Жил-был кораблик

Жил-был один славный кораблик.
Было у него всего две маленьких и тоненьких мачты, и немного рассказов старых, заслуженных кораблей, - о непогоде, штормах и битвах, о русалках, тайнах ночной воды и ветрах.
 У него был свой город, то есть, не то, чтобы город, но и не деревня – парочка улочек и мастерская, где он родился.

И вот как-то раз...попал он из очень хорошо знакомой лужи, которую по наивности представлял целым миром, в ручей, после дождя несшийся бешеными потоками по узловатым улочкам старого городка.
Его швыряло, било о бордюры, чуть не переломило обе мачты, мотало так, что, казалось, сейчас он потеряет сознание от ужаса, но поток вдруг успокоился, и даже выглянуло солнышко. Теплое и ласковое. Обтрепанный ненастьем кораблик огляделся вокруг, надеясь различить знакомые углы и тумбы.
Но не нашел ничего привычного - лишь бесконечная водная гладь расстилалась перед ним.
А в воде...
А в воде мелькали странные длинные существа, яркие, юркие, поблескивающие в проникающих всюду солнечных лучах.

И тут его осенило, - это, наверное, рыбки, о которых столько слышал он раньше от бывалых, потемневших от времени и пережитого кораблей из судомодельной мастерской.
Ему не было страшно, чуть-чуть щекотало где-то в канатиках мачт смешное любопытство. Рыбки кружились вокруг и под ним, играли, выпрыгивали из воды и шумно плескались. А наверху, в незаслоненном ничем небе, парили сильные, белоснежные птицы, что-то высматривающие внизу, и кричащие на странном, отрывистом языке.
Быть может это были их песни?!
Рядом с ним вдруг оказалась какая-то яркая-яркая штучка, с неопределенными очертаниями, словно маленький взрыв фейерверочных огней, который он как-то видел через окна мастерской. Но точно это был не фейерверк, а что-то более хрупкое и ...пахло оно очень сильно и вкусно, какими-то незнакомыми и дальними странами. Сладко и заманчиво.
 
-Здравствуйте, - сказало что-то, и зашелестело блестящими краями.
-Привет, - сказал немного оробевший Кораблик и засуетился, отряхивая снасти и убрал подальше сваленные кое-как у бортов мокрые и растрепанные паруса.

Так они и плыли рядышком - яркие, будто фейерверочные огни и наш Кораблик.

Кораблик долго стеснялся и робел, кружась около спутницы, будто бы проверяя оснастку и узлы на канатах, потом все-таки не выдержал и робко произнес:

-Я - Кораблик, а Вас как зовут?

Чудесное создание легко взмахнуло кончиками многочисленных радуг, блестками света на своих причудливых поверхностях, и прощебетало:

-Я - Конфетка, все знают меня, я на Вас удивляюсь, какая дикость!

И нахмурилось недовольно, отбежав от Кораблика.
-Ой, простите, - Кораблик чуть не зачерпнул воды, поперхнувшись от смущения - надо же, Конфетка! А он не знал! Вот стыдоба!
Пришлось им плыть вместе. Ну не то, чтобы очень пришлось, но кораблику было приятно такое соседство. Правда, красивой его спутнице это не очень пришлось по душе.
Она капризничала и жаловалась.

- Как было хорошо раньше, дома, в своем королевстве, - вокруг такие все обходительные, галантные, воспитанные. Мною восхищаются, люди даже руками боятся трогать, – чтоб не растаяла, так и говорят – королевское угощение!
Кораблик смущался, забегал со стороны солнца и притенял нежное создание, дабы уберечь. Суетился, хлопал парусами, разгоняя жаркий воздух, вообще производил много лишнего шума, Конфетка нервничала и снова жаловалась на грубое, и неотёсанное окружение.
Про себя он так и стал называть её – «Моя Королева».
Когда внезапно подымался ветер, Кораблик страшно переживал и старался закрыть тонкое существо от брызг, которому от соленых капель становилось нехорошо.

- Смотрите; смотрите, какой ужас! Мои краски блекнут от этой гадкой воды!!
Он пытался отвлечь её рассказами, что слышал сам – о дальних перелетах странных и невиданных птиц, что опускаются стаями на мачты, чтобы отдохнуть, о таинственных островах, что прячутся в предрассветной дымке, чудовищах, которые могут поджидать беспомощных путников…
Впрочем, о чудовищах он старался не слишком распространяться, боясь очередного всплеска недовольства.

- Господи, ну, когда уже будет такое место, где меня оценят и позаботятся?!- часто восклицала Конфетка, брезгливо морщась на рассказы Кораблика, в очередной раз пытаясь стряхнуть морскую соль, которая бесцеремонно оседала на её волшебных лепестках.
Кораблик замолкал, а и правда, что он знал в своей маленькой жизни, - рубанок и стамески, да горка смолою пахнущей стружки.
Дни шли за днями, море по-прежнему плескалось, ветер играл волнами, Кораблик старался не раздражать Королеву, а Конфетка, по обыкновению, неизменно причитала и ругалась, особенно по утрам, когда обнаруживала новые седые потеки на своих кружевах.
Над ними все так же висело равнодушное солнце, пробегали белыми барашками облака, лазурь неба сливалась с лазурью океана на горизонте…
Кораблик грустно надеялся, что когда их всё же найдут, то не бросят его одного, как ненужную щепку, восторгаясь утонченным великолепием Королевы.
Он очень на это надеялся.
И вот, в один из ничем не примечательных дней, они вдруг обнаружили берег, самый обыкновенный пляж, с вполне симпатичной галькой.
За пляжем, вдали, неясный шум большого города, проступающие из туманной дымки очертания высоких шпилей и стен, и, вроде бы, откуда-то донесся задорный детский смех.

- Смотри, смотри, паруса!! - кричал загорелый белокурый мальчик и протягивал руку к морю, указывая на кораблик кому-то невидимому.

- А что там рядом, яркое такое?! – отвечал ему тоже детский, но более нежный девичий голосок.
- Ух, ты – целый, деревянный.., с мачтами!! – мальчуган подхватил кораблик, мельком при этом глянул на Конфетку и отвернулся.
- А там, там, чуть дальше, что это? – девичий голосок пытался вернуть его к реальности.
-  Это, что дальше плавает?! Да мусор просто. Бумажка, фантик от конфеты, - и мальчишка вприпрыжку ринулся к своей подружке, спотыкаясь от возбуждения, бережно прижимая к себе такую неожиданную находку.

-Ур-ра!!Какой здоровский!! Ур-рра-аа!! – кричал он всему вокруг, – небу, солнцу, молчаливой пляжной гальке и улыбающемуся морю …
*

По большому, ярко освещенному залу ходили люди, хорошо и приятно пахло, всюду на светлых стенах висели темные картины. Люди собирались вокруг них и что-то негромко обсуждали.
Говорили про какую-то выставку, впрочем, непонятное что-то для Кораблика.
Он стоял тут же, на небольшом возвышении, дочиста умытый и отглаженный, любовался собой, и простодушно удивлялся публике, что восторгалась около.
А еще..

А еще ему было неизмеримо жаль. Непонятно чего.
Будто бы он забыл что-то очень-очень важное.