В костюме вампира

Бун вваливается в кабинет музыки с каким-то странным предметом.
Мало того, что в одной руке тяжеленный ранец с учебниками, в другой – сумка с нотами, так она еще и прижимает к груди какой-то большой бумажный черно-белый макет.

- Что это за конструкция? – поинтересовалась я.

- Дом Привидений, - объяснила она мне. – Мы сегодня склеили на уроке.

И Бун провела подробную экскурсию по своей нечисти.

- Это Замок, это кладбище, это скелет, это тыквенная голова с горящими глазами, это летучие мыши, это черные кошки…

«Черт-те что, - возмутилась я про себя. – Урок при-ви-де-ни-е-ведения! Что, в британской школе больше нечем заняться с детьми?»

А сама-то! Раскрыв альбом, я принялась увлеченно срисовывать этот ужасный Дом Привидений.

- А меня, меня там нарисуй, – попросила Бун.

- Кем ты хочешь быть?

- Главным привидением, - выбрала она.

- Тогда раскинь руки, будто летишь, - велела я.

И над этим ночным кошмаром на листке воспарила малютка-привидение с распущенными волосами.

***

Я у нее не первая.
Две предыдущих учительницы музыки устранились, потому что не справились. Не могу похвастаться, что и мне это удалось.
Бун – это пятилетний чертенок с косичками. Ее не догонишь. Непоседа, капризуля. При этом хорошенькая, как кукла: глазищи круглые, блестящие, живые, подвижный маленький ротик, ежеминутно готовый к лукавой улыбке или к глумливой гримасе. Как большинство детей в тайской международной школе, девочка представляет собой расовую помесь: мама тайка, а папа австралиец. В деле воспитания - кто в лес, кто по дрова.

Поначалу я относилась к урокам с Бун, как к тяжкому испытанию, лишь бы продержаться до звонка. Чем бы Бун ни тешилась, только бы не плакала.
Во всяком случае, с этим ребенком не соскучишься.

***

Интересно, что тема нечисти на нашем острове весьма популярна. Хэллоуин празднуют с куда более пышным размахом, чем Рождество (праздник Санта-Клауса, как думает ребятня).

Жуткие костюмы дети норовят надеть по поводу и без повода.

Так, Бун как-то появилась в костюме … вампира! Я чуть не упала, когда она возникла в дверном проеме.

На ней была фиолетовая флисовая пелерина, расшитая серебряной паутиной, платье в летучую мышку, головной убор Бэтмана, даже чулки – и те в мелкий паучок. Да уж, на острове достаточно развита «хэллоуинская» индустрия. Это еще не все: губы и ногти были пугающе черны, глаза жирно подведены, а из накрашенного рта торчали клыки.

- Это… что за форма? – показала я пальцем на весь этот триллер.

- Вампирский костюм! После урока мы с мамой идем в кафе на день рождения к моей подруге, велели всем быть в костюмах, - с удовольствием объяснила Бун, во всем облачении усаживаясь за пианино.

- А что, нельзя в другом костюме?

- Нет, все дети будут в костюмах вампиров.

Охота пуще неволи: Бун аж вся взмокла под всей этой устрашающей синтетикой. Зато я с удивлением обнаружила, что девочка готова на любые жертвы, если видит в них смысл.

- Раз такое дело, выучим хотя бы Happy Birthday для твоей подруги, окей?

Вошла Кун Лек, наш менеджер, вскрикнула, затем полезла за фотоаппаратом. Похоже, решила сделать знаковую фотографию для рекламного стенда, - дескать, даже вампиров обучаем!

***

Бун требовала от меня, чтобы в любой рисунок на музыкальную тему я обязательно вставляла ее. Например, нота D располагается между двумя черными клавишами, там ее домик, куда приглашена в гости Бун.

- Песенка про рыбку? Мне как раз купили аквариум с золотыми рыбками. Нарисуй мне, чтобы я тоже плавала внутри.

- Окей, - открыла я альбом, - Сделай жест, как будто плывешь, и улыбнись, – Бун послушно встала в позу, пытаясь улыбнуться как можно более обольстительно.
Она в душе топ-модель.

В этот момент в кабинет заглянула дама:

- Тичер Ольга, можно уточнить расписание для Джеки? А что это вы делаете? – европейская тетя с удивлением разглядывала нашу скульптурную композицию.

- Рисуем песенку. А ну, улыбайся давай, – напомнила я обмякшей под шумок Бун, и та поспешно возобновила позу и улыбку.
Зарисовывая «с натуры» маленькую тайскую русалочку, я параллельно решала вопрос с родительницей. Интересно, что все это время хулиганка Бун стояла, как часовой.

***

Однажды Бун открыла для себя поистине волшебное место: ящик моего стола. Чего только не было внутри: стеклянные шарики, ракушки, мелкие игрушки, одиночные сережки, шприцы без иголок и прочие удивительные вещи.

Это у меня с детства: как сорока, я обожаю цветные камешки, блестящие предметы, разноцветные бусинки. И сейчас каждый мой поход на пляж сулит ценные находки, особенно после приличного шторма.

- О! – в восторге закричала Бун, нашарив крохотного медвежонка с хвостовязки. – Ты мне его подаришь?

Я попыталась максимум выгадать от подарка:

- Он мне самой очень нужен. Но если ты мне сыграешь Твинкл-Твинкл, то подарю.

Бун с энтузиазмом бросилась к пианино, старательно припоминая, куда нажимать. С грехом пополам дойдя до конца, она схватила мишку и спрятала в свою огромную черную сумку.

Следующий урок начался с того, что Бун прямиком направилась к моему столу и извлекла из ящика маленькую зебру. Мы снова принялись торговаться.

Дело пошло шибче: Бун больше не плакала на уроках, и родители увеличили количество уроков с двух до трех в неделю.

В ход шло все: блестящие пряжки, отвалившиеся от дамских туфелек, оторванные пуговицы и сломанные пластмассовые клипсы. Все это мы с ней приклеивали в альбом на крупный нотный стан вместо нот.

Однако мой метод подкупа и шантажа начал давать сбои: забрав подарок наперед, Бун норовила зажилить выполнение своей половины договора.

- Ты должна мне две песенки, как мы договаривались, – строжилась я, и Бун неохотно уступала.

- Окей, - вздыхала она, как попало нажимая на клавиши.


«Может быть, ей больше понравится петь?» - прикинула я.

Мы выбрали песню «My favourite things» из кинофильма «Звуки музыки». Сначала, по традиции, зарисовали все «любимые вещи» – и котенка с усиками, и розу в капельках, и шерстяные митенки, и снежинки, и пони, и девочек в красивых белых платьях с синим поясами, одна из которых, конечно, оказалась самой Бун. Пока рисовали, выучили текст.

Дело дошло и до пения в микрофон.

В тот день я впервые увидела ее отца. Вместе с мамашей, суетливой немолодой теткой, тот во дворе ждал дочь. Это был крупный бритоголовый мужчина, совершено не обаятельный и неулыбчивый, как многие богатые «фаранги», женатые на тайках. На красном круглом лице сидели мелкие колючие глазки.

Ближе к концу урока мы с Бун пригласили родителей «на концерт».

Похоже, Бун до жути боялась своего батюшку: обычно бойкая, она вдруг сникла. Но песню допела до конца, и неплохо, на мой взгляд. Однако отец не похвалил ее:

- Ну, петь – это не играть, – строго сказал он.

- Да ладно, мы и сыграть можем, - я широким жестом пригласила Бун за инструмент и села рядом.

Мы достаточно бодро в три руки исполнили Твинкл-Твинкл.

- Только одну песню? – скептически спросил отец, по-прежнему обращаясь только к Бун.

- Следующим номером нашей программы - Happy Birthday, - объявила я, и мы худо-бедно сыграли еще одну пьеску, причем я шепотом подсказывала Бун ноты.

- Зато по нотам ты сыграть не сможешь, - не унимался папаня.

Я поставила ноты на пюпитр, и Бун сковыряла еще одну пьеску, глядя в книжку.

- Все, хватит, собирайся, - скомандовал отец, и по его каменному лицу было непонятно, доволен он или нет.

- Это из "Мери Поппинс" песня? – вдруг поинтересовался он, развернувшись ко мне.

- Нет, "Звуки музыки".

- А, ну да, - вспомнил он. – Как она? – это о Бун.

Я пожала плечами.

- Сейчас получше, но раньше с ней было совсем трудно.

- Я понимаю. Если она хочет, то будет работать, но если нет, то ее не заставишь. Тяжелый характер. Но я бы хотел, чтобы она училась музыке.

Легко сказать. Все хорошее когда-нибудь кончается, иссякли и мои сувениры. А у Бун, напротив, разыгрался аппетит: ее больше не интересовала всякая мелочь.

- Где презент? – требовала она с порога, твердо решив, что нет презента – нет урока.

- Сегодня ничего нет, - виновато оправдывалась я.

Бун, деловито прохаживаясь по кабинету, останавливалась возле блокфлейты, торчавшей из шкафа.

- Это мне подойдет, - нагло заявляла она.

- Нет, не могу тебе отдать.

- Тогда эти наушники!

- Они не мои. Это наушники моего мужа. Я должна у него спросить.

- Так ты спроси.

Я так надеялась, что к следующему уроку Бун забудет про наушники, ан нет.

- Ты спросила?

- Пока нет…

- А я не буду без презента заниматься.

- А что скажет твой папа?

- А он в Бангкоке, - беспечно отмахнулась Бун.

- … Саша, выручай: Бун хочет наушники в качестве презента!

- Да отдай ты ей, у меня есть другие, - разрешил Саша.

На следующем уроке я торжественно вручила красные наушники Бун, и за это она снизошла до игры на пианино.
Кстати, я заметила, что черная сумка Бун, прежде гремевшая и звеневшая, вдруг опустела: ничего, кроме нот. Куда-то подевались прошлые «презенты».

Перед тем, как выйти из класса, Бун напялила наушники себе на голову.

- Это еще зачем? Положи в сумку, - предложила я.

- Нет, пойду так, - и она направилась к родителям в зону ожидания.

Я пошла за ней. Вытянув вперед руку и указывая пальцем на злополучные наушники, папаша сурово проговорил, обращаясь к дочери:

- Сними это немедленно и верни назад!

Бун, вдруг превратившаяся в совершенную зайку, мигом стащила наушники с головы и протянула мне. Я мягко запротестовала:

- Да что вы, ничего страшного, пусть поиграет.

- Эти нам не подойдут, - вякнула было тайская мать, но грозный муж резко перебил ее.

- Я вообще хочу прекратить эту порочную практику. Вы не представляете, что происходит! Она же без конца тащит в дом какой-то мусор – игрушки с пляжа, какие-то пряжки, сережки, шарики, оторванные пуговицы – все, все она тащит в дом! Как сорока! Это какой-то ужас! – возмущено жаловался мне папаша. – Вы меня понимаете?

Я осуждающе закивала головой: понимаю, да-да, какое безобразие!

Вдруг мне пришло в голову: а что, если бы он узнал, кто идейный вдохновитель сбора всего этого хлама?.. Не выдержав, я совсем некстати легкомысленно прыснула.

И понеслось: не в силах больше контролировать себя, я до неприличия громко расхохоталась, как невоспитанный пожарник.