23. Борьба с пошлостью

Пошлость – обыденность, обыкновенность, приземлённость, быт, анти-романтика. Самые большие пошляки в поэзии – графоманы, о чём – впереди. Это закономерно: они не исполняют почти ни одного из критериев поэзии.
Послушайте телерекламу и всяческие дурацкие телешоу и вам, если вы способны отличать добро от зла, станет ясно, что такое пошлость и почему у неё с поэзией нет ничего общего, а особенно если реклама рифмуется – шедевр морального уродства. Поэт никакой специальной борьбы с пошлостью не ведёт: если он поэт, то уже тем самым, по определению, не пошляк.
«А мы должны выбирать: или кабак на сцене, или поэзия». Кабак на сцене – попса или «ночной горшок с соответствующим содержимым», по выражению Андрея Макаревича, кстати, не только музыканта, но и поэта. «Поэзию не читают по вине вкрадчивой диктатуры развлечений. Ежедневная повторяемость на работе и в быту тянет к иллюзии свободы, к развлечению. Миллионы пластинок с пустенькими словами разлетаются мгновенно, а поэтические книги со словами, над которыми полезно бы задуматься, лежат на прилавках неприкасаемые...».
Вполне соответствует теме анекдот о пошлости:
«Девочка пришла к Пушкину и спрашивает, как писать стихи. Он ей сказал:
– Записывай то, что услышишь и увидишь.
Девочка спускается по ступенькам и говорит:
– Всё ниже и ниже, – записала.
Дальше видит – пацаны смотрят в окно и говорят:
– Директор снимает трусы, – записала.
Идёт спектакль, со сцены говорят:
– Сейчас вы, ребята, увидите, – записала.
Заходит в магазин и слышит:
 –Четыреста грамм колбасы.
Пришла к Пушкину и прочитала ему свой стишок:
Всё ниже, и ниже, и ниже
директор снимает трусы.
Сейчас вы, ребята, увидите
Четыреста грамм колбасы.
Поэт чертыхнулся, и улетел из анекдота обратно на тот свет, процитировав юной «поэтессе» свою эпиграмму на Толстого-Американца:
«Долго все концы вселенной
осквернял развратом он».
Человек  – это стиль. Что налито – то и выльешь.