Пустота

/С благодарностью Наталье Л., Дмитрию Ф. и Кристине З./


Внутри каждого творца бездна. Неизвестная частица тёмной бесконечной пустоты. Той пустоты, от которой не способно избавить ничто: ни деньги, ни слава, ни любовь. Только творя и создавая, возможно заполнить её. И тогда рождаются бессмертные строки, великие полотна, звучат гимны поколений, сотрясая прошлое, будущее и настоящее.
Но зачастую, сколько ни стремись, пустоту не победить. Чем величественнее и прекраснее творение, тем темнее и глубже пустота его создателя.
И тогда они уходят...растворяясь в ней. Безысходно, необъяснимо для толпы. Молча или крича наркотиками, вином, суицидом.
Уходя в вечный мрак, они оставляют этому миру яркий, никогда не гаснущий свет, заполняющий пустоту внутри миллионов оставшихся и грядущих… («Пустота» И.И. Иванов)

***

Сквозь неплотно задёрнутые шторы, в небольшую захламлённую бумагами комнату стал пробиваться солнечный свет.
В противоположном углу за компьютерным столом сидит молодой парень. Иван. Всю прошедшую ночь он не смыкал глаз, проведя её за рукописью, которую он писал в течение последнего полугодья. Зачастую забывая о чувстве голода и необходимости сна. И теперь, когда дописана последняя строка и поставлена последняя точка, он сидит, скрючившись, впившись взглядом в финальные слова.

Свет, попадавший в комнату, становится всё ярче и настойчивее. Наконец, Иван невольно вскидывает голову, как бы очнувшись ото сна. Возможно, он и правда, уснул. Двое суток за рукописью без еды и сна могли этому поспособствовать. Неспешно, словно в замедленной съёмке, он встаёт, подходит к окну и резким движением отдёргивает шторы. Яркий слепящий свет бьёт в глаза, заставляя буквально вскричать и закрыться руками. Через некоторое время боль и шок отпускают, и Иван осторожно открывает глаза. Недолго стоит у окна, разглядывая вид за ним, и отправляется в ванную комнату. Скинув домашнюю одежду: футболку и спортивные штаны, Иван забирается под тугие, леденящие струи.

Выйдя из душа, он направляется в кухню. Кухня небольшая. Слева на входе раковина и сервировочный стол. По примыкающей к ней стене электрическая плита и холодильник. У стены напротив небольшой обеденный стол. Не подходя к холодильнику, Иван ставит на обеденный стол чашку, берёт банку кофе и пытается зачерпнуть её содержимое. Банка пуста. Задумавшись на минуту, он не спеша отправляется в комнату, где натягивает на себя джинсы и новую футболку. Обув в прихожей видавшие виды кроссовки, Иван выходит из квартиры.

***

Любовь. Столько о ней говорится. Она, как надоедливая, предельно простая, глупая, и потому популярная мелодия, звучащая из каждого утюга, заставляя тебя подпевать и дрыгать в такт ножкой. И как бы тебя ни тошнило от неё, ты продолжаешь напевать и подёргивать. Ты как все. Ты часть чего-то большего, чем сам. Ты счастлив тем, что вне тебя, или предельно потерян в том же самом. И нет причин, и нет возможности быть самим собой, быть цельным, самодостаточным. Если это так, то ты болен и чужд. Весь мир любовь. Основа основ всех мировых религий, всех мыслящих существ, от королей до нищих, всех песен, всех стихов, всех живописных полотен и монументальных строений. Она разлита в воздухе, растворена в воде, она почвой стелется под ногами, она в каждой живой клетке, она сама весь мир!
Мир, который сначала времён утопает в слезах и крови растерзанных, униженных, осквернённых и проклятых, преданных анафеме, смирившихся, немых, слепых и глухих. Но это просто отход от нормы. Ведь кровь впитывается в почву, слёзы разбавляются водой, а страдания растворяются в воздухе. На мгновение в сравнении со всем, но всё же. И вот уже вновь пишутся картины, возводятся прекрасные здания и поются песни. О чём? Конечно, о любви, о той, что помогла пережить, преодолеть. Нет, не о той, что толкает сына отрекаться от матери, а гражданина предавать Родину. Это боль и чуждость, отклонение от нормы. Любовь иная, прекрасная и величественная, неважно принц ли ты, дарящий своей возлюбленной все бриллианты мира, поэт, дарящий бессмертные строки, или нищая грязная попрошайка, дарящая себя своему любовнику в затхлом переулке. Любви достойны все.
Но спроси у принца, поэта, нищенки, у всех творцов, её воспевающих, что же это – любовь? Одни с жаром в сердце начнут произносить множество слов: кто куца, и ломано, кто красиво и возвышенно, с множеством философских доктрин и изысканий. А вторые скажут «не знаю». И я люблю вторых. Пусть вся их жизнь посвящена тому, чтобы воспевать то, чего они не ведают. Но хотя бы в конечной точке в них нет лжи. («Пустота» И.И. Иванов)

***

- Сержант Паньшин! Извините, молодой человек, задержитесь! – Иван не успел отойти от родного подъезда, как его останавливает сотрудник полиции.
- Да…
- Могу я взглянуть на Ваши документы?
- Вот.
Пролистнув паспорт, полицейский начинает разглядывать страницу с фотографией и основными данными.
- Что-то не так? – отстранённо интересуется Иван.
- Иванов Иван Иванович? – спрашивает сержант, поднимая взгляд и не скрывая смешка.
- Да.
- Надо же, как в анекдоте. Бывает ведь такое – продолжает ухмыляться полицейский - Что ж Вы себя не бережёте Иван Иванович, вон какой у вас вид нездоровый.
- У меня?
- Именно – перестав ухмыляться, произносит представитель власти – Лицо осунувшееся, серое. Глаза красные, с сосудами. Бурно отдохнули этой ночью?
- Нет. Наоборот я не отдыхал уже сутки или двое. Не помню. Товарищ сержант, я здоров и не пьян, просто…устал. Доделал работу и захотел выпить крепкого кофе, но он закончился, вот вышел за ним до ближайшего магазина.
- Работал? – с сомнением произнёс полицейский и добавил – Не пьян? Я и сам вижу, что не пьян. Видимо, тут что-то другое. Может, с собой работу прихватил?
- Нет – ответил Иван.

Диалог происходит ещё непродолжительное время. Иван достаёт из бумажника тысячу рублей и идёт с миром дальше. По дороге ему попадается небольшой магазин со всякой всячиной, в котором он покупает дешёвые очки-пилоты. Выйдя вновь на улицу, Иван замечает, что свет и краски изрядно потемнели.

Иван идёт вниз по улице знакомым маршрутом к одному из небольших магазинчиков, чудом до сих пор сопротивляющемуся стремительному распространению различных торговых сетей. Людей на улице уже достаточно много. Одни спешат на работу, другие- с работы. Навстречу Ивану идёт старушка, ведя перед собой на поводке огромную, угрожающего вида, собаку. Собака поистине огромна. По правде говоря, это она тащит за собой «божьего одуванчика», причем, не прикладывая каких-либо усилий, и, если бы она, по какой-либо причине, решила эти усилия приложить, конечно, старушка удержать её не смогла, десять таких, как Иван, не справились бы с этой задачей. При этом собака была без намордника. Максимально сблизившись с ней, Иван непроизвольно внутренне сжимается, особенно тогда, когда псина, заглянув ему в глаза, скрытые тёмным стеклом солнечных очков, чуть поднимает верхнюю губу, обнажая убийственно белый клык, сдавленно и хрипло рычит.
- Фу, Рекс! – властно одёргивает его хозяйка – Что ты позоришь меня перед людьми? Сколько раз я говорила тебе, что рычать на людей плохо? Почему ты ни когда меня не слушаешь?
И Рекс, само олицетворение первобытной и, казалось, неукротимой мощи, чей предок, помогая первому человеку, загонял и терзал плоть пещерного медведя или саблезубого тигра, никак иначе, смиренно отводит взгляд и, как бы извиняясь, опускает голову.
- Извините – робко улыбается старушка Ивану.
Сквозь чёрные линзы Иван замечает, что в этих выцветших от старости, слезящихся глазах и в этой тихой, скромной улыбке раскаяния и сожаления больше, чем в страстных словах прижатого к стене «дланью закона» маньяка.
Расходясь, Иван так же скромно улыбается в ответ. Когда старушка и её зверь оказались за спиной, до него донеслись тихие слова, с которыми пожилая женщина обратилась к собаке:
– Рекс, ты хороший мальчик. Извини, но так нельзя. Ты хотел меня защитить? Но мне ничего не угрожало. И всё-таки спасибо тебе! Когда вернёмся домой, я обещаю, тебя будет ждать очень вкусный сюрприз.
Иван сразу вспомнил, как Рекс только что виновато опустил голову, при первых же словах хозяйки. Перед кем и за что извинялся этот могучий зверь. Иван вновь слабо улыбается, уже самому себе. И продолжает путь.

На пути, то там, то здесь, встречаются малоинтересные, для обычного взгляда, мелкие ситуации; вот отчаянный мужчина со всех ног бросился перебегать дорогу на красный свет светофора, чтобы успеть втиснуться в набитую до отказа и уже отъезжающую маршрутку; чудом его не сбивает машина. Водитель в последний момент успевает ударить по тормозам, и те не подводят. Совершив экстренное торможение, водитель, внешне удивительно похожий на спешащего, выскакивает из своего автомобиля и на чём свет стоит объясняет виновнику, как тот неправ, и как ему повезло. Но спешащий уже не слышит его или не обращает внимание. Он уже в маршрутке, зажатый между ягодицами молодой девушки и потной подмышкой престарелого толстяка. Забавная штука жизнь, ставить на кон всё, ради сомнительной цели.
На остановке стоит женщина с ребёнком. Мальчишкой лет десяти. Мальчик держит на поводке вислоухого щенка. Трудно поверить, что и у этого забавного щенка, и у дюжего Рекса, общий предок. Невероятно далёкий, но всё же. Щенок прыгает, крутится и весело повизгивает. Мальчик резко дёргает поводок: « А ну, прекрати!» – с нескрываемыми раздражением и озлобленность он кричит на своего питомца.
Тут же дёргает за штанину летнего делового костюма рядом стоящую мать:
 - Мам, он меня не слушается!
Женщина разговаривает по телефону и не оборачиваясь на ребёнка коротко бросает:
 – Весь в тебя. Это твоё, учись обращаться. Не мешай!
Мальчишка намахивается на собаку концом поводка, зажатым в руке.

Зайдя в магазин и выбирая кофе, Иван слышит разговор двух девушек:
- Ты была в новой кофейне за углом?
- Нет, а ты?
- Да! Не поверишь, такой отличный кофе я в жизни не пробовала! Обязательно сходи!

Купив банку растворимого кофе и выйдя вновь на улицу, он решает пройтись до недавно открывшегося заведения.

***
Надежда спасает! Человек без надежды- не человек. Как и без любви. Любовь и надежда- это кузины. Они дружат и частенько ходят, друг к другу попить чаю, поболтать о том, о сём. Недаром же они превратились в женские имена. Надежда, как и любовь, помогает в трудную минуту пройти испытание, пережить, не опустив рук. Но в отличие от своей кузины, она куда более ясна и понятна. Вряд ли кто-либо задастся вопросом «Что такое надежда?». Куда интереснее вопрос «Что за ней?». Сбывшаяся надежда прекрасна. Кто видел человека, преодолевшего, не имевшего для такого преодоления ни чего, кроме надежды, согласится с этим. Но кто видел крушение всех надежд, тот видел поистине зловещее и страшное. Смерть надежды порой способна породить на свет самых тёмных демонов, в сердце того, кто её лелеял. Если не убьёт. Лишь немногие способны стойко вынести осознание её утраты.
И в этом любовь и надежда опять похожи. Умирая, они способны превращаться в иссушенных, отвратительных древних ведьм, которые пьют уже не чай, и пьют с лихвой.
Любовь и надежда прекрасны, как мирный атом. («Пустота» И.И. Иванов)
Иван сидит за столиком небольшой летней веранды в ожидании заказа. Кофейня находится в узеньком проулке без автомобильного движения. Веранда расположена в тени деревьев, чьими изумрудными листьями слегка поигрывает летний ветерок. Людей практически нет, в этот ранний час, в отличии от оживлённой главной улицы, здесь тихо и уютно.
Тем более удивительно для Ивана появление за его столиком улыбающейся девушки. Веранда действительно небольшая, но всё же, кроме столика за которым он сидит, есть ещё несколько совершенно свободных.
- Привет! – девушка улыбается широкой красивой улыбкой.
- Привет! Мы знакомы? – тихо в ответ произносит Иван.
Кажется, это немного смутило девушку, но ненадолго.
- Нет, поэтому я решила познакомиться! Меня зовут Маша! А тебя?
- Иван.
- Тебе может показаться странным, – Маша делает паузу, – Я тут живу неподалёку, с тех пор, как открылось это местечко, я постоянно пью здесь кофе, но тебя ни разу не видела. А тут увидела, – при этих словах девушка издаёт смешок, то ли довольная, то ли смущённая своим каламбуром и, сделав лёгкую паузу продолжает, – ты мне понравился. Не подумай, – делает ещё одну паузу, – на самом деле я знаю, что так и подумаешь, как иначе. Обычно я так не поступаю.
- Я думаю о другом, – еле заметно улыбается Иван.
- О чём?
- О том, что во мне тебя привлекло. Сегодня мне сказали, что вид у меня усталый, а значит не особо привлекательный.
- Я вижу душу, – рассмеялась девушка.
Лицо Ивана стало грубым, словно высеченным из камня, он впервые посмотрел ей в глаза.
- Тем более, – тон был холодный и жёсткий.
- Как это?
Иван промолчал.
Но это так же ненадолго смутило девушку.
- Чем ты занимаешься? Учишься? Работаешь?
- Я пишу.
- Писатель? Правда? Что пишешь, стихи или прозу? Или ты журналист? – глаза Маши загорелись.
- И то, и другое. Кроме журналистики.
- Я могла, где-то читать тебя?
- Нет, я пишу для себя.
Маша смотрит удивлённо. Удивляется самому себе и Иван. Каждый, кто мог знать его, понял бы, почему Иван удивляется, только не было такого человека, кто его знал по-настоящему. И в этом вся суть, он не понимал, почему он рассказывает что-то этой девушке. Почему он вообще с ней разговаривает.
- В общем, это всё не так интересно, – подводит черту Иван.
- Я не верю! – с неожиданной резкостью отвечает девушка.
- Ты уже веришь в меня?
- Да!

В это время официант приносит заказанный Иваном кофе. Между новыми знакомыми повисает тишина. Маша набирается смелости разорвать её:
- А какая жизнь у писателей?
- Не знаю. Я не знаю ни кого из них.
- Я спрашиваю про тебя.
- Черно-белая, с цветными кошмарами.
И снова тишина, которую вновь нарушает Маша:

- Почему ты пишешь только для себя? Это какая-то гордость, или что? Так вообще считается, писать то, что прочтёшь только ты и называть себя писателем?
- Я не называл себя писателем. Я ответил на вопрос о том, чем я занимаюсь.
- Может, дашь мне почитать что-то и станешь взаправдашним писателем?

Иван берёт одну из салфеток и невесть откуда взявшуюся ручку, начинает что-то быстро писать и одновременно говорить:
- Нет в этом гордости. Этот мир соткан из слов и словами живёт. Понимаешь, не делами. Дело, – Иван замирает на секунду и вновь продолжает, – поступок, имеет значение, так или иначе. Слова зачастую пусты. Слова это то, чем я занимаюсь, и этому миру довольно слов.
- Зачастую? Ты же сам сказал зачастую, это значит, не всегда!
- Только тогда, когда их слышат, и они начинают подвигать на поступки.
- Разве этого мало?
- Дело не в том, мало или много, а в том, какие поступки совершаются под их влиянием.
- Ты меня запутал. Ты говоришь, что слова пусты. Но именно они толкают людей к делам. Значит, ты не прав!
- Я сказал «зачастую», - Иван улыбается.
- Ладно. И твои слова пусты?
- Да.
- Ты это точно знаешь? Откуда если не давал никому читать. Или давал?
- Нет.
- Дай это сделаю я, пожалуйста.

Иван пододвигает к девушке исписанную словами в столбик салфетку.
- Что это? – спросила она, и тут же поняла, что это стих. Маша быстро пробегает взглядом строки с первой до последней. Потом медленнее. И ещё раз, практически задержав дыхание. По правде говоря, если прозу она читает время от времени, то к поэзии относится прохладно, но этот стих поразил её до глубины души. В самом конце салфетки стоит сегодняшняя дата, аккуратная, но без изысков, подпись и расшифровка «И.И. Иванов». Она поднимает глаза, перед ней никого, только нетронутая чашка остывающего кофе.

Двоемыслие хуже смерти. На самом деле это и есть смерть в некотором роде. У самой смерти много ликов, и это всего лишь один из них. Зародыши двоемыслия, проникнув в сознание, когда медленно и верно, когда стремительно и неуклонно, поражают его, подобно раковым клеткам. Двоемыслие порождает извечное сомнение, прежде всего в себе самом. В своих мыслях, в своих поступках, порождая пустоту слов и смятение чувств. Возможно, успокоить, скорее, усыпить свою внутреннюю совесть, своё внутренне «Я» тем, что ты иной. А твоя покорность внешнему миру, это всего лишь притворство, призванное обеспечить выживание. И ты выживаешь. Твоя оболочка движется, потребляет и даже, возможно, что-то создаёт. Лишь внутри вечный сон, которому не суждено прерваться, так он долог и крепок. И ты такой, как все, ты часть чего-то большего. Ты не один. Разве не этого ты искал? Воистину смерть ровняет всех. («Пустота И.И. Иванов)

***
День близится к концу. Оранжевое солнце клонится к горизонту, нависая над ним большим воздушным шариком. Иван сидит на скамейке, на набережной. Сам себе ответить на вопрос, как прошёл день, почему он здесь и что делал ранее, он не мог. Но перед глазами на фоне горящего светила периодически всплывали образы. Широкая красивая улыбка девушки, яркий режущий глаза свет из-за отдёрнутой занавески, озлобленная пасть пса, поводок в детской руке, приветственный жест полицейского. Всё было утром, а что было днём? Иван смотрит на скамейку рядом с собой, на стоящую, на ней банку растворимого кофе.
На берегу реки, прислонившись к изящному ограждению набережной, стоит старичок и удит рыбу.
Иван встаёт и подходит к нему.
- Клюёт? – спрашивает Иван.
Старичок ухмыляется и не отвечает.
- Банальный вопрос, да?
- Да, не оригинальный, – улыбается старик, – но ежели тебе и вправду интересно… – ухмыляется он ещё больше.
- Не знаю.
- Вот-вот.
Иван засовывает руки в карманы штанов и глубоко вдыхает, задержав последующий выдох на несколько секунд.
- Хорошо? – взглянув на него, улыбается рыбак.
- Да, – соглашается Иван.
- Сам не рыбачишь?
- Нет.
- Зря, очень успокаивает. Опять же подумать есть время.
- О чём?
- Обо всём. О природе, себе, других.
- Это успокаивает?
- По-разному.
- У меня всегда одинаково.
Старик внимательно всматривается в лицо Ивана.
- Тебе бы очки не помешало снять. Смотри, какой закат. Эдак ты ни чего не увидишь.
Только сейчас Иван вспоминает о своих очках.
- Увижу, но не таким, какой он есть. Спасибо, что напомнили, я забыл о них.
- Как так можно? – удивился старик, – ну да ладно, ты кофе не желаешь, я вот тут захватил с собой.
- Кофе? Почему Вы предлагаете мне кофе?
- Парень, ты часом не наркоман? Странный какой-то. Я предлагаю тебе его, потому что он у меня есть, – старик кладёт удочку на ограждение и, нагнувшись, достаёт из сумки, что стоит около ног, термос.
- Простите, просто, – Иван делает паузу, – Вы не поверите. Я вышел сегодня из дома на пять минут за кофе. Я купил его,- Иван посмотрел на лавочку, на которой продолжала стоять купленная им ещё утром банка ,– потом решил посетить кофейню, но и там я его не выпил.
- Что помешало? - протягивая пластиковый стаканчик с горячим и терпким напитком, спрашивает старик.
- Не знаю.
- Видишь солнце? Оно уже совсем коснулось горизонта. Ещё немного, и оно исчезнет за ним, и станет темно. Но завтра утром оно вновь поднимется. Славно, что солнцу не свойственно это.
- Что это? – с содроганием спросил Иван.
- Вечные вопросы и вечное незнание, – старик отхлебнул из своего стаканчика, – потому и хорошо.
- Ведь это Солнце.
- А что такое солнце?
- Звезда.
- Не буду выстраивать цепочку вопросов, что-то говорит мне, что это нас никуда не приведёт. Сразу отвечу сам, если позволишь.
- Да, – Иван растеряно хлопает глазами.
- Солнце- часть Природы. Часть Мира, если хочешь Мироздания. Такая же часть, как бабочка, песчинка или мы с тобой.
- Все эти части равнозначны?
- Кто знает? – старик пожимает плечами, – кто вообще может знать это?
- Но Вы что-то знаете?
- О, нет, парень, – старик смеётся, – ты за кого-то иного меня принимаешь.
Иван аккуратно опускает стаканчик в рядом стоящую урну.
– Спасибо за кофе.
- Не за что,– старик смотрит на поплавок.
Иван уходит.
- Беда человека, что он не видит, не чувствует, не понимает большего, – слышит в спину слова Иван, – внутри самой Природы- пустота. И эта пустота- мы сами.
Иван резко поворачивается. Старик по-прежнему стоит с удочкой, слегка перегнувшись через ограждение, вглядываясь в поплавок, и не обращает на Ивана никакого внимания.
- Кто Вы? – выкрикивает Иван. Пульс его резко участился, стало трудно дышать.
- Я рыбак. Рыбалка - это то, чем я занимаюсь.

Солнечные лучи струятся в комнату сквозь узкие горизонтальные оконца под потолком. Молодой человек стоит, задрав голову, глядя на окна-бойницы, расположенные на недосягаемой для него высоте.

- В каждом человеке есть пустота. Ты знала? Я - глупец, раньше предполагал, что только у некоторых она есть. На самом деле, просто каждый по-своему её чувствует, и каждый по-своему ей противостоит. Не для счастья создан человек, но для борьбы. И в этом весь трагизм его существования, от рождения до смерти. Только кем создан? Знаешь? Он прав! Мы все глупцы! На всём своём пути мы способы чувствовать и осознавать лишь самих себя, некоторые подобных себе. А те, кто говорит, что способен видеть большее, попросту лжёт. Или находится здесь, и неважно, по какую сторону. Как иначе? Для тех, кто истинно способен чувствовать свою пустоту, она губительна. Рано или поздно она всё равно уничтожит его. Но мы сами пустота для чего-то большего. Для Мира, для Природы. Мы не её дети, мы её боль. Миллиарды чёрных дыр, нещадно впитывающих в себя её жизнь и давая взамен лишь мрак безграничного чёрного ничто. Так есть! И в этом он прав!
Но было ли так всегда? Возможно ли, что когда-то мы были настоящими детьми Природы? Возможно ли, спасти её от нашей нынешней пустоты, или она обречена, как и мы сами? Впрочем, стенающий раб, невероятно далёк от бога.
Парень замолчал.
Вдруг из противоположной стороны комнаты раздаётся голос.
- Я скучаю по тебе!
Молодой человек опускает голову и оборачивается. Перед ним стоит девушка. Кажется, совсем недавно её лицо озарялось широкой красивой улыбкой. Сейчас глаза её полны замерших в них слёз. К груди она прижимает дрожащие руки, в которых бережно зажата исписанная шариковой ручкой салфетка.
- Так развяжи мне руки, - ведь я даже обнять тебя не могу.
Слезы, наполнявшие глаза девушки выплёскиваются на лицо. Резким движением она отворачивается и выходит из комнаты.
Дверь за её спиной не успевает закрыться, как в помещение входит старичок в белом халате:
- Иван. Что случилось? Надеюсь, ты её не обидел? Винишь её за то, что ты снова с нами? Ты не в праве. Это для твоего же блага, и она не виновата.
- Я знаю, – говорит молодой человек, поворачиваясь вновь к окнам, – я её не виню, и никогда бы не обидел. Никогда.
- Это хорошо. Очень хорошо, учитывая то, что произошло ранее с…
- Она это она, и всё что кроме неё, всё - другое, – обрывает старичка Иван.
- Что ж, очень жаль. Учитывая то, что произошло, и как ты покинул нас, ты должен понимать, что меры безопасности будут ужесточены. Мы вынуждены. Я не знаю, как долго это продлится, я постараюсь сделать всё от меня зависящее, но ты должен понимать, что в основном это зависит от тебя.
- Хорошо, – Иван улыбается свету.
Старичок в белом халате выходит, но на пороге его останавливает голос.
- Доктор, можно задать банальный вопрос?
Престарелый врач оборачивается. Иван всё так же продолжает стоять к нему спиной.
- Да.
- Клюёт?
Врач всматривается в спину своего пациента. Взгляд его полон искреннего сожаления.
- Нет, не клюёт, друг мой, – вздыхает он и выходит.

В абсолютно белой и пустой комнате остаётся молодой парень. Взгляд его поднят к потолку, откуда струится тёплый солнечный свет. Его руки в длинных рукавах цвета стен туго связаны за спиной.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

В замочной скважине слышится звон ключей. Входная дверь открывается? и в прихожую входят несколько человек, двое из них в полицейской форме.
- Вот, я здесь ничего не трогал, - говорит лысоватый мужчина в очках.
- Прошу, проходите, дамы и господа, - высокий крепко сбитый мужчина указывает жестом в комнату, - Вы же не против? - обращается он к лысоватому.
- Нет, конечно.
Шестеро входят в комнату. Лысоватый начинает рассказывать:
- Вот здесь он жил. Я особо стараюсь не надоедать квартирантам. Знаете, есть любители ходить в квартиру, которую сдают, как к себе. Я не из таких. Мы договаривались об оплате, которую он регулярно отдавал, без задержек и чего-то подобного. Ну вот, а я раз в месяц, тридцатого числа приходил, за деньгами. А в прошлом месяце пришёл, мне никто не открыл. Тогда я воспользовался своими ключами. Прошёл в квартиру, осмотрелся, но ничего не трогал. Мне сразу показалось, что квартира пустует давно. Знаете, пыль и прочее. Потом в течении двух недель я стал заходить регулярно в разное время дня, и даже ночью. Открывая всегда своим ключом. Иван так и не появился. С ним что-то случилось, я сразу обратился в полицию. Всё это я уже рассказал и описал ранее.
- Приступайте, - обратился высокий к полицейским и двум понятым, - осмотрите всё, задокументируйте, только не трогайте. Фотографа дождёмся. Как всегда опаздывает, зараза.
- Я ничего не трогал, - решил ещё раз напомнить хозяин квартиры.
- Это хорошо. А Вы сдавали квартиру через агентство?
- Нет.
- Интересно как. И делали это более полугода. Верно?
- Да, - опустил взгляд лысоватый,- так многие делают.
- Многие… - задумчиво произносит высокий, - проблемы с налогами должны быть немаленькие. Хотя я в этом мало, что понимаю, не наша область, так, что пока расслабьтесь. Меня интересует другое, - делает паузу ,- при таких раскладах: квартира сдавалась неофициально, жилец исчез не заплатив, но оставив вещи, почему Вы решили всё же обратиться к нам? А не сдать квартиру по новой,тихо, мирно?
- Понимаете, Иван был славным парнем. Замкнутым, тихим, но славным. Мне он импонировал всегда, не знаю чем. Обычно о таких говорят, что они странные, и сторонятся их. Ну и чужого мне не надо!
- Ну да, кроме денег государства в виде неоплаченных налогов.
- Товарищ, капитан! Посмотрите, пожалуйста! - из соседней комнаты высунулся молодой полицейский.
Высокий зашёл в комнату, из которой уже вышли понятые. За ним хозяин квартиры.
Вся комната буквально завалена исписанными бумагами, они стопками лежат на компьютерном столе, на соседней кровати, прикреплены к стенам.
Капитан подходит к стене и пробегается взглядом по одному из прикреплённых к ней листов. На листе- стих, дата и подпись. Ещё раз оглядев комнату, он подходит к окну, шторы отдёрнуты. Из окна виден двор и серое облачное небо. Собирается дождь, лето закончилось.
- Здесь Вы тоже ничего не трогали? - обратился он к хозяину квартиры?
- Нет-нет. Конечно же, как я и говорил. Я не знал, что у Ивана было такое занятие. Никогда не был в этой комнате после того, как он начал снимать. Увидел только тогда, когда первый раз он мне не открыл.
- Так, ну чего тут? Убийство, изнасилование, расчленёнка? - в комнату стремительно входит мужчина лет сорока, с объёмной сумкой на плече и фотоаппаратом на шее.
- Здорово, Лёха! - протягивает ему руку высокий, - просто пропажа.
- Что пропало? - с растерянным видом жмёт руку фотограф.
- Вот, у гражданина жилец пропал, минимум две недели назад.
- И ты с утра пораньше решил позвать меня пофотографировать пыль?
- Не нуди.
- Эх, Михалыч.
У высокого звонит мобильный телефон.
- Извини, начни с этой комнаты. Жена звонит.
- Да, дорогая, - выйдя в другую комнату, отвечает капитан, - да. Работаю. Сейчас на выезде в квартире одного пропавшего. Конечно, я помню о том, что мы идём сегодня в театр, постараюсь вырваться пораньше. Целую!
- Ну, что там? - капитан обращается к одному из парней в форме.
- Квартиру осмотрели. Понятых можно отпускать.
- Я тоже закончил, - фотограф вышел из ванной.
- Никишин, отвези Лёху в отделение и сам езжай. Всего доброго, - обращается капитан к понятым, - извините за беспокойство и спасибо!
Понятые, фотограф, один из полицейских и хозяин уходят. Капитан решает задержаться вместе с другим сотрудником.
Зайдя в комнату, он присаживается за стол и берёт в руки лежащую на нём рукопись. На титульном листе одно слово "Пустота".
- Товарищ Капитан, Вам что-нибудь нужно?
- Нет, спасибо, Численко! Можешь посмотреть телевизор, пока я тут.
- Слушаюсь ,- непонимающе улыбается молодой полицейский.
Через минуту из соседней комнаты начинает доноситься неразборчивый бубнёшь телевизионного ящика. Капитан начинает читать.

Проходит несколько часов. Капитан и сам уже не мог сказать, сколько точно. За окном давно стемнело и пришлось включить настольную лампу. У него вновь звонит мобильный телефон, вновь жена.
- Да, любимая. Что уже? Прости, ради Бога! Я ещё на работе, видимо, сегодня не получится. Прости меня. Ты же знаешь. Возьми Ленку с собой. Люблю, целую.
Через некоторое время открывается дверь, и в комнату заглядывает Численко, - товарищ Капитан, уже девятый час ,- глаза у него красные от изрядно надоевшего за день телевизора.
- Да, - капитан переворачивает последнюю страницу рукописи и встаёт из-за стола.
- Интересно пишет?
- Да ладно, бред и графомания, - капитан стучит двумя пальцами по листу с названием, - зато теперь я знаю, где наш Иван. Если не сбросился с моста, то однозначно в дурдоме.
- Если это бред, зачем же Вы провели весь день за его чтением?
- Сегодня очень не хотелось в отделение ехать. Да и жена в театр тащила. А я больше цирк  люблю, - подвёл итог высокий, закрывая входную дверь.

***

 - Милая, ещё раз прости ,- протягивая букет произнёс высокий красивый крепко сбитый мужчина.
- Ничего страшного, я всё понимаю, - прильнув к нему губами, шепчет молодая ослепительно красивая жена.

- Ну чего, Численко, опять дежурство?
- Да, когда же я только отдохну уже?
- На том свете. Не унывай, с Паньшиным дежурство пролетит быстро! Давай, удачи!

Старый врач сидит, сгорбившись за столом над бумагами с множественными данными по исследованию одного единственного пациента. "Замыкаясь в себе, мы всматриваемся в свою собственную пустоту, неизбежно исчезая в ней"  - читает он в конспекте последнего его опроса. Вдруг откладывает записи в сторону и закрывает глаза, откинувшись на спинку стула.

Первый осенний дождь  разливается по городу сыростью и холодом. На автобусной остановке в полном одиночестве, дрожа и чуть слышно плача, сидит девушка. В руках её измятая и исписанная салфетка. Слова на салфетке перечитаны ею сотни раз, но вновь и вновь сквозь пелену слез, она вглядывается в них:
«Если ты потом не отвернёшься от меня,
То почему сейчас стоишь вполоборота?»

В одной из квартир на окраине города большой и могучий пёс дико завыл над телом старой бездыханной хозяйки. Женщина в деловом костюме, в очередной раз задержавшись на работе, отчитывает по телефону сына. Отчаявшийся мужчина, выбравшись из маршрутки, низко понурив голову ,тащится в одинокую квартиру.

В окнах здания частной психиатрической клиники погас свет.