Русская фольклорная сказка. Ф-Ф

Публикуются русские сказки, переработанные для озвучки.
    2450 сказок.
  Сказка фольклорная не писалась, а передавалась из уст в уста. Для лучшего их усвоения на земле, сказочники передавали сюжеты особым образом, с определённой ритмикой, а в некоторых местах и каким-то внутренним мотивом.
    Ритмический строй именно фольклорной сказки лучше чувствуют поэты. Они сразу чуют где литературно правильно выстроенная фраза, а где неправильный фольклор.
++++++++++++++++++++++
====
          Фёдор Бурмакин и Вавилонское царство. Пермь. Сказка!!
....
     Жил-был царь и царица. И у царя не было короны, какая ему положена. А без короны не мог встречаться с другими царями и королями. Такая корона, которая была ему нужная, была в Вавилоновском царстве.
     Выбирал он думших сенаторов и посылал их по всем странам с таким наказом:
     — Не будет ли какой охотник в Вавилонское царство за царской короной?
     Думшие сенаторы искали по всем странам, нигде не нашли охотника.
     Один из сенаторов пошёл по питейным заведениям. Лежал тогда Фёдор Бурмакин в кабаке каком-то пьяный. Сенатор нашёл его и сказал ему:
     — Фёдор Бурмакин, не желаешь ли ты в Вавилонское царство за царской короной?
     Фёдор Бурмакин на то сказал:
     — Опохмели меня, тогда я и готов буду желать ехать!
     Опохмелил его сенатор, приводит к царю Фёдора Бурмакина.
     — Фёдор Бурмакин, ; сказал царь, ; что тебе нужно с собой?
     Фёдор Бурмакин назначил:
     — Мне что-де лучший корабль, три бочки пороху, три бочки серы горючей, три бочки селитры!
     Он взял с собой в товарищи сенатора, взял ещё рабочих лоцманов и отправился в Вавилонское царство. Приезжает в Вавилонское царство, приваливаются они на пристань.
     Фёдор Бурмакин взял с собой сенатора, отправился в царский дом.
     Царство отворяется на время только: – когда змей-полоз раздвинется, тогда отворяются и вороты в Змейланское царство.
     Прошли они и заходят в комнаты. Марфа Вавилоновна сказала:
     — Какие те ветры, что сюда занесли Фёдора Бурмакина?
     Отвечает Фёдор:
     — Царь послал меня к тебе. Хотел узнать, каково ты поживаешь?
     — Милости просим! Садись со мной за стол покушать!
     Понаелись. Марфа Вавилоновна говорит:
     — Давай в пешки, Фёдор Бурмакин, поиграем! А играть так будем: если три раза я тебя поиграю-выиграю, я тебя пожру, а если ты меня три раза поиграешь-выиграешь, и ты меня жри!
     Первый раз поставили пешки, она его обыграла. Второй раз поставили, опять обыграла. Остаётся один раз.
     Поставили в третий, он со своего краю две пешки под стол спихнул и говорит:
     — Пешельница-доска у тебя неправильная, затем ты меня и обыгрываешь! Есть у меня в корабле пешельница мраморная и пешки также нумерованные. Дозволь мне сходить, тогда я уже буду как следно играть, а на твоей я не согластен играть! Если, Марфа Вавилоновна, не веришь, возьми сенатора к себе в комнаты! Я всё-таки пойду, пешельницу принесу свою!
     Он сенатора к ней в комнату приводит, а сам пошёл, по пути и царскую корону взял с собой. Только добегает до пристани Фёдор, скричал рабочим:
     — Как можно поскорее от берегу отваливай!
     Сенатора оставляет тут. Долго Марфа Вавилоновна ждала, потом вышла на балкон, смотрит на море, а они очень уже далёко едут.
     — Ах он, подлец, ах он, варнак, как надо мной насмеялся!
     Заходит в ту комнату, где сенатор, его сейчас съела. Засвистела, загремела, и тут всякая, даже и самая мелкая змея по ухватищу, прилетела.
     — Подите, ; говорит Марфа, ; спалите его, подлеца, не пустите его на белый свет!
     Полетели змеи. Стали надлетать над кораблём, он выкатил три бочки селитры, зажигает селитру, прижёг-припалил всех змеев и змеек, кое-как две остались, отправились назад.
     Прилетают, докладывают:
     — Марфа Вавилоновна, всех он нас прижёг-припалил, кое-как мы отдалились!
     Тогда она опять засвистела, загремела, более того змей насвистела:
     — Подите, спалите, его на белый свет не пустите!
     Стали над кораблём надлетать, он выкатил три бочки пороху, всех их прижёг-припалил, кое-как две отдалились, полетели назад.
     Прилетели с докладом:
     — Марфа Вавилоновна, Фёдор-то всех нас прижёг-припалил, кое-как мы отдалились.
     Плыл некоторое время Фёдор по морю, да тут устал Фёдор и захотелось ему отдохнуть. Привалился корабль к берегу, начали себе обед, кашу варить.
     Пошёл Фёдор по берегу и попалась ему тропа, идёт он по этой тропе, ягоды собирает и ушёл от пристани далёко. А его рабочие тогда расположились на отдых спать.
     Новые змеи от Змиуланого царства прилетели и всех матросов и рабочих прижгли-припалили, весь корабль по бревну раскатали, по морю пустили.
     Фёдор Бурмакин приходит на пристань, видит: – корабля нет, корабль весь прожжённый, ошибло его печалью горькой, что никого нет.
     — Куда теперь моя головушка придлится? Пойду теперь по этой тропе, куда она поведёт меня?
     А корона у него хранится. Доходит он до агромадного дома, заходит в этот дом. А в этом дому живёт Кривая Ерахта, Марфы Вавилоновны брат. Кривая Ерахта сказал:
     — Куда же ты Фёдор Бурмакин шёл, что зашёл в наш дом?
     — Я нечаянно пришёл в твой дом. Прими меня с тобой жить в товарищи.
     Кривая Ерахта его принял, стали жить с ним вместе. Вот как-то Кривая Ерахта ему и говорит:
     — Не вылечишь ли ты, Фёдор Бурмакин, мне глаз? У меня один глаз не видит.
     Фёдор Бурмакин сказал:
     — Есть у тебя олово?
     — Есть.
     — Есть канаты крепкие?
     — Есть.
     — Тащи мне напарья буравные и черпак! Потом тащи канаты! ; Говорит Фёдор.
     Притащил Ерахта канаты. Положил его Фёдор на пол, примерил, навертел напарьей буравной дыр. Привязал его на варовинные конопляные лыковые канаты.
     — Ну-ка, Кривая Ерахта, поворотись, ; говорит Фёдор, ; чтобы канаты повытянулись!
     Кривая Ерахта поворотился, канаты эти лопнули.
     — Нет ли у тебя шляпных канатов? ; Спрашивает Фёдор у Ерахты.
     — Есть. ; Отвечает тот.
     — Ну, тащи мне шляпные канаты! Те поздоровше будут.
     Притащил ему Ерахта шляпные канаты, Фёдор привязал на шляпные канаты Ерахту.
     — Ну-ка теперь поворотись, Кривая Ерахта! Канаты пущай повытянутся.
     Кривая Ерахта поворотился, весь дом ворочается, только канаты повытянулись, но не лопнули. Тогда сказал Фёдор Бурмакин:
     — Ты, Кривая Ерахта, кривой глаз расщурь и гляди здоровым!
     Почерпнул Фёдор черпаком олово, плеснул ему в здоровый глаз оловом горячим. Только сделал это, как Фёдор Бурмакин выбежал из комнат во дворец, а Кривая Ерахта, как встрепенулся от боли, так канаты его лопнули.
     Выбежал Кривая Ерахта во дворец и кричит:
     — Фёдор Бурмакин, ты где?
     — Во дворе, ; отзывается Фёдор.
     Ходил, ходил по двору Кривая Ерахта, ощупью везде искал, хотел съесть Фёдора. А у Кривого Ерахты был слуга козёл, к этому козлу Фёдор и привязался ремнями кожаными.
     Привязался Фёдор Бурмакин к козлу, козёл подбегает к Кривой Ерахте и начал реветь. Козёл как только заревел, Кривой Ерахта взял этого козла и выбросил за свой дворец, да и за тын высокий прямо.
     Он во второй раз спросил:
     — Фёдор Бурмакин, ты где?
     Фёдор Бурмакин говорит ему из-за забора:
     — Я за двором твоим!
     — Как ты туда попал-то? ; Спрашивает Ерахта.
     — Ты выбросил сам меня вместе с козлом своим.
     — Хитрый ты какой Фёдор!
     Тут Фёдор от козла отвязался и говорит:
     — Прощай Кривая Ерахта, я пошёл по своим делам!
     На то ему Ерахта отвечает:
     — На вот, я тебе подарочек дам, складень!
     Кинул Ерахта этот складень через тын, а Фёдор Бурмакин и взял его правой рукой. Тогда Кривая Ерахта сказал:
     — Складень, держи его!
     Складень держит Фёдора: если потянуть, рвануть, то должен руку обрезать, складень зажал руку крепко.
     Кривая Ерахта отворяет уже ворота, хочет поймать Фёдора Бурмакина. Фёдор же видит, что Ерахта к нему уже подходит, не пожалел свою руку, обрезал её и ушёл.
     Напоследок сказал:
     — Ну, Кривая Ерахта, ты теперь вовсе слепой, а я хоть без руки, да вижу, куда идти!
     От этого двора тоже попала ему тропа, пошёл он по этой тропе, проходит по этой тропе сколько-то времени, видит, что стоит дом, а там Марфы Вавилоновны живёт сестра.
     Заходит в дом, увидал Марфы Вавилоновны сестру там.
     — Здравствуешь, госпожа женщина! Назвать вас не знаю как.
     Сказала эта женщина:
     — Куда же ты отправляешься, Фёдор Бурмакин? Зашёл в дикое место такое, вдалеке от путей да дорог!
     — Я заблудящий человек, не примешь ли ты меня с собой жить на место мужа?
     Она согласилась с ним жить, так же на место мужа держать. Прожили они с год времени и прижили мальчика.
     Вот Марфы Вавилоновны сестра и говорит как-то:
     — Теперь Фёдор живи как требно быть, по-домашнему, ведь что мне дитя, то и тебе дитя!
     А она часто улетала на свои побоища. Вот как-то она улетела, её долго не было, а Фёдор походил к морю и там сделал себе плот. Она летела с побоища и плот этот увидала. Прилетает и говорит:
     — Фёдор Бурмакин, к чему ты этот плотик справил?
     Говорит ей Фёдор, муж её:
     — Что же ты какая неразумная! Вот у нас ребёночек есть, пописькал он, нужно пелёнки помыть! На плотике лучше помыть пелёночки.
     — А я думала, что ты хочешь от меня податься куда-то на этом плотике!
     — Нет, я не побегу от тебя, буду жить! ; Уверяет Фёдор.
     Он плот этот оставил у берега, а весло справил и спрятал его, чтобы ей не видать было. На будущий день она отправилась на побоище и наказала ему:
     — Смотри Фёдор, от ребёнка никуда не ходи!
     Только он её проводил, тут же отправился к морю, прихватил весло, сел на плотик и поехал.
     Ребёнок это увидел и заревел, да так заревел, что ажно лес затрещал. Услыхала Марфы Вавилоновны сестра, что ребёнок ревёт, быстро воротилась домой.
     Прибежала, ребёнка схватила, прибежала на море, на ногу ребёнка стала, а за другую разорвала напополам. Разорвала, да и бросила одну половину в сторону плотика, добросила до него, у Фёдора плотик начал тонуть, такой был ребёнок у них здоровый и тяжёлый.
     Кое-как Фёдор спихнул эту половину дитя ихнего в море, потом отправился вперёд, а мать свою половину съела.
     Ехал он близко ли, далёко ли, низко ли, высоко ли, а вот пристал, привалился опять к берегу. Вышел на берег, увидел горы, то был Урал, пошёл по Уралу, и приходит на какое-то побоище: выбито лесу в печатную сажень.
     Подумал Фёдор:
     — Дождусь-ка я, кто сюда прибудет?
     Залез он на дуб и сделал себе лучок и начал делать стрелки. Приходит наперво к нему лёва-зверь.
     Лёва-зверь взглянул на дуб, увидал Фёдора Бурмакина и сказал:
     — Фёдор Бурмакин, помоги мне окаянного Идолища победить, а я тебя в твоё царство, в русское государство доставлю!
     Тут как раз и приходит шестиглавый окаянный Идолище, взглянул на дерево, увидал на этом дубу Фёдора Бурмакина и говорит ему:
     — Если ты, Фёдор Бурмакин, поможешь мне лёва-зверя похитить, я тебе половину золотой горы отдам!
     Посмотрел на них Фёдор Бурмакин и говорит:
     — Подеритесь вы сначала одни, я на вас погляжу, потом и решу которому помогнить!
     Фёдор тут стал думать:
     — Если мне Идолищу помокчи, куда мне половину золотой горы девать? Ни с собой её не унести, ни съесть её. Лучше я помогу лёву-зверю: – лучше пусть он меня доставит в моё царство русское, как и обещал!
     Скричали тут они ему:
     — Пособляй которому-нибудь, а то мы драться долго не можем!
     Фёдор натянул свой лучок, пустил в Идолища. Хорошо в него попал, да так, что и отшиб ему напрочь голову. Во второй раз пустил, другую отшиб, в третий раз пустил и третью отшиб.
     Стал лёва-зверь уже одолевать Идолище, а Фёдор натянул четвёртый раз лук свой, да и четвёртую голову отшиб.
     Остаётся две. Остатки лёва-зверь сам закончил. Убил лёва-зверь Идолище и говорит снизу:
     — Слезай, Фёдор, не опасайся! Я тебя не потрону и не пошевелю!
     Фёдор Бурмакин слез с дубу, поздоровался с лёвом-зверем, сел на него и они поехали. Добегают до белого камня. Говорит лёва-зверь:
     — Я не могу тебя теперь в твоё царство везти. Устал я на трои сутки дай мне отдохнуть здесь.
     Фёдор Бурмакин сказал:
     — Чем же я буду тут есть-пропитываться?
     Отвечает ему Лёва-зверь:
     — Вот ты этот камень лизни три раза, будешь тогда сыт, пьян и весел!
     Фёдор лизнул белый камень раз, и сделался сыт, лизнул другой, стал пьян, лизнул третий и стал весел.
     — Ладно, можно тут жить-проживаться! ; Говорит Фёдор.
     Трои суток проходит, лёва-зверь встал и говорит:
     — Садись Фёдор на меня и держись за меня крепче!
     Вот несутся они быстрее ветра вихорного, скорее птицы нагорной и привозит лёва-зверь Фёдора в русское государство. Говорит Лёва-зверь:
     — Ты теперь иди к себе, да смотри только, Фёдор, мною не хвастайся ни кому, что ты на лёве-звере полсвета в трои дней проскакал! Если ты мною похвастаешься, тогда я тебя не пожалею. Потому что тут про меня никто не должен знать! Узнают, станут за мной охотиться или за моими детьми или подданными.
     Приходит Фёдор Бурмакин к царю во дворец, а царь тут завёл пир на весь мир.
     Тут в пьянстве хвастались генералы войсками, а купечество хвасталось деньгами.
     Тогда Фёдор Бурмакин сам говорит:
     — Ох вы, купечество, толстопузики толстоголяхие, вы хвастаетесь всё деньгами, что это за невидаль, а вот вы бы тем похвастались, что кто-нибудь из вас на лёве-звере ездил!
     Лёва-зверь всё равно как тут и был явился сразу и говорит:
     — Фёдор, был у нас договор, чтобы мною не хвастаться!
     Фёдор Бурмакин говорит:
     — А это не я хвастаюсь, это хмель во мне хвастается!
     — Где же он? ; Спрашивает Лёва-зверь.
     Отвечает ему Фёдор:
     — Иди за мной, Лёва-зверь, я подведу тебя, сейчас увидишь!
     Подвёл Фёдор Лёву-зверя к бочке с вином и говорит:
     — Вот, лёва-зверь, давай лани этот хмель, попробуй-ка!
     Испил лёва-зверь один глоток, потом другой, потом пол бочки, потом и всё допил, попросил ещё две, напился и пьяный под бочку и свалился. Фёдор Бурмакин тогда его скуртюжил, связал его крепко.
     Проснулся лев-зверь через пять дён и спрашивает:
     — Кто меня связал?
     Отвечает ему Фёдор:
     — Вот хмель-то и связал тебя! Он может тебя и развязать.
     — Ладно, а как сделать, чтобы он развязал меня?
     — А ты ещё выпей бочку, может и пожалеет хмель тебя, развяжет. ; Говорит Фёдор.
     Лёва-зверь ещё напился этого хмеля во второй раз, снова уснул беспробудно. Тут Фёдор его и развязал. Проснулся лёва-зверь, смотрит, а он развязан.
     — Ну, и ладно, Фёдор, чем ты знаешь, тем и хвастайся теперь! Ступай, я поверил, что хмель может всё сделать. ; Проговорил так Лёва-зверь и исчез в ту же минуту. Как его и не было никогда.
     Приходит Фёдор к царю и говорит:
     — Вы, господа генералы, хвастаетесь войсками, а вы бы тем похвастались, что в Вавилонское царство сходили за царской короной и принесли её! Я вот предоставляю царскую корону вам!
     Развязывает Фёдор свой суквояж, вынимает царскую корону и подаёт царю.
     — Извини царь, что я оплошал: – корабль мой нарушили, народ весь змеи огняные сожгли, только я один смог сохраниться.
     Поблагодарил его царь, наградил деньгами. На прощание сказал ему:
     — Куда знаешь, туда и ступай теперь, Бурмакин! Будет тебе везде моё слово.
,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-
     И отправился Фёдор не куда-нибудь, а в корчму на краю города, где его уже давно ждали соскучившие по нему собутыльники, голь кабацкая.
+++++++++++++++++++++++++++++
====
     Федор Бурмаков. Архангельск. Сказка!!
....
     Жил царь. И тому царю сказали соседние государи, что нет у него подобающих для царя порфиры царской, скипетра и посоха царского.
     Прибыл он как-то из королевств других домой, выходит как-быть есть на свой велик балкон, начал клик кликать:
     — Кто бы от меня сходил в Вавилон-город, кто бы достал мне царскую одёжу порфиру и костыль, царский посох? Я бы тому дал полжитья-полбытья и пол-именья своего, и дочь в замуж, а после своего долга живота на царство посадил.
     Сказал так царь, а никто не откликается, друг за друга прячутся. Через несколько времени идёт по городу какой-то человек, то ли пьяница, то ли голь кабацкая, по имени Фёдор Бурмаков.
     Приходит он под двери царёва балкона и говорит:
     — Ах, ваше царско величество! Я бы сходил от вас в Вавилон-город, достал бы вам царскую порфиду и костыль, да только я запился в кабак на три тысячи рублей, меня чумак-торговец не отпустит.
     Царь подумал, отсчитал три тысячи денег и говорит:
     — Нате, слуги, снесите на царёв кабак чумаку.
     Снесли слуги и отдали Фёдору Бурмакову. Взял Фёдор эти деньги, с чумаком рассчитался, а на царской дом нейдёт, на тысячу вперёд ещё запился.
     Царь ждал-пождал, а дождать не может. Говорит:
     — Подьте, слуги, зовите Фёдора Бурмакова, как он долго ко мне не является.
     Пришли слуги на царёв кабак.
     — Как же ты, Фёдор Бурмаков, долго не являешься.
     — Господа министры! Я за старо расплатился, и вновь за тысячу запился. Надо мне две тысячи денег, пусть царь пошлёт.
     Приходят министры к царю, рассказывают. Отсчитал царь две тысячи денег, послал с министрами.
     Фёдор Бурмаков деньги взял, тысячу за старо расплатился, на пятьсот рублей шесть рабочих нанял, а пятьсот рублей опять пропили. Пришёл на царской дом.
     — Здравствуй великой государь! Теперь сряди мне-ка корабль, клади мне туда хлеба, соли, вина на три года.
     Срядил царь корабль, давал хлеба, соли и вина, давал ещё часть пороху, и Фёдор Бурмаков отплыл в море, а там приказывает своим матросам бежать под глубник-ветер.
     Бежит корабль сколько-то ни много, ни мало времени, а земли не видают ни откуда. Скучно стало бежать, стали говорить:
     — Что же, Фёдор Бурмаков, сколько мы бежим, а земли не видно?
     А он говорит:
     — Давай, ребята, выкатим бочку, вам и будет веселее.
     Выкатили бочку, выпили вина, все стали веселы и говорят:
     — Давай, ребята, он бежит, и мы бежим тут же куда-ле, вместях.
     После того видят они впереди горы белы, как молоком политы. Подошли они под эти горы, под этими горами берегу нету, выйти никак возможности нет, лайды нет, а в море и якорной глубь-воды нету, глубь темённая, шеи не хватит высматривать дно.
     Стали ходить вокруг этой землю на парусах, и нашли вроде как ручеёчик, у этого ручеёчка есть носочек, лайда, чтоб только одному человеку двумя ногами стать.
     Пристали к этому носочку. Фёдор Бурмаков взял жалезные храповые сапоги и ручейком этим вышел на гору. Оттуда закричал товарищу своему внизу:
     — На, эти храпы возьми, за мной иди.
     Вышел товарищ на гору. С горы кричат они:
     — Отойдите, ребята, от берегу и распустите паруса, стойте на парусах, чтобы не в ту не в другу вас не несло.
     Пошёл Фёдор Бурмаков с товарищем на гору. Шли они несколько дён и увидели наконец Вавилон-город. Приходят они ко городу этому, а там обтянулся вокруг городу огненный змей, хвост-голова в воротах.
     Надо бы зайти в город, а зайти никак. Говорит Фёдор Бурмаков:
     — Змей раздвинься!
     Змей раздвинулся, из гортани своей хвост выпустил, Фёдор Бурмаков в город и прошёл.
     Идёт он в Божью церковь. Туда пришёл, помолился Господу Богу и матери Пресвятой Божьей Богородице и говорит:
     — О, Господи! Я бы знаю, что взять, да не знаю, откуль взять.
     Богородица тут гласом своим провозгласила:
     — Фёдор Бурмаков! Ключи на престоле, а что тебе надо под престолом.
     Вошёл Фёдор Бурмаков в алтарь, взял ключ с престола, согнулся, вытянул ящик, разомкнул его ключом, взял там порфировою одёжу царскую и посох-клюку царскую и пошёл назад.
     Вышли они с товарищем на берег, и пошёл Фёдор Бурмаков снова на гору, с горы да на другую. Через время и вышел, пался на тропинку, тут и раздумался:
     — Какая же это тропинка, куда она заведёт?
     Пошёл, однако, Фёдор по этой тропинке и встретился ему старик, голова его была пёсья.
     — Здравствуй, Фёдор Бурмаков!
     — Здравствуй, старик песья твоя голова.
     Говорит он:
     — Ну, Фёдор, приворачивай ко мне на спутье.
     Отвечает Фёдор:
     — Хорошо, старик, пёсья твоя голова.
     Пришли они в дом какой-то. Говорит ему старик с пёсьей головой:
     — Зачем ты Фёдор дочерь омманил и порфиру с костылём царскими скрал? Отдай ты мне порфиду и костыль-посох царские. Я их назад возворочу.
     Отвечает Фёдор:
     — Что ты, старик, сколько я иду, а нечего с собой несу. Осталось всё на корабле.
     Старик говорит Фёдору:
     — А ты сходи, это недалёко, дам я тебе сроку трое суток, чтобы принести, а молодца у меня оставь под заклад.
     Вышел Фёдор на крыльцо, думает, что в трои дён, ни во сколько дён ему не управиться, надо штуку какую-нибудь придумать. Посмотрел, а у старика худая лестница была, он с этой лестницы комком на землю пал, да и закричал:
     — Ох старик ты пёсья твоя голова, как мне тошно, ногу я вередил.
     Старик выскочил на улицу и спрашивает:
     — Что ты, Фёдор, кричишь там?
     Кричит ему Фёдор:
     — Да вот, у тебя худая лестница, я пал да ногу вередил. Никак не могу в трои сутки сходить.
     Говорит ему Старик:
     — Даю четверо суток, в четверо соток сходишь?
     Стал Фёдор Бурмаков и пошёл, вышел на тропинку и раздумался:
     — Я что я пойду на корабль? У меня ведь всё с собой. А пойду я лучше вперёд.
     Пошёл он по тропинке вперёд. Долго ли шёл, коротко ли шёл, вышел на поле на чистое, завидел дом пребольшущей, городом назвать, то мал добре будет, теремом назвать, дак велик добре станет.
     Заходит в дом этот Фёдор, там стоят столы дубовые, на столах ествы сахарные, сел он за стол и поел, расхожей еды побольше, хорошей поменьше, залез в погнёту у печи и спать лёг. Лежит там и думает:
     — Кто-ле к этому дому, какие-ле люди будут ходить.
     И слышит, что приехал к дому богатырь, запускает коня в конюшню, заходит в избу. Заглянул на стол и говорит:
     — Кто-ле был у меня за гость, да и очень вежлив как: расхожей еды съел побольше, а хорошей поменьше. Кто таков есть человек, выходи?
     Стал Фёдор Бурмаков с печи, подошёл к нему поближе и поклонился пониже.
     — Здравствуй, Кривой Лука-богатырь, господин генерал! ; Говорит Фёдор.
     — Здравствуй, Фёдор Бурмаков! Зачем ко мне в дом зашёл, когда хозяина нет? ; Сердится Крвой Лука.
     Отвечает ему Фёдор:
     — Я не знал, что в доме хозяина нету, я хозяина дожидался.
     Говорит тогда Кривой Лука:
     — Ну, Фёдор Бурмаков, когда ты зашёл ко мне, дак излечи у меня глаз.
     Посмотрел Фёдор на его глаз и думает, что так-то не излечить его, надо снова хитрость удумать. Вот он и говорит:
     — Ну давай, я твой глаз излечу, только ты затопи печку и дай мне-ка олова, и дай мне-ка винты, привинтить твои руки и ноги к полу, когда я твой глаз лечить буду, чтобы ты не вздрогнул, а я не промазнулся.
     Дал ему всё Кривой Лука. Привинтил Фёдор его к полу, затопил печку, разогрел олово, наднёс ко глазам и говорит.
     — Отвори оба глаза, Лука!
     Тот отворил, а Фёдор в доброй глаз ему олова налил, да и побежал вон на уличу. Кривой Лука соскочил, винты оторвал, побежал тоже на уличу, а полного свету не видит, кричит:
     — Быть кругом моего дома жалезный тын!
     Только Кривой Лука так сказал, как ни откуль возьмись тын вокруг дома вырос, никак не выскочить Фёдору.
     Фёдор притыкается всё в ограды, некуда ему деваться. Да и Лука не может его схватить, ничего не видит.
     А у Луки бегают в ограде козлёнки. Фёдор козла поймал, убил его, облупил, голову не отрезал, кожу козлиную на себя накинул, голову козлиную себе на голову накинул, стал на четыре кости, разбежался, да Луку в задницу и боднул.
     Тот схватил этого козла-невежу за рога, да за ограду с тыном и выкинул. Фёдор Бурмаков улетел, на земь плюхнулся, вскочил и вскричал:
     — Прости, Лука-богатырь, мне тут некогда с тобой сидеть, надо в путь-дорогу!
     Закричал тогда Лука:
     — Ну, Фёдор Бурмаков, когда ты меня победил, то на вот тебе моя медная, светлая сабля.
     Бросил Лука саблю свою во чистое поле.
     — Возьми, дарю, она тебе пригодится.
     Фёдор Бурмаков приходит к этой сабле, хотел взять её, но раздумался:
     — Не стоит брать мне саблю рукой, а взять надо да отведать мезинным перстом?
     Пёрстик свой приложил, пёрстик и прикипел к меди на сабле. Стоит Фёдор, оторвать не может. Не знает, что и делать, вынул он тогда из кармана перочинной ножик и отрезал свой мезинной перст по суставу. Отошёл в сторону и сидит в холмах.
     Прибежал кривой Лука, хватил эту саблю, помахал ею, видит, что нету Фёдора и говорит:
     — Счастлив ты, Фёдор Бурмаков, что ушёл, ну да ладно, у меня есть там на дороге любимая сестра. Она тебя далеко не спустит от себя.
     Пошёл Фёдор Бурмаков вперёд и увидел дом пребольшущей. Заходит в дом, стоят там столы дубовые, ествы сахарны, питья медвяные, сел за стол, поел, расхожей еды побольше, хорошей поменьше, зашёл на печку, лёг спать.
     Вдруг слышит приехал ко двору богатырь, коня обирает, в дом заходит. Зашёл в избу, взглянул на стол и говорит:
     — Кто был тут, да вежливый какой?
     Фёдор Бурмаков с печи слез, подошёл поближе, смотрит, а то девица, да красна какая. Поклонился пониже ей и говорит:
     — Здравствуй, красная девица.
     — Здравствуй, Фёдор Бурмаков, зачем зашёл без хозяина. ; Спрашивает Красная девица.
     — Поспутье привело к тебе, красна девица, я ведь не знал. ; Отвечает Фёдор.
     — Садись тогда со мной пообедать. ; Предлагает ему хозяйка этого дома.
     — Хорошо, красная девица. Сяду, что не сесть. ; Соглашается Фёдор.
     Посидели вместе, покушали, ладно поговорили, сладки слова послушали. Вышли из-за стола и говорит ему красна девица:
     — Ну, Фёдор, ложись теперь со мной спать на кровать однову.
     — Хорошо, красная девица, лягу. ; Соглашается Фёдор.
     Так и легли они вместе, легли ладненько. Ночь ласкали сладенько. Утром ставают с постельки, говорит красна девица:
     — Фёдор, садись ты со мной за стол, попить, поисть.
     — Хорошо, красная девица, сяду. Почему не сесть. ; Отвечает Фёдор.
     Сел Фёдор, напились, наелись они и вышли вон из застолья.
     Говорит ему тогда красна девица:
     — Ну, Фёдор Бурмаков, поедем мы с тобой теперь в чистое поле.
     — Хорошо, красна девица, еду. А что ты там делаешь, с кем воюешь? ; Спрашивает её Фёдор.
     — Я воюю со Лёва-зверем тридцать лет уже, а никто никого победить не можем, ты пособи мне-ка Лёва-зверя победить, я возьму тогда тебя себе мужем.
     — Ладно, красная девица, почто не пособлю? Пособлю.
     — Мне от тебя немного и надо Фёдор, только ты скажи:
            Господи! Пособи красной девице Лёва-зверя победить, тогда я его тряхну.
     Вышла вон на улицу и выводит своя добра коня. Фёдора садила за себя в седло, и поехали они в чисто поле. Оставила она его в скрытное место, под зелёный дуб, а сама уехала ко Лёву-зверю воевать.
     Скочила с добра коня, и схватились они с Лёвой-зверем рукопашкой. Бились, дрались, боролись трои суточки, разбередили матушку сыру землю, и ни кой ни коего победить не может. Кричит красная девица:
     — Фёдор! Пособи мне Лёву-зверя победить.
     За нею Лёва-зверь закричал:
     — Фёдор! Пособи мне красну девицу победить, я тебе велико добро доспею.
     Фёдор сидит под зелёным дубом, прираздумался:
     — Вот моя хлопота, не знаю которому пособить. Я пособлю девице, она меня убьёт, пособлю Лёва-зверю, дак он меня съест. Что так плохо, что так нехорошо. Однако же, пособи, Господи, Лёва-зверю красну девицу победить.
     Лёва-зверь после тех слов бросил девицу на сыру землю, да и разорвал её надвое. Потом бежит к Фёдору, рот открыл, зубы оскалил.
     Фёдор и думает:
     — Ах, видно он и меня съест теперь.
     Прибежал Лёва-зверь и говорит:
     — Ну, что, Фёдор Бурмаков, тебе что надобно, то я тебе и доспею?
     Говорит ему Фёдор:
     — Я тут хожу, заблудился, в своё царство дорогу не знаю, ты бы мне путь-дорожку указал.
     Говорит Лёва-зверь:
     — Садись на меня, Фёдор, да держись покрепче.
     Побежал Лёва-зверь по чистому полю, по тёмному лесу, где высокие горы, где быстрые ручьи, всё через ноги свои катит, всё сквозь хвост передёргивает. Вот выбежал наконец на поле на чисто, остановился:
     — Фёдор, знаешь-ле, это какое место?
     — Нет, не знаю. ; Оглядывается удивлённо Фёдор.
     Опять побежали они, побежали по чистому полю, по тёмному лесу, выбежал Лёва-зверь на ихние на царские на зелены луга и остановился:
     — Знаешь-ле, Фёдор, это какое место?
     Говорит удивлённо Фёдор:
     — Это место, как будто, нашего царства зелены луга.
     — То само оно и есть. Поди Фёдор в город и отнюдь не хвастай, что на Лёве-звере ехал, иначе царские охотники за мной и моими подданными устроят охоту, чтобы заместо коней к себе в конюшню завести. А если похвастать тебе мной, то я тебя накажу.
     Распростился Лёва-зверь и ушёл во чисто поле, а Фёдор Бурмаков отправился в город. Пришёл он во царской дом, и кладёт перед царём царскую порфиду и посох-костыль царский.
     — Ваше царское величество вот ваша атрибуция! Об чём у нас было слово говорено, исполняйте.
     Весёлым пирком и скорой свадебкой, царь дочерь свою взамуж Фёдору отдаёт. Едут в церковь божью венчаться. Обвенчалися, пришли к царю на почестен пир, и все тут на пиру стали пьяны-веселы, и все похваляются.
     Фёдор тоже сидит веселёшенек.
     — Что же вы братцы всё похваляетесь, что у всех и так есть, а вот я ходил по земле ногами три года, да за полдни обратно эти полземли на Лёве-звере приехал.
     А Лёва-зверь уже под окошко прибежал, кричит:
     — Фёдор Бурмаков, выходи на улицу.
     Фёдор Бурмаков вышел на высок велик балкон на царский. Говорит ему Лёва-зверь:
     — Здравствуй, Фёдор Бурмаков!
     — Здравствуй, Лёва-зверь.
     — Зачем ты мной хвастал? Я топере тебя съем.
     — Нет, Лев-зверь, я тобой не хвастал. ; Хитрит Фёдор.
     — Как не хвастал, ты сидишь на пиру и хвастаешь, что на мне ехал.
     — Нет, Лёва-зверь, хвастал это хмель во мне, а я не хвастал.
     — Как может хмель хвастать? ; Лёва-зверь удивляется.
     — А ты отведай-кося, Лёва-зверь, напейся сам вина хмельного, да будешь ли ты в своём уме.
     — Давай. Испробую, ; соглашается Лёва-зверь.
     Выкатили ему вина хмельного три бочки сороковых.
     Лёва-зверь бочку однова выпил, не раскушал, другова бочку выпил, да и из третьей ещё надкушал, стал пьян-хмелён, стал по улицам ходить, заборы валить, деревья ломать, сам падал, оградов приломал несчётно да и заспал за околицей.
     Спит Лёва-зверь беспробудно трои сутки.
     Фёдор Бурмаков пошёл в кузню, нанял кузнецов сковать лапы Лёва-зверя в жалеза.
     Лёва-зверь просыпается, а лапы-то связаны.
     — Фёдор Бурмаков, ты зачем меня сковал?
     — Что ты, Лев-зверь, я у тебя близко не был.
     — Да кто иной меня сковал?
     — Уж не знаю, сковал. А то видно тебя хмель твой сковал.
     — Ну, больно меня сильно хмель сковал. Как теперь расковаться мне?
     — А ты его попроси, ; говорит Фёдор, ; ещё пол бочки с похмелья выпей, может он и простит тебя.
     Выпил Лёва-зверь ещё полбочки хмеля, да и уснул ещё на сутки. Расковал тут Фёдор Лева-зверя, тот проснулся и убежал.
     А Фёдор Бурмаков стал жить да быть и детишек несчётно плодить. Да и голь свою кабацкую между делом не забывал, и она его поминала.
++++++++++++++++++++++++++++
====
          Федор Водович и Иван Водович. Жил-был царь вольной человек. Архангельск. Сказка!!
....
     Жил-был царь вольной человек.
     У этого царя была жена. Вот эта царица сделалась беременна. Царь на это говорит:
     — Если ты родишь сына, то попустим на свет, а дочерь родишь, на свет не попустим.
     После того царица родила дочерь, не успели её упредить и не попустить. Стали думать, куда же эту дочерь девать, царское слово-то ведь назад не ворочается. Испостроили ей темницу, дали водиться с ней няньку.
     Скоро скажется дело, да долго дело деится. Водилась с ней нянька лет до семнадцати, до восемнадцати, а тогда говорит царевна девица:
     — Что же ты, моя нянька, покажи мне, какой есть свет на свете.
     — Показать бы я могу, да не смею, потому батюшко царь узнает, соймёт наши головы с тобой, только я тебе показать могу в потайности.
     Созвала нянька к себе две девицы, отдала девицам наказ:
     — Ведите царевну под руки по царскому двору, в котором двору царь в летнюю пору прогуливается.
     Взяли девицу и повели по царскому двору прогуливаются, прохаживаются. А был у царя в этом дворе выкопан колодец. В этом колодце плавала чарочка золотая.
     Увидала царевна:
     — Это что, девицы?
     — То твоего батюшка колодец.
     — А что плавает в колодце?
     — А плавает твоего батюшка чара золота, он, когда прогуливается, воды почерпнёт и воды попьёт. ; Девицы отвечают.
     Тогда девица почерпнула воды и выпила. Пошла дальше по двору прохаживается. Увидала она, что стоит кровать тисовая, на кровати перина пухова и подушка шёлкова и спрашивает:
     — Это что девицы?
     — То твоего батюшка кровать тисовая, он в летнюю пору прогуливается и на этой кровати отдыхает и почивает. ; Отвечают царевне девицы.
     — Нельзя ли отдохнуть на ей?
     Девица легла и отдыхать на кровати. Тогда немножко полежала, стала с кровати, опять девицу повели кругом по царскому двору.
     Довели до колодца, опять захотела чарку выпить. Почерпнула, чару выпила и опять пошла, довели опять до той кровати, опять легла почивать и отдыхать.
     Немножко почивала, стала с кровати, девицы эти взяли и повели царевну в темницу, отдают бабушке-няньке.
     Прошло мало времени и вот стала эта девица беременна.
     Тогда сказка только скоро скажется, да долго она деится.
     Родила царевна-девица двух сыновей. Собирали попов и нарекали их: Иван Водович и Фёдор Водович.
     Эти ребятки растут не по дням, а по часам, и выросли они уже лет до семи, до восьми.
     Стали они просить у матушки благословеньицо: сходить по чисту полю погулять.
     Давает матушка им благословеницо.
     — Подите, детки, в чисто поле, гуляйте, а только своему дедушке в глаза не попадайте.
     Ходили день до вечера, на темну ночь приходят к матушки родимой. Проспали они ночку, по утру рано встают, на себя цветно платье надевают и опять отправляются во чисто поле гулять. Гуляли день до вечера.
     Наступает тёмная ночь, приходят к матушке родимой ночевать. Мать напоила, накормила и спать повалила.
     Поутру встают, на себя цветно платье надевают и просят у матушки благословеницо: съездить по чистому полю на добрых конях погулять.
     Давает наставление мать:
     — Поезжайте, да только дедушке вашему в глаза не попадайте.
     Вышли ребятки вон на уличу, пошли на конюшен двор выбирать себе коней по разуму, выбрали коней, обседлали-обуздали и отправились в чисто поле.
     Ехали, ехали, смотрят, а пред ними лежит сыр-горюч-камень на росстанях, на камне подпись подписана и подрезь подрезана:
     — По одной дороге ехать, то с красными девушками гулять, по другой дороге ехать, то живому не быть.
     Оттуль они, два брата этих, и разъехались, распарились.
     Иван Водович поехал с красными девушками гулять, а Фёдор Водович поехал где-ка живому не быть.
     Сказка наша пойдёт ныне за Фёдором Водовичем.
     Ехал, ехал Фёдор Водович, и доехал он до городу одного, там живёт по загороду бабушка-задворенка.
     Зашёл он к бабушке-задворенке, Богу помолился, с бабушкой поздоровался.
     — Здравствуй, бабушка, богоданна матушка!
     — Здравствуй, дитятко, Фёдор Водович.
     — Спусти, бабушка, меня от тёмной ночи ночевать и укрыться.
     — Милости прошу, дитятко.
     Коня у Фёдора Водовича обрала, в избу завела, накормила, напоила и спать повалила.
     У сытого гостя стала вестей спрашивать:
     — Куда ты, Фёдор Водович, едешь, куда правишься, едешь ты волей или не волею?
     — А поехал я, бабушка, людей посмотреть и себя показать.
     Вот ночку просыпали, поутру рано ставали, бабушка побежала по городу, что в городу деится. Бегала, бегала, прибежала домой, разговаривает:
     — Дитятко, у нас змей из моря подымается, на каждые сутки по человеку поглотит, у здешнего царя три дочери, сёдни жеребей метали, да выпал старшой дочери идти змею на съеденье.
     — А где хочет змей её поглотить? ; Спрашивает Фёдор Водович
     — А край синего моря есть избушка, её отведут в избушку. ; Говорит бабушка.
     — А нам, бабушка, нельзя-ле пойти да царевну спроводить?
     — А отчего нельзя, можно. ; Отвечает бабушка.
     Бабушка кашки наварила, Фёдора Водовича накормила, и сама поела-покушала. Надели на себя цветно платье и пошли они к царю во град, царевну провожать. Приходят царю во град.
     У царя народу как тёмного лесу, провожают царевну. Вывели царевну, посадили на карету и повезли край синего моря. Довезли до избушки, завели в избушку и распростилися с ей, разошлися.
     Заходит Фёдор Водович в избушку, смотрит, сидит царевна в избушке слёзно плачет.
     Говорит Фёдор Водович:
     — Здравствуй, царевна, зачем сидишь, плачешь?
     — Как же мне не плакать, я свезена змею на съеденье.
     — Примай, царевна, меня в товарищи.
     — Примать тебя, так тебя змей съест не за что, а мне-ка жеребей выпал.
     — Примай, царевна, может, оба спасёмся.
     — Милости прошу, молодец!
     Лёг Фёдор царевич на лавку, положил голову на голену её и говорит:
     — Ты, царевна, ищи в моей голове, когда змей подымется с моря, то буди меня.
     Стала царевна ему в голове искать.
     Сделалось тут на море сильная буря-непогода. Вышел из моря змей троиглавый, тогда царевна стала будить доброго молодца.
     А молодец заспал, захрапел, как порог зашумел, разбудить его царевна не может, колоть его жалко, вот и расплакалась она над им слёзно.
     Расплакалась царевна и канула слеза её горячая Фёдору Водовичу на лицо, тут скакал Фёдор Водович скоро на резвы ноги:
     — Ах, царевна, как ты меня ужгала горячо.
     Говорит на тот ему царевна:
     — Вот посмотри, доброй молодец, змей вышел из синего моря, съест он нас.
     Выскочил Фёдор Водович вон на уличу, схватил свою саблю востру, бежит змею навстречу. Идёт Издолищо и похваляется:
     — Я на свете никого не боюсь, есть только на свете два богатыря: Фёдор Водович, да Иван Водович, да они молоды-блады, кабы здесь они были, на одну долонь их посадил, другой долонью придавил, от этих малых пена бы стала.
     Говорит Фёдор Водович:
     — Чем это ты там, погано Издолищо, похваляешься?
     — А я похваляюсь своей силой могучей. ; Рычит Идолище.
     — Да, ты, смотрю я, идёшь силён и могуч, сам о трёх головах, а за собой, смотри-ка, сколько много силы ведёшь, а я-то что, я невелик зверь, да сильно лапист.
     Стало поганое змеишшо поворачиваться, чтобы посмотреть: кака-така сила идёт, а Фёдор Водович подскочил, смахнул своей саблей вострой у него стразу все три его головы. Упало чудище словно столп земной, пыль до неба поднялась. Туши и головы Фёдор в сине море свалил.
     Пошёл Фёдор к царевне в избушку и говорит ей.
     — Не плачь, царевна, не будешь ты теперь змеем съедена. Я теперь пошёл домой, прощай царевна!
     — Прощай, доброй молодец. Да ты хоть скажись, кто ты, какой стороны?
     — А какой бы не был, всё равно прощай!
     Приходит Фёдор Водович к бабушке-старушке ночевать, попили-поели и спать повалились.
     А у царя был пастух, коров он пас. Вот пастух этот поутру рано стал, да ко синему мору погнал коров поить, пришёл в избушку думает:
     — Царевну змей съел, а платье может оставил, мне оно на пропой сгодится, пойду да соберу его.
     Зашёл в избушку, смотрит, а там сидит царевна живёнька.
     — Здравствуешь, царевна! ; Говорит пастух.
     — Здравствуй, слуга коровьей.
     Говорит слуга коровий:
     — Царевна, кто тебя спас-то, кто тебя от смерти освободил?
     Отвечает царевна:
     — Спас меня молодец, не знаю какой, не сказал он откуль сам-то был.
     Говорит тогда пастух царских коров:
     — Скажи тогда, царевна, что я спас тебя.
     — Как я могу сказать, потому как не ты это сделал?
     Стал пастух тогда её стращать:
     — Не скажешь, я тебя сейчас убью, платье содеру, тебя в синё море свалю. Давай мне царскую клятву свою нерушимую.
     Делать нечего царевне, подаёт она ему клятву царскую и нерушимую.
     — Хорошо пастух, я скажу, что ты спас меня и змея трёхголового убил.
     Тогда слуга коровий коров своих назад погнал, прибегает к царю и говорит ему:
     — Я твою дочерь, царь, спас, змея побил.
     Удивляется царь на то:
     — Как же ты мою дочерь спас?
     Хвастает пастух царю:
     — Я змея убил, головы в синё море свалил.
     Радуется нежданному счастью царь, зовёт слуг:
     — Ступайте слуги по царевну, когда она жива.
     Скоро слуги лошадь запрягали и поехали по царевну. Приехали, сидит царевна в избушке жива-здорова.
     — Здравствуй, царевна, ступай, тебя батюшко домой зовёт.
     Вышла царевна, сели и поехали. Приехала царевна, спрашивает царь:
     — Кто тебя от смерти спас, кто тебя слободил?
     Отвечает царевна:
     — От смерти меня спас коровий слуга, пастух царский.
     Обжаловал царь слугу этого крестами и медалями.
     Поутру рано бабушка ставала, ходила в город спроведати и это дело всё распознала про пастуха и царевну. Фёдору Водовичу обсказала. Он только крякнул и ухмыльнулся.
     Прошло мало времени, подымается из моря змей шестиголовый, просит у царя человека себе на съеденье. Собирался весь народ, метали жеребей, кому идти на съеденье, выпал черёд идти на смерть средней дочери царской.
     Бабушка-задворенка прибегает домой, рассказывает:
     — Вот, Фёдор Водович, слуга коровьей царевну спас, весь разжалованный крестами и медалями, а сегодня опять жеребей метали, сегодня середней дочери идти, её сопровождать будет царский народ.
     Бабушка кашку сварила, Фёдора Водовича накормила, опять пошли провожать царевну. Приходят царю во град, всё повторяется то же самое, только змей шестиглавый.
     Идёт из моря змей слюнями брызжет, как дождь частый слюни падают. Фёдор Водович выскочил из избушки, где середняя царевна ему в голове искала, срубил змею все его головы, бросил в море.
     Сам с царевной попрощался и, не сказавши кто он и откуда, опять ушёл домой, а царевна осталась, людей дожидалась.
     У этого царя был слуга овечий. Пригоняет утром царский слуга овец к морю поить, пошёл в избушку, хотел платья царевнино забрать, да в кабак снести, а там видит в избушке царевну живую.
     Узнав, что её спас от смерти не знамо кто и ушёл он неизвестно куда, приказал тогда середней царевне клятву дать царскую и нерушимую в том, что это он змея шестиголового убил и царевну спас, а не то, сейчас её смерти предаст и в море синё выбросит.
     Царевне делать было нечего, клянётся она, что скажет всё так, как слуга овечий. Царь на радостях награждает проходимца медалями.
     Прошло столько времени, сколько дней в неделе, выходит из моря девятиголовый змей и требует у царя человека на съеденье.
     В третий раз собирается народ жеребей метать, достался третей дочери, меньшой. Кличет клик царь:
     — Кто мою дочь избавит от смерти, тому полжитья-полбытья, дочерь за того замуж выдам, а после смерти моей царской, тому на царстве сидеть.
     Никто не нашёлся. Всяк друга за друга становится, друг на друга указывает.
     Приходит бабушка-задворенка и рассказывает Фёдору Водовичу.
     Вот настаёт утро, бабушка кашку сварила, Фёдора Водовича накормила. Пошли во град царский, провожать царевну.
     Фёдор Водович является на берег морской, приходит в избушку, здоровается с царевной. Сказал ей:
     — Ты царевна не пугайся, может, Бог даст, живы останемся.
     Наказывает он царевне:
     — Я пока на голенку твою прилягу, а ты голову мне поищи. Как змей появится, дак ты меня разбуди. Коли не сможешь так разбудить, то буди иглой или шилом меня. Сплю я крепко.
     Уснул только Фёдор, тут как раз змей девятиглавый вылезает. Вот он вылезает, слюнями на версту разверзает, словно град с неба валится. Стала будить царевна Фёдора, а он не будится, только крепче спит, сбоку на бок поворачивается, от его сопения избушка сотрясается. Кое-как разбудила Фёдора царевна, всего его шилом исколола.
     Вскочил Фёдор, подбежал к змею. Пока тот по сторонам оглядывался, живо смахнул Фёдор Водович с него шесть голов, осталось три у него на месте, не охватила сабля боле.
     Тогда стали они с Издолищем биться рукопашкою.
     Бьются, борются, уже много времени они борются. Тут чувствует Фёдор Водович, что в себе силы стало у него мало. Вот он и кричит:
     — Царевна, выйди, помоги поганого Издолища победить.
     Царевне страшно было, но вышла она, насмелилась, взяла ботожок с порожка избяного, да и стала побивать змея поганого. Тоей малой силушки и хватило, чтобы зверя поганого и победить. Фёдор с царевной тогда туши и головы в синё море свалили, отдышались и зашли в избушку.
     Говорит царевне Фёдор:
     — Прощай царевна, ты теперь не будешь съедена.
     Говорит царевна:
     — Какой ты молодец, как звать и чьих сторон будешь?
     Отвечает ей на Фёдор:
     — А хотя бы я какой, только дай мне своё кольцо именное и на том и распростимся.
     Царевна отдала ему кольцо и распростились.
     А у царя по тую пору слуга, конный пастух, гнал лошадей на синё море поить.
     Пошёл в избушку, хотел одёжу царевны собрать, может змей не проглотил её, то можно было бы в кабак снести, продать и месяц вино пить. Заходит в избушку, а там видит царевну меньшую живую.
     Узнал он, что её спас от смерти незнаемый никем, приступил конюх к царевне с топором и взял с неё царскую клятву нерушимую, что это он её спас и головы змеевы все срубил.
     Царевне делать было нечего, клялася она царскою клятвою. Царь на радостях награждает конюха чинами и медалями.
     Тут затеялся весёлый пир, царь стал за слугу кониного меньшую дочерь отдавать. Собрался со всего царства народ.
     Царевна от своего батюшка царя выпросила зелена вина и с последней чаркой подвенечной стала обносить всех, кто бы не был на пиру свадебном.
     А бабушка-задворенка услыхала про свадьбу, сказала Фёдору и пошли они вместях к царю на свадьбу. Пришли и сели с покраюшку.
     Царевна носит вино по рядам, всем по подвенечной чарке вина даёт. Вот дошла до краю стола. Там сидит молодец, Фёдор Водович. Говорит она ему:
     — Прими-выкушай молодец от меня чару мою последнюю, подвенечную.
     Берёт Фёдор Водович чару зелена вина и выпивает. Тут и увидала царевна своё кольцо именное у Фёдора Водовича на руке.
     Воскричала она от радости, берёт она Фёдора Водовича за правую руку, ведёт ко своему батюшке царю. Говорит она ему:
     — Батюшко царь, вот мой богосуженный муж, этот молодец меня спас, а не кониный слуга.
     Говорит царь:
     — Почему же ты сказала на кониного слугу, а теперь молодца нашла другого?
     — Потому я сказывала, что поневоле. Он хотел меня убить, моё тулово свалить, платье содрать и пропить.
     Тогда старшие дочери тоже подходят и говорят:
     — Батюшко, нас этот молодец спас. Потому мы сказывали на слуг, что нас убить хотели.
     Царь этих молодцов посадил на ворота и расстрелял:
     — Не подыскивайтесь под чужое дело.
     Тогда весёлым пирком и скорой свадебкой царь меньшую дочерь за Фёдора Водовича стал выдавать.
     Дал он Фёдору Водовичу полжитья и полбытья.
     Стал Фёдор Водович царским зятем, стал Фёдор Водович город сохранять и кто бы не поднялся, всех стал побеждать.
     Парился как-то Фёдор Водович в парной байны своей и пошёл он со своими людями рабочими в озеро купаться.
     Забрёл Фёдор Водович далеко уже в озеро, тут прилетела птичка золота. Захотел Фёдор Водович эту птичку сохватать и поймать. Птичка от Фёдора Водовича не летит, а Фёдор Водович птичку поймать не может и гонится за ней сзади.
     Переплыла птичка озеро, и Фёдор Водович перебрёл через озеро. Побежали по земле, добежала птичка до избушки, забежала в избушку, и тут выскочила из избушки Яга-баба со пестом и хлопнула Фёдора Водовича в голову и сказала:
     — Быть тебе, Фёдор Водович, серым камнем, лежать отныне и до веку в моём двору.
     Время много пришло, ждут Фёдора, да не могут дождаться в городе.
     В это самое время Иван Водович ездил, гулял со красными девицами. Вот уж он нагулялся вдоволь и досыта, да и оборатился назад по своей пути-дороге, откуль приехал.
     Выехал Иван на росстани, откуль с братом разъехались, слез со добра коня, посмотрел сер-горюч-камень, на камне подпись подписана:
     — Брата твоего Фёдора живого нет боле.
     Думает Иван Водович:
     — Поеду-ка я брата искать, куда же мой брат девался, что с ним случилося.
     Поезжает Иван Водович в тот город, где брат женился. Народ его увидал и почитают его за Фёдора Водовича, так они похожи, ведь они близнецами были. Только Иван первый на минуту на свет божий объявился, а Фёдор за ним следом.
     Здороваются люди с ним и говорят:
     — Здравствуй, любимой зятелко, Фёдор Водович, где же ты был, где ты побывал? Не можем мы тебя дождаться ужо сколько суточек.
     Иван Водович не отпирается от зятя и думает в уме:
     — Ужо я поживу, дак может распознаю-ле, куда мой брат-то девался?
     Вот живёт Иван Водович в царском дворце. Жил долго-ле, коротко-ле живёт и вот как-то истопили байну. Пошёл Иван байну париться, выпарился и пошёл на озеро купаться.
     Тут прилетела на это озеро птичка золота и стала по озеру поплавывать. Иван Водович за птичкой пображивать, поймать её хочет себе. Царской народ его унимает:
     — Фёдор Водович не ходи больше за этой птичкой: птичка тебя уведёт, больше не дождаться тебя будет в город.
     Иван Водович пуще за птичкой припирает, хочет ей схватить. Тогда эта птичка озеро за озеро переплыла, а Иван Водович за ней перебрёл.
     Птичка вышла на землю, а Иван Водович за ней гнался, гнался, птичка бежала, да бежала, да бежала, заскочила в избушку. Иван смекнул, что тут штука какая-то, заскочил за порог, стал ждать, что будет. Тут выскочила Яга-баба со пестом, пока смотрела по сторонам, Иван из-за порога выскокнул, выхватил у неё пест, и её самою в голову тем пестом стукнул. Кка стукнул и присказал вдогонь:
     — Быть тебе Яге-бабе лежать серым камнем отныне и до-веку во дворе твоём.
     Пала Яга-баба на землю, стала она горючий камень.
     Обратился оттуль Иван Водович назад, немного отошёл и видит, лежит сер-горюч-камень на дороги. Поколотил этот камень Иван Водович пестом бабы-Яги. Тут и стал на земле пред ним брат его Фёдор. Лежит и встать не может, мёртвый.
     Тогда пошёл Иван Водович по чисту полю, нашёл старую кобылёнку худящую, больную, убил эту кобылёнку, вывалил из неё брюшину, забился сам в брюшину, сидит там.
     Прилетают сюда старые вороны, куркают, смотрят на кобылёнку мёртвую и говорят между собою:
     — Неспроста это тут лежит, омман это.
     А молодые воронёнки летают и говорят:
     — Обед нам будет хороший.
     Прилетел молодой воронёнок и начал эту упадь клевать. Иван Водович и хватил этого воронёнка себе в руки.
     Прилетает воронёнка мати, просит воронёнка спустить. Говорит Иван Водович:
     — Слетай матка за тридевять морей по живу воду в колодец, тогда спущу воронёнка.
     Говорит воронёнка мати:
     — Я не могу тебе воды принести, у меня не в чем.
     Говорит ей Иван:
     — Опустись ворониха на землю, я тебе подвяжу под махала твои две бутыли, в том принесёшь.
     Опустилася ворониха на землю, привязал ей Иван Водович по бутыли под то и под другое крыло, тогда полетела ворониха по живу воду.
     Прилетает ворониха к колодцу, в котором жива вода, у того колодца солдаты-часовые караулят, стоят. Ворониха опустилася на землю, стала покуркивать и пограивать.
     Солдаты-часовые таковой птицы не видали.
     — Ах какая птичка, сама сизая, под махалами светло.
     Хотели они эту птичку поймать себе на посмотренье генералам своим.
     Эта ворониха их стала от колодца отманивать. Тогда ворониха отманила их, змахнулая махалами своими, слетела к колодцу и полетела вниз, в колодец упала, почерпнула живой воды в бутыли, солдаты-часовые бежали, бежали, хотели с ней управится, да ворониха раньше их вылетела из колодца.
     А Иван Водович никуда от лошади не отходил, всё дожидал воронихи. Прилетела ворониха и говорит:
     — Получай, Иван Водович, живу воду.
     Иван Водович отвязывал бутыли, а воронёнка на мелки ушинки разорвал.
     Тогда начал воронёнка складывать, как воронёнок был, склал воронёнка и притяпкал рукой, чтобы было покрепче, тогда из бутыли этой водой воронёнка побрызгал, и стал воронёнок жив и здоров.
     После того отпустил Иван Водович эту ворониху и сказал:
     — Спасибо, ворониха мати, сослужила ты мне службу.
     Пошёл ко своему брату. Сбрызнул Иван живой водой брата своего, Фёдор подрогнул, другой раз сбрызнул, тут Фёдор Водович на ноги стал.
     Говорит Фёдор Водович:
     — Фу-фу-фу, долго спал, да скоро стал.
     Говорит Иван Водович:
     — Здравствуй, Фёдор Водович, родимый брателко, кабы не моя голова, тебе бы боле не восстать.
     Пошли они вместе в тот город, из которого за птицей угнались. Приходят в тот город и стречает их народ с честью, с радостью, и не могут их признать, которой зеть, оба одинакие.
     Тогда Фёдор Водович поступил во своё место, ко своей жене, ко своему батюшке царю в том царстве жить.
     А Иван Водович со своим братом распростился и поехал ко своей матушке родимой во своё царство на царство доказывать.
     Ведь у царя-то никого больше не было, кого поставить. Только генералы были, да не того руду.
+++++++++++++++++++++++++++
====
          Фёдор Кормаков. Архангельск. Сказка!!
....
     Вот тоже когда-то никогда-то жил-был царь. Потом этот помер царь, у него остался наследник.
     Надо вести его на царство, ну ему надо сперва жениться, так, не женатым в царский венец не ведут.
     Стали его женить. Стали, надо выбирать, кого сватать. Приказал царевич собрать тридевять девиц.
     — Из которых кого-нито я вылюбую. Только их всех в одноцветно платье надобно сокрутить. Из них я буду выбирать одну.
     Эти тридевять девиц все одинаковы были, а одна пришла в простом платье, ну и он тую вылюбовал себе и женился на ней.
     Потом, после женитьбы стали вводить его корону надевать. А по то время в царство ихнее летал нечистый дух змей, он имел там свои поселища, свои земли, Всё имел, только царём не был, и короны не имел.
     Хотел он корону раздобыть. Только снять её с головы никак нельзя было, дождался змей, когда царевича на царское венчание поведут, стали корону подносить ему, тут змей налетел и ничью корону утащил. Утащил и на охрану своей дочери змеице отдал, хвост у ней во сто голов был.
     Остался царь не при чём. Остался он без короны. Как теперь встречать гостей коронованных без короны-то, смеяться будут. Вот он собирает народ и говорит:
     — Кто бы нашёлся отыскать эту корону?
     Никто из думцев не взялся, друг за дружку прятаются. Нашёлся только Фёдор Кормаков.
     — Я, ; говорит Фёдор, ; отыщу её. Твоя корона тридевять земель унесена. Тогда ты мне сострой корабль самый чистый по первой на Русее и потом два попроще и мне-ка на каждый корабль приготовь по 29 человек матросов.
     На два корабли положил Фёдор смолы, на второй корабль соломы, а на третий сам Фёдор сел и отправился в море с Божьей милостью.
     А он знатный был в карты играть, самый чистый игрок. Во всех кабаках играл себе на выпивку.
     На этот корабль Фёдор сел и уехал, и приехали на то место, где ему следует быть. Выходит с корабля и говорит:
     — Матросы чтобы все готовы были, и корабли готовы, и ждали меня ежеминутно.
     Сказал этот приказ и ушёл. Шёл он шёл, и пришёл в одну келью не сказать какую, то ли город, то ли дом. Там змей этот жил. Пришёл туда, заходит, смотрит, а там девица из себя красавица очень, аж на белом свете нет таких.
     Говорит ей Фёдор:
     — Здравствуешь, девица-красавица. Шёл я тут мимо по торговым делам, к твоему батюшке зашёл, говорят с ним торговать можно.
     Она ему и говорит:
     — Ну, Фёдор Кормаков, его пока нет, ты подожди, а пока ждать будешь, не желаешь ли со мной поиграть?
     А она была в том месте мастерица в карточки поигрывать.
     — Желаю, ; говорит Фёдор, ; только ты девица играй, а карточки под стол не уроняй.
     Вот они заиграли в карточки, играли, знаемо, долго ли, коротко ли. А Фёдора была своя зеркальная картонка, через которую он мог смотреть у других какие карточки выпали. Он картонку зеркальную спустил под стол и усмотрел, что там сто змей свилось во клубок, и лик человеческий этой девицы.
     А корона царская на гвозде у змея этого висела. Говорит Фёдор ей:
     — Дай ты мне, девица, принадеть корону, как мне она, ладно ли будет.
     Он надел, она и говорит ему:
     — Весьма хорошо на тебя приляжет.
     Вот он принадел корону на себя, потом и говорит:
     — Ну и позволь-ка девица-красавица ты мне сходить до ветра.
     Отвечает девица:
     — Поди, Фёдор, да только ненадолго.
     Он и ушёл. Потом она выглядывает в дырочку в окошечко маленькое такое, что ладонью закрыть. А он сделал восковую ладонь, как свою. Так она и пришла против окошечка, смотрит. А Фёдор говорит:
     — Я тут. Мне при вас мочиться неудобно, я ладонью закрою окошечко.
     Как этой ладонью закрыл, сам ушёл. Она ждала, ждала, ждала, и потом, и нету, на улицу вышла, его и совсем нет. Тогда она всех своих слуг разбудила, что при себе было.
     А он той порой скрепился на корабли. Тыи слуги её все вслед за ним, налетели над него, только уже взять-захватать его собрались, а он зажёг смолу на одноём корабле, а на втором солому зажёг.
     Слуги вокруг летали, перья обжигали, в море падали, только немалая толика назад воротилась. Когда они улетели, то всё Фёдор потушил.
     Так и поплыли корабли обратно. Плыли они плыли, наконец приплыли они на одно прекрасное место. Говорит Фёдор:
     — Ну, теперича, ребята, отдохните.
     Все привалились на землю, попадали и заснули крепко. Просыпается Фёдор, как прохватился от сну, корабля нет.
     Тут как раз является к нему хромой такой мужичок и говорит:
     — Ну что же, Фёдор Кормаков, садись мне за плечи.
     Он говорит, Фёдор-от:
     — Я не сяду на тебя, ты малый для меня.
     Тогда мужичок солдату-матросу говорит:
     — Ты сядь.
     Солдат сел, хромой тут его и съел. Потом второй и третий, все 29 съел, и потом остался один Фёдор Кормаков, с короной.
     Тогда убежал оттуда Фёдор. Бежал он сколько, незнамо сколько бежал, место там не меряно. Глядит, а этот старик бежит след за ним. Тогда Фёдор на дерево поднялся.
     Этот хромой мужичок пришёл к дереву и сидит, смотрит, куда Фёдор девался. Фёдор Кормаков перепрыгнул на другое дерево и убежал. Но корону не отпускает от себя.
     Бежал он долго ли, коротко, а прибегает он в такое место, где стоит огромный теремище, он зашёл туда, смотрит поесть где, оголодал Фёдор сильно от мытарств своих с короной.
     А тут живёт кривой мужик. Фёдор и нанялся к нему работником. Нанялся так к нему Фёдор и жил там много ли, мало ли, в сказке того не сказано.
     Как-то Фёдор работник и говорит кривому мужичку:
     — Ты кривой ведь, а я глаз тебе вставлю другой, ты будешь с обоими глазами.
     — Ну, сделай милость, ; говорит этот кривой мужичок.
     Посмотрел Фёдор вокруг и говорит:
     — Есть ли у тебя ружье большое, есть ли верёвка порядочная у тебя?
     Всё это тотчас принесено было. Взял Фёдор, да и привязал к столбу кривого мужичка. Говорит ему:
     — Ты рвись давай, можешь ли сорвать верёвки.
     Он двинулся, этот кривой мужичок, сильный оказался, сорвал эти верёвки.
     Говорит Фёдор:
     — Худы твои эти верёвки, давай другие, покрепче которые.
     Принёс кривой новых верёвок, привязал Фёдор кривого к столбу тому же. Кривой потянулся и опять он сорвал тыи верёвки.
     Потом Фёдор и говорит:
     — Есть ли у тебя покрепче верёвки? Что же такие гнилые даёшь. Мы так с тобой дело-то не справим.
     Тот мужичок кривой принёс ещё крепче верёвки. Фёдор его опять связал, прикрутил к этому столбу. Тот двинул туда и сюда, сорвать не мог эти верёвки.
     Фёдор тогда ружье заправил и стрелил в глаз здоровый, одного нет, и в другой стрелил. Стал мужичок не кривой, а слепой.
     Тут слепой рванулся и сорвал верёвки. Стал послепу за Фёдором гоняться по двору. А Фёдор за тын вырваться не может, не пускает его, заколдованный.
     Фёдор Кормаков тогда выпустил коз, овец и телят из хлева, а этот слепой имат по двору, хватает то барана, то овцу, то козу и бросает их со двора. Вот наконец схватил он барана какого-то, а за него зацепился Фёдор Кормаков, кривой мужичок и выбросил его далеко со двора.
     Фёдор Кормаков вскричал:
     — Я здесь, за забором.
     А этот мужичок кривой крикнул:
     — Ладно Фёдор, ушёл ты от меня. Только дорога у тебя трудная будет, на вот хоть ножик возьми в приданых. Сгодится в дороге.
     Фёдор тот ножик взял, а ножик к рукам прильнул. Прильнул и тянет Фёдора опять на двор-то к кривому мужичку. Тогда Фёдор своим ножиком стругнул, с перстами так и отсек ножик с кожею.
     И сам опять в ход двинулся. Шёл долго ли, коротко, опять стретился ему терем, да ещё побольше того.
     Пришёл в терем, там сидит женщина красивая-прекрасивая. Наймовала она его в работники на три года.
     Он тут жил да был. Хорошо жил. Прижил с красавицей порнёчка.
     Начал наспрашивать её, что тут, да как. Потом захотел узнавать:
     — Можно ни отсюда выти прочь?
     Она ему и рассказала, как и выйти:
     — Вот у меня топор есть под лавкой. Ты приди на бережок, там себе с ним лодку сделаешь. Как поедешь, то топор с рук не спущай.
     А она думала, что Фёдор от своего сынка не сбежит.
     А Фёдор взял топорик, пошёл на берег и тюкнул им по дереву, сказал, чтобы была тут лодка, лодка и явилась тот час. Он сел в неё и поехал.
     Только отплыл от берега, смотрит, а сзади бежит эта женщина с ребёнком. Прибежала к берегу, разорвала она этого ребёнка пополам и бросила одну половину к нему, другую себе оставила. Одна капля крови капнула на лодку, лодка стала тонуть.
     Тогда Фёдор топором стругнул эту кровь, лодка сразу и поехала. Так он и переехал Окиян-Море.
     Вышел Фёдор на берег и пошёл своим путём-дорогою. Близко ли, далеко ли шёл, нам того не знамо и не ведомо, а приходит он в такое место, где увидел битвище-побоище на степном месте. Говорит Фёдор:
     — Подожду тут, охота мне поесть.
     Выстал он дерево, взлез на него. Через время прибегают гидра да лёва-зверь, и ну драться. Приключилось им три часа биться. Тут лёва-зверь смолился:
     — Мужичок, что сидишь на дереве, возьми куличек, да пособи убить гидру.
     Фёдор и помог, убили они гидру вместях. Тогда и говорит Лева-Зверь:
     — Мужичок, садися ко мне за плечи, я тебя представлю в царство, откуда ты вышел.
     Сел Фёдор, не испугался, повёз его Лёва-Зверь. Летят они быстрее ветра вольного, только горы и долы хвостом перехлёствают. Привёз Лёва-зверь в то место, куда Фёдору надобно и говорит:
     — Не говори, Фёдор, что на лёве-звере ехал. Царь захочет иметь меня у себя в конюшне. Сам много людей своих позагубит, и моих родичей. Как я узнаю, как ты скажешь, тогда я тебя съем.
     Пришёл Фёдор к своему царю, принёс ему и отдал самую эту корону.
     — Что тебе нужно за услугу твою, Фёдор Кормаков?
     Отвечает Фёдор Кормаков:
     — Мне большого не нужно, хлеба с обеда, да грешно тело одеть, потом грешному человеку надо придётся рюмочку выпить.
     Государь его оженил на первой фрейлине своей, сделал бал. И отдал ему во владение четверть царства своего.
     Прошло сколько-то времени. Как-то на балу Фёдор Кормаков здорово выпил, ну и похвастался:
     — Я на Лёве-звере ездил. Пол мира на нём обскакал за полчаса.
     Бывший на том пиру царь того государства, говорит:
     — Того быть не может, потому как самые быстрые кони у меня в конюшне. А коли ты, Фёдор, не хватун, так и приведи Лёву-зверя и покажи его нам.
     А Лёва-Зверь и сам тут как тут является. Вызывает Фёдора за город на то место, куда Фёдор был проставлен. Говорит Фёдору Лёва-Зверь таковы слова:
     — Что же, братец, ты сказал, ты мне заклятие дал не сказать?
     А Фёдор говорит:
     — Это не я сказал, а товарищ мой.
     — Ну, как же товарищ, когда ты один был? ; Удивляется Лёва-зверь.
     — Ну, а тебе угодно моего товарища узнать, так я в город схожу, тебе приведу.
     Фёдор ушёл и принёс Лёве полведра водки.
     — Вот он мой товарищ. Хочешь познакомиться, тогда выпей.
     Вот и напился этот лев-зверь. Взял Фёдор этого Лёву-Зверя и завязал ему ноги цепами чигунными неразрывными.
     Просыпается Лёва-зверь и спрашивает:
     — Зачем это ты меня Фёдор сковал?
     — А это не я тебя сковал, это Хмель, товарищ мой сковал. ; Говорит ему ухмыляясь Фёдор. ; А чтобы он расковал тебя, должен ты ещё ведро Хмеля в себя выпить. Только сначала покажу я тебя царю своему, не то голову мне с плечь скинет он.
     Пошёл Фёдор к царю, привёл этого лёва-зверя и говорит:
     — Вот мой конь, мне пособил твою корону принесть. Хочешь царь батюшка испытать, как скоро он скачет? Только смотри, держать надо крепко, а то, если свалишься с него, то обратно вернуться тебе и десяти жизней не хватит.
,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-
Царь уж престарелый был, силы не молодецкие имел. Да и вид Лёва-зверь имел престрашенный, что и подходить к нему боязно. Рукой только царь махнул, так, на слово поверил.
     Отвёл Лёва-зверя Фёдор на то место, где он в наше царство появляется, дал ему ведро водки, выпил Лёва-зверь, похвалил Хмеля, потом опьянел и упал пьяным.
     Тут Фёдор его и расковал. Через трои суток Лёва-зверь проснулся, увидел, что он свободен и навсегда покинул наше царство, заручившись с русским Хмелем дела иметь.
+++++++++++++++++++++++++++++++++
====
          Федор Тугарин и Анастасия Прекрасная. Сказка. Легенда. Сказка!!
....
     Жил себе царь да царица, и был у их один сын па имени Фёдор, по прозванию Тугарин, и три дочки.
     Ни мало, ни богато они жили, да вот время пришло умирать. Приказывают они сыну своему, чтоб он поотдавал сестёр своих замуж за первых женихов, кои придут.
     Прошёл год, как царь да царица померли. В один день схватилась буря, завеял Ветер – так что боже сохрани! Как только Ветер долетел да крыльца, тут затихло всё.
     И встал на крыльце молодец, писаный красавец. Ветром и назвался. Вот этот Ветер и сказал Фёдору Тугарину:
     — Отдай за меня старшую свою сестру, а не отдашь, я твою хату переверну и тебя убью!
     Фёдор, что делать, вывел сестру на крыльцо. Ветер как ухватил её, как заревело тут, да загудело, и не знать, куда она и делась, сестра-то!
     На другой год Фёдор отдал также среднюю свою сестру в замужество Граду, а на третий и меньшую сестру отдал за Грома.
     Поотдававши замуж сестёр, Фёдор Тугарин пошёл странствовать. Шёл он, шёл, и пришёл в такое место на поле, где лежит рать-сила побитая.
     Он и спрашивает:
     — А кто тут есть живой, скажи, кто побил сию рать?
     Тут как раз обозвался один голос и раненый говорит:
     — Падай воды напиться, молодец.
     Фёдор подал воды, тот раненый и говорит:
     — Иди, попытай у другой рати, тут три дня ходу, а я не ведаю.
     Фёдор пошёл, три дня ходу прошёл как за один, и нашёл там другую рать-силу побитую. Он тогда спрашивает, кто её побил. Тут один голос сказал, чтоб он шёл дальше и спросил у третьей рать-силы, что лежит от сюда на десять дён ходу.
     За три дня дошёл Фёдор до этой третей рати, спросил, кто это сделал, тогда один голос сказал ему, что все три рати победила Анастасия Прекрасная, а сама она теперь в шатре отдыхает.
     Фёдор поехал к шатру, который виднелся на горке. Приехавши до шатра, он привязал коня, вошёл в палатку, где лёг сбоку от богатырши. Да и облюбил её, пока она спала.
     Анастасия Прекрасная проснулась, разбудила Тугарина и говорит:
     — А что ты богатырь, будем биться или будем дружбой мириться?
     Фёдор говорит ей:
     — Давай девица так рассудим, коли наши кони станут биться, тогда и мы будим биться.
     Вот они спустили своих коней. Кони понюхались и стали лизать один другого, а вопосля начали вместе пастись.
     Тогда Анастасия Прекрасная и говорит Фёдору Тугарину:
     — Будь тогда и ты мне муж, а я тебе жена.
     Поседлавши коней, они поехали домой к Анастасии Прекрасной. Живут там себе, да поживают Фёдор и Анастасия, как голубки.
     Вот раз как-то Анастасии захотелось поехать в другое царство. Собравшись, она говорит мужу своему:
     — Всюду ходи по моему дому, только не иди туда, где дверь лычком завязана и глиною залеплена!
     А там висел Змей на цепах, который хотел силою взять за себя взамуж Анастасию. Только она его победила и повесила за ребро.
     Как поехала Анастасия, Фёдор всюду ходил, всё разглядел, а далее не утерпел и пошёл, куда ему Анастасия не велела ходить, жена его.
     Глядит, а там весит Змей на одном ребре и в цепях.
     Увидев Фёдора, Змей говорит:
     — А, здравствуй, храбрый Фёдор Тугарин! Пособи мне трошки. Дай воды испить.
     Он пособил, дал ему ведро с двадцать бочек глубиной.
     Просит Фёдора Змей:
     — Ещё подтяни меня на цепях повыше!
     Он и ещё и то сделал.
     Снова просит Змей:
     — Ещё подтяни-ка!
     Фёдор и то сделал. Тут Змей снялся с крюка, полетел, да и говорит:
     — Спасибо ж тебе, Фёдор, я тебе в великой пригоде спонадоблюсь.
     Пустивши Змея на волю, Фёдор одумался, да и говорит:
     — Рассердится на меня теперь жена, ругаться станет!
     Подумавши так, он взял, да и пошёл из жениного дому.
     Змей же, как Фёдор отпустил его, спохватил Анастасию по дороге и унёс в свою берлогу.
     Шёл Фёдор, шёл, пришёл куда-то, а там глядит, стоит дом. Он, подошёл к тому дому, приходит к дверям да говорит:
     — Господи Иисусе Христе, сыне божий, помилуй нас грешных!
     Женский голос из светлицы ему отвечает:
     — Коли добрый, дак явися, а коли ледачий, дак прахом возьмися!
     Фёдор входит в светлицу, глядь, а там его сестра старшая, которая за Ветра пошла. Увидев брата, она ему и говорит:
     — Чего ты, братику, пришёл? Мой муж Ветер, прибудет, то будя беда тебе!
     А далее взяла его, да и сховала. Вот летит Ветер, влетевши в хату, говорит:
     — Фу, Русь-кость пахнет!
     Жёнка ему отвечает:
     — Это вы сами летали на Руси и набрались русского духу!
     Стали они сидеть, потчеваться. Ласкает Ветра сестра Фёдора и спрашивает его:
     — Что было бы, как бы мой брат приехал?
     — А что ж, ; говорит Ветер, ; мы б пили, ели да гуляли!
     Она и говорит:
     — Я вот вам его и представлю сейчас. ; Пошла сестра и вывела своего брата Фёдора.
     Ветер, увидев Тугарина, стал рад, стали пить, да гулять, да добры мысли сказывать, гуляли всю неделю.
     Фёдор рассказал зятю своему Ветру и сестре, как он нажил себе жену да безумием своим потерял её.
     Нагулялся Фёдор, стал спрашивать, как бы повидать середнюю сестру. Указала старшая сестра ему дорогу. Фёдор попрощался, пошёл да другой сестры, что была замужем за Градом.
     Побывши у двух сестёр, Тугарин пошёл до третьей. На дороге его застигла ночь, а он ещё не вышел из дремучего лесу, по которому ему треба было идти.
     Он подумал-подумал, да и остался ночевать в лесу подле криницы.
     На другой день он только что проснулся, видит, что Анастасия Прекрасная по воду идёт в криницу. Тут увидели они один другого, да и возрадовались.
     Она рассказала ему, что Змей ухватив её на охоте и принёс её в этот лес и что тут они и живут.
     Поговоривши, они сели на коней, да и давай утекать оттуда. Пока это всё творилось, Змей, муж Анастасии, был на охоте, тут как раз конь под ним и споткнулся.
     Змей спрашивает его:
     — Чего это ты споткнулся, конь, мой милый?
     — Как же мне не спотыкаться, ; говорит конь, ; Анастасия утекла с Фёдором Тугарином.
     — Что ж, можем ли мы их догнать? ; Говорит Змей.
     Конь говорит:
     — Можем пшеницы нажать, намолотить, поесть и догнать.
     Это все сделавши, поехали они догонять Фёдора и Анастасию. Как только Змей увидев их, стал кричать, чтоб они встали, а они всё себе едут и едут.
     Змей рассердился, принудя коня, и догнал беглецов. Тут он говорит Фёдору:
     — Я тебе кричал, чтоб ты остановился, я б тебе простил за то, что ты меня снял с цепей в доме Анастасии Прекрасной. Ты меня не послушал, тогда я тебе ничего и не должен. На вот тебе!
     Взял Змей, да и убил Тугарина, потом забрал Анастасию и поехал домой.
     Зятья же Фёдоровы, узнавши, что Змей его убил, полетели, достали целящей и живущей воды и, прилетели, исцелили и оживили Тугарина.
     Оживши, Фёдор говорит зятям своим:
     — Фу, как я заснул!
     Они и говорят ему:
     — Заснул бы ты навеки кали б не мы!
     Фёдор их поблагодарил, да и пошёл сызнова до криницы, где видел Анастасию. Глядит, а она идёт снова по воду: – как увидела Фёдора, возрадовалась.
     Вот он стал просить её, чтоб она выпытала у Змея: – где можно достать такого коня, чтоб от его убежать, и где его смерть? Анастасия обещала ему это узнать и, набравши воды, пошла до дому, а Змей был в то время на охоте.
     Анастасия пошла дамой, поговоривши с Фёдором, а он остался у криницы дожидаться, что ему скажет, его любезная Анастасия.
     Вот тут как раз едет Змей с охоты. Анастасия вышла ему навстречу, взяла коня за узду и увела в конюшню и, пришедши в хату, стала целовать и миловать Змея, а далее и говорит:
     — Какой у вас коня скорый! Можно ли где-нибудь достать такого другого коня, чтоб от вашего утёк?
     Змей разнежился от ласок Анастасии, так она его никогда не ласкала, совсем забылся да и признался на свою беду.
     — Есть, ; говорит Змей, ; одна баба, у которой двенадцать кобылиц, и как достать от тех кобылиц коня, то тот моего перегонит, только трудно достать у той бабы, ибо она того, кто сего хочет, нанимает на три дни стеречь кобылиц, а как только сторож заснёт (ибо баба даёт всякому сонное зелье), то кобылицы убегут. Баба сама знает, как их найти, и найдёт, а сторожу сдерёт со спины полосу кожи, да и прогонит.
     Анастасия, приласкавшись, говорит Змею:
     — А где твоя смерть?
     Он ей и говорит:
     — Есть на острове камень, а в том камне заяц, а в том зайце утка, а в той утке яйцо, в том яйце желток, а в том желтке каменёк: – то и есть моя смерть!
     Выпытавши всё это, Анастасия пересказала Фёдору. Он рассказал зятям, тогда они полетели шукать того камня, а сам Тугарин пошёл до бабы доставать коня.
     Идёт он и видит, как шавки бьются за кости. Фёдор им поделил, они его поблагодарили и сказали, что будут ему в великой пригоде, когда время придёт.
     Идёт Фёдор да видит, как пчёлы бьются за мёд. Он им поделил, они его поблагодарили и обещали то ж ему помочь, когда время будет.
     Далее он увидел, что раки бьются за икру. Он им поделил икру ту, они ему обещали то ж, что шавки и пчёлы.
     Прошедши ни мало, ни богато, Фёдор приходит к одной хате, а в той хате жила баба, у которой были двенадцать кобылиц.
     Вошедши в хату и поздоровавшись с тою бабою, Тугарин стал её просить, чтоб она приняла его стеречь кобылиц её.
     Баба и говорит ему:
     — Что ж ты возьмёшь с меня за работу?
     Фёдор и говорит:
     — Одного жеребчика от них возьму.
     Баба говорит:
     — Что же, коли устережёшь три дня, то добре!
     Он согласился. На другой день Фёдор встал, умылся, богу помолился, да и погнал кобылиц на луг.
     Баба дала ему на снеданье пирожок, а в том пирожку сонное зелье вправила.
     Тугарин же, пригнавши кобылиц на луг, распустил их пастись, а сам стал есть пирожок, что дала ему баба. Только поедает он того пирожка, как заснул, и спал он два дня, а кобылицы далеко за то время порасходились.
     На третий день Фёдора что-то начало кусать, он проснулся, глядит, а то те раки, что он им икру поделил.
     Вот они и показывают ему:
     — Вставай да шукай кобылиц, а то придёт баба, будет тебе беда!
     Он встрепенулся, да и хотел шукать кобылиц, глядит, а те шавки, что он им поделил кости, и те пчёлы, что он поделил им мёд, жалят и гонят тех кобылиц так, что у них копыта под задницу бьют.
     Тугарин, увидев их, возрадовался, поблагодарил раков, пчёл и шавков, да и погнал кобылиц до дому.
     Баба, увидев, что Фёдор гонит кобылиц, вышла ему навстречу, да и говорит:
     — Счастлив же ты, что устерёг, а то была бы тебе беда!
     А далее привела его в хату, дала ему есть, а сама пошла в конюшню до кобылиц.
     Фёдор толи ел, толи не ел, да только встал, да и пошёл до конюшни, так что баба его не увидела, стал подслушивать, что баба будя делает.
     Она же взяла железный прут, стала бить кобылиц, приказывать, чтоб все они до завтра привяли по жеребёнку, а самая лучшая чтоб привела коростливого, чтоб Тугарин не узнал, где лучший.
     Он, выслушавши всё это, пошёл в хату и лёг спать. Вставши назавтра рано, Фёдор стал требовать у бабы платы, она повела его в конюшню и показывает жеребят, что ночью привели кобылицы, да и говорит:
     — Выбирай любого!
     Фёдор, узнавши того конька, повёл его. А он говорит Тугарину человеческим голосом:
     — Дай мне три зари попастись по росе, тогда поведёшь!
     Фёдор согласился.
     Только попасся тот конёк день, стал прыгать вполдерева, на другой день поверх дерева, на третий по поднебесью, да такой стал красивый, что и узнать нельзя.
     Севши на того коня, Фёдор поехал до зятьёв. Они же ему дали каменёк, что достали на острове.
     Взявши его, он поехал в тот лес, где жила Анастасия. Приехавши в лес, он стал дожидаться её у криницы.
     Ни мало, ни богато ждавши, глядит, а Анастасия бежит по воду. Он её взял, посадил на коня, да ударил его по крутым бёдрам, конь понёс их поверх дерева.
     Змей, бывший в то время на охоте, увидев, что Анастасия убегает, ударил и своего коня и полетел догонять, его конь летит поверх дерева да и говорит:
     — Догнать мы их догоним, у Тугарина мой меньший брат, только Анастасии ты не отымешь!
     Только Змей стал догонять Тугарина, тут он кинул каменёк и попал Змею в лоб. Змей упал и пропал. Не знай куда пропал.
     Фёдор Тугарин и Анастасия Прекрасная доехали благополучно до своего двора, стали жить да поживать, да добры мысли имать, да и теперь себе живут.
++++++++++++++++++++++++++++
====
          Федор-царевич, Иван-царевич и их оклеветанная мать. Сказка!!
....
     Жил был царь на ровном месте, как на скатерти.
     У этого царя было семейство, слуги, люди рабочие, а он сам был холост, не жонат.
     Был он не жонат долгое время, но подумалось ему, что надобно и наследников иметь уже. Соседние государи уже и царства свои по детям делят. Надел на себя царь цветное платье и пошёл себе богосужену невесту выбирать.
     Прошёл по городу, вышел на чистое поле. Смотрит, а там стоит в чистом поле дом, приходит царь к этому дому, заходит в него. Там сидят три девицы.
     Богу царь помолился и поздоровался:
     — Здравствуйте, красные девицы!
     — Здравствуешь царь, вольной человек!
     Подходит к одной девице.
     — Девица, ты что умеешь работать?
     — А я умею шёлком шить.
     Другую девицу царь спрашивает:
     — Что ты умеешь работать?
     — Я умею состряпать-испекчи и сварить.
     У третей подошёл, спросил:
     — Что ты умеешь работать?
     — А я ничего не умею работать, только знаю, кто меня возьмёт взамуж, первое брюхо будет у меня, дак рожу я двух сынов, один сын будет по локоть руки в золоти, по колен ноги в серебре, в спине месяц, по волосам часты звёзды, во лбу солнце, другой по локот руки в золоте, по колен ноги в серебри.
     Говорит царь, вольной человек:
     — Девица, желаешь ли за меня замуж выйти?
     Отвечает ему девица:
     — За кого же выйти, другого, коли царь берёт!
     — Ну, девица, готовься, приеду за тобой, буду венчаться.
     Распорядился и пошёл домой. Приходит домой, коней запрягали, всё направили и поехали за девицей. Прикатились к девице, оделась девица, посадили на карету и повезли к венцу.
     Тогда обвенчали, пировали-панкетовали и жили несколько времени.
     Вот царица стала беременна. А в то время царя спросили в иное государство на совет. Этот царь оставляет приказ:
     — Кого моя жена родит, чтобы мне-ка с ответом были.
     Скоро всё это скажется, да только долго деется.
     Царь отправился, жена у его родила двух сынов: по локоть руки в золоте, по колен ноги в серебре, в спине месяц, по косицам часты звёзды, во лбу солнце, другого по локоть руки в золоти, по колен ноги в серебри.
     Тогда написали письмо и отправили к царю слугу, приказали слуге:
     — Ты только в этот дом не заходи, из которого она была взята, где сёстры её живут.
     Слуга шёл, шёл и прошёл уже этот дом мимо. Да только сделалась буря-непогода, тёмная ночь пала, вернулся назад письмоносец, заходит он в этот дом, из которого была царица взята.
     Заходит, богу помолился, с девицами поздоровался.
     — Здравствуйте, красные девицы!
     — Приходи, милости просим, слуга царской, куда ты идёшь, куда ты правишься?
     — Я иду из своего царства, пошёл царю, царица родила у нас двух сынов, дак пошёл царю с ответом.
     — Не угодно ли, господин слуга, тебе с переходу с пути в баенке попариться?
     — А пожалуй, кабы попарили, дак я бы попарился!
     Сейчас баенку стали топить. Тогда истопили баенку, пошёл париться, свою сумочку повесил на спичку.
     Эти девицы у него из сумы вынули царское письмо, которое было царю послано, написали и положили своё, в котором написано было:
     — Царица без царя принесла только суку да пса.
     Слуга из бани вышел, наделся и пошёл. Царь письмо получил, прочитал и головой покачал, и спросил:
     — Где ты был дорогой?
     — Я был в том доме, из которого царица взята.
     Это письмо царь у себя оставил и своё написал:
     — Кого бы жена не родила, без меня никуда не девать!
     Положил письмо в сумку и сказал:
     — Больше ты в тот дом не заходи, иди мимо во своё царство!
     Тогда слуга с царём распростился и отправился. Идёт он, шёл, шёл, идёт мимо того дому, из которого царица взята, и проходит этот дом мимо. Да только опять сделалась буря-непогода, накатилась ночь таки-такая тёмнакая.
     Ходил, ходил слуга, блудил, блудил, не мог пути найти, назад к тому дому пришёл и думает в уме:
     — Мне-ка царь в этот дом не велел заходить.
     Пошёл, ходил и опять к дому пришёл. Опять заходит, богу помолился, с девицами поздоровался:
     — Здравствуйте, девицы красные!
     — Приходи, садитесь, отдыхайте вы, с пути, с дороги.
     Поставили слуге попить, поисть, покушати, стал слуга наряжаться идти.
     — Господин слуга, попарься в бане, с переходу великого и с тягости, будет тебе легче идти.
     На то слуга согласился, истопили баню, изготовили, пошёл париться, суму опять на спичку повесил.
     Эти опять девицы из сумы вынули царское письмо, а своё написали:
     — Кого моя жена родила, к моему чтобы приходу все были убраны долой со дворца, и управлены куда угодно!
     Выпарился слуга, оделся и отправился во своё царство. Приходит слуга во своё царство, письмо отдаёт. Царица письмо прочитала и слёзно проплакала. И спрашивает:
     — Где ты был по дороге?
     — А был я в том доме, из которого ты взята.
     Говорит царица:
     — Это все от них состоялось.
     Собирали попов и крестили этих бладеньчей, одному имя нарекли Иван-царевич, а другому Фёдор-царевич. И стали думу думать:
     — Куда же эту царицу с бладеньчами девать?
     И придумали: сделать бочку большую, положить царицу с сыном, с Фёдором в эту бочку, спустить в синее море, а Ивана-царевича за тридевять земель в иное государство страшному царю, пламенному копью, к огненному телу отдали с подарками.
     После того царь явился, водворился во своё государство и спрашивает:
     — Где есть моя жена и где мои дети?
     Отвечают ему:
     — Твоя жена спущена в сине море в бочке с сыном Фёдором, а сын твой Иван царю отдан за тридевять морей, за тридевять земель, в тридевятое царство и в иное государство, страшному царю, пламенному копью, к огненному телу и отдали подарками.
     Возгневался царь, спрашивает грозно:
     — Почему так сделали?
     Подносят ему письмо, которое слуга поднёс:
     — Вот, по вашему приказанью.
     Спрашивает царь у слуги:
     — Ты когда шёл от меня, куда-нибудь заходил?
     Отвечает слуга:
     — Я заходил в тот дом из которого царица взята.
     — Зачем ты в тот дом заходил, когда я тебе не приказывал?
     — Я не мог пути найти.
     — Тебе когда которое не велено, не должен делать!
     Взял царь слугу, сказнил.
     Этот царь недолго печалился, несколько времени жил холост не женат, но жениться нужно, задумал опять жениться, взял девицу из того же дому, которая умела шёлком шить, и живёт царь с новой женой.
     А эту царицу с сыном с Фёдором носило по морю несколько времени, качало да валяло и говорит сын Фёдор:
     — Маменька, я слышу: – нас больше на валу не качает.
     Выбросило их в этой бочке на Буян-остров. Говорит Фёдор царевич:
     — Я, маменька, растянусь, разорву бочку, я слышу: – мы теперь на земле.
     — О, сын Фёдор, а если как мы на воде? Разорвёшь бочку – потонем ведь?
     — Нет, маменька, слышу, что на земле мы.
     Растянулся Фёдор, бочка разорвалась, разлетелась, ; а действительно на земли.
     Стали они на этом острове жить.
     А на этом острову лисиц да куниц много было очень. Фёдор-царевич сделал лучёк, да стрелку, настрелял лисиц, да куниц этой стрелкой, сделал из лисиц да куниц шатёр.
     Вот как-то видит Фёдор-царевич, что бегут мимо его острова из-за моря купцы с товарами по морю-окияну.
     Говорит он своей маменьке:
     — Маменька, маменька, вон купцы едут-бегут по морю, я буду им махать да кричать, чтобы они взяли меня посмотреть Русию.
     — Вот чадо ты моё милое, это хорошее дело, но только купцы пойдут к царю, понесут подарки, а ты с чем пойдёшь?
     — Ничего маменька, я и так посмотрю, а потом обратно с ними буду!
     А была у царицы вышита ширинка полотенчатая. Говорит она Фёдору:
     — На, дитятко ширинку мою, отнеси царю в подарки.
     Побежал Фёдор-царевич край синего моря, стал платочком махать и кричать:
     — Господа корабельщики! Приворачивайте сюда!
     Корабельщики приворотили, пристали, вышли на берег. Приходят к шатру и дивуются:
     — Ах какой шатёр прекрасной! Мы ту много раз бывали, а экого чудо не видали!
     Постояли, посмотрели на ихнюю жизнь. Благословился Фёдор-царевич ко своей матери за синее море бежать и пошёл на корабль.
     Заходят они на корабль, сходни поклали, якоря побросали, тонки паруса подымали и побегали за синее море.
     Дал им бог тишины пособной, волны не было. Прибежали кораблики торговые в то самое царство, из которого Фёдор-царевич был спущен. Прибыли на берег, брали купцы подарки, пошли к царю.
     Фёдор-царевич с ними пошёл сзади, приходят купцы к царю, челом бьют и низко кланяются и здороваются, дарят купцы царю подарки всякие. Подходит и Фёдор-царевич, челом бьёт и низко кланяется и говорит:
     — Здравствуешь, царь вольной человек!
     — Здравствуй, доброй молодец!
     Вынимает тут Фёдор-царевич из зепи-сумки ширинку, дарит её царю. Царь смотрит не сколько на ширинку, а вдвое-втрое глядит на молодца.
     — Экая ширинка чудесна, молодец прекрасный! ; Дивуется царь.
     Говорят купцы:
     — Царь вольный человек, прежде мы бегали мимо этого острова, мимо Буяна, не видали ничего. А теперь молодец этот живёт там с женщиной, и у него из лисиц да куниц шатёр сделан, то чудо диво дивное.
     Царица тут выступает и говорит:
     — Это какое чудо, какое диво: – среди моря есть остров, на острове есть сосна, на этой сосне ходит белка, ; на вершиночку идёт, песенку ноет, на комелёк идёт, сказки сказывает и старины поёт. У этой белки на хвосте байна, под хвостом море, в байне в море и выкупаешься, то будет и утеха и забава!
     Фёдор-царевич стоит, выслушивает, на ум берёт. Тогда этим купцам царь дал распоряжение:
     — Торговать безданно и безпошлинно в городе нашем.
     Скоро скажется, долго деется. Продали купцы товары, побегать надо за синее море. Встали на корабли и поплыли. Дал им бог тишину пособную. Прибежали купцы к Буян-острову, выпускают они Фёдора-царевича к маменьке своей.
     Фёдор-царевич рассказывает всё, что видел, матери.
     — Я, маменька, хочу достать эту белочку волшебную.
     Всплеснула руками маменька и говорит:
     — Как же, дитятко, ты будешь доставать белочку эту, положишь меня бедную одну жить здесь?
     Но настаивает Фёдор:
     — Однако маменька же дай благословенье, я отведаю её достать!
     Делать нечего, говорит маменька:
     — Ну, божье да моё благословенье, дитятко, доставай!
     Сделал Фёдор себе шлюпку, отправился за синее море, переехал синее море, переехал к острову, шлюпку поставил на берег и пошёл искать сосну.
     Нашёл сосну: стоит сосенка, на сосенке ходит белочка. Фёдор-царевич захватил сосну в охапку, выдернул со коренем и потащил ко своей шлюпке и отправился за синее море.
     Выносит его течение на Буян-остров, приходит Фёдор на берег и ставит сосенку подле шатра. Стала сосенка стоять и стала на сосенке белочка ходить. Вот утеха, вот забава им.
     Скоро сказывается, долго деется, бегут опять корабельщики.
     Не сколько теперь здрят они на шатёр, вдвое-втрое на белку. Прежде на Буяне этого не видали. Простояли, просмотрели они тут целые сутки.
     Опять стали побегать, Фёдор-царевич у матушки благословенье просит побегать за синее море.
     Даёт матушка родима везти в подарок царю ширинку свою рукодельную.
     Заходят все на корабль, побежали, прибежали, паруса сымают, идут к царю, челом бьют, низко кланяются, подарки дарят. Вот и Фёдор челом бьёт, низко кланяется и дарит царю ширинку.
     Смотрит царь и дивуется:
     — Ох, какая ширинка! Только однову знаю, кто такие делают.
     Отвечают купцы:
     — А вот царь, вольной человек, прежде мы бегали мимо этого острова Буяна, не видывали ничего. Живёт этот молодец с женщиной, и у него из лисиц, из куниц шатёр сделан, есть там сосенка, на этой сосенке ходит белка, на вершиночку идёт – песенки поёт, на комелёк идёт – сказки сказывает и старины много поёт.
     Входит тут новая царица, слушает и говорит:
     — Это какая утеха, это какая забава? Есть утеха-забава: есть за тридевять земель, за тридевять морей, у страшного царя, у пламенного копья огненного тела, есть у него слуга. Дак у того царя есть слуга по колена ноги в серебре, по локоть руки в золоте, в спине месяц, по косицам часты звёзды. Вот то утеха, то забава!
     Фёдор-царевич выслушивает ихние разговоры, всё запоминает.
     Тогда купцам царь дал дозвол торговать безданно, беспошлинно по городу.
     Вот время пришло купцам назад бежать. Прибежали они к Буяну-острову, выпускают Фёдора-царевича к маменьке ко своей. Фёдор-царевич рассказывает царице, что слышал у царя.
     Говорит на то матушка родимая:
     — То, дитятко ты мой, твой брат, да где же его возьмёшь теперь?
     Отвечает Фёдор:
     — А когда мой брат это, дай маменька мне благословенье, я поеду его добывать.
     Говорит маменька Фёдору:
     — Где же тебе брата добыть? От страшного царя огненного никто не пришёл, не приехал ни сюда и никуда.
     — Однако же я поеду. ; Упорствует Фёдор.
     — Ну что же с тобой сделаешь, божье да моё дитятко тебе благословенье, поезжай!
     Распростился Фёдор с маменькой, пошёл по Буяну-острову пешком.
     Скоро скажется, долго деется. Близко-ле, далёко-ле, низко-ле, высоко-ле, дошёл до одного места, где два молодца дерутся.
     Кричит им Фёдор-царевич:
     — Ей молодцы, над чем дерётесь, перестать надо!
     Молодцы перестали, отвечают:
     — Делили мы тут одну девицу, да ковёр-самолёт. Ты прохожий помоги нам разделить их.
     Отвечает Фёдор:
     — Давайте, я вас разделю.
     Взял Фёдор-царевич, сделал лучёк, да стрелку и говорит:
     — Я куда эту стрелку стрелю, вы бежите туда, который впереди прибежит, стрелку хватит, тому девица. Второму ковёр-самолёт.
     Выстрелил стрелку, полетела стрелка выше лесу тёмного, заворотили молодцы головы да и полетели, побежали, поскакали за стрелкой сзади.
     Тогда Фёдор-царевич развернул этот ковёр, садился на ковёр, взял девицу и полетел.
     Ковёр перелетел за синее море, недалёко от страшного царя, царевич опустился на чистое поле, ко ракитову кусту.
     Завернул ковёр, посадил девицу:
     — Сиди, девица, пока я не обвернусь.
     Сам пошёл во то царство, ко страшному царю. Приходит к этому городу, позади городу живёт бабушка-задворенка в маленькой избушечке.
     Зашёл, богу помолился и говорит:
     — Здравствуй, богоданная матушка!
     — Здравствуй, дитятко, Фёдор-царевич, куда ты направился? Какие тебя ветры сюда забросили?
     Говорит ей Фёдор:
     — Есть, говорят, здесь у страшного царя, у пламенного тела, будто-де мой брат Иван-царевич?
     Отвечает ему бабушка:
     — Есть, дитятко, Иван-царевич его и звать-то. Дак он сейчас прибежит ко мне кашку хлебать.
     Говорит тогда Фёдор:
     — Я хочу его от страшного царя отобрать, с собой увезти.
     Испугалась старушка, руками всплеснула:
     — Где же тебе, дитятко, увезти, никто отсюда назад не выезживает.
     Тогда говорит Фёдор-царевич:
     — Бабушка, богоданная матушка, помоги мне отсель брата увезти, я и тебя отсель заберу, сделаю тебе колыбель, буду тебя в колыбели колыбелить и паче отца и матери почитать.
     Говорит бабушка:
     — Как же ты сюда прибыл-от?
     — Я прибыл бабушка так, у меня есть ковёр-самолёт.
     Говорит бабушка:
     — Давай дитятко, попробуем, да только от страшного царя едва ли нам уйти и уехать.
     Немного времени прошло, забежал к бабушке Иван-царевич кашку хлебать.
     От него свет светит, зей зеет и лучи мечутся, у бабушки стало светло и хорошо, как в царстве.
     Говорит Фёдор-царевич:
     — Здравствуй, брателко, Иван-царевич!
     Отвечает ему Иван-царевич:
     — Здравствуй, Фёдор-царевич!
     Бабушка-задворенка тут стала их торопить:
     — Наряжайтесь, поскорее, попробуем уехать от царя.
     Стали скоро наряжаться, скорее того сподобляться. Берёт бабушка с собой щётку, кремешок и плашечку-огнивцо.
     Прибежали во чисто поле, ко ковру-самолёту. Прибегают, Фёдор-царевич развёртывает ковёр, садится на ковёр, садится Иван-царевич, садится бабушка-задворенка и садится девица.
     Фёдор-царевич ковру приговаривает:
     — Подымайся, ковёр, повыше лесу тёмного, и лети, ковёр, куда я велю!
     Вот и полетел ковёр выше ветра за облака. А бабушка-старушка сидит назади ковра, припадыват ухом правым к ковру и говорит:
     — О, детушки, близко погоня, гонится страшной царь, обожгёт, опалит нас всех.
     Бросила она тогда на землю щётку с приговором:
     — Быть тут лесу тёмному, от востоку и до западу, чтобы страшному царю не пройти, не проехать!
     Сделался за ними лес темной. Царь страшной нагонил и стал бить и ломать лес тёмной, секчи его и рубить. Через мало времени пробился сквозь этот лес и опять настигает уже близко беглецов.
     Опять бабушка припала ухом и говорит:
     — О, детки, близко страшной царь, обожгёт, опалит, нас всех!
     Бросает она тогда кремешок и приговаривает:
     — Быть на сем месте стена твердокаменна, от востока и до запада, чтобы страшному царю не пройти, не проехать!
     Восстала тут за спиной у беглецов стена каменная от востока и до запада. Страшной царь нагнал, начал её ломать, разбивать да размётывать. Ломал да бил, наконец пробился через гору со всем войском своим.
     Опять гонится за ними в сугон. Припадает бабушка третий раз ухом правым и говорит:
     — О, детушки, близко страшной царь, обожжёт, опалит нас всех!
     Бросает она теперь плашечку на землю с приговором:
     — Протеки, река огненная, от востока и до западу, и до синего моря, чтобы всё войско царя страшного обожгло и попалило!
     И тут потекла у них за спиной река огненная. Нагонял к её берегу страшной царь, стоит на берегу. Которая его сила в реку бросится, та тут же и сгорит, которая снова бросится, и та сгорит.
     Устрашился тогда страшной царь реки огненной, назад воротился.
     А Фёдор-царевич летел, летел на ковре-самолёте, так и долетел до своей до матушки родимой. Долетел до острову Буяну и опустился на землю на ковре.
     Встречает их маменька с честью и с радостью и весьма весела стала.
     Живут они в радостях и веселье, и царица почитает эту бабушку паче своей матери родимой.
     Вот как-то видит Фёдор-царевич: – опять бегут из-за моря корабли.
     Купцы пришли к царевичам, подивились на них, взяли с собой Фёдора и поплыли к царю в город.
     Приплыли, причалили к берегу, идут к царю-отцу с подарками, а Фёдор снова с материной ширинкой. Опять царь подивился той ширинке, и на Фёдора всё смотрел. А купцы всё порассказывали про Буян-остров и про Ивана-царевича.
     А этой царице новой больше делать и сказать нечего больше. Царь и решил тогда:
     — Давай я построю корабль, побегу, посмотрю, что таки за люди.
     Купцы же поторговали и уехали и Фёдор-царевич с ними.
     Царь же вольной человек снарядил корабль и побежал за синее море.
     Купцы прибыли на Буян-остров, выпустили Фёдора-царевича.
     Матушка вместе с Иваном его встречают и спрашивают:
     — Что видал, что слыхал Фёдор?
     Говорит Фёдор-царевич:
     — Я пришёл маменька. Царь прибудет маменька скоро сюда, корабль только соберёт.
     — Ну, ладно, деточки, прибудет, дак и подождём.
     Вот как-то через немного времени видят они, из-за моря бежит корабль, прибегает ко Буяну-острову и становится в ихнюю гавань, паруса сняли, якоря побросали, сходенки послали.
     Выходит царь вольной человек и подходит к этому шатру. Пришёл ко шатру, челом бьёт и низко кланяется.
     — Здравствуйте, добры люди!
     Все ему отвечают и кланяются:
     — Здравствуйте, царь вольной человек!
     Царь здрит на шатёр, вдвое на белку, а втрое на Ивана-царевича и дивуется:
     — Откуль, вы люди, откуль взялись, как здесь поместились?
     Отвечает ему царица:
     — Я была царская жена, да спущена была в бочке в синее море, меня сюда судьбой выбросило, а это мой же сын Иван-царевич, он был у страшного царя, пламенного копья, у огненного тела подарками подарен.
     Тогда царь говорит:
     — Ты действительно моя жена, а эти мои дети. Давай тогда, собирайся, повезу вас во своё царство.
     Собирались, сподоблялися, зашли на корабль, дал Бог тишины, побежали за синее море.
     Прибегают в царство своё, паруса сняли, пошли домой к царю.
     Этот царь людей собрал, объявил им о возвращении царицы и детей своих.
     А новую жену посадил на ворота да расстрелял.
     Девицу же Фёдор-царевич за себя замуж взял.
,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-
     Не забыл, однако же про девицу-то. А мы-то уж и позабыли про неё, что она была разбойниками украдена, да у разбойников снова скрадена. А как иначе с хорошей девицей быть, кто ж просто так отдаст?
++++++++++++++++++++++++++++
====
          Федул и Меланья. Мужа звали Федулом, а жену Маланьей. Сказка!!
....
     Мужа звали Федулом, а жену Маланьей.
     Федул со всей мужской работой управлялся, а Маланья дома хозяйничала.
     Воротился как-то раз Федул домой сердитый, усталый и принялся жену бранить да попрекать:
     — Топчешься вокруг печи полдня, а толку никакого! Я вот за упряжку одну столько земли переворотил – другому за день столько не перепахать, коня совсем упарил и сам ни рук, ни ног не чую!
     Маланья баба шустрая: – так и снуёт по избе, так и снуёт. То к зыбке подскочит, то угли из печи выгребет, то ухватом тяжёлый чугун из печи тащит, мужу ответ подаёт:
     — Ну, чего, Федул, губы надул? У тебя хоть и тяжёлое, да одно дело, а я тут верчусь как белка в колесе, на минуту присесть не могу. А не веришь – останься завтра дома, похозяйничай, а я пахать поеду.
     — Вот-вот, поезжай, попаши, узнаешь, чья работа тяжелей: – твоя или моя. А я около печи хоть денёк поотдохну, уж как-нибудь управлюсь, всё вовремя приготовлю.
     Поутру отправляется пахать Маланья, Федулу наказывает:
     — Гляди, как бы тесто из квашни не ушло, в корыте рубахи ребячьи замочены – постирать надо.
            — Горшок со сметаной в кладовке: спахтаешь – масло отнеси в погреб, на грядке висят сухие пелёнки, как ребёнок проснётся – не забудь покормить:
            — Молоко и рожок в прирубе на полке, да смотри, чтобы чужая собака в сени не забежала, там наседка на гнезде сидит.
     С теми словами Маланья уехала.
     Остался Федул домовничать. Печку затопил. Что такое? Из печи дым повалил, глаза ест. Мужик туда-сюда мечется:
     — Ах! Да ведь я забыл трубу открыть!
     Кинулся трубу открывать. Покуда в дыму успел вьюшку разглядеть да открыть, смотрит, тесто из квашни уходит.
     Принялся тесто подбирать да месить: руки все в тесте, а тут ребёнок в зыбке заплакал, Федул бросился к ребёнку – не успел и рук вытереть.
     Взял на руки ребёнка, перепачкал в тесте, побежал с ребёнком сухую пелёнку с грядки снять да поскользнулся, наступил на тесто, что из квашни вылезло, упал, сам зашибся и ребёнка чуть не убил.
     А в ту пору в сенях послышался шум: – квохтала наседка, лаяла собака.
     Федул пелёнки менять не стал, сунул ребёнка в зыбку, схватил кочергу и выбежал в сени. Там наседка вся взъерошенная обороняла своё гнездо от собаки.
     Федул замахнулся кочергой на собаку, а та увернулась. Железный наконечник кочерги попал по гнезду, насиженные яйца разбились.
     А ребёнок в люльке заходился от крика. Заторопился Федул к ребёнку.
     Глядь, а печь уж протопилась, остались лишь синие угольки, тесто из квашни опять вылезло, и ребёнок безутешно кричит.
     Что делать? За что сперва взяться? Так и метался: то за одно дело схватится, то за другое, покуда не воротилась с поля Маланья.
     Федул встретил жену:
     — Чего так рано приехала?
     — Как так рано? ; Маланья ему в ответ. ; Упряжку пахала, конь притомился, и сама еле ноги волочу! А что это у тебя тут всё вверх дном?
     Промолвил тогда Федул:
     — На пашне, хоть и тяжёлое, да одно дело, а вот попробуй похозяйничай, тогда и поймёшь, почём фунт соли! Нет Маланьюшка, давай-ка ты своё дело стряпай, а я своё. Так-то ладно и будет.
+++++++++++++++++++++++++
====
          Фенист Ясный Сокол и девица. Сказка!!
....
     Жил-был купец. У него было три дочери. На выданье были. Жена рано умерла, когда младшую дочку родила. Остались у него три дочки на хозяйстве. Всё больше младшая дочка по дому управлялась: – и коров доить, и стирать, и заплаты латать.
     Старшие дочки всё нарядами наряжались, да женихов ждали.
     Думал отец-купец служанку взять, только и без неё всё делается, хотел другой раз жениться, да всё времени нету свататься. Так и остался вдовым.
     Собирается как-то отец-купец на ярмарку и спрашивает:
     — Ну, дочки, чего вам привезти, я ведь не знаю.
     Старшие дочки и говорят:
     — Купи нам батюшка по платку полушалку, чтобы с разными цветами, да цветы покрупнее.
     Младшая дочка просит:
     — А мне, батюшка, пёрышко Фениста-Ясна Сокола.
     — Ну, ладно, спрошу. ; Отвечает отец-купец.
     А ей уж как две недели всё один сон снится про Фениста Ясного Сокола. Ходила она к бабке на краю села, спрашивала её, как истолковать этот сон, дак та ей натолковала, что ей дано взамуж за Фениста выйти, если отец-купец достанет ей его пёрышко.
     Приехал отец-купец в город, продал там всё, что нужно было. Купил старшим дочерям, что просили. А пёрышка Фенистого нигде не нашёл.
     Приезжает домой, старшим подарки отдал, а младшей говорит:
     — Не нашёл я пёрышка тебе, доченька.
     Она ему говорит:
     — Ну, на нет, батюшка, и суда нет.
     Вот живут-поживают, добра наживают. Отец-купец опять едет в город на ярмарку.
     — Доченьки, что вам купить?
     — По сапожкам, ; старшие говорят, ; одна чтоб подковка золотая, другая – серебряная.
     Отец-купец им говорит:
     — Хорошо дочки это я куплю. А тебе чего ж, Младшая дочка?
     Отвечает Младшая дочка:
     — Пёрышко Фениста-Ясна Сокола.
     Подумал отец-купец и говорит:
     — В тот раз не нашёл, поищу в другой.
     Ездил купец ездил, все дела поделал. Приехал. Привозит сапожки старшим.
     — Ну, Младшая дочка, а тебе не привёз.
     Отвечает ему Младшая дочка:
     — Ну, нет, так нет, что делать!
     Через время в третий раз поехал отец-купец в город. Старшие дочери приказали, чтоб он по хорошему сарафану и по фартуку привёз.
     Вот купил он все. Набрал на сарафаны. А пёрышка снова не нашёл. Поехал отец-купец обратно.
     Едет он назад, и повстречался ему мужичок. У него ларец был пурпурный под мышкой. Говорит мужичок с ларцом:
     — Здорово отец-купец!
     Отвечает отец-купец Младшей дочки:
     — Здорово, добрый человек.
     — Подвези меня! ; Мужичок с ларцом просит.
     Сели, разговорились между собою. Говорит про свою горю-печаль купец:
     — Да вот на базар третий раз приезжаю. Три дочери у меня без матери. Меньшая дочка трудолюбивая, всю бы душу отдал, да только просит она у меня каждый раз пёрышко Фениста-Ясна Сокола. Искал-искал, да нигде не нашёл.
     А мужичок с ларцом и говорит:
     — Слышал от своего сына, что сон ему был, будто женится он на простой девушке, да только разлучат их недобрые люди. Девушке потом придётся три года его искать, а сын мой три года будет в кабале у колдуньи. А сын мой и есть Фенист, он по рождению царевич у меня. И пёрышко его у меня в ларце, вот в этом ящичке.
     Просит тогда его отец-купец Младшей дочки:
     — Дедушка, продай мне перо!
     — Не могу, ни продать, ни отдать. Много с того бед претерпят наши дети. Но, только, кто пером будет владеть, это будет невеста моего сына.
     Стал его отец-купец Младшей дочки просить, говорит, пусть, мол, судьбой наши дети сами распорядятся. Мужичок с ларцом взял, да и отдал пёрышко.
     Привозит отец-купец сарафаны, фартуки старшим дочерям, а те и довольны. Младшей дочке отдал пёрышко. Она обрадовалась, отнесла в комнату, где спала, положила в коробочку.
     Все убрались, она вынула перо. Оно сделалось царевичем. Сели они, как во сне сели, побеседовали, хорошие слова друг другу сказывали. Ночь настала Фенист выдернул пёрышко и говорит:
     — Ясным Соколом я теперь полечу по поднебесью летать. Только к утру и вернусь, с первыми петухами. Ты оконце своё не затворяй и коробочку не закрывай. А когда я тебе понадоблюсь, ты махни пером с востока на запад, все будет сделано.
     Ударился молодец об землю и стал ясным соколом. Она отворила форточку, он выпорхнул и улетел.
     Она положила перо его опять в коробочку.
     Так они разговаривали десять дён. Каждую полночь молодец улетал в поднебесье и возвращался с петухами. А девушка уже спала сладко. И было им хорошо.
     Утром как-то сёстры наряжаются к обедне и её зовут. Предлагают наряды и тот, и другой, и сарафан, и подшалок.
     Младшая дочка и говорит:
     — Нет, я по домашности останусь, убраться ещё надо, к празднику чего-нибудь приготовить.
     Вот ушли сёстры. Она вынула перо и махнула с востока на запад. Вдруг заявляется Фенист-Ясный Сокол, с ним шесть молодцов – волос в волос, голос в голос. Одели они её в богатый костюм. А коса у неё была русая, ниже пояса. Вплели в косу ленту алую, скололи брошью бриллиантовой.
     Подали расписную коляску и шестёрку лошадей, а лошади-то были бурые, одна волосинка золотая, другая – серебряная. Кучер в бархатном кафтане с красным кушаком, поддёвка на нем – сбора на сборе с серебряными пуговицами.
     Она села в коляску расписную, подкатила к церкви, отстояла обедню достойно. Заблаговестили, она вышла, села в карету, поехала домой.
     За ней все вышли и между собою рассуждаются, что такой-то красавицы, такого наряда никто не видал, предполагали, может, царевна, может, королевна.
     Приехала она домой. Только махнула пером, слуги её разобрали, вдруг сёстры входят и говорят:
     — Ты к обедне-то не пошла, а там такая приезжала царевна-королевна, ты бы посмотрела.
     Отворачивается от них Младшая сестра и отвечает:
     — Да разве ж я знала. Знала бы, так непременно пошла бы.
     Повернулась она от них, а у неё бриллиант и жемчуг в косе застряли от наряда, так и засияли. Сёстры тотчас догадались и начали за Малой сестрой подглядывать. Подглядели как-то, как Фенист-Ясный Сокол прилетел.
     Выждали, как он улетел, навтыкали в форточку острых ножей да кинжалов.
     Прилетел Фенист, бился-бился и говорит:
     — Кому я нужен, тот меня найдёт, когда три посоха медяных изломает, трое башмаков медяных истопчет, три просвирки медяные изглодает. А буду в услуженье у Владычицы морской.
     Она сквозь сон слышит, проснулась, глянула, а на ножах кровь.
     Тогда Младшая дочка обо всем догадалась, пришла к батюшке и говорит:
     — Ну, батюшка, я на богомолье пойду, в святую землю.
     — Ну что ж, иди, раз на богомолье. ; Соглашается батюшка её, отец-купец.
     Приходит она в соседнее село к кузнецу, заказала три посоха медяные, трое башмаков медяных, три просвирки медяные, и пошла.
     Шла она чистыми полями, бархатными лугами, дремучими лесами. Приходит наконец в такое место, где стоит избушка на куриных пятках, на собачьих лапках и вертится. Она говорит:
     — Избушка, избушка, стань к лесу задом, ко мне передом. Дай мне взойти, водицы чистой испить, хлеба-соли покушать.
     Избушка повернулась, девушка вошла, а там не сидит, не лежит Баба Яга, ноги на порожке, губы на сошке, растопырила руки из угла в угол, нос в потолок врос.
     — Тьфу, тьфу, русским духом пахнет, триста лет уже никого тута не было!
     Смотрит девица пришла, спрашивает её:
     — Ты зачем это пожаловала сюда, девица красная?
     Отвечает ей девица:
     — Иду искать Фениста-Ясна Сокола.
     Раздумалась тут Баба-Яга, стала кумарить что-то, потом и говорит:
     — Далёко, девка, тебе идти. Он сейчас в тридесятом царстве и женился на владычице морской. Но я тебе помогу. Жалко мне тебя, да Морская владычица не родня мне. Дам я тебе парчовое полотенце и золотое яичко. Когда придёшь к месту, где выезжает владычица кататься, там увидишь стоит у моря ракитовый куст, ты девица расстели у этого куста полотенце и катай по нему яичко. Катай так, чтобы Владычица Морская увидела у тебя это чудо. У них во глубине морских таких чудес не бывало никогда. Владычица увидит, будет покупать, ты скажи, что не продажно, но отдашь только за ночь с её мужем, Фенистом, которого она околдовала и на себе сонного оженила.
     Вот пошла девица. Долго шла и пришла в новое место, где стоит избушка на куриных пятках, на собачьих лапках.
     Просит девица:
     — Избушка, избушка, стань ко мне передом, к лесу задом, дай мне войти, водицы напиться, да хлеба-соли покушать.
     Избушка и повернулась. Девушка взошла, видит Бабу Ягу, ноги на порожке, губы на сошке, руки из угла в угол растопырены, нос в потолок врос.
     Девица ей низко поклонилась. Спрашивает её середняя Баба-Яга:
     — Ты девица зачем пожаловала?
     Отвечает ей девица:
     — Ищу я бабушка Фениста-Ясна Сокола.
     Пожалела её Баба-Яга и говорит ей:
     — Помогу, умница, помогу, разумница. Дам тебе молоточек золотой и двенадцать гвоздиков бриллиантовых. Когда подойдёшь к месту, где Владычица морская из воды выходит, кататься она там по бережку выезжает, садись у ракитова куста, и перед ним гвоздики эти сложи, сложи их аккуратненько, да чтобы видно их было, потом забивай в песок золотым молоточком. Как только забьёшь последний, тут сразу из песка вылазит первый. Она будет недалече проезжать, увидит эту невидаль, придёт к тебе, станет покупать, ты не продавай, а скажи, чтобы дала с Фениксом ночь переночевать.
     Девушка в пояс поклонилась и пошла. Приходит к третьей Бабе Яге, та её спрашивает:
     — Зачем это ты, красная девица пришла-то в такою даль-невидаль? Дело пытаешь, аль от дела лытаешь?
     Отвечает ей девица:
     — Фениста ищу я, бабушка.
     Прозадумалась тут Баба-Яга старшая, совет собирала земных, подземных и надземных тварей и говорит:
     — Ты девица так-то не дойдёшь, куда тебе надобно. Ты уж вон медяные колпаки стаскала, просвиры медяные все сглодала, медяные башмаки сносила. Но я тебе помогу. Вот тебе конь вороной. Он землю копытами бьёт, за две версты камешки выкидывает. Он тебя на место донесёт. Дам я тебе ещё меру жару. Ты поставь эту меру жару у ракитового куста. Конь мой будет жар есть, а поперхать золотыми и серебряными яблоками. Поедет на прогулку Морская Владычица, она берегом всегда мимо того самого куста ракитового проезжает. Диво это дивное увидит, к тебе обязательно придёт. Захочется ей купить у тебя эту меру и коня. Только ты его владычице не продавай, а отдай за то, чтоб с Фенистом её ночь провести.
     Взяла девица эту меру жару, поблагодарила и вышла. Только вышла, а у крыльца стоит конь вороной, как лютый зверь, ушами водит, храпит, землю копытами бьёт, за две версты камешки выкидывает. Она на него села, и конь этот приподнялся под самое поднебесье.
     Пролетела она леса тёмные, реки глубокие, опустилась у берега морского на жёлто-красные, изумрудные пески, и там стоит один-единственный ракитовый куст.
     Она точно, как было сказано, сначала положила полотенце и по нему яичко золотое катает.
     Вот едет мимо Владычица морская, завернула к ней и спрашивает:
     — Девушка, что вы делаете?
     Отвечает девица:
     — Да так, скучно мне, вот я и забавляюсь.
     Интересно стало Владычице, хочется ей завладеть чудом этим дивным. Говорит она:
     — А что ты хочешь за это полотенце парчовое и золотое яичко? Я тебе денег дам, сколько хочешь.
     Отвечает девица, глаза свои потупив:
     — Я крестьянка, я себе денег заработаю.
     Пристаёт к ней Владычица:
     — Продай.
     Стоит на своём девица:
     — Не продажное оно у меня.
     Та снова, продай да продай.
     Отвечает девица:
     — Не продажное оно, не продажное и всё.
     Удивляется Владычица, что это такое? Спрашивает её:
     — Ну, а как же тогда?
     Говорит её девица:
     — Даром отдам, если дадите с Фенистом ночь провести.
     Отскочила от неё Владычица Морская, чуть уже в море собралась, но потом воротилась и говорит:
     — Ладно, ночуй, едем со мной.
     Приезжают они в подводное царство, там хрустальный дворец.
     Пришла ночь, впустила она девицу к царю в спальню. Пришла она к изголовью, будила его, будила, да не добудилась. Вышла утром оттуда.
     На другой день поехала на прогулку Царица Морская, а девица сидит под кустом ракитовым и гвоздики бриллиантовые в песок золотым молоточком вколачивает. Они так на солнышке и поблескивают.
     Один девица вбивает, а другой вылезает.
     Ехала царица мимо, смотрит, а что это блестит так, подъехала ближе, стало ей хотеться завладеть таким дивом. Говорит она:
     — Продай мне девица гвоздики с молоточком.
     Она ни за что не соглашалась, сколько Владычица ни уговаривала её.
     Наконец сказала ей:
     — Хорошо, я и так отдам, только чтобы Фениста мне повидать и с ним ночь ночевать.
     Не хотелось так делать Владычице, было уже в морскую пучину ушла, да на берегу раздумалась, назад возвернулась и согласилась. Как согласилась, так повела во дворец свой.
     Девица снова с Фенистом на ночь осталась, будила его будила, да так за всю ночь и не разбудила.
     На третий день выходит владычица на берег, а там под ракитовым кустом конь стоит вороной, как лютый зверь. Ушами он водит, храпит, копытами землю бьёт, камушки за две версты выкидывает, ест жар, а поперхает золотом и серебром.
     Золотые и серебряные яблоки по песку во все стороны так и катятся.
     Тут уже не могла никак мимо такого чуда проехать царица морских глубин. Завортила, стала торговать у девушки коня с жаром. Наконец уступила Младшая дочка коня, опять за то, чтобы с Фенистом ночь провести.
     Проходит она в хрустальном замке в спальню к нему, а Фенист опять спит. Загоревалась она, забилась, как голубка, слёзы кипучие с голубиное яйцо полились, да на грудь Фенисту и пали. Вскочил тут Фенист-Ясный Сокол, хватился за грудь свою словно ошпаренный и говорит.
     — Девица! Разве это ты плачешь так горюче?
     Он закрыл снова глаза свои и говорит:
     — Сон или мечта это, никак я не пойму!
     Говорит радостно ему девица:
     — Явь это Фенист-Ясный Сокол.
     Удивляется он:
     — Как же ты меня нашла?
     Отвечает ему девица, вытря слёзы:
     — Долго ходила: – три пары медяных башмаков износила, три посоха медяных изломала, три просвиры медяные изглодала, да дорого ещё заплатила.
     — Да что же ты заплатила? ; Спрашивает её Фенист.
     Отвечает ему девица:
     — За первую ночь, что ты спал – парчовое полотенце и золотое яичко, за вторую ночь – двенадцать бриллиантовых гвоздиков и золотой молоточек, за третью ночь вороного коня, что жар ест, а золото и серебро поперхает.
     Тут он взял её за руки и выводит во дворец. Владычица морская волнуется:
     — Что это такое?
     Фенист-Ясный Сокол говорит:
     — Нужно синод созвать, обдумать всё.
     Собрал он синод и спрашивает:
     — С какой женой лучше жить: с той, которая покупала меня или с той, которая продавала меня?
     Синод долго не судил, а присудил так, жить с той, которая покупала, любовь на деньги не меняется. Присудил Синод за труды девушки Фениста-Ясна Сокола в мужья, да ещё и коня вороного с жаром, от которого он золото и серебро поперхает.
     Поехали они в своё родное государство и стали жить-поживать и добра наживать.
     Не знаю, живут ли сейчас.
     А кто слухал, тому и шубу с пухом, кто учится, тому долго не мучится.
++++++++++++++++++++++++++++
====
          Финист Ясный Сокол и девушка. Сказка!!
....
     В некотором царстве, в некотором государстве жил-был купец.
     У него было три дочери. Они ещё все девушки были.
     Как-то умерла у него жена. Остались у него три дочки на хозяйстве. Да только всё больше младшая дочка по дому управлялась: – и коров доить, и стирать, и заплаты латать.
     Трудолюбива была. Старшие дочки всё нарядами наряжались, да женихов ждали.
     Думал отец-купец служанку взять, только и без неё всё делается, хотел другой раз жениться, да всё времени нету свататься. Так и остался вдовым.
     Собирается как-то отец-купец на ярмарку и спрашивает:
     — Ну, дочки, чего вам привезти, я ведь не знаю.
     Старшие дочки и говорят:
     — Купи нам батюшка по платку полушалку, чтобы с разными цветами, да цветы покрупнее.
     Младшая дочка просит:
     — А мне, батюшка, пёрышко Фениста-Ясна Сокола.
     — Ну, ладно, спрошу. ; Отвечает отец-купец.
     А ей уж как две недели всё один сон снится про Фениста Ясного Сокола. Ходила она к бабке на краю села, спрашивала её, как истолковать этот сон, дак та ей натолковала, что ей дано взамуж за Фениста выйти, если отец-купец достанет ей его пёрышко.
     Приехал отец-купец в город, продал там всё, что нужно было. Купил старшим дочерям, что просили. А пёрышка Фенистого нигде не нашёл.
     Приезжает домой, старшим подарки отдал, а младшей говорит:
     — Не нашёл я пёрышка тебе, доченька.
     Она ему говорит:
     — Ну, на нет, батюшка, и суда нет.
     Вот живут-поживают, добра наживают. Отец-купец опять едет в город на ярмарку.
     — Доченьки, что вам купить?
     — По сапожкам, ; старшие говорят, ; одна чтоб подковка золотая, другая – серебряная.
     Отец-купец им говорит:
     — Хорошо дочки это я куплю. А тебе чего ж, Младшая дочка?
     Отвечает Младшая дочка:
     — Пёрышко Фениста-Ясна Сокола.
     Подумал отец-купец и говорит:
     — В тот раз не нашёл, поищу в другой.
     Ездил купец ездил, все дела поделал. Приехал. Привозит сапожки старшим.
     — Ну, Младшая дочка, а тебе не привёз.
     Отвечает ему Младшая дочка:
     — Ну, нет, так нет, что делать!
     Через время в третий раз поехал отец-купец в город. Старшие дочери приказали, чтоб он по хорошему сарафану и по фартуку привёз.
     Вот купил он все. Набрал на сарафаны. А пёрышка снова не нашёл. Поехал отец-купец обратно.
     Едет он назад, и повстречался ему мужичок. У него ларец был пурпурный под мышкой. Говорит мужичок с ларцом:
     — Здорово отец-купец!
     Отвечает отец-купец Младшей дочки:
     — Здорово, добрый человек.
     — Подвези меня! ; Мужичок с ларцом просит.
     Сели, разговорились между собою. Говорит про свою горю-печаль купец:
     — Да вот на базар третий раз приезжаю. Три дочери у меня без матери. Меньшая дочка трудолюбивая, всю бы душу отдал, да только просит она у меня каждый раз пёрышко Фениста-Ясна Сокола. Искал-искал, да нигде не нашёл.
     А мужичок с ларцом и говорит:
     — Слышал от своего сына, что сон ему был, будто женится он на простой девушке, да только разлучат их недобрые люди. Девушке потом придётся три года его искать, а сын мой три года будет в кабале у колдуньи. А сын мой и есть Фенист, он по рождению царевич у меня. И пёрышко его у меня в ларце, вот в этом ящичке.
     Просит тогда его отец-купец Младшей дочки:
     — Дедушка, продай мне перо!
     — Не могу, ни продать, ни отдать. Много с того бед претерпят наши дети. Но, только, кто пером будет владеть, это будет невеста моего сына.
     Стал его отец-купец Младшей дочки просить, говорит, пусть, мол, судьбой наши дети сами распорядятся. Мужичок с ларцом взял, да и отдал пёрышко.
     Привозит отец-купец сарафаны, фартуки старшим дочерям, а те и довольны. Младшей дочке отдал пёрышко. Она обрадовалась, отнесла в комнату, где спала, положила в коробочку.
     Все убрались, она вынула перо. Оно сделалось царевичем. Сели они, как во сне сели, побеседовали, хорошие слова друг другу сказывали. Ночь настала Фенист и говорит:
     — Девица, ты теперь ложись спать, а я оборочусь Ясным Соколом полечу по поднебесью летать. Только к утру и вернусь, с первыми петухами. Ты только оконце своё не затворяй и коробочку не закрывай.
     Ударился молодец об землю и стал ясным соколом. Она отворила форточку, он выпорхнул и улетел.
     Так они разговаривали десять дён. Каждую полночь молодец улетал в поднебесье и возвращался с петухами. А девушка уже спала сладко. И было им хорошо.
     Сёстры же старшие подслушали под дверью, что Младшая сестра кого-то к себе впускает и разговоры говорят они хорошие. Про то доложили отцу-купцу.
     Отец-купец пошёл посмотреть, стучит в дверь:
     — Машенька, это я, открой мне.
     Отец-купец её вошёл, а в горнице нету никого. Она его спрашивает:
     — Что тебе батюшка надобно?
     Отвечает отец-купец:
     — Где щётка, я хотел кафтан покойной матери почистить, может, его моль тронула.
     — Нет, батюшка, я его чистила, на солнце просушила.
     Отец-купец тогда и говорит сёстрам:
     — Вы, дочки, глядите за собой больше, чем за ней.
     Сёстры же старшие на том не успокоились, завидно им стало, что у Младшей дочки жених появился, а они старшие, только к ним никто не сватается. Взяли, да в форточку иголок и острых ножей наставили. Она спит, а тут к петухам первым прилетел Фенист. Надобно ему в пёрышко оборатиться и в ларец пасть. Он бился, бился, крылышки только порезал. Говорит он тогда:
     — Кому нужно, тот меня и найдёт тогда, когда трои посоха чигунных изломает, и трои башмаков чигунных истаскает, и трои колпака чигунных износит. А буду я в тридевятом царстве в услужении у колдуньи того царства.
     И улетел. Младшая дочка проснулась, рассвело уже. Она посмотрела в ларец, а там пёрышка нету. Смотрит на окошко, и видит на ножах кровь и пёрышки. Погорилась она попечалилась, делать нечего, надо собираться в путь.
     Пошла она к кузнецу знакомому. Попросила его, чтобы он ей сделал три посоха чигунных, трое башмаков чигунных, три колпака чигунных. Он всё то поделал, она взяла, на себя надела и пошла в путь-дороженьку.
     Шла она полями, шла она лесами, шла она лугами. Третьи чигунные вещи уже снашивать стала. Пришла она в одно такое место, где стоит избушка на куриных пятках, на собачьих лапках и вертится.
     Она и говорит:
     — Избушка, избушка, стань к лесу задом, ко мне передом. Дай мне войти, водицы напиться, что есть покушати.
     Избушка повернулась. Взошла в неё девушка. Там Баба Яга то ли сидит, то ли лежит. Ноги на порожке, губы на сошке, руки упёрты из угла в угол, нос в потолок врос. Кричит с порога Баба-Яга:
     — Тьфу, тьфу, русским духом пахнет, триста лет не слыхивала, а тут само является.
     Увидала она девушку и говорит:
     — Ты зачем сюда, красная девушка: – дела пытаешь или от дела лытаешь?
     Отвечает ей девушка:
     — Бабушка, ищу я Фениста-Ясна Сокола.
     Удивилась Баба-Яга и говорит:
     — Далёко туда идти, но я тебе помогу. Женился Фенист на дочери просвирниной. Вот тебе золотое блюдечко, золотое яичко, само катается по блюдечку. Дойдёшь туда – наймись в работницы, сделаешь все дела по дому, тогда садись, бери блюдечко, положи на него яичко и катай.
            — Увидит хозяйка, скажет: Продай.
            — Ты скажи: Не продам. Могу отдать, но только вашего мужа день повидать.
     Взяла это всё Младшая дочка и пошла. Шла она шла, заплутала, забрела опять в дремучий лес. Смотрит, опять избушка на куриных пятках, на собачьих лапках вертится.
     Говорит девица:
     — Избушка, избушка, стань к лесу задом, ко мне передом. Дай мне войти, водицы напиться, что есть покушати.
     Повернулась избушка, в ней Баба Яга то ли сидит, то ли лежит, ноги на порожке, губа на сошке, руки из угла в угол растопырила, нос в потолок врос.
     Вот Баба-Яга с порога и кричит:
     — Тьфу, тьфу, русским духом пахнет, четыреста лет не слыхивала, а тут само является.
     Смотрит, а тут девушка пришла, спрашивает Баба-Яга:
     — Ты зачем это сюда, красная девушка, пришла, дела пытаешь или от дела лытаешь?
     Отвечает ей девушка:
     — Я Младшая дочка отца моего купца, а ищу я Фениста. Была я у твоей сестрицы младшей, вот она меня к тебе, бабушка, послала.
     Баба-Яга сказала тогда:
     — Далёко же идти тебе, девица ты красная, не дойдёшь.
     Отвечает ей на то девица:
     — Как-нибудь, бабушка, дойду, а не дойду, дак Бог поможет добрести.
     Раздумалась тут Баба-Яга, вокруг ступы своей трои разов обернулась и говорит:
     — Ладно, жалко мне тебя девица. Дам я тебе подарок: – золотое донце с золотым веретенцем. Как придёшь ты в тридевятое царство, пойдёшь на торг, там, будешь куделю прясть. Потянется нитка не простая, золотая. Народ увидит, Королеве того царства скажет. Придёт к тебе колдунья эта, хозяйка Фениста, спросит продать, только ты не продавай, говори, что заветно золотое веретенце, пусть за него пустит тебя на ночь в спальню к Фенисту.
     Поблагодарила Младшая дочка отца-купца Бабу Ягу, пошла дальше. Шла она шла, приходит опять в такое место, где избушка на куриных пятках, на собачьих лапках. Девушка и говорит:
     — Избушка, избушка, стань к лесу задом, ко мне передом. Дай мне войти, водицы напиться, что есть покушати.
     Избушка повернулась, девушка вошла, а там сидит, а частью лежит Баба Яга. Увидела она девушку и кричит ей с порога:
     — Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Зачем красная девушка пришла?
     Отвечает ей Младшая дочка:
     — Ты не ругай меня бабушка, меня середняя твоя сестра послала. Ищу я Фениста-Ясна Сокола.
     Всплеснула руками Баба-Яга, чуть крышу с избушки не снесла и говорит:
     — Далёко отсюда Фенист, так ты не дойдёшь. Ты уже палку свою чигунную совсем доломала, колпак чигунный совсем износила. Но пожалею я тебя. Дам тебе серобокого конька. Он хоть росточком мал, но тебя живо донесёт в тридевятое царство, Фениста государство. А ещё дам я тебе золотые пяльцы, да золотую иголочку. Иголочка сама будет вышивать по малиновому бархату золотом-серебром чудный узор. Как придёшь в тридевятое царство, встанешь на торг, садись, начинай вышивать серебром по злато-малиновому бархату чудный узор. Будут купцы покупать, ты ни за какие деньги не продавай. Слух до хозяйки Фениста дойдёт, она сама придёт у тебя покупать, ты говори, что заветна вещичка эта, просись ночь ночевать с Фенистом.
     Послушала это всё девушка и говорит:
     — Спасибо, бабушка.
     Вышли они на порог, а конёк уже стоит. Говорит он ей:
     — Садись на меня, не бойся девица.
     Села она, конёк её и понёс выше облака летучего, быстрее ветра несучего, живо донёс её куда ей надо.
     Вот пришла Младшая дочка на торг городской, сидит там и по золотому блюдечку золотое яичко катает. Купцы приходят, она ни с кем не торгует. Доложили главной Колдунье, выходит она в торг. Колдунья эта, хозяйка Фениста чудо это увидела и просит:
     — Продай, девка, что хочешь заплачу.
     Отвечает Младшая дочка:
     — Не надо мне твои деньги. Продать не продам, а так отдам, дай с Фенистом ночь ночевать.
     Подумала колдунья, и говорит:
     — Ладно! Только будешь с ним сидеть до рассвета, до первых солнечных лучей. С первыми петухами ты должна из дворца выйти, не то останешься там свиньёй в хлеву.
     Отдала Младшая дочка блюдечко с яблочком. Вечером пришла девушка ко дворцу Королевы, впустила колдунья девушку к Фенисту в спальню. А он спит. Будила его Младшая дочка, да так и не разбудила. А колдунья волос колдовской вплела в волосы Фениста, от того он спал беспробудно. Вот рассвело уже. Она вышла из спальни. Петухи прокричали, колдовство с Фениста спало, проснулся он и думает, что это такое во сне с ним было, будто Младшая дочка отца-купца к нему приходила.
     Вот вечер другой приходит. Младшая дочка снова на торг приходит, достала серебряное донце-золотое веретенце. Села куделю прясть. Нитка потянулась не простая, а золотая. Да такая тонкая, что её не видно.
     Купцы ходят вокруг, всё похаживают, товар-то не по их разумению, а видно, что королевский. Докладывают Королеве-колдунье, что есть на торгу городском дивный товар, никем невиданный. Приходит эта колдунья, хозяйка Фениста и спрашивает:
     — Что ты делаешь, девица?
     Отвечает девица:
     — Лён пряду.
     Хозяйка пришла, посмотрела на это чудо-чудное, захотелось ей такое же получить и говорит она:
     — Продай мне донце-веретенце. Я тебе золотых, серебряных денег дам.
     Девица на то ей отвечает:
     — Это купцам деньги нужны, а мне дашь с Фенистом ночь ночевать.
     Колдунья согласилась и говорит ей.
     — Будешь девка с ним сидеть до рассвета, до первых солнечных лучей. С первыми петухами ты должна из дворца выйти, не то останешься там несушкой на насесте.
     Отдала Младшая дочка веретенце. Вечером пришла снова ко дворцу Королевы, впустила колдунья девушку к Фенисту в спальню. А он спит.
     Будила его девушка будила, да так и не разбудила. А колдунья булавку в плечо ему вставила, он и спал беспробудно колдовским сном. Вот рассвело уже. Она вышла из спальни. Только она вышла, тут петухи прокричали, колдовство с Фениста спало, проснулся он и думает, что это во сне с ним было, что это снова Младшая дочка к нему приходила.
     Вот настаёт другой день. Девушка приходит на торг городской достаёт золотые пяльцы-золотую иголочку, и вышивает по малиновому бархату красивые узоры.
     Ходят вкруг неё купцы заморские купить-продать хотят чудо это, де девица не продаёт, королевским товаром называет.
     Докладывают Королеве-колдунье, что есть на торгу городском дивный товар, никем невиданный. Приходит хозяйка Фениста, глянула на узор, а там и сёла, и города, и реки, и моря, будто всё царство расписано.
     — Продай мне чудо своё. ; Просит Хозяйка.
     Отвечает ей Младшая дочка отца-купца:
     — Не продам, а отдам, если позволишь с Фенистом третью ночь ночевать.
     Соглашается ворожея злобная и говорит девице.
     — Смотри девка, будешь девка с ним сидеть только до рассвета, до первых солнечных лучей. С первыми петухами ты должна из дворца выйти, не то останешься там ведром на коромысле.
     Отдала Младшая дочка золотые пяльцы с золотой иголочкой. Вечером пришла снова ко дворцу Королевы, впустила колдунья девушку к Фенисту в спальню. А Фенист снова спит.
     Будила его девушка будила, да так и не разбудила. А колдунья брошку малую ему в волосы вздёрнула, не видно её, он и спал колдовским беспробудным сном. Дело к рассвету уже. Тронула девушка ту брошку колдовскую, выскочила, пала на пол, Фенист тут и проснулся. Встал он и говорит.
     — Ты, Младшая дочка?!
     — Я, Фенистушка, я это, любимый.
     — Как же ты меня нашла? ; Удивляется Фенист.
     Отвечает ему девушка:
     — Я, как ты и наказывал, трои посоха чигунных изломала, и трои башмаков чигунных истаскала, и трои колпака чигунных износила. Пришла сюда и за тебя дорого заплатила.
     — Что же ты заплатила? ; Спрашивает Фенист.
     Отвечает ему Младшая дочка:
     — Заплатила я золотое блюдечко с золотым яичком, золотое донце с золотым веретенцем, да ещё золотые пяльцы с золотой иголочкой. Отдала королеве-колдунье, твоей хозяйке, чтоб тебя повидать.
     Тогда Фенист ей говорит:
     — Раз так случилося, то колдунья мне больше не указ. Она наложила на меня колдовство за то, что отказался служить ей. Но колдовство её пропадает, если кто выкупит меня у неё, да ещё трои посоха чигунных изломает, трои башмаков чигунных истаскает, трои колпака чигунных износит. Будь ты теперь девица голубицей яснокрылой. А я при тебе буду голубем сизокрылым, полетим мы к себе домой.
     Отворили они форточку и выпорхнули. Быстро они прилетели в государство отца-купца девушки.
     Прилетели, оборотились Младшей дочкой и Фенистом. Оказались в горнице у неё.
     Вот Фенист выдернул пёрышко и говорит:
     — Я пойду по поднебесью, а ты здесь оставайся, занимайся по домашностию. Когда я тебе понадоблюсь, ты махни пером с востока на запад, все будет сделано.
     Она положила перо опять в коробочку. Дома ей очень обрадовались: – три года на богомолье ходила.
     Утром сёстры наряжаются к обедне и её зовут. Предлагают наряды и тот, и другой, и сарафан, и подшалок.
     Младшая дочка и говорит:
     — Нет, я по домашности останусь, устала я с дороги.
     Вот ушли сёстры. Она вынула перо и махнула с востока на запад. Вдруг заявляется Фенист-Ясный Сокол, с ним шесть молодцов – волос в волос, голос в голос. Одели они её в богатый костюм. А коса у неё была русая, ниже пояса. Вплели в косу ленту алую, скололи брошью бриллиантовой.
     Подали расписную коляску и шестёрку лошадей, а лошади-то были бурые, одна волосинка золотая, другая – серебряная. Кучер в бархатном кафтане с красным кушаком, поддёвка на нем – сбора на сборе с серебряными пуговицами.
     Она села в коляску расписную, подкатила она к церкви, отстояла обедню достойно. Заблаговестили, она вышла, села в карету, поехала домой.
     За ней все вышли и между собою рассуждаются, что такой-то красавицы, такого наряда никто не видал, предполагали, может, царевна, может, королевна.
     Приехала она домой. Только махнула пером, слуги её разобрали, вдруг сёстры входят и говорят:
     — Ты к обедне-то не пошла, а там такая приезжала царевна-королевна, ты бы посмотрела.
     Отворачивается от них Младшая сестра и отвечает:
     — Да разве ж я знала. Знала бы, так непременно пошла бы.
     Повернулась она от них, а у неё бриллиант и жемчуг в косе застряли от наряда, так и засияли. Сёстры тотчас догадались и начали за Малой сестрой подглядывать. Подглядели как-то, как Фенист-Ясный Сокол прилетел.
     Выждали, как он улетел, снова навтыкали в форточку острых ножей да кинжалов.
     Прилетел Фенист, бился-бился, хотел в пёрышко оборотиться, только свои перья на кинжалах оставил, да и говорит:
     — Кому я нужен, тот меня найдёт, когда три посоха жалезных изломает, трое башмаков жалезных истопчет, три колпака жалезных износит, три просвирки жалезные изглодает. А буду в услуженье у Владычицы морской.
     Она сквозь сон слышит, проснулась, глянула, а на ножах кровь.
     Тогда Младшая дочка обо всем догадалась, пришла к батюшке и говорит:
     — Ну, батюшка, я опять на богомолье пойду, мне понравилось.
     — Ну что ж, иди, раз на богомолье. ; Соглашается батюшка её, отец-купец.
     Приходит она в соседнее село к кузнецу, заказала три посоха, трое башмаков, три колпака, три просвирки – все чигунное, и пошла.
     Шла она чистыми полями, бархатными лугами, дремучими лесами. Приходит наконец в такое место, где стоит избушка на куриных пятках, на собачьих лапках и вертится. Она говорит:
     — Избушка, избушка, стань к лесу задом, ко мне передом. Дай мне взойти, водицы чистой испить, хлеба-соли покушать.
     Избушка повернулась, девушка вошла, а там не сидит, не лежит Баба Яга, ноги на порожке, губы на сошке, растопырила руки из угла в угол, нос в потолок врос.
     — Тьфу, тьфу, русским духом пахнет, триста лет уже никого тута не было!
     Смотрит девица пришла, спрашивает её:
     — Ты зачем это пожаловала сюда, девица красная?
     Отвечает ей девица:
     — Иду искать Фениста-Ясна Сокола.
     Удивилась Баба-Яга:
     — Так ты ж его нашла уже!
     — Да, бабушка, нашла, но злые люди да ближние снова нас разлучили.
     Раздумалась тут Баба-Яга, стала кумарить что-то, потом и говорит:
     — Далёко, девка, тебе идти. Он сейчас в тридесятом царстве и женился на владычице морской. Но я тебе помогу. Жалко мне тебя, да Морская владычица не родня мне. Дам я тебе парчовое полотенце и золотое яичко. Когда придёшь к месту, где выезжает владычица кататься, там увидишь стоит у моря ракитовый куст, ты девица расстели у этого куста полотенце и катай по нему яичко. Катай так, что Владычица Морская увидела у тебя это чудо. У них во глубине морских таких чудес не бывало никогда. Владычица увидит, будет покупать, ты скажи, что отдашь за ночь с её мужем, Фенистом, которого она околдовала и на себе сонного оженила.
     Вот пошла девица. Долго шла и пришла в новое место, где стоит избушка на куриных пятках, на собачьих лапках.
     Просит девица:
     — Избушка, избушка, стань ко мне передом, к лесу задом, дай мне войти, водицы напиться, да хлеба-соли покушать.
     Избушка и повернулась. Девушка взошла, видит Бабу Ягу, ту же самую: ноги на порожке, губы на сошке, руки из угла в угол растопырены, нос в потолок врос.
     Девица ей снова низко поклонилась. Спрашивает её середняя Баба-Яга:
     — Ты девица зачем опять пожаловала?
     Отвечает ей девица:
     — Ищу я бабушка Фениста-Ясна Сокола.
     Удивилась Баба-Яга:
     — Так ты ж его нашла уже!
     Заплакала девица и говорит:
     — Злые люди разлучили нас, сетрицы мои родные.
     Пожалела её Баба-Яга и в этот раз, говорит ей:
     — Помогу, умница, помогу, разумница. Дам тебе молоточек золотой и двенадцать гвоздиков бриллиантовых. Когда подойдёшь к месту, где Владычица морская из воды выходит, кататься она там по бережку выезжает, садись у ракитова куста, и перед ним гвоздики эти сложи, сложи их аккуратненько, да чтобы видно их было, потом забивай в песок золотым молоточком. Как только забьёшь последний, тут сразу из песка вылазит первый. Она будет недалече проезжать, увидит эту невидаль, придёт к тебе, станет покупать, ты не продавай, а скажи, чтобы дала с Фениксом ночь переночевать.
     Девушка в пояс поклонилась и пошла. Приходит к третьей Бабе Яге. Так точно же её и эта спрашивает:
     — Зачем ты, красная девица? Дело пытаешь, аль от дела лытаешь?
     Отвечает ей девица:
     — Фениста ищу я, бабушка.
     Пораздумалась тут Баба-Яга старшая, совет собирала земных, подземных и надземных тварей и говорит:
     — Ты девица так-то не дойдёшь, куда тебе надобно. Ты уж вон жалезные колпаки стаскала, просвиры жалезные все сглодала, жалезные башмаки сносила. Но я тебе помогу. Вот тебе конь вороной. Он землю копытами бьёт, за две версты камешки выкидывает. Он тебя на место донесёт. Дам я тебе ещё меру жару. Ты поставь эту меру жару у ракитового куста. Конь мой будет жар есть, а поперхать золотыми и серебряными яблоками. Поедет на прогулку Морская Владычица, она берегом всегда мимо того самого куста ракитового проезжает. Диво это дивное увидит, к тебе обязательно придёт. Захочется ей купить у тебя эту меру и коня. Только ты его владычице не продавай, а отдай за то, чтоб с Фенистом ночь провести.
     Взяла девица эту меру жару, поблагодарила и вышла. Только вышла, а у крыльца стоит конь вороной, как лютый зверь, ушами водит, храпит, землю копытами бьёт, за две версты камешки выкидывает. Она на него села, и конь этот приподнялся под самое поднебесье.
     Пролетела она леса тёмные, реки глубокие, опустилась у берега морского на жёлто-красные, изумрудные пески, и там стоит один-единственный ракитовый куст.
     Она точно, как было сказано, сначала положила полотенце и по нему яичко золотое катает.
     Вот едет мимо Владычица морская, завернула к ней и спрашивает:
     — Девушка, что вы делаете?
     Отвечает девица:
     — Да так, скучно мне, вот я и забавляюсь.
     Интересно стало Владычице, хочется ей завладеть чудом этим дивным. Говорит она:
     — А что ты хочешь за это полотенце парчовое и золотое яичко? Я тебе денег дам, сколько хочешь.
     Отвечает девица, глаза свои потупив:
     — Я крестьянка, я себе денег заработаю.
     Пристаёт к ней Владычица:
     — Продай.
     Стоит на своём девица:
     — Не продажное оно у меня.
     Та снова, продай да продай.
     Отвечает девица:
     — Не продажное оно, не продажное и всё.
     Удивляется Владычица, что это такое? Спрашивает её:
     — Ну, а как же тогда?
     Говорит ей девица:
     — Даром отдам, если дадите с Фенистом ночь провести.
     Отскочила от неё Владычица Морская, чуть уже в море собралась, но потом воротилась и говорит:
     — Ладно, ночуй, едем со мной.
     Приезжают они в подводное царство, там хрустальный дворец.
     Пришла ночь, впустила она девицу к царю в спальню. Пришла она к изголовью, будила его, будила, да не добудилась. Вышла утром оттуда.
     На другой день поехала на прогулку Царица Морская, а девица сидит под кустом ракитовым и гвоздики бриллиантовые в песок золотым молоточком вколачивает. Они так на солнышке и поблескивают.
     Один девица вбивает, а другой вылезает.
     Ехала царица мимо, смотрит, а что это блестит так, подъехала ближе, стало ей хотеться завладеть таким дивом. Говорит она:
     — Продай мне девица гвоздики с молоточком.
     Она ни за что не соглашалась, сколько Владычица ни уговаривала её.
     Наконец сказала ей:
     — Хорошо, я и так отдам, только чтобы Фениста мне повидать и с ним ночь ночевать.
     Не хотелось так делать Владычице, было уже в морскую пучину ушла, да на берегу раздумалась, назад возвернулась и согласилась. Как согласилась, так повела во дворец свой.
     Девица снова с Фенистом на ночь осталась, будила его будила, да так за всю ночь и не разбудила.
     На третий день выходит владычица на берег, а там под ракитовым кустом конь стоит вороной, как лютый зверь. Ушами он водит, храпит, копытами землю бьёт, камушки за две версты выкидывает, ест жар, а поперхает золотом и серебром.
     Золотые и серебряные яблоки по песку во все стороны так и катятся.
     Тут уже не могла никак мимо такого чуда проехать царица морских глубин. Завортила, стала торговать у девушки коня с жаром. Наконец уступила Младшая дочка коня, опять за то, чтобы с Фенистом ночь провести.
     Проходит она в хрустальном замке в спальню к нему, а Фенист опять спит. Загоревалась она, забилась, как голубка, слёзы кипучие с голубиное яйцо полились, да на грудь Фенисту и пали. Воскочил тут Фенист-Ясный Сокол, хватился за грудь свою словно ошпаренный и говорит.
     — Девица! Разве это ты плачешь так горюче?
     Он закрыл снова глаза свои и говорит:
     — Сон или мечта это, никак я не пойму!
     Говорит радостно ему девица:
     — Явь это Фенист-Ясный Сокол.
     Удивляется он:
     — Как же ты меня нашла?
     Отвечает она:
     — Долго ходила: – три пары жалезных башмаков износила, три посоха жалезных изломала, три просвиры жалезные изглодала, да дорого ещё заплатила.
     — Да что же ты заплатила?—Спрашивает Фенист удивлённо.
     Отвечает девица всё, как есть говорит:
     — За первую ночь, что ты спал – парчовое полотенце и золотое яичко, за вторую ночь – двенадцать бриллиантовых гвоздиков и золотой молоточек, за третью ночь вороного коня, что жар ест, а золото и серебро поперхает.
     Тут он взял её за руки и выводит во дворец. Владычица морская волнуется:
     — Что это такое?
     Фенист-Ясный Сокол говорит:
     — Нужно синод созвать, обдумать всё.
     Собрал он синод и спрашивает:
     — С какой женой лучше жить: с той, которая покупала меня или с той, которая продавала меня?
     Синод долго не судил, а присудил так, жить с той, которая покупала, любовь на деньги не меняется. Присудил Синод Фенисту жениться на девушке.
     Поехали они в своё родное государство и стали жить-поживать и добра наживать. Но чуда дивного, чтобы лошади жар ели, и золото и серебро попёрхивали, к них больше не было.
     Зато было у них другое чудо: народила девица ребятишек, которые сны разгадывали, да летали соколами по поднебесьям.
     Не знаю, живут ли сейчас.
     А кто слухал, тому и шубу с пухом, кто учится, тому долго не мучится.
++++++++++++++++++++++++++++
====
          Фенист Ясный Сокол и Марьюшка. В некотором царстве. Сказка!!
....
     В некотором царстве, в некотором государстве жил-был зажиточный крестьянин.
     У него было три дочери. Они ещё все девушки были. Вот пришло время и умерла у него жена. Он хотел работницу нанять, а младшая дочь, Марьюшка, и говорит:
     — Не надо, батюшка, я все буду делать: – и коров доить, и стирать, и заплаты платать.
     Трудолюбива была. А эти две, как на разгуле. Собирается как-то отец на ярмарку и спрашивает:
     — Ну, дочки, чего вам привезти, я ведь не знаю.
     Старшие дочки и говорят:
     — Купи нам батюшка по полушалку, чтобы с разными цветами, да цветы покрупнее.
     Младшая, Марьюшка просит:
     — А мне, батюшка, пёрышко Фениста-Ясна Сокола.
     — Ну, ладно, спрошу. ; Отвечает отец.
     А то ей сон был, по которому ей дано было взамуж за Фениста выйти, если отец достанет ей его пёрышко.
     Приехал отец в торговые ряды. Купил старшим дочерям платки с крупными хорошими цветами.
     Поспрашивал по лавкам, по базару пёрышка Фениста-Ясна Сокола, никто не знает, какое-такое пёрышко. Приезжает, встречают его дочери.
     Он старшим подарки отдал, а младшей говорит:
     — Не нашёл я, доченька.
     Она ему и отвечает:
     — Ну, на нет, батюшка, и суда нет.
     Вот живут-поживают, добра наживают. Отец опять едет в город на ярмарку. Спрашивает он дочерей своих:
     — Доченьки, что вам купить?
     — По сапожкам, ; старшие говорят, ; одна чтоб подковка золотая, другая – серебряная.
     Отец им говорит:
     — Хорошо дочки это я куплю. А тебе чего ж, Марьюшка?
     Отвечает Марьюшка:
     — Пёрышко Фениста-Ясна Сокола.
     Подумал отец и говорит:
     — В тот раз не нашёл, в этот придётся пёрышко поискать.
     Вот отец и поехал. Ездил-ездил, купил старшим дочкам по сапожкам с каблучками, а этой никак не найдёт. Приехал. Привозит сапожки старшим. Говорит он:
     — Ну, Марьюшка, а тебе не привёз.
     Отвечает ему Марьюшка:
     — Ну, нет, так нет, что делать!
     Через время в третий раз поехал отец в город. Старшие дочери приказали, чтоб он по хорошему сарафану и по фартуку привёз.
     Вот купил он все. Набрал на сарафаны. А пёрышка снова не нашёл. Поехал купец обратно.
     Едет он назад, и тут догоняет какой-то старичок-попутчик. А у него ящичек пурпурный под мышкой. Говорит попутчик:
     — Здорово купец!
     Отвечает отец Марьюшки:
     — Здорово, добрый человек.
     — Подвези меня! ; Попутчик просит.
     Сели, разговорились между собою. Говорит про свою печаль купец:
     — Да вот на базар третий раз приезжаю. Три дочери у меня без матери. Меньшая дюже трудолюбивая, всю бы душу отдал, просит пёрышко Фениста-Ясна Сокола. Искал-искал, да нигде не нашёл.
     А старик и говорит:
     — Слышал от своего сына, что сон ему был, будто женится он на простой девушке, да только разлучат их недобрые люди. Девушке потом придётся три года его искать, а сын мой три года будет в кабале у колдуньи. А сын мой и есть Фенист, он по рождению царевич у меня. И пёрышко его у меня в шкатулке, вот в этом ящичке.
     Просит тогда его отец Марьюшки:
     — Дедушка, продай мне перо!
     — Не могу, ни продать, ни отдать. Много с того бед претерпят наши дети. Но, только, кто пером будет владеть, это будет невеста моего сына.
     Стал его отец Марьюшки просить, говорит, пусть, мол, судьбой наши дети сами распорядятся. Старичок взял, да и отдал перо.
     Привозит купец тем на сарафаны, на фартуки. Марьюшке отдал пёрышко. Она обрадовалась, отнесла в комнату, где спала, положила в коробочку.
     Все убрались, она вынула перо. Оно сделалось царевичем. Сели они, как во сне сели, побеседовали. Он говорит:
     — Марьюшка, теперь ложись спать, а я полечу по поднебесью летать. Летать я буду до солнечной зари. Ты окошечко не зарывай, ты будешь спать ещё, я прилечу и снова обернусь в пёрышко.
     Ударился об землю и стал ясным соколом. Она отворила форточку, он выпорхнул и улетел.
     Сёстры же старшие подслушали под дверью, отцу доложили, что Марьюшка кого-то к себе впустила и разговоры с ним говорит хорошие.
     Отец пошёл посмотреть, стучит в дверь:
     — Машенька, это я, открой мне.
     Отец её вошёл, а в горнице нету никого. Она его спрашивает:
     — Что тебе батюшка надобно?
     Отвечает отец:
     — Где щётка, я хотел кафтан покойной матери почистить, может, его моль тронула.
     — Нет, батюшка, я его чистила, на солнце просушила.
     Отец тогда и говорит сёстрам:
     — Вы, дочки, глядите за собой больше, чем за ней.
     Сёстры же старшие на том не успокоились, завидно им стало, что у Марьюшки жених появился, а они старшие, только к ним никто не сватается. Взяли, да и в форточку иголок, острых ножей наставили. Она спит, а тут поутру прилетел Фенист. Надобно ему в пёрышко оборатиться и в ларец пасть. Он бился, бился, крылышки только порезал. Говорит он тогда:
     — Кому нужно, тот меня и найдёт тогда, когда трои посоха жалезных изломает, и трои башмаков жалезных истаскает, и трои колпака жалезных износит. А буду я в тридевятом царстве мужем у дочки просвирни под колдовством колдуньи того царства.
     И улетел. Марьюшка проснулась, рассвело уже. Она посмотрела в ларец, а там пёрышка нету. Смотрит на окошко, и видит на ножах кровь и пёрышки. Погорилась она попечалилась, делать нечего, надо собираться в путь.
     Утром говорит отцу:
     — Батюшка, устала я от домашней работы, пойду в Иерусалим Богу помолюсь.
     Ну, раз она просится на богомолье, отец её отпустил. Пошла она в соседнюю деревню, нашла там кузнеца. Попросила его, чтобы он ей сделал три посоха жалезных, трое башмаков жалезных, три колпака жалезных. Он всё то поделал, она взяла, на себя надела и пошла в путь-дороженьку.
     Шла она чистыми полями, дремучими лесами, бархатными лугами. Видит – стоит избушка на куриных пятках, на собачьих лапках и вертится.
     Она и говорит:
     — Избушка, избушка, стань к лесу задом, ко мне передом. Дай мне в тебя взойти, хлеба-соли найти.
     Избушка повернулась. Взошла в неё Марьюшка. Там Баба Яга сидит. Ноги на порожке, губы на сошке, руки из угла в угол растопырила, нос в потолок врос.
     Кричит с порога Баба-Яга:
     — Тьфу, тьфу, русским духом пахнет.
     Увидала она Марьюшку и говорит:
     — Ты зачем сюда, красная девушка пришла-то: – дела пытаешь или от дела лытаешь?
     Отвечает ей Марьюшка:
     — Бабушка, ищу я Фениста-Ясна Сокола.
     Удивилась Баба-Яга и говорит:
     — Далёко туда идти, но я тебе помогу. Женился Фенист на дочери просвирниной. Вот тебе серебряное блюдечко, золотое яичко, само катается по блюдечку. Дойдёшь туда – наймись в работницы, сделаешь все дела по дому, тогда садись, бери блюдечко, положи на него яичко и катай.
            — Увидит хозяйка, скажет: Продай.
            — Ты скажи: Не продам. Могу отдать, но только вашего мужа день повидать.
     Взяла это всё Марьюшка и пошла. Шла она шла, заплутала, забрела опять в дремучий лес. Смотрит, опять избушка стоит на куриных пятках, на собачьих лапках вертится туда-сюда.
     Говорит тогда Марьюшка:
     — Избушка, избушка, стань к лесу задом, ко мне передом, дай мне в тебя взойти, водицы испить, да хлебца найти.
     Повернулась избушка, в ней Баба Яга то ли сидит, то ли лежит, ноги на порожке, губа на сошке, растопырила руки из угла в угол, нос в потолок врос.
     Увидела она Марьюшку и с порога кричит:
     — Тьфу, тьфу, русским духом пахнет, ты зачем сюда, красная девушка явилася: дела пытаешь или от дела лытаешь?
     Отвечает ей девушка:
     — Зовут меня Марьюшка, а ищу я Фениста-Ясна Сокола. Была я у твоей сестрицы младшей, вот она меня к тебе, бабушка, послала.
     Сестра эта, Баба-Яга сказала тогда:
     — Далёко идти тебе, Марьюшка, не дойдёшь.
     Отвечает смело Марьюшка:
     — Как-нибудь, бабушка, дойду, не дойду, так добреду.
     Пораздумалась, да поразкумекалась Баба-Яга и говорит:
     — Ладно, жалко мне тебя девица. Дам я тебе подарок: – серебряное донце-золотое веретенце. Как поделаешь дела по домашности, будешь куделю прясть. Потянется нитка не простая, золотая. Придёт к тебе хозяйка Фениста, спросит продать, только ты не продавай, говори, что заветно веретенце, пусть за него пустит тебя на ночь в спальню к Фенисту.
     Поблагодарила Марьюшка Бабу Ягу, пошла дальше. Шла-шла. Там опять избушка на куриных пятках, на собачьих лапках. Она говорит:
     — Избушка, избушка, стань к лесу задом, ко мне передом, мне в тебя взойти, водицы бы только испить да хлебца найти.
     Избушка повернулась, там сидит, а частью лежит Баба Яга. Увидела девушку и кричит ей с порога:
     — Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Зачем красная девушка пришла?
     Отвечает ей Марьюшка:
     — Меня середняя твоя сестра к тебе послала. Ищу Фениста-Ясна Сокола.
     Всплеснула руками Баба-Яга, чуть крышу с избушки не снесла и говорит:
     — Далёко отсюда Фенист, так ты не дойдёшь. Видишь, вон палку свою жалезную совсем доломала, колпак жалезный совсем износила. Но пожалею я тебя. Дам тебе серого волка, он тебя живо донесёт. А ещё дам я тебе серебряные пяльцы, золотую иголочку. Иголочка она сама будет вышивать по малиновому бархату золотом-серебром чудный узор. Как придёшь в тридевятое царство, наймёшься работать, после работы приди, в уголок садись, начинай вышивать серебром по малиновому бархату чудный узор. Будет хозяйка Фениста у тебя покупать, ты говори, что заветна, просись ночь ночевать с Фенистом.
     Послушала это всё девушка и говорит:
     — Спасибо, бабушка.
     Вышли они на порог, волк уже у порога ждёт. Говорит он ей:
     — Садись на меня, не бойся.
     Села она, волк её и понёс выше облака летучего, быстрее ветра несучего, живо донёс её куда ей надо.
     Вот пришла Марьюшка пред двором фенистовой хозяйки, постояла, постояла, тут выходит эта дочка просвирни. Марьюшка у неё и спрашивает:
     — Не надо ли работницы вам в дом?
     Отвечает хозяйка Фениста:
     — Надо, да только рукодельницу. Чтобы всё умела делать.
     Говорит Марьюшка:
     — Я всё и умею: – и шить, и кроить, и коров доить.
     — Хорошо, возьму, ; соглашается невеста Фенистова. ; Вот такая-то мне и нужна. Чтоб она возами возила и дом красила.
     Вот стала Марьшка там жить. Работает хорошо, хозяйке нравится. Вечером она работу поделает, освободится, достанет золотое яичко, сидит, любуется.
     Жена Фениста как-то это чудо увидела и просит:
     — Продай, что хочешь заплачу.
     Отвечает Марьюшка:
     — Не надо мне твои деньги. Дуракам деньги дороги, они не знают, как их добыть, а у умных людей они были и будут. Продать не продам, а так отдам, дай с Фенистом ночь ночевать.
     Подумала хозяйка, дочь просвирни, и говорит:
     — Ладно! Делать-то нечего.
     Отдала Марьюшка. Вот вечером впустила она Марьюшку к Фенисту в спальню. А он спит. Будила его Марьюшка, да так и не разбудила. А хозяйка в волосы Фениста воткнула золотую булавку, от которой он спал беспробудно. Вот рассвело уже. Она вышла из спальни. Петухи прокричали, колдовство с Фениста спало, проснулся он и думает, что это во сне с ним было, что Марьюшка к нему приходила.
     Вот вечер другой приходит. Марьюшка свои дела поделала, достала серебряное донце-золотое веретенце. Села куделю прясть. Нитка потянулась не простая, а золотая. Да такая тонкая, что её не видно.
     Сидит и песенку поёт:
     — Ничто в полюшке не колышется.
     Услышала песенку Невеста Фениста и спрашивает:
     — Что ты делаешь, девица?
     Отвечает Марьюшка:
     — Лён пряду.
     Хозяйка пришла, посмотрела на это чудо-чудное, захотелось ей такое же получить и говорит она:
     — Продай мне донце-веретенце. Я тебе золотых, серебряных денег дам.
     Марьюшка на то ей отвечает:
     — Это дуракам деньги нужны, а мне дашь с Фенистом ночь ночевать.
     Жена согласилась. Пришла она в спальню, а Фенист опять спит, у него снова колдовская булавка в волосах спрятана. Марьюшка его будила-будила, а он спит беспробудным сном. Солнышко выстало, она поднялась и пошла из спальни.
     Только она вышла, тут петухи прокричали, колдовство с Фениста спало, проснулся он и думает, что это во сне с ним было, что это снова Марьюшка к нему приходила.
     Вот приходит опять вечер. Марьюшка достаёт серебряные пяльцы-золотую иголочку, она сама вышивает по малиновому бархату красивые узоры.
     Глянула хозяйка Фениста на узор, а там и сёла, и города, и реки, и моря, будто всё царство расписано.
     — Продай мне чудо своё. ; Просит Хозяйка.
     Отвечает ей Марьюшка:
     — Не продам, а отдам, если позволишь с Фенистом третью ночь ночевать.
     Дочка просвирни и согласилась, впустила Марьюшку. Она будила-будила, начала в головушке его искать, да и вытолкнула золотую булавку колдовскую. Он проснулся, только глаза не открывает, думает, что сон ему снится.
     Она наклонилась над ним и заплакала, а слезы её чистые, как хрустальная вода, пали ему на щеку. Он как вскочит, будто его обожгли.
     — Ты, Марьюшка?!
     — Я, Фенистушка.
     — Как же ты меня нашла? ; Удивляется Фенист.
     Отвечает ему Марьшка:
     — Я, как ты и наказывал, трои посоха жалезных изломала, и трои башмаков жалезных истаскала, и трои колпака жалезных износила. Пришла сюда и за тебя дорого заплатила.
     — Что же ты заплатила? ; Спрашивает Фенист.
     Отвечает ему Марьюшка:
     — Да вот серебряное блюдечко-золотое яичко, серебряное донце-золотое веретенце, серебряные пяльцы-золотую иголочку, что по малиновому бархату чудные узоры вышивает. Отдала твоей хозяйке, чтоб тебя повидать.
     Тогда Фенист ей говорит:
     — Раз так, то колдунья мне больше не указ. Она наложила на меня колдовство за то, что отказался я взять взамуж дочь её и служить в колдовских делах. Только не вечно её колдовство: кто выкупит меня у дочки просвирни, да ещё трои посоха жалезных изломает, и трои башмаков жалезных истаскает, и трои колпака жалезных износит, да меня найдёт. Будь ты, Марьюшка, тогда сизой голубкой, а я сизым голубем и полетим к себе домой.
     Отворили форточку и выпорхнули. Быстро они прилетели в Марьюшкино государство как раз под самое Христово Воскресенье.
     Прилетели, оборотились Марьюшкой и Фенистом, пали в ноги её батюшке, просили дать благословление на свадьбу.
     Отец их благословил. Повенчались Марьюшка и Фенист, стали они жить-поживать, да детишек наживать. А детишки были всё непростые тоже: и сны разгадывали и птицами полётывали.
++++++++++++++++++++++++++++++++++
====
          Филёнушка-роганок. Сказка!!
....
     Жил козёл да баран, и у них был маленькой – Филёнушка-роганок.
     Они жили в избушке в лесу. Вот пошли в лес лыки драть, орехи рвать и говорят Филёнушке:
     — Сиди Филёнушка-роганок, в окошечко не выглядывай! Мы уйдём в лес, а если Баба-яга утащит в лес, мы не услышим.
     Отвечает им Филёнушка-роганок:
     — Ну, ну, идите, я в окошечко не буду выглядывать.
     Подъехала тут в кочерге Баба-яга и говорит:
     — Филёнушка-роганок, выглянь-ка в окошечко: – стоит репка в лукошечке.
     Он только выглянул, она его схватила и потащила. Он заплакал, кричит:
     — Козёл да баран, меня Баба-яга утащила за крутые берега, за тёмны леса, за быстры реки, пропаду навеки.
     Козёл да баран услыхали и побежали, догнали, вырвали. Принесли его домой. Дали ему орешков и говорят:
     — Баба-яга, подойдёт, ты, в окошечко не выглядывай. Она тебя утащит, мы не услышим.
     Ушли утром снова в лес. Баба-яга опять на кочерге подъехала, да и говорит:
     — Филёнушка-роганок, выглянь-ка в окошечко: – ехали бояре, на них шапочки кудрявы.
     Ему захотелось поглядеть, он выглянул, она его и утащила опять. Тут он заплакал и закричал:
     — Козёл да баран, меня Баба-яга утащила за крутые берега, за тёмные леса, за быстры реки, пропаду навеки.
     Козёл да баран услыхали, догнали и вырвали. Принесли его домой и говорят ему:
     — На вот тебе ягод, орех, ешь и грызи. Баба-яга подойдёт, в окошко не выглядывай. Уйдём мы в лес далёко. Будешь плакать, мы не услышим.
     Вот поутру снова они ушли в лес. Баба-яга снова пришла на кривой ноге и говорит:
     — Филёнушка-роганок, выглянь-ка в окошечко: – ехали бояре, рассыпали горох, золотой петушок собирает.
     Ему захотелось поглядеть, и он выглянул. Она его схватила и потащила, и он заплакал.
     Проплакал он два раза, три раза прокричал. Козёл да баран не услыхали его, и баба-Яга его принесла домой, посадила на печку.
     А у ней было две дочери. Старшую дочь баба заставила печь топить, Филёнушку пожарить. А сама пошла спать.
     Дочь старшая истопила печь. Подошла к Филёнушке-роганку и говорит ему:
     — Пойдём, Филька, погреемся.
     Он не отказался и сказал:
     — Пойдём!
     Подошли они к печке. Она говорит:
     — Садись на лопатку, Филька.
     А Филёнушка сам-то не дурак был, отвечает на то:
     — Я не умею туда садиться. Сядь-ка ты сама, поучи меня.
     Она и села. Он её туда сунул, в печку-то, а сам ушёл на подлавку. Баба-яга проснулась, потянулась, вынимает из печки сковороду, там видит мясо. И давай есть его.
     Она его съела, вышла в сени и говорит:
     — Покатайтеся котяры, поваляйтеся хвостяры по Филёнушкиным костярам.
     А он в исподке сидит и приговаривает:
     — Покатайтеся котяры, поваляйтеся хвостяры по Филёнушкиным костярам.
     Услышала это Баба-Яга и кричит на него:
     — А, ты, пёс рогатый, ты ещё жив-таки!
     — Жив, я, жив, бабушка, ; говорит Филёнушка!
     Заставила тогда баба другую дочку топить печь, а сама пошла по лесам летать, добычу наметать.
     Вот другая дочка истопила печку, да и скричала Филёнушку греться.
     — Давай, Филька, я тебя посажу на лопату, ; говорит другая дочка, ; всуну в печку. Там и погреешься.
     А Филёнушка говорит:
     — Я не умею, сядь сама, поучи меня.
     Она села, он её туда сунул, а сам ушёл на подлавку.
     Приходит Баба-яга и выняет мясо из печки. Смотрит, хорошее мясо, съела его и вышла с костями в сени, собакам своим кинула и говорит:
     — Покатайтеся шавки, поваляйтеся бесхвостые по Филёнушкиным костищам.
     А Филёнушка с подлавки отвечает:
     — Покатайтеся шавки, поваляйтеся бесхвостые по дочериным костям!
     — А, ты пёс рогатый, жив-таки! ; Кричит Баба-Яга.
     — Жив я, жив бабушка-ягушка!
     Тогда пошла баба сама печку топить. Истопила печку и кличет Филёнушку греться.
     Взяла его на руки и поднесла к печке. Говорит:
     — Садись вот на лопатку!
     А Филёнушка-то не будь дурак и говорит ей:
     — Сядь сама, бабулька, я-то ведь не научен, не умею.
     Она и села. Только туда она села, он её печку бабу и сунул. Она там сжарилась.
     Он мясо её вынул из печи и отдал собакам да кошкам её некормленым, а сам пошёл домой.
     Пришёл домой. Козёл да баран его встретили, обрадовались. Сделали пирушку, гостей со всего лесу позвали, погуляли.
     Стали потом жить-поживать, добра боле наживать.
++++++++++++++++++++++++++++
====
          Философ и Калика. Жил-был бедной мужик. Поморы. Архангельск. Сон. Сказка!!
....
     Жил-был бедный мужик. Как в вечерях повалится, поужинает, дак в утрях и поесть нечего станет, и семья голодна была.
     Вот он повалился как-то спать и видит ночью сон, во снях видит, кто-то ему говорит:
     — Есть у тебя мужик клад, да не знаешь, где взять. Так ты позови Философа, он тебе разгадает, где взять.
     Мужик стал в утрях, обрадовался и поехал за Философом. Приехал к Философу и говорит:
     — Поедем со мной, сон разгадать надобно.
     Философ согласился, и поехали. Ехали они, да ввечеру по дороге в деревне пристали к старику да ко старухи. А у старика со старухой тех был сын двенадцати лет, Калика. Он не говорил, не ходил и руками не мог ничего делать.
     Старик да старуха как-то вышли из избы, Калика и говорит:
     — Философ, я знаю ты куда поехал, тебе сна не разгадать до тех пор, покуда я не скажу.
     Философ спросил:
     — Где-ка этот клад, скажи мне сынок?
     Отвечает Калика:
     — Ищи у мужика на заднем дворе, там обгорелый дом стоит, так в пятнадцатой головне клад найдёшь.
     У мужика был прежде дом большой, да сгорел, а головни в земли остались, а они не гниют.
     Приехали к бедному мужику, стали рыться, дорылись до пятнадцатой головни, подняли её, а из неё деньги посыпались.
     Мужик Философу дал сколько следовало, а сам стал жить хорошо и богато.
     А Философ, поехавши домой, приворотил в ту же деревню, на ту же самую квартиру.
     Стал чай пить, а Калика и говорит:
     — Ну что Философ, разгадал сон?
     Отвечает Философ:
     — Разгадал.
     Говорит ему тогда Калика:
     — Ты вот что, Философ, выкупи меня у отца у матери, по времени я тебе пригожусь, они меня незадорого отдадут.
     Старик, старуха пришли, Философ и говорит:
     — У вас этот парень вместо колодки живёт, продайте мне его, у меня ему хорошо будет.
     Удивляются старики и спрашивают:
     — А тебе на что он нужен?
     Отвечает Философ:
     — А я его буду вместо музея держать у себя и всем показывать. Мало у кого такой есть?
     Срядились за полторы тыщи рублей, когда Философ запоезжал, то Калика вскочил на ноги, как здоровый стал, поклонился отцу-матери в ноги и говорит:
     — Спасибо, родетели, что двенадцать лет прокормили и пропоили, а теперь я вам не слуга.
     Отец и мать заревели, стали сына обратно просить, но Философ не отдал. Приехали к Философу домой. Вот они жили да пожили Философ с Каликой, как тут как раз приснился царю сон. И никто из думных не может тот сон его разгадать. Сказали царю, что только Философ может то сделать, боле в его царстве некому.
     Царь призвал Философа и говорит:
     — Мне приснился сон, разгадай его.
     Философ разгадывал, разгадывал, никак не мог разгадать, обратился он тогда к царю:
     — У меня Ваше Величество, есть слуга верный, он, наверно точно, разгадает.
     Царь велел позвать Калику. Калика пришёл и говорит:
     — Философ человек грамотный, а я был калекой до двенадцати лет, сам-то как есть неграмотной, где же мне разгадать Ваш сон. Не знаю я ничего про это.
     А Калика свою думку заимел, знал он разгадку сна, но не стал Философа выручать.
     Философ пришёл домой и задумался, а жена у него была гордая, хитрая и говорит:
     — Что ж ты задумался? Возьми этого слугу, зарежь, вынь сердце, съешь и будешь, как и он, всё знать, чем ему всю жизнь конаться да кланяться.
     Философ приказал своим слугам этого слугу зарезать. Слуги его отвезли и хотели зарезать, а он им сказал:
     — Зря-то вы меня не губите, а отпустите меня на волю. Заместо меня зарежьте собаку, выньте собачье сердце и на тарелке отнесите Философу. Который слуга понесёт, то пусть запнётся о порог, сердце пусть падёт на пол, прибегут две собаки, сердце съедят, а Философ не заругается, только скажет:
     — Собаке и собачья смерть.
     Слуги так и сделали.
     Философу было дано трои сутки для разгадки сна, думал, думал, сон не мог разгадать, на третьи сутки вышел на крыльцо охолодиться, чуть не плачет, а слуги и говорят:
     — Вот был бы верный слуга, так и разгадал бы.
     Философ и говорит:
     — А нету его, дак и негде взять.
     Вдруг откуда ни возьмись этот Калика вышел и говорит:
     — Ну, давай, Философ, я тебе разгадаю царёв сон. Только к царю пойдём вместе.
     Зашли к царю и говорит Калика:
     — Я до тех пор не могу разгадать, покуда не отрубите Философу голову. Это за то, что он, хотя съесть моё сердце и стать способным, как и я на разгадку снов, приказал меня лишить жизни.
     Царь рассердился и приказал отрубить Философу голову. Когда казнь Философу была совершена, тогда Калика и говорит:
     — Ну, царь, теперь что я не скажу, худо ли, хорошо, меня должен ты отпустить, на сколько я буду проситься.
     Царь дал слово. Когда они укрепились, Калика и говорит:
     — Ваше царское величество, вам к тому сон Ваш приснился, что я через три года вашу дочку облюбавлю.
     Царь хотел Калику арестовать, но судьи не позволили:
     — До слова крепись, а за слово царское держись.
     Царь дал Калике тогда паспорт на три года, и на три года и отправил его за границу.
     Там Калика научился играть на всяких музыкальных инструментах. Так он хорошо играл, что заработал много денег, купил серебра и из того серебра устроил себе серебряного льва.
     Потом зафрахтовал корабль, чтобы вернуться в своё царство. Когда стал корабль подходить к берегу, Калика наказал капитану и всем служащим:
     — Вы, когда придёт царь, и будет он у вас будет серебряного льва покупать, вы ему не продавайте, а отдайте по фрахту по три тыщи рублей в сутки, а если серебряный лев поломается, тридцать тысяч берите за поправку и серебряного льва чтобы вернуть обратно.
     А сам Калика зашёл внутрь серебряного льва, сел там и заиграл на всяких инструментах. Царю доложили, что есть на корабле необыкновенный серебряный лев, что сам он играет на всяких инструментах. Он пришёл на корабль и стал спрашивать, чтобы продали ему серебряного льва.
     Ему не продали его. Тогда царь согласился платить по фрахту. Льва серебряного увезли и поставили в столовую. Через мало времени царь стал собирать пир.
     Собрался народ со всего царства, соседи прибыли. Угощались на пиру три дня, когда трои сутки прошли, а серебряный лев всё играл им. Потом все уже устали и придумали льва поставить к царской дочери в спальню.
     Вот все уложились спать. Когда заспали, то Калика изо льва вышел и к дочке. А она спала крепко. Когда он её захватил, она дрогнула и закричала. А Калика во льва обратно спрятался.
     Услыхал царь и прибежал в спальню к дочери, спрашивает:
     — Что ж ты шумишь дочка?
     — А мне во снях приснилось, что пришёл мужчина и хотел меня обнасильничать.
     — Ах вы какие подлые, наслушаетесь разных разговоров, вам во снах и бредит, только родителей беспокоите.
     Царь повесил дочери над головой саблю и сказал:
     — Если ещё закричишь, приду и тебе голову отрублю, меня не беспокой.
     Отец ушёл, Калика выходит снова изо льва. Она ещё не спала и было ужаснулась, хотела только крикнуть, а он и говорит:
     — Если скричишь, тебе смерть будет от сабли, что у тебя над головой.
     Тогда она его и приняла. Потом снова Калика зашёл во льва и уснул там крепким сном с передряги.
     Царь пробудился утром, смотрит, а серебряный лев не играет, видно поломался. Вот они и давай льва поправлять, нечего не могли поправить.
     Тогда льва серебряного снова на корабль отправили. Тут Калика из него и вышел.
     Прошло как раз три года, пришёл Калике строк к царю являться, везде уже розыски поданы на него. Около последнего срока-времени Калика сам во дворец явился.
     Царь его и спрашивает:
     — Ну, скоро ли на казнь пойдёшь, Калика?
     Калика отвечает на то:
     — А там посмотрим, Ваше Величество, пойдём или нет.
     Усмехается царь:
     — А пришлось ли сделать что с моей дочкой?
     Отвечает Калика:
     — А то и пришлось, что обещал.
     Царь пошёл к дочке, у неё спрашивает, а та говорит:
     — Да, действительно, было. Именно с ним.
     Калика и рассказал, как дело было. Царь тогда и согласился:
     — Ну ладно, когда умел так хитро сделать, умей дочь взять.
     За него царь и выдал дочь свою, да и отдал ещё полцарства.
,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-
     А что, зятёк-то сообразительный, да ещё и сны разгадывает, где из принцев такого найти?
++++++++++++++++++++++++++++++++++
====
          Финист Ясень Сокол. Жила-была девушка. Владимирский район. Сказка!!
....
     Жила-была девушка.
     Мать у неё умерла, а отец женился на другой. Мачеха своих дочерей рядит, старикову – нет.
     Стала она падчерицу пачкать золой и грязью, да ещё заставляла объедками питаться. А падчерица всегда ими ещё делилась с птицами да мышками.
     Однажды мачеха смешала мак с золой и велела ей разбирать. Вот она разбирала, тут прибежали мышки да птички и всё ей сделали. Мачеха вернулась. А всё сделано.
     Как-то дочки мачехины на вечеринку собрались. Стали наряжаться, а падчерицу с собой не брали. Она сидела в углу печальная. Тут прибежали мышки да птички, принесли ей наряды, и она пошла на вечеринку. Здесь все только и смотрели, что на неё.
     Был там прекрасный юноша, который танцевал только с ней. Когда пошли по домам, он там ей подарил пёрышко.
     Она домой вернулась, в каморку закрылась, пёрышко кинула оземь, тут и прилетел к ней Финист Ясен Сокол.
     Вот так стал он к ней летать, подарки носить и с ней разговаривать.
     А сестры подслушали, подсмотрели и в окошко ножи булатные воткнули.
     Ночью Сокол прилетел и об ножи-то и поранился, на девицу обиделся. Улетел он, а девица ждёт его. Посмотрела, хвать, а окно-то в крови. А Сокол из дали только что и прокричал ей, что найдёт его, когда двенадцать железных туфель истопчет.
     Пошла она к кузнецу, он ей и сковал двенадцать пар туфель. Идёт она идёт, вот уж и двенадцатая пара порвалась вся, ноги у ней в крови. Пришла в лес, видит стоит избушка на курячей ножке.
     Она и говорит:
     — Избушка, избушка, повернись к лесу задом, а ко мне передом.
     Избушка повернулась, девушка вошла и видит: на печи, на девятом кирпиче лежит Баба Яга – костяная нога, нос в потолок врос.
     Девушка поклонилась, Баба Яга её накормила, напоила, спросила куда идёт, выслушала, пожалела девицу и подарила ей золотое яблочко и серебряное блюдечко.
     Яблочко по блюдечку катается и города с озёрами показывает. Вывела Баба Яга девушку на крыльцо, бросила клубочек и велела за ним идти.
     Пошла девушка за им, и привёл он её в густой лес, а там стоит избушка и на курячей ножке вертится.
     — Избушка, избушка, стань к лесу задом, а ко мне передом.
     Избушка повернулась, и девушка вошла. Видит, в избушке сидит Баба Яга – костяная нога. Девушка ей поклонилась.
     Баба Яга её накормила, напоила. Спросила куда девица направилась, выслушала, сказала, что поможет ей, подарила веретенце, пряжу мотать.
     Веретенце само вертится, золотая нитка вьётся.
     Вывела Баба Яга девушку на крыльцо и отправила её к своей третьей сестре.
     Пришла девушка к третьей Бабе Яге, Та её накормила-напоила и подарила иголочку и ниточку.
     Иголочка сама вышивает, а за собой ниточку тянет.
     Вывела её Баба Яга на крыльцо и указала, где молодца Сокола искать.
     Пошла девица и пришла в царство – государство, где Финист жил. А он уж жениться собирается.
     Она села на ярманке и пустила яблочко по блюдечку. Пришла как-то невеста Финиста. Пришла и стала яблочко с блюдечком торговать у бедной девушки. Девушка с невесты только одно просит, Финиста увидать.
     Невеста хитрая была, согласилась, взяла, да и напоила Финиста сонным зельем, тот уснул, а девушка не смогла разбудить его.
     На другой день она веретенце стала крутить. Пришла невеста Финиста, и опять торгует.
     Договорились они, что увидит ночью девушка Финиста. А невеста снова напоила Финиста сонным зельем, Финист заснул ввечеру, так и не добудилась его девушка.
     На третий раз она иголочку невесте Финиста сторговала.
     А Финист в тот раз пить не стал. Пришла к нему девушка села в изголовье. А как Финист девушку увидел, признал её, взял за руку и сказал:
     — Вот моя невеста настоящая.
     Родители другой невесты стали на Финиста в суд подавать. Но судьи судили так, чтобы Финист женился на бедной девушке, которая его искала, а не на той, которая его продавала.
     Через несколько времени и свадьбу справил с ней.
,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-
     В жизни так редко бывает. Нынешние-то невесты к своему жениху никого и на пушечный выстрел не подпустят.
+++++++++++++++++++++++++++++++++++
====
          Финист Ясный Сокол. Было у купца три дочери. Сказка!!
....
     Было у купца три дочери.
     Поехал он раз на ярмарку, спрашивает, кому чего привезти в подарок.
     Две старшие попросили платков да платьев, а младшая, Марьюшка, говорит:
     — Привези мне, батюшка, пёрышко Финиста-Ясна Сокола.
     Накупил купец всякой девичьей справы, а пёрышка нет ни у кого. Наконец сторговал у какого-то старика за большие деньги, но для младшей, любимой дочери, ему ничего не было жаль!
     Вот приехал он домой, младшая дочь от радости сама не своя.
     Чуть начали старшие сестры обновки примерять, она побежала к себе в горницу, бросила пёрышко об пол – и тотчас влетел в окно сизокрылый сокол, явился к ней красавец молодой, ненаглядный возлюбленный Финист-Ясный Сокол.
     И прилетал он к ней всякую ночь, а утром улетал во чисто поле.
     Как-то раз услышали сестры в светелке Марьюшки разговоры поздние, подглядели в щёлочку – и едва не обмерли от зависти, увидав, с кем она ведёт речи сладкие, любезные.
     — Как так? ; Говорят. ; Мы старшие, а все ещё в девках сидим, к нам никто и не присватывался, а у младшей жених готов? Не бывать этому!
     Заманили они Марьюшку в погреб, да и заперли, а окошко её заколотили и ещё ножей острых навтыкали.
     Прилетел сокол, бился, бился, всю грудь изранил, а потом вскричал:
     — Прощай, красна девица! Коли захочешь меня снова увидать, иди в тридевятое царство, не прежде найдёшь, пока три года не минуют, пока не истопчешь трёх пар железных башмаков, трёх платьев железных не износишь да трёх посохов не притупишь железных.
     И улетел.
     Выпустили злые сестры Марьюшку из погреба, увидала она кровь милого друга – и в ту же ночь, никому не сказавшись, ушла из дому.
     Сковал ей кузнец платья железные, да башмаки, да посох, и отправилась она в странствие.
     Вот минуло три года её странствий, справа железная вся сносилась.
     Приходит Марьюшка в какой-то город и просится к старушке на ночлег.
     А та плачет:
     — Да слаба я стала, у меня в избе три года не мыто, не убрано, горячего не варено, пряжа не прядена, холсты не вытканы, срам один.
     Марьюшка в избе все намыла и начистила, пряжу спряла, холсты выткала, наварила, наготовила, старушку в бане выпарила – и вдруг та явилась ей в образе красавицы.
     — Это было тебе испытание, ; говорит она. ; А в награду возьми вот это яичко – дойдешь до Финиста-Ясна Сокола, оно тебе пригодится.
     Поблагодарила Марьюшка хозяйку и ушла в тридевятое царство.
     А там слух прошёл, будто королева берёт себе в мужья не простого человека, а сокола сизокрылого.
     Марьюшка как услышала это, так села и заплакала.
     Яичко из кармана выпало, повернулось – и вдруг раскинулось перед нею злат-серебряное царство-государство красоты невиданной, с дворцами и людьми, только дворцы в ладонь вышиной, люди – в полмизинчика, однако все двигаются и говорят, будто живые.
     А в ту пору проезжала мимо королева – увидала эту красоту, да чуть не умерла от зависти.
     — Продай мне царство-государство, ; говорит она Марьюшке. ; Никаких денег не пожалею, полкоролевства своего, настоящего отдам!
     — Не надо мне денег, ; отвечает та. ; Дозволь только в лицо жениху твоему, Финисту Ясну Соколу, поглядеть.
     Королева взъярилась было: девица-то красавица перед ней стоит, ей-то до такой красоты, как до луны, однако жадность глаза застит, думает она:
     — Не убудет небось с того жениха моего. Опою его сонным зельем, он на эту девку и не поглядит.
     — По рукам, ; говорит. ; Согласна я!
     Как решила, так и сделала. Приходит Марьюшка в покои Финиста – а тот спит непробудным сном. Заплакала она в голос:
     — Милый ты мой, я к тебе по всей земле шла три года, а ты спишь и не знаешь ничего!
     Сколько ни причитывала, спит он, не слышит, но вот упала горючая слеза ему на плечо – пробудился Финист Ясный Сокол, открыл глаза да так и ахнул:
     — Ты пришла, моя ненаглядная! А я уж думал, ввек не увидимся. Околдовала меня ведьма-королевна, я про тебя и забыл, зато теперь ввек не забуду.
     Подхватил Марьюшку на руки и вылетел вместе с ней в окошко – только их и видели.
     Прилетели на святую Русь, явились к Марьюшкиному отцу, в ноги кинулись – тот благословил молодых, ну а потом свадьбу сыграли.
     Жили Марьюшка и Финист-Ясный Сокол долго и счастливо, да говорят, что и теперь живут.
+++++++++++++++++++++++++
====
          Финист Ясный Сокол. Жил да был крестьянин. Сказка!!
....
     Жил да был крестьянин.
     Умерла у него жена, осталось три дочки. Хотел старик нанять работницу – в хозяйстве помогать. Но меньшая дочь, Марьюшка, сказала:
     — Не надо, батюшка, нанимать работницу, сама я буду хозяйство вести.
     Стала дочка Марьюшка хозяйство вести. Все-то она умеет, все-то у неё ладится.
     Любил отец Марьюшку: – рад был, что такая умная да работящая дочка растёт. Из себя-то Марьюшка красавица писаная.
     А сестры её завидущие да жаднющие, из себя-то они некрасивые, а модницы-перемодницы. Весь день сидят да белятся, да румянятся, да в обновки наряжаются, платье им – не платье, сапожки – не сапожки, платок – не платок.
     Поехал как-то отец на базар и спрашивает дочек:
     — Что вам, дочки купить, чем порадовать?
     Говорят старшая и средняя дочки:
     — Купи батюшка нам по полушалку, да такому, чтоб цветы покрупнее, золотом расписанные.
     А Марьюшка стоит да молчит. Спрашивает её отец:
     — А что тебе, доченька, купить?
     — Купи мне, батюшка, пёрышко Финиста Ясна Сокола.
     А это пёрышко уже две недели как снится. Ходила она к бабушке-старушке, жила у них на краю села, дак та сказала, что кто владеет тем пёрышком, та и будет его невестой.
     Приезжает отец, привозит дочкам полушалки, а пёрышка не нашёл.
     Поехал отец в другой раз на базар и говорит:
     — Ну, дочки, заказывайте подарки.
     Обрадовались старшая и средняя дочки:
     — Купи, батюшка, по сапожкам нам с серебряными подковками.
     А Марьюшка опять заказывает:
     — Купи мне, батюшка, пёрышко Финиста ясна сокола.
     Ходил отец весь день, сапожки купил, а пёрышка не нашёл. Приехал без пёрышка.
     Вот поехал старик в третий раз на базар. Старшая и средняя дочки говорят:
     — Купи, батюшка, нам по платью.
     А Марьюшка опять просит:
     — Батюшка, купи пёрышко Финиста ясна сокола.
     Ходил отец весь день, а пёрышка не нашёл. Выехал из города, а навстречу старенький старичок.
     — Здорово, дедушка! ; Говорит отец.
     — Здравствуй, милый! Куда путь-дорогу держишь? ; Спрашивает старичок.
     — К себе еду, в деревню.
     Стали они разговаривать о том, о сём. Говорит отец трёх дочек:
     — А вот горе у меня: – меньшая дочка наказывала купить пёрышко Финиста ясна сокола, а я не нашёл.
     Отвечает старичок:
     — Есть у меня такое пёрышко, да оно заветное, но для доброго человека, куда ни шло, отдам.
     Вынул дедушка пёрышко и подаёт, а оно по виду-то самое обыкновенное. Едет крестьянин и думает:
     — Что в нём Марьюшка нашла хорошего!
     Привёз отец подарки дочкам, старшая и средняя наряжаются да над Марьюшкой смеются:
     — Как была ты дурочка, так и есть. Нацепи своё пёрышко в волоса да красуйся!
     Промолчала Марьюшка, отошла в сторону, а когда все спать полегли, бросила Марьюшка пёрышко на пол и проговорила:
     — Любезный Финист– ясный сокол, явись ко мне, жданный мой жених!
     И явился ей молодец красоты неописанной. К утру молодец ударился об пол и сделался соколом. Отворила ему Марьюшка окно, и улетел сокол к синему небу.
     Три дня Марьюшка привечала к себе молодца, днём он летает соколом по синему поднебесью, а к ночи прилетает к Марьюшке и делается добрым молодцем.
     На четвёртый день сёстры злые заметили, что кто-то по ночам у Марьюшки бывает. Наговорили отцу на сестру.
     — Милые дочки, ; говорит отец, ; смотрите лучше за собой.
     — Ладно, ; думают сёстры, ; посмотрим, как будет дальше.
     Натыкали они однажды в раму острых ножей, а сами притаились, смотрят. Вот летит ясный сокол. Долетел до окна и не может попасть в комнату Марьюшки. Бился-бился, всю грудь изрезал, а Марьюшка спит и не слышит.
     Сказал тогда сокол:
     — Если я тебе, Марьюшка, нужен, ты меня найдёшь. Но это будет нелегко. Тогда меня найдёшь, когда трое башмаков жалезных износишь, трое посохов жалезных изломаешь, трое колпаков жалезных порвёшь.
     Услышала это Марьюшка во сне, со сна вскочила с кровати, посмотрела в окно, а сокола нет, и только кровавый след на окне остался.
     Заплакала Марьюшка горькими слезами, смыла слёзками кровавый след и стала ещё краше. Пошла она к отцу и проговорила:
     — Не брани меня, батюшка, отпусти в путь-дорогу дальнюю. Жива буду, то и свидимся, а коли умру, то так знать на роду написано.
     Жалко было отцу отпускать любимую дочку, но отпустил.
     Заказала Марьюшка в соседнем селе у кузнеца трое башмаков жалезных, трое посохов жалезных, трое колпаков жалезных и отправилась в путь-дорогу дальнюю, искать желанного Финиста ясна сокола.
     Шла она чистым полем, шла тёмным лесом, высокими горами. Птички весёлыми песнями ей сердце радовали, ручейки лицо белое умывали, леса тёмные привечали.
     Никто не мог Марьюшку тронуть: ни волки серые, ни медведи, ни лисицы, все звери к ней сбегались.
     Износила она башмаки жалезные, посох жалезный изломала и колпак жалезный порвала.
     Вот выходит Марьюшка на одну поляну и видит, что стоит там избушка на курьих ножках, туда-сюда вертится. Говорит Марьюшка:
     — Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом! Дай мне войти к тебе, водицы испить, хлеба поесть.
     Повернулась избушка к лесу задом, к Марьюшке передом. Зашла Марьюшка в избушку и видит, что сидит там баба-яга костяная нога, ноги из угла в угол раскорячила, губы на грядке, а нос к потолку прирос.
     Увидела баба-яга Марьюшку, зашумела:
     — Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Красная девушка, ты дело пытаешь аль от дела лытаешь?
     Отвечает ей Марьюшка чуть не плача:
     — Ищу я, бабушка, Финиста – ясна сокола.
     Стала Баба-Яга крутиться, думу думать. Потом остановилася и говорит:
     — О красавица, долго тебе искать! Твой ясный сокол за тридевять земель, в тридевятом государстве. Опоила его зельем царица-волшебница и женила на себе. Но я тебе помогу. Вот тебе серебряное блюдечко и золотое яичко. Когда придёшь в тридевятое царство, наймись работницей к царице. Как покончишь работу по дому, так бери блюдечко, клади золотое яичко, само оно будет кататься. Станут покупать его у тебя, дак ты не продавай. Просись только Финиста повидать.
     Поблагодарила Марьюшка бабу-ягу и пошла.
     Потемнел лес, страшно стало Марьюшке, боится и шагнуть, а навстречу кот. Прыгнул к Марьюшке, замурлыкал и говорит ей по человечьи:
     — Не бойся, Марьюшка, иди вперёд. Будет ещё страшнее, а ты иди и иди, не оглядывайся.
     Потёрся кот спинкой и был таков, а Марьюшка пошла дальше. А лес стал ещё темней. Шла, шла Марьюшка, сапоги жалезные износила, посох жалезный поломала, колпак жалезный порвала. Наконец пришла к избушке на курьих ножках.
     Вокруг тын, на кольях черепа, и каждый череп огнём горит. Говорит Марьюшка:
     — Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом! Дай мне внутрь взойти, водицы испить, хлебца покушать.
     Повернулась избушка к лесу задом, к Марьюшке передом. Зашла Марьюшка в избушку и видит, что сидит там баба-яга костяная нога, растопырила ноги из угла в угол, губы на грядке болтаются, а нос к потолку прирос.
     Увидела баба-яга Марьюшку, зашумела:
     — Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Красная девушка, ты дело пытаешь аль от дела лытаешь?
     Отвечает ей Марьюшка:
     — Ищу я, бабушка, Финиста ясна сокола. И послала меня к тебя твоя сестра.
     Стала тут Баба-Яга камни, которые всё помнят, перебирать, по закоулкам избушки прирыскивать, что-то шептать, вокруг ступы крутиться, потом и говорит:
     — Ладно, красавица, помогу тебе. Бери серебряные пяльцы, золотую иголочку. Иголочка сама будет вышивать серебром и золотом по малиновому бархату. Будут покупать у тебя их, дак ты не продавай. Просись только того, чтобы Финиста повидать.
     Поблагодарила Марьюшка бабу-ягу и пошла. А в лесу стук, гром, свист, черепа лес освещают. Страшно стало Марьюшке. Глядь, собака бежит и по человечьи говорит:
     — Ав, ав, Марьюшка, не бойся, родная иди! Будет ещё страшнее, не оглядывайся.
     Сказала и была такова.
     Пошла Марьюшка, а лес стал ещё темнее. За ноги её цепляет, за рукава хватает. Идёт Марьюшка, идёт и назад не оглянется.
     Долго ли, коротко ли шла она, да уж башмаки жалезные износила, посох жалезный поломала, колпак жалезный порвала.
     Вышла наконец она на полянку такую, на которой избушка на курьих ножках, вокруг тын, а на кольях лошадиные черепа, каждый череп огнём горит. Говорит Марьюшка:
     — Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом!
     Повернулась избушка к лесу задом, а к Марьюшке передом. Зашла Марьюшка в избушку и видит, что там сидит баба-яга костяная нога, ноги растопырила из угла в угол, губы висят на грядке, а нос к потолку прирос. Сама она чёрная, а во рту один клык торчит.
     Увидела баба-яга Марьюшку, зашумела:
     — Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Красная девушка, ты что, дело пытаешь аль от дела лытаешь?
     Отвечает ей Марьюшка:
     — Ищу я, бабушка, Финиста ясна сокола. А послала меня к тебе твоя середняя сестра, Баба-Яга.
     Тут распродумалась на долго Баба-Яга, села в ступу, по лесам летала, всех спрашивала, потом прилетела и говорит:
     — Трудно, красавица, тебе будет его отыскать, да я помогу. Вот тебе серебряное донце, золотое веретенце. Бери в руки, само прясть будет, потянется нитка не простая, а золотая.
     — Спасибо тебе, бабушка. ; Благодарит Марьюшка.
     Говорит на то ей старшая Баба-Яга:
     — Ладно, спасибо после скажешь, а теперь слушай, что тебе накажу: – будут у тебя золотое веретенце покупать, дак ты не продавай, а просись только Финиста повидать.
     Поблагодарила Марьюшка бабу-ягу и пошла, а лес зашумел, загудел. Тут поднялся свист, совы закружились, мыши из нор повылезли, да всё на Марьюшку. И тут видит Марьюшка, как бежит навстречу серый волк.
     — Не горюй, ; говорит он, ; а садись на меня и не оглядывайся.
     Села Марьюшка на серого волка, только её и видели. Впереди степи широкие, луга бархатные, реки медовые, берега кисельные, горы в облака упираются. А Марьюшка скачет и скачет.
     Вот перед Марьюшкой вырос хрустальный терем. Крыльцо резное, оконца узорчатые, а в оконце царица глядит.
     — Ну, ; говорит волк, ; слезай, Марьюшка, иди и нанимайся в прислуги к царице.
     Слезла Марьюшка, узелок взяла, поблагодарила волка и пошла к хрустальному дворцу. Поклонилась Марьюшка царице и говорит:
     — Не знаю, как вас звать, как величать, а не нужна ли вам будет работница?
     Отвечает царица:
     — Давно я ищу работницу, но такую, которая могла бы прясть, ткать, вышивать.
     Говорит Марьюшка:
     — Всё это я могу делать.
     Обрадовалась царица и говорит:
     — Тогда проходи и садись за работу.
     И стала Марьюшка работницей. День работает, а наступит ночь, дак возьмёт Марьюшка серебряное блюдечко и золотое яичко и скажет:
     — Катись, катись, золотое яичко, по серебряному блюдечку, покажи мне моего милого.
     Покатится яичко по серебряному блюдечку, и предстанет Финист – ясный сокол. Смотрит на него Марьюшка и слезами заливается:
     — Финист мой, Финист – ясный сокол, зачем ты меня оставил одну, горькую, о тебе плакать!
     Подслушала как-то царица её слова и говорит:
     — Продай ты мне, Марьюшка, серебряное блюдечко и золотое яичко.
     — Нет, ; говорит Марьюшка, ; они непродажные. Могу я тебе их отдать, если позволишь на Финиста поглядеть.
     Подумала царица, подумала и говорит:
     — Ладно, так и быть. Ночью, как он уснёт, я тебе его покажу.
     Наступила ночь, и идёт Марьюшка в спальню к Финисту. Видит она, что спит её сердечный друг сном непробудным. Смотрит Марьюшка на него, никак не насмотрится, целует в уста сахарные, прижимает к груди белой, а он спит, не пробудится сердечный друг.
     Наступило утро, а Марьюшка не добудилась милого.
     Целый день работала Марьюшка, а вечером взяла серебряные пяльцы да золотую иголочку. Сидит вышивает, сама приговаривает:
     — Вышивайся, вышивайся, узор, для Финиста. Было бы чем ему по утрам вытираться.
     Подслушала царица и говорит:
     — Продай, Марьюшка, серебряные пяльцы, золотую иголочку.
     — Я не продам, ; говорит Марьюшка, ; а так отдам, разреши только с Финистом свидеться.
     Подумала та, подумала и говорит:
     — Ладно, так и быть, приходи ночью.
     Наступает ночь. Входит Марьюшка в спаленку к Финисту, а тот спит сном непробудным. Говорит тогда Марьюшка:
     — Финист ты мой, ясный сокол, встань, пробудись!
     Но спит Финист – ясный сокол крепким сном. Будила его Марьюшка – не добудилась.
     Наступает день. Сидит Марьюшка за работой, берёт в руки серебряное донце, золотое веретенце. А царица увидала и просит:
     — Продай мне своё веретенце!
     Говорит Марьюшка:
     — Продать не продам, а могу и так отдать, если позволишь с Финистом хоть часок побыть.
     — Ладно, ; говорит царица, ; побудь.
     А сама думает:
     — Все равно не разбудит.
     Настала ночь. Входит Марьюшка в спальню к Финисту, а тот спит сном непробудным. Стала причитать Марьюшка:
     — Финист ты мой, ясный сокол, встань, пробудись!
     Спит Финист, не просыпается. Будила, будила, никак не может добудиться, а рассвет уже близко. Заплакала тут Марьюшка:
     — Любезный ты мой Финист, встань, пробудись, на Марьюшку свою погляди, к сердцу своему её прижми!
     Упала Марьюшкина горючая слеза на голое плечо Финиста и обожгла его. Очнулся Финист, осмотрелся и видит Марьюшку. Вспомнил про неё, обнял её, поцеловал:
     — Неужели это ты, Марьюшка! Как же ты меня нашла?
     Отвечает она:
     — Как ты и говорил, я трое башмаков железных износила, трое посохов железных изломала, трое колпаков железных поистрепала и тебя нашла. Поедем же теперь на родину, домой.
     Стали они домой собираться, а царица увидела и приказала в трубы трубить, об измене своего мужа оповестить.
     Собрались князья да купцы, стали совет держать, как Финиста наказать.
     Тогда Финист и говорит:
     — Которая, по-вашему, настоящая жена: – та ли, что крепко любит, или та, что продаёт да обманывает?
     Согласились все, что женой Финиста должна по праву стать Марьюшка.
     Улетели они в своё государство, пир там собрали, в трубы трубили, в пушки палили.
,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-
     Долго народ сказки про эту историю сказывал, квасок прихлёбывая, вот и нам немного досталось.
++++++++++++++++++++++++++++++++
====
          Фома Беренников. В некотором царстве-государстве жил-был мужик. Сказка!!
....
     В некотором царстве-государстве жил-был мужик – Фомка Беренников – такой сильный да дородный, что если пролетит мимо воробей да зацепит его крылом, так он и с ног свалится!
     Плохо ему на белом свете, все его обижают, и вздумал он:
     — Дай пойду утоплюся с горя!
     Подходит к болоту, увидали его лягушки и прыгнули в воду.
     — Постой, ; думает Фомка, ; не стану топиться: и меня люди боятся!
     Воротился домой, стал на пашню сбираться, а лошадёнка у него была дрянная, на работе замученная, натёрло ей хомутом шею до крови, и облепили её слепни да мухи видимо-невидимо!
     Фомка подошёл, как ударит ладонью, так одним махом сто побивахом! Говорит Фомка:
     — Ох, да я сам богатырь! Не хочу пахать, хочу воевать!
     Соседи над ним смеются:
     — Куда тебе, дураку, воевать, тебе впору свиньям корм давать!
     Не тут-то было: назвался Фомка богатырём, взял тупицу и косарь, что лучину скопают, надел на себя старый кафтан да высокий войлочный яломок на голову, сел на свою клячу и поехал в чистое поле ступою бредучею.
     В чистом поле врыл в землю столб и написал на нём:
     — Еду сражаться в иные города – одним махом сто побивахом!
     Только что успел отъехать с места, прискакали к столбу два могучих богатыря, прочитали надпись и говорят:
     — Что за богатырь такой! Куда он поехал? Скоку молодецкого не слышно, следу богатырского не видно!
     Кинулись за ним по дороге, увидал их Фомка и спрашивает:
     — Вы кто таковы?
     Отвечает они:
     — Мир тебе, добрый человек! Мы есть сильномогучие богатыри.
     Спрашивает их Фомка:
     — А по скольку голов сразу рубите?
     Один говорит:
     — По пяти.
     Другой:
     — По десятку.
     Смеётся Фомка:
     — Какие ж вы сильномогучие богатыри? Вы просто дрянь! Вот я так богатырь: одним махом сто побивахом!
     Говорят на то богатыри:
     — Прими нас в товарищи, будь нам старший брат.
     — Пожалуй, ; говорит Фомка, ; поезжайте сзади.
     Пристроились к нему сильномогучие богатыри и отправились все вместе в заповедные луга царские.
     Приехали, сами легли отдых взять, а лошадей пустили шёлкову траву щипать.
     Долго ли, коротко ли скоро сказка-то на Руси сказывается, не скоро тут дело делается. Вот усмотрел их царь и говорит:
     — Что ж за невежи такие в моих лугах прохлаждаются? Доселева тут ни зверь не прорыскивал, ни птица не пролётывала, а теперь гости пожаловали!
     Сейчас собрал войско великое и даёт приказ очистить свои луга заповедные. Идёт сила-рать несметная, увидали могучие богатыри, доложили про то названому старшему брату Фомке, а он им в ответ:
     — Ступайте-ка, переведайтесь, а я посмотрю какова ваша храбрость есть?
     Вот они сели на своих богатырских коней, припустили их на войско вражее, полетели, как ясные соколы на стадо голубей, притоптали, прирубили всех до единого.
     Думает царь:
     — Дело то не ладно!
     Опять собирает войско великое, чуть не вдвое больше прежнего, а впереди всего войска посылает силача-великана: голова у него что пивной котёл, лоб что твоя заслонка, а сам что гора!
     Сел Фомка на свою клячу, выехал навстречу и говорит великану:
     — Ты сильномогучий богатырь, и я таков же! Не честь, не хвала будет нам, добрым молодцам, коли станем сражаться, не поздоровавшись! Наперёд надо друг другу поклон отдать, а потом и в бой вступать.
     — Ладно! ; Отвечает великан.
     Разъехались они и стали кланяться. Пока великан наклонял свою голову, прошло полчаса времени, а другое полчаса надо было, чтобы поднять её.
     Фомка мал, да удал, не захотел дожидаться, хватил косарём своим раз-другой, и полетела голова с плеч долой.
     Войско дрогнуло и рассыпалось в разные стороны, а Фомка взобрался на богатырского коня, давай нагонять да конём топтать.
     Нечего делать, покорился царь, послал звать к себе сильномогучего богатыря Фому Беренникова и двух меньших его братьев.
     Угостил их, учествовал на славу, выдал за Фомку дочь свою царевну и дал полцарства ещё в приданое.
     Долго ли, коротко ли, да скоро только сказка сказывается, не скоро дело делается. Вот подступает под то царство басурманский король с силами несметными, требует дани-окупу великого.
     Не захотел царь платить дани-окупу великого, нарядил своё войско храброе, поставил зятя начальником и накрепко приказал, чтобы все на Фомку смотрели: – что он станет делать, и они б то же делали.
     Снялся Фомка и поехал сражаться. Едет он лесом, войско за ним. Срубил себе Фомка берёзку, и солдаты срубили себе по берёзке.
     Пришли к глубокой реке, а там мосту нет, а обходу двести вёрст, Фомка бросил свою берёзку в воду, и солдаты побросали свои туда же, запрудили реку и перешли на другую сторону.
     А басурманский король засел в крепком городе. Фомка остановился перед тем городом, развёл костёр, разделся весь догола и сидит да греется, солдаты увидали, тотчас же насбирали хворосту, нарубили поленьев, запалили костры по всему чистому полю.
     — Закусить бы надо! ; Сказал Фомка Беренников, вытащил из сумки сдобную лепёшку и стал уписывать.
     Откуда ни возьмись, а тут прибежала собака, вырвала лепёшку и давай бог ноги! Фомка ухватил горячую головешку и как был голый – так и пустился за нею: – во всю прыть бежит да во всё горло кричит:
     — Держите! Держите!
     Глядя на него и солдаты тоже сидели у огня голые, а тут повскакивали, похватали горячие головешки и побежали вслед за ним.
     Собака то была королевская, бросилась прямо в город да во дворец, Фомка за собакою, солдаты за Фомкою: – всё, что ни попадёт под руку, жгут и палят без пощады.
     Поднялась в городе суматоха, король не знает, что делать с испугу, стал просить замирения. Фомка на то не согласен, взял короля в плен и покорил всё его королевство.
     Воротился Фомка из походу, стал в пригороду, царь встретил его с большим почётом: музыка заиграла, колокола зазвонили, пушки грохнули, и пошёл пир на весь мир!
     И я там был, ел капусту, а в брюхе то пусто.
     Дали мне колпак, стали со двора толкать, дали мне шлык, а я в подворотню шмыг! Дали мне синь-кафтан, летят синицы да кричат:
     — Синь-кафтан, синь-кафтан!
     А мне послышалось:
     — Скинь кафтан!
     Скинул и бросил на дороге.
     Дали мне красные сапоги, летят вороны да кричат:
     — Красные сапоги, красные сапоги!
     А мне послышалось:
     — Краденые сапоги!
     Снял, да и бросил.
     Дали мне лошадку восковую, плётку гороховую, уздечку репяную, увидал я – мужик овин сушит, привязал тут лошадку, дык она и растаяла, плётку куры склевали, а уздечку свиньи съели!
,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-
     Так и остался я ни с чем. Только сказку сохранил.
++++++++++++++++++++++++++
====
          Фома Беренников. Жила-была старуха, у неё был кривой сын Фома Беренников. Сказка!!
....
     Жила-была старуха, у неё был кривой сын Фома Беренников.
     Вот поехал Фома пахать. Да лошадёнка у него худенькая, взяло его горе, сел на завалинку. Мухи около навоза так и жужжат. Схватил он хворостину, да как хлыснет по куче, стал считать: сколько побил?
     Насчитал пятьсот, да ещё много без счёту осталось.
     Решил Фома, что им и сметы нет! Приходит к своему коню, а на нём сидит двенадцать оводов, он всех и побил одним махом.
     Воротился Фома Беренников к матери и просит у ней благословенья великого:
     — Побил я матушка мелкой силы – счёту нет, да двенадцать могучих богатырей, пусти меня, матушка, на подвиги великие, а землю пахать не моё дело богатырское, то дело мужицкое!
     Благословила его матушка на подвиги великие, на поприща богатырские. Берёт он за плечи тупой серп, за пояс лычный кошель, а в тот кошель кладёт тупой косарь.
     Вот едет Фома путём-дорогою, стороною незнакомою, и наехал на столб, пишет он на том столбе, только не было у него в кармане ни злата, ни серебра, а случился в кармане мел, вот и пишет он мелом:
     — Проехал здесь богатырь Фома Беренников, который сразу побивает двенадцать могучих богатырей, да опричь того силу несметную.
     Написал и поехал дальше.
     Едет той же дорогою Илья Муромец, подъезжает к столбу, видит надпись и говорит:
     — Видна попрыска богатырская, не тратит ни злата, ни серебра, один мел!
     Написал он серебром:
     — Вслед за Фомою Беренниковым проехал богатырь Илья Муромец.
     Наезжает он Фому Беренникова и говорит:
     — Могучий богатырь Фома Беренников! Где ехать от тебя: спереди или сзади?
     — Ступай сзади! ; Отвечает Фома.
     Вот едет той же дорогою Алёша Попович млад, наезжает он на тот столб, издалеча видит на том столбе надпись, ажно как жар горит! Прочитал надписи Фомы Беренникова да Ильи Муромца, вынимает из кармана чисто золото и пишет:
     — За Ильёю Муромцем проехал Алёша Попович млад.
     Наезжает он Илью Муромца:
     — Ты скажи, скажи, Илья Муромец, впереди ехать или сзади мне?
     — Не меня испроси, а мово брата старшего Фому Беренникова.
     Подъехал Алёша Попович млад к Фоме Беренникову:
     — Удалой боец Фома Беренников! Где укажешь ехать Алёше Поповичу?
     — Ступай сзади! ; Отвечает угрюмо Фома.
     Вот едут они путём-дорогою, стороною незнакомою, приезжают они в зелёны сады. Илья Муромец и Алёша Попович раскидывают белы шатры, а Фома Беренников свои портки.
     А те сады были самого царя, царя прусского, и воевал того царя король китайский с шестью могучими богатырями.
     Посылает царь прусский грамотку к Фоме Беренникову, а в той грамотке значится:
     — Воюет меня, царя прусского, король китайский, не будет ли ваша помощь?
     Фомка грамоте не больно разумел, посмотрел на грамотку, покачал головою и говорит:
     — Хорошо!
     Вот подступает король китайский близко к городу, приходят Илья Муромец и Алёша Попович млад к Фоме Беренникову и говорят таково слово:
     — Подъезжают под царя, к самому городу, надо его защитить. Сам пойдёшь или нас пошлёшь?
     — Ступай ты первой, Ильюшка Муромец! Посмотрим каков ты богатырь.
     Побил Илья Муромец всех.
     А после того приводит король китайский ещё шесть богатырей и рать-силу несметную. Илья Муромец с Алёшей Поповичем приходят к Фомке Беренникову:
     — Ты скажи, скажи, Фома Беренников, сам пойдёшь или нас пошлёшь?
     — Ступай ты, брат, Алешка Попович млад! Посмотрим, что ты можешь.
     Поехал Алёша Попович млад и побил всю рать-силу несметную и тех шесть могучих богатырей.
     Говорит китайский король:
     — Есть у меня ещё один богатырь, берёг его на племя, пущу и его теперь!
     Вот приводит он рать-силу несметную и с нею богатыря могучего, заветного, и говорит король своему богатырю:
     — Не силой бьёт нас русский богатырь, а хитростью, что станет делать русский богатырь, то и ты делай!
     Приезжают Илья Муромец да Алёша Попович млад к Фомке Беренникову:
     — Сам пойдёшь или нас пошлёшь?
     Отвечает им Фома:
     — Сам пойду, моя очередь. Приведи-ка моего коня.
     Кони богатырские по чисту полю ходят, травку щиплют, а Фомкин стоит да овёс уплетает.
     Подошёл Илья Муромец к Фомкину коню, а тот разъелся, брыкается и кусается! Взяла досада Илью Муромца, схватил он коня Фомкина за хвост, да и кинул его через плетень.
     Молвил ему Алёша Попович млад:
     — Не увидел бы нас Фома Беренников! Задаст он нам жару!
     Отвечает ему Илья:
     — Знать, вся сила не в коне, а в самом молодцу!
     Подводит Илья тую клячу к Фомке Беренникову. Фомка садится на лошадь, а сам думает:
     — Пусть убьют! Сраму не будет.
     Едет он, пригнулся к коню на гриву и зажмурился. Богатырь китайский, помня королевский наказ, и сам к коню пригнулся да зажмурился.
     Фомка слез с коня, сел на камень и давай точить серп, китайский богатырь слезает с могуча коня и тоже точит свой меч.
     Видит он, что Фомка Беренников на один глаз крив, думает про себя:
     — Он один глаз прищурил, дай-ка я ухитрюсь да оба зажмурю!
     Только он зажмурился, тут как раз Фомка Беренников наточил свой серп, подошёл к богатырю, смотрит, а тот сидит зажмурившись. Ну что тут делать, взял Фомка, да и отсек ему голову.
     Берёт он его коня богатырского, хочет на него сесть, да не влезет. Привязал Фомка сильномогучего коня к столетнему дубу, взобрался на дерево, да и вспрыгнул на коня верхом.
     Почуял конь седока, как рванётся, так и вырвал дуб с корнем вон, летит во всю мочь богатырскую и волочит за собою громадный дуб.
     Фома Беренников кричит:
     — Помогите, помогите!
     А китайцы-дураки русского языка не знают, побежали с испугу врозь, богатырский конь их ногами топчет да столетним дубом бьёт, всех перебил до единого!
     Вот и пишет китайский король к Фомке Беренникову грамотку:
     — Никогда не буду с тобой воевать.
     А Фомке то и надобно! Дивуются Илья Муромец и Алёшка Попович млад тому Фомке Беренникову.
     Едет Фома к царю прусскому.
     — Чем тебя жаловать? ; Спрашивает царь прусский. ; Бери казны золотой сколько надобно, или полцарства моего белого, или царевну прекрасную.
     — Давай царевну прекрасную да позови на свадьбу меньших моих братьев Илью Муромца да Алёшу Поповича млада.
     Так и женился Фома Беренников на прекрасной царевне.
     Видно, не одним богатырям бывает удача! Кто накричит о себе больше, тому и лучше.
++++++++++++++++++++++++++++++
====
          Фома Богатый. Жил-был Фома Богатый. Самара. Сказка!!
....
     Жил-был Фома. Ни скинуть, ни надеть у него не было, а постлать не заводил ничего. Так и жил.
     Приходит к нему как-то Лиса и спрашивает:
     — Что ты, Фома, чай, тебе жениться хочется?
     Отвечает Фома:
     — Когда не хотеться, да у меня только кот да кобель, кто за меня пойдёт?
     — Я у купца, ; говорит Лиса, ; дочь усватаю за тебя!
     Вот Лиса невесту сватать полетела и хвостом завертела. А по описи Фома был Фома Богатый.
     Купец так и подумал, он и есть богатый, да славущий. Позавидовал купец его богатству, захотел жениха поглядеть. Да как его поглядеть, коли он оброс, как шут.
     Лиса тогда и говорит Фоме Богатому:
     — Ах, Фома, надо тебя обмыть и волосы на тебе подстричь, ехать невесту глядеть.
     Отвечает Фома:
     — А в чём я поеду глядеть-то?
     Он весь тут раздевши сидел. Лиса и говорит:
     — Надейся на меня! Я тебя одену! Побегу я базаром, станут на меня смотреть, станут меня хватать, а ты в лавках в это время одёжку цоп да цоп.
     Вот Лисица, красная девица, базаром полетела, только хвостиком завертела, а Фома Богатый в одной лавке сюртучок сцопал, в другой картузик слизал, в третью лавку забежал, сапожки со скрипом достал.
     Прибежали домой, Фома и говорит:
     — Ну, спасибо, Лиса, теперь можно и свадьбу заводить.
     Поехали глядеть невесту. Был Фома хоть и бедняк, а лицом был хорошовит: губы по ошмётку, а нос, как башмак.
     Посмотрели они невесту. Жених невесте показался, и жениху невеста тоже показалася.
     А у купца не пиво варить и не вино курить, всё всегда готово. Сейчас, да и за свадебку. Сегодня их обвенчали, а завтра к Фоме помчали. А у Фомы ни кола, ни двора.
     Собирал купец своих родных к Фоме Богатому погулять, дом его, именье посмотреть.
     Лиса-то нахвалила, что у него пять табунов: есть табун конный, есть табун рогатый, есть стадо овечье, да стадо гусино, да есть стадо пырино, да есть стадо курино.
     Вот поехали. А в селенье, где Фома жил, жили Змей Горыныч со Змеёй своей Горыновной.
     Эти стада были ихние, а Лиса нахвастала, что они Фомы Богатого.
     Лиса к Змею Горынычу побежала и к Змее Горыновне, велела им из дому убираться, кричит им.
     — Едет к вам в дом Царь Гром и Царица Молонья! Царь убьёт, а Царица сожжёт!
     Змей со Змеёй отвечают:
     — А куда же нам деваться?
     Лиса им придумала:
     — Лезьте в гнилую колоду!
     Змей Горыныч и Змея Горыновна убрались, а Лисынька в чисто поле полетела. Подбегает к конным пастухам:
     — Пастушки-дружки, чье конное стадо пасёте?
     Отвечают пастухи:
     — Змея Горыныча и Змеи Горыновны.
     Говорит им Лиса:
     — Ох вы, пастушки-дружки, не говорите так! Говорите: Фомы, мол, Богатого: – едет царь Гром и царица Молонья, Царь убьёт, а Царица спалит!
     Побежала к коровьим пастухам:
     — Пастушки-дружки, чье коровье стадо пасёте?
     Отвечают пастухи:
     — Змея Горыныча и Змеи Горыновны.
     Говорит им Лиса:
     — Ох вы, пастушки-дружки, не говорите так. Говорите, что Фомы Богатого! Едет Царь Гром и Царица Молонья, Царь убьёт, а Царица спалит!
     Вот едет купец и доехал до конного-то стада и спрашивает:
     — Чьё стадо?
     Отвечают пастухи, как Лиса учила:
     — Фомы Богатого.
     Доезжает до коровьего стада, спрашивает купец:
     — Чье стадо?
     Отвечают пастухи, как Лиса учила:
     — Фомы Богатого.
     Приехал купец с гостями в огромный дом, где Змей Горыныч со Змеёй Горыновной жил, и стал пить, гулять.
     Напились все хмельные, пошли по двору. Лиса подвела их к колоде и говорит:
     — Нельзя ли эту колоду расстрелять?
     Вот они колоду расстреляли и Змея Горыныча со Змеей Горыновной убили. Всё именье Фоме Богатому досталось.
     Фома стал жить да поживать, все стада стал себе загонять и огромный сделался богатей.
     Прошла свадьба, приходит Лиса и спрашивает:
     — Дома ли Фома Богатый?
     Отвечает Фома:
     — Дома я, куда мне быть-то.
     Говорит ему Лиса:
     — Я тебя, Фома, женила, я тебя домом наделила. Дай мне овечку!
     Дал Фома ей овечку. Наутро Лиса опять идёт и спрашивает:
     — Дома Фома Богатый?
     — Дома. ; Отвечает Фома.
     Говорит Лиса:
     — Я тебя, Фома, женила, я тебя домом наделила. Дай мне гуська!
     Он ей гуська дал. Лиса зачала каждый день ходить, доняла его всем. Вот тогда Фома и говорит:
     — Чай, будет, Лиса, ходить, дак я не буду её ничем дарить. Ну-ка, Серка, держи её!
     Серка и побежал за Лисой. Не поспел Серка её поймать – Лиса ширк в нору и сидит. Серка сидит у норы.
     Лиса и спрашивает:
     — Глазыньки, вы что делали?
     — Глядели, как бы нoру нам увидать, Лисыньку бы собаке не пымать.
     — А вы, ноженьки, что делали?
     — А мы бежали, чтобы Лису собаки не догнали.
     — А ты, хвостик, что делал?
     — А я пo полу тащился, чтобы собаки Лису догнали и пымали.
     — Ах, ты, пёс, лисий хвост! Вот взять да тебя собакам отдать!
     Взяла да и высунула в нору-то и говорит:
     — А нате вам, собаки, лисий хвост.
     Серка за хвост цоп, лису следом вытащил и разорвал её.
     Фома Богатый стал себе жить да поживать, худо проживать, а добро наживать.
++++++++++++++++++++++++++++
====
          Фома и Хавронья. А был Фома муж, а жена Хавронья. Архангельск. Сказка!!
....
     Был Фома муж, а жена его Хавронья.
     Фома уйдёт пахать, а жена стряпать останется дома-то. Придёт он с пашни, жену бранит:
     — Ты мало постряпала, мало наделала.
     Ну она взяла на другой день приладила рожь сохнуть и на печь положила.
     Собрала бук. А в Заонежьи-то бучат, тут в Архангельске теперь не бучат, теперь не прядём, так и не бучим, досюль ранее-то бучили.
     Так вот собрала Хавронья бук, чтобы платье бучить, квашоночку приладила, рожь смолоть наладила, да квашню мешать, да сметану мешать, курочку пасти с яйцами, ну и ребёночка качать.
     Ночь пришла, да ночь проспала, Хавронья и говорит Фоме:
     — Ты оставайся стряпать, а я пойду пахать поля. Рожь на печи смели, да квашню замешай, да бук бучь, каменье спускай, курицу карауль, да ребёночка качай, да чтобы ребята собак не напустили бы, бука не нанюхали бы.
     Жена и ушла пахать, тут Фома и раздумался:
     — Я рожь вычерпаю в коробку, а сметану в кошель соберу, а верёвку протяну зыбки в подпол, к ногам привяжу, там стану я вертеть, а сметана станет трястись, да замешается в кошеле, и ребёнок спит, ребята станут курицу пасти и её смотреть, собаку в избу не допустят, бука на печи не нанюхают.
     Ребята двери отворили, собака в избу да к буку.
     Кричат ребята:
     — Батюшко, собаки вошли, бук нюхают.
     А батюшко как выскочит, через корыто пал и сметану спружил. Он тут поставил квашню, мешал да пёк в печи хлеб.
     Затем ребята кричат:
     — Батюшко, дедушко приехал на улицу при колокольчике.
     Фома им говорит:
     — Ладно, детушки, я выстану на полати, а вы не байте дедушки, что я на полатях.
     Дедушко пришёл, поздоровался, сказал:
     — А где у вас батюшко? А где матушка?
     Отвечают ребятки:
     — Матушка в гости ушла, а батюшко пахать ушёл.
     — Ну, деточки, мне стоять-жить не слободно, а батюшко придёт, скажите, что дедушко приезжал на свадьбу звать, тётушка замуж выходит.
     А он лежит на полатях и думает:
     — Дай-ко я погляжу, как тесть сокрутился, в каком снаряде, в хорошем ли.
     Потянулся, да полати пали, он с полатями наземь и свалился.
     Тесть глядит, как Фома с полатей наземь пал. Посмотрел и говорит:
     — Ну, зятюшко, здорово! Приезжай, дочь замуж выходит, приезжай.
     Тут как раз и Хавронья пришла с пашни. Смотрит всё порушено, ничего не сделано и говорит:
     — Вот неладно ты Фома стряпал да худо.
     Отвечает ей Фома:
     — Ну, ладно, не бранись Хавронья, поедем на свадьбу, звал батюшко на свадьбу.
     Приехали Фома с Хавроньей на свадьбу, там приняли их, честили да угощали, дали работу, разрядили:
     — Вот, ты съезди в загняты, набери коротко испиленные дрова в лесу, насеки да привези.
     Фома как съехал в лес, да сушину высек, уронил её, она по лошади, лошадь-то и убило. Отправился он на озеро тутока рядом. На озере плавают уточки, он и говорит:
     — Мне хоть утицу убить на жаркое.
     Он рылся, рылся камешками да палочками, так утица далеко уплыла. Одежду Фома скинул с сапогами, побрёл за утицей, глубоко стало, он вернулся взад.
     Пришёл, платье искал, а платье убрали воры, сапоги, и всё остальное. Он и пошёл пеший, да как явиться пешему да голому?
     По дороге полез Фома на фатеру свою, чтобы набрать соломы и прикрыться, да упал в ушат со смолой, а с ушата-то, да в корзину с перьями.
     Пока Фомы не было, свадьба игралась, народ шумел, песни пели. Фома решил посмотреть, что там деется.
     Явился на свадьбу к столам, словно птица прилетел в смоли да в перьях, да в грязи. Его там оммыли водой приодели.
     Дали ему должность при свадьбе. Поставили при бочке с пивом, ведёрочком пиво на стол носить.
     Носил Фома пиво-то, носил, пришёл в другой раз к бочке, а тут собаки на ступеньках собрались, кости ждут со стола, Фома вынул с бочки пива гвоздь-затычку, да ею махнул в собак, промахнулся, этот гвоздь-то на улицу и улетел. Пиво вытекать стало.
     Что делать? Взял Фома курукуй свой, да той снастиной своей и заткнул дырку. Стоит так-то вот с бочкой, ни туда, ни сюда. Все бегают, спрашивают:
     — Где, Фома, где? Да что, Фома, да что?
     А что, он при деле стоит, работу делает. Говорит Фома:
     — Не могу отойти, собаки задрались, выдернул гвоздь, в них кинул, он на улицу улетел.
     Нашли тот гвоздь-затычку, Фому от бочки кое-как оторвали, вывели, да тут и свадьбе конец пришёл, отошла она.
+++++++++++++++++++++++++
====
          Фомка дурак и его жена. Жил мужик с бабою, звали его Фомкою. Сказка!!
....
     Жил мужик с бабою, звали его Фомкою, был он большой дурак и трус.
     Только смеркается, то и на двор побоится выйти. А баба, известное дело, как при таком муже не завести любовника, да и таки завела.
     Один раз Фомка пришёл домой пьяный да весёлый, ещё никогда таким не бывал. Поужинал, снял портки и лёг с женой спать.
     А ночь была тёмная-тёмная, дождь как из вёдра поливает. На ту пору постучался к бабе любовник, собака и залаяла. Фомка услыхал, что собака на дворе лает, и давай тюкать:
     — Тю-тю, тю-тю.
     — Молчи, ; говорит жена, ; а то волки по деревне ходят, овец режут, пожалуй, к нам зайдут.
     Говорит Фомка:
     — Неужли ты боишься, жена?
     — А ты разве не боишься, Фома? ; Спрашивает жена.
     Воскричал тут Фомка:
     — Я-то? Да ты знаешь, какой я смельчак? Хочешь: сейчас окно отворю да начну тюкать?
     Подначивает его тут жена:
     — А ну-ка, Фомушка, отвори да потюкай.
     Фомка отворил окно и кричит спьяна:
     — Тю-тю.
     А жена ему:
     — Ах, Фомушка, затвори окно, не то волки в избу залезут да нас поедят.
     А Фома ей:
     — Я ничего не боюсь.
     Жена снова ему:
     — Экой ты смелый!
     Фома же храбрится:
     — Э, ты ещё меня не знаешь! Хочешь, я выйду в сени да в сенях начну тюкать?
     — А ну, выйди да потюкай в сенях, ; говорит жена, а сама на уме держит, как бы поскорей его на двор выпихнуть.
     Фомка вышел в сени и опять:
     — Тю-тю, тю-тю!
     Баба его идёт сзади да подхваливает:
     — Ох, Фомушка, какой ты небоязливый! А я думала, что ты побоишься.
     Курачится Фомка:
     — Э, дура, разве не знаешь, какой я хватюга? Я ещё отворю двери на двор, да ещё громче начну тюкать!
     — А ну, попробуй, попробуй, Фомушка!
     Фомка отворил двери, высунул на двор голову и снова кричит:
     — Тю-тю!
     Тут баба как толкнёт его в шею, выпихнула на двор и заперла двери засовом, любовника в окно впустила и легла с ним на постель.
     Фомка ходит без порток, вокруг избы, намок весь, стучится в окно, да просится со слезами в избу.
     — Какой леший там стучится? ; Спрашивает хозяйка.
     — Это я, ; говорит Фомка.
     Жена говорит:
     — А ты кто таков?
     — Да Фома я, Фома, муж твой!
     Кричит жена с избы:
     — Какой Фома? Ты Мора, а не Фома. Мой Фома со мной на постели лежит.
     А сама шепчет любовнику:
     — Откликнись ему.
     Любовник и закричал:
     — Кой чёрт там около избы бродит? Вот только выйду на двор, так дам себя знать: – так шею накостыляю, что долго не забудешь!
     Бедный Фомка не знает, что и делать.
     — Видно, ; думает Фомка, ; я пьяной к чужой избе подошёл.
     И начал себя поверять, идёт и считает избы.
     — Вот эта изба кумова, это изба братова, эта изба Кондратова, а эта, четвёртая моя.
     Постучал опять в окно, а его все не пускают, беда, да и только. Пошёл к куму, постучался. Тот отзывается:
     — Кто там?
     — Это я, кум, Фома я.
     Спрашивает кум через дверь:
     — Чего тебе?
     Чуть не плачет Фома:
     — Да видишь, кум, я немножко выпивши, не могу до своей избы дойти, проводи меня, пожалуйста.
     Кум оделся, вышел, смотрит, а там Фомка без порток в одной рубахе стоит, перезяб, трясётся. Провёл его до двора, довёл Фомку до его дома, стучится:
     — Кумушка, ты спишь?
     Отвечает жена Фомы:
     — Нет, кум, ещё не сплю, а что там?
     — Да вот возьми своего Фому, он совсем пьяный.
     Удивляется жена Фомы:
     — Какой там Фома? Это Мора, он всю ночь около избы таскается, не даёт нам спокою, мой муж давно дома.
     На её речи и любовник отозвался:
     — Что ты, кум, я давно дома, это у тебя Мора. Брось её к чёрту!
     Кум испугался, бросил Фому и убежал домой. Что делать Фомке? На дворе холодно, а в избу не попадёшь.
     Принуждён был забраться к свиньям в хлев, там и переночевал до утра. На другой день приносит баба свиньям корм, увидала мужа и говорит:
     — Это ты, Фомушка? Каким манером сюда попал? А я тебя всю ночь проискала.
     — Молчи, жена, я и сам себя с похмелья не помню. Видно меня пьяного черти таскали.
     Ухмыляется хитро жена:
     — То-то, Фомушка, говорю тебе, не напивайся.
+++++++++++++++++++++++++++++
====
          Фомка шут. Жил-был Фомка-шут, умел шутить шутки хитрые. Прибаутки. Сказка!!
....
     Жил-был Фомка-шут, умел шутить шутки хитрые.
     Раз идёт Фомка дорогою, повстречался ему поп:
     — Здравствуй, Фомка!
     — Здравствуй, батюшка!
     — Пошути мне Фомка!
     — Ах, батюшка, рад бы, да шутки дома забыл.
     — Сбегай, пожалуйста, Фомка!
     — Далёко бежать-то, батюшка!
     — Возьми, свет Фомка, мою лошадь.
     — Давай, батюшка!
     Сел Фомка и поехал прямым ходом к попадье:
     — Матушка, ; кричит со двора Фомка, ; подавай семьсот рублей: батюшка купил семь сёл, семь деревень, меня послал за деньгами, вот свою лошадь дал.
     Попадья дала ему семьсот рублей, Фомка-шут взял деньги и поехал на болото: – утопил лошадь в болоте, отрезал у ней хвост и воткнул в тину. Приходит к попу:
     — Ну, батюшка, верно, ты свою кобылу недели две не поил?
     — А что такое Фомка?
     — Да то батюшка – как поехал я мимо воды, кинулась она со всех ног в болото, да там и завязла!
     — Что делать! Пойдём вытаскивать. ; Поп горюет.
     Пришли к болоту – один хвост торчит.
     — Лезь, батюшка, в воду!
     — Полезай лучше ты, Фомка!
     Фомка полез. Вот шут-Фомка ухватился за один конец хвоста, а поп за другой, тянут в разные стороны.
     Вот тянули, тянули, Фомка взял, да и выпустил хвост из рук – поп так и ударился оземь.
     — Нет, ; говорит Фомка, ; видно, совсем пропала лошадь! Теперь уж не вытащишь – хвост оборвали!
     Поп потужил-потужил и пошёл домой. Попадья встречает:
     — Что, батька, купил семь сёл, семь деревень?
     — Каких, свет мой, сёл?
     — Как же, Фомка-шут от тебя приезжал да семьсот рублей денег взял!
     — Ах он вор этакой! Нечего сказать: – славную сшутил шутку!
++++++++++++++++++++++++++++
====
          Фролка Сидень. Жил-был царь, у него было три дочери. Сказка!!
....
     Жил-был царь. У него было три дочери, да такие красавицы, что ни в сказке сказать, ни пером написать.
     Любили царские дочери по вечерам гулять в своём саде, а сад был большой и славный.
     А туда змий черноморский повадился летать, яблочки кушать.
     Однажды дочери царские припоздали в саду, засмотрелись на цветы, вдруг откуда ни взялся змий черноморский и унёс их на своих огненных крыльях.
     Царь ждать-пождать, ан нету дочерей! Послал служанок искать их в саду, но всё было напрасно: – служанки не нашли царевен.
     Утром царь сделал тревогу, народу собралось множество. Тут царь и говорит:
     — Кто разыщет моих дочерей, тому сколько угодно дам денег.
     Вот и избрались трое: солдат-пьяница, Фролка-сидень и Ерёма, уговорились с царём и пустились искать царевен.
     Шли они, шли и пришли в дремучий густой лес. Только взошли в него, как сильный сон стал одолевать их.
     Фролка-сидень вытащил из кармана табакерку, постукал, открыл её и пхнул в нос охапку табаку, потом зашумел, закричал:
     — Эй, братцы, не уснём, не воздремлем! Идёмте дальше.
     Вот и пошли дальше. Шли, шли и приходят, наконец, к огромному дому, а дом этот был пятиглавого змия, младшего сына черноморского змия. Долго они стучали в ворота и не могли достучаться.
     Вот Фролка-сидень оттолкнул солдата и Ерему и говорит:
     — Пустите-ка братцы!
     Понюхал табаку и стукнул в двери так сильно, что расшиб их. Вошли они на двор, сели в кружок и собираются закусить чем бог послал. А из дома выходит девица, собою такая красавица, вышла и говорит:
     — Зачем вы, голубчики, сюда зашли? Ведь здесь живёт прелихой змий, он вас съест! Счастливы вы, что его теперь дома нет.
     Фролка отвечает ей:
     — Мы сами его съедим!
     Не успел вымолвить эти слова, вот и летит змий, летит и рычит:
     — Кто моё царство разорил? Ужель в свете есть мне противники? Есть у меня один противник, да его и костей сюда ворон не занесёт!
     — Ворон меня не занесёт, ; сказал Фролка, ; а добрый конь завезёт!
     Змий, услыхав такие слова, сказал:
     — Мириться будем, что ли, али драться?
     — Не мириться я пришёл, ; говорит Фролка, ; а драться!
     Вот разошлись они, соступились, и Фролка с одного маху срубил все пять голов змию, взял и положил их под камень, а туловище зарыл в землю.
     Тут девица обрадовалась и говорит этим молодцам:
     — Возьмите меня, голубчики, с собою.
     — Да ты чья? ; Спросили они.
     Она говорит, что царская дочь. Царевна позвала их в хоромы, накормила-напоила и просит, чтоб они выручили и других её сестёр.
     Фролка отвечал:
     — Да мы за этим и посланы!
     Царевна рассказала, где живут её сестры:
     — У средней сестры ещё страшнее моего: – с нею живёт змий семиголовый. А младшая живёт с двенадцатиголовым змеем. Все они сыновья черноморского змия.
     — Нужды нет! ; Сказал Фролка. ; Мы и с тем справимся, разве долго покопаюсь я с двенадцатиглавым змием.
     Распростились и пошли дальше. Приходят к средней сестре. Палаты, в которых она заключена была, огромные, а вокруг палат ограда высокая, чугунная.
     Вот подошли они и начали искать ворота, нашли, Фролка что ни есть силы бухнул в ворота, и ворота растворились, вошли они на двор и опять по-прежнему сели позакусить.
     Вдруг летит семиглавый змий.
     — Что-то русским духом пахнет! ; Говорит он. ; Ба! Это ты, Фролка, сюда зашёл. Зачем?
     — Я знаю, зачем! ; Отвечал Фролка.
     Сразился Фролка с змием и с одного маху сшиб ему все семь глав, положил их под камень, а туловище зарыл в землю.
     Вошли они в палаты, проходят комнату, другую и третью, в четвёртой увидали среднюю царскую дочь – сидит на диване.
     Как рассказали они ей, каким образом и для чего сюда пришли, она повеселела, начала угощать их и просила выручить от двенадцатиглавого змия её меньшую сестру.
     Фролка сказал:
     — А как же! Мы за этим и посланы. Только что-то робеет сердце, ну, да авось бог! Поднеси-ка нам ещё по чарочке.
     Вот выпили они и пошли. Шли они шли и пришли к оврагу крутому-раскрутому. На другой стороне оврага стояли вместо ворот огромные столбы, а к ним прикованы были два страшные льва и рычали так громко, что Фролка только один устоял на ногах, а товарищи его от страха попадали на землю.
     Фролка сказал им:
     — Я не такие страсти видал и то не робел, пойдёмте за мною!
     Пошли дальше. Вдруг вышел из палат старец лет семидесяти, увидал их, пошёл к ним навстречу и говорит:
     — Куда вы идёте, мои родимые?
     — Да вот в эти палаты, ; отвечал Фролка.
     — И, мои родимые! Не на добро вы идёте, в этих палатах живёт двенадцатиглавый змий. Теперь его нет дома, а то бы он вас сейчас поел!
     Отвечает на то Фрол-сидень.
     — Да нам его-то и нужно!
     — Тогда так, ; сказал старик, ; ступайте, я проведу вас туда.
     Старик подошёл ко львам и начал их гладить, тут Фролка пробрался с своими товарищами на двор.
     Взошли они и в палаты, старик повёл их в ту комнату, где жила царевна. Увидела она их, проворно скочила с кровати, подошла и порасспросила:
     — Кто таковы и зачем пришли?
     Они рассказали ей. Царевна угостила их, а сама уж начала сряжаться. Только стали они выходить из хором – вдруг видят: – в версте от них летит змий.
     Тут царская дочь бросилась назад в хоромы, а Фролка с товарищами пошёл навстречу и сразился с змием.
     Змий сначала очень шибко напал на них, но Фролка был парень расторопный! Успел одержать победу, сшиб ему все двенадцать голов и кинул их в овраг.
     Потом вошли назад в хоромы и начали гулять от радости пуще прежнего, а после отправились в путь и зашли за другими царевнами и все вместе прибыли на родину.
     Царь оченно обрадовался, растворил им свою царскую казну и сказал:
     — Ну, верные мои слуги, ; берите, сколько угодно, себе денег за работу.
     Фролка был тороват: принёс свою большую шапку треуху, солдат принёс свой ранец, а Ерёма принёс куриное лукошко.
     Вот Фролка первый стал насыпать, сыпал, сыпал, треуха и прорвалась, и серебро утонуло в грязь.
     Фролка опять начал сыпать: – сыпет, а из треухи валится!
     — Нечего делать! ; Сказал Фролка. ; Верно, вся царская казна за меня пойдёт.
     — А нам-то что останется? ; Спросили его товарищи.
     Ухмыляется Фрол:
     — У царя достанет казны и на вас!
     Ерёма давай-ка, пока деньги есть, насыпать лукошко, а солдат ранец, насыпали и пошли себе домой.
     А Фролка с треухою остался подле царской казны и поныне сидит да насыпает.
     Когда насыплет треуху, тогда дальше будет сказка, а теперь нету мочи и духу, на двор подышать надоть.
++++++++++++++++++++++++++
====
          Фролов колокол. На большом острове Соловецком дело было. Сказка. Легенда. Сказка!!
....
     На большом острове Соловецком дело было – давно, ещё при Петре Великом.
     Вернулись как-то осенью рыбаки с ночного промысла хмурые: – в полночь утонул Микола Бенедиктов.
     Видный такой был мужик, статный, глаза голубые, только вот зельем табачным баловался не в меру да попивал, случалось, безо всякого удержу.
     Причём утонул Микола как-то странно: – вроде и волны на море сильной не было, и трезвы все были, но вдруг он, почти у самого берега, перевалился через борт – и канул в воду, как камень.
     Пока багром его нашарили, пока сеть подвели, пока вытащили – он уже давно богу душу отдал.
     Оно и понятно: – вода в Белом море даже в июле как лёд, а в сентябре – октябре уже первые льдинки плавают.
     Домочадцы Миколы, понятно, в рёв, жена обеспамятела, только старший сын, Фрол, сразу себя справным мужиком показал, и гроб сколотил, и могилу распорядился копать, всё как положено.
     Обмыли покойника, обрядили, положили под образа.
     Ближе к ночи отправил Фрол всех домашних к соседям, один остался, сам читал над покойником молитвослов. Почитает, дух переведёт и снова за молитвы, слезы смахивая.
     Глухая ночь за окном, дождь по крыше стучит, каково-то родного отца самому отпевать!
     Вдруг поднял глаза Фрол от священной книги и видит, что полотенце, которым было, по обычаю, занавешено зеркало, соскользнуло. А ведь неладно это, испокон зеркала при покойнике прикрывают.
     Подошёл он поправить полотенце, да и глянул ненароком в зеркало. А там изба, зыбка, а в зыбке младенец качается.
     Через миг младенец уже первые шаги от печки делает, а вот уже с котом играет, и вот уже в детские годы вошёл, потом в отрока превратился, в юношу, наконец узнал в младенце Фрол своего отца.
     Батюшки-светы, вся отцова жизнь вершится пред сыном в зеркале, словно кто-то нарочно её показывает!
     И вот что вдруг увидал Фрол: как на Кольском берегу сговаривается Микола с богато одетым барином, чтобы перевезти того на Соловки. По рукам ударили, в ладью Миколину сели, парус взвился – и в путь.
     А путь не близкий, да и море разволновалось. Укачали волны барина, поплохело ему так, что лежит на дне ладьи без памяти, однако слабой рукой прижимает к себе сундучок.
     А в том сундучке злато-серебро, везёт его барин в дар соловецкой святой братии, дабы грехи его земные замаливали.
     И тут зрит Фрол, холодея, как отец его вдруг приподнял барина, да и перевалил через борт беспамятного. Тот камнем ко дну пошёл, шуба на нём сразу нагрузла и сапоги вниз потянули. Только круги разошлись по воде!
     Отшатнулся было Фрол от зеркала, но все же нашёл в себе силы досмотреть жизнь отцову до конца. Как отец клад свой зарыл под берёзою на Кузовах – это острова на полпути к Соловкам, как потом дом новый себе поставил и зажил в полном довольстве.
     Видел Фрол, как отец его, Фрола, учил делать первые шаги и впервые ставить на ладье парус.
     Всё видел в зеркале Миколин сын, вплоть до той осенней ночи, когда в море вдруг выказался из глубины тот самый утопленный барин, схватил Миколу за горло и увлёк в морскую пучину.
     А напоследок показалась в зеркале длинноволосая измождённая женщина, вся точно бы полупрозрачная, и вымолвила загадочные слова, кои Фрол сам себе растолковать так и не смог:
     — Всё, что ты здесь видишь в зеркале, там увидишь лицом к лицу.
     Известно про судьбу Фрола только вот что: вырыл Миколин сын тот проклятущий клад на Кузовах, в монастырь привёз, в ноги пал отцу-настоятелю, обо всем поведал.
     Распорядился настоятель колокол отлить большой и звонить в непогоду обо всех, поглощаемых морской пучиною.
     В народе его так и назвали – Фролов колокол.
+++++++++++++++++++++++++++++