Стрижи-самолётики

Вечерело. Зной  уже  начал спадать, в  дальнем  березняке  часто  закуковала  кукушка.
Неторопливо пролетел ворон над опушкой. Ясно   слышался его гортанный  крик:
«Круг-круг-круг,клок-клок-клок».
В  бору  уже серело. Из  болотистой  чащобы  тянуло прохладой, сыростью, остро
пахло  багульником.
Над  опушкой  разгорался закат. Багровели берёзы на  фоне вечерней  зари. Рядом
булькал ручеёк ,который  терялся в густом  орешнике, из  которого  в отдельных
местах  проглядывали  пушистые зеленые  ёлочки.
А  вечерняя заря всё разгоралась. Малиновым огнём  занялись вершины  меднокорых
сосен. В  овражке  заплескался, залепетал родничок, сливаясь в булькающий  ручеек.
Темнеет. На  травы  выпала мелким бисером роса. Луна  вышла  навстречу  низко
летящим облакам, обнажённые  красками заката.
В  густом папоротнике  отчетливо  ещё  виднеется, как ленточка, проложенная  лосем
тропа: он  шёл без остановки, видимо,  к  речке  Пекше на водопой.
Речка  Пекша облита лунным серебристым светом, отражает  густеющие  в  сумраке
опрокинутые  вниз  тёмные ряды ивняков.
Слышатся шелесты и шорохи  береговых осин, которые звучат, как  аккорды  неведомой
музыки  лесной.
Небо  становится  тёмно-фиолетовым. Над  плакучими  ивами, как  маленькие  самолётики
проносятся стрижи. Стайка, повизгивая, делает  круг  за  кругом, рассыпаясь  на  виражах,
а потом  собираясь  вновь. И вдруг стайка  куда-то исчезает. А  через несколько минут
доносится слабое стрижиное  стрекотанье: там, в небе, зависнув  над  берегом  речки
Пекши, темноватым  комариным облачком  тает, поднимаясь  всё выше  и выше, та  же
самая  стайка стрижей. Им то  чего  не  спится  Почему никто не спрятался в норку на
круче, где у них  гнездо с птенцами.
Потому что  спать  стрижи будут  под  звёздами, на  своих  крыльях, а к  земле  они  вернутся
лишь на  утренней  заре.