12. Михаил Лукьянович

Глава из романа «Исповедь влюблённого мужчины». Часть 1

          Новый знакомый Георгия оказался личностью незаурядной и с интересной биографией. Представьте себе, человека в советское время, родившегося в день, который ежегодно всенародно отмечался как день рождения Советского государства, открывший новую эру в истории человечества и ознаменовавший собой создание первого в мире государства трудящихся. Вот в этот самый день 7 ноября по новому стилю 1917 года на далёком Алтае родился мальчик, которого нарекли Мишей. Родители – крестьяне, уроженцы этих мест. Во второй половине девятнадцатого века их родители-переселенцы поселились в этом благодатном крае. Мать Михаил не помнил, рано умерла. Шла гражданская война, сибирские крестьяне были мобилизованы: кто в Красную, кто в белую армии. Отец оказался у красных. Подростком Михаил окончил семь классов в Баевской школе колхозной молодёжи. Это было время сплошной коллективизации. В 1933 году прошёл обучение на месячных курсах по подготовке учителей начальных классов. Направлен работать учителем в Ситниковскую начальную школу. Когда Георгий появился на Алтае, в Ситниках была уже средняя школа, а село – центральной усадьбой крупного зернового совхоза. На территории обширного Баевского района было всего-навсего пять совхозов. Нетрудно представить, какую территорию занимал каждый, какие это были большие хозяйства.
          С 1935 по 1938 годы учился заочно и окончил Каменский педагогический техникум. В феврале  1940 года призван на службу в Красную Армию. Служил в артиллерийской части, а в июне сорокового, за год до начала Великой Отечественной направлен в Омскую авиационную школу, где прошёл обучение специальности воздушный стрелок-радист. Подготовку проходили на средних бомбардировщиках, самолётах-разведчиках Р-5  и знаменитой учебной машине У-2, которая во время войны нашла применение не только как самолёт связи, но и лёгкий ночной бомбардировщик, и получила название по имени конструктора Поликарпова ПО-2. Учились стрелять по встречно-пересечённым целям. Радиосвязь осуществлялась ключом по азбуке Морзе: на приёме до 85, а на передаче до 110 знаков в минуту. Во время полёта стрелок-радист мог заменить штурмана, а при необходимости самостоятельно посадить самолёт.
          Воевал в полку штурмовой авиации. Историки авиации с восторгом описывают не имеющий аналогов в армиях других воюющих стран штурмовик  Ильюшина ИЛ-2. Мы называли его «летающий танк», немцы – «черная смерть». Это было действительно грозное оружие, когда на малой высоте «бреющим полетом» штурмовики расстреливали из пушек и сбрасывали малогабаритные бомбы на обезумевших солдат и технику противника. Но это были машины, за которыми охотились вражеские истребители, и в упор расстреливала зенитная артиллерия. По некоторым данным срок жизни самолёта-истребителя в той войне был в среднем 5 боевых вылетов. У штурмовиков и того меньше. Дважды были сбиты самолёты, на которых летал стрелок-радист Нестеренко: один раз артиллерийским снарядом, в другой – зенитным огнём. Спаслись на парашютах, хорошо, что оба раза это происходило по возвращении с задания над своей территорией. На его счету был не один десяток вылетов, когда в сорок третьем  был освобождён от лётной работы по состоянию здоровья. Дальнейшая служба по военным меркам была совсем безопасной. Служил при штабе в секретной части. Военные аэродромы всегда располагаются несколько в глубине от линии фронта. А в случае налёта вражеской авиации спасались в укрытии. Так и довоевал учитель до конца войны. И как учитель был демобилизован в числе первых, в ноябре сорок пятого. Демобилизовался в звании капитана с орденом Красной Звезды и двенадцатью медалями.
          Началась послевоенная гражданская жизнь. В том же сорок пятом стал директором Плотавской семилетней школы. С 1950 по 1952 год - редактор районной газеты «Колхозник». Вспоминая эти годы, шутил: «Я тогда «арбуз» мог написать с буквы «о» и «с» на конце. Но общими усилиями сотрудников редакции выпускали газету без грамматических ошибок. В годы работы в редакции Михаил Лукьянович заочно оканчивает Барнаульский учительский институт. А это уже незаконченное высшее образование.
          Далее целых двенадцать лет - на профессиональной партийной работе. Для тех, кто не знаком с системой управления страной и населением в советское время, поясню. Согласно Конституции органами управления были исполкомы Советов депутатов трудящихся разных уровней, начиная от сельского и районного до Совета Министров включительно. Во главе - председатель. Параллельно партию по всей стране и на всех соответствующих уровнях представляли партийные комитеты. Руководит работой производственных предприятий, школ, больниц, учреждений культуры председатель райисполкома. Но он непременно коммунист, рекомендован к избранию и утверждён в должности районным комитетом партии. Не выполнен районом народнохозяйственный план по производству и поставкам государству сельхозпродуктов, головой отвечает председатель и в первую очередь перед райкомом в лице первого секретаря. Абсолютная власть в районе принадлежит первому секретарю. Но перед вышестоящими партийными комитетами он тоже отвечает собственной головой. В сталинские времена секретарей, не справившихся с заданиями вышестоящих комитетов, расстреливали или на худой конец отправляли в лагеря как "врагов народа". Хрущёв сделал послабление, при Хрущёве расстреливать перестали, просто убирали из партийных  органов, партийной карьере наступал конец, использовали в народном хозяйстве, тем более, что в большинстве своём помимо Высшей партийной школы они имели диплом об окончании государственного вуза по какой-либо специальности народного хозяйства, образования или культуры.
          Вот на такую ответственную работу попал и наш Михаил Лукьянович. С поста редактора районной газеты был избран секретарём по идеологии, несколько лет спустя стал секретарём по зоне машинно-тракторных станций, как их тогда сокращенно называли МТС, то есть отвечал по линии райкома партии за сельскохозяйственное производство. Попутно окончил заочное отделение факультета русского языка и литературы Барнаульского педагогического института, то есть получил высшее педагогическое образование. После чего опять вернулся в школу.
          Три года Михаил Лукьянович возглавлял Верх-Пайвинскую среднюю школу, когда судьба свела с ним Георгия. После выступления на августовском совещании учителей в шестьдесят третьем году Георгий сам подошёл познакомиться  с примечательным человеком.
          Не берусь судить, как справлялся с должностными обязанностями Михаил Лукьянович в райкоме и почему ушёл с партийной работы, но педагог и школьный руководитель он был от бога. Георгию в жизни везло, он встретил и общался со многими талантливыми людьми. Одним из них  оказался Михаил Лукьянович.
          Роста невысокого, вровень с Георгием или на один-два сантиметра выше, но благодаря своей мощной, тяжеловесной фигуре с кулаками молотобойца и крепко посаженной головой, круглой со всех сторон с короткой стрижкой выглядел богатырём, ну, вылитый Илья Муромец. Всё понимающий проникновенный взгляд умного лица с лукавинкой в глазах и широкой добродушной улыбкой до самых ушей. Фигура его являла собой образ русского добряка-хлебосола. Георгий много и часто встречался со своим новым знакомым. Его, как магнитом, тянуло к приветливо общающемуся с ним гиганту. В гневе его видел редко, только когда, распалившись своим собственным выступлением с трибуны, начинал высказывать гневные фразы в адрес районного руководства по поводу бедственного положения школ или невнимания к нуждам и запросам учителей, и когда наедине с Георгием с возмущением рассказывал о нерадивых поступках некоторых учителей. Непосредственно в общении с подчинёнными был всегда корректен, говорил громко, раскатисто, но голос никогда не повышал, перед учителями не раздражался, скорее советовал и советовался. С молодыми педагогами мог быть нравоучителен,  с нотой отцовской озабоченности. Убедительной интонацией выражал недовольство провинившимся ученикам. Несмотря на свою громогласность и широкую разудалую, не укладывающуюся ни в какие рамки и каноны натуру, Михаил Лукьянович был интеллигент без всяких прикрас, в лучшем смысле этого слова. На уроках дети слушали его затаив дыхание. Сорок пять минут оборачивались даже для старшеклассников-выпускников волшебной сказкой. Литературу, изящную словесность не только знал, но и любил. Много читал. Знал и читал современных поэтов и писателей, не успевших попасть в школьные учебники, кого ещё не зачислили в классики советской литературы двадцатого столетия. Общаться с Михаилом Лукьяновичем молоденькому, не имеющему такого жизненного опыта, начинающему директору было легко, просто и захватывающе интересно. Он был великолепным рассказчиком и собеседником. С ним можно было вести разговор на любые темы, обсуждать любые проблемы.  Они прекрасно понимали друг друга, несмотря на разницу в двадцать лет. Георгий не упускал случая, чтобы пообщаться со старшим коллегой, когда их вызывали на совещание в РОНО, или встречались в банке за получением зарплаты  учителям. Нередко Георгий специально выбирал маршрут через Верх-Пайву, чтобы вместе отправиться в райцентр. Случалось, в свободное время просто ехал попутным транспортом, чтобы побывать у соседа в школе в учебное время, отобедать у полюбившегося человека.
          Был ещё один талант у Михаила Лукьяновича. Вся школа – двухэтажное здание – была оформлена руками директора, начиная от расписания в фойе и табличек на классных комнатах. На стенах в коридорах висели полнометражные картины, живописные полотна, написанные маслом. Это не были профессионально исполненные художественные произведения. Но Михаил Лукьянович настолько хорошо владел кистью, что вывешенные картины привлекали внимание и служили прекрасным украшением школьного интерьера.
          Георгий от души радовался и гордился общением с таким прекрасным человеком. Если бы в советское время звание «народный учитель» присваивалось не по разнарядке высших партийных органов, то только в Алтайском крае, где в то время было свыше сорока районов, звание «народный» получили бы, по меньшей мере, с десяток талантливых педагогов, и среди них непременно  оказался Михаил Лукьянович Нестеренко. Население страны знало народных и всенародно любимых артистов кино, выдающихся спортсменов – чемпионов мира и олимпийских игр, некоторых учёных, конструкторов и изобретателей, когда их рассекречивали. Но мало кто мог назвать имена тех немногих учителей, которым в советское время присвоено было звание «народный учитель». Что же говорить о тех, кому это звание не удосужились присвоить. Они останутся «народными» в памяти учеников, родителей учеников и тех, кто с ними работал и знал их в лицо.