Белок смерти. Часть 1. 7

Стук тяжелой двери гулким эхом разлетелся по коридору. Гарри вздрогнул и остановился. Он как нельзя сильно почувствовал, как ненавидит этого ребенка. Ему захотелось вернуться и влепить ей увесистую пощечину, но он только закусил губу и зашел в свой кабинет. Гарри сделал несколько кругов по комнате, чтобы хоть немного успокоиться, а затем плюхнулся в мягкое кожаное кресло и закрыл глаза. Ему уже давно перевалило за семьдесят, и как он не старался вести здоровый образ жизни, возраст брал свое.
Заниматься воспитание этого ребенка у него не было ни сил, ни желания. Она отравляла ему жизнь, и он ее ненавидел. Гарри тяжело вздохнул и, раскачиваясь в кресле, стал размышлять, что ему делать дальше. Самое просто было отправить девочку к отцу. Проблема была в том, что Гарри знал, что и отцу она тоже была не нужна. Не найдя в очередной раз решения проблемы он вспоминал свою жизнь, пытаясь понять, где ошибся и как это можно исправить.
Судьба Гарри Меера вряд ли сильно отличалась от современников. Он родился перед второй мировой войной в семье владеющей небольшим заводиком, производящим лампы для радиоприемников. Отец его пошел в армию, и, несмотря на то, что в боях не учувствовал, в отпуск приезжал редко. Гарик рос щупленьким болезненным ребенком, бывал часто бит в школьных драках и не расставался с разбитыми коленями и опухшим носом. Вернувшись домой после войны, отец, словно желая наверстать упущенное, настрогал одного за другим еще семь человек детей, и, поняв, что поставить на ноги такую ораву ему не под силу, впал в депрессию и вскоре умер. В пятнадцать лет Гарри стал владельцем убыточного завода и кормильцем еще восьмерых нахлебников.
Быстро поняв, что лампы выпускать невыгодно, Гарри перепрофилировал завод на выпуск елочных гирлянд и за предрождественскую распродажу заработал больше, чем его отец за всю свою жизнь.  Решив, что двигаться нужно в том же направлении, Гарри наладил производство рекламных щитков и вывесок для магазинов.
Очень кстати оказались его многочисленные руки и головы подрастающих братьев и сестер. Едва перешагнув первое десятилетие, они впрягались в семейный бизнес, принося компании немалый доход.
К двадцати пяти годам доходы компании перешагнули за миллион, и Гарри начал интересоваться научными новинками в области электроники. Не имея практически никакого образования, Гарри был буквально фанатом научных изданий. Он получал по почте тонны литературы из различных университетов, и чтение было его единственным хобби.  Вычитав в одной статье про возможность заполнения лампочек инертными газами, он буквально влюбился в эту идею. Вскоре муниципалитет города заключил с ним первый крупный контракт, а городские улицы и скверы освещали аргоновые лампочки Гарри.
Продолжая следить за научными изысканиями, Гарри был одним из тех, кто первым начал массово выпускать галогеновые лампы. А вскоре и совершил свою сделку века – заключил контракт на их поставку для крупнейшей американской автомобильной компании. Из маленького заводика, доставшегося Гарри по наследству, он за пять десятков лет создал огромный промышленно-торговый холдинг, имея свои представительства по всему миру и исчисляя денежные обороты миллиардами долларов.
Личная жизнь Гарри складывалась не столь удачно. Он рано женился на соседской девушке, хрупкой, светловолосой, голубоглазой Марии, которая подарила ему сына, и, подхватив скоротечную чахотку, сошла в могилу, обдав на прощанье фонтаном крови. Повторно жениться Гарри не спешил, поняв к тому времени, что при наличии денег, сексуальные потребности можно реализовать, минуя узы брака. И только тогда, когда подросший мальчик стал совершенно неуправляемым, он, наконец, привел в дом женщину – коренастую брюнетку Джину Браун, которая увеличила его доходы на пятьдесят миллионов, а его семью еще на двух мальчиков. Мачеху старший сын признавать не желал и продолжал жить так, как считали нужным. Напившись на выпускном вечере, он взял в гараже Гарри новенький «шеврале камара» и отправил на тот свет себя и еще двоих одноклассников, оставив в живых только одну девушку и ту пожизненно пересадив  в инвалидное кресло. На этом приключения не закончились. Ибо спустя восемь месяцев бригада хирургов извлекла из тела уцелевшей девушки еще один подарок той ночи, весом чуть меньше шести фунтов и размером около 18 дюймов. Завернутый в розовое покрывало, он был торжественно вручено новоиспеченному дедушке, с предложением позаботиться, а в случае сомнений в родстве провести генетическую экспертизу. Гарри развернул покрывало, увидел огромные голубые глаза. В точности такие же, как были  у первой, и, наверное, единственной, любви его жизни. Экспертизу он делать не стал. Ребенка назвали Лиза.
Девочку полюбила даже Джина, а Гарри просто души в ней не чаял и баловал, как только мог. Несмотря на вседозволенность, девочка росла  спокойной, ласковой и не капризной. Она прекрасно училась и после окончания школы, к великой гордости семьи, поступила в Гарвард.
Из Бостона она вернулась магистром юриспруденции и женой молодого человека по имени Стив, который вскоре стал  членом директоров компании Гарри.
Рождение ребенка совершенно выбило Лизу из колеи. Она разрывалась между ребенком и бизнесом, недосыпала, вались с ног от усталости. Увидев, что Лиза чахнет на глазах, Гарри позвал семейного доктора.
Недолго думая. Тот прописал двухнедельный отдых на Гавайях, и оставив крошечную Сю, супруги отправились на принудительный отдых.
На второй неделе отпуска Лиза окончательно слегла. Клиника, в которую ее доставила скорая помощь, вынесла приговор:  лейкоз.
 Гарри, перевозил ее из одной больницы в другую, но улучшения не наступало. Его Лизи, его милая прекрасная Лизи угасала на его глазах. Он смотрел на ее осунувшееся личико и сжимал в своих руках, ее худенькие пальцы. «Держись моя девочка, держись. Ты же сильная, ты справишься». Лиза не справилась, в один прекрасный день ее прекрасные голубые глаза закрылись с тем, чтобы уже больше не открыться никогда.
Смерть Лизы стала настоящей трагедией в семье. Дом, в котором раньше никогда не повышали голос, наполнился криками и руганью. Джина обвиняла Гарри, он обвинял ее, Стив обвинял их обоих.
Больше всех Гарри винил Сюзанну. Он никогда не произносил обвинений вслух, но каждый раз видя девочку не мог ей простить смерть матери. Понимая абсурдность своих претензий, Гарри старался вести себя с ребенком максимально корректно. Как правило это сводилось к тому, что он просто не замечал ее присутствия в доме.
В результате Сюзанна стала неуправляемой. Потеряв старшего сына и понимая, к чему это приведет, Гарри сосредоточенно думал, не зная, как поступить.