Страшилки данилыча

Домовой
К Данилычу я попал только зимой. Доехал на автобусе до поворота, оттуда на попутке добрался до села, а дальше на лыжах, закинув на спину рюкзак. Так и дошел до забытого всеми хутора, который встретил меня перекликом петухов, ароматным дымком   березовых дров и ослепительной белизной окружающего мира.
-Присаживайся к столу, - радостно  поприветствовал меня старик, - я как раз чаевничать собирался.
В доме было протоплено, от русской печи шло живое тепло. Я принес с собой консервов, конфет, сахара-рафинада и свежих газет – любил их читать Данилыч на досуге.
-Что не купишь телевизор? -  как-то поинтересовался я у него.
-Так не ловит он здесь.
Хутор старика стоял в таком месте, где никакая связь практически не брала.
-Без телевизора ладно, а как же телефон, без него и «скорую помощь» не вызвать?
-В моем возрасте «скорая» нужна, чтобы констатировать уход из жизни, - смеялся он. – А с болячками я сам   справляюсь, где травками, где  трудом.
Вечером, помывшись в баньке и разомлев от ядреного, настоянного на хвое и дубовых листьев пара, я блаженствовал, попивая знаменитый чаек.
-Скажи, Данилыч, почему ты дома спиртного не держишь? – не удержался я. – Сколько раз у тебя гостил, и чарочки не выпил, а   сейчас   и вовсе не грех  было бы одну  на грудь принять.
Старик, как обычно, ухмыльнулся в прокуренные усы.
-А ты послушай одну историю, тогда   поймешь, почему.
Он  прикрутил фитиль керосиновой трехлинейки, завернул самокрутку, закурил и, не спеша, начал.
-Было это вскоре после войны. Надумал я жениться и девушку в себе подобрал красавицу – за ней все парни местные увивались, да она мне досталась, поэтому и дом   решил выстроить в стороне от других - здесь. В добром деле   всё село помогало и  за неделю сруб под крышу вывели. Еще неделя – заезжай и живи.
Моя невеста была из семьи строгих правил, в которой  никто не пил.
Свадьбу  решили сыграть на новом месте.
-Надо бы кошку первую в дом внести, - сказал я своей Аленушке.
-Не кошку, а Дедушку, - ответила она. - Но  ты ни о чем не беспокойся, я сама все сделаю.
Достала она где-то старый лапоть – в таких  давно никто не  ходил, и принесла из родительского дома в наш дом Дедушку…
-Родственника, что ли? – не понял я.
-Домового, - рассмеялся Данилыч, - так у нас его люди зовут.
Принесла, засунула лапоть под печь, пошептала что-то. Смешно мне стало, а потом и забылось в хлопотах.
Свадьбу сыграли скромную – нелегкие времена страна переживала, но по-человечески – пригласили всех, кто пожелал прийти. Гуляли во дворе допоздна, а  утром всем на работу в совхоз.
Пролетел месяц, другой, зима подкралась, дел в совхозе убавилось, да и со своим хозяйством управляться стало легче, взялся  я подрабатывать – любая копеечка к   делу нужна была. А где подработка, там  и выпивка.
Не скажу, что склонен был к этому, но по молодости выпить  мог много.
-Ох, не пил бы ты, - уговаривала меня молодая жена. – Дедушка этого сильно не любит.
А я смеялся над ее предрассудками, пока однажды не случилось вот что…
Данилыч затушил  окурок, на минуту замолчал,   вспоминая прошлое, и продолжил.
-Выпил я в тот день крепко – на телеге привезли  к дому. Понятное дело, сонного. Такого в дом и затащили, уложив на кровать. Женушка поплакала-поплакала, стащила с меня сапоги, да и оставила в покое.
А в полночь началось! Я хоть и во хмелю  был, а все запомнил. Навалилось что-то на грудь, словно бревно положили, и давит, давит, дышать   невозможно. Изсилился я, столкнул ЭТО с себя, а оно вновь навалилось. Тьма вокруг, хоть глаза выколи.
Стал я с непонятностью этой бороться, свалился с кровати, а оно меня к полу так и жмет, так и обхватывает за ребра, до хруста, до дикой боли. Хмель что   был, мигом из головы вылетел. Долго или нет, а катало меня по половикам до тех пор, пока не послышалось   громкое «фуух!», и  враз все прекратилось. Взобрался я на кровать обратно, да так на ней  три дня и провалялся весь в синяках и полном  изнеможении. Хотя надо сказать,   в молодости силы у меня было за троих, в любой драке всегда верх брал, а тут словно котенок собакой измятый.
Охала и ахала  надо мной, обессиленным, женушка, кормила-поила с ложечки, пока сам на ноги не встал. А потом все на свои места и распределилось. Домовой, которого Аленушка принесла из отцовой хаты,  сильно  не любил пьяных! Меня по первости терпел-терпел, да терпежка его, видать,  лопнула, вот и преподал урок. С той поры я если   и выпивал   где, то ночевал не дома. Со временем  надоело по чужим сеновалам да сараям скитаться, выпивать бросил, а с годами и вовсе отвык от спиртного.
-И что, дома ничего такого не держишь? – поинтересовался я. – Ну, там, расплатиться за работу, да мало ли для чего?
-Пробовал, - усмехнулся Данилыч, - в дом бутылки приносить на всякий хозяйственный случай. Да проку – Дедушка их находил и выливал. Раз даже под свой матрас положил поллитровку,   утром проснулся – бутылка пустая,  пробка целая, а водка у барбоса во дворе в миску налита. С тех пор только  одеколон дома держу – поясницу натереть или для какой другой медицинской надобности.
-И что, - с опаской оглянулся я на углы, в которых густился мрак, - Дедушка до сих пор с тобой живет?
-А куда же ему деваться – к дому навечно привязан. Так  и коротаем годы вместе, поддерживая друг друга.
-Как это? – не понял я.
-Дедушка больше по хозяйственной части, вот и присматривает за  хозяйством – лис да хорьков от кур отпугивает, к корове нечисть не допускает, мышей отваживает, а  я молоком его пою – в чашечку наливаю и на ночь под печь ставлю, да разговоры веду – мы же оба  бобыли, есть о чем поговорить.
-Ох, и мастер ты сочинять, Данилыч, - рассмеялся я. – И про нечисть придумал, и про беседы с домовым, сказки все это!
-Сказки-не-сказки, - хмыкнул старик, - а только что есть, то есть. Ты вот чай пьёшь, нравится?
-А то! – согласился я. – Изумительный напиток!
-Так вот, мое дело его только  заварить. Я по лету и   осени   травки да ягодки в лесу собираю. Потом какие  на чердаке сушу, какие в печи, а как высохнут, Дедушка из них венички вяжет по своему усмотрению, да в кладовке на полках раскладывает – бери такой веничек готовый и чай  заваривай.
С сомнением я посмотрел на старика – где тут выдумка, а где правда?
-А его самого хоть видел?
-Дедушку? Бывало… - Данилыч мне, как гостю, уступил место на русской печи – ох и тепло там было спать! А сам устроился на кровати, предварительно задув лампу. – Несколько раз замечал его, но не то, чтобы прямо,   как тебя вижу, а мимоходом, боковым зрением ухватывал.
-И какой он?
-Широкий в плечах, с метр ростом, волосатый от макушки до пят, руки обычные, а ноги никак не меньше сорокового размера.
-А как ты с ним разговариваешь?
-Просто рассказываю, что на душу положится – о жизни, об урожае, о погоде, молодость вспоминаю. Дедушка не говорит, но слушает, а когда понравится что, так   всяко дает знать: где доской   заскрипит, где лампой мигнет, словно от порыва ветра, а то и «фух-фух» слышно. А раз даже  нехороших людей из дома выгнал, но об этом завтра, а пока спать.
Старик замолк, а я, погруженный в размышления, чутко вслушивался в тишину, надеясь уловить незримое присутствие домового, но так и заснул, ничего для себя нового не открыв.