Каменщик Конфуций

Валик шел от озера к ярком вагончику пружинистым твердым шагом. Он час потратил на медитацию и теперь его тело излучало энергию света. Чакры открылись и Валик ощущал вселенскую гармонию. Возле вагончика царило оживление - тоже своеобразная гармония с четкой иерархической системой и ментальными координатами. Бригадир злобно зыркнул на Валика, но Валик спиртного не употреблял, поэтому оказался вне подозрений. Вчера бригадир хорошо "отдохнул". На утро было припасено пиво, но пиво пропало. Бригадира начинало колбасить на солнышке, которое припекало с каждой минутой все горячее. Он уже был готов рвануть к ближайшему магазину( всего-то пять километров), но вдруг вспомнил, как, вчера, практически в отключке,  укутывал пластиковую бутылку, как младенца в верблюжье одеяло - чтоб не нагрелась за ночь. С криком "нашёл" бригадир бросился к вагончику. Поправив здоровье, бригадир обьявил о начале рабочего дня и работа закипела.
Валик трудился подсобником или "старшим - куда пошлют" в бригаде каменщиков. В его обязанности входило и разгрузка стройматериалов и замес раствора для кладки - цемент с песком и водой, причем все Валик таскал на себе, он же сортировал бут и раскалывал камни. Другой бы отчаялся от адовой работы, но Валик находил упоение и глубокий смысл в этом тяжелом труде. Он чувствовал душу камня и любовался стеной, которую выкладывали мужики. Даже постоянных идиотских шуток и насмешек Валик не замечал. Он вообще мало что замечал кроме неба, бесконечных пачек цемента и красного бута.
Соленый пот заливал глаза, солнце палило как в африканской пустыне, но рабочий день кончался и бригада  уже потянулась к вагончику. Валику еще нужно было почистить бетономешалку и убрать мусор. Когда он закончил, то услышал, что его зовут ужинать. Он забежал в летний душ, ополоснулся и чистый, но мокрый сел за стол со всеми.
"Ну, давай, Конфуций, выдай нам что-то мудрое." - так начал культурную вечернюю программу бригадир. Культурная программа заключалась в том, что сперва Валик рассказывал что-то поучительное, потом все шли спать или пить, если на следующий день отдыхали.
И Валентин принялся рассказывать: "Однажды шли два монаха через лес. Один старый, а другой молодой. А навстречу им молодая девушка. И взмолилась девушка :"Впереди холодная и быстрая река. Я ее не перейду. Помогите мне!" Взял тогда старый монах девушку на руки и перенес ее через реку. Идут дальше два монаха. А молодой волнуется и что-то сказать пытается. Потом, забыв о почтении, говорит : "Зачем ты прикасался к женщине? Это же грех!"  А старик посмотрел на него укоризненно и ответил: "Эх, ты! Я ее оставил у реки, а ты - все ещё несешь с собою".
Бригадир пожевал свои усы, потом молча принялся расстилать свою койку. Так сложилось, что в бригаде были мужчины с непростой судьбой. Валик, отделался легкой любовной контузией - жил в гражданском браке, потом Она переметнулась к его другу, а Валик ушел в никуда, вернее бригада каменщиков пригрела этого двухметрового чудака с руками, как совковые лопаты. У остальных имелись дети, жены, тещи. Может поэтому притча о девушке не развеселила никого. Молча вышли подымить перед сном, потом молча расстелили койки и попадали спать. Валик сидел у вагончика и, несмотря на усталость, спать идти не хотел. Рассказал после ужина первое, что пришло в голову, думал, что позубоскалят и успокоятся, а оказалось, что разбередил людям душу. Он подумал еще о случайностях и закономерностях, но кто-то внутри грубо оборвал привычный самообман. "А ведь все дело в том, что я несу Ее с собой, несу и не хочу отпускать и строю эту чертову стену из красного бута в надежде отгородиться от вероломства и предательства, но... Бригадир вот построил уже не одну стену, а тоже, как и я. Только у него груз больше. Валик совсем замерз -  разыгрался ветер, нагнал облаков и облака скрыли звезды. Валик вошел в вагончик и долго еще ворочался, все виделись ему стены из бута, красные и серые, монахи и девушки, которые играют мужскими душами, и скрыться от которых невозможно, даже за самой высокой каменной стеной.