Разорванные временем Глава 8 Безвременье

Все как будто бы  было в ее мире как всегда, но Лида чувствовала, что нечто важное ушло, ускользнуло из ее жизни. Мрачный туман холодного, непроницаемого одиночества  как будто все сильнее  обволакивал ее.   Сначала она чувствовала, что причина в отсутствии  Павла, но постепенно поняла, что не только в нем дело,  ибо с Павлом они давно уже виделись крайне редко. Яша все сильнее ее  раздражал,  но она  все же вполне осознавала насколько сильно за прожитые годы  к нему привязалась и насколько ее и дочкино благополучие зависит от него.
 А подраставшая дочка постепенно отдалялась от нее.  Семья ее  как будто растворялась в этом зыбком, холодном тумане.
Иногда, к концу выходного, ей казалось, что стены квартиры давят на нее и тогда  Лида с радостью неслась на работу.
 Завод с его шумом и грязью  был  для Лиды  местом, в котором она жила иной, не легкой, но насыщенной  деятельностью,  полноценной  жизнью.  Здесь отступали, уходили на задний план,  личные ее неурядицы.  С коллективом  повезло, ее  лаборатория была очень дружной. Совместные чаепития не мешали выполнению служебных задач, а в чем-то сплачивали. Частенько по праздникам женщины  собирались с семьями  вне казенных стен.
 Заводские выпивохи  и  ремонтники, мужского пола частенько  захаживали к ним за спиртом.  Они только дружно вздыхали, отдавая необходимый в анализах спирт, зато все оборудование в лаборатории всегда было исправно. Изделия заводские лабораторией проверялись и после проверки сдавались военным, а потому люди в погонах не редко  захаживали к женщинам химикам.
Особенно, почему-то  зачастил, один могучий, смуглый красавец,  подполковник из военной приемки. Ему было под пятьдесят, звали его Ефим.
Военные обращались к ним с рекламациями, бракуя заводские изделия, а он
 заходил просто так, посидеть, поболтать, мог и чайку попить. Девушки в его присутствии оживлялись,  угадывая в могучем великане, настоящего мужчину, дамы  по старше  настороженно на всех военных косились, опасаясь неприятностей из-за брака, такое на заводе случалось и приводило к выговорам и снятии прогрессивки.
Странным  казалось только  его почти  полное равнодушие к спиртному.
-  Похоже   Ефим Викторович  явно у нас кого-то заприметил, пошутила молодая  лаборантка Верочка, когда он, однажды,  с букетами присоединился к их чаепитию по случаю   восьмого марта.
Как-то, случайно, он застал Лиду в комнате одну. 
- Мое присутствие не смущает Вас Лида? Тихо спросил он.
- Нет, с чего это Вы? Мы же на работе, не поднимая глаз от пробирок, ответила она.
- Наверно опять у вас  рекламация на изделие? Без премии нас оставить хотите?  С горечью спросила она.
-Ну если премия для вас так много значит, я готов одолжить  вам денег.
-Нет, спасибо, я не нуждаюсь, автоматически выпалила она, вздрогнув от неожиданности.
  - Лидочка, я пришел, пригласить, Вас,  посидеть со мной в ресторане после работы.
- Ефим, я  же  замужняя женщина, удивленно ответила она, впервые подняв глаза и посмотрев на него удивленным взглядом,  в котором угадывалось скрытое смущение.
Лиде и в голову не могло прийти, что именно она- причина его посиделок, ей было лестно, что она вообще кому-то интересна, но она считала подобные предложения наглостью.
Ее  возраст приближался уже  к пятидесяти, но потребность в мужском внимании,  которого она в браке с Яшей была она  давно уже  лишена, затаившись   жила в ее теле и трудно было что- то поделать с ее  женской  природой, возможно он это почувствовал.
- О Господи!  Подумала она и покраснела.
- Мы с  Вами будем конспираторами и никто не узнает.
- Читает по моему лицу, подумала Лида и на отрез, но мягко отказалась.
Поняв, что прямая  лобовая атака не удалась, Ефим сменил тактику.
- А перейти на работу к нам  не хотите, у нас платят больше, неожиданно предложил он.
- А Вы хитрый человек, играете на моих карьерных амбициях, с улыбкой ответила она.
Предложение было очень заманчивым, ведь зарплата ее увеличивалась, и она его приняла.
Прощаясь с девочками, накрыла в лаборатории стол.
- Везучая Вы Лида, у кого то ни одного мужа, а за вами хоровод мужиков, с обидой выдавила из себя лаборантка Верочка.
Лида смутилась, но вида не показала, промолчала.
 Да, она польстилась на деньги и  поменяла  работу,  ушла  в военную приемку и мысли ее были заняты  не только работой но и Ефимом теперь ее начальником.  Он настойчиво оказывал ей лестные знаки внимания... 
Широкоскулое ее лицо с курносым носом, смягченное аккуратной линией подбородка по прежнему  сохраняло свежесть и привлекательность, а приятная полнота не была чрезмерной и придавала ей некую дородность.
Неудивительно, что у  Ефима появился к ней чисто  мужской интерес, ибо у  с жены  его со здоровьем были  проблемы.
Лида долго  сопротивлялась и себе и ему, призывая себя к здравому смыслу.
- Какая же я безнравственная, ругала она себя, но меня к нему почему-то тянет.
 И однажды, когда после служебной вечеринки, все ужу  разбежались, а  она разбиралась с посудой и неожиданно  почувствовала его мускулистые  руки, обнимающие ее плечи, сладкая волнующая волна захлестнула ее и она поняла, что слабеет. Но тогда не сдалась,превратив все в шутку сумела сохранить добрые отношения.
Ускользающее от сознания,  но вездесущее, всегда  неумолимо-жестокое к людям время,  вдруг, незаметно  сдвинулось с мертвой точки,  огромные,  ржавые замки со скрипом, не хотя,  открыли железные двери огромной страны. Чудом уцелевшим после нашествия фашистов евреям разрешили покинуть злую их мачеху - Родину.  И они, как и  постоянно век за веком, со времен разрушения Римлянами древнего, таинственного  Иерусалима, семья за семьей,  массово уезжали в неизвестность.  Коричневая  бацилла антисемитизма, подхваченная   в войну от фашистской  Германии  проползла, прокралась  на советскую землю   тихо,  как не леченная  инфекция,  пышно в ней  проросла. Кому же  из людей  охота, живя  дома, чувствовать себя второсортными,  постыдным  изгоем? А как объяснить детям, что они  здесь, в этой стране  ни кто, что не любое образование им доступно, и не любая для них здесь работа.
 Почти у  каждого из людей есть свое хобби:  Яша жил политикой.
 Он  всегда был  в курсе и всех  событий,  и всех мнений,  ибо  внимательно  следил, за происходящим в мире.
Серые, прекрасные  глаза его, расширившиеся  от  ужаса со времен  неизбежной смерти  в  болотах  Синявино,   где он сам с коричневой чумой  в лоб столкнулся,  никогда больше  закрывались на страшные  реалии  нашего  безрадостного  мира.
Яша  жил с  пулей в ноге и  ножом в сердце с самого момента  гибели всей  своей семьи.   Он  выстоял,  не был  до конца сломлен.   Пережитый в войну  ужас сумел очень  глубоко спрятать,  ибо был слишком горд, чтобы упиваться  несчастьями,  или  их кому либо их  демонстрировать.
 Этот красивы человек  был достаточно умен, что бы понять глубокое  безразличие  людей ко всему, что не касается их самих и потому всю неуместность жалоб. В  послевоенном мире, где  каждому выжившему горя  хватало  своего.
 Сильно, внутренне, от  несправедливостей страдая,  знал, что кровь его, пролитая, за этот город невосполнимо  потеряна.  Пуля - на всегда в ноге, травма в голове.  Он  стар и слаб. И нет у него сил   поменять, сломать свою жизнь.
А вокруг бушевало повальное,  заразное,  выездное сумасшествие.
На  Яшу оно не действовало.  На вопросы своей  любимой дочки он  раз за разом, упрямо твердил одно:
- Эмигранты работают на черных работах, они  копают тяжелую  землю в новой, чужой, религиозной стране, а я на это уже не способен,  ибо я  стар и не слишком  здоров. Я не хочу быть никому обузой.
- На старости лет  мне уже нигде на земле  не будет лучше, чем здесь, в моем  доме. Да и ни в какого  бога я не верю. Не мог Бог допустить гибель двенадцати крошечных племянников моих...

Продолжение следует