Этот день

Отредактированы главы:

Глава 1

- Витя, вставай! Пост «вскрывать» едут, и походу смена тоже с ними.
Виктор открыл глаза и еле сдержал слезы. От недосыпа сразу вспомнился родной дом  с его уютом и теплом, и домашняя кровать. Хотелось еще поваляться в мягкой постели и просыпаться постепенно, а не вскакивать от крика товарища. Выпить теплого чая, и увидеть кого-нибудь не в зеленой, уже давно надоевшей, форме. Головная боль вернулась в ненадолго оставленную голову. Ночная прохлада еще не прошла, легкий туман стелился по земле. Виктор нехотя потянулся. Спина начала болеть еще больше. Чумаков не соврал. Со стороны части ехало несколько машин. 
- В караулку звонить не будем. Разводящий все равно здесь будет, - Леонид Чумаков почесал подбородок, надел каску и пошел открывать ворота.
Виктор встал, потер глаза и размял онемевшую спину. Являясь командиром отделения, Виктор уже давно не ходил на посты часовым. Но в последнее время он не вылезал отсюда. В последнее время много чего изменилось, в основном, в худшую сторону, и перемены к лучшему не ожидались. В том числе в погоде. Вот и сейчас серые тучи закрыли все небо. Каждый день  после того как садилось солнце, небо прояснялось, но утром снова окрашивалось во все оттенки серого.   
Первым заехал «КамАЗ» с большим прицепом, потом несколько других грузовиков. Вот уже много дней рабочие что-то вывозили со складов. Будучи складом с бомбами, скорее всего, их и вывозили. Невидимое солнце лениво поднималось, подул холодный ветер. У блестящих от влаги деревьев, растущих вдоль ограждений, был странный окрас. Одна сторона была светло-зеленой, другая темно-зеленой. Как будто их красили искусственно, и одну сторону совсем недавно.  Тяжелые ветви лениво колыхались. За деревьями на неубранных пшеничных полях тут и там образовывались волны. Виктор стоял у внешних ворот, прислонившись к ним. Водитель «Урала» не стал заезжать и стоял за территорией хранилища. У будки сторожа инженер разговаривал с разводящим. Он размахивал руками так, что, казалось, показывает извержение вулкана. Разводящий был не тот, что оставлял их на посту. Это был контрактник со второй роты.
- Что-то не видать Тимура сегодня, его что сменили? – прокричал Виктору Леонид, стоявший у внутренних ворот.
- Надеюсь, это не связано с выстрелами, которые мы слышали!
Леонид был земляком Виктора. Служить они начали вместе. Хоть до армии и не были знакомы, солдатская жизнь сплотила их крепко. Леонид был одним из немногих здесь, кому Виктор мог полностью довериться. Вот и сегодня он проспал всю смену, а Леонид и глаз не сомкнул, отстоял смену за двоих и никаких обид. Леонид был высоким подтянутым худощавым парнишкой. Его чересчур длинные руки обвивали автомат, словно щупальца зеленого осьминога. Из-под приподнятой каски на его маленькой голове виднелись бесцветные, как высохшая трава, волосы.  Из-за смуглого цвета кожи, казалось, что он только что приехал с теплых краев, где то и делал, что постоянно загорал. Его речь была очень быстрой, но мысли, увы, не всегда успевали за словами. Среди своих товарищей он славился остроумием, но из-за своего длинного языка постоянно попадал в разные передряги, в основном словесного характера, из которых не всегда умело выбирался.   
Виктор пожал плечами. Он простоял на посту четыре часа вместо положенных двух. Как только они прибыли на пост, со стороны аэродрома послышались выстрелы. Сначала одиночный, видимо, предупредительный. Потом затишье пару минут и короткая очередь. И всё замолкло. Виктор стоял, прислонившись щекой к холодной стойке ворот. И ждал. Почему-то он надеялся, что увидит, как ночное небо озарит свечение от взрыва, но никакого взрыва не было. Было даже некоторое разочарование, что все так резко закончилось. Ему еще не приходилось ехать по тревоге на пост, а сейчас он сам на посту. Леонид звонил в караульное помещение, но сидящий у телефона помощник начальника караула резко ответил, что ничего не знает и бросил трубку. Виктор с Леонидом несколько раз прошлись по своим «владениям» и уселись под постовой вышкой. Вскоре Виктор уснул.
 Хотелось пить, но еще больше есть. Он надеялся, что на завтрак им приготовят что-нибудь, а не дадут сухого пайка, как это длилось уже несколько дней. Виктор закурил, сорок дней до дома – плевать! 
Когда выехала последняя машина, к ним подбежал разводящий.
- Ну, все, парни, поехали.
- А как же смена? – спросил Леонид.
- Приказ командира части. Смену не выставлять, все равно уже все вывезли отсюда, - ответил разводящий и добавил, - Сегодня утром сообщили.
Их троица еще минуту постояла в молчании, наблюдая за офицером, который, закрыл ворота на замки и опечатал их. Потом побрели к внешним воротам. Виктор шел сзади и пытался сильнее ступать на землю, чтобы оставить свои отпечатки.
Запрыгнув в кузов, Виктор посмотрел на остальных, снятых с постов ребят. По их взгляду было видно, что и они не до конца понимают происходящее. Но они в любом случае были довольны. Долгая смена закончилась и то, что будет дальше, не могло быть хуже прерывистого сна на твердой неудобной земле. С сегодняшнего дня все посты были для них закрыты и переданы дежурной службе части. Отбросив неравномерно давившую на голову ненавистную каску, Виктор забился в угол и сразу уснул.
В караульном помещение было на удивление тихо. Начальник караула с помощником сидел в своем кабинете и с кем-то разговаривали по телефону. Помощник перебирал бумаги. Сдав автомат, Виктор пошел на кухню, где сидели несколько его сослуживцев.
- Здорово, Вить, как отстоял? – спросил Армен. Он был армянином и самым веселым и беззаботным парнем в роте.
- Нормально, потому что я в основном спал. Леня простоял всю смену, - Виктор пошел наливать себе чай.
- Повезло тебе. Что хорошо на посту – так это то, что там всегда можно поспать, даже если не хочешь. А я никак не мог уснуть. Смольянинов только «рубился» как всегда, - Арсен макнул печенье в чай и положил себе в рот.
– По телевизору опять показывали про карантин? Снова предупреждения, утешения, инструкции?
- Он не работает. То есть сам телевизор работает, но ничего не показывает.
- Кстати, почему разводящий со второй роты? Где Тимур? – спросил его подошедший Леонид, его коротко стриженная маленькая голова переливалась на свету.
- Вы что, парни, не знаете, что на машину напали ночью? – хриплым голосом спросил сидевший за соседним столом Дмитрий Карпов, его длинные ноги, не помещаясь под стол, торчали с другой стороны.
Виктор с Леонидом резко повернулись к нему.
- Ночью на пятый пост напали. Осипчук с Коростелиным звонили сюда. Сказали, что к посту шли какие-то люди. На команды не обращали внимания. Тимур со сменой еще не успел вернуться после того как выставил вас. Сразу поехали туда. Не знаю, кто пытался пройти на стоянку, но была стрельба, мы слышали. Дежурный по части поехал разбираться сам.
- Слышали. И что там случилось? – спросил Леонид.
- Не знаем, - ответил Армен. – Всю смену потом забрали, Тимура тоже, и водителя.
- Кто забрал?
Армен пожал плечами.
Виктор не знал, что еще спросить. Он даже не заметил, что водитель тоже был со второй роты.
- Война что ли, парни, может, американцы? – спросил Карпов.
- Ну да, американцы. А мы тут чаек пьем, - хмыкнул его Леонид.
- Это все из-за эпидемии, - сказал Армен и облизал губы.
- А при чем тут эпидемия? – спросил Виктор. – Почему эти люди не отзывались на команды? А, может, наши и не подавали их?
- Не знаю, - ответил Армен. – Но выстрелы были.
- То есть забрали всю смену, водителя и разводящего?
- Да.
- Но почему?
- Может побеседовать? – отозвался Карпов.
- Побеседовать?
- Может Осипчук с Коростелиным натворили что-то и их всех забрали. Одних как провинившихся, других – как свидетелей? – Леонид, обхватив чашку длинными пальцами, грел руки.
- Если даже Осипчук и Коростелиным что-то натворили, остальных же должны отпустить? – развел руки Виктор.
- Привезут – спросим, - сказал Армен. – Но если слухи правдивы, сюда могли прийти жители с города. За помощью может?
- Да. Но кроме слухов ничего нет. Нам ничего не говорят про эпидемию и вообще о том, что происходит.
Все замолкли. Эту новость знали все и то, что творилось в городе, не было уже ни для кого секретом.
- В том то и дело, что ничего не говорят. А пост дежурной службе передали, теперь они там, - вздохнул Карпов.
- «Гороскоп на сегодня для Тельцов – вы почувствуете боль. Близнецы – вы уже вряд ли когда-либо что-то почувствуете», - спародировал Леонид.
- Ладно, мне пора на внутренний, - сказал Виктор и пошел за автоматом. Выходя из кухни, он услышал, как упала кружка и покатилась по полу.
Приведя оружие в боевое состояние, он постукал ногами по металлической лестнице. Зайдя в такую же металлическую будку, положил руки на края бойницы и уперся в них подбородком. Блекло-зеленый цвет «стакана», вопреки назначению, выделялся на фоне пейзажа и издали бросался в глаза. Спать уже больше не хотелось, но смотреть сегодня было особо не на что. И все же, найдя наиболее интересный компонент пейзажа перед собой – небольшую лужу перед воротами, куда иногда пикировались листья со старого дуба и изо всех сил плыли на берег,  Виктор заснул с открытыми глазами. Мелкий дождь забарабанил по крыше. Виктору казалось, что что-то барабанит в его голову. Что-то хочет проникнуть туда. Ему и самому этого хотелось. В голове была полная каша из слухов, сплетен, страхов и недосыпа. И еще куча всего непонятного, в котором ему придется пытаться разобраться в течение всей своей жизни. И все это было приправлено назревшим отвращением и ненавистью к этому месту. К этой неудобной одежде, к неменяющемуся пейзажу из ржавых непонятных «металлоконструкций», бездушных людей обслуживающих их с видом, будто они мир спасают. И причем искренне в это верят и пытаются внушить и им эти мысли. Виктор, наверное, никогда не понимал людей, которые чересчур серьезно относились к тому, что они делали. Он сам, конечно, еще не нашел занятие к которому готов был отдаться душой и телом и ко всей жизни и к себе не был готов уделять слишком много внимания. Хотя, может, это было остаточным явлением юности. Но сейчас он четко понимал, что не хочет провести в таком месте всю жизнь. Он просто не сможет сохранять серьезное лицо и невозмутимый вид, когда ему будут говорить про долг и обязанность служить человечеству, держа в руке кусок железа, из которого может вылететь кусок железа поменьше и положить конец этому человечеству.
Где-то уставший шахтер, глава семейства, добывающий железную руду, сейчас придет домой и накормит свою семью и они будут счастливы. Где-то рабочий на металлургическом заводе разливает металл из этой руды по формочкам и ловко орудует огромными щипцами. Чтобы накормить свою семью. И они будут счастливы. Где-то конструктор проектирует и собирает некую конструкцию из этого металла, чтобы накормить свою семью и сделать их счастливыми. Где-то оператор на конвейере следит как эти металлические изделия «проплывают» по резиновой «реке» и аккуратно упаковываются. А вечером он пойдет домой и накормит свою семью и они будут счастливы. Но кто-то где-то возьмет в руки этот автомат и убьет им кого-то или погибнет сам. И не сможет накормить свою семью, и они не будут счастливы. Получается, счастье и довольство людей в начале этой цепочки достигается путем несчастья и нищеты тех, кто в конце. Но ведь те по-настоящему счастливы. И достигнуто оно посредством добра. Если добро причиняет кому-то зло, является ли оно все еще добром? Если ты накормил голодного мясом, но вид убитого животного причиняет страдания другому, совершил ли ты добро?  Как определить глубину страданий человека? Что хуже -  сильное страдание одного или слабое страдание нескольких? Важнее – страдания миллиардов твоих клеток от голода, жажды, холода или, страдание души, какое бы значение люди не вкладывали в это понятие? Почему страдания тела мы стараемся тотчас уменьшить, заглушить, облегчить, но когда это касается души и чувств мы терпим, откладываем? Своеобразный ментальный суицид?         
Вторая рота не приехала их сменить. Из постов все или почти все вывезли, и поэтому Виктор с остальными просто пошел в казарму. Машины тоже не было. Шли пешком, как всегда строем. К счастью, пару недель назад отменили строевые пения. Пройдя железнодорожный переезд, начальник караула дал команду прибавить шаг. Едва дойдя до рощицы, они услышали далекие звуки взрывов. Со стороны города что-то очень сильно бахнуло и эхо взрыва еще долго не исчезало. Помощник начальника караула остановился как вкопанный и посмотрел на своего начальника. Тот приказал: «Бегом марш».
То, что творилось в казарме, можно было назвать «гудеть как пчелиный улей». Ребята бегали туда-сюда, офицеры что-то выкрикивали на ходу, старшина с прапорщиками бесновался в оружейной комнате. Командир роты стоял в коридоре и кричал ему.
- Оружие не сдавать, первая рота! Всем получить пайки, - приказал командир взвода лейтенант Говин. – Всем построиться на центральном проходе!
- Опять пайки!
- Куда еще нас?
- Батальон, строиться на центральном проходе! – прокричал дневальный.
Через две минуты весь батальон стоял на центральном проходе. Из своего кабинета появился комбат, его заместитель и командир группы антитеррора в звании капитана.
- Смирно! – приказал командир первой роты капитан Пантюхин, когда троица поравнялась со строем.
- Вольно! – ответил комбат.
Он встал напротив батальона и посмотрел на них. Его левый глаз открывался чуть меньше, чем правый и подергивался при малейшем движении головы. Командир батальона был невысоким коренастым офицером. Он очень быстро говорил, часто повторялся, видимо, работа с личным составом при такой специфической службе давалась не без труда и особой ответственности. Пытаясь защитить солдат, благосостояние и безопасность гарнизона и особенно свою жизнь и совесть, комбат очень тщательно следил за порядком и дисциплиной во вверенном ему элементе всей системы.
- Товарищи солдаты! В связи с последними событиями, я должен довести до вас приказ командира части.… В городе начались беспорядки. Болезнь, про которую вы все слышали, оказалась хуже, чем мы думали. Люди, заразившиеся ею, - комбат сделал паузу и добавил. - Сходят с ума. Есть случаи, когда зараженные пытались напасть на людей. По слухам, есть жертвы. Сил полиции не хватает на наведение порядка в городе. Просили помощи у Воронежа, нам ответили, что им самим бы не помешала помощь. И такое творится не только у нас. Нам приказано оставаться на территории части и следовать инструкции, присланной из Москвы. А конкретно – действовать по усиленной программе группы антитеррора. Не пускать не территорию нашей части никого, кроме определенной группы лиц. Вход, выход – только через КПП. С незнакомыми людьми не общаться, не контактировать! О любых чрезвычайных ситуациях немедленно докладывать непосредственному начальству! Быть особо бдительными на своих постах! Мы, да и вы все тоже не первый день служите, теперь пришло время показать, чему вы научились за это время. Ситуация очень серьезная, она критическая, я требую от всех полного подчинения своим командирам и непосредственным начальникам. Требую внимательности и точного выполнения всех указаний и инструкций. Это не учения! Этим займется личный состав наряда на КПП во главе с комендантом прапорщиком Журовым. Остальным распределиться по своим группам. Наша задача – усиление КПП и охрана территории казармы. Личный состав в распоряжении командира Сводного Подразделения Антитеррора и командиров рот!
Комбат развернулся и быстро зашагал к своему кабинету.
- Равняйсь! Смирно! Вольно! Разойтись! Построение через пять минут на улицу у входа в казарму! – приказал командир группы СПАТ и подозвал к себе остальных офицеров.
Батальон вздрогнул, зашевелился и рассыпался в разные стороны.
- Что за ****, парни? Что делать то парни? – спросил Карпов на выходе из казармы.
Интересно, подумал Виктор, если учесть все время существования человечества, людей чаще собирали, чтобы сообщить им хорошие новости или плохие? Есть ли какая-нибудь статистика, где говорится, что если собрать в одном месте людей в количестве больше двух и они получат какую-либо информацию, то с вероятностью столько-то процентов она будет благоприятной? В древние времена объявляли толпе об окончании войны или о том, что у королевской семьи родилась дочь и впредь все дети мужского пола будут умерщвлены, дабы не допустить в будущем бесчестия принцессы с простолюдином.
- Эх, свалить бы отсюда быстрее! – воскликнул Леонид.
- Нам опять не раздадут телефоны? – спросил Виктор у Колобова, который был сержантом во втором взводе.
- Нет. Ротный говорит, комбат не разрешает, - ответил тот.
Выходя из казармы, Виктор со всей силы пнул косяк двери.
Зачем нам полиция Воронежа, если это эпидемия?

Глава 2

Вечер выдался совсем не на удивление дождливым. Редкие, но крупные капли падали на землю, пытаясь пробить в ней брешь и уйти вглубь, словно ища спасения. Виктор, находившийся в группе разведки вместе с Леонидом, сидел возле здания КПП, прикрываясь от дождя его крышей. Это небольшое строение из белого кирпича уже стало поводом для анекдотов. «Последний рубеж», «оплот гарнизона». Суть этих шуток состояло в том, что территория гарнизона, имея площадь в несколько десятков гектаров, было защищено лишь этим КПП. Сюда вела извилистая дорога от трассы. Но остальная территория аэродрома не имела даже простого деревянного забора. Это был как дом без стен, но с крепкой металлической дверью. Несмотря на это, на усиление и так не слабо усиленного контрольно-пропускного пункта выделялись средства. В том числе рабочая сила из числа простых солдат. Проходная система была столь сложной и трудоемкой, и в то же время комичной и абсурдной, что зачастую вызывала улыбки и смех у парней и гнев и недовольство тех, кому приходилось преодолевать все эти «уровни защиты». Один поперечный шлагбаум на всю ширину дороги, два коротких шлагбаума, «ежи», выдвижные бетонные блоки на колесах, столбы с шипами посередине дороги, чтобы крупногабаритная техника не смогла проникнуть на территорию по прямой траектории. Хотя через каких-то тридцать метров забор заканчивался, и простиралось чистое поле, по которой могла проехать целая армада бронетехники.
Раньше Виктор не любил ходить в наряд сюда. И лишь после получения должности был полностью освобожден от тягостных ожиданий очередного наряда на этот пост. Но сегодня сидение здесь без дела несколько ослабило эту неприязнь. В конце концов, через пару месяцев ему придется последний раз пройти через это КПП и, тогда, вероятнее всего, этот путь станет его самым приятным воспоминанием в целом обо всей службе. Здесь все началось, здесь же и закончится. Но пока осенняя сырость, ветер, хмурое небо лишь приносили тоску. Тоску даже не по дому, а по любому другому месту не похожим на это. Хотя, наверное, любое другое место не похоже на это. Виктору здесь не было ни хорошо, ни плохо. Здесь было никак. Иногда в голову приходило осознание, что служба не будет длиться вечно и когда-нибудь закончится. Нужно было просто перетерпеть этот отрезок жизни, а дальше что бы ни случилось, все равно будет лучше, чем здесь. Но однообразие и монотонность здешней жизни превращало год в вечность, в колесо хомяка. Если бы не добротный коллектив, то Виктор даже представить не мог, как бы он провел этот год. Вероятно, человек все же больше социальное существо, чем биологическое.
Это всё началось в середине лета. Неожиданно выяснилось, что о болезни знали почти все кроме Виктора. Самый первый выпуск новостей, где говорилось о болезни, никто естественно не помнил. После еще долго выясняли, когда же впервые заговорили о ней. Так и не выяснили. Все воспринимали ее как очередной грипп. Африка, Латинская Америка, Индия, грязная вода, слитые ядерные отходы в водоемы, укусы бешеных обезьян, странный дождь цвета ржавчины на каком-то полуострове. Заговорили даже о крысах и чуме в средневековой Европе. Однажды родители упомянули о болезни по телефону. Но всё ограничивалось скептическим настроем, критикой власти и жалобами на цены на лекарства. Потом вдруг отменили начало нового учебного года. Вернее, отодвинули. Речь шла о паре недель. Когда эти недели подошли к концу, отменили вообще всё. Во второй роте запил и долго не появлялся в части сержант-контрактник. В других подразделениях тоже «запили» некоторые военнослужащие. Стало больше суеты, нервозности, запретов. Объявили, что на территории гарнизона запрещена любая радио- и телефонная связь. Забрали все мобильные телефоны у ребят. У Виктора их было два, один он спрятал и оставил. Но его нашел командир второй роты, Виктор оставил его заряжаться. Потом исчезли повара в столовой, там готовили гражданские женщины. Количество военных уменьшилось значительно, несмотря на то, что их привозили из других частей. Но стало больше свободы, всякой муштрой уже никто не занимался. Перебои с электричеством и с провизией. Гарнизон перешел на пайки и консервы.   
Из темноты со стороны рощи к ним подбежал с пулеметом наперевес рядовой Зверев и уселся рядом:
- Парни, курить есть у вас?
Чумаков молча протянул ему пачку сигарет. Зверев прикурил сигарету, прикрывая ее рукой. Виктор тоже закурил. Для этого пришлось вытащить нижнюю часть лица из-под воротника. Прохладный ветер тут же «облизал» согретую кожу и его холодный язык проник дальше под одежду. Виктор съежился, пытаясь сохранить остатки тепла. Но ветер был всесилен, он был неумолим. Его сила, его власть здесь была безграничной. Виктор же не мог противостоять ему вечно. Время от времени он поддавался ему, и на миг дрожь пробирала все тело.
- Где остальные? – спросил Леонид Зверева.
- Командир СПАТ осматривает тропу, ведущую из автопарка. Игорь с Алексенко пошли в автопарк, - ответил Зверев. - Скоро должны вернуться.
- Когда же это все закончится? Этот автопарк, эти бесконечные тропы, по которым не попадешь в никуда хорошее, этот КПП? Когда нас нормально покормят, когда дадут выспаться, когда мы поедем домой? – мрачно сказал смотревший в одну точку Виктор.
- Никогда, никогда, никогда, через сорок девять дней, - ответил Леонид.
- Почему нас начали посылать в дурацкие наряды, зачем оставшиеся посты караула отдали дежурной части? Неужели они думают, что мы бы там не справились? – продолжил Виктор.
- Да! Мы себя тоже не в мусорке нашли! Хотя один раз я так выпил, что…, - улыбнулся Леонид.
- Как вы думаете, это грипп? – спросил Зверев.
- Очередной? Свиной был, птичий был. Теперь какой? Кошачий? – глядя себе под ноги улыбнулся Виктор.
- Весь Липецк заболел, Воронеж. Конечно это грипп! – ответил Леонид.
- Вы заметили, что комбат ничего определенного не сказал? «Никого не впускать и не выпускать». Зачем нам усиливать КПП? Это эпидемия! Почему вдруг больные должны были прийти к нам? – Виктор развел руками.
- Если бы я заболел, военная часть – последнее место, куда я пойду. Не хватало еще, чтобы всякие проводили надо мной опыты и эксперименты, - повысил голос Армен.
- Больно ты нужен кому-то! – сказал Леонид.
- У нас уже почти месяц недобор в личном составе, всё отключают, всё отменяют, а начальство только сейчас решилось что-то сказать. Да и то ничего толком не разъяснили. Потрясли оружием, пожали друг другу руки, поулыбались и разошлись, как ни в чем не бывало, - вскипел Виктор.
- Когда ты пришел и тебе улыбаются, это означает, что они только что смеялись над тобой и еще не успели скрыть это, - весело заявил Зверев. 
- Только я не пойму, зачем они бомбосклад выносят? Если это эпидемия, зачем им оружие? – спросил Виктор.
- Парни, мы это все обсуждали вчера, позавчера, до этого и еще много раз до этого. Никто все равно ничего не знает и не скажет. Остается только фантазировать, - сказал Леонид.
- Ну, если уж фантазировать, то точно не про грипп. И тут все равно больше нечего делать. Очень непривычно, когда руки и ноги ничем не заняты. А говорить особо не о чем. Потому что мы тут уже год варимся в собственном соку и никакой информации из внешнего мира не получаем, - заключил Зверев. 
Дальше сидели молча. Дождь усилился. Темнота постепенно поглотила все вокруг. Послышались шаги и голоса. Это были ребята, вернувшиеся из автопарка.
- Хорошо устроились, - сказал на подходе Ильин Игорь.
- Да, и не стыдно вам, мы тут под дождем по грязи топаем в автопарк туда и обратно, а они уселись в тепле и в мягком, - подхватил Армен.
- Теплом тут и не пахнет, а если вам надо мягкое - то могу одолжить ведро, на котором сижу, - ответил Леонид.
- Ну, что? Много террористов поймали? – спросил Зверев.
- А ты видишь каких-нибудь террористов вокруг? – спросил его Армен.
- Нет!
- Не благодари…!
- Знаете, что мы сейчас в автопарке узнали от контрабасов? – спросил Алексенко.
- Нам хана ребятки, все намного хуже, комбат нам все врал и все врали! – перебил Алексенко Илья.
- Комбат может и не врал, просто он говорил то, что было известно на тот момент, - сказал Армен.
- Врал он! – прикрикнул Ильин.
- Что они рассказали? – спросил Виктор.
- Вроде БАТОшники, говорят, что в городе введен карантин. Никого не впускают, везде посты стоят и наших из Эл-Один задействовали. Вчера из части запретили выезжать офицерам и контрактникам. Так один сбежал. Прямо на служебной «Буханке» уехал из автопарка. У него, семья в городе говорят. Жена, маленький ребенок и все такое. Искать никто и не пытался вроде. Да тут у всех семьи в городе, наверное, - сказал Илья и добавил: - Наши офицеры тоже не попадут домой в ближайшее время.
- Главное, чтобы мы попали, - сказал Леонид.
- Столовая не работает, ЧИПОК закрыт, спим с автоматами, целыми днями торчим на улице, вечно что-то охраняем, телефоны отобрали, инструкции повторяют по сто раз за день, все молчат, отводят глаза, может прав Карпов, действительно война? – присел Армен.
- Конфеты не выдают еще! – улыбнулся Алексенко.
- Не очень удачное начало войны, еще даже никто по нам не стреляет, а мы уже по уши в тяготах и лишениях, - усмехнулся Виктор.
- В тяготах и лишениях, - повторил Зверев.
Леонид спрятал подбородок под воротник и рассмеялся. Смех сквозь слезы.
- Лейтенанта Шатилова давно не видно, - вставил Зверев.
- Армен! Нужно достать телефон как-нибудь. Хотя бы один. Любой, - Виктор пристально посмотрел на товарища.
Остальные закивали.
- А я тут при чем? – спросил тот. – Я же здесь с вами.
- В любом случае, ты единственный из нас, кто сможет это. Если будет возможность, попробуй дозвониться до своих. Узнай, что у них происходит, - в голосе Виктора был оттенок едва скрываемого нетерпения.
- Можешь взять мой, у меня есть на счету - сказал Леонид.
- Возьми любой. Я думаю, остальные будут тебе только благодарны, - закончил Виктор.
Напоминание о доме, видимо, расстроило всех присутствующих. Виктор не смог точно вспомнить, когда он в последний раз звонил домой. Может, десять дней, может, больше. Но в то время еще ситуация не была такой тревожной и непонятной, как сейчас. Уже тогда были проблемы со связью. Раньше они получали телефоны каждый день, а Виктор свой вообще носил всегда с собой. Но потом им объявили, что телефоны будут выдаваться раз в неделю и то на небольшой срок. По большей части, телефон ему нужен был не для того, чтобы удостовериться, что дома все в порядке, ему просто вдруг резко  захотелось расшевелить парней  и самого себя. Виктору казалось, что его одного беспокоит вся эта неопределенность. Нужно было узнать, в чем заключается проблема, чтобы начать ее решать или удостовериться, что никакой проблемы нет. Но сидеть так на посту, на КПП или в любом другом месте без дела ему надоело. Брошенные вскользь слова Леонида почему-то не выходили у него из головы.
Послышался звук приближающейся машины. Ребята вскочили и заняли позиции. К КПП со стороны города подъехал «ПАЗ» из Л-1. Дежурный по КПП, прапорщик, вышел из будки и лично пошел осматривать автобус. Подъехал также ответственный по части со стороны аэродрома. Грузный майор еле вылез из своего джипа и пошел навстречу автобусу. Послышалось как один из офицеров, приехавших на автобусе, что-то рассказывал оживленно. Он был весь на нервах и, не сдержавшись даже закурил, не спрашивая у майора разрешения. Осмотр длился минут пять, потом ворота открыли и «ПАЗик» резко разогнавшись, весь кряхтя, очень быстро скрылся за поворотом. Казалось, водитель уходил от погони.
Все обратно уселись на свои места. Майор быстро вскочил в машину и умчался в сторону штаба. Из дверей появился Смольников Олег, земляк Виктора и Леонида, он служил в штабе на Л-1.
- Здорово, парни, - поздоровался он.
- Как это вас выпустили из города? – спросил Виктор у Олега.
- Вроде весь штаб вывезли оттуда, нас отправили в казармы,- ответил Олег.
- Ну, хоть кто-то поспит сегодня на мягкой постели, - сказал Армен.
Смольников оставил его замечание без внимания.
- Замкомандира части, по-моему, сегодня умер, - сказал он.
- Где? – во весь голос воскликнули ребята.
- Только что, его начало рвать прямо на рабочем месте. Слышал, рвало кровью. Ни с того ни с чего, просто. Сразу приехали, какие то ребята в погонах, вроде прокуратура или еще кто-то, увезли его на скорой и всех кто находился с ним рядом сегодня, - ответил Олег.
- А как вас отпустили? – спросил Леонид.
- Не знаю, отпустили и все, на меня, по-моему, они вообще не обратили внимания, - пожал плечами Смольников и добавил: - Я вам еще кое-что расскажу - когда ехали сюда заметил, что на улицах никого нет, вообще никого и, … по-моему, на улицах лежало несколько трупов. Штук пять точно насчитал. А, может, и не трупы. С Москвой, говорят, сегодня созванивались, у них там вообще творится, не пойми что! Комендантский час, какие-то аварии. Привлекли военных к какому-то оцеплению. Люди бегут оттуда, бегут с Липецка. Сплошные пробки!
Рассказ вызвал недоумение у ребят. Не верилось до конца никому, что все-таки такое может случиться.
- Вряд ли это можно кому-то рассказывать, - сказал Олег.
- Так что получается, целый город зараженных беженцев придет к нам, а нас тут сорок мальчишек с автоматами? – спросил Армен.
- А зачем к нам? – спросил его Зверев.
- Мы же армия. Рядом с городом, люди, наверное, думают, что мы их защитим и у нас безопасно.
- Да, но нам приказали никого не впускать. Тем более среди стольких людей по-любому будут зараженные.
- Может, те, кого вальнули Осипчук и Коростелин, тоже шли за помощью?
- А если придут остальные, их тоже перестреляют?
- Парни, те ночью шли к охраняемому посту и не отзывались на команды, разница есть!
- Какая разница? Здесь у нас есть КПП. Мы впускаем и выпускаем людей только по пропускам, и это в обычных ситуациях, а сейчас контроль еще жестче. Не зря же мы здесь сидим и помогаем дневальным на КПП!
- Вообще-то зря мы здесь сидим, мы же должны помогать дневальным, - улыбнулся Армен.
- По-моему мы вообще не должны здесь сидеть, - сказал Виктор. – Это КПП и здесь ворота, а дальше нигде заборов-то нет! Чистое поле!
- Может, тогда ты пойдешь туда? – спросил его Зверев.
- Если мне дадут еще сигарет, пойду. Лучше, чем здесь торчать под носом.
Леонид вытащил сигарету из кармана и другой рукой показал в сторону поля. Все рассмеялись. 
Вдруг со стороны автопарка послышались выстрелы. Стреляли из автомата и не из одного. Несколько коротких очередей, одна длинная и все замолкло. Взвыла, набирая обороты, сирена. Из дежурки выбежал прапорщик:
- Все бегом марш в автопарк, найти командира СПАТ!
Ребята подорвались и побежали в рощу. Неужели они уже здесь?

Глава 3

Бежать было трудно. Ноги то и дело скользили в грязи. Боеприпасы и вещмешок затрудняли движение, автомат норовил выскочить из рук. Дождь бил в лицо. Деревья зашумели, обступив со всех сторон. Тьма здесь была полновластным хозяином. Фонарей ни у кого не было. Может, и  к лучшему. Виктор вдруг осознал, что неразумно бежать сломя голову всей толпой не знай куда. Адреналин, придавший дополнительные силы в рывке, вскоре закончился. Виктор старался не терять из виду бегущую впереди фигуру.
На подходе к автопарку, Виктор увидел людей. Слышались крики.
- Не подходить! Надеть противогазы! Всем надеть противогазы! – неистовствовал, расталкивая добежавших, командир СПАТ.
- Эти пытались пробраться на территорию части. Совсем дураки. Это же автопарк. Здесь полно наших, - спокойно сказал один из присутствующих.
- Больные? – спросил через фильтр противогаза Леонид.
- Что?
- Ну, зараженные?
- Кто их знает? На вид обычные люди.
- Ты их видел, когда они пришли?
- Да. Я стрелял по вон тому, - ответил солдат и показал на темное пятно на земле.
Темных пятен на земле было три. Лиц было не разглядеть. Как и всего остального конкретного. Они расположились недалеко друг от друга. Поэтому, наверное, выстрелы так быстро прекратились. Но пришедшие успели довольно глубоко проникнуть вглубь территории гарнизона.
Виктор сглотнул. Зачем стрелять по людям? Зачем сразу стрелять, даже если они заражены? А если нет, как узнать? Почему не отправить их обратно? Почему не объяснить? Что вообще происходит?
Капитан распределил Виктора и его товарищей вокруг места происшествия в радиусе ста метров. Со своего места Виктор не видел остальных. У него не было ощущения, что «за каждым кустом прячется враг». Наоборот, было бы страшнее, если перед ним из темноты вынырнет кто-то одиноко бредущий. Идет целенаправленно к нему, за ним.… В промокшей одежде, с грязным лицом,  дрожащими руками вцепится в него и будет умолять и плакать, чтобы Виктор спас его. Охрипшим голосом будет рассказывать о жене и детях оставленных дома. Будет убеждать его в том, что не болен. И жена не больна, и дети. Припомнит Виктору, что у него тоже есть родные, которые сейчас, возможно, так же умоляют такого же защитника помочь им. А он, Виктор, здесь и не может им ничем помочь. Но может спасти их. Ведь он дал клятву, у него в руках оружие. Кого же он здесь тогда защищает? Ведь помощь нужна в городе, остальным людям, его жене и детям. Почему они не пришли за ними? Почему они прячутся здесь? И Виктор должен будет отшвырнуть его прочь. Предупредить о том, что это охраняемая территория, сделать предупредительный выстрел в воздух. Нет, он должен будет уже пристрелить его. Но человек вцепился в него мертвой хваткой, его жесткие холодные пальцы дотрагиваются до незащищенной шеи. Виктор превозмогает желание оттолкнуть его ногой. Человек притягивает его к себе, становится лицом к лицу. Виктор выставляет перед собой свой автомат, ручка затворной рамы врезается человеку в плечо. Но тот не отступает сильнее притягивая его к себе. Стекла на противогазе не выдерживают и рассыпаются. И Виктор видит настоящее лицо человека. Свисающая кожа на лице, белые глаза без зрачков, порванная нижняя губа с торчащими черными зубами. Человек открывает широко рот и истошно кричит, кричит от боли. Крик превращается в вой, потом в рев. Из его рта вываливаются черные, извивающиеся черви. Виктор бьет его несколько раз прикладом в лицо, слышится хруст ломающейся челюсти. Черви уже фонтаном бьют из него. Виктор прижимает автомат к плечу и стреляет длинной очередью. Пули врезаются в тело прокаженного. Микроскопическое острие пули разрывает микроскопические волокна одежды, прихватывая их с собой, впиваются в кожу, отрывают клетки друг от друга ткань за тканью. Утолщение пули следом пробуривает отверстие в теле. При ударе об мясо пуля выжимает из них соки, а  при ударе об кость начинает вилять из стороны в сторону немного меняя свою траекторию и скорость вращения. Куски металла остаются в теле, а куски мяса и хрящей собираются на пуле как на отвале. С каждым сантиметром ухватывая все большие куски, пуля выходит с другой стороны. Капли крови вылетели следом, брызнув как сок из раздавленного перезрелого фрукта, и окропили блестящие от дождя листья деревьев и кустов. С каждой пулей от человека остается все меньше и меньше. Виктор, не отпуская спусковой крючок, хочет полностью изничтожить его.
 Звук подъезжающей машины оторвал его от этой галлюцинации. Виктор и не заметил, как дуло его автомата было нацелено на ближайшие деревья. Но никто не появился. Послышались громкие голоса, то тут, то там из темноты вырывались тоннели света. Примерно через час им приказали вернуться на свои позиции. Естественно ничего не объяснив. Ребята уныло побрели обратно. До самого КПП никто не решился снять противогаз. На вопросы прапорщика, они просто пожали плечами и уселись заново на свои места.
Часа через полтора им разрешили вернуться в казарму и поспать. Делать этого следовало группами по три-четыре человек. Виктор, не раздеваясь, лег на свою койку и уснул тревожным прерывистым сном.
Когда настал их черед вновь идти на позиции, в казарму зашел Иван Хохлов. Он был местным, из Липецка. Служил писарем у командира роты, но в свете последних событий выступал в группе с остальными. Роста был небольшого, но имел плотное телосложение. Ему было 24.
- Здорова, ребята, вы видели тех, кто напал на автопарк. Оказывается, они не нападали, а пришли за помощью. Они просто бежали из города, - сказал он.
- От кого они бежали? – спросил Леонид, протирая глаза.
- Не знаю, говорят, они сразу сдались. Но плакали и молили, чтобы им разрешили остаться здесь, - ответил Хохлов.
- И их просто перестреляли? – спросил Армен.
- Не знаю.
- Кому нужно молиться, чтобы меня выпустили отсюда? – риторически спросил Леонид.
Ребята переглянулись, если это правда, то дела действительно плохи, раз вооруженные люди под страхом смерти совершают такое. Никто из начальства так и не рассказывает всей правды своим бойцам, а они ее, безусловно, знают. 
На улице светало, дождь закончился. Виктор, усевшись на покрышки возле КПП, заснул.
Его разбудил Игорь:
- Подъем, Витя, пошли скорей там, что то горит.
Виктор встал и пошел за Игорем, который побежал в сторону стоянки, там же были и остальные и даже дежурный по КПП. Они смотрели в сторону города, Виктор увидел черные клубы дыма, которые поднимались от города. Казалось, город горел целиком. Все стояли и смотрели, невозможно было оторвать глаз от этого зрелища. Ничего подобного Виктор не видел никогда.
Позже стало известно, что в Липецке что-то взорвалось. И пожар никак могли потушить. 
Во время обеда к Виктору подсел Леонид, у него в руках были консервы с рисом, он протянул ее Виктору, тот помотал головой. Виктор уже расправился со своей тушеной капустой, запив ее водой из фляжки. Они сидели у стены в спальном расположении. Окна были завешены одеялами как того требовала инструкция при тревоге. Матрасы свернуты в рулет. 
- Я тут придумал план. Как нам свалить отсюда. Рассказал некоторым, – вполголоса сказал Леонид.
Виктор удивленно посмотрел на него, Леонид давно замышлял об этом, но он думал, что все ограничится только его мечтами. Сейчас же Леонид совсем не шутил.
- Свалить? Отсюда? – спросил Виктор.
- Да. Ребята тоже думали об этом, оказывается. Алексенко, Игорь, Зверев, Арсен, Кирюха, Смольянинов, Андрей Головин. Может, нам и придется идти через Воронеж.
- Ты это серьезно? – неосторожно воскликнул, усмехаясь, Виктор.
- Да! Неужели мне одному кажется, что происходит что-то паршивое!
- Это просто пожар!
- Просто пожар? Это уже похоже на извержение вулкана!
- Может, загорелся какой-нибудь завод. Фабрика.
- А то, что было ночью? Люди шли под пули, лишь бы не оставаться там!
- Не знаю. Но сбегать из армии из-за одного пожара и ночной стрельбы как-то глупо! Если люди идут к нам за помощью, зачем нам уходить? И как ты вообще себе все это представляешь?
- Я же говорю, есть план!
- План не означает…
- Так ты с нами? – раздраженно перебил Леонид.
Вряд ли у Виктора был выбор. Желание оказаться дома было сильнее аргументов здравого рассудка.
- Во-первых, ты не сказал, что все точно пойдут с тобой. Во-вторых, как ты собираешься это сделать?
- Во-первых, ты мне поможешь убедить остальных, хоть кого-нибудь. Хотя они нам и не нужны. Во-вторых, просто сбежим и все. Ночью. Соберемся все и пойдем.
С койки перед Виктором свисал уголок простыни. Это была койка Макарова Алексея. Несколько недель назад ему сообщили, что его родные заболели и находятся в госпитале. Макаров долго пробыл в кабинете комбата вместе с командиром роты. И вышел оттуда с раскрасневшимися от слез глазами. Через два дня его увезли и больше рота его не видела. В часть еще долго приезжали родственники ребят, но их не пускали даже внутрь КПП. Объявили карантин и запретили посещения. Виктор так и не смог решить повезло ему, что его родной дом находится далеко отсюда или нет. Каково это  каждый день видеть на горизонте город, где живут все близкие к тебе люди, и не можешь ничем им помочь? А так создается обманчивое впечатление, что эпицентр этой катастрофы находится здесь, и в остальных местах безопаснее.
- Это весь план? – спросил он.
- Ну, извини, что у меня нет одиннадцати талантливых друзей! Чем проще план, тем лучше!
- Да, и запомнить его нетрудно! – съязвил Виктор.
- Тебе нравится сидеть здесь? – нетерпеливо бросил Леонид.
- А если за нами погонятся? – Виктор не стал отвечать на глупый вопрос.
- Вряд ли. Нужно только немного выиграть время, да и вряд ли они смогут нас отыскать. Чтобы переловить всех нас, нужна немалая сила. Нас так много и каждый живет в разных городах, они не сообразят, куда мы пошли.
- Нас ведь действительно посадят, Лёня! Мы на службе!
- Скажи еще, что ты принял присягу и давал клятву. Неужели из-за этого?
- Конечно, нет! Нужно иметь квадратную голову, чтобы верить во все это!
- И все же ты не хочешь сбегать?
- А почему я должен убеждать остальных? – вспомнил Виктор.
- Ты ведь командир! Если один сходит с ума это диагноз, а если больше – уже, как говорится, религия! Подхватят, пойдут, побегут! – сказал Леонид.
- Глупость совершают именно те, кто уверен, что не совершит глупость.
Командир то, конечно, командир. Но одно дело передавать приказы и указания, а тут предлагают нарушить закон. Тем более, Виктор еще и сам не был полностью согласен на такой риск.
- Они знают все наши адреса, - заметил Виктор.
- Мы, двадцатилетние мальчишки, являемся главной ударной силой. Если бы здесь была еще одна такая же, то нас даже к оружию не подпустили бы. Им будет просто некого отправить за нами.
- Но нам идти в Оренбург!
- А Арсену в Новосиб, Алексенко тоже в Сибирь в Ханты-Мансийск вообще, Игорьку в Астрахань. Пойдем вместе, потом придется расходиться. Придумаем что-нибудь.
Виктор усмехнулся.
- И я должен убедить их дойти с нами до Оренбурга, а потом пусть каждый идет своей дорогой?
- Не говори им об этом. Скажи слово «дом». Этого им хватит. Наверное, каждый из них сейчас не прочь оказаться там. Может, им просто нужен человек, который поможет сделать первый шаг?
- Или последний.
- Зачастую, быть лидером, значит уметь убеждать людей, которых это касается в последнюю очередь, в том, что это касается их в первую очередь.
- Райские подарки плохое утешение от земных проблем!
Как только заметят их побег, а это заметят очень быстро, свяжутся с родными. Будут караулить возле их домов. И, в конце концов, поймают и посадят.
- Это все? Весь план? Долго думал?
- Скажи мне честно – ты веришь, что все это уляжется? – вопросом на вопрос ответил Леонид.
Виктор верил. Он точно знал, что уляжется. Или просто боялся? Если это действительно такая страшная эпидемия, найдут лекарство в итоге. Ведь люди победили чуму, оспу и другие болезни. Причем не имею таких возможностей и ресурсов, какие сейчас имеет современная медицина.
- А тут долго думать не надо, - продолжил Леонид. - Цель одна – свалить отсюда. А как – уже не важно. Самое главное – застать удобный момент. Можно даже свалить с КПП. И еще, нужно не задерживаться с этим. Ты же видишь что вокруг? Офицеры, контрактники валят отсюда. И нам пора.
- А что потом? Что если жизнь восстановится? – сдвинул брови Виктор.
- Не восстановится! Оглянись вокруг! Мы уже в каменном веке! По-моему, миру уже конец! Мы можем только сделать все, что в наших силах, чтобы выжить, - уныло ответил Леонид.
- Лишь твое мнение не означает, что так и будет, - твердо сказал Виктор.
- Раньше люди не верили, что Земля круглая, а кто-то верил и оказался прав!
- Но не потому, что кто-то в это верил! И вообще это сравнение сюда не подходит. Ты все вывернул наизнанку!
- Почему ты просто не можешь послушать меня и сделать так, как я говорю?
- Ты спрашиваешь, почему я не хочу поступить опрометчиво и подвергать свою жизнь опасности?
- Она уже в опасности! Перережь один провод и останешься без электричества, перережь десять и ты уже один против всего мира!   
Легкомысленность Леонида на этот раз перешла все границы. Он ведь действительно верит в свои слова! Виктор помнил, как он сам излишне поверив в свои убеждения, оказывался в проигрыше. Вспомнил немало моментов из своей жизни, когда нетерпение и слабость мозгов в итоге наказывали его.   
- Нужно подождать пока Армен не достанет телефон.
- Если сможет…
- Если сможет дозвониться, узнаем, что творится в других местах. Если плохо – может, пойдем. Если нет, подождем немного.
- В любом случае, план не помешает. Я не думаю, что там ситуация лучше чем у нас. Мы не находимся на далеком острове и не изолированы. Ну же, ты командир как-никак! Ребята послушаются тебя. Хотя они нам и не нужны вовсе.
- Я свалю отсюда, только если буду на все сто уверен в безвыходности ситуации. В таком случае я бы и им посоветовал так же сделать.
- А ты действительно думаешь, что может стать лучше!
- Очень трудно оценивать, не зная масштабов этой катастрофы.
- Но ты уже называешь это катастрофой! – не унимался Леонид.
- Просто не могу подобрать другое слово. Я верю, что все плохо, но что-то все равно удерживает. Дурацкий страх. Это ненормально! Человек просто не должен верить в такие последствия. Двадцать первый век все-таки.
- А мне уже плевать на все! Даже если мы ошибаемся. Если Армен скажет что-то кроме «все хорошо», я сваливаю!
- Если кто-то из солдат свалит, то за нами могут присматривать внимательнее. А может, и вовсе запрут где-нибудь, куда-нибудь.
- А какая тебе разница? Ты все равно будешь здесь, как ты и хочешь! Нужно скорее решать…
- Нужно собраться, обсудить! – отрезал Виктор.
- И как ты нас всех соберешь? Мы постоянно по всем углам части, - сорвался Леонид.
- Дежурка! Сегодня мы с Арменом идем вместе. Придумаем что-нибудь, - пытался успокоить его Виктор. – Не говори пока ни с кем об этом.
- Теперь я точно знаю, что свалю! С вами или без вас, но если вдруг ты каким-то образом убедишь меня остаться, и все закончится плохо – виноват будешь ты!
Леонид поднялся и ушел, не оборачиваясь.
А если он убедит их и окажется неправ? Это будет его вина. Леонид не думал об остальных и о последствиях вообще. Виктору хотелось домой. Очень хотелось. Тем более теперь, когда творится все это, но риск был большой. Смогут ли они вообще сбежать? Дойдут ли до дома? Что там родители? Леониду конечно легко – он сирота. Если можно применить это слово к ним. Но ему действительно терять нечего. Это еще хуже. Виктор был уверен, что с ним или без него Леонид рано или поздно сбежит из части. Значит, нужно просто запрыгнуть в поезд, пока он ждет? Еще бы пару дней, чтобы окончательно убедится, что происходит! Он не мог определиться чего желал больше, чтобы все встало на свои места или стало только хуже. А им ведь осталось всего какие-то два месяца службы.
- Надеюсь, после моего побега кто-нибудь тоже успеют свалить. Вас  тогда точно закроют! – Леонид подошел и подобрал свой вещмешок.
- А тебе, конечно, плевать на нас? – зло спросил Виктор.
- Почему ты говоришь за всех? То, что ты боишься, не означает, что остальные тоже. Тебе ведь плевать на это, почему мне не должно быть? – с вызовом спросил Леонид.
- С какой стати ты все это взвалил на меня? Теперь я стал виновным во всем? Даже ничего не сделав!
- Вот именно. Как всегда. Ты ничего не сделал, а тебя повысили. И если тебя вдруг понизят, знай, тоже из-за этого. Ты умеешь, и выигрывать и проигрывать, ничего так и не сделав!
- Зато ты сделал и упустил это. Может я ничего и не «сделал», но я «делал»! Прости, не все любят эффектное появление! И не все выпрыгивают над водой как дельфины, это необязательно, чтобы плыть, куда тебе надо!
Леонид махнул рукой и ушел.
Весь остальной день Виктор думал об этом разговоре. В конце концов, придется сделать окончательный выбор. В голове не укладывалось всё это. Как они это сделают? Взять и «просто сбежать, ночью»! Хуже этого плана, только план осаждать Москву зимой! Но если зараженных станет больше, парням вообще не удастся добраться живыми до своих домов. Если они выйдут за территорию части, то могут вмиг подхватить этот вирус. Нельзя тысячи километров пройти в противогазе. Если верить слухам, половина Липецка уже заражена. Чудо, что до них еще эта зараза не дошла. А что будет с частью, когда зараженные наплывут со всех сторон как сегодня ночью? Почему же их пока не видно? А может они уже среди нас?

Глава 4

«Как говорил мой отец: Если в еде нет мяса, значит, это завтрак!» Шкрябая ложкой по котелку Виктор вспомнил слова одного из солдат. Сказаны были эти слова давно, и он уже не помнил его автора. Их очередной полевой ужин был так же плох, как и погода, как настроение, да, и как вся обстановка. Гречневая каша с ароматом дыма и с недостатком соли. Можно пережить что угодно, если питаешься нормально, но когда и пища так себе.…
Разговор с Леонидом не внес никакой определенности: если раньше Виктор не знал, как жить дальше, то сейчас не знал, как устроить побег. Он не видел в этом решение всех проблем, но неволей начал все чаще и чаще думать об этом. В основном, Виктор высматривал преграды и трудности, которые могут встретиться на пути желающих сбежать отсюда. Леонид больше не подходил к нему со своим планом. Но Виктор замечал его кивки и подмигивания с некоторыми ребятами. Иногда Леонид с кем-нибудь отсаживался от всех во время полевых обедов или уходил курить с кем-нибудь. С Виктором он по несколько дней не обмолвливался ни единым словом, а если говорил, то совсем на другие темы. Возле Виктора он становился прежним беззаботным весельчаком. Те, с кем разговаривал Леонид, тоже при Викторе не говорили о побеге. Виктор же начал постоянно поглядывать в их стороны, пытаясь уловить сказанные шепотом слова. Ночью на постах аэродрома с предельным напряжением прислушивался ко всем шорохам и звукам, ожидая услышать приглушенные голоса бежавших, их прерывистое дыхание и учащенное сердцебиение. Все чаще Виктор ловил себя на мысли, что хочет, чтобы побег был через его пост. И в этом он находил определенную логику. Он ведь знает про план, но никому о нем не рассказал. Следовательно, ему можно доверять. Он заметил непонятные взгляды некоторых ребят направленных на него. Каждый раз, просыпаясь, Виктор, сразу искал глазами своих товарищей, которых мог бы Леонид подбить на побег. Постепенно мысли о побеге заняли все внимание. Но он все еще не верил до конца в необходимость побега. Но и не был бы против него, если такая возможность вдруг появилась. Возможно, он просто не хотел принимать решений самостоятельно. Но втайне надеялся, что Леонид проработал свой план и сейчас неуклонно движется к ее скорому осуществлению.       
Нужно было увидеть Смольникова Олега. Если придется бежать, надо взять и его. Виктору нужно было еще чье-то мнение для принятия решения. Виктор целый день околачивался возле казармы, пытаясь поймать того. Это было непросто. Его могли в любой момент застать за бездельем и отправить куда-нибудь еще до вечера. Но ему обязательно нужно было сегодня пойти с Арменом в дежурку. Армен был сообразительным парнем, и они могли бы что-нибудь придумать. Олега нигде не было. Под вечер его и остальных отправили к траншеям охранять территорию со стороны трассы.
Солнце приблизилось к горизонту и по небу поплыли тучи. Это были небольшие куски и обрывки. Напоследок солнце залило все вокруг золотистым светом. Свет плыл и сверкал как разлитое масло. Но тут же тени от туч прокрадывалась через лесополосу, пересекали бетонные плиты взлётки и устремлялись за солнцем по полю. Полоса золотистого цвета, полоса черного, полоса золотистого, полоса черного.… Внизу он еще не чувствовался, но уже бесшумно раскачивал верхушки деревьев. Ветер набирал силу. На противоположном от солнца горизонте вырисовывались черные паруса нагроможденных друг на друга тяжелых туч-фрегатов. Они неспешно следовали за своим «авангардом». Власть над миром переходила к ним.       
- Ваш заказ готов! – отрапортовал запыхавшийся Зверев, который вместе с Алексенко притащил контейнер с непонятной кашей.
- Мы такое не заказывали, - сдвинул брови Виктор.
- Видите, насколько эффективна наша служба доставки? Вы не успели еще даже сделать свой заказ, а мы вам его уже принесли!
Как и планировалось, Виктор попал в один окоп с Арменом. И Карповым. Карпов не входил в планы Виктора, но ему можно было доверять. Ведь и ему наверняка хотелось домой. Виктор предложил ему поспать первым. Сам уселся на дно и закурил.
-О чем задумался? – спросил он у Армена.
- Да вот, думаю, о чем бы подумать, - ответил тот.
- Почему эпидемия не дошла до нас?
Армен резко зашевелился, потянулся и пристально посмотрел на Виктора.
- Мне сегодня приснилось, что я ложусь спать. Разве это не рай? Знаешь, я ведь нахожусь там же где и ты. И слышу то же что и ты. Думаешь, я знаю что-то, чего не знаешь ты?
- А вот это неправда. Из одних и тех же новостей можно подчерпнуть разное. И выводы сделать разные.
- Слишком эзотерично. И вообще, новости дрянь. Нам не говорят всю правду, а если и говорят, то не всю. Мы жуем эту тему уже долгое время. И не пришли ни к какому выводу.
- А за это время у тебя не было ощущения, что нам уже все сказано? И просто мы упускаем что-то, не можем разглядеть. Будто нам был дан знак, а мы его не видим.
- Обычные будни человека. Знаки видят те, кто их ищет, и не видят их только те, кто ищет. Остальным наплевать.
- То, что твои ноги сухие не означает, что корабль не тонет!
- Чёрт, я и забыл, что ты прочитал книгу афоризмов в караулке полностью!
- Знаешь, Армен, ведь если все это правда и настолько серьезно мы уже никогда не будем жить, так как жили раньше. Мы просили помощи у Воронежа и Москвы, а нам отказали, значит у них положение хуже. Что будет с нами? – спросил Виктор, когда стало ясно, что Карпов уснул.
- Ничего. Мы живы, значит, будем жить и потом. Пока не умрем, - ответил Армен не глядя.
- Но насколько все плохо? И что нам делать? Правду говорят, что неизвестность хуже всего!
- Делать то, что говорят. Наверное, так плохо как сейчас, еще никогда не было.
- От этой болезни умирают люди. Но сколько? И как? Где гарантия, что и мы не заболеем?
- Мне кажется, ты к чему-то клонишь?
- Леонид говорил с тобой?
- По поводу побега? Да.
- И что ты думаешь?
- Ну, его эти слова точно побуждают к определенным намерениям.
- Ты согласился бежать с ним?
- Нет. Его слова побудили только к намерениям о побеге, а не к действиям.
- Мне кажется, любые слова из чужих уст побуждают только к намерениям.
- Нет убедительных причин, чтобы так рисковать.
- Леонид так не думает, - Виктор потушил окурок и выбросил из траншеи. – Он говорил о побеге всерьез.
- Может, он тоже не видит причин бежать отсюда, но видит причину, почему он должен бежать именно домой?
- А куда еще, кроме дома?
Армен отвернулся. Он снял каску и положил ее на небольшую пригорку перед траншеей.
- Мы достали телефон.
- Знаю, вторая рота. И не смогли дозвониться.
- Нет. МЫ достали!
- Ты дозвонился? – взволнованно спросил Виктор.
- Ваня звонил.
- И что?
- Ничего! Связи нет! Вообще!
- Может попробовать с другого?
- То же самое. У кого-то из БАТО был телефон. Они и сим-карту менять пробовали.
- Значит, недоступно.
- Не недоступно, а вообще нет связи! Видимо, довольно-таки давно уже.
Услышанное не укладывалось в голове. Почему их оставили без связи? Знало ли начальство, что так будет? Почему им не дали поговорить с родными?
- Но почему нет связи? Может оно появится?
- Как она может просто так появится?
- Но она же исчезла просто так!
- А это не просто так! Для телефонной связи нужны станции и вышки с антеннами. У нас же не спутниковая связь. Нужны люди, чтобы обеспечивать работу этих вышек.
- Значит, люди их не обслуживают. Потому что их там нет?
- Видимо, так же, как и нет наших некоторых офицеров и контрактников.
Стена траншеи сливалась в одно единое темное полотно. Белесоватые корни травы растворились в ней. Крупинки земли смешались в одну плотную массу. Небо потемнело, подул холодный ветер - частый гость осенней погоды.
Виктор почесал брови. Внешние раздражители раздражали меньше, чем внутренние. Жизнь сейчас ему представлялась густым лесом. И, как будто он гигант,  пробирается через этот лес. Все кажется таким легким и знакомым. Но потом он начинает уменьшаться и уже кусты достигают высоты деревьев, а те и вовсе подпирают небо. И каждый шаг дается сложнее. Потом трава закрывает все вокруг и запутывает ноги. И вот уже земля над головой и ты роешь и роешь в надежде увидеть хоть маленький просвет. И ничего уже не узнаешь и ничего не понимаешь.
- Значит, все плохо. Может, прав Леонид? 
- Он точно прав! Нам нужно домой! Даже если все закончится хорошо, мы можем сказать, что просто испугались и захотели домой.
- Ты уже придумываешь оправдания? – усмехнулся Виктор. – Значит, ты точно уйдешь с ним.
- С вами. Леонид не уйдет без тебя.
- Сомневаюсь.
- Он сам сказал.
- Зачем ему я? Он знает, где находится Оренбург! А может он просто боится, что окажется неправ и поймают только его одного?
- Конечно! Ему нужна поддержка. Он ведь так же ничего не понимает, как и мы. Он не знает, что творится «там».
- Значит, ему просто нужна спина, за которую в случае чего можно спрятаться? Но никто не знает, что ТАМ!
- Вот и узнаем. Ты только представь – две тысячи километров пути! И это только вам! Мне еще больше! И мне кажется, пройти этот путь нам придется пешком. Нас будут искать. Машины у нас нет. Это же величайший поход, туризм, путешествия! Только моря не хватает! Каждый мечтает о таком!
- Каждый раз загадываю такие приключения, когда вижу падающую звезду! Не важно, о чем говорят на небесах, главное чтобы все видели, что ты говоришь о море. Путешествуют те, кто ищет что-то в мире. Те, у кого чего-то не хватает. Путешествуют, чтобы найти. А я не хочу находить - я хочу создать! Туризм для лентяев, для тех, кому лень создать что-то свое.
- Иногда чтобы что-то сделать, нужны свежие идеи. И туризм не самый плохой способ их поиска. В нашем случае, если хочешь узнать, что происходит вокруг и, если хочешь попасть домой, придется прибегнуть к туризму.
- Возможно, сейчас мы принимаем самое важное решение в своей жизни. Этот поход может стать нашим концом. И если вы нуждаетесь в моем мнении и в моем решении, я просто обязан рассмотреть все варианты. В особенности, плохие. Ведь в первую очередь, речь идет о моей жизни. Я не хочу рисковать зря из-за кого-то другого.
- Этот риск будет взаимным. И да, ты прав, возможно, эти минуты самые важные в нашей жизни. А может, уже поздно? Может, мы должны были сбежать еще вчера или минуту назад?
- Или должны будем остаться!
- Да.
- Между началом и концом жизни есть, так называемая середина. Самая страшная ее часть. Не помню, чьи слова.
Виктору часто казалось, когда случается что-то из ряда вон выходящее или вот-вот должно случиться, окружающие остаются спокойными. Они все так же уверены в себе, они знают, что делать и как реагировать. А он один терялся и не знал. Вот и сейчас Армен спокойно говорил обо всем этом, а внутри у Виктора будто дрались голодные озверевшие псы. Они давно уже сами не знают и не помнят зачем, но дрались и никак не могли успокоиться. Дрались не за кость, ведь и кости то не было. Просто надеялись, что если выиграют, то она обязательно появится.
- Значит, уходим? Или остаемся? – сто первый раз этот вопрос Виктор не захотел задавать только самому себе. – Нужно просто определиться сразу.
- Уходим! Надо! – твердо ответил Армен.
Вот опять! Откуда он точно знает?
- Допустим, все плохо и… - начал Виктор.
- Давай без этого. Все плохо! Если мы находимся в таком положении, представь, что творится в других местах, - прервал его Армен. – Может, там уже вообще ничего нет?
- Даже так? – Виктор не смог удержаться от шутливого тона.
- Да! Если болезнь действительно так легко передается от человека к человеку!
- Почему же мы еще не заболели?
- Откуда ты знаешь? Может она уже в нас и проявится позже. Мы же не знаем что это.
- Сегодня целый день не было электричества и это не в первый раз. Город полыхает прямо перед нашим носом. Часть жужжит как осиный улей и в то же время все отворачиваются, опускают глаза, люди пропадают, - перечислил Виктор. – Что если это будет действительно конец света? Эпидемия еще бушует. Откуда нам знать, сколько людей вообще осталось в живых там? Это хуже всего. Нам ничего не говорят. Ты не заметил, что нас уже и не пытаются успокоить? Им уже не до нас. По-моему, сейчас каждый думает только о своей жизни. Наверное, нам действительно конец! Но поверить в это…!
Виктор постучал по своей голове.
- Мы не способны предвидеть будущее и даже не можем гарантировать завтрашний день. Тебе не кажется странным, что всё происходящее вокруг нас сейчас не вмещается в рамки нормальности. Мы видим, мы слышим, но поверить все равно не можем. Как это возможно? Мозг отстает от глаз и ушей? Но видим и слышим мы всё равно мозгом, но он отказывается признавать эту информацию фактом. Я тоже не верю в происходящее. Но какая-то часть меня толкается внутри, пытается пробиться в сознание, словно разбудить ее и отвоевать себе место. И она постоянно сигналит, что нужно бежать, опасаться всего этого, - Армен махнул рукой в сторону города. – Мне иногда страшно поворачиваться спиной в эту сторону.
- У меня такое и в обычной жизни бывало, - Виктор усмехнулся глядя себе под ноги. – Обычная жизнь! Мы уже начали отделять время до и время после. Теперь это все для нас необычно. Этот день два или три месяца назад стал точкой отсчета. Новая эра. Интересно, кто-нибудь запомнил или зафиксировал точную дату? Может, будет новое летоисчисление?
- Ты уже хоронишь человечество?
- Нет. Мой мозг не способен оценить и воспроизвести такие масштабы. Я ведь говорил, что не верю в происходящее. Но факты остаются фактами. Эта эпидемия уже отбросила нас, как минимум, на несколько десятилетий. Сколько людей уже успело погибнуть от нее? Тысячи или уже миллионы. Среди них были и люди, которые должны были толкать научный прогресс. Помнишь, нам показывали кадры где-то в Южной Америке, в одной деревне в джунглях? Трупы рядами лежали. Если эта болезнь добралась и до таких глухих мест, то, что происходит в крупных городах? И пока эти кадры от мест съемок попали на телевидение, уже успело погибнуть столько же людей. И каждую секунду умирают. Еще в то время говорили, они не могут узнать, откуда все началось. А вести о болезни приходили из разных уголков планеты. Представь, что умерло несколько инженеров, работавших на электростанции. Как быстро им найдут замену? А это только один объект. Всевозможные аварии уже наверняка сделали жизнь в городах невозможной. Где там найти еду или чистую воду? Если перевозки прекратятся или заболеют рабочие на очистных предприятиях? Сельскому хозяйству и всяким фондовым биржам, банкам нанесет очень большой ущерб. Кстати, странно, что у наших еще есть топливо для машин.
- И при всем при этом ты не согласен с Леонидом по поводу побега.
- Я согласен. Я тоже хочу домой. Но его план, может, слишком дерзок и прост, что не верится в успех. Понимаешь? Я просто не хочу верить в успех. И страх это одна из причин не слушать его. Теперь страх только и остался. Я вроде начинаю понимать первобытных людей, жмущихся в углу пещеры и не желающих покидать зону освещенную светом костра. Самое время вспомнить о пещерных людях. Если все еще не придумали лекарство от болезни, то, думаю, людям не хватит сил восстановить разрушенное.
- Значит, восстанавливать прежнюю жизнь никто не будет. Некому. Начнут новую. Наши дети, дети, которые родятся после всего этого. Для них это будет нормальным. Они ведь никогда не узнают, как жили мы. У них родятся еще дети, а у тех еще…, так и пойдет. Обезьяны же когда-то пережили. Другой вопрос – как мы сможем пережить все это и зажить заново?
- Либо переживем, либо нет. Страшно за этих детей. В каком мире они вырастут?
- Какой оставишь, в таком и вырастут!
- Придется нам всем начинать с нуля. А у нас будет выбор?
- В одном племени жил охотник. Пришло время жениться. Но девушки его племени не нравились ему. Тогда старейшины посоветовали пойти на край мира, где в племенах были девушки неописуемой красоты. Охотник загорелся желанием и пошел. Через некоторое время он дошел и увидел, что там находится очень высокая гора, у ее подножия обитает большое племя. Дошел охотник и до них, старейшины этого племени спросили о цели его визита. И рассказал охотник о своем желании обладать самой красивой девушкой на свете. Старейшины собрали всех девушек племени и разрешили охотнику выбрать ту, которая ему понравится. Охотник выбрал одну. Старейшины сказали ему: «Ты выбрал самую красивую девушку из нашего племени, к тому же она дочь вождя. Мы не можем тебе ее просто так отдать». Тогда  спросил охотник, что же ему сделать, чтоб завоевать дочь вождя? Самый старый и самый мудрый из старейшин взял его за руку и вывел на окраину. Там он показал на эту самую высокую гору и сказал: «Ты должен залезть на самую вершину этой горы и принести нам оттуда один камешек». «Только один камень за дочь вождя?» удивился охотник. «Да» ответил ему старейшина. Охотник согласился и направился к горе. Задача, которая казалась ему легкой, на самом деле оказалась не такой уж простой. Несколько раз охотник чуть не падал со скал, гора оказалась крутой и здесь на высоте бушевали постоянно дожди и ветры. И вот, наконец, спустя очень много дней изголодавший и обессилевший охотник залез на самую вершину и упал без сил. Он проспал целые сутки, а когда проснулся, было утро и светило солнце. Охотник поднялся и застыл на месте, он ожидал увидеть на вершине драгоценные камни – изумруды или алмазы. А здесь лежали самые обыкновенные камни, которые ничем не отличались от тех, что были внизу, на земле. Опечалился охотник, уверен был он, что обманули его старейшины. Они ожидали, что он сорвется и умрет, разбившись о скалу, а если и доберется до вершины, то не сможет доказать, что камень принесенный им именно оттуда. Делать нечего, взял охотник один камень и стал спускаться. Пришел в племя и отдал этот камень самому мудрому из старейшин, прослезились глаза у старейшины, и обнял он охотника. «Много людей приходило за нашими девушками и всех мы отправляли за камнем, но никто не смог принести нужный. Испугавшись высоты горы,  многие приносили камни из реки, что течет недалеко отсюда. Ты принес нужный камень и можешь забирать дочь вождя» развернулся старик и побрел к своей хижине, прижав к груди камень. «Постой же» воскликнул охотник и побежал за ним. « Откуда ты знаешь, что я не обманываю тебя, ведь этот камень ничем не отличается от остальных камней на земле?». «Очень просто!» ответил старик «То, что ты был на вершине видно по твоим глазам. В них отражается весь твой путь, все, что пережил ты, поднимаясь к вершине, все твои страхи, вся радость и все разочарование нарисовано на твоих глазах. Мы все знаем, что вершина горы усеяна обычными камнями!».
- Интересно, - произнес Виктор. – Я уверен, что есть какая-то мораль, но не могу ее уловить. И не понимаю, как это относится к нашей ситуации.
- Ты спрашивал, как будут расти наши дети в таком мире. Мы их будем растить. И они ничем не будут отличаться от сегодняшних детей. Только если глазами. Взгляд будет другой.
- А что с глазами? Они у них будут выглядеть счастливее, а нас будут грустными?
- Почему?
- Им не с чем будет сравнить! Если ты никогда не мучился от жары, то и прохлада не принесет радости. И наоборот.
- Или нет. У нас будут счастливые глаза, потому что мы помним о том хорошем мире, который существовал.
Не вовремя он задумался о счастье. Здесь и сейчас создавалось впечатление, что счастью просто нет места на земле. Нет, оно не утеряно, не «не достигнуто», а просто никогда его и не было. Выдумка, вымысел.
Счастье оно для живых, но здесь все казались лишь механизмами, часами идущими вперед и не знающими, зачем они это делают и ради кого. Не осталось ничего, что отличало бы одного от других. Все говорили одно и то же, делали одно и то же, реагировали так же как все. Эта обстановка одурманила всех, заворожила, заставила остолбенеть и стёрла всех ладонью в одно большое пятно. И думая обо всём этом, ты знаешь, что другие думают о том же. Тебе кажется, что твои мысли только твои, но зачерпнуты они из общей лужи, которую вылили перед обезумевшими от жажды путниками. Теперь мир стал действительно двухполюсным, стала видна грань между его содержимыми. Небольшая часть это мир с людьми, а всё остальное тучи. 
- А он хороший? - спросил Виктор.
- Может, нет. Но нам он будет казаться раем в таком будущем. И в наших глазах этот рай еще отпечатается.
- Никогда не становись человеком, в чьих глазах можно что-то прочесть. Особенно какую-нибудь мудрость.
- Мудрость в глазах нам не грозит, - улыбнулся Армен.
- Если мы правы, то вот что я думаю: мы видели наш мир, когда он был прекрасным. Да, он не был идеальным, но все же жаловаться было не на что. Но мы находили причины. Всё это останется в наших глазах, они никогда уже не будут смотреть на мир как раньше.
- Мы переживем это, Витя! Мы – поколение, чья половина жизни пройдет в прежнем мире, а остальная половина в мире который скоро наступит. И наш возраст почти ровно поделен пополам. Наш пик умственной и физической…
- Активности?
- Да!
- Не думаю, что память о «мире до этого» поможет нам в будущем, может быть, даже наоборот. Обреченными будем чувствовать себя именно мы! Не потомки, в каком бы ужасном мире они не родились. Им не с чем сравнить. А нам есть. И это будем стоять комом в нашем горле, это будет нашей последней преградой, но преодолеть ее окончательно мы не сможем, - заключил Виктор.
Армен молчал.
Виктор вздохнул.
- Как-то странно сейчас говорить о глазах. Не могу представить настоящую жизненную ситуацию, которая привела бы к разговору о глазах.
- Они зеркала души!
- Но ты же понимаешь, что зеркало только отражает. Глаза отражают эту душу. Причем обратно внутрь человека. И снаружи никто ничего не видит.
- Тогда получается, что они окна.
Что-то зашевелилось внутри Виктора. Волны по всему телу. Хотелось вскочить и начать все крушить вокруг. Бить в эту земляную стену пока она не осыплется. Хочется доказать, что ты сильнее обстоятельств, природы и жизни. Но пока получалось только прорыть в ней дыру и спрятаться там. И везде был только мрак. А по части крушения, мрак был лучше всех. Но крушил он сейчас только Виктора. 
Виктор посмотрел на Карпова.
- Карпов, хочешь домой?
Тот все еще спал.
- Карпов! – крикнул Армен.
Тот приоткрыл глаза.
- Чего?
- Хочешь домой?
- В смысле совсем домой? Конечно, хочу!
- Мы думаем свалить отсюда в ближайшее время, - Виктор посмотрел на Армена.
- С Арменом?
- Не только. Леонид еще. Может еще кто-то пойдет.
- Я с вами в любом случае! Вы ведь не сегодня побежите?
- Нет. Можешь спать, это будет точно не сегодня. Мы тебе скажем.
- Карпов у нас легок на подъем, да? Хоть подраться, хоть ужраться! -  сказал Армен, и шепнул когда Виктор встал рядом с ним. - Я думал, чем меньше людей побежит с нами, тем безопаснее будет.
- Нам все равно пришлось бы обсудить это здесь сегодня. А он ничем не хуже остальных.
- Мы еще не знаем, скольких соберет Леонид. Я серьезно думаю, что нам не стоит набирать большую компанию. Слишком заметно и сложнее.
- Нам с Леонидом нужно в Оренбург, тебе с нами по пути. Потом Карпов, Олег и максимум два человека, с которыми сейчас Леонид. Мне кажется это немного. Причем не факт, что нам удастся сбежать именно в таком составе. Короче, в любом случае нам троим нужно держаться вместе. Еще и Олега забрать. Вот и все!
- Да. Главное застать подходящий момент.
- В крайнем случае, можно свалить и с секретки, если попасть втроем в один окоп.
- Конечно!
Виктор развернулся и уперся спиной в земляную стену. Достал сигареты, закурил.  Редкие звезды поочередно мигали с невообразимых высот. Где-то там были места, где все это было неважным. Все их проблемы, заботы и сами жизни были короче мгновения. Там были уголки, где ничего не происходило и не могло произойти никогда. Но в то же время, там все было заполнено движением и событиями невероятных масштабов. Странно, подумал Виктор, сейчас такое же небо видит половина мира, что бы у них не происходило, таким же оно было тысячи лет назад и таким же будет еще через тысячи. Одно столетие на Земле не похоже на другое, кажутся совсем разными мирами, а там все так же неизменно. Потомкам наш мир будет казаться совсем иным, чем наш нам, но они будут наблюдать те же самые звезды, что мы сейчас. Обидно, если с нами что-нибудь случится, никто из живущих среди этих звезд этого и не заметит. Почему наше восприятие мира имеет шарообразную форму? Почему людей заботят только их собственные проблемы? Почему миллиарды других людей важнее, чем миллиарды других жизней во Вселенной?   
Да, в какой-то мере Армен прав. Выжить то они может, и смогут, а смогут ли пережить? Выживать! С такой целью будут рождаться их потомки, а Виктору и остальным эту цель подкинули на половине пути, у них отобрали все, всю корзину со сладостями, а взамен насыпали лишь полные карманы пепла.
Простояв на посту до рассвета, Виктор пошел в казарму. Леонид догнал его.
- Я видел Смольникова, он согласен бежать с нами. Говорит, что сам думал об этом. Я думаю, завтра ночью.
- Я с вами! – коротко сказал Виктор.
- Отлично! Я предупрежу всех. Постарайтесь не привлекать к себе внимания. Никто ничего не должен заподозрить. Высыпайтесь по возможности. Надо будет взять еще еды у старшины, как-нибудь надо выпросить. Неизвестно, когда будет возможность найти еды и поесть.
- Ты сам говоришь, что не стоит привлекать внимания!
- Выбора нет!
- Выбор есть всегда! Вы решили, откуда пойдем?
- Да, через Воронеж. Игорек подкинул мне мысль, что воронежские не смогут вернуться к своим домам, потому что вернуться будет некуда. Он слышал, что весь Воронеж в огне. Может, удастся уговорить их пойти с нами.
- С нами куда? В Оренбург?
- Да, Вить, в Оренбург.
Они дошли до казармы. Заходить внутрь, почему то не хотелось. Виктор понял, что трепыхалось у него внутри. Нетерпение. Его мозг уже принял решение. Хотелось сейчас же бежать. Ждать до следующей ночи долго. Вдруг что-нибудь произойдет. Вдруг болезнь дойдет до них. Если окажется зараженным один, то от него заразятся все. Раньше Виктор как то не думал о том, что может заразиться, а сейчас.… Осталось всего лишь пережить этот день. А там и вечер, а там и ночь, а там и свобода. Или ловушка?

Глава 5

Несколько дней их посылали на посты около взлетной полосы. По всему ее периметру были вырыты траншеи, некоторые из них Виктором и его товарищами. Виктор сначала решил, что побег отсюда невозможен. Он планировать сделать это из казармы, если уж делать это. Но со временем понял, лучше места, чем это для побега во всем гарнизоне не было. Леонид запланировал побег после одного из дежурств несколько дней назад, но тогда ничего не вышло. Ни ему, ни кому другому ничего не сказал в тот день. Виктор даже испугался, подумав, что остальные решили бежать без него. Но вот уже несколько дней никто не поднимал этот разговор. И Виктор сам не заметил, как мысль о побеге заняла все его время и внимание. Оказываясь в каком-нибудь месте, он сразу пробегал по местности взглядом, ища способы побега. Считал сколько людей с ним и сколько из них могут помешать им. Мысленно перепрыгивал через заборы, искал, чем можно подпереть дверь, высматривал ближайшую лесополосу. В своих товарищах он не сомневался. Он лишь боялся, что кто-нибудь станет стрелять им в спину.
В одно время ему пришла мысль захватить машину. Но средь бела дня, сделать это было практически невозможно. Чью-нибудь личную хуже всего – нужны ключи, следовательно, нужен владелец. Да и будет слишком заметно и подозрительно, если кто-нибудь увидит машину, например, командира части в которую забились солдаты. Оставались только войсковые грузовики, но для них нужны дороги и они слишком приметны. Можно было, конечно, попробовать договориться с каким-нибудь водителем – контрактником. Но если не получится, сразу появится риск обнаружения «заговора». В общем, Виктор пока оставил тему с машиной.
Лето выдалось жарким, и трава пожелтела рано, а после ежедневные дожди и вовсе сделали их бесцветными.  Настроение у всех было подавленным. Вечная сырость в окопах, недосып в казарме, плохое питание. С солдатами теперь никто особо не разговаривал. Связи по-прежнему не было, теперь об этом все говорили открыто. Офицеров и контрактников становилось все меньше и меньше. Участились случаи потасовок между солдатами. Однажды парень из их роты разбил нос в драке с парнем со второй роты. После Виктор решил, что есть только один выход – план Леонида.
Его беспокоило, что ничего путного не удавалось придумать. И он был уверен, что посты возле взлетной полосы их последний шанс. От бессмысленных прокручиваний разных событий в голове толку не было, поэтому нужно было просто сделать это. А дальше действовать по ситуации. Он рассказал об этом Армену, тот пожал плечами и ответил, что ему все равно, какой план, он в любом случае пойдет с ними и согласится на что угодно. Значит, оставалась одна проблема – собраться вместе или хотя бы оказаться поближе друг к другу. Тут и сказалась проблема отсутствия средства связи. Несколько телефонов у них уже было, но не было связи. В одно из дежурств с Сериковым они попытались придумать примитивные сигналы для общения – постукивание штык-ножом об каску. Как Азбука Морзе, но проще. В итоге и от этого пришлось отказаться, звон был слишком сильным и привлекал внимание и, если находиться слишком далеко, то непонятно от кого исходит сигнал.
Леонид предложил выбрать пункт сбора, сверить часы и с наступлением темноты собраться там в одно время, а вечные тучи над головой обеспечивали практически полную темноту. С ними на посты ходили офицеры и контрактники, и незаметно уйти с окопа не получилось бы, но всегда была возможность, что некоторые из них захотят поспать, а если нет, то можно было уйти, под предлогом сходить в туалет.          
Их разбудили раньше времени. Над головой то и дело пролетали самолеты. Воздух гудел и разрывался от их шума.
- Они целый день летали, - подчеркнул Осипчук.
Вечером их погнали на аэродром на оцепление. Распределили по всему периметру, приставили к каждой группе по одному контрактнику и приказали быть предельно бдительными и осторожными. Виктор с Леонидом попали в одну группу. Точнее, сначала они были в разных, но Леонид незаметно примкнул к группе, где был Виктор, а в свою отправил молодого бойца, не спросив того. В их группе оказался и Максим Сериков, чему Виктор очень был рад, и еще двое молодых солдат. Всех их отправили почти в самый конец взлетной полосы, к траншеям. Дальше начиналось поле в несколько километров, до Копчинских хуторов. Вопреки ожиданиям, ничего не произошло, зато их покормили горячим обедом.
- Да, летчики даже в такие дни «пируют», - сказал контрактник.
Контрактник оказался общительным. Это был сержант 28-30 лет. Крепкого телосложения, среднего роста, с копной непослушных русых волос. У него с собой оказалась колода карт.
- В последнее время часто оказываюсь в таких ситуациях, - объяснил это он.
Остальные понимающе кивнули. Сейчас они вчетвером сидели на дне траншеи и играли, а Виктор сел на насыпь, чтобы покурить. К нему подсел Сериков, который отходил по нужде.
- Сегодня, наверное, не получится. Может в следующий раз, - сказал он.
Леонид еще по этому поводу ничего не говорил. Виктору казалось, что он вообще забыл про эту затею. Трудно было довериться и доверить свою жизнь и свободу другому человеку, даже если это почти самый близкий человек за последний год.
- Не знаю, еще не вечер. И вообще мне кажется, что это плохая идея. Сам видишь – наши перешли к активным действиям. Может все уладится, а мы только зря дезертируем из армии, это ведь все еще так называется, - сказал Виктор.
- Этот «контрабас» что-то говорил насчет разведывательных полетов. Якобы, начальство долгое время разрабатывало план полетов. Может самолеты летают, чтобы смотреть, что творится в других городах, - сказал Максим.
- О чем разговариваем, парни? – бросил на ходу Леонид, он побежал к кустам.
- Мы все еще собираемся делать то, что придумали? – спросил у него Виктор, когда Леонид шел обратно.
- Конечно. Я сейчас стараюсь вытянуть из этого контрабаса больше новостей, и как долго нас будут еще держать здесь. Эх, сюда бы бутылочку чего-нибудь огненного, и он бы нам все рассказал. Да и самому не помешало бы. Ну, вы посидите пока, а я пойду - доиграю. Хорошая карта сама идет ко мне на руки сегодня,- подмигнул он.   
Виктор с Максом продолжали сидеть и смотреть вдаль.
- Интересно, что значит хорошая карта? – спросил Виктор.
- Это которая сама идет тебе на руки, - улыбнулся Сериков.
Склон небольшого холма окрасился в золотистый свет, за спиной у Виктора солнце выглянуло из облаков, но ненадолго. Лишь для того, чтобы скрыться за следующими. С севера уже надвигалась армада темно-синих тяжелых неразрывных слоеных туч. Очень удачный момент для потенциального врага.
- У меня такое ощущение, будто все дожди на нашей планете идут только над нашими головами! - раздраженно сказал Виктор.
- Бывает такое. Кажется, что тучи чувствуют твое плохое настроение и хотят испортить его еще сильнее. Нужно сразу приготовить плащи, - Сериков потянулся за своим ОЗК.
- Совсем немного осталось. Видимо, этот день когда-нибудь должен был настать, - сказал Виктор.
- Дембель что ли? Ну, да. Но не таким образом, - рассмеялся Максим.
- Нет. Я про то, что началось. Про все это. Так сказать, про «конец эпохи человечества». Наверное, предполагалось, что людей заменят более развитые существа. Следующая ступень развития. А получается, что мы просто вымрем. И никакого метеорита не понадобилось. Всего лишь какой-то грипп! И все наши ракеты, и суперкомпьютеры бесполезны вдруг.
- Но мы пока живы. Никто же не умирает. Повезло, а может - нет. Нас эта болезнь не коснулась, значит, еще будут люди, которые останутся в живых. И мы будем жить, и развиваться дальше. Естественный отбор. Только выживает не сильнейший, а тот, кто оказался в нужном месте в нужное время. Сверхудачный отбор.
- В нужное время? А мне кажется, что это только начало. Практически ничего не изменилось. Просто все начали больше суетится и нервничать. Ну, отсюда так кажется, по крайней мере.
- Суетится? У нас город горит под боком, уже который день! Люди пропадают! Я думаю, что мы просто не видим всей картины.
- Нам и не показывают!
- Да. Поэтому мы и хотим свалить отсюда. Ты не думал, что скажешь, если нас поймают и вернут?
- Скажу, что испугался.
- И все?
- А что еще? Я действительно боюсь. Нам не дают телефоны, мы не знаем, что случилось с нашими семьями. Перебои с электричеством, с водой, люди пропадают. Нас кидают из одного конца гарнизона в другой. Начали уже стрелять по людям! В конце концов, все это будет правдой, ведь так?
- Ну, в принципе, да.
- Это если нас еще поймают. А может за нами никто и не погонится, - сказал Виктор и посмотрел себе под ноги. – Я даже не знаю, что хуже.
- В смысле?
- Если за нами погонятся, значит, им настолько на нас наплевать, что они позволят совершить нам преступление. У них есть дела поважнее. А, значит, действительно, все плохо.
- Да и плевать, это их проблемы. У них офицеры, которые живут в нескольких километрах отсюда, сбежали и не появляются уже давно, а нам нельзя просто домой пойти?
- Это не «просто домой пойти».
- Знаю. Мы будем дезертирами. Как бы нас не расстреляли, как в войну.
- Сейчас не военное время.
- Уверен?
- Оставим автоматы и боеприпасы. Не будем пока переодеваться в гражданское. Пусть у нас не будет отягчающих обстоятельств.
- Да. Скажем, были в состоянии аффекта. 
Виктор рассмеялся.
- Для начала – нужно свалить отсюда. Теперь уже бессмысленно торчать здесь, - сказал Максим.
- Как будто раньше был смысл, - ответил Виктор.
Они просидели так до темноты, каждый занятый своим делом. А дела были только одни – думать. Леонид подошел к ним и сказал, что контрактник уснул
- Ну, что решили? – спросил он.
- Решили, что нужно свалить отсюда! – ответил Максим.
- Это мы уже давно решили. Как?
- Пока не знаем. Идей нет. Сейчас идти не вариант! С казармы свалить тоже трудновыполнимая задача, - сказал Виктор.
- Почему не сейчас? – упирался Леонид.
- Как мы пойдем? Как соберем остальных?
- Никого не надо собирать! Пошли втроем!
- Армен!
- Ну, не повезло ему, значит! – не унимался Леонид.
- Нет! – твердо сказал Виктор. – Мы не бросим его. Мы же договаривались идти вместе.
- И что ты предлагаешь?
- Найдем его. Разделимся и пойдем к остальным. Когда найдем, собираемся в одном месте и валим.
- А как же этот? – Максим кивнул в сторону контрактника.
- Он спит. А если проснется, вряд ли будет поднимать шум. Еще немного ждем и начинаем! - сказал Леонид. – Жаль, не смогли едой запастись.
- Это ерунда. Еду уж как-нибудь найдем, - Виктор укутался в плащ.
Дождь начал покрапывать. Уже через минуту весь мир потонул в его шуме.
Виктор прижался спиной к стене траншеи и опустил голову, пытаясь сгруппироваться и не замерзнуть. Если бы это помогло, он выпустил бы всю обойму по этим тучам. Контрактник свернулся калачиком в углу. Виктор начал бояться, что он больше не уснет, и им не удастся сбежать. Хотя сейчас больше всего хотелось в теплую мягкую постель. Виктор стиснул зубы и спрятал руки в рукава. Автомат висел на груди, отдавая холодом груди. Виктор сполз по стене и сел на корточки, но из-за этого укоротился плащ и начали промокать ноги, пришлось подняться. Эх, если бы эта куча земли рядом с траншеей сдвинулась на них и засыпала сверху!
Виктор несколько раз погружался в полусон-полудрем. Слышал голоса возле себя. Несколько раз чуть не упал. Пришел в себя оттого, что кто-то шлепнулся на землю и выругался рядом с ним. Дождь стал слабее. Вроде бы даже небо открылось местами. Леонид потряс его за плечо.
- Пошли, - шепнул он.
- Куда?
- Собираем остальных. Если найдешь кого, скажешь, что нужен человек на пять минут и тебя отправил контрактник или что-то другое придумай, ты и сам можешь пойти за старшего. Отправляй сюда, вон за тот холм. Сейчас пока темно. Никто не увидит, что там собирается толпа. Главное, чтобы шли молча. Там собираемся и идем.
- И все? Так просто? А если не отпустят кого-то?
- Значит, пусть сбегает сам. Скажет, что в туалет пошел. Макс!
- Я здесь! Идем? – отозвался Сериков.
- Да. Пошли, - Леонид вылез из окопа.
Виктор пошел в юго-западном направлении. Ближе к взлетной полосе, должны были быть два окопа. Может Армен в одной из них.
- Стой, кто идет? – это был голос Димы Смольянинова.
- Свои! Это Виктор!
Из окопа послышались приглушенные голоса. В Виктора посветили очень слабым фонариком, ему даже не пришлось жмуриться от его света.
- Ты кто такой? Откуда? - спросил Виктора грузный сержант, который, видимо, только проснулся.
- Я ищу рядового Матевосова…
- Я здесь! – из глубины окопа появилось лицо Армена.
- Ему позвонили…
Вдруг лицо Армена осветилось ярким светом. Кто-то снаружи держал в руках мощный фонарик.
- Первая рота? – прозвучал мощный бас.
- Так точно! – машинально ответил Виктор.
- Соберите всех и бегом на взлётку! Поедете на КПП! – пришедший и не заметил Виктора, который был не на своем посту.
- Первая рота, пошли! – негромко скомандовал Виктор, когда офицер ушел. – Армен, собери, кого найдешь по пути. Далеко не уходи. Если встретишь Лёню и Макса, сразу бегом. Бегите сюда, не слушай Леонида. Скажи, что «холм отменяется»!
Виктор быстрым шагом пошел в сторону взлетной полосы. Ему пришла в голову одна идея. В ближайшем к нему окопе должен был находиться Андрей. Там сказали, что он уже ушел. На полосе стояло несколько машин. Вокруг сновали какие-то люди. Виктор отыскал Андрея и отвел его подальше от толпы.
- Ты же умеешь ездить на нем? – Виктор показал на Урал.
- Да. А что?
- Я думаю, нужно сделать сейчас то, что мы задумали!
- Ты хочешь сбежать сейчас?
- Да. Лучшего момента не будет. Скоро подойдут остальные. Тем более будет машина.
- Ты хочешь уехать на ней?
- Конечно, поэтому и спрашиваю тебя.
Друг за другом подходили остальные. Виктор осторожно шептал им план и сказал без замедлений грузиться. На них особо никто не обращал внимания, начальство тихо переговаривалось в сторонке. Солдаты молча курили. Подошел Леонид.
- Ну, что? Можно было собраться у холма и сбежать оттуда. Они бы нескоро опомнились! – с сожалением сказал Леонид.
- Возьмем Урал, свернем после моста, поедем к третьему посту. Оттуда в хутора. Вряд ли в той стороне есть оцепление, - восторженно шепнул Виктор.
- Почему так далеко? Можно через пятый пост!
- Ты забыл, откуда мы идем? Там такие же окопы как здесь, там есть охрана!
- Нет там никого. Оттуда сняли роту обеспечения, как нас отсюда, но пока никого не отправили, вроде. Если мы поедем к третьему посту, мы окажемся в другой стороне. Нам придется сделать очень большой крюк. А если через пятый, то главное нужно будет доехать до речки и железнодорожного переезда. А там нас уже не поймают.
- В той стороне нет никакой реки! – Виктор посмотрел на Андрея.
- Есть! – кивнул Андрей.
- Так, первая рота где? – вдруг громко спросил все тот же офицер.
- Погрузились, товарищ майор! – отозвался сержант Колобов.
- Давайте на КПП!
Виктор вздохнул с облегчением, он боялся, что этот майор может поехать с ними.
- Блин, там водитель! – шепнул ему Андрей, показав в кабину.
Виктор потащил его на другую сторону.
- Сядь с этой стороны и скажи ему, что его к себе майор зовет.
- Витя, садись в кабину, мы по твоей команде, - голова Леонида высунулась из кузова.
- Иду, - ответил ему Виктор.
- Андрей, куда ты пошел? Залезай в кузов! – возмутился идущий за ними Колобов.
- Тихо! – Виктор посмотрел на него и приложил палец к губам.
Андрей открыл дверь и полез на сиденье. Через секунду он пролез дальше и полностью освободил пассажирские места.
- Давай, быстрее! – Виктор подтолкнул Колобова и пропустил его первым. – Андрей, поехали, поехали!
Мотор взревел, и машина устремилась вперед, прижав их к сиденьям. Виктор побоялся посмотреть на зеркало заднего вида. Сердце напомнило о себе и застучало сильнее. Теперь Виктор не мог думать ни о чем, кроме своего сердцебиения.
- По полю придется ехать с выключенными фарами, - крикнул Андрею Виктор.
- От такой езды нет никакого толка, - ответил тот. – Ничего не видно. Убьемся все или будем ехать очень медленно.
- Мы тут как на ладони! – воскликнул Виктор.
- Поедем через третий, как ты и предлагал, - сказал Андрей.
- Нет, стой! Останови около пятого! Тормози!
Андрей резко затормозил.
Виктор открыл дверь и прокричал, что первым пришло в голову:
- Первая группа, к машине!
Топот ног возвестил о том, что его услышали и поняли.
- Андрей, ты можешь что-нибудь сделать с машиной, чтобы ее не смогли завести?
- Ну, могу вырвать пару трубок или можно подложить что-нибудь острое под колеса, чтобы…
- Просто выкинь ключи!
- Вы куда? – удивился Колобов.
- Домой! Мы валим отсюда! – Виктор хлопнул его по плечу и спрыгнул на землю.
- Автоматы оставляем? – спросил Зверев.
- Еще чего? Я не оставлю! – крикнул Леонид.
- Противогазы не выкидывайте! – следом прокричал Грязнов.
- Виктор! Бежим?
Виктор побежал за товарищами. Чуть отбежав, он обернулся. Несколько черных фигур стояло возле машины. «Быстрее, быстрее» шептал про себя Виктор. Плащ развевался за спиной. Виктор понял, что их может быть видно из-за светлого тона цвета плаща, но останавливаться не стал. Дальше все происходило как во сне. Они бежали сколько смогли. Когда совсем не осталось сил, остановились перевести дух. Никто ничего не говорил. Виктор лег на землю и закрыл глаза. Хотелось пить, но не было сил даже дотянуться до фляги. Он открыл глаза и увидел звезды. Они светили, как и всегда, ничего для них не изменилось. Для них не существовало той тревоги, того страха, который сейчас полностью овладел Виктором. Он смотрел на звезды и видел, что те светили для него так же, как и для всех остальных. Они не плясали по небу, не разлетелись во все стороны. Это было странно, ведь для Виктора мир только что стал совсем другим, и все вокруг уже не было прежним. Мир только что перевернулся, и у него едва хватало сил удержаться, не перевернуться вместе с ним.
- Надо идти! Вставайте! Они нас догонят! – послышался испуганный охрипший голос Леонида.
Виктор поднял голову и увидел, что и все лежали.
- Вставайте, ребята! – умолял Леонид.
Виктор с трудом поднялся. Куда теперь?   

Глава 6

Дальше шли молча. Бежать уже не было сил. Решили идти, сколько хватит сил. Вроде никто не гнался за ними. А может уже поджидают впереди? Теперь уже все в части знали об их побеге. Виктор брел позади Кирилла и смотрел в спину своему товарищу. Они взяли не всех! Так получилось. Ушли те, кто оказался в нужном месте в нужное время. Что теперь будет с остальными?  Виктор попытался отмахнуться от мыслей и сосредоточиться на дороге. Они шли по полю. Утренняя роса еще не высохла, трава была высокая, и ноги промокли до колен. Земля была влажной и слишком мягкой. Ноги сильно продавливали ее и идти становилось труднее.
Впереди показался какой-то населенный пункт, как назывался, естественно никто не знал, шли наобум, полагаясь лишь на слова Грязнова. Он утверждал, что они идут по направлению Воронежа. Надо будет достать карту. Нельзя пройти тысячи километров полагаясь лишь на солнце, звезды и Грязнова.
- Эй, Макс, что за деревня? – Виктор догнал Серикова.
- Не знаю, - ответил тот. Вряд ли он знал названия всех деревень в чужом регионе.
- Нужно спрятаться там. Светает.
Они остановились у лесополосы, недалеко от окраинных домов.
- Это поселок, наверное, да. Слишком уж большой для села, - сказал Зверев.
- Надо здесь переждать, до вечера. Потом идти дальше и не останавливаться, - сказал молчавший всю дорогу Леонид. - Надо только дождаться заката, чтоб никто не увидел.
Они устроились здесь же, под деревьями. Курили, открыли консервы, поели. Постоянно следили за местностью. Дрожь в коленках от возможности погони за ними еще не прошла. Но было кое-что и страшнее разъяренных офицеров.
- Как думаете, они есть здесь? – спросил Алексенко.
- Кто? – спросил Армен.
- Ну, эти, зараженные, - ответил Алексенко.
- Узнаем, когда придем туда, - сказал Зверев.
- Как?
- Мы должны вернуться! – мрачно произнес Мерцалов.
- Зачем? – спросил Армен.
- Ильин, Гимаев и Ваня остались там, мы же договаривались, что уходим вместе! – сдвинул брови Мерцалов.
Все промолчали. Виктор понял, что ему не хватит сил и смелости вернуться назад. Он просто не сможет. Главное не голосовать и не обсуждать это, пусть уходит сам!
- Мы же предупреждали, что уйдем так, как получится, - сказал Леонид.
- Да, а еще ты обещал взять нас всех с собой! Только для того чтоб мы вас не сдали? – у Мерцалова скривилось лицо.
- Парни, мы можем вернуться другим путем. Нас там никто не ждет, они думают, что мы побежим, - вставил Алексенко.
Виктор, стараясь особо не шевелиться, засунул руку в карман и достал сигарету. С первого раза прикурить не получилось. Пока он трещал зажигалкой, его окликнул Грязнов.
- Витя, ты как думаешь, нужно вернуться?
Виктор протер лицо свободной рукой. Поправил кепку.
- Нет, я думаю, не стоит, - быстро произнес он.
- Ты мог остаться там, почему ты вообще пошел с нами? Вы же местные! – сказал Леонид Мерцалову.
- Ты думаешь, нам хочется быть там?
- Мы действительно могли бы вернуться и помочь остальным, - тихо сказал сидевший в сторонке Андрей.
- И как ты себе это представляешь? – повернулся к нему Леонид.
- Мы можем пострелять в стороне, отвлечь внимание, пока другие побегут, - сказал Сериков.
Виктор закрыл глаза. Он уже отдохнул и готов был прямо сейчас продолжить путь и убраться подальше отсюда. Они ведь уже вырвались, зачем рисковать?
- А как другие узнают, что наши выстрелы это отвлекающий маневр и им надо бежать? – спросил Зверев.
- Нам в любом случае, надо увидеть кого-нибудь, - сказал Грязнов.
- Как ты их увидишь? После нашего побега их, скорее всего, закрыли где-нибудь. Даже если нет - нам придется пробраться в казарму, как минимум, - сказал Зверев.
- Можем обойти КПП и пробраться со стороны стадиона, - вставил Алексенко.
- Эй, вы серьезно планируете вернуться? – удивился Леонид.
- Если они нас будут ждать, то именно со стороны КПП, - закончил Армен.
- Единственный вариант – Копчинские Хутора, там нет постов, - сказал Зверев.
Мерцалов сидел, насупившись и молча курил. Злился он на них или уже сам передумал? Начало светать.
- Мы будем обходить часть целый день, а то и больше. Оттуда не вариант. У нас еда уже кончится к этому времени, и  мы все устанем. Нам только возвращаться полдня, а уже рассвет. Нас увидят и схватят или вообще расстреляют на месте, - сказал Армен.
- Да, - кивнул Грязнов.
- Нужно ждать вечера в любом случае, а сейчас надо бы поспать, - сказал Леонид.
- Почему бы нам не пойти в село? – спросил Зверев.
- Куда ты собрался? – спросил Грязнов.
- Можно залезть на чей-нибудь сеновал, пока темно, - ответил тот. – Нас не увидят оттуда. Мы все равно будем спать целый день и никакого шума. Никто и не додумается нас там искать.
Парни переглянулись. Перспектива сна под открытым небом никого не радовала, а так хоть какое-никакое убежище.
Виктор встал первым.
- Нужно идти быстрее!
Мерцалов поднялся последним и шел позади всех.
Подходящее место быстро нашли. Пока все прятались в кустах возле огорода, Зверев и Леонид сходили в разведку. Это был большой деревянный дом с синей крышей. Дверь была заперта. Забравшись на крышу сарая, все довольно быстро заснули, уставшие после очень бурной ночи.
Был уже вечер, когда проснулся Виктор. Он уселся возле дверцы и, свесив ноги вниз закурил. Огней нигде не было, не только в поселке, а вообще нигде до горизонта. Но зато был горизонт. Другой горизонт. Не надоевший. Моросил мелкий дождь. Даже этот дождь теперь немного поднимал настроение. Он создавал дополнительный фильтр темноты.
Виктор сделал глубокий вдох. Никакой свободой не пахло. У него не было времени осознать, что они теперь «свободны». А теперь после сна не верилось, что полдня назад они были в армии. Казалось, что это было так давно и далеко. Но ощущения того, что скоро они окажутся дома, не было. Наверное, виной этому была их солдатская форма. Они так долго и упорно шли к этому, а сейчас он как будто выброшенный на берег моряк, не знал, что делать дальше без родного моря. 
Докурив, Виктор осмотрел автомат, проверил магазины и, вытащив штык-нож, стал чертить им каракули на стене. Ребята дружно храпели. Наверное, приятные снились им сны.
- Витя?
Виктор чуть не выронил нож из рук. Обернувшись, он увидел Мерцалова, тот поднялся и подошел к нему.
- Да, - коротко ответил Виктор.
Кирилл уселся рядом с Виктором и вытащил сигареты.
- Темно да здесь? Наверное, электричества давно нет.
- Может быть, а может просто не хотят, чтоб знали о том, что дома кто-то есть…
- Я иду обратно, Вить! – прервал его Кирилл.
Виктор удивленно посмотрел на него.
- Куда обратно? В часть? Подожди, пока остальные проснутся, еще ведь светло.
- Я один пойду.
Виктор пристально посмотрел на Мерцалова. Ради него бы кто-нибудь рвался так обратно?
- Но зачем, мы еле сбежали оттуда? Может Ваня и остальные и сами сбежали? Ведь удерживать их, по сути, некому.
- А если нет? Что если им сейчас для побега не хватает именно нас, наших действий. Что, если только мы можем их спасти? Но никто этого не хочет просто.
- Мы еле вырвались оттуда…
- А они нет!
- И что ты собираешься сделать? Помочь им сбежать или сдаться? Ты можешь умереть там! Вы все можете умереть! Сколько еще продержатся наши? После нас и остальные захотят домой, их не смогут удержать. В Липецке тоже небезопасно, мы сами видели – весь город полыхал. Даже если сможете уйти, куда вы пойдете?
- Ты никогда не задумывался, что значит успех? Везение? Ведь мы первые солдаты, которые сбежали из нашей части. Почему именно мы? Потому что мы обещали всем, что возьмем их с собой! Мы убедили их набраться терпения! Не только тех, кто сейчас здесь, а практически вообще всех. И, возможно, они не сбежали раньше только потому, что надеялись на нас. Идея побега ведь не родилась только у тебя в голове или у меня, я уверен, она была у всех, но осуществили ее мы. Вот что такое успех, Витя! Страдания одних, радость других. Но это только если ты не знаешь тех и о тех, кто страдает. А мы знаем, Витя! И ты их знаешь и я. Поименно. Каждого. Мы целый год спали рядом, ели, сидели, прижавшись друг к другу. Но знаешь, что еще интереснее? То, что еще рано говорить об успехе. Возможно, мы наоборот подписались на самую худшую идею в своей жизни. Никто не знает, чем это все закончится.
- То же самое можно сказать о тех, кто остался там. Вернувшись туда, ты ничего все равно уже не изменишь!   
- А здесь разве безопасно? Мы вооружены до зубов, но все равно боимся выйти на улицы. А что будет дальше? Неужели в ваших городах безопасней? Неужели зараза их не коснулась? Лучше остаться здесь. Разница небольшая. В конце концов, вырвавшись сюда, мы все подписали себе смертный приговор. Болезнь достанет нас. Невозможно пройти тысячу километров и не заразиться. Возможно, мы совершили ошибку, сбежав оттуда.
- Но надо хотя бы постараться. Если ты говоришь, что мы однозначно заболеем все, то и оставаться смысла нет. Нас достаточно и оружие пока имеется.
- Оружие не поможет. А что потом? Ведь и вам придется разойтись – воронежские останутся в Воронеже, Зверь уйдет к себе в Мичуринск, Андрюхе в Казань, а вам в Оренбург. Арсену и Саньку в Сибирь. Вы держитесь вместе, пока в этом есть необходимость. Когда придет время никто не пожалеет о том, что придется расстаться.  И вообще, вы думаете, что сможете дойти?
- Не знаю. Но идти нам больше некуда. В часть вернуться мы не можем.
- Значит, мы расстанемся здесь.
- Значит, да.
Они замолчали. Виктор знал, что Кирилл прав, у них мало шансов. Они ведь идут все домой.
- Ладно, я пойду. Остальных будить не надо. Трудно будет им объяснить. Надеюсь, они меня поймут. Хотя, все это в прошлом и всё скоро закончится.
Кирилл протянул Виктору руку, тот крепко пожал ее. Кирилл быстро спустился вниз, перепрыгнул через забор и исчез в зарослях. Виктор еще долго вглядывался в них, но, особо не надеясь, что его товарищ вернется. Это было бессмысленно, Кирилл не вернется. И они никогда больше не увидят его. Может, он был прав? Может, действительно, теперь каждый сам за себя?

Глава 7

Виктор продолжал сидеть, прислонившись к косяку. Уставшее тело отказывалось выполнять команды его мозга. Ноги болели еще сильнее, чем вчера. Адреналин и опьянение от побега из части прошло и теперь наступило «похмелье». Хотелось есть, хотелось пить. Хотелось всего, кроме того, что сейчас было у него. Он бы предпочел жесткую, но ставшую родной, койку в казарме, этому пыльному сеновалу. Казарменный привычный шум этой тишине необъятного простора. Крепкие стены казармы этому мрачному чересчур плоскому небу.
Скоро проснутся парни и им придется идти. Куда? В какой стороне вообще Воронеж? Виктор съежился от подувшего ветра. Все должно было быть не так! Он сам не знал, но точно не так! Они не должны были мерзнуть в этом сарае! Они должны быть счастливы! Облегчение – где же оно? Сам того не замечая, Виктор, раздраженно начал бить прикладом по доске стены. Рука соскользнула, и мизинец оказался между доской и прикладом. Виктор изо всех сил сжал зубы, чтобы не закричать. Но кричать хотелось не от боли. 
- А где Кирилл? – спросил Сериков, когда утром все проснулись.
Ребята переглянулись.
- Может в кусты побежал? - сказал кто-то.
- Нет, он ушел обратно в часть. Еще вечером, - сказал спокойно Виктор.
- Что? – все посмотрели на него.
- Он сказал, что с нами ему идти некуда. Сказал, что мы зря бросили остальных, - ответил Виктор.
- Почему ты не разбудил нас? – спросил Грязнов.
- А зачем? Что бы вы сделали? Насильно ведь его не потащишь в Воронеж, - сказал Виктор.
- Нам нужно быстрее уходить отсюда, он мог уже рассказать, где мы, если дошел! – сказал Леонид.
- Зачем ему это? – спросил Грязнов.
- Кириллу ведь действительно нечего делать в Воронеже, а тем более в Оренбурге. Мы же все идем домой, а его дом – Липецк, остался позади, - сказал Андрей.
- Из-за обиды, например, - ответил Леонид.
Возразить было нечего. Но потеря даже одного члена их группы, была для них более чем болезненной. Особенно сейчас, когда неизвестно, что их ждет впереди. Сейчас вообще все было для них болезненным. Им нужно поскорее добраться в Воронеж. И хоть что-нибудь сделать, чтобы отвыкнуть от безделья и взять свои жизни в свои руки.
- Нужно найти машину, - сказал Андрей.
- Может зря мы бросили Урал? – спросил Алексенко.
- Нет, не зря, - возразил Виктор. – Слишком заметно.
- А сейчас ты предлагаешь угнать машину?
- Я не предлагал.
- Давайте поедим сейчас, ребята, я очень проголодался. День будет долгий, - сказал Грязнов.
После они спустились и попали в тесный двор. Решили осмотреть дом. Вчера ночью дверь была заперта, и никто им не открыл, может хозяева вернулись? Но дверь им по-прежнему никто не открыл.
- Нужно ее выломать, вряд ли сюда уже кто-то вернется, - предложил Виктор.
- Зачем? – удивился Андрей.
- Посмотрим, что внутри. Если вещей нет, значит, хозяева уехали далеко и надолго. Нам нужно узнать как здесь обстановка.
- Это ничего не даст, может хозяева уехали давно и это просто совпадение, - возразил Леонид.
- А вы не боитесь показаться в таком виде на улице?
- Нужно идти по задней стороне улицы, он прав, - сказал Алексенко.
- Дурацкий план! – воскликнул Зверев. – Как мы вообще доберемся до Воронежа? Нам придется постоянно прятаться!
- Без машины никак. Будет очень долго. И нам придется ее угнать, потому что взять ее неоткуда! – развел руками Армен.
- Мы уже преступники, терять нечего, - кивнул Леонид.
- Эй, парни, предлагаю надеть противогазы! – воскликнул Армен. – И убраться отсюда, а то стоим как … прямо в центре двора.
Они обогнули сарай и пересекли огород. За забором густо росла сорняковая трава. Она была высокой и прикрывала перемещение ребят.
- Противогазы надевать, наверное, уже поздно, - громко произнес идущий первым Леонид. – Мы, скорее всего, уже надышались.
- Наденем, если будем разговаривать с людьми, - сказал Армен.
- Делать мы этого, конечно же, не будем, - произнес про себя Виктор.
Они прошли с десяток дворов и увидели впереди небольшой холм. Оттуда открывался вид почти на всю деревню. Она была очень большой, зато Виктор заметил довольно широкую дорогу, один конец которой вел на восток, а другой на запад.
- Вы думаете, она ведет в Воронеж? – спросил он.
- Возможно. Но это все что у нас пока есть, - ответил Андрей.
- Надо спросить дорогу, без этого никак, - сказал Сериков.
- Постучимся в какой-нибудь дом! – крикнул Леонид, спускаясь с холма.
За время службы противогазы так надоели, но сейчас возможно они будут носить их даже чаще, подумал Виктор, смотря через запотевшие стекла. Они пробирались во двор. Дом был старый. И запертый. Следующий тоже. И следующий. Решили перейти улицу. Виктор сорвал яблоки с дерева и сунул их в карман. Хозяев яблок тоже не было дома.
- Вряд ли мы здесь найдем машину, - промычал Армен через фильтр противогаза. 
Долго думать не стали. После некоторого сопротивления дверь все-таки поддалась и в один миг широко распахнулась перед ними. Дом был пустой. Осмотрев его, ребята поняли, что хозяева надолго покинули его. Были видно, что хозяева собирались тщательно.
- Может, переоденемся? – спросил Грязнов, открывая шкаф.
- Зачем? – спросил Леонид.
- Думаю, пока не стоит, мало ли что. Вдруг наша форма нам еще пригодится. В гражданке и с автоматами мы похожи просто на бандитов, - прокричал Андрей из соседней комнаты.
- Здесь есть макароны и гречка! – крикнул Сериков из кухни: - Но плита не работает, видимо газ отключили.
Виктор покрутил ручки плиты. Посмотрел наверх и заметил, что подача газа на нее была перекрыта. Он повернул кран и снова попробовал зажечь конфорку. Газа не было. 
Леонид зашел на кухню и распахнул дверцу холодильника. Сморщившись, он закрыл ее обратно.
- А вот холодильник открывать не стоит. Воняет как от скотомогильника, - сказал он.
- Видимо электричество здесь давно отключили, - заметил Грязнов.
- Но у нас же оно было, буквально вчера, - ответил ему Алексенко.
- Может в часть оно поступало отдельно, - пожал плечами Грязнов.
- Даже хлеба нет, - грустно сказал Сериков.
- Пойдемте отсюда, тут нам не рады, - грустно произнес Леонид.
Ребята вышли на улицу. Там было безлюдно.
Они снова пошли через огороды. Скоро и с этой стороны началась улица. Деваться было некуда. Они перешли на улицу. Во многих домах были закрыты ставни, а в некоторых даже заколочены двери. Они увидели ларёк, который стоял на пересечении двух улиц, решетка на окне была сломана, стекла выбиты. Вокруг  валялся мусор. Парни двинулись к нему.
- Они и ларёк уже разграбили! – воскликнул Грязнов.
- Почему же нет людей? Даже звуков никаких нет, - сказал Виктор, оглядываясь.
- Эпидемия, - произнес Сериков.
- Так все умерли или сбежали подальше отсюда?
- Может мы в эпицентре распространения эпидемии? – спросил Алексенко.
- Мы же все пробовали дозвониться до своих. Она не только здесь, - сказал Армен.
- А может мы не смогли дозвониться, потому что эпидемия только здесь и поэтому нет связи? Может в наших регионах она есть, но здесь не ловит и отсюда не может пробиться? – спросил Зверев.
Они подошли к ларьку. Металлическая стена, окрашенная в бледно-голубой цвет, была вся исписана. Дверь валялась в стороне. Вход и пол был устлан мусором из бумаги и полиэтилена. Все, что можно было съесть или выпить, вынесли. Остался только непродовольственный товар, вроде одноразовой посуды, крема для обуви, канцелярских принадлежностей.
- О, жвачка! – воскликнул Армен и достал с одной из полок коробку.
- Не советую даже трогать! – Виктор прикладом ковырял кучу мусора на столе.
- Почему?
- Может, ты заразишься от этой жвачки? Может эпидемия и началась именно с этой партии жвачек?
- Ну, ладно, - Армен выкинул коробку через окно.
- Эй, ребята! – донесся снаружи голос Зверева.
Он подошел к вышедшим.
- Дальше еще одна деревня. Чтобы дойти до трассы, нужно дойти сначала туда.
- Далеко? – спросил Леонид.
- Километр-полтора.   
- Пойдемте, парни! Нужно быстрее дойти и свалить подальше отсюда.
Алексенко с Андреем уже ждали их на вершине высокой обочины. Виктор оглянулся, но увидел лишь мусор, который ветер разносил еще дальше. Вот и всё, что осталось от людей. Век бумаги и полиэтилена. Если задуматься, они – самый популярный материал в этом мире. Они стали настолько естественными вещами, что никто их уже не видит. Они стали как камни под ногами. Человек своими руками создал новый слой в земной коре. Когда-нибудь всё это затвердеет, окаменеет и, возможно, археологи будущего раскопают их вместе с людьми. Деревья изотрутся в прах, камни рассыплются и станут неузнаваемыми, а пластик невозмутимо будет возвышаться вершиной человеческой приспособленности. Творение переживет даже своего творца, и лишь взрыв звезды разрушит ее. 
Полтора километра на деле оказались как минимум на километр длиннее. Ребята решили идти вдоль кукурузного поля, чтобы в случае спрятаться среди ее высоких стеблей. Кукуруза уже вся пожелтела, початки стремились припасть к земле, выгибая стебли дугой. Алексенко с Леонидом шли во главе, сзади Андрей с Арменом о чем-то оживленно спорили, до Виктора временами доносились возгласы армянина. За ними шел Сериков и чуть позади него топал Грязнов, слишком громко дыша. Виктор от скуки решил вспомнить песни и напевать их в своей голове. Но четко смог вспомнить только симфонию из какого-то фильма про английский корабль, который пытался потопить французский.
Внезапно Армен с Андреем схватились за автоматы. Виктор засуетился и вытащил только штык-нож. Отчетливо послышался шелест и из кустов показалась коровья голова. Она замерла и смотрела на ребят. Голова дернулась, сзади показались еще две морды, они вытолкнули первую. Они простояли так несколько секунд и животные, потеряв интерес, пошли дальше и взобрались на дорогу. Одна из них оглянулась на ребят и звонко, протяжно замычала. Виктор завороженно смотрел на них, пока они не скрылись за дорогой. Сам не зная почему, но он был рад этой встрече. Это первые живые существа, которых они встретили после армии.
- Может, пристрелим одну? – Грязнов первым нарушил молчание.
- Зачем? – удивился Андрей.
- Съедим! – округлил глаза Грязнов.
- Глупо! Ты не знаешь, как их разделать, как снять шкуру и где ты собрался готовить мясо? – Леонид повесил автомат на плечо и развернулся.
- Ну, кусок мяса из целой коровы я точно смогу от них отрезать, - пожал плечами Грязнов и пошел за ним.
Очень по-человечески, подумал Виктор.
- Как дойдем, надо будет поискать кур. Наверняка, в чьем-нибудь бесхозном дворе водятся бесхозные куры. И почему мы не вспомнили о них раньше? Уж с курицей-то я справлюсь! - продолжал Грязнов.
- На это нет времени! Есть дела важнее, - отозвался Армен.
- Мы же должны что-то есть!
- Ешь свой паек.
Разговоры о еде вызвали чувство голода, и Виктор достал безвкусные печенье из коробки с пайком.
Видимо, им действительно в ближайшее время будет некогда думать о свежем мясе. Но судьба одарила их по-иному. Дойдя первых домов и вступив на улицу, они услышали звуки автомобилей. Не одной, а нескольких.
Значит, есть все-таки здесь живые люди и можно будет добраться до Воронежа. Или это разъяренные офицеры, разоблачившие их план и рыщущие их в поисках? 

Глава 8

Они побежали на звук и скоро вышли на трассу. На Т-образном перекрестке стоял указатель.
- Это дорога на Елец! – вздохнул Зверев.
- Из Липецка! – подчеркнул Андрей.
- Коростелин был бы рад.
- От Ельца далеко до Воронежа? – спросил Армен Грязнова.
- Километров семьдесят, - ответил тот.
 Подряд проехало несколько машин. Груженные всяким хламом, они проносились мимо с бешеной скоростью. Люди внутри удивленно разглядывали ребят, но никто не останавливался.
- Почему они так смотрят на нас, с каким-то нездоровым интересом? – спросил Виктор.
- Может они думают, что мы действующая армия и пришли их спасать? – ответил Андрей.
- Но мы и есть действующая армия, только действующая по своим интересам, и наш интерес сейчас – это добраться в Воронеж, - сказал Леонид.
- Ребята, вы заметили, что все они едут только в одну сторону? – спросил Грязнов.
- Они едут из Липецка, - указал рукой Андрей.
- Нам тоже нужно быстрее уехать отсюда! Мы слишком заметны! – повернулся Леонид.
Тот молча кивнул.
- Как мы их остановим? – спросил Грязнов.
- Нас восемь человек, не каждый сможет подобрать нас, - заметил Леонид.
- Никто не захочет взять нас с собой, - сказал Армен.
Виктор с Сериковым начали махать машине, но она проехала, не сбавляя скорости.
- Мы же военные, воспользуемся этим. Смотрите и делайте, как я, - сказал Грязнов и встал на середину дороги.
Но больше машин не было.
- Если что – свистни, - сказал Армен и уселся на обочину.
- А ведь когда-то я мечтал объехать всю страну автостопом, - сказал Леонид и уселся рядом.
- Ты бы не смог доехать даже до Ельца, - усмехнулся Андрей.
Виктор посмотрел на Серикова, тот молча сидел, изредка выщипывая травинки. В ближайшее время они с Грязновым попадут домой. Но пока что всё, что они видели, не прибавляло радости этому моменту. Они до сих пор не знают, что происходит вообще с миром. Если в казарме постепенно становилось меньше офицеров, то здесь вся деревня стала призраком. 
- Они боятся, что мы заражены. Никто не остановится, а если и остановится, то вряд ли он повезет нас туда, куда мы скажем, - сказал остальным Виктор.
- Может и хорошо? Может, это они на самом деле заражены, - отозвался Зверев.
- Но нам нужна машина! Мы не пройдем пешком сто километров до Воронежа!
- Они нас боятся в принципе. Мы военные, у нас оружие. Вряд ли наличие людей с оружием добавляет уверенности, - сказал Леонид.
- Парни, машина! – крикнул Грязнов.
Они поднялись. Действительно автомобиль белого цвета ехал в их сторону. В метрах пятидесяти вдруг резко свернул на обочину и нырнул в кювет. Подпрыгивая на ухабах, машина взревела и пронеслась прочь от них снизу дороги. Изумленные парни молча смотрели на нее, пока она не поднялась обратно на трассу и уехала.
- Вот это номер! – воскликнул Леонид.
- Парни, еще одна! – сказал Армен.
Еще одна белая машина приближалась к ним.
- Советую уйти с дороги! – сказал Андрей. – Мало ли что этой взбредет в голову.
Это была ГАЗель. Подъезжая, она сбавила скорость, пока не остановилась совсем в двадцати метрах от ребят. Внутри сидели двое мужчин. Они не выходили из машины и смотрели на них. Их губы двигались, видимо, решали что делать.
- Пошли! Что стоим? – Андрей вытащил противогаз и надел его.
Остальные последовали за ним. Испуганные мужики подняли руки, когда они подошли к машине.
- Вы в Елец? – громко спросил Андрей.
Те кивнули.
- Подвезете?
Сидеть на жестком сиденье и дышать в противогаз было не очень уютно. Но Виктору нравилось это. Впервые за долгое время они куда-то двигались. Двигались быстро. Лучше чем спать на сеновале или сидеть на траве. Скоро доберутся до Воронежа и, потом можно будет уже решать, как добраться и до Оренбурга. Водитель и его сосед не разговаривали и ничего не спрашивали у них. Ужасно не хотелось, чтобы эта поездка закончилась. 
Видимо раньше эта машина принадлежала каким-нибудь коммунальным или ремонтным службам. Грубо сколоченные жесткие сиденья, валяющиеся куски арматуры, тросов, черенок какого-то инструмента, торчащий из-под сиденья. Но все же Виктору не хотелось, чтобы эта поездка заканчивалась. Чем дальше они уезжали от части, тем спокойнее себя чувствовали. Хотя желание постоянно оглядываться все еще не прошло. Они проехали еще какой-то населенный пункт. И здесь ни одной живой души. Хотя бездушное, с загнивающими постройками, с облезлой, потускневшей краской село как некстати дополняло и без того нерадушный пейзаж. Виктору казалось, что они едут всего на очередной пост. Он привык к виду высохшей травы, деревьям с пожелтевшими листьями, к столбам с проводами. Точнее не отвык от них в армии. Странно, но он думал, что «снаружи» всё стало по-другому. Ему хотелось, чтобы была хоть какая-то разница в пейзаже.    
Машина сбавила скорость. Подъезжали к повороту.
- Налей …, … Елец! – прокричал Леонид.
- Что? – Виктор мотнул головой и указал на противогаз.
Леонид повернулся к водителю. Через несколько секунд они остановились.
- Если ехать налево отсюда, то попадем в Воронеж, направо, значит Елец, - сказал Леонид, когда они с Грязновым и с Сериковым вышли из машины и отошли от нее.
- Они ведь едут в Елец? – прищурился Грязнов.
- Да. Но нам нужна машина, - ответил Леонид.
- Может, заплатим, пусть довезут? – предложил Виктор.
- Вряд ли им нужны деньги, - Леонид посмотрел в сторону дороги.
В сторону Ельца проехала машина.
- Тогда нам нужна другая, - вздохнул Грязнов.
- Мы эту еле нашли, - сказал Сериков.
- Высадим их здесь! – вырвалось у Виктора.
- Ты предлагаешь отнять у них машину?
- Нет. Остановим другую и посадим их на нее.
- В Воронеже нам придется бросить машину. Они могут заявить об угоне. Точнее, они заявят. И скажут, что угнали парни в военной форме. В первую очередь они проверят нашу часть, позвонят туда и им скажут, что как раз на днях у них сбежали солдаты, - сказал Леонид.
- Но до Воронежа доехать сможем! Если мы их отпустим, они все равно могут рассказать о нас, а если возьмем с собой, то могут подумать, что мы взяли заложников. Это еще хуже, чем просто побег! – убеждал ребят Виктор.
- Ладно, пошли. Нас все равно всех переловят, - мрачно сказал Леонид.
Они пошли в сторону машины. Виктор взял автомат в руки и подошел к водителю.
- Мы забираем у вас машину. Нам нужно в Воронеж, а взять с собой мы вас не можем. Доедем до дороги, там остановим машину, и вы поедете в Елец. Свою машину позже отыщите в Воронеже, - как можно громче и тверже сквозь противогаз сказал он водителю.
Тот испуганно кивнул и потянулся к ручке двери.
- Выйдете там! – Виктор рукой показал в сторону дороги.
Им бы не пришлось долго ждать попутную машину в Елец. Все ехали только в ту сторону. А со стороны города надвигались тучи. Весь горизонт сливался с синевой  неба.  Парни пропустили несколько машин. В них не было свободного места для двоих. И скоро им повезло. Ехал большой красно-черный автобус. 
Андрей со Зверевым встали поперек дороги. Автобус долго скрипел тормозами, прежде чем остановиться. Андрей вошел в него и не выходил около минуты. Потом показался и помахал руками. Леонид повернулся к тем двоим, и кивнул в сторону автобуса.
- Город закрыт, - Андрей подошел к остальным и снял противогаз.
- Что значит закрыт? – спросил Сериков.
- Водитель автобуса сказал, что там лагерь для беженцев. В городе карантин. Никого не пускают. Все живут в этом лагере. Но пошли слухи, что болезнь добралась и до лагеря. Многие заразились, началась паника. Потом все начали разъезжаться. Эти тоже уехали оттуда.
- В Елец? – спросил Виктор.
- Нет, там тоже небезопасно. Они поедут дальше.
- Дальше куда?
- Говорят в Карелии безопасно, у моря.
- У какого моря? – удивился Леонид.
- У любого северного, он сказал: «Езжайте туда, где много воды». Якобы там безопаснее. 
- Нам нужно в этот лагерь! – сказал Грязнов.
- Туда и едем.
- Далеко? – спросил Зверев.
- Нет, там же, на окраине города.   
Виктору стало не по себе. Он посмотрел на Серикова, тот отвел взгляд.
Андрей сел за руль. Они поехал по дороге, ведущей в Воронеж. Навстречу начали попадаться люди, они шли пешком, неся сумками с вещами. Машин стало еще больше.
- Смотрите в окна, может, увидите своих, - сказал Андрей Серикову и Грязнову.   
Все разглядывали людей идущих по обеим сторонам дороги. Каждый из этих людей сливался в единый поток. В поток беженцев, испуганных, грязных. Разглядеть в этой толпе кого-либо было невозможно. Все они были на одно лицо. Тут и там встречались машины, брошенные у дороги. Стали чаще попадаться перевернутые, лежащие в кювете. То тут, то там виднелись оторванные детали от машин, битое стекло, цветные стекляшки от фар. Очертания города уже появились перед ними, когда они доехали до дорожной развязки с указателем. Андрей повернул направо. Справа расположились садовые и дачные участки. Дальше был населенный пункт и населен он был видимо очень плотно. Люди сплошным потоком выбирались оттуда. Машин стало гораздо больше. Скоро поток людей и машин стал настолько плотным, что иногда невозможно было проехать и приходилось пропускать их. Они свернули налево и подъехали к входу, а дорога дальше вела к высокому мосту, который был перегорожен бетонными блоками. В лагере все еще было много людей. Все спешили. Земля была устлана чемоданами, сумками, одеждой. Через ворота постоянно выезжали груженые машины. Многие, кому не хватило в них места, уходили пешком. Территория была обнесена металлическим забором. Были установлены таблички с предупреждениями. Ребята остановились возле входа, ворота которого были распахнуты, а шлагбаум был вырван и валялся неподалеку.
- Как мы отыщем кого-то в такой суматохе? – спросил Алексенко.
- Лагерь охраняли военные, они же размещали людей. У них должны быть списки, - сказал Андрей.
- Да. Уверен, они у них в алфавитном порядке, - съязвил Леонид.
Сериков распахнул дверь.
- Макс, противогаз! – крикнул Грязнов.
- Делать нечего, надо идти, - пожал плечами Виктор.
- Стой! Здесь же военные, думаешь, они нас не заметят? – сказал Андрей.
- И что? Посмотри на это место – здесь уже ничего никого не волнует, - ответил ему Зверев и вышел.
Виктор, Леонид, Грязнов и Алексенко вышли за ним.
- Подождите нас здесь, – сказал оставшимся Леонид.
Они вошли на территорию лагеря, прорываясь через толпу.
«Что вообще здесь происходит», - подумал Виктор.
Такое количество палаток Виктор никогда не видел. Серые, белые, зеленые, синие, большие, маленькие, двухместные, многоместные. Они были установлены везде, где только можно было их поставить. Между домами, вдоль улиц, между деревьями. Везде лежал мусор, сумки, чемоданы, одежда, валялась посуда. Кто-то заметил табличку с надписью «САНЧАСТЬ» и махнул другим. Парни зашагали по дороге, пробираясь сквозь заросли человеческих тел.
Виктор тревожно оглядывался на тучи, надвигающиеся с севера. Если начнется гроза, люди засуетятся еще больше или спрячутся. Найти в таких условиях кого-то будет очень сложно. К моменту их приезда уже некоторая часть населения лагеря уехало отсюда, и не было гарантии, что родные Серикова и Грязнова сейчас здесь. Тем более они ведь не знают, что те их ищут. Увидев орущих младенцев на руках матерей, детей постарше, которых тащили за руки, капюшоны, воротники, взрослых с растерянными лицами, со странно удивленно-печальными взглядами, Виктор понял, что все это время их держали в неведении о реальном положении дел. Им постоянно твердили, что это всего лишь эпидемия, вроде свиного или птичьего гриппа, только немного серьезнее. Им говорили, что власти справляются с ней и скоро наведут порядок. Но это не было похоже на порядок. Постепенно, наталкиваясь на идущих навстречу людей, Виктору самому захотелось быстрее убраться отсюда. Он вспомнил о своих родных и близких и представил, как они сейчас так же волокут за собой сумки с вещами, торопят друг друга и уходят из места, которое должно было стать их убежищем, спасти их. Но куда они пойдут?
По дороге проехал, протяжно просигналив военный грузовик. Парни поторопились. Справа Виктор увидел большое белое здание, за ним ангары. Впереди заметил палатки похожие на военные. Так и есть – там торопливо, люди в военных формах, сворачивали их и утаскивали, куда-то вглубь рощицы. Валялись ящики, пустые бочки, бумаги, мебель. Виктор не понял, зачем они пришли сюда. Мимо них пробежало несколько людей в военной форме. Они даже не обратили на них внимания. Ребята пошли за ними к рощице и вскоре вышли к площади с фонтаном посередине, с великолепно красивым зданием, даже дворцом. Здесь была обустроена парковка для военных машин.
- Смотрите, там офицеры! – Алексенко показал рукой в сторону машин.
Они пошли туда. Здесь действительно еще были военные. Они грузили свои вещи в машины и, видимо, собирались сейчас же уезжать.
- Мы ищем своих родителей, вы можете нам помочь? – обратился Сериков к одному молодому бойцу.
- Уезжайте отсюда, пока есть время, - лишь сказал он.
- Мы пришли, чтобы найти родителей, - повторил Леонид: - У вас есть какие-нибудь списки жителей лагеря?
- Да, есть. Точнее были сначала. Когда еще тут размещались всего первые тысяча человек. Потом людей стало столько, что они просто не успевали вписывать их имена. А те, что были, наверное, лежат в палатке с остальным ненужным барахлом, - сказал полковник.
- И как нам их теперь найти? – спросил Сериков.
- Не знаю. А откуда их перевезли сюда? Вы кстати, с какого подразделения? – прокричал боец в ухо Леониду.
- Из Липецка! – ответил тот.
- С какого района эвакуировали ваших родных? – повторил вопрос солдат.
- Мы не знаем! А что? – наклонился к нему Леонид.
- Вы уверены, что их перевезли сюда? – боец указал на место под ногами.
- В смысле? – мотнул головой Леонид.
- Лагерь? Этот? Они в этом лагере?
- А что есть другие?
- Да! Эта одна из последних. Есть еще. Медовка, Рамонка, Вниз и еще где-то. Их много!
- У кого-то можно узнать, куда их могли перевезти?
- Не знаю.
- Вы здесь давно?
- Примерно месяц. Сейчас уже все! Пару дней назад мы окончательно потеряли связь с Москвой. Никто не знает, что делать дальше. Нет пропитания, нет медикаментов. Все разбежались. Мы тоже уезжаем! Теперь каждый сам за себя! – так же громко продолжал боец. Затем добавил: - В город не ходите – там уже давно не осталось людей. Однако там есть те, кто намного страшнее. Ну, вы, наверное, уже знаете! И не снимайте противогазы!
Он дотронулся до своего и побежал к своим. Виктор смотрел на людей вокруг. Он заметил, что тучи нагнали их. Пока не упала ни одна капля, но было видно, что скоро этот небесный волдырь лопнет и начнется потоп.
- Парни, парни, уходим! – Леонид растолкал остальных.
Виктор обернулся – боец, который разговаривал с ними, показывал рукой в их сторону другому человеку в военной форме. Тот, довольно крупного телосложения в противогазе направился в их сторону.
- Надо уходить, нас заметили!
Ребята потолкались и быстро выбежали за деревья. Виктор увидел, что они прошлись по ничтожно малой части лагеря. Насколько хватает взгляда, почти до самого города простиралась территория занятая палатками и беженцами. Справа в стороне реки Виктор заметил белые пятна, и направился туда. Краем глаза, насколько позволял противогаз, Виктор заметил вспышку, потом прогремел гром прямо над их головами. Внезапно со стороны города  раздался ответный грохот. Но это был не гром. Ноги Виктора подкосились. Землю сильно затрясло.
Люди побросали вещи и ломанулись кто куда. Никто уже ничего и никого не тащил, все бежали. Раздался громкий треск. Потом далекий свист. За несколько секунд свист превратился в вой, а вой в оглушающий звук, будто огромный кусок железа на большой скорости врезался в металлическую стену. Деревья резко встряхнулись, и горячий воздух обдул Виктора всего. Земля резко ударила по фильтру противогаза, и Виктор чуть не прокусил себе язык. Что-то твердое коснулось его головы, и он вскочил. Рядом никого уже не было. Он чуть было не сорвал с себя противогаз, но вовремя вспомнил, что это небезопасно. Грохоча и дребезжа, выехала машина из площади. Лагерь начало затягивать дымом. Виктору показалось, что пролетел самолет, он поднял голову. Повернувшись, он заметил одного из своих товарищей, тянувших к нему руку и, видимо, что-то кричавший. Виктор подбежал к нему. Это был Алексенко с окровавленной головой.
- Где остальные? – крикнул Виктор.
Тот помотал головой. Видимо, не расслышал. Виктор подошел к нему вплотную. Он снова услышал уже знакомый свист. Поднял голову, но тучи уже закрыли все небо. Нужно было найти укрытие, но снова задрожала земля. Сквозь белый дым, Виктор заметил оранжевое пятно взрыва. На этот раз дальше. Виктор повернулся к товарищу.
- Нужно уходить!
Идти в дыму было трудно. К счастью, они прошли не очень далеко от входа. Сзади посигналили, Виктор обернулся как раз в тот момент, когда несколько людей перебежали дорогу прямо перед машиной, и она на большой скорости сбила человека и остановилась, протащив тело несколько метров. Виктор сразу дернулся, но почему-то продолжал идти дальше, поддерживая раненого товарища. На земле он подобрал кусок белой ткани, напоминающий бинт. В стороне города, он раз за разом замечал вспышки взрывов. Люди задыхаясь в дыму и в поднявшейся пыли, бежали к воротам. Усилившийся ветер принес запах гари, который чувствовался даже сквозь противогаз. Когда они дошли до перекрестка их догнали Леонид, Грязнов и Сериков. Все трое были вымазаны в грязи.
- Ты видел, что они стреляли? Стреляли по людям? – прокричал Леонид Виктору.
- Видел! Алексенко ранен. Где Зверев?
Леонид посмотрел по сторонам.
- Я думал он с вами!
Виктор помотал головой.
- Может он уже добрался до выхода?
Леонид махнул рукой в сторону выезда.
Они добрались до ворот. Но машины с ребятами там не было. Возле ворот была самая настоящая давка. Забор скрипел и гнулся под натиском напирающих. Никто, наверное, уже не разбирал, кто находится вокруг. Грязные, со следами слез на лицах, люди, с иступленными глазами, были похожи на скот, вырвавшийся из скотобойни. Виктору почему-то вспомнилась фраза «в толпе не видно человека». Люди покидали лагерь всеми возможными путями. Кто-то перелезал через забор всего лишь в нескольких метрах от ворот, остальные пролезали через щели и бежали прямо по полю. Многие уходили по проселочной дороге вдоль реки. Виктор тоже решил, что оттуда будет лучше, чем по забитой дороге в сторону трассы. Они уже добрались до лесополосы, как неистово сигналя, к ним подъехала машина с Андреем за рулем. Ребята погрузились в нее. 
- Где еще один? – спросил Армен, повернувшись к ним.
Виктор сорвал противогаз.
- Зверева нет!
- Где он? Вы нашли родителей?
- Где вы были?
- Мы отъехали в сторону, боялись, что нас могут задержать или отобрать машину. Почему нет Зверева? – переспросил Андрей.
Виктор увидел раскрасневшееся лицо Грязнова. В его глазах были слезы. Он отвернулся в сторону двери, прочистил горло и хрипло произнес:
- Мы его не видели.
Остальные молчали. Сериков сидел, держа голову руками и уткнувшись ими в колени. Андрей разглядывал людей через лобовое стекло. Виктор достал из кармана кусок белой ткани и сунул его Леониду. Тот помог замотать голову Алексенко.
- Поехали, Андрей!
Виктор посмотрел на Серикова, ожидая, что те сейчас набросятся на Леонида. Но они продолжали сидеть молча. Машина тронулась. Беспрерывно сигналя, она пробиралась сквозь поток людей. Еле доехав до трассы, виляя между брошенными и покорёженными машинами, они остановились.
- Куда? – спросил Андрей.
- В Елец, - коротко ответил Виктор.
На дороге образовался затор. Автомобили лезли друг на друга и делали ситуацию еще хуже. Многие, пытаясь объехать по обочине, проваливались вниз по откосу. Позади отчётливо слышались звуки взрывов. Андрей остановился:
- Надо найти другую дорогу. Здесь мы не проедем.
- Съезжай с дороги, туда – вдоль лесополосы, - Леонид показал рукой вниз.
Некоторые уже проезжали оттуда, но дорога там была свободнее, чем наверху. Внизу были только пешие люди.  Андрей медленно начал съезжать вниз. Съехав, он набрал скорость, и машина резво устремилась вперед. Вдруг впереди на дороге что-то взорвалось. Люди ринулись к лесополосе, машины одна за другой начали съезжать вниз, многие переворачивались на ходу. Началась давка. Люди бросали свои застрявшие машины на дороге и убегали вниз.
- Они от чего-то бегут! Что-то их напугало, - воскликнул Армен.
Было такое ощущение, что с другой стороны на дорогу выбежало стадо разъяренных быков, и люди в ужасе убегали от них. Даже послышались редкие выстрелы. Дым стал гуще. Забарабанил по стеклам дождь. Внезапно с дороги вылетел загоревшийся грузовик. Он несколько раз перевернулся, раздавив нескольких человек. 
Виктор прильнул к окну и пытался что-нибудь разглядеть. Дым становился плотнее. Виктор увидел, как недалеко от них лежал перевернутый внедорожник. Из него вылез мужчина в ковбойской шляпе. Он не смотрел по сторонам, лишь назад за свою машину. Вдруг в дыму показался человеческий силуэт. Он шел прямо к человеку в шляпе. Точнее ковылял странной походкой, как будто одна нога у него была короче другой. Разглядеть его лицо из-за дыма было невозможно. Вдруг мужчина в шляпе достал пистолет и выстрелил в силуэт. Но тот не упал, а продолжал надвигаться на стрелявшего… Они проехали это место и что случилось дальше Виктор не видел. Но то, что он успел увидеть, поразило его. Мужчина в ковбойской шляпе стрелял практически в упор, он не мог промахнуться! Но почему фигура в дыму не упала? 

Глава 9

Дождь размыл дорогу вдоль лесополосы, и Андрею пришлось найти удобный подъем на дорогу. В последние дни так много случилось странного и страшного, но картина воронежского лагеря затмила все представления о действительности. Все ее обитатели разбежались кто куда. Бежали от неведомого врага и бомб. В простой эпидемии ли дело? Все страшные мысли в одночасье стали явью. Можно ли не сомневаться, что такое уже происходит повсюду? И что это «такое»? После их бегства из части ничего еще не прояснилось, а стало еще хуже. Виктор в мыслях не заметил, как они доехали до перекрестка до Ельца. 
- Куда едем? – спросил Андрей.
Виктор вздрогнул от его голоса. Никто не ответил.
- Останови! – сказал Виктор.
Андрей свернул в сторону Липецка и остановился у обочины.
Виктор молча открыл дверь и вышел. Он закурил и отошел от машины. Надеялся, что успокоится и придумает, что делать дальше. Но ничего не придумал. Он просто стоял и смотрел вдаль. Видел, как серые облака очень низко проплывали над землей. Слышал, как за спиной проезжали машины. Он только сейчас осознал, что обитатели лагеря могли быть зараженными. И они сейчас беспрепятственно распространяют ее еще дальше. Заразят других, а те, в свою очередь, следующих.
Послышался стук – Леонид вышел из машины и направился к нему. Виктор мгновенно сосчитал количество людей в машине и вспомнил о Звереве, который остался в лагере. На секунду ему показалось, что остальные в машине сговорились и решили, что Виктор виноват в этом.
- Нам нужно вернуться за Зверевым, - сказал он Леониду.
- Ты с ума сошел? Мы еле удрали оттуда! Как мы его отыщем? Это невозможно!
Виктор промолчал. Он знал это. Просто должен был предложить. Чтобы хоть немного стало легче на душе.
- Нам нужно было послушаться тебя! Мы должны были сбежать раньше! – вздохнул Виктор.
- Да, - мрачно согласился Леонид.
- Мы столько времени потратили впустую, охраняя этот вонючий аэродром! -  проговорил сквозь зубы Виктор и отвернулся.
- Мы все равно ничего толкового не придумали, - начал Леонид.
- Нужно было подбить всех! – отрезал Виктор. – Перестрелять офицеров и сбежать всей ротой, всей батальоном! Теперь мы здесь, они там, Зверь остался в лагере! Нам ведь не говорили, что тысячи людей были заперты в лагерях! Может и у нас такое происходит! Кто стрелял по лагерю? Свои? Это же были свои! На нас ведь никто не нападал!
- Может это ошибка? Случайность! А может …бунт. Кто его знает? Может и не стреляли вовсе? Может просто взорвался какой-нибудь склад с оружием, мы же не знаем!
- Ошибка? Ты видел, что белело на берегу? Там были тела, Лёня! Это были трупы! Их даже не убрали. Они просто лежали там накрытые белой простыней. Вдоль реки, понимаешь? А если эта зараза попадет в воду? Наверняка она уже попала! Может стреляли специально? Может, не хотели, чтобы люди покидали лагерь? Их ведь не просто держали в лагере! Они отделили здоровых от больных и собрали их в лагерях. Что же тогда происходит в городе? А что творится у нас?   
- Поэтому нам нужно ехать дальше. Нужно быстрее попасть домой! – Леонид выбросил окурок и пошел к машине.
На секунду Виктору показалось, что остальные в машине сговорились и решили, что он виноват в пропаже Зверева. Виктор не мог сдвинуться с места, он продолжал смотреть вдаль. Он так часто это делал стоя на посту, но никогда ничего особенного там не видел. Но смотреть больше было некуда, под ногами была все та же земля, над головой неизменное небо. На хорошее надеяться не приходилось, а плохое невозможно было разглядеть издалека. Оно появлялось внезапно. Материализовалось вокруг, как будто всегда было рядом, но оставалось невидимым до поры до времени. Виктор не был персонажем из книг. Он не умел радоваться цветам или чистому небу. Ему никогда не хотелось валяться среди высокой травы на лугу или кувыркаться на пляже с белым песком. Стрекоза с синевато-прозрачными крыльями не восхищала его своей грациозностью или необычной задумкой внешнего облика. Журчание ручья не напоминало песню. Цветы просто были цветами, а стрекоза стрекозой. Ему больше хотелось увидеть цветы внутри себя, чувствовать их, уметь им радоваться. Сами цветы ведь не приносят радости, их приносят ощущения, сравнения, ассоциации. Например, красоту женщин сравнивают с цветами и поэтому цветы такие красивые, потому что напоминают женщин. Возможно, человек так и не познал окружающий мир, но познал себя и  проецирует человеческие черты на всё вокруг. Он сочинил музыку и наложил ее на журчание ручья, пережил трагедию и сравнил ощущения с бурей. Если человеку дарят цветы в связи с радостными событиями, они и впредь будут вызывать схожие эмоции. Человек создает мир по своему образу и подобию. А все остальное было всего лишь словом. Проекцией всего этого и всего лишь отбрасыванием тени в голове. Но тому, что происходило вокруг, не было названия. И оно было реальнее всего. Никаких внешних признаков катастрофы, но Виктор точно знал, что она уже случилась и теперь несется за ними по пятам. Она несется за каждым из них. И она внутри этих машин, проезжающих по этой дороге. По одной из миллиона. И они теперь все на космическом корабле без тормозов несутся в бездну. И он точно знал, что им не вырваться из нее. А на заднем фоне духовой инструмент в руках из одной костной ткани подгоняет беглецов. Пронизывая каждую клетку мозга, она вонзается ржавым ножом в ухо и проворачивается вокруг своей оси. А ты с завязанными за спиной руками, упираешься головой об стену и трешь то место, где острие ножа впивается в череп с внутренней стороны. И эта мелодия Смерти, все, что осталось вокруг. Не услышать ее уже невозможно. Она напоминает тебе о твоем дыхании, чтобы ты не забывал дышать. Чтобы на самом деле вдыхал полную грудь воздуха и не задерживаясь выдыхал обратно. И так каждые двадцать секунд. Если забудешь – умрешь! И вся твоя жизнь поделена на такие короткие отрезки.   
Но ведь жизнь не нужна Вселенной! Если люди единственные ее живые обитатели, то она и не заметит ее исчезновения. А если не единственные, то другие заменят их. А ты свою жизнь даже не заметишь и не сможешь ее оценить, измерить. Ведь измерение это сравнение с эталоном, а кроме жизни для тебя ничего нет и сравнить не с чем. Ты всегда будешь только живым, следовательно – для самого себя ты будешь бессмертным.
К духовому инструменту присоединяется и клавишный. И словно сломанные часы, верх и вниз по лестнице, словно молоток, бьющий тебя по затылку и по пяточной кости. И ты каждый раз жмуришься от ударов по затылку и вздрагиваешь от ударов по пяткам. Стоишь по колено в воде и видишь расстояние между подошвами волн. Тебя не интересует высота волны или ее гребень, а лишь то место, которое на мгновение приобретает состояние покоя и выравнивается, а затем весь порядок переворачивается вверх дном. И ты понимаешь, что это и есть ее самая важная часть. Но туда не смотрел никогда. Ты думал, что важное – на виду. Или наоборот, что на виду, то важнее. Ты пытался придать красоте смысл, дать ей имя и чуть ли не выдать документы. Но никогда не задумывался, что всё это всего лишь взгляд под определенным углом, определенная пропорция видимых и невидимых линий. И вот волны превращаются в море. А море окрашивается в красный цвет. И ты чувствуешь, как кровоточат твои ноги. Ты чувствуешь, как вены на ногах пульсируют, даже слегка щекоча.
Всё это пронеслось в голове Виктора, пока он бессмысленно продолжал смотреть на горизонт. За тысячи таких горизонтов был его дом. Его задача – отыскать его, пока он еще верит в его существование. Пока же дом был так далёк, что воспринимался всего лишь как сон, как какой-то собирательный образ. Виктору пришлось бы очень постараться, чтобы детально прорисовать его у себя в голове. Он не мог понять, почему это случилось именно сейчас и именно с ним. Почему не год раньше или позже? Почему именно сейчас? Почему именно он вынужден перенести все это? Почему именно он должен рисковать своей жизнью, даже не имея никаких гарантий на успех? За последний год обязательно кто-то другой контролировал каждый его шаг, указывал что можно,  а что нельзя, принимал за него решения. А сейчас он стоит на обочине, и в голове нет совершенно никаких мыслей насчет дальнейших действий. Он всего лишь знает, что должен попасть домой, но понятия не имеет с чего начинать и к чему это всё приведет. Неизвестно даже больше надеяться на себя или слушать других. Нельзя после такого места как армия попадать в такой мир! И без всяких эпидемий в обычной жизни не всегда удается разобраться что к чему. Сейчас каждый его шаг, каждое слово и действие могут иметь колоссальные значения в будущем. Им придется сражаться за каждый новый день в их дальнейшей жизни, за каждый новый восход солнца, за каждый вздох. И сражаться придется со всем миром и каждым, кто обитает в нем. Чтобы выжить придется быть на шаг впереди всех. Предугадывать события.
Виктор никогда не сомневался в своих товарищах. Он полностью доверял каждому из них. В течение года они вместе спали под одной крышей, бок о бок стояли на постах и в строю. Но сейчас каждый из них был отдельной личностью. В армии они были заодно, а теперь у каждого из них появился выбор. Виктор не был с ними знаком до службы, поэтому не знал, какую жизнь они вели и как относились к ней. В армии все шероховатости человека сглаживали, но здесь некому этого делать. Если они хотят остаться одной командой, им придется привыкать друг к другу. К новому «другу».
Если бы Виктор только послушался Леонида раньше! Возможно, Грязнов с Сериковым встретились со своими семьями. Сколько он провел беспокойных ночей, гадая, где бы они уже были, если бы уже сбежали. И каждый раз ему казалось, что момент упущен, что нужно было сбегать еще вчера. Но в то же время продолжал лишь тревожиться и гадать. Он так боялся ошибиться, что в итоге не делал ничего и, видимо, это и было его ошибкой. А каждый из его товарищей, возможно, сейчас обвиняет его в трусости и нерешительности. Ждет, когда он подойдет к ним, чтобы бросить обвинения в лицо, а кто-то лишь молчаливо отведет взгляд, словно говоря, что Виктор не оправдал их надежд и теперь его не существует. Но они не бросят его здесь, не оставят, не позволят спрятаться и скрыть свои грехи, а позволят остаться с ними, чтобы дольше помучить, увидеть последствия своих деяний. Они будут знать, что Виктор больше не осмелится высказать свое мнение, принимать какое-либо решение и будет должен из-за чувства вины беспрекословно слушаться их. И каждый раз, встречая живых людей и отвечая на их вопросы, будут говорить, что оказались в такой ситуации из-за него. Но намекнут, что простили его и теперь везут домой, потому что служили вместе, потому что у них самих дома больше нет. Из-за Виктора. Ведь даже сейчас он продолжает стоять у дороги и тратит драгоценное время, но так и не придумал ничего. Может, уже и не потребуется. Внезапно ему захотелось вернуться обратно в часть. Зайти в казарму и лечь в свою койку, укрывшись под одеялом. Пожалуй, в единственное место, которое он ненавидел меньше остального. 
Виктору часто казалось, что он чего-то лишен. У других есть, а у него нет. Будто у всех по две руки, а у него только одна. И вроде бы много вещей можно сделать одной рукой, а если приноровиться, приспособиться, то почти всё. И мир сейчас создает все условия для комфортной жизни всем, кто хоть чем-то обделен. Но факт остается фактом – у тебя одна рука. К этому можно привыкнуть, смириться с этим, не обращать внимания и даже извлечь из этого пользу. И проблема не в окружающих. Никто не акцентирует свое внимание на отсутствии у тебя одной руки, никто не смеется над тобой, не ущемляет твои права. Они понимают тебя, входят в твое положение, жалеют, принимают тебя таким, какой ты есть. Но и это всё проблему не решает; ты не хочешь, чтобы тебя понимали, ты не хочешь, чтобы тебя принимали таким, какой ты есть. Ты хочешь только одного – быть двуруким. Быть нормальным. Не отличаться, не выделяться от остальных. Быть нормальным, таким как все не так уж и плохо. Отличие особой радости не приносит, что бы про это не говорили. Конечно, если ты гений, у тебя особый талант к чему-то или дар, то это хорошо. Но если это не дар?  Быть одноруким тяжело. Но еще труднее, когда люди говорят: "Тебе еще повезло! Ведь есть люди совсем без рук, представь каково им!". То есть люди думают, что я должен быть доволен. И вообще, в чем преимущество однорукого человека над безруким? Однорукий может подтереться сам, после того как сходит в туалет. Даже если ты успешнее двуруких, ты хочешь, чтобы у тебя был выбор. Однорукий может делать только то, что могут однорукие. Кто-то украл у тебя право делать то, что делают двурукие, но ты не знаешь, кто именно и поэтому обвиняешь всех. Какого размера должен быть аквариум, чтобы рыба чувствовала в нем себя счастливой? Неважно какого, главное, чтобы она не знала, что есть аквариумы больше.
Виктор закурил и пошел к ребятам. Он решил, что будет молчать, не будет отвечать на обвинения. Пусть они решат, что он признал свою вину и ему нечего сказать, или, что он не согласен с обвинениями и не считает нужным оправдываться. В очередной раз Виктор убедился, что молчание, вероятно, красноречивей слов. Но, видимо, так решили и остальные. Никто ничего не сказал ему. Виктор облокотился о дверь. Андрей курил, навалившись на руль. Армен сидел с закрытыми глазами. Сзади сидел Сериков, наклонившись вперед потирая ладони и смотря в пол. Грязнов обнимал автомат, теребя его ремень. Алексенко сидел, запрокинув голову назад, и смотрел в потолок. Леонид смотрел в окно и не повернулся к Виктору. Сильно пахло табачным дымом. Молчанием Виктор ничего не добился.
- Ну, что будем делать, ребята? – осторожно начал он. – Едем?
- Надо ехать, - отозвался Леонид.
Виктор посмотрел на Серикова.
- Куда?
- Надо отъехать подальше от Липецка, - Андрей поднял голову. – Вы, с нами, парни?
Это был вопрос к Грязнову и Серикову. Наверное, Виктор в первый раз в своей жизни по-настоящему прочувствовал тяжелую паузу в разговоре людей.
- Да, с вами, - не поднимая головы, наконец, ответил Сериков и провел рукавом по глазам.
- Тогда поехали, - Андрей завел микроавтобус.
Виктор залез в салон и захлопнул дверь. Он посмотрел на место, где недавно стоял. Он надеялся, что никогда больше не увидит его. А, может, именно это место станет последним, где он был в безопасности?

Глава 10

Они объехали Липецк. Дальше ехали, ориентируясь на трассу. Большая дорога не могла ошибиться. Рано или поздно она должна была вывезти их к какому-нибудь крупному населенному пункту. Ехали молча. Смирившись с судьбой, и с присутствием друг друга. Леонид дымил на весь салон. Виктор сначала старался экономить сигареты, но позже решил, что это глупая идея. Он сидел сзади и смотрел на дорогу. Каждый ее метр приближал его к дому. Виктор знал, что удача не всегда будет на их стороне. Скоро у них кончится топливо. А они ехали на восток, ориентируясь на солнце. Переоценить масштабы катастрофы было невозможно. Ни одной машины, ни одного живого человека. Этот вирус, эта эпидемия поработала на славу. Всего лишь пара голов крупнорогатого скота. Зато вечер обещал быть ясным и теплым. Андрей коротко сообщил, что им придется остановиться на ночлег в ближайшем населенном пункте. Виктор вдруг осознал, что они не едут на посты. С этими людьми ему придется доехать до самого Оренбурга или дойти. Андрей свернул с дороги. В довольно крупном населенном пункте виднелся одинокий огонек, видимо, зажженный одним из жильцов. Андрей проехал дальше. Он покружил по улицам села и остановился напротив здания из красного кирпича оказавшейся школой. Армен распахнул ворота, и они заехали во двор. Никто особо не спорил насчет стоянки. Выйдя из машины, Виктор потянулся. Школа словно зрительный зал безмолвно наблюдал за прибывшими гостями. Потемневшие окна казались поверхностью воды или порталом в другое измерение. Сумерки сгладили и скрыли дефекты стен. Словно уродливый самолет без носа и хвоста, школа широко раскинула свои «крылья». Школа всегда была особенным местом для Виктора. Она не воспринималась как обычное обиталище. Здесь люди менялись и их меняли больше, чем где бы то ни было. Заходил один человек, а выходил совсем другой. Хороший или плохой – неважно, главное, другой.
- Нужно зайти внутрь, - сказал Леонид и громко постучал прикладом по двери.
- Зачем? – спросил Армен.
- Нам же нужно где-то переночевать. Искать пустой дом поздно и опасно. А ночевать на улице сейчас холодно.
- Думаешь, там тепло?
- Уверен, что теплее, чем здесь.
- Может, окно разбить? – спросил Грязнов.
- Подождите! Не надо ничего бить! – Андрей пошел к машине и из-под заднего сиденья достал монтировку. Послышалось трение металла об металл. – Попробуем открыть дверь.
Он просунул плоский конец в щель между двумя дверьми и надавил в сторону. Послышался скрежет, но дверь не поддалась. Монтировка вошла еще на несколько миллиметров глубже. Спустя десять минут двери с треском отворились. Внутри все-таки было теплее. Фонарей ни у кого не было. С громадных окон проникал очень слабый свет. Парни оказались в просторном помещении. В две стороны уходили коридоры. Справа на стене Виктор заметил большой портрет, видимо, основателя школы. Слева на всю стену размещалась картина, было трудно разглядеть что на ней  нарисовано.
- «Кабинет истории», - прочитал Андрей на ближайшей двери. Он осветил зажигалкой небольшую табличку. 
- Как-то страшновато, - произнес Армен.
- Это школа, - вздохнул Леонид.
- Вот именно. Если когда-нибудь кто-нибудь умирал здесь, то вероятнее всего, это был ребенок.
- Мог умереть учитель.
- Палачи не умирают на эшафоте, только осужденные, - подхватил Андрей.
- Почему обязательно кто-нибудь должен умереть? – спросил Виктор.
- Смерть это соль жизни, - ответил Армен.
- Смерть это конец жизни. Я думал, соль жизни любовь.
- Соль жизни это время, - протянул Андрей.
- Соль жизни - только соль. Ведь если соль жизни не соль, а что-то другое, то, что тогда соль? - начал Леонид.
- Эй, ребята, здесь учительская, - из-за угла появилась фигура Грязнова.
Дверь была открыта. Пахло старой бумагой. На длинной стороне прямоугольной комнаты были такие же большие окна, между ними тикали часы. Здесь был диван и мягкие стулья. Решили разместиться здесь.
Виктор открыл глаза. Он лежал на левой руке, и она сильно затекла. Виктор с трудом поднялся. Они были в школе, это был не сон. Остальные еще спали, только не было кого-то одного, Виктор сосчитал пять спящих тел. Он поднял голову, часы показывали половину первого. На улице было пасмурно. Виктор вышел из учительской. В глаза бросился портрет на стене. Нарисованный, видимо, масляными красками мужчина в густой шевелюре, а-ля восьмидесятые, улыбался, повернувшись  вполоборота. Виктор прошел дальше и на противоположной стене увидел картину, которую вечером не смог разглядеть. На ней была изображена битва. Славянские воины сражались против татаро-монгол. Виктор поспешил на улицу. Машина была на месте. Облака всех оттенков серого очень быстро двигались на восток.
Виктор зашел и решил осмотреть школу. Левый коридор не освещен. Виктор пошел в правый. Двери всех кабинетов были закрыты. Он дошел до самого конца. Справа оказалась школьная библиотека. Навесной замок был слишком большим и спаренные двери свободно ходили взад-вперед. Виктор прицепил штык-нож к автомату и попытался выбить одну проушину. Но почувствовал, что нож может сломаться. Взял его в руки и надавил. Комната была небольшой. Но все стеллажи ломились от учебников. Виктор нашел полку с художественной литературой и взял первый попавшийся журнал. Это были комиксы. Он пролистнул слипшиеся страницы. Большой палец остановился на странице все рисунки, на котором были преимущественно раскрашены с черные и темно-синие цвета. В центре было нарисовано существо с кривой косой в руке, в темно-синем балахоне и с черепом вместо головы. Позади него изображались другие существа с белыми глазами, с волчьими головами, обнаженные челюсти. И они хором произносили слова:
«ПУСТЬ ТЬМА С НЕБЕС НА НАС ПАДЁТ…
СВЕТ УМИРАЕТ, НОЧЬ ГРЯДЁТ…
И ЧЁРНОЮ МОЕЙ РУКОЙ –
НАРУШИМ МЁРТВЫХ МЫ ПОКОЙ!»
Виктор пролистал еще пару страниц. Та была полностью в красных цветах. Только вместо косы и черепа большая мускулистая обезьяна. За ней тоже воинство. И призыв:
«УМЕРШИХ КРОВЬ МЫ ЗАБЕРЁМ,
И ЯРОСТИ ОГОНЬ ЗАЖЖЁМ,
ТАК С НАШЕЙ НЕНАВИСТЬЮ ВПРЕДЬ
СУДЬБОЮ ВАШЕЙ СТАНЕТ СМЕРТЬ!»
Виктор выбросил журнал. Пошарил по полкам. Под руку попалась довольно-таки объемная книга. На белой обложке изображено здание похожее на фигуру человека, возвышающееся над остальным городом. Айн Рэнд «Источник». Между страниц торчали разноцветные небольшие полоски. Виктор открыл по одной из них и прочитал отрывок, возле которой была сделана небольшая засечка синей ручкой:
...«Он забыл о первом спроектированном им здании. Забыл о страхах и сомнениях, сопутствовавших появлению на свет его первенца. Он давно уже понял, до чего все просто. Клиенты готовы будут принять все, что он предложит, лишь бы им дали внушительный фасад, величественный вход и гостиную под стать королевской, гостиную, которой можно было бы потрясти гостей. Все выходило ко всеобщему удовлетворению: Китингу было наплевать на все, лишь бы произвести впечатление на клиентов; клиентам было наплевать на все, лишь бы произвести впечатление на гостей; а гостям было просто наплевать на все».…
Виктор открыл следующую:
...«- И что ты называешь свободой?
- Ни о чем не просить. Ни на что не надеяться. Ни от чего не зависеть».…
И дальше:
…«… здесь он и будет стоять как памятник безграничному эгоизму и ничему, кроме эгоизма мистера Энрайта и мистера Рорка. Оно будет стоять между рядами жилых домов из песчаника с одной стороны и газгольдерами – с другой. Возможно, это не случайность, а перст судьбы, свидетельствующий о ее разборчивости. Иное соседство не смогло бы столь красноречиво выявить кричащую наглость этого строения. Оно будет выситься как насмешка над всеми зданиями города и людьми, построившими их. Наши здания лишены всякого смысла и противоестественны; строение мистера Рорка лишний раз подчеркивает это. Но контраст совсем не в его пользу. Сам факт этого контраста делает это здание частью всеобщего абсурда, причем частью самой комической. Так луч света, проникший в свинарник, делает видимой всю грязь и тем оскорбляет наш взор. Наши строения имеют великое преимущество: они робки и темны. Более того, они нас удовлетворяют. Дом Энрайта смел и светел… Он как пернатая змея. Он привлечет внимание – но лишь к безмерной наглости мысли мистера Рорка. Когда его построят, он станет шрамом на лице нашего города. А шрам тоже по-своему ярок и выразителен».
...«- Люди различаются по своим достоинствам, если они вообще у них имеются, но всегда одинаковы в своих пороках»....
…«Теплыми вечерами дети из окрестных трущоб забирались в парк, окружавший приют, и через громадные окна завистливо смотрели на спортзал, комнаты для игр и кухню. У них были перепачканные лица, на них были грязные отрепья, но их маленькие тела были ловки, в глазах светились ум и энергия, они вызывающе и требовательно смеялись, отстаивая свое место в мире. Но персонал приюта гнал их прочь с громкими возмущенными криками – ах, опять эти юные гангстеры!
Раз в месяц приют посещала делегация спонсоров. Их имена были хорошо известны, они числились среди лучших людей города, хотя ни у одного из них не было личных заслуг перед обществом. Это была депутация норковых манто и бриллиантовых подвесок с благородными вкраплениями сигар стоимостью в целый доллар и дорогих шляп, импортированных из Великобритании. Всякий раз их сопровождал Эллсворт Тухи. После такого посещения казалось, что норковые шубы греют еще лучше, а право на их ношение неоспоримо утверждалось за их обладательницами, поскольку визит связывал воедино социальное превосходство и бескорыстную любовь к людям, выставляя эту связь гораздо привлекательнее и ярче, чем посещение, например, морга. По завершении осмотра на Эллсворта Тухи сыпались комплименты; его не без смущения поздравляли с успешным осуществлением большого общественно значимого начинания и не скупились на добровольные взносы и пожертвования на другие его гуманитарные акции: публикации, курсы лекций, радиофорумы и социологические семинары».…
…« - Прислушайся, что сегодня проповедуется. Взгляни на окружающих. Ты удивлялся, почему они страдают, почему ищут счастья, но не находят. Если любой из них спросит себя, было ли у него когда-либо по-настоящему личное желание, ответ будет очевиден. Он поймет, что все его желания, усилия, мечты, амбиции мотивированы другими людьми. Он даже не боролся за материальное благополучие, а стремился к обманчивому призраку всех получающих жизнь из вторых рук – престижу. Печати одобрения, но не собственного. Он не может найти радости ни в борьбе, ни в победе. Он ни о чем не может сказать: «Это то, чего я хотел, потому что именно я этого хотел, а не потому, что это заставит моих соседей разинуть в изумлении рот». И человек еще жалуется, что несчастлив. Все виды счастья – дело сугубо личное. Наши самые волнующие моменты сугубо личны, несут удовлетворение в самих себе , их не надо трогать . Священные или драгоценные для нас вещи мы не хотим разделять с кем-то. Но нас приучили выставлять все напоказ, чтобы каждый лапал, искать радостей в толпе. У нас даже нет слова, чтобы выразить то качество, которое я имею в виду - самодостаточность человеческого духа. Трудно назвать это эгоизмом или эгоцентризмом - слова исказили, и они стали выражать Питера Китинга. Гейл, я считаю главным злом на земле то, что надо помещать самое важное для тебя в других людей».…
Виктор засунул книгу в подмышку и вышел из библиотеки. Зашел в учительскую и лег, поставив ноги на пол. В животе заурчало. Его организм соблюдал режим. В этом плане желудок был более прагматичным, чем мозг. Его не волновали проблемы будущего, и он требовал конкретного и гарантировал успокоение, получив желаемое.
Что-то коснулось его ноги, и Виктор открыл глаза. Часы над его головой показывали, что он проспал еще час. Ребята уже встали. Виктор почувствовал, как в открытую шею подул холодный из щели в окне. Он резко поднялся. Все вышли на улицу.
- А где Алексенко? – спросил Грязнов.
Ребята переглянулись.
- Может, отошел?
- Его нет давно. Час назад я проснулся, его не было, - Виктор прочистил горло.
- Почему ты не разбудил нас? – спросил Андрей.
- Я думал, что он никуда не ушел и вернется. Я пошатался пару минут и лег обратно.
- Саня! – громко позвал Леонид.
Грязнов сунул два пальца в рот и свистнул. Ответа не было.
- Его автомата же тоже нет? – спросил Леонид.
- Нет, - ответил Армен.
- Пошли искать, может, с ним что-то случилось.
Они зашли обратно в школу. Виктор с Андреем пошли в левый коридор. В отличие от правого, здесь кабинеты были по обе стороны. Двери в них были заперты, поэтому, коридор совсем не был освещен. Деревянный пол гулко отзывался на шаги. Виктор споткнулся об ступеньку. Шедший сзади Андрей смог отворить одну дверь. Внезапно ноги Виктора наступили на лужу. Было темно. Не было видно что там в конце коридора. Но лужа становилась глубже. Виктор услышал журчание. Свет от зажигалки отразился на блестящей двери. Дальше был тупик. Виктор разглядел темное пятно большого замка на двери. А еще пол возле двери провалился, и вода выливалась в щель. Виктор попятился. В полуоткрытой двери возле себя он заметил большую цистерну, покрашенную в синий цвет. На полу была вода, видимо, отсюда она попадала в коридор. Дальше за цистерной было пространство, закрытое от взора. Виктор прикоснулся к двери и внезапно почувствовал, как в области груди внутри что-то выросло и попыталось вырваться. Правая ладонь сжалась в кулак и все мышцы на руке напряглись до предела. Виктор смотрел в этот темный угол за цистерной и не смог пошевелиться. На двери не было ручки, чтобы ее закрыть. Виктор попятился, не отрывая глаз от щели. Но понял, что сзади его ничто не прикрывает и развернулся. Увидел открытую дверь, в которую ранее вошел Андрей. Повернулся обратно к полуоткрытой двери и на миг задержал свой взгляд на темном проломе на полу. Вытянутый как пружина, на не сгибающихся коленях Виктор влетел в светлый кабинет. Приклад ударился об косяк. Андрей рассматривал плакаты на стене.
- Что-то есть?
- Нет, - тихо ответил Виктор и сильно мотнул головой.
Он увидел длинный плакат, один конец которого лежал на полу, другой был закреплен над доской.
“Мы живём, мыслим, действуем в конце сияющего чувственного дня, длившегося шесть веков. Лучи заходящего солнца всё еще освещают величие уходящей эпохи. Но свет медленно угасает, и в сгущающейся тьме нам всё труднее различать это величие и искать надёжные ориентиры в наступивших сумерках. Ночь этой переходной эпохи начинает опускаться на нас, с её кошмарами, пугающими тенями, душераздирающими ужасами. За её предела…”
Дальше невозможно было прочитать. Имя автора цитаты тоже осталось на той стороне изгиба плаката. Трогать его Виктор не стал.
- Пошли, - сказал Андрей и вышел.
Они встретились с остальными у входа. Алексенко не смогли найти.
- Нужно искать на улице, - с тревогой сказал Леонид.
- Может, он ушел без нас? – спросил Сериков.
- Зачем ему это? – удивился Армен.
- Тогда куда он мог деться?
- Может, с ним что-то случилось. Может, сломал ногу? – глухо спросил Грязнов.
- Мог бы позвать на помощь, кричать, - сказал Виктор.
- Если не может?
- Выстрелил бы из автомата. Пошли, - Леонид направился к выходу.
Они заглянули внутрь машины. Громко звали еще и еще.
- Нужно посмотреть всё вокруг школы. Там какое-то здание, нужно сходить, - Леонид указал рукой на строение из белого кирпича. Армен, Сериков и Грязнов пошли в другую сторону. Виктор с Леонидом и Андреем направился к белому зданию. Между ним и школой растянулся забор, за ним был сад. Деревья плотным строем закрывали его от улицы. Виктор решил осмотреть сад. Он быстро пробежался между кустами, затем пошел вдоль деревьев. За ними было металлическое ограждение. Он прошел по двум сторонам периметра территории школы и оказался у ворот, только с задней стороны здания. Пошел вдоль стены. Он заметил еще одну дверь внутрь школы, которая была заперта. Дальше был небольшой участок стены, который был закрашен в белый цвет. Стена в этом месте была вся исписана. Под ногами валялось немыслимое количество окурков, мелкие куски битого стекла, словно разноцветные зерна. Видимо, это место было очень популярным среди молодежи. Было видно, что стена перекрашивалась не раз, но «наскальная» живопись все же сохранилась. Видимо, для потомков. Большая часть надписей на стене были ругательства, признания в любви, сердечки. Но некоторые показались Виктору забавными:
МИССИС ЛИНКОЛЬН, НЕ СЧИТАЯ ВЫТЕКШИХ МОЗГОВ ВАШЕГО МУЖА, В ЦЕЛОМ КАК ВАМ СПЕКТАКЛЬ????

СМЫСЛ ЖИЗНИ – ФИШКА 21 ВЕКА

ЕСЛИ БЫ ДАВАЛИ ОСКАР ЗА САМОГО ТУПОГО МУДАКА, ТО КОГО БЫ ТЫ ПОБЛАГОДАРИЛ В СВОЕЙ РЕЧИ?

ДОМ СТОИТ, СВЕТ ГОРИТ

Я БУДУ РЯДОМ С ТОБОЙ
В ЛЮБУЮ НЕПОГОДУ
Я БУДУ РЯДОМ С ТОБОЙ
КАК БЫЛ И РАНЬШЕ ГОД ЗА ГОДОМ

ЕСЛИ Я ВЧЕРА СЪЕЛ СОБАКУ, МОГУ ЛИ Я ПОПРОСИТЬ КОРЕЙСКОЕ ГРАЖДАНСТВО?

УСНУВШИХ ЕЖИКОВ МОЖНО РАЗБУДИТЬ, А ВОТ УБИТЫХ НИКОГДАА

ЗАПОМНИТЕ УЖЕ, СТАЛАКТИТ – ЭТО СОСУЛЬКА НА ПОЛУ, СТАЛАГМИТ НА ПОТОЛКЕ.
И была нарисована двусторонняя стрелка к обеим «сосулькам».
Кто-то пытался нарисовать льва. То что это лев можно было догадаться только густой гриве. Художнику явно не суждено раскрасить потолок какого-нибудь собора. Рядом был нарисован силуэт человека с оружием в руке. И надпись:
БОЙСЯ ГОЛОДНОГО ЛЬВА – ОН ХОЧЕТ ЕСТЬ. БОЙСЯ СЫТОГО ЧЕЛОВЕКА – ЕМУ СКУЧНО.
Ниже:
ДОСТОЕВСКИЙ УБИВАЕТ РОССИЙСКИХ ДЕТЕЙ.
Между словами «Достоевский» и «убивает» кто-то дописал: «И ГМО».

ЕСЛИ ТЫ ПОВЕРНУЛСЯ К ЧЕЛОВЕКУ И ОН ТЕБЕ УЛЫБАЕТСЯ, ЗНАЧИТ ОН СМЕЯЛСЯ ЗА ТВОЕЙ СПИНОЙ И НЕ УСПЕЛ ЕЩЕ ЭТО СКРЫТЬ.

ЕСЛИ ЗНАЕШЬ – ВЫЙДИ ВПЕРЕД И ГОВОРИ.

ЛЮДИ КОТОРЫЕ ЖАЛУЮТСЯ, ЧТО В ДУШИ НЕ ВЛЮБЛЯЮТСЯ, МОЖЕТ У ВАС ПРОСТО НЕКРАСИВАЯ ДУША?

КИТЫ И ДЕЛЬФИНЫ ВЫБРАСЫВАЮТСЯ НА БЕРЕГ, ЧТОБЫ ДАТЬ ТЕБЕ ПО МОРДЕ.

ОНА ОПЯТЬ НЕ ПРИШЛА. ОСТАЛОСЬ ПЕРЕЖИТЬ ЭТУ НОЧЬ И ТЫСЯЧУ ТАКИХ ЖЕ НОЧЕЙ БЕЗ НЕЁ.

МЕЧТА НОМЕР ОДИН: ВСТРЕТИТЬ РАССВЕТ НА БЕРЕГУ САРГАССОВОГО МОРЯ.

Другим почерком:
МЕЧТА №2: ДАТЬ ПЯТЬ СТИВЕНУ ХОКИНГУ.

НАВСЕГДА – СЛИШКОМ ДЛИННОЕ СЛОВО
КТО-ТО ЖДЕТ ДОЖДЯ, ЧТОБЫ ТАНЦЕВАТЬ
КАРУСЕЛЬ КРУТИТСЯ БЫСТРО, НО ВСЕГДА ПО КРУГУ
ВОТ И ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ, КУДА СЕБЯ ДЕВАТЬ

TAKE MY HAND,
TAKE MY WHOLLE LIFE TOO
FOR I CANT HELP FALLING IN LOVE
WITH YOU

ТОТ, КТО УМЕЕТ ЧИТАТЬ МЕЖДУ СТРОК
ОБРЕЧЁН ИМЕТЬ ДОМА РУЖЬЁ

ЕСЛИ ОТНЯТЬ САМОЕ ЦЕННОЕ, ЧТО ЕСТЬ У ВАС, ВЫ ЛИШИТЕСЬ ТОЛЬКО СВОИХ ШМОТОК.

Когда-нибудь археологи будущего раскопают такие «очаги философии» и будут удивляться. Такого они никогда не найдут в библиотеках. Там, что должно быть важно, здесь – что важно на самом деле. Скорее всего, они будут удивлены, почему закрашивались эти надписи. И вообще, почему их авторы прятались здесь. И почему они одновременно с изъявлением своих желаний и обнаружением проблем подвергали свое здоровье опасности. Бутылки убрали во время субботников, но окурки собирать сложнее. А их здесь миллион. Видимо, то же чувствовали археологи, когда обнаруживали храмы с драгоценными свитками, куда были занесены все знания народов, а в другом месте алтари для жертвоприношений.
Странно было думать, что все это писали дети. Которых, видимо, уже нет. Как не будет их и у Виктора. Удивительно, его род, который существовал, наверное, не одну сотню лет прервется именно на нем. Не хватало еще беспокоится и по этому поводу. Но, наверняка, найдутся те, кто будет корить его в этом. Которые будут считать, что он должен сделать просто, потому что может. И им будет плевать на то, что происходит вокруг и в его голове. Таким людям вообще на все наплевать. Думая о других, они, прежде всего, думают о себе. Может, боятся, что сделали неправильный выбор и не хотят быть единственными в этом? Может, им спокойнее в толпе? Это как на уроке, когда пригибаешь голову и сливаешься со всеми остальными, чтобы тебя не заметили. Но тот, кто уверен, не прячется. Раньше дети нужны были, чтобы строить этот мир. Теперь же, чтобы его восстанавливать. А ломают только взрослые. Наверняка, всё, что сейчас происходит в мире дело рук какого-нибудь человека или группы людей и, конечно же, взрослых людей. Мы даже исправить ничего не можем. Не то, чтобы не можем, а даже не хотим. Даже не знаем как. И даже сомневаемся в необходимости исправления. Дети ничего не знают. Но им нужна секунда, чтобы узнать и принять правильное решение. А взрослым не хватает всей их жизни. Либо они принимают неправильное решение и даже не задумываются об этом, либо вообще не принимают никакого.
Виктор выбрался из сада и зашагал по дорожке. Остальные ребята уже собрались возле машины и ждали его. Алексенко среди них не было. Куда же он подевался?