Самогляд Родаруса. Русская сказка. У-У. 31

---
  Публикуются русские сказки, переработанные для озвучки.
    3250 сказок. Здесь 31 сказка на букву "У".
  Сказка фольклорная не писалась, а передавалась из уст в уста. Для лучшего их усвоения на земле, сказочники передавали сюжеты особым образом, с определённой ритмикой, а в некоторых местах и каким-то внутренним мотивом.
    Ритмический строй именно фольклорной сказки лучше чувствуют поэты. Они сразу чуют где литературно правильно выстроенная фраза, а где неправильный фольклор.
++++++++++++++++++++++
...
У страха глаза велики. Жили-были бабушка-старушка. Сказка!!
===============
     Жили-были бабушка-старушка, внучка-хохотушка, курочка-клохтушка и мышка-норушка.
     Каждый день ходили они за водой. У бабушки были вёдра большие, у внучки – поменьше, у курочки – с огурчик, у мышки – с наперсточек.
     Бабушка брала воду из колодца, внучка – из колоды, курочка – из лужицы, а мышка – из следа от поросячьего копытца.
     Назад идут, у бабушки вода трё-ё-х, плё-ё-х! У внучки – трёх! Плёх! У курочки – трёх-трёх! Плёх-плёх! У мышки – трёх-трёх-трёх! Плёх-плёх-плёх!
     Вот раз наши водоносы пошли за водой. Воды набрали, идут домой через огород. А в огороде яблонька росла, и на ней яблоки висели. А под яблонькой зайка сидел.
     Налетел на яблоньку ветерок, яблоньку качнул, яблочко хлоп – и зайке в лоб! Прыгнул зайка, да прямо нашим водоносам под ноги. Испугались они, вёдра побросали и домой побежали.
     Бабушка на лавку упала, внучка за бабку спряталась, курочка на печку взлетела, а мышка под печку схоронилась.
     Бабка охает:
     — Ох! Медведище меня чуть не задавил!
     Внучка плачет:
     — Бабушка, волк-то какой страшный на меня наскочил!
     Курочка на печке кудахчет:
     — Ко-ко-ко! Лиса ведь ко мне подкралась, чуть не сцапала!
     А мышка из-под печки пищит:
     — Котище-то какой усатый! Вот страху я натерпелась!
     А зайка в лес прибежал, под кустик лёг и думает:
     — Вот страсти-то! Четыре охотника за мной гнались, и все с собаками, как только меня ноги унесли!
     Верно говорят:
     — У страха глаза велики: – чего нет, и то видят.
+++++++++++++++

Убогий. Жил-был Нестерка, было у него детей шестерко. Сказка!!
===============
     Жил-был Нестёрка, было у него детей шестёрка, детей-то много, да имения никакого, нечем ему с семьёй кормиться, а воровать боится.
     Вот он запряг повозку, забрал детишек и поехал по миру. Едет дорогою, оглянулся назад – лежит в грязи старичок безногий. И просит этот старичок:
     — Возьми меня, пожалуйста, с собою!
     — Куда мне тебя, батюшка, ; отвечает Нестёрка, ; у меня шестеро детей, а лошадь худая.
     Опять просит безногий:
     — Возьми меня, пожалуйста!
     Нестёрка взял этого убогого, посадил на повозку и поехал. Говорит ему убогий:
     — Давай мы с тобой бросим жеребей, кому быть из нас большим братом.
     Бросили они жеребей, доставалось быть большим братом убогому. Приехали в деревню. Убогий приказывает:
     — Поди, просись ночевать вот в этот дом.
     Нестёрка стал проситься ночевать, вышла старуха, отвечает ему:
     — У нас негде, и без вас тесно!
     Вернулся Нестёрка к убогому.
     — Сюда не пускают, ; говорит он.
     А убогий опять его посылает:
     — Непременно просись! Получится.
     Пошёл Нестёрка и таки выпросился ночевать, въехал на двор, стал носить своих детей в избу, и убогого перенёс.
     Велит ему хозяйка:
     — Клади ты своих детей под лавку, а безногого на полати посади!
     Посадил он безногого на полати, а детей под лавку положил.
     — Где твой муж? ; Спрашивает хозяйку убогий.
     — На разбой поехал и двух сыновей взял.
     Вот приезжает домой хозяин, впустил двенадцать возов на двор – все серебром насыпаны, отложил лошадей и пришёл в избу.
     Увидал нищих и закричал на хозяйку:
     — Что ты за людей напустила?
     — Это нищие, ночевать выпросилися.
     — Нужно было! И на улице б ночевали!
     Сел хозяин с хозяйкою и с двумя сыновьями ужинать, а нищих не зовут. Убогий вынул половину просвирки, сам покушал и Нестёрке и детишкам его дал, все сыты наелись.
     Хозяин только удивляется:
     — Отчего так: – мы четверо целый хлеб съели – и то впроголодь, а их восьмеро половиной просвирки сыты?
     Как заснули хозяева, убогий и посылает Нестёрку на двор посмотреть, что там делается. Нестёрка вышел – все лошади овёс едят.
     В другой раз посылает его убогий:
     — Поди, опять посмотри!
     Вышел он, посмотрел – на всех лошадях хомуты надеты. В третий раз посылает Нестёрку убогий, опять вышел он – все лошади запряжены.
     Воротился в избу и говорит:
     — Все лошади в упряжи стоят.
     — Ну, ; сказал убогий, ; теперь выноси своих детей и меня да поедем.
     Сели они на свою повозку и поехали со двора, а двенадцать хозяйских лошадей вслед за ними с возами пошли. Ехали-ехали, и приказывает убогий, чтобы сходил Нестёрка в тот дом, где они ночевали, да рукавицы взял:
     — Я-де на полатях забыл.
     Пришёл Нестёрка – а того дома как не бывало, сквозь землю провалился! Одни рукавицы на печном столбу уцелели.
     Взял он рукавицы, приходит к убогому и говорит, что весь дом провалился сквозь землю.
     — Это господь за разбой покарал! Возьми себе эти двенадцать возов со всем, что есть, ; сказал убогий и из глаз пропал.
     Нестёрка приехал домой, посмотрел – все возы серебром засыпаны, и стал он богато жить.
     Посылает его как-то жена:
     — Что, ; говорит, ; лошади так гуляют? Поезжай-ка в извоз.
     Он собрался и поехал в город. Повстречала его на дороге неведомо чья девица:
     — Это, ; говорит она, ; не твои лошади!
     — Не мои, ; отвечает Нестёрка, ; коли ты признала их – возьми, бог с тобой!
     Девица взяла двенадцать лошадей, а мужик домой воротился.
     На другой день пришла к нему под окно эта девица и говорит:
     — На, возьми своих лошадей, я с тобой пошутила, а ты их и отдал!
     Нестёрка взял лошадей, смотрит, а в возах больше прежнего серебра да золота насыпано!
+++++++++++++++

Убыр. Чудесная скрипка. Сказка. Пермь. Башкир!!
===========
     Давно жил один старик со старухой. У них была сноха; у этой снохи было три брата. Старуха у старика была убыр, ведьма значит. Сноха печет лепешки – гостинцы, в гости хочет ехать к братьям; каждый день пекот, а свекровка у нее все кончает, ест значит.
     Сноха запряжет лошадь в гости ехать, глядит: гостинцев у нее нет, съедено. Замучилась сноха.
     Один раз она затопила печь, приготовила все, только не пекла, а сначала лошадь запрягла, потом пекла. Испекла и поехала в гости. А у снохи было три парня.
     Сколько-то там верст проехала, сноха, убыр её догоняет, гонится за ней. Убыр поет:
     Сношенька, подожди! Ноги у меня пристали!
     Убыр все ближе и ближе; руками уже хватает. Сноха бросила ей лепешку, убыр отстала было – ела, и опять идет. Опять поет:
     Сношенька, подожди: Ноги пристали!
     Опять догоняет убыр. Опять сноха бросает ей лепешку. И так все лепешки бросала; лепешек больше у ней не стало. Бросила хлыстик; и хлыстик проглотила убыр; все идет, поет:
     Сношенька, подожди: Золотое копыто у меня пристало!
     Сноха сняла с телеги одно колесо и бросила, едет на трех колесах. Убыр проглотила колесо. Тогда сноха бросила убыру своих сыновей – одного за другим, потом колеса телеги, потом и самую телегу; сама села на вершну и поехала. Все проглотила убыр. Телегу долго глотала, и сноха уехала далеко.
     Глядит назад: опять видно стало убыра, опять гонится за нею и догоняет уже, сама поет:
     Сношенька, подожди: Золотое копыто пристало.
     Боится сноха; сняла хомут с лошади, бросила. Немного отстала убыр, глотала и опять идет. Опять близко, только хватить. Сноха клала вдоль дороги вожжи. Долго глотала их убыр, далеко отстала и опять нагоняет. Платок с своей головы бросила сноха; потом всю свою одежду прибросала, в одной рубахе осталась.
     Опять догоняет ее убыр. Нечего уже бросать. Убыр хватила за хвост лошади и оторвала хвост. Плохо бежит лошадь. Догоняет убыр, оторвала у лошади ногу. Лошадь на трех ногах бежит. Опять ногу оторвала убыр. Тогда сноха слезла с лошади, побежала пешком. Всю лошадь кончала убыр, далеко осталась. А деревня-та уже недалеко.
     Добежала сноха до деревни. Там у ней три брата, у них три дома. Сноха поет:      Братец, отвори дверь: Это я, твоя сестрица Биби-Гайша. Убыр свекровка догоняет меня!
     Старший брат отвечает ей: «Моя сестрица ночью не ходит». Наступила уже ночь. Не отворил дверей старший брат, а убыр уже близко.
     Перед домом середнего брата поет: Братец, отвори дверь: Это я, твоя сестрица Биби-Гайша, Убыр свекровка догоняет меня!
     А тот отвечает: «Моя сестра ночью не ходит». – Не отворил дверей; а убыр настигает.
     Перед окном третьего брата поет: Братец, отвори дверь:      Это я, твоя сестра Биби-Гайша, Убыр свекровка догоняет меня!
     «Иди в овечью карду», – ответил ей малой брат. Он думает, что это не его сестра.
     Зашла она в овечий пригон, спряталася. Убыр за ней пришла в пригон, ходит – нюхает. Поймала сноху и съела; остались одни кишки только. Кишки эти убыр повесила малому брату на столб, как вожжи, а сама ушла домой.
     Утром встали братья. Середний брат идет к малому брату; смотрит: на столбе кишки висят. – «Вот, – говорит, – кого надо, того и Бог принес!» – А он игрок был, на скрипке играл. Взял кишки и утащил домой, сделал из них струны на скрипку.
     Начал играть. Словно языком, его скрипка песню поет:
     Не играй, не играй, братец:
     Спина у меня болит.
     Не играй, не играй, братец:
     Я сестрица Биби-Гайша.
     Играет, играет, а скрипка все одно свое поет. Удивился он. Принес скрипку к малому брату, позвал старшого брата. Начал играть – все братья заплакали: «Наверное, это наша сестра».
     «Давай, – говорит, – в гости позовем свекровку и свекра!» Как те пришли, эти три брата поймали убыра и убили ее. А старик остался в гостях.
+++++++++++++++

Угадчик. Некоторый король в один день приказал собраться во дворец. Сказка!!
===============
     Некоторый король в один день приказал собраться во дворец всем своим придворным министрам для выслушивания приказания, кои тот же час собрались.
     По собрании оных король начал им говорить следующее:
     — Решите мне, господа министры, три сии загадки, то есть: Первую, сколько на небе звёзд? Вторую, сколько глубоко море? И что у меня в то время будет на уме, как вы с ответом ко мне приедете?
     Министры, приняв каждый позволение от короля, разъехались по своим домам, где всякий из них старался решить королевские загадки.
     Но сколько ни старались, труд их был тщетен, ибо они совсем были мыслям человеческим не объемлемы.
     Наконец, принуждены были они опять собираться во дворец с извинением, что не успели в решении оных.
     Король, услышав их извинения, весьма рассердился, но они ему отвечали:
     — Ваше Величество, сих загадок никто не может решить, кроме Гандана философа.
     Вспомня о том философе, король тотчас призвал его и предложил ему те же загадки, требуя от него исполнения.
     Сей философ, сколь ни был остроумен, однако ж не мог сего узнать.
     Он испросил на сие у короля сроку и поехал в загородный замок, дабы там с своими мыслями лучше мог посоветовать.
     Отъехав несколько вёрст, он был остановлен одним мельником, который просил его неотступно заехать к нему.
     Философ на сие ответствовал:
     — Не беспокой меня теперь, пожалуй, я нахожусь весьма в глубоких мыслях.
     — Ах, милостивый государь! ; Вскричал мельник, ; объявите мне оные, может быть, я вам подам некоторую в том помощь.
     Гандан из одного только любопытства вознамерился ему оные открыть, но мельник лишь только услышал от него причину его глубокомыслия, то и сказал:
     — Если вам королевские загадки кажутся к истолкованию невозможными, то позвольте мне завтра ехать во дворец с решением оных.
     Философ, сколько ни был обременён задумчивостью, однако ж при сих словах не мог удержаться от смеха.
     — Возможно ли, ; вскричал он, ; чтобы такой незнающий человек, как ты, мог отваживаться на столь трудные решения, когда уже я, просвещён будучи науками и довольно обращающийся в свете, не без затруднения к оным приступаю и сомневаюсь в успехе решения, хотя мои уши более наслышаны науками, нежели как твои, кои, кроме шуму вод, ни к чему не привычны!
     — Не сомневайтесь, ; вскричал мельник, ; чтоб я сего сделать не мог. Я вас уверяю, ; продолжал он, ; что король, выслушав мои слова, будет оными весьма доволен.
     Наконец, многими своими просьбами получил мельник от философа дозволения ехать во дворец.
     Наутро мельник, надев на себя философское платье, которое он ему оставил, поехал во дворец.
     Королю нетрудно было почесть его за своего любимца, ибо мельник весьма был похож на него.
     Он, увидев мнимого Гандана, с радостным восторгом спросил его:
     — Исполнил ли приказание?
     — Исполнил, Ваше Величество, ; отвечал мельник.
     — Ну, так много ли ж на небе звёзд? ; Спросил король.
     — Пятьсот тысяч, ; отвечал он.
     — Как, столь мало? ; Спросил король с удивлением.
     — Ваше Величество, ежели сомневаетесь, то извольте принять труд сами пересчитать.
     Король, зная, что звёзд на небе ему считать нельзя, поверил словам мнимого философа.
     — Сколько ж глубоко море?
     — Шестьсот тысяч сажен, ; отвечал мельник.
     Король и тут немало сомневался, но мельник, видя оное, сказал также, что ежели и сему не верят, то освидетельствовал бы сам.
     — Однако ж, ; говорил король, ; оставим сие, но скажи, что у меня теперь на уме?
     — Ваш Величество, ; отвечал он, ; вы почитаете меня за философа, но я действительно с мельницы мельник.
     Сия выдумка столь королю понравилась, что он приказал дать угадчику в награждение немалую сумму денег.
     Итак, мельник, получа оную, оставил своё художество мучное, начал жить в сем городе.
+++++++++++++++

Угрюмище и черти. Страшилка!!
===========
     Идёт по дороге Угрюмище, перед собой бочку катит. Навстречу ему три чёрта, спрашивают:
     — Куда, Угрюмище, идёшь?
     — Иду детей ловить! Буду их в бочке солить!
     — Возьми нас с собой, - говорят черти, - мы покажем тебе детей.
     Взял их Угрюмище с собой. Пришли к реке. Черти говорят:
     — Гляди, Угрюмище: дети в воде купаются. Садись в бочку, мы тебя в реку столкнём. Будешь плыть и детей в бочку ловить.
     Залез Угрюмище в бочку и поплыл по реке. Стал тонуть. Воды нахлебался, чуть жив остался, еле на берег выбрался. Черти спрашивают:
     — Поймал, Угрюмище, детей?
     — Не поймал! Воды нахлебался, чуть жив остался!
     И покатил бочку дальше. Пришли к горе. Забрались на вершину. Черти говорят:
     — Гляди, Угрюмище: под горой дети играют. Садись в бочку, мы тебя с горы столкнем. Будешь вниз лететь, по сторонам глядеть, детей в бочку заталкивать.
     Залез Угрюмище в бочку, и его столкнули с горы. Стал он вниз лететь, о камни греметь. Все бока отбил, чуть голову не сломил. Из бочки вылез. Черти спрашивают:
     — Поймал, Угрюмище, детей?
     — Не поймал! Все бока отбил, чуть голову не сломил!
     И покатил бочку дальше. Пришли в лес. Черти говорят:
     — Гляди, Угрюмище: дети грибы собирают. Будешь по лесу бочку катать и детей в нее толкать.
     Покатил Угрюмище бочку по лесу. Да о пеньки, о кочки разломал бочку. Разозлился Угрюмище, думает:
     — Что мне ловить детей, когда можно чертей.
     Схватил чертей в охапку и понёс их солить.
+++++++++++++++

Угрюмище. Страшилка!!
===============
     Пришёл Угрюмище, в Новый Год ночью, и говорит:
     — Украду у Ильюшки ёлку вместе с игрушками.
     Угрюмище - страшный, глаза как плошки, нос картошкой, голова что копна. Как укусит за пяточку, так клубочком и покатишься.
     Схватил Угрюмище ёлку с игрушками. А там на ветке шишка висит, она и говорит:
     — Отдавай, Угрюмище, нашу ёлку вместе с игрушками! Не кусай Ильюшку за пяточку!
     А тот кричит, страшит:
     — Не отдам ёлку с игрушками! Укушу Ильюшку за пяточку!
     Пошёл Угрюмище и на Ильюшкин поясок наступил. Поясок говорит:
     — Отдавай, Угрюмище, нашу ёлку вместе с игрушками! Не кусай Ильюшку за пяточку!
     А тот Угрюмище рычит, страшит:
     — Не отдам ёлку с игрушками! Укушу Ильюшку за пяточку!
     Идёт Угрюмище к Ильюшкиной кроватке. А кошка-мурляпошка спину выгнула, когтями заскребла, говорит:
     — Отдавай, Угрюмище, нашу ёлку вместе с игрушками! Не кусай Ильюшку за пяточку!
     А тот опять за своё:
     — Не отдам ёлку с игрушками! Укушу Ильюшку за пяточку!
     Пошёл Угрюмище дальше. Поясок на полу растянулся. Угрюмище зацепил его ногой и на землю шлёпнулся. Еловая шишка с ветки соскочила и в лоб Угрюмищу залепила. А кошка-мурляпошка прыгнула и когтями в бороду Угрюмищу вцепилась.
     Испугался Угрюмище, бросил ёлку вместе с игрушками и убежал.
+++++++++++++

Уд. Поверье. Легенда. Миф. Реконстр!!
==============
     Уд считается древним и потаённым русо-славянским божеством, который существовал ещё до появления церквей в деревнях.
     Это был, и есть сейчас, дух-покровитель любовной связи, любострастия. Уд явится, баба заудится, значит пополнеется. Он объявится, парень с девицеый узами завяжутся
     Уд оборачивался ужиком, тогда люди братьями становилися, названными кровными. Уд предвещал слабому удалость и удачу, удар его палицы Уд делал смертельным для врагов.
     Уд предвещал от работы удобства, а девкам удовольствие.
     Про Уду в сказаниях и легендах сказано было, что русо-славяне его чтут и в образ его претворяют деревянный или каменный, а потом ему поклоняются и требы кладут, чтобы уза между молодыми не стали срамными, а только удобными.
     Уда живописуется народной молвой удалым кудрявым молодцем, статно восседающим на Зубре, рога которого повиты венком из калины, символом девичества. Сам же Уд держит в руке деревянное копье с погремушками на обратном конце.
     Чтобы приворожить Уда в первую ночь, нужно под постель молодых положить стебель кокушника с ярко-красной головкой, которого следовало попервуначалу приворожить к Уду у колдушки с заднего двора, кои там живут на Святой Руси в каждом селе.
     Стебель кокушника при этом следует обвить любкой-ночницей, это такая трава, которая распускается цветком только к вечеру, и всю ночь цветы этой любки остаются открытыми.
      А ещё Уду посвящаются капища, устроенные в самой глухой лесной чащобе. Там нужно найти озеро небольшое, на дно которого ставились колья с овальными фаллическими символами.
      И вот в самую ночь при полнолунии неплодная женщина должна войти в воду того озера, углубиться по пояс, дойти до кольев Уда, погладить их руками и молить его о чадородии.
     Никто такого омовения не должен видеть, это таинство посвящалось только Уду, да ведуны деревенские, ныне психологи.
     Частично чадодейное могущество Уда стали перенимать более поздние русо-славянские божества Ярила, Лад, Купала и Припекало.
+++++++++++++++

Удалой батрак. Восётъ было большое солдаство. Вятка. Быличка. Сказка!!
===============
     Вот шли как-то двое мужиков и рассказывали они друг другу всякие необычные волшебства. И один сказывал другом историю, которую он слышал от своего деда. А тот от своего деда, а тот от другого деда.
     И вот этот дед, значится сказывал, что, мол, как-то восёть, не сейчас, конечно, а раньше, когда я маленьким был ещё, так вот было тогда большое солдатство.
     Забирали туда девок и баб, и маленьких ребят. А я и говорю своей мамаше:
     — Убегу, мол, коли заберут.
     А я маленьким был. Она говорит мне:
     — Куда ты побежишь?
     — А побегу в лес, ; говорю ей.
     Вот я побежал в лес. В лесу тропа узенькая – только что в пору пролезть. Вышел на поляну. Смотрю, стоит избушка, на куричьей голяшке повёртывается. Я и кричу по-ребячьи:
     — Избушка, избушка, к лесу задом, ко мне передом!
     Ну, она перевернулась. Пришёл я в избушку, глянул в печку: – мясо говядина пекётся там. Во столе там чашки, да ложки, хлеба краюшка. Взял я поел мяса и хлеба.
     Потом взлез на средние полати, там сижу. Смотрю, а там идут двенадцать разбойников. Кто там хлеба, кто мясо, кто чашки, кто ложки, всё на стол снесли.
     Обедают мясо, кости летят как раз на середние полати, где я спрятался. А у меня пазуха была большая, в синей рубахе я был, кости всё в пазуху клал.
     Потом, как они последнюю шеину оглодали, бросили, да только до меня не добросили.
     Тут была лучины пленица. Я по-детски попотянулся из-за этой поленницы и пёрднул.
     Они и говорят:
     — Кто тут такой?
     Я говорю:
     — Я.
     Они говорят:
     — Пойдём тогда парень с нами разбойничать.
     Я нейду с ними, не пошёл. А им сказал, что и так наберу шляпу денег. Они засмеялись и дали мне шляпу.
     А я знал, где у богатого мужика деньги спрятаны были, и, пока он спал, нагрёб им шляпу и отдал, только чтобы меня не брали на разбой.
     Тогда они оставили меня в покое.
     Как-то раз в той деревне была у мужика свадьба. Я забрался в житницу и хожу помявкиваю, как кот.
     Потом гость вышел до ветру, услыхал меня. Идёт в избу и кричит:
     — Эк, слепая! Эх, глухая! Смотри-ко: – кошку пустила!
     Потом бежит старуха. Я набрал всякой разной муки, потом ей в глаза этой мукой. Она покудова колупала глаза, я убежал.
     Бежал в лес и взлез на дерево, на дуб. Этот дуб был полый, так я и упал в него. Смотрю, там, мимо дуба едут два брата. Один другому и говорит:
     — Давай, брат, срубим этот дуб! Будет корыто.
     Остановили лошадей и рубят: – тот с одного боку и другой с другого.
     — Ой, дедюшка! По шейке не надо! ; Я им кричу в дубе.
     — Ой, Бог с тобой, манится что-то, ; они говорят между собой и снова рубят.
     Потом второй раз я вскрикнул также. Когда этот дуб-от упал, взверещал, так и я ещё пуще его озверещел.
     Они испугались и на одной лошади угнали от дуба, другую лошадь мне оставили. Я сел на эту лошадь и поехал не знаю куда.
     По дороге я задремал. Пока дремал, прибежал волк и съел у меня лошадь. Когда я проснулся и вижу, что волк в хомут уже залез.
     Я скричал ему, он выбиться с хомута не смог, да так с перепугу-то и потащил меня. Притащил в деревню. Меня тут и поймали. Как поймали, посадили в бочку, набили железных обручей, пустили по воде. Сидел в ней я полтора года. Был там не жив, не мёртв.
     Потом, на моё счастье, бочка остановилась у берега и встала кверху дырой. Я давай эти кости с запазухи есть, сколько поем, остатки выкладываю на край бочки.
     На запах костей пришёл второй волк, сел на бочку и свесил хвост в дыру, гложет мои кости. В то время у меня была лапотная верёвка.
     Я взял, тихонько за хвост привязал и перочинным ножиком ему в задницу ткнул.
     Он дёрнулся вытащил мою бочку и потащил по пенью, по коренью.
     Бочку всю разбил. Я еле живой домой припустил.
+++++++++++++++

Удалой батрак. У одного мирошника был работник. Вятка. Сказка!!
===============
     У одного мельника на мельнице был работник, мирошником числился.
     Мельник этот послал работника засыпать на ковш пшеницы, а работник пошёл и засыпал-то на камень.
     Мельница завертелася, и пшеница вся разметалася.
     Хозяин как пришёл на мельницу и как увидел размётанную пшеницу – и согнал работника.
     Работник пошёл домой, в своё село, и заплутался по дороге. Вот зашёл он в этакие кусты и лёг спать.
     Приходит бирюк, видит, что работник спит, и подошёл к нему близко, стал его обнюхивать, а работник-то ухватил бирюка за хвост, убил его и снял с него шкуру!
     Вот работник вышел на гору, а на горе стояла пустая мельница: – он у этой мельницы и остановился ночевать.
     Приехали по тую пору три человека, разбойники, развели в мельнице огонь и начали дуван дуванить.
     Один разбойник говорит:
     — Я свою часть положу под испод мельницы.
     Другой разбойник:
     — А я под колесо подпихну.
     А третий говорит:
     — Я в ковш спрячу.
     А работник лежит в ковше и, убоявшись, как бы разбойники его не убили, вздумал себе:
     — Дай я вон так-то закричу. Может испугаю разбойников, да они и убежат.
     И закричал работник громко:
     — Денис, а Денис, ступай туда на низ, а ты, Хвока, гляди с бока, а ты, малый, гляди там, а я тут! Держи их, ребята! Бей их, ребята!
     Разбойники уробели, бросили своё имение всё и разбежались.
     Работник вылез из ковша, подобрал все богатство и пошёл домой, приходит и рассказывает отцу с матерью:
     — Вот всё, что я заработал на мельнице. Поедем теперь, дедушка, на базар, и купим себе ружьё, будем охотничать.
     Поехали себе на базар, купили ружьё и едут с базару. Вот работник и говорит деду:
     — Ты, дедушка, гляди, не попадётся ли нам заяц, лиса, а не то куница.
     Едут да оба дремлют и наконец уснули. Где откуда ни взялись два бирюка, зарезали у них лошадь и съели всю поклажу.
     Дедушка проснулся да как стегнёт кнутом, думал то, что по лошади стегнул, ан по бирюку! Бирюк-то попал в хомут и давай носить, а дед правит.
     А другой бирюк сзади хочет ухватить работника, и тот бирюк-то был с щербиной в зубах-то.
     Работник как стегнёт заднего бирюка кнутом, а бирюк хотел кнут-то зубами поймать, да на кнуте был узел, ; этот узел и застрял у бирюка в щербине! Работник и потащил его за телегою.
     Один бирюк везёт, а другой сзади бредёт.
     Вот приехали они домой, собачка выскочила и давай лаять.
     Бирюки испугались, один как повернул круто, тележонка и опрокинулась, работник с стариком упали на землю, тут бирюк из хомута выскочил, а работник кнут из рук выпустил, так оба бирюка и убежали, а старик с работником остались ни при чём.
     С радости, что хоть живы остались от такого приключения, стали они припевать:
     Живём мы богато
            Двор у нас кольцом,
            Три жердины да конец с концом,
            Три кола забито,
            Три хворостины завито,
            Небом всё накрыто,
            Светом всё обгорожено!
+++++++++++++++

Удача. А ещё рассказывают цыгане такой случай. Цыгане. Быличка. Сказка!!
===============
     А ещё рассказывают цыгане такой случай.
     Шла цыганка по лесу, в деревню шла по своему цыганскому делу, за спиной ребёнок качается, в руках корзинка для провизии.
     Выходит она на поляну и видит: меж двух берёз качели висят, а на этих качелях двое деток маленьких – мальчик и девочка.
     Смеются дети, заливаются, ни на кого внимания не обращают.
     — Что такое? ; Думает цыганка. ; Откуда в лесу дети появились? Откуда качели взялись? Ведь до деревни-то ещё далёко.
     Догадалась цыганка, что не простые это дети.
     — А вдруг это спорники? ; Подумала она. ; Дай-ка я попробую их поймать!
     Стала цыганка подкрадываться к качелям, да только как ни старалась, а всё равно на сухую ветку наступила – и раздался треск.
     А тут ещё ребёнок проснулся, заголосил у матери за спиной. Всполошились спорники.
     Как увидали они цыганку, так взмахнули ручками и побежали прочь. Добежали они до края леса и исчезли, словно их и не было.
     Подбегает цыганка к качелям и видит: – шапочка на земле лежит.
     Подняла цыганка шапочку и положила в корзину. В этот день столько набрала она провизии в деревне, что едва дотащила.
     И с тех пор поселилась у цыганки удача: – что только ни задумает, все у неё получается.
     Это шапочка спорников ей счастье принесла.
+++++++++++++++

Удельница. Поверье. Легенда. Миф. Реконстр!!
===========
     Удельница считается у русо-славян злым духом, который способен похитить счастливую долю, который может сменить добрый удел, полученный от Уда на болезнь, смерть и уродство.
     Удельнциу молва народная живописует чёрной, с длинными растрепанными волосами.
     Если беременная женщина заспит навзничь, нараспашку, без пояса, а на столе оставлен будет нож, то это может усмотреть Удельница, которая всегда начеку. Удельница может тогда этим ножом вынуть младенца из материнской утробы ещё до времени родов, а потом уродуют его, да ещё и мучают родильницу.
     Русо-славянская молва говорит, что от того и рождаются уроды или живот оказывается пустым, хотя бы налицо были все признаки беременности.
     Удельницы могут летать сороками, собираться при впадении малых ручейков в реки, где, встречаясь с ведьмами и вещицами, обретающими также сорочьи виды, рассказывают друг другу о своих злых делах. Если под вечер увидит кто сорочьи карканья на речке, то это они талыдчат про свои дела. Если незаметно подкрасться и подслушать, то можно какие-то беды отвести.
     Бывает и так, что Удельницы могут напасть и на человека. Только он этого не видит. Они незаметно подкрадываются к человеку в его злые мгновенья, когда он злится, когда печёт солнце в полдень, или когда он устаёт в поле на закате солнца.
     При этом с человеком в таком состоянии случается удар, он начинает кидаться по сторонам, ломая свои кости и убивая своё тело.
     Русо-славянская история утверждает, что такого одержимого колдовством Удельницы нужно положить на три соломенных креста. Его нужно опоить сонным напитком из камышового сбора, чтобы он проспал шесть недель. При этом нужно всё это время призывать специальными заговорами и заклятиями Илью-пророка. Если он не будет сильно занятым другими делами, то он явится на чёрном облаке, на огняной колеснице. Он натянет лук свой, и спустит калену стрелу в Удельницу или её тень, чем отпугнёт её. Тогда очистится одержимый от вражеских жильне-трясущих уларов.
     Можно Удельниц встретить на росстанях, это где дороги сходятся или расходятся. Увидеть её сможет только ведунья. Тогда по её указанию там ставят кресты на каждую дорогу или тропу, после этого Удельницы исчезают.
+++++++++++++++

Украденные просфорки. Архангельск. Рекон. Сказка!!
==============
     Реконструкция северного варианта сказки о жадности некоторых святых людей. Есть сюжет с попом, в другом сюжете это священник, здесь святошный человек, который. видимо не по всем датам церьковь посещал.
     Текст этой сказки был полностью утрачен. Сюжет восстанавливался по различным отрывкам, в основном Архангельсках сказаний, легенд, мифов и сказок.
**********
     В одном приходе в северной стороне Святой Руси жил-был один святошный человек. Одни звали его Илия, другие ещё как, потому как откуда он появился тут и чей сын никому не было ведомо. Ну там, в этих северных краях это было не в диковинку. Тут дальше второго колена родства в то в время не насчитать было.
     Ходили сюда люди в основном православные, искали себе скиталища, уединения, чтобы быть к Богу поближе. С собою и книжки носили всякие. Говаривали, что и Иоанна Грозного, царя русского, собрание апостольских книг сюда принесли эти богомольцы и в скиту каком-то сложили. Потом этот скит, в пещере срубленный, мохом весь оброс, ходу туда не стало.
     По своей природе Илия-то был незлоблив, да сильно скряжист, что сподвигало его на нехорошие поступки, недостойные ни для святых, ни для святошных людей. Увидит какой предмет необычный у кого, вот будет ходить выспрашивать, канючить. А коли не получит, то мог и стырить.
     Однажды у одного проходящего человека попросил руну на посмотрение, да так и не отдал, спрятался, всё ждал, когда тому человеку надоест ждать и он дальше отправится. Дождался-таки. А что ему эта руна? Крутил её крутил, так и оставил не знамо где. Человека только обидел.
     Опять же таки, не со зла видь забрал он руну, а только из житийной любознательности. Надо было спросить, да вот натура неспозволила. Скряжный этот Илия святоша где что добудет, выпросит или выклянчит, то всё за печной трубой прятал.
     Однажды он отлучился на некоторое время, а как вернулся, то дому у него нету, всё погорело, одно только огневище, а посерёд печка с трубой торчит.
     Кинулся он свои богачества искать, да где там, что погорело, что вороны похватали да на увеселение своим воронятам снесли.
     Остался Илия ни с чем.
     А слышал он, что есть в земле далёкой такая страна, что там всё одни только благости свершаются, чего не воспожелаешь.
     Решил он, что должен обязательно при этой жизни там побывать. А где она, эта страна, как называется и насколько она далече расположена от Архангельска наш святошный человечек не знал. Но решил отправиться, думал, что на святое дело и сам Господь доведёт. В чём он был справедливо прав, добавим мы от себя и сделаем паузу, чтобы дать нашему герою собраться в дорогу. 
     Пошёл он по соседям, помогли они ему собрать себе котомочку, сложил он туда сухарики, сальца немалый шмоток, ещё чего на потребу живота своего и отправился в путь-дорожечку. А была у него в котомке иконка Николы Угодника, думал взять её с собой, да места в котомочке не было, как он её туда не втискивал. Так и оставил её на заборе.
     Стал Илия святоша уходить, а тут иконка эта свалилась, да на лавку под заборчиком краем пала, как раз тем местом, где у Николы лоб был. Как икона пала на лавку, тут вздохнуло что-то, словно там живой кто был. Оглянулся Илия, посмотрел на иконку, и показалося ему, что вроде бы как скривился лик Николы в его сторону, нехорошо, мол, делаешь.
     Только не стал Илия возвертаться, решил, что примета нехорошая будет. Так и ушёл, иконку не поправил.
     Шёл да шёл и тут повстречался ему старичок, такой благообразный из себя, а на лбу толи синячок, то ли шрамик у него. То был Никола Угодник, с иконки сошёл.
     Было это тое самое время и место когда там ещё ходили старцы апостольные и людей от болезней всяких лечили.
     — Куда идёшь добрый человек? ; Спрашивает старичок у Илии.
     — Я странник Божий, иду в Святые кущи благости искать.
     Рассказал ему святошный про свои думы. Послушал старичок, покивал головой и говорит:
     — А возьми меня к себе в сотоварищи. Я поди знаю дорогу-то туда, куда ты хочешь дойти.
     Согласился Илия, идут дальше они вместе.
     Взошли оне на пригорок, решили отдохнуть. Разложил свою скатёрку старичок и выложил свою снедь. А она из трёх просфорок была. Посмотрел Илия на просфорки и разложил свою скатёрку, только отдельно.
     Стали кушать. Илия свои сухарики кушает, салом заедает, старичок просфорки откусывает. Две у него осталося.
     Пошли дальше. Сколько-то шли, снова встали на отдых. Опять то же самое повторяется. Только смотрит Илия, а у старичка опять три просфорки на скатёрке.
     Покушали путники, идут дале. Вот пришли в какую-то незнамую деревню, попросились на ночлег. Утром встали, стали кушать, а у старичка снова три просфорки.
     К обеду решили они отдохнуть разлагают снедь свою и тут говорит Илия святошный человек:
     — Послушай, старичок, у тебя я смотрю просфорок много, давай сначала твои поедим, потом мои сухарики будем йисть.
     Согласился старичок, а сам усмехается. Вот они поели все просфорки и пошли дале. Пришли, стали к ужину собираться. А тут опять у старичка три просфорки. Очередь-то за Илиёй делиться едой, а ему жалко и завидно, что вот де он такой святой, а просфорок ему теперь не едать. Покушали путешественники, легли отдыхать.
     Пока спали, Илия как-то словчился, все просфорки у него скрал и все их съел.
     Вот они в утрях проснулися, старичок-то глядь, а нету его просфорок! Стал вокруг искать, а нету.
     Стал он Илию выспрашивать, а тот говорит:
     — Ты старичок, наверное, их потерял вчера?
     Не стал старичок спорить, только хмыкнул и говорит:
     — Ну ладно, посмотрим.
     Тут как раз приходят они в один город, а там узнают, что у царя этого города больная дочка, и тому, кто её вылечит, большие богачества обещаны.
     Говорит старичок:
     — Пошли-тка Илия со мной. Я знаю, как её вылечить. А ты мне поможешь.
     Начал Илия отнекиваться, де коли не вылечить царевну, то и голову с плеч снесут. Тут порядки такие. Подошли к дворцу, а там на тыне и вправду головы отрубленные торчат.
     Да старичок его уверил, что сможет вылечить. Хоть и струсил Илия, да в голове держал, что просфорки у старичка необычные были, думает, может вправду вылечит, вот денег-то сколько можно взять за царевну.
     Скряжество святошного Илии возобладало, и пошёл он со старичком.
     Стал старичок смотреть царевну. Потом приказывает Илие:
     — Давай, порубай её всю телу на мелкие части.
     И даёт ему ножик здоровенный. Илия хотел отказаться, а сам не может, словно сила какая ему не даёт. Зажмурил он глаза и всё исполнил, что старичок велел. Потом старичок взял с кувшина воды, всё оммыл, все куски тела чудесным образом склеил все штуки и как-то дунул на неё. Тут царевна и выстала жива здоровёхонька.
     Царь возрадовался, насыпал денег цельный мешок, так что еле-еле снести его.
     Говорит старичок:
     — Давай так, Илия. Нести тяжело мешок, мы его спрячем в лесу, потом ещё сколько достанем денег, все поровну поделим.
     Делать-то что, согласился Илия, а скряжество его природное так и мучит, так и мучит. Только говорит:
     — Давай-ка старче, теперь мы с тобой разными путями пойдём, ты своих будешь лечить, а я своих.
     Его, Илью-то лукавый так и мучит. Как бы лечить одному, тогда все деньги делить не надобно, всё ему достанется.
     Согласился старичок и у первых же росстаней пошли они в разные стороны.
     Приходит Илия в город какой-то, там сынок короля этого города больной уже много лет.
     Приходит пред воротами королевского дворца, сумку повесил через плечо, лекарем записным полируется
     Вот его призывает король, приказывает лечить сына, то ж обещает золота и серебра и довольствия всякого.
     — Однако, ; сказал король, ; коли не вылечишь, велю сказнить тебя.
     Начал Илия святошный лечить сына как старичок делал. Порубал его на части, водой колодезьной оммыл, стал склеивать его, ан не склеивается, стал дыхать на него, а ничто не свершается.
     — Ну всё, конец мнекова! ; Решил Илия святошный. ; Вот и беда за мной пришла!
     Хватали его за шиворот судии королевские и тащили на виселицу. Уже вот-вот его вздёрнут.
     Взмолился наш поп:
     — Господи, хоть и ты, Николай Угодник! Не оставьте меня своею милостию, помогите вылечить королевича. Виноват я окаянный. Попутала меня скряжа бесовская. Вешать меня сбираются. Помогите мне!
     Тут ниоткуда возьмись является старичок благообразный. Подшёл к вешальнику Илие и спрашивает его ехидно:
     — Святошный ты Илия, а не ты ли взял да съел мои просфорки?
     Отказывается однако скряга, не он и не знает ничего про то.
     Говорит тогда старичок:
     — А не знаю я как его лечить. Думать надо. Эвон как нарубил-то.
     Вот уж стульчик снимают с под Илии, он уж хрипит, а всё:
     — Не я, это, не я, помилуй Господи.
     — Признавайся Илия. ; Говорит ему старичок. ; Вот уж твой последний час приходит, хоть пред смертию скажи, что украл у меня просфорку?
     — Да не я это Божий старичок. Не знаю кто.
     Посмотрел старичок на это дело и говорит:
     — Ваше королевское величество, дозвольте мне, я вашего сына вылечу!
     Хотел что-то король возразить, да не смог, словно сила какая его приневолила. Только и сказал, что:
     — Да.
     Собрал лекарь старичок всё тело вместе, так штука к штуке приладил, дохнул, они и склеились, потом дыхнул, царевич и выстал со стола.
     Отсыпал король старичку со святошным Илиёй деньгами цельный мешок, вышли они со дворца и тут говорит старичок:
     — Ну что же, Илия, пришло время деньги делить.
     Собрали они по лесам все деньги, что там прятали и говорит старичок:
     — Раскладывай Илия всё на три равные части.
     Сложил Илия как старичок велел и спрашивает:
     — А что же, старичок, третья-то часть кому же будет.
     — А это тому, кто мои просфорки взял.
     Обрадовался скряга и кричит:
     — Так это ж взял, я, значит и доля моя.
     Ухмыльнулся старичок и говорит:
     — Ну, Илия, коли ты взял просфорки, то деньги твои. Да ещё и мои забери, я и есть Никола Угодник. Мне деньги на небесах без надобности. Да в другорядь не бросай меня, коли куда в путешествие отправишься, не будет тебе в нём счастия.
     Сказал так и вознёсся на небо прямо на глазах Илии.
     А Илия взял мешки и потащил. Тяжко ему было, а он всё тащил да тащил. Так и таскал до самой смерти своей мешки, всё отвязаться от них не мог, хоть и не неволил его никто.
+++++++++++++++

Ума много, а денег нет. Ходил парень по базару. Самара. Сказка!!
===============
     Ходил парень по базару, ходил, устал уже ходить, да и говорит:
     — У меня ума много, только денег нет.
     А навстречу ему купец-старичок.
     — Ты что, братец, ходишь всё, да ходишь?
     Отвечает парень:
     — Да вот что: – в голове у меня ума много, только денег немного, а то я своим умом мог бы не знай что много сработать!
     Купец и говорит:
     — У меня именья много, именьем повелевать некому: стар я уже. Что же, братец, коли у тебя ума много – не пойдёшь ли ко мне в зятья!
     — Можно, ; говорит парень.
     Повенчал купец парня на своей дочери. А тому парню сон всё один и тот же снится. Снится ему, что в позатом государстве из моря выходит змей триглавый, мучит людей. А боится этот змей только золы чёрной. Если в нос она ему попадёт, то голова его закружится, а из неё наидрагоценнейший камень вырыгнется. И такие камни во всех его головах имеются.
     Зять насмотрелся этого сна и просит у тестя тридцать рублей денег – торговать.
     Тесть выдал ему деньги. Зять пошёл на базар и купил все дрова и гонит их к оврагу сваливать. Приказчики прочие смеются:
     — Ну, нажил себе старик зятя! Ума много: – дрова в овраг валит!
     Купец-тесть и говорит им:
     — А что вам за дело? Деньги он не ваши тратит, а мои.
     Зять подходит к тестю, опять тридцать рублей просит. Тесть опять выдаёт. Купил зять на эти деньги ещё дров и опять в овраг свалил.
     В третий раз опять зять тридцать рублей просит. Тесть и в этот раз дал.
     — Теперь, батюшка, дайте мне десять рублей на небольшую потребность!
     Он и десять выдал. На эти десять рублей нанял зять работников двадцать пять человек и повёл их к оврагу, где дрова.
     — Ну, братцы, соберите мне эти дрова в кучу и потом зажгите!
     Они дрова сожгли и золу в кучу смели, оправили, зола получилась.
     Вот как-то купцы нагрузили барки хлебом в иные земли торговать, как раз в позатое государство, где змей триглавый из моря выходил. Купеческий зять подогнал телеги к оврагу золы нагружать.
     Перевёз зять всю золу на барку, а приказчики опять смеются над ним:
     — Там золы-то, видно, нет, в чужеземных-то землях!
     Поехали они с хлебом в нерусское королевство, а этот с золой. Приезжают. Купцы навязали показать королю здешнему узлы хлеба, а парень пошёл казать королю узел золы.
     Которые хлеб-то привезли, сменяли его на товары. Нерусский король говорит:
     — Вот что, нет ли у вас какого знающего человека? У нас из моря выходит змей трёхглавый, не победит ли кто его?
     Купцов зять взялся его победить, спросил двадцать пять человек работников и семь лошадей.
     — Где же, ; спрашивает зять купцов, ; змей в город всходит, по какой дороге?
     Царь ему показал дорогу. Купцов зять и говорит:
     — Ну, братцы-работники, выгружайте на дорогу мою золу, да водой поливайте, на лошадях её возите!
     Только они третью долю золы выгрузили, выходит змей из моря. Прошёл он по золе сто сажен и задохнулся, и зачал дрязгаться, ботaться и из себя зачал рыгать, и вырыгал драгоценный камень.
     Купцов зять отсек ему одноё голову и живого при двух головах в море пустил. Работникам на прогул денег дал и говорит им:
     — Братцы-товарищи, завтра опять та же работа будет.
     На другое утро то же сделали, что вчера.
     Только что выгрузили золы и полили дорогу, змей во второй раз вышел, зачал ботаться, дрязгаться и вырыгал из себя другой драгоценный камень.
     Зять взял камни в карман, ссёк ему вторую голову и отпустил в море живого при одноёй голове.
     — Завтра, братцы, ; говорит зятя купцов работникам, ; выгрузите всю золу из судна.
     Наутро они всё это сделали.
     Змей в третий раз недалёко от берега прошёл, зачал ботаться, дрязгаться и третий камень вырыгал.
     Зять купцов ссёк ему остальную голову, камень себе взял.
     Доложил нерусскому королю, что змея победил. За эту службу король выдал ему пудовку золота.
     Он и говорит:
     — Ваше королевство! Мне твоё золото не нужно! Дайте мне столько же работников судно калёными кирпичами нагрузить!
     Приказчики насмехаются, что он денег не берёт.
     — Дурак, ; говорят приказчики, ; ну чистый дурак!
     Товарищи его нагрузили красных товаров, а он – калёных кирпичей, да так нагрузил свой корабль, что он в воду просел аж под самую кромку. Так и отправились они в своё жительство.
     Доехали до половины пути. У купцова зятя стало с кирпичами судно тонуть. Он и просит товарищей:
     — Облегчите судно! Возьмите по сотенке кирпичей моих калёных!
     Они взяли. Его судно пошло легко. Ехали ещё несколько времени. Приказчики для смеху кирпичи его в воду покидали.
     Приехали в свой град и пошли губернатору товары казать, а купеческий зять взял расколол драгоценные камни на части, врезал их в калёные кирпичи, завязал кирпичи эти в узелок и понёс тоже губернатору казать.
     Пришёл, развернул платок, и осияло у губернатора в палатах, ровно двенадцать свечей. Губернатор этому делу ужастился.
     Говорит купеческий зять губернатору:
     — Я вот, господин губернатор, таких кирпичей привёз целое судно, а оно у меня чуть не потонуло. Просил я своих товарищей меня облегчить, а они надсмеялись и покидали мои кирпичи в воду.
     Губернатор и говорит ему:
     — Все ли такие у тебя кирпичи?
     — Все, ваше превосходительство, ; отвечает зять купцов.
     — Ну-ка принеси ещё! ; Приказывает губернатор. А с ним для досмотра послал офицера.
     Купцов зять с офицером пошёл и взял кирпичи, какие тот выбрал. Во второй раз принёс.
     — Принеси-ка в третий раз! ; Приказывает губернатор.
     Он и в третий принёс. Губернатор поверил.
     Спрашивает купцов зять:
     — Что же мне, ваше превосходительство, с товарищами приказчиками делать? Ведь они мне изъян сделали. Кирпичи эти дорогие с каменьями.
     — Точно, ; говорит губернатор, ; таких камней на свете мало. Вот что: – отбери у них все их корабли с товарами, что они привезли и возьми себе!
     И отобрали по губернаторскому приказу все корабли с товарами у купцов этих, отдав купцову зятю.
************
     Стали после того случая все купцы и их приказчиками за версту с зятем купцовым раскланиваться, шапки свои собольи перед ним скидывать. С ним лучше по-хорошему расходиться.
+++++++++++++++

Умная жена. Жил да был один очень бедный мужик. Легенда. Сказка!!
===============
     Жил да был один очень бедный мужик.
     Всего-то было у него богатства что коровёнка, да умная жена.
     Как-то не уродилась у того мужика рожь, он и решил дела поправить, корову продать.
     — Не продавай, ; говорит жена, ; как-нибудь перебьёмся.
     Мужик послушал жену, не повёл корову продавать. В полдень жена стала собираться в церковь. Нарядилась как на праздник, брови начернила, щеки нарумянила. Прямо не баба, а девка на выданье.
     Поп в церкви глядел-глядел, да и обзарился:
     — А что, если попросить у неё, может даст?
     И дьякон засмотрелся, и дьячок тоже вздумал. Обедня отошла, поп молодку настиг и говорит:
     — А нельзя ли, Машенька, прийти с тобой позабавиться?
     — А приди. ; Она говорит.
     После попа и дьякон настиг. Она и дьякону то же сказала. А после дьякона и дьячок попросил.
     Пришла жена, рассказала все мужу.
     — Поезжай, ; говорит она ему, ; в лес за дровами, возьми валежника да обратно.
     В скором времени прибегает поп. Машенька его за самовар посадила, сидят разговаривают. Тут муж её во двор въезжает.
     — Ах, кто-то идёт?! ; Воскричал поп. ; А я куда теперь?
     Говорит ему жена:
     — А поди в сени, на полку сядь там.
     Поп и сел. За сим пришёл дьякон. Машенька и его к самовару посадила, сидят чай пьют.
     Чу! ; Опять ворота брякнули.
     — Ах, кто-то идёт?! ; Испугалась жена.
     — А не муж ли? ; Бегает по хате дьякон. ; А я куда теперь?
     Говорит ему жена:
     — А поди в сени, на полку сядь.
     Дьякон на полку заскочил, а там поп.
     — Ты, поп, пошто здесь? ; Шепчет дьякон.
     — А так. А ты пошто? ; Поп спрашивает тоже шёпотом.
     — И я так. ; Ответствует дьякон.
     Пришёл дьячок, сели чай пить. И опять ворота брякнули. Муж пришёл. И дьячок спрятался на полку в сенях.
     Допили муж с женой самовар, да и спать легли. А те трое так во дворе и сидят.
     — А мой-то кожух в избе остался, ; вздыхает поп.
     — И мой, ; кряхтит дьяк.
     — И мой, ; дьячок гундосит.
     Нечего делать. Слезли они с полки, пошли по домам в чём были.
     Утром жена мужу и говорит:
     — Пойди продай попов кожух. Да смотри иди как раз мимо поповой избы.
     Пошёл мужик, а поп из окна выглядывает:
     — Куда идёшь, мужичок?
     — Иду в кабак. ; Отвечает тот.
     — Так у тебя денег нет! ; Говорит поп.
     — Так вот, ; показывает мужик поповский кожух, ; твой кожух пойду пропью.
     Испугался поп, взмолился:
     — Не срами, на лучше тебе пятьсот рублей.
     Долго не отдавал мужик кожуха, да сжалился над попом, отдал. Пятьсот рублей получил и отнёс деньги домой. Взял потом дьяконов кожух и пошёл мимо дьякона, нарочно.
     Выбежал дьякон и спрашивает:
     — Куда идёшь, мужичок?
     — В кабак, иду.
     — Так у тебя денег нет! ; Говорит дьякон.
     — Не беда, твой кожух пропью, так и будут деньги.
     Взмолился тут дьякон:
     — Отдай, пожалуйста, кожух, возьми что хочешь, не срами.
     — Сколько дашь? ; Спрашивает мужик.
     — Триста рублей дам.
     Взял мужик деньги, отдал кожух и пошёл домой. Взял теперь дьячков кожух и идёт мимо дьячка.
     Выскочил дьячок и спрашивает:
     — Куда мужик отправился?
     — В кабак иду, выпить полштофика надо. ; Отвечает ему мужик.
     — Так у тебя денег нет! ; Говорит дьячок.
     — Как – нет? Твой кожух пропью.
     — Не делай срама, ; говорит дьячок, ; отдай мой кожух, а с меня что хочешь возьми.
     — А сколько дашь? ; Спрашивает мужик.
     — Полтораста рублей дам.
     Забрал мужик полтораста рублей, пошёл домой.
     Жена и спрашивает его:
     — Много выручил денег-то?
     — Девятьсот пятьдесят рублёв. Дороги нынче кожухи-то священные.
     В тот же день поехал мужик с умной женой на ярмарку, купили много коров, лошадей, телеги.
     И стали с той поры жить-поживать да добра наживать.
+++++++++++++++

Умный мужик. Мужик покупал из своего дневного промысла. Анекдот. Сказка!!
===============
     Мужик покупал из своего дневного промысла по пяти хлебов в неделю, и воспросившему, для чего так он делает, сказал:
     — Один я себе беру, другой бросаю своей тёще, третий отдаю моему отцу, что меня кормил, а остальные два даю взаймы для пропитания сыновей в надежде, что они мне их когда-нибудь отдадут, как я своему отцу.
+++++++++++++++

Умный работник. У бедного старика было три сына. Сказка. Легенда. Сказка!!
===============
     У бедного старика было три сына.
     Посылает как-то отец старшего:
     — Поди наймись в батраки, всё чего-нибудь заработаешь.
     Пошёл старший сын в другую волость, а навстречу ему поп:
     — Наймись, свет, ко мне, только, чур, уговор такой: – коли хоть на день раньше срока уйдёшь – не видать тебе твоего заработка, ни копейки не дам.
     Молодец перечить не стал и нанялся к попу на год.
     Будит поп работника нового до солнышка, работать заставляет дотемна, а кормит один раз в день не досыта.
     От голода да от тяжёлой работы парень совсем отощал – насилу ноги волочит.
     — Коли до срока жить – живому не быть, совсем изведусь.
     Махнул рукой на заработок и с пустыми руками воротился домой. А попу того и надо, чтобы работник до срока ушёл. Все тяжёлые работы справлены, а деньги целы.
     На другой год пошёл средний брат в работники наниматься. И таким же манером, как и старший брат, полгода у попа мучился и тоже без копейки, чуть живой домой приплёлся.
     На третий год настал черед младшему брату в люди идти. Пошёл он прямо к тому попу, где старшие братья горе мыкали. Уж он знал был, научен их историями.
     — Вот и хорошо! ; Обрадовался поп. ; Я как раз работника ищу. Рядись, платой не обижу, а уговор такой: до срока проживёшь – получай все сполна, что ряжено, если раньше уйдёшь – пеняй на себя, копейки не заплачу.
     — Ладно, ; отвечает молодец.
     И ударили по рукам. На другое утро – ни свет, ни заря – будит поп работника:
     — Вставай, скорей запрягай, поедем за сеном на дальний покос.
     Покуда работник коней запрягал, поп успел плотно позавтракать, а работнику попадья дала всего две вчерашние картофелины:
     — Позавтракаешь в дороге – видишь, батюшка торопится, сердится.
     Поехали. Только миновали околицу, соскочил парень с саней и закричал:
     — Постой, батюшка! Я верёвки забыл, сейчас сбегаю.
     Поп коня придержал, бранится. А работник прибежал в дом к попу, постучался:
     — Ох, матушка, батюшка велел принести каравай белого хлеба да три пирога с рыбой.
     Попадья припасы завернула, подала. Молодец прихватил в сенях верёвки, воротился.
     — Трогай, батюшка, верёвки принёс.
     — Ладно, хоть недалёко отъехали, ; ворчит поп.
     Покуда до места добрались, сено укладывали да увязывали – времени прошло много. Только к вечеру тронулись в обратный путь.
     Поп с переднего воза кричит:
     — Дорога ровная, без раскатов, я подремлю! А ты, парень, гляди, как доедем до развилки, надо влево держать!
     После того завернулся с головой в тёплый дорожный тулуп и улёгся спать. Работник пирогов наелся да белого хлеба, лежит на своём возу.
     Доехали до развилки, и направил молодец коней не влево, как поп наказывал, а вправо. Влез на воз, посмеивается:
     — Проучу долговолосого, попомнит меня.
     Вёрст пятнадцать ещё отъехали. Тут поп проснулся, огляделся – видит, едут не туда, куда надо, заругался:
     — Ох, будь ты неладен! Ведь говорил – держи влево. И о чём только ты думал, куда глядел?
     — Как – куда глядел? Да ведь сам ты и кричал: – Держись правой руки!
     — Видно я обмолвился, ; подумал поп и говорит. ; Ну, делать нечего, надо кружным путём ехать. Тут вёрст через десять деревня будет, придётся переночевать. Время позднее, да и есть смертельно охота, прямо терпенья нет.
     — А ты, батюшка, сенца попробуй, ; работник говорит. ; Я вот так славно подкрепился, сыт-сытёхонек.
     Поп надёргал травы что помягче, пожевал, пожевал, выплюнул:
     — Нет, не по мне это кушанье.
     Ехали ещё час ли, два ли – показалась деревня. Привернули к самой богатой избе, к лавочнику.
     — Ступай, ; поп говорит, ; просись ночевать, у меня от голода руки-ноги трясутся.
     Работник постучался:
     — Добрые люди, пустите переночевать!
     Вышел хозяин:
     — Заезжай, заезжай, ночлега с собой не возят.
     — Да я не один, ; шёпотом говорит молодец, ; со мной батюшка нездоровый – вроде не в своём уме. Так-то он смирный, тихий, а как услышит, что два раза одно и то же скажут, как лютый зверь становится, на людей кидается.
     — Ладно, ; хозяин отвечает, ; буду знать и своим закажу.
     Работник коней распряг, а попу сказал, чтобы с первого раза, как за стол позовут, не садился, а только со второго раза, хозяин тут такой себе порядок завёл для проезжающих. Задал молодец корм и помог попу слезть с воза. Зашли в избу.
     Хозяева с опаской поглядывают на попа, помалкивают. Подошло время к ужину, накрыли стол.
     Хозяйка промолвила:
     — Садитесь, гости, с нами хлеба-соли отведать.
     Работник сразу за стол, а поп ждёт, когда ещё раз позовут. Хозяева другой раз не зовут, не смеют, боятся.
     Сели ужинать. Сидит поп в стороне, злится на себя:
     — Надо бы сразу за стол садиться.
     Так и просидел весь ужин несолоно хлебавши. Хозяйка убрала со стола, постелила попу с работником постель.
     Молодец только голову на подушку уронил – сразу крепко уснул. И хозяева уснули. А голодному попу не до сна. Растолкал, разбудил работника:
     — Ой, есть хочу, терпенья нет.
     — Приметил я, ; шепчет работник, ; около печки на полке горшок с кашей, поди поешь.
     Поп вскочил и через минуту снова будит работника:
     — Горшок с кашей нашёл, а ложки нет.
     Рассердился парень:
     — Ну где я тебе ложку возьму! Засучи рукава и ешь рукой.
     Поп от жадности сунул в горшок обе руки, а в горшке был горячий вар. Третий раз будит работника, трясёт горшком:
     — Ох, мочи нет, руки горят и вынуть не могу!
     — Беда с тобой, ; парень ворчит. ; Гляди батюшка, у стены точильный камень. Разбей горшок, и вся недолга.
     Поп изо всех сил хватил горшком, только черепки полетели. В эту же минуту кто-то истошно завопил:
     — Караул, убили!
     Поп кинулся вон из избы. Вся семья всполошилась, зажгли огонь и видят: – у хозяина вся голова залита варом. Стонет старик.
     Сыновья хозяина приступили к работнику:
     — Зачем старика изувечили?
     — Кто кого изувечил? И знать не знаю, и ведать не ведаю. А вот куда вы нездорового попа девали?
     Хозяева туда-сюда: – и в сени, и на сеновал. Всё обыскали – нигде нет попа.
     — Вот видите, ; работник говорит, ; хозяин-то уж очухался, а попа нет. Суд вам теперь предстоит, что попа извели. Люди вы справные, смотрю я, отпустите товару из лавки на сотню рублей – замнём дело, а не то в волость поеду, придётся вам в ответе быть.
     Хозяева помялись, помялись, дали товару на сто рублей. Молодец подарки прихватил, коней запряг и поехал домой.
     Версту от деревни отъехал, глядь – из соломенного омёта поп вылезает и говорит работнику своему:
     — Боялся, что хозяева тебя не выпустят.
     — Хозяина-то ведь не я, а ты убил, ; работник отвечает, ; тебе и в остроге сидеть.
     — Так разве до смерти я его убил? ; Поп спрашивает.
     — А ты как думал, батюшка? Сейчас за урядником поедут.
     Поп руками всплеснул, трясётся весь:
     — Ох, горе горькое! Неужто нельзя как-нибудь уладить?
     — Уладить можно, ; работник говорит, ; я уж просил хозяев: – мол, всё равно старика не оживишь.
     — Ну и что делать-то? ; Трясётся поп.
     — Да известно что: – дорожаться придётся, платить.
     Говорит поп работнику:
     — Я ничего не пожалею, всё отдам, только бы замять дело!
     Отвечает ему работник:
     — Просят пару коней да триста рублей денег. Ну и мне за хлопоты хоть сотню надо.
     — Слава богу, ; думает поп, ; дёшево отделался.
     Отвалил работнику четыре сотенки, отдал коней.
     — Беги скорее, милой, покуда не раздумали!
     Работник отвёл коней на гумно, привязал, помешкал там малое время, воротился к попу:
     — Ступай домой батюшка, ничего не бойся, всё твоё дело улажено.
     Поп пустился наутёк, от радости ног не чует.
     А работник привёл отцу пару коней, отдал деньги.
     И за себя, и за братьев получил от попа сполна.
+++++++++++++++

Умный сапожник. Анекдот. Воронеж. Сказка!!
===============
     В некотором царстве, в некотором государстве жил-был хромой сапожник. И все-то этот сапожник умел делать. Но особенно отличался он тем, что прекрасно владел своим сапожным ремеслом. Умел он шить не только сапоги, но и туфли.
     Прослышал про сапожника царь и пригласил его во дворец. Познакомился царь с сапожником и говорит:
     — Оставайся, будешь работать у меня при дворе.
     Сапожник стал отказываться, но потом, подумав несколько, сказал:
     — Буду я на тебя работать, царь-батюшка, но с условием, если вы мне будете много платить. Ведь я же мастер своего дела и цену своему мастерству знаю.
     — Так сколько же ты хочешь за работу, интересно знать? ; Спрашивает царь.
     — А сколько запрошу, царь-батюшка, столько должны и отдать, ; сказал сапожник.
     Тут царь разгневался, закричал:
     — Ах ты, холоп, цену ещё мне назначаешь! Сколько дам, столько и возьмёшь!
     Поклонился сапожник царю:
     — Тогда прощайте, царь. Мне у бедных работы хватит. Вот к ним-то я и пойду.
     Рассмеялся царь и говорит:
     — Так сколько же тебе бедняки будут платить?
     — Буду работать за так, ; ответил сапожник. ; Чего с бедняков-то брать, если у них ни гроша за душою?
     Подумал, подумал царь и согласился с сапожником.
     — Была ни была, пусть работает, ; сказал царь.
     И остался сапожник работать при дворе.
     Позвал однажды царь сапожника и приказал, чтобы сшил тот ему сапоги, которые бы ноги носили, то есть такие сапоги, которые бы царь на ногах не чувствовал, а ноги бы сами как по воздуху в них летели.
     — Хорошо, ; говорит сапожник, ; сделаю такие сапоги, но, если вы отдадите мне полцарства.
     Подумал царь о том, что стар он уже стал, что ноги его уже не носят, так пусть хоть сапожник ему в этом поможет.
     Решил царь отдать сапожнику полцарства. Ну, а сапожник, не долго думая, сшил царю простые сапоги, только для веса в каблуки жалеза подложил. Принёс на примерку.
     Померил царь сапоги и смотрит на сапожника:
     — Что за сапоги ты мне принёс?! Ведь они такие же, как и у всех, да пожалуй, и ещё даже тяжельше!
     Но сапожник уверил царя, что они не простые:
     — Поноси эти сапоги день сегодняшний, потом я их заберу и принесу через два дня, и тогда ты, царь-батюшка, увидишь, что не простые. Вошью я под каблук силу, которая будет твои ноги носить. А пока, царь, за примерку я возьму половину того, о чем договорились, то есть четвертую часть твоего царства.
     Отдал царь обещанное сапожнику. А тот пришёл в мастерскую, бросил сапоги под лавку, а сам пошёл золотом да серебром оделять бедных.
     Проходит два дня. Вынимает сапожник сапоги, вынул из них жалезо, стали они в три раза легче, начистил их до блеска и пошёл к царю.
     — Ну, а теперь надень-ка, царь-батюшка, сапоги. Пусть они тебя носят на здоровье!
     Надел царь сапоги, и почувствовал, что сапоги его несут, как на крыльях. Кажется царю, что легко ему в этих сапогах. Да и силы будто прибавилось. Не стал он возражать, отдал сапожнику ещё четверть своего царства.
     А сапожник раздал всё богатство бедным, долго потом ещё ходила слава об умном и благородном сапожнике.
+++++++++++++++

Упрямая жена. Жил мужик с женой. Анекдот. Сказка!!
===============
     Жил мужик с женой.
     Муж ездил как-то в торг, купил коты. Приезжает муж с базару домой. Жена поглядела: – в кошеле коты, полусапожки.
     — Муж, ; говорит она, ; кому коты купил?
     — Матушке купил. ; Он отвечает.
     — Умру я теперь, зачем коты матери купил? Вот возьму и умру. ; Жена капризит.
     День она не ест, два не ест. Пришёл муж, спрашивает:
     — Дура ты жена, что ты делаешь, за что умираешь?
     — Ну, скажи ты мне, кому коты купил? ; Она мужа спрашивает.
     — Матушке. ; Говорит муж.
     Она не пьёт, не ест, больна лежит. Опять муж приходит.
     — Дура, за что умираешь?
     — Ну, скажи, кому коты купил? ; Снова жена мужа спрашивает.
     — Матушке купил, говорил тебе уже.
     Она пуще того захворала, послала уж за священником. Приходит муж, снова спрашивает:
     — Дура, за что умираешь?
     — Кому ты коты купил? ; Твердит своё жена.
     — Матушке. ; Отвечает муж.
     Пришёл священник, приобщил её, маслом соборовали. Опять муж подходит, она спрашивает его.
     — Кому ты коты купил?
     — Матушке.
     — Делай тогда мне гроб, клади меня в гроб!
     Сделали гроб, положили в гроб, понесли хоронить, отслужили погребальное. Муж подходит к ней.
     — Глупая ты жена! За что умираешь?
     — Скажи, кому коты купил? ; Спрашивает жена.
     — Матушке купил, кому же ещё!
     — Зарывайте меня в землю! ; Шипит жена.
     Так и зарыли её за её упрямство.
+++++++++++++++

Упырь. В некотором царстве. Легенда. Миф. Сказка!!
===============
     В некотором царстве, в некотором государстве был-жил старик со старухою, у них была дочь Маруся.
     В их деревне был обычай справлять праздник Андрея Первозванного: соберутся девки в одну избу, напекут пампушек и гуляют целую неделю, а то и больше.
     Вот дождались этого праздника, собрались девки, напекли-наварили, что надо, вечером пришли парубки с сопелкою, принесли вина, и началась пляска, гульба – дым коромыслом! Все девки хорошо пляшут, а Маруся лучше всех.
     Немного погодя входит в избу такой молодец, что прямо на тебе да поди куда! Кровь с молоком! Одет богато, чисто.
     — Здравствуйте, красные девицы! ; Говорит молодец.
     — Здравствуй, добрый молодец! ; Ему развесёлая гульба отвечает.
     — Гулянье вам хорошее желаю!
     — Милости просим гулять к нам! ; Его просят.
     Сейчас вынул он кошель полон золота, послал за вином, за орехами, пряниками – разом всё готово, начал угощать и девок, и ребят, всех оделил.
     А пошёл плясать – любо-дорого посмотреть! Больше всех полюбилась ему Маруся, так к ней и пристаёт.
     Наступило время по домам расходиться. Говорит этот молодец:
     — Маруся! Поди, проводи меня.
     Она вышла провожать его, он и говорит:
     — Маруся, сердце! Хочешь ли, я тебя замуж возьму?
     — Коли бы взял, я бы с радостью пошла. Да ты отколя?
     — А вот из такого-то места, живу у купца за приказчика.
     Тут они попрощались и пошли всякий своей дорогою. Воротилась Маруся домой, мать её спрашивает:
     — Хорошо ли погуляла, дочка?
     — Хорошо, матушка! Да ещё скажу тебе радость: – был там со стороны добрый молодец, собой красавец, и денег много, обещал взять меня замуж.
     Покачала головой мать, подумала, потом говорит:
     — Слушай, Маруся: – как пойдёшь завтра к девкам, возьми с собой клубок ниток, станешь провожать его, в те поры накинь ему петельку на пуговицу и распускай потихоньку клубок, а после по этой нитке и сведаешь, где он живёт.
     На другой день пошла Маруся на вечерницу и захватила с собой клубок ниток.
     Опять пришёл добрый молодец:
     — Здравствуй, Маруся!
     — Здравствуй!
     Начались игры, пляски, он пуще прежнего льнёт к Марусе, ни на шаг не отходит.
     Уж время и домой идти.
     — Маруся, ; говорит гость, ; проводи меня.
     Она вышла на улицу, стала с ним прощаться и тихонько накинула петельку на пуговицу, пошёл он своею дорогою, а она стоит да клубок распускает, весь распустила и побежала узнавать, где живёт её названый жених? Сначала нитка по дороге шла, после потянулась через заборы, через канавы и вывела Марусю прямо к церкви, к главным дверям.
     Маруся попробовала – двери заперты, пошла кругом церкви, отыскала лестницу, подставила к окну и полезла посмотреть, что там деется?
     Влезла, глянула – а названый жених стоит у гроба с покойником, да этого упокойника ест, в церкви тогда ночевало мёртвое тело.
     Хотела Маша было потихоньку, соскочить с лестницы, да с испугу не остереглась и стукнула, бежит домой – себя не помнит, все ей погоня чудится, еле жива прибежала!
     Поутру мать спрашивает:
     — Что, Маруся, видела того молодца?
     — Видела, матушка!
     А что видела, того не рассказывает. Вечером сидит Маруся в раздумье:
     — Идти или нет на вечерницу?
     — Ступай, ; говорит мать, ; поиграй, пока молода!
     Приходит она на вечерницу, а нечистый уже там. Опять начались игры, смехи, пляска, девки ничего не ведают! Стали по домам расходиться, говорит нечистый:
     — Маруся! Поди, проводи меня.
     Она нейдет, боится. Тут все девки на неё накинулись:
     — Что с тобой? Или застыдилася? Ступай, проводи добра молодца!
     Нечего делать, пошла – что бог даст! Только вышли на улицу, он её и спрашивает:
     — Ты вчера к церкви ходила?
     — Нет, не ходила!
     — И что, не видела, что я там делал?
     — Нет, не видела я ничего!
     — Ну ладно, ; говорит молодец, ; завтра твой отец помрёт!
     Сказал и исчез. Вернулась Маруся домой грустна и невесела, поутру проснулась, и правда, отец мёртвый лежит.
     Поплакали над ним и в гроб положили, вечером мать к попу поехала, а Маруся осталась. Да только– страшно ей одной дома.
     — Дай, ; думает она, ; пойду к подругам.
     Приходит, а нечистый уже там.
     — Здравствуй, Маруся! Что не весела? ; Спрашивают её девки.
     — Какое веселье? Отец помер.
     — Ах ты, бедная!
     Все тужат об ней, тужит и он, проклятый, будто не его это дело. Стали прощаться, по домам расходиться.
     — Маруся, ; говорит он, ; проводи меня.
     Она не хочет.
     — Что ты – маленькая, что ли? Чего боишься? Проводи его! ; Пристают девки.
     Пошла провожать, вышли на улицу.
     — Скажи, Маруся, была ты у церкви, всё-таки?
     — Нет! ; Отвечает она.
     — А видела, что я делал?
     — Нет! ; Отрицает Маруся.
     — Ну дак и ладно, завтра мать твоя помрёт!
     Сказал и исчез. Вернулась Маруся домой ещё печальнее, переночевала ночь, поутру проснулась – мать лежит мёртвая.
     Целый день она проплакала, вот солнце село, кругом темнеть стало – боится Маруся одна оставаться, пошла к подругам.
     — Здравствуй! Что с тобой? На тебе лица не видать! ; Говорят девки.
     — Уж какое моё веселье! Вчера отец помер, а сегодня мать.
     — Бедная, несчастная! ; Сожалеют её все.
     Вот пришло время прощаться.
     — Маруся! Проводи меня, ; говорит нечистый.
     Вышла провожать его.
     — Скажи, была ты у церкви, или нет, признавайся?
     — Нет, не была! ; Не признаётся Маруся.
     — А видела, что я делал?
     — Нет, ничего я не видела!
     — Ну, завтра ввечеру тогда и сама помрёшь!
     Маруся переночевала с подругами, поутру встала и думает: что ей делать? Вспомнила, что у ней есть бабка – старая-старая, уж ослепла от долгих лет.
     — Пойду-ка я к ней, посоветуюсь.
     Отправилась к бабке.
     — Здравствуй, бабушка!
     — Здравствуй, внучка! Как бог милует? Что отец с матерью?
     — Померли, бабушка! ; И рассказала ей все, что с нею случилося.
     Старуха выслушала и говорит:
     — Ох, горемычная ты моя! Ступай скорей к попу, попроси его: – коли ты помрёшь, чтоб вырыли под порогом яму, да несли бы тебя из избы не в двери, а протащили б сквозь то отверстье, да ещё попроси, чтоб похоронили тебя на перекрёстке – там, где две дороги пересекаются.
     Пришла Маруся к попу, слёзно заплакала и упросила его сделать все так, как бабушка научила, воротилась домой, купила гроб, легла в него – и тотчас же померла.
     Вот дали знать священнику, похоронил он сначала отца и мать Маруси, а потом и её.
     Вынесли Марусю под порогом, схоронили на раздорожье.
     В скором времени случилось одному боярскому сыну проезжать мимо Марусиной могилы, смотрит – а на той могиле растёт чудный цветок, какого он никогда не видывал.
     Говорит барич своему слуге:
     — Поди, вырой мне тот цветок с корнем, привезём домой и посадим в горшок: – пусть у нас цветёт!
     Вот вырыли цветок, привезли домой, посадили в муравленый горшок и поставили на окно. Начал цветок расти, красоваться.
     Раз как-то не поспалось что-то слуге ночью, смотрит он на окно и видит – чудо совершилося: вдруг цветок зашатался, упал с ветки наземь – и обратился красной девицей, цветок был хорош, а девица того ещё лучше!
     Пошла девица это новорожденная по комнатам, достала себе разных напитков и кушаньев, напилась-наелась, ударилась об пол – сделалась по-прежнему цветком, поднялась на окно и села на веточку.
     На другой день рассказал слуга баричу, какое чудо ему в ночи привиделось.
     — Ах, братец, что ж ты меня не разбудил? Нынешнюю ночь станем вдвоём караулить.
     Пришла ночь – они не спят, дожидаются. Ровно в двенадцать часов цветок начал шевелиться, с места на место перелетать, после упал наземь – и явилась красная девица, достала себе напитков и кушаньев и села ужинать.
     Барич выбежал, схватил её за белые руки и повёл в свою горницу, не может вдоволь на неё насмотреться, на красоту её наглядеться.
     Наутро говорит отцу, матери:
     — Позвольте мне жениться, я нашёл себе невесту.
     Родители позволили. Маруся говорит:
     — Я пойду за тебя только с тем уговором, чтобы четыре года в церковь не ходить.
     — Хорошо!
     Вот обвенчались, живут себе год и два, и прижили сына.
     Один раз наехали к ним гости, подгуляли, выпили, и стали хвалиться своими жёнами: – у того хороша, у другого ещё лучше.
     — Ну, как хотите, ; говорит хозяин, ; а лучше моей жены во всём свете нету!
     — Хороша, да некрещёна! ; Отвечают гости.
     — Как так? ; Спрашивает хозяин.
     — Да в церковь-то не ходит она.
     Те речи показались мужу обидны, дождался воскресенья и велел жене наряжаться к обедне.
     — Знать ничего не хочу! Будь сейчас готова!
     Собрались они и поехали в церковь, муж входит – ничего не видит, а она глянула – сидит на окне нечистый.
     — А, так ты вот она! Вспомни-ка старое: – была ты ночью у церкви?
     — Нет! ; Отвечает она. ; Не была.
     — А видела, что я там делал?
     — Нет! ; Своё отвечает она. ; Не видела ничего.
     — Ну, завтра у тебя и муж, и сын помрут!
     Маруся прямо из церкви бросилась к своей старой бабушке. Та ей дала в одном пузырьке святой воды, а в другом живущей и сказала, как и что делать.
     На другой день померли у Маруси и муж и сын, а нечистый прилетел и спрашивает:
     — Скажи, была у церкви?
     — Была. ; Говорит она.
     — А видела, что я делал?
     — Мёртвого ты жрал!
     Сказала да как плеснёт на него святой водою – он так прахом и рассыпался.
     После взбрызнула живущей водой мужа и сына – они тотчас ожили и с той поры не знали ни горя, ни разлуки, а жили все вместе долго и счастливо.
+++++++++++++++

Упырь. Ремизов. Легенда. Миф. Апросказ. Сказка!!
============
     Не ведьма Дундучиха застилает на ночь стол скатертью, не ступой закостила набожная, а кроет землю белый снег, летят, да падают хлопья надранными лохмотьями, воет да вьётся вьюга, выбухает вихорь, да метёт метель-поземелица, закуделила.
     Третий день и грустна, и печальна коротает дни в серебряном тереме царевна Чучелка.
     Третий день, как печален и грустен уехал царевич Коструб за Лукорье-море.
     За морем Лукорье, там реки текут сытовые, берега там кисельные, источники сахарные, а вырии-птицы не умолкают круглый год.
     Полпути не проехал царевич, занемог в дороге и помер. В чужом краю его и схоронили.
     Вот среди ночи слышит царевна, как под окном кто-то кличет:
     — Чучелка, Чучелка, отвори!
     Вся зарделась царевна – узнала она голос Коструба. Думает царевна:
     — Это он, это жених, это царевич вернулся с дороги!
     Встала. Отворила. Говорит голос:
     — Бери свои белые платья, жемчуг. Я в чужом краю завоевал себе землю, мой подземный дворец краше Лукорья.
     Надела Чучелка белые платья, жемчуг. Спешит на крыльцо. А он её за руку и на коня. Взвился конь, и помчались.
     Мчатся они, мчатся царевич с царевной. Страх змеёй наползает ей на сердце: видит царевна, что под нею не конь, таких не бывает, а ветер.
     Ветер-вихорь несёт их сквозь тёмные леса, сквозь мхи и болотца – ржавы болотца в шары-бары, в пустое место.
     Поравнялись с церковью, повернули на кладбище. Тут конь исчез. И вдвоём остались они над могилой: – царевич Коструб и царевна.
     А в могиле чернеет из-под снега дыра.
     — Вот мои земли. ; Говорит Коструб. ; Там мой дворец, там мы отпразднуем свадьбу: – дни наши будут вечны и пир наш весёлый будет без печали, без слез. Полезай!
     — Нет, ; отвечает царевна, ; я дороги не знаю, ты наперёд, а я за тобою.
     Послушался царевич царевну, пропал в могиле. И осталась царевна над чёрной дырой. Сняла с себя платья – да в могилу и бросила.
     — На же, тяни за собою. Вот белые платья, вот жемчуга!
     Сбросив в могилу все до сафьянных сапожков, заткнула дыру, да бежать без дороги по снегу, сама не знала куда.
     Бежала царевна, не бежала и прямо летела без оглядки. Вдруг видит – вдалеке огонёк мелькает. Она к нему прытче бежит. Добежала, смотрит: – изба серебряная стоит одна-одинокая середи поля. Бросилась царевна к двери, влетела в сени, да в горницу забежала.
     Смотрит она, а там мертвец на лавке лежит, больше нет никого, и светит свеча. Царевна со страха на печку, забилась в угол, сидит тихонько.
     А там на кладбище в это время, на могиле обманутый нечистый видом царевич, вышел из гроба. Созвал Коструб мертвецов и полетел с мертвецами вслед за царевной.
     Прилетел до избы, кричит через окно:
     — Мертвец, отвори мертвецу! Будем с живым пир пировать!
     Зашевелился мертвец: – то ногой, то рукой поведёт. А потом с лавки как встал и пошёл, дверь отворил. И нашло тут мертвецов полным-полна изба.
     Окружили печь, кличут царевну:
     — Вылезай, вылезай – будем пир пировать!
     — У меня нет рубашки и сафьяновых сапожков, принесите мне: – там они, на могиле! ; Говорит мертвецам царевна.
     Посылает царевич мертвеца на могилу. Вернулся мертвец, принёс и рубашку, и сапожки. И опять кличут царевну. А она им:
     — Рукавичек нет, принесите.
     Побежали нечистые, принесли.
     — Платка у меня нет, накрыться нечем, принесите.
     Побежали нечистые и платок ей принесли.
     — А пояс мой, пошто пояс не взяли. Как же мне без пояса?
     Снова сбегали мертвецы на могилу, и пояс тоже принесли, всё из могилы достали: все платья, весь жемчуг до последней крупинки.
     Кличут царевну снова:
     — Вылезай, вылезай – будем пир пировать!
     Надела царевна белые платья, жемчуг. Вышла царевна. И в кругу мертвецов так замерла.
     Как был обрадован мёртвый живому-то! Шепчет ей:
     — Я тебе верен за гробом, ; целует царевну мёртвый царевич, и с поцелуем живая кровь её убывала, тёплая её кровка текла в его холодные синие жилы.
     Тут как раз третьи петухи пропели – мертвецы разлетелись по тёмным могилам, там, в могилах, облизывали красные губы.
     Не вернулась царевна в свой серебряный терем. Нашли Чучелку утром – белая, как белый снег, без единой кровинки, далёко в чистом поле в мертвецкой избе.
     Вьётся вьюга и воет, валит, всё опрокидывая, всё руша, всех сбивает с ног. Разворотила нелёгкая дубья-колодья, замела дверь, засыпала окна. Хоронит она серебряный Чучелкин терем.
     Чем холоднее зима, тем белее снег.
***************
     Молодым девицам всегда манятся их первые женихи, по всю жизнь манятся. А коли этот первый жених помрёт где, так приходит он к ней и попивает её кровушку капелька за капелькой, обвивая её бедную серебряным инеем, пока не станет она белее снега белого.
+++++++++++++++

Усмана. Манила. Предание. Воронеж. Реконстр!!
===========
     Вот наступит тёплое время летом, а то и жаркое, наступит знойкость, и станет выходить на берег речки лесной Манила. Он больше на перебродах или вблизи мосточков проживается. Любит, чтобы люди его усами длинными и переливчивыми любовались.
     Вылезет на бережок песчаный, распустит усищи свои по прибрежью, так, что они водой омываются и солнышком пригреваются, так и хочется усами этими обтереться от пота, что от жары у перехожего человека так и струится.
     Только опасное это дело, усами Манилы обтираться, не любит он этого, его усы, в миг становятся усищами и заволакивают человека в глубину омута, так что ему уже оттуда и худу не будет, водяному на службу достанется.
     В Воронежской губернии было это, как настало жаркое и знойное лето. Тогда там татары ходили по тем местам, много шатров их ханов там стояло. Теперь это место Усманью называется.
     И вот на берегу лесной речки был раскинут ханский шатёр. Место было живописное, берег там был высокий, с него было всё округ видно, что где деется. И была у хана любимая его жена, первая из раскрасавиц считалась среди степняков. Так и звалась она, если по-русски, то Краса, а по-ихнему, то Усмана.
     Часто ходила она искупаться на берег реки, освежиться от жары да зноя, который даже в шатёр проникал в то лето. Не было от него никакого спасения. А речка-то, вот она, рядом, вода её прохладна и прозрачна, так и манит чистотою своею.
     Всегда ходила она купаться в сопровождении слуг своих, которые для неё расчистили песчаную отмель недалеко от шатра, где спуск был пологий. В один из таких знойных дней, умаявшись от жары, вышла Усмана из шатра и отправилась на высок берег, посмотреть сверху на реку и леса округ.
     А слуги её в это время тоже замешкались где-то, тоже сморившись от невыносимого зноя. Так, не сказамши никому, она вышла на высокий берег, где стояла беседка хана, откуда он обозревал окрестности, когда не бывал в походах. Присела на скамеечку, стала камешки кидать в воду речки, и тут увидела, как на берегу раскинулся невиданно красивым образом, толи цветок, то ли юноша.
     А то и был Манила, который тоже выбрался на бережок, распустив свои длинные пушистые усы по прибрежной воде. Залюбовавшись видением, Усмана, словно заворожённая, стала спускаться по обрывистому берегу вниз, достигнув скоро самой воды.
     Достигнув места, где располагался Манила Усач, она стала постепенно забредать всё дальше и дальше от берега, постепенно опутываемая усами Манилы. Она опомнилась только когда уже стала захлёбываться и вскрикнула несколько раз.
     На её крик прибежали слуги, но пока они спускались, Манила своими усищами опутал Усману и затянул в своё логово в омуте. Река в тот год была необычайно полноводной, её воды поглотили татарскую княжну Красавицу Усману. С тех пор люди и стали называть и место это и саму реку Усманью.
     Это предание до сих пор гуляет из уст в уста по всему югу Воронежской губернии, где люди разных деревень, стоящих на берегу речек, коих тут много, присваивают своей местности историю с татарской красавицей, присовокупляя к этой быличке свои сюжеты.
     В Пузево, Воронцовке и других сёлах, что по берегам Осереди прижились сказывают, что Усмана не утонула, а перебралась на другой берег к дворянину, который привлёк её своим обликом. Он её потом отвёз в Московское дворянство, где они поженились по христианскому обычаю.
     Там же утверждают, что всё дело кончилось тем, что спас её Царь Пётр, случившийся в Пузево, по поводу ремонта своей лодки, на которой он высматривал строевой лес для своего флота, с которым он потом брал Азов. После спасения, татарской Княжны, Царь и сосватал за неё своего проводника по этим местам, имена которого меняются в зависимости от того села, где эта сказка сказывается. Ну и, понятное дело, этот проводник был родом именно из этой деревни.
++++++++++++++++++

Усолка. Песня-Легенда. Самара!!

     При Грозном на Волгу, к подошве холмов,
     Точивших соленую воду,
     Сошлись поселенцы на выгодный зов,
     Почин положили заводу.
    
     Срубили жилье, окружили стеной,
     И скоро возник городок соляной
     На дальней границе востока,
     Где степь расстилалась широко
    
     Усолье росло: заезжали купцы,
     Рабочие шли на варницы;
     Приставлены царские были стрельцы,
     И пушки глядели в бойницы
    
     Нередко в долину с соленой водой
     Сбегались кочевники дикой ордой,
     Скакали по русскому полю,
     Людей уводили в неволю
    
     Кругом еще лес был да темени гор;
     Пониже — селенье и пашня,
     А самый высокий венчала бугор
     В лесу караульная башня
    
     Чуть ночью по степи затопает конь,
     На ней зажигали сигнальный огонь,
     И местные жители знали,
     Что надо готовить пищали
    
     По старым рассказам, в Усолье жила
     Одна богатырка в то время;
     Она от Усолья на степь угнала
     Ногайское хищное племя
    
     Шло время. Седела, теряла глаза
     Поселка защита, ногайцев гроза,
     Могучая сила сбывала
     Усолье ее забывало
    
     Смеялась недавно над ней молодежь:
     — Куда тебе, бабушка, драться?
     На старости лет ты с коня упадешь,
     Пора на покой убираться!
    
     Кто знает, сердилась старуха иль нет;
     Но только ни слова усольцам в ответ
     На это она не сказала,
     Чему подивились не мало
    
     Покойно и мирно тянулись года
     По милости страшной Усолки;
     Татарских коней не видать и следа,
     Замолкли тревожные толки
    
     Но горе застало Усолье врасплох;
     В осеннюю ночь загорелся сполох,
     Не даром такая тревога:
     Ногайцев нахлынуло много
    
     Покинули полчища диких татар
     Степей кочевое раздолье;
     Потоптаны нивы; и скоро пожар
     Осветит родное Усолье!
    
     Из города выслана малая рать
     Ногайскую силу в леса отогнать;
     А с ней заодно отряжены
     И девки, и мужние жены
    
     Дрались поселенцы. Оружия стук
     Взлетал до лесистых верхушек;
     Стрелу отпускал туго стянутый лук
     Рубились, палили из пушек
    
     Кровавая битва была горяча,
     А сила росла, как в степи саранча,
     И дрогнули наши средь поля:
     Ждала их недобрая доля
    
     Тут стало понятно толпе удальцов,
     Кого на бою не хватало
     Усолка в обиде: за несколько слов,
     Быть может, все дело пропало!
    
     В былые года у ней сила была;
     Недаром она богатыркой слыла,
     И сильной и грозной недаром
     Была она хищным татарам
    
     И вот старшины отрядили гонцов;
     Должны они были в поселке,
     Сказав в извинение несколько слов,
     Подмоги просить у Усолки
    
     Быть может, ее неожиданный вид
     Усталые силы людей оживит;
     Давно уж ее не видали
     С клинком из сверкающей стали
    
     Приходят гонцы и старухе поклон
     С почтеньем отвесили низко:
     — Спаси от ногайца — отступится он
     И после не сунется близко!
    
     Прости нам обиду, тряхни стариной;
     Все дело теперь за тобою одной
     Родная, забудь свое сердце —
     От нас отгони иноверца!
    
     Ответ им держала Усолка такой:
     — Забыть не могу я обиду,
     Ищите себе вы подмоги другой,
     На выручку к вам я не выду!
    
     Пришли над старухой смеяться больной?
     Что! Мало вам места за этой стеной?
     Где сабли у вас и пищали?
     Иль порохом вы обнищали?
    
     Тем временем длился отчаянный бой
     И стоном стонала дубрава
     Усольцы к стенам отступали гурьбой,
     Рубяся и влево и вправо
    
     Сверкал меж дерев их пищальный огонь;
     Валился татарин, и пятился конь
     Ногайская темная сила
     Усольцев кругом обступила
    
     Недолго продержится русская рать,
     Зато уж отдастся не даром,
     Хоть будут тела ее лес устилать
     И все истребится пожаром;
    
     Но каждый усолец зараней решил
     Сражаться, пока хватит духа и сил:
     От Бога одна лишь помога:
     Их мало, а нехристей много
    
     Гонцы богатырку просили опять
     В тревоге сидела старуха:
     Стал топот татарских коней достигать
     Ее прежде чуткого уха
    
     — Прости неразумных, не наша вина
     Нам горькая доля теперь суждена,
     Забудь ты обидное слово —
     Спаси от татарина злого!
    
     — Стара я для боя, куда воевать
     И лезть на кровавую драку!
     Пора обо мне позабыть вспоминать,
     Как дохлую бросить собаку
    
     Заржавела сабля, ступилось копье —
     В груди улеглось ретивое мое
     У вас молодая есть сила,
     А мне уж моя изменила
    
     Сердилась Усолка, но слезы людей
     Ее победили — смягчилась;
     Взыграла вся кровь богатырская в ней
     Вся старая удаль забилась
    
     — Давайте коня! Где мой конь боевой?
     Давно не слыхала его под собой!
     Проклятым татарам навстречу
     Я кинуся в самую сечу!
    
     И выведен был застоявшийся конь
     С густой серебристою гривой;
     Из камня ногой высекал он огонь,
     Мотал головою красивой
    
     Высоко ходила могучая грудь,
     И фыркал скакун, собираяся в путь
     На хищные орды Ногая,
     Себе седока поджидая
    
     Выходит Усолка, завидев коня;
     Ремень-опояска у стана;
     И в древко копья ударяют, звеня,
     Ножны вдоль ее сарафана
    
     На стремя ступила привычной ногой;
     В одной руке сабля и пика в другой;
     И с гиком пустилася лётом
     К широко раскрытым воротам
    
     И по полю конь богатырку понес
     При виде могучего взмаха,
     При виде седых и растрепанных кос
     Враги ошалели от страха
    
     — Скачи, без разбора ногами топчи
     Проклятую силу степной саранчи!
     В крови накупались досыта
     Коня боевого копыта
    
     К усольцам вернулася прежняя мочь
     Отвага в глазах засверкала,
     Рубились, пока не подкралася ночь;
     Татар положили немало
    
     Везде впереди богатырка была;
     От страшных ударов валились тела
     Кровавою грудой на груду
     Ногайцы бежали повсюду
    
     Бежали к горам, и никто их потом
     Не видел на этой равнине;
     То место же, где был татарский погром,
     Все — Сечей зовется и ныне
    
     И память о той богатырке жива!
     Ее сохранила людская молва
     Так билися в старые годы
     За право труда и свободы
++++++++++++

Усоньша-Богатырша и Иван. Легенда. Миф. Сказка!!
===============
     Жил-был царь, у него было три сына. Он был очень стар, а когда у него жена померла, так стал он ещё старее.
     Прослушал тот царь, что есть за тридевять земель, в тридесятом государстве у Усоньши-богатырши живая и мёртвая вода и моложавые яблоки.
     Сделал этот царь обед для черни, а после обеда начал вызов: не выищется ли кто, кто бы достал живой и мёртвой воды и моложавых яблок.
     И никто не вызвался. Сделал этот царь обед для войска. Тоже никто не вызвался. Тогда видят дети, что царь очень предался печали, что никто не может достать живой и мёртвой воды и моложавых яблок, и сами вызвались.
     Старшего сына звали Дмитрий-царевич, среднего Алексей-царевич, а младшего Иван-царевич.
     Только они друг с другом условились, что если один поедет, пропадёт, другой бы ехал, и если другой поедет, пропадёт, ехал бы третий.
     Приходит старший сын к отцу, говорит:
     — Батюшка, благословите меня! Я поеду, достану воды и моложавых яблок.
     Царь был очень рад, благословил своего сына. Приказал собрать корабль и отпустил его с генерал-адмиралом.
     Ехали они сутки, двое, корабль их шёл как следует, а на третьи сутки понёсся их корабль. Они спускали и паруса, бросали якоря, ничто не могло удержать его. На четвёртые сутки принёсся их корабль к ужасному высокому острову.
     Стояли они сутки, двое. На третьи сутки вышли царевич с генерал-адмиралом на тот остров. Взошли на тот остров, на том острове преотличные плоды, растения, цветы. Этот Дмитрий-царевич и говорит:
     — Если б не поехали мы за тридевять земель, в тридесятое царство, мы бы никогда этого не увидели.
     Потом, когда ходили они по острову, явилась птичка, она очень Дмитрию-царевичу понравилась. Он стал за ней ходить, хочет её поймать, а она отлетит и опять сядет, так он и не может её поймать.
     Генерал-адмирал и говорит:
     — Дмитрий-царевич! Бросьте за этой птичкой ходить, я уж очень стар, нет моих сил за вами ходить!
     Он ему отвечает:
     — Нет, генерал-адмирал, я такой птички за всю жизнь не видал и, может быть, не увижу, я с ней не расстанусь, как-нибудь да поймаю.
     Только ходит, ходит, а всё не может поймать. И говорит Дмитрий-царевич:
     — Ну, генерал-адмирал, ступай на корабль, если через трое суток я не буду, то ты отправляйся на родину к отцу, а я, если не возвращусь, где меня Бог благословит, там я и буду.
     Генерал-адмирал отправился на корабль, а Дмитрий стал за птичкой ходить. Сколько он ходил, всё не мог поймать, пришла тёмная ночь, птичка порхнула в куст и пропала. Ходил он всю ночь, и заблудился в том лесу, и говорит:
     — Господи, послал бы ты на меня злого человека или лютого зверя!
     Когда он эти слова проговорил, смотрит: сделалась тропинка в лесу. Пошёл он по этой тропинке, смотрит: стоит хижина, вся мохом заросла. Он входит в эту хижину. Сидит в ней старый старик с большой седой бородой.
     Когда он вошёл, старик этот и говорит:
     — Здравствуй, Дмитрий-царевич! Я тебя сколько времени-то ждал! Что ты, волею, или неволею, или своею большою охотою, дело пытаешь или от дела лытаешь?
     Он, как царский сын, на старика закричал:
     — Старый чёрт! Не напоил, не накормил, а спрашиваешь!
     Старик на него взглянул свирепо и говорит:
     — Я таких не люблю, хоть ты и царский сын, я постарше тебя!
     И приказал взять его в темницу и давать ему в сутки немного воды и фунт хлеба.
     Генерал-адмирал, когда прошло трое суток, обил свой корабль чёрным трауром, отправился в своё государство.
     Когда приехал в своё государство, ударил из пушки, известил, что приехал. Царь вышел на балкон, видит, что корабль в чёрном трауре.
     Посылает он адъютанта:
     — Поди узнай, что за корабль пришёл?
     Адъютант съездил, приезжает, говорит, что это тот самый корабль, на котором поехал Дмитрий-царевич за живой и мёртвой водой и за моложавыми яблоками.
     Приезжает сам царь к кораблю, генерал-адмирал вышел к нему навстречу, падает на колени и стал рассказывать:
     — Простите меня, царь-государь! Когда поехали мы с вашим сыном, два дня корабль шёл хорошо, на третий день корабль понёсся. На четвёртые сутки принёсся он к острову, мы вышли на тот остров с вашим сыном, различные там плоды, цветы, птицы поют. И ваш сын за птичкой стал ходить и пропал с ней!
     Берёт его за руки царь, заплакал сам:
     — Стало быть, наше несчастье такое, генерал-адмирал!
     И с того раза царь предался ещё больше горести и печали. Много ли, мало ли времени прошло, приходит к отцу второй сын, Алексей-царевич:
     — Благослови меня, батюшка! Где мой старший брат пропал, и я там пропаду. А может быть, и достану вам моложавых яблок, живой и мёртвой воды.
     И опять отправил царь этот же корабль с этим же генерал-адмиралом.
     Ехали они двое суток хорошо, на третьи сутки корабль их понёсся, они снимали паруса, бросали якоря, не могли остановить корабль. На четвёртые сутки принесло их к острову.
     Вышли царевич с генерал-адмиралом на остров. Алексей-царевич удивился, погнался за той же птичкой и попал в тюрьму к тому же старичку. Прошло шестеро суток, а его нет.
     Генерал-адмирал обивает корабль чёрным трауром и отправляется в своё государство. Приезжает, выстрелил из пушки.
     Приезжает к нему царь, он вышел к нему навстречу, упал на колени и рассказывает:
     — Государь! Хотите, дак меня казните, хотите, дак вешайте, а всё то же случилось!
     Государь заплакал и говорит:
     — Что ж, если я тебя загублю, дак детей всё одно не ворочу! Стало быть, наше несчастье с тобой такое!
     Проходит некоторое время, приходит Иван-царевич к царю и говорит:
     — Батюшка! Я хочу тоже ехать, может, погибну там, где мои братья погибли, может, привезу вам моложавых яблок и живой и мёртвой воды.
     А отец стал его упрашивать.
     — Ах, милый мой сын! Как же я тебя отпущу? Ты ещё молод, нигде ещё не бывал! Я уж очень стар, помру, на кого я царство оставлю?
     Сколько он ни останавливал, ни удерживал, не мог удержать, отпустил. Призвал генерал-адмирала и наказывает ему:
     — Как можно, да только берегитесь того места, откуда у вас корабль несётся!
     Отслужили молебен, и отправились они с генерал-адмиралом в путь.
     Едут сутки, другие, на третьи сутки опять понёсся их корабль. Тогда генерал-адмирал приказал спускать паруса, якоря бросать, а Иван-царевич говорит:
     — Не нужно ничего, пускай несётся.
     Понёсся их корабль к этому самому острову. Генерал-адмирал говорит:
     — Вот ваши братцы на этом острове пропали!
     Говорит Иван-царевич:
     — Когда мои братья на этом острове пропали, пойдём на этот остров с тобою!
     Пошли они на этот остров и видят то же самое: плоды, птички поют. Иван-царевич удивился.
     — Ах, ; говорит Иван. ; Если б я не поехал сюда, никогда бы я этого не увидел!
     Ходили они, ходили по острову. Вдруг явилась эта самая птичка. Царевич за этой птичкой стал ходить, генерал-адмирал и говорит:
     — Иван-царевич! Не ходи за этой птичкой, за ней ваши братья ходили, дак и пропали!
     — Ну, когда мои братья из-за этой птички пропали, я их найду или умру!
     Потом говорит он генерал-адмиралу:
     — Отправляйся, генерал-адмирал, на свой корабль, жди меня три месяца, прождёшь три месяца, жди три недели, прождёшь три недели, ди три дня. Прождёшь три дня, отправляйся в своё царство.
     Генерал-адмирал пошёл на корабль, а Иван-царевич отправился птичку ловить, пришла тёмная ночь, птичка порхнула в лес и пропала, а Иван-царевич остался один. Ходил он по лесу, не нашёл ничего.
     — Ах, ; говорит царевич, ; Господи, здесь ведь нет ничего!
     Только проговорил это, как сразу тропинка явилась перед ним, и он пошёл по ней. Подходит к той самой хижине, куда его братья подходили.
     — Слава тебе, Господи! Теперь жить могу, попал в жильё!
     Входит в хижину, сидит там этот самый старик и говорит он:
     — А, Иван-царевич! Сколько лет я тебя ждал, насилу дождался. Что ты, волею, или неволею, или своею большою охотою, дело пытаешь или от дела лытаешь?
     Отвечает ему Иван:
     — Ах, дедушка! Я не то что неволею, а больше своею охотою, и дело пытаю, и от дела лытаю!
     Старик этот и говорит:
     — Я таких людей люблю, которые покорны старым людям. Иван-царевич, ты есть хочешь, устал?
     — Да, ; Отвечает Иван, ; устал, я целую ночь ходил!
     Старик закричал, чтоб явилось двое кресел, и явилось двое кресел, и явились разные напитки, кушанья. И явилось всё, и не видно было, кто что подавал. Только напились, наелись, после того музыка загремела. Когда музыка кончилась, старик говорит:
     — Теперь вы напились, наелись, ложитесь спать, а утром встанете, что будет, сами увидите!
     Поутру Иван-царевич просыпается, видит, что он в таких палатах лежит, что чудо, и слуги ходят. Подходит к нему старик и говорит:
     — Иван-царевич! Вставайте, самовар уж давно готов!
     И так царевич жил, веселился, прошло два месяца, а ему показалось, три дня. Наконец старик у него спрашивает:
     — Что, Иван-царевич, куда вы едете, куда путь держите и что вам нужно?
     Он говорит ему:
     — Отец у нас стар, и прослышал он, что есть за тридевять земель в тридесятом царстве Усоньша-богатырша, есть у неё моложавые яблоки, живая и мёртвая вода. Я еду доставать.
     — Ах, Иван-царевич! Вам трудно достать это, но если я, старик, вам помогу, тогда вы сможете достать!
     Вдруг он говорит ему:
     — Ну, Иван-царевич, смотри на меня!
     Смотрит Иван на старика, а тот с него портрет списал. Списал с него портрет, посадил его на стол, очертил мелом вокруг него, дал ему портрет и часы и говорит:
     — Смотри, Иван-царевич! Ты сможешь достать воду и моложавые яблоки только в двенадцатом часу. Когда подойдёшь, увидишь: стоят два богатыря, у каждого по палице в 500 пудов, и никого они не пропускают. Ты проходи в двенадцатом часу, тогда они спят, и назад старайся в этом же часу пройти. Когда ты пройдёшь в сад, увидишь: стоят два льва, друг друга немного не достают, и стоят они у колодцев, где живая и мёртвая вода, они в это время спят, и ты пройдёшь. А моложавые яблоки растут у Усоньши-богатырши под мышками, у неё там цветут деревья, а на этих деревьях моложавые яблоки. Ты в этот же час сможешь и их достать! Смотри же, когда яблоки возьмёшь, больше ничего не делай, я тебя прошу.
     Только лишь старик проговорил эти слова, дунул на него, он и оказался в том государстве. Видит: вдали два богатыря, посмотрел на часы, тот самый час, и те два богатыря спят. Проходит заставу, проходит сад, видит: львы стоят у колодцев, тоже спят. По левую сторону он взял мёртвой, а по правую, живой воды, налил в пузыри, пошёл к Усоньше-богатырше.
     Приходит в комнату, там спит Усоньша-богатырша. И у неё под мышками деревья с яблоками цветут. Он подошёл к ней, снял яблоки, и очень понравилась она ему, влюбился он и поцеловал её, поцеловал её, подумал, да и облюбил её. Когда наконец видит, что осталось ему только четверть часа здесь быть, вдруг схватил её часы и портрет, а свои часы и свой портрет оставил. Выбежал за заставу, за которой был его чёлн, сел в него и поплыл.
     Усоньша-богатырша проснулась и закричала:
     — Какой такой невежа был в моём царстве?
     Приказала в погоню гнать и догнать его. Когда вот-вот уже догоняет его погоня, царевич и говорит:
     — Ах, дедушка? Должен я теперь погибнуть!
     Только он эти слова проговорил, очутился опять у старика за столом.
     — Здравствуй, Иван-царевич! Я тебя уже давно дожидаюсь. Ну, расскажи, что ты, всё ли достал?
     Отвечает ему Иван-царевич:
     — Я всё, дедушка, достал.
     Говорит тогда старик:
     — Ну теперь покажи свой портрет и подай мои часы!
     Когда он вынул портрет и часы: и портрет её, и часы её.
     Говорит тогда старик ему:
     — Береги ты, Иван-царевич, этот портрет: в этом портрете есть самотряс-кошелёк! Ну, что ж, как ты там поступал? Непременно ты там глупостей натворил.
     — Это, дедушка, прости, я по молодости не удержался.
     Вдруг старик говорит:
     — Ну, Иван-царевич! Теперь время вам отправляться домой, осталось только три дня.
     Взглянул Иван на старика и слёзно заплакал.
     — О чём же ты, Иван-царевич, так сильно плачешь?
     Отвечает Иван:
     — Ах, дедушка, как же мне не плакать? Как же, дедушка, я теперь всё достал, а братьев моих нету.
     — Что ж, Иван-царевич, ; говорит старик! ; Тебе, стало быть, желается своих братьев выручить? Они у меня!
     Отвечает Иван:
     — Как же мне не желательно, когда мы одной крови?
     Тогда старик приказал братьев его привести, и сейчас же привели его братьев. Они увидели своего брата, упали перед стариком на колени.
     — Дедушка, прости нас за неучтивость!
     Старик им отвечает:
     — Я бы вас никогда не простил, да за брата вашего прощаю и отпускаю в своё государство.
     А по дороге назад братия с зависти побили Ивана, приказали палачу изрубить его на кусочки и выбросить в море. Только палач в тайне ему только мизинец отрезал, а самого на лодке в море спустил. Братиям же показал только мизинец, чтобы поверили.
     Плыл Иван долго, еле к берегу приплыл. Устал, память потерял. Встал он и пошёл в город, везде рассматривает, где что есть. Вот он подходит к одной лавке. В этой лавке старичок сидит, торгует. Он стоит, смотрит на него и спрашивает:
     — Кто ты такой?
     Иван ему отвечает:
     — Я не знаю откуда, не помню и родства своего!
     Так как старик заметил, что он был красив и на словах неглупый, начал его приглашать к себе жить. А детей у этого старика, кроме дочери, не было. И остался царевич у старика. Когда он сидел в лавке, старику доход отличный был. Выстроил старик ему другую лавку, посадил одного торговать. День торговал, два. На третий день царевич отворил лавку. Тут как раз шёл полк солдат мимо, он и говорит солдатам:
     — Что есть в лавке, берите всё себе!
     Солдаты разобрали всё, а он вынул кошелёк-самотряс, во все ящики золота насыпал.
     Увидали это другие купцы, как царевич товары с лавки раздал, спрашивают старичка:
     — Где ты такого дурака себе взял?
     — А вам что же за дело?
     — Да нам со стороны жалко. Сегодня он отворил лавку, пустил солдат, и не то чтоб какие от них барыши, всё разобрали дочиста.
     Отвечает им старичок:
     — Хоть весь товар у него разобрали задаром, а я всю жизнь не получал столько барыша, как от него.
     Купцы и говорят:
     — Постой, мы завтра раньше встанем и солдат ещё больше к себе пустим!
     Поутру рано встали купцы. Шёл полк солдат на ученье. Купцы и говорят:
     — Солдаты, берите, что вам угодно!
     Солдаты всё у них забрали, и не осталось ничего у них: ни денег, ни товару.
     Говорят тогда купцы:
     — Вот старый ты чёрт, сам обанкротился и нас в банкроты произвёл!
     А Усоньша-богатырша с того времени, как Иван-царевич у неё был, родила двух сыновей, и дети её росли не по дням, а по часам. Когда им было по пяти лет, они стали учиться грамоте. Только другие товарищи смеются над ними, говорят, что у них отца нет. Это им показалось обидно. Приходят они домой, плачут слёзно. Мать на них смотрит:
     — Дети мои, о чём вы плачете?
     — Как же нам не плакать, когда другие дети говорят, что у нас отца нет.
     Она вздохнула, слёзно заплакала и говорит:
     — Есть у вас отец, да далеко, за тридевять земель, в тридесятом государстве, царский сын, звать Иван-царевичем и прекрасен собой!
     Дети начали мать просить:
     — Сделай милость, мамаша, поедем разыскивать папашу.
     Она снарядила корабль и поехала вместе с детьми отыскивать Ивана-царевича. Приезжает она к этому царю, посылает посланника и письмо:
     — Выдайте мне виновника, а не выдадите, я всё царство огнём пожгу, а вас самих в плен возьму.
     Дорогу от своего корабля до царского дворца выстлала красным сукном. Царь призывает своих детей и приказывает им:
     — Ну, дети мои милые! Кто из вас виноват перед ней, ступайте ней.
     Вот старший сын Дмитрий-царевич оделся в хорошую одежду и отправился к ней. Увидали его дети.
     — Мамаша! Это не наш ли идёт папаша?
     — Нет, это не папаша, а вашего папаши брат. Только он выдаёт себя за папашу и передо мною виновен.
     Дети-то и спрашивают:
     — Что ж прикажете с ним делать?
     Она им отвечает:
     — Как придёт, схватите и дайте ему двести пятьдесят ударов.
     Как только этот Дмитрий-царевич поравнялся, они его схватили и дали двести пятьдесят ударов.
     Ещё Усоньша-богатырша посылает посланника и письмо:
     — Выдайте мне виновного, а не выдадите, всё царство огнём пожгу, всех в полон возьму.
     Опять этот царь призывает своих детей и спрашивает:
     — Кто из вас виновен перед ней, ступайте к ней.
     Алексей-царевич надел хорошую одежду и идёт к ней. Дети и спрашивают:
     — Мамаша! Это не наш ли папаша идёт?
     — Нет, это вашего папаши брат.
     И этого схватили, дали двести пятьдесят ударов.
     А Усоньша-богатырша снова виновника требует. Тогда Дмитрий-царевич и Алексей-царевич падают на колени и клянутся:
     — Прости нас, батюшка! Это наш брат всё достал, а мы ничего не достали, он нас самих выручил из нужды. Он и виноват перед ней.
     Говорит тогда царь:
     — Где же мы теперь можем его взять.
     Говорят на то братья:
     — А мы приказали палачу изрубить его в мелкие части?
     Потребовал царь палача и говорит ему:
     — Если ты моего сына изрубил, целые куски подай мне сюда!
     Палач падает на колени и отвечает:
     — Я вашего сына не убил, только мизинец отрезал.
     Царь поднимает его за руки и целует и пожаловал генералом. А сам разослал посланников по всем губерниям, по всем городам разыскивать его. Посланники приезжают в тот самый город, где жил Иван-царевич.
     Рассказывают им купцы, что вот у такого-то купца есть прекрасный человек и у него нет пальца, только у них завтра свадьба будет: старик хочет его женить на своей дочери. Приходят посланники к царевичу, заметили, что на левой руке у него нет пальца. Взяли его, посадили и увезли. А в городе говорят:
     — Непременно какой-нибудь разбойник, что-нибудь сделал и убежал.
     Привозят его к отцу. Когда увидели его отец и братья, пали перед ним на колени, просят прощения.
     Говорит удивлённо Иван-царевич:
     — На что ж я вам понадобился? То был не нужен, то вдруг понадобился.
     Царь ему и говорит:
     — Усоньша-богатырша требует своего виновника.
     Иван-царевич заплакал:
     — Ах, Господи Боже мой, я-то думал, что был в беде, а вот она беда пришла, что же теперь будет со мной?
     Тотчас принесли ему царское платье, хотели его одеть.
     — Мне не нужно вашего платья, дайте, мне худой кафтан.
     Дали ему худой кафтан, лапти худые, он сажей обмазался и отправился. Идёт к ней, дети-то и говорят:
     — Какого это пугалища царь выслал?
     Она посмотрела внимательно, улыбнулась, обрадовалась и говорит:
     — Нет, дети! Это ваш папаша, разуйте его и как можно чище вымойте!
     Как он поравнялся с ними, они разули, раздели, вымыли его, она подала одежду и приказала его одеть детям своим. Когда одели его, приводят к своей матери. Поздравляет она его с детьми и говорит:
     — Вы были в моём государстве, извольте меня теперь замуж взять!
     Он был этому очень рад, берёт её за руки, и приходят они к отцу.
     — Вот папаша, моя наречённая супруга.
     Царь был очень рад. У царей знамо дело, не надо было пиво варить и вино курить, всё всегда готово, от гостей заморских порог не скудеет. Как сразу, так сейчас и свадьба.
     Когда повенчались, братьев своих с отцом Иван-царевич оставил, а сам отправился в её государство.
     И отлично там живут, мы вам скажем.
     ,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-
     Навёл там Иван свои порядки, всё по русскому обычаю, но и старые не отменял.
+++++++++++++++

Устьцылёмы над пустозёрами смеются. Архангельск. Рассказ. Шутка. Сказка!!
===============
     Когда пустозеры подтягивают невод с сёмгой к берегу, то тихим голосом твердят:
     — Сократи Господи! Сократи Господи! Сократи Господи!
     Когда невод притянут, и матица, это мешок на конце невода, быстро вытаскивается на песок, то пустозеры громким голосом и быстро говорят:
     — Дай Господи! Подай Господи! На сто, на тысечу, на целой милеон!!
     Рассказывают так про пустозеров всегда именно устьцылемы, чем хотят показать и хитрость, и жадность пустозеров.
*****************
     Но для нас, русских, всё это кажется не боле, как забавно, но только смысла не видим, потому, как не живём там.
+++++++++++++++

Утёс Шелудяк. Предание. Жигули. Самара!!
==============
     Давным-давно смыли дожди кровь поверженной вольницы, звери и воронье растаскали нехороненные кости погибших, а древний утес и поныне помнит тот день, будто сеча гремела тут лишь вчера.
     Вечен утес, а столетья в сравнении с вечностью все равно что минуты в жизни человечьей.
     Вот здесь, у самого края пропасти, стоял он, верный сподвижник Разина — Федор Шелудяк. На эту каменную плиту стекала из рассеченного виска алая кровь атамана.
     Летел над широкою Волгой певучий ветер, раздувая белые паруса облаков. И не от потери крови — от буйного посвиста ветра кружилась голова атамана.
     И рябило в глазах не от мельканья ярких кафтанов врагов — от пляски взвихренных ветром берез, от листвяного неистовства рябило в глазах у молодца.
     Метался глубоко внизу пламень костра, разожженного для пыток, и мелко трепетали осины в предвиденье страшных мучений, ожидающих Федора.
     Но знал Шелудяк: поспешили разводить огонь царские сатрапы — живым не дастся он ворогу. А медлил он над пропастью оттого лишь, что несказанно сладки последние мгновенья свободы, жизни, бесценны последние глотки хмельного весеннего воздуха.
     Дважды удавалось ему вырваться из метко наброшенной петли, и вот в третий раз змеей захлестнулась она на груди. Стоглавая вражья орда вспучилась над гранью утеса, смрадной лавиной с хриплым ревом прихлынула к ногам.
     Ах, если б уцелела верная сабля из синей дамасской стали! Последним богатырским усилием разорвал Шелудяк петлю-удавку на груди и кинулся вниз — навстречу дико засвиставшему ветру.
     Только рано возликовали враги: беззвучно разверзся вдруг камень под телом смельчака, бережно принял его в прохладные недра и снова сомкнулся перед скованными ужасом стрельцами.
     Так спасла удальца Хозяйка Каменных Гор. Но не обрадовался избавленью атаман. Без солнца, без вольницы своей, без звенящих над Волгой ветров стал он чахнуть.
     Не тешили его ни ласки Хозяйки, ни блескучая роскошь подземных палат, ни обилье редкостных яств на широких каменных столах. День ото дня стыла кровь молодца, вбирая извечный холод камня.
     Так и погиб он за толщей гранитных глыб в страстной тоске по горячему солнцу.
     С той поры неутешна Хозяйка Гор. И по сей день стекают в Каменную Чашу ее прозрачные слезы. Помрачнел и утес, названный именем атамана.
     В безлунные осенние ночи тяжко вздыхает он, шелестя жухлой травой, потому что и камню тяжка память о жестокой судьбине героя.
     Давно это было, очень давно. В те времена на месте жигулевских гор простиралась обширная равнина. На ней паслись несметные стада, хлеба колосились в рост человека. Хорошо тут жилось людям.
     Но случилось так, что соседей, кочевавших за Волгой, обуяла зависть. Они и до этого разбойничали по чужим землям. А тут решили совершить набег на Волгу, взять в полон мирных жителей, что жили по ее берегам.
     Подплыли они на челнах. И только хотели было высадиться, как услышали грозный окрик:
     --- Что вам тут надо, вражьи люди? Уходите, пока не поздно!
     Оглянулись в страхе пришельцы. И видят: на берегу стоят двое - добрый молодец по имени Микула и подруга его Дарьица. Осмелели враги.
     Что им два человека? У них-то целая рать. И стали они стрелять из луков в русского богатыря и его подругу. Пустили в них целую тучу стрел.
     А потом пригляделись и ахнули. Увидели чудо: перед ними не люди, а два высоких утеса с отвесными скалами. Встали они на крутом берегу непреступной стеной.
     В это время Волга будто глубоко вздохнула. Поднялась она мощной волной и стала опрокидывать один за другим вражьи челны. Тонут они в бурных волнах. Кого-то на помощь зовут. Но никто их не слышал.
     Только время от времени раздавался тот же грозный окрик:
     --- Что вам тут надо, вражьи люди? Уходите, пока не поздно!
     Много жадных и жестоких кочевников погибло тогда в волжских водах. А тех кто уцелел, поспешили на восток, откуда явились.
     И стоят с тех пор на крутом берегу Волги два славных утеса. Один называют Молодецким курганом, а другой Девичьей горой.
+++++++++++++

Утка золотые яйца. Было-жило два брата. Сказка!!
===============
     Было-жило два брата, не сегодня, а когда-то.
     Один был богатый, другой бедный, у бедного были жена да дети, а богатый был один как перст.
     Вот как-то пошёл бедный к богатому и стал просить:
     — Накорми, братец, сегодня при бедности моих детей, нам и пообедать нечего!
     — Сегодня мне не до тебя, ; говорит богатый, ; сегодня у меня всё князья да бояре, так бедному не приходится тут быть!
     Облился бедный брат слезами и пошёл рыбу ловить:
     — Авось бог даст, дак чего-нибудь и поймаю! Хоть ухи дети похлебают.
     Только затянул тоню, и попал ему кувшин.
     — Вытащи меня да разбей на берегу, ; отозвалось из кувшина, ; так я тебе счастье укажу.
     Вытащил он кувшин, разбил на берегу, вышел оттуда неведомый молодец и сказал бедному брату:
     — Есть зелёный луг, на том лугу берёза, у той берёзы под кореньями утка. Обруби у берёзы коренья и возьми утку домой. Она станет нести тебе яички: – один день золотое, другой день серебряное.
     Бедный брат пошёл к берёзе, достал утку и принёс домой. И вот стала утка нести яички – один день золотое, другой день серебряное. Стал он продавать их купцам да боярам и куда как разбогател скоро!
     — Дети, ; говорит он, ; молитесь богу, господь нашёл нас.
     Богатый брат ему тут и позавидовал, озлобился:
     — Отчего так разбогател мой брат? Теперь я в нужде стал, а он богаче стал! Верно, какой-нибудь грех за ним водится.
     Пошёл тогда богатый брат в суд с жалобой на бедного брата.
     Дошло это дело до самого царя. Зовут к царю того брата, что был беден да разбогател скоро. Вот он и стал думать, куда ему девать утку?
     Дети малы, пришлось жене под присмотр отдать. Отправился бедный брат к царю, пробыл там некоторое время. А жена начала сама на базар ходить да яйца по дорогой цене продавать, а была собой красавица. И вот в городе слюбилась она с барином.
     — Отчего, скажи, вы разбогатели? ; Расспрашивает её барин.
     — Да нам ведь бог дал! ; Отвечает жена бедного брата.
     А он приступает:
     — Нет, скажи правду. Коли не скажешь, не стану тебя любить, не стану к тебе ходить.
     Не пришёл он к ней день-другой, заскучала она, потом позвала его к себе и рассказала:
     — У нас есть утка, так эта утка день несёт золотое яичко, день серебряное.
     — Принеси-ка эту утку, да покажь, какова птица? ; Просит любовник её.
     Оглядел барин утку эту волшебную и видит, что на брюшке у ней золотыми буквами написано:
     — Кто съест её голову, тот царём будет, а кто съест сердце, тот станет золотом плевать.
     Позарился барин на такое великое счастье, пристал к бабе:
     — Зарежь, да и зарежь утку!
     Отговаривалась она, отговаривалась, а покончила тем, что зарезала утку и поставила в печь жарить.
     День был праздничный, ушла она к обедне, а тем временем прибежали в избу два её сына.
     Вздумалось им перекусить чего-нибудь, заглянули в печь и вытащили утку. Старший съел голову, а меньшой сердце.
     Воротилась мать из церкви, пришёл барин, сели они за стол. Смотрит он, а нет ни сердца утиного, ни головы.
     — Кто съел? ; Спрашивает барин и таки дознался, что съели эти два мальчика.
     Вот он и пристаёт к матери:
     — Зарежь-де своих сыновей, из одного вынь мозги, из другого сердце. А коли не зарежешь, то и дружба наша врозь!
     Сказал и ушёл от неё. Вот она целую неделю томилась без ласок барских, а после не выдержала, посылает к барину:
     — Приходи! Так и быть, для тебя и детей не пожалею!
     Сидит она и точит нож. А старший сын увидал, понял, что дело их плохо, знал он, что мать ради своего любимчика всё, что угодно сделает, стал проситься:
     — Отпусти нас, матушка, в сад погулять.
     — Ну ступайте, ; говорит мать, ; да далёко не уходите.
     А мальчики не то что гулять, а ударились в беги. Бежали-бежали, уморились и оголодали. Смотрят, а в чистом поле пастух коров пасёт.
     — Пастушок, пастушок! Дай нам хлебца.
     — Вот вам кусочек, ; говорит пастух, ; только всего и осталось! Кушайте на здоровье.
     Старший брат отдаёт меньшому:
     — Скушай ты, братец, ты малосильнее, а я подюжее, я смогу и так стерпеть.
     — Нет, братец, ты все меня за ручку тащил, хуже моего утомился. Давай съедим пополам!
     Взяли, пополам разделили, съели и оба сыты стали. Пошли они дальше. Идут всё вперёд да вперёд дорогою широкою. И вот разбилась та дорога надвое, а на распутье столб стоит, на столбе написано:
     — Кто в правую руку пойдёт, тот царём сделается, кто в левую руку пойдёт, то богат будет.
     Малый брат и говорит большому:
     — Братец! Ступай ты в правую руку, ты больше меня знаешь, больше меня командовать можешь.
     Больший брат пошёл направо, меньшой пошёл налево.
     Вот первый-то шёл-шёл и пришёл в иное царство. Попросился к старушке ночь ночевать, переночевал, встал поутру, умылся, оделся, богу помолился.
     А в том государстве помер тогда царь, и собираются все люди в церковь со свечами. По завету царскому так было, что у кого прежде свеча сама собой загорится, тот царь будет.
     — Поди и ты, дитятко, в церковь! ; Говорит ему старушка. ; Может, у тебя свеча прежде всех загорится.
     Дала она ему свечку. Вот он и пошёл в церковь. Только что входит туда, как у него свеча и загорелась. Другим князьям да боярам завидно стало, начали огонь тушить, самого мальчика вон гнать.
     А царевна сидит высоко на троне и говорит:
     — Не троньте его! Худ ли, хорош ли, а то видно судьба моя и есть!
     Подхватили этого мальчика под руки, привели к ней. Она сделала ему во лбу печать своим золотым перстнем, приняла его во дворец к себе, вырастила, объявила царём и вышла за него замуж.
     Ни много, ни мало пожили они вместе, и говорит новый царь своей жене:
     — Позволь мне поехать разыскать моего малого брата!
     — Поезжай с богом! ; Царица говорит.
     Долго ездил он по разным землям и нашёл малого брата. В великом богатстве он живёт, целые кучи золота в амбарах насыпаны. Что ни плюнет он, то всё золотом!
     Девать некуда золота уже!
     — Братец! ; Говорит меньшой старшему. ; Поедем к отцу нашему, да посмотрим каково его-то житьё-бытьё?
     — Хоть сейчас в дорогу! ; Отвечает ему старший брат.
     Вот приезжают они к отцу с матерью, попросились к ним в избу роздых сделать, а не сказывают, кто они таковы!
     Сели за стол. Старший брат и начал говорить про утку с золотыми яичками, да про мать свою лиходейку.
     А мать то и дело перебивает, да речь заминает. Отец тут догадался и спрашивает:
     — Не вы ли и есть мои детки?
     — Мы, батюшка и есть!
     Пошло тут обниманье, целованье. Что разговоров-то тут было, на целую историю!
     Старший брат взял отца в своё царство жить, меньшой поехал невесту искать, а мать одноё покинули.
+++++++++++++++

Утка с золотыми яйцами. Был-жил старик со старухою. Сказка!!
===============
      Был-жил старик со старухою.
      Старика того звали Абросимом, а старуху Фетиньею, и жили они в великой скудости и бедности и имели одного сына по имени Иванушка, который и был уже по пятнадцатому году.
      В один день старик Абросим промыслил краюшку хлеба и принёс домой, чтоб накормить свою жену и сына, и лишь только принялся резать ; вдруг из-за печки выбежал Кручина, выхватил из рук его краюшку и ушёл опять за печь.
      Тогда старик начал Кручине кланяться и просить, чтоб он отдал краюшку назад, потому что ему с семьёю своею есть нечего.
      Кручина старику на то сказал:
      — Я тебе краюшки твоей не отдам, а за неё подарю тебе уточку, которая всякий день будет несть по золотому яичку.
      — Хорошо, ; сказал Абросим, ; я сегодня как-нибудь без ужина пробуду. Только ты меня не обмани и скажи, где та уточка?
      — Завтра поутру, как ты встанешь, ; отвечал ему Кручина, ; поди в свой огород и там в пруду увидишь утку, которую поймай и возьми к себе в дом.
      Абросим выслушал его слова и лёг спать, а поутру встал рано, и пошёл в огород, и, увидев в пруду утку, несказанно обрадовался. Стал ловить утку и скоро поймал, принёс домой и отдал её Фетинье.
      Старуха пощупала утку и сказала мужу, что утка с яичком.
      Тогда они оба обрадовались, и посадили утку в корчагу, и покрыли решетом, а через час после того посмотрели и увидели, что утка снесла золотое яичко.
      Тогда утку пустили погулять по полю, а яичко старик взял, и понёс продавать в город, и продал то яичко за сто рублей, и, взявши деньги, пошёл на рынок, и накупил всякого харчу, и принёс домой.
      На другой же день та уточка снесла опять такое же яичко. Абросим и то продал.
      И таким образом та уточка несла всякий день по золотому яичку, и старик в малое время весьма обогатился, и сделался богат, и состроил себе в городе большой дом и множество великое лавок, и накупил разных товаров, и начал торговать.
      Жена же его, Фетинья, понялась с некиим молодым своим приказчиком и стала его любить. А тот приказчик её не любил и только выманивал у неё деньги.
      В одно время, когда Абросим ушёл закупать новые товары, приказчик пришёл к Фетинье и, говоря с нею, увидел уточку, которая несла золотые яички, поймал её, и любовался, и приметил, что под крылышками у ней подписано золотыми буквами:
      — Ежели кто ту уточку съест, тот царь будет.
      Тогда приказчик, не сказав о том Фетинье, стал её упрашивать, чтоб она, любя его, зажарила ту утку.
      Однако Фетинья ему отвечала, что она не может и не смеет её зарезать, потому что от неё их счастие зависит.
      Приказчик же начал усильно просить Фетинью, чтоб она ту уточку из любви к нему зарезала и зажарила.
      Фетинья же, долго думая и боясь своего мужа, не смела того сделать. Но после ослепилась и уточку зарезала и поставила в печь. Приказчик отлучился, обещаясь вскоре назад прийти. А Фетинья пошла в город.
      И на ту пору пришёл домой Иванушка, сын её, и захотелось ему есть. Он начал искать чего-нибудь пообедать и нашёл в печи жареную уточку. Вынувши ту утку из печки, съел её всю дочиста и ушёл со двора опять в лавку.
      Потом пришёл и приказчик и кликнул Фетинью. Когда же она пришла, тогда приказчик велел ей подать жареную утку.
      Фетинья тотчас бросилась в печь и, увидев, что утки нет, испужалась и сказала приказчику, что утка из печи пропала. Тогда приказчик на неё рассердился и сказал ей:
      — Ты, конечно, сама утку скушала!
      Разбранился и ушёл из дому. К вечеру пришёл домой Абросим и Иванушка, сын его. Приметив, что утки нет, Абросим спрашивает об ней Фетинью:
      — Куда она девалась?
      Фетинья же ему отвечала, что ничего о том не знает. А Иванушка сказал своему отцу:
      — Кормилец батюшка! Я давеча пришёл домой пообедать, и как матушки не случилось дома, то я заглянул в печь, и увидел жареную утку и, вынувши её из печи, съел всю дочиста. Только не знаю, наша ли это утка или чья иная?
      Тогда Абросим вздурился на свою жену и прибил её до полусмерти, а сына своего Иванушку согнал со двора долой.
      Малый Иванушка пошёл путём-дорогою и шёл, куда и сам не знает, а туда, куда глаза глядят. Шёл десять дней и десять ночей и пришёл к некоему государству.
      Когда пошёл во градские ворота, то увидел великое множество народу. И тот народ думал думушку крепкую, и такую думу, что царь их умер, а они не знали, кого царём выбрать, и уговорились между собою так:
      — Который человек прежде придёт к нам в градские ворота, то того и царём сделать над собою.
      И как на ту пору Иванушка пришёл во градские ворота, тогда весь народ закричал:
      — Вот идёт наш царь! ; И старейшины подхватили Иванушку под руки, и повели в царские чертоги, и облекли его в царские ризы, и посадили на царский престол, и начали все ему кланяться яко истинному царю своему и спрашивали от него разных приказов.
      Тогда Иванушка подумал, что он царём себя во сне видит, а не наяву. Однако опомнился, и, увидев себя настоящим царём, возрадовался всем сердцем, и начал повелевать народом, и учредил многих чиновных людей.
      По малом же времени выбрал одного из них, именем Лугу, призвал его к себе и говорил ему ситцевые слова:
      — Верный мой и добрый кавалер Луга! Сослужи ты мне службу. Поезжай в моё отечество прямо к самому царю, бей ему от меня челом, проси, чтоб он отдал тебе виновного купца Абросима и с женою его Фетиньею, и когда он тебе их отдаст, то привези ты их обоих ко мне. А ежели не отдаст, то скажи самому царю от меня, что его государство огнём сожгу и самого царя в полон возьму.
      Когда слуга Луга отправился в отечество Иванушки, и приехал к самому царю, и стал у него просить виноватых Абросима и Фетинью, ; царь, ведая, что Абросим богатый купец в его государстве, не хотел было выдавать. Однако рассудил, что государство Иванушкино весьма сильно воинством. И, убояся того, отпустил Абросима и Фетинью.
      Луга же, приняв их, отправился в своё государство и когда привёз их к Иванушке-царю, тогда Иванушка сказал своему отцу Абросиму:
      — Государь мой батюшка! Ты меня выгнал из дому своего. Я за то принимаю тебя к себе. Живите оба с матушкою у меня до конца жизни.
      Абросим и Фетинья возрадовались, что их сын царём стал, и с того дня жили у сына много лет, а после померли.
      Иванушка сидел на престоле тридцать лет в добром здоровье и благополучии, все подданные любили его нелицемерно до последнего часа его жизни.
+++++++++++++++

Утопленник. Прибежали в избу дети. Пушкин. Быличка. Апросказ!!
==============
     Прибежали в избу дети,
     Второпях зовут отца:
     — Тятя! тятя! наши сети,
     — Притащили мертвеца!
    
     — Врите, врите, бесенята,
     Заворчал на них отец.
     — Ох уж эти мне робята!
     — Будет вам ужо мертвец!
     — Суд наедет, отвечай-ка;
     — С ним я ввек не разберусь;
     — Делать нечего; хозяйка,
     — Дай кафтан: – уж поплетусь.
     — Где ж мертвец?
     — Вон, тятя, э-вот!
    
     В самом деле – при реке,
     Где разостлан мокрый невод,
     Мёртвый виден на песке.
    
     Безобразно труп ужасный.
     Посинел и весь распух.
     Горемыка ли несчастный
     Погубил свой грешный дух.
     Рыболов ли взят волнами,
     Али хмельный молодец,
     Аль ограбленный ворами
     Недогадливый купец?.
    
     Мужику какое дело?
     Озираясь, он спешит;
     Он потопленное тело
     В воду за ноги тащит,
    
     И от берега крутого,
     Оттолкнув его веслом,
     Чтобы вниз поплыл снова
     За могилой и крестом.
    
     Долго мёртвый меж волнами
     Плыл, качаясь, как живой.
     Проводив его глазами,
     Наш мужик пошёл домой.
    
     — Вы, щенки! за мной ступайте!
     — Будет вам по калачу,
     — Да смотрите ж, не болтайте,
     — А не то поколочу.
    
     В ночь погода зашумела,
     Взволновалася река.
     Уж лучина догорела
     В дымной хате мужика.
     Дети спят, хозяйка дремлет,
     На полатях муж лежит.
    
     Буря воет; вдруг он внемлет:
     Кто-то там в окно стучит.
     — Кто там?
     — Эй, впусти, хозяин!
     — Ну, какая там беда?
     — Что ты ночью бродишь, Каин?
     — Чёрт занёс тебя сюда?
     — Где возиться мне с тобою?
     — Дома тесно и темно.
    
     И ленивою рукою,
     Подымает он окно.
     Из-за туч луна катится,
     Что же, голый перед ним;
     С бороды вода струится,
     Взор открыт и недвижим.
    
     Все в нем страшно онемело,
     Опустились руки вниз,
     И в распухнувшее тело
     Раки чёрные впились.
    
     И мужик окно захлопнул;
     Гостя голого узнав,
     Так и обмер: Чтоб ты лопнул!
     Прошептал он, задрожав.
    
     Страшно мысли в нём мешались,
     Трясся ночь он напролёт,
     И до утра всё стучались,
     Под окном и у ворот.
    
     Есть в народе слух ужасный:
     Говорят, что каждый год.
     С той поры мужик несчастный,
     В день урочный гостя ждёт.
    
     Уж с утра погода злится,
     Ночью буря настаёт,
     И утопленник стучится
     Под окном и у ворот.
++++++++++++++

Уха от святого духа. Анекдот. Воронеж. Сказка!!
===============
     Собрал однажды поп званый обед и позвал на него дьякона и псаломщика. Подали на блюде большущего леща.
     Поп, как есть хаптун, протянул руку, взял нож, да и охаляпил большущий кусок от головы, приговаривая:
     — Оголовимся ecи, яко убо писании есть.
     Да и начал жрать, сколько рот захватит.
     А дьякон смотря, что его дело дюже плохо выгорает, не будь дурак, взял, да и охаляпил себе середину по самый хвост. А сам приговаривает:
     — Аз середи вас.
     Тут и псаломщик опомнился. Только принесли уху, он хватает чугунок и ну поливать горячей ухой попа и дьякона, а сам причитает:
     — Уха, уха от святого духа, да возольётся на головы ваши.
     Поп тут с дьяконом выпрыгнули из-за стола ошпаренные ухой, да всё с набитыми ртами, давай дёру.
     А рыба-то вся псаломщику осталась, он откушал её, пока поп с дьяконом холодной водой поливались у колодца во дворе.
**********
     У нас это часто бывает, и с генералами, не то что с со священнослужителями. Сразу видно в почтенные времена это было.
+++++++++++++++

Учитель музыки. Легенда!!
============
     Один парень никак не мог выучиться играть на гармони, а очень хотелось. Девушки ведь любят музыкантов! Кто ни брался его учить, вскоре отступались: медведь на ухо наступил, пальцы как деревяшки, да еще и нравом строптив.
     И вот как-то раз идёт он по обочине дороги, неподалеку от росстани, и печалится вслух:
     — Несчастный-де я какой, никак мне на гармонике не выучиться, я б ногу правую сломал, только б начать играть так, чтоб на меня Кузнецова дочь ласково поглядела!
     Вдруг навстречу ему какой-то мужик, обыкновенный с виду, только голова с кулачок, да что в том беды? Мало ли какие головы у людей бывают?
     Говорит этот встреченный мужик:
     — Слышал я, парень, как ты плачешься, и готов тебя в два счета выучить играть на музыке.
     Не поверил парень, спросил:
     — Да ты что? А за уроки что возьмешь?
     Мужик этот отвечал ему:
     — Один только пинок.
     Думает, парень-то:
     --- «Ну, один пинок я как-нибудь стерплю!»
     Ударили по рукам, тут же, откуда ни возьмись, появилась тульская гармоника, сверкающая малиновым бархатом и перламутром, и начался первый урок, к концу которого парень уже разбирал лады.
     Обрадовался парень, ну прямо сил нет! Спрашивает:
     — Завтра урок-то будет?
     Отвечает мужик:
     — Будет. Приходи вот в это же время.
     Учились они и завтра, и послезавтра, а через три дня парень уже наяривал, как заправский гармонист: любую песню с голоса мог наиграть, и пальцы бегали, как зайцы от волка, а мехи тянул столь споро, что едва не разрывал гармонику.
     Наконец говорит парню этот мужик, учитель:
     — Готово дело, пора расплачиваться. Теперь я сначала повернусь, а ты меня пинай.
     Парень глаза вытаращил. Его же выучили, да и пинать он же будет? Хорошая плата! Думает насмешливо:
     --- «Ну и дурак же ты, брат! А дураков учат!»
     У самого у него с мозгами тоже плохо дело было, но об этом он пока не знал.
     Учитель развернулся, парень ка-ак занес ногу, ка-ак пнул его. И взвыл дурным голосом: ну ровно каменную стену пнул. Аж услышал, как костоньки затрещали, да и упал. Ногу сломал себе об мужика, правую.
     Обернулся учитель музыки, и говорит:
     — Стало быть, дураков учат? Это ты правду сказал, невежа!
     И сгинул вместе со своей гармоникой.
     До позднего вечера провалялся парень на обочине дороги, стеная и воя от боли, пока не подобрал его мужик, везший в деревню сено, а потом еще долго-долго лежал в постели, не в силах на ногу ступить.
     Так и остался хромым на правую ногу. Пока недужил, дочка Кузнецова за другого замуж вышла.
     Но как играть на гармонике, парень не забыл — хотя осталось ему теперь наяривать одни только страдания — печальные припевки про несчастную любовь.
++++++++++++++++