Русская фольклорная сказка. Ш-Ш

   Публикуются русские сказки, переработанные для озвучки. 2450 сказок.
   Сказка фольклорная не писалась, а передавалась из уст в уста. Для лучшего их усвоения на земле, сказочники передавали сюжеты особым образом, с определённой ритмикой, а в некоторых местах и каким-то внутренним мотивом.
   Ритмический строй именно фольклорной сказки лучше чувствуют поэты. Они сразу чуют где литературно правильно выстроенная фраза, а где неправильный фольклор.
++++++++++++++++++++++
====
          Шабарша. Ай потешить вас сказочкой. Притча. Сказка!!
....
     Ай потешить вас сказочкой? Какую сказать-то?
     А вот есть такая сказочка чудесная: – есть в ней дива дивные, чуда чудные. Слушайте родимые.
     Батрак Шабарша из плутов был плут: уж как взялся за гуж, так неча сказать – на всё дюж!
     Пошёл как-то Шабарша по батракам жить, да година настала лихая: ни хлеба никакого, ни овощей ничего не родилось.
     Вот и думает думу хозяин, думу глубокую:
     — Как же это разогнать злую кручину, чем жить-поживать, откуда деньги брать?
     — Эх, не тужи, хозяин! ; Говорит ему Шабарша. ; Был бы день, дак хлеб и деньги будут!
     Пошёл Шабарша на мельничну плотину.
     — Авось, ; думает, ; рыбки поймаю, продам – ан вот и деньги! Эге, да верёвочки-то нет на удочку. Постой, сейчас совью.
     Выпросил у мельника горсть пеньки, сел на бережку и ну вить уду. Вил-вил, а тут из воды прыг на берег мальчик в чёрной такой курточке да в красной шапочке.
     — Дядюшка! Что ты здесь поделываешь? ; Спрашивает он.
     — А вот верёвку вью. ; Шабарша ответствует.
     — Зачем? ; Удивляется чертёнок.
     — Да хочу пруд вычищать, да вас, чертей, из воды тащать. ; Приговаривает Шабарша.
     — Э, нет, дядюшка! Ты погоди маленько, я пойду скажу дедушке.
     Чертёнок нырнул вглубь, а Шабарша принялся снова за работу.
     — Погоди, ; думает он, ; сыграю я с вами, окаянными, штуку, принесёте вы мне и злата и серебра.
     И начал Шабарша копать яму, выкопал и наставил на неё свою шапку с вырезанной верхушкою.
     — Шабарша, а Шабарша! Дедушка говорит, чтобы я с тобой сторговался. Что возьмёшь, чтобы нас из воды не таскать?
     Говорит Шабарша:
     — Да вот эту шапочку насыпьте полну злата и серебра.
     Нырнул чертёнок в воду, воротился назад:
     — Дедушка говорит, чтобы я с тобой сперва поборолся.
     Усмехается Шабарша:
     — О, да где ж тебе, молокососу, со мною бороться! Да ты не сладишь с моим средним братом Мишкою.
     Спрашивает чертяка:
     — А где твой Мишка?
     Показывает ему Шабарша:
     — А вон, смотри, отдыхает в яру под кустиком.
     Говорит чертёнок:
     — Как же мне его вызвать?
     — А ты подойди да ударь его по боку, так он и сам встанет.
     Пошёл чертёнок в яр, нашёл медведя и хватил его дубинкой по боку. Поднялся Мишка на дыбки, скрутил чертёнка так, что у него все кости затрещали. Насилу вырвался он из медвежьих лап, прибежал к водяному старику своему.
     — Ну, дедушка, ; сказывает он в испуге, ; у Шабарши есть средний брат Мишка, схватился было со мною бороться – ажно косточки у меня затрещали! Что ж было бы, если б сам-то Шабарша стал бороться!
     Задумался главный чёрт водяной и говорит:
     — Гм! Ступай, попробуй побегать с Шабаршой взапуски, кто кого обгонит?
     И вот мальчик в красной шапочке опять подле Шабарши, передал ему дедушкины речи, а тот ему в ответ:
     — Да куда тебе со мной взапуски бегать! Мой маленький брат Заинька – и тот тебя далёко за собой оставит!
     — А где твой брат Заинька?
     — Да вон он, видишь? В травке лёг, отдохнуть захотел. Подойди к нему поближе, да тронь его за ушко, вот он и побежит с тобою вперегонь!
     Побежал чертёнок к Заиньке, тронул его за ушко, заяц так и прыснул, чертёнок было вслед за ним, да куда там! Кричит ему:
     — Постой, постой, Заинька, дай с тобой поравняться. Эх, ушёл, жалко!
     — Ну, дедушка, ; говорит чертёнок водяному, ; я было бросился резво бежать. Куда тама! И поравняться не дал, а то ещё не сам Шабарша, а меньшой его брат бегал!
     — Гм! ; Проворчал старик, нахмурив брови. ; Ступай к Шабарше и попробуйте: – кто сильнее свистнет?
     Прибегает чертёнок и пищит:
     — Шабарша, а Шабарша! Дедушка велел попробовать: – кто из нас крепче свистнет?
     Почесал лоб Шабарша, говорит ему:
     — Ну ладно, свисти ты прежде.
     Свистнул чертёнок, да так громко, что Шабарша насилу на ногах устоял, а с дерев так листья и посыпались.
     — Хорошо свистишь, ; говорит Шабарша, ; а всё не по-моему! Как я свистну – тебе на ногах не устоять, и уши твои не вынесут. Ложись ничком наземь да затыкай уши пальцами.
     Лёг чертёнок ничком на землю и заткнул уши пальцами, Шабарша взял дубину да со всего размаху как хватит его по шее, а сам фю-фю-фю! Посвистывает. Ускакал чертёнок в преисподню жаловаться деду своему на Шабаршу.
     — Ох, дедушка, дедушка! Да как же здорово свистнул Шабарша – ажно у меня искры из глаз посыпались, еле-еле с земли поднялся, а на шее да на пояснице, кажись, все косточки поломались!
     — Ого! Не силен, знать, ты, бесёнок! Пойди-тка, возьми там, в тростнике, мою железную дубинку, да попробуйте: – кто из вас выше вскинет её на воздух?
     Взял чертёнок дубинку, взвалил её на плечо и пошёл к Шабарше.
     — Ну, Шабарша, дедушка велел в последний раз попробовать: – кто из нас выше вскинет на воздух эту дубинку?
     — Ну, кидай ты прежде, а я посмотрю.
     Вскинул чертёнок дубинку. Высоко-высоко полетела она, словно точка в вышине чернеет! Насилу дождались, пока на землю упала.
     Взял Шабарша дубинку, ох ты как тяжела-то! Поставил её на конец ноги, оперся ладонью и начал пристально глядеть на небо.
     — Что же ты не бросаешь? Чего ждёшь? ; Спрашивает чертёнок.
     Говорит задумчиво Шабарша:
     — Жду, когда вон энта тучка подойдёт, дак я на неё дубинку вскину, там сидит мой брат кузнец, ему жалезо на дело пригодится.
     Испугался тут мальчик-чертенёнок:
     — Э, нет, Шабарша! Не бросай дубинку на тучку, а то дедушка рассердится! ; Выхватил бесёнок дубинку и нырнул к дедушке.
     Дедушка как услышал от внучека, что Шабарша чуть-чуть не закинул его дубинки, испугался не на шутку и велел таскать из омута деньги, да откупаться.
     Чертёнок таскал-таскал деньги, много уж перетаскал, а шапка всё не полна!
     — Ну, дедушка, на диво у Шабарши шапочка! Все деньги в неё перетаскал, а она все ещё пуста. Теперь остался твой последний сундучок.
     Говорит дед чертей:
     — Неси и его скорее! Верёвку-то он вьёт?
     — Вьёт, дедушка!
     — То-то, что вьёт, беги давай, неси, ещё натаскаем!
     Нечего делать, почал чертёнок заветный дедушкин сундучок, стал насыпать Шабаршову шапочку, сыпал-сыпал. Насилу дополнил!
     С той поры, с того времени зажил батрак на славу.
     Звали и меня к нему мёд-пиво пить. Да я что ж, не пошёл: мёд у него, говорят, горек, а пиво мутно бывало.
,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-
     Отчего бы такая притча?
++++++++++++++++++++++++
====
          Шалость лешего. Василий Михайлович рассказал случай. Архангельск. Быличка. Сказка!!
....
     Василий Михайлович рассказал такой случай, бывший у них в дому.
     У них была белая лошадь. Однажды пришли в конюшню, а лошадь в яслях для сена лежит прямо на спине, ногами кверху и уж чуть жива, ни взад, ни вперёд пошевелиться не может, только ногами дрыгает.
     Попробовали вытащить лошадь кверху, на сеновал. Куда там! И подступиться нельзя.
     Пришлось выпиливать из яслей палки и только тогда еле-еле лошадь вытащили.
     Как она и попасть туда могла только?
     Конечно, лешой или домовой заволокли.
,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-
     Видать чего-то с хозяевами они не поделили, что ли?
+++++++++++++++++++++++++++
====
          Шантряп. Два товарища зарились на одну девушку. Архангельск. Быличка. Сказка!!
....
     Кузнецы между собою рассказывают часто такую сказочку.
     Два товарища зарились на одну девушку, и, если бы они стали свататься, она бы за любого пошла. Тогда они дали слово на ей не которому не жениться.
     Вот как-то один уехал в ярманку, а другой взял, да на ней и женился.
     Тот приезжает, видит такое дело, ему стало обидно, он запьянствовал и всё пропил, стал ходить шантряпом, куски сбирать.
     А тот с женой живёт хорошо.
     Раз как-то, сидят они, пьют чай под окном, а пьянчужка идёт мимо. Товарищ и говорит:
     — Ты знаешь этого человека, это ведь бывший мой товарищ.
     И рассказал всё как было. Жена тогда задумала созвать этого человека к себе, расспросила, как было дело, он ей всё и рассказал. Она тогда и говорит:
     — Я вас поправлю.
     Стала давать ему денег, он стал к ней ходить без мужа. Муж узнал, что товарищ его стал поправляться, стал у него спрашивать, где он берёт деньги. Тот молчит, не говорит. Тогда стал его звать в гости к себе.
     Тот отвечал:
     — Нет, не пойду. При пире, при бражки, дак все дружки, а при горе, при бедности, нет никого.
     — А где ты деньги берёшь? ; Товарищ его спрашивает.
     — Да я архиерея шерстю вон в том в саду. В беседке. Он мне и платит.
     А сам с женщиной знакомой переговорился, чтобы она нарядилась архиереем и пошла в сад этот. А муж, товарищ, ранее ещё в сад прибёг и в беседке под лавку-то и повалился, спрятался. Не видно его.
     Женщина, архиереем наряженная, приехала, садится на лавку, и говорит:
     — Сегодня как долго нету никого.
     Мало не мало прошло времени, тут и молодец, товарищ мужа-то, идёт. Повалились они на кровать, как кончили дело, женщина, архиереем наряженная и говорит:
     — На тебе милок пятьсот рублей за радость твою. ; Шуршит там чем-то
     А муж, товарищ-то, всё слышит.
     Простились и разъехались. Муж вышел из-под кровати и к архиерею на дом, а настоящий архиерей только приехал от обедни.
     — Дома ли владыко? ; Спрашивает муж.
     — Дома. ; Говорят ему.
     — Нельзя ли увидать?
     — Можно, почему же нельзя.
     Он пришёл, архиерей-от и спрашивает:
     — Что вам надо?
     — А вот, преосвященнейший владыко, я видел, как вас сегодня в беседке отшерстили, да только вы платите дорого, я бы взял дешевле.
     Архиерей стоит:
     — Что ты, дурак, с ума сошёл?
     Архиерей закричал слуг, его, мужа этого, вывели, да и в сумасшедшей дом увели.
     Жена узнала, подкупила сторожов, чтобы ему дали яду, он и помер, а она за товарища его вышла взамуж.
,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-
     Так что жена всех попробовала. А нашему брату намёк.
+++++++++++++++++++++++
====
          Шарыгинская охота. Шарыгино – несчастная сторона для охотника. Вятка. Басня. Сказка!!
....
     Шарыгино, прям несчастная сторона для охотника. Стреляешь в зайца, а за ним и медведь падает, и лиса, и неясыть всякая.
     Зверья уйма, прямо не протолкнуться. Иной раз из дому захочешь выйти, а дверь не открыть – сплошные лисы да кабаны.
     Уж охотники прямо плачут от горя. В иных местах всё как у людей – и выследить кого-то можно, и по следам пройтись, и прицелиться нужно с умом.
     А тут такими табунами дичь ходит, что о следах остаётся только мечтать. До того дошло, что в новые времена автомобилями целыми стали охотиться.
     Первый едет по дороге, да дичь сшибает, а второй сзади граблями пушнину собирает.
     В советские годы шарыгинцам хоть совхоз помогал: комбайнами поле разровняет, и вроде как зверья поменьше становится, хоть прицелиться можно.
     Но после перестройки-то, кто ж на уборку пушнины технику выделять будет!
     Как-то раз немцы охотиться приехали, да так ни с чем и уехали.
     Как ты прицелишься в лису, если на ствол горностай прыгает, да на мушке прихорашивается?
     В общем, ежели голыми руками с закрытыми глазами пушных зверей мешками сбирать, то это уж к нам, в Шарыгино пожалте.
     А коли на охоту, то сюда ни-ни!
++++++++++++++++++++++++++++
====
          Шелудивая Пьяница. Была-жила шелудивая пьяница. Пермь. Сказка!!
....
     Была-жила шелудивая пьяница.
     Полёживает она на бочке, опохмеливается.
     А у купца работник жил годовой, стрелец, и у этого стрельца жена была красавица и волшебница. Купцу эту жену охота было отбить у этого стрельца.
     Вот посылает купец своих работников в кабак:
     — Ступайте, в кабак сходите: – не расхвастается ли кто – уйти да не прийти куда?
     Приходят они в кабак. Шелудивая голова пьяница на бочке лежит. Его они спрашивают:
     — Что, спишь или нет? Дело надо сделать. Стрельца спровадить подальше, чтобы не вернулся.
     — Опохмелите меня, тогда я вам скажу, смогу или нет.
     Опохмелили его. Он очухался, проморгался и говорит:
     — Пусть стрелец этот приведёт льва, всем зверям зверя. А не сможет привесть, голова его с плеч.
     Купец и посылает того стрельца:
     — Ступай, приведи мне льва, чтобы был всем зверям зверь!
     Стрелец приходит домой, прикручинился-припечалился. Жена встречает его и спрашивает:
     — Айда, милый! Не кручинься, не печалься! На тебе узду, на тебе клубочек! Клубочек покатится – за ним всё и айда!
     Клубочек покатился, стрелец за ним идёт. Шёл он шёл, приходит в одну сторону. Смотрит по сторонам, видит идёт лев, всем зверям зверь. Как лев этот рявкнул, так весь лес и повалился.
     Не сробел, стрелец, на него узду волшебную от жены надевает, лев покоряется, он и повёл этого зверя.
     И сколько ни есть в белом свете зверей, все пошли за этим львом. Сколько хлеба он примял-притоптал, сколько лесу притоптал, но пришёл к купцу. Привёл льва.
     Испугался купец и приказывает стрельцу:
     — Отпусти этого зверя обратно, много порчи от него.
     Как снял стрелец узду женину с лёва-зверя, так и ушёл он сразу в свои нети.
     — Ну что же, ; говорит купец стрельцу, ; теперь я тебе ещё службу даю: – от моего от родителя принеси рукописание!
     А родитель его давно уж примёр, на тот свет перебрался.
     Стрелец приходит домой к жене и горюет:
     — Опять на меня, несчастного, наложил купец службу!
     И рассказывает своей жене красавице, какую невидаль ему приказали сделать.
     Жена ему и говорит:
     — Ну, милый мой, ты напейся квасу, молись Спасу! Утро вечера мудрёнее! Ложись спать.
     Встаёт он поутру. Даёт жена ему солдата и клубочек. Клубочек катится, он за ним идёт. Клубочек закатился в пещеру, упал в неё.
     Стрелец в тую пещеру и кричит:
     — Подать оттуда вашего человека сюда, а туда и нашего получите!
     Солдата туда пихнули, а отца купцова оттуда выпихнули. Вот отец купца того начал рукописание писать сыну. Написал всё, передаёт стрельцу.
     Стрелец кричит в окно, в пещеру ту:
     — Подать нашего человека, возьмите вашего!
     Отца купецкого сталкивает туда, оттуда выпихнули ему солдата. Обращаются они домой обратно, приходит к купцу, подаёт рукописание.
     Прочитал купец, опечалился, призывает опять этого стрельца и приказывает своим лакеям:
     — Ступайте, лакеи, сбегайте в кабак! Спросите у шелудивого пьяницы: куда ещё уйти да не прийти и не вернуться?
     Побежали лакеи, опохмеляли лакеи шелудивого пьяницу, спрашивали его:
     — Шелудивая голова пьяница, спишь или нет?
     Отвечает он:
     — Сплю и нет.
     Говорят ему в ухо прямо:
     — Не знаешь: – куда можно уйти да не прийти?
     Отвечает пьяница, после опохмеленья:
     — Знаю. Ступай туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что!
     Донесли лакеи всё это купцу.
     Тот стрельца призвал, даёт ему новый приказ. Стрелец бежит к жене, ей про всё рассказывает. Она всё прослушала, не опечалилась. Сказала, чтобы спал до утра.
     А к утру жена вышила ему три полотенца с узорами, дала стрельцу на дорожку клубочек. Этот клубочек покатился, он за клубочком. Закатился в теремочек: – глядь, а там лежит старуха агромадная, да и рычит ещё на стрельца.:— Что ты шляешься тут костям моим спокою не даёшь?
     Говорит ей стрелец:
     — Не ори на меня, мешок с костями, по обычаю русскому сначала напой, накорми, тогда вести расспроси!
     Стала старуха и думает себе:
     — А что, и вправду триста лет никого тут не вижу, не знаю что где деется. Повыспрошаю хоть.
     Встала и стала его кормить. Поел стрелец, стал он руки вытирать, взял свой рукотёрчик. Увидала старуха его, признала, что это работа её дочки, да вскричала с радостью:
     — А! Дак ты оказывается зятюшка-батюшка мой родимый!
     Выслушала его кручину-немочину. Покачала головой и говорит:
     — Вот надо сутки тебе тут посидеть! Я поищу ответку на эту загадку.
     Говорит своим служкам:
     — Ступайте, лакеи, несите книгу!
     Вот они принесли ей книгу не книгу, а целый склад дровяной. Она двое суток не спала, не дремала, всё перебирала эту книгу. А там страницы только топором можно было перевернуть.
     — Нет, зятюшка-батюшка, нету ничего здесь про твоё дело! Ступай к середней сестре: – у ней этого нет ли? ; Говорит старуха.
     Поутру встаёт стрелец, пущает старуха ему другой клубочек. Клубочек покатился, закатился в теремочек. Там лежит тошнее того старуха. Да как зыркнет на стрельца:
     — Что ты, молодец, шляешься тута, отдохнуть мешаешь?
     — Я не шляюсь, дело пытаю. ; Стрелец отвечает. ; А ты немытая старуха, сначала напой, накорми, потом дело спроси!
     Она даёт ему руки умывать, даёт рукотёрчик.
     — У меня, ; стрелец говорит, ; свой-то ещё не маран!
     Посмотрела старуха на его рукотёрчик, что жена его дала в дорогу, старуха сразу признала, что племянница делала его. Так сразу и подобрела.
     Выслушала стрельца, головой покачала, волосы на сто вёрст распростала, ничего не прознала и говорит:
     — Ах, это я не знаю. Знает у меня только Кот Котофеич. Ступайте, за ним пошлите!
     Послали за ним волка. Волк сбегал туда-сюда и говорит:
     — Котофей отказался на мне ехать, сказал, что у меня ребра прямые, упадёт.
     — Пошлите, ; старуха говорит, ; Мишеньку локосапого, от него не откажется!
     Мишеньку прислали. Кот Котофеич сел на Мишеньку верхом, приехал. Приехал, слез важно, вошёл и спрашивает:
     — Ну, что тебе старуха от меня надобно?
     Выслушал Котофей, размурлыкался и говорит:
     — Я знаю про это дело всё. Пусть он идёт через калиновый мост, там стоит избушка. Скажет так-то и так-то.
     Бросил из шерсти своей клубок, он и покатился незнамо куда, стрелец еле поспел за ним. Прикатили к калиновому мосту. Нашли ту избянку. В эту избянку стрелец зашёл и скрикнул в этой избушке:
     — Стрышка-ярышка! Собирай на стол!
     — На сколько, ; голос спрашивает, ; персон?
     — На семь. ; Отвечает стрелец.
     Стрышка-ярышка наставила. Пригласил стрелец и стрышку-ярышку с собой за стол. Сидели они и закусывали со стрельцом. Посидели, стрышка-ярышка прибрала всё. Да сама и пошла со стрельцом во след, как он с ней хлебом-солью поделился. Так тыщу лет никто не делал.
     Шли они шли, смотрят стоит старичок у ворот и никого не пускает.
     — Ну, ; говорит стрелец, ; Стрышка-ярышка, дай дёру этому старику-то!
     Стрышка-ярышка послал дубинку, она давай этого старика мыздачитъ.
     — Вот что, ; говорит старик, ; замучал ты меня молодец! Давай, ; говорит, ; сменяем: – у меня есть дудочка, в один конец дунешь – сила будет, а в другой дунешь – хоромы будут. Сменяй мне на твою дубинку.
     Сменяли они всё по чести. Только вышел старик за ворота, стал старик вызывать дубину ту, а она нейдёт, её стрышка-ярышка назад прибрала. Не знал старик этого завета, что без стрышки-ярышки дубина та не ходит.
     Приходит стрелец домой. Не доезжает до своего дома вёрст 50, в один дунул конец, дак сила вышла, в другой дунул, дак хоромы выстали.
     Посылает стрелец посланников, чтобы ехал купец встречал стрельца. Купец едет с женой с его, со свитой со своей, с лакеми да стражниками. А он уже жену отбил у него.
     Только он подъезжает, купец этот, тут стрелец приказывает:
     — Ну-ка стрышка-ярышка, дай ты ему дёру как следует!
     Стрышка-ярышка послал дубинку, она давай купца с челядью катать, захлестала купца до смерти, а челядь сама еле-еле разбежалась в разные концы света.
+++++++++++++++++++++++++++
====
          Шелуха – Лошадиный Отец. Кочевал по свету цыганский табор. Цыгане. Сказка!!
....
     Кочевал по свету цыганский табор.
     Большой был табор, да по-разному жили люди в нем. Среди всех самым богатым и самым удачливым был цыган по прозвищу Шелуха.
     Поедут цыгане лошадей продавать на ярмарку – Шелуха с барышом приходит, а остальные еле концы с концами сводят.
     Менять лошадей начнут, глядишь, Шелуха за клячу такого красавца-коня выменяет, что ни в сказке сказать ни пером описать, да ещё денег сверх того возьмёт.
     А другие цыгане рядом с ним, наоборот, хороших коней на плохих сменяют.
     Бояться стали цыгане Шелуху, принялись поговаривать, мол, с нечистой силой он дело имеет.
     Так или иначе, но скопил Шелуха за свою жизнь огромное состояние.
     И был у него табун отборных лошадей, среди которых выделялся своей красотой и статью конь по кличке Буян. Вороной, долгогривый, с полуслова понимал он своего хозяина.
     Да и не только Буян, все остальные лошади тоже любили Шелуху, словно он на их лошадином языке с ними разговаривал. За это и дали цыгане прозвище Шелухе – Лошадиный Отец.
     Так и жил бы себе Шелуха, нужды и горя не знал, но заболел однажды. Подзывает он свою жену и говорит ей:
     — Пойди выкопай клад, который я зарыл там-то и там-то. Возьми деньги и уздечку серебряную. Продай уздечку, купи для меня еды хорошей, да знахаря позови, чтоб помог мне вылечиться. Авось поправлюсь!
     Нашла жена Шелухи место, где он клад зарыл. Копала, копала, покуда силы были, да не смогла докопаться до клада. Знать, глубоко был зарыт клад.
     А цыгане посмотрели, где Шелухина жена копает, да на ус себе намотали. На следующее утро Шелуха опять жену зовёт:
     — Послушай, жена, что скажу тебе, сон приснился мне недобрый: Буян наш снился мне, будто стоит он на пригорке да копытом землю бьёт.
     Говорит жена:
     — Ой, Шелуха, не к добру все это. Вот и мне сон привиделся: – змея огромная ползала. А поутру переносица чесалась. Ой, не к добру.
     Но недаром ведь говорят: – сон в руку. Не успел вечер наступить, как Шелуха умер. Крик, шум пошёл по табору. Ну как же, видным человеком был Шелуха – хоронить надо!
     Заходят цыгане в шатёр на покойника посмотреть, вина с собой прихватили. Ведь обычай цыганский такой, что у покойника всю ночь надо сидеть, перед тем как отпевать его.
     Сели цыгане около гроба, разлили вино по стаканам. Выпили, хмель им в голову ударил. Тут один цыган и говорит:
     — Не больно мы тебя, Шелуха, любили, да что сейчас говорить, умер ты, и ладно! Может, и тебе с нами выпить хочется?
     Налил цыган вина, разжал покойнику пальцы и вставил в них стакан. Расхохотались цыгане, стали подходить и с мёртвым Шелухой чокаться:
     — Царство тебе небесное, Шелуха, только ты нам вреда не приноси, а то мы знаем тебя, с чертями дружишь!
     Плачет жена Шелухи:
     — И зачем вы так над покойником издеваетесь? Что он вам худого сделал?
     Смеются цыгане:
     — А то и сделал, что не было нам с ним счастья да удачи.
     Просидели цыгане возле покойника всю ночь, а наутро в церковь собрались – отпевать Шелуху.
     Весь табор поехал. Едут, песни поют, смеются, словно не на похороны собрались, а на свадьбу. Приехали. Начал поп отпевать покойника, а цыгане кричат:
     — Хватить, батюшка, кадилом махать, ты лучше нас причасти да грехи нам отпусти, ; и снова смеются.
     — Ах вы, богохульники, ; рассердился поп, ; вы лучше у покойника прощения просите, не то никогда вам этот грех не замолить.
     А цыгане, с вечера ещё пьяные, всё не унимаются:
     — Батюшка, а как молиться надо: – так или вот так? Батюшка, а почему твои певчие петь не умеют? Давай мы сами споем, их поучим.
     Довели цыгане попа до великого гнева. Кое-как он покойника отпел, а потом стал денег просить за службу.
     — Не давать ему денег на певчих, пели плохо, ; кричат цыгане, ; мы и бесплатно лучше споем. На свечи денег тоже не давайте, не надо никаких свечей нам!
     — Что вы говорите, цыгане, ; удивился поп, ; не вам это надо, а покойнику. А по мне всё равно, хотите, дак платите, хотите, дак нет.
     Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы не вступился один старый цыган:
     — Что вы, братья, с ума сошли, зачем покойника позорить? Или вы уж такие бедные, что вам совсем платить нечем?
     Уговорил-таки цыган, заплатили они попу. Отправились цыгане на кладбище. Да не доехали. По дороге трактир увидели и решили так: часть цыган на кладбище поедет могилу рыть, а остальные ненадолго в трактир заглянут.
     — А Шелуху куда девать?
     — Что с ним станет? Ему теперь все равно, может и на улице подождать.
     Оставили гроб с Шелухой на телеге, а сами в трактир зашли гулять да веселиться. Пили цыгане, пили, как вдруг вбегает в трактир цыганёнок и кричит:
     — Цыгане, а Шелухи-то нет!
     Схватились цыгане, и хмель куда ушла:
     — Как так нет? Куда он мог деться? Испарился он, что ли?
     Выбежали цыгане на улицу, глядь, и впрямь: – ни телеги нет, ни Буяна, ни гроба с Шелухой. Что за чертовщина? Кинулись цыгане на кладбище, а там уже могилу рыть закапчивают, спрашивают:
     — Шелуха не приезжал сюда?
     — Как Шелуха? Какой Шелуха? Вы что там, с ума посходили? Разве может покойник лошадьми управлять?
     Кричат те цыгане, которые с трактира:
     — Да вот так выходит, что может! Пропал Шелуха!
     Сели цыгане вокруг могилы и не знают, что им делать. Могила есть, а хоронить-то некого.
     — Но ведь он же умер! Стало быть, поминки-то надо справлять! ; Крикнул самый догадливый цыган.
     Всем это так понравилось, что они немедленно отправились справлять поминки.
     Кто-то по дороге вспомнил про клад, зарытый Шелухой. Пошли к тому месту, стали поглубже рыть и откопали мешок денег и серебряную уздечку. Шум поднялся невообразимый.
     Жена Шелухи рыдает, молит цыган, чтобы ей деньги отдали, а те ни в какую.
     — На весь табор делить надо! Мы все через него страдали, всем удачи не было.
     — А я ему дрова рубил, да меня мужики поймали, избили.
     — А меня за сено чуть не убили, за потраву, а сено-то для Шелухиных коней.
     — А меня он на ярмарке перебил, хорошую менку испортил.
     — А мне из-за него пришлось своего коня за полцены отдать.
     — А мне он должен был!
     Короче говоря, началась такая свалка, что цыгане за топоры взялись. Получилось так, что каждому в таборе Шелуха либо должен был, либо какое-нибудь дело испортил.
     — Чявалэ, ; вмешался старый цыган, ; вы так друг друга перебьёте, и некому будет деньги делить.
     Остановились цыгане и решили:
     — Деньги разделим всем поровну, а серебряную уздечку, да бог с ней, всё равно её не поделить, жене Шелухиной отдать, детям на потеху.
     Поделили цыгане деньги, и жадность их взяла. Вспомнили они про табун Шелухин. Говорят:
     — Как же его жене оставить? Зачем, он ей, не сможет она одна с ним управиться. А нам такие лошади в хозяйстве пригодятся.
     Забрали и коней, между собой поделили.
     — Будьте вы прокляты! ; Кричит жена Шелухи. ; Разорили вы меня, семью и детей по миру пустили. Чтоб вас бог за это покарал!
     Махнули цыгане рукой на проклятие Шелухиной жены и по шатрам разбрелись. Угомонились только к утру. Да только прилегли, слышат: – земля дрожит от конского топота. Ржут кони, копытами землю бьют.
     Выскакивают цыгане из шатров и видят: Шелухип любимец Буян, который исчез вместе со своим хозяином, вокруг шатров скачет, а за ним и весь Шелухин табун, да и остальные цыганские кони тоже.
     Проскакали они круг и с глаз долой скрылись. Увёл Буян за собой всех коней из табора.
     Кинулись цыгане обратно в шатры к деньгам, отнятым у Шелухиной жены, глядь, нет денег! А вместо денег один лошадиный навоз.
     Побежали цыгане на кладбище, где разрытая могила была, и остолбенели: на месте разрытой могилы холм насыпан, всё, как полагается.
,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-,-
     Кто всё это сделал, так никто и не узнал до сих пор. Цыганка только старая, да безродная всегда с тех пор пьяным цыганам пальцем грозила.
+++++++++++++++++++++++++++++
====
          Шемякин суд. В некоторых полестинах. Сказка!!
....
     В некоторых полестинах два брата жили, един богатый, а другой убогий.
     Вот как-то убогий брат к богатому лошади пришёл просить, на чём бы ему в лес по дрова съездить. Богатый дал ему лошадь. Убогий же начал у него и хомут просить. Богатый же вознегодовался на брата, не дал ему хомута.
     Убогий же брат умыслил себе, чтобы дровни привязать лошади за хвост. И поехал он так в лес по дрова, насёк воз дров, да так велик был тот воз, что еле-еле может лошадь вести.
     Приезжает ко двору своему и отворяет ворота, а подворотню забыл выставить. Лошадь же бросилась через подворотню и оторвала у себя хвост.
     Брат убогий к богатому приводит лошадь без хвоста. Богатый видит, что лошадь без хвоста, не принял у него лошади и в долг ему записал её.
     Пошёл богатый на убогого бить челом ко Шемяке судье.
     Убогий же, ведая, что пришла беда на него, пошёл вслед брата своего, как он к Шемяке направился.
     Шли они шли и настала ночь, приходят оба брата к богатому мужику на ночлег проситься.
     Хозяин начал с богатым братом пить и яства всякие есть, да и веселиться. Убогого не захотели с собой пригласить.
     Убогий же взлез на полати, поглядывает на них, и внезапно упал с полатей, да и задавил ребёнка, который в люльке был, задавил до смерти.
     Вот стало так, что теперь и мужик пошёл ко Шемяке судье на убогого бить челом.
     Вот идут они ко граду купно, богатый брат и богатый мужик, убогий же за ними еле поспевает.
     Приключилося им идти высоким мостом. Убогий же подумал, что не быть ему живому от Шемяки судьи, взял, да и бросился с моста высокого, хотел ушибиться до смерти.
     А под мостом этим как раз сын отца своего вёз хворого в баню. Так-таки и попал убогий к нему в сани, да и задавил отца этого до смерти. Сын опечалился и пошёл бить челом ко Шемяке судье, что отца его убогий ушиб до смерти.
     Вот наконец богатый брат приходит ко Шемяке-судье бить челом на брата, что он у лошади хвост выдернул.
     Убогий же взял камень и завязал его в платок свой, спрятался за братом и помышляет:
     — Если судья не по мне станет судить, и я его ушибу до смерти.
     Судья же, увидя свёрток знатный в руках у убогого, чаял, что сто рублёв даёт ему убогий по этому делу, и приказал богатому отдать убогому лошадь, пока у ней хвост не вырастет. Так и рассудил Шемяка судья это дело.
     Потом приходит мужик богатый и подаёт челобитную в убивстве младенца, тоже начал бить челом.
     Убогий же, вынув тот же самый свой свёрток с камнем, показывает его судье, позади мужика стоя.
     Судья же, чая, что другие сто рублёв даёт ему убогий по этому делу, приказал мужику богатому отдать убогому жену по тех пор, пока он у ней ребёнка сделает:
     — А ты, ; говорит Шемяка судья мужику богатому, ; в те поры, как понесёт она беремя, возьми к себе свою жену с новым ребёнком назад.
     Что же, хорошо рассудил. Но тут приходит сын об отце бить челом, какого задавил до смерти убогий, и подаёт челобитную на бедолагу убогого.
     Убогий же, вынул тот же свёрток знатный с камнем, и кажет судье из-за спины сына отца задавленного.
     Судья же, чая, что сто рублёв даёт ему убогий по этому делу, и приказал сыну стать самому на мосту:
     — А ты, убогий, стань под мостом, ты же, сын, также соскочи с моста на убогого и задави его до смерти.
     Вот приходит убогий брат к богатому по судейскому приказу лошадь просить без хвоста, пока у ней вырастет хвост. Богатый же не захотел лошади дать, а даёт убогому денег пять рублёв, да три четверти хлеба, да козу дойную, и, в общем, помирился с ним на веки вечные.
     Потом приходит убогий брат к мужику богатому, просит по судейскому приказу жену его, чтобы с ней ребёнка такого же сделать, что и был. Мужику же богатому жалко стало, начал с убогим мириться, уговариваться, и даёт убогому пятьдесят рублёв, да корову с телёнком, да кобылу с жеребёнком, да четыре четверти хлеба, так и помирился с ним на вечно.
     Наконец, приходит убогий к сыну, чтобы рассчитаться с ним за отцово убийство, начал ему говорить, что по судейскому приказу тебе надо стать на мосту, а мне под мостом, и ты на меня бросайся и задави меня до смерти.
     Сын же начал помышлять себе на уме:
     — Как я соскочу с моста, да промахнусь, мимо него пролечу, его не задавлю, а сам ушибусь до смерти!
     Начал он с убогим мириться, дал ему денег двести рублёв, да лошадь, да пять четвертей хлеба.
     Судья же Шемяка через время выслал слугу к убогому просить денег триста рублёв. Убогий же ему показал камень и говорит такие речи:
     — Аще бы судья не по мне бы судил, я хотел его ушибить до смерти.
     Слуга, придя к судье, сказал про убогого:
     — Аще бы ты не по нем судил, и он хотел тебя этим камнем ушибить до смерти.
     Судья начал тут креститься:
     — Слава же богу, что я по нём судил, так вот хоть и жив остался! Бог с ним.
++++++++++++++++++++++++++
====
          Шемякин суд. Жили два брата. Сказка!!
....
     Жили два брата.
     Один-то был бедный, а другой богатый. И вот как-то не стало у бедного брата дров. Нечем вытопить печь. Холодно в избе.
     Пошёл он в лес, дров нарубил, а лошади нет. Как дрова привезти?
     — Пойду к брату, попрошу коня.
     Неласково принял его богатый брат:
     — Взять коня возьми, да смотри большого возу не накладывай, а вперёд на меня не надейся: сегодня дай да завтра дай, а потом и сам по миру ступай.
     Привёл бедняк коня домой и вспомнил:
     — Ох, хомута-то у меня нет! Сразу не спросил, а теперь и ходить нечего – не даст брат.
     Кое-как привязал покрепче дровни к хвосту братнина коня и поехал. На обратном пути зацепились дровни за пень, а бедняк не заметил, подхлестнул коня. Конь был горячий, рванулся и оторвал хвост.
     Как увидал богатый брат, что у коня хвоста нет, заругался, закричал:
     — Сгубил коня! Я этого дела так не оставлю!
     И подал на бедняка в суд. Много ли, мало ли времени прошло, вызывают братьев в город на суд. Идут они, идут. Бедняк думает:
     — Сам в суде не бывал, а пословицу слыхал: – слабый с сильным не борись, а бедняк с богатым не судись. Засудят меня.
     Шли они как раз по мосту. Перил не было. Поскользнулся бедняк и упал с моста. А на ту пору внизу по льду ехал купец, вёз старика отца к лекарю. Бедняк упал да прямо в сани попал и ушиб старика насмерть, а сам остался жив и невредим.
     Купец ухватил бедняка:
     — Пойдём к судье!
     И пошли в город трое: – бедняк да богатый брат и купец. Совсем бедняк пригорюнился:
     — Теперь уж наверняка засудят.
     Тут он увидал на дороге увесистый камень. Схватил камень, завернул в тряпку и сунул за пазуху.
     — Семь бед – один ответ: – коли не по мне станет судья судить да засудит, убью и судью.
     Пришли к судье. К прежнему делу новое прибавилось. Стал судья судить, допрашивать.
     А бедный брат поглядит на судью, вынет из-за пазухи камень в тряпке, да и шепчет судье:
     — Суди, судья, да поглядывай сюда.
     Так раз, и другой, и третий. Судья увидал и думает:
     — Уж не золото ли мужик показывает?
     Ещё раз взглянул, да, видно посул большой. Думает судья:
     — Коли и серебро, денег-то поди много.
     И присудил бесхвостого коня держать бедному брату до тех пор, покуда у коня хвост не отрастёт.
     А купцу сказал:
     — За то, что этот человек убил твоего отца, пусть он сам станет на льду под тем же мостом, а ты скачи на него с моста и задави его самого насмерть, как он твоего отца задавил.
     На том суд и кончился. Богатый брат говорит:
     — Ну, ладно, так и быть, возьму у тебя бесхвостого коня.
     — Что ты, братец, ; бедняк отвечает. ; Уж пусть будет, как судья присудил: – подержу твоего коня до тех пор, покуда хвост не вырастет.
     Стал богатый брат уговаривать:
     — Дам тебе тридцать рублей, только отдай коня.
     — Ну, ладно, давай деньги. ; Соглашается бедный.
     Отсчитал богатый брат тридцать рублей, и на том они поладили. Тут и купец стал просить:
     — Слушай, мужичок, я тебе твою вину прощаю, все равно родителя не воротишь.
     Говорит бедный:
     — Нет, уж пойдём, коли суд присудил, скачи на меня с моста.
     — Не хочу твоей смерти, помирись со мной, а я тебе сто рублей дам, ; просит купец.
     Получил бедняк с купца сто рублей. И только собрался уходить, подзывает его судья:
     — Ну, давай посуленное.
     Вынул бедняк из-за пазухи узелок, развернул тряпицу и показал судье камень.
     — Вот чего я тебе показывал да приговаривал: – Суди, судья, да поглядывай сюда. Кабы ты меня засудил, так я б тебя убил.
     — Вот и хорошо, ; думает судья, ; что судил я по этому мужику, а то бы и живу не быть.
+++++++++++++++++++++++++++
====
          Шишко и старцы. Старуха ходила за морошкой в лес. Архангельск. Сказка!!
....
     Старуха как-то и где-то, ходила за морошкой в лес, да блудила долго, выйти никак не может, чтобы домой попасть.
     Ну а тут, к таким блудякам, обычно Шишко, это Лесовик такой, приходит. Вот и к ней пришёл из кустов и говорит:
     — Выведу я тебя, старуха, только муту сделай со старцем у нас в дому лесовом, грех произвести с ним.
     Пошли они к Шишко, в его изобянку. Там старец сидит, весь грустный. Вот старуха пришла и говорит:
     — Отце, отворите окошечко.
     Тот отворил ширинку, наклонился к ей, а она взяла, да рукой его щёлкнула в голову:
     — На, ; говорит старуха, ; тебе, да другому оставь.
     Через время другой пришёл и спрашивает:
     — Что, ; говорит, ; чего тебе дали, али нет?
     Отвечает старец:
     — А не дали вроде ничего.
     Другой старец и говорит:
     — Да как же ничего, я слышал, как она сказала: на тебе, да и оставь другому.
     Стали лесовики спорить. А пока спорили, да и сами погрешили. Так оно и вышло по старухиному.
     А Шишко, слушал это слушал, видит, что старцы ожили, решил, что муту старуха сотворила, её с лесу вывел-таки, домой свёл.
++++++++++++++++++++++++++++
====
          Шляхтич помещик и слуга его Федул. Анекдот. Сказка!!
....
     Шляхтич во время бывшей у него пирушки, увидя, что лакей его несёт блюдо, спросил:
     — Что, лакей, ты нам несёшь?
     — Цыплёнка, сударь, ; отвечал слуга.
     По исходе гостей шляхтич этот, помещик, призвав к себе того слугу, сказал ему:
     — Федул! Что же ты так глуп? Когда я тебя спросил, что ты несёшь, ты мне отвечал: – цыплёнка. Ты этим меня обесчестил. Ты бы должен то же сказать во множественном числе: – цыплят.
     После того случилось опять обедать шляхтичу со своими друзьями. Лакей Федул нёс блюдо похлёбки с говядиною и бараниной, тогда господин, то увидя, спросил:
     — Что ты нам несёшь, Федул?
     Слуга, хотя и простяк был, но, памятуя помещичье наставление, отвечал ему:
     — Быков и баранов, господин сударь, несу!
++++++++++++++++++++++++++++
====
          Шут Балакирев. Жил мужичок со своей женой и все пришучивал. Легенда. Сказка!!
....
     Жил мужичок со своей женой и всё пришучивал.
     Вот он как-то вышел на дорогу, поставил горшочек, развёл костерок и стал варить кашу. А чтобы лучше варилось, он вокруг ходит да палочкой приговаривает:
     — Кипи, кипи, горшочек, не плесни!
     А мимо шли мастеровые по работе куда-то. Вот подошли они, а их было двенадцать человек мастеров разных, к нему туда и спрашивают:
     — Что вы там варите?
     Отвечает мужичок:
     — А варю я кашу.
     Говорят мастеровые:
     — А что бы нас накормил этой кашей, хватит-ли?
     — Можно, ; говорит мужичок шутливый, ; садитесь.
     Посадил их, зачал варить кашу и накормил их досыта, всех двенадцать человек. Каши ещё осталось. Этот шут таким образом и прославился, что одной кашей бригаду мастеровых накормил. Там и ещё он много шуток сделал.
     Дошло дело про этого шута до Петра Первого. Пётр-от его приказал во дворец позвать. Привели его, начал он служить. Когда Пётр потужит, он его развеселит. Когда весел, он его притуманит.
     Говорит он как-то Петру Первому:
     — Вы возьмите меня начальником хоть над мухами!
     А Пётр Первый и говорит:
     — Будь же ты по твоему желанию начальник над мухами!
     Вот был в Питере бал большой, собраны были генералы и князья. Пришёл и Пётр Первый.
     А шут этот на одного генерала сердит был, больно сердит был. Сделана была у его шалапуга, фунта три, такая. Вот ходит, значит, шут по горнице, выглядывает. Выглядывал, выглядывал, подвернулся под генерала, да по лысине хлоп шалапугой! И он со стулом ковырнулся, генерал-от.
     Вот тут все закричали:
     — Что ты, что ты делаешь, шут ты эдакий?
     А шут ответил:
     — Ах ты, стерва проклятая! На такое лицо не моги садиться!
     Пётр улыбнулся, но только его отставил на время, шута этого. А за эту шутку против генерала приказал дать три лозана тростью императорской, и подарил ему шубу енотовую.
     Шут через несколько время с шубой идёт от государя, а на встречу ему попадается генерал.
     Шуба понравилась генералу.
     — Шут, ; говорит генерал, ; отдай мне шубу!
     — Купи! ; Говорит шут. ; За что я купил, за то и продам!
     — Все равно, ; говорит генерал, ; я отдам те же деньги, что и ты дал!
     — Когда возьмёшь за то, что и я дал, то дай мне расписку, а я тебе шубу отдам! ; Говорит шут.
     А у шута была трость. Он, генерал, дал расписку шуту, шут снял шубу с плеч. И шут спрашивает генерала:
     — За сколько же он мне отдал, за столько и я тебе отдам!
     Снял шубу, развернулся на одну рубашку, и этой тростью как съездит по спине генерала! Тот заревел дурным матом.
     — Ой, подожди, ещё два раза дам! ; Шут кричит.
     Он, генерал, не поспел встать, он его ещё раз ожуравил. Так и в третий раз. Генерал этот пожаловался Государю, и он прогнал его шута с земли со своей:
     — Чтобы тебя не было на земле здесь на моей!
     Шут же взял лошадь и телегу, запряг и отправился во Швецию. Съехал ко шведскому королю и просит его:
     — Отдайте мне, Ваше Величество, земли пудов на десять!
     Король ему не отказывает:
     — Бери сколько угодно. И так дам!
     А шут ответил:
     — Мне так не надо! Только за деньги и с документом.
     Свесили шуту десять пудов и сделали купчую крепость. Шут поклал землю в телегу и поехал домой. Едет как раз мимо царского дворца. Пётр Первый увидел его и кричит.
     — Ты что это, проказник, опять приехал на мою землю? Я же тебе указал, чтобы тебя не было!
     А шут отвечает ему:
     — Врёшь, Пётр Алексеевич! У меня своя земля привезена из Швеции! Вот я на ней сижу, а у меня погляди-ка, есть и купчая крепость на неё!
     Вынул купчую, подал Петру Алексеевичу. Тот прочитал и сказал:
     — Поезжай домой, полно, проказник шутить. Нашутишься у меня до виселицы! Да возьми денег в казне на жильё-быльё себе. Немного только, а то ещё и нищим оставишь.
     Он и живёт дома с тех пор, шутник тот.
++++++++++++++++++++++++++
====
          Шут. В одной деревне жил шут. Какой-то поп вздумал ехать к нему. Сказка!!
....
     В одной деревне жил шут.
     Вот какой-то поп вздумал ехать к нему, скучно стало попу. Говорит он попадье:
     — Ехать хочу к шуту, не сшутит ли какую шутку!
     Собрался и поехал. А в то время шут по двору похаживает, за хозяйством присматривает. Поп приезжает, здоровкается:
     — Бог в помощь, шут!
     — Добро пожаловать, батюшка! Куда тебя бог понёс?
     — К тебе, свет, не сшутишь ли шутку мне?
     Отвечает ему шут:
     — Изволь, батюшка, только шутку-то я оставил у семи шутов, дак снаряди потеплей, да дай лошади съездить за нею.
     Поп дал ему лошадь, тулуп и шапку. Шут сел и поехал. Поп остался ждать, что будет. Приехал шут тем временем к попадье и говорит:
     — Матушка! Поп купил триста пудов рыбы, меня вот послал на своей лошади к тебе за деньгами, триста рублей просит.
     Попадья тотчас отсчитала ему триста рублей, шут взял и поехал назад. Приезжает шут домой, тулуп и шапку положил в сани, лошадь в ограду пустил, а сам спрятался.
     Поп пождал-пождал, не мог дождаться, собрался и воротился к попадье. Она спрашивает:
     — А где рыба-то?
     — Какая рыба? ; Удивляется поп.
     — Как какая! ; Говорит попадья. ; Шут приезжал за деньгами, сказывал, будто ты заторговал триста пудов рыбы, я ему триста рублей дала.
     Тут вот и узнал поп, каковую шутку сыграл над ним шут!
     На другой день собрался, и опять к шуту. Шут знал, что поп приедет, переоделся женщиной, взял прясницу и сел под окошко, сидит да прядёт.
     Вдруг поп объявляется:
     — Бог в помочь!
     — Добро жаловать, батюшка!
     — Дома ли шут-то? ; Не признал, видать, шута в прядильнице.
     — Нету, батюшка его дома-то!
     — Где же он?
     Отвечает прядильница:
     — Да ведь он, батюшка, с тобой вчерась пошутил, да после того и дома не бывал.
     Ругается тут поп:
     — Экой плут! Видно, назавтрее придётся приезжать.
     На третий день приехал, шута всё нет дома. Поп и думает:
     — Чего же я езжу без дела? Эта девка, знать, сестра его, увезу её домой, пусть зарабливает мои деньги, что отшутил у меня.
     Спрашивает её:
     — Ты кто же? Как шуту доводишься?
     Шут и говорит:
     — Дак сестра я буду ему.
     Говорит поп:
     — Шут у меня триста рублей денег взял, так ступай-ка, голубушка, зарабливай их.
     — Дак что! ; Отвечает шут. ; Ехать, дак ехать, лучше, что сидеть!
     Собралась и поехала с попом. Живёт у него уж и долго. А у попа были дочери, уже невесты.
     И вот как раз по тую пору к попу сватовщики нагрянули, какой-то богатый купец начал сватать дочь за сына за своего.
     Поповские дочери что-то купцу не понравились, не поглянулись. А вот его стряпка пригляделась купцу, он и высватал стряпку, шутову сестру.
     Весёлым пирком, да и за свадебку. Справили всё как следует.
     Ночью молодая говорит мужу, купцову сыну:
     — Высади меня в окошко по холсту поветриться, а как тряхну холстом, назад тяни.
     Муж спустил её в сад, жёнушка привязала вместо себя козлуху, тряхнула – молодой потащил. Притащил в горницу, смотрит – козлуха.
     — Ох, злые люди испортили у меня жену-то! ; Закричал молодой купчишка. Все сбежались, начали возиться с козлухой, дружки взялись наговаривать, чтобы обратить её в женщину, и совсем её бедную доконали, замучили. Пала козлуха, копытами сдрыгала!
     Шут же между тем временем пришёл домой, переоделся и поехал к попу. Тот его встречает:
     — Милости просим, милости просим! ; Угощает поп, улещает.
     Шут сидит, ест да пьёт, те-други всякие такие разговоры говорит. А потом и спрашивает:
     — Батюшка, где же моя сестра? Ты ж её увозил к себе?
     — Увёз, ; говорит поп, ; да и отдал взамуж за богатого купца.
     — А как же, батюшка, без моего спросу отдали её взамуж? Разе есть такие законы? Ведь я просить пойду в суд. А то к архиерею!
     Поп биться-биться с ним, чтобы не ходил в просьбу. Шут тем манером выпросил с него триста рублей, поп отдал. Шут взял и говорит опять:
     — Ладно, батюшка, теперь своди-ка меня к сватушку-то, покажи, каково они живут.
     Поп не захотел спорить, собрались и поехали. Приезжают к купцу, тут их встретили, начали потчевать. Шут сидит, уж давно времени прошло, а сестры не видать. Он и говорит:
     — Сватушка, где же моя-то сестра? Я давно с ней не видался.
     Те сидят посёмывают, переминаются, пережидают. Он опять спрашивает, они и сказали ему, что злые люди похимостили, испортили её, в козлуху превратили, она и пала.
     — Покажите козлуху! ; Просит шут.
     Они говорят:
     — Козлуха тоже пропала.
     — Нет, не козлуха пропала, ; кричит уже шут, ; а это вы мою сестру убили, а наговорили, что сделалась она козлухой! Пойду просить на вас к гумернатору.
     Те давай просить его:
     — Не ходи, пожалуйста не ходи просить: чего хочешь бери!
     — Отдайте триста рублей, не пойду! ; Соглашается шут.
     Деньги отсчитали, шут взял и ушёл, сделал где-то гроб, склал в него деньги и поехал.
     Вот едет шут, а навстречу ему семь шутов. Они его и спрашивают:
     — Чего, шут, везёшь?
     — Деньги. ; Отвечает шут.
     — А где взял? ; Спрашивают семь шутов.
     — Где взял! Вишь, покойника продал в городе. Они подорогу нынче, вот и везу теперь полон гроб денег.
     — А ну покаж. ; Шуты просят.
     Шут открыл гроб. Те смотрят, дивятся. Ничего не говоря, приехали домой, перебили всех своих жён, поделали гроба, склали на телеги и везут в город, везут и кричат:
     — Покойников, покойников! Кому надо покойников?
     Услыхали это казаки, живо подскакали и давай их понужать плетями, драли-драли, ещё с приговорами:
     — Вот вам покойники! Вот вам покойники! ; И проводили вон из города.
     Еле-еле убрались шуты, покойниц схоронили своих, сами и давай к шуту отметить за насмешку. Только наш-то шут уж знал, да наперёд изготовился.
     Вот они приехали, семь шутов этих, вошли в избу, поздоровались, сели на лавку. А у шута в избе была козлуха: она бегала-бегала, вдруг и выронила семигривенник.
     Шуты увидели это, спрашивают:
     — Как это козлуха-то семигривенник выронила?
     Шут отвечает позёвывая:
     — Она у меня завсегда к утру серебро приносит во рту! А сегодня что-то ввечеру. Видно гостям рада стала.
     Те и приступили к шуту:
     — Продай да продай!
     Шут упрямится, не продаёт:
     — Самому-де надо.
     Нет, шуты безотступно торгуют. Он запросил с них триста рублей. Шуты дали и увели козлуху, дома-то поставили её в горнице, на пол ковров настлали, дожидаются утра, думают:
     — Вот когда денег-то наносит! ; Думают они, ага. Не знали, с кем связались.
     А вместо того она только ковры изгадила. Шуты опять поехали мстить тому шуту. Тот уже знал, что они будут. Вот он и говорит своей жене:
     — Хозяйка, смотри, я тебе привяжу под пазуху пузырь с кровью, как придут шуты бить меня, я в те поры стану просить у тебя обедать, раз скажу – ты не слушай, другой скажу – не слушай, и в третий – тоже не слушай.
Я ухвачу нож и ткну в пузырь, кровь побежит – ты и пади, будто умерла.
Тут я возьму плётку, стегну тебя раз – ты пошевелись, в другой – ты поворотись, а в третий – скочи, да на стол собирай.
     Вот приехали шуты:
     — Ну, брат, ты нас давно обманываешь, теперича мы тебя убьём.
     — Дак что! Убьёте, так убьёте, дайте хоть в последний раз пообедать. Эй, хозяйка! Давай обедать.
     Та ни с места, он вдругорядь приказывает, она снова ни с места, в третий раз говорит, а всё то же самое. Шут схватил ножик, хлоп её в бок. Тут и кровь полилась ручьями, баба пала, шуты испугались:
     — Что ты наделал, собака? И нас упекёшь тут же!
     — Молчите, ребята! ; Шут говорит. ; У меня есть плётка, я её вылечу.
     Сбегал за плёткой, стегнул раз, вот хозяйка пошевелилась, в другой, вот она поворотилась, в третий стеганул, вот она скочила и давай на стол собирать.
     Шуты говорят:
     — Продай плётку нам-от!
     Говорит шут:
     — Купите, чего не продать-то.
     Торгуют семь шутов:
     — Много ли возьмёшь?
     Просит шут:
     — Триста рублей давайте и сговоримся.
     Шуты отсчитали деньги, взяли плётку, ступай с ней в город, видят, а там везут богатого покойника, они кричат:
     — Стой!
     Остановились похоронщики.
     Говорят семь шутов:
     — Мы оживим покойника вам!
     Раз стегнули плёткой, а покойник не шевелится, в другой раз стегнули, тоже не шевелится, в третий, четвёртый, пятый стегают, а покойник всё никак не шевелится.
     Тут их, сердешных-то, казаки и забрали, давай самих драть, плетьми стегают да приговаривают:
     — Вот вам, лекаря! Вот вам, лекаря!
     До полусмерти исстегали, отпустили. Семь шутов эти кое-как доплелись до двора, поправились и говорят сами с собой:
     — Ну, ребята, не докуль шуту над нами смеяться, пойдёмте убьём его! Чего на него смотреть-то?
     Тотчас собрались и поехали, застали шута дома, схватили и потащили на реку топить. А он просится:
     — Дайте хоть с женой, да с родней проститься, приведите их сюда!
     Те согласились, пошли все за родней, а шута завязали в куль и оставили у проруби.
     Только шуты ушли, вдруг едет солдат на паре каурых, а шут что-то и скашлял. Солдат остановился, соскочил с саней, развязал куль и спрашивает:
     — А, шут! Пошто залез тут?
     Говорит шут солдату:
     — Да вот высватали за меня убегом таку-то девицу, сегодня и украли, А отец и хватился, давай искать. Нам теперь некуда деваться, вот мы спрятались в кули, нас с невестой завязали, да и растащили по разным местам, чтоб не узнали.
     Солдат был вдовый, тоже искал себе невесту, а тут такой случай подвернулся. Он и говорит:
     — Пусти, брат, меня в куль-от.
     Шут упрямится, не пускает. Солдат уговаривать, и уговорил его. Шут наконец вышел, завязал солдата в куль, сел на лошадей и уехал.
     Солдат сидел-сидел в кулю и уснул. Семь шутов воротились одни, без родни, схватили куль и бросили в воду, пошёл куль ко дну, тут и буры да кауры! Сами побежали домой, только прибежали, расселись по местам, а шут и катит мимо окон на паре лошадей, ух как катит, только пыль столбом!
     — Стой! ; Закричали семеро шутов.
     Шут остановился. Спрашивают семь шутов:
     — Как ты из воды выбился, шут?
     Говорит им шут:
     — Эх вы, дураки! Разве не слышали: – как пошёл я ко дну, то сказывал: – буры да кауры? Это я коней имал. Там их много, да какие славные! Это что ещё! Я дрянь взял, что спереди были, а там дальше вороные, вот те лошади, так лошади!
     Шуты поверили и говорят:
     — Спускай, брат шут и нас в воду, пойдём и мы коней выбирать.
     — Извольте! ; Говорит шут и засучивает рукава.
     Всех извязал в кули и давай спускать по одному, испускал всех в воду, махнул рукой и сказал:
     — Ну, выезжайте же теперь на вороных!
,-,-,-,-,-,-,-
     И так остался на всю губернию один единственный шут.
++++++++++++++++++++++
====
          Шут. В одной деревне жил шут. Недалеко от деревни у купца был пир. Архангельск. Сказка!!
....
     В одной деревне жил шут.
     Недалеко от деревни у купца был пир, на пиру был поп, услыхал он, что есть шут такой, которой какую угодно может шутку сшутить. Решил поп позвать того шута к себе, и позвал.
     Шут приехал и спрашивает попа:
     — Какую тебе шутку сшутить, за сто рублей или за двести?
     — В сто рублей. ; Говорит поп.
     Шут взял деньги и унёс. Попу денег жалко стало и поехал к шуту денег просить, и видит, сидит девица под окном.
     Поп и спрашивает:
     — Шут-то ваш дома?
     Отвечает та девица:
     — Дома нету, а с его денег ты не получишь.
     Почесал поп бородину свою и спрашивает:
     — А вы кто ему будете?
     — А я сестра, и зовут меня Шута Баламута да Шутова Маршута. Возьми меня в работницы, я деньги сто рублей отработаю тебе.
     А это шут и был. Он сестрой своей нарядился. Поп взял её, привёз.
     Вот как-то во субботу заставили её баню топить.
     А у священника было три дочери. Шут пошёл в баню, со старшой дочерью и познакомился с ней как надо было быть, потом и со второй, даже и до третьей дело дошло. Хорошо их всех распарил.
     Не через долгое время стал свататься жених один за старшую дочь. А она оказалась беременна, жених стал свататься на второй и на третьей, и те были беременны.
     Поп тут придумал отдать Шутову Маршуту, в невесты жениху тому. А тому они сильней всех девок в поповом дому поглянулась.
     Долго не собирались, дело справили, свадьбу сыграли. Обвенчали, положили спать, муж стал её обнимать, ласкать, а жена говорит:
     — Вы меня, пожалуйста, не троньте, я не могу ничего терпеть.
     А муж говорит:
     — Дак как же, раз обвенчались дак что же?
     Говорит невеста:
     — А вы лучше отпустите меня до ветру.
     Муж пошёл с ней, чтоб ей не страшно было, а она и говорит:
     — Мне при вас совестно, привяжите верёвку ко мне, я в сарай зайду. ; Там у них нужник был.
     Он привязал, она и пошла. Шут же привязал барана за рога, мужу скучно стало ждать, он спрашивает:
     — Что милая, долго ещё?
     Ответу нет. Муж потянул за верёвку и вытащил барана. Спужался муж, позвал всех. Известили батюшку. Батюшка крестил, крестил, дак ничего и невыкрестил, так остался баран бараном.
     А шут на то время принарядился в мужицкое платье, пришёл к батюшке, сказал, что сестру проведывает, спрашивает:
     — Каково моя Маршута поживает у Вас, батюшка?
     Говорит поп:
     — Очень хорошо, да я её отдал взамуж, но только что она на первой ночи от мужа убежала.
     Шут скричал, что они так специально придумали, что сбежала, видно убили её, что пойдёт жаловаться архиерею на попа. Ну поп и зять заплатили шуту неустойку по 100 рублей, чтобы шут никуда не ходил и не носил на них жалобы.
     Шут однако не согласился, поп и зять прибавили ещё по сто рублёв. Шут сказал тогда:
     — Ну, давай, чёрт с ней, может и правда найдётся, бывает и такое.
     Четыреста получил и ушёл.
     От этого Шута недалёко жили разбойники. Вот узнали они, что у шута денег много, решили его обобрать.
     Шут же догадался, что разбойники придут к нему, взял, да и затащил в избу лошадёшку, подал немудринького кормишечку, привязал ей ко хвосту мешочек с деньгами.
     Разбойники заходят в избу. Видят шут по мешочку стучит. Раз стукнул молоточком, деньга просыпалась, другой стукнул – ещё просыпалось.
     Шут и говорит разбойникам:
     — Тише, братцы, вишь кобыла серебром серет, если бы кормил овсом, золотом бы срала.
     Обрадовались тут разбойники:
     — Продай-ка ты нам кобылу эту. ; Разбойники говорят.
     Подумал, подумал, покряхтел шут и говорит:
     — А купите, двести рублей возьму.
     Дали разбойники двести рублей, повалили лошадёнку бедную на телегу и привезли домой.
     Дома завели в комнату, подостлали ковров на пол, надавали овса и сидят, дожидаются, скоро ли кобыла золотом засерет.
     Кобыла, однако, ела, ела, объелась и задристала, всё обгадила в избе. Разбойники и говорят:
     — Пойдём шута теперь прибьём.
     Шут догадлив был, однако, сдогадалса про их замыслия, заколол телёнка, изжарил его, поставил на стол.
     Разбойники вошли, он их садит за стол:
     — Садитесь, гости любящи, покушать вам.
     Разбойники закусили и говорят:
     — Пойдём с нами, мы тебя удавим, шут ты эдакий.
     Ну так что же, повезли шута. Привезли его к пролуби. Только пролубь замёрзла и оставили его зашитым в куле, спустить нельзя было. Побежали разбойники за топором, да за пешней, чтобы пролубь бить!
     А тут мимо куля шёл писарь по делам. Слышит в куле разговор, подошёл прислушался, а там шут и говорит:
     — Тянут меня за волоса на небеса, только судить не умею.
     Писарь спрашивает, что за случай. А шут опять тоже:
     — Тянут ангелы меня за волоса на небеса, только судить-то я не умею.
     Писарь подумал, подумал, решил, что дело-то хорошее, когда ещё ангелы явятся, и просит шута, чтобы место ему уступил, он-де писать лучше может. Шут и согласился. Поменялись они местами.
     Шут залез на лошадку писаря и уехал.
     Разбойники пришли, расчистили пролубь и пустили куль в воду. Идут домой, а шут навстречу:
     — Здравствуйте, ребята!
     Удивились разбойники:
     — Да ты, шут, как здесь опять-от? Как очутился здесь?
     — Я там, в пролуби этой коней ловил-имал, видите, теперь у меня сивко да бурко.
     Разбойники и говорят:
     — Шут, давай скорей соспускай и нас туда.
     Шут согласился, чего не согласиться-то. Принесли ему по скорму кульё, он всех и переспускал в пролубь.
     Так разбойники по сию пору там коней ловят. Раз не выходили, значит ещё не всех переловили.
     И то понятно – шут только одну ловил-имал, а разбойникам много надо.
++++++++++++++++++++++++++++
====
          Шут. Досюль сыстари века был шут. Архангельск. Сказка!!
....
     Досюль сыстари века был шут.
     Шут этот где ни ходил, а всё шуточки шутил.
     Сусед его как-то бил скотину, а шут взял у тоей скотины пузыри, и туда наточил крови коровьей. Взял сестре под пазухи наложил пузырей тех, и говорит:
     — Сестра, как будут гости, я тебе скажу, сестра, сберай на стол, ты скажи: Не стану. А я тебя тогда ножиком под пазухи твои тыкну, ты пади. Потом я тебя плетью свисну, ты вскочи, и на стол сберать поди.
     Вот как-то и приходят гости. Шут командует:
     — Сестра, ставь на стол.
     Она кочевряжится, говорит:
     — Не стану.
     Шут тогда взял, ножиком под пазухи тыкнул, она и пала. Тут все ахнули. Только потом он плетью свиснул, она и вскочила, побежала стол собирать.
     А гостями были два брата. Они его и просят:
     — Что, шут, продай плеть!
     Отвечает шут:
     — Да купите, братцы, не жалко.
     Торгуют братья:
     — Что возьмёшь за плеть?
     Просит шут не много:
     — Сто рублей давайте и разойдёмся.
     Они и взяли плеть эту волшебную. Шут этот говорит им ещё:
     — А у меня конь золотом серет.
     Шут ещё раньше коня поднял на сарай и напехал коню-то в жопу золота.
     Они приходят, оподлинно, конь золотом серя.
     — Шут, продай коня нам. Што за коня возьмёшь?
     Шут и говорит:
     — Давайте по сто рублей. С каждого.
     Они коня и купили. Приезжают домой, коня подняли на сарай, насыпали пшена белоярового. Подостлали под жопу платочки шёлковые, и конь ел, ел, говном и насрал, а не золотом.
     Выходят братья на сарай, посмотрели, конь не золотом насрал. Брат брату и говорит:
     — Брат, шут нас омманил, конь-то у нас говном насрал, шёлковы-то платки наши замарал.
     Опосля этого старший брат взял эту плеть шутову к себе, приходит домой и говорит жене:
     — Жена, как будут гости, я тебе скажу: Жена, ставь стол, ты скажи: Не стану, детей покормлю. А я тогда тебе ножикам под пазухи твои тыкну, ты пади. Потом я плетью тебя свисну, ты вскочи и всё нам накрой на стол.
     П приходят к старшему брату гости, он и говорит:
     — Жена, ставь стол.
     Она говорит:
     — Не стану, детей покормлю сначала.
     Он ей снова:
     — Давай ставь на стол, гости ждут.
     Она снова кочевряжится. Он тогда вскакивает, ножиком под пазуху жене тыкнул, она и пала. Стал он тогда её плетью дуть. Дул, дул, а она и не встаёт, так и лежит.
     Тут как раз и другой брат приходит и говорит:
     — Там у меня гости явились, дай мне брат плеть волшебную, испробую.
     Взял он плеть и домой к себе побежал. Приходит к жене, говорит ей:
     — Вот что жена, я тебе скажу: Жена, ставь стол, ты скажи: не стану, детей покормлю сначала, потом вам наставлю. Я тогда ножикам тебе под пазуху тыкну, ты пади. Потом я возьму вот эту плеть и плетью по тебе свисну, ты вскочи и всё поделай нам.
     Приходят гости, младший брат и говорит жене:
     — Жена, ставь стол.
     Она кочевряжится ему:
     — Не стану, ребята некормленые.
     Он тогда ножиком её взял, да под пазух ей и тыкнул, она и пала на пол, лежит.
     Брат почал плетью её дуть. Дул он её дул, она и не вставает, так и лежит. Гости разбежались. А брат испугался:
     — Вот беда, бабу-то свою зарезал.
     Побежал к старшему брату, говорит ему:
     — Брат, я беду сделал какую.
     Спрашивает старшой брат:
     — Какую беду?
     — Бабу зарезал.
     — Я тоже.
     Говорит старшой брат:
     — Пойдём мы шута этого поучим за его шутки, куда-нибудь складём его в овраг, не простим, он нас два раз омманул.
     Приходят братья эти к шуту и говорят:
     — Шут, ты нас омманил, у нас конь говном сере.
     Удивляется шут:
     — Вы видь видели, братцы, что конь у меня золотом.
     Говорят братья:
     — Да мы ещё и по бабе своей зарезали.
     Взяли они шута в мешок, поклали его на дровенки, взяли пешню, чтобы лёд колоть пролуби, уже зима была, выпешали пролубь, шута надо пихать в воду, пихать им нечем было. Пошли пихалку рубить, а шут сидит у пролуби в мешке и говорит:
     — Бом, бом, бом, меня старостой ставя, а я и судов судить не знаю.
     Тут как раз барин ехал мимо на тройке коней в карете золочёной. Смотрит мешок шевелится и бубнит кто-то
     Выскочил с кареты барин и говорит:
     — Кто там разговаривает:
     — Да вот батюшка барин, поставил меня убернатор судьёю суда судить. А и не умею этого делать. Вот меня в речку, что я отказываюсь.
     Барин обрадовался и говорит в мешок:
     — Я судов судить знаю.
     А шут ему и говорит:
     — Садись же в мешок.
     Барин в мешок и сел, а шут сел на коней и поехал домой. Приехал домой, запихал коней на двор и выстал на печь, а эти братья взяли этого барина, спихали в воду, пошли оттуда и говорят меж собою:
     — Пойдём шутовой сестре побахвалимся, пусть поплачет за шута своего, а мы посмеёмся:
     Приходят к сестре шутовой и говорят ей:
     — Шутова сестра, дома ль шут, брат твой?
     Отвечает она:
     — Дома, где ж ему быть!
     — Где же он есть?!
     Показывает сестра:
     — Да вон он на печи лежит.
     Приходят братья к печке:
     — Шут, что ты тут, как попал сюда? Как ты вышел из речки-от?
     Усмехается шут:
     — А я сказал, что бом, бом, бом, бом, меня старостой ставя, а я и судов судить не знаю. Мне Бог дал двух коней бурых, да карету золочёную.
     — Врёшь.
     — Подите, посмотрите, вон на дворе стоят.
     Приходят братья на двор, смотрят, а и оподлинно стоят кони и карета дорогая. Заголосили тут братья, бегут к шуту:
     — Шут, и ты нас также на речку сволоки.
     Отвечает шут:
     — Ну так что же, воля ваша, подите в мешки полезайте.
     Они и сели в мешки. Шут взял мешки на дровни повалил, поехал к пролуби, выпешал пролубу, сволок мешки на берег, да их лопатой спехал в пролубу эту.
     Так они ещё оттуда радостно скричали:
     — Бом, бом, бом. ; Да так там и потонули.
     Тем и дело кончилось.
+++++++++++++++++++++++++++++
====
          Шут. Жил-был поп с попадьей. Сказка!!
....
     Жил-был поп с попадьёй.
     Вот он как-то, вишь ты, поехал нанимать казака себе на работу, только что едет поп по деревне, тут и попадается ему мужик.
     — Здорово, батюшка! ; Говорит мужик.
     — Здравствуй, братеник!
     Спрашивает мужик:
     — Куда ты, батя, едешь?
     — Да вот ведь, вишь, работа поспела, так надобно нанять казака на летину.
     — А что батюшка, ; говорит мужик, ; найми меня.
     — Ладно, ; говорит поп, ; ступай к попадье, скажи, что тебя, мол, нанял поп. А я покамест съезжу в деревню, окрещу ребёнка: Вишь ты, Пафнутьевна родила.
     — Ступай, батюшка, ступай! ; Говорит казак, а сам пошёл на погост.
     Пришёл к попадье и говорит:
     — Здорово, матушка! Поп-то наш приказал дом сжечь, а сам поехал новый покупать.
     Попадья взяла пук лучины зажгла и давай со всех сторон дом поджигать.
     Едет поп, а попадья пепелок развевает, да место очищает. Спрашивает поп:
     — Что ты, попадья тут делаешь-то?
     Отвечает радостно попадья:
     — Да как же! Пришёл Ерёма, меня, говорит он, батюшка нанял в казаки, дом да село покупает, а этот дом велел сжечь.
     — Ах он, лиходей! ; Поп вскричал. ; Где же он?
     — Да ушёл домой.
     — Делать нечего, разве нанять другого мужика в казаки? ; Говорит поп своей попадье.
     — Уж без казака не жить, ; Говорит попадья. ; Найми, найми, поп!
     Вот поп и нанял другого мужика в казаки. Сысоем его звали. Дело пошло на лад.
     Только что приходит сенокос – а ведь это время самое трудное в деревне, поп и задумал нанять ещё казачиху себе по сену.
     Поехал в приход, едет и видит бабу с пяльцами, а это был Ерема, только переоделся, он-от раньше узнал, что поп хочет нанимать казачиху, взял, да и перерядился в бабье платье и стал как девка.
     Вот едет поп, а Ерёма говорит:
     — Куда ты, батюшка, едешь?
     — Да вот ведь, ; говорит поп, ; надобно нанять казачиху, так вот и ищу.
     — Ах, батюшка, да найми меня!
     Спрашивает поп:
     — Да как тебя зовут?
     Отвечает Ерёма:
     — Маланьей зовут.
     Говорит ей поп:
     — Так что же, ступай с богом ко мне.
     Вот и пошла Ерёма-Маланья. Живёт Ерема у попа да работает, а поп и не ведает, что у него в казачихах живёт Ерема.
     Только что долго ль, коротко ль, а попу вздумалось женить казака-работника своего на казачихе Маланье.
     — А что, попадья, ; говорит поп, ; сыграем-ка свадебку, казак-то парень дюжий, да и казачиха-то девка ража. Давай-ка!
     — Так что ж зевать? ; Говорит попадья.
     Взяли, да и женили казака своего на казачихе и заперли их спать на ночь в клети.
     Вот Ерёма и говорит:
     — Что, Сысоюшка-казак, ведь мне на двор надо.
     — Да как же, ; говорит Сысой, ; быть? Ведь мы заперты!
     — Ничего, Сысоюшка, возьмём-ка поднимем половицу, ты меня привяжи к кушаку, да и пусти туда, я как справлюсь, так и потрясу кушаком, а ты и тащи меня.
     — Ну, ладно, ступай! ; Говорит Сысой.
     Вот Ерёма спустился под пол, а там козы у попа были, он и привязал кушаком козу за рога. Привязал, да и тряхнул:
     — Тяни! ; Говорит Ерёма, а сам и ушёл.
     Сысой потянул, а там коза:
     — Бяу! ; И на него смотрит.
     — Что это, ; думает себе Сысой, ; неужто моя жена козой сделалась? Дай-ка ещё потяну!
     — Бяу! ; Снова оттуда. С подполу.
     Думает Сысой:
     — Ах, и взабыль, никак она уж оборотень! Ну-ка ещё потяну.
     — Бяу! ; Опять снизу слышно.
     — Делать нечего, пойти к попу надоть. ; Сысой думает.
     Приходит к попу и стучит ему по воротам:
     — Батюшка!
     — Кто там стучит? ; Поп спросонья.
     — Откутайся-ка. ; Кричит Сысой.
     — Да кто там? ; Говорит поп.
     — Да я, батюшка!
     — Ты. Сысой?
     — Я.
     — Пошто ты, Сысой?
     — Да что, батюшка, ; говорит казак, ; никак жёнка-то козой сделалась!
     — Пойдём-ка посмотрим! ; Говорит поп.
     Казак все рассказал попу, как дело было. Пришли под клеть, глядь – а кушак-то привязан козе за рога, сосчитали коз:
     — Все ли тута, нет ли, лишних? Нет, все по-прежнему, а казачихи как не было!
     — Уж не Ерёма ль это подделал? ; Говорит поп.
     — Да, пожалуй! ; Кивает головой попадья.
     У Еремы было ещё два брата: Фома да Кузьма, и были они ворьё на ворье.
     Двум братьям как-то и вздумалось украсть у попа улей пчёл. Вот и пошли, да в ту самую пору, как Ерёму-то в клеть спать положили, а Ерёма-то уж знал, что братеники думали делать.
     Пошёл, да и сел в один улей. Пришли братья и стали пробовать, который потяжелее, взялись за тот самый, где сидел Ерема.
     — Ого-го! ; Говорят братья. ; Порато много пчёл с мёдом. Вот где мёд-то! Ну-ка, брат, на плечо, да и потащим!
     Подняли и потащили, а Ерёма сидел, сидел, да потихоньку и закричал:
     — Вижу, вижу всё!
     — Смотри-ка, брат, никак нас догоняют, слышишь? Побежим скорее.
     А Ерёма опять:
     — Вижу, вижу!
     — Уж близко! ; Испугались братья. ; Бросим-ка лучше, а не то догонят.
     Вот они бросили и ушли. Ерема тоже ушёл.
     Вот братья на другой день приходят, видят улей, ни его раскрыли, а он пустой!
     — А это дело Еремы. ; Говорят братья. ; Пойдём-ка дадим ему знать, как с нами шутить!
     А Ерема уж это наперёд знал, говорит своей жёнке:
     — Смотри, как придут братья, я тебе велю сбирать на стол, а ты возьми, да и не давай нам, мне, мол, надо ребят малых сначала накормить. Да ещё подвяжи пузырь под пазуху, а я тебе ножом по ему – ты возьми и ляг, а я тебя плёткой – ты и вскочи поскорее. Смотри ж не забудь!
     — Ладно, ; говорит жёнка.
     Вот приходят братья.
     — Здравствуй, Ерёма, ; говорят они!
     — Здравствуйте, братцы! Добро пожаловать! Что скажете хорошенького?
     — Да ничего хорошего! Мы вот хотим с тобой хорошо поговорить про шутки твои.
     А Ерёма им наперёд и говорит:
     — Э, братцы, я вас наперёд угощу. Жёнка, давай сейчас обедать.
     Она ему капризит:
     — Некогда мне.
     Он ей кричит:
     — Ну же, живее давай. Гости ждут!
     Она ему отвечает:
     — Да дай Ерёма ребят накормить!
     Вскричал тут Ерёма:
     — А вот я те дам ребят накормить! ; Да как чесанёт ножом-то под пазуху – жёнка его так тут и грянулась оземь.
     — Ах ты, шельма! ; Ругается Ерёма.
     Взял плётку с гвоздя да её и ну пороть, а сам приговаривает:
     — Плётка-живилка, оживи мою жёнушку!
     И что тут было? Жёнка разом вскочила, тотчас собрала на стол.
     Братья пообедали, переглянулись:
     — А что, ; говорят они, ; Ерёмушка, дай-ка нам своей плётки, и мы своих жён поучим, они у нас нешто заленились.
     — А как вы её потеряете? ; Говорит им Ерёма.
     Уверяют братья:
     — Небось нет, донесём как-нить!
     Соглашается Ерёма:
     — Ну так возьмите, да смотрите отдайте потом мне её.
     Братья взяли плёточку и пошли домой.
     — Пойдём, ; говорит Фома Кузьме, ; сперва ко мне, сперва я поучу свою жёнку.
     Пришли, говорит Фома:
     — Давай, жёнка, ; говорит Фома, ; нам есть!
     — Погоди, вот я ребят накормлю, тогда и соберу и вам.
     — Нам некогда, давай скорее! ; Ругается Фома.
     — Да погоди ты, ; Говорит снова жена Фомы, ; детей накормлю только!
     Фома схватил нож да как чесанет свою жёнку под пазуху – та и грохнулась наземь. Схватил плётку и ну пороть, а сам приговаривает:
     — Плётка-живилка, оживи мою жёнушку!
     Не тут-то было: – жёнка лежит себе да лежит.
     — Постой-ка, ; говорит Кузьма, ; ты не умеешь пороть, дай-ка я!
     Хлоп, хлоп! Не встаёт.
     — Ну, ну, брат, ишь твоя жена какая непослухмяная. Пойдём к моей испробуем.
     — Пойдём, ; говорит Фома, ; ведь моя-то ух как была непослухмяна! Видно, и плётка её не берёт.
     Вот они и пошли. Приходят, говорит Кузьма:
     — Жёнка, сбирай мне на стол.
     — Некогда, ; говорит жена.
     Ещё стала отговариваться.
     — Вот я тя щас, ; говорит Кузьма, ; да как чесанет ножом-то, та и грянулась оземь.
     Он схватил плётку и ну стегать, а сам приговаривает:
     — Плётка-живилка, оживи мою жёнушку!
     Не тут-то было: – жёнка лежит себе да лежит.
     Говорят тут боратья:
     — Ну, делать нечего! Обманул Ерема. Пойдём мы его утопим.
     Идут, а Ерема попадается навстречу. Вот они и схватили его и кричат:
     — Мы те дадим знать! Станешь ужо нас обманывать!
     Взяли, да и потащили его к реке, а это дело-то было уж к зиме, только что река замёрзла.
     Притащили его к реке, а проруби-то и нету такой, чтоб его в воду бросить.
     — Поди, принеси топор. ; Говорит Фома Кузьме.
     — Не пойду, ; говорит Кузьма.
     — Ну так останься здеся, а я принесу. ; Фома говорит.
     — Нет, братеник, не останусь я.
     — Ну так делать нечего, пойдём оба.
     Вот они взяли и пошли, а Ерёму так тут и оставили, только ноги ему кушаком связали.
     Слышит Ерёма, что барин какой-то едет, бубенчики-колокольца звончатые по дороге разливают, коньки хрипят. Вот Ерёма и начал кричать:
     — Пожалуйте сюда, господин барин!
     Барин подъехал, а Ерёма силён был, он уж развязал себе ноги, хвать барина, сдёрнул с него попону, армяк, своё всё на него накинул, самого барина в мешок воткал:
     — Лежи здеся, пока опять приду к тебе. ; Говорит Ерёма.
     Только что Ерёма ушёл, а Фома да Кузьма и вернулись, прорубили прорубь да не посмотревши – бух в неё барина!
     Немножко погодя едет мимо них Ерёма на бариновой лошади и в бариновом платье.
     — Здравствуйте, братцы, ; говорит Ерёма!
     — Здравствуй, ; отвечают братья, ; где ты взял лошадей-то?
     — А вот где! Только что вы пихнули меня в воду, а я бурл! Бурл! Бурл! Вот мне и явились буры кони, я на них и выехал из реки.
     — Ах, братец родимый, пихни и нас туда, чтоб и нам достать по бурым лошадям.
     Он взял, да и пихнул их в прорубь, а сам стал поживать, добра наживать.
+++++++++++++++++++++++++++
====
          Шут. Жил-был Фомка-шут. Сказка!!
....
     Жил-был Фомка-шут, умел шутить шутки хитрые.
     Раз идёт Фомка дорогою, повстречался ему поп и здравствуется с Фомкой:
     — Здравствуй, Фомка!
     — Здравствуй, батюшка!
     Просит поп:
     — Пошути мне, скучно как-то!
     Говорит ему Фомка:
     — Ах, батюшка, рад бы, да шутки дома забыл.
     Настаивает поп:
     — Сбегай, пожалуйста!
     Отнекивается Фомка:
     — Далёко бежать-то!
     Настаивает поп, хочется ему сегодня шутки испробовать:
     — Возьми, свет, мою лошадь.
     Соглашается Фомка наконец:
     — Давай, батюшка, ладно уж!
     Сел Фомка шут и поехал назад, к попадье, кричит с дороги прямо:
     — Матушка, подавай семьсот рублей, батюшка купил семь сел, семь деревень, меня послал за деньгами, вот свою лошадь дал.
     Попадья всплеснулась, дала ему семьсот рублей, Фомка-шут взял деньги и поехал на болото, утопил лошадь в болоте, отрезал у ней хвост и воткнул в тину.
     Приходит к попу:
     — Ну, батюшка, верно ты свою кобылу недели две не поил?
     Спрашивает поп:
     — А что такое?
     — Да то, ; говорит Фомка-шут, ; как поехал я мимо воды, кинулась она со всех ног в болото, да там и завязла!
     — Что же делать-то! Пойдём вытаскивать. ; Бежит поп.
     Пришли к болоту, а там один хвост торчит из болота.
     — Лезь, батюшка, в воду! ; Предлагает Фомка.
     — Полезай лучше ты, Фомка!
     Фомка полез. Вот шут ухватился за один конец хвоста, а поп за другой, тянут в разные стороны. Тянули, тянули, Фомка взял да выпустил хвост из рук – поп так и ударился оземь.
     — Нет, ; говорит Фомка, ; видно, совсем пропала лошадь! Теперь уж не вытащишь, вон и хвост уж оборвали!
     Поп потужил-потужил и пошёл домой. Попадья его встречает и спрашивает:
     — Что, батька, купил семь сел, семь деревень?
     Удивляется поп:
     — Каких, свет деревень?
     — Как же, Фомка-шут от тебя приезжал да семьсот рублей денег взял!
     Схватился тут поп:
     — Ах он вор этакой! Неча сказать: – славную сшутил шутку со мной!
     А Фомка себе на уме, поехал в город протирать глаза чужим денежкам: – у попа-де в сундуке-то они заржавели!
     А уфомки у того шута было два брата. Раз как-то затопил он печку, поставил на огонь котёл с водою и сел под окном, глядь – идут одаль братья его.
     Фомка сейчас вытащил котёл из печи, поставил на улицу в снег и покрыл сковородой. Братья подошли и услыхали, что-то в котле шумит. Стали спрашивать:
     — Шут Фомка, что у тебя в котле-то шумит?
     Говорит им Фомка:
     — Вода на снегу кипит! Если в котёл муки положить, так можно и кисель сварить: – не надо и дров!
     Просят братья:
     — Подари нам этот котелок-то, брат.
     — Не могу, братцы! Я только им и живу. ; Фомка отнекивается.
     — Ну, продай, Фомка! Что возьмёшь-то за котёл?
     — Да менее ста рублей и не возьму, пожалуй.
     Сторговались братья и говорят:
     — На, бери!
     Заплатили братья сто рублей, взяли котелок и принесли домой.
     — Эй, жена, ; говорит один, ; давай кисель варить.
     — Дров нету! ; Отвечает ему баба.
     — Да нам дров и не надо, подавай муки.
     Баба принесла муки, мужики налили в котёл воды, насыпали туда муки, накрыли сковородой и поставили в снег.
     Прошло с час времени. Кричат братья:
     — Ну-ка, бабьё, не готов ли наш кисель?
     Посмотрели, а вода совсем замёрзла, стали ножом резать – нож не берёт, стали топором рубить – и разбили котёл вдребезги. Осердились братья и пошли Фомку бить.
     Фомка-шут знал, что братья не спустят ему, и загодя придумал новую шутку: – убил барана, нацедил крови и налил в пузырь, а тот пузырь привязал своей бабе под мышку.
     Только братья в избу, он и закричал:
     — Таня, делай яичницу, да проворнее!
     Таня и с места не встаёт. Фомка за нож, как ударит её под мышку – кровь так и полилась. Таня упала и захрапела, словно душа из тела выходит.
     — Что, али умирать вздумала? ; Говорит Фомка, снял с гвоздя плётку и давай стегать да причитывать:
     — Плётка-живилка, оживи мою жёнушку!
     Она тотчас вскочила и принялась готовить яичницу.
     — Фомка, ; говорят братья, ; продай плётку-живилку свою.
     — Купите! ; Говорит Фомка.
     Торговались-торговались, купили братья плётку и пошли над своими бабами куражиться. Только крик и визг стоял десять дён по селу.
+++++++++++++++++++++++++++++