Практика в Николо-Поломе

Полный текст

Соседи

Новым местом практики девчонок стала Николо-Полома.
Они заселились в общежитие.
Общежитие было довольно большое, с длинными широкими коридорами, подсобными помещениями и расположенными как попало комнатами.
Сколько человек проживало в общежитии, было непонятно.
Встречались военные – сверхсрочники. Оля познакомилась с двумя прапорщиками – хохлом и молдаванином, но без особого взаимного интереса, т.к. она поняла, что они женаты.
Если в разговоре с военными, она быстро определила национальность украинца, то национальность молдаванина угадать не смогла, хотя при угадывании называла все национальные республики.
Но так случилось, что Молдавию она забыла.
-Ну, я сдаюсь, не знаю. Внешность у тебя русская, а вот небольшой акцент есть.
-Я молдаванин, - ответил парень.
-Молдаванин? Никогда бы не подумала.
-Почему? Тебе не нравятся молдаване?
-Я этого не говорила.
-Нет, я чувствую, что ты что-то имеешь против молдаван?
-Да, нет же. Просто мне казалось, что они брюнеты, загоревшие, с кудрявыми волосами.
Таким я знала друга моей сестры. А ты русый. Вот и всё.
На том они и расстались.
На мужиков с лесосеки Оля не обратила внимания.
Они были всегда в рабочей выгоревшей одежде, с обветренными тёмными лицами, далеко немолодые.
Но их комната оказалась рядом, через стенку от Олиной кровати.
Ночью сосед постучал в эту стенку и сказал:
-Девочки, идите к нам, мы вас приголубим.
-Да, что вы, дяденьки, с ума сошли, вы нам в отцы годитесь, - ответила Оля.
 И как вам только перед жёнами-то не стыдно!?
-Нет, доченька, у нас жён-то. Вся жизнь - одна лесосека.
С горечью ответил мужчина.
Она вспомнила двух зэков из тамбура поезда. (мин. «Наши» «Дорожные истории»).
Судьба у тех и этих была похожа – сиротство, зона, работа, общежитие и… никакого просвета.

Тяжёлые мысли

Девчонок определили в деревообрабатывающий цех: Олю, Нину и Веру помощниками станочников, Галю на лесодробилку.
Работа начиналась по звонку, по звонку и заканчивалась. Звонок звенел на 10-минутный отдых в середине между началом работы и обедом, на обед, и 10-минутный отдых за два часа до окончания работы.
Завтракали, обедали и ужинали практикантки в столовой.
Такие правила прописывались в договоре между администрациями техникума и леспромхоза.
Вечера девчонки проводили в общежитии, иногда ходили в кино.
Оля всё больше задумывалась о трудностях жизни простых людей.
«Вот мы, молодые девушки, отработав смену, валимся от усталости, а ведь нам, в отличие от других рабочих, не надо заботиться ни о пище, ни о содержании дома, ни о малых детушках.
А ещё у многих рабочих есть скотина, огороды…
Какими же надо быть семижильными, чтобы всё успевать делать и оставаться здоровыми и жизнерадостными!?
Нет! Мы так жить не сможем! Мы не сможем каждодневно так вкалывать, как эти люди, как наши родители.
Мы не готовы к такой тяжёлой жизни, да и наши родители не хотят, чтобы мы жили так же, как они.
Что будет через 20 лет, когда сменится поколение, и мы придём на смену этих людей!? Как мы будем поддерживать мощь государства, укреплять промышленность?
Да, я не знаю ни одного из своих одноклассников и одногруппников, кто бы согласился всю жизнь вкалывать, как эти люди.
Все мы, к нашему стыду, надеемся пристроиться в конторке, за столиком, с бумажками, на работу - «не бей лежачего» …
Но ведь надо будет кому-то и дело делать!?

p.s. В 90-е рухнула огромная лесоперерабатывающая отрасль народного хозяйства, тысячи леспромхозов, нижних складов, деревообрабатывающих предприятий приказали – «долго жить! ».
Миллионы людей остались без работы.
Десятки лесотехнических вузов и техникумов закрылись, либо перепрофилировались.
В КЛМТ прекратили выпускать электриков, механиков, технологов, а стали выпускать дизайнеров по ландшафту и других подобных специалистов… 

Завклуб

Завклуба звали Валентина, красивая девушка, как показалось Оле, из обрусевших цыган.
При всей своей открытости и казавшейся доброжелательности, в ней проскальзывала нагловатость и склонность к блуду.
Она легко познакомилась с девчонками, когда они пришли в кино, мило болтала с Олей, но, ни упустила возможности заметить, что «если Оля будет завлекать местных парней, то сильно пожалеет об этом».
Оля никак не предполагала, что может быть причиной опасности для местных дам, и заверила Валентину, что подобных мыслей она не имеет.
Теперь ей стало понятно, что это для неё предназначались страшилки, которые рассказывала местная девчонка, работающая с ней в цехе.
 
«Оторва»

В перерывах они частенько вместе сидели возле цеха на лавочке.
Девчонку звали Света. У них даже оказались общие знакомые.
Светина подруга по училищу, когда-то ходила в одну школу с Олей.
Таких девиц, как Света и её подруга, называли «оторвами».
У Оли ни вражды, ни страха перед Светой не было. Ей просто интересно было послушать эту «безбашенную» девицу.
Светка рассказывала о хулиганстве группы из её подруг.
Она без стеснения называла эту группу – «наша банда».
Она смаковала, описывая моральные и физические издевательства, которые эта «банда» устраивала «красивым девчонкам» - претенденткам на их женихов.
«Забавы у вас изуверские», - говорила Оля, выслушав очередной рассказ.
Светка в ответ хохотала.

Женихи

Женихи всё-таки появились.
Девчонки «загуляли» в выходные, когда Оля, как обычно, уехала домой.
Когда Верочка показала ей своего Витьку, Оля была поражена его «Есенинской красоте», но ещё больше она удивилась, когда поговорила с ним.
Такого скудомыслящего и невежественного человека ей ещё не доводилось встречать.
Парень вырос в безграмотной, некультурной среде.
Витька отбывал наказание на химии в Мантурове, работал на Девятом на биохимическом заводе.
На выходные он приезжал домой, (Николо-Полома находится от Мантурова в полутора часах езды на поезде), иногда он приезжал и на неделе.
Оля сказала Верке: «С таким ухажёром общаться опасно».
Верка уже и сама это понимала, но порвать отношения с Витькой оказалось не так-то просто.

Верочка

Верочка маленькая, беленькая, как говорят в народе, «дробненькая».
У неё большие простодушные серые глазки, оформленная грудь, тоненькие стройные ножки.
Лицо её не совсем чисто, а кожа слишком чувствительна.
-Верочка, да что с тобой опять приключилось? – спросила Оля, приехав после выходных.
Губы Верочки были обожжены и покрылись желтоватой кровоточащей корочкой.
-Это я попробовала коньяку, - закатив глазки, смиренно ответила Верочка, -
Всего глоточек сделала, и вот результат.
-Господи, Верка, тебе ли такие эксперименты проводить!? Ты же, как дитё новорождённое.
Каким денатуратом этот Витька тебе губы спалил!?

На грани

Из кино они прибежали голодные, включили свет, и, подбежав к столу, стали «уминать» оставшиеся от ужина продукты.
Стол стоял возле большого голого (без портьеры) окна.
Из сада, окружавшего общежитие, всё происходящее в комнате открывалось, как на ладони.
Девчонки весело смеялись, Оля стояла в центре. Вот она наклонила голову, дотягиваясь до чашки.
И тут… оконное стекло рухнуло вниз, над её головой что-то пролетело и со страшной силой ударилось в стену, сделав выбоину в кирпичной кладке.
 Она не успела испугаться, позднее поняла – не наклони она голову, сучковатое полено размозжило бы её, и мозги растеклись по стенке.

Визит

Вскоре, после инцидента с окном, их посетил главный инженер – высокий, красивый, молодой мужчина. Он расспрашивал, как девчонки живут.
С инженером разговаривала в основном Оля.
Она бесхитростно рассказывала об их «простом житие», не упоминая ни о каких парнях, потому что для себя она парней здесь не видела.
Она показала ему стенгазету, которую сотворила дома.
Газета была гораздо масштабнее, чем её творение в Еленском, и состояла из двух листов ватмана.
Кроме рисунков и статей, Оля поместила в ней своё стихотворение о Родине.
Она стала читать без выражения, упрощая и без того не слишком яркий текст.
-Так стихи не читают, - сказал инженер.
-Да, я знаю, что так не читают, - ответила Оля.
И хотела рассказать, что много выступала на концертах и читала стихи, но передумала.
«Чего хвастаться!? Никому не интересны мои прошлые заслуги».
-Можно эту газету разместить в вашей конторе? – спросила Оля.
-Отнеси её лучше в цех, - посоветовал инженер.
Она не понесла. А прикрепила газету над своей кроватью.

Пьяная

Жизнь была серой, окружение неинтересное, на душе «скребли кошки».
-Напиться что ли!? – сказала Оля после работы.
-Давай! – поддержала её Галька.
Они купили бутылку Зубровки и выпили на двоих.
У Верки ещё болели губы, а Нинка пить отказалась.
Опьянения Оля не почувствовала, и они всей компанией отправились в кино.
Но, дойдя до клуба, алкоголь дал о себе знать.
В фойе, встретившись с завклубом Валькой, Оля не скрывала своего состояния, а наоборот бравировала, как бы говоря: «Смотри, Валька! Я такая же пьяная и бесшабашная, как и другие в вашей деревне».
Весёлость вскоре прошла, и Оля, как обычно, после принятия спиртного, захотела спать.
«Девчонки, вы, как хотите, а я отправляюсь баиньки».
Девчонки тоже не остались в клубе, а вернулись в общагу.
Все сразу заснули.

Нежданные гости

Их разбудил резкий стук в дверь. Оля проснулась совершенно трезвая.
А вот Галя!? По тому, как она матами стала поливать парней, было понятно, что только теперь её развезло от спиртного.
Слушать Галькины разнузданные тирады было невыносимо. От её речей парни сатанели.
И уже Оля кричала ей: «Прекрати! Ты делаешь только хуже!»
Оле казалось, что теперь точно они их не пощадят и, ворвавшись, передушат как котят.
Об этом они и говорили по другую сторону двери.
Крючок отскочил, и парни с разъярёнными красными лицами ввалились в комнату.
Оля со спокойным лицом сидела на кровати, прислонившись к стене.
«Спокойно, мальчики! Спокойно! «Не надо делать глупости», - говорила она.
Они остановились в нерешительности, и только вёрткий кудрявый цыганёнок подлетел к замолчавшей Гальке и сел на её кровать.
«Ну, что!? Присмирела!?» - сказал он ей, и стал заламывать руки.
Галька особо не сопротивлялась, и вскоре они стали целоваться.
Кто-то подсел к Верочке, кто-то к Нинке. К Оле подсел Миша.
Оля видела его раньше, как и некоторых других парней из этой компании.
Они обычно находились в заулке дома и краем глаза наблюдали за девчонками, а девчонки за ними.
Сравнение этих ребят с парнями из Еленского было, конечно же, не в пользу местных.
Те смелые, открытые, красивые. Эти трусливые и совсем не красивые.
Миша был чуть старше других и казался более значимым.
Теперь Миша сидел рядом и молчал, а Оле хотелось общения.
-А я знаю, кто у нас окно разбил, - сказала она Мише, чтоб завязать разговор, ожидая от него поддержки её измышлениям.
-И кто же?
-Я думаю, что нормальный человек не мог этого сделать. Он же видел нас, и понимал, что может убить человека. Просто дело случая, что он никого не убил.
Нормальный человек не мог пойти на такое преступление. Это мог совершить только умалишенный.
Миша затаился и молчал, хотя Оле казалось, что он должен был поддерживать её версию, хотя бы блеском глаз или кивком головы.
-Я думаю, что полено бросил брат Сережи, - продолжала она.
-Какого Сережи?
-Ну, того парня из вашей компании. Сам Сережа хоть и с отклонениями, но на такое не способен. Он вполне разумный, добрый малый, а вот его брат, говорят, совсем больной.
Видимо, он и бросил полено в наше окно.
Миша окончательно замолчал, сник, и, как показалось Оле, устранился от неё.
«Кажется, моя логика его не восхитила.
Хотела разговора и понимания, а получила полное отчуждение и неприятие.
Ну и черт с ним», - подумала она и от скуки взглянула на Гальку с цыганенком.
Промелькнула мысль: «Вот кому хорошо и не требуется слов».

Такая же, как все

Цыганенок поймал её взгляд и забеспокоился «Чего это черненькая, на нас смотрит?» – сказал он, а Оля усмехнулась. Он заерзал и резко перекинулся на Олину кровать. Заламывая ей руки, он, как молоденький кобелёк, нетерпеливо наскакивал на неё, обмусоливая своими слюнявыми, толстыми губами.
Ей стало омерзительно, она отбивалась, но сил справиться с цыганёнком у неё не хватало.
С мольбой в глазах, она смотрела на Мишу, в надежде, что он защитит, прогонит этого противного молокососа.
Но по лицу Миши она прочитала: «Так тебе и надо! Не будешь умничать, и строить из себя порядочную. Ты такая же тварь, как и все остальные».
Она ужаснулась, и поняла, что помощи ждать ей не от кого.
Но помощь неожиданно пришла.
«Оставь её!» - заорала Галька, и схватила цыганёнка за шкирку.
«Да, пошла, ты!» – отбивался он.
Но она со всего маха ударила его так, что он отлетел в сторону.
После этого все парни, включая Мишу и цыганёнка, быстро покинули общежитие.

Р.S.
Оля себя презирала.
Презирала, что дала повод какому-то 16-летнему сопляку хапать и мызгать её, как потребную девку.
Презирала за самонадеянность, что будто из любой ситуации может выйти достойно.
Она сделала вывод, что, находясь в кругу мерзавцев, нельзя терять голову, а тем более провоцировать окружение на неблаговидные поступки.
И теперь она знала, что значит – «Презреть суд людей нетрудно. Презреть суд собственный невозможно».

Виновник

К вечеру следующего дня, Галя сказала Оле:
«Парни просили передать тебе, что полено в наше окно бросил Витька – химик».
Ещё Галька объяснила, что олигофрен Серёжа и его душевно больной брат, которого Оля подозревала в «содеянном», являются братьями Миши.
«Какая же я – дура! - подумала Оля, - И логика моя несостоятельная.
Теперь, понятно, почему Миша устранился от меня и не поддержал мои умозаключения.
Но мои предположения, заставили его, открыть имя настоящего виновника.
Да, такой ограниченный тип, как Витька – химик, в пьяном угаре, разъяренный нежеланием Верочки дружить с ним, обиженный на Олю, ведь она повлияла на решение Верочки, (сказала, что с ним дружить опасно), запустил полено в окно.  Его не волновало, что это могло закончиться трагедией.
Такие люди намного опаснее людей душевнобольных.
Душевнобольные борются со своими страстями, происходящими в них самих, и им дела нет до остальных людей.
А тупицы, типа Витьки, сначала совершают действие, а уж потом, возможно, на скамье подсудимых, раскаиваются».

Встреча с Витькой-химиком через два года

В один из августовских дней, Оля с братом, решили погулять по Девятому.
Они любили путешествовать по разным местам Мантурова, когда брат приезжал в отпуск.
Побродив по местности, заглянув в магазины, они направились в столовую-кулинарию.
В дверях столовой Оля столкнулась с парнем. Это был типичный Шура Балаганов из «Золотого телёнка».
Его русые кудрявые волосы давно не видели расчёски, в грязной руке он держал пирожок, в уголках рта сохранилась сметана от обеда.
Он узнал её и дебильно улыбнулся.
Оля прошла мимо, не остановившись и не показав вида, что помнит его.
-Кажется, этот парень тебя знает, - сказал брат.
-Да, когда-то он чуть не убил меня, бросив в окно полено… - ответила Оля.

Видеть не желаю

«В тебя мальчишка влюбился и хочет познакомиться», - сказала Галя, когда Оля приехала с выходных после первой трудовой недели.
Сначала у Оли проснулся интерес.
Но, увидев совсем молодого парня, (который появился по знаку Гали из кустов), Оля пришла в негодование.
«Как этому школьнику могла придти в голову мысль влюбиться во взрослую девушку!?
И как он посмел об этом заявить?» – подумала она, а ему сказала:
 «Я тебя видеть не желаю! Постарайся не попадаться мне на глаза».
Он «не попадался», но тайно следил за ней, не оставляя надежды добиться её расположения.
Однажды это ему почти удалось, но в последний момент всё изменилось.

Букет

Ночная смена тянулась долго и муторно.
Но вот прозвенел долгожданный звонок, и девчонки радостные направились к выходу.
И тут появился «Школьник» с большим букетом великолепных цветов.
Он шел по цеху радостный и вдохновленный.
Оля ощутила, что цветы эти для неё, и она шла к нему навстречу и улыбалась.
Она была готова принять букет и насладиться его ароматом.
 Вот уже остался какой-то миг, и она протянула руки…
И вдруг её открытое и умилённое лицо преобразилось в лицо жёсткое и неприступное.
И он струсил, осунулся, букет, как веник, опустился к полу.
Оля говорила ему жестокие слова, стремясь, как можно больнее обидеть,
чтоб он понял, что она его не ждет, не рада ему, что надежда его бесплодна.
«Тебе не в женихи нужно играть, а спать в это время.
Иди домой! Пусть отец этим букетом выпорет твою голую задницу!»

В темноте

Девчонки возвращались после ночной смены.
Они устали, и Галька предложила не огибать общежитие, а зайти в него с торца. 
Они оказались в коридоре, прошли немного, и вдруг погас свет.
Наступила кромешная тьма.
И в этой тьме завыли страшные звери.
Девчонки завизжали.
А «звери» приближались и, оттеснив девчонок, окружили Олю.
Она понимала, что это проделки «Школьника» и его друзей.
Главный «зверь» хотел притронуться к ней, но не решался сделать этого даже в темноте.
И Оля вырвалась от «зверей» целая и невредимая, ей было весело, и она смеялась.
Шутка ребят, развеселила девчонок.

Окончание практики

Оле работать помощником станочника было тяжело.
Она, в отличие от Гали и Нины, не была такой же крепкой и выносливой, как они.
Если маленькая Вера работала у станка, где пилили «разносортницу», т.е. обрезки досок и доски небольшого диаметра, то станок Оли стоял на линии с пилорамой.
Ей приходилось собирать на транспортёре, и подтягивать к пиле доски большого диаметра.
Особенно тяжело было, когда шёл брус.
Мускулатура рук у неё не была развита, и физические усилия приходились на живот – её слабое место с детства.
От физической нагрузки живот стал болеть.
Неблагоприятный моральный климат так же повлиял на обострение болезни.
Когда до окончания практики оставалась неделя, Оля после выходных не приехала в Николо-Полому.
Она вернулась в последний день, чтоб забрать вещи и документы.
Вечером девчонки пошли к мастеру за характеристиками.
Оля передала с ними свой дневник практиканта, а сама осталась в общежитии.
«Мастер была недовольна, что ты до конца не отработала всю практику», - сказала Галя, отдавая Оле дневник, и добавила, - Она по ошибке написала тебе хорошую характеристику, т.к. не знала, в чьём дневнике пишет».
Оля прочитала свою характеристику, она была положительной и реалистичной.
Она прочитала и характеристики девчонок. Все они были положительными, но совершенно разными.
Оля поняла, что характеристики писала толковая женщина, разбирающаяся в людях.
Практика закончилась. Девчонки разъехались по домам.

Нет печатей

Документы практиканта в техникуме принимал ответственный за производственную практику Карл Петрович Кабриц, с которым у Оли во время учёбы были непростые отношения. (см. рассказ "Замыкающая..")
-Да, Иванова, не верится, что ты такая хорошая, как написано в твоей производственной характеристике, - сказал Кабриц.
У Оли было весёлое настроение, теперь, когда учёба у этого педагога осталась позади, она ничуточки его не боялась и не робела. И её понесло:
-Ах, уважаемый Карл Петрович! Не нужно так плохо думать о людях, особенно девушках.
Ведь мы в душе актрисы, которым не составляет труда проявлять себя в разных ипостасях.
У вас я играла роль бестолковой ученицы, а там, в деревообрабатывающем цехе, я была ударницей коммунистического труда.
-Гы-гы- гы! - засмеялся Кабриц, разбрызгивая слюной.
Но документы твои я не приму. У тебя нет печатей. А, значит, практика твоя не действительна.
-И что вы предлагаете?
-А ничего не предлагаю! Не аттестую, и всё!

Снова в путь

Кабриц не принял документы и у девчонок, с которыми Оля была на практике.
Нужно было исправлять ситуацию, и она сказала:
«Мне не привыкать пропускать занятия. На выходные съезжу домой, а в понедельник доеду до Неи.
Там в управлении поставлю все печати».
Такой вариант всех устраивал, и Оля отправилась в путь.

Последняя встреча с «Школьником»

С утра она села на поезд, рассчитывая до обеда сделать намеченное дело и пораньше вернуться домой.
В Нее, выйдя на перрон, направилась в здание вокзала.
Проходя мимо раскрытой двери билетного зала, она вздрогнула, увидев сидящего «Школьника».
У неё было ощущение, что он ждет её, и ждёт уже не один день.
Она прошмыгнула, стремясь остаться незамеченной.
Обойдя за два часа все нужные конторы, она удовлетворенная тем, что всё сумела сделать, вернулась на вокзал.
Быстро, купив билет, и облегченно вздохнув, что «Школьника» рядом нет, она пошла на выход, и… нос к носу столкнулась с ним.
«О, привет!», - сказала она, и юркнула мимо, не дав ему опомниться.
Рядом с вокзалом располагался густой парк. В нём росли толстые старые деревья.
Оля побегала по этому парку, заметая следы.
Нашла укромное местечко, и опустилась на скамейку.
«Здесь он не найдет меня», - подумала она, достала из сумки книгу и расслабилась. 
Не думая ни о чём на свете, созерцая в книге репродукции, она перевернула страницу, и краем глаза увидела, что он сидит рядом.
Это было странно, она не слышала, когда и откуда он появился, и она не успела заволноваться.
Она взглянула на него, и неожиданно ощутила жалость к этому мальчику.               
Перед отъездом из Костромы Галя рассказывала Оле, что он бросил школу – последний выпускной класс. Но Оля пропустила это сообщение мимо ушей. И вот теперь…
«Неужели, у этого парня всё пошло наперекосяк из-за этой нелепой любви!? - подумала она.
И вместо школы, он торчит на вокзале?
Возможно, сегодня он караулил и выслеживал меня весь день, как тогда в Николо-Поломе».
Он внимательно смотрел в её книгу.
На странице были рисунки авангардистов. Под одним из рисунков было написано «Дитё Сены»
-Что ты пытаешься рассмотреть? – спросила она.
-Дитё у Сены
-Ребёночка?
-Ну, да.
-Не получится. Сена – не имя, а река в Париже. А рисунок этот в авангардном стиле.
Авангардизм - это антитрадиционное, антиреалистическое искусство.
Слышал про квадрат Малевича? - и Оля показала ему на другой рисунок.
Это самая известная работа Коземира Малевича, созданная в 1915 году.
Нам кажется, что в рисунке нет ничего особенного, а большие умы бьются над разгадкой этого квадрата.
В нём сущность знаков человеческого бытия.
Чёрный квадрат вобрал в себя все формы и краски мира, сведя их к формуле.
Чёрный квадрат – знак экономии.
Белый – чистое действие, знак чистоты, человеческой творческой жизни.
Саша, тебе надо вернуться в школу, - перевела она разговор, -
Тем более ты закончил 9-ый класс. Без среднего образования сейчас нельзя.
Застучали колёса, приближающегося поезда.
-Ну, ладно, мне пора.
Когда они шли к перрону, Оля говорила:
-И не надо торчать на вокзале. Это не то место, где можно чему-то научиться.
-А я здесь недалеко живу, потому и бываю. Раньше ходил сюда с братом.
Однажды, когда мне было лет 8, а брату 12, мы увидели в окне поезда девчонку, которая знаками спрашивала, как нас зовут. (рассказ «Знаковая азбука»)
Ты помнишь это?
Оля отрицательно мотнула головой.
-Прощай. - сказала она, и на ходу прыгнула на подножку вагона.

P.S.
Вскоре она получила от него письмо с фотографией.
Её удивило, что он узнал её Мантуровский адрес.
Он писал, что собирается ехать к брату в Ленинград поступать в мореходку.
Просил писать.
Она ему не ответила.