубинка, бей-колоти, хоть целую армию, и ту на месте положит.
      Дурак поменялся, взял дубинку и велел ей убить разбойника. Дубинка полетела на разбойника, раз-другой ударила и убила его до смерти. Дурак взял гусли-самогуды и дубинку и пошёл дальше. Приходит в своё государство.
      — Что, – думает он, – мне к королю идти, ещё успею! Лучше я наперёд с женой повидаюсь.
      Ударил тремя прутиками в каменную гору, раз, другой, третий, и явился чудный дворец. Ударил в камень, и жена перед ним.
      Обнялись, поздоровались, два-три слова перемолвили. После того взял дурак гусли, не забыл и дубинку и пошёл к королю.
      Тот увидал дурака.
      — Эх, – думает, – ничем его не уходишь, всё исполняет!
      Как закричит, как напустится на дурака:
      — Ах ты, такой-сякой! Вместо того чтобы ко мне явиться, ты наперёд вздумал с женой обниматься!
      — Виноват, ваше величество! – Отвечает дурак.
      — Мне из твоей вины не шубу шить! Уж теперь ни за что не прощу. Подайте-ка мой булатный меч! – Кричит царь.
      Дурак видит, что дело к расплате идёт, и крикнул:
      — Эй, дубинка, бей-колоти!
      Дубинка бросилась, раз-другой ударила и убила злого короля до смерти.
      А дурак сделался королём и царствовал долго и милостиво.
      +++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мудрость каймета. Казаки. Легенда. Сказка!!
=======
      У доброй славы широкие крылья, и она далеко летит по земле.
      Певец Каймет был простым крестьянином, тфокотлем, торговцем адыгейским. Но многие князья-пши завидовали его славе.
      Песни Каймета пели в любом адыгейском ауле, от Двух рек, сливающихся у моря, до мрачного и дикого бурного Уруштена. Острые, как стручки красного перца, шутки певца передавались от человека к человеку. Простые люди смеялись, а орки и пши злобно шептали проклятья.
      Родной аул Каймета гордился своим сыном, и каждый аульчанин считал, что луч славы, освещающий певца, согревает своим светом и его.
      Как-то, сговорившись между собой, аульчане построили рядом со старой, покосившейся хатенкой Каймета, просторный дом для своего любимого певца.
      Конечно, этот простой дом со стенами, сделанными из турлука, с камышовой крышей, не был так роскошен, как каменные замки пши.
      Но для Каймета не было и не могло быть лучшего дома, потому что в нем каждая балка, каждый кусок глины говорили о драгоценной народной любви.
      — Спасибо, дорогие земляки! – Говорил им Каймет.
      Каймет низко поклонился аульчанам.
      — Моему сердцу тепло от вашей заботы, Пусть в этом доме, построенном вашими руками, рождаются хорошие, звонкие песни!
           Пусть каждую осень, когда закончится уборка урожая и стада спустятся с гор, в этом доме будут собираться певцы изо всех аулов Адыгеи и пусть они здесь обмениваются своими лучшими песнями.
           Ведь песня, это птица свободы и счастья, она украшает жизнь и зовёт вперёд.
      С той поры каждую осень в ауле происходили состязания народных певцов адыгейской земли.
      И много добрых, светлых и звучных песен разлетелось отсюда по горам Кавказа.
      В эту осень собрание певцов было особенно многолюдным. В гостеприимный дом Каймета приехали шапсугские, абадзехские, бжедугские, темиргоевские, натухаевские и даже кабардинские певцы.
      Они дружно жили в новом доме, а гостеприимный хозяин перебрался в свою старую хижину, где хранилась у него кукуруза и был выкопан погреб для охлаждения кислого айряна и бодрящей, освежающей бузы.
      В первый день состязаний двадцать певцов сели в круг под высокой старой грушей. Их окружили внимательные, почтительные слушатели.
      О разном пели певцы. О чистых снегах горных вершин, к которым ласкаются белые облака.
      О бесстрашных воинах-джигитах, борющихся против жадных князей.
      О черных, как южная ночь, глазах горских красавиц, взгляды которых ранят сердца юношей.
      О холодных, прозрачных струях буйной Шхагуаше.
      Об адыгейских скакунах, быстрых, как ветер, и верных, как стальной клинок.
      Особенно отличились в первый день два певца, тонколицый старик-кабардинец и статный молодой певец, пришедший из земли темиргоев.
      Старик пел о красоте и свежести горных долин родной Кабарды. И такие верные, горячие слова выговаривали его старческие губы, так светились его глаза, что песни находили путь к каждому сердцу.
      А один юноша пел не так. Его красивое лицо перекашивалось злой и горькой усмешкой, взгляд оставался холодным и мрачным. Гортанным, высоким голосом он бросал едкие слова о жадности и глупости одного пши, который попытался доить облака и оседлать горный ветер.
      Каждая строфа этой песни кончалась одной фразой:
      — А ваш князь не такой же?
      Народ горячо приветствовал эту песню и попросил певца пропеть её во второй раз.
      Каймет наслаждался пением молодого гостя, когда кто-то осторожно тронул его за плечо.
      Певец обернулся. За его спиной стоял старый и верный друг Магамуд, певец из бжедугской земли. Его загорелое лицо, окаймлённое рыжей бородой, выглядело усталым и мрачным. Он шёпотам попросил Каймета отойти в сторону.
      — Я счастлив видеть тебя, о мой друг Магамуд, – ласково проговорил Каймет, когда они отошли к плетню.
      — Здоров ли ты? Звонок ли твой голос? Страшная тяжесть свалилась с моего сердца, когда я увидел тебя живым и здоровым, любимый брат мой, – взволнованно ответил Магамуд.
      — А что со мной может случиться? – Беззаботно рассмеялся Каймет. – Я пою мои песни, и они очищают мне кровь.
      — И рождают злобных и коварных врагов. – Говорит Магамуд.
      — О чём ты говоришь, друг? – Спрашивает удивлённо Каймет.
      — Я узнал, что темиргоевский пши, которого ты прославил, как пожирателя чужих баранов, решил отомстить тебе.
           Он нанял какого-то разбойника-тугоруга, который должен пробраться на это празднество и ночью убить тебя ударом кинжала.
           Люди говорят, князь убедил тугоруга, что у тебя много турецкого серебра, полученного от анапского пши. И ещё он обещал за твою смерть двадцать лучших коней из своих табунов.
      — Ого, как дорого ценит темиргоевский пши одну мою песню, к тому же не лучшую, – рассмеялся Каймет.
      — Не будь беззаботным, друг! – Встревоженно воскликнул Магамуд. – Злоба пши, это коварная змея, а кинжал, её жало! Надо узнать, кто пришёл к тебе из земли темиргоев. – Говорит Магамуд.
      — Я знаю его, – отвечает ему Каймет. – Оттуда пришло четверо.
      — Так надо следить за ними. – Взволновался Магамуд.
      — Ни за что! – Каймет схватил друга за руку. – Эта слежка может обидеть моих гостей. А я считаю, что лучше простить двадцать негодяев, чем оскорбить одного хорошего, честного человека.
      — Но для того, чтобы лишить тебя жизни, достаточно только одной руки, только одного негодяя. Здесь много твоих лучших, проверенных друзей. – Говорит Магамуд. – Мы по очереди каждую ночь станем охранять тебя.
      — Не надо, брат мой! – Спокойно говорит ему Каймет. – Клянусь тебе, что у меня будет самая верная охрана.
      — Какая же? – Удивляется Магамуд.
      — Чёрные мысли предателя, решившего нарушить священный закон соли и каши. – Отвечает Каймет.
      — Да, негодяй, согласившийся отплатить за гостеприимство смертью хозяина, может иметь только чёрные мысли. Но я не понимаю, как мысли злодея могут уберечь тебя от опасности? – Спрашивает Магамуд.
      — Они сами разоблачат его, его мысли отразятся на его лице, – усмехается Каймет.
      Магамуд недоуменно пожал плечами. А Каймет, по-прежнему весёлый и беззаботный, быстрым и лёгким шагом направился к своим гостям.
      В полдень, приглашая гостей к обеду, Каймет сказал им:
      — Дорогие друзья! Я не богат и за моим столом нет множества блюд. Но хозяйки нашего аула умеют готовить замечательный шепси, и вы сегодня попробуете его. Простой айрян прекрасно освежает горло и придаёт свежесть мыслям. А самое главное, что есть за нашим столом и чего нет у князей, – это хорошая, верная дружба.
      Гости одобрительно зашумели, но Каймет поднял руку, показывая, что он ещё не кончил говорить. И все смолкли.
      — Дорогие гости! – Продолжал он, – Вы знаете, что гость всегда радует сердце адыга. Я счастлив, что у меня сегодня столько гостей. Прошу их чувствовать себя в моем доме не гостями, а хозяевами. В комнатах достаточно мягких ковров и войлоков. Во дворе, колодец со сладкой студёной водой. За домом, сад, и груши из этого сада славятся своим вкусом и сочностью. – Все это, ваше, дорогие гости! О конях своих, не беспокойтесь, наши юноши считают для себя честью ухаживать за ними. У меня есть только одна единственная просьба к дорогим гостям.
      Каймет обвёл внимательные лица гостей весёлым, открытым взглядом.
      — Невзгоды и лишения молодости повредили моё здоровье. С тех пор, когда ночью, во время моего сна, кто-нибудь подходит ко мне или касается меня, я просыпаюсь в таком ужасе, что потом болею несколько дней.
           Я понимаю, что это недостойно джигита, но все же прошу ночами не входить в мою жалкую хижину.
           Если я потребуюсь дорогим гостям, пусть они крикнут мне, дверь моей хижины всегда открыта.
           А теперь, прошу всех подкрепить свои силы.
      — Я не понимаю тебя, Каймет! – Мрачно прошептал на ухо другу Магамуд. – Зачем ты сказал, что спишь с открытой дверью? Ведь я знаю, что это правда. Зачем же облегчать путь негодяя?
      — Чёрные мысли предателя спасут меня, – снова ответил Каймет и повёл Магамуда к почётному анэ.
      После обеда гости вновь уселись в круг под старой ветвистой грушей. И опять зазвенели шичепшины и полились песни, от которых люди то хмурились, то улыбались, то гневно сжимали кулаки, то ощущали в своих сердцах радость или нежность.
      А когда запел худощавый молодой бжедуг в латаной домотканой черкесске, люди затаили дыхание. Голос певца, задушевный и мягкий, сразу нашёл себе дорогу к человеческим сердцам.
      Юноша пел о радости, которую доставляет человеку труд, о том, что посадивший и вырастивший для людей хотя бы одно дерево уже не напрасно прожил свою жизнь, потому что путники, отдыхающие под этим деревом, добрым словом вспомнят человека, посадившего его.
      Когда юноша кончил свою песню и в вечерней тишине смолк последний слабеющий звон струны шичепшина, люди ещё несколько минут молчали, и песня жила в их сердцах.
      Потом все сразу начали хвалить певца.
      — Счастлива мать, вскормившая тебя, о бжедугский соловей! – Растроганно сказал старейший певец, пришедший из Двуречья.
      — Я хочу сказать тебе, мой юный друг, словами твоей же песни, тот не напрасно прожил свою жизнь, кто сложил хоть одну такую песню! – Горячо воскликнул Каймет.
      — А мне не нравится эта песня! – Вдруг проговорил чей-то мрачный голос.
      Все оглянулись на молодого певца из земли темиргоев, сказавшего эти слова.
      — Чем же тебе не нравится эта мудрая и звучная песня? – Тихо спросил старейший певец.
      — Она плоха тем, что зовёт садить новые сады для князей и орков, – гневно ответил юноша, и тонкое лицо его перекосилось злобной и горькой усмешкой.
      — Не сажать новые деревья, а рубить старые должны мы звать народ! Пусть проклятые пши и орки или сами работают на себя, или сдыхают от голода на голой, опустошённой земле.
      — По-твоему, если в твою черкеску заполз клещ, то следует сжечь всю одежду? Разве это мудро? – Спокойно спросил Каймет.
      — Я не могу дышать спокойно, пока эти клещи, пши и орки сосут кровь моего народа! – Запальчиво выкрикнул молодой певец, и плотно сжатые губы его передёрнулись.
      — Да, наверное, темиргоевские пши и орки сломали жизнь этого джигита! – Сочувственно подумал Каймет, а вслух сказал. – Все пши, смертны, один народ, бессмертен. Счастлив, кто служит не пши, а своему народу.
      Синие сумерки поползли из горных ущелий. На снеговых вершинах остывали последние поцелуи вечерней зари. В этот час гости Каймета вернулись в его дом.
      Проверив, все ли гости имеют удобные места для отдыха, посмотрев, сыты ли кони приезжих, Каймет вошёл в свою старую, покосившуюся хату, и скоро его ровное дыхание, доносящееся из открытых настежь дверей, сказало о том, что хозяин дома спокойно уснул.
      Только серебряная луна видела, как из большого дома, крадучись, вышел закутанный в бурку человек. Он бесшумно подошёл к открытым дверям хаты, покачал головой и, отойдя в тень, лёг на землю, завернувшись в бурку.
      Луна медленно спускалась к вершинам деревьев. В ночной тишине слышался только глухой шум реки, да редкий лай собак.
      — Ночь проходит, а никого не видно! – Подумал Магамуд, плотнее запахивая свою бурку. – Может быть, этот мерзавец-тугоруг не решится проникнуть в дом Каймета?
      Когда луна скрылась за деревьями, Магамуд уснул. Он не видел лёгкой тени, бесшумно крадущейся по двору. Тень проскользнула к открытым дверям хаты и из-за косяка заглянула внутрь.
      Но самый острый взгляд ничего не сумел бы разглядеть в густой темноте. Тень протянула руку к поясу, и в свете звёзд тускло блеснула сталь кинжала. ещё раз оглянувшись вокруг, неизвестный шагнул внутрь хаты.
      Глухой шум и чей-то испуганный крик заставили Магамуда вскочить с земли. Выхватив кинжал, он бросился к дверям хаты.
      — Каймет! Друг мой! Ты жив? – Крикнул он.
      — Стой! Остановись, мой брат! – Ответил из темноты спокойный голос Каймета. – Не входи ко мне, иначе ты тоже упадёшь в открытый погреб. Подожди! Я сейчас зажгу свет, и мы посмотрим, кого черные мысли привёли в мой погреб.
      В темноте послышались ровные удары железа о камень, и брызнули искры. Когда загорелся светильник с бараньим салом, его жёлтый огонь осветил хату и обрисовал возле двери чёрный квадрат открытой ямы погреба.
      Каймет сбросил в погреб деревянную лестницу и крикнул:
      — Княжеская собака, вылезай из ловушки!
      Магамуд щёлкнул курком пистолета. Из темной ямы медленно, пряча лицо в поднятых ладонях, вылез человек.
      — Нет, ты покажи нам своё лживое лицо! – Воскликнул Каймет. – Я хочу видеть шакала, который нарушает святость соли и каши!
      Он поднёс светильник к лицу неизвестного и удивлённо откинулся назад.
      — Ты?! – Крикнул он.
      У края погреба стоял молодой певец, проклинавший князей и орков. Его лицо, перекошенное смертельным страхом, потеряло свою привлекательность.
      — Собака, которая лает громче всех, всегда трусливее и воровитее своих собратий! – С холодным презрением проговорил Магамуд. – Сейчас я кликну людей и пусть они решат, как поступить с тобой, предатель!
      — Не надо! – Махнул рукой Каймет. – Из-за одной собаки не стоит портить отдых многим хорошим людям, пусть он берёт своего коня и убирается вон! Пусть идёт доедать объедки пожирателя чужих баранов!
      Каймет рывком захлопнул крышку погреба и приказал:
      — Иди!
      Согнувшись, предатель выскользнул из хаты,.
      — Подожди! Я провожу тебя! – Сказал Магамуд.
      Через несколько минут у конюшни, где стояли кони гостей, послышалась какая-то возня и крик. Потом по двору пронёсся всадник. Конь перепрыгнул через плетень и унёс беглеца в предутренний сизый туман.
      — Когда хозяин хочет сделать собаку злой, он отрезает ей ухо, – сказал Магамуд и бросил за плетень, в бурьян, какой-то небольшой предмет.
      Потом он подошёл к Каймету и крепко, дружески сжал ему плечи и сказал:
      — А ты прав, мой брат! Чёрные мысли привёли негодяя в ловушку!
      — Я так и думал! – Скупо улыбнулся Каймет. – Друг после моего предупреждения не войдёт ночью в мою хату. Войти может только враг. И для врага я открыл свой глубокий погреб.
      +++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мудрые Кони и Заморышек. Сказка!!
=======
      Жили-были мужик с бабой, а детей у них не было.
      Раз пошёл мужик в лес, видит, в болоте кобыла тонет. На счастье, у него с собой был топор, да верёвка. – Нарубил он веток, намостил гать, накинул кобылице верёвку на шею и начал тянуть что было сил, лошадка и вылезла на твердую землю.
      Хотел мужик её к себе отвести, да она головой мотнула, верёвку сбросила и говорит человеческим голосом:
      — Что спас меня, спасибо, но отслужу я не тебе, а младшему сыну твоему.
      — Да нету у меня сыновей, ни младшего, ни старшего, – печально ответил мужик.
      — Сделай, что я скажу, – потом увидишь, что после будет, – ответила кобылица и присоветовала, как поступить.
      Воротясь домой, мужик обошёл все дворы, собрал с каждого по яйцу (всего сорок одно яйцо получилось) и посадил на них клушу.
      Прошло две недели, и из тех яиц народилось сорок крепеньких, здоровых мальчиков, а один не удался, хил, да слаб. Стали счастливые родители детям имена давать, всем дали, а последнему не досталось.
      — Ну, – говорят, – зовись же ты Заморышек.
      Росли дети не по дням, а по часам, и вот пошли как-то раз сено косить. Поработали и спать легли, а наутро глядят, ни одного стога нету, только клочья по земле валяются. Накосили снова, назначили караульщиков, но тех в полночь сморил беспробудный сон.
      Тогда Заморышек пошёл к кузнецу и попросил сковать ему цепь в руку толщиной, да в три человеческих роста длиной. Взял Заморышек цепь и пошёл вора стеречь.
      Вот полночь настала, загудела земля, закачались звезды в небесах, всколыхалось сине море, и выскочила из него чудная кобылица. Подбежала к стогам и ну сено поедать.
      Заморышек подкрался, накинул на неё цепь и вскочил верхом. Стала она седока мыкать, по горам, по долам носить. Нет, не в силах сбить! Остановилась и говорит:
      — Значит, ты и есть стариков младший сын? Пришла пора отслужить тебе.
      Подбежала к морю, гаркнула-свистнула, и явился на берег сорок один жеребец, конь коня лучше. А кобылица обратно в море ушла.
      Наутро привёл Заморышек на отцов двор целый табун и говорит братьям:
      — Ну вот, кони у нас есть, теперь поехали невест себе искать.
      Благословили их отец с матерью, они и отправились. Долго по белу свету ездили, но нигде столько невест не могли найти, чтобы сразу одну свадьбу сыграть. И вот заехали аж за тридевять земель, прямиком к Бабе-Яге. А та обрадовалась:
      — Ну, наконец-то женихи приехали! У меня сорок одна дочь, уже в девках засиделись.
      Глянули братья, да так и ахнули, девки-то одна другой краше! Тут же посватались, тут же и свадьбу сыграли. Пошли спать ложиться, и тут конь Заморышка говорит ему человеческим голосом:
      — Смотри, хозяин, как ляжете с жёнами спать, наденьте на них свою одежду, а сами в их платья переоденьтесь. Скажите, мол, обычай у вас такой, да сам-то ночью не спи, в оба глаза гляди. Не то все пропадём!
      Заморышек все братьям обсказал, те поступили по его воле. Ну, уснули молодые, один Заморышек не спит, в оба глаза глядит. В самую полночь Баба-Яга кричит зычным голосом:
      — Слуги мои верные! Рубите незваным гостям головы!
      Прибежали слуги и отрубили головы дочерям Бабы-Яги. Заморышек братьев разбудил, вылезли они в окошко, вскочили верхами, и понеслись прочь отсюда.
      А Баба-Яга глянула утром, и увидала своих дочерей мёртвыми. Схватила она своё помело, забралась в ступу, и полетела по небу, клацая зубами. – Кого поймает, всех до смерти заест!
      И вот уже нагоняет братьев. Тогда конь Заморышка, который последним скакал, топнул копытом, сделалось позади него море такое большое, что глазом не объять.
      Летела Баба-Яга через море, летела, наконец устала, да и назад вернулась.
      А добрые молодцы на своих волшебных конях воротились домой, к отцу с матерью.
      +++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мудрые ответы. Сказка!!
=======
      Служил солдат в полку целые двадцать пять лет, а царя в лицо не видал.
      Пришёл домой. Стали его спрашивать про царя, а он не знает, что и сказать-то. Вот и зачали его корить родичи, да знакомцы:
      — Вишь ты, двадцать пять лет прослужил, а царя в глаза не видал!
      Обидно это ему показалось. Собрался и пошёл царя смотреть. Пришёл во дворец. Царь спрашивает:
      — Зачем, солдат пришёл?
      — Так и так, ваше царское величество, служил я тебе, да богу целые двадцать пять лет, а тебя в лицо не видал. Пришёл посмотреть!
      — Ну, смотри. – Говорит царь.
      Солдат три раза обошёл кругом царя, все оглядывал. Царь спрашивает:
      — Хорош ли я?
      — Хорош, – отвечает солдат.
      — Ну теперь, служивый, скажи. – Высоко ли небо от земли?
      — Столь высоко, – солдат отвечает, – что там стукнет, а здесь слышно.
      — А широка ли земля? – Царь допытывает.
      — Вон там солнце всходит, а там заходит, столь широка! – Солдат рапортует.
      — А глубока ли земля? – Царь солдату.
      — Да был у меня дед, – солдат говорит, – умер тому назад с девяносто лет, зарыли в землю, с тех пор и домой не бывал. Верно, глубока!
      Потом отослал царь солдата в темницу и сказал ему:
      — Не плошай, служба! Я пошлю к тебе тридцать гусей. Умей по перу выдернуть.
      — Ладно! – Отвечает царю солдат. – Служба и есть служба.
      Призвал царь тридцать богатых купцов и загадал им те же загадки, что и солдату загадывал. Они думали, думали, не смогли ответу дать, и велел их царь посадить за то в темницу.
      Спрашивает их солдат:
      — Купцы-молодцы, вас за что посадили?
      — Да, вишь, государь нас допрашивал. – Далеко ли небо от земли, и сколь земля широка, и сколь она глубока. А мы, люди тёмные, не смогли ответу дать.
      — Дайте мне каждый по тысяче рублёв, я вам правду скажу. – Говорит им солдат.
      — Изволь, брат. Только научи.
      Взял с них солдат по тысяче и научил, как отгадать царские загадки. Дня через два призвал царь к себе и купцов и солдата. Задал купцам те же самые загадки, и как скоро они отгадали, отпустил их по своим местам. Спрашивает солдата:
      — Ну, служба, сумел по перу сдёрнуть?
      — Сумел, царь-государь, да ещё по золотому пёрышку!
      — А далеко ль тебе до дому? – Интересуется царь.
      — Отсюда не видно, далеко, стало быть!
      Отпустил тогда царь солдата, купеческими деньгами за службу ему отплатил.
      +++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Муж, да жена. Жил мужик, да баба. Сказка!!
=======
      Жил муж, да баба. Она была больно востра, не любила мужа, полюбила попа. Сама не работала, да и мужу не давала, все больной прикидывалась, да посылала в разные места за лекарствами. Хочется ей как-нибудь, да извести мужа.
      Вот посылает жена его раз в Ревель за лекарем. Муж пошёл, повстречался с мужиком каким-то. Тот спрашивает:
      — Куда идёшь?
      — Да жена больна, иду приискать лекаря.
      — Давай, я вылечу её, я сам, ишь ты, лекарь, – тот предлагает.
      — Пойдём, батюшка! Помоги Христа ради, замучилась бедная. – Обрадовался муж.
      Вот вернулись, стали подходить к избе. Лекарь и говорит:
      — Погодит-ко ты на дворе, дай я наперёд посмотрю, что с ней деется?
      Заглянул лекарь в окно, она с попом гуляет, харчей, вина и браги, всего вдоволь. Он тут как раз и просится:
      — Хозяюшка, пусти ночевать.
      Она было не хотела, да поп говорит:
      — Пусти, ведь он не знает. – Ни кто ты, ни кто я.
      Пустила его в избу и накормила-напоила, лекарь и говорит:
      — Хозяюшка, мне бы соломки надобно.
      — Пойди в пелевню, в сарай для соломы, возьми сколько надобно. – Жена говорит лекарю.
      Он пошёл, завернул мужа хозяйки в солому и принёс в избу. После ужина баба с попом заплясала.
      — Мужичок, – говорит жена хозяина, – спой песенку нам.
      — Прежде ты спой, а потом я спою. – Лекарь ей.
      Она пляшет и поёт:
      — Пошёл муж до Ревеля, пошёл муж до лекаря. Ему дома не бывать, жены не видать.
      А мужик-лекарь припев запел:
      — Слышишь ли, солома, что деется дома? Кнут висит на стене, быть ему на спине.
      Муж выскочил из соломы и ну дуть попа, да хозяйку. Важно отдул.
      Перестала хворать.
      +++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Муж, да жена. Жили муж с женой. Сказка!!
=======
      Жили муж с женой, по виду будто хорошо, да как-то жена была мудрёна:
      Уйдёт муж, она весела, придёт, захворает. Так и старается ему дело найти, куда-нибудь с рук сбыть. Нынче пошлёт его туда, завтра в другое место, а без него у неё гулюшки, пирушки!
      Придёт муж, и чисто и прибрано. Сама охает, больна, на лавочке лежит. Муж верит, чуть сам не плачет.
      Вот раз придумала жена послать его за лекарством в Крым-град. Думает про себя:
      — Туда уйдёт, назад не вернётся, заживёт тогда в охотку свою.
      Муж доверчивый и пошёл. На дороге ему встрелся солдат и спрашивает он мужика:
      — Куда ты, мужик?
      — В Крым-град за лечбой! – Тот отвечает.
      — Кто болен-то у тебя? – Солдат интересуется.
      — Жена больна! Хворает как надело идти. – Мужик жалится.
      Солдат прищурился и говорит мужику тому:
      — Воротись мужик, воротись безотменно. Я сам дока в этих лечбах, я пойду с тобою!
      Поворотил его налево кругом, и очутился мужик опять у своего гумна.
      — Сядь же ты здесь, – говорит дока, – я спроведаю, какова хворая?
      Вошёл на двор, приложил ухо к избе, там игры, там скоки, гульба! Забилась солдатская грудь, ударил в дверь, растворилась изба, хозяйка по ней лебедем носится, перед ней молодой парень вприсядку рассыпается, зелено винцо по столу разливается.
      Пришёл солдат вовремя, выпил чарку и пошёл вприсядку. Полюбился хозяйке. – Что за солдат, что за детина! Угодлив, догадлив, словно век тут жил! Поутру надо пирожки печь.
      — Солдат, сходи на гумно, принеси соломки вязаночку.
      Солдат пошёл. Набрал соломы, завернул туда мужа, скрячил верёвкой, вскинул за плечи и принёс к хозяйке. Хозяйка рада, затянула песенку:
      — Пошёл муж во Крым-град зелья купить, жене зельем живот лечить! Туда ему не доехать и оттуда не приехать! Солдат, подтягивай мне!
      Солдат и зачал свою песню:
      — О, твоя хозяйка песня нехороша, моя лучше. Давай вместе. Пошёл муж во Крым-град зелья купить, жене зельем живот лечить.
      Она поёт громко, а солдат ещё громче:
      — Чуешь ли, солома, что деется дома? Плеть висит на стене, а быть ей на спине!
      Солома почуяла, затряслась, верёвка лопнула, вязанка распалась, и выскочил муж, схватил плётку и давай стегать хозяйку.
      Как рукой сняло, вылечил жену.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Муж еретик и разбойники. Архангельск. Сказка!!
=======
      Был-жил крестьянин на пустом месте. Было у него два сынка, в зыбке и годовой, и дочка трёх лет.
      Он сказал хозяйке:
      — Я завтра помру, повали меня под образа и трои суток кади.
      Мужик помер, жена двои суток кадила, а на третьи сутки забыла.
      Ходит девочка трёхлетная и говорит:
      — Маминька, маминька, отец-от ожил, да и сел.
      — Что ты дикая какая, как он сел, помер ведь.
      Хозяйка зглянула, муж на лавке сидит, зубы брусом точит. Хозяйка схватила двух робёшков и на печ заскочила, осталась девочку на полу.
      Покойник схватил из зыбки пелёнки и съел, и девочку съел, и стал печь грызть, а на печь-то не заходит.
      Тогда покойник схватил одного младенца и съел. Хозяйка змолилась всем святым угодникам:
      — Принеси кого-ле, господи, крещёного человека, спаси меня.
      Тут отворилеся двери, заходил Егорий святой и храброй, взял свою стрость, ударил покойника по голове, сказал:
      — Проседь ты сквозь пол и сквозь землю, в превечную муку, окаянный, нечестивый.
      Покойник просел сквозь землю и не встал боле. Тогда возмолилась эта женщина, не знала, что это святой Егорий-то, думала, что простой мужик.
      — Человече, я не смею тут жить, он придёт снова и съест меня.
      Сказал Егорей:
      — Ты не смеешь если жить тут, то поди в город.
      — Как, покуль идти? – Она ему говорит.
      — Иди по этой дороге, – Егорий указывает, – там стретятся росстани по дороги, поди по правой, а по левой не ходи отнюдь.
      Тут и разлучились они. Она и пошла в путь, как Егорий ей указал, а он потерялся. Шла женщина дорогой, доходит до росстаней и хочет она по левую сторону идти.
      Мальчик говорит ей:
      — Мамонька, старичок по правой велел идти.
      Сказала матушка:
      — Дыру он знает от своих штанов! Пошли по левой.
      Шли, шли, увидали дом на столбах стоит высокой, дом преогромной.
      Вышли из дому старичок и старушка, кланяются низко.
      — Заходите пообедать.
      Зашли, налили штей и принесли белого хлеба, принесли мясо, а то человечьи руки и ноги варёны.
      Женщина испугалась и говорит:
      — Мы, однако, попали к разбойникам.
      Не стала кушать мясо. Мальчик кушает. Накушались и повели их в странную горницу.
      — Отдыхайте с дороги, с пути.
      Вечер стал. Наехали ихние дети-разбойники. Шум, гром, хлопкотня. Разговаривают меж собой и хвастают:
      — Я убил человека, деньги ограбил.
      Иной хвастает:
      — Я скотину увёз.
      Все хвастают, всякие наделали людям изъяны. Старик, да старушка и говорят:
      — Мы никуда не ходили, не ездили, а две тетёрки нам сами прилетели.
      Говорят разбойники:
      — Покажите какие-такие тетёрки.
      Побежали в странную комнату, тащат мальчика за махало в куфню.
      Тут уже топится печка и чугун кипит. Мальчика пихнули в чугун и сварили к ужину. Закричал мальчик по-худому и недолго кричал, умертвился там.
      Вынули мальчика на тарелку, сели кушать. Накушалися и успокоились спать.
      Эта женщина сидит там трясётся. Когда заспали разбойники, она изломала окна, спустилася на землю.
      Повредилась, как упала, немного сознание потеряла. Пролежалась и пошла к городу ближе. Шла она, стало светать. Убоялася разбойников и зарылася под мох.
      Разбойники утром стали, окно сломано, нету женщины. Седлали коней, брали собак, настигать поехали. Ехали, где она зарылась, тут искали, не нашли. Оступились, уехали.
      Женщина вышла изо мха и пошла в город. Пришла в город, заявила начальству. Под которым ветром дом стоит. Чиновники сказали:
      — Отведи нас, женщина, не врёшь-ле ты.
      Поезжать стали, клали пять бочек с порохом, брали войска. Приехали к дому, разбойники с окон кидают, да валят золото и серебро.
      — Не замайте нас, впредь таковыми не будем.
      Чиновники не принимают не золота, не серебра, подкатывают бочку пороху под дом и зажигают порох.
      Тогда разлетелся дом на пять частей огнём и пылью. Даже и пепла не осталось от разбойников.
           =============================.
      Покойников уважать надо и обряд упокоения соблюдать следует, ничего не забывать, да и святых людей, особливо Егория, слушать надо.
      +++++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Муж и жена упрямая. Жили-были муж с женой. Сказка!!
=======
      Жили-были муж с женой.
      Жена была такая упрямая, что и сказать нельзя. Попросит её муж о чём-нибудь, а у неё всегда один ответ:
      — Ну вот ещё!
      И сделает все наоборот.
      Шли они однажды по дороге. Муж и говорит:
      — Видишь, справа обрыв? Иди левее, а то упадёшь.
      — Ну, вот ещё! – Жана ему.
      И пошла как раз около самого края. Вдруг земля у неё под ногами осыпалась, и она упала в пропасть. Постоял муж, погоревал и пошёл домой.
      На другой день в полночь кто-то постучал в дверь.
      — Кто там? Чего надо? – Муж спрашивает.
      Открыл мужик дверь и видит. – Стоит перед ним чёрт с рогами и хвостом и спрашивает:
      — Это твоя жена вчера в бездонную пропасть упала? – Чёрт спрашивает.
      — Моя. А что? – Говорит мужик тот.
      — Как что? Она к нам попала! И нет нам теперь житья. Возьми её назад! – Просит чёрт.
      Обрадовался мужик, что жена жива, но виду не показал:
      — Ну, нет! Мучился я с ней десять лет, теперь вы помучайтесь, а я отдохну.
      А чёрт просит:
      — Возьми её обратно, сделай милость! Мы тебе за это мешок золота дадим.
      — А не обманешь, чертяка? Смотри, если что, обратно верну.
      — Ни за что не обману! – Сказал чёрт и пропал, как сквозь землю провалился.
      Вышел мужик на крыльцо, посмотрел и видит, подходит к дому его жена, жива-здорова, как ни в чем не бывало.
      А наутро нашли они за дверью мешок золота. Побоялся чёрт обмануть!
      Только жена с тех пор присмирела и только одно твердила:
      — Хорошо, ой как хорошо-то.
      Да и то правда прожили они всю жизнь так хорошо, как только в сказках бывает.
      +++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Муж на яйцах. Матершина. Сказка!!
=======
      Жил мужик с бабою. Мужик был ленивый, а баба работящая.
      Вот жена землю пашет, а муж на печи лежит.
      Раз как-то и поехала она орать землю, а мужик остался дома стряпать, да цыплят пасти, да и тут ничего не сделал. Завалился спать и проспал цыплят, всех их ворона перетаскала. Бегает по двору одна квочка, да кричит себе. А ему хоть трава не расти.
      Вот приехала хозяйка и спрашивает:
      — А где цыплята?
      — Ах, жёнушка, беда моя! Я уснул, а ворона всех цыплят перетаскала.
      — Ах ты, пёс эдакий! Ну-ка, курвин сын, садись на яйца, да высиживай сам цыплят. – Жена его ругает.
      На другой день жена поехала в поле, а мужик взял лукошко с яйцами, поставил на полатях, скинул с себя портки и сел на яйцах.
      Вот баба не будь дура, взяла у отставного солдатика шинель и шапку, нарядилась, приезжает домой и кричит во всё горло:
      — Эй, хозяин, да где ты?
      Мужик полез с полатей, спотыкнулся и упал вместе с яйцами наземь.
      — Это что делаешь? – Спрашивает солдат.
      — Батюшка, служивый, домовничаю, – хрипит мужик.
      — Да разве у тебя жены нету? – Солдат допытывается.
      — Есть, да в поле работает.
      — А ты что ж сидишь дома? – Солдат ему.
      — Я цыплят высиживаю, – говорит мужик.
      — Ах ты, сукин сын! – Ругается солдат.
      И давай его плетью дуть изо всех сил, да приговаривать:
      — Не сиди дома, не высиживай цыплят, а работай, да землю паши!
      — Буду, батюшка, и работать, и пахать, ей-Богу буду! – Мужик клянётся.
      — Врёшь, подлец! – Солдат ему.
      Била его баба, била, потом подняла ногу:
      — Посмотри, сукин сын! Был я на сражении, так меня ранили, что, подживает моя рана? Аль нет?
      Смотрит мужик жене в промежность и говорит:
      — Заволакивает, батюшка, не так хорошо, но зарастает!
      Баба ушла, переоделась в свою бабью одежду и назад домой, а муж сидит, да охает. Она приходит с поля и спрашивает:
      — Что ты охаешь?
      — Да приходил солдат, всего меня плетью избил.
      — За что? – Она пытает мужа.
      — Велит работать идтить. – Муж говорит.
      — Давно бы так надо! Жалко, что меня дома не было, я бы попросила ещё прибавить.
      — Ну, да ладно же, и он издохнет! – Муж ей говорит.
      — Это отчего? – Удивляется баба.
      — Да был он на сражении, там его промеж ног ранили. Он мне показывал свою рану, да спрашивал, подживает ли. Я сказал. Заволакивает, только больно рдится, а кругом мохом обросло!
      С тех пор стал мужик работать и на пашню ездить, а баба домовничать.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Муж на яйцах. Матершина. Сказка!!
=======
      Жил мужик с бабою. Мужик был ленивый, а баба работящая.
      Вот жена землю пашет, а муж на печи лежит.
      Раз как-то и поехала она орать землю, а мужик остался дома стряпать, да цыплят пасти, да и тут ничего не сделал. Завалился спать и проспал цыплят, всех их ворона перетаскала. Бегает по двору одна квочка, да кричит себе. А ему хоть трава не расти.
      Вот приехала хозяйка и спрашивает:
      — А где цыплята?
      — Ах, жёнушка, беда моя! Я уснул, а ворона всех цыплят перетаскала.
      — Ах ты, пёс эдакий! Ну-ка, курвин сын, садись на яйца, да высиживай сам цыплят. – Жена его ругает.
      На другой день жена поехала в поле, а мужик взял лукошко с яйцами, поставил на полатях, скинул с себя портки и сел на яйцах.
      Вот баба не будь дура, взяла у отставного солдатика шинель и шапку, нарядилась, приезжает домой и кричит во всё горло:
      — Эй, хозяин, да где ты?
      Мужик полез с полатей, спотыкнулся и упал вместе с яйцами наземь.
      — Это что делаешь? – Спрашивает солдат.
      — Батюшка, служивый, домовничаю, – хрипит мужик.
      — Да разве у тебя жены нету? – Солдат допытывается.
      — Есть, да в поле работает.
      — А ты что ж сидишь дома? – Солдат ему.
      — Я цыплят высиживаю, – говорит мужик.
      — Ах ты, сукин сын! – Ругается солдат.
      И давай его плетью дуть изо всех сил, да приговаривать:
      — Не сиди дома, не высиживай цыплят, а работай, да землю паши!
      — Буду, батюшка, и работать, и пахать, ей-Богу буду! – Мужик клянётся.
      — Врёшь, подлец! – Солдат ему.
      Била его баба, била, потом подняла ногу:
      — Посмотри, сукин сын! Был я на сражении, так меня ранили, что, подживает моя рана? Аль нет?
      Смотрит мужик жене в промежность и говорит:
      — Заволакивает, батюшка, не так хорошо, но зарастает!
      Баба ушла, переоделась в свою бабью одежду и назад домой, а муж сидит, да охает. Она приходит с поля и спрашивает:
      — Что ты охаешь?
      — Да приходил солдат, всего меня плетью избил.
      — За что? – Она пытает мужа.
      — Велит работать идтить. – Муж говорит.
      — Давно бы так надо! Жалко, что меня дома не было, я бы попросила ещё прибавить.
      — Ну, да ладно же, и он издохнет! – Муж ей говорит.
      — Это отчего? – Удивляется баба.
      — Да был он на сражении, там его промеж ног ранили. Он мне показывал свою рану, да спрашивал, подживает ли. Я сказал. Заволакивает, только больно рдится, а кругом мохом обросло!
      С тех пор стал мужик работать и на пашню ездить, а баба домовничать.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мужик за бабьей работой. Матершина. Сказка!!
=======
      Жил-был мужик с женою.
      Дождались лета, пришло жнитво, стали они ходить в поле, да жать. Вот каждое утро разбудит баба мужика пораньше. Он поедет в поле, а баба останется дома, стопит печку, варит обед, нальёт кувшинчики и понесёт мужу обедать, да до вечера и жнёт с ним на поле. Воротятся вечером домой, а наутро опять то же.
      Надоела мужику работа. Стала баба его будить и посылать на поле, а он не встаёт и ругает свою хозяйку:
      — Нет, твою мать! Ступай-ка ты наперёд, а я дома останусь. А то я всё хожу на поле рано, а ты спишь только, да придёшь ко мне уж тады, коды я досыта наработаюсь!
      Сколько жена ни посылала его, мужик упёрся на одном слове:
      — Не пойду!
      — Нынче суббота, – говорит жена, – надо много в доме работать. – Рубахи перемыть, пшена на кашу натолочь, квашню растворить, кринку сметаны на масло к завтраку сколотить.
      — Я и сам это обделаю, – говорит мужик.
      — Ну, смотри ж, сделай! Я тебе всё приготовлю. – Жена говорит мужу.
      И принесла ему большой узел чёрных в грязи рубах, муки для квашни, кринку сметаны для масла, проса для каши, да ещё приказала ему караулить курицу с цыплятами, а сама взяла серп и пошла в поле.
      — Ну, ещё маленько посплю! – Сказал мужик и завалился спать, да проспал до самого обеда.
      Проснулся в полдень, видит. – Работы куча. Не знает, за что прежде браться. Взял он рубахи, связал и понёс на реку. Намочил, да так в воде и оставил:
      — Пущай повымокнет, потом развешу, просохнет и будет готово.
      А река была быстротекучая, рубахи все за водою и ушли. Приходит мужик домой, насыпал в квашню муки, налил водою:
      — Пущай киснет!
      Потом насыпал в ступу проса и начал толочь и видит. – Наседка по сеням бродит, а цыплята все в разные стороны рассыпались.
      Он сейчас половил цыплят, перевязал их всех шнурочком за ножки и прицепил к курице и опять начал толочь просо, да вздумал, что ещё кринка сметаны стоит, надо сколотить её на масло.
      Взял эту кринку, привязал к своей заднице:
      — Я, дескать, буду просо толочь, а сметана тем временем станет на заднице болтаться. – Разом и пшено будет готово, и масло спахтано!
      Вот и толчёт просо, а сметана на заднице болтается. Тут курица побрела на двор и цыплят за собой потащила. Как вдруг налетел ястреб, ухватил курицу и потащил совсем с цыплятами. Курица заквоктала, цыплята запищали. Мужик услыхал, бросился на двор, да на бегу ударился кринкою об дверь, кринку расшиб и сметану всю пролил.
      Побежал отнимать у ястреба курицу, а дверей и не запер. Пришли в избу свиньи, квашню опрокинули, тесто все поели и до проса добрались. – Всё сожрали.
      А мужик курицы с цыплятами не отнял, воротился назад, полна изба свиней. Хуже хлева сделали! Насилу вон выгнал.
      — Что теперича делать? – Думает мужик. – Придёт хозяйка, беда будет!
      Всё дело чисто убрал, нет ничего!
      — Дай-ка поеду, рубахи из воды вытащу.
      Запряг кобылу и поехал на реку. Уж он искал, искал белья, нету.
      — Дай-ка в воде поищу! – Думает мужик.
      Разделся, скинул с себя рубашку и штаны и полез в воду и пошёл бродить, а толку всё не добьётся. – Так и бросил! Вышел на берег, глядь, и своих ни рубахи, ни штанов нету, кто-то унёс.
      Что делать-то? Не во что и одеться, надо в деревню голому ехать.
      — Нарву-ка я себе, – говорит, – длинной травы, да обвяжу кляп свой, сяду в телегу и поеду домой, всё не так стыдно будет!
      Нарвал зелёной травы, обвертел свой кукуй и стал отвязывать повод у лошади. Лошадь увидала траву, схватила её зубами и оторвала совсем с кляпом его писькой-от. Заголосил мужик о кляпе, кое-как добрался в избу, залез в угол и сидит в углу, трясётся.
      Тут как раз жена приходит, да и спрашивает:
      — Ну что муж, всё приготовил?
      — Всё, любезная жена! – Муж отвечает с угла.
      — Где же рубашки-то? – Жена смотрит.
      — За водой уплыли. – Муж ей.
      — А курица с цыплятами? – Жена допытывает.
      — Ястреб утащил. – Муж опять ей.
      — А тесто, а просо? – Жена глядит под стол, да по углам.
      — Свиньи съели. – Муж говорит.
      — А сметана куда делася? – Жена подступается.
      — Всю разлил жёнушка, как есть всю.
      Жена вытаскивает мужа из угла. Смотрит, а он без кляпа его.
      — А кляп-от где дел, окаянный?
      — Кобыла съела. – Муж плачется.
      — Экой ты, сукин сын, – ругается жена, – ну и наделал добра!
      Взялася за работу, быстро всё исправила, дунула-плюнула и кляп на место вставила, ниткой заговорённой пришила, что с бабки её осталась. У той как-то та же история случилась с дедом.
      С тех по на Руси так и повелось. Каждый в семье свою работу справляет.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мужик и барин. Жил-был мужик, да баба, у них было два сына. Сказка!!
=======
      Жил-был мужик, да баба, у них было два сына.
      Братьям не приходилось вместе дома жить, один из них всё ходил по чужой стороне.
      Вот раз собрался он на чужую сторону, надел чёрный армяк и чёрный башлык, а жёлтый армяк и такой же башлык взял про запас. Идёт путём-дорожкой, посвистывает. И тут попадается ему навстречу барин, едет на паре лошадей.
      Видит путник идёт, приказал барин кучеру остановиться. Остановил кучер коней, подозвал барин мужика.
      — А, – говорит барин, – добрый человек, вижу, ты на чужой стороне бывал?
      — Да, точно так, – говорит брат, – бывал.
      — И много народу видал? – Спрашивает барин.
      — Видал порядочно, батюшко-барин.
      — Скажи пожалуйста, – барин спрашивает его, – кто лучше, поп, или судья, или из нашего брата, барин?
      Мужик думал-думал и говорит:
      — Из попов так половина дураков.
      — Как так? – Барин ему.
      — А потому, что иной поп служит, да так торопится, что чего не пропоёт, пропустит!
      — А из судей? – Барин допытывает.
      — Из судей две трети дураков есть, Мужик ему.
      — Почему же? – Барин удивляется.
      — А потому что судья судит тому, кто его подпоит, так он по тому и судит, а кто не подпоит, так на того ровно воду льют.
      — Ну, и это хорошо! А из нашего брата, из бар, что скажешь?
      Мужик помялся немного, да и говорит:
      — Из вашего брата две трети дураков, да треть безумников.
      Барин говорит тогда:
      — Кучер, погоняй! – И поехал.
      Отъехал недалеко, говорит барин кучеру:
      — Кучер, а кучер, ведь он нас ни во что поставил!
      — Да я давно думаю, что он вас ни во что поставил, да не смею сказать, – кучер говорит.
      — Ой ты, чудак! Ты бы давно сказал! Давай поворачивай коней, да спросим, почему он нас ни во что поставил.
      Заворотили коней и поехали. Завидал мужик барина, скоро снял чёрный армяк и чёрный башлык, надел жёлтый армяк, да жёлтый башлык, подошёл к сосне и подпёр сосну плечом, а сосна та наклонилась на озимь.
      Подъехал барин и спрашивает:
      — Не видал ли ты мужичка в чёрном армяке, да чёрном башлыке?
      — Да, – говорит мужик, – сейчас мимо прошёл.
      — Можем мы его догнать? – Барин спрашивает.
      — Догнать-то можно, да вот дорог-то много. – Мужик говорит.
      — А не знаешь, которой он дорогой пошёл? – Барин опять пытает.
      — Как не знать! Я бы сразу нашёл его. – Мужик говорит.
      — Так сделай милость, – барин ему, – приведи его сюда, нужно его спросить.
      А мужик отказывается:
      — Мне нельзя уйти-то. – Сосна на озимь упадёт.
      Смотрит барин, а сосна и впрямь чуть не валится, и говорит мужику:
      — Ну мы с кучером подержим сосну-то.
      — Тогда ладно, давай, могу сходить. Пешком-то вот только не догнать, надо лошадь. – Мужик барину говорит.
      — Кучер, – барин кричит, – отстегни ему лошадь.
      Барин взялся за сосну, а кучер отстегнул лошадь. Мужик сел на лошадь и поскакал. Съездил в лесок, и назад скачет.
      — Вот что, – говорит, – я там его догнал, посадил на лошадь, он поехал было, да неладно, а как ежели мне сидеть, так он за мной не идёт. Давайте другую лошадь, мы скоро приедем.
      Велел барин выпрячь и другую лошадь. Сел мужик на одну, а другую в поводу рядом погнал. Приехал в то село, из которого был барин. Заезжает на барских лошадях на двор. Барыня выскакивает на крыльцо, спрашивает, что чего, мужик и говорит ей:
      — Барин меня послал по срочному делу, сидит у дьяка, приказывает пять тысяч денег послать со мной. Барин купил сто десятин лесу, нужно бумаги подписать и заплатить.
      Барыня та и говорит:
      — Давай записку.
      — Какая записка?! Видишь, его кони!
      Поверила ему простодушная барыня, принесла пять тысяч денег и отдала мужику. Так он ещё у неё спросил какую-нибудь повозку.
      Барыня говорит:
      — У нас худых повозок нет, вон возьми ту, стеклянную.
      Заложил мужик коней, да и говорит:
      — Эти две лошади, пожалуй, не потянут, давайте ещё лошадь.
      — Запрягай в корень молодого сивка, – говорит барыня.
      Сел мужик в повозку и поехал домой. А барин с кучером стояли, стояли. Вот и говорит барин кучеру:
      — Не обманул ли нас мужик-от?
      — А я давно думаю, что обманул, да вам не смею сказать.
      Барин и закричал:
      — Ой ты, фирюль! Я бы давно оставил сосну, пускай на озимь падёт. Отбегай, чтобы не задавило.
      Кучер отскочил, а сосна и не думает валиться.
      — Что же сосна-то не падает? Давай, – говорит барин, – столкнём.
      Толкали, толкали, не могут спихнуть.
      — Давай, – говорит барин, – разбежимся, да толкнём, она и слетит.
      Как ни разбегутся, кучер все раньше барина прибежит. Говорит барин кучеру:
      — Ты отойди подале, а я стану поближе, так вместе к сосне и прибежим.
      Отошёл кучер подальше, стал барин поближе, побежали к сосне. Подбегает кучер к сосне и упал, а барин через него, да лбом о сосну, лоб-от весь и расшиб. Завязался и пошёл к своей повозке.
      Спрашивает барин у кучера:
      — Что тяжелее. – Тарантас везти или хомуты нести?
      Говорит кучер барину:
      — Конечно, сами знаете, лошадь в тарантасе идёт, так никогда не вспотеет, а под хомутом всегда мокро. Как хомут не тяжелее?!
      — Так неси ты, кучер, хомуты, а я тарантас повезу. – Мне тяжёлого не унести.
      Надел кучер на обе руки по хомуту и легошенько пошёл, а барин тарантас потащил, потом обливается. Отстал барин от кучера, из виду потерял, кричит:
      — Подожди, подожди!
      Остановился кучер, подождал барина. Подвёз барин тарантас и говорит:
      — Клади-ка хомуты в тарантас, да повезём вместе.
      Кучер положил хомуты в тарантас, а сам сунул в колеса по толстой палке, стягу. Взялись за тарантас. Барин понатужился, не может с места сдёрнуть.
      — Нет, – говорит, – возьми ты хомуты, а я опять тарантас повезу.
      Кучер выдернул стяги, взял хомуты и пошёл вперёд. Доехал барин до своего села. Выскочила барыня навстречу и говорит:
      — Поздравляем вас с новой купчей!
      Барин вытаращил глаза и спрашивает:
      — С какой купчей?
      — Да ведь вы послали мужика, он увёз пять тысяч денег на ваших конях, да стеклянную повозку.
      Барин отдышался, да и захохотал:
      — Ну, хоть не одного меня обманул, а и барыню обманул этот мужик. А деньги заработаем, зато ума-то сколько набрались. До конца жизни поди хватит.
      +++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мужик и барин. Пришёл барин в праздник к обедне, стоит и молится Богу. Матершина. Сказка!!
=======
      Пришёл барин в праздник к обедне в храм.
      Стоит он, молится Богу. Вдруг откудова ни возьмись, стал впереди его мужик, и этот сукин сын согрешил, так набздел, что и продохнуть не можно.
      — Эка подлец! Как навонял, – думает барин.
      Подошёл к мужику, вынул целковый денег, держит в руке и спрашивает:
      — Послушай, мужичок! Это ты так хорошо насрал?
      Мужик увидел деньги и говорит:
      — Я, барин!
      — Ну вот, братец! На тебе за это рубль денег.
      Мужик взял и думает:
      — Верно, барин уж очень любит бздех, надо каждый праздник ходить в церковь, да около него становиться, он и всегда по целковому будет давать.
      Отошла обедня, разошлись все по домам. Мужик, прямо к соседу своему и рассказал, как и что с ним было.
      — Ну, брат, – говорит сосед, – теперича, как дождём праздника, пойдём оба в церковь. Вдвоём мы ещё больше набздим. – Он обоим нам даст денег!
      Вот дождались они праздника, пошли в церковь, стали впереди барина и напустили вони на всю церковь.
      Барин подошёл к ним и спрашивает:
      — Послушайте, ребята, это вы так хорошо насрали?
      — Мы, сударь, как есть мы! – Отвечают.
      — Ну спасибо вам, да жалко, со мной теперича денег не случилось. А вы, ребята, как отойдёт обедня, пообедайте поплотней, да приходите ко мне на дом набздеть хорошенько, я вам тогда заодно заплачу.
      — Слушаем, барин! Нынче же к вашей милости оба придём.
      Как покончилась обедня, мужики пошли домой обедать, нажрались, и к барину. А барин приготовил им добрый подарок. – Розог, да палок.
      Встречает он их и говорит:
      — Что, ребята, побздеть пришли?
      — Точно так, сударь! Как просили. Сегодни много бздежа будет вам. – Мужики радуются.
      — Спасибо вам, да как же, молодцы, ведь надо раздеться, а то на вас одёжи много, не скоро дух прошибёт. – Барин им.
      Мужики поскидали армяки и поддёвки, спустили портки и долой рубашки. Барин махнул слугам своим. Как они схватили мужиков, растянули их, да начали парить, Мужики бздят, а те из шерстят.
      Палок пятьсот задали в спину! Насилу выбрались, да бежать домой без оглядки, и одёжу-то побросали.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мужик и бес. Архангельск. Сказка!!
=======
      Жил-был мужик, пошёл он к озеру деньги хитростью наживать.
      Сел к озеру и давай верёвку из конопельца сткать. Тут бес выходит из озера:
      — Чё делаешь тут?
      — А верёвку тку.
      — Зачем? – Чёрт спрашивает.
      — Озеро лажу моржить. – Мужик ему.
      — Не моржи, мужик, я тебе кучу денег дам.
      — Тащи давай. Не откажусь. – Мужик соглашается.
      Мужик шапоньку снял, дыру вырвал в ей и шапочку над ямой устроил. Бес тащит денег подолом. Мужик ему говорит:
      — Давай, сыпь чертяка деньги.
      Бес высыпал, деньга в яму ушли, шапка неполна.
      — Бежи давай, другой подол тащи. – Мужик ему говорит.
      Опять побежал бес, в яму боле не ушло, шапка наполнилась. Бесу стало деньги жаль.
      — Давай, мужик, палицу вверх метать, кто выше высвиснёт её тому и деньги.
      — Тащи давай. – Мужик соглашается.
      Притащил бес палицу и говорит:
      — Мечи мужик.
      — Нет, ты мечи. – Передлагает мужик.
      Бес свиснул, высоко палица улетела. Бес мужика наряжает, мужик палицу шевелить не может.
      — Обожди, – говорит мужик, – облако подойдёт, я на него заброшу.
      Бес говорит:
      — Ради Бога, Мужик, не мечи на облако, меня дедко бранить станет.
      Утащил бес палицу в озеро, вышел и говорит:
      — Станем давай на санках волочиться, кто дольше песню споёт, тому и деньги.
      Мужик согласился. Шишко как раз и санки притянул. Бес говорит:
      — Я сяду на сани, ты, мужик, потяни их.
      Мужик потянул, беса поволок. Мужик поволок беса, так волок не пристал ещё, а у беса вся песня и вышла, больше и не знает, что тянуть-запевать.
      Мужик теперь сел, бес поволок, мужик поёт:
      — Вот люли, да вот люли. – И так всю дорогу.
      Пел, да пел он, бес устал, пристановился и говорит:
      — Ну, мужик, твои люли-малюли меня укачали.
      Опять деньги мужику доставаются. Бес деньги жалеет и снова предлагает померяться:
      — Давай, мужик, берёзу кулаком тыкать, которой проткнёт, тому и деньги.
      Пока бес таскал санки к дедку, мужик нашёл в берёзе дупло, прикрыл берестом.
      Бес прибежал, мужик по готовой дыре прыснул кулаком и проткнул, а бес стал тыкать, да и смог, только лапы свои ободрал. Бес и говорит:
      — Давай, мужик, пойдём в вашу деревню.
      Мужик собрал деньги в подол, пошли. У реки стоят две лодки. Бес надел их на ноги, мужик спрашивает:
      — Это что ты чертяка делаешь?
      — А это моего дедка коты, – говорит бес.
      Пошли дальше, стоит баенка. Мужик спрашивает:
      — Что это стоит?
      — Моёго дедка шапка. – Хвастает бес.
      Взял, да и наложил баенку себе на голову.
      Идут в деревню, в деревне огни горят. Бес спросил:
      — Что светит?
      — А то бесов выживают. – Мужик говорит.
      Бес испугался, побежал упал, сверху на него баенка, тут и придавила его до смерти.
===========================.
      Так-то с мужиком нечистому ладиться.
      +++++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мужик и горошина. Пустил мужик петуха в подвал. Сказка!!
=======
      Пустил мужик петуха в подвал. Петух там нашёл горошинку и стал кур скликать.
      Мужик услыхал про находку, вынул петуха, а горошинку полил водою. Вот она и начала расти. Росла-росла, выросла до полу.
      Мужик пол прорубил, горошинка опять начала расти. Росла-росла, доросла до потолка.
      Мужик потолок прорубил, горошинка опять росла-росла, доросла до крыши.
      Мужик и крышу разобрал, стала горошинка ещё выше расти. Росла-росла, доросла до небушка.
      Вот мужик и говорит жене:
      — Жена, а жена! Полезу я на небушко, посмотрю, что там деется? Кажись, там и сахару и мёду, всего вдоволь!
      — Полезай, коли хочешь. – Жена говорит.
      Мужик и полез на небушко, лез-лез, насилу влез. Входит в хоромы. – Везде такое загляденье, что он чуть было глаз не проглядел! Посереди хором стоит печка, в печке и гусятины, и поросятины, и пирогов, видимо-невидимо!
      Одно слово сказать, чего только душа хочет, все есть! Сторожит ту печку коза о семи глазах.
      Мужик догадался, что надобно делать, и стал про себя приговаривать:
      — Засни, глазок, засни, глазок!
      Один глаз у козы заснул.
      Мужик стал приговаривать погромче:
      — Засни, другой, засни, другой!
      И другой глаз заснул.
      Таким побытом все шесть глаз у козы заснули. А седьмого глаза, который был у козы на спине, мужик не приметил и не заговорил.
      Недолго он думал, полез в печку, напился-наелся, насахарился. Вылез оттуда и лёг на лавочку отдохнуть.
      Пришёл хозяин, а коза про все ему и рассказала. – Вишь, она все-то видела седьмым глазком.
      Хозяин осердился, кликнул своих слуг, и прогнали мужика взашей. Побрёл он к тому самому месту, где была горошинка. – Глянул, нет горошинки.
      Что будешь делать? Начал собирать паутину, что летает летом по воздуху. Собрал паутину и свил верёвочку. Зацепил эту верёвочку за край неба и стал спускаться.
      Спускался-спускался, хвать, верёвочка вся, а до земли ещё далеко-далеко. Он перекрестился, и бух, вниз полетел! Летел-летел и прилетел прямо в болото.
      Долго ли, коротко ли сидел он в болоте, а сидел он в болоте по самую шею, только вздумалось утке на его голове гнездо свить. Свила гнездо и положила яйца.
      Мужик ухитрился, подкараулил утку и поймал её за хвост. Утка билась, билась и вытащила-таки мужика из болота.
      Он взял и утку и яйца, принёс домой и рассказал про все жене, а жена ему и говорит:
      
           Не то чудо из чудес,
           Что мужик упал с небес;
           А то чудо из чудес,
           Как он туда залез!
      +++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мужик и заяц. Шёл однажды бедный мужик по полю. Сказка!!
=======
      Шёл однажды бедный мужик по полю.
      Вдруг видит, сидит под кустом заяц. Обрадовался мужик и говорит:
      
           Вот теперь я буду жить хорошо!
           Возьму этого зайца и продам его.
           А на эти деньги куплю свинью.
           Она принесёт мне двенадцать поросят.
           Поросята вырастут, принесут ещё каждый по двенадцати.
           Будет у меня много мяса.
           Я мясо продам, а на эти деньги новый дом построю, хозяйство заведу, работников найму и женюсь.
           Жена родит мне двух сыновей.
           Станут сыновья в поле работать, а я буду у окна сидеть и за порядком смотреть.
           Эй вы, ребятки! – Крикну я.
           Не заставляйте работников много работать, не забывайте, что сами бедно жили!
      И так громко крикнул мужик, что заяц испугался и убежал.
      ++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мужик и Злая баба. Анекдот. Пермь. Сказка!!
=======
      Был голодный год.
      Мужик с бабой были ленивы работать. Мужик бабе говорит:
      — Баба, надо ведь работать! Хлеба у нас не посеяно. Чего же будем мы тогда есть зимой?
      Баба говорит:
      — Мужик, ты умрёшь, а я взамуж выйду!
      Рассудила она это однако легкомысленно.
      Так они лето кое-как и протянули. И зима пришла. У них ни дров, ни хлеба. На работу идти мужику, одеяния нет. Баба мужику и говорит:
      — Мужик, да айда с тобой воровать!
      — Куда, баба, воровать-то пойдём? – Мужик бабу спрашивает.
      — Да в лавку, где торгуют мукой.
      Мужик говорит:
      — Дура-баба, ведь знают люди, что мы едим аржаное. – Как мы будем есть крупчатку! Ведь люди увидят!
      — Ой, мужик, да я испеку хуже аржаного!
      Мужик так и сделал. Пошёл к крупчатной лавке. В лавке народу много. Кто берёт пуд, кто два, кто и полпуда. А мужик стоит у лавки с мешком с простым.
      Другой мужичок купил два пуда муки-крупчатки, поставил её за лавку, сам пошёл рассчитываться.
      Этот мужик мешок на плечо, в толпе народа и ушёл. Приходит домой.
      — Баба. – Слава Богу! Украл муки! Только взял крупчатки!
      Баба бегает бегом, ставит квашню скорее. Мужик бабе говорит:
      — Баба, крупчатка-то ведь выходная, с припёком, не как аржаная!
      Баба садит мяхки в печь. Мужик говорит:
      — Баба, сосчитай, сколько мяхких.
      Она мужику говорит:
      — Мужик, семь!
      — Ну, да, баба, поскорее. – Жрать охота!
      Баба открывает печь и говорит мужику:
      — Мужик, а мужик!
      — Что тебе баба?
      — Я садила-то семь, а вытащила шесть!
      — Пошто шесть? – Мужик спрашивает.
      — Не могу знать. А мяхкого одного нет! – Баба отвечает.
      Мужик заглянул сам в печь:
      — Правду ты, баба, сказала, что испеку хуже аржаного! Вот ты, дура, не знаешь, это у тебя отчего случилось!
      — А отчего, мужик? А от того, что задним-то стало жарко, они и давай перескакивать через этот мяхкой, да не могли перескочить, приступали на него, он маленький этакой Вшивик исделался. – Баба отганывает загадку эту.
      Мужик на Вшивика рассердился, он с-из детства не любил, его ребятишки дразнили:
      — Вшивик.
      Давай бабу волочить за волосы:
      — Не порти добро! Не зови Вшивиком.
      Он это бабу бил, бил, бил, она одно дразнит:
      — Вшивик, да Вшивик!
      Он её добил, что уж она говорить не стала. Запинал её под лавку, чтобы там она лежала.
      Баба под лавкой лежит, а своё зло всё творит. Мужик на бабу глядит. Баба ничё не говорит, а ногтем давит на полу, всё-таки, дескать, Вшивик!
      Мужик думает:
      — Что мне с ней теперь делать? Дай я её утоплю!
      У них на огороде, на задах, была речка. На речке был переход из трёх жердей. Мужик пошёл, покамест эта баба хворает, подрубил слегка жерди снизу. Приходит домой:
      — Баба, будет хворать! Время работать!
      — Да чего работать-то? – Она ему.
      — Пойдём, хоть дров нарубим!
      Баба пошла, не супорствует. Мужик бабе говорит:
      — Баба, не ходи вперёд!
      А она на зло ему:
      — На то зло пойду себе!
      Баба пошла по переходу, мужик ей говорит:
      — Баба, иди, да не трясись!
      А баба ему:
      — А на то зло потрясусь!
      Доходит до рубленого переходу. Мужик говорит:
      — Баба, не трясись, говорю тебе!
      — На то зло потрясусь! – Она ему только сказала, как и провалилась.
      Переход изломался. Баба упала в речку и утонула.
      +++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мужик и кафтан. Волшебный кафтан. Сказка!!
=======
      Рубит мужик дрова.
      Мороз градусов тридцать пять. Так расстарался мужик, что ему стало жарко. Он снял с себя кафтан и положил на пень. И старается, рубит дрова. С него пот градом.
      Едет барин на тройке. Кучеру говорит:
      — Остановись-ка. Что там, посмотрим!
      Подзывает барин мужика, говорит:
      — Мужик, что такое, мне в тулупе холодно, а ты в одной рубахе, и пот градом.
      Мужик и говорит:
      — Что мне твой тулуп! Вот у меня кафтан волшебный. На пне лежит, и мне отсюда жарко.
      Барин говорит:
      — Давай, мужик, менять на тулуп.
      Мужик говорит:
      — Барин, придачу надо!
      Барин говорит:
      — Сколько тебе мужик за него?
      — Пятёрочку, коли не жалко за волшебный кафтан.
      Барин достаёт пять рублей. Мужик берет пять рублей, подаёт барину кафтан, у барина берёт шубу.
      Барин надел кафтан и поехал. А мужик берёт шубу и пошагал домой. Барин с версту отъехал, его так забрал мороз, что все кости стягивать стало.
      Он закричал на кучера:
      — Гони скорей лошадей!
      Кучер до тех пор гнал лошадей, приехали домой, все лошади и сдохли.
      Барин потом всё мужика как завидит, так ругается на него.
      А мужик шубу понашивал, да как барина завидит, так его и похваливает.
      ++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мужик и купец. Купался богатый купец в реке. Сказка!!
=======
      Купался богатый купец в реке, попал на глубокое место и стал тонуть.
      Шёл мимо старик, мужичок-серячок, услыхал крик, кинулся и купца из воды вытащил.
      Купец не знает, как старика благодарить. Позвал к себе в город, угостил хорошенько и подарил ему кусок золота величиной с конскую голову.
      Взял золото мужичок и идёт домой, а навстречу ему барышник целый табун лошадей гонит.
      — Здравствуй, старик! Откуда бредёшь?
      — Из города, от богатого купца.
      — Что же тебе купец дал?
      — Кусок золота с конскую голову.
      — Отдай мне золото, возьми лучшего коня. – Барышник предлагает.
      Взял старик лучшего коня, поблагодарил и пошёл дальше.
      Идёт старик, а навстречу ему пастух волов гонит.
      — Здравствуй, старик! Откуда бредёшь?
      — Из города, от купца.
      — Что ж тебе купец дал? – Спрашивает пастух.
      — Кусок золота с конскую голову.
      — А где ж оно?
      — Променял на коня. – Старик отвечает.
      — Променяй мне коня на любого вола. – Пастух предлагает.
      Старик выбрал вола, поблагодарил и пошёл.
      Идёт старичок, а навстречу овчар гонит овечье стадо.
      — Здравствуй, старичок! Откуда бредёшь?
      — Из города, от богатого купца. – Мужик отвечает.
      — Что же тебе купец дал?
      — Золота с конскую голову.
      — Где же оно? – Овчар спрашивает.
      — Променял на коня.
      — А конь где?
      — Променял на вола.
      — Променяй мне вола на любого барана. – Овчар предлагает.
      Взял старик лучшего барана, поблагодарил и пошёл дальше.
      Идёт старик, а навстречу свинопас поросят гонит.
      — Здравствуй, старик! Где был?
      — В городе, у богатого купца.
      — Что же тебе купец дал? – Свинопас спрашивает.
      — Кусок золота с конскую голову.
      — Где же оно? – Свинопас допытывает.
      — Променял на коня.
      — А конь где? – Свинопас спрашивает.
      — Променял на вола.
      — А вол где?
      — Променял на барана.
      — Давай мне барана, бери себе лучшего поросёнка. – Свинопас предлагает.
      Выбрал старик поросёнка, поблагодарил пастуха и пошёл.
      Идёт старик, а навстречу ему коробейник с коробом за спиной.
      — Здравствуй, старик! Откуда идёшь?
      — От купца из города. – Мужик говорит.
      — А что тебе купец дал?
      — Золота с конскую голову.
      — Где же оно? – Коробейник спрашивает.
      — Променял на коня.
      — А конь где? – Коробейник допытывает.
      — Променял на вола.
      — А вол где?
      — Променял на барана. – Мужик отвечает.
      — А баран где?
      — Променял на порося.
      — Променяй мне поросёнка на любую иглу. – Коробейник предлагает.
      Выбрал старик славную иголку, поблагодарил и пошёл домой. Пришёл старик домой, стал через плетень перелезать и иглу потерял.
      Выбежала старику навстречу старушка:
      — Ах, голубчик мой, я без тебя здесь совсем пропала! Ну, рассказывай. Был ты у купца?
      — Был.
      — Что тебе купец дал?
      — Кусок золота с конскую голову.
      — Где же оно?
      — Променял на коня.
      — А конь где?
      — Променял на вола.
      — А вол где?
      — Променял на барана.
      — А баран где?
      — Променял на поросёнка.
      — А поросёнок где?
      — Променял на иглу. – Хотел тебе, старая, подарочек принести, стал через плетень перелезать и потерял.
      — Ну хорошо, голубчик, что ты хоть сам вернулся! Пойдём в избу ужинать.
      И теперь живёт старичок со старушкой, счастливы и без золота.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мужик и медведь. Мужик поехал в лес репу сеять. Сказка!!
=======
      Мужик поехал в лес репу сеять.
      Пашет там, да работает. Пришёл к нему медведь:
      — Мужик, я тебя сломаю.
      — Не ломай меня, медведюшка, лучше давай вместе репу сеять. Я себе возьму хоть корешки, а тебе отдам вершки.
      — Быть так, – сказал медведь. – А коли обманешь, так в лес ко мне хоть не езди.
      Сказал и ушёл в дуброву. Репа выросла крупная. Мужик приехал осенью копать репу. А медведь из дубровы вылезает:
      — Мужик, давай репу делить, мою долю подавай.
      — Ладно, медведюшка, давай делить. – Тебе вершки, мне корешки. – Мужик щурится.
      Отдал мужик медведю всю ботву. А репу наклал на воз и повёз в город продавать. Навстречу ему медведь:
      — Мужик, куда ты едешь?
      — Еду, медведюшка, в город корешки продавать. – Отвечает мужик.
      — Дай-ка попробовать, каков корешок?
      Мужик дал ему репу. Медведь, как съел:
      — А-а! – Заревел. – Мужик, обманул ты меня! Твои корешки сладеньки. Теперь не езжай ко мне в лес по дрова, а то заломаю.
      На другой год мужик посеял на том месте рожь. Приехал жать, а уж медведь его дожидается:
      — Теперь меня, мужик, не обманешь, давай мою долю.
      Мужик говорит:
      — Быть так. Бери, медведюшка, корешки, а я себе возьму хоть вершки.
      Собрали они рожь. Отдал мужик медведю корешки, а рожь наклал на воз и увёз домой.
      Медведь бился, бился, ничего с корешками сделать не мог.
      Рассердился он на мужика, и с тех пор у медведя с мужиком вражда пошла.
      +++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мужик и Медведь-оборотень. Легенда. Миф. Сказка!!
=======
      Жил в лесу лесник, стояла у лесника в лесу избушка.
      Днём лесник в лесу ходил, вечером на ночлег в избушке хоронился. Место было глухое. – Ни дороги, ни пути, да и не заходил никто в такие дебри и чащи.
      И вот однажды приходит к леснику медведь и прямо, не спросясь, идёт за печку и там рассаживается, как свой.
      Лесник не робкого десятка, а струхнул не на шутку. – Стрелять не смеет. А медведь все сидит, не уходит.
      Сготовил лесник ужин, есть захотелось. Поел сам, дал и медведю, накормил медведя. Легли спать. И спали ночь мирно.
      Поутру собирается лесник в лес, а медведь из избушки на волю. И опять лесник сам заправился и медведя попотчевал.
      Вышел медведь из избушки, ничего не сказал, только поклонился леснику до земли низко.
      Один пошёл в одну сторону, другой в другую.
      Как-то в тот же год на крещенскую ярмарку приехал тот лесник в город. И вот один богатый приказчик зазвал его в трактир с собою и ну угощать.
      И так его угощал, что лесник от удовольствия даже имя своё крещёное запамятовал. Спрашивает лесника приказчик:
      — Можешь ли ты знать, за что я тебя угощаю?
      — Не могу знать, – отвечает лесник.
      Приказчик ему и говорит:
      — А помнишь, как я у тебя ночь ночевал?
      — Когда ты ночевал? – Лесник дивится.
      — А был ты в своей избушке в лесу, и пришёл к тебе медведь. Я самый и есть медведь.
      — Как так медведь?
      — Да так. Если б ты взялся тогда за ружьё, я бы тебя съел. Три года, три весны ходил я в шкуре медведем, колдун это сделал, а люди потом обвернули меня с медведя в человека.
      Тут лесник чуть было ума не решился, но потом ничего, отошёл.
      Вернулся лесник в лес, в свою лесную избушку, и стал себе жить, да поживать здорово, хорошо, и уж никого не боялся.
      Заяц ли усатый забежит в избушку, росомаха ли, все за гостей принимал, все как свои, милости просим!
      +++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мужик и мертвец. Рассказы о мертвецах. Быличка. Сказка!!
=======
      Ехал ночью мужик с горшками. Ехал, ехал, лошадь у него устала и остановилась как раз против кладбища.
      Мужик выпряг лошадь, пустил на траву, а сам прилёг на одной могиле. Только что-то не спится ему.
      Лежал, лежал, вдруг начала под ним могила растворяться. Он почуял это и вскочил на ноги.
      Вот могила растворилась, и оттуда вышел мертвец с гробовою крышкою, в белом саване. Вышел и побежал к церкви, положил в дверях крышку, а сам в село.
      Мужик был человек смелый. Взял гробовую крышку и стал возле своей телеги, дожидается, что будет?
      Немного погодя пришёл мертвец, хвать, а крышки-то нету. Стал по следу добираться, добрался до мужика и говорит:
      — Отдай мою крышку, не то в клочья разорву!
      — А топор-то на что? – Отвечает мужик. – Я сам тебя искрошу на мелкие части!
      — Отдай, добрый человек! – Просит его мертвец.
      — Тогда отдам, когда скажешь. – Где был и что делал? – Мужик-от мертвецу говорит.
      — А был я в селе. Уморил там двух молодых парней. – Мертвец признаётся.
      — Ну, скажи теперь мне. – Как их оживить можно? – Мужик говорит.
      Мертвец поневоле сказывает:
      — Отрежь от моего савана левую полу и возьми с собой. Как придёшь в тот дом, где парни уморены, насыпь в горшочек горячих угольев и положи туда клочок от савана, да дверь затвори. От того дыму они сейчас оживут.
      Мужик отрезал левую полу от савана и отдал гробовую крышку. Мертвец подошёл к могиле, могила растворилась. Стал в неё опускаться, вдруг петухи закричали, и он не успел закрыться как надо. – Один конец крышки снаружи остался.
      Мужик всё это видел, всё приметил. Стало рассветать. Он запряг лошадь и поехал в село. Слышит в одном доме плач, крики. Входит туда, лежат два парня мёртвые.
      Приходит на двор тот и говорит:
      — Не плачьте! Я смогу их оживить.
      — Оживи, родимый. Половину нашего добра тебе отдадим, – говорят родичи.
      Мужик сделал все так, как научил его мертвец, и парни ожили. Родные обрадовались, а мужика тотчас схватили, скрутили верёвками.
      — Нет, дока! Мы тебя начальству представим. Коли оживить сумел, стало быть, ты и уморил-то!
      — Что вы, православные! Бога побойтесь! – Завопил мужик и рассказал все, что с ним ночью было.
      Вот дали знать по селу, собрался народ и повалил на кладбище, отыскали могилу, из которой мертвец выходил, разрыли и вбили ему прямо в сердце осиновый кол, чтоб больше не вставал, да людей не морил. А мужика знатно наградили и с честью домой отпустили.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мужик и овсяное зерно. Чистил мужик навоз и нашёл овсяное зерно. Сказка!!
=======
      Чистил мужик навоз и нашёл овсяное зерно. Приходит к жене, у жены изба топится. Он говорит:
      — Ну-ка ты, хозяйка, поворачивайся, загребай-ка ты жар, сыпь это зерно в печь. Выгреби из печи, истолки его и смели, киселю навари, отлей в блюдо. Вот я и пойду к царю, понесу блюдо киселю. Ну, хозяйка, не пожалует ли нас царь чем-нибудь?
      Всё сделала хозяйка, как велел мужик тот. Взял он кисель, несёт царю. Пришёл к царю, принёс блюдо киселю. Царь его пожаловал золотой тетёркой.
      Пошёл от царя домой. Идёт полем. Видит табун коней гонит пастух.
      Пастух его спрашивает:
      — Мужичок, где ты был?
      — Ходил к царю, носил блюдо киселю.
      — Чем тебя царь пожаловал?
      — Золотой тетёркой.
      — Променяй нам тетёрку на коня. – Пастух предлагает.
      Ну, променял мужичок, сел на коня и поехал. Вот он едет. Видит стадо коров гонит пастух.
      Пастух ихний и говорит:
      — Где ты, мужичок, был?
      — Ходил к царю, носил блюдо киселю.
      — Чем тебя царь пожаловал?
      — Золотою тетёркой.
      — Где у тебя тетёрка?
      — Я её променял на коня.
      — Променяй нам коня на корову. – Пастух предлагает.
      Променял мужичок, ведёт корову за рога. Видит стадо овец гонит пастух.
      Пастух говорит:
      — Мужичок, где ты был?
      — Ходил к царю, носил блюдо киселю.
      — Чем тебя царь пожаловал?
      — Золотою тетёркой.
      — Где золотая тетёрка?
      — Променял па коня.
      — Где конь?
      — Променял на коровку.
      — Променяй нам коровку на овечку. – Пастух предлагает.
      Променял, гонит овцу. Видит стадо свиней гонит пастух.
      Пастух гoворит:
      — Где ты, мужичок, был?
      — Ходил к царю, носил блюдо киселю.
      — Чем тебя царь пожаловал?
      — Золотою тетёркой.
      — Где золотая тетёрка?
      — Променял на коня.
      — Где конь?
      — Променял на коровку.
      — Где коровка?
      — Променял на овечку.
      — Променяй нам овечку на свинью. – Пастух предлагает.
      Променял, гонит свинью. Видит стадо гусей гонит пастух.
      Пастух спрашивает:
      — Где ты, мужичок, был?
      — Ходил к царю, носил блюдо киселю.
      — Чем тебя царь пожаловал?
      — Золотою тетёркой.
      — Где у тебя золотая тетёрка?
      — Я променял на коня.
      — Где конь?
      — Я променял на коровку.
      — Где коровка?
      — Я променял на овечку.
      — Где овечка?
      — Я променял на свинью.
      — Променяй нам свинью на гуська. – Пастух предлагает.
      Променял на свинью гуська, гонит гуська своего и видит, как стадо утей пастух гонит.
      Пастух говорит:
      — Мужичок, где ты был?
      — Ходил к царю, носил блюдо киселю.
      — Чем тебя царь пожаловал?
      — Золотою тетёркой.
      — Где золотая тетёрка?
      — Я променял на коня.
      — Где конь?
      — Я променял на коровку.
      — Где коровка?
      — Я променял на овечку.
      — Где овечка?
      — Я променял на свинью.
      — Где свинья?
      — Я променял на гуська.
      — Променяй нам гуська на утечку.
      Променял, несёт утку. Смотрит ребята играют в клюшки.
      — Где ты, мужичок, был?
      — Ходил к царю, носил блюдо киселю.
      — Чем тебя царь пожаловал?
      — Золотою тетёркой.
      — Где золотая тетёрка?
      — Я променял на коня.
      — Где конь?
      — Я променял на коровку.
      — Где коровка?
      — Я променял на овечку.
      — Где овечка?
      — Я променял на свинью.
      — Где свинья?
      — Я променял на гуська.
      — Где гусёк?
      — Я променял на утку.
      — Променяй нам утку на клюшку. – Предлагают мальчишки.
      Променял мужик, идёт. Пришёл домой, клюшку поставил у ворот, а сам пошёл в избу.
      Жена стала спрашивать. Он рассказал все до клюшки.
      — Где клюшка-то?
      — У ворот. – Мужичок отвечает.
      Она пошла, взяла клюшку, да клюшкой-то возила-возила его:
      — Не меняй, не меняй, старый чёрт! Ты хоть бы утку принёс домой!
      +++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мужик и поп. Шёл мужик дорогой. Про попов. Сказка!!
=======
      Шёл мужик дорогой.
      Догоняет он батюшку.
      — Здравствуй батюшка, – говорит мужик.
      — Здравствуй свет, – говорит батюшка! – Куда идёшь, мужичок?
      — А иду, батюшка, в деревню Хмельное.
      — А зачем, мужичок?
      — Да там, батюшка, сказывают, лошадка продажная есть.
      — А у тебя что, лошадки-то не было?
      — Да была, волк съел.
      — Вот это плохо, – батюшка сказал.
      Вот идут, находят они кошель на дороге.
      — Вот, батюшка, видно, бедный мужик потерял кошель.
      Подходят они к этому кошелю. Батюшка и говорит:
      — Что, разделим напополам?
      Мужик и говорит:
      — А что ж, батюшка, разделить можно, если там кусок хлеба есть.
      Они развязывают кошель. Там жареный поросёнок. Батюшке этот поросёнок понравился, он и говорит мужику:
      — Мужик!
      — А что, батюшка?
      — Да этого поросёнка не стоит нам делить.
      — Да как же, батюшка? Кто первый увидал, тому поросёнка?
      А батюшка, мужику:
      — Нам придётся ночевать в лесу. Мы этого поросёнка не будем делить, а ляжем спать. Кому лучший сон приснится, тому и поросенок будет.
      Они обночевались. Расстлали огонёк и ложатся спать.
      Мужику привычно ходить-то, он не очень и устал, а батюшка утомился, заснул. Мужик видит, что батюшка спит, достаёт кошель, вынимает поросёнка. Съел и ложится спать.
      — Ладно, – говорит, – сон снися, не снися, а мне легче будет спать.
      Мужик и спит спокойно. Вот наутро встают. Батюшка и говорит:
      — Мужик, расскажи-ка, что тебе снилось сегодня?
      — Не знаю, батюшка. А вы раньше расскажите, что вам снилось, а потом и я расскажу.
      Вот батюшка говорит:
      — Ну, я расскажу свой сон.
      Мужик и смеётся:
      — Так, верно, батюшка, и поросёнок будет твой?
      — Да, да! Чей будет лучше сон, того и поросёнок.
      — Ну, расскажи, батюшка.
      Вот батюшка начинает:
      — Я вот, мужичок, сплю. Передо мною оказалася лестница по самые небеса. Вот я по этой лестнице полез, да полез и на самое небо влез. А там бог угощается курятиной, гусятиной, поросятиной, и я наелся до горла.
      — У вас, батюшка, сон хороший, – мужик сказывает. – Я тоже как бы проснулся, вижу, что ты полез по лестнице. Я след за тобою тихонько. Тебя бог позвал, стал угощать. Я глядел, глядел, а ты батюшка мне даже не кивнул. Я скорей с лестницы спустился, достал кошель, да и поросёнка съел.
      Батюшка и крикнул:
      — Да я ж там не был, придумал я всё!
      — Был не был, а только лучшего сна и не придумаешь. – Сказал ему мужик.
      ++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мужик и сварливая жена. Была у одного мужа жена, да только такая задорная. Сказка!!
=======
      Была у одного мужа жена, да только такая задорная, что все ему наперекор говорила.
      Бывало, он скажет:
      — Бритое.
      А уж она непременно кричит:
      — Стриженое!
      Всякий день бранились! Надоела жена мужу. Вот он и стал думать, как бы от неё отделаться.
      Идут они раз к реке, а вместо моста на плотине лежит перекладинка:
      — Постой, – думает мужик, – вот теперь-то я её изведу.
      Как стала она переходить по перекладинке, он ей и говорит:
      — Смотри же, жена, не трясись, не то как раз утонешь!
      А она как раз напротив ему:
      — Так вот же нарочно буду!
      Тряслась, тряслась, да и бултых в воду.
      Жалко ему стало жены. Вот он влез в воду, стал её искать и идёт по воде в гору.
      Идут люди перехожие, спрашивают его:
      — Что ты тут ищешь?
      — А вот жена утонула, вон с энтой перекладинки упала! – Мужик отвечает.
      — Дурак, дурак! Ты бы шёл вниз по реке, а не в гору. Её теперь, чай, снесло.
      — Эх, братцы, молчите! Она все делала наперекор, так уж и теперь, верно, пошла против воды.
      +++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мужик и сварливая жена. У одного мужика была жена сварлив. Сказка!!
=======
      У одного мужика была жена сварлива и упряма. Уж что, бывало, захочет, дак муж дай ей, и уж непременно муж соглашайся с ней.
      Да больно она льстива была на чужую скотину. Как, бывало, зайдёт на двор чужая скотина, дак уж мужу и говорит, что это её.
      Страшно надоела жена мужу.
      Вот однажды и зашли к ней на двор барские гуси. Жена спрашивает:
      — Муж, чьи это гуси?
      — Барские.
      — Как барские! – Она ему.
      Вспылила со злости, пала на пол.
      — Я умру, – говорит, – сказывай. – Чьи гуси?
      Он ей:
      — Барские гуси.
      Жена охает, стонет. Муж наклонился к ней:
      — Что ты стонешь жена?
      — Да чьи гуси? – Она его спрашивает.
      — Барские. – Мужик на своём стоит.
      — Ну, умираю, беги скорей за попом. – Она ему кричит.
      Вот муж послал за попом. Уж и поп едет.
      — Ну, – говорит муж, – вот и священник едет.
      Жена спрашивает:
      — Чьи гуси? – Она его спрашивает.
      — Барские. – Мужик не отступается.
      — Ну, пущай священник идёт, умираю! – Она ему опять кричит.
      Вот исповедали её, приобщили, поп ушёл.
      Муж опять.
      — Что с тобою, жена?
      — Чьи гуси? – Она его спрашивает.
      — Барские. – Он отвечает.
      — Ну, совсем умираю, готовь домовище! – Она ему кричит.
      Изготовили домовище.
      Муж подошёл:
      — Ну, жена, уж и домовище готово.
      — А чьи гуси? – Она его спрашивает.
      — Барские. – Мужик отвечает.
      — Ну, совсем умерла, клади в домовище.
      Положили в домовище и послали за попом.
      Муж наклонился к жене, шепчет:
      — Уж домовище подымают, нести хотят отпевать в церковь.
      А она шепчет:
      — Чьи гуси?
      — Барские. – Он отвечает.
      — Ну, несите! – Она приказывает.
      Вот вынесли домовище, поставили в церкви, отпели панихиду.
      Муж подходит прощаться:
      — Уж и панихиду, – говорит, – отпели. Выносить хотят на кладбище.
      Жена шепчет:
      — Чьи гуси?
      — Барские. – Он ей говорит.
      — Несите на кладбище! – Она приказывает.
      Вот и вынесли. Подняли домовище опушать в могилу, муж нагинается к ней:
      — Ну, жена, уж тебя в могилу опущают и землей тотчас засыплют.
      А она шепчет:
      — Чьи гуси?
      — Барские. – Он отвечает.
      — Ну, опущайте и засыпайте! – Она кричит.
      Домовище опустили и засыпали землёю.
      Так и уходили бабу барские гуси!
      +++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мужик и упырь. Рассказы о мертвецах. Миф. Быличка. Сказка!!
=======
      Ехал мужик по полю мимо кладбища, а уж стемнело.
      Нагоняет его незнакомый в хорошем полушубке и в красной рубахе.
      — Остановись! – Говорит. – Возьми меня в попутчики.
      — Изволь, садись, не жалко! – Мужик-от.
      Приезжают они в село, подходят к тому, к другому дому. Хоть ворота и настежь, а незнакомый говорит:
      — Заперто! Вишь, на тех-то воротах были кресты выжжены.
      Подходит к крайнему дому, ворота на запоре, и замок в полпуда висит. Но креста нету, и ворота сами собой отворилися.
      Вошли в избу. Там на лавке сидят двое. – Старик, да молодой парень.
      Незнакомый взял ведро, поставил позади парня, ударил его по спине, и тотчас полилась из него алая кровь. Нацедил полное ведро крови и выпил.
      То же самое сделал он и с стариком и говорит мужику:
      — Уж светает, пойдём-ка теперь ко мне.
      В один миг очутились они на кладбище. Упырь обхватил было мужика руками, да на его счастье петухи запели, и мертвец сгинул.
      Наутро смотрят. И молодой парень и старик, оба померли. Тотчас разыскали могилу, разрыли, а упырь весь в крови лежит!
      Взяли осиновый кол, да и всадили в него.
      ++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мужик и чёрт. Жил-был мужик и посеял он репу. Матершина. Сказка!!
=======
      Жил-был мужик и посеял он репу.
      Приходит время репу рвать, а она не поспела. Тут он с досады и сказал:
      — Чтоб чёрт тебя побрал!
      А сам ушёл с поля. Проходит месяц, жена и говорит:
      — Ступай на полосу, может статься, наберёшь репы.
      Отправился мужик, пришёл на полосу, видит, репа большая, да славная уродилась, давай её рвать.
      Вдруг бежит старичок и кричит на мужика:
      — Зачем воруешь мою репу?
      — Какая твоя? Поле моё и репа моя. – Мужичок говорит.
      — А как же, разве ты мне её не отдал, когда она ещё не поспела? Я старался, поливал её!
      — А я садил. – Мужик упорствует.
      — Не буду спорить, – сказал чёрт, – ты точно её садил, да я поливал. – Давай вот что, – говорит чёрт, – приезжай на чём хошь сюда, и я приеду, если ты узнаешь, на чём я приеду, то твоя репа. Если я узнаю, на чём ты приедешь, то моя репа.
      Мужик согласился.
      На другой день он взял с собой жену и, подойдя к полосе, поставил её раком, заворотил подол, воткнул ей промеж морковь, а волоса на голове ей растрепал.
      А чёрт поймал зайца, сел на него, приехал и спрашивает мужика:
      — На чём я приехал?
      — А что ест? – Спросил мужик.
      — Осину гложет. – Отвечает чёрт.
      — Так это заяц! – Мужик догадал.
      Стал чёрт узнавать на чём это мужик прибыл. – Ходил, ходил кругом и говорит:
      — Волоса, это хвост, а это голова, а ест она морковь!
      Тут чёрт совсем спутался.
      — Владей, – говорит, – мужик, репою!
      Мужик вырыл репу, продал и стал себе жить, да поживать. И жонушку свою жаловать.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мужик и чёрт. Однажды мужик на озере рыбу ловил. Архангельск. Сказка!!
=======
      Однажды мужик на озере рыбу ловил, рыба не попадалась, он и подумал:
      — Хоть бы чёрт мне дал рыбы-то!
      Подумал так-то и пошёл домой. На дороге попадается ему человек и спрашивает:
      — Что ты, мужик про меня, думал?
      — Ничего я не думал. – Отворачивается он от человека.
      — Как ничего не думал? Вспомни-ко хорошенько. – Человек тот странный настаивает.
      Тогда мужик вспомнил свою думу на озере и говорит:
      — Я подумал. Хоть бы чёрт мне дал рыбы-то!
      — Это хорошо, а что от добра этого мне дашь?
      — Рад-бы что угодно дать, да нет ничего, есть только чёрный бык, я бы и того отдал.
      — А обманешь поди? – А то чёрт, оказывается, сам-то и был.
      — Нет, не обманю. – Заверяет его мужичок.
      — Хорошо, веди завтра быка сюда.
      Назавтрие, по утру встал мужик, вспомнил о вчерашнем, и жаль ему стало быка, и думает:
      — Дайко, я пойду на хитрость. Возьму худую верёвку и привяжу к лесине.
      И как вздумал, так и сделал. Пошёл к озеру и привязал верёвку за лесину, и пошёл осматривать свои ловушки.
      Рыбы попало очень много. Выходит из озера чёрт и говорит:
      — Вот тебе рыба, а где же бык?
      — Быка привязал к лесине.
      Пришли к дереву, за дерево одна верёвка привязана. Мужик и говорит:
      — Эх, брат, бык-то оторвался!
      — Давай мужик ладно, делать нечего, смотри приведи завтра. – Чёрт ему наказывает строго.
      Мужик обрадел, снёс рыбу домой и назавтрие опять пошёл на озеро, и опять привязал худой обрывок верёвки за дерево, и пошёл смотреть ловушек.
      И опять увидел, что рыбы много, обрадовался и пошёл было домой, а чёрт опять выходит из озера и просит быка.
      Мужик говорит, что бык опять оторвался. Тогда говорит чёрт мужику:
      — Смотри, мужик, не обманывай, приведи сулёного быка, а не то тебе худо от меня будет.
      Приходит на третий день и видит мужик, что медведь на другом берегу озера кидается в воду и плывет, а чёрт выходит из озера и требует быка.
      Догадливый мужик отвечает чёрту:
      — Быка-то я привёл, да он опять оторвался, вишь вон плывет по озеру, хватай его скорее!
      Тогда чёрт этот подбегает к берегу и хватает медведя, но одолеть не может его никак.
      Выходит тут из озера другой чёрт, и двольни они медведя ухаживают. Тогда первый чёрт приходит к мужику и говорит:
      — Ну брат, какой у тебя бык-то, я один и справиться с ним не мог, а если бы не пришёл ко мне на помочь мой дедко, он меня уходил бы, да он и дедушко-то моего так копытом стягнул, что чуть и глаз не выстягнул.
      Так-то с чертяками связываться. Как повезёт уж.
      ++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мужик медведь. Один полесник ходил в лиси. Архангельск. Сказка!!
=======
      Один полесник ходил в лиси.
      Имел он свою фатерку в лиси той лесной, и заходит как-то вечером на ночлег.
      И тут к нему вдруг является к ему медведь и заходит за печку не спросясь. Мужик не стал нечего делать с ним. Стрелить его не стал.
      Сготовил мужик ужину, поисть значит. И дал медведю полрыбника и полмякушки хлеба, медведя накормил, увалились на спокой.
      Поутру выстали, мужичек запоходил в лес, а медведь с фатерки йдет. Мужик опять дал ему полмякушки хлеба и половину рыбника, медведь вышел с фатерки и поклонился ему низко. Один пошёл в сторону, а другой в другую.
      Вот как-то мужик пошёл и явился в зимнее время в крещенскую ярмарку в Шуньгу.
      И тут один богатый приказчик зовёт мужика в гостиницу и ну этого мужика полисника угощать. И так его угостил, что мужичек век такого угощения не видал.
      И спросил приказчик тот этого мужичка:
      — Можешь ли знать, за что я тебя угощаю?
      Мужик отвечал:
      — Не могу знать.
      Приказчик ему говорит:
      — Помнишь, как я у тебя ночевал? Был ты в своей фатерке в лесу, а я пришёл к тебе медведем. Если бы ты сходился с ружьём, я бы тебя съел. Тогда ты меня попоил, покормил. Я был, значит, испорчен в свадьбу, и сделан я был медведем, и ходил я три года, а воротили меня добрые люди обратно в жизнь человеческую, и жить здраво и хорошо.
      ++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мужик разгадывает загадки. Один мужичок в деревне нуждался хлебом. Сказка!!
=======
      Один мужичок в деревне нуждался хлебом.
      А у них барин был, любил мужиков, которые догадливые были. Решил бедняк этот попытать счастья, раздобыть на пропитание и приезжает к тому барину.
      Барин его спрашивает:
      — Что тебе нужно, мужичок?
      — К вашей милости, барин! Хлеба нету, нечего есть! Не будет ли ваша милость сколько-нибудь хлеба мне дадите?
      Барин ему в ответ:
      — А вот что, мужичок! Разгадай ты мне загадку, тогда я тебе отпущу и хлеба! Вот. – Что быстрее на свете нет?
      Мужик сказал:
      — Быстрее мысли ничего на свете нет!
      — Ну, это, – говорит, – верно! Ну, а разгадай. – Чего сильнее на свете нет?
      — Сильнее погоды нет!
      — Ну, да и это, – говорит, – верно! Разгадай мне. – Что милее на свете нет?
      — Милее сна ничего на свете нет!
      Барин тогда насыпал ему воз хлеба. Мужичок приезжает домой. У них в деревне был богатый мужик, и такой был завидливый. Приходит он к мужичку, спрашивает:
      — Где взял хлеба?
      — Спасибо мне насыпал целый воз барин! – Мужичок говорит.
      — За что же он тебе насыпал? – Завидливый пытает его.
      — Он мне заганул загадку, а я ему рассказал. Он мне за то и насыпал целый воз. – Отвечает честно мужик.
      Тут богач и подумал:
      — Поеду и я. – И я, может, разгадаю!
      У этого богача была тройка лошадей хороших. Приезжает он к барину. Барин его спрашивает:
      — Что надо, мужичок?
      — Да вот, к вашей милости приехал! Не отпустите ли мне хлебца? – Богач спрашивает.
      — Отпущу тебе хлебца, только разгадай мне загадку! Когда не разгадаешь, тогда тройка твоя остаётся за мной! – Барин ему в ответ.
      — Быть может, – говорит богач, – разгадаю!
      — Ну, скажи мне. – Что быстрее на свете нет?
      Богач показывает на своего жеребёнка:
      — Вот, моего жеребёнка, я чай, ничего быстрее нет!
      Барин говорит:
      — Нет, это неправда! Вот, разгадай мне ещё. – Чего сильнее на свете нет?
      — Я чай, барин, сильнее медведя нет! – Говорит богач.
      — И это, – говорит, – неправда! А что милее на свете нет?
      — А что, барин? Мне милее своей жены ничего на свете нет! – Богач гадает.
      Барин ему и сказал:
      — У тебя хлеба много своего, ты и отгадывать не умеешь!
      Так делать нечего, пошёл мужик домой. А тройка лошадей осталась у барина.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мужик, журавли и медведь. У одного мужика много было гороху насеяно. Сказка!!
=======
      У одного мужика много было гороху насеяно.
      И вот сповадились журавли летать, горох клевать.
      — Постой, – вздумал мужик, – я вам переломаю ноги!
      Купил ведро вина, вылил в корыто, намешал туда мёду. Корыто поставил на телегу и поехал в поле.
      Приехал к своей полосе, выставил корыто с вином, да с мёдом наземь, а сам отошёл подальше и лёг отдохнуть.
      Вот прилетели журавли, поклевали гороху, увидали вино и так натюкались, что тут же попадали.
      Мужик, не промах, сейчас прибежал и давай им верёвками ноги вязать. Опутал верёвками, прицепил за телегу и поехал домой.
      Дорогой-то порастрясло журавлей. Протрезвились они, очувствовались. Стали крыльями похлопывать, поднялись, полетели и понесли с собою и мужика, и телегу, и лошадь.
      Высоко поднялись они! А мужик взял нож, обрезал верёвки и упал, хорошо, что прямо в болото.
      Целые сутки в тине сидел, едва оттуда выбрался. Воротился домой, а жена за то время, что он путешествовал, успела уж родить. Надо за попом ехать, ребёнка крестить.
      — Нет, – говорит мужик, – не поеду за попом!
      — Отчего так? – Жена спрашивает.
      — Журавлей боюсь! – Отвечает мужик. – Опять понесут по поднебесью. Пожалуй, с телеги сорвусь, до смерти ушибусь!
      — Не бойсь! Мы тебя к телеге канатом прикрутим. – Жена ему.
      Вот хорошо, положили его в телегу, обвязали канатом, лошадь поворотили на дорогу. Стегнули раз, другой, она и поплелась рысцою.
      За деревней-то был колодец, а лошадь-то была не поена. Вздумалось ей напиться, свернула с дороги в сторону и прямо к колодцу. А колодец был без сруба, а упряжь-то без шлеи, и узда без повода, а хомут большой, просторный. Лошадь наклонилась к воде, а хомут через голову и съехал долой.
      Вот лошадь напилась и пошла назад, а мужик с телегою остался у колодца.
      На ту пору выгнали охотники из лесу медведя. Медведь бросился со всех ног, набежал на телегу, хотел перескочить, прыгнул, да прямо в хомут и попал! Видит, медведь, что беда у него на носу, и пошёл валять что есть силы с телегою.
      — Батюшки, помогите! – Кричит мужик с телеги.
      От того крику медведь ещё пуще напугался. Пошёл таскать по кочкам, по яругам, по болотам.
      Прибежал на пчельник, полез на дерево и телегу за собой потащил, захотелось, видно, медку попробовать.
      Влез на самую верхушку, а телега вниз тянет. – Бедный медведь и сам не рад, ни взад, ни вперёд!
      Немного спустя времени пришёл хозяин, увидал медведя.
      — Ага, – говорит, – попался! Вишь, ты какой бездельник, Мишка. – Не просто за мёдом пришёл, а ещё и на телеге приехал, чтоб больше набрать выходит!
      Схватил пчельник топор и ну рубить дерево под самый корень. Дерево повалилось наземь, разбило телегу и задавило совсем мужика. А медведь выскочил из хомута, да бежать. – Только унести бог ноги!
      Вот каковы журавли!
      ++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мужик, медведь и лиса. Пахал мужик ниву, пришёл к нему медведь. Сказка!!
=======
      Пахал мужик ниву, пришёл к нему медведь и говорит ему:
      — Мужик, я тебя сломаю!
      Мужик ему и говорит:
      — Нет, не замай. Я вот сею репу, себе возьму хоть корешки, а тебе отдам вершки.
      — Быть так, – сказал медведь, – а коли обманешь, так в лес по дрова ко мне хоть не езди!
      Сказал и ушёл в дуброву. Пришло время. – Мужик репу копает, а медведь из дубровы вылезает.
      — Ну, мужик, давай делить!
      — Ладно, медведюшка! Давай я привезу тебе вершки. – Говорит ему мужик.
      И отвёз ему воз ботвы. Медведь остался доволен честным разделом.
      Вот мужик наклал свою репу на воз и повёз в город продавать, а навстречу ему опять медведь:
      — Мужик, куда ты едешь?
      — А вот, медведюшка, еду в город корешки продавать.
      — Дай-ка попробовать, каков корешок! – Медведь говорит.
      Мужик дал ему репу. Медведь как съел. И заревел:
      — Аааа, – ревёт, – ты меня обманул, мужик! Корешки твои сладеньки. Теперь не езжай ко мне по дрова, а то задеру!
      Мужик воротился из города и боится ехать в лес. Пожёг и полочки, и лавочки, и кадочки, наконец делать нечего, надо в лес ехать.
      Въезжает потихонечку. Откуда ни возьмись бежит лисица.
      — Что ты, мужичок, – спрашивает она, – так тихо бредёшь?
      — Боюсь медведя, сердит на меня, обещал задрать.
      — Небойсь медведя, руби дрова, а я стану порскать. Коли спросит медведь. – Что такое? Скажи. Ловят волков и медведей. – Учит его хитрющая Параскевна.
      Мужик принялся рубить. Глядь, ан медведь бежит и мужику кричит:
      — Эй, старик! Что это за крик?
      Мужик говорит:
      — Волков ловят, да медведей.
      — Ох, мужичок, – медведь напужался, – положи меня в сани, закидай дровами, да увяжи верёвкой. Авось подумают, что колода лежит.
      Мужик положил его в сани, увязал верёвкою и давай обухом гвоздить его в голову, пока медведь совсем окочурился.
      Прибежала лиса и говорит:
      — Где медведь?
      — А вот, околел медведь! – Мужик показывает на него.
      — Ну что ж, мужичок, теперь нужно и меня угостить. – Лиса ему.
      — Изволь, лисонька! Поедем ко мне, я тебя угощу. – Мужик зовёт её.
      Мужик едет, а лиса вперёд бежит. Стал мужик подъезжать к дому, свистнул своим собакам и притравил лисицу.
      Лиса пустилась к лесу и юрк в нору. Спряталась в норе и спрашивает:
      — Ох вы, мои глазоньки, что вы смотрели, когда я бежала?
      — Ох, лисонька, мы смотрели, чтоб ты не спотыкнулась.
      — А вы, ушки, что делали?
      — А мы всё слушали, далеко ли псы гонят.
      — А ты, хвост, что делал?
      — Я-то, – сказал хвост, – все мотался под ногами, чтоб ты запуталась, да упала, да к собакам в зубы попала.
      — А-а, каналья! Так пусть же тебя собаки едят.
      И, высунув из норы свой хвост, лиса закричала:
      — Ешьте, собаки, лисий хвост!
      Собаки за хвост хвать, рвали, рвали, оторвать не смогли, потащили и лисицу вытащили и закамшили.
===========================.
      Так часто бывает. – От красивого хвоста и мудрая голова не спасёт.
      +++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мужик, медведь и лиса. Посеял мужик с медведем вместе репу. Сказка!!
=======
      Посеял мужик с медведем вместе репу, и родилась репа добрая. Медведь мужику сказал:
      — Твои коренья, а мои верхушки.
      Мужик всю зиму ел, а медведь с голоду помирал. На другой год медведь сказал мужику:
      — Давай сеять пшеницу.
      Пшеница родилась добрая.
      — Теперь ты бери верхушки, – сказал медведь мужику, – а мои коренья.
      Мужик всю зиму ел, а медведь едва с голоду не помер.
      На третий год мужик один пашет. Медведь к нему пришёл и говорит ему:
      — Я тебя, мужик, съем, за то, что ты меня обманываешь.
      А мужик сказал ему:
      — Погоди, пашню допашу.
      Было знойко, а там была телега, от жары спасаясь медведь и лёг под мужичью телегу. На ту пору бежит лиса к мужику и говорит:
      — Мужик, я тебя от смерти отведу. Что ты мне за работу дашь?
      Мужик сказал:
      — Кур мешок.
      — Хорошо. Я у тебя спрошу. – Что у тебя под телегою лежит?
      А медведь слышит и мужику говорит:
      — Скажи лисе, что колода лежит.
      Лиса говорит:
      — Кабы была колода, она бы на телеге была увязана.
      В ту пору лиса убежала прочь в кустьи, а после опять возвратилась и говорит мужику:
      — Что у тебя на телеге лежит?
      Мужик сказал:
      — Колода.
      — А кабы колода, в ней бы топор был воткнут. – Лиса его учит.
      Медведь слышит разговор, да не знает, что такое топор, говорит он мужику:
      — Воткни в меня топор.
      Мужик и воткнул топор медведю в спину, отчего медведь кончился.
      Лиса тогда и говорит мужику:
      — Вывези же обещанный мешок кур.
      На другой день выехал мужик на пашню и вывез мешок, а в нем две курицы и борзая собака.
      Тут и лиса прибегает и говорит мужику:
      — Что, привёз кур?
      — Привёз лисонька, привёз. – Мужик ей.
      — Ну, ты мужик пущай по одной, а не всех вдруг.
      Мужик выпустил курицу, лиса её съела, потом другую, и её лиса прибрала, да потом собаку выпустил. Собака за лисой, лиса от собаки побежала в нору.
      Собака стоит у норы, а лиса сама с собою говорит:
      — Ноги, что вы делали?
      — Мы бежали.
      — А вы, глазки?
      — Мы глядели.
      — А вы, уши?
      — Мы слушали.
      — А ты, хвост?
      — Я, – говорит, – тебе под ноги мешался, чтоб ты упала.
      В ту пору лиса осердилась на хвост и высунула его из норы:
      — На, собака, ешь хвост!
      Собака ухватила лису за хвост, вытащила её и разорвала.
      +++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мужик, медведь и лиса. У мужика с медведем была большая дружба. Сказка!!
=======
      У мужика с медведем была большая дружба.
      Вот и вздумали они как-то репу сеять. Посеяли и начали уговариваться, кому что брать.
      Мужик сказал:
      — Мне корешок, тебе, Миша, вершок.
      Выросла у них репа. Мужик взял себе корешки, а Миша вершки. Видит Миша, что ошибся, и говорит мужику:
      — Ты, брат, меня надул! Когда будем ещё что-нибудь сеять, уж меня так не проведёшь.
      Прошёл год. Мужик и говорит медведю:
      — Давай, Миша, сеять пшеницу.
      — Давай, – говорит Миша.
      Вот и посеяли они пшеницу. Созрела пшеница. Мужик и говорит:
      — Теперь ты что возьмёшь, Миша? Корешок али вершок?
      — Нет, брат, теперь меня не надуешь! Подавай мне корешок, а себе бери вершок.
      Вот собрали они пшеницу и разделили. Мужик намолотил пшеницы, напёк себе ситников, пришёл к Мише и говорит ему:
      — Вот, Миша, какая верхушка-то.
      — Ну, мужик, – говорит медведь, – я теперь на тебя сердит, съем тебя!
      Мужик отошёл и заплакал. А тут как раз идёт лиса и говорит мужику:
      — Что ты плачешь мужик-от?
      — Как мне не плакать, как не тужить? Меня медведь хочет съесть. – Мужик ей.
      — Не бойся, дядя, не съест! – И пошла сама в кустья, а мужику велела стоять на том же месте.
      Потом выскочила оттуда запыхавшаяся и кричит, что охотники ищут волков и медведей, близко уже.
      Медведь подбежал к мужику и говорит:
      — Ой, мужик, спрячь меня под телегу, не сказывай про меня, за то не буду тебя есть.
      Мужик говорит лисе:
      — Нету скажи лиса, ни волков, ни медведей!
      Лиса засмеялась и сказала:
      — А у телеги-то что лежит?
      Медведь потихоньку говорит мужику:
      — Скажи, что колода.
      Мужик и отвечает лисе, что колода, мол, лежит там.
      — Кабы была колода, – отвечает лиса, – она бы на телеге была увязана! – А сама убежала опять в кустья.
      Медведь сказал мужику:
      — Свяжи меня и положи в телегу.
      Мужик так и сделал. Вот лиса опять воротилась и спрашивает мужика:
      — Мужик, нет ли у тебя тут волков-бирюков, медведёв?
      — Нету! – Сказал мужик.
      — А на телеге-то что лежит? – Лиса говорит.
      — Колода. – Мужик отвечает.
      — Кабы была колода, в неё бы топор был воткнут!
      Медведь и говорит мужику потихоньку:
      — Воткни в меня топор.
      Мужик воткнул ему топор в спину, и медведь издох.
      Вот лиса и говорит мужику:
      — Что теперь, мужик, ты мне за работу дашь?
      — Дам тебе пару белых кур, а ты неси, не гляди.
      Она взяла у мужика мешок и пошла. Несла-несла и думает:
      — Дай погляжу!
      Глянула, а там две белые собаки. Собаки как выскочут из мешка-то, да за нею.
      Лиса от них бегла, бегла, да под пенёк в нору и ушла и, сидя там, говорит с собою:
      — Что вы, ушки, делали?
      — Мы всё слушали.
      — А вы, ножки, что делали?
      — Мы всё бежали.
      — А вы, глазки?
      — Мы всё глядели.
      — А ты, хвост?
      — Я все мешал тебе бежать.
      — А, ты все мешал! Постой же, я тебе дам! – И высунула хвост собакам.
      Собаки за него ухватились, вытащили лису и разорвали.
      +++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мужик, медведь, лиса и слепень. Матершина. Сказка!!
=======
      Жил-был мужик, у него была пегая лошадь.
      Мужик запряг её в телегу и поехал в лес за дровами. Только приехал в лес, а навстречу ему идёт большой медведь. Поздоровался с мужиком и спрашивает:
      — Скажи, мужичок, кто твою лошадку пежил? Ишь какая рябенькая, да славная!
      — Эх, брат Мишка! – Говорит мужик. – Я сам её выпестрил.
      — Да разве ты умеешь пежить? – Мишка спрашивает.
      — Кто? Я-то, да ещё какой мастак! Коли хочешь, я, пожалуй, сделаю тебя пестрее моей лошади. – Мужик предлагает.
      Медведь обрадовался:
      — Сделай милость, пожалуйста! Я тебе за работу целый улей притащу.
      — Ну что ж! Хорошо. Только надо тебя, старого черта, связать верёвками. А то тебе не улежать, как стану пежить.
      Медведь согласился.
      — Погоди, – думает мужик, – я тебя спеленаю!
      Взял вожжи и верёвки и так скрутил, опутал медведя, что тот зачал реветь на весь лес, а мужик ему:
      — Постой, брат Мишка! Не шевелись, пора пежить.
      — Развяжи, мужичок! – Просится медведь. – Я уже не хочу быть пегим. Пожалуйста, отпусти!
      — Нет, старый черт! Сам напросился, так тому и быть. – Ругается мужик.
      Нарубил мужик дров, наклал целый ворох и развёл огонь жарко-жарко, да взял топор и положил его прямо на огонь.
      Как накалился топор докрасна, мужик вытащил его и давай пежить медведя. Только заверещало.
      Медведь заревел что есть мочи, понатужился, перервал все верёвки и вожжи и ударился бежать по лесу без оглядки, только лес трещит.
      Рыскал, рыскал медведь по лесу, из силы выбился, хочет лечь, нельзя. Все брюхо и бока выжжены. Как заревёт, заревёт:
      — Ну, только попадись мне мужик в лапы, уж будет меня помнить!
      На другой день мужикова жена пошла в поле рожь жать и взяла с собою краюшку хлеба, да кувшин молока. Пришла на свою полосу, поставила к сторонке кувшин с молоком и стала жать.
      А мужик думает:
      — Дай-кось я проведаю жену.
      Запряг лошадь, подъезжает к своей полосе и видит, что во ржи бродит лиса. Подобралась плутовка к кувшину с молоком, кое-как всунула в него свою голову, да назад-то уж никак её и не вытащит. Ходит по жниве, да головою мотает и говорит:
      — Ну, кувшин, пошутил, да и будет! Ну, полно же баловать. – Отпусти меня! – Кувшинушко! Голубчик! Полно тебе дурачиться, поиграл, да и довольно!
      А сама всё головою мотает. Вот покудова лиса уговаривалась с кувшином, мужик достал полено, подошёл, да как урежет её по ногам.
      Лиса бросилась вдруг в сторону, да головой прямо об камень, и кувшин в мелкие черепки разбила.
      Видит, что за ней гонится мужик с поленом, лиса как прибавит рыси, – даром что на трёх ногах, а не догонишь и с собаками, – и скрылась в лесу.
      Воротился мужик и стал накладывать на телегу снопы. Откуда не взялся слепень, сел ему на шею и больно его укусил. Мужик хватился за шею и поймал слепня.
      — Ну, – говорит, – что с тобой мне делать, да хорошо, постой, будешь и ты меня помнить.
      Взял мужик соломину и воткнул её слепню в зад, приговаривая:
      — Лети теперь как знаешь!
      Бедный слепень полетел и соломину за собой потащил.
      — Ну, – думает себе, – попался я в руки, ещё отроду этакой ноши я не таскивал, как теперь!
      Вот летел он, летел, прилетел в лес и совсем уж из сил выбился. Захотел сесть на дерево отдохнуть, думал повыше подняться, а соломина тянет его книзу.
      Бился-бился, насилу кое-как присел, запыхался и так тяжело начал дышать, что даже дерево зашаталось.
      А под этим деревом лежал тот самый медведь, которого мужик пестрил. Медведь испугался:
      — Отчего так шибко зашаталось дерево?
      Глянул вверх, а на дереве сидит слепень. Медведь и закричал ему:
      — Эй, брат! Родня! Слезай, пожалуйста, долой, а то, пожалуй, ведь ты и дерево повалишь.
      Слепень послушался и слетел вниз. Медведь посмотрел на него и спрашивает:
      — Кто, брат, тебе такую соломину в зад забил?
      А слепень посмотрел на медведя и сам спрашивает:
      — А тебя, брат, кто изуродовал? Вишь, у тебя где шерсть, а в другом месте и кости видать.
      — Ну, брат слепень, это меня мужик обработал.
      — Ну, брат медведь, и мне от мужика досталось.
      Смотрят они. – Лиса на трёх ногах скачет.
      — Кто тебе ногу-то сломал? – Спрашивает медведь.
      — Ах, куманёк! И сама хорошенько не видала, а некому кроме мужика. Он за мной с поленом гнался.
      — Братцы, пойдёмте все трое губить мужика! – Собрались побитые.
      Тотчас все трое собрались и пошли на поле, где мужик убирал снопы. Вот стали они подходить. Мужик увидал, испугался и не знает, что ему делать.
      Да потом надумался, схватил в охапку свою жену и повалил её на полосу, она кричит, а мужик говорит:
      — Молчи!
      Да всё своё делает. Задрал ей сарафан и рубаху и поднял ноги кверху, как можно выше.
      Медведь увидал, что мужик дерёт какую-то бабу, и говорит:
      — Не, лиса, вы со слепнем как хотите, а я ни за что не пойду к мужику!
      — Отчего так? – Те спрашивают.
      — Да оттого, посмотри-тко, вишь он опять кого-то пежит уже! – Медведь говорит.
      Вот лиса смотрела, смотрела и говорит:
      — И точно, твоя правда, в самом деле он кому-то ноги ломает!
      А слепень глядел, глядел и себе тоже говорит:
      — Совсем не то, – он кому-то соломину в жопу пихает!
      Всякий, знать, свою беду понимает. Ну, однако, слепень лучше всех отгадал.
      Медведь с лисой ударились в лес, а мужик остался цел и невредим.
      +++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мужик, Царь и польза. Близ большой дороги засевал мужик полянку. Сказка!!
=======
      Близ большой дороги засевал мужик полянку.
      На то время ехал царь, остановился против мужика и сказал:
      — Бог помощь, мужичок!
      — Спасибо, добрый человек!
      — Много ли получаешь с той полянки пользы? – Спросил царь.
      — Да при хорошем урожае рублей с восемьдесят будет.
      — Куда же эти деньги деваешь? – Царь-от спрашивает.
      — Двадцать рублей в подать взношу, двадцать, долгу плачу, двадцать, взаймы даю, да двадцать, за окно кидаю.
      — Растолкуй же, братец, какой ты долг платишь, кому взаймы даёшь и зачем за окно кидаешь?
      — Долг плачу, отца содержу, взаймы даю, сына кормлю, за окно кидаю, дочь питаю.
      — Правда твоя! – Сказал государь, дал ему горсть серебра, объявил себя, что он царь, и заповедал, без его лица никому тех речей не сказывать. Кто бы ни спрашивал, никому не говори!
      Приехал царь в свою столицу и созвал бояр, да генералов.
      — Разгадайте, – говорит, – мне загадку. Видел я по дороге мужика, засевал полянку. Спросил у него:
      Сколько он пользы получает и куда деньги девает?
           Мужичок мне отвечал:
      — При урожае восемьдесят рублей получаю. Двадцать, в подать взношу, двадцать, долгу плачу, двадцать, взаймы даю, да двадцать, за окно кидаю.
           — Кто из вас разгадает эту загадку, того больших наград, больших почестей удостою.
      Бояре и генералы думали-думали, не могли разгадать.
      Вот один боярин вздумал и отправился к тому мужику, с которым царь разговаривал. Насыпал ему целую груду серебряных рубликов и просит:
      — Объясни-де, растолкуй царскую загадку!
      Мужик позарился на деньги, взял, да объявил про все боярину. А боярин воротился к царю и сейчас растолковал его загадку.
      Царь видит, что мужик не сдержал заповеди, приказал привести его к себе. Мужик явился к царю и с самого перва сознался, что это он рассказал боярину.
      — Ну, брат, пеняй на себя, я за такую провинность велю казнить тебя смертию!
      — Ваше величество! Я ничем не виновен, потому боярину рассказал я при вашем царском лице.
      Тут вынул мужик из кармана серебряный рублёвик с царской персоной и показал государю.
      — Правда твоя! – Сказал государь. – Это моя персона.
      Наградил щедро мужика и отпустил домой.
      +++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мужик пежит. Мужик пахал поле на пегой кобыле. Матершина. Вятка. Сказка!!
=======
      Мужик пахал поле на пегой кобыле.
      Приходит к нему медведь и спрашивает:
      — Дядя, Кто тебе эту кобылу пегой сделал?
      — Сам пежил. – Мужик говорит.
      — Да как так? – Медведь-от спрашивает.
      — Давай и тебя пегим сделаю? – Мужик предлагает медведю.
      Медведь согласился. Мужик связал ему ноги верёвкой, снял с сабана сошник, нагрел его на огне и давай прикладывать к бокам. – Горячим сошником опалил ему шерсть до мяса, сделав пеганым.
      Разъярился с боли медведь, развязался, и ушёл. Немного отошёл, лёг под дерево, лежит, охает.
      Прилетела тут сорока к мужику клевать на стане мясо. Мужик поймал её и сломал ей одну ногу. Сорока полетела и села на то самое дерево, под которым лежит медведь.
      Потом прилетел после сороки на стан к мужику паут-муха большая и села на кобылу, начал кусать. Мужик поймал паута, взял, воткнул ему в задницу палку и отпустил. Паут-муха полетел и сел на то же дерево, где сорока и медведь.
      Сидят все трое, охаюи и ахают. И сговорились оне пойти задать мужику трепака, чтоб знал, как со зверями лесными баловать. Вот пошли, подходят к полю.
      А тут как раз приходит к мужику жена, приносит в поле обед. Пообедал муж с женой, на чистом воздухе, начал валить её на траву.
      Увидал это медведь и говорит сороке с пауком:
      — Батюшки! Мужик опять кого-то хотит пежить!
      Сорока говорит:
      — Нет, кому-то ноги хотит ломать.
      Паук говорит:
      — Нет, палку в задницу кому-то хотит заткнуть.
      Передумали они, да и разбежались в разные стороны.
      +++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мышкины подарки. Жил старик со старухой. Владимир. Сказка!!
=======
      Жил старик со старухой.
      Как-то старуха говорит:
      — Дедушка, ступай давай мне хворосту неси, печку топить нечем.
      А он говорит:
      — Да куда я пойду-то?
      — Да вот на гору-то, там кусты. Наломай сучочков и принеси. – Жена говорит.
      — Я и дорогу-то не найду. – Старик отнекивается.
      Старуха говорит ему на то:
      — Я те дам клубок с ниткой, куда клубок покатится, ты ступай туда за хворостом.
      Что, старику остаётся, надо слушаться старуху, есть-то хочется. Пошёл старик, взял клубок. Клубок катится, старик ругается.
      Хвать, тут как раз мышка вылезает из норки и зовёт старика:
      — Дедушка, пойдём к нам в гости!
      — Да ты что, миленькая! Дак разве я в эту дырочку пролезу? Какой к вам в гости?
      — А ты закрой глаза, дедушка, всё и сладится.
      Старик закрыл глаза-то, открыл глаза-то, а там он уже у мыши в гостях.
      А мышей-то сколько! А они там поют, гуляют! На стиле-то у них не знай чего! Он сидит тоже среди них.
      — Давай, дедушка, с нами песни пой! – Мышки его зовут.
      — Ну так что же, давайте, давайте, запевайте. – Старике говорит.
      А он был добрый и старуха очень доброй была:
      — Запевайте!
      Он сидит, они поют, он им подпевает чегой-то там. Напелися они, пришло время, им расходиться надо, они ему всего в мешок наклали и говорят:
      — Дедушка, закрой глаза!
      Дед закрыл глаза, стал вылазить, насилу вылез из норы-то. Пришёл домой, ребятишкам конфеты даёт, печенья даёт. Бабушке тоже принёс гостинцы. Его старуха-то и спрашивает:
      — Да ты где был, Игнатий, где ты был?
      — У мышей в гостях. Это мне мыши надарили все гостинцы-то. – Старик говорит.
      Пошёл народ разговорить меж собой:
      — Игнатий-то наш был у мышей в гостях.
      Прознала про то суседка, своему старику ворчит:
      — Ефрат! Ступай-кось за хворостом!
      — Да куда я пойду? – Тот говорит.
      — Куда, куда? Вон ходил Игнатий-то и ты ступай туда. – Она ему.
      Старик суседский и говорит старухе своей:
      — Он ходил, клубок у него был, ему дорогу показывал.
      — Да я те дам клубок. – Старуха суседская отвечает.
      Пошёл старик по клубку тому. Дошёл до места, хвать, тут и мышка выходит.
      — Дедушка, далёко ли пошёл? – Она ему.
      — Да за хворостом. Вот бабушка прогнала, топить печку нечем. – Старик жалится.
      — Пойдём к нам в гости. – Мышка его зовёт.
      — Да как я в эту дырочку пролезу? – Старик дивится.
      — Закрой глаза и пролезешь. – Мышка указывает.
      Он закрыл глаза, очутился в норке. А там мышей-то! А у них на столе-то добра-то! А оне пляшут, поют песни! Он сидит, все глядит, все скорей ему надо подарок. Глядел, глядел, да уж надоело с ними сидеть, да он решил сказать, чтобы уж скорей подарки ему давали, да как замяучит:
      — Мяу-у-у!
      А он оказался котом. Все мыши разбежались, испугались. А он там и остался, выйти не может как, волшебства не знает. Мышки те разбежались и не вывели старичка наверх? Он не помнит сам ничего, без ума стал, закопался в землю.
      Его Степанида все ждёт:
      — Чтой-то у меня нейдёт? Чтой-то дедушка нейдёт?
      Пошла его встречать. Глядит. Сапоги у него закопанные виднеются у тропинки. Начала раскапывать, а он весь в земле.
      — Да ты чтой-то, дурак, что ли? – Она ему.
      А старичок мямкает, мало что понятно:
      — Да я ничего и не помню, как оне меня тута затащили, они мне надоели пищамши, да песни пемши, потому я замяукал, оне разбежалися, а я тут и оказался.
      — Эх ты дурак, ты дурак, дурак! – Суседская старуха его ругает.
      Вот так-то. Не каждому волшебство в подарок.
      ++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мышонок. Старичок, да старушка пошли на службу Богу молиться. Архангельск. Сказка!!
=======
      Старичок, да старушка пошли на службу Богу молиться. Вышли со службы, да и пошли обедать.
      А тут дедушка ходит зовёт крещёных на обед тоже, а старички стоят:
      — Вот, – говорят старички, – их зовут, а нас не зовут. Коли бы нас позвали, мы бы посмотрели, какие кушанья ими едятся.
      Ну дедушка их тоже позвал, почтил их, они и пошли. Пришли, за столы полно, некуда сесть, а хозяин говорит:
      — После пообедаете вы. Еды всем хватит.
      Гости пообедали благодарили и ушли, а он их и посадил, принёс кружечку, положил на стол, повернул вниз под кружку, они-то не видели, что он положил, а мышонка положил.
      Он ушёл, а они говорят:
      — Дай-ко посмотрим, уж верно испытывает нашего брата.
      Как поприздынули эту кружечку повыше посмотреть, что там под кружкой есть, оно оттуда что-то, птичка али что, мышонок какой, вылетело, боле пищи там и нет, всё пропало.
      Он пришёл, хозяин-от, они вышли оттуда чуть не бегом, спасаются, называется накормил обедом.
      — Вы шевелили кружечку, не надо бы так делать, Хозяин им во след кричит.
      +++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мышь и Воробей. Жила мышь в степи. Некрасовские казаки. Сказка!!
=======
      Жила мышь в степи, а близко был лес.
      Звали мышь Мышка-Тишка. Вот Мышка-Тишка жила год, другой и третий.
      И днём, и ночью все три года Мышка-Тишка бегала по полю, а никак не могла запастись хлебом на зиму. Три года засуха была. Посеют казаки хлеб, а он не родится.
      Летом, когда хлебу созревать пора, Мышка-Тишка с утра до вечера трудится, колоски собирает, а зима приходит, есть нечего.
      Три зимы Мышка-Тишка голодала. Прошла третья зима, она думать стала:
      — Надо весной хлеб посеять!
      Надумала и ждёт, когда снег совсем сойдёт и земля подсохнет. Сошёл снег, тут-то Мышка-Тишка призадумалась:
      — Вспашу я землю, а сеять нечем. Пока зерно доставать буду, время сеять пройдёт. Где зерно взять?
      Думала она так, да и вспомнила:
      — Поговорю я с воробьём. Может, вдвоём и посеем. Живёт он один, хлеб ему тоже нужен.
      По соседству воробей жил. Гнездо у него было в дупле сосны. Сосна на отшибе леса стояла.
      Он тоже три года мучился. Придёт весна, живёт воробей. – Мошек, жучков, червячков много.
      До самой осени сыт, а зима наступает, есть нечего, урожая нема! Зимой-то он в станицу часто летал, да в станице своих воробьёв много, им тоже нечего есть. Прилетит он, а станичные воробьи прогоняют его, а раз даже побили.
      Прошла третья зима. Воробей думает себе:
      — Живёт тут рядом полевая мышка, поговорю я с ней, может, пшеничку вдвоём-то посеем. Полечу-ка я до ней.
      Надумал воробей и полетел в степь. Летит он невысоко и видит. – Мышка на бугорочке сидит. Вышла она из хатки своей и смотрит кругом. Завидела воробья, встала на задние ноги, а передние к небу подняла и кричит:
      — Суседушка, сядь ко мне рядом, да поговорим с тобой.
      Сел воробей на бугорок к мышке, поздоровался:
      — Здравствуй, Мышка-Тишка.
      — Здравствуй, воробей.
      Воробей её спрашивает:
      — Как живёшь, суседушка?
      — Плохо, сусед, живу. – Мышка ему. – Урожаю нема, доходов никаких, жить нечем, детишки малые. Уж я не знаю, куда голову приклонить. Детки исть просют, а хлеба нема, взять негде, от станицы далеко живу, а казаки в поле сусеки не строят. Тебе-то вот хорошо, взял, да и полетел в станицу, поклевал, да и домой.
      Воробей послухал мышку, покачал головой и говорит ей:
      — Ой, Мышка-Тишка, кабы хорошо было. В станице воробьёв тьма-тьмущая, им самим нечего исть. Прилетел я зимой, они прогнали меня, да ещё и побили. Не придумаю, суседушка, как жить буду.
      Мышка ему говорит:
      — Давай, воробей, хлеб вместе сеять.
      — Давай, – согласился воробей. – Я пахать землю стану, а ты сеять будешь.
      Договорились они. Мышка-Тишка сказала ему:
      — Завтра казаки будут сеять, и мы начнём. Я буду землю пахать, а ты, к казакам за зерном. Украдёшь зерно, прилетишь, посеешь, и обратно за зерном.
      Наутро рано поднялись воробей с мышкой. Мышка-Тишка пашет, а воробей знай летает до казаков, да на своё поле зерно носит. Неделю они так-то сеяли с мышкой. Посеяли они двенадцать гектаров и мечтают:
      — Уродится хлеб, и будут они зимовать с блинами, пирогами, в гости будут ходить друг до дружки.
      Посеяли и караулить своё поле стали. Мышка ночью караулила. Ходит по земле и все доглядывает.
      Воробей днём летает над полем. Всех жучков, мошек, червячков поклевал.
      Пшеничка взошла, потом колос завязался, цвесть начала, налилась, созрела. Время убирать хлеб.
      Покосили хлеб, помолотили, провеяли и ссыпали в одну большую кучу все зерно.
      Вот Мышка-Тишка говорит:
      — Давай, воробей, делить хлеб теперь.
      — Давай. А как мы делить будем? – Спросил воробей мышку.
      — Да так вот и делить будем, – говорит мышка. – У меня четыре ноги, воробей, а у тебя две. Мне четыре меры, а тебе две. Вот и поделим по-божески.
      Воробей не согласился:
      — Нет, Мышка-Тишка, это не по-божески. По-божески, когда мы поровну разделим.
      — Поровну делить нельзя, – говорит мышка.
      Воробей стал убеждением действовать на мышку:
      — Ты работала, и я работал, с поля вместе уходили, значит, и делить поровну.
      Мышка-Тишка подумала и сказала:
      — Нет, так делить нельзя. Надо поделить, как я говорю. У меня четыре ноги работали, а у тебя только две. Мне четыре меры, тебе, две.
      Воробей разобиделся и кричать стал:
      — Ноги-то у меня две, а крылья? Они тоже работали. Два крыла, две ноги, будет четыре! Поровну дели, по-божески!
      Мышка ему отвечает:
      — Да ведь, воробушек, крылья при работе не нужны. Они ничего не делают. А вот ноги, это другое дело. Не будь у меня четырёх ног, я не вспахала бы землю. Лошади тоже о четырёх ногах. Вот так и будем делить, как я говорю.
      Долго они спорили, а потом поругались. Мышка назвала воробья вором. Воробей мышь обругал. Подрались они. Три дня дрались, так и не поделили свой хлеб.
      На четвёртый день Мышка-Тишка пришла со своими детьми и стала носить зерно в свою хату.
      Воробей тоже стал носить зерно к себе в дупло, что в дереве были.
      Мышка полные сусеки насыпала хлебом, а воробью мало досталось, но зиму перезимовать хватит, ещё останется.
      Рассердился он и полетел до орла заявлять на мышь. Прилетел он до орла и говорит:
      — Сеяли мы с мышкой хлеб. Убрали с поля пшеницу, помолотили, а мышка стала делить не по-божески, себе, четыре меры, мне, две, а потом меня обозвала вором и все зерно себе в сусеки ссыпала.
      Орёл принял заявление. Он тогда среди птиц был старший.
      А мышка побегла до медведя с жалобой на воробья. Медведь тогда за судью в лесу был среди зверей.
      Прибегла к нему и говорит:
      — Накажи медведь воробья, медведь-батюшка! Хлеб мы с воробьём сеяли. Я пахала, он сеял. Вырос хлеб, стали делить. Я ему две меры дала, а себе, четыре. – У меня четыре ноги работали, а у него две. Не хотел он так поделить. Дрался со мною.
      Медведь принял жалобу.
      Прилетел орёл до медведя. Говорили они, говорили. Орёл свои права, а медведь свои права защищает. Поругались они и войну друг дружке объявили.
      Прошло так сколько-то времени. Собрали войска орёл и медведь и стали драться.
      Резко они дрались. День дерутся, другой, третий. Звери побеждать стали войска орла.
      Неделю дрались. – Всех птиц поубивали. Осталось несколько в живых. Живыми остались орёл и воробей. Не утерпели они войны и улетели.
      Орёл до себя улетел, а воробей до себя.
      Медведь видит, что орёл с воробьём улетели, собрал зверей и говорит:
      — Вот, звери, правда победила! Теперича мышка должна пир созвать на весь мир.
      Мышка на радостях стала звать к себе на пир. Прибегла домой Мышка-Тишка, стала пшеничку молоть.
      Мелет, а сама думает:
      — Напеку пирогов, блинов, катламок, угощу медведя-батюшку, да зверей.
      Думает она, а тут гром ударил. Тучи всю степь накрыли. Пошёл дождь. Три дня дождик лил. Затопил степь, и хатку Мышки-Тишки залило. Мышкины-то запасы и потопли.
      А воробей поправился. Запасы не пропали. Стал он жить-поживать и добра наживать.
================================.
      Я к нему в гости ходил. Напёк он блинов, катламок, меня угощал. Я не отказывался, угощался. Еле ушёл от него, пузо по земле волочилося.
      ++++++++++++++++++++++++++++++++++
.......
  Мышь и воробей. Морской царь. Неоконченная сказка. Пермь. Сказка!!
=======
      Не в котором царстве, не в котором государстве жили-были мышь, да воробей.
      Эта мышь, да воробей в одной норке жили много время и кормились, значит, зёрнышками разными. Однажды и натаскали они этих зёрнышков и стали эти зёрнышки делить промеж собой.
      Делили они, делили, и увидали, что одно зёрнышко лишнее доспелось, оказалось.
      Воробей и говорит:
      — Как же мы разделим это зёрнышко?
      Отвечает ему мышь:
      — Станем это зёрнышко перекусывать. Давай-ка-ся, я перекушу его!
      Воробей и говорит:
      — Нет, давай я перекушу!
      Спорили, спорили, а воробей так взял это зёрнышко, стал его перекусывать, да и проглотил.
      Мышь осердилась на воробья и давай же она с ним драться. Дрались они, дрались, никоторый никоторого не может переколотить. Они и стали зазывать на драку:
      Мышь зазывала зверей разных и медведя созвала,.
      Воробей, птиц разных. – Орлов, соколов и других всяких птиц, и жар-птица тутака же прилетела.
      И давай же все эти птицы драться с медведем. Дрались, дрались, а медведь не поддаётся им. И сама жар-птица почала с медведем драться. Вот она дралась, дралась. До того, значит, дралась, что крыло своё изломала. Изломала она это крыло своё, и полетела тогда в лес.
      Прилетела она в лес и села на одну лесину и сидит. Тут как раз идёт по этому по лесу Иван крестьянский сын.
      Увидел он на лесине жар-птицу и хочет её застрелить. И говорит ему жар-птица:
      — Иван крестьянский сын! Не стреляй-ка-сь ты в меня. – Я тебе много сделаю добра! Лучше сними меня с лесины, да унеси к себе домой!
      Взял её Иван крестьянский сын и унёс к себе домой, и стали они жить. Живут они день и другой день живут, и неделю уж прожили. Жар-птица и начала выздоравливать.
      Не в долги, в коротки и выздоровела она. Как выздоровела она, зажило, значит, крыло-то, и стала она тогда проситься на волю, домой, значит. Говорит жар-птица Ивану крестьянскому сыну:
      — Поедем, – говорит, – со мной в гости к моим сёстрам. – Я тебя довезу на себе!
      Сел Иван крестьянский сын на жар-птицу, и полетели они в гости к набольшей сестре.
      Прилетели они к набольшей сестре, и сестра эта обрадовалась им. Начала она их потчевать. Погостили они сколя, много-мало, и время уж домой. Жар-птица и говорит набольшей своей сестре:
      — Давай-ка-ся мне, сестра, батюшкино-то благословленье, сундучок-от!
      — И что ты, сестрица! Нет, не отдам ни за что! – Сестра отвечает.
      — Ну, не отдашь, так владей им, Бог с тобой! – Жар-птица говорит.
      Осердилась жар-птица, и полетела она с Иваном крестьянским сыном к другой сестре, ко середней, значит.
      Летят они, летят. Вот жар-птица и говорит Ивану крестьянскому сыну:
      — Оглянись-ка назад-то, да посмотри-ка-ся, что тамока делается.
      Оглянулся Иван крестьянский сын, и увидал, что назаде-то тамока пожар, горит.
      Спрашивает он жар-птицу:
      — Что это горит?
      Отвечает жар-птица:
      — А это горит город сестры! Я зажгла его за то, что она не отдала мне-ка сундучок тот!
      Летят, летят, и прилетели к середней сестре. И эта, середняя сестра, тоже обрадовалася им и не знает, чем их потчевать. И у этой сестры они погостили сколя незнамо. Как уж занадобилось им отправляться в путь-дорогу, жар-птица и говорит этой середней сестре своей:
      — Отдай-ка, – говорит, – мне-ка батюшкино-то благословленье, сундучок-от!
      — И что ты, сестрица! Как это можно отдать сундучок? – Сестра отвечает.
      Не отдала она, не захотела расставаться с приданым. Жар-птица осердилась и на середнюю сестру свою и полетела с Иваном крестьянским сыном к третьей сестре своей.
      Опять летят они сколя, много-мало. Вот опять жар-птица и говорит Ивану крестьянскому сыну:
      — А посмотри-ка, – говорит, – что опять назаде-то делается?
      Посмотрел Иван крестьянский сын, и увидал опять, что пожар, горит. Спрашивает опять у жар-птицы:
      — А что это горит?
      — А это горит город середней моей сестры. – Я зажгла его за то, что не отдала она сундучок.
      Прилетели они к самоменьшой сестре. Эта сестра ещё пуще обрадовалася им и не знает, чем их потчевать-то.
      Стали они гостить тутака. Вот погостили сколя и начали опять собираться в путь-дорогу, домой уж, значит.
      Как начали собираться, жар-птица и говорит этой сестре своей:
      — Отдай, – говорит, – мне-ка сундучок-от, батюшкино-то благословленье!
      Стала просить её. Неохота было отдать и этой сестре сундучок, а отдала-таки.
      Жар-птица взяла этот сундучок, распростилася с сестрой и полетели с Иваном крестьянским сыном, к себе-ка, домой. Приехали они, прилетели, значит, в то место, где жительствие имела жар-птица.
      Стала эта жар-птица угощать Ивана крестьянского сына всякими разными кушаньями. Пировать стали, веселиться. Погостил тутака и дивно-таки время провёл Иван крестьянский сын, вот и пора уж настала домой собираться. Стал он собираться домой.
      Как стал он собираться домой, жар-птица и говорит ему:
      — Ну, Иван крестьянский сын, ты для меня делал добро, теперь мне нужно для тебя что-нибудь сделать. Возьми-ка, – говорит, – этот сундучок. – Я тебе его подарю, да смотри, не открывай ты этот сундучок дорогой, а когда домой придёшь, тогда и открой его!
      Взял Иван крестьянский сын сундучок этот, распростился и пошёл в путь-дорогу, восвояси.
      Шёл, шёл, а дивняжно ещё до двора его, далеко. А его так и подмывает поглядеть в сундучок-от.
      Не мог он утерпеть, взял, да и отворил его. Как только отворил он этот сундучок, и вдруг увидал, что он в больших таких палатах.
      Поглядел в окно и видит, что он в городе. А народу видимо-невидимо, кишит просто.
      Так-то и сделался он царём и стал править этим государством. Когда сделался он царём, достал тут отца и мать.
      Стали они жить, да быть, да и топеречь живут.
      +++++++++++++++++++++++++++++++++